Перейти:
главы 1-9
главы 10-19
главы 20-29
главы 30-39
главы 40-49
...
главы 60-67

Глава 50: Слова и разговоры

Брилл обнаружила себя висящей посреди холодной тьмы, пока ее разум лениво пробирался сквозь обрывочные мысли и полуоформленные образы. Она улыбнулась, когда в памяти всплыло волнующее ощущение того, как ее рот безбоязненно целует странно знакомые губы. Однако это ощущение не сопровождалось никаким образом, позволяя испытать обостренное чувство физического узнавания. Каждое движение, каждый вдох и звук пробуждали ее чувства, заставляя щеки полыхать, потому что даже не видя лица человека, которого целует, Брилл понимала, что точно знает, чьи губы столь страстно прижимались к ее губам.
Когда ее прошил электрический разряд чистого наслаждения, она медленно начала более явно осознавать свое тело: подушку под головой и тепло накрывавшего ее одеяла, когда она повернулась на кровати, — но когда она готова была вот-вот пробудиться, сквозь умиротворяющую пустоту сна тайком пробились побеги боли, пронзив ее мозг подобно свету, рассекающему черную летнюю ночь. Застонав, Брилл наконец с трудом продрала глаза, мутно уставившись через комнату на собственное красноглазое отражение, глядящее на нее из зеркала. Она слегка вздрогнула, когда поле зрения вдруг заслонило ухмыляющееся личико дочери.
— М-мама, ты проснулась! — с восторгом спросила Ария и уперла обе ручки в матрас.
Закряхтев в ответ, Брилл подняла руки к голове, прижав их к пульсирующему в висках болезненному давлению.
— Нет, думаю, я умерла, — промямлила она. Закрыв терзаемые жжением глаза, она схватила одеяло и натянула его на голову, пытаясь, насколько возможно, укрыться от света.
— Ну, это неудивительно, — раздался откуда-то от изножья кровати знакомый баритон Эрика — легчайший оттенок беспокойства нарезал его слова в короткие взрывы звуков.
«А ЕМУ-то о чем беспокоиться? Это у меня в голове катается тролль», — угрюмо подумала Брилл, прежде чем ее мозг оказался реально способен обработать странность пробуждения в одной комнате с Эриком. Как только Брилл осознала сей факт, она откинула одеяло с головы и разинув рот уставилась вдоль кровати туда, где в кресле сидел Эрик, глядящий на нее с напряженным интересом. Под этим неотрывным взглядом, с по-прежнему болтающимися в разуме последними призраками сна, Брилл покраснела еще сильнее, уверенная, что он как-то догадался, что ей снилось. «О господи… что, если я что-нибудь сказала во сне». Несколько мгновений оба не отводили глаз, пока в воздухе между ними проносился тревожаще мощный поток, заряжая его столь плотным напряжением, что Брилл на миг вообразила, будто видит протянувшуюся между ними связь.
Она открыла было рот, чтобы спросить, почему он здесь, сказать что-нибудь, чтобы отвлечься от захватывающих дух эмоций, которые плескались в прозрачных синих глазах Эрика, но прежде чем хоть слово сумело протиснуться между ее сухих губ, она стыдливо опустила взгляд на его шею. И со смутным удивлением заметила, что его обычно безукоризненно завязанный шейный платок свободно болтается — булавка, которая обычно скрепляла узел, пропала.
Замерев, Брилл не могла удержаться, чтобы не вспомнить свой щекотливый сон: перед внутренним взором проступила память об отскочившей и с щелчком стукнувшейся о дальнюю стену галстучной булавке. Она нахмурила брови и более пристально посмотрела на Эрика, с каждой секундой отмечая все новые зацепки для нечетких воспоминаний о минувшей ночи. «О… боже… мой… Это был не сон!»
Натянув одеяло до носа в попытке скрыть преисполненное ужасом выражение лица, Брилл отползала назад, пока не уперлась спиной в изголовье. Завихрившаяся в желудке тошнота вынудила ее поднести руку ко рту, она была уверена, что ее вот-вот вырвет. «Что мы делали? Почему он здесь этим утром… что мы делали?»
— Что ты тут делаешь? — тихо спросила она.
Откашлявшись, Эрик наконец отвел глаза от ее лица, прекратив тревожно следить за его выражением.
— Я знал, что этим утром тебе будет плохо, — медленно начал он: все те же опасливые нотки наполняли каждое произнесенное им слово. — Поэтому решил остаться. И пока ты спала, я кое-что смешал, чтобы успокоить твой желудок. — Указав на стоящий на прикроватном столике небольшой флакончик с прозрачной жидкостью, Эрик поднял руку и рассеянно потянул за свой шейный платок, пока черная шелковая лента не развязалась окончательно и не повисла бессильно вокруг его шеи. — Поскольку у меня было лишнее время, я также воспользовался возможностью, чтобы починить музыкальную шкатулку Арии, — закончил Эрик, пытаясь звучать небрежно — но при этом украдкой поглядывая на Брилл.
Сочтя упоминание своего имени приглашением к разговору, Ария забралась на кровать и прижалась к боку матери.
— М-мама, ты болеешь? Я м-могу дать тебе л-лекарство, — взволнованно сказала она и, подняв руку, похлопала Брилл по лицу.
Ухватившись за повод отвлечься, та уткнула пылающее лицо в темноволосую головку дочки и, на миг закрыв глаза, позволила ощущению волос, касающихся ее щеки, одолеть прочие дрейфующие в мозгу смущающие воспоминания.
— Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. У меня просто немного болит голова.
Явно удовлетворившись этим, Ария развернулась и соскользнула с кровати, чтобы подойти и поднять свою свежеотремонтированную музыкальную шкатулку. Отнеся игрушку в угол маленькой комнаты, она повернула заводной ключик, наблюдая за тем, как задвигалась крохотная обезьянка на крышке. Оставшись относительно наедине с Эриком, Брилл настороженно покосилась туда, где он сидел. В этот момент тот отвлекся от нее, со слабой улыбкой смотря, как Ария играет со шкатулкой; наблюдая за счастьем девочки, он полностью расслабился. Получив возможность открыто изучать сидящего у изножья Эрика, Брилл не могла не заметить, как очаровательно он выглядит, когда от улыбки в уголках его глаз разбегаются морщинки.
Вздохнув, она покачала головой. «Ну… даже если я в известной степени набросилась на него прошлой ночью, это не должно ничего изменить… Мои чувства уж точно не изменились… и самое время начать вести себя по-взрослому. Может, настало время принять то, чего я хочу, а не убегать от этого. Может, настало время перестать тревожиться и просто… просто жить. Я еще молода… слишком молода, чтобы жить с ледяной броней на сердце. И наконец-то… наконец-то я твердо знаю, чего хочу. Мне просто нужно набраться смелости, чтобы взять это».
Успокоившись, Брилл позволила одеялу сползти на сторону, села прямее и, пытаясь игнорировать пульсирующую в голове боль, спустила ноги с края кровати. Коснувшись пола обутыми в чулки пятками, она вдруг осознала, что довольно шокирующе раздета. В какой-то момент, пока она была без сознания, Эрик, должно быть, снял все те многочисленные слои одежды, которые подобает носить женщине ее статуса, оставив лишь простую хлопковую нижнюю сорочку. Хотя это спасло ее от ломоты в спине и ребрах, открытие было несколько унизительным.
— Больше никогда не буду напиваться, — пожаловалась Брилл себе под нос, этими словами наконец вернув себе внимание Эрика.
— Если хочешь, я могу попробовать смешать что-то и для твоей головы, — сказал он, его глаза выдавали беспокойство, с которым он разглядывал ее сгорбленную фигуру.
Отмахнувшись, Брилл покачала головой. Когда от этого простого действия комната перед ней закачалась, она замерла и прижала ладонь ко лбу.
— Нет, мне стоит пострадать за свою глупость. Следовало бы дважды подумать, перед тем как пить на пустой желудок. Но все равно, это было весьма милое предложение с твоей стороны.
— Милое? — слегка недоверчиво фыркнул Эрик. — Уверен, ты единственный человек на планете, кто мог сказать подобное.
— Ну, тем не менее, это правда. Полагаю, я единственный человек на планете, у кого хороший вкус. — Когда Эрик неверяще нахмурился, Брилл ощутила, как уголки ее губ изгибаются в улыбке. «Господи, неужели ему так трудно принять комплимент?» — Но оставим это. Думаю, нам следует обсудить события прошлой ночи.
При этих словах Эрик резко выпрямился в своем кресле — так быстро, что несколько прядей его тщательно уложенных волос выбились и упали ему на глаза. Он выглядел до крайности встревоженным.
— Если хочешь… — медленно ответил он и впился пальцами в собственные бедра — во всей его позе сквозило мрачное предчувствие.
Воздев себя на ноги, Брилл подошла к шкафу, чтобы взять пеньюар. Повернувшись обратно, она со странным удовлетворением заметила, что Эрик не в силах оторвать глаз от каждого ее движения. «Похоже, он не так равнодушен, как я думала… он мужчина… может, будет не так уж невозможно убедить его, что между нами существует нечто большее, нежели дружба. Должно быть нечто большее, нежели дружба… Теперь я знаю, что не сумею прожить с одной лишь дружбой. Не с тем, что я чувствую. Я должна убедить его отбросить свою уязвимость… Я могу это сделать… уверена, что могу». Привнесенная этой мыслью робкая надежда вызвала у Брилл широкую улыбку.
Ее улыбка явно нервировала Эрика, потому что он принялся ерзать при виде ее просветлевшего лица. Сообразив, насколько он неуютно себя чувствует, раз столь открыто выражает свое беспокойство, Брилл притушила улыбку. «Наверное, ему любопытно, помню ли я прошлую ночь или нет. Надеюсь, его не хватит удар, когда я скажу, что помню. Последний раз, когда случилось нечто подобное, он машинально предположил, что каким-то образом совершил нечто дурное. У меня ушла целая вечность, чтобы сообразить, как выманить его из того чертова амбара».
Затянув на талии пояс пеньюара, Брилл вытащила волосы из-под воротника, лишь тогда сообразив, что вместе с остальной одеждой пропал и черный парик. «С той жизнью, которую он вел, как он мог подумать что-либо другое… Сомневаюсь, что его еще хоть когда-нибудь добровольно целовала любая другая женщина. Конечно, за исключением Кристины…»
При нежеланной мысли о юной певице воодушевление Брилл малость скисло, и она дернула за свою небрежно заплетенную белую косу. Стряхнув эту мысль, она повернулась и, шаркая ногами, придвинула кресло к креслу Эрика. «Я не превращусь в ревнивую мегеру… Этой бедной девушки даже здесь нет».
— Думаю, прежде всего я задолжала тебе извинение, — начала Брилл.
Мгновение Эрик тупо пялился на нее, все его тело напряглось, словно он ожидал, что она набросится на него, — но затем его плечи смущенно поникли.
— Что?
Сделав глубокий вдох, Брилл улыбнулась сквозь пульсацию в голове и сердце.
— Я задолжала тебе извинение. Я вела себя безответственно и поставила тебя в неловкую ситуацию.
Со стуком захлопнув раскрытый рот, Эрик покраснел и отвернулся. Теперь его лицо омрачала скорее вина, чем смущение.
— Брилл… — колеблясь начал он таким тоном, которым обычно признаются в каком-нибудь ужасном преступлении.
Поняв, что его настроение стремительно обрушивается в самые черные глубины, Брилл поспешила это предвосхитить.
— Полная картина от меня все еще ускользает, но я знаю, что наверняка сказала что-то странное. — Умолкнув, Брилл нахмурилась, пытаясь вспомнить, что именно она сказала. «Уверена, это должно было быть нечто смертельно унизительное, учитывая, как ведет себе Эрик».
Облизав губы, Эрик вновь закрыл рот, в его чертах облегчение боролось с разочарованием.
— Итак, значит, ты помнишь не все? Что ты сказала… — кажется, разочарование победило, поскольку он разорвал зрительный контакт и уткнулся взглядом в собственные ноги. — Я так и думал… что ты была слишком пьяна, чтобы понимать, что говоришь, — вздохнул он.
«Он выглядит таким подавленным. Что же я сказала?» Заправив за ухо прядь волос, Брилл покосилась на Арию. Та сидела на полу возле зеркала, жадно прислушиваясь к разговору взрослых.
— Ария… не хочешь ли пойти и поиграть в другом месте?
На личике Арии медленно расцвела играющая ямочками улыбка, и она покачала головой.
— Нееет, — радостно сказала она.
Фыркнув, Брилл поджала губы, чувствуя себя слегка неуютно от того, что дочка слушает каждое сказанное ею слово, особенно если учесть, что она только что решила в сущности соблазнить Эрика.
— Ария… — угрожающе начала она.
Вскочив на ноги, явно ничуть не впечатленная строгим голосом матери, та спокойно подошла к двери.
— Я ухожу, но вернусь, так что вам обоим лучше вести себя хорошо! — безапелляционно заявила она, затем, повернувшись, открыла дверь и вышла из комнаты, напоследок, перед тем как исчезнуть в коридоре, одарив Брилл и Эрика серьезным взглядом.
Что-то в предупреждении ее пятилетней дочки вызвало у Брилл приступ веселья, и хотя сейчас, оставшись наедине с Эриком, она невероятно нервничала, но не смогла удержаться от смеха.
— Она такая смешная. Это прозвучало так, словно это мы — маленькие дети.
На лице Эрика мелькнула тень улыбки, и он посмотрел на Брилл.
— Она всегда все делает по-своему, правда? Полагаю, это у нее от тебя.
— Эрик, что я сказала прошлой ночью? — без промедления ласково спросила Брилл, надеясь немного застать его врасплох. Эрик тут же перестал улыбаться, и его черты вновь сковала тревога. Ощутив исчезновение этой улыбки подобно удару под дых, Брилл принялась вертеть в руках концы своего пояса.
Эрик принялся отбивать каблуком по одной из ножек кресла какой-то бешеный ритм, и, наблюдая за ним, Брилл практически видела, как по его телу разливается паника.
— Ничего важного… — уклонился он.
— Эрик… — сказала Брилл тем же самым тоном, с каким совсем недавно обращалась к дочери.
Бросив взгляд в ее сторону, тот встал.
— Ты не сказала ничего, о чем стоит беспокоиться. Я взрослый человек… Я могу распознать, когда кто-то не понимает, что говорит…
Тоже встав, пускай и не так грациозно, как собеседник, Брилл последовала за начавшим расхаживать по комнате Эриком.
— Эрик, скажи мне!
Качая головой, тот отступил от нее, словно от зачумленной, пятясь назад, пока Брилл не приперла его к дальней стенке.
— Нет, Брилл… не заставляй меня произносить это, — взмолился он, и его голос слегка сорвался на последнем слове. — Не заставляй меня произносить это вслух… я уже и без того чувствую себя достаточно глупо.
Дивясь, что же такое могло вылететь из ее рта, чтобы сделать Эрика настолько нервным, Брилл на миг заколебалась, поддавшись безмолвной мольбе в его глазах. Но затем, укрепив свою решимость, слегка задрала подбородок.
— Скажи мне…
Секунду Эрик смотрел на нее, не до конца веря, что она намерена принудить его сделать что-то, что он однозначно просил не делать. Его взгляд медленно накалился, и в глазах разгорелся защитный гнев. Выдохнув сквозь зубы, Эрик выпрямился, глядя на Брилл с высоты своего роста, используя в свою пользу каждый дюйм.
— Отлично… если ты настаиваешь, я тебя просвещу.
Он небрежно одернул пиджак, привередливо оправляя одежду.
— Ты много чего наговорила, но, полагаю, наиболее примечательный момент дискуссии случился, когда ты сказала, как сильно любишь… — Невзирая на надетую маску чопорности, Эрику пришлось сделать паузу, чтобы откашляться. — Что ты любишь меня.
Кивнув и округлив рот в идеальную «о», Брилл ощутила, как ее сведенные брови разглаживает улыбка. «Я должна была догадаться… ДОЛЖНО было быть что-то вроде этого, чтобы он вел себя до такой степени странно. Удивительно… я не чувствую себя настолько смущенной, насколько предполагала…»
— Эрик…
Пренебрежительно махнув рукой, тот пожал плечами.
— Как я уже сказал… ты не понимала, что говоришь. Я это знаю. А еще я знаю, что существует множество нюансов этого слова. Как-никак мы друзья… вполне можно ожидать своего рода… привязанность между нами, — сказал он, спокойно оправдывая это слово, — и на его левой щеке задергалась мышца.
Шагнув вперед, Брилл погладила его по предплечью. От ее прикосновения Эрик резко вскинул голову и инстинктивно отпрянул от ее пальцев, его глаза надломлено сияли.
— Не надо, Брилл… — прорычал он, и его взгляд сверкнул хищным, отчаянным блеском. — Не трогай меня прямо сейчас.
Ничуть не испугавшись его свирепой вспышки, Брилл проигнорировала приказ и сделала еще шаг. Оказавшись едва ли в дюйме от Эрика, она раскинула руки и обхватила ими его подтянутый торс, прижавшись лицом к мягкой ткани черного пиджака. Сжав руки покрепче, когда каждый мускул в теле Эрика напрягся, Брилл удерживала объятие, слушая, как его сердце трепещет в грудной клетке подобно пойманной птице.
— Я на самом деле люблю тебя, Эрик, — тихо сказала она в его грудь, вздымающуюся с каждым вдохом. — Я на самом деле люблю тебя.
Несколько секунд они стояли так, прижавшись друг к другу в неподвижном напряжении — а затем с Эриком произошло разительное изменение. У него вырвался тяжелый вздох, ослабляя растущее напряжение, словно спущенный из чайника пар. Он обмяк в объятиях Брилл, каждый мускул будто превратился в воду. Медленными, плавными движениями он поднял руки, остановив их на волосок от того, чтобы коснуться ее рук. Сжав кулаки, он сделал глубокий вдох и, выдохнув, разогнул стиснутые пальцы и положил обе ладони ей на плечи. Сдавшись, Эрик опустил голову и прижался левой щекой к ее макушке; его руки обвились вокруг хрупкой фигуры Брилл, возвращая неистовое объятие.
— Я знаю, — пробормотал он в ее белоснежные волосы. — Я всегда жаждал этих слов… но не знал, как тяжело будет наконец их услышать.
— Однако ты веришь мне, когда я говорю их? — спросила Брилл. Эрик чуть повернул голову, так что его губы коснулись ее волос, и через этот близкий контакт она ощутила, как его рот смягчает слабая улыбка. По позвоночнику Брилл прокатилась дрожь наслаждения, и ее собственные губы расплылись в ответной улыбке.
— Да, я верю тебе… Как я могу не верить? Ты — единственная истина в моей жизни.
Прикусив нижнюю губу, чтобы не дать той задрожать, Брилл закрыла глаза, пытаясь овладеть собой. «Этот мужчина определенно умеет подобрать слова, — заполошно подумала она; ее сердце словно бы разбухало в груди, пока она не решила, что вот-вот умрет от острой боли. Мгновение давнишнего страха омрачило светлый настрой, но прошло, когда Брилл насильно оттолкнула его прочь. — Больше никакого взвешивания цены. Я знаю, каково это — быть без него… Я никогда не буду готова испытать это снова». Откинув голову, она немного отодвинулась, чтобы видеть выражение лица Эрика.
— Пообещай, что мы больше никогда не расстанемся, — настойчиво прошептала она.
Эрик в неявном удивлении изогнул бровь и тоже отклонился, чтобы изучить ее поднятое к нему лицо.
— Разве я могу уйти? — наконец спросил он и забавно чуть пожал плечами, как будто смутившись того, что сорвалось с его губ.
Улыбаясь, Брилл отпустила его пиджак и, просунув руки между ними, потянула за его шейный платок, расправляя свисающий шелк в попытке заново завязать его.
— Ну, полагаю, это значит, что мы связаны навеки.
— Смилуйся над нами Бог, — съязвил Эрик, разрушая серьезность момента в достаточной мере, чтобы они оба разразились смехом.
— Ах! Как не стыдно такое говорить! — расхохоталась Брилл и дернула за платок, игриво притягивая ближе его лицо. Они продолжали хихикать, и им было вполне комфортно вместе, чтобы оставаться стоять в паре дюймов друг от друга. И Брилл показалось естественным приподняться на цыпочки и в легком поцелуе прижать свои улыбающиеся губы к губам Эрика. Только отодвинувшись, она осознала, что сделала.
Видя пустое, оцепеневшее выражение его лица, Брилл почувствовала, как в ней вновь зашевелилась тревога. «Ой… может, не следовало делать это… слишком быстро?» Она хотела было сказать что-нибудь, чтобы нарушить воцарившуюся тишину, когда в дверь постучали. Эрик стрельнул глазами в ту сторону, Брилл повернула голову, чтобы проследить за направлением его взгляда, — и с ужасом увидела, как начинает поворачиваться дверная ручка. Снаружи послышался голос Мэг, зовущий ее по имени.
Эрик молча разжал объятия и метнулся через маленькую комнату, чтобы прижать ладонь к гладкой доске. Застыв на месте, с бешено колотящимся в груди сердцем, Брилл могла лишь удивляться ловкости, с которой он передвигался. Когда дверь сотряслась под его ладонью, Эрик повернулся к ней, свободной рукой делая торопливый жест, призывающий ее сделать хоть что-нибудь — его пальцы при этом слегка дрожали.
— Брилл? Что происходит? У тебя дверь заклинило! — крикнула Мэг с той стороны.
Скривившись, Брилл прошла по комнате и встала рядом с Эриком.
— О, не волнуйся насчет этого. Так случается время от времени. Мне просто нужно ее хорошенько дернуть, вот и все. Держись подальше, ладно? — громко сказала Брилл. Перенеся внимание на Эрика, она понизила голос до шепота. — Что нам делать? Она не должна тебя увидеть…
— Брилл? С кем ты там разговариваешь? — тревожно спросила Мэг снаружи.
Поднеся палец к губам, чтобы обозначить необходимость соблюдать тишину, Эрик потянулся вниз, осторожно взял руку Брилл и приложил ее к двери. Теперь, имея возможность отойти, он наклонился вперед, чтобы прошептать ей на ухо.
— Я удивлен, что в тебе так мало веры, Брилл, — поддразнил он, стараясь ослабить все еще висевшее в воздухе напряжение, и быстро придал лицу невозмутимое выражение. Попятившись, Эрик развернулся и прокрался к зеркалу. Разинув рот, Брилл с изумлением наблюдала, как он спокойно щелкнул по камню возле края зеркала и отодвинул в сторону стеклянную панель. Он уже двинулся, чтобы перешагнуть через порог, когда Брилл наконец-то сумела подобрать челюсть.
— Какого черта? Эрик, за моим зеркалом был тайный проход, и ты ничего не СКАЗАЛ об этом! — задохнулась она, едва не забыв о необходимости вести себя потише. В ответ Эрик лишь повернулся и вновь прижал палец к губам, перед тем как задвинуть стекло обратно. Изучая зеркало с того места, на котором стояла, Брилл пыталась уловить, стоит ли еще Эрик за его гладкой поверхностью. Не найдя ничего необычного, она ощутила, как к щекам начинает приливать жар. «О господи! Кто-нибудь может стоять за этой штуковиной, а я даже не узнаю… Хмм… Пожалуй, придется пересмотреть всю процедуру одевания и раздевания». Подпрыгнув, когда дверь сотрясла очередная серия ударов, Брилл отвернулась от зеркала и открыла дверь — каждый стук по дереву отдавался в ее раскалывающейся голове.
Мэг стояла с другой стороны с поднятой для нового удара рукой. Опустив кулак, она криво улыбнулась.
— С кем ты разговаривала, Брилл? — медленно спросила она, заглядывая через плечо Брилл внутрь, явно ища второго человека. — Ты слегка покраснела…
Склонив голову набок, та нацепила немного недоуменное выражение.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — с вымученной улыбкой сказала она. — Здесь никого нет.
— Хмм… — пожав плечами, отозвалась Мэг и прошла мимо Брилл в комнату. Сложив руки за спиной, она грациозно развернулась и улыбнулась. — А, значит, полагаю, ты действительно не прячешь тайного поклонника.
Быстро глянув через плечо Мэг на зеркало, Брилл расхохоталась и отмахнулась от ее заявления. «Ты себе даже не представляешь… — Закрыв за ней дверь, Брилл подошла к одному из кресел и плюхнулась в него. — Думаю, мне нужен совет, как со всем этим справиться… с тех пор как я пыталась привлечь внимание мужчины, прошло уже много времени. Хмм… Наверное, можно спросить Коннера. Он точно многое знает о мужчинах и женщинах». Посветлев от этой мысли, Брилл вернула внимание к подруге, теперь с удовольствием готовая выслушать все, о чем та болтает.

***

Коннер повернулся на кровати и прикрыл лицо рукой. Не открывая глаз, он нахмурился, пытаясь сообразить, что это такое его разбудило. «Что это было? По звуку напоминало шаги…» Несколько минут прислушиваясь к тикавшим в углу комнаты часам, он в конце концов сдался, когда до его ушей не донеслось иных звуков. Вслепую нащупав край одеяла, он натянул его смятым комком на голову и приготовился соскользнуть обратно в сон, беззаботно свесив ногу с края кровати.
— Коннер? — позвал из тишины знакомый мужской голос.
Выругавшись, Коннер рывком повернулся набок, сдернул с лица одеяло и покосился на стоявшего над душой Эрика.
— С какой стати пробираться сюда и пугать меня до полусмерти?! — раздраженно спросил он. — У меня похмелье, которым можно убить лошадь!
Скрестив руки на груди, Эрик не выказал ни малейшего сочувствия состоянию Коннера. На самом деле он скорее до крайности нервничал: его щеки заливал багровый румянец, а грудь вздымалась и опадала чересчур быстро.
— Уже больше полудня.
Приняв сидячее положение, Коннер швырнул в его сторону подушку.
— Да? Спасибо, что сообщил, сколько времени, засранец! Я лег в шесть. Убирайся!
Нагнувшись, чтобы поднять подушку с пола, Эрик замахнулся и шмякнул ею Коннера по макушке, затем вновь занес над его головой набитое перьями оружие, готовый обрушить его в любой момент; в его глазах зажегся опасный огонек.
— К сожалению, по уважительным причинам у меня не хватает терпения разбираться с твоей раздражающей особой. Так ты сядешь и поговоришь со мной, или мне придется прибегнуть к большей жестокости?
Коннер с рычанием оперся на локти и свирепо уставился на Эрика.
— Какого черта! Что может быть такого важного, что тебе понадобилось явиться сюда и донимать меня? — глянув на закрытую дверь, он провел рукой по спутанной копне волос. — И вообще, как ты вошел? Я был уверен, что закрыл ее…
Опустив подушку, Эрик придвинул стул к краю кровати и сел.
— Это неважно. Мне нужно кое о чем тебя спросить, — настойчиво сказал он.
— Нет… забудь об этом. Ты сводишь меня с ума. Мне плевать, хоть до смерти забей этой дурацкой подушкой… по крайней мере, это положит конец моим страданиям. — Закрыв глаза, Коннер повернулся к Эрику спиной и, прижав ладонь к виску, попытался вымассировать из него боль. Не услышав, чтобы Эрик уловил намек и убрался, он бросил короткий взгляд через плечо. Эрик раздраженно надулся, напрягся всем телом и сидел совершенно неподвижно, уставившись глазами в пол. Коннер ждал словесного урагана, которого привык ожидать от своего приятеля, но ничего не последовало. Эрик молчал. «Наверное, он заболел, или что-то его останавливает».
Тяжело вздохнув, Коннер перекатился на спину.
— Ну ладно, чего такого ты хочешь узнать?
Эрик поднял на него омраченный напряжением взгляд, секунду изучая его лицо.
— Ты это всерьез? Ну, что выслушаешь?
— Да… да… только чтобы добиться твоего ухода, — проворчал Коннер.
Эрик выдохнул, и его черты, пусть и на краткий миг, осветила облегченная улыбка.
— Это насчет твоей сестры, — торопливо заговорил он. — Мне нужно твой совет. Я нахожу Брилл… чрезвычайно досаждающей последнее время… Я…
Подняв руку и призвав его остановиться, Коннер скорчил гротескную гримасу, пытаясь снять почти лихорадочное напряжение, волнами исходящее от Эрика. Выгнув бровь на его неопрятный вид, Коннер сморщил нос в притворном отвращении.
— Итак… она досаждала тебе, да? Месье, пожалуйста, вы же не собираетесь поведать некую грязную историю с участием моей сестры, правда? Не думаю, что мой слабый желудок вынесет эту мысль.
Наградив потуги Коннера на юмор убийственным взглядом, Эрик поерзал на стуле и покраснел в очередной раз.
— Это абсурд… — слабо сказал он, его гнев явно был задавлен виной.
Малость устыдившись того, что лишь усилил дискомфорт Эрика, вместо того чтобы облегчить его, Коннер охнул.
— Черти и преисподняя, Эрик! Я просто слегка подтрунивал над тобой. Ты выглядишь таким серьезным, что я испугался, что это ужасное выражение навеки пристанет к твоему лицу. — Вздохнув, Коннер откашлялся, отбросив дурашливость — искренняя тревога за странного друга одержала верх. «Он, должно быть, действительно волнуется о чем-то для себя важном, если не ответил на мою подколку… он всегда парировал в том же духе».
— Прости… — искренне начал Коннер и уселся ровнее, полностью сосредоточив внимание на своем угрюмом друге. — Валяй, спрашивай о чем хочешь.
Несколько секунд изучающе глядя на Коннера, Эрик убедился, что тот и впрямь настроен серьезно, прежде чем продолжить:
— За время нашего знакомства я пришел к выводу, что ты человек, умудренный опытом. Хотя мне и неохота признавать это, но ты более осведомлен в некоторых вещах, благодаря знанию общества. Я бы хотел по возможности почерпнуть немного этого знания, чтобы понять некоторые тонкости насчет твоей сестры.
Коннер несколько секунд пялился на Эрика, беспомощно моргая, пытаясь перевести его чересчур официозную речь во что-то относительно осмысленное. «Проклятье, он наверняка чем-то обеспокоен. Он говорит так, словно ему в зад кочергу засунули, только когда уклоняется от сути». Почесав в затылке, Коннер ощутил, как усиливается головная боль.
— Итак… ты имеешь в виду, что я больше знаю о девушках, и ты хочешь узнать некоторые их женские секреты, чтобы попытаться разобраться в некоторых странностях Брилл?
Кашлянув, Эрик кивнул:
— Чувствую себя полным идиотом, что спрашиваю.
— Не волнуйся об этом, — тут же сказал Коннер и задумчиво уставился в пол, невольно вспоминая Мэг и их танец прошлой ночью. Мгновения, которые он провел, держа ее в объятиях, были в буквальном смысле самыми счастливыми в его жизни. «Что мне с этим делать? Это больше не простое увлечение…» — Я не уверен, что прямо сейчас являюсь самым подходящим человеком для подобных вопросов, Эрик.
— Почему? Потому что влюбился в Мэг Жири? — проницательно поинтересовался тот.
Мгновенно бросив в его сторону свирепый взгляд, Коннер скрипнул зубами.
— И с чего ты это взял?
Фыркнув, Эрик выпрямился на стуле.
— Это любому дураку видно. То, как ты сохнешь по ней.
— О! Значит, полагаю, я должен выглядеть так же глупо, как ты всякий раз при виде Брилл! — уколол в ответ Коннер, успешно пресекая все, что еще мог бы добавить Эрик.
— Так ты намерен мне помогать или нет? — после напряженного молчания наконец спросил тот.
— Это ты ушел от темы! Но задавай свой вопрос, если вообще собираешься! — парировал Коннер.
— Только если ты поклянешься никому ни слова проронить об этом, — потребовал Эрик, нуждаясь в его заверении.
— Ладно!
— Ладно! — раздраженно откинувшись на спинку, Эрик пересказал историю своих последних взаимодействий с Брилл, сузив свои синие глаза в две щели, как будто провоцируя Коннера сказать в ответ что-нибудь бесцеремонное.
— Она дважды поцеловала тебя менее чем за двадцать четыре часа, — повторил Коннер, его брови взлетели едва ли не до корней волос, в уголках губ играла улыбка. — Ну, и о чем тут беспокоиться? В следующий раз верни поцелуй!
Свистяще выдохнув, Эрик покачал головой:
— Ты упускаешь суть!
— И в чем суть? Она сказала, что любит тебя… в чем проблема?
— Иногда ты бываешь просто возмутительным тугодумом, — огрызнулся Эрик.
— Только иногда? Божечки, спасибо, Эрик, ты так добр! — саркастично сказал Коннер.
В ярости вскочив на ноги, Эрик вцепился руками в волосы.
— От тебя с ума сойти можно! Ты же сам сказал, что слово «люблю» может иметь множество значений! Разумеется, Брилл выражала это чувство. Мы всегда были всего лишь самыми близкими друзьями. Мне кажется, я могу рассказать ей о чем угодно. Но всякий раз, когда она рядом, я начинаю забывать об этом. Я ощущаю себя так, словно балансирую на краю пропасти и в любой момент могу упасть с этого края во тьму. — Расхаживая по комнате, он резко остановился у одной из стен. — Когда она рядом, все просто исчезает, пока единственной реальностью не остается лишь то, что я вижу в ее глазах, — уныло закончил он.
Найдя данное Эриком описание подозрительно похожим на его собственные чувства к Мэг, Коннер неуютно поерзал.
— То есть ты смущен, потому что уверен, что ее мотивы чисто дружеские по своей природе, но при этом понимаешь, что твои мысли сбились с пути истинного? Ты это всерьез?
— Я не хочу позволять своей неопытности разрушить одну из немногих хороших вещей в моей жизни, — натянуто ответил Эрик. — Я скорее умру, чем дам своим поступкам каким-то образом подорвать наши отношения, — сказал он с убежденностью, которую Коннер счел достойной восхищения.
— Боже милосердный, Эрик! Тебе не нужна моя помощь. Ты уже люб… э… заботишься о Брилл больше, чем о себе, — заявил Коннер, машинально поправившись, чтобы не озвучить слово «любишь». Отчего-то он просто знал, что Эрик, возможно, не готов услышать это конкретное слово касательно своих собственных чувств. — Ты не сможешь разрушить ваши с ней отношения… ты сам себе этого не позволишь.
— Мне бы твою уверенность, — горько пробормотал Эрик отбивая какой-то ритм кулаком по стене и не отводя от нее глаз.
— Как и ко всему в жизни, я пришел к своей уверенности через обширную практику. Возможно, тебе стоит просто расширить свою. — Наклонившись вперед, чтобы поднять с пола, куда ее уронил Эрик, свою подушку, Коннер положил ее на кровать рядом с собой. Пока он, расправляя, гладил подушку рукой, в его голове всплыл пылающий вопрос. Рассеянно поскребя однодневную щетину на подбородке, он спорил сам с собой, должен ли завершить разговор сейчас или стоит озвучить опасную мысль, крутящуюся в данный момент у него в голове. Поскольку он не привык отступать, Коннер сел прямее и открыл рот.
— А ты никогда не рассматривал вероятность, что действия Брилл могут свидетельствовать о том, что она считает тебя больше, чем другом? — неторопливо спросил он, приготовившись к скорому всплеску эмоций, который наверняка последует за его комментарием.
Склонив голову набок, Эрик молча выслушал вопрос, а затем медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Коннера через плечо: синева его глаз сияла столь же холодно и остро, как речной лед.
— В будущем я бы предпочел, чтобы ты держал подобные скудоумные предположения при себе, — бесстрастно заявил он. — Хотя я все еще приучаю себя к моментам близости, которые люди делят друг с другом ежедневно, я не дурак. Любые иллюзии, какие я когда-то питал относительно противоположного пола, давно умерли.
Выставив руку, Коннер слабо улыбнулся, полностью осознавая, что если продолжит, то дело дойдет до рукоприкладства. «Не то чтобы я возражал против драки… но, возможно, стоит отложит это до тех пор, пока я не перестану чувствовать себя так, словно голова вот-вот взорвется».
— Ладно… не обращай внимания, — сварливо уступил он.
Ощутив, что скользкую тему оставили в покое, Эрик отлепился от стены и пригладил рукой свои растрепанные волосы.
— Хорошо… но, думаю, пришло время мне уйти, — в конце концов сказал он, пройдя в угол комнаты и проведя ладонью по деревянной панели. По щелчку его пальцев в стене открылась маленькая дверца.
Выпрямившись, Коннер ошеломленно уставился на отверстие.
— Это так ты сюда проник? Проклятье, Эрик… ты ОБЯЗАН показать мне все свои секретные проходы. Это может оказаться невероятно забавной информацией. — Бросив последний взгляд через плечо, Эрик без лишних слов просто скрылся из виду.
Расслабившись, Коннер уронил голову обратно на мятую подушку, пытаясь не углубляться в размышления по поводу случившегося только что странного разговора, но усилие оказалось напрасным. «Глупец… он так боится того, что случится, что даже не может признаться самому себе, что любит ее или что она явно любит его. Господи… и почему это звучит так знакомо?» Разозлившись на себя, он выкинул из головы все мысли, полный решимости наконец-то немного отдохнуть и, отоспавшись, выветрить последствия вчерашней вечеринки.
Ровнехонько тогда, когда Коннер был готов отключиться, звук торопливо поворачиваемого в замке ключа заставил его глаза вновь распахнуться. Уставившись на дверь, он наблюдал, как Брилл врывается в его комнату. Ее состояние было чертовски сходно с состоянием Эрика: покрасневшее лицо и дерганые неловкие движения. Усевшись на кровати, Коннер поднял руку, прежде чем она успела вымолвить хоть слово.
— Я что, обречен никогда больше не найти покоя?! Чего тебе надо?
Не устрашившись недружелюбного приветствия брата, Брилл подбежала и умостилась на краешке кровати.
— Ты ведь мужчина, Коннер… поэтому знаешь образ мыслей мужчин, — начала она без предисловий.
— Извини?
— Мне нужно, чтобы ты сказал мне, как дать мужчине понять, что я в нем заинтересована, — безапелляционно заявила Брилл. — И у меня мало времени. Я наврала Мэг с три короба, чтобы избавиться от нее на пару минут и получить возможность поговорить с тобой. Но она в любую минуту может отправиться меня искать…
— Почему тебе понадобилось от нее сбегать?
— Я не была уверена, что она будет не против ворваться к тебе, пока ты спишь, но и грубить не хотела. Так что поэтому — и еще потому, что у меня голова словно в тиски зажата, поэтому, полагаю, мыслить трезво не получилось.
— У тебя определенно талант усложнять вещи… но, возвращаясь к текущей теме, я так понимаю, что мужчина, в котором ты заинтересована, это Эрик?
— Конечно, он, не будь идиотом.
— Что ж, никакая помощь тебе явно не требуется. Поцелуи — отличный способ показать мужчине, что ты заинтересована, — сказал Коннер, поняв, что выспаться не удастся, и, выбравшись из постели, нетвердой походкой подошел к шкафу, чтобы достать одежду. — Не пойму, почему именно сегодня все подряд жаждут спросить моего совета! — раздосадовано проворчал он, вытянув чистую рубашку и жилет. Сдернув через голову рубашку, в которой спал, он надел чистую, потом жилет и принялся небрежно застегивать пуговицы.
— А кто еще просил у тебя совета? — резко спросила Брилл, наблюдая за ним с другого конца комнаты.
— Эрик уже побывал здесь, черт бы его подрал. Он хотел узнать, почему женщины так странно себя ведут. Твое недавнее поведение явно поставило его в тупик. Он едва понимает, что ему со всем этим делать. Он боится, что оттолкнет тебя или еще какой подобной чепухи! — проревел Коннер, основательно устав от глупости Брилл и Эрика.
Его вспышка явно привела сестру в молчаливое состояние, поскольку она больше ничего не добавила, когда Коннер сел, чтобы натянуть ботинки. Когда он наконец встал и направился к двери, Брилл вскочила и последовала за ним.
— Почему… почему он боится, что оттолкнет меня?
— Ты красивая женщина, а он не монах… как ты думаешь, почему? — сказал Коннер, задрав бровь, и распахнул дверь.
Вместо того чтобы впасть в ступор от столь откровенно высказанной новости, Брилл лишь улыбнулась.
— Ну, это хотя бы кое-что. Начало…
— Начало чего?
— Коннер… недавно я осознала нечто совершенно потрясающее. Я осознала, что все еще люблю этого идиота… и поэтому полна решимости внушить ему те же чувства по отношению ко мне.
Подняв руку, чтобы приглушить внезапно защекотавший горло взрыв смеха, Коннер глянул в ее сторону.
— Что ж, удачи с этим! — легкомысленно заявил он и вышел за дверь. Брилл несколько секунд молча следовала за ним, явно переваривая вываленную на нее информацию.
— Куда мы идем? — наконец спросила она, звуча немного отстраненно и удивленно оглядывая окружающую обстановку, поскольку до сих пор явно не обращала внимания, куда идет.
— Я веду тебя обратно в твою комнату, чтобы ты могла встретиться с Мэг, — бросил Коннер через плечо.
— О… — был единственный ответ; взгляд Брилл вновь задумчиво уткнулся куда-то в пол.
Затем Коннер ускорил темп, внезапно возжелав потеряться в забвении, которое давала ему его скрипка. Они добрались до комнаты Брилл в рекордные сроки.
— А вот и я! Дом, милый дом, — сказал Коннер, театрально взмахнув рукой.
Нахмурившись, Брилл провела рукой сверху вниз по переду платья.
— Могу поклясться, что оставила дверь открытой… — медленно сказала она, шагнула вперед и повернула ручку.
Предостерегающе опустив руку сестре на плечо, Коннер не дал ей открыть дверь.
— Давай лучше я… — сказал он и мягко задвинул Брилл себе за спину.
— Коннер, да что с тобой такое? — запротестовала та.
Повернувшись к ней, он поднес палец к губам:
— Ты вообще соображаешь, что теперь нам следует быть более осторожными? Теперь, когда Эндрю стал покровителем, ты не можешь просто нестись во весь опор. В твоей комнате может кто-то быть… нам просто следует быть осторожными.
Глаза Брилл расширились, и она охотно спряталась за широкими плечами Коннера, держась за спинку его жилета, когда он потянулся и взялся за ручку. Одним плавным движением он распахнул дверь, позволив той с громким стуком впечататься в стену. Сделав шаг в комнату, Коннер мгновенно поймал взглядом молодую женщину, склонившуюся перед зеркалом — которая при звуке открывшейся двери с испуганным вздохом повернулась к ним; ее затянутые в шелк руки взметнулись ко рту.
Застигнутый врасплох при виде богато одетой юной дамы, Коннер кашлянул.
— Эммм… Здравствуйте?
Почувствовав смущение брата, Брилл высунула голову из-за его плеча. Увидев, что имеет дело с девушкой, она буквально физически ощетинилась, явно разъяренная видом незнакомки, стоявшей среди ее вещей. Убрав голову обратно, она протолкнулась мимо брата в комнату.
— На кой ляд вы забрались ко мне в комнату?! — грубо спросила она, уперев руки в бедра в своей классической боевой стойке.
Когда девушка опустила руки ото рта, чтобы нервно сплести их перед собой, Брилл чуть изменила позу. Ее кулаки соскользнули с бедер и бескостно повисли по бокам. Незнакомая девушка подняла руку, чтобы заправить за ухо локон шоколадного цвета, и шагнула вперед — на ее напряженном лице возникла смущенная улыбка.
— Простите… Я не сообразила, что кто-то пользуется этой комнатой… — медленно сказала девушка, оглядывая комнату и словно бы удивляясь разбросанным там и сям личным вещам. — В смысле… я была слишком сосредоточена и поэтому не обратила внимания… — кашлянув, она попыталась дружелюбно улыбнуться. — Да что это со мной? Мне следует представиться. Я…
— Кристина… — хрипло выдохнула Брилл и повернулась, чтобы бросить брату через плечо потрясенный взгляд широко распахнутых глаз.
Удивленно моргнув, Кристина секунду смотрела на Брилл, пытаясь сообразить, откуда та знает ее имя.
— Да, верно. Я Кристина де Шаньи.

Глава 51: Над бурей поднятый маяк

Безвольно уронив руки вдоль тела, Брилл сгорбилась, ошеломленно уставившись на стоявшую перед ней симпатичную девушку. Виконтесса шагнула вперед и в знак приветствия протянула руку, но Брилл не могла найти в себе силы достаточно встряхнуться, чтобы принять дружеский жест. Она оцепенела от шока. Кристина чуть переступила с ноги на ногу, когда стало очевидно, что Брилл не собирается отвечать, ее улыбка померкла и она опустила взгляд в пол.
— Я понимаю, вы сердитесь, — сказала она мягким и сокрушенным голосом маленького ребенка, не поднимая выразительных глаз от пола. — Пожалуйста, простите за вторжение. В мои намерения не входило обидеть вас.
Брилл слегка кивнула на это, продолжая невежливо пялиться. Она не могла отвести взгляд от стоящего перед ней фантома. Кристина казалась плодом ее воображения, вытащенным из самых глубин ее страхов. Но даже находясь в шоке, глубоко внутри Брилл знала, что это не сон, — это было даже слишком реально. Она видела каждый тщательно уложенный локон, обрамляющий лицо виконтессы: у нее были волосы сочного цвета расплавленного шоколада. Брилл невольно подняла дрожащую руку к собственной голове, пробежав пальцами по прикрывавшему необычно белые волосы парику. Кристина обладала свежей, невинной красотой, что было довольно раздражающе.
Затем сквозь черноту разума Брилл прорвалась одна-единственная мысль, повторяясь снова и снова, пока она не уверилась, что никогда больше не сможет подумать ни о чем другом. «Это она… она… это она … она была той, кто оставила его там внизу. Это она». Не осознавая этого, Брилл выпрямилась, ее спина стала прямой, как доска.
— Да, что ж, результаты и намерения зачастую две разные вещи, — жестко выпалила она.
Кристина слегка подпрыгнула от грубого тона, подняв потрясенный взгляд на ее лицо: она явно не привыкла к подобному обращению.
— Что? — чуть неуверенно спросила она, и ее хорошенькие полные губы вопросительно приоткрылись.
Брилл мгновенно охватил гнев, похитив дыхание и оставив ее трепещущей с головы до пят. «Она оставила его там, в темноте и дыму… она оставила его умирать». Открыв рот, она угрожающе шагнула вперед, в этот момент совершенно не заботясь о том, что Кристина понятия не имеет, ни кто она такая, ни о причине ее неприкрытой враждебности. И вот тогда ее локоть обхватила твердая рука, не давая двинуться дальше и сбив боевой настрой. Оглянувшись, Брилл слегка удивилась, увидев в глазах брата предостережение. Медленно расслабившись, она ощутила, как к охваченному яростью разуму возвращается способность мыслить трезво. «Пресвятая Дева, что я чуть было не натворила? Думаю, я вполне была готова ударить ее…»
Почувствовав, что опасность миновала, Коннер ослабил хватку и послал стоявшей напротив встревоженной женщине очаровательную улыбку.
— Никаких обид, мадам, — миролюбиво сказал он, возвращая на лицо Кристины неуверенную улыбку.
— О, это хорошо, — ответила она и сдержанно выдохнула.
— Прошу нас извинить. Полагаю, ваше присутствие напугало нас. Я Коннер Синклер, ведущий скрипач, — сказал Коннер, шагнув вперед и быстро поднеся руку Кристины к губам.
Следя за тем, как девушка покраснела от этого старомодного жеста, Брилл принудила себя к вежливости. «Очевидно, что она вовсе не чудовище. Охолонись, Брилл. Ты не можешь просто так нападать на людей. Она не знает, кто ты, а ты не знаешь, почему она здесь». Когда ласковые глаза Кристины вновь повернулись к ней, Брилл выдохнула, успокаивая себя.
— Я Брилл До… Доннер. Я ассистентка…
— КРИСТИНА! — завопил из коридора пронзительный взбудораженный голос, прервав ее на середине предложения. Затем в комнату вбежала Мэг, протиснувшись мимо Коннера в стремлении добраться до старинной подруги. Обняв Кристину, она громко рассмеялась. — Не могу поверить, что это ты!
При виде Мэг лицо Кристины озарилось ослепительной улыбкой, и впервые его выражение стало по-настоящему живым.
— Мэг! Как же я рада тебя видеть! Прошло столько времени!
Та отодвинулась от подруги, и ее улыбка потускнела, лоб прорезала вопросительная морщинка.
— Что ты здесь делаешь? Прошел уже целый год… Почему ты не написала, что приедешь?
Кристина бросила быстрый взгляд в сторону Коннера и Брилл и вновь перевела его на Мэг.
— Мы можем обсудить это наедине? — тихо спросила она, прикрывая рот рукой, явно не желая, чтобы ее услышали посторонние.
Оглянувшись через плечо, Мэг посмотрела на Коннера и Брилл, будто только что заметила их присутствие. Издав забавный полусмешок, она повернулась обратно к виконтессе, взяв ее руки в свои.
— О, это всего лишь Брилл и Коннер. М… месье Синклеру… э… можно доверять, и Брилл — моя лучшая под… м… она — мой очень хороший друг, — сказала Мэг, подкорректировав свою речь перед лицом девушки, которая когда-то была ее ближайшей подругой. — Тебе нет нужды беспокоиться на их счет.
— Твой очень… хороший друг? — медленно спросила Кристина, чуть прищурив глаза на Брилл — на кратчайший миг в ее выражении промелькнула ревность. Эта мрачная эмоция не особо шла ее лицу, но она быстро пропала, оставив вместо себя слабую, уязвленную печаль. — Да, что ж, меня не было очень долго… — сказала она себе. — Мэг, если ты не возражаешь, я правда не хочу, чтобы слишком многие знали, что я здесь.
Пытаясь сохранять спокойствие, Брилл, слушая диалог Мэг и Кристины, скрестила руки на груди. Юная виконтесса с выжидающим видом глянула на них. У Брилл ушло несколько секунд на то, чтобы сообразить, что та и в самом деле ждет, что она уйдет и позволит им поговорить. Она недоверчиво вскинула брови чуть ли не к волосам, но затем заметила, что за выжидательной улыбкой не таится злого умысла. Слегка задрав подбородок, Брилл более пристально вгляделась в девушку и даже при ближайшем рассмотрении не смогла найти ни намека на недоброжелательность. «Она и впрямь ожидает, что я покину собственную комнату, чтобы дать им с Мэг возможность уединиться. И даже не осознает, насколько это грубо… Что за странная девушка».
Встряхнувшись, Брилл вздохнула и согнала с лица хмурость, сделав усилие, чтобы нацепить нейтральную полуулыбку. «Она создает впечатление раненой птички… словно пострадала от какого-то ужасного удара и до сих пор не оправилась… словно… словно ей нужно, чтобы кто-то о ней позаботился. Неудивительно, что Эрик в нее втрескался». В сердце Брилл просочилась крохотная капля жалости, и она отвела взгляд и направилась к двери. Кристина кивнула и вновь повернулась к Мэг, открыв рот, чтобы продолжить разговор.
Остановившись на пороге, Брилл толкнула дверь, чтобы открыть ее посильнее, и прислонилась спиной к косяку.
— Было приятно познакомиться с вами, мадам де Шаньи. У вас с Мэг, очевидно, накопилось много тем для обсуждения. Так что я вас отпускаю, — с улыбкой сказала она и вежливо указала на дверь.
Секунду Кристина моргала, потом вопросительно повернулась к Мэг, явно не ожидая, что ее попросят удалиться. Не заметив этого обмена взглядами, та взяла Кристину за руку и повела к двери.
— Увидимся позже, Брилл, — сказала Мэг, проходя мимо, и, впервые за все время пребывания в комнате посмотрев на Коннера, смущенно улыбнулась. — До свидания, месье Синклер.
— Господи, детка, ты меня убиваешь этим «месье Синклер». Просто Коннер… ты и сама это знаешь, — ответил Коннер и медленно расплылся в улыбке, видя, как на щеках Мэг проступает румянец.
Та лишь улыбнулась и наклонила голову, потянув Кристину за руку и торопливо удалившись. Глядя, как парочка шагает по коридору — Мэг тащила Кристину за собой, — Брилл и Коннер несколько секунд молчали. Когда они одновременно повернулись друг к другу, Брилл приподняла бровь.
— Итак, значит, просто Коннер? — подмигнув, спросила она.
Закатив глаза, Коннер вышел за дверь.
— Да, и что? — будто защищаясь, ответил он вопросом на вопрос. — Но куда более важно, что такого в мадам де Шаньи, что заставило тебя выглядеть так, будто ты увидела привидение? И это только мое воображение, или ты правда выпустила коготки и готова была выцарапать этой девушке глаза?
Брилл перестала улыбаться и последовала за братом в коридор, закрыв за собой дверь. Его слова вернули ее к грандиозности текущей ситуации, напомнив, что хотя Кристина и не была чудовищем, как думала Брилл, но ее присутствие по-прежнему могло создать чертову уйму проблем. «Фух! Зачем ей понадобилось приехать именно сейчас! Именно тогда, когда я наконец осознала, что мне нужно делать. Это может все испортить! Я должна узнать, почему она вернулась…» Тяжко простонав, Брилл привалилась к двери и постучалась головой о прохладное деревянное полотно.
— Черти и преисподняя! — выругалась она и отодвинулась от двери. Сжав губы в узкую полоску, она оглянулась через плечо на коридор. «Я должна узнать, зачем она здесь». Приподняв юбки, Брилл помчалась по коридору, широко раскрытыми глазами высматривая свою новую добычу. Коннер удивленно крикнул ей вслед, но она не остановилась. Несколько секунд спустя Брилл услышала позади приближающийся тяжелый топот брата.
— Что ты делаешь? — спросил он, порысив рядом с ней.
— Я собираюсь пойти пошпионить за виконтессой де Шаньи, — решительно заявила Брилл.
— Зачем? В смысле, я понимаю, она новенькая, но она не выглядит такой уж интересной. — Слегка замедлившись, Коннер задумчиво изогнул бровь. — На самом деле сейчас, когда я думаю об этом… она довольно странная, тебе так не кажется? У нее такой отстраненный взгляд, как будто она витает в облаках или что-то вроде того.
Покосившись на брата, Брилл лишь прибавила шагу.
— Думаю, мне следует сказать тебе. Ты знаешь, что Эрик раньше жил здесь, но я не рассказала тебе всю историю. Он не был консультантом у директоров. Он был… э… скорее…
Вновь поравнявшись с Брилл, Коннер повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и на его лице расплылась дьявольская улыбка.
— Что, что он был Призраком?
Споткнувшись и затормозив, Брилл уставилась на брата:
— Что? Как ты узнал? Я ничего тебе об этом не говорила!
— Ой, да ладно. Возможно, я и не так умен, как ты, но я не дурак. Местные обожают травить байки. Как только я услышал, что прежде здесь жил человек в маске, который сеял смерть и разрушение по всему театру, то сразу понял, что это был Эрик.
— Ты знал и ничего не сказал! Истории, которые они рассказывают, ужасны… если ты поверил им, разве это тебя не встревожило?!
Расхохотавшись, Коннер потянулся вперед и дернул за темно-синюю косынку, покрывавшую волосы Брилл.
— Да ладно, Бри! Я знаю Эрика. Я наблюдал за ним… за тем, какой он с тобой и Арией. Человек, который ведет себя так, как он, не может быть чудовищем. Я просто рассудил, что в историях многое переврали. В смысле, ты ведь не поверила во все эти глупости, правда? Почему тогда я должен был?
Открыв было рот, чтобы ответить, Брилл быстро снова его закрыла — волна стыда остановила слова в ее горле. «Божечки… у Коннера больше веры, чем у меня!» Пытаясь стряхнуть следовавшее по пятам за виной раздражение, Брилл вновь зашагала вперед.
— Ну, некоторые истории — правда. Кристина де Шаньи когда-то звалась Кристиной Даае.
— Погоди-ка! Ты имеешь в виду, что эта девушка якобы была похищена в прошлом году?!
— Да. Это она. Но вот чего они не упомянули в своих историях, так это что мадам де Шаньи была первой благословенной любовью Эрика! А теперь она вернулась по какой-то неизвестной причине! Я планирую выяснить, зачем она здесь!
Поправив обеими руками криво сидящую косынку, Брилл заглянула за угол и увидела, что дальше по коридору, запрятавшись в уютную маленькую нишу, сидят Мэг и Кристина. Отпрянув от угла, Брилл повернулась и взбежала по ближайшей лестнице. Прокравшись по верхнему уровню, она добралась до места прямо над девушками. Усевшись на деревянный пол, Брилл свесила голову с балкона, чтобы слышать происходящий внизу разговор. Мгновение спустя к ней присоединился Коннер. С нижнего этажа до них долетали тихие женские голоса. Потянувшись через узкое пространство между собой и братом, Брилл схватила его за руку и сосредоточенно нахмурилась, пытаясь разобрать слова.
— О, это была красивая церемония, — мечтательно сказала Кристина. — Кругом были цветы, что оказалось для меня великим сюрпризом, учитывая, что стояла середина зимы. Я была немного разочарована, что брат и сестры Рауля не смогли явиться на свадьбу. Но поскольку все было организовано в последнюю минуту, легко понять, почему они не смогли приехать.
Между старыми подругами ненадолго повисло молчание, а потом заговорила Мэг.
— Звучит великолепно… — медленно сказала она, явно желая пропустить пустую болтовню и спросить о чем-то еще. — Значит, ты счастлива? Письма, которые ты посылала, были не очень-то содержательными.
— О да, я очень счастлива! — с воодушевлением сказала Кристина.
— Итак, кстати, ты поешь в Лондоне? Расскажи, на что похож тамошний оперный театр?
Со своего наблюдательного пункта Коннер и Брилл смотрели, как Кристина чуть опустила голову.
— О нет. Я больше не пою, — пробормотала она. — Не вполне подобает жене виконта зарабатывать на жизнь или выступать на сцене.
Наклонившись вперед, Мэг взяла руки Кристины в свои.
— Ну, это глупо… у тебя ведь такой великолепный голос. Как они могут не хотеть, чтобы ты пела?
— О нет… дело не в том, что мне не позволено петь, — заговорила Кристина, стремясь защитить мужа и его семью. — Я просто не хочу специально делать что-то, что поставит их в неловкое положение. Все дело в этом и… ну… с прошлого года я чувствую себя странно, когда пою одна. Я никогда прежде этого не делала.
— О чем ты говоришь? В прошлом году у тебя было полно сольных партий.
После заявления Мэг повисла напряженная тишина, затем Кристина медленно покачала головой:
— Я не это имела в виду, Мэг.
— О… я понимаю, — мягко ответила та. — Кристина… почему ты вернулась? И почему ты не хочешь, чтобы слишком многие знали, что ты здесь?
Юная виконтесса глубоко вздохнула и встала, обходя по кругу стулья, на которых они сидели, потом остановилась прямо перед Мэг — от каждого ее движения исходила лихорадочная энергия.
— Клянешься, что никому не расскажешь? — с отчаянием спросила она, нуждаясь в заверении.
— Кристина, когда-то мы были лучшими подругами… конечно, я никому не скажу!
— И даже тем людям, которых я встретила до этого? — неловко продолжила Кристина. — Мужчина довольно мил… но эта женщина — у меня от нее волосы на затылке зашевелились. Я никогда прежде не видала таких глаз, как у нее: цвета надвигающегося шторма и такие же опасные. Они напомнили мне кое о ком… эти опасные глаза. — Затем она умолкла и потерялась в своих мыслях, вернувшись обратно к Мэг лишь через несколько секунд.
— Брилл — хороший человек… она никому бы не причинила вреда, — осторожно сказала Мэг, словно старалась усмирить беспричинные детские страхи. — Но я не скажу никому из них, если хочешь.
Вновь отойдя от подруги, Кристина разгладила руками перед своего платья.
— Я вернулась ради своего учителя, Мэг, — наконец сказала она очень тихим голосом и повернулась, ожидая реакции.
Наверху Брилл ахнула, не успев сдержаться, и, зажав рот обеими руками, бросила быстрый взгляд на брата. Тот поднес палец к губам и вновь вернулся к происходящему внизу разговору — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мэг вскочила на ноги.
— Кристина, ты ведь наверняка знаешь, что он, скорее всего, мертв! То есть люди по-прежнему любят по старой памяти винить его за все случающиеся тут мелкие происшествия… но он МЕРТВ. С той ночи его никто не видел. Он умер в ту ночь, когда упала люстра.
Пока Мэг говорила, Кристина медленно опустилась на ближайший стул и закрыла руками лицо.
— Да, я знаю, что он мертв. Я вернулась, чтобы похоронить беднягу. Мне месяцами снилось, как он лежит там внизу, в темноте… эти сны буквально преследовали меня. Я подумала, что, возможно, если я устрою ему похороны… это наконец-то положит конец истории Призрака. Ты поможешь мне, Мэг? Поможешь мне найти его? Я пыталась вспомнить, как работает механизм зеркала, когда в комнату вошли месье Синклер и мадам Доннер.
— Кристина, ты даже не знаешь, где искать. Подвалы Оперы обширны. В прошлом году никто не нашел тела… может, и мы никогда не найдем.
Уронив руки от лица и хлопнув по коленям, Кристина подняла на Мэг широко распахнутые глаза, в которых читалась боль от предательства.
— Мы должны найти его, Мэг! Я должна — или сойду с ума! Я оставила его там… Я должна дать ему упокоиться с миром! И если ты мне не поможешь, тогда я не знаю, что мне делать! — выкрикнула она с ноткой истерики.
Подняв обе руки в успокаивающем жесте, Мэг кивнула.
— Ладно… ладно. — Ее согласие, видимо, как-то успокоило Кристину, но не сумело полностью уничтожить висящее в воздухе напряжение. — Э… Кристина… почему ты пришла одна? Почему тут нет Рауля?
Явно устав от недавнего всплеска эмоций, та лишь вздохнула.
— О, я не сказала ему, что поеду сюда, — сказала она, махнув рукой, отметая тему как несущественную.
— Ты не сказала мужу, куда отправляешься?! — неверяще захлебнулась Мэг.
— О, он ни за что бы не отпустил меня, если бы узнал! — торопливо выпалила Кристина, пытаясь утихомирить явную тревогу подруги. — Но я оставила ему записку, где написала, что собираюсь в Париж… так что он не будет волноваться.
— Кристина, боюсь, ты поступила опрометчиво… — сказала Мэг, покачав головой. Опустившись на колени перед юной виконтессой, она вновь взяла ее за руки. — Неужели ты не подумала, как это может ранить Рауля? Он, наверное, до смерти волнуется о твоей безопасности. А ты даже не подумала об этом!
Пару секунд Кристина бездумно моргала, а потом сжала руки подруги в своих.
— О, ну конечно же он все поймет, — со смутной уверенностью сказала она. Затем, наклонившись вперед — ее поза изменилась, став по-девичьи веселой, — Кристина с улыбкой поднесла руки Мэг к своим губам, отбросив серьезность недавней беседы с той же легкостью, с какой откладывают на стол не понравившуюся книгу. — Но ты просто обязана больше рассказать о себе. Я тут распинаюсь, а о твоей судьбе ничегошеньки не знаю. Ты еще не стала ведущей балериной? О, конечно, ты должна была стать!
Уровнем выше щебечущей парочки Брилл и Коннер переглянулись. Схватив брата за руку, Брилл повернулась, чтобы прошептать ему на ухо:
— Нельзя позволить ей рыскать в подвалах. Что она сделает, если обнаружит, что он не умер? У меня есть ощущение, что она слегка… экзальтированная.
— Не имею ни малейшего понятия, но начинаю думать, что добром это не кончится… ни для одной из сторон, — отодвинувшись от края, Коннер сел прямо и потер шею. — Уверен, Мэг не даст ей разгуливать там в одиночку… она слишком умна для этого. — Нагнувшись вперед, чтобы потянуть за юбку Брилл, он сумел выдавить свою обычную полную оптимизма улыбку. — А ты не слишком ли волнуешься об этом, нет? Все получится. Эрику надо только держаться от нее подальше.
По-прежнему взирая сверху на макушку Кристины, Брилл ощутила, как от ее лица отхлынула кровь, оставив после себя головокружение и пустоту.
— Я не уверена, что он захочет держаться подальше… — прошептала она онемевшими губами, с ужасом осознавая, что ее надежды на будущее могут оказаться тщетны. Что, возможно, она вообще никогда не завоюет Эрика. — Я не могу сказать ему… он не должен знать…
Нахмурившись, Коннер встал и наклонился, чтобы подать руку Брилл — и мгновение спустя та приняла ее. Обхватив сестру за плечи, Коннер посмотрел ей прямо в глаза.
— Ты не можешь утаить это от него. Ты сама это знаешь…
Повернув голову, чтобы бросить взгляд в сторону перил и доносящихся снизу женских голосов, Брилл выдохнула и кивнула:
— Да… я это знаю. Я знаю… но как я ему скажу?

***

В тот же день, позднее, Брилл тихо передвигалась по коридорам Оперы, воображая, что чувствует себя почти призраком: видит людей вокруг себя, но знает, что в этот момент не является частью их мира. Она ощущала себя так, словно шла внутри пузыря, отделенная от перешептываний о мистическом прибытии мадам де Шаньи, и была рада этой пропасти оцепенения. Надежды Кристины на секретность провалились, и к обеду все уборщицы, а то и артисты, были в курсе ее появления.
Уже дважды с момента их первой роковой встречи Брилл ловила юную виконтессу сидящей в засаде у ее комнаты и, несомненно, жаждущей снова пробраться внутрь и попытать счастья с зеркалом. Теперь Брилл поставила целью запирать дверь всякий раз, когда покидала комнату, желая выиграть достаточно времени, чтобы рассказать Эрику о присутствии Кристины. Проходили часы, она выполняла ежедневные обязанности, развлекала Арию и перекидывалась парой слов с Карлоттой — но ее голова все это время была занята попытками придумать наилучший способ выложить Эрику последние новости. Сейчас уже был поздний вечер, около девяти часов, и на нее все еще не снизошло озарение.
Оставшись один на один со своими планами, когда мадам Жири вновь похитила Арию, Брилл накручивала себя, глядя на свое отражение в гигантском зеркале. «Наверняка она смотрела в это зеркало, как я сейчас смотрю…» Отчего-то от этой мысли у нее вдоль хребта пробежал холодок. Не в силах более сидеть взаперти в своей комнате, Брилл вышла в коридоры. Кое-как она добрела до библиотеки и взяла томик поэзии Шекспира и письменный вариант «Фауста». Решив, что еще один посетитель в библиотеке — это на одного больше, чем нужно, она быстро удалилась.
Прогуливаясь по одному из многочисленных безымянных коридоров, Брилл похлопала по карманам, дабы удостовериться, что книги по-прежнему на месте. «Как мне сообщить ему? — спросила она себя в тысячный раз за этот день. Сжав пальцами переносицу, она на секунду остановилась. — Боже, все эти размышления ни к чему не ведут. Ну же, Бри! У тебя две книжки… иди куда-нибудь и почитай их и перестань хоть на миг думать об этом».
Снова зашагав вперед, она спонтанно повернула направо, поняв, что направляется в самую заднюю часть театра. Через несколько минут путь преградила дверь, и Брилл потянула ее на себя, не задумываясь о том, куда направляется. Когда она переступила через порог, в нос ей внезапно ударил запах сена и конского навоза. Моргнув, Брилл подняла взгляд от пола и обнаружила себя в конюшнях Оперы.
Остановившись, она с интересом огляделась. Длинное помещение было пустым, за исключением дремлющих в стойлах лошадей. «Должно быть, ночная смена конюхов завтракает приблизительно в это время». Несколько животных подняли головы, чтобы посмотреть на нее через дверцы стойл, когда ее юбки зашуршали по устилающей пол соломе. Слегка улыбнувшись, Брилл закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
— Ах, этот запах. Напоминает мне о нашем старом амбаре.
Впервые за день расслабившись, она открыла глаза и подошла к первому стойлу, где, глядя на нее сонными глазами, стоял крупный гнедой жеребец. Вытянув руку, Брилл погладила его по макушке.
— Ну вот, хороший мальчик. — Хихикнув, когда жеребец толкнул ее лбом в ладонь, она потрепала его по голове и отошла. Вытирая руки об юбки, она повернулась вокруг своей оси. — Ну, думаю, это место подходит для чтения не хуже других.
Проходя между стойлами, она останавливалась у каждого, чтобы по-быстрому потрепать его обитателя перед тем, как двинуться дальше. Сняв с крючка висящий на стене фонарь, Брилл заметила в углу конюшни большую груду свежего сена. Подцепив ближайшее ведро, она перевернула его и водрузила сверху фонарь, а сама плюхнулась в сено. «О, это напоминает мне о тех временах, когда я была совсем юной… солнечным днем играла в амбаре… или тот день, когда Эрик явился в амбар, где я доила корову… кажется, это был день рождения Арии». Откинувшись назад, она достала из кармана одну из припасенных книг.
Очистив разум от проблем, она открыла тоненький томик и погрузилась в чтение, наслаждаясь покалывающим ощущением от сена под спиной.
— Сравню ли с летним днем твои черты… — вслух начала она, с улыбкой пробегая глазами по знаменитым словам. Вместо того чтобы напомнить о ее собственных любовных проблемах, эти слова помогли растворить остававшийся в животе узел.
Некоторое время спустя до Брилл донесся звук приближающихся шагов. Опустив книгу, она склонила голову набок, прислушиваясь к стуку каблуков по каменному полу, пока некто обходил конюшню по кругу. Когда шаги замерли на полпути к ее укрытию, Брилл выковырялась из копны и подкралась к углу ближайшего стойла: любопытство подталкивало ее выяснить, кто еще отважился забрести в это пустынное местечко. Высунувшись из-за края стойла, Брилл заметила знакомую мужскую фигуру, освещенную мерцающими фонарями. «Эрик… черт!» Юркнув обратно за угол стойла, она распласталась на деревянных поперечинах, надеясь, что он не услышал ее. Устремив невидящий взгляд в пол, Брилл ощущала, как сердце забухало у нее в груди. «Может, если я просто подожду, пока он уйдет, и… Пресвятая Дева, Брилл! Когда ты стала такой трусихой? Рано или поздно тебе придется ему сказать».
Прикусив губу, она оттолкнулась от стойла и встала, торопливо отряхивая приставшие к юбкам клочки сена и соломы. «Почему всякий раз, когда я вижу его, я с головы до пят покрыта грязью? Хоть однажды я бы действительно хотела выглядеть прилично…» Осмелившись бросить еще один быстрый взгляд за угол, она нахмурилась, заметив, что Эрика больше нет на месте. Выйдя в центральный проход между стойлами, она огляделась в поисках того, куда он мог деться.
Внезапно из того самого стойла, перед которым до этого стоял Эрик, донеслось ласковое гудение. Торжествующе улыбнувшись, Брилл тихонько прошла по проходу и встала прямо напротив стойла, откуда исходили приятные звуки. Перегнувшись через короткую, по грудь, дверцу, она увидела, что Эрик согнулся в три погибели возле задних ног обитателя стойла. Лохматый скакун стоял совершенно расслабленно, пока Эрик осторожно вынимал из кармана жестяную банку. Открыв банку, он взял небольшое количество чуть желтоватой мази и принялся наносить ее на левую бабку лошади.
— Я и не знала, что в свободное время вы подрабатываете коновалом, месье. Что ты делаешь с этим бедным животным? — поинтересовалась Брилл, на миг забыв о волнении.
Вздрогнув, Эрик выронил банку и едва не завалился набок — его внезапное движение заставило лошадь мотнуть головой и посмотреть на него. Поспешно повернувшись, он секунду пялился на Брилл, но после расслабился, нагнувшись, подобрал банку и встал. Пару мгновений Эрик оставался на месте, опасливо глядя на Брилл и вертя банку в руках, затем выдохнул, и из его позы заметно улетучилась большая часть напряжения; он достал из кармана носовой платок и вытер руки.
— Ты специально хотела, чтобы меня затоптали до смерти, или просто не осознавала опасность? — спросил он, пытаясь звучать сурово, — но когда он подошел и встал с другой стороны дверцы стойла, сквозь строгий вид пробивалась улыбка. — У коня артрит. Я всего-навсего нанес обезболивающую мазь, чтобы помочь его суставам.
Брилл взглянула на Эрика и ощутила, как ее губы изгибаются в улыбке. Было что-то чрезвычайно милое в том, как он успокаивал животное голосом во время лечения.
— Значит, я напугала тебя?
— Ничуть, я все это время знал, что ты здесь, — быстро ответил Эрик с ноткой своего обычного высокомерия.
Потянувшись, Брилл ткнула его в ребра — привычные приливы и отливы их пикировки заставили ее, пускай и ненадолго, забыть о своих опасениях.
— Просто признай это. Я напугала тебя до икоты. И поделом — это тебе за то, что постоянно шпионишь за мной.
С Эрика сползла маска хладнокровия, и его лицо медленно расплылось в очаровательной ухмылке.
— Полагаю, я теряю хватку. Было время, когда никто не способен был меня обставить. А ведь я даже сперва обыскал это место… где ты пряталась, что я не увидел тебя?
Ткнув большим пальцем через плечо, Брилл указала на кипу сена:
— Я читала с обратной стороны этой копны.
— А, это объясняет, почему ты вся покрыта этими клочками, — сказал Эрик и ловко снял с ее плеча пучок сена.
Хотя контакт длился всего лишь мгновение, Брилл сквозь платье ощутила тепло его пальцев подобно клейму на коже. Со свистом втянув воздух от его прикосновения, она впилась пальцами в дерево дверцы стойла, чтобы устоять на ногах. Эрик замер в процессе отбрасывания сена, явно заразившись повисшим в воздухе потрескивающим напряжением. Выражение его лица чуть изменилось, и он уронил руку на дверцу рядом с ее руками. Синева его глаз отступила, превратившись едва ли не в черноту из-за расширившихся зрачков, его взгляд скрестился с ее взглядом.
Между его бровями прорезалась крохотная морщинка, взгляд дрогнул и опустился. Эрик стоял совершенно неподвижно, глядя куда-то в сторону, словно преодолевая какой-то внутренний конфликт. Секунду спустя он расслабился и вновь посмотрел в глаза Брилл, на его лице была пресная, но дружелюбная улыбка.
— Что ты читала? — спросил он, возвращая разговор на безопасные рельсы.
Брилл следила, как из глаз Эрика пропадает возбужденный, опасный блеск, и ее сердце упало. Сжав кулаки, она оттолкнулась от стойла, давая ему возможность распахнуть дверцу и выйти.
— Я захватила две книги, — сказала она, стараясь соответствовать его легкомысленным интонациям, повернулась и вернулась к груде сена, где оставила книжки. — Я немного почитала Шекспира, перед тем как услышала, что ты пришел, но еще я взяла «Фауста» в варианте для чтения. Я решила, что должна ознакомиться с историей, раз уж по ней поставлена такая популярная опера.
— То есть ты до сих пор не знаешь эту трагедию? — спросил Эрик, будто не веря, и подошел к ней.
— Нет, — отозвалась Брилл, снова упала на сено и подняла обе свои книги. — В молодости я никогда особо не интересовалась литературой.
— Да, я знаю. Всегда истый ученый… несомненно, читающий сухие факты из томов по анатомии. Не могу поверить, что ты не знаешь «Фауста»… это одна из моих любимых поэм… более того, моя любимая опера, — сказал Эрик, по-прежнему стоя в отдалении — его голос был оживленным, но в глазах светилась настороженность.
— Правда? — пробормотала Брилл и перевернула книгу в руках, ощущая зуд удовлетворения от того, что узнала еще одну личную деталь его жизни. «Его любимая…» Вновь посмотрев туда, где стоял Эрик, она сверкнула улыбкой и похлопала по копне рядом с собой. — Тогда подойти, сядь тут и расскажи мне почему, — бодро сказала она, не желая, чтобы он снова избегал ее.
— Я лучше постою…
Раздраженно постучав пальцем по переплету, Брилл сменила тактику:
— Ну, если не хочешь рассказывать мне, так бы и сказал.
— Нет, я не это имел в виду.
— Нет, все в порядке… Я не любительница перемывать косточки. Можешь оставить это при себе.
— Брилл, я не говорил, что не стану…
— Тогда я просто прочитаю ее сама. Хотя, должна признаться, она довольно скучная… — мимоходом заявила Брилл, открыла книгу и вперилась в текст, сморщив нос после того как прочитала первые несколько строчек.
Выругавшись про себя, Эрик прошествовал к копне и брюзгливо плюхнулся в сено рядом с ней. Отобрав книгу у нее из рук, он со стуком захлопнул ее.
— Из всех слов, которые я мог бы использовать, чтобы описать это конкретное произведение, слово «скучное» не значилось бы по определению, — огрызнулся он.
— Правда? — невинно спросила Брилл, широко улыбаясь тому, что удалось достаточно взбесить его, чтобы заставить забыть об осторожности.
Открыв было рот, чтобы ответить, Эрик вновь с щелчком закрыл его, заметив ее лучезарный вид. Оглядев себя, сидящего, как она и просила, он откинул голову на копну и снова выругался.
— Проклятье, Брилл! Ты самая коварная женщина, с какой я когда-либо сталкивался. Как тебе удается так обдурить меня, что я делаю все, что ты попросишь?
— Это потому, что я хорошо тебя знаю, — со смехом сказала Брилл. — А теперь — ты намерен рассказать мне, почему так любишь «Фауста», или нет? Если не придется тебя заставлять, это на самом деле сэкономит мне немного времени.
Глянув на нее с того места, где он сидел, скрестив руки, Эрик еще попытался цепляться за свое раздражение, но ее подстрекание оказалось слишком велико для его решимости. Вздохнув, он поскреб подбородок.
— Это история об искуплении… полагаю, это всегда привлекало меня. В поэме есть женщина, которая впадает в грех и совершает немыслимые вещи… но в конце она все равно получает прощение и возносится на небеса.
— Тогда я понимаю, почему тебе она нравится… — сказала Брилл и ласково сжала его предплечье. Эрик почти рефлекторно шевельнулся, чтобы взять ее руку в свою, их пальцы переплелись, как будто были созданы для этого — ладонь к ладони. Осознав, что он сделал, Эрик уставился на свою руку, словно та жила отдельно от него, потрясенный тем, что забыл соблюдать приличествующую дистанцию.
Желая отсрочить неизбежное отдергивание, Брилл лишь крепче сжала руку. Ей нравилось ощущение его обнаженной кожи: впервые за долгое время Эрик был без перчаток.
— Возможно, когда они наконец поставят «Фауста», мы сможем посмотреть его вместе.
Оторвав глаза от их соединенных рук, Эрик моргнул на ее заявление, а затем улыбнулся, явно отвлеченный их физическим контактом.
— Да, это было бы неплохо. К тому же, я знаю местечко, с которого открывается наилучший вид.
Кивнув, Брилл повернулась и вытащила из соломы рядом с собой томик Шекспира.
— А много ли ты читал Шекспира пока жил тут, Эрик? — непринужденно спросила она, пытаясь удержать его в разговорчивом, а не чрезмерно задумчивом модусе.
— Я нахожу некоторые его работы сносными, но в основном это романтическая чушь, — медленно отозвался он, вновь опуская взгляд на ее маленькую руку, покоящуюся в его руке.
— Как ты смеешь такое говорить! — подколола Брилл. — Я думала, что из всех людей на свете именно тебе должны нравиться его работы.
— Почему именно мне?
— Потому что ты самый безнадежный романтик из всех, кого я встречала, — сказала Брилл и перевернула страницу, едва сдержав улыбку, когда почувствовала, как он недоверчиво фыркнул.
Гнев заставил Эрика среагировать почти мгновенно.
— Я не такой! — воскликнул он, энергично взмахнув свободной рукой.
— Нет, такой, — ответила Брилл, не поднимая глаз.
— Какая чепуха! — хмыкнул он, выдергивая клочки сена возле себя, пока не поднял маленькое облачко пыли.
— Вовсе нет… я слышала кое-какую из сочиненной тобой музыки, когда ты играл, чтобы помочь уложить Арию в постель. За всю свою жизнь я ни разу не слышала более берущей за душу романтической мелодии. Клянусь, иногда, когда я слушала, как ты играешь, у меня подгибались коленки, — выдохнула Брилл — сама мысль о его музыке пробудила в ее животе целую стайку бабочек.
Эрик секунду пялился на нее, его взгляд сместился на ее рот, потом рывком поднялся обратно к глазам: в его собственных глазах явственно проступило непонятное, почти расчетливое выражение. Ее слова заставили его о чем-то серьезно задуматься, и Брилл не могла не желать узнать, о чем именно.
— Правда?.. Я и понятия не имел… — неуверенно произнес Эрик — недоверие быстро одолело все остальное.
Покачав головой, он кашлянул и, взяв себя в руки, отмахнулся от ее признания.
— Ну, думай, как тебе нравится. Но ты не можешь отрицать, что Шекспир пишет исключительно о страдающих друг по другу идиотах. Тебе не кажется, что это в некотором роде чересчур? «Сравню ли с летним днем твои черты?» Какая инфантильность.
Открыто нахмурившись, Брилл перевернула несколько страниц.
— Ты слишком придирчив. — Остановившись на определенном отрывке, она положила книжку на колени. — Спорю, над этим ты смеяться не станешь… «Может ли измена Любви безмерной положить конец? Любовь не знает убыли и тлена. Любовь — над бурей поднятый маяк, Не меркнущий во мраке и тумане». — С торжествующим стуком закрыв тоненький томик, Брилл посмотрела на Эрика, чтобы увидеть его реакцию. — Это один из моих любимых. Особенно мне нравится последняя строка. «Над бурей поднятый маяк…» Как восхитительно думать о любви подобным образом. Именно такой она и должна быть. — Слегка откинув голову, так, чтобы затылок улегся на сено, Брилл повернулась — и ее щека чуть коснулась плеча Эрика. — Над бурей поднятый… и неважно над какой.
В этот миг по его телу прошла слабая дрожь, и Брилл почувствовала, как его плечи затряслись под ее щекой. Когда она подняла глаза на его лицо, то обнаружила, что Эрик очень пристально смотрит на нее — все его внимание было сосредоточено на ее лице, на каждом произнесенном ею слове. То, что ее так пристально изучают столь неудержимо прекрасные глаза, немного приводило в замешательство. Под пылающим взором Эрика разум Брилл полностью опустел, и на секунду она подумала, что, возможно, он коснется ее и свободной рукой. Но в его лице вновь читался какой-то конфликт, и еще мгновение спустя Эрик моргнул и слабо улыбнулся — его чертов бесконечный контроль снова победил.
— Нет, не думаю, что стал бы смеяться над этим.
После этого они погрузились в звенящую тишину, каждый занятый собственными мыслями. Вскоре Брилл вспомнила одну из основных причин, по которой ей в этот день необходимо было переговорить с Эриком. «Я не должна это больше откладывать. Хотя и хотела бы…» Она неуютно поерзала: эта мысль превратила ее внутренности в свинец. Почувствовав ее беспокойство, Эрик сжал ее ладонь и вопросительно посмотрел на нее. Зная, что время пришло, но все равно боясь того, что предстоит, Брилл прикусила нижнюю губу.
— Эрик… мне нужно сказать тебе кое-то очень важное… — слабым голосом начала она.
— Хмм? И что же? — спросил тот и, услышав ее тон, сел ровнее; на его лице возникла раздражающе отстраненная улыбка.
— Эрик, я не знаю, как сказать это, потому что опасаюсь, что это тебя расстроит, — пробормотала Брилл, чуть сощурив глаза на его нарочито отчужденное выражение. «Почему он это делает?.. Все время отступает… раньше он так не делал… Я и без того достаточно на взводе из-за того, что придется рассказать ему о Кристине… черт бы его побрал за то, что делает все еще хуже».
— Ну что ж, тогда просто скажи и покончи с этим. Сомневаюсь, что, что бы это ни было, оно всерьез меня расстроит, — умиротворяюще сказал Эрик.
«Ага, как же…» Тяжело вздохнув, Брилл потянулась и похлопала по их сплетенным рукам.
— Сегодня я видела кое-кого, кто… — Остановившись, она кашлянула, пытаясь набраться смелости. Очевидно, храбрость покидала ее всякий раз, как она глядела на Эрика. Отвернувшись от него, Брилл зажмурилась. — Сегодня я видела Кристину… — торопливо сказала она; слова налетали друг на дружку в ее стремлении поскорее вытолкать их. Открыв глаза, Брилл украдкой покосилась на Эрика — лишь затем, чтобы обнаружить, что тот по-прежнему смотрит на нее озадаченно, без тени ожидаемого потрясения.
— Кого? — медленно спросил он со смущенной улыбкой.
— Кристину… Кристину… — многозначительно продолжила она. — Бывшее ведущее сопрано Опера Популер.
Улыбка Эрика быстро потускнела, он напрягся.
— Что? — прерывисто выдохнул он, и в его взгляде проступила горечь, какой Брилл никогда раньше не видела. — Нет… этого не может быть… ты ошиблась.
— Я не ошиблась, — понизив голос, Брилл ощутила, как в ней начинает закипать паника. — Я видела ее сегодня в своей комнате. Она пыталась разобраться, как открывается зеркало. Она сказала, что вернулась, чтобы похоронить тебя, Эрик… она думает, что ты мертв…
Пока она говорила, Эрик вытащил свою руку из ее и прижал к груди, как будто ее прикосновение каким-то образом ранило его. Острое, беспокойное раздражение заставило его рот сжаться в тонкую линию.
— Да, она могла бы решить, что я умер… все-таки именно она оставила меня там умирать, — горько выплюнул он — в его взгляде быстро росла тихая ярость. Гнев такой силы, что он сиял в его широко распахнутых глазах подобно безумию.
— Я попыталась удержать ее подальше от зеркала… поэтому мне и нужно было сказать тебе, что она здесь. Думаю, это, скорее всего, единственный известный ей путь в подвалы.
Словно бы не вполне слыша ее, Эрик вскочил на ноги — его безвольно опущенные руки дрожали.
— Она здесь… она здесь… — снова и снова шептал он, его лицо исказила столь глубокая мука, какой Брилл никогда и ни у кого не видела.
Тоже поднявшись, она последовала за Эриком, принявшимся расхаживать между стойлами.
— Эрик… мы с Коннером рассудили, что тебе всего лишь следует держаться от нее подальше. Ей вообще не нужно знать, что…
Крутанувшись на каблуках, Эрик развернулся к Брилл, его глаза были острыми, как крошево речного льда. Подняв руку, от ткнул в ее сторону пальцем, его жесты демонстрировали едва контролируемую агрессию.
— Коннер узнал об этом раньше меня? Коннер! — крикнул он, громкость его голоса выросла до опасной высоты.
Отшатнувшись, Брилл могла лишь кивнуть перед лицом его бешенства.
— Он стоял там… когда…
Вцепившись обеими руками в волосы, Эрик отвернулся от нее, целиком охваченный черным, неконтролируемым гневом. Лошади в ближайших к нему стойлах принялись тревожно ржать в ответ на невообразимые звуки, исходящие из его рта. В его горле поднимался вой, больше подобающий дикому зверю, нежели человеку.
— Значит, пускай приходит… — прорычал он.
— Ты правда думаешь, что это…
Резко повернув голову, чтобы свирепо глянуть на Брилл, Эрик оскалился, обнажив зубы, что придало ему исступленный, злобный вид.
— Прекрати указывать мне, что делать… — гаркнул он. — Ради бога, просто оставь меня к черту в покое!
Сжавшись от ярости в его словах, Брилл подняла руку, чтобы прижать к ноющему сердцу. Свинец в ее животе стал тверже, отчего она физически почувствовала себя больной.
— Эрик… не говори так… Мы с Коннером можем помочь, мы…
— Заткнись! Заткнись! Или ей-богу я…
— Или ты что? — медленно потребовала Брилл, и боль, вырубающая дыру в ее груди, слегка шевельнулась, превращаясь в гнев. С радостью приветствуя его очищающий жар, Брилл позволила ему взять верх. Он был лучше, чем боль, он ощущался оправданным. Обогнув кипящего негодованием Эрика, она помахала рукой через плечо и направилась прямиком к двери.
Проклятья позади нее стихли, и Эрик повернулся ей вслед.
— Подожди… куда ты идешь?! — воскликнул он чуть менее резко.
— Когда дашь себе труд вести себя как подобает джентльмену, тогда я тебя и выслушаю. А до тех пор тебе бы лучше ко мне не приближаться, иначе получишь такую взбучку, какой в жизни не получал! — не оглядываясь крикнула Брилл.
— Что? Нет, погоди… я не нарочно…
Ускорившись, она ожесточила свой дух против просочившихся в его голос новых, умоляющих ноток.
— Я не позволю на себя орать! И не позволю тебе использовать меня вместо личного мальчика для битья! — Не дав Эрику шанса сказать что-либо еще, не дав извиниться, Брилл ударилась в бег, предоставив его самому себе. «Не оглядывайся… не оглядывайся… Видит бог, я люблю его, но не потерплю подобного обращения… Я не могу показать ему, насколько он пугает меня в таком состоянии». Несясь по бесконечным коридорам, составляющим заднюю часть театра, Брилл едва ли не обгоняла сумасшедший галоп собственного сердца.
Пробегая мимо нескольких групп людей, она даже не заметила Мэг и Кристину или мадам Жири и Арию, пока не миновала их. Мэг окликнула ее, но она была не в состоянии остановиться и объяснить свое странное поведение — и потому продолжала бежать сломя голову. В конце концов врезавшись в дверь в свою комнату, Брилл замешкалась, вставляя ключ в замок. Распахнув дверь, она ввалилась внутрь и села на свою кровать. «Все кончено… что, если все кончено? Может, карта со Смертью, которую я вытянула, предназначалась не Карлотте… что, если конец предсказывался мне?»
Ужасающая правдоподобность этой мысли заставила ее в отчаянии закрыть лицо руками. «Пожалуйста… пожалуйста… не позволь этому всему закончиться. — В ее голове непрошено всплыли слова, которые она прочитала Эрику всего лишь полчаса назад, издеваясь над ней своей жизнеутверждающей уверенностью. — Может ли измена любви безмерной положить конец… любовь не знает убыли и тлена… любовь — над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане…» Повернувшись и уткнувшись лицом в подушку, Брилл молча покачала головой.
— Если бы в реальной жизни все было так однозначно, — выдохнула она. — Над бурей поднятый маяк… пожалуйста… пожалуйста…

Глава 52: Устами младенца

— А ты знала, что в ранней юности я была балериной? — неторопливо ведя Арию по коридору, спросила мадам Жири, и ее жесткий рот дрогнул в легчайшем намеке на улыбку. В ответ та вскинула голову и широко ухмыльнулась своей наперснице.
Утвердительно кивнув, Ария сунула в рот большой палец, размахивая в воздухе другой рукой, пока мадам не взяла ее.
— С-совсем как М-мэг, — промямлила она вокруг пальца. — За исключением т-того, что учительница т-танцев была п-по-настоящему злой. З-заставляла девушек с-стоять на носочках, пока они не п-падали.
Чуть застигнутая врасплох этой на удивление точной информацией, мадам Жири уставилась на Арию, которая игриво раскачивала взад-вперед их соединенные руки.
— Как ты об этом узнала, дитя?
С влажным чмоканьем убрав палец изо рта, та вскинула на мадам свои притягательные серые глаза.
— В-во мне течет к-кровь эльфов, кааак и в м-маме, — пропела она.
Нахмурившись, мадам Жири лишь покачала головой.
— Ну и воображение! — воскликнула она, издав горлом тихий смешок. «И все же… как она прознала про старую злобную мадам Гордан?» — Но, думаю, пришло время вернуть тебя в твою комнату. Уже больше девяти часов, а детям в твоем возрасте нужно много спать. А еще, кажется, я уже достаточно давно похитила тебя у матери.
Рассмеявшись, Ария повернулась и обхватила ногу мадам Жири свободной рукой.
— Мне н-не хочется с-спать! — взвизгнула она. — Р-расскажи еще с-сказку!
Шумно выдохнув — что для нее было весьма близко к откровенному хохоту, — мадам Жири отцепила от себя руку Арии.
— Нет, ни в коем случае.
— Все в порядке! М-мамочка с-сейчас з-занята разговором!
— Разговором с кем, дитя мое? — рассеянно спросила мадам. Затем, окинув взглядом коридор, она подняла брови, увидев, как из-за угла выходят ее дочь и — кто бы мог подумать — Кристина Даае. Потрясенно моргнув, она остановилась, и Ария врезалась ей под колено. Высунувшись из-за ее юбок, Ария проследила за направлением ее взгляда и с интересом уставилась на парочку.
Ткнув пухлым пальчиком в сторону двух молодых женщин, она повернулась и посмотрела на мадам Жири:
— К-кто это?
— Кое-кто, кого я и не думала снова увидеть… — прошептала мадам себе под нос. «Что она тут делает? Если бы у этой девчонки была хоть капелька мозгов, она бы никогда не вернулась…» Она нахмурилась еще сильнее, и выражение ее лица в мгновение ока стало кислым.
Вновь зашагав вперед, с Арией на хвосте, она приближалась к Мэг и Кристине. Но не успела она сделать и трех шагов, как под каблуком у нее что-то хрустнуло. Отвлекшись, мадам Жири опустила глаза. Подняв ногу, она смотрела на доски пола и лежащий на них маленький золотой предмет.
— Да что ж такое, — пробормотала она, нагибаясь и поднимая вещицу с пола. Выпрямившись, она разжала пальцы, чтобы взглянуть, на что же такое она наступила. На ее ладони ненавязчиво лежала крохотная золотая галстучная булавка — на ее лицевой стороне была выгравирована изящная заглавная «Э». От лица мадам Жири мгновенно отхлынула вся кровь, она неверяще глядела на знакомый предмет. «Это… Я узнаю это… этого не должно здесь быть. Это принадлежало… это принадлежало Эрику».
Подпрыгивая на мысочках, чтобы увидеть, что держит мадам, Ария с любопытством уставилась на булавку.
— Почему это б-было на п-полу? — спросила она.
— Не знаю. Ее не должно было здесь быть. Она не могла бы пролежать тут целый год… она… не могла бы, — залопотала обычно столь собранная женщина. «Он же мертв… он умер… правда ведь?» Она резко вскинула голову на раздавшийся в коридоре громкий топот. Наблюдая, как Брилл проносится мимо них, как сумасшедшая, явно даже не заметив, что они тут стоят, мадам Жири стиснула булавку в кулаке. — Что происходит?!
Стоящая рядом с ней Ария испустила долгий страдальческий вздох, глядя, как мать исчезает за углом.
— Я же велела им вести себя хорошо! — воскликнула она, скрещивая маленькие ручки на груди.
— Что? Кому? — изумленно спросила мадам Жири, разжимая кулак, чтобы вновь посмотреть на булавку.
Слегка привалившись к ее юбкам, Ария покачала головкой и опять вздохнула.
— М-маме и Эрику, — буднично заявила она. — Они в-все время р-ругаются.
Метнув в девочку потрясенный взгляд, мадам Жири рухнула на колени и схватила ее за плечи.
— Что ты только что сказала?
Теперь выглядя малость смущенно, Ария завозилась в ее руках.
— М-мама и Эрик. Они в-всегда р-ругаются, н-несмотря на то, что сейчас они д-добрые друзья. Они р-ругались, даже к-когда он ж-жил с нами п-прошлой весной.
Медленно повернув голову и посмотрев на приближающихся к ним Мэг и Кристину, одновременно обернувшихся через плечо, чтобы проводить взглядами убегающую фигуру Брилл, мадам Жири ощутила, как у нее затряслись руки.
— О господи…

***

В дверь Брилл постучали, и она резко уселась и потерла лицо. Она не плакала — боль была приправлена гневом, что предотвратило подобную реакцию, — но все еще чувствовала, что с таким лицом на людях лучше не появляться. Поднявшись на ноги, Брилл подбежала к зеркалу и быстро перевязала косынку на голове, дабы как следует скрыть волосы. Подойдя к двери, она открыла ее и с удивлением обнаружила несколько возбужденную мадам Жири, стоящую в коридоре вместе с Арией.
Без предисловий мадам ворвалась в комнату, ее острый взгляд метался вокруг, как будто что-то ища.
— Я взяла на себя смелость вернуть вам дочь, — сказала она с притворным спокойствием. — Очень любезно с вашей стороны позволить такой старой вдове, как я, похитить ее так надолго. Она постоянный источник развлечения… и просвещения, — добавила она после короткой паузы.
Брилл лишь кивнула, глядя на мадам Жири и пытаясь угадать причину ее явного беспокойства.
— О нет… она любит уходить с вами. Она постоянно твердит мне, как здорово вы рассказываете сказки, — медленно сказала она, наблюдая, как мадам обходит комнату по кругу. — А еще это дает мне немного личного времени… чтобы…
— Чтобы поговорить со старыми друзьями? — оборвала ее мадам Жири, повернув голову, чтобы проверить ее реакцию.
Что-то в ее выжидательном выражении заставило сердце Брилл бешено заколотиться в груди. «Она определенно не может знать, что я ПРАВДА уходила, чтобы поговорить со старым другом. Здесь все считают, что он мертв».
— Полагаю, что так бы оно и было, если бы в этом здании у меня был хоть какой-нибудь старый друг. Как вы знаете, учитывая, что вы присутствовали при моем найме, я пробыла здесь всего ничего, — холодно ответила она, нацепив на лицо защитную маску бесстрастности.
Еще секунду поизучав ее лицо, мадам Жири повернулась к огромному зеркалу, проверив свое отражение и поправив платье.
— Это верно… я и забыла, — сказала она и провела рукой по поверхности зеркала.
После этого в комнате воцарилась густая, душная тишина, отчего Брилл почувствовала себя очень неуютно. Двинувшись, чтобы подвести Арию к шкафу, она подумала о том, что нужно уложить ее спать и таким образом отвлечься от подозрительного поведения мадам Жири. Достав с полки простую хлопковую ночную сорочку, Брилл нагнулась, чтобы снять с Арии туфли.
Отскочив от матери, Ария уклонилась вбок.
— Я еще не хочу в постель!
Погнавшись за верещащей девочкой, Брилл изловила ее возле кровати.
— А я что-нибудь говорила о постели? Все, чего я хотела, это туфли. — Сцапав Арию за ноги, она проворно сняла оба маленьких детских черных ботинка и потянулась вверх, чтобы развязать поясок ее белого передничка. Стащив через голову Арии ее синее платьице, Брилл повернулась, чтобы взять ночную сорочку. Не замедлив использовать эту возможность, Ария вывернулась из-под руки матери и, полуголая, побежала вокруг комнаты с тем отсутствием стыдливости, которое присуще лишь очень маленьким детям.
Наблюдая за этим ритуалом со своего места возле зеркала, мадам Жири, по-видимому, слегка расслабилась. Быстро двинувшись, она поймала Арию и, вернув ее Брилл, помогла надеть через голову ребенка ночную сорочку.
— Знаете, совсем недавно я видела девушку, которая когда-то пользовалась этой комнатой как гримерной. Ее звали Кристина.
— Да, я знаю. Многие люди рассказывали про нее самые разные истории. Она приходила сегодня. Они с Мэг ушли, чтобы поболтать друг с другом. Наверное, таким хорошим подругам было тяжело разлучиться на столь долгое время.
— Некоторые говорят, что разлука идет лишь на пользу сердцу.
Сделав паузу, чтобы собрать одежду Арии, Брилл чуть пожала плечами, думая о бесконечных месяцах, которые провела вдали от Эрика.
— Те, кто так говорит, должно быть, никогда не любили по-настоящему. Разлука — это пытка.
— Возможно, поэтому Кристина и вернулась, — вслух размышляла мадам Жири, пристально глядя в лицо Брилл. — Она всегда любила… это место.
Скинув одежду на кровать, Брилл нахмурилась, пытаясь сообразить, почему мадам делает такие странные заявления. «Она ведет себя так, словно хочет спросить меня о чем-то… но не может себя заставить».
— Ну… было приятно поболтать с вами, мадам, но, боюсь, сейчас самое время укладывать Арию. Спасибо, что присмотрели за ней сегодня… это позволило мне выкроить немного времени на чтение, — сказала Брилл, изобразив улыбку, и вежливо проводила женщину до двери.
Остановившись на пороге, мадам Жири повернулась к ней и нахмурилась.
— Я беспокоилась за вас… когда увидела, как вы пробежали мимо нас. Мы все подумали, что случилось нечто ужасное.
— Вы это видели? — спросила Брилл, залившись краской стыда.
— Да… что же вынудило вас бежать не разбирая дороги?
Потупившись, Брилл привалилась к косяку.
— Ничего особенного. Я не стану обременять вас своими личными трудностями.
Мадам Жири вздохнула, явно не удовлетворившись ответом, и положила руку Брилл на плечо.
— Я не преувеличивала, когда сказала, что беспокоилась… вы добрый друг для моей дочери… вы хорошо влияете на нее. И я обожаю вашего чудесного ребенка. Так что… если у вас есть какие-то проблемы, я буду рада помочь. Я знаю, что намного старше вас, но… иногда опыт чего-то стоит. — Похлопав Брилл по руке, мадам Жири сделала шаг назад, выглядя чуть менее напряженной, чем была, когда вошла в комнату, хотя явно по-прежнему глубоко о чем-то раздумывая. — Да, вы хорошая девушка… не экзальтированного типа.
Слегка улыбнувшись странному комплименту, Брилл подняла на нее глаза:
— Да, смею надеяться, что нет.
Кивнув, мадам Жири повернулась и вышла в коридор.
— Ну, тогда спокойной ночи. И… думаю, будет разумно с вашей стороны отныне держать вашу дверь запертой.
— Почему это? — спросила Брилл, внезапно занервничав. «Она ведет себя так, будто что-то знает… это сводит с ума».
— Просто так, дитя… — последовал ответ, и мадам Жири скрылась за углом. — Абсолютно без причины.

***

Вдалеке отдавался эхом звук капающей воды… а Эрик мерил шагами пространство своего подземного обиталища. Он бродил взад-вперед, от края озера до задней стены своей спальни, — каждый шаг был резким, одеревенелым и судорожным движением. Куда-то подевалась природная грация, обычно присущая Эрику, сменившись механической сосредоточенностью. Он не просто предавался тягостным раздумьям о том, что ему рассказала Брилл, он был одержим этой мыслью.
Остановившись возле своей кровати, Эрик уперся взглядом в стену перед собой, его глаза бегали по висевшему на ней раскрашенному старому заднику. Потянувшись, он слегка поправил задник, убедившись, что идущий от каменных стен холод не проникает в комнату. «Почему она здесь? Почему она вернулась — спустя столько времени? Чтобы похоронить память об Оперном Привидении? — Быстро, как молния в летнюю грозу, по его разуму прокатился гнев, воспламеняя кровь, пока Эрик не уверился, что жар поглотит его тело и он превратится в кучку пепла. — По крайней мере, тогда я нашел бы немного покоя…»
Сжав кулаки, он отвернулся от стены и направился к двери, глядя через коридор на одну весьма определенную комнату. Сощурившись, он, кажется, долгие часы смотрел на закрытую дверь. Эрик знал, что за этой дверью находилось тщательно обставленное пространство, специально спроектированное для одной-единственной женщины. Он сделал эту комнату для нее, для Кристины. «Вопиющая наглость… вернуться сюда спустя столько времени». Оцепенев, Эрик стиснул зубы, продолжая смотреть на старую комнату Кристины, вспоминая, как долго и усердно трудился, чтобы сделать ту совершенной для нее. Он потратил недели, мучительно раздумывая над каждой деталью, желая, чтобы ей было удобно, желая, чтобы она осталась. «Но, конечно же, она не осталась… неблагодарная распутница…» — горько подумал он, и сквозь гнев пробилась боль.
Зарычав, Эрик отвернулся, чтобы не видеть старую комнату Кристины и воспоминания, которые та пробуждала. Жестокость, которая, как он клялся, больше не была частью него, прожигала себе путь сквозь его душу, оставляя дыры в последних заслонах его контроля над гневом. «Глупое… гибельное… незрячее дитя! Ненавидь ее… Ненавидь ее, Эрик… не позволяй ей больше преследовать тебя… не позволяй причинить боль. НЕНАВИДЬ ЕЕ!»
Взвыв, Эрик взмахнул рукой, сметая все с ближайшего столика, круша и разбивая. Заведенный видом хаотично разбросанных по полу осколков стекла, он схватился за угол столика и швырнул его через полкомнаты. «Ненавидь ее… ненавидь ее… ненавидь ее!» Он безумно заметался по кругу в центре комнаты, его взгляд упал на огромную кровать с балдахином, которую он лично вырезал из сбереженных кусков дерева. Прыгнув вперед, Эрик принялся дергать красный бархатный полог, пока тот целиком не свалился на пол.
Хрипло дыша, Эрик медленно опустился и сгорбился на постели, вдруг лишившись всей демонической энергии своего гнева. Подняв трясущуюся руку к лицу, он снял маску и, держа одной рукой кусок плотной белой кожи, провел пальцем по его внутренней стороне. «Ненавидь ее… ненавидь ее…» — отчаянно думал он, вороша былое унижение, которое причинила ему Кристина, позволяя незажившим ранам вновь открыться и закровоточить. Его взгляд затуманился, горькие слезы собрались в уголках глаз, мука, которая, как он полагал, давно утихла, снова наполнила его. Прошли месяцы с тех пор, как он по собственной воле думал о Кристине — и все же одного упоминания ее имени и знания, что она так близко, оказалось достаточно, чтобы вновь погрузиться в пучину отчаяния. «Почему я так и не сумел забыть ее? Почему все ощущается так, словно произошло только вчера? Я уже должен был отпустить ее».
«Что я сделал, чтобы заслужить эту муку? Какой совершил ужасный грех, который проклял меня этим чертовым лицом?!» Когда холодный воздух комнаты омыл правую сторону его лица, Эрик откинулся на кровать, погрязнув в накатившем отвращении к себе, теперь отравляющим его разум. Когда он вытянулся на постели, ему в спину уперлось что-то комковатое. Повернувшись набок, он сунул руку под остатки балдахина и, обливаясь слезами, нащупал предмет, прервавший его праздник жалости к себе. Выдернув оный предмет, Эрик готов был швырнуть его через комнату — но остановился.
Маленькая тряпичная обезьянка, которую он нашел погребенной в одном из своих старых сундуков недели назад, ухмылялась ему; ее черные глазки-пуговички сияли в мерцающем пламени свечей. Несколько секунд Эрик, бездумно моргая, смотрел на игрушку, а затем сдавленно вздохнул — и жжение в глазах чуть уменьшилось. По какой-то причине эта крохотная обезьянка заставила его обратиться мыслями к Брилл. «Странно… так не должно быть. Я получил это задолго до того, как вообще познакомился с ней. Единственная игрушка моего детства». Он не осознавал этого, но, когда он опустил игрушку себе на грудь, страдание отступило на задний план.
Хмуро глядя на простенько сделанную обезьянку, Эрик изо всех сил старался вызвать воспоминание о том, как он получил игрушку. «Еще раз, как это случилось? Там была маленькая девочка. Ей вряд ли было больше трех лет. Как же такой маленький ребенок мог разгуливать в одиночку? Странное маленькое создание… подарило игрушку такому, как я. Но я помню эти глаза… словно это произошло вчера… бледные, как утренний туман». Перед его внутренним взором непрошено всплыл образ искаженного болью лица Брилл с приставшими к волосам пучками соломы.
Резко усевшись, Эрик яростно выругался.
— Проклятье! Я орал на нее, как бешеный психопат, разве нет? — Зарычав на собственную тупость, он хлопнул себя ладонью по лбу. — Я даже до сих пор об этом толком не подумал. После того, как она выбежала из конюшни, я был так занят собой, что заметил лишь ее поспешное бегство. Черти и преисподняя! — прошипел он, используя одну из любимых фразочек Коннера.
Отложив маленькую обезьянку, Эрик торопливо вскочил на ноги и, сцапав маску, быстрым, целеустремленным шагом вышел за дверь.
— Я должен извиниться… Я должен был извиниться сразу же, но был слишком занят, погрязнув в своем чертовом гневе, чтобы выдавить хоть что-то разумное. Тупица… тупица!
Запрыгнув в поджидающую лодку, Эрик оттолкнулся от причала и направил ее по абсолютно гладким черным водам озера. Полностью сосредоточившись на текущей задаче, он едва ли замечал течение времени, пока не обнаружил, что с колотящимся сердцем карабкается по многочисленным лестничным пролетам, ведущим на верхние уровни. Лишь лавируя по темным коридорам верхних этажей, он с изумлением понял, что все мысли о Кристине полностью выветрились у него из головы.
Потрясенный, Эрик резко остановился. Стоило только ему осознать этот выверт собственного рассудка, как мысли о Кристине нахлынули обратно, вновь поглотив его чувства. Стоя совершенно неподвижно, он позволил ощущениям полыхнуть в крови, и — что странно — мгновение спустя терзавшие его разум когти агонии разжались. Приложив ладонь ко лбу, Эрик подивился этому новому открытию и вновь устремил взгляд вдоль сумеречного коридора. «Интересно, который сейчас час… Надо было посмотреть на часы, перед тем как уходить. Вроде бы не очень поздно, но… кто знает, сколько времени я потерял».
Заметив в темноте перед собой светло-серый прямоугольник, Эрик замедлил шаг — при виде зеркала в нем взыграла тревога. Тихо подобравшись к стеклу, он быстро сообразил, что все светильники в комнате погашены. На стоящих друг напротив друга кроватях мирно посапывали две фигуры, погруженные в глубокий сон. «Я и не знал, что уже так поздно. Разумеется, я провел в своих комнатах не больше часа… — Переведя пристальный взгляд на стоящие на прикроватном столике часы, он изумленно сощурился. — Три часа? Как три часа могли пролететь так быстро?!»
Подняв руку к голове, Эрик вздохнул. «Не стоит будить их… определенно…» — рассудительно подумал он — первая логичная мысль за вечер, — но, невзирая на колебание, стремление поступить правильно толкнуло его вперед. Тронув участок на стене, где располагался механизм открывания дверцы, он тихонько скользнул в комнату, не потревожив находящихся в ней людей. Эрик потер ладони: натянутые нервы заставили сердце громко забиться. «Господи, вроде бы после всех тех раз, что я перед ней извинялся, можно было уже привыкнуть и перестать так нервничать».
Опустившись на корточки возле кровати Брилл, он потянулся было, чтобы разбудить ее, когда его взгляд упал на ее спящее лицо. Застыв посреди движения, он со свистом втянул воздух и отвернулся, но было поздно — образ ее беззащитного лица уже намертво впечатался в его мозг. Перед сном Брилл оставила волосы непокрытыми, и теперь они веером разметались по подушке; ее губы в форме сердечка чуть размыкались при каждом выдохе. Сосредоточенно уставившись в пол, мысленно Эрик представил, как проводит пальцем по изгибу ее челюсти, по впадине шеи и вниз к… Прикрыв дрожащей рукой глаза, он судорожно вдохнул. «Боже мой… что со мной не так? Что случилось… я всегда был таким распутником, или это что-то новенькое?»
Брилл издала во сне тихий звук и повернулась на кровати, заставив Эрика вновь кинуть взгляд на ее лицо и застыть; все мысли в его голове резко остановились, пока он ждал, проснется она или же нет. Когда Брилл вновь замерла, он расслабился. Напряженность предыдущего момента прошла, и он взял себя в руки. Получив возможность изучать спящую женщину без смутной угрозы в лице собственных темных мыслей, Эрик жадно вперил в нее взгляд, сосредоточенно сведя брови вместе. И вскоре ему в голову пришло неизбежное сравнение.
Если бы год назад кто-нибудь спросил его, кто для него вернее всего олицетворяет красоту, ответ, конечно же, был бы «Кристина». Она обладала неподвластной времени и в то же время хрупкой красотой, которая не позволяла увидеть за лицом недостатки ее характера, ее юность и закрытый разум. Темные, бездонные глаза, создающие впечатление отзывчивости, глядели с лица, обрамленного буйными кудрями ровного и чистого цвета красного дерева. Эрику всегда нравились ее волосы, и он часто воображал, каким может быть ощущение, если запустить в них пальцы. «Словно это когда-нибудь происходило…» Но сейчас, наблюдая за спящей Брилл, он — возможно, впервые — осознал, насколько та ослепительно красива. «Странно… она настолько отличается от Кристины. Прежде я бы мог поклясться, что Кристина — самая красивая женщина, какую я когда-либо видел… но сейчас… — Там, где Кристина была тьмой, Брилл была светом. Ее волосы, прямые, как солома, были белыми, точно свежевыпавший снег, и все же Эрик припомнил, как его парализовало всякий раз, когда она распускала их. — А я думал, что мне нравятся кудри…» И, конечно, глаза Брилл, вместо того чтобы быть темными и загадочными, имели странный цвет морского тумана, ничего не скрывая, но все видя. Как вообще возможно рассматривать двух женщин столь разных и все равно столь ошеломительно красивых?
«Само собой, на самом деле вовсе не лицо делает ее такой привлекательной, — подумал Эрик, продолжая следить за тем, как спит Брилл. — Думаю, дело в ее личности. Я никогда не встречал такой умной женщины, как она. Осмелюсь предположить, что, дай ей возможность, она бы превзошла меня в любой области. Раньше мы часами дискутировали на самые разные темы. — Протрезвев от этой мысли, Эрик задумчиво скривил рот. — Вообще-то, теперь, когда я думаю об этом… я почти ничего не знал о Кристине, помимо ее любви к музыке. Наверняка же я должен знать что-то… Я любил ее как никого другого…»
Пока он пытался разобраться в этом странном открытии, Брилл вздохнула и приоткрыла глаз:
— Ты всю ночь намерен тут простоять? Довольно-таки смущает, когда за тобой наблюдают, пока ты пытаешься заснуть.
Удивленно ахнув, Эрик отпрянул и хлопнулся на задницу.
— Как давно ты проснулась?!
Открыв второй глаз, Брилл сонно зевнула.
— Всего минуту назад или около того. Знаешь, ты разговариваешь сам с собой, когда по-настоящему глубоко о чем-то задумываешься.
— Что? Это не так! — промямлил Эрик, поднимаясь обратно. «Боже… что, если это правда? Что я сказал?!»
— Но не переживай… ты всегда болтаешь бессмыслицу, — продолжила Брилл, словно он и слова не произнес. Медленно закрыв глаза, она натянула одеяло до подбородка. — Тебе что-то нужно? Или мне следует привыкать к полуночным визитам через зеркало?
«Полуночные визиты… хотел бы я… Проклятье, я опять это делаю!» Стиснув зубы, Эрик ощутил, как по его лицу поднимается жар. Тряхнув головой, он постарался определить по лицу Брилл, в каком она настроении, но понял, что в данный момент эта задача совершенно ему не под силу. «Она дразнит меня… определенно. Но она на меня не злится? Она должна злиться, разве нет? Я кричал на нее, как безумный».
— Я пришел, чтобы извиниться перед тобой…
Размеренно кивнув, Брилл снова зевнула.
— Да, я знаю. Я рассчитывала, что ты в конце концов так и поступишь. Почему ты так долго ждал?
— Я не осознавал, что уже так поздно.
— Был занят тягостными раздумьями? — легкомысленно спросила она и открыла глаза, чтобы посмотреть на него сквозь тьму — их характерный серый цвет потерялся в царившей в комнате темноте.
— Это не оправдание… Я ужасный образчик людского племени. Ты пыталась спокойно и мягко донести до меня важную информацию, а я разорался тебе в лицо. Я думал, что сумел немного обуздать свою вспыльчивость… но, очевидно, это не так. Мне бесконечно жаль, что я так отреагировал. Не могу поверить в то, что сделал.
Приподнявшись на локте, Брилл задумчиво поджала губы:
— Я принимаю твое извинение. Я знала, что в тот момент ты был не вполне в здравом уме. Однако, как ты понимаешь, я не потерплю больше подобного поведения. В этот раз я вошла в твое положение… но в следующий раз не могу дать гарантий, как отреагирую уже я.
— Я знаю, — вздохнул Эрик, наклонившись вперед, чтобы спрятать лицо в ладонях. «Она должна злиться…» Вина за неконтролируемое поведение пожирала его внутренности. Он запоздало удивился спокойному пониманию Брилл, понимая, что не заслужил такого отношения. Иметь дело с гневом было бы гораздо легче. Он знал, как утихомирить ее ярость. Тот факт, что она заняла более высокую позицию, заставлял его нервничать. — И ты не обязана этого делать. Почему ты не сердишься на меня?
— О, я сердилась, но сейчас я слишком устала. Было нечестно с твоей стороны заявиться, пока я сонная.
— Что? Нет… я даже не осознавал…
— Угомонись. Я ни в чем тебя не обвиняю, — вздохнула Брилл, наблюдая за тем, как он устраивается в более удобное сидячее положение. — И ты не ужасный человек, Эрик. Если б так, ты бы не стал возвращаться, чтобы попросить прощения.
Застигнутый этим врасплох, Эрик мог лишь несколько секунд таращиться на нее. Уголки его рта медленно растянулись в улыбке. «Как она это делает? Заставляет меня чувствовать… будто я могу быть лучшим человеком… Что я хороший человек».
— Ты слишком добра.
— Нет, не слишком. Я просто говорю правду, — сделав паузу, Брилл подняла руку, чтобы убрать лезущую в глаза прядку, и ее движение безраздельно завладело вниманием Эрика. «Боже, каждый ее жест так… очарователен».
Пожевав нижнюю губу, Брилл нахмурилась.
— Безопасно ли мне спрашивать, что ты намерен предпринять по поводу Кристины? — медленно спросила она, явно с великим тщанием подбирая слова.
Уронив руки на колени, Эрик опустил взгляд в пол.
— На самом деле я не знаю.
После секундного колебания, нервно постучав пальцем по матрасу, Брилл уселась на кровати и уперла локти в бедра.
— Очевидно, что она не может похоронить тебя… учитывая, что ты еще жив.
— Да, очевидно, нет… но я в растерянности касательно того, как поступить. Когда я думаю о прошлом годе… о том, что произошло… я чувствую, как во мне, подобно волне, поднимается ярость. И, тем не менее, есть нечто внутри меня, что хочет вновь увидеть ее… Долгое время она, кажется, была единственным человеком в мире, кто мог разобраться в моем положении и понять. Она была моей музой…
Он продолжал говорить, а Брилл оставалась совершенно неподвижной, ее тело застыло в принятой позе, пока она слушала его речь. Озабоченный ее молчанием, Эрик поднял взгляд на ее лицо.
— Я доверяю твоему суждению, Брилл… как мне поступить? — спросил он, ненавидя умоляющие нотки, которые слышал в собственном голосе.
— Не спрашивай меня об этом… — прерывисто выдохнула та.
Усевшись прямее, Эрик в открытую нахмурился на ее заявление. Брилл никогда прежде не отказывалась свободно говорить с ним. То, что она сделала это сейчас, приводило в замешательство. Он ощутил потерю ее откровенности как удар под дых.
— Брилл…
— Ты все еще любишь ее? — наконец спросила та — усилившийся акцент выдавал ее смятение.
Удивленный прямотой вопроса, Эрик откинулся назад, глядя на Брилл, и колесики в его голове бешено закрутились. «Люблю ли? Может ли вообще нечто подобное умереть? Или измениться?»
— Я не знаю… — удрученно простонал он. — Честно, я не знаю. Я так зол… но…
— Но ты просто не знаешь… — закончила за него Брилл; на последнем слове у нее перехватило дыхание.
Скорее почувствовав, нежели увидев изменение в ее поведении, Эрик склонил голову набок, пытаясь определить, что именно вызвало эту перемену. Он ощущал ее боль как рану в собственном сердце, и в воздухе повис гнев, густой, как дым от костра. «Что я сказал? Что изменилось? Это произошло, когда я упомянул, что не уверен в том, как поступить. Почему это беспокоит ее… разве только…»
Сделав глубокий вдох, Брилл слегка встряхнулась, и бурные эмоции, которые Эрик чувствовал разлившимися в воздухе, пропали.
— Ну, вполне очевидно, что ты еще не отпустил память о ней, — сказала Брилл и поднялась на ноги. — Думаю, ответ для тебя заключается в том, как, по твоим ощущениям, ты должен поступить, чтобы сделать это. — Изобразив очередной зевок, она отвернулась и направилась к зеркалу. — Но уже поздно… нам следует продолжить этот разговор в другой раз. Я не хочу разбудить Арию.
Уставившись на нее, Эрик покачал головой на ее незыблемое спокойствие. Это было по-настоящему поразительно.
— Да, ты права, — пробормотал он, встал и подошел к зеркалу, внутренне чувствуя себя еще хуже, чем когда пришел. «Разве извинению не полагается помочь тебе почувствовать себя лучше?» Отчего-то он ощущал, что каким-то образом предал доверие Брилл, и это ощущение было невыносимым.
— Брилл, я не специально…
Подняв руку, прежде чем Эрик успел продолжить, Брилл прервала его.
— Спокойной ночи, Эрик, — твердо сказала она, отказываясь встречаться с ним взглядом.
Моргнув в ответ на ее лаконичное прощание, он стиснул зубы, теперь ощущая в ее позе непонятную решимость. Казалось, будто она мысленно что-то планировала. На миг желание сказать что-нибудь еще стало почти непреодолимым. Эрик не мог отделаться от чувства, что оставляет ситуацию незавершенной. Но, поскольку Брилл продолжала сверлить взглядом пол, он пошел на попятную и повернулся к зеркалу, быстрым движением открыв его. «Возможно, сейчас неподходящее время…»
— Спокойной ночи, Брилл. — Когда Эрик перешагнул через порог зеркала, он ощутил себя так, словно оставляет позади нечто жизненно важное.

***

Становилось поздно, после заката прошло несколько часов, но ночная жизнь Парижа не собиралась затихать, особенно на извилистых улочках и переулках, составлявших городской «район красных фонарей». Новомодные электрические лампочки бесчисленных рекламных вывесок бросали на улицы свой ровный яркий свет. Блуждающие толпы гуляк проходили по улице друг мимо друга, громко интересуясь, где можно найти самое лучшее вино или в каком борделе самые хорошенькие женщины.
Прислонившись к окрашенной кирпичной стене между двумя довольно шумными барами, стоял модно одетый мужчины; его темные глаза с холодной брезгливостью изучали громогласных обитателей улицы. Он ни одеждой, ни манерами не походил на остальных мужчин, кочующих от бара к бару. Повернув голову, чтобы оглянуться в темноту за собой, он поднес к губам сигарету и лениво затянулся — кончик загорелся среди теней дьявольским красным светом.
Выдохнув клубящееся облачко дыма, Эндрю заметил другого мужчину, торопливо шагающего к нему по переулку. Швырнув недокуренную сигарету на землю, он сверкнул мрачноватой улыбкой, приветствуя поравнявшегося с ним мужчину.
— Очень рад снова увидеть тебя, — учтиво сказал он.
Вновь прибывший чуть крякнул и отодвинулся назад, так что его лицо осталось в тени.
— Если не возражаете, милорд, то не могли бы вы завязать с этим дерьмом?
— Разумеется, — ответил Эндрю, ничуть не впечатленный грубостью своего компаньона.
— Можете сказать мне, ради чего все это? — спросил мужчина с широким жестом, одним взмахом руки обозначая их окружение. — Это место не похоже на вашу обычную обстановку.
Выразительно пожав плечами, Эндрю залез в карман и вытащил пару серых кожаных перчаток.
— Ну, я определенно рад слышать, что ты не считаешь эту гнилую клоаку моими естественными угодьями, — саркастично заявил он.
— Я не имел в виду ничего неуважительного, милорд, но, конечно же, вы понимаете, насколько странно все это должно выглядеть. Почему из всех мест для нашей встречи вы выбрали это?
Натянув сперва одну перчатку, потом другую, Эндрю слегка поджал губы и глянул на особенно шумную группу проходящих мимо мужчин.
— К сожалению, пороки богачей таковы, что по ночам в этом районе шляется множество молодых людей. Хотя я нахожу саму мысль об этом месте отвратительной, это самое надежное место встречи, если не хочешь, чтобы тебя заметили.
— И зачем такая секретность?
— У меня есть для тебя работа…
— Да, я знаю — я был на пути в оперный театр, когда получил ваше послание…
Махнув рукой, чтобы прервать мужчину, прежде чем тот сможет продолжить, Эндрю покачал головой:
— Нет, тут гораздо большее. Мне требуется пара лишних глаз в Опере. Ты послужишь этими глазами.
— Вы новый покровитель… почему вы сами не можете пойти куда вздумается?
— О, я могу, — отозвался Эндрю. — Однако это было бы неблагоразумно, если я хочу достичь нынешней цели. Понимаешь, я кое-кого ищу — кое-кого, кто не желает быть найденным прямо сейчас, кое-кого, кто, по моему убеждению, скрывается в оперном театре. Я не идиот. Я знаю, что не найду ее в этом месте, пока она не почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы показаться в открытую.
— Она, милорд?
Эндрю сунулся в карман пиджака, вытянул маленькую картинку в рамке и протянул ее собеседнику.
— Моя беглая невеста. Это копия ее самого недавнего портрета.
Неуверенно взяв картину, мужчина посмотрел на нее, затем снова на Эндрю.
— Могу я спросить, почему она не желает быть найденной, милорд?
— Можешь; однако я не чувствую расположения объяснять тебе свои взаимоотношения с моей будущей женой. Все, что тебе нужно знать, это то, что ее необходимо найти… и что, возможно, она сама не понимает, что это в ее же интересах. Я уверен, что ее брат, месье Коннер Синклер, помогает ей скрываться. Она путешествовала со своей маленькой дочерью… ребенок сильно заикается… это тоже поможет тебе отыскать ее.
Мужчина неуютно поежился.
— Милорд, я благодарен за все, что вы сделали для меня и моей семьи… но мне не по душе оставаться в неведении насчет всей картины.
Почувствовав его нервозность, Эндрю резко развернулся и метнул в него немигающий взгляд черных глаз.
— Меня подводит слух, или я действительно слышу, что ты пытаешься отказаться от оказания мне этой незначительной услуги? — спросил он опасно низким голосом.
— Нет, милорд, я готов на все ради семейства Донованов… но я…
Шагнув к мужчине, Эндрю выпрямился во весь рост, глядя тому прямо в глаза.
— Разве не я десять лет назад подобрал тебя, шарившего по карманам зевак, чтобы выжить?
Мужчина отшатнулся от угрожающего движения Эндрю.
— Да, вы сделали это, милорд.
— И что, ты хочешь вернуться к той жизни или предпочитаешь остаться в том положении, до которого я тебя возвысил? — прошипел Эндрю, и мигающие электрические огоньки отразились от ровной поверхности его глаз.
Возникла небольшая пауза, во время которой мужчина втянул голову в плечи и нервно сцепил руки за спиной. Наконец он поднял взгляд, его лицо приобрело жесткое выражение.
— Просто назовите ваши условия, милорд.
Практически моментально расслабившись, Эндрю отступил назад, вновь обретя манеры благовоспитанного джентльмена.
— Хорошо… очень хорошо. Ты не пожалеешь о своем решении.

Глава 53: Темные воды

Три дня тянулись ужасающе медленно, и с каждым уходящим днем Брилл чувствовала себя все ближе к потере рассудка. Ничего не происходило — в этом была вся проблема, и, по всей видимости, не ожидалось никакой развязки, которую можно было бы предвкушать. Выполняя ежедневные обязанности, которые в основном выливались в успокаивание страхов Карлотты при помощи карт Таро, Брилл продолжала ждать какого-нибудь взрыва, но Эрик явно внял ее совету и днем затаивался, хотя Кристина, кажется, потеряла след с тех пор, как Брилл начала запирать свою комнату.
Единственное замеченное Брилл отличие исходило из неожиданного источника. Мадам Жири взяла моду пристально следить за ней на протяжении дня, заставляя удивляться этому новому интересу с ее стороны. «Как будто у меня и без того не хватает забот», — думала Брилл, положив подбородок на локоть и со сдержанным интересом наблюдая за репетицией. Карлотта, как обычно, надменно распевала со всем присущим ей своеобразием, ее голос слегка подрагивал на высоких нотах.
Рядом с Карлоттой стоял высокий, почти долговязый мужчина с припорошенными сединой каштановыми волосами. Это был Дэниэл Джонс, новый тенор. Он прибыл два дня назад с одним-единственным чемоданом в качестве багажа и с дружелюбной улыбкой. Для такого худого человека его голос был определенно бесподобен, с потрясающей силой вырываясь из его сухощавого тела. «Мистер Джонс весьма талантлив. Спорю, директора счастливы, что все-таки уступили требованиям Эндрю».
При мысли об Эндрю по позвоночнику Брилл прокатилась дрожь страха, все волоски на загривке встали дыбом, а кровь застыла в жилах. Одеревенев там, где сидела — сразу за одной из кулис сцены, — Брилл медленно повернула голову, обшаривая глазами все вокруг, почти ожидая увидеть позади себя мужчину из своих кошмаров. Не увидев никого, кроме певцов и отца Томаса на другом конце сцены, она усилием воли заставила себя расслабиться. «Божечки… Брилл, что это с тобой? Вся взбудоражилась совершенно без причины. С тобой все хорошо… ты в безопасности… никто нас здесь не найдет».
Прерывисто выдохнув, Брилл помахала отцу Томасу, заметив, что тот смотрит на нее. Священник чуть вздрогнул и помахал в ответ, затем развернулся и скрылся за недостроенной декорацией. «Вообще-то, бедный святой отец тоже ведет себя очень странно. Наверное, его что-то тревожит». Пение на сцене прервалось, когда дирижер начал стучать своей палочкой по пюпитру — с явственно читаемым на лице раздражением он пытался подправить выговор Карлотты.
— Нет… нет… нет! Это слово произносится как «сча… с… тье». Не «щчаситие», мадам, — простонал он, сжимая пальцами переносицу.
Мгновенно надувшись на критику, Карлотта не менее раздраженно всплеснула руками.
— Я знать! Я знать! Я не идиот! — воскликнула она; ее громкий голос так сильно напугал нового дирижера, что тот уронил палочку. Прошествовав туда, где сидела Брилл, Карлотта принялась ругаться себе под нос на беглом итальянском; темный плюмаж на ее шляпке бешено развевался от ее возбужденных движений.
— Мочь ты ему поверить? — спросила дива, махнув в сторону дирижера. — Я не думать, что он понимать, с кем говорить! — Затем, прижав руку к шее, она слабо кашлянула.
— Вам не стоит так кричать. Это может плохо отразиться на вашем голосе. Не думаю, что вам бы пришлось так сильно напрягаться на высоких нотах, если бы вы так часто не кричали, — спокойно заявила Брилл, залезая себе в карман и доставая маленькую синюю бутылочку с пульверизатором. Карлотта гневно топнула ногой, но Брилл встала прежде, чем та успела разразиться очередной тирадой. — Я приготовила это для вашего горла, — сказала она и протянула бутылочку Карлотте. — Не знаю, кто дал вам ту, другую смесь, которой вы пользовались, но она была ужасна.
— Это глупо. Она всегда делать мою горло чувствовать лучше, — огрызнулась Карлотта и скрестила руки на груди, отказываясь забирать бутылочку у Брилл.
— Это потому, что она вызывает онемение, так что вы не испытываете боль, когда напрягаете связки. — Слегка встряхнув собственную бутылочку, Брилл продолжила: — А это на самом деле снимет раздражение.
Выдохнув сквозь зубы, Карлотта сцапала бутылочку и опустила на нее взгляд.
— Я не платить тебе за вещи такой род.
Пожав плечами, Брилл снова уселась:
— Мне просто нужно было чем-то занять руки. Меня кое-что беспокоит.
— Да, я заметить, что ты действительно быть тихая в эти последний несколько дни. Это раздражать! Я не хотеть иметь рядом угрюмые люди. Я… — запнувшись на середине предложения, Карлотта расширившимися от шока глазами уставилась куда-то поверх головы Брилл. Развернувшись на стуле, та проследила за ее взглядом и заметила крадущуюся перед занавесом Кристину. Подняв трясущийся палец, Карлотта указала на девушку и взвизгнула.
Когда она сделала несколько внушительных шагов по направлению к тому месту, где стояла Кристина, Брилл, вскочив на ноги, схватила ее за локоть. Кристина, со своей стороны, вздрогнула от крика Карлотты и быстро ретировалась за занавес; звук ее торопливых шагов вскоре стих — она сбежала.
— Что она делать тут! Они настолько меня ненавидеть?! — завыла Карлотта, напрягшись в хватке Брилл.
— Возможно, она навещает Мэг, — поспешно сказала та, изо всех сил стараясь удержать в руке локоть дивы.
— Нет… нет! Мой карьера окончен! Она вернуться, чтобы совсем меня уничтожить! Как она делать раньше! — заверещала Карлотта и прижала руки к лицу.
Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но не успела — дива выдралась из ее хватки и в слезах умчалась со сцены, направляясь прямиком в свою гримерную. Позади нее пронесся дружный громкий вздох, когда все, кто был на сцене, осознали, что репетицию прервали в очередной раз. Дирижер расстроенно всплеснул руками, швырнув палочку на пюпитр с достаточной силой, чтобы выбить из партитуры несколько листков. Мистер Джонс стоял с разинутым ртом и пялился вслед удалившейся диве, затем его широко распахнутые глаза орехового цвета переместились на лицо Брилл.
Он изучал ее лицо несколько секунд, между его бровями образовалась легкая складка.
— Она всегда такая? — медленно спросил он: в каждом слове угадывался намек на Ист-Эндский акцент.
Пожав плечами, Брилл вскинула обе руки:
— Да, он она скоро вернется. Не беспокойтесь об этом. До вечера открытия еще полно времени.
Подойдя к ней, новый тенор с любопытством на нее покосился.
— Отрадно слышать.
Кивнув, Брилл отступила от него.
— И все же мне следует пойти за ней… возможно, я смогу вытащить ее из комнаты примерно за час.
— За час! — проревел дирижер со своего места в оркестровой яме. — Мы выбьемся из графика! Не могу в это поверить!
— Ай, да угомонитесь вы. Разумеется, оркестр вполне может продолжить репетицию без нее, — донесся откуда-то из ямы голос Коннера. — И мистер Джонс по-прежнему может петь… давайте просто начнем со следующей части!
Радуясь тому, что больше не является центром всеобщего внимания, Брилл повернулась и умчалась вслед за Карлоттой. Когда она проходила мимо ряда гипсовых ионических колонн, из-за одной из них выбежала Ария, и Брилл с трудом остановилась, чтобы не врезаться в дочь.
— Во имя всего святого, почему ты тут бегаешь? Я думала, ты в классе.
Скручивая свою юбку на коленках, Ария улыбнулась ей:
— Там было с-скучно, п-поэтому я ушла.
— Боже милосердный! Ты не можешь вот так запросто бродить тут сама по себе!
Надувшись, Ария выпустила свою юбку и прицепилась к юбкам Брилл.
— Я была н-не одна. Я играла с К-кристиной. В п-прятки… н-но она сбежала р-раньше, чем сумела найти меня.
— Она играла с тобой в прятки? — недоверчиво переспросила Брилл. «Никогда бы не подумала, что у нее хватит спокойствия, чтобы возиться с ребенком. Мне следовало бы разозлиться, что Ария не в школе… но со стороны Кристины было довольно мило присмотреть за ней». Тяжело вздохнув, Брилл оставила попытки рассердиться на бывшую певицу, хотя на самом деле очень бы этого хотела. Если бы она могла просто возненавидеть эту девушку, все стало бы гораздо проще.
— Ну, думаю, она сбежала, потому что знала, что Карлотта была готова ее убить, — сказала Брилл, оглядев коридор. — Кстати говоря, ты случайно не видела, куда побежала Карлотта? Я подумала, что могла бы попробовать ее успокоить.
Покачав головой, Ария подняла ручки в воздух, дожидаясь, пока Брилл нагнется и поднимет ее.
— Я ее н-не видела, — сказала Ария и положила голову ей на плечо. — А т-теперь мне н-нужно возвращаться обратно в ш-школу? Я уже умею ч-читать!
— Наверное, я ужасная мать, — пробормотала Брилл себе под нос и потрепала Арию по голове. — Нет, тебе необязательно возвращаться прямо сейчас, но завтра тебе придется остаться там на все время. Ходить в школу очень важно. — Продолжая свою лекцию о пользе учебы, она шла в сторону коридора, где располагалась большая часть гримерных. Дойдя до закрытой двери в гримерную Карлотты, она подняла кулак и постучала по дереву. Единственным ответом был звук удара, как будто кто-то швырнул какую-то мебель в стену. Спустив Арию на пол, Брилл попыталась снова.
— Синьора? Прошу вас, выходите. На сцене всем вас очень не хватает. — На секунду шум в комнате прекратился, но довольно скоро грохот и ругань раздались вновь. Специально закрыв Арии уши, когда ругательства переключились на английский, Брилл сделала шаг прочь от двери. — Ну, полагаю, она пока не готова выйти.
Ария закатила глаза:
— Она б-буйствует. Я н-не думала, что старые л-люди могут буйствовать.
— Да, ну, не все старые люди ведут себя соответственно возрасту. На самом деле я не уверена, что… — В этот момент из-за угла донесся звук двух спорящих голосов, прервав ход размышлений Брилл.
Повернув голову на звук, она сделала несколько шагов прочь от двери Карлотты. Чтобы узнать явно непререкаемый голос мадам Жири, ушла всего пара секунду. Странным было то, что обычно сдержанная женщина по-настоящему на кого-то кричала. И этот кто-то, чей голос звенел в воздухе подобно колокольчику, имел наглость орать на нее в ответ. Рассеянно поглаживая макушку Арии, Брилл наблюдала, как из-за угла появляются мадам Жири и Кристина — обе целиком поглощенные ссорой.
— Ты должна покинуть это место! Ты больше не принадлежишь ему. Тебя уже увидела Карлотта, и посмотри, к какому срыву это привело! — прошипела мадам Жири, ее голос громко разнесся в тишине коридора. Больше вокруг никого не было.
Кристина сжала опущенные руки в кулаки, отстаивая свою позицию даже перед лицом напора мадам.
— Не третируйте меня! Вы больше не вольны руководить моими действиями.
— Нет, этим должен заниматься твой муж! — быстро парировала мадам Жири. — Но ты даже не сказала ему, что поехала сюда.
На лице Кристины промелькнула ярость, она развернулась и попыталась проскочить мимо танцмейстера.
— Я не обязана это выслушивать. И кому какое дело до Карлотты? Она злобная и гнусная старая вышедшая в тираж неудачница! Вы знаете, как она обращалась со мной!
Сцапав Кристину за локоть, мадам Жири не дала ей сбежать.
— Да, но вспомни, как ты сама обращалась с ней! Ты позволила бедному Эрику убрать ее с твоего пути, чтобы помочь тебе удовлетворить амбиции.
— Я ни о чем таком его не просила! — крикнула Кристина, ее кудри дико подпрыгивали вокруг лица, пока она выворачивала и тянула свои руки, силясь освободиться из хватки мадам Жири, до белых костяшек вцепившейся в ее локоть.
— Но ты и не остановила его! Не раньше, чем осознала, что происходящее выходит из-под твоего контроля! Лишь тогда ты поняла, каким опасным может быть твой темный ангел. Вот поэтому ты должна уехать. Оставь это все. Не вороши опять старые воспоминания.
— Теперь он мертв! Нечего ворошить. Почему каждый, кого я вижу, говорит, что я должна уехать… никто не хочет помочь мне. Я не понимаю. Сначала Мэг не хочет уговорить свою подругу позволить мне воспользоваться зеркалом, а теперь вы пытаетесь заставить меня уехать! — Понизив голос, Кристина тяжело привалилась к стене, словно эта вспышка высосала из нее всю энергию. — Как вы не можете понять, что я должна дать ему покой? Я должна… он бы хотел, по крайней мере, быть похороненным… как нормальный человек. Я пытаюсь сделать что-то правильное…
Тяжко вздохнув, мадам Жири шагнула вперед и положила руку Кристине на плечо.
— Это место было его домом, Кристина. Может, ты хочешь сделать это ради себя самой? Чтобы тебе самой стало легче… а не ради него. Мы не можем изменить то, что случилось… все совершили ошибки.
Прижав руки к лицу, виконтесса принялась тихонько всхлипывать, ее узкие плечи горестно понурились.
— Но больше всех я. Я совершила ужасные поступки, потому что слишком слаба. Я знаю, я не сильная личность… поэтому я так любила его. Его голос всегда был таким уверенным, таким сильным. Я и Рауля полюбила в первую очередь из-за этого… Я знала, что буду в безопасности, потому что в действительности знаю, что во мне есть трусость. Так что неправильного в том, чтобы попытаться искупить хоть малую толику своих грехов против моего бедного ангела?
Запинающихся слов Кристины оказалось достаточно, чтобы достучаться до сердца Брилл, и та ощутила жалось к девушке. «Сейчас ей вряд ли больше девятнадцати… она по-прежнему всего лишь дитя. Боже мой… Эрик фактически достаточно стар, чтобы годиться ей в крестные отцы. Неудивительно, что она вела себя так, как вела». Вздрагивая от продолжавшегося в конце коридора разговора, Брилл медленно взяла Арию за руку и повернулась, чтобы на цыпочках прокрасться в другой его конец, туда, где находилась запертая дверь в ее собственную комнату. Она хотела ускользнуть незамеченной ссорящейся парой. «Возможно, мадам Жири сумеет убедить ее уехать и не создавать здесь проблем».
Вытащив ключ, Брилл сунула его в замок и с великой осторожностью попыталась беззвучно повернуть его. Механизмы замка упорно сопротивлялись, порушив ее план соблюдать тишину, когда с громким звуком пришли в движение; замок со щелчком открылся, и дверь распахнулась внутрь. Замерев на месте, Брилл услышала, как разговор на том конце коридора внезапно прекратился. Быстро втолкнув Арию в комнату, она оглянулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть спешащую к ней по коридору Кристину — выражение ее лица было полно суровой решимости, свежий маленький ротик сжат. Мадам Жири бежала следом за ней. «Дерьмо!»
Торопливо шагнув в комнату, Брилл сделала последнее бесполезное усилие, чтобы избежать лихорадочного взгляда юной виконтессы, но та кинулась вперед и прижала ладонь к двери.
— Погодите! Не закрывайтесь от меня, — с отчаянием взмолилась она, на ее раскрасневшихся щеках блестели дорожки слез.
Мадам Жири остановилась позади Кристины, пытаясь схватить ее и оттащить от двери.
— Кристина… пойдем отсюда. Не докучай мадам Доннер, — сказала она, бросив на Брилл быстрый изучающий взгляд. И вновь ту постигло отчетливое ощущение, что мадам Жири знает что-то, о чем не говорит вслух.
Стряхнув руку мадам, Кристина потянулась вперед и взяла Брилл за руку, ее темные глаза были покрасневшими и умоляющими.
— Я знаю, что была ужасно груба с вами при нашей первой встрече, — начала она, — но, пожалуйста, отриньте свою неприязнь ко мне хоть ненадолго, и я никогда больше не побеспокою вас.
Ария подвинулась ближе к юбкам Брилл и неуверенно посмотрела на Кристину, явно озадаченная страданием своей приятельницы по игре в прятки. Нервно засунув большой палец в рот, она обняла рукой ногу Брилл.
— М-мамочка… что происходит?
По-видимому, только что заметив Арию, Кристина отпустила Брилл и, поднеся руку ко рту, громко ахнула.
— О господи! Я просто убежала и бросила тебя на середине нашей игры! Я такая глупая!
Сжалившись над удрученной девушкой, Брилл шагнула в сторону и пропустила ее в комнату, предложив кресло. Мадам Жири мялась на пороге, не сводя глаз с зеркала. Обойдя вокруг стола, Брилл заняла второе кресло, сложив руки на коленях, чтобы сдержаться и не начать нервно потирать их друг о друга. «Если бы Эрик стоял за зеркалом, смог бы он удержаться и не выйти, чтобы поговорить с ней…» От этой мысли ей стало плохо, но чем больше она узнавала Кристину, тем менее была склонна грубо обходиться с ней. Это слишком напоминало избиение щенка.
— Вы выказали огромный интерес к моей комнате, мадам, — медленно начала Брилл, стараясь звучать так, будто она еще не посвящена в причины подобного поведения. — Этому есть причина? — «Любопытно, что она собирается сказать. Она не из тех, кому хорошо удается ложь… но я для нее незнакомка».
Кристина заерзала под ее пристальным взглядом:
— В прошлом году, когда я пела здесь, это была моя гримерная.
— А… — с кивком ответила Брилл, позволив своему молчанию повиснуть в воздухе между ними. Все еще стоящая на пороге мадам Жири теперь метнула острый взгляд в Брилл, пригвоздив ее к креслу этим весьма оценивающим взглядом.
Вздохнув, Кристина положила ладони на стол.
— Как много вы услышали из того, что я говорила в коридоре? — вдруг спросила она. — Потому что очень важно, чтобы некоторая часть этой информации была известна лишь ограниченному числу людей.
— Ну, я… — начала Брилл.
Выпрямившись в кресле, Кристина неуклонно продолжила свою речь, и внезапно Брилл поняла, в чем заключается обаяние этой девушки. В ее жестах сквозила неподдельная искренность, в полной мере отражая каждую ее эмоцию, отчего любой в ее присутствии испытывал желание расслабиться. «Может, она и глупое дитя… но я понимаю, почему она могла бы понравиться людям».
— В прошлом году, до того как я вышла замуж, в театре произошел ужасный случай, и я потеряла близкого друга, — печально скривившись, сказала Кристина. — Это зеркало — дверца, ведущая в тайный проход. Когда вы поймали меня в первый день, я пыталась открыть ее и проникнуть в этот ход. Я хотела пойти и найти этого старого… друга, чтобы обеспечить ему надлежащие похороны.
Во время этой речи Брилл будто бы в изумлении задрала брови. Кристина открыла было рот, чтобы продолжить, когда из угла комнаты донеслась дребезжащая мелодия. Мадам Жири и Кристина застыли на месте, прислушиваясь к первым нескольким тактам простенького мотивчика, их глаза прикипели к тому месту, где, держа на коленях шкатулку Эрика, сидела Ария. Закрыв глаза, Брилл с шумом втянула воздух. «Пожалуйста… Пожалуйста… не говорите мне, что они узнали эту дурацкую музыкальную шкатулку… пожалуйста…»
Кристинино кресло протестующе скрипнуло, когда та вскочила на ноги — ее темные глаза следили за тем, как тренькает цимбалами маленькая обезьянка на крышке шкатулки. Печаль и отчаяние в ее лице медленно сменились узнаванием, потом гневом.
— Где вы это взяли? — требовательно спросила она низким, глубоким голосом.
Мадам Жири оттолкнулась от дверной рамы, ее обычно угрюмое выражение дрогнуло, глаза были устремлены на музыкальную шкатулку.
— Я так и знала… — прошептала она себе, привлекая ошарашенные взгляды Брилл и Кристины.
— Что вы знали? — спросила Брилл и медленно встала, все это время пытаясь демонстрировать спокойствие, хотя внутри у нее все переворачивалось.
— Вы знали, что эта женщина крала вещи из его дома, и ничего не сделали! Она воровка! — воскликнула Кристина, поворачиваясь к мадам Жири.
Рассвирепев, Брилл выпрямилась, будто палку проглотила. Все слабые намеки на жалость вылетели в окошко, когда из совершенного маленького ротика Кристины вырвалось слово «воровка».
— Будьте осмотрительнее с тем, кого вы называете воровкой, мадам, — угрожающе прорычала Брилл, сузив свои серые глаза и отпихивая кресло в сторону.
Кристина послала ей разъяренный взгляд, после чего развернулась и пронеслась по комнате со скоростью света. Прежде чем Брилл сумела остановить ее, виконтесса нагнулась и выхватила музыкальную шкатулку прямо из рук Арии — действия Кристины скатились обратно до ребячества, которое Брилл с самого начала разглядела за этими грустными карими глазами. Ария вскочила и принялась подпрыгивать, пытаясь вернуть себе игрушку. Прижимая шкатулку к груди, Кристина отступала, пока не врезалась в зеркало, отказываясь позволить девочке дотронуться до нее.
— Все это время вы мне врали! Вы знали о проходе, потому что крали вещи из его дома! Это его музыкальная шкатулка! Она не ваша!
Впившись пальцами в спинку своего кресла, Брилл оскалила зубы, когда увидела, как в глазах Арии начинают собираться слезы.
— Лучше бы вам положить это прямо сейчас, или, боже, помоги мне, я заберу ее у вас… и не думаю, что вам понравится, как я это сделаю.
Почувствовав скрытую в этих словах угрозу, Кристина лишь крепче вцепилась в шкатулку.
— Я не обязана вас слушаться. Вы ничего не можете мне сделать. Я виконтесса… на случай, если вы не знали. Мой муж из очень могущественной семьи. Вы ничего не можете мне сделать.
— Вашего мужа здесь нет… — безапелляционно заявила Брилл.
Задохнувшись, Кристина перевела испуганный взгляд на мадам Жири, ища поддержки.
— Вы это видите? Она угрожает мне! Посмотрите в ее глаза! Я вижу это в ее глазах… они такие же, как были у него, когда он шел и делал что-нибудь безумное! — истерически взвизгнула Кристина.
— Перестань орать, глупая девчонка, — огрызнулась мадам Жири и шагнула в комнату. — Разве ты не видишь, что на самом деле тут происходит? Она вовсе не украла эту музыкальную шкатулку…
Прервав ее, Кристина встряла, отказываясь слушать любые возражения тому, что она уже сочла правдой.
— Так, значит, вы не поможете? Я так и знала… все ненавидят меня за то, что произошло! Никому нет дела до того, насколько мне плохо! — Развернувшись, она выбежала за дверь, протиснувшись мимо мадам Жири в процессе своего поспешного отступления.
Увидев, что ее музыкальная шкатулка скрылась за дверью вместе с виконтессой, Ария начала плакать.
— М-мама! Она украла м-мою игрушку! Ту, что д-дал мне Эрик!
— Ложь! Вы все лжете! Он бы никогда и ничего вам не дал, — проверещала Кристина и бросилась прочь по коридору, оставив всех присутствующих в потрясенном молчании глядеть ей вслед. Брилл никогда прежде не видела, чтобы взрослый человек вел себя подобным образом. Тревожило, насколько быстро изменилось все поведение Кристины. Буквально за пару секунд она перешла от тупого отчаяния к яростной истерике.
Подняв руки в успокаивающем жесте и двинувшись вперед, мадам Жири встала между Брилл и дверью.
— Не берите в голову. Она всегда именно так и справлялась с эмоциональными переживаниями. Она просто не может не вести себя так… она так и не смирилась со смертью отца… так и не сумела после этого повзрослеть. Сперва я решила, что ей стало немного получше, но, кажется… она снова взялась за старое.
— Это не детское поведение. Арии четыре года, и она не разгуливает вокруг, крича на людей и врываясь в их комнаты. — Мадам Жири попыталась взять Брилл за локоть, но та отпрянула от прикосновения. — Нет! Это поведение юной девушки, которую никогда в жизни не осаживали. Люди жалели ее из-за ее горя, но, честно говоря, это не оправдание тому, чтобы вести себя, как избалованный ребенок. И я буду той, кто НЕ станет делать ей поблажку!
Повернувшись, Брилл быстро опустилась на колени перед Арией и обхватила ее личико ладонями. Пока она наблюдала, как полные слез глаза ее дочери поднимаются, чтобы встретиться с ее, в ней еще сильнее разгорелся гнев, отчего стало трудно проявить нежность, даже когда она отерла мокрые щеки Арии. «Вырвать игрушку прямо из рук ребенка…»
— Побудь здесь немного, мамочка скоро вернется и принесет тебе твою шкатулку. — Брилл поцеловала Арию в лоб, когда та начала икать сквозь слезы. — Не волнуйся… — Поднявшись, Брилл повернулась и направилась прямиком к двери, ее щеки ярко полыхали от ярости.
Когда мадам Жири попыталась остановить ее, она лишь уклонилась в сторону и выбежала за дверь; каблуки ее закрытых туфель застучали по деревянному полу. Крепко держа руками свои юбки, Брилл домчалась до конца коридора аккурат вовремя, чтобы заметить исчезнувший за очередным поворотом кружевной турнюр виконтессы де Шаньи. Ускорившись, Брилл завернула за тот же угол и с обновленными силами рванула за удирающей виконтессой. Месяцы работы уборщицей укрепили ее мышцы, и ей не понадобилось много времени, чтобы изловить более субтильную девушку. Загнав ее в тупик, Брилл физически блокировала Кристине пути побега. Та раздраженно грохнула кулаком в стену и развернулась лицом к преследовательнице.
Прижав руку к груди, Брилл пыталась отдышаться.
— Ну ладно, довольно этих глупостей. Верните мне музыкальную шкатулку, и я буду готова забыть обо всем этом.
Попятившись, Кристина прижалась к стене, неистовство в ее глазах отточилось до ярости. Она явно не могла поверить, что Брилл действительно стала ее преследовать.
— Не подходи ко мне, ты, чокнутая ирландская… э… м…
Слегка изогнув вверх уголки губ, Брилл проигнорировала приказ Кристины и сделала угрожающий шаг вперед.
— Что? Ирландская шлюха?.. Воровка… Ковыряющаяся в картошке сучка? Выбери что-нибудь одно… Я слышала их все.
Разинув рот от выданных Брилл эпатажных выражений, Кристина могла лишь неопределенно мотать головой.
— Нет… то есть я не хотела… нет… я бы не сказала такого…
— Ой, прошу тебя… не стоит так пыжиться. Я знаю, что ты так думала. — Поскольку Кристина продолжила протестовать, Брилл ткнула в ее сторону пальцем, заставив умолкнуть.
— В чем дело? Ты слишком хороша, чтобы кого-то оскорблять? — Виконтесса уставилась на Брилл так, словно та была исчадьем ада.
— Ты чокнутая.
— Верни это, — потребовала Брилл, не обращая внимания на выпад Кристины, и указала на музыкальную шкатулку, которую та по-прежнему прижимала к себе.
— Нет! Я не стану! И не позволю тебе запугать меня! Это тебе не принадлежит. Если уж на то пошло, она моя!
— О? И с чего ты так решила? — спросила Брилл, скрещивая руки на груди.
Неловко переминаясь, Кристина переводила взгляд с пола на лицо Брилл и обратно.
— Она принадлежала моему другу… я говорила тебе. Я была его единственным другом, так что… так что… можно сказать, что она моя, потому что больше некому позаботиться о его вещах… и ему больше некому было их оставить.
Издевательски усмехнувшись монологу Кристины, Брилл неверяще всплеснула руками. «Его единственный друг? Боже мой, у нее забавный способ вспоминать события». Не в состоянии больше держать язык за зубами, она шагнула вперед и схватила шкатулку — ее лицо оказалось едва ли в пяти дюймах от Кристининого.
— Ты невероятна. Не знаю, как ты представляешь себе дружбу… но я определенно не рассматриваю оставление человека в задымленном подвале как акт дружбы!
Отказываясь выпускать из рук игрушку, которая теперь была единственным разделяющим их предметом, Кристина потрясенно заморгала.
— Откуда вы это знаете?! — выдохнула она.
Осознав свою ошибку, Брилл мысленно выругалась. «Проклятье, а теперь я сказала слишком много… никто больше не должен знать об этом… и вот я проболталась! Проклятье!» Но, каким-то образом, невзирая на неприятные последствия, к которым могла привести излишняя откровенность, Брилл была не в силах сдержать порыв сказать больше. Сама мысль об этой девушке, корчащей из себя святошу, когда дело касалось Эрика, заставляло любую логику вылететь в трубу. Вспомнив, каким предельно разбитым и побежденным выглядел Эрик, когда она впервые нашла его, Брилл ощутила, как едкие волны раскаленного добела гнева разъедают ее мысли. «Он лежал ничком во тьме, насквозь промокший… звал ее по имени, зная при этом, что она оставила его на растерзание толпы».
— Я много чего знаю… например, как ты верила, что он был ангелом, посланным с небес, чтобы защитить тебя. И что тебе это нравилось, потому что позволяло чувствовать себя так, будто ты не какое-то там трусливое бесхарактерное ничтожество. О, как ты, наверное, была разочарована, когда осознала, что он был всего лишь человеком… и к тому же изуродованным… а не совершенством, которое ты вообразила. Это порушило твои мечты, не так ли? — выплюнула она, выстреливая в девушку одним жестким вопросом за другим, понимая, что не в силах остановить капающий с ее губ поток яда.
Нижняя губа Кристина начала мелко дрожать, когда Брилл вдохнула, чтобы добить ее.
— Но одно я понять не могу, — продолжила Брилл, грубо выдергивая музыкальную шкатулку из ослабевших пальцев Кристины. — Действительно ли дело было в его лице, или это твоя собственная ограниченность сделала для тебя невозможным полюбить его?
Ее голос сурово звенел в воздухе, и лицо Кристины лишилось всех своих цветущих красок, ее кожа приобрела цвет старой кости. В темных глазах Кристины всплыла тень ужаса, она явно обдумывала слова Брилл, гадая, было ли сказанное правдой. Бессильно уронив руки вдоль тела, она медленно покачала головой, ее хрупкая фигурка застыла в намеке на гнев.
— Как ты смеешь!.. Что ты знаешь об этом или обо всем остальном? Тебя здесь не было! Ты не знаешь, как меня терзало — и терзает — все это! Как ты смеешь! — Быстро вскинув руку, Кристина ударила Брилл по щеке, достаточно сильно, чтобы та начала гореть. Ахнув от совершенного ею неуправляемого поступка, девушка быстро оттолкнулась от стены и обогнула застывшую фигуру Брилл, в ее глазах проступило сожаление. — О господи! Простите… я не хотела… то есть я не хотела ударить вас, это просто… я была так зла… и…
Повернувшись, чтобы поставить игрушку на пол, Брилл поднесла руку к лицу. «Итак, она хочет сыграть на этом поле, да?» — угрюмо подумала она и выпрямилась.
— Я намерена дать вам небольшой совет, мадам де Шаньи, — мягко сказала Брилл и медленно приблизилась к перепуганной девушке. — Если вы когда-нибудь еще в будущем кого-то ударите… не извиняйтесь за это.
Как следует размахнувшись, она влепила Кристине звонкую пощечину — достаточно сильную, чтобы уронить ту на пол. Ощущая себя неимоверно порочной от того, насколько хорошо она себя от этого почувствовала, Брилл стояла над впавшей в прострацию девушкой, расплывшись в торжествующей ухмылке. «Ух ты… это было здорово».
— ВОТ ЭТО правильный способ! Так и запиши!
С набухающим на лице четким отпечатком ладони, Кристина начала поспешно отползать, потом с трудом воздела себя на ноги и продолжила отступление. Открыв рот, она заорала во всю мощь своих оперных легких, призывая на помощь, и привлекла внимание нескольких любопытных зевак.
Не впечатлившись устроенной девушкой суматохой, Брилл махнула остановившимся в конце коридора двум рабочим сцены.
— Не беспокойтесь, это всего-навсего незначительная неприятность с крысами! — крикнула она, приложив руки рупором ко рту, чтобы перекрыть завывания виконтессы. Явно удовлетворившись этим разъяснением, оба мужчины не говоря ни слова удалились, вновь оставив их наедине.
Подобрав музыкальную шкатулку, из-за которой все и началось, Брилл уперла кулак свободной руки в бедро и оглядела Кристину сверху донизу. Бурливший внутри гнев утихомирился до тихого кипения, удовлетворившись знатной пощечиной. Пройдя мимо умолкнувшей наконец девушки, Брилл небрежно пошла по коридору.
— А теперь ты пойдешь со мной и извинишься перед моей дочерью за то, что отобрала ее рождественский подарок, — велела она. — Или тебе придется остаток жизни провести вдобавок еще и с тем постыдным фактом, что ты украла у ребенка. Уверена, в аду есть специальное место для людей, вытворяющих подобное.
На мгновение показалось, что Кристина намерена опротестовать эту угрозу, но затем она нехотя двинулась вперед. Угрюмо следуя за Брилл по пятам, она крепко держалась рукой за ушибленную щеку.
— Это еще не конец… — пробормотала она. — Я не стану этого терпеть.
Улыбаясь самой себе, ощущая странную легкость, Брилл лишь кивнула. Она больше не чувствовала угрозы в присутствии этой девушки в Опере. Скандальное поведение Кристины показало ей, насколько очевидно несовершенной та была на самом деле, разрушая мысленно выстроенный и лелеемый Брилл образ безупречной женщины. «Вот это реально. С этим я могу бороться. И могу победить».
— Итак, ну что ж, сыграем, — жизнерадостно сказала она. «Не могу дождаться!»

***

Распластавшись на спине, разглядывая свисающую над ним паутину веревок и блоков, Коннер утомленно прикрыл глаза. Напрягая мускулы на руках, чтобы не дать им затечь, он удовлетворенно выдохнул. «Ну, это была довольно успешная репетиция. Даже принимая во внимание сбежавшую Карлотту. И мне в принципе по душе новый тенор… он весьма приятный малый». Его правого уха достиг приглушенный звук приближающихся шагов, и Коннер приоткрыл один глаз и уставился на недовольное лицо Мэг.
— Зачем ты разлегся на полу? Ты же испачкаешься!
Шутовски ухмыляясь девушке, Коннер пожал плечами.
— Какая разница? Одежду всегда можно постирать. — Протянув руку, он игриво подергал за подол ее юбки. — Ну же, посиди со мной. Все ушли на перерыв.
— И о чем нам с тобой разговаривать? — спросила Мэг, несмотря на то, что грациозно опустилась, присаживаясь на пол рядом с ним. — Сомневаюсь, что у нас вообще есть хоть что-нибудь общее!
— Такое вполне может быть… — подмигнув, отозвался Коннер. — Но я знаю, что у нас есть по крайней мере одна общая тема.
— О, и что же это?
— Танцы… — сказал Коннер, расхохотавшись, когда на лице Мэг возникло потрясенное выражение. — Я просто дразню тебя. У нас полно общих тем. Мы оба работаем здесь… мы оба знаем мою сестру…
Его легкомыслие произвело желаемый эффект — Мэг криво улыбнулась и покачала головой.
— Какие ужасные примеры!
Перекатившись, чтобы положить подбородок на руку, Коннер метнул быстрый взгляд на по-прежнему околачивающихся поблизости артистов.
— Верно… ну что ж, давай посмотрим… может, найдем что-нибудь получше? Хммм… Ты когда-нибудь выступала в других театрах?
— О нет… Я всегда танцевала здесь. Я недостаточно хороша, чтобы гастролировать.
Крякнув, Коннер наморщил нос.
— Это неправда… ты превосходна.
Моргнув от серьезности его тона, Мэг густо покраснела. Она открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но остановилась и на миг отвела взгляд от его глаз.
— О… нет… — задохнулась она и вскочила.
Мгновенно насторожившись, Коннер тоже поднялся на ноги, чтобы определить причину внезапного ухода Мэг. В одной из кулис стояла Кристина, отчаянно призывая подругу присоединиться к ней. Тревога Коннера тут же сдулась, он вздохнул и поплелся за Мэг. «Я думал, мадам де Шаньи не хотела афишировать свое присутствие. Шататься возле сцены — наихудший способ для этого».
Как только Мэг приблизилась к ней, Кристина схватила ее и утянула за занавес. Дивясь столь странному поведению, Коннер без раздумий последовал за девушками. Слабо помахав Мэг, чтобы дать ей знать, что он тоже тут, он скрестил руки на груди и остановился в нескольких футах от Кристины, дабы та его не сразу заметила.
— Кристина… что случилось с твоим лицом? — спросила Мэг у подруги.
— Эта гадкая женщина напала на меня! Брилл… или как ее там. В ней есть нечто очень странное, Мэг. Она знает вещи, которые не должна знать. И у нее была музыкальная шкатулка Эрика! Я пыталась забрать ее, но она заставила меня вернуть шкатулку после того, как ударила меня.
Закатив глаза, Коннер в изумлении уставился девушке в спину. «И это та самая цыпочка, по которой Эрик сох несколько месяцев назад. Боже милосердный… да она, должно быть, совсем дурочка, если думала, что может потягаться с Брилл и выйти победительницей».
Пока Мэг слушала рассказ Кристины, на ее лицо набежала тень. Высвободившись из хватки подруги, она нахмурилась:
— Кристина… это последняя капля. Ты украла что-то у Брилл? Разве стоит удивляться, что она забрала это обратно?!
— Нет, но…
— Но ничего. Я представила тебя своим друзьям… после того, как ты появилась безо всякого предупреждения, и вот ты идешь к ним и ведешь себя, как безумная! — Взмахнув рукой в воздухе, Мэг покачала головой и протиснулась мимо Кристины, направляясь к Коннеру. — Если ты ожидаешь сочувствия, ты ошиблась, придя за этим ко мне. Время повзрослеть, Кристина! — Вцепившись в локоть Коннера, Мэг потянула его за собой и умчалась из-за кулис.
— Мэг…
— Чшш… Просто продолжай идти, или мне станет плохо, — прошептала Мэг, стиснув пальцы на предплечье Коннера. — Ненавижу ссориться… но я и забыла, какой странной она может быть. Не могу поверить, что она действительно сбежала с чем-то, принадлежащим Брилл… господи… да я сейчас со стыда сгорю!
— Ну, ты в этом не виновата. Ты не можешь ее контролировать…
Слабо улыбнувшись в ответ на это, Мэг подняла глаза на Коннера, и ее выражение прояснилось.
— Знаешь, когда ты не ведешь себя раздражающе, ты на самом деле милый мужчина, — сказала она, будто бы слегка удивленная этим открытием.
— Ну, спасибо тебе, — отозвался Коннер, кладя руку поверх руки Мэг, покоящейся у него на сгибе локтя, — и тяжело вздохнул оттого, насколько правильным ощущался этот жест. «Что ж… дьявол… теперь я не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь ее отпустить».

***

Ослепительно улыбаясь собственному отражению в зеркале в своей комнате, Брилл едва ли слышала хоть слово из того, что говорила ей в ухо мадам Жири. Кристина извинилась довольно быстро — и так же быстро сбежала, оставив Брилл сиять от своей маленькой победы. Возбуждение горело в теле Брилл, которое словно бы наполнилось свежей энергией. Она не могла дождаться новой встречи с Эриком, чтобы начать борьбу за его сердце. Каким-то образом, теперь, взяв верх над Кристиной, она знала, что может сделать что угодно, если возьмется за дело всерьез. «Спасибо, Кристина...» — счастливо думала Брилл, поднимая руку к алой отметине на своем лице, оставшейся от удара виконтессы.
— Как давно вы знаете об Эрике? — спросила мадам Жири, чуть повысив голос, когда стало ясно, что Брилл не особо-то ее слушает.
Встряхнувшись, Брилл сосредоточила внимание на мадам. «Ну, полагаю, меня раскусили, — рассеянно подумала она, обнаружив, что это не взбудоражило ее так сильно, как она предполагала. — По крайней мере, это сделал кто-то, кому я могу доверять. Эрик постоянно рассказывал, как добра была к нему мадам Жири».
— В прошлом году, в ту ночь, когда упала люстра, я нашла его в подвалах. В то время я не знала, кем он был… только, что он страдает и одинок. С помощью своего брата я вывезла его из Парижа к себе домой.
От изумления мадам Жири так задрала брови, что те чуть не запутались в волосах.
— Он позволил вам позаботиться о нем? Он не ушел? Добровольно остался в вашем доме? В доме незнакомки? В доме женщины?!
Сложив руки на коленях, Брилл невозмутимо кивнула.
— Сначала у него не было особого выбора. В ту, первую ночь он был на волосок от смерти… Я не сомкнула глаз, поскольку была уверена, что он может погибнуть. И пускай он был незнакомцем, я не хотела, чтобы он умер в одиночестве.
Подойдя и сев с ней рядом на кровать, мадам Жири взяла ее за руку.
— А потом, когда ему стало лучше?
— После этого он захотел остаться. Он помогал Арии с речью и занимался с ней музыкой.
— Он… захотел остаться? — медленно повторила мадам Жири, не сводя глаз с лица Брилл. — Как вы здесь очутились?
— Он вернулся в Оперу… и по случайности мы с Арией тоже попали сюда. В тот день, когда вы помогли мне получить работу… мы правда всего лишь заблудились. На самом деле тогда я не знала, что он здесь.
Фыркнув, мадам Жири перевела взгляд на зеркало, не в состоянии выдать еще какой-нибудь вопрос.
— Я не знаю, что сказать. С того дня, как я встретила его, когда помогла ему попасть в это место, в нем была озлобленность, которая, как я была уверена, никогда не позволит… а потом, конечно, я была уверена, что он умер. Боже мой… не знаю, осознаете ли вы вообще, что, вероятно, совершили… он предпочел остаться… — прижав свободную руку ко рту, мадам Жири резко осеклась и встала. — Мне нужно идти… но, возможно, мы сможем договорить позже? — спросила она — выражение ее лица смягчилось настолько, что Брилл была уверена: та вот-вот ударится в слезы.
По-прежнему находясь в эйфории от недавних событий, Брилл наблюдала, как мадам Жири выскочила из комнаты. «Вот те на… какова же будет ее реакция, когда я скажу ей, что полна решимости выйти замуж за этого тупицу?» — подумала Брилл, и острое желание захихикать, словно школьница, заставило ее согнуться пополам и плотно зажать рот рукой. Чуть повернув голову, она посмотрела на соседнюю кровать, где дремала Ария, крепко обхватив своими маленькими ручками возвращенную музыкальную шкатулку. Очевидно, переживание из-за ситуации с Кристиной вымотало ее. Не прошло и десяти минут после того, как Брилл вынудила виконтессу извиниться, как Ария забралась на свою кровать и уснула. Теперь, глядя на дочь, Брилл не могла не видеть черты своего бывшего мужа в спящем личике ребенка. «Спорим, от Эрика будут красивые дети…»
Слегка смутившись этой мысли и более чем слегка взволновавшись, Брилл вскочила с кровати и принялась расхаживать по комнате туда-сюда. Бушующая в ней энергия ликования не давала усидеть на месте. «Интересно, где он сейчас… скорее всего, где-то далеко, погруженный в раздумья. Если бы раньше он находился где-то поблизости, сомневаюсь, что он бы сумел удержаться и не вмешаться в мой небольшой скандал. Должно быть, он внизу, в своем доме…»
Нетерпеливо постукивая пальцами по стеклянной поверхности зеркала, Брилл задумчиво прикусила губу. В ее голове возникла идея — она знала, что та была дурацкой, но, кажется, не могла от нее избавиться. «В этом здании семь уровней подвалов… полно места, чтобы спрятаться. Хотя вроде бы он упоминал, что жил на самом нижнем. — Вздохнув, Брилл провела рукой по камню, где, как она знала, располагался открывающий зеркало механизм. — Не будь дурой, Брилл… он еще даже не приглашал тебя туда… может, он не желает, чтобы ты вот так запросто там объявилась… и ты даже не знаешь, куда идти».
Чуть протрезвев от перспективы ледяного приема, на который, как она знала, Эрик был вполне способен, Брилл поджала губы и оглянулась через плечо на Арию. «Дурацкая… идея… пойти блуждать по подвалам, ища его. Скорее всего, он все равно скоро сам придет». Оттолкнувшись от зеркала, она двинулась было, чтобы снова сесть на кровать, но обнаружила себя подходящей к двери и запирающей замок. Вернувшись к зеркалу, Брилл несколько минут расхаживала перед ним, потом потянулась и нажала на потайной механизм, которым, как она видела, пользовался Эрик, чтобы открыть зеркало. Стеклянная панель бесшумно отъехала в сторону, открывая темный проход.
Глядя во тьму, Брилл заколебалась. «Я уже говорила ему, что люблю его… но не думаю, что он понял. Самое время прояснить это. Я знаю, его тревожит присутствие здесь Кристины… и смущает… и я не помогу ему в этом, если все выболтаю… но как он может ясно увидеть ситуацию, если не знает?» Схватив ближайшую лампу, Брилл зажгла фитиль. Ее решимость окрепла, и, поставив лампу на стол, она опустилась на колени возле Арии.
Слегка встряхнув дочку, Брилл разбудила ее.
— Мама собирается пойти и поискать Эрика за зеркалом. Не пускай никого, кроме Мэг и Коннера. И оставайся в этой комнате… никуда не убегай. Понятно?
Сонно кивнув, Ария потерла глаза и отвернулась.
— Я поняла… Я с-скажу дяде К-коннеру, если он придет.
Встав, Брилл подхватила лампу и переступила через порог зеркала, закрыв за собой стеклянную панель и оставив лишь маленькую щелочку — на случай, если не сумеет разобраться, как открыть ее изнутри. Сделав глубокий вдох и попытавшись усмирить беспокойство, Брилл пошла по проходу. В тишине тайных переходов она нашла странное успокоение, к ней вернулся оптимизм и, шагая по каменному коридору, она почувствовала себя куда лучше. Время текло быстро, она едва ощущала пол под ногами. Спускаясь по серии лестничных маршей, она всякий раз ненадолго останавливалась, чтобы заглянуть через перила в чернильную темноту, по-прежнему клубящуюся под создаваемым лампой маленьким кружком света.
— Господи… и он способен передвигаться по этому месту в кромешной тьме, — легкомысленно сказала себе Брилл, и вдруг неожиданная волна страха проморозила ее до костей. Застыв на месте, она быстро осмотрелась в поисках хоть какой-то причины для этого чувства. Ничего не увидев, она постаралась скептически отнестись к зазвеневшим в голове чересчур знакомым тревожным колокольчикам. «Не будь дурой… На этой неделе у меня не было никаких кошмаров. Обычно, если должно произойти что-то плохое, у меня случаются кошмарные сны… Я просто перенервничала».
— Просто перенервничала, — повторила Брилл вслух, чуть споткнувшись на следующем шаге. Рассмеявшись, она покачала головой. — Успокойся… здесь внизу нет ничего плохого, что могло бы навредить тебе. В смысле, в этих проходах обитает только Эрик… ничто не может тебе навредить. — Выпрямившись, она откинула с глаз темные пряди своего парика. — Фу-ты ну-ты, даже со светом я умудряюсь спотыкаться. Не могу представить, как бы справлялась в темноте. — Неторопливо опуская ногу на следующую ступеньку, Брилл продолжила спуск. — Я прямо-таки вижу, как ломаю шею в этом…
Пол под ее ногами с грохотом разъехался, ступенька, на которой она стояла, исчезла в мгновение ока. Не успев даже вскрикнуть, Брилл рухнула в темноту; лампа выпала у нее из рук и покатилась дальше по лестнице. Кувыркаясь посреди черноты, кажется, целую вечность, Брилл наконец обрела голос и, завопив во всю мочь, замолотила руками по воздуху.
Без предупреждения она погрузилась в ледяную воду, ее крик захлебнулся на середине, когда она ушла под воду с головой. Всплыв на поверхность, Брилл судорожно вдохнула и забарахталась.
— Какого черта?
Пытаясь сохранять спокойствие, она поплыла в сторону, пока ее пальцы не нащупали гладкий камень. На мгновение ее объял оцепенелый ужас, но затем она сумела стряхнуть его и начать думать. Держась рукой за стену, Брилл принялась искать путь на сушу. «Наверное, лестница была непрочной… мне просто нужно найти выход отсюда, и… — Рациональная мысль резко оборвалась, когда над ее головой что-то громко залязгало. Посмотрев вверх, Брилл пыталась разглядеть источник шума, но ничего не увидела. — Что это?»
Лязг становился все громче, и ею начала овладевать паника. Высунув руку из воды, Брилл потянулась вверх, навстречу металлическому звону. Мгновение спустя ее пальцы коснулись грубой поверхности какого-то большого железного предмета. У нее ушла лишь секунда, чтобы сообразить, что предмет, похожий на решетку, опускается над ее головой, толкая ее руку, толкая ее вниз и под воду. «О боже мой… о боже мой… Что это?»
Сделав глубокий вдох, Брилл закричала во все горло, ее собственный испуганный голос словно в насмешку отразился от стен. Исступленно тычась в опускающуюся решетку, она боролась с паникой, чтобы попытаться придумать что-нибудь, какой-нибудь план. Вернувшись обратно к стене, она передвигалась вдоль нее, пока ее нога не стукнулась о подводную трубу. «Да, возможно, это ключ». На миг возликовав от этого открытия, Брилл нырнула и наощупь поплыла вдоль трубы, пока не обнаружила огромный скользкий вентиль. Упершись ногами в стену, она вцепилась в него обеими руками, уверенная, что вот-вот спасется.
Напрягаясь всем телом, она с огромным усилием налегла на вентиль — и ничего не произошло. Попробовала снова — с тем же результатом. Всплыв, она вдохнула и, вновь нырнув, лихорадочно потянула вентиль. Ей просто не хватало силы.
Снова вернувшись на поверхность, утратив всякую надежду, Брилл ощутила, как решетка начинает давить ей на макушку. Запрокинув лицо, она часто задышала, крича в перерывах между каждым вдохом. «Я не могу умереть здесь… Ария спит наверху… Эрик даже не знает о моих чувствах… Я не могу умереть здесь!» Ее крики становились все бессвязнее, по мере того как ее рот скрывался под водой. Вцепившись руками в стальные прутья, Брилл силилась вдохнуть, по-зимнему холодная вода булькала у нее во рту.
«Я не могу умереть здесь… Я не могу умереть здесь… Я знала, что это была дурацкая идея… Следовало бы догадаться». Ей почудилось, будто в отдалении она услышала приглушенный звук, словно чирканье подошв о камень, но в ушах слишком громко отдавался шум ее собственного искаженного дыхания, чтобы быть уверенной. До красноты вжимаясь лицом в решетку, Брилл чувствовала, как ее щеки омывает и заливает вода. Она в последний раз набрала в легкие воздух, но ей не хватило времени, чтобы крикнуть, — решетка целиком погрузилась в воду.
Плывя в жгучей ледяной тьме, Брилл ощутила, как в груди начало возрастать давление; обжигающий жар, не похожий ни на что испытанное прежде, распространялся по легким со скоростью пожара. «Я не хочу умирать здесь… Я… Я не… — Перед глазами заплясали огоньки, и внезапно паника начала пропадать. — Я не хочу… умирать. — Закрыв глаза, она ощутила непреодолимую потребность просто вдохнуть, сдаться. — Я не хочу…»
Огоньки увеличивались в размере, пока она не перестала видеть что-либо еще, — и после этого она не видела ничего. «Я… Я… не хочу…»

Глава 54: Чудеса и безумство

Сидя за письменным столом, Эрик наклонился вперед, чтобы сдуть с лежащего перед ним листа бумаги лишнюю грифельную крошку. Постукивая кончиком карандаша по столу, он всматривался в линии и тени только что нарисованного им лица. «Лицо Брилл… не Кристины… и что это значит?» Изначально он сел, чтобы попытаться очистить разум, чтобы получить ответ насчет того, как ему следует поступить по поводу Кристины, но это явно не сработало, потому что все, что он нарисовал, было связано с Брилл.
Вздохнув, Эрик опустил карандаш и поскреб рукой челюсть, неосознанно размазав черный грифель по подбородку. «То, как она выглядела в сне… Господи, мне это понравилось. На что это похоже — иметь возможность смотреть на нее, когда захочется? Просыпаться и каждое утро видеть ее лицо…»
Полностью захваченный фантазиями, Эрик едва уловил доносящийся из главной озерной комнаты пронзительный звон. Через несколько секунд звук наконец пробился сквозь царивший в его мозгах туман. Резко повернув голову, Эрик выглянул за дверь, слегка сбитый с толку режущим слух шумом. Когда он в конце концов определил источник неожиданного звука, то уныло встал и, выйдя в главное помещение и пройдя мимо огромного органа, отодвинул свободно свисающую портьеру, открывая ряд запыленных латунных колокольчиков. Выругавшись, он наблюдал за тем, как один из них мотается вверх-вниз — раздражающий звон явно исходил от него.
«Я почти позабыл о них… — запоздало подумал Эрик, читая полустертую надпись под надрывающимся колокольчиком. — Это звонок от водяной ловушки. Наверное, он сломался. — Вновь опустив портьеру, он проследовал к лодке, пришвартованной в маленьком доке на краю озера. — Полагаю, придется пойти туда и заткнуть уже проклятую штуковину…»
Гребя во тьме, Эрик с легкостью вел лодку по затопленным переходам и обрамленным колоннами арочным проемам. Остановившись около небольшой лесенки, ведущей к поросшей мхом каменной площадке, он выпрыгнул из лодки и привязал ее. Сняв маленький фонарь, который покачивался на носу судна, он отправился дальше пешком, но успел сделать лишь пару шагов, когда до его ушей донеслось бряцанье цепей и шестеренок. Сердце ушло прямиком в пятки — за металлическим лязгом он едва уловил захлебывающиеся последние крики, явно издаваемые человеком. «Там действительно кто-то есть!»
Эрик со всех ног кинулся к тому месту, где находилась одна из его многочисленных ловушек с сюрпризом. Ему даже не пришло в голову, что он должен отступить, продолжать скрываться, что кто бы ни попался в его сети, он рано или поздно может выдать его. Все, что Эрик слышал — это голос Брилл в своей голове, служащий ему совестью и подгоняющий бежать еще быстрее. «Я больше не слышу криков. Боже милосердный… почему я оставил все эти чертовы ловушки взведенными? У меня есть и другие способы держать людей подальше… Мне не нужны эти дурацкие механизмы. Если я убил кого-нибудь… она никогда не простит меня».
Разбрызгивая лужи, он завернул за угол, высоко держа фонарь, его глаза метались по раскинувшемуся перед ним огромному темному омуту. Там, где в воду медленно опускались управляющие решеткой цепи, она была покрыта рябью, но к середине волнение сходило на нет. Решетка явно погрузилась несколько минут назад, и это означало, что попавший в ловушку человек тоже был под водой уже несколько минут.
С колотящимся сердцем Эрик осматривал чернильно-черную воду в поисках признаков жизни, любой темной тени, которая могла указать на тело. Ничего видно не было, и он начал сомневаться, что крики ему вообще не почудились. «Возможно, ловушка все-таки просто сломалась», — с надеждой подумал он. Повернувшись, чтобы поставить фонарь на землю у ног, он заметил бесшумно всплывающий на поверхность водоема темный предмет. Покосившись на него, Эрик опустил рычаг, вытягивавший решетку из воды. Когда цепи со скрипом задвигались в обратном направлении, предмет подплыл ближе к площадке, где стоял Эрик. Присев на корточки, чтобы ближе рассмотреть эту штуку, тот склонил голову набок. «Напоминает дохлую крысу… — рассеянно подумал он и потянулся, чтобы вытащить предмет из воды. Однако, поднеся темную свалявшуюся вещь к свету, он сообразил, что это вовсе не крыса. — Парик… черный парик?»
Эрик глядел на промокший насквозь комок волос, и его внутренности медленно скручивало тошнотой. «Это похоже на… парик Брилл…» Уронив парик на пол, он резко выпрямился, мгновенно вперив взгляд в воду, которая теперь, когда решетка прорвала ее поверхность и медленно поднималась в воздух, казалась угрожающе спокойной. И, пока Эрик смотрел, вслед за решеткой показалось что-то белое, развевающееся под водой подобно лентам на ветру. У Эрика ушло меньше секунды, чтобы опознать в черной воде уникальный цвет волос Брилл.
Бездумно ринувшись вперед, он практически скатился с маленькой лесенки, ведущей к краю воды. Резко затормозив у ее подножия, он с возрастающим ужасом осознал, что решетка поднялась над водой не более чем на полфута. Ослепнув от чисто животной паники, Эрик раздраженно взвыл и обеими руками ухватился за застрявшую железяку. «Пожалуйста, господи… пожалуйста… она не двигается… господи, помилуй!»
Текли мгновения, и ничего не происходило. Эрику казалось, будто он пытается поднять саму Оперу — так незначительно продвинулась решетка. «Нет нет нетнетнет…» Затем внезапно шестеренки и блоки издали жалобный стон, и здоровенная решетка начала задираться под непривычным углом. Каждый мускул в теле Эрика горел, на лбу выступили вены — он тянул решетку вверх, цепи залязгали проворнее, провиснув от его усилия. С яростным рыком цепи сорвались с блоков, и весь механизм вдруг остановился. Отпустив край решетки, Эрик рухнул на землю, прополз под ней и как был, одетый, плюхнулся в поджидающую воду.
Едва заметив вымораживающую температуру омывшей его тело воды, подхлестываемый паникой Эрик быстро выплыл на середину водоема. Схватив Брилл за плечо, он перевернул ее тело лицом вверх, но та не начала хватать ртом воздух, как он надеялся — она просто вяло покачивалась, и маленькие волны захлестывали ее застывшее, неподвижное лицо. «Она не двигается… она должна двигаться. Надо вытащить ее отсюда. — Держа эту единственную мысль поближе к сердцу, Эрик поборол онемелый страх, царапающийся в дверь его рассудка. — Надо вытащить ее отсюда… Все будет в порядке… Надо вытащить ее отсюда». Просунув руку подмышками Брилл, он поволок ее спиной вперед к ведущей на площадку лестнице, бесцеремонно разбрызгивая воду и борясь с тяжестью собственной промокшей одежды и мертвого веса Брилл.
Нащупав ногой первую скользкую ступеньку, Эрик с надсадным криком вырвался из воды, таща за собой тело Брилл за воротник. Карабкаясь по лестнице, он игнорировал туманящее разум головокружение, игнорировал пересохшее, саднящее горло и наждачный воздух, заполняющий и вырывающийся из легких — игнорировал все, кроме своей единственной незыблемой цели. Остановившись сразу, как только достиг площадки, Эрик наконец свалился на каменный пол. «Ну ладно… теперь мы на суше… все в порядке… все в…»
Лишь тогда он повернулся, чтобы посмотреть на Брилл. Та лежала на полу совершенно неподвижно, без малейших признаков дыхания, ее голова была чуть склонена набок, выглядя сейчас, когда ее обычно улыбающиеся глаза были закрыты, а яркие волосы намокли и прилипли к коже, до странного маленькой. Эрик узнал этот вид — синие губы и натянутую кожу. Он видел его на лицах мужчин, умерших от его руки. «Нет, это неправда», — оцепенело подумал он.
— Брилл? — сказал он, протянув руку, чтобы коснуться ее лица. Чуть отдернувшись от исходящего от ее кожи ледяного холода, Эрик ощутил, как треснула образовавшаяся от потрясения онемелая корка вокруг его сердца, и внутрь вкатилась боль.
— Брилл! — с отчаянием позвал он, и его голос отразился от каменных стен, будто издеваясь своим гулким звуком. Эрик подполз ближе, схватил Брилл за узкие плечи и затряс с яростью, которую словно бы не мог остановить. — Брилл! Прекрати это! Очнись! — Когда до него начала доходить реальность ситуации, то, запрокинув голову и уставившись в потолок, Эрик безмолвно проклял Бога. «Она мертва… она мертва… это я виноват. Я должен был лучше защищать ее. Я должен был уделять больше внимания вместо того, чтобы думать о… о бесполезных вещах!»
Стиснув кулаки на влажной ткани платья Брилл, Эрик издал нечеловеческий вопль — звук рвался из его горла, изливая душераздирающую муку, подобную которой он никогда не испытывал прежде. Ему казалось, будто он умирает, будто кусочки его сердца отрываются и падают во тьму. «Не могу дышать… так больно, что я не могу дышать. Это несправедливо… это несправедливо!» Согнувшись под тяжестью навалившейся со всех сторон темноты, Эрик опустил голову и уткнулся лбом в плечо Брилл, его руки дрожали, а глаза начало жечь от горьких слез. Казалось, будто каждая клеточка его тела кричит, восставая против ополчившейся против него судьбы.
— Не поступай так со мной… — хрипло прошептал Эрик в ледяную кожу Брилл, и по его щекам наконец потекли слезы.
Он закрыл глаза, рыдания начали сотрясать его тело, не давая вдохнуть. Прошло лишь несколько секунд, но для него прошла уже целая вечность. Перед внутренним взором Эрика холодно растянулись все грядущие дни его жизни — бесконечная процессия времени, лишенного всякого смысла, кроме очередного вдоха, столь же пустая и безжизненная, как распластавшаяся под его руками женщина. «Я не могу этого сделать. Я не могу ее отпустить…»
— Прошу, не уходи туда, куда я не могу последовать… — взмолился он. — Пожалуйста… не оставляй меня здесь одного. Я… я люблю тебя. — Эти последние три слова, слова, которые он даже и не думал, что скажет когда-нибудь снова, соскользнули с его губ с потрясшей его самого легкостью, — и тогда Эрик осознал: причина, по которой это оказалось так легко, в том, что эта мучительная связь не была неожиданностью — он чувствовал ее все это время, возможно, с первых мгновений, как увидел Брилл. Но теперь все было кончено. «Я люблю ее».
— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — повторял Эрик, как молитву, и гнев в нем превратился в горькое сожаление. «Господи, что я наделал? Это должен был быть я… ты забрал не того…»
Непроизвольно в его голове, словно посланный самими небесами, промелькнул образ Брилл, согнувшейся над старой мадам Дюбуа, вдыхающей жизнь обратно в ее очевидно мертвое тело. Рывком подняв лицо от груди Брилл, Эрик невидящим взором обшаривал каменную стену напротив, просматривая сцену, которая сама собой проигрывалась у него в голове. И внезапно он услышал голос Брилл, шепчущий в его уши — спокойствие в ее словах утешало его.
«Даже если сердце останавливается и человек не дышит, мозг продолжает жить еще несколько минут. Все, что нужно сделать, это вновь запустить сердце… и человек может быть спасен. Подумай, сколь многих можно было бы спасти».
Струящиеся из покрасневших глаз Эрика слезы остановились, а тело вновь наполнилось жизненной энергией. «Все, что нужно сделать, это вновь запустить сердце». Наклонившись вперед, Эрик положил руки на грудь Брилл точно так же, как, по его воспоминаниям, сама Брилл делала с мадам Дюбуа. Плавно надавив несколькими короткими толчками и молясь, что сделал все правильно, он ощутил, как грудная клетка Брилл подается вниз с каждым движением. Остановив надавливания, он зажал нос Брилл и накрыл ее рот своим, наполняя ее легкие своим дыханием. С целеустремленностью отчаявшегося человека Эрик повторял процесс снова и снова. «Ну же… работай… ну же… Я знаю, это может сработать! Она делала так же. Я видел, что это сработало. Я читал ее чертовы исследования тогда, в доме. Я знаю, это может сработать!»
Тикали минуты, и у Эрика начали уставать руки, но он отказывался останавливаться. Он знал, что если остановится, то умрет вместе с Брилл и будет погребен под Оперой в могиле, им же самим и созданной. «Это сработает… это сработает». Нагнувшись, чтобы вновь прижать губы к губам Брилл, Эрик закрыл глаза.
— Брилл, проклятая ты женщина. Сделай, как я говорю, хоть раз в своей жиз…
И прежде, чем он смог закончить предложение, случилось невозможное. Брилл сделала болезненный вдох. Застыв на месте, почти боясь шевельнуться и нарушить хрупкое равновесие момента, Эрик наблюдал, как ее грудь опять поднялась, наполняясь воздухом безо всякой посторонней помощи. Уголок ее рта искривился в слабой гримасе, и ее тело сотряс приступ жестокого кашля, выгоняющего скопившуюся в легких воду. Медленно, словно с огромным усилием, глаза Брилл приоткрылись, изучая потолок над их головами. Должно быть, Эрик издал тихий потрясенный звук, потому что Брилл моргнула и сконцентрировалась на его лице. В ее глазах промелькнуло мгновенное узнавание — а затем она снова потеряла сознание.
Ее кожа утратила серый цвет, хотя по-прежнему выглядела чересчур бледной — и Эрик ощутил, как вместе с вернувшимися на ее лицо красками к нему снова возвращается его собственная жизнь. Неверяще подняв руку к лицу, он в крайнем изумлении уставился на Брилл. После чего, посмотрев вверх, он сделал кое-что, чего не делал с самого раннего детства. Он возблагодарил Бога.
Протянув неуверенную руку, боясь, как бы Брилл не исчезла от его прикосновения, Эрик ласково убрал с ее щек спутанные волосы. Именно тогда пронизывающий холод камня под его коленями начал просачиваться сквозь обрушившееся на тело облегчение. Задрожав в промокшей одежде, он отвернулся от бессознательного лица Брилл, наконец обратив внимание на окружающую их темноту. «Нужно согреть ее… немедленно». Наклонившись вперед, он просунул руки под спину Брилл и встал, крепко прижимая ее к себе. Подойдя туда, где оставил фонарь, он осторожно нагнулся и подобрал его с земли. Быстро добежав до поджидающей его лодки, Эрик мягко уложил Брилл на дно маленького судна, потом, заняв позицию возле кормы, убрал весла, отдав предпочтение длинному шесту, лежащему вдоль днища. Он не хотел подвергать Брилл рывкам, которые производила гребля.
Ведя лодку обратно через лабиринт колонн, вскоре Эрик увидел приветливое сияние света своего подземного дома. Расслабив напряженное тело, он выдохнул и опустил взгляд на Брилл — в сотый раз за последние пятнадцать минут, — все еще не желая выпускать ее из виду более чем на несколько секунд. Заведя лодку в маленький док перед органной комнатой, Эрик выбрался наружу и привязал ее. Затем, тщательно соблюдая равновесие, он наклонился и поднял Брилл, повернулся и быстро пошел к коридору, уже составляя в голове план того, что должен сделать. «Разумеется, надо разжечь печку… собрать побольше одеял… но ее одежда… ей нельзя оставаться в промокшей насквозь одежде… но во что мне ее одеть? — Столкнувшись с этой обескураживающей мыслью, он слегка заколебался в начале коридора, переводя взгляд со старой комнаты Кристины на свою собственную. — Я не могу положить ее в моей комнате… определенно…»
С рычанием тряхнув головой, Эрик размашисто прошагал вперед и толкнул дверь в старую комнату Кристины. «Повзрослей, Эрик… теперь это будет комната Брилл. Да что с тобой? Беспокоишься об идиотских вещах, когда Брилл только что чуть не умерла! — Вновь сосредоточившись на текущих задачах, он подошел к кровати и, нежно опустив Брилл на пол, осторожно принялся стаскивать с нее мокрую одежду. — Господь милосердный… я и понятия не имел, что женщины носят столько чертовых слоев одежды!» Отбрасывая промокшую одежду в сторону, он раздел Брилл до нижнего белья и, насколько мог отведя глаза, стянул оставшиеся слои и поднял ее на кровать. Быстро накрыв Брилл, Эрик бросился к газовой печке в углу комнаты, зажег ее и, повернувшись, подобрал с пола мокрую одежду. Заколебавшись у двери, он поймал себя на том, что даже на миг не желает оставлять Брилл одну, вздохнул, отошел от двери, разложил одежду перед печью и вернулся к кровати. Притянув кресло, он уселся, пристально наблюдая за лежащей Брилл, тихо дышавшей под горой одеял.
Улучив минутку, чтобы посидеть спокойно, в отсутствие какой-либо непосредственной опасности, Эрик получил возможность поразмышлять над тем, что произошло, и снизошедшими на него откровениями. «Беда была так близко. Она чуть не погибла. И все по моей вине. Если бы я изначально не построил этот дурацкий механизм!» Потянувшись, он положил руку на кровать рядом с Брилл, желая ощутить движение одеял от ее дыхания, чтобы убедиться, что это все не просто сон, что она на самом деле в безопасности. Потом, слегка вздрогнув в мокрой одежде, когда действие адреналина сошло на нет, Эрик откинулся назад и закрыл лицо руками.
И лишь в этот момент осознал, что правая сторона его лица больше не прикрыта маской. Где-то в процессе преисполненного паники спасения Брилл она сгинула в темной воде. «И я даже не заметил. — Впервые в жизни что-то оказалось важнее необходимости прикрывать лицо. Брилл оказалась важнее. — Что мне теперь делать? — удрученно подумал Эрик, пробегая трясущимися пальцами по глубоким расщелинам и неровным гребням, образующим его уродство. — Любовь к ней может все разрушить… но я знаю, что даже если попытаюсь, все равно не в силах буду перестать… и еще знаю, что не смогу держаться от нее подальше. — Устало опустив руки вдоль тела, он закрыл глаза. — Пусть это будет только моей ношей. Я не стану искушать высшие силы, прося о чем-то большем. Ее жизни достаточно… иметь ее рядом будет достаточно… должно быть».
Поежившись при этой мысли, Эрик горько хохотнул, глядя на неподвижную фигуру Брилл. Наклонившись вперед, он вытянул руку, чтобы провести кончиками пальцев по ее мягкой щеке. «Иметь ее рядом будет достаточно… но… думаю, я буду жить ради моментов вроде этого. Моментов, когда я смогу притворяться, будто родился нормальным человеком… что она моя… — Чуть привстав с кресла, он приблизил к лицу Брилл свое лицо, его глаза тревожно глядели в ее закрытые глаза. — Моментов вроде этого…» Закаляя свой дух, готовясь к тому, чтобы прожить всю жизнь подобным образом, он закрыл глаза и нежно коснулся губами ее рта. Запирая это ощущение в недрах своего разума, Эрик вновь уселся в кресло и безмолвно продолжил охранять покой Брилл.

***

Брилл медленно вплывала в сознание, выходя из странного сна про игрушечную обезьянку и мальчика в клетке. Но как только ее органы чувств стали полнее воспринимать тепло одеял вокруг нее и запах расплавленного свечного воска, она начала чувствовать давящую тяжесть собственного тела. Она ощущала себя такой тяжелой и неповоротливой, что было трудно дышать, и даже пальцем шевельнуть было больно. Пытаясь открыть глаза, Брилл заметила проблеск сияния свечей, мерцавших на затянутом тканью потолке, но обнаружила, что на это действие ей не хватает сил, и ее веки вновь опустились. Она тихо лежала, слишком утомленная, чтобы вновь попробовать двинуться, но не способная найти забвение в беспамятстве, а затем очень ясно услышала звук голосов, плывущий по воздуху откуда-то снаружи комнаты.
— Коннер, ей нужен врач. Прошло два дня, а она лишь раз открыла глаза! Это может означать, что у нее какое-то повреждение. Я читал о людях, переживших утопление лишь затем, чтобы никогда не очнуться ото сна. Мне нужна какая-нибудь помощь… здесь внизу я схожу с ума. Я не знаю, что делать! — воскликнул голос Эрика, его обычно мягкий тенор огрубел от эмоций.
— Ты не можешь никого привести сюда, Эрик. Ты это знаешь. Если ты это сделаешь, будь уверен — окажешься в тюрьме еще до захода, — ответил Коннер, явно пытаясь говорить ровно, хотя было очевидно, что он тоже взволнован.
— Да мне плевать! — взорвался Эрик. — Ты думаешь, мне не все равно? Однажды я уже чуть не потерял ее… Я не желаю позволить такому еще когда-либо случиться. Если это значит, что я должен пожертвовать своей свободой, что ж — это цена, которую я готов заплатить.
— Бога ради, успокойся, чокнутый ублюдок. Говорить дерьмо вроде этого — верный способ отправить Брилл к ее создателю. Если все это время она слышала, как ты говоришь подобные вещи, неудивительно, что ей не становилось лучше. Она бы не хотела, чтобы ты это делал…
— Тогда скажи мне, что делать. Я не могу перемещать ее. Путь на поверхность способен убить ее. Проклятый воздух настолько чертовски холодный, что я удивлен, что ты не умер по дороге сюда. Здесь я, по крайней мере, могу быть уверен, что ей тепло. Но здесь нет возможности для лучшего медицинского ухода! Мне пришлось ждать до этого момента, чтобы хотя бы отлучиться достаточно надолго и сходить за тобой. Я был до чертиков уверен, что она будет мертва, когда мы вернемся, но у меня не было другого выбора.
— С этим все в порядке… ты правильно поступил, сходив за мной. По крайней мере, теперь я могу придумать для всех оправдание ее отсутствию. Вчера, когда никто не сумел отыскать ее, Карлотта будто свихнулась. Она на самом деле довела себя до слез — так волновалась. И Мэг была готова пойти в полицию. Она была уверена, что пришел Эндрю и похитил Бри.
— А что с Арией… наверное, она была очень напугана, просидев так долго в одиночестве, — тихим голосом сказал Эрик.
— Вообще-то, она беспокоилась меньше всех. Две ночи тому назад она явилась ко мне в комнату и рассказала, что Брилл на некоторое время ушла погостить к тебе. Но, опять же, по-видимому, она всегда знает, что происходит, до того, как это случается. — Возникла легкая пауза, и послышался парный звук приближающихся к комнате Брилл шагов. — Здесь с ней все будет хорошо, — заявил Коннер с расстояния примерно в фут от кровати. — Кроме того… какой доктор сможет позаботиться о ней лучше тебя? Ты знаешь, что делать… ты, помимо прочего, чертов гений. Просто поверь, что сможешь помочь ей поправиться. Уверен, она бы поверила в тебя… так что просто поверь в себя сам.
В ответ Эрик мягко фыркнул, но Коннер, видимо, проигнорировал его.
— Я не могу больше задерживаться тут… но, полагаю, сумею найти дорогу обратно. Я разберусь со всем на поверхности, поэтому не беспокойся об этом… беспокойся только о ней. И перестань размышлять о том, чтобы выкинуть какой-нибудь дурацкий фортель. Клянусь, когда я думаю, что…
Вздохнув, Брилл ощутила, как падает обратно в поджидающую тьму вызванного истощением сна. Голоса Коннера и Эрика растворились в тишине, и Брилл почувствовала, что вес ее собственных конечностей уменьшился. Испытав облегчение от этой свободы, она не боролась с падением, но приветствовала его. У нее почти не было времени на то, чтобы обдумать подслушанный разговор, прежде чем ее разумом овладел сон.
Сперва в ее спящем мозгу цвет растворился во тьме, затем постепенно начали проступать смутные образы. Перед ее мысленным оком под аккомпанемент дребезжащей музыки каллиопы вырос грязноватый желтый шатер. Достигнув откидного полотнища шатра, Брилл осознала, насколько тот огромен. На самом деле все выглядело чересчур большим. И когда из шатра стали выходить люди, они показались ей великанами. Она неверяще уставилась на них, пока они проходили мимо, — все они смеялись и обсуждали нечто, только что увиденное ими внутри шатра. Никто не заметил ее присутствия.
Сердце Брилл заколотилось, и она крепче прижала к груди зажатого в руках мягкого тряпичного зверька. «Здесь мамочки тоже нет…» В ее голове разрасталась по-детски тревожная мысль, кажущаяся одновременно чужеродной и знакомой. Чуть поколебавшись, она обнаружила, что приближается ко входу в шатер — страх заморозил ее кровь, пока она обшаривала взглядом темноту внутри в поисках того создания, о котором говорили люди. Но когда ее глаза привыкли к тусклому свету, она увидела вовсе не чудовище. Вместо этого из темноты проступила железная клетка, сперва показавшаяся пустой — пока Брилл не присмотрелась как следует. С пола поднялась сгорбившаяся фигурка мальчика, в поисках непонятно чего копавшегося в соломе, устилавшей дно его тюрьмы.
Страх Брилл рассеялся, и она шагнула в шатер со странным ощущением, будто ее тянет к этой клетке и этому мальчику. «Почему этот мальчик в клетке? Чудовище засунуло его сюда?» Когда она двинулась вперед, ее нога неуклюже пнула булыжник, издав скользящий звук, от которого мальчик резко развернулся, уставившись на нее глазами цвета зимнего неба. Остановившись на миг, Брилл сунула в рот большой палец. «Он выглядит испуганным… Спорю, это чудовище засунуло его сюда». Протопав вперед, она встала совсем рядом с огромной клеткой, ее макушка едва доставала до ее пола. Заметив поблизости ведро, она вскарабкалась на него, для устойчивости вцепившись в холодные железные прутья. Заглянув в клетку, она заметила, что мальчик попятился от нее, забившись в дальний конец клетки; его пронзительные яркие глаза сверкали из-под спутанной массы темных волос. Он вызывающе задрал подбородок, специально выставляя свое лицо из теней, наблюдая за Брилл, когда та обратила внимание на бесформенный ужас, всецело господствующий на правой стороне его чумазого лица. Не мигая уставившись на него, Брилл изучала его неровные черты, как сделала бы с чем угодно, чего никогда раньше не видела. Вытащив большой палец изо рта, она чуть пожала плечами, решив, что он чем-то напоминает африканские маски, которые папа повесил на стену у них дома.
Выглядя слегка растерянно, мальчик что-то сказал ей, но она не поняла. «Интересно, почему он так смешно говорит… как будто в нос. — Когда мальчик повторил фразу, выглядя все более и более смущенно, поскольку в ответ она продолжала просто смотреть на него, Брилл нахмурилась. — Неудивительно, что он не знает, как правильно разговаривать. Тут ему говорить не с кем. Спорю, это чудовище еще и страшное…» Брилл опустила взгляд на маленькую серую обезьянку в своих руках, и ее посетила великолепная идея. Плюхнув обезьянку на пол клетки, она протолкнула свою любимую игрушку сквозь прутья. «Теперь у него появится друг…» — без сожаления подумала она. Отчего-то она знала, что однажды получит игрушку обратно.

***

Медленно распахнув глаза, Брилл уставилась в потолок над собой. Странная плохо подобранная ткань, которая его покрывала, больше не выглядела незнакомой. Множество раз она просыпалась, видя ее перед собой, хотя если бы кто-нибудь спросил, она бы не сумела ответить, сколько прошло времени. Здесь ничего особо не менялось, не давая возможности отметить уходящие часы. Комната была лишена окон, не пропуская солнечный свет. Лишь постоянное мерцание свечей разгоняло тени. «Мне снова снился этот сон… что же он может означать?»
Повернув голову набок, Брилл ошеломленно осознала, что это действие больше не требует таких усилий, как раньше. Проверяя это новое открытие, она осторожно приняла сидячее положение, в замешательстве разглядывая свое окружение. Обстановка в комнате бесспорно тяготела к женственному стилю, но стены демонстрировали то же странное покрытие, что и потолок. «Вот этот кусочек очень напоминает старый занавес…» Ощутив внезапный порыв, Брилл опустила взгляд на свое тело и была потрясена, обнаружив, что сидит тут без клочка одежды. Схватив простыни, она в ужасе натянула их до подбородка. «Да где же я, черт возьми?!»
Ведомая растущей растерянностью и неловкостью, она перекинула ноги через край кровати. Коснувшись босыми пятками ковра на полу, она осторожно перенесла на них свой вес. По-прежнему прижимая к груди простыню, Брилл обернула ее вокруг себя на манер тоги, после чего попробовала встать. На то, чтобы удержаться на ногах, у нее ушло три попытки. Тяжело опираясь на стену, она сделала несколько осторожных шагов от кровати. Проходя мимо висящего на стене зеркала, она не могла не обратить внимание на свое лишенное красок лицо. Остановившись, Брилл нахмурилась, заметив темные круги вокруг глаз и болезненную бледность кожи. «Боже милосердный… что произошло?»
Глубоко задумавшись, она попыталась разобраться в своем взбаламученном разуме, чтобы найти ответ на этот вопрос. «Я помню, как поругалась с Кристиной… потом собралась поискать Эрика, чтобы сказать ему о своих чувствах… потом… — Закрыв глаза, Брилл продиралась сквозь обрывочные воспоминания. — Я упала… в воду, и что-то опускалось… толкая меня под воду… а потом… потом… потом был этот странный сон про мальчика в клетке. — Привалившись к стене, Брилл отвернулась от зеркала. — Зачем Эрику понадобилось сооружать здесь, внизу, что-то вроде этой водяной ловушки… вот кретин…»
При мысли об Эрике Брилл вновь зашагала вперед, планомерно обходя комнату, пока не добралась до двери. Тихо повернув ручку, она высунула голову в сумрачный коридор. Никого не увидев, она вышла из комнаты, убедилась, что простыня надежно обмотана вокруг ее груди, и, пошатываясь, направилась к открытому пространству в конце коридора. Дойдя туда, Брилл набралась храбрости и заглянула за угол, не зная, чего ожидать. Помещение было огромным и открытым, с одной стороны ведя к чему-то, явственно напоминающему темное озеро. Газовые светильники на стенах и сотни свечей освещали пространство так же ярко, как солнце, силой своего сияния разгоняя сумрак. С другой стороны помещения у стены расположился орган — его размер довлел над пространством, и вскоре Брилл не могла смотреть больше ни на что другое.
И, продолжая пялиться на инструмент, она осознала, что за органом сидит мужчина, наклонившись вперед и положив голову на закрывающую клавиши деревянную панель. Ей хватило доли секунды, чтобы узнать Эрика по широким плечам и темным волосам. Испытав облегчение от того, что наконец-то отыскала что-то знакомое, Брилл, шатаясь, поковыляла туда, где, согнувшись над органом, спал Эрик. «Он выглядит усталым… в обычной ситуации он бы не заснул, сидя вот так. Едва ли он вообще что-либо делает случайно».
Открыв было рот, чтобы окликнуть его, Брилл закрыла его снова, когда Эрик молниеносно выпрямился на скамейке. Он слегка повернул голову вбок, как будто прислушиваясь к чему-то. «Разве я шумела?» Повернувшись, чтобы глянуть через плечо, Эрик заметил ее, привалившуюся к стене. Тотчас же он рывком повернул голову обратно и уставился прямо перед собой, потянувшись к маске, лежавшей перед ним на органе. Но стоило только его пальцам коснуться твердой кожи маски, как он заколебался и затем вновь уронил руку вдоль тела; мышцы на его плечах напряглись, словно он молча готовился к некой великой битве. Эрик поднес руку к лицу, и все его тело начало трястись — легкая дрожь распространилась от плеч вниз по рукам. Даже его босые ноги задрожали на полу, когда он тяжело вздохнул.
— Ты очнулась… — наконец сказал он, и эти три слова несли в себе самое глубокое облегчение, какое Брилл когда-либо слышала. Кашлянув, Эрик вновь развернулся на скамейке, наклонив голову таким образом, чтобы скрыть в тени неприкрытую правую сторону лица. — Какое-то время я не был уверен, что это вообще произойдет.
«Все было настолько плохо? Я правда была настолько близка? Конечно же, Эрик, должно быть, спас меня… если бы не он, я бы умерла?» Внезапно почувствовав себя выдохшейся, Брилл привалилась к стене. Встревоженный этим признаком ее слабости, Эрик вскочил на ноги так быстро, что опрокинул скамеечку. Он мгновенно очутился рядом с Брилл, не дав ей и шанса сползти на пол. Обхватив ее рукой за талию, он с легкостью поднял ее и, поддерживая, отвел к маленькому столику, где усадил на один из стульев.
— Ты не должна была тут разгуливать, — мягко пожурил Эрик. — Я так и знал, что должен был остаться там с тобой.
— Я не знала, где нахожусь… — пробормотала в ответ Брилл; чем дольше она находилась в присутствии Эрика, тем сильнее ей овладевало смущение. Закрыв глаза, она попыталась собраться с мыслями. «Боже, я выгляжу как ходячий труп… и к тому же одета в простыню!»
— Нет, само собой, ты не знала… это место, где я живу. Сейчас мы под Оперой.
— Правда? Ну, полагаю, это объясняет, почему тут нет окон, — легкомысленно сказала Брилл, стараясь отвлечься от того, какой уязвимой она себя чувствует, и как до странного тихо ведет себя Эрик. «Наверняка он ужасно волновался. Господи! Что за дрянь приключилась, стоило мне только захотеть признаться ему в моих чувствах. Думаю, прямо сейчас мне не хватит на это сил. Придется подождать…»
Потом между ними повисло молчание, и Брилл ощутила на себе пристальный и испытующий взгляд Эрика.
— Ты ведь спас меня, верно? Спасибо.
— Не благодари меня. Если уж на то пошло, это я виноват, что ты подверглась опасности. Этот чертов механизм мог убить тебя! А я все это время позволял ему оставаться во взведенном состоянии!» — практически выкрикнул Эрик: звучавшая в его голосе ненависть к себе послала вдоль позвоночника Брилл тревожную дрожь.
Открыв глаза, Брилл подняла их на нависшего над ней Эрика. Протест, который она собиралась озвучить, умер у нее на губах, и она уставилась на его неприкрытое лицо. Брилл слышала, как слабый потрясенный вздох заклокотал в ее горле, но обнаружила, что не в силах остановить этот звук. Эрик замер от ее возгласа и со стуком захлопнул рот. Принимая совершенно новую, непривычную ей позу, он опустил глаза в пол и вздернул плечи вверх в защитном жесте. Это выглядело так, словно Эрик готовился к удару.
На какой-то миг все, что Брилл была в состоянии видеть — это открывающееся перед ней уродство. Правая скула Эрика располагалась примерно на дюйм выше левой, выпячиваясь из естественной плоскости его лица под странным углом, создавая провалы и впадины, несвойственные человеческому лицу. Это походило на то, как если бы кто-то взял лопату и шарахнул его по голове, сбивая симметрию лица. Брилл поняла, почему в ходящих про Призрака слухах его облик сравнивали с черепом: неестественная структура костей образовала вокруг глаза Эрика глубокую выемку, сделав ту похожей на темную глазницу скелета. И кожа на правой стороне его лица лишь добавляла схожести с черепом. Бледно-желтая, как старый свечной воск, эта кожа обтягивала лицо и была столь болезненно-тонкой, что на лбу Эрика было отчетливо видно паутину пульсирующих вен.
Но, после продлившегося нескольких напряженных мгновений потрясения при виде того, что до сего момента оставалось скрытым, Брилл поняла, что уродство отодвигается на второй план, и его место занимают знакомые черты Эрика. И чем дольше она смотрела на него, тем сильнее начинала ощущать, что уже видела где-то раньше это лицо. Недоуменно нахмурившись, она с изумлением осознала, что лицо Эрика в точности совпадает с исковерканными чертами мальчика из ее снов. «Это был не сон… это было воспоминание! Я действительно там была… причина, по которой все было таким огромным, в том, что я сама была очень маленькой. Мы уже встречались прежде!»
— Это был ты… — выдохнула она, не осознавая, что открыла рот. — Это был ты.
Эрик явно не ожидал этого скорее благоговейного выражения узнавания, которое, как знала Брилл, было большими буквами написано у нее на лице, и его непрочный панцирь раскололся.
— Что?
— Пока я спала, мне приснился мальчик. Там была клетка в старом желтом шатре… Думаю, это, наверное, была ярмарка или что-то вроде того, потому что я помню музыку и толпы народу. Но когда я вошла в шатер, то увидела мальчика в этой клетке… и его лицо… его лицо…
— Его лицо было моим лицом… — прошептал Эрик, медленно сделав шаг вперед и опустившись на стул напротив Брилл, — его глаза не отрывались от ее лица. Видимо, он больше не ждал, что она закричит от его вида, и по мере того, как текли секунды, язык его тела вернулся к своему обычной властной манере. — А ты была той девочкой… маленькой девочкой, которая пропихнула свою игрушку сквозь прутья.
Слабо улыбнувшись, Брилл ощутила, как в ее крови пузырится эйфория, на миг заставляя забыть об усталости. Потянувшись, она взяла Эрика за руку, нуждаясь в том, чтобы почувствовать прикосновение к его коже и убедить себя, что это уже не сон.
— Да… именно так все и произошло. В моем сне… ну… на самом деле в моем воспоминании… я дала ее тебе, чтобы ты не боялся чудовища в шатре.
В недоумении чуть склонив голову набок, Эрик сжал ее руку.
— Чудовище в шатре? Там никто не жил, кроме меня.
— Но я слышала, как некоторые выходящие из шатра люди говорили что-то о чудовищном чем-то… я не могу точно воспроизвести… это довольно смутно. В действительности я не понимала, что говорят многие из них.
— Вероятно, в том возрасте ты не знала французского, — ответил Эрик. — Но чудовище… они называли меня дитя дьявола… или дитя чудовища.
— Чудовищем был ты?!
— Да.
— Это ужасно… я не понимала… — после этого Брилл впала в неподвижность, и ее губы дрогнули в улыбке. — А я-то думала, что даю тебе защиту от чего-то еще… а это ТЫ был тем, кого они все боялись. Подозреваю, тебе вовсе не нужна была та дурацкая обезьянка.
Заразившись ее улыбкой, Эрик тоже посветлел лицом.
— Даже будучи такой крохой, ты пыталась защищать людей. Вряд ли ты догадывалась, что годы спустя по-прежнему будешь дарить мне оберегающие подарки. — Опустив глаза, он сунул палец за воротник, вытаскивая серебряную цепочку, которую носил под рубашкой, и прицепленный на нее образок Святого Иуды.
— Ты это носишь? Мне казалось, ты говорил, что не веришь в вещи такого рода.
— Я не верю… или, во всяком случае, не верил, — сказал Эрик, пожимая плечами. — Но его дала мне ты… поэтому я сделал исключение. — С удовольствием разглядывая ее румянец, он растянул свои безупречно вылепленные губы в ухмылке, один уголок его рта поднялся выше другого из-за неравномерного натяжения кожи. Брилл нашла эту кривую улыбку странно привлекательной. Но, поскольку она продолжала в упор смотреть на него, вскоре Эрик начал поеживаться под ее мягким взглядом, явно вспомнив, что остался без защиты своей маски, и все еще не вполне свыкнувшись с этим знанием.
— Знаешь… я все еще храню эту обезьянку… — в конце концов сказал он, высвободил свою руку из ее и встал. Повернувшись, Эрик быстро подошел к органу и поднял лежащую там маску. Надев свой «щит», он, кажется, тайком выдохнул. — А теперь я действительно должен положить тебя обратно в постель…
Еще до того, как эти слова отзвенели в воздухе, они оба сообразили, насколько двусмысленно прозвучало это простое заявление. Брилл вопросительно приподняла бровь, и Эрик сконфуженно покраснел.
— Э… вернее… я имел в виду, что тебе по-прежнему необходим отдых… и… хм… — Пока он выдавливал это бессвязное неловкое объяснение, его взгляд блуждал сверху вниз по обнаженным плечам Брилл к тому месту, где вокруг ее груди была туго обмотана простыня, — и, словно бы с огромным усилием закрыв глаза, Эрик принялся сжимать и разжимать кулаки.
Почувствовав, что под внезапно одеревеневшим выражением его лица происходит какая-то колоссальная битва, Брилл не стала использовать это к своей выгоде. «Сейчас не время играть на его слабостях… слишком много всего случилось… но я не сдамся».
— Я знаю, что ты имел в виду, — наконец сказала она добродушно, чтобы облегчить его неловкость. «Насколько это, наверное, странно для него. Он ведь так привык быть тут один…»
Молча кивнув на это, Эрик подошел к ней, помог подняться и проводил по коридору в ее комнату.
— В шкафу должна быть одежда, — сказал он, отводя глаза, пока Брилл забиралась обратно на кровать.
— Спасибо тебе… — со вздохом сказала та, опускаясь на подушки. «Кажется, я устала сильнее, чем думала». Закрыв глаза, она почувствовала, как Эрик укрыл одеялом ее измотанное тело. — Не давай мне чересчур долго спать… — невнятно сказала Брилл, уже соскальзывая в сон и не слыша, сказал ли Эрик что-нибудь в ответ.

***

Пять дней спустя Брилл с удобством сидела в кресле в главной комнате Эрикова подземного дома, держа в руках книгу. На следующий день после того, как она очнулась, Эрик отважился пробраться в библиотеку, принеся оттуда более десятка томов, которые, по его мнению, могли бы ее заинтересовать. Но после дней, наполненных отдыхом и исключительно умеренной активностью, Брилл могла честно сказать, что ее уже тошнит от этого, что она устала пялиться в книжки, и даже беседы с Эриком приняли сдержанный характер. Казалось, что последнее время он был рядом с ней необычайно осторожен, его предусмотрительность и бесконечная доброта создали между ними странно наэлектризованное напряжение. В одно мгновение он расточал ей нежное внимание, а в следующее прятал его за свежевозведенными стенами, едва не сводя Брилл с ума этой непоследовательностью. Иногда это настолько выводило ее из себя, что она жаждала просто схватить Эрика и сорвать с него всю одежду — хотя подобный поступок был бы совершенно неподобающим. «И отправил бы меня в ад в ручной корзинке… о чем я только думаю?» Поэтому они ежедневно кружили друг вокруг друга, напряженные и настороженные, как парочка незнакомых котов в переулке.
Взглянув поверх книги на оного Эрика, Брилл, прищурившись, изучала его спину. «Я понимаю, он пережил огромное волнение… то есть он оттащил меня от края смерти… но я не могу не ощущать легкую потерю теперь, когда он замкнулся в себе». Словно почувствовав ее испытующий взгляд, Эрик развернулся на стоявшей у органа скамейке и улыбнулся ей. Устыдившись того, что ее застукали за разглядыванием, Брилл вновь спряталась за книгу; в ее животе заискрилось возбужденное покалывание. «Господи… этот мужчина способен превратить меня в лужицу одним чертовым взглядом».
— Тебе что-нибудь нужно? — вежливо спросил Эрик.
— Нет, мне ничего не нужно, — с раздраженным вздохом сказала Брилл. Кивнув на ее ответ, Эрик снова повернулся к ней спиной, вернувшись к карябанию на лежащем на органе листке бумаги. Глядя ему в спину, Брилл ощутила, как ее раздражение начало возрастать. «Глупый мужчина со своей глупой вежливостью… и глупая я, что еще не сказала ему». — Что ты там делаешь?
— Пишу…
— Да, это я вижу! Что ты пишешь? — Опустив перо, Эрик вновь развернулся и посмотрел на нее. На миг Брилл почудилось, что она увидела мелькнувшую в его глазах и сразу же подавленную сильную эмоцию. При виде этого по ее позвоночнику вверх пробежала дрожь, заставив действительно остро ощутить каждый дюйм своего тела.
Откашлявшись, Эрик поднял верхний листок и подул на него, чтобы высушить чернила.
— Я просто записываю несколько мелодий, которые вертятся у меня в голосе.
Выпрямившись, Брилл отложила книгу в сторону.
— Почему ты ни одной не играешь?
— Я не хотел докучать тебе.
— Это нелепо. Ты знаешь, что мне всегда нравилось слушать, как ты играешь.
Неуютно поежившись, Эрик отвел взгляд.
— Я думал, ты могла привыкнуть к тишине… кроме того… не всякая музыка подходит для того, чтобы исполнять ее в любое время.
Закатив глаза, Брилл поднялась и прошла по комнате. Отгоняющим жестом она вынудила Эрика подвинуться на скамейке и уселась рядом с ним.
— Не будь таким вредным, Эрик… Я с ума схожу от всей этой тишины. Думаю, немного музыки могло бы мне помочь. Сыграешь что-нибудь для меня?
Зыркнув волком, тот отодвинулся от нее подальше, с чрезмерным тщанием следя за тем, чтобы их тела разделял по меньшей мере дюйм пространства.
— Не думаю…
Положив руку Эрику на локоть, Брилл сверкнула торжествующей улыбкой:
— Пожалуйста… сыграй что-нибудь. Я стану умолять, если хочешь.
Широко распахнув глаза и отвесив челюсть, Эрик глянул сперва на ее руку на своем локте, затем снова на ее лицо — где мгновенно залип на ее улыбающемся рте, и у него перехватило дыхание. Рассеянно кивнув, по-прежнему не отводя взгляда от ее губ, Эрик с трудом сглотнул.
— Ну хорошо же… Полагаю, это… э… никому не навредит.
Пойманная в обернувшиеся вокруг нее цепи его глаз, Брилл шевельнулась на скамеечке, неосознанно придвигаясь к нему. Ее разум опустел, а лицо запылало ярко-розовым. На миг она уверилась, что умрет, если Эрик не наклонится и не поцелует ее, положив конец этой невыносимой пытке ожидания и незнания. Но в итоге тот ничего не сделал, и момент прошел, оставив Брилл дрожащей и разочарованной.
Разрывая обжигающее прикосновение своего взгляда, Эрик опустил глаза на клавиши и занес над ними подрагивающие руки. Он опустил пальцы, чтобы слегка неровно ударить по первой клавише, но, по мере того как стал чувствовать себя более уверенно, принялся извлекать ноты из органа ласкающими движениями, словно тот был его возлюбленной — медленно, даже нежно. Брилл уже видела это прикосновение раньше, когда Эрик гладил лошадей в стойлах, спокойно убеждая подчиниться ему. Наблюдение за его игрой лишь напомнило ей о том, как эти длинные, изящные руки могли бы ощущаться на ее собственном теле.
Эрик исполнял какую-то скучную мелодию, что-то легкое, но, несмотря на это, чем дольше он извлекал песню из инструмента — как фокусник, извлекающий кролика из шляпы, — тем сильнее Брилл начинала ощущать ревущую глубоко во внутренностях страсть. «Просто быть рядом с ним… жить здесь с ним… Боже, я не могу этого вынести! — Спустя всего лишь несколько минут игры Брилл выбросила руку и положила поверх руки Эрика, отчаянно стремясь остановить эти великолепные пальцы, ощущая наводняющее разум опасное желание. — Я больше не в силах это выносить… Я так сильно люблю его, что иногда думаю, что могу умереть от этого».
Эрик чуть повернул голову, чтобы вопросительно посмотреть на нее, но смущение умерло в его глазах, когда он заметил ее румянец. Все его тело одеревенело, а затем он попытался отвести взгляд — но Брилл до белых костяшек сжала его руку.
— Не отводи взгляд…
Эрик попытался вытащить руку из ее хватки, на его стиснутых челюстях заходили желваки.
— Брилл, я думаю, ты должна пойти в свою комнату, — выдавил он сквозь зубы. — И… запри дверь, — добавил он после короткой паузы.
Отказываясь отпускать его, Брилл не сдвинулась ни на дюйм.
— Зачем… ведь помимо нас с тобой здесь никого нет? — возразила она.
Вскочив на ноги, Эрик вырвался от нее и попятился.
— Вот именно! — воскликнул он. — Пожалуйста, Брилл… иди к себе… или я не знаю, что могу сотворить.
Тоже вскочив, Брилл последовала за ним через комнату.
— Ты сводишь меня с ума, тупица! — закричала она, надвигаясь на Эрика, пока не очутилась достаточно близко, чтобы потрясти пальцем у него под носом.
— Тупица? — захлебнулся Эрик, и, когда он осмелился вновь опустить взгляд на ее лицо, тот был преисполнен скорее негодованием, нежели отчаянием.
— Да, ты самый тупой мужчина из всех, кого я когда-либо встречала! — заорала Брилл, раздраженно вцепляясь руками себе в волосы. — Что я должна сделать, чтобы заставить тебя поцеловать меня, чертов идиот?!
Открыв было рот, чтобы гневно парировать, Эрик со стуком захлопнул его, когда осознал, что она сказала. Выглядя так, словно его ударили в живот, он врезался в стол, остановивший его поспешное отступление.
— Что? Прости… я тебя не понял.
— Ты чертовски хорошо понял, что я сказала! Но, если хочешь, я могу повторить это на пяти разных языках, — огрызнулась Брилл, подойдя к нему так близко, что ее юбки проехались по низу его брючин. — Я пыталась ронять намеки там и сям… но ты безнадежен, и теперь мне приходится повлиять на ситуации чуть более агрессивно! Я знаю, что не должна, но еще я знаю, что если не сделаю этого, мы застрянем тут навечно, вытанцовывая друг вокруг друга, пока оба не помрем от старости! Я устала ждать…
— Нет… погоди… ты сбита с толку. Ты только что сказала, будто хочешь, чтобы я тебя поцеловал.
— Я не сбита с толку.
Выражение лица Эрика быстро помрачнело, и он вытянул руку, чтобы удержать Брилл на расстоянии.
— Думаю, этот несчастный случай все-таки повредил твой мозг. Бога ради, Брилл… ты же видела мое лицо… вот почему я… э…
— Ты поэтому показал мне, как выглядишь? Чтобы напомнить мне, насколько ты уродлив… чтобы напомнить мне сохранять дистанцию? — тихо спросила Брилл, приблизившись еще на волосок, чтобы провести пальцем по краю его лацкана. — Потому что мне кажется, ты не справился с задачей… потому что это лишь укрепило мое решение. Это заставило меня осознать, что я ждала тебя всю свою жизнь. Что мы не просто встретились по счастливой случайности. Разве ты не задаешься вопросом, почему именно я была в тот день на ярмарке… и почему именно я нашла тебя под Оперой? Возможно, все это время Бог пытался показать нам путь друг к другу.
Взявшись рукой за мягкую ткань лацкана его пиджака, Брилл резко дернула. Перехватив ее руки своими, Эрик сделал последнее отчаянное усилие, чтобы оттолкнуть ее.
— Брилл… прекрати это… ты не можешь иметь в виду, что… Я смирился со своей участью… Я ни за что бы не… не…
Отвлекшись на ощущение ее пальцев, ласково гладящих его большой палец, Эрик так и не закончил фразу. Его хватка на руках Брилл ослабла, а после и вовсе исчезла. Наконец-то обретя свободу, Брилл потянула за его пиджак, приподнялась на цыпочки и одновременно коснулась губами его губ. От этого легкого прикосновения Эрик замер, как истукан, — а затем потянулся к ее рту, со стоном лишившись остатков сопротивления, и обхватил ее лицо руками. И в этот самый момент Брилл поняла, что страсть снедает его так же, как и ее.
Откинув голову назад, она сдалась скручивающемуся в теле опьяняющему желанию, отринув все вопросы и тревоги, пока не осталось ничего. Она может пожалеть обо всем, кроме прожигающих кровь восхитительных взвихрений и ощущения рта Эрика на своих губах. «Это то, чего я хочу… Это то, чего я ждала…» Это ощущалось именно так, как она и хотела, так, как она мечтала, — безрассудно и всепоглощающе.
Поцелуй поначалу был нежным, даже неуверенным, но это довольно быстро изменилось. Обхватившие лицо Брилл руки Эрика скользнули назад и накрепко запутались в ее распустившихся волосах, полностью изменив характер их объятий. В мгновение ока все эмоции, что целый год росли между ними, вскипев, вырвались на поверхность с такой яростью, что заполыхал сам воздух.
Став теперь распаленным и ненасытным, Эрик повторял каждое движение Брилл с удивившим ее рвением. Потянув за волосы, он запрокинул ее голову назад, как одержимый насилуя ее губы. Задохнувшись от причиненной его грубостью легкой боли, Брилл в отместку куснула его нижнюю губу — и ее действие подстегнуло Эрика именно так, как она и ожидала. Обвив руками его шею, она практически кинулась в объятие, пока их тела не оказались накрепко прижаты друг к другу. Когда на стоявший позади Эрика стол обрушился их сдвоенный вес, тот отъехал, и с него с грохотом упал подсвечник.
Разорвав при этом звуке поцелуй, Брилл и Эрик уставились на оплавляющиеся свечи, после чего ошеломленно посмотрели друг на друга, дыша так тяжело, словно пробежали несколько миль. Опустив голову на грудь Эрика, Брилл засмеялась, осмелившись одной рукой забраться под тяжелую ткань его пиджака. Эрик остановил ее шаловливые пальчики, до боли сжав их; взгляд его васильково-синих глаз потемнел и потяжелел от страсти.
— Брилл, — прорычал он, — что мы делаем?
— То, что должны были сделать месяцы и месяцы назад, — парировала она низким уверенным голосом, водя пальцем по его шее, следуя линии, где прямо под кожей истошно заходился пульс.
— Но я не знаю, что делаю… Я никогда прежде… в смысле, я читал, но…
— Ты же артист, Эрик… используй воображение и импровизируй, — пробормотала Брилл, проводя губами по дорожке, мгновения назад проложенной ее пальцем, пробуя на вкус тепло и соленость его кожи.
— Это нереально… Наверное, я сплю, — задохнулся Эрик, когда она принялась покусывать его левую мочку.
Куснув чуть сильнее, Брилл заставила его подпрыгнуть.
— Попробуй только сказать мне, что это нереально, — с вызовом сказала она.
В глазах Эрика вспыхнул дикий огонь, разгораясь все ярче с каждой секундой, что он стоял, глядя на нее, — пока Эрик не потянулся вперед и не обрушился ртом на ее губы. Возвращая неистовый поцелуй, Брилл отдалась нахлынувшей на нее слепой страсти. Стол снова подпрыгнул, когда они врезались в него, едва не опрокинув, но на сей раз никто из них этого не заметил. Дергая за пиджак Эрика, Брилл усердно старалась снять эту деталь одежды, пока они, спотыкаясь, отошли от шаткой опоры стола и слепо закружились по комнате.
Когда Эрик оторвался от ее рта, Брилл принялась было протестовать, но звук превратился в стон, когда его губы начали спускаться по ее горлу, копируя то, что мгновения назад делала с ним она. Захваченная каждым движением, каждым ощущением, Брилл едва замечала, что они переместились из органной комнаты в коридор. Тяжело ударившись спиной о стену, Эрик ахнул в ее ищущие губы. Быстро поменяв их местами, он прижал Брилл к стене, их бедра тесно терлись друг о друга. Ощутив бедром увеличивающееся доказательство возбуждения Эрика, Брилл широко и свирепо улыбнулась. Для устойчивости обняв Эрика руками за шею, она подскочила и обвила ногами его талию.
— Думаю, тебе сейчас самое время положить меня в постель, — пробормотала она ему на ухо непередаваемо низким голосом и вдохнула его запах — запах чистой опасности.
Эрик разразился смехом, будто не мог поверить, что она использовала против него его собственные неуклюжие слова. Потянувшись вперед, Брилл покрыла поцелуями изгиб его улыбки, и он для устойчивости обхватил ее рукой за талию. Держа ее одной рукой, Эрик повернулся и, шатаясь, побрел по коридору, едва не ввалившись в открытую дверь комнаты Брилл. Пинком захлопнув за собой дверь, он потерял равновесие и, опасно накренившись вперед, на заплетающихся ногах пересек комнату, после чего они оба рухнули на кровать. На миг задохнувшись, Брилл почувствовала, как Эрик перекатился на четвереньки и почти обалдело подполз туда, где лежала она. Улыбаясь ему, она закрыла глаза, когда Эрик благоговейно провел пальцем по ее щеке, радуясь замедлению этой гонки, подобному спокойствию в «оке бури».
Приняв полусидячее положение, Брилл принялась расстегивать пуговицы рубашки Эрика. Подняв глаза и встретившись с ним взглядом после того, как расстегнула последнюю, она запустила руки под белую ткань, чтобы стащить ту с его плеч. Эрик вздрогнул, когда ее пальцы коснулись плоти, — твердые, поджарые линии его торса беспомощно содрогались, и Брилл пришло в голову, что, возможно, это был первый раз, когда другой человек касался его обнаженного тела не затем, чтобы причинить боль. Осознание этого лишь придавало каждому прикосновению большее значение. Отбросив рубашку на пол, Брилл потянулась вперед и провела губами по ключице Эрика, отодвинувшись, только когда его дрожь стихла, а кожу согрел румянец. Затем Эрик посмотрел на нее и мрачно нахмурился, его глаза с растущим отчаянием скользили по лишенному пуговиц переду ее платья. Расхохотавшись над его напряженной сосредоточенностью, Брилл убрала в сторону распущенные волосы и повернулась к нему спиной, указывая на ряд пуговиц сзади.
Лицо Эрика затопило облегчение, и его онемелые пальцы пробежались вдоль ее хребта, с молниеносной скоростью расстегивая пуговицы.
— Эрик, для мужчины, который никогда прежде не раздевал женщину, у тебя очень приличная скорость, — задыхаясь, поддразнила Брилл, когда Эрик покончил с последней застежкой.
Целуя ее плечи и одновременно помогая ей стянуть с них платье — так же, как под его взглядом делала она, — Эрик издал низкий горловой, гудящий звук. Ощутив, как вибрация этого звука отдается вдоль позвоночника, Брилл, скидывая платье, затрепетала от восторга. Потянувшись за спину, она рванула завязки корсета, дергая шнуровку, пока неудобная вещь не растянулась достаточно, чтобы снять ее; вскоре за корсетом последовали нижние юбки, когда Эрик развязал удерживавший их пояс.
Хотя теперь они двигались медленнее, бьющийся внутри Брилл жар не остыл: скорее наоборот, нежность и неуверенность Эрика лишь подбрасывали дров в раздувающееся пламя ее страсти. Она потянулась к нему, и они покатились по кровати, исследуя обнажившуюся кожу друг друга блуждающими, лихорадочными руками. Оказавшись под Эриком, Брилл обнаружила, что ее тело напрягается под каждым его прикосновением. Его вес, это твердое, жесткое давление его тела, ощущалось на ее теле столь правильным, что она удивлялась причинам, по которым путь до этой точки занял у них столько времени. Внезапно все причины держаться от Эрика подальше предстали изжившими себя.
Ощущая трепетание его пульса возле своего собственного, Брилл подразнила языком его сосок, приходя в восторг от того, как Эрик удивленно втянул воздух, реагируя на нее, и украдкой просунул руку под ее сорочку, своими потрясающе деликатными пальцами оглаживая чувствительную кожу ее живота. Эрик скомкал ткань и потянул вверх, через голову Брилл, слишком потерявшись в ощущениях, чтобы колебаться, — его стеснительность испарилась подобно блеску выступившего на их телах пота. Зная, что должна испытать некое чувство стыдливости, Брилл ждала, когда же оно на нее обрушится, но этого так и не произошло, даже когда Эрик застыл, прикипев взглядом к ее обнаженной груди. Каким-то образом исчезновение его нерешительности вдохновило Брилл последовать его примеру, и ощущение прикосновения кожи к коже было слишком правильным, чтобы смущаться. Никогда в жизни она не чувствовала себя более настроенной на движения и нужды другого человека, учась у него так же, как он учился у нее.
В мгновение ока ее панталоны тоже исчезли, соскользнув на пол еще до того, как она осознала, что их узел развязан. Брилл слышала, как Эрик резко вдохнул, пока его глаза путешествовали по изгибам ее тела: приоткрыв рот, с застывшим на лице выражением благоговения, он последовал руками за движением взгляда, касаясь ее так, словно она была святыней. Наконец-то продвинувшись от простого следования за инициативой более опытной Брилл, Эрик начал удовлетворять собственное любопытство, медленно проводя рукой по внутренней стороне ее бедра, пока не услышал, как она выстанывает его имя.
Нежась в его пытливых руках, Брилл огладила его спину сверху вниз, лаская многочисленные шрамы, пока не наткнулась на преграду в виде пояса брюк. Пробежавшись пальцами по ткани, она добралась до переда и принялась торопливо освобождать Эрика от этой последней раздражающей детали одежды. Циркулирующее в Брилл жидкое удовольствие начало отвердевать в острие предвкушения, когда она спустила брюки по бедрам Эрика; сделав паузу, чтобы дать ему отшвырнуть их на пол, она взяла по-прежнему свисающий с его шеи медальон Святого Иуды и перекинула через его плечо, чтобы холодный металл не терся о ее разгоряченное тело.
Теперь Брилл пульсировала вся целиком, изнутри и снаружи, горя везде, где их кожа соприкасалась. Она больше не осознавала, что цепляется за Эрика, ее руки блуждали по твердым плоскостям и углам его тела, даря ему такое же мучительное наслаждение, какое он дарил ей. Единственное, что сейчас оставалось для нее ясным, — это давление ее растущего желания. Чуть подвинувшись, Брилл закинула ногу на ноги Эрика, ласково направляя его так, чтобы его бедра устроились меж ее бедер. Затуманенными от страсти глазами она смотрела, как Эрик вновь приникает чувственным ртом к ее рту. Когда их губы соприкоснулись, Брилл открылась перед ним, и, сцеловывая с ее губ резкий выдох, Эрик вошел в нее.
Прижимаясь к нему, Брилл потерялась в омывавшей их буре; мир потускнел, и ее реальность сосредоточилась на этом единственном моменте, на этом единственном мужчине. Вместе с ним Брилл взмыла к небесам, рассыпаясь среди звезд в сокрушительной вспышке наслаждения. И впервые ощущала себя целой.

Глава 55: Двигаясь вперед

Поле зрения Эрика заволокло серым и все суживалось, и под конец он не видел ничего, кроме лица Брилл, не ощущал ничего, кроме ее податливой плоти под его плотью. Вцепившись в простыни по бокам от ее головы, Эрик чувствовал, как внутри него сворачивается нечто первобытное, разносясь по крови и увеличиваясь, пока он не уверился, что умрет. Потом, в тот самый миг, когда он опрокинулся с края какого-то неизведанного обрыва, тело Брилл застыло под ним, и его имя сорвалось с ее губ низким стоном. У Эрика была лишь краткая секунда на то, чтобы встревожиться этой реакции, прежде чем скручивающееся внутри напряжение брызнуло на свободу, выкинув из головы все разумные мысли. Ничего больше не учитывалось, ничто не имело значения.
Звук собственного хриплого дыхания стал первым вернувшимся признаком реального мира — он ненормально громко отдавался в ушах, пока Эрик силился сориентироваться. Быстро проморгавшись, он увидел мелко переплетенные нити простыни едва ли в дюйме от своего лица. Подняв голову, он чуть покосился вбок. Брилл лежала, крепко зажмурившись, от легкой испарины ее бледное лицо жемчужно сияло в свете лампы. «Интересно, я лежал так минуты или часы?» — задался вопросом Эрик, продолжая разглядывать Брилл, пока его разум ворочался, стараясь снова начать работать.
Шевельнувшись под ним, Брилл открыла затуманенные глаза и подняла на него взгляд. Мгновение спустя паутина тумана рассеялась, и она попыталась глубоко вдохнуть.
— Эрик, милый, тебе придется слезть с меня, иначе я задохнусь, — с трудом прошептала она.
Задрав брови на ее заявление, Эрик рывком приподнялся на локтях.
— Прошу прощения, я не подумал, — запинаясь ответил он и скатился в сторону. Теперь, когда в голове прояснилось, по пятам за отступающей страстью накатили неуверенность и замешательство.
После этого Брилл разразилась смехом, притянув его взгляд с потолка на ее лицо.
— Что? — медленно спросил Эрик, оглядывая комнату в попытке отыскать, что могло быть настолько смешным. Отмахнувшись от вопроса, Брилл зажала рот рукой, приглушив все еще клокочущие в ней смешки, неспособная в данный момент на связную речь. Пока Эрик пялился на ее улыбающееся лицо, уголки его губ начали хмуро опускаться. «Над чем она смеется? — гадал он. — Боже… наверное, я сделал что-нибудь глупое! С чего я решил, будто могу быть хоть сколько-нибудь хорош в чем-то подобном?!» Потерев рукой лицо, он хотел было извиниться, когда Брилл накрыла ладонью его рот.
— Прекрати, — твердо потребовала она, недавний смех полностью исчез из ее голоса, но по-прежнему плясал в полуприкрытых глазах.
Убрав руку Брилл со своего рта, Эрик метнул в нее острый взгляд.
— Что? Что прекратить?
Внимательно глядя на него этими своими глазами цвета бури, Брилл приподнялась на локте — ее рот растянула ленивая улыбка, волосы свободно рассыпались по плечам.
— Сомневаться в себе, тревожиться, размышлять о том или ином. Знаешь, я ведь могу сказать, когда ты это делаешь…
— Да, да. Я знаю… ты чертова телепатка, — сказал Эрик более грубо, чем намеревался.
— Нееет… — весело ответила Брилл, не обращая внимания на его тон. Подняв руку, она провела большим пальцем вдоль морщинки между его бровями. — Я могу сказать, потому что когда ты размышляешь о чем-то, у тебя на лбу появляется милая маленькая морщинка.
Уставившись на нее, Эрик, кажется, не сумел удержать на лице хмурое выражение.
— Тогда почему ты только что смеялась? — требовательно спросил он, ухватившись за угол простыни, чтобы целомудренно прикрыться.
Уронив руку от его лица, Брилл наклонилась вперед.
— Прошу прощения, я не подумал, — сказала она с чрезмерным французским акцентом, который всегда использовала, когда подражала ему. — Не знаю, почему это меня так развеселило. Когда ты чувствуешь себя неловко, то становишься более светским. Это просто выглядело глупо после… ну, учитывая, как мы только что были близки.
Тревожно посмотрев на нее еще мгновение, Эрик в конце концов откинулся на подушки.
— О… и это все? — небрежно спросил он, то и дело косясь на Брилл уголком глаза, в полной растерянности относительно того, что теперь делать. «Каков приличествующий этикет для такого типа ситуаций? — Остановившись на долю секунды, он поморщился от собственной мысли. — Проклятье, я ПРАВДА становлюсь более светским, когда мне не по себе!»
— Да, это все, — пробормотала Брилл, подползая ближе к его боку, пока жар ее кожи не согрел сквозь простыню бедро Эрика, послав по хребту стадо мурашек. В отличие от него, Брилл не стала утруждать себя натягиванием покрывал, вместо этого предпочтя лечь на живот и скрестить ноги в воздухе. Ее близость и видимое безразличие к собственной наготе начали отвлекать Эрика, и он непроизвольно отвел взгляд от ее лица, следуя по изящному изгибу ее спины. «Как она может чувствовать себя непринужденно в таком виде?»
— Ну, это… хорошо, — тупо сказал Эрик, продолжая с откровенным любопытством пялиться на тело Брилл. До этого он был настолько захвачен ощущением ее рук, что сейчас был первый раз, когда он действительно видел ее, и только ее. Без слоев одежды, без нижних юбок и ярдов укрывающей ткани, вообще без каких-либо украшений — она по-прежнему оставалась невероятно красивой. Стиснув зубы, Эрик пытался игнорировать новую искру возбуждения, уже сжимающую мышцы живота. Заметив направление его взгляда, Брилл слегка пригнула голову, и на ее щеках засиял румянец. «Полагаю, она не настолько безразлична, как я считал», — тут же подумал Эрик; перед лицом ее стыдливости его тревога чуть утихла.
Потянувшись назад, чтобы набросить на себя простыню, Брилл сверкнула кривой улыбкой, впервые с тех пор, как Эрик познакомился с ней, выглядя так, словно не знает, что сказать. Эрика удивило, насколько очаровательным было это легкое колебание, и он невольно расслабился. Каким-то образом понимание, что Брилл тоже в чем-то чувствует себя неуверенно, помогло ему справиться с собственными сомнениями, заглушить коварный шепоток в голове.
— Кстати, — начала Брилл, водя пальцем по швам наволочки, — и когда она медленно подняла глаза на лицо Эрика, в них плясали отголоски ее обычной живости и юмора. — Очевидно, месье, что вы сделали гораздо больше, чем просто немного читали про… как же это назвать… ночные искусства.
— Извини? — спросил Эрик, вздернув брови к волосам.
Сморщив нос, Брилл ткнула его под ребра.
— Пресвятая Дева… ты собираешься заставить меня сказать это как есть, да? Что я имела в виду, это то, что ты крайне быстро научился. Если бы я знала, что это будет так приятно, я бы давным-давно тебя соблазнила. — Сказав это, она прикусила губу и повернула голову, чтобы спрятать лицо в ближайшую подушку. — О боже, не могу поверить, что только что это сказала!
Оглушенный, Эрик мог лишь пялиться на Брилл, пока та заливалась ярко-красным румянцем. «Погоди-ка… она только что сказала, что… все прошло хорошо… верно? Я не напортачил». Он медленно расплылся в улыбке, и его омыло глубокое чувство удовлетворенной самоуверенности. Внезапно Эрику стало невтерпеж вновь повторить их «ночные искусства» — и испробовать несколько вещей, о которых он читал. Теперь он широко ухмылялся, тихий голосок в голове умолк окончательно, а в груди разлилось сияющее тепло. «Как я не осознал этого прежде… Господи, я люблю эту женщину».
Приободрившись, Эрик потянулся — в первый раз без какого-либо внешнего поощрения — и пробежался пальцами вниз по руке Брилл, поражаясь тому, что ему наконец-то доступна столь простая роскошь, как прикосновение в такой небрежной манере — как нормальному человеку. Реагируя на его ласку, Брилл подняла голову и улыбнулась ему поверх подушки.
— Я не мог бы желать лучшего учителя, — пробормотал Эрик, наслаждаясь тем, что улыбка Брилл стала еще шире.
Подвинувшись вперед, Брилл прижалась к нему вплотную, так что их обнаженные бедра терлись друг о друга под простынями, затем опустила голову в изгиб его плеча; ее рука уютно улеглась поперек его голой груди. На мгновение Эрик закрыл глаза, впитывая легкое, как перышко, давление ее руки на своей коже, пряча это ощущение в кладовые разума. Обвив Брилл рукой за талию, он притянул ее ближе и склонил голову набок, чтобы пристроить подбородок на ее мягкой макушке. Брилл вздохнула от его прикосновения, принимая его с такой готовностью, что Эрик содрогнулся до самой глубины души. «Единственная вещь, которую я не в силах постичь, это почему. Почему она так охотно позволяет мне касаться ее… зная, кто я есть… что я… как я выгляжу?»
— Брилл? — нежно позвал он. — Почему… ты решила… — малость неловко кашлянув, он остановился, неуверенный, как озвучить вопрос, который начал вырисовываться на задворках его сознания.
— Что? Наброситься на тебя? — подсказала та; ощущение ее дыхания послало по коже Эрика мурашки удовольствия.
Молча кивнув, он ласково пробежал пальцами по спине Брилл, спускаясь ниже, к выпуклости ее ягодиц, поскольку она, по-видимому, ничуть не возражала против его вольностей. Шевельнувшись, Брилл приподняла голову от его плеча, чтобы посмотреть на него.
— Потому что если бы я этого не сделала, мы бы никогда ничего не решили. И хотя я знаю, что ты не желаешь этого слышать, ты прекрасный образчик мужчины. С маской или без маски… — сказала она, проводя пальцем вдоль внешнего края его маски.
Вздрогнув от прикосновения, Эрик попытался осмыслить ее ответ, но обнаружил, что эта задача ему не по зубам. Целую жизнь, полную стыда и необходимости прятаться, просто нельзя было стереть одним нежным предложением, как бы он этого ни хотел.
— Я знаю, что ты должна испытывать счастье, что жива, после того как на этой неделе побывала на волосок от гибели. Всякий раз, когда люди обманывают смерть, вполне объяснимо, что после этого они некоторое время совершают… более принужденные поступки, — не подумав, выпалил он.
У Эрика была едва ли секунда на то, чтобы еще раз подумать над сказанным, прежде чем Брилл окоченела рядом с ним — все мягкие изгибы в мгновение ока превратились в сталь. Она продолжала смотреть ему в лицо, но из глаз пропал смех, и теперь они буравили его глаза с интенсивностью, способной расплавить свинец. Именно в этот момент Эрик осознал свою ошибку.
— Значит, ты думаешь, что я переспала с тобой из благодарности за то, что ты меня спас? — тихо спросила Брилл, ирландский акцент в ее голосе загустел подобно морскому туману — явный признак растущего волнения.
Эрик открыл было рот, чтобы ответить, но Брилл остановила его, довольно грубо прихлопнув ладонью его губы. Все ее тело дрожало, она поднялась так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Черт бы тебя побрал, тупица! — прошипела она и, длинно и цветисто проклиная его имя на гаэльском, повернулась и, сцапав подушку, смачно шарахнула его по голове.
Сопротивляясь ее атаке, Эрик попытался сесть, чтобы избежать удушения.
— Это не то, что я имел в виду! — завопил он, пытаясь перехватить запястья Брилл.
— Что бы ты там себе ни думал, я бы не отдалась любому из благодарности! — продолжала та его честить. — Я не какая-нибудь там дешевая шлюха, которую любой в Дублине может подцепить на углу улицы!
Наконец сумев схватить Брилл за руки, Эрик отбросил подушку.
— Это не то, что я имел в виду! Что бы ты там себе ни думала, здесь я совершенно некомпетентен! Я слышу слова, которые ты говоришь, но мне трудно постичь их. Поэтому, конечно же, неудивительно, что я говорю разные глупости!
Прекратив вырываться, Брилл раздраженно поджала губы. Несколько напряженных мгновений спустя пламя в ее глазах угасло, а руки расслабились в его хватке.
— Да, полагаю, неудивительно, что ты говоришь разные глупости, — наконец согласилась она.
— Ты не должна так легко с этим соглашаться, — с легким раздражением пробормотал Эрик.
Подтянув простыню, чтобы обмотать вокруг своего торса, Брилл села прямо и нахмурилась на него, ее гнев явно еще не полностью утих.
— Ты очень хорошо знаешь единственную причину, по которой я выбрала отношения с тобой. Я несколько раз говорила тебе, что люблю тебя.
— Ты мне поверишь, если я скажу, что предположил, будто ты имела в виду платоническую любовь? — спросил Эрик, сжавшись от того, насколько глупо это прозвучало, сказанное вслух.
Возведя очи к небесам, Брилл вздохнула:
— Ты серьезно?
Приподнявшись на локтях, Эрик откинулся на изголовье.
— Да. Я бы не сказал этого, если бы не подразумевал.
У Брилл от неверия отпала челюсть. Затем, покачав головой, она коротко хохотнула.
— То есть тот факт, что мы несколько раз целовались, до твоего мозга не дошел?
— Хм… ну…
Махнув рукой, Брилл отмела это в сторону.
— Значит, теперь мы разобрались… все, что только что произошло, определенно не было платоническим.
— Я не идиот, — пробурчал Эрик, в полной мере чувствуя тяжесть собственной наивности. «Как долго мы вытанцовывали вокруг этого? Сколько времени потратили зря, когда могли бы быть вместе?» — задался он вопросом, закрыв глаза. — Но я могу понять твой гнев. Я не должен был оскорблять тебя предположением, будто ты могла бы даровать мне свое расположение по любой иной причине, кроме любви. Твое сердце не позволило бы ничего другого.
— Ну, полагаю, я могу тебя простить, — нехотя сказала Брилл и плюхнулась рядом с ним, тоже оперевшись на изголовье. — Кроме того, в данный момент я просто слишком устала, чтобы ссориться с тобой.
Между ними протянулось молчание, и Эрик уставился в потолок, размышляя, что сказать. Прошло уже много времени с тех пор, как ему было трудно свободно разговаривать с Брилл. Прикусив губу, он украдкой бросил взгляд в ее сторону, постукивая себя по животу указательным пальцем.
— Как давно ты узнала? В смысле, о своих чувствах ко мне…
— Ты хочешь знать, когда я осознала это или впервые почувствовала? — отозвалась Брилл, рассеянно скользя рукой по матрасу, пока не переплела пальцы с его пальцами.
— И то, и другое.
— Я осознала это после того, как ты вытащил Арию из озера, когда она провалилась под лед.
— Так давно? — пробормотал Эрик, чувствуя себя идиотом, потому что Брилл пришлось едва ли не умереть, чтобы выжать то же осознание из его упертых мозгов.
— Но должна признать, что впервые я почувствовала, что в тебе есть что-то… особенное… когда впервые к тебе прикоснулась… когда нашла тебя под Оперой. Странно, что я так ясно это помню… но когда ты привалился ко мне, пока мы пробирались наружу, я помню, что подумала, как это необычно, что мы так хорошо подходим друг другу. Я была идеального роста, чтобы ты мог на меня опереться, а ты был идеального роста, чтобы я могла тебя поддерживать, — уверенно заявила Брилл.
Медленно наклонившись в сторону, подтягиваясь ближе к исходящему от тела Эрика теплу, она свернулась у него под боком.
— А теперь могу я задать тебе вопрос? — спросила она.
Коротко и резко вдохнув, Эрик испытал моментальный приступ паники, омывший его разум. Почему-то он был уверен, что Брилл собирается спросить его, когда он осознал свои чувства к ней. И хотя в том, чтобы сказать ей о своей любви, не было никакого риска, раз уж она уже призналась ему в своих чувствах, Эрик ощущал себя идиотом от того, сколько времени у него ушло на осознание собственных чувств. «Прежде я лишь однажды сказал эти слова… Кристине. И поглядите, чем это обернулось. НЕТ… Нет… это совсем другое! Даже думать не смей об этом!»
— Конечно… — наконец ответил он, слыша беспокойство в собственном голосе.
— Какой твой любимый цвет? — беспечно спросила Брилл, ее тон изменился, словно она почувствовала его неудобство. Легкомысленный вопрос полностью застал Эрика врасплох.
— Извини? — спросил он и уставился на нее, задумчиво наморщив лоб. «Как такое может быть — когда я уже уверен, что разгадал ее, она всякий раз доказывает обратное? Никогда не давит, когда я уверен, что она будет, и всегда пристает с чем-то, что не кажется важным».
Лениво потянувшись, Брилл закинула ногу на его ногу, заставив Эрик подскочить от прикосновения ее шелковистой кожи.
— Я знаю, это глупо — хотеть знать подобную вещь… но… полагаю, я… хочу узнать тебя получше. Ты всегда такой скрытный, и я чувствую себя в очень невыгодном положении, учитывая, сколько всего ты обо мне знаешь.
Испытав облегчение, что удалось отделаться столь легким вопросом, Эрик рассмеялся.
— Из всех вещей, о которых ты могла бы спросить… — хихикнул он и покачал головой. Даже не глядя на Брилл, он ощутил, как она нахмурилась, и потому резко перестал смеяться, дабы изобразить, что он серьезно размышляет над ее вопросом. — Что ж, давай посмотрим… не думаю, что я на самом деле когда-либо об этом задумывался.
Продолжая молча ждать, Брилл лишь склонила голову, чтобы посмотреть на него. Несколько секунд спустя Эрик почувствовал, как его глаза самовольно опускаются вниз, чтобы встретиться с ее глазами, его улыбка остыла, и он позволил себе изучать ее классические черты.
— Думаю, серый, — пробормотал он.
— Хмм? — Брилл задрала брови, ее прекрасные глаза цвета тумана дрогнули, словно она забыла собственный вопрос, пока смотрела на него.
— Мой любимый цвет, — пояснил Эрик и провел самыми кончиками пальцев по ее щеке, наблюдая, как темнеют и тяжелеют от его прикосновения ее глаза. — Мой любимый цвет серый.

***

Шагая в полдень по парижской улице, Коннер сгорбил плечи от ледяного ветра и, подвинув сидящую у него на бедре Арию, поправил ее зимнее пальто. Прошлепав по заледенелой луже, он с легкостью разминулся с остальными идущими по тротуару людьми, не обращая внимания на улыбки встречных женщин. Хмуро глядя точно себе под ноги, он вскидывал взгляд лишь затем, чтобы проверить таблички с названиями улиц, прежде чем двинуться дальше, неуклонной и решительной поступью уходя все дальше и дальше от Оперы.
— Дядя К-коннер… к-куда м-мы идем? — громко спросила Ария, перекрикивая ветер.
Скинув с лица хмурое выражение, Коннер улыбнулся племяннице.
— Это секретное приключение, поэтому я не могу тебе сказать.
Прикрыв рот запрятанными в рукавички руками, Ария хихикнула и покачала головой.
— Ты в-врун! — взвизгнула она и обняла его за шею. — К-куда мы по п-правде идем?
— Ах, ты слишком умная для меня, детка, — рассмеялся в ответ Коннер и получше перехватил ее извивающееся тельце. Ария счастливо кивнула на это, болтая ногами в такт его шагам. — Мы ищем цветочный магазин, милая, если ты на самом деле хочешь знать.
— Я л-люблю цветы!
Подняв свободную руку, чтобы потереть ухо после не в меру ретивого возгласа, Коннер чуть поморщился.
— Ради бога, Ария, притуши голос. Иначе доведешь своего бедного дядюшку до глухоты.
— Но я н-не могу п-притушить голос, — с напускной скромностью заявила та. — П-потому что он н-не горит.
Опустив глаза на невинно улыбающуюся детскую мордашку, Коннер пронзительно расхохотался, привлекая несколько встревоженных взглядов к своему неприличному поведению.
— Ей-богу, а ведь ты права! Жаль мне того парня, который решится бросить тебе вызов, когда тебе стукнет пятнадцать.
— Фу, я н-ненавижу мальчишек. Кроме т-тебя и Эрика.
Понимающе кивнув, Коннер успокаивающе похлопал ее по спине.
— Ну ладно, не забивай голову.
Заметив на другой стороне улицы цель их путешествия, он остановился на краю тротуара. Быстро перейдя через дорогу, с подпрыгивающей на его бедре Арией, Коннер вновь начал хмуриться, когда они приблизились к цветочному магазину.
— М-мы б-будем п-покупать Мэг цветы? — спросила Ария, когда до маленькой лавочки, которую ему порекомендовал другой участник оркестра, осталось лишь несколько магазинов.
— Ага.
— К-какие ц-цветы ей нравятся?
— Не имею ни малейшего понятия.
Приложив руку ковшиком к уху Коннера, Ария громко зашептала сквозь ветер.
— Тогда т-ты в б-беде! — пропела она.
Полностью согласный с племянницей, Коннер насупился еще сильнее. «Господи, она и понятия не имеет, в какой беде я на самом деле. — Уставившись на вывеску, пока они приближались к магазинчику, он шел, практически не разбирая дороги. — Розы вроде как клише. Проклятье, я должен был порасспрашивать и выяснить, что ей нравится». Течение мыслей Коннера резко оборвалось, когда он с разгона врезался в симпатичную брюнетку, едва не столкнув ту с тротуара.
Ария испуганно взвизгнула, и он выбросил руку, чтобы не дать упасть юной барышне, на которую наткнулся.
— Простите! Я не смотрел, куда иду. Я… — осекшись, он опустил взгляд на лицо девушки. Узнав ее, Коннер явственно вздрогнул и резко отшатнулся. — Мадам де Шаньи? Ну надо же, как тесен мир… Хм… что вы делаете в этой части города?
Кристина несколько секунд испуганно моргала на него, затем медленно улыбнулась.
— Месье Синклер? Боже, вы напугали меня! — Подняв изящную руку к сидящей у нее на голове отделанной мехом шляпке, виконтесса перевела свои темные глаза с него на Арию. Ее лоб прорезала тоненькая морщинка, и она опустила руку. — Отель, в котором я остановилась, всего лишь на другой стороне улицы, — рассеянно сказала она.
— А… ну что ж… Еще раз извините, что врезался в вас, — быстро сказал Коннер. Кивнув Кристине, он сделал шаг, чтобы обойти ее. — Всего вам доброго.
Скованно удаляясь от виконтессы, Коннер мысленно выругался, когда услышал стук ее каблучков, следующий за ним по тротуару. Ария повернула голову, чтобы посмотреть через его плечо.
— Дядя К-коннер… К-кристина идет за тобой.
— Месье Синклер! — позвала Кристина, прибавив ходу, чтобы догнать его. Когда они поравнялись, дыхание вырывалось у нее изо рта густым белым облачком.
— Да? — беспечно отозвался Коннер, намеренно прибавляя шаг, чтобы заставить ее еще ускориться. «Надеюсь, она отстанет, если ей придется бежать».
— Уверена, вы знаете, что мы с Мэг долгое время были подругами, — заявила Кристина, ее кудри подпрыгивали, пока она старалась держаться рядом.
— Ага, — коротко ответил Коннер, чувствуя, что его обычное чувство юмора начинает ему изменять. Он уже видел, как эта кажущаяся хрупкой красавица превращается в буйную сумасшедшую, и не имел желания особо раскрываться перед столь непредсказуемой женщиной.
— Поэтому думаю, вам следует знать, что она неравнодушна к маргариткам.
Остановившись на полном ходу, Коннер повернул голову и посмотрел на виконтессу.
— Простите?
Отдышавшись, Кристина повторила свое утверждение, неловко пожав плечами, когда он лишь продолжил смотреть на нее.
— Зачем вы мне об этом рассказываете? — наконец спросил он.
— Ну… я заметила, что вы направляетесь в цветочный магазин. А еще я заметила, как много внимания вы уделяете Мэг. Я ошиблась, когда предположила, что вы собираетесь купить ей цветы? — полюбопытствовала Кристина, сложив руки перед собой.
— Простите, что говорю это, но я несколько удивлен, что вы в последнее время были в состоянии особо что-нибудь заметить… учитывая ваше… поведение в Опере.
Выглядя так, будто очень неловко, Кристина потупилась, и внезапно Коннер ощутил себя последней крысой за то, что язвит ей.
— Да… полагаю, я этого заслуживаю, — со слабой опустошенной улыбкой пробормотала она. — Это место… переполнено воспоминаниями. Достаточно пройтись среди этих стен… и все они возвращаются обратно… Это заставляет меня чувствовать себя так, словно я тоже вернулась обратно… обратно к тому человеку, которым я тогда была.
— Значит, теперь вы другой человек? — спросил Коннер, малость ошарашенный тем, что эта женщина, которую он едва знал, так с ним откровенничает.
— Все меняются… даже люди вроде меня. В любом случае, я, по крайней мере, пытаюсь. — Подняв на него свои мягкие темные глаза, Кристина слегка встряхнулась и сверкнула чарующей улыбкой. — Вы кажетесь приятным человеком. Если уж на то пошло, вы, по-видимому, вызываетесь присматривать за ребенком мадам Доннер, пока она… болеет. — Посмотрев на Арию, потом снова на Коннера, она потерла руки. — Итак, Мэг нравятся маргаритки, точно. И если вам удастся упомянуть некоторые места, по которым вы путешествовали, это будет иметь успех.
— Хм… благодарю… — сказал Коннер. Кристина отвернулась и глянула на него через плечо.
— Мне правда пора идти, — сказала она, торопливо помахав на прощание. Машинально подняв руку в ответном жесте, Коннер тоже помахал ей, и виконтесса устремилась дальше по улице.
— Это было… странно, — пробормотал он, наблюдая, как Кристина исчезает из виду. Опустив взгляд на Арию, Коннер скорчил рожицу и развернулся, чтобы оторопело приблизиться к двери цветочного магазина. Войдя в магазин, он спустил Арию на пол, чтобы та могла свободно порезвиться, а сам принялся внимательно рассматривать яркие букеты.
Остановившись перед маргаритками, он, нахмурившись, взглянул на белые цветы. «Не вижу причины, по которой мадам де Шаньи стала бы мне врать насчет чего-то столь дурацкого, как цветы. И все же, если судить по ее поведению до данного момента, по-моему, с ее стороны очень странно помогать незнакомцу без причины. Возможно, в виконтессе есть нечто большее, чем я видел», — нехотя признал Коннер, набрал охапку цветов и быстро расплатился за них.
Выйдя за дверь, со следующей по пятам Арией, Коннер не мог не улыбнуться про себя. Неожиданно он больше не чувствовал себя таким потерянным, как раньше, — к нему вернулась часть его обычной самоуверенности. «То, что ей нравятся маргаритки, имеет смысл. Они из счастливого типа цветов, без лишней суетливости. Они ей подходят. — Опустив взгляд на Арию, чтобы взять ее за руку, Коннер принялся насвистывать себе под нос. — Самое время взять себя в руки и сосредоточиться на деле. Довольно валять дурака».
Ария посмотрела на него и ухмыльнулась.
— Ей п-по п-правде понравится букет. Я п-просто знаю это.
— Рад слышать это от тебя, детка. У меня сразу от сердца отлегло, — засмеялся Коннер, пробираясь мимо потока пешеходов обратно к Опере. Приблизившись к широким бульварам, которые вели к театру, он заметил на другой стороне улицы высокую фигуру Джеймса Тернера, быстро двигавшегося в противоположном направлении — каждый его шаг выглядел так, будто он вот-вот сорвется на бег. Тенор завернул за угол и скрылся с глаз прежде, чем Коннер даже успел подумать, не перейти ли через дорогу, чтобы поздороваться с ним.
Пожав плечами, Коннер нагнулся и поднял Арию одной рукой; к другому боку он прижимал букет. Ускорившись, он на ходу подбрасывал племянницу, пока та не расхохоталась от восторга, а ее щеки не раскраснелись от ветра. Быстро добравшись до одного из малоиспользуемых входов в Оперу, Коннер резво взбежал по лестнице и распахнул закрытую дверь. Увидев с другой стороны отца Томаса, он затормозил и улыбнулся.
— Приветствую, святой отец. Простите, что едва не врезался в вас… похоже, сегодня это становится моей ужасной привычкой.
По-совиному моргнув сквозь очки, священник помялся и вымучил из себя улыбку.
— Не берите в голову.
— Значит, собираетесь прогуляться снаружи? Сегодня чудесный ясный день, хотя все еще холодно.
Глянув на цветы, отец Томас кивнул в ответ на утверждение Коннера, явно более чем слегка поглощенный своими мыслями.
— Приятно слышать. Я надеялся немного подышать свежим воздухом по дороге на встречу с одним из моих наставников в аббатстве.
Подмигнув священнику в попытке улучшить его унылое настроение, Коннер шагнул в сторону, чтобы дать ему пройти.
— Мы вас тут ужасно обременяем, святой отец? Клянусь, скоро я приду на исповедь!
Тревога в глазах отца Томаса чуть угасла, и он рассмеялся.
— Не скажу, что буду ждать, затаив дыхание, месье, но, если решите прийти, обязательно предупредите заранее.
— Почему это?
— Чтобы я мог выделить день или около того на то, чтобы выслушать всю ее без перерыва, — не моргнув глазом ответил священник и, помахав, прошел мимо Коннера.
Расхохотавшись, Коннер покачал головой.
— Я знал, что вы мне нравитесь не просто так! — громко крикнул он вслед, затем развернулся и вошел в Оперу. Вновь поставив Арию на ноги, он закрыл за собой дверь, уже планируя, как именно будет ухаживать за одной светловолосой балериной. Заметив внезапно помрачневшее выражение лица Арии, Коннер потрепал ее по голове.
— В чем дело, детка? Волнуешься из-за мамы? — Когда та лишь пожала плечами, Коннер погладил ее по волосам. — Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Эрик заботится о ней, — успокоил он. — Хочешь пойти и помочь мне устроить сюрприз для Мэг?
Кивнув, Ария ухватила его за штанину и улыбнулась этой идее, сверкнув ямочками.
— Это б-будет в-весело.

***

Торопясь по многолюдным улицам, мужчина решительным шагом прокладывал себе путь сквозь толпы. Задирая голову, он изучал таблички с названиями улиц, чтобы удостовериться, что движется в правильном направлении. Его лоб прорезала задумчивая морщина, и он ускорил шаг, страстно желая поскорее достичь места назначения. «Думаю, самое время мне узнать полную историю того, что происходит в этом месте», — повторял он себе снова и снова, чтобы удержать взаперти свернувшуюся в животе тревогу.
Добравшись до более фешенебельной части города, мужчина замедлил шаг и стал более внимательно вглядываться в указатели с номерами домов, мимо которых проходил. Найдя искомое здание, он торопливо толкнул входную дверь и вошел в хорошо обставленное фойе. Сидящий за столом молодой человек при его появлении поднял глаза и нахмурился.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — учтиво спросил молодой клерк.
— Я пришел встретиться с лордом Донованом.
— Вам назначено? — последовал сдержанный ответ.
— Ну… нет.
— Тогда, боюсь, вам придется зайти в другое время, — механически продекламировал клерк, словно произносил эту фразу уже тысячу раз. — Месье Донован чрезвычайно занят и в данный момент никого не может принять. У него в разгаре одно чрезвычайно важное дело.
Не обращая на него внимания, мужчина двинулся к закрытым дверям позади клерка.
— У меня нет на это времени. Я должен встретиться с ним сегодня!
Клерк встал, чтобы задержать мужчину, и, очевидно, вот-вот должен был разразиться скандал. Но именно в этот момент одна из створок двойной двери за столом клерка открылась. Донесшийся из-за нее ледяной голос остановил в фойе всякое движение.
— Впусти его. Все в порядке.
Метнув в незваного гостя неодобрительный взгляд, клерк расправил пиджак и вернулся за свой стол. Точно так же поправив одежду, мужчина миновал стол и вошел в открытую дверь. Эндрю стоял рядом с ней; когда он потянулся, чтобы захлопнуть дверь, его лицо было бесстрастным, однако темные глаза горели огнем, который заставил мужчину остановиться. Не сказав ни слова, Эндрю повернулся и пошел по отделанному мрамором коридору, минуя несколько других дверей, где сидели, погруженные в дела, другие клерки. Мужчина слегка приоткрыл рот при виде кипящей вокруг работы. «Я и понятия не имел, что лорд Донован руководит подобным местом… То есть я знал, что он бизнесмен, но, наверное, не рассчитывал, что он настолько вовлечен».
Дойдя до огромной двери красного дерева, находившейся в конце коридора, Эндрю аккуратно потянул ее на себя и вошел в скрывающийся за ней кабинет. Дождавшись, когда дверь за ними закроется, он развернулся.
— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть для меня какая-нибудь информация, — резко начал он. — Я бы предпочел, чтобы у этого вторжения была причина. Ты сделал, как я велел? Ты нашел ее?
— Да, милорд, — ответил мужчина. — Я видел ее. Вы были правы. Она там.
Огонь во взгляде Эндрю потух, и он осел на свой стол, на его лице мелькнула слабая улыбка. Его жесткие темные глаза смягчились, когда он уставился в пол.
— Слава богу, — пробормотал он себе под нос. — Я начинал думать, что ошибся. — Оттолкнувшись от стола, он прошелся по комнате; его поведение полностью отличалось от того, что он демонстрировал в фойе, — теперь оно было наполнено лихорадочным беспокойством. — Скажи мне… как она? Что она там делала? С ней все в порядке?
Испугавшись столь нехарактерной для Эндрю открытости, секунду мужчина лишь пялился на него.
— Милорд, прежде чем я скажу что-то еще, я должен целиком знать стоящую за всем этим историю.
Глаза Эндрю мгновенно похолодели, он вскинул подбородок.
— О? Значит, ты должен знать? А почему я должен быть обязан объясняться перед тобой?
— Я не могу передавать какую-либо информацию, если она может навредить юной леди, милорд. Кажется, она счастлива там, и я не могу понять, почему…
Подняв руку и призвав его к молчанию, Эндрю кивнул:
— А, я понимаю. Ты беспокоишься о ее благополучии. Полагаю, это я могу понять, учитывая, что в последние несколько месяцев я едва ли был в состоянии думать о чем-либо еще, кроме ее благополучия. Что ж, тогда я удовлетворю твое желание… и расскажу, зачем необходима вся эта секретность.
Повернувшись, он подошел к своему столу и сел, учтивым жестом показав гостю, что тот тоже может присесть. Откинувшись в кресле, Эндрю сложил пальцы домиком и посмотрел на мужчину своими острыми темными глазами.
— Вся эта грустная история началась около года назад. Уверен, ты слышал о случившемся в прошлом январе несчастье. Брилл была там в тот вечер, желая вместе с братом посмотреть новую оперу. Когда театр объяло огнем, она осталась, чтобы помочь пострадавшим, насколько это было в ее силах. — Улыбнувшись, Эндрю пожал плечами. — Она всегда была такой. Слишком доброй даже в ущерб себе. — Отмахнувшись от этого сентиментального изречения, он продолжил: — Там, среди пожара, она нашла мужчину, мужчину в маске. Тот явно был на грани смерти, но она забрала его и заботилась о нем, не зная, кто он на самом деле.
Гость выпрямился, и на его лице возникла легкая тревога.
— Мужчина в маске!
В темных глазах Эндрю сверкнул мрачный огонек, и он кивнул.
— Судя по твоей реакции, предполагаю, ты уже слыхал о призраке. Хорошо… это избавляет меня от лишних объяснений. Нет нужды говорить, что он не умер в ту ночь, но остался с Брилл… и стал учителем Арии, когда поправился. Он медленно распространил свое зло по ее дому, все это время отравляя ее разум ложью, а также отравляя разум ее брата. — Сделав тут паузу, словно ему было слишком тяжело говорить, Эндрю откашлялся. — Я не особенно эмоциональный человек… поэтому ему было легко настроить их всех против меня. Преступники и убийцы зачастую талантливы в том, чтобы вводить людей в заблуждение. Нет нужды говорить, что хотя я был помолвлен с Брилл, ему удалось принудить ее оставить свой дом и прийти туда.
Обдумывая эту информацию, мужчина прикусил губу и поерзал на стуле.
— Но она выглядит счастливой…
Отмахнувшись от этого, Эндрю наклонился вперед.
— Как я уже сказал, он обладает огромной властью над другими. Но я убежден, что все они по-прежнему в большой опасности. Он убивал и убьет снова. Ты должен помочь мне, пока не стало слишком поздно, — сказал он, его голос стремительно повысился до почти умоляющих интонаций.
Быстро кивнув, мужчина поднялся.
— Конечно, я помогу… я и понятия не имел, что… ну… обо всем этом. Просто скажите мне, что делать. Эта бедная женщина… Я и не знал.
— Пока продолжайте в том же духе, — сказал Эндрю, тоже встав и подойдя к двери, чтобы проводить мужчину. — Скоро я свяжусь с тобой. У меня есть план, как убрать ее от него, чтобы никто не пострадал.
— Конечно же, мы должны обратиться в полицию.
— Нет! — резко выкрикнул Эндрю, затем сделал вдох и начал заново: — Нет… Он умный человек и сразу почует полицейских. В этом причина секретности, и поэтому пока мы должны быть осторожны. Я могу на тебя положиться? — После короткой паузы мужчина кивнул. — Хорошо… ты поступаешь правильно… возможно, даже спасаешь множество жизней. Жди от меня распоряжений.
Мягко выпроводив мужчину за дверь, Эндрю закрыл ее лишь после того, как убедился, что его сообщник торопливо удаляется по коридору. Он тихонько запер дверь, и его величественные черты расплылись в торжествующей усмешке.
— Великолепно… он всему поверил… — выдохнул Эндрю низким голосом, в котором затаилась угроза. — Скоро… скоро мы снова будем вместе. — Громко расхохотавшись, он повернулся и прислонился к двери — от прокатившегося по телу облегчения у него ослабли колени.
Проведя рукой по идеально уложенным волосам, Эндрю продолжал глухо хохотать. «Ты увидишь, Джон. Она выберет меня… Мне пришлось подождать, но теперь я знаю — она увидит свет. Она выберет меня. Она будет любить меня, как я всегда любил ее. Она наконец-то будет моей… и только моей. И может быть… может быть, наконец-то… я больше не буду чувствовать эту пустоту внутри. Когда она будет рядом… я наконец-то смогу стать цельным». Тяжело вздохнув, Эндрю выпрямился и открыл дверь.
— Такер! — крикнул он в коридор, заставив молодого человека высунуть голову из-за двери одного из остальных кабинетов. — Пожалуйста, вызовите моих адвокатов. Я бы хотел продолжить с ними обсуждение дела об опеке… немедленно.

Глава 56: Маргаритки

Задавшись целью отыскать одну конкретную светловолосую балерину, Коннер брел с Арией на буксире, быстро проверяя сцену, его глаза были темны и крайне сосредоточены. Не найдя на репетиции ни Мэг, ни остальных балерин, он сменил направление и принялся искать в закулисье. Несколько рабочих сцены, трудившихся над огромной декорацией, прервались и помахали, когда Коннер поравнялся с ними, предложив ему бутылку вина. Ария клещом вцепилась в его брючину, когда он остановился, чтобы отклонить предложение.
Задрав бровь при виде букета в руке Коннера, один из рабочих засмеялся и опустил молоток.
— Ты завел себе девушку, о которой мы не знаем, Синклер? — поддразнил он, заговорщицки подмигнув приятелям.
— Зачем тебе это знать? — парировал Коннер и потрепал Арию по головке.
— Чтобы я мог увести ее, прежде чем она потратит время на такого, как ты! — сказал тот, вызвав среди других рабочих взрыв хохота.
Закатив глаза, Коннер лишь отмахнулся от этого заявления, будучи в слишком хорошем настроении, чтобы вскидываться на подколку, хоть та и была добродушной.
— Ха… ха… ха. Я бы с удовольствием поболтал с вами еще, джентльмены, но у меня действительно запланированы более важные вещи. — Пропустив Арию вперед себя, он развернулся, чтобы уйти, и по маленькой группке рабочих прокатилась очередная волна смеха.
Повернув голову, чтобы взглянуть на дядю, Ария сморщила нос.
— Ты в-ведь не позволишь к-кому-нибудь увести М-мэг, правда?
— Конечно нет, детка.
— Потому ч-что это было б-бы плохо!
— Да, было бы, — рассеянно кивнул Коннер, мысленно обдумывая несколько вариантов, как подарить Мэг цветы.
Труся рядом, чтобы поспеть за широкими шагами Коннера, Ария ухватилась за полы его пальто, на ее лице расплылась озорная улыбка.
— З-значит, ты с-собираешься ж-жениться на ней?
— Безусловно… — Остановившись на середине шага, Коннер нахмурился, когда до него дошел истинный смысл ее вопроса. Бросив на Арию короткий взгляд, отчего та захихикала, он вновь зашагал вперед. — Эй, слушай… какое ты злое создание, что морочишь своего бедного дядю, — мрачно сказал он, безуспешно пытаясь придать своим словам толику серьезности.
Продолжая смеяться себе под нос, Ария чуть пожала плечами, явно вполне довольная собой.
— Теперь ты н-не можешь забрать свои с-слова назааад, — пропела она, закрутив свои юбки вокруг коленок. — Тебе п-придется это с-сделать!
Открыв рот, чтобы пожурить Арию за ее внезапную глупость, Коннер обнаружил, что вовсе не раздражен, как того ожидал. На самом деле часть его нашла ее заявление чрезвычайно приятным. «Жениться на Мэг, хех? Что за дурацкая идея… — подумал он, скорее чтобы попытаться рационализировать собственные своенравные мысли, нежели для чего-то еще, но, несмотря на суматоху в мозгах, идея о том, чтобы остепениться, по-прежнему была привлекательной. — Боже, наверное, я старею». И пока он стоял так, глядя в никуда, по его лицу начала растекаться глупая кривая ухмылка.
«Хмм… что за мысль… брак. На что это может быть похоже?» Поправив зажатые в руке цветы, Коннер позволил разуму углубиться в предположения. Он представил себе, каково было бы просыпаться каждое утро с одной и той же женщиной — с Мэг; иметь возможность коснуться ее залитых утренним солнцем волос и наблюдать, как ее темные глаза теплеют, когда она просыпается от его прикосновения. Эта мысль одновременно ужасала и очаровывала, наполняя его странным сияющим ощущением, какого он никогда прежде не испытывал. «Что ж, это может оказаться и вполовину не так плохо».
— Дядя К-коннер! — громко позвала Ария, дергая его за штанину. — Дядя К-коннер. Что ты д-делаешь?
Вынырнув из мечтаний, Коннер, моргая, посмотрел на нее; его улыбка слегка увяла, когда он сообразил, каким идиотом его сумела сделать всего лишь одна женщина.
— Что? О, я ничего не делаю, детка. Просто думаю.
— Н-ну тогда думай на х-ходу, — потребовала Ария и сильнее потянула его за одежду.
— Ну да, — со смехом пробормотал Коннер, пытаясь прочистить мозги. Мечты оставили его в слегка растрепанных чувствах. Кашлянув, он опустил взгляд на букет маргариток и сверкнул яркой улыбкой, отложив все странные мысли в сторону. — Но теперь хватит валять дурака, детка! — сказал он с напускной строгостью. — Мне нужно вручить эти цветы одной определенной даме, пока они все не завяли.
— Это н-не я стояла тут, г-глядя в никуда! — возмущенно воскликнула Ария и промчалась мимо него в такой манере, что стала в точности похожа на мать.
Покачав головой, Коннер последовал за племянницей. Он сделал вдох, собираясь было выдать очередную легкомысленную остроту, когда из-за угла показалась знакомая светловолосая фигура. Испугавшись внезапного появления Мэг, Коннер посмотрел по сторонам, а затем заскочил за вешалку с ожидающими подгонки законченными костюмами. С колотящимся сердцем он сделал Арии знак следовать за ним, но та без зазрения совести проигнорировала его молчаливый приказ. «Проклятье… я тут планировал какое-нибудь спокойное вручение, а она выходит из-за угла и едва ли все не портит. Я не могу просто так отдать ей этот чертов букет… Боже милостивый, еще ни одна женщина не заставляла меня чувствовать себя настолько выбитым из колеи».
Тихо ругаясь, Коннер наблюдал, как Ария помахала Мэг, подзывая ее; когда Мэг подошла ближе, ее миловидные черты озарила легкая улыбка.
— Что ты тут делаешь одна-одинешенька? — спросила Мэг, встав перед девочкой, ее глаза цвета корицы медленно оглядывали коридор.
— Я н-не одна, — ответила Ария и повернула голову, чтобы посмотреть на укрытие Коннера, озорство окрасило ее лицо в ярко-розовый. — Здесь дядя К-коннер.
При этих словах Мэг оживилась, и, видя ее реакцию Коннер тоже заулыбался в своем укрытии. Почему-то знание, что одно лишь упоминание его имени может вызвать у нее такую улыбку, послало по его венам волну самонадеянного удовлетворения. «Пресвятая Дева, неужели она всегда так выглядит, когда я не смотрю? Все, что я когда-либо получал, это хмурое лицо».
— О? И где же тогда твой бесполезный дядя? — спросила Мэг, и по-прежнему сияющая на ее лице улыбка смягчила досаду в ее голосе.
Малость сдувшись, Коннер нахмурился. «Боже, она самая, черт возьми, несносная женщина», — проворчал он про себя и выпрямился: раздражение вытеснило нервозность.
— Ах, ну же, детка, и кто тут бесполезный? — спросил он и вышел из своего укрытия, осторожно пряча цветы за спиной и сверкая торжествующей ухмылкой.
Мэг подпрыгнула от его внезапного появления, ее хорошенький ротик широко распахнулся. Взяв себя в руки, она задрала подбородок и свирепо на него уставилась.
— Да что с тобой такое, что ты выскакиваешь вот так и пугаешь меня? — упрекнула она; в его присутствии ее осанка изменилась. — И что ты делал, скрываясь там?
Не обращая внимания на ее ежистую позу, Коннер провел свободной рукой по волосам, пытаясь отбросить раздражение настолько, чтобы быть очаровательным.
— Я не прятался, детка, — беспечно сказал он, взглядом призывая Арию к молчанию, чтобы та не вмешалась. — И приношу свои извинения, если напугал тебя.
Застигнутая врасплох его вежливым ответом, Мэг, явно ожидавшая от него какой-нибудь дерзкой реплики, сделала шаг назад. Выглядя слегка растерянной перед лицом его новой, более спокойной стороны, она отвела взгляд.
— Хм… ну, ничего страшного. Полагаю, небольшой испуг никому еще не навредил. — Опустив взгляд, она заметила, что Коннер держит руку за спиной. — Зачем ты это делаешь?
Разыгрывая недоумение, тот чуть пожал плечами:
— Делаю что?
— Держишь вот так руку позади, — сказала Мэг, став чуть более уверенной в себе теперь, когда нашла новую тему для разговора. — Что ты там прячешь?
Понимая, что его игра раскрыта, Коннер вынул из-за спины маргаритки, мысленно проклиная себя за то, как неотесанно выглядит это вручение, даже несмотря на то, что он нацепил свою самую лучшую улыбку. Мэг посмотрела на букет, ее глаза широко распахнулись от удивления, когда она узнала белые цветы; но затем ее улыбка медленно исчезла, и она отвела взгляд. Эта перемена озадачила Коннера и заставила резко взволноваться. «Господи, ее поведение меняется быстрее, чем летняя гроза. Почему так происходит, что я не могу предугадать ее?»
— Понятно. Направляешься куда-то, чтобы в очередной раз закрутить шашни? — ласково сказала Мэг и повернулась, чтобы потрепать Арию по голове. — Мог бы хоть догадаться сперва попросить кого-нибудь присмотреть за Арией.
Коннера окатила быстрая и жаркая волна гнева, и он шагнул вперед.
— Ну ладно, с меня хватит твоих грубостей, — прорычал он. — Что ж, я долгое время готов был это терпеть. В конце концов, какое мне дело, если ты думаешь, будто у меня на уме одно лишь волочение за юбками, но твое предположение, что я могу быть безответственным, когда дело касается Арии, абсолютно невыносимо.
Потрясенно уставившись на него, Мэг открыла рот, чтобы ответить, затем снова закрыла, выглядя совсем как выброшенная на берег рыба. Сделав глубокий вдох, Коннер всучил ей в руки букет.
— И цветы предназначались тебе, детка. Маргаритки… я слышал, это твои любимые цветы. — Чувствуя растущую в животе тяжесть, Коннер наклонился, чтобы взять Арию за руку. «Это была ошибка. Следовало бы догадаться. Чертова девчонка ненавидит меня… с чего я решил, что это была хорошая идея». Кашлянув, он повернулся, чтобы уйти. — Извини, что побеспокоил.
Поспешно шагнув следом, Мэг ухватила его за рукав пальто.
— Подожди, не уходи. Я не хотела так ужасно себя вести.
Оглянувшись на нее через плечо, Коннер не смог удержаться от небольшой язвительности.
— О? Ты чуть было меня не одурачила, — недобро сказал он.
Без малейшего протеста проглотив колкость, Мэг кивнула.
— Прости, что я предположила, будто ты плохо обращаешься с Арией… На самом деле я не имела этого в виду… Не знаю, почему я вообще это сказала. Каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, у меня изо рта сами собой вылетают самые ужасные вещи.
Выражение лица Коннера слегка смягчилось, он поднял руку к ее руке, лежащей у него на локте, — тепло ее кожи казалась для его чувств подобным наркотику.
— Да, полагаю, я произвожу на тебя такой эффект. Мгновенное раздражение, — сказал он, пропитав каждое слово сарказмом.
Теребя в пальцах один из цветков, Мэг потупилась, ее щеки стали ярко-розовыми, когда она вытащила кисть из-под его руки и позволила той упасть вдоль тела.
— Я не всегда мгновенно раздражаюсь из-за тебя, — пробормотала она. — Только когда ты ведешь себя как повеса.
— То есть большую часть времени… — ответил Коннер, его злость прошла, и он приподнял уголки губ в намеке на улыбку. «Почему я не могу продолжать злиться на нее? Она бы получила по заслугам… но… я просто не могу».
Взглянув на него, Мэг секунду изучала его лицо, потом тоже улыбнулась.
— Да…
Покачав головой, Коннер рассмеялся.
— Ну, по крайней мере, ты честна… одно из множества достоинств, которые меня в тебе восхищают.
— Восхищают… во мне? — скептически пролопотала Мэг, ее светлые кудри затряслись, когда она недоверчиво покачала головой.
Чувствуя, что нашел слабое место в колючей защите, которую она всегда выставляла в его присутствии, Коннер воспользовался своим преимуществом, наконец-то ощутив под ногами твердую почву. Выпустив руку Арии, он сделал шаг вперед, оказавшись на расстоянии касания от Мэг.
— Да, детка, я чрезвычайно тобой восторгаюсь, — сказал он с усилившимся ирландским акцентом и небрежно провел пальцем по руке, в которой та держала букет маргариток.
Мэг вздрогнула от его прикосновения и, ахнув, приоткрыла рот.
— Но… почему? — выдохнула она. — Я не сделала ничего выдающегося.
— Ах, вот тут ты ошибаешься. Ты более чем просто выдающаяся, ты абсолютно изумительная. — Проведя пальцем по изящным косточкам ее большого пальца, Коннер нежно обхватил ее запястье, тщательно сохраняя легкость прикосновения, чтобы не напугать ее, хотя испытывал дикую и пылающую жажду притиснуть ее к себе и зацеловать до потери дыхания.
Ощущая заполошное биение ее пульса под пальцами, Коннер улучил момент, чтобы собраться с мыслями, сделав особое усилие, чтобы не пялиться на ее дрожащую нижнюю губу. «Боже… я и раньше желал женщин… но, господи, помоги мне, если эта не заставит меня умереть от желания».
— Возможно, ты не путешествовала по всему земному шару или не получила какое-нибудь дурацкое место прима-балерины, но к настоящему времени я уже неделями наблюдал за тобой, и для меня становится все более ясно, что ты обладаешь достоинствами, которых я никогда прежде в женщинах не видел.
— Ты… ты просто так это говоришь… — промямлила Мэг и опустила взгляд туда, где его рука обхватывала ее запястье.
— Нет, я редко говорю то, что не имею в виду. Это пустая трата времени, которое можно потратить на гораздо более важные вещи.
— О, и какие, например? — спросила Мэг, в ее голос отчасти вернулась ее обычная пылкость, и она набралась мужества, чтобы посмотреть Коннеру в глаза.
Сверкнув дьявольской улыбкой, тот поддался кипящей внутри жажде.
— Вещи вроде этой, — пробормотал он и потянул Мэг за руку, притягивая к себе, пока цветы не оказались зажаты между ними. Опустив голову, Коннер слегка коснулся губами ее губ, держа глаза открытыми, чтобы видеть, как на ее лице вспыхивает шквал ярких эмоций. Потрясение, уступающее место гневу, затем превращающемуся во вздох блаженства, когда ее большие выразительные глаза начинают закрываться. Рука, держащая маргаритки между ними, ослабла, белые цветки осыпались на пол каскадом лепестков, и Мэг подняла руки, чтобы обхватить его лицо.
Ее прикосновение прошило Коннера подобно удару молнии, заставив кровь вскипеть, а колени подогнуться. Не в силах совладать с собой, он почувствовал, как нежность оставляет его, и впился губами в ее губы, зарываясь руками в ее солнечные волосы. Нечто внутри него, нечто, о недостатке чего он и не подозревал, шевельнулось и обосновалось на новой позиции, оставив его одновременно потрясенным и до странного цельным. Внезапная и яростная потребность уложить Мэг на пол и взять прямо здесь, в коридоре, захлестнула его разум, заставив увидеть звезды из-за силы этой жажды. В спонтанной реакции на эту опасную потребность, Коннер отшатнулся, его руки дрожали у Мэг в волосах, пока он старался прочистить голову. «Нет… ты не можешь. Не с ней… это было бы неправильно».
В ответ на его отступление Мэг открыла глаза, в которых светился вопрос, пока она изучала его раскрасневшееся лицо. Опустив ладони на его грудь, она прерывисто вздохнула.
— Я не буду очередной зарубкой на вашем кроватном столбике, месье, — решительно заявила она, хотя и не стала отодвигаться из его объятий.
При этих словах глаза Коннера опасно сверкнули, и он медленно заставил себя разжать руки на ее мягких кудрях.
— Но ты вполне можешь стать последней.
Не доверяя себе и дальше находиться в ее присутствии, не теряя оставшегося контроля, Коннер осторожно отошел от Мэг. Склонив голову с некоторым шармом, которым он так славился, Коннер торопливо развернулся на каблуках и поспешно ретировался. Проходя мимо Арии, он взял ее за руку и без оглядки устремился по коридору.
Семеня рядом с ним, Ария изогнула шею, чтобы оглянуться туда, где Мэг быстро опустилась на ближайшую кучу коробок. Переведя взгляд обратно на Коннера, девочка заухмылялась, сверкнув ямочкой на щеке.
— Думаю, ей п-понравились ц-цветы, — живо сказала она, вызвав у того сдавленный смешок.
— Да… осмелюсь сказать, это так.

***

Сидя на своей скамеечке для пианино, Эрик безучастно смотрел на знакомые клавиши перед собой. Обычно это было местом убежища, местом творения, где его разум мог освободиться от окружавшей его жестокости. Но, пока пламя свечей беззаботно плясало, отбрасывая тени по комнате, его разум оставался пуст. Умиротворяющая симфония, которая обычно игралась только для него, сейчас молчала, оставляя его наедине с мыслями и потрясающими воспоминаниями о прошедшем дне. Когда он сидел вот так, спокойно глядя прямо перед собой, трудно было поверить, что за последние двадцать четыре часа вся его жизнь полностью изменилась. Это казалось скорее сном, нежели чем-то еще.
Закрыв глаза, Эрик потянулся в подвалы своего разума, заново проигрывая события прошлой ночи в стремлении убедить себя, что это произошло на самом деле. За опущенными веками он видел изгиб щеки Брилл, покрасневшей от страсти, и слышал ее мягкий певучий голос, снова и снова повторяющий его имя, пока он не перестал слышать все остальное. Потерев рукой лицо, Эрик опустил локти на край органа. Стараясь выровнять дыхание, он практически ощущал на своем теле опьяняющее прикосновение рук Брилл — настолько острым было развернувшееся перед ним воспоминание.
Эти сохраненные картины были столь яркими, что им удалось, спустя несколько часов, вытащить его из-под бока у Брилл. Та заснула, положив голову ему на плечо, после того как они некоторое время разговаривали. Эрик провел несколько бессонных часов, разглядывая ее спящее лицо — так же, как он делал несколько ночей тому назад в ее комнате. Сон не шел к нему, поскольку он боялся, что если закроет глаза, то остатки сна выгорят в ничто, подобно утреннему туману под солнцем. Поэтому он выскользнул из спальни, оделся и пришел в комнату с органом, чтобы подумать.
Повернувшись на скамейке, Эрик посмотрел через плечо на коридор в другом конце помещения. «Брилл еще спит. Она слабее, чем притворялась. Полагаю, никто не может так запросто оправиться, побывав на грани смерти. — Новый укол страха прошил его разум при одном воспоминании об опасности, которой подверглась Брилл. Даже сейчас, когда угроза миновала, его затрясло. — Мысль о жизни здесь без нее… особенно сейчас… вымораживает».
Встав, Эрик зашагал по комнате, уставившись строго себе под ноги. «Почему я не рассказал ей о своих чувствах? Она сказала мне… почему я не мог просто сказать ей? И почему она не подняла эту тему…» Глядя на ковер, он сунул руки в карманы брюк, вопросы крутились в его голове с головокружительной скоростью. Не вполне осознавая, что делает, Эрик поднял взгляд на маленький запертый стол, придвинутый к одной из стен. Подойдя к столу, он схватил ключ с одной из полок и сунул его в замок. Открыв нижний ящик, Эрик вытащил из него кусок скомканного пергамента. Разгладив бумагу на столешнице, он опустил взгляд на единственный оставшийся рисунок улыбающегося лица Кристины. Нахмурившись, он изучал совершенное изображение ее черт, рассматривая ее лицо в первый раз с того момента, когда засунул рисунок в этот ящик месяцы назад. Он ждал, что на него накатят старые чувства — старая тоска, печаль, но, к его потрясению, оказалось, что он не чувствует ни одной из тех неистовых эмоций, что Кристина когда-то зажгла в нем. Когда он смотрел на рисунок, это было все равно что смотреть на любое другое приятное изображение. Если он что и чувствовал, так это остаточные крохи горького гнева, поселившегося глубоко в душе, но даже они казались далекими и обрывочными, как полузабытый сон.
Вскочив на ноги, Эрик уронил листок на пол. «Вот оно… вот почему я не могу сказать это». Подбежав к ближайшему столу, он схватил чистый лист бумаги и быстро накарябал записку для Брилл, после чего запрыгнул в поджидающую его в доке лодку. Гребя в темноте, Эрик чувствовал, как с его плеч сваливается груз тревоги, оставляя его легким, как перышко. Теперь он был уверен в том, что нужно делать. Проплыв мимо бесконечных рядов затененных колонн, вскоре он достиг противоположного края озера. Привязав лодку, он практически пробежал оставшийся путь до верхних уровней.
«Человек не может жить, преследуемый своим прошлым. Это моя ошибка. Я не похоронил прошлое». Лавируя по темным переходам с порожденной годами практики ловкостью, Эрик сжимал и разжимал кулаки. Добравшись до тупика, он нажал на потайной механизм и выскользнул из своего подземного мира наружу.
Плавно перемещаясь, то появляясь, то скрываясь из виду, подобно тени в пасмурный день, Эрик незамеченным шел по коридорам Оперы. Он методично обыскивал этажи в поисках женщины, которую не видел целый год, той самой женщины, которая едва не убила его своим отказом. Он знал, что Кристина должна быть где-то тут, и планировал найти ее.
Благоразумно встав за свисающим задником, Эрик позволили группе театральных плотников пройти мимо. Издалека плыли по воздуху голоса хора, репетирующего второй акт «Фауста». Отодвинув пальцем занавес, Эрик тщательно осмотрел пространство за ним на предмет еще кого-нибудь мимопроходящего. Свет едва тронул черты его лица, затеняя глаза, и он позволил ткани вновь упасть на место.
«Да где же она?» — подумал Эрик с растущим раздражением, и затем, подобно вспышке молнии, его череп пронзила мысль. Плавно развернувшись, он поспешил туда, откуда пришел, направляясь прямиком к гримерным, к комнате Брилл. Минуя конец коридора, он заметил миловидную брюнетку, стоящую перед закрытой дверью комнаты с зеркалом, спиной к нему, и довольно громко разговаривающую с Мэг.
— Кристина, ради бога, я просила тебя держаться отсюда подальше. Брилл больна. Разве ты не понимаешь, что с твоей стороны будет подло заходить сейчас в ее комнату? — требовательно спросила Мэг, в ее интонациях явственно звенело ожесточение — но, что было довольно странно, настоящего гнева в ее голосе вовсе не слышалось. На самом деле, она, по-видимому, была в необычайно хорошем настроении.
— Да, я знаю, — ответил приятный, похожий на колокольчик голос Кристины, звуча по-настоящему покаянно, с тем ее особенным тоном, который вынуждает тебя инстинктивно ей поверить. — Я знаю, что я ужасный человек. Я просто подумала… — Вздохнув, Кристина сделала паузу. — Мэг, ты правда веришь, будто то, что я делаю, неправильно?
— Да, — уверенно ответила та. — Все остальные оставили прошлый год позади. Возможно, пришло время и тебе это сделать. У тебя есть твоя собственная жизнь… у тебя есть муж, который любит тебя… но ты цепляешься за личность, какой была тогда. Все остальные выросли.
Кристина чуть опустила голову, ее плечи покорно поникли.
— Да… да… ты права. Но, пожалуйста, пойми, я думала, будто поступаю правильно, возвращаясь сюда. Я думала, будто могу… что-то исправить, в какой-то мере.
— Я знаю. Ты просто делаешь это неверным способом.
Слабо махнув рукой, Кристина грустно засмеялась.
— Да, видимо, я всегда делаю все неверным способом. Теперь я пытаюсь делать хорошие вещи, когда только могу, но, видимо, это никогда не работает. То есть я была так уверена, будто знаю, что месье Синклер пытался делать этим утром, но, полагаю, насчет этого я тоже ошибалась.
Повисла короткая тяжелая пауза, а затем Мэг заговорила.
— Что? — медленно спросила она.
Кивнув, Кристина опустила руку.
— Да, я чувствую себя такой простофилей. Этим утром я назвала ему твои любимые цветы, потому что думала, что он ухаживает за тобой. Бедолага выглядел таким растерянным, что я подумала, что могу помочь ему.
— Что заставило тебя думать, будто он за мной ухаживает? — громко выпалила Мэг.
Застигнутая врасплох тоном подруги, Кристина заколебалась.
— Ну… то, как он смотрит на тебя, напомнило мне, как на меня смотрел Рауль. Я была уверена… но не вижу у тебя цветов, так что, полагаю, я была неправа. Прости. Я не хотела навредить. Я просто хотела видеть тебя счастливой. И месье Синклер кажется милым человеком.
— Ты заметила, что он смотрит на меня… таким образом? — пробормотала Мэг так тихо, что ее голос едва пронесся через коридор.
— О да, — тут же ответила Кристина. — Постоянно… когда бы ты ни вошла в комнату, он как будто оживляется. И несколько раз я слышала, как он спрашивает у других, где ты. Но, наверное, я ошиблась.
— Нет… ты не ошиблась. Он действительно принес мне цветы, — выдохнула Мэг, прижимая руку к сердцу, словно опасалась, что оно выскочит у нее из груди. — Извини… думаю, мне нужно немного побыть наедине с собой. Поговорим позже… — Развернувшись так быстро, что юбки костюма для репетиции завихрились вокруг ее коленей, Мэг помчалась по коридору, направляясь прямиком туда, где сразу за углом в данный момент стоял Эрик.
Ругнувшись про себя, Эрик рывком скрылся из виду за миг до того, как Мэг свернула за угол. Наблюдая за ее бегством, он покачал головой. «Интересно, что такого с ней сегодня сделал Коннер. Она выглядит так, словно у нее земля ушла из-под ног». Тщательно прислушавшись, Эрик заметил, что Кристина не сдвинулась со своего места в коридоре. Быстро перемещаясь вдоль стены, к которой прижимался спиной, он нажал на специальный камень и скользнул в открывшуюся позади него маленькую дверцу. Незаметно пройдя сквозь темноту, Эрик за несколько секунд добрался до комнаты с зеркалом. Открыв стеклянную панель, он вышел в пустую и запертую спальню Брилл. С щелчком отодвинув щеколду на двери, он вновь вернулся под защиту гигантского зеркала.
В беспокойном ожидании Эрик наблюдал, как дверь медленно, со скрипом открылась — он знал, что так и случится. На деревянной панели появилась маленькая усыпанная драгоценностями рука, а сразу следом Кристина сунула голову в комнату. Ее темные глаза секунду тревожно обшаривали тени, после чего она шагнула дальше в пустое пространство.
— Эй? Есть тут кто-нибудь? — позвала она, замешкавшись на пороге.
— Заходи и закрой дверь, дитя, — велел Эрик, повысив голос таким образом, чтобы быть уверенным — она сделает именно так, как он сказал.
Кристина одеревенела там, где стояла, ее лицо осунулось и побледнело, а огромные глаза повернулись и уставились на зеркало. На несколько напряженных мгновений она застыла посреди у двери посреди движения, и Эрик начал беспокоиться, что та ее часть, которая всегда реагировала на его голос, исчезла. Но затем, двигаясь, будто во сне, виконтесса скользнула в комнату и, толкнув дверь, закрыла ее за собой.
Стоя за зеркалом, Эрик позволил себе секунду поизучать ее тонкое лицо. Он признавал ее природную красоту, которая, кажется, лишь возросла за прошедший год, но не ощущал инстинктивной реакции одержимости, которую привык ассоциировать с ее хрупким видом. Он не ощущал навязчивой тяги или жажды защитить ее. Совсем как когда он посмотрел на ее изображение и почувствовал лишь слабый гнев — и даже тот, по-видимому, пропал, потому что сейчас, когда его глаза больше не застил идеал, который Кристина когда-то для него представляла, Эрик видел, что в действительности она всего лишь привлекательная девушка.
Прямо перед его глазами мерцающий образ, который он воздвиг в памяти, рассыпался, заменившись видом усталой и встревоженной женщины, стоящей перед ним сейчас. Эрик расслабился, и ему показалось, что всю остававшуюся в нем нарывающую ярость просто смыло, вывело из него очищающей волной прозрения.
— Я знаю, что это ты… — нетвердым голосом пробормотала Кристина. — Ты на самом деле здесь или ты… э…
— Привидение? — предположил Эрик, когда голос Кристины дрогнул. — Нет, дитя. Я по-прежнему вполне живой. Извини, что разочаровал… Я знаю, ты проделала ужасно долгий путь, чтобы дать мне упокоиться с миром. Я рассудил, что лучше прямо сейчас сказать тебе, что никакого тела для тебя нет.
— Пожалуйста… — На лице Кристины промелькнул страх, и она прижалась к двери. — Пожалуйста, прекрати это… выйди и покажись мне, если и дальше желаешь мучить меня.
С неприкрытым раздражением выслушав ее мольбу, Эрик мысленно повторил собственные слова, зная, что вообще не сказал ничего мучительного. «Это я изменился? Почему я раньше не видел, насколько она легко возбудимая?» Не чувствуя никакой опасности от того, чтобы показаться, Эрик плавно вышел из-за зеркала в комнату. Глаза Кристины при виде него расширились еще сильнее, ее взгляд шарил по его фигуре с лихорадочным неверием. Стоя совершенно неподвижно, Эрик позволил ей внимательно изучать себя, не ощущая обычного укола неловкости, который, как правило, провоцировал подобный взгляд.
— Ты явился сюда за местью, мой бедный ангел? — наконец спросила Кристина, выглядя так, словно в любой момент рухнет в обморок. — Я знала, что однажды это случится. Подобно Иуде, я знала, что буду страдать за свое предательство.
Нахмурив брови в безжалостный взгляд, Эрик утратил всякую нежность перед лицом ее быстро обостряющейся истерики. Расправив плечи и вскинув подбородок, он нацепил жесткую маску неодобрения, с легкостью войдя в повелительную роль учителя, которым был когда-то.
— Замолчи, — грубо потребовал он, быстро оборвав ее бормотание.
Кристина уставилась на него, разинув рот, когда он спокойно выдвинул стул и сел.
— Мадам, я нахожу шокирующим, что вам достало самомнения сознательно поставить себя на одну доску с библейским персонажем.
Залившись отчаянным румянцем в ответ на его тихо высказанное порицание, виконтесса запротестовала:
— Ну… я…
— Разве я не велел вам помолчать? — оборвал бормотание ее Эрик. Пришпилив ее к двери подавляющим взглядом, он откашлялся и продолжил: — Во что бы вы там ни верили, я ни в малейшей степени не заинтересован в том, чтобы наказывать вас за то, что вы со мной сделали, каким бы чудовищным это ни было.
Чуть обмякнув от облегчения, Кристина прикусила нижнюю губу.
— Почему нет?
Сделав паузу, Эрик задал себе тот же вопрос. «По идее, я должен быть в ярости… столкнувшись с ней лицом к лицу. Но, как ни странно, это не так».
— Многое может произойти за год. Человек, даже такой, как я, может научиться прощать своих обидчиков. Этому меня научил кое-кто более мудрый, чем я».
Услышав, как смягчился его тон, Кристина неуверенно выпрямилась, в ее глазах засветился вопрос, хотя ей явно не хватало духу его озвучить.
— Да, — продолжил Эрик, точно зная, о чем она думает, несмотря на то, что она оставалась безмолвной. — Даже такой урод, как я, оказался способен к общению с другими человеческими существами кроме вас. Хотя это может удивить вас, но на вас свет клином не сошелся. Мой мир не кончился после того, как вы ушли, равно как и моя жизнь. Я продолжил жить, невзирая на ваш поспешный отъезд.
— Это не то, о чем я думала! — воскликнула Кристина, хотя на ее лице была явно написана вина за собственные мысли.
— Именно то, — ответил Эрик, и в его вздохе прозвучала нотка жалости. «Если подумать, я был настолько потерян, что год назад ее мысль могла бы быть правдой».
Комнату наполнило натянутое молчание, отягощенное неприятными воспоминаниями и напряжением текущего момента. Кристина уставилась в пол, не в состоянии больше встречаться глазами с Эриком.
— Я никогда не собиралась навредить тебе, — прошептала она, и по ее побелевшим от потрясения щекам скатились две крупные слезы. — Я думала о тебе с той самой ночи…
Поднявшись на ноги, Эрик небрежно расправил пиджак.
— Примите небольшой совет от своего бывшего учителя, дитя. Отпустите сожаления. Вы не можете изменить то, что сделали… не то чтобы я этого хотел. Если бы вы не сделали то, что сделали, моя жизнь не стала бы такой, какой стала сейчас. Признаю, на мне тоже лежит часть вины за то, что случилось. Теперь я понимаю, насколько в действительности были неподобающими мои знаки внимания к вам. Я увидел ваше горе и ошибочно предположил, что вы могли бы понять меня. Из-за этого я не разглядел, что вы были всего лишь ребенком. Не утруждайте себя горькими думами обо мне… как и я не буду думать о вас.
— Вы изменились, — прерывисто выдохнула Кристина, глядя на него как на незнакомца. — Что здесь случилось? Вы выглядите… таким… другим.
Эрик посмотрел в сторону, думая о женщине, которая вызвала все эти перемены.
— Хмм, возможно, я изменился. У меня было несколько хороших ролевых моделей для подражания.
— Кто? — осмелилась спросить Кристина. Когда Эрик не ответил, она повторила вопрос более настойчиво, отведя от него глаза, чтобы посмотреть через комнату туда, где стояла музыкальная шкатулка, которую он починил для Арии. — Кто?!
Не подозревая, на чем сосредоточился ее взгляд, Эрик иронично улыбнулся и покачал головой.
— Не ваша забота.
Кристина открыла было рот, чтобы возразить против его уклончивости, но Эрик махнул рукой, призвав ее к молчанию, более чем желая закончить с ней. Чувствую, что сказал все, что собирался, он повернулся и подошел к зеркалу, оставшиеся в его душе тени сгорели, и его мысли вновь вернулись к женщине, которая в данный момент спала у него дома. Он слышал, как сзади Кристина отлепилась от двери и направилась к нему.
— Подождите, не уходите. Я столь многого все еще не понимаю.
Игнорируя ее мольбу, Эрик без тени сомнения шагнул через порог своего секретного прохода.
— Возвращайтесь к своему мужу, мадам. Уверен, он наверняка ужасно по вам скучает. — Повернувшись, чтобы посмотреть на Кристину в последний раз, Эрик раздвинул уголки губ в улыбке. «Кажется, будто я оставляю что-то позади… будто я наконец-то двигаюсь вперед». — Прощайте, Кристина.
С мягким щелчком задвинув зеркало на место, Эрик развернулся и скользнул обратно во тьму своего подземного мира. Он слышал позади приглушенный стук Кристининых кулаков по стеклу, но не остановился и не оглянулся. Теперь он знал, что, хотя, возможно, и будет иногда думать о ней, но никогда не оглянется вновь. «Я похоронил ее так же надежно, как она хотела похоронить меня. Все кончено…»

Глава 57: Предостережение из загробного мира

Эндрю резко проснулся, вдоль позвоночника ползла леденящая душу дрожь. Прерывисто вдохнув, он застыл под атласными простынями, его черные глаза распахнулись и уставились на нависающий над ним затененный балдахин. Выпростав руку из-под одеяла, чтобы прижать к колотящемуся сердцу, Эндрю силился определить, что же именно его разбудило. Вслушавшись в тишину спящего дома, он не услышал ничего необычного, ничего, что могло бы вызвать пробуждение с забившимся в горло сердцем и выступившим на коже холодным потом. «Возможно, это был всего лишь сон. Это был всего лишь очередной чертов сон».
Эта успокаивающая мысль едва успела промелькнуть мозгу, когда Эндрю испытал четкое ощущение, что за ним наблюдают. Новая волна дрожи защекотала плоть, и он замер на кровати, полностью сосредоточившись на темной комнате. Как и раньше, он не услышал ничего необычного, но ощущение осталось: откуда-то из тьмы его спину сверлили глаза, заставляя кожу зудеть, протестуя против столь пристального, испытующего взгляда. Придя в полную боевую готовность, Эндрю чуть повернул голову вбок, туда, откуда, как он был уверен, за ним наблюдает незваный гость, и, притворяясь спящим, медленно осматривал комнату.
В дальнем углу, небрежно развалившись в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел мужчина. Хотя его лицо и большая часть тела были скрыты в тени, Эндрю заметил, как аккуратно волосы мужчины были зачесаны назад, открывая лоб, и отличный пошив его темной одежды. Нечто необъяснимое в безликом незнакомце взвинтило нервы Эндрю до предела, создав глубоко засевшее чувство ужаса, взвихрившееся в животе. Мужчина не двигался, кажется, даже не дышал, и все же Эндрю отчетливо ощущал исходящую от его неподвижной фигуры угрозу.
Эндрю сунул руку под подушку и вытащил маленький пистолет, затем уселся на кровати и с убийственным спокойствием наставил оружие на вторженца, игнорируя бегущие по рукам мурашки.
— Не двигайтесь, месье, или я вышибу вам мозги, — прошипел Эндрю незнакомцу, щелкнув курком пистолета, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Думаю, для этого уже слишком поздно, Эндрю, — ответил мужчина мягким шепотом, который поплыл по воздуху подобно похоронному набату.
Тело Эндрю прошил мгновенный разряд паники, когда он подумал, что узнал интеллигентные интонации в этом голосе, каким бы тихим тот ни был. Акцент, построение слов будто бы пришли прямиком из прошлого, и голос незнакомца был ничем иным как голосом его брата. На одно краткое, неуверенное мгновение Эндрю ощутил, как осыпаются позади него года, оставляя его в шатком положении, пока он пытался дать разумное объяснение происходящему. «Нет, это неверно… это ошибка. — Он знал, что слух наверняка обманул его, уверяя, что напротив сидит Джон. — Этого не может быть. У меня разыгралось воображение. Это не его голос… он мертв».
— Что? — сумел выдавить Эндрю онемевшими губами.
Затененная фигура не шевельнулась, но что-то изменилось в самой атмосфере, разлив в воздухе зимнюю стужу, окутав комнату одеялом холода — по-могильному жестокого. Напряженно ожидая ответа, Эндрю смотрел, как его собственное дыхание замерзает в воздухе перед его лицом. Затем мужчина в кресле медленно слегка повернул голову в сторону, позволив лучу лунного света упасть на его бледное лицо — на покрытое заметными рубцами лицо Джона.
— Ну, это просто, брат, поскольку, видишь ли, я думаю, тебе уже немного поздновато теперь угрожать мне. — Джон продолжал глядеть в сторону, но уголок его рта изогнулся в иронической улыбке, и он поднял палец, чтобы провести по маленькому круглому пулевому отверстию в середине своего лба. — Для тебя уже немного излишне «вышибать мне мозги», и, кем бы ты ни был, Эндрю, но ты никогда не был из тех, кто повторяется.
Ощутив, как пистолет выскользнул из его онемевших пальцев, чтобы безобидно шлепнуться на постель, Эндрю физически почувствовал себя больным. Закрыв глаза, он сделал несколько судорожных вдохов.
— Это нереально. Это нереально. Ты мертв и похоронен, это нереально, — он заставил себя поверить в собственное бормотание, ощущая, как ужас и вина подобно крику вздымаются в горле, выбивая дыхание из легких.
— Забавно, как вещи, что мы творим во тьме, будто бы всегда выходят на свет… в конце концов.
Открыв глаза, когда выяснилось, что их закрывание не помогло рассеять дух, Эндрю вжался спиной в изголовье кровати, трясясь от холода, который болезненно пробирал его до самых костей.
— Это не…
— Но это реально, Эндрю. Ты помнишь, что произошло. Тебе это достаточно часто снилось. Вот почему ты теперь так много пьешь — чтобы забыть сны, — но ты по-прежнему помнишь.
— Прекрати это…
— Ты помнишь, как тебя пожирала зависть, прожигая дыры в твоем рассудке, пока ты не мог больше думать ни о чем другом, кроме того, что не имеешь того, что имею я.
— Нет.
— До того момента, когда убийство не стало казаться менее болезненным, нежели жизнь с этой мукой, до того момента, когда ты направил дуло мне в голову и спустил курок.
Стукнув кулаком по изголовью за собой, Эндрю покачал головой.
— Все было не так. Ты всегда лгал насчет меня! Ты всегда осуждал меня. Я видел это в твоих глазах, Джон. Твоих и нашего отца!
— Ты знаешь, что я этого не делал. Возможно, осуждение, которое ты видел в нас, было лишь отражением того, что чувствовал ты сам.
— Заткнись! Ты всегда все знал, не так ли? Всегда был таким понимающим и мудрым. Как можно было с этим тягаться? Всего лишь одна маленькая эгоистичная мыслишка, всего лишь один миг тщеславия — и я стал менее значим, чем ты! Я! Первенец — и я стал незначительнее тебя! А когда я наконец-то нашел что-то… кого-то… который, я знал, может исправить то, что во мне неправильно… ты отнял у меня это! Снова!
Когда на протяжении всей этой тирады затененная фигура не пошевелилась, Эндрю внезапно умолк: горечь давностью в десятки лет забила ему горло. Ужаснувшись своему собственному неуравновешенному поведению, он основательно приуныл и яростно стиснул зубы. Мгновенная вспышка гнева угасла, и Эндрю побледнел. «Что я делаю… это нереально. Я не могу спорить со своим мертвым братом».
— Почему это происходит? — хрипло выдохнул он и закрыл руками лицо.
— Ты знаешь почему…
Мотая головой, Эндрю отказывался отвечать призрачному голосу, но тихий английский Джона все-таки нарушил безмолвие.
— Мне совсем не нравится то, что ты делаешь, Эндрю… что ты планируешь сделать. Отпусти ее, брат. Ничто в этом мире теперь не в состоянии исправить то, что в тебе сломано. Ты зашел слишком далеко.
— А что, если я не остановлюсь? — с вызовом спросил Эндрю, ища среди теней глаза младшего брата.
Джон вновь погрузился в окружающую его тьму, и его контуры померкли, слившись с ночью.
— Тогда ты умрешь.
Громко ахнув, Эндрю резко выпрямился на кровати, его сердце так сильно колотилось в грудной клетке, что он уверился, что у него сломаются ребра. Со страхом блуждая взглядом по комнате, он выбрался из кровати, тяжело рухнув на пол, когда ноги запутались в простынях. Пока он лежал на коврах, локти пронзила боль, рывком возвращая его в реальность. Повернув голову, он уставился на вполне обыкновенное кресло на другом конце комнаты, где всего лишь мгновения назад видел сидящим своего мертвого брата. Теперь оно опустело, но Эндрю готов был поклясться, что по-прежнему ощущает пронизывающий воздух могильный холод.
Его сердце медленно перестало бухать в груди, оставив ему головокружение, пока страх застаивался и рассеивался. С трудом усевшись, Эндрю опустил взгляд на глубокие красные следы на своих локтях. Непрошенный взрыв смеха от облегчения пузырился в его горле, его плечи тряслись, когда он откинулся на ближайший комод.
— Все-таки это был всего лишь сон, — пробормотал он себе и устало закрыл глаза. — Я знал это. Это был всего лишь чертов сон. — Смех приобрел слегка истерический оттенок, когда он воздел себя на ноги и подошел к окну. Рухнув на приоконный диванчик, Эндрю оглядел черное пространство ночного парижского горизонта. Прислонившись липким лбом к прохладному оконному стеклу, он усилием воли отбросил остатки страха, вновь возвратившись к столь утешительной для него холодной логике.
Эндрю просидел так несколько часов, сгорбившись на парчовых диванных подушках, прижав колени к подбородку; его глаза обшаривали контуры темнеющих внизу зданий, пока солнце лениво вставало из-за горизонта. «Она там… прямо сейчас. Всего в нескольких кварталах отсюда… Наконец-то мне больше нет нужды беспокоиться… Наконец-то, после десяти лет ожидания, она будет моей. Все будет хорошо…» Радуясь рассветному солнцу и мыслям о Брилл, Эндрю улыбнулся. Ужас ночи исчез из его разума, и он составил список вещей, которые должен сделать за этот день. Один из многих его зарубежных партнеров находился в разгаре весьма прибыльного слияния; мысли о встрече и цифрах дохода наполнили его голову и позволили не думать ни о чем другом.
Успокоившись, Эндрю скованно поднялся на ноги и прошел по комнате, чтобы одеться в тишине, не желая ждать, пока ему поможет кто-то из слуг. Расправив шейный платок, он торопливо спустился по лестнице своего городского дома и вышел через парадную дверь, игнорируя любопытство, туманящее глаза дворецкого, мимо которого он прошел в холле. «Чувствую себя таким дураком… поверил, что Джон действительно был там, — кисло подумал Эндрю, шагая по пустынной улице. — Боже мой, на миг мне показалось, будто я потерял рассудок. Возможно, стоит показаться врачу, чтобы выписал мне что-нибудь, что поможет со сном. Немного настойки опия определенно гарантирует, что впредь я не увижу ничего, что не желаю видеть».
Добравшись сквозь тишину раннего утра до своей парижской конторы, Эндрю вошел внутрь, зная, что клерки не появятся еще в течение как минимум часа. Усевшись за свой массивный стол, он просмотрел некоторые вчерашние документы. Заметив лежащий сбоку новый конверт, Эндрю взял его и улыбнулся при виде обратного адреса, четко отпечатанного на белой бумаге. Это было письмо от его адвокатов. Вытащив находящиеся внутри документы, Эндрю прочитал про себя договоры о попечительстве, его темные глаза засветились, он достал ручку и подписался внизу последней страницы.
Откинувшись в кресле, он положил ручку. Теперь Ария принадлежала ему на законных основаниях. Глядя на собственную размашистую подпись, он не мог не испытать секундного сомнения. Вспышка неуверенности пробилась сквозь триумф, заставив улыбку перейти в хмурую гримасу. «Если я сделаю это… пути назад не будет». Последние слова брата всплыли в голове Эндрю, несмотря на то, что он потратил часы, чтобы забыть их.
— Мне совсем не нравится то, что ты делаешь, Эндрю… что ты планируешь сделать. Отпусти ее.
Лежащие на столе руки Эндрю затряслись, и его эмоции затопила вина. «Что я делаю? Что я делаю? — Отпихнув от себя документы, он потер лицо ладонями, чувствуя, будто находится на грани некоего важного прозрения, но боится сделать последний шаг в неизвестность. — Не слишком ли далеко я зашел? Не позволил ли своей единственной попытке все исправить стать тем самым ядом, что разлагает мою душу? Брилл… Бри… почему ты просто не выбрала меня? Почему меня один раз в жизни нельзя было увидеть как лучшего?» Мука рвала его душу, и эти давно погребенные вопросы больше невозможно было замолчать.
«У меня есть выбор… Я могу просто отступить». И на мгновение Эндрю представил себе, что любит Брилл достаточно сильно, чтобы на самом деле отпустить ее, — но этот момент слишком быстро одолели годами изводившие его концентрированный гнев и подавленный тщеславный эгоизм. Решительно повернувшись, Эндрю открыл один из ящиков стола и вытащил бутылку бренди, запрокинул ее и, не переводя дыхание, сделал несколько отчаянных глотков. Отставив бутылку, он подождал, пока алкоголь согреет кровь и окутает разум успокаивающим туманом. Он больше не чувствовал себя балансирующим на грани какого-то ужасающего озарения.
Неуверенность рассеялась, плохие воспоминания растворились, и Эндрю ощутил, как к нему возвращается жесткий самоконтроль, ощутил, как темная кипящая энергия одержимости проносится по его чувствам подобно урагану. Отбросив сомнения и столь близко ощущавшийся момент прозрения, Эндрю спокойно сделал глубокий вдох. Выражение его лица стало леденяще холодным и твердым, как каменная статуя; он достал чистый лист бумаги, чтобы написать записку своим адвокатам. Сунув письмо и подписанный договор о попечительстве в новый конверт, он отложил его в сторону, чтобы позднее отправить. Все шло так, как он и планировал, и теперь — только чтобы доказать себе, что не изменит своего решения, — Эндрю написал вторую записку директорам Оперы. В письме он предлагал устроить в честь вечера повторного открытия театра бал-маскарад, все это время полностью отдавая себе отчет, что они не смогут отказать в просьбе своему новому покровителю.
«Больше никаких сомнений. Теперь я знаю, что должен делать. Она будет моей… даже если ради этого мне придется перебить половину жителей Парижа. И просто для того чтобы убедиться, что на ее сердце больше нет претендентов, я уложу этого проклятого человека в маске в могилу. Больше никаких трюков… никаких уловок… нет, на этот раз мне придется быть более прямолинейным. Прямолинейным, как пуля в голову».
«Она будет моей…»

***

Зарывшись в груду покрывавших ее кровать одеял, Брилл пыталась игнорировать раздражающий холод, который посылал дрожь вдоль позвоночника. Когда мурашки переползли на руки, она, открыв один глаз, уставилась на дальнюю стену. Со стоном оставив усилия вновь уснуть, она перекатилась и забросила руку на другую половину кровати, с улыбкой шаря среди простыней в поисках теплого тела Эрика. Когда ее пальцы вместо тела наткнулись лишь на оставленное им углубление, уже успевшее остыть от несомненно длительного отсутствия, улыбка увяла.
Приняв сидячее положение, Брилл растерянно оглядела комнату, не обнаружив нигде ни намека на присутствие Эрика. Натянув простыню, чтобы прикрыть обнаженное тело, она перебросила ноги через край кровати и прошлепала к двери. Высунув голову в коридор, она позвала Эрика, но ответа не получила.
Вернувшись обратно, Брилл поплотнее запахнулась в простыню, чтобы защититься от никуда не девшегося холода. Полная тишина в комнате внезапно показалась ей малость тревожащей. «Я и забыла… что это место так глубоко под землей. Он очень старался, чтобы сделать его похожим на дом, но все же… в действительности это скорее каменная гробница». Бросив короткий взгляд вверх, Брилл подошла к стоящему в углу комнаты гардеробу. Открыв одну из дверец, она заглянула внутрь, на висящую в нем восхитительную одежду, прекрасно сознавая, что каждое из платьев было пошито для другой женщины.
Вытащив симпатичное бледно-голубое платье, Брилл сняла простыню и облачилась в подобающие слои нижнего белья. Немного повозившись с одеждой, которая явно была предназначена для более худой фигуры, она застегнула ряд маленьких белых пуговок впереди, с трудом сладив с верхними пуговицами лифа на груди. «Во имя всех святых, эта девушка, должно быть, питалась одним воздухом, чтобы стать такой худенькой!» — кисло подумала Брилл, стараясь дышать неглубоко, чтобы не растягивать сильнее необходимого и без того плотно сидящее платье.
Повернувшись, она подошла к стоявшему у одной из стен ростовому зеркалу, чтобы посмотреть на себя. По мере того, как она изучала свое отражение, с ее лица медленно сползло угрюмое выражение. Проведя ладонями по затейливо вышитому лифу, Брилл не сумела сдержать расцветший на щеках довольный румянец. Бледно-голубой шелк выгодно оттенял цвет ее глаз, придавая им мягкий оттенок старинного серебра, и, хотя платье было тесным, пошито оно было отлично. Взяв с комода коробочку шпилек, Брилл заколола волосы в простой пучок на макушке. «Что ж, может, я и не могу дышать, но будь я проклята, если у Эрика не прекрасный вкус. Давненько я не нашивала таких чудесных платьев».
Слегка воспрянув духом, она улыбнулась, вышла за дверь и направилась в органную комнату. Остановившись на пороге, она оглядела помещение. Сейчас была освещена лишь половина пространства, большая часть толстых белых свечей стояла в своих канделябрах незажженной; тени добавляли этому месту ощущения тишины, почти заброшенности. Рассеянно пробежавшись пальцами по мягкому шелку платья, Брилл стряхнула очередную волну смятения и двинулась вперед. «Как он не сошел с ума, живя здесь в полном одиночестве? Здесь так тихо… словно я осталась единственным человеком в мире».
Нуждаясь в чем-нибудь, чтобы отвлечься от того факта, что она одна-одинешенька в месте, откуда она понятия не имеет, как выбраться, Брилл подошла к столу и задвинула все стулья. Составив вместе несколько разбросанных книг, она подняла их и пристроила на ближайшую полку. Теперь, расслабившись оттого, что не нужно думать, насколько пугающим кажется озеро, протянувшееся во тьме справа, Брилл принялась собирать скомканные листы бумаги, разбросанные по всему полу вокруг органа. Вывалив забракованные сочинения в мусорную корзину, она не могла не подивиться тому, каким безалаберным становился Эрик, когда сосредотачивался на своей музыке. Повсюду вокруг его органа и ближайшего письменного стола в буквальном смысле валялись кучи забытых шариков из пергамента.
— Фу, ну что за неряха, — со смешком пробормотала Брилл и потянулась, чтобы уцепить еще один скомканный листок бумаги возле самого стола. — Кто бы мог подумать, что он такой неопрятный. Он всегда так тщательно следит за своим внешним видом.
Уже готовая кинуть этот последний шарик к прочему мусору, она заметила, что — в отличие от остальных — на этом нет нотного стана. Отогнув пальцем уголок, Брилл сумела разглядеть толстые линии и тени рисунка углем. «Я и не знала, что он рисует». Отставив мусорную корзину, она выпрямилась и с улыбкой разгладила листок на столе. И моментально узнала нарисованную на нем девушку. Брилл плюхнулась на ближайший стул и вперилась в улыбающееся лицо Кристины. Что-то в ее сердце надорвалось, и она отпихнула рисунок в сторону, отчаянно пытаясь успокоить внезапно ставшее поверхностным дыхание.
«Он рисовал ее…» — оцепенело подумала Брилл; боль омыла ее сокрушающей волной. Ее вновь придавило одиночеством пустой комнаты, оставив дрожащей и прислушивающейся к эху собственного дыхания, звучащего слишком громко для ее ушей. Сжав губы, Брилл пыталась хоть как-то сладить со своими быстро сорвавшимися в штопор эмоциями. «Перестань так драматизировать. Он может делать все, что ему угодно… это всего лишь рисунок. Кроме того, он валялся на чертовом полу…»
Вздохнув, Брилл прикрыла глаза рукой. «Не знаю, почему это так меня задело. Я просто ненавижу постоянное напоминание о ней… о том, что он, наверное, все еще питает к ней некоторую привязанность. Почему бы еще он стал хранить все ее вещи? Вот почему я остановила его раньше, чем он мог бы сказать, что любит меня… Я не хотела, чтобы он просто вернул мне мои же слова. Не тогда, когда он по-прежнему носит в сердце кого-то еще».
Потянувшись, Брилл медленно скомкала рисунок одной рукой, смахнула его со стола и отвела взгляд. «Рано или поздно… рано или поздно, думаю, он сможет выбросить ее из головы. Я позабочусь об этом». Вырванная из мрачных раздумий звуком весел, шлепающих по неподвижной воде, Брилл подняла глаза, вглядываясь в тени за мерцающим кругом свечного света. Бряцанье железных цепей заставило ее встать. Где-то во тьме из воды со скрипом поднималась огромная стальная решетка, посылая по озеру мелкие волны. Мгновение спустя показался нос знакомой двуместной лодки, и, умело направляя ее в док, Эрик принялся беззаботно напевать; его голос красиво разносился меж каменных сводов подвалов.
На миг забыв о своем огорчительном открытии, Брилл наморщила лоб, удивляясь необычно хорошему настроению Эрика. Тот в это время выпрыгнул из лодки и бесшумно сошел на причал, в мгновение ока привязав веревки. Когда он повернулся к Брилл, его лицо засияло радостью, какой она никогда прежде не видела. Она ощутила, как ее сердце пропустило удар. С природной грацией танцора размашисто зашагав к ней на своих длинных ногах, Эрик послал ей ослепительную улыбку.
— Что привело тебя в такое хорошее настроение? — чуть задыхаясь спросила Брилл, ее сердце зачастило, когда Эрик встал прямо перед ней.
— О, ничего. Просто избавился от кое-какого старого багажа, — пробормотал он, его взгляд, не особо скрываясь, соскользнул с ее лица и оценивающе пробежался вниз по ее обтянутому шелком телу.
Затем выражение его лица слабо изменилось — от совсем чуточку поджавшихся губ и сощурившихся глаз у Брилл пересохло во рту.
— Хмм, звучит ужасно скучно. Я… э… я…
Эрик решительно шагнул вперед, на его лицо вернулась улыбка, но теперь в откровенных синих глазах вместо смеха была опасная жажда.
— Да, ужасно скучно, — с легкостью согласился он, подняв палец, чтобы едва скользнуть по шелковому рукаву платья.
Безмолвно вытаращившись на Эрика, Брилл ощутила дрожь наслаждения, расходящуюся от того места, где ее касались его пальцы; жар его руки горячил кожу, пока она не уверилась, что ее кровь вот-вот закипит. Что-то в нем изменилось — она видела это так же ясно, как жесткие полночно-синие крапинки в его глазах. Впервые Эрик намеренно коснулся ее без малейшего намека на колебание. Сейчас его лицо озаряла и действия направляла та уверенность, которой раньше не было. Казалось, будто тени в нем были выжжены исходящим из каждой клеточки жаром, который она практически видела воочию.
— Этот цвет тебе идет. Я всегда знал, что в шелке ты будешь выглядеть сногсшибательно, — пробормотал Эрик и прошелестел пальцами по рукаву Брилл до самого плеча, остановившись у низкого выреза; его взгляд упал туда, где застыли пальцы. — У этого платья пуговицы спереди, — прошептал он будто бы сам себе.
Прикусив нижнюю губу, Брилл могла лишь кивнуть, обнаружив, что голос совершенно оставил ее. Вернув взгляд на ее лицо, Эрик поднял вторую руку и нежно обхватил ее зарумянившуюся щеку.
— Прости, что тебе пришлось просыпаться в одиночестве. Я думал, что вернусь скорее.
— Не надо извиняться… ничего страшного.
— Нет… ничего страшного… но, понимаешь ли, уже какое-то время я гадаю, на что это может быть похоже — просыпаться рядом с тобой. Полагаю, это конкретное удовольствие придется отложить на потом, — тихо сказал Эрик — тембр его голоса снизился до мурлыканья. Власть его тона послала по телу Брилл мелкую дрожь, и ее разум полностью опустел; воспоминание о рисунке утекало, пока она не перестала думать обо всем, кроме глаз и прикосновения Эрика.
— Зачем ждать? — вздохнула Брилл, шагнув навстречу долгожданному теплу его тела, когда он запрокинул к себе ее лицо.
На мгновение Эрик нежно провел губами по ее губам, словно пробовал воду — все это время его глаза оставались открытыми и внимательными. Когда Брилл потянулась, чтобы обвить его руками за шею, другого поощрения ему не понадобилось. Рука Эрика скользнула с ее щеки назад и зарылась в ее волосы, достаточно ослабив пучок, чтобы отправить в полет несколько булавок. Мир под ногами Брилл словно исчез, заставив ее прижаться к Эрику, чтобы не потерять равновесия. На секунду оторвавшись от нее, Эрик сделал глубокий вдох и выдохнул с низким рычанием: вибрации от этого звука вызвали в Брилл возбужденный трепет в тех местах, где их тела соприкасались.
— Ты ведь не жалеешь ни о чем из этого, правда? — громко спросил Эрик, благоговейно поглаживая большим пальцем чувствительную кожу ее виска.
— Конечно, нет, — тут же ответила Брилл. — Как я могу?
— О, ты удивишься, узнав, как это может быть легко, — пробормотал Эрик и принялся вытаскивать из ее волос оставшиеся шпильки. — Просто отвернуться. — Наклонив голову, он запечатлел на ее приоткрытых губах страстный поцелуй. — Множество раз я хотел сделать именно это. Ты необыкновенно пугающая женщина, Бри. — Серией легких, как перышко, поцелуев пробежавшись губами вверх по ее щеке, Эрик улыбнулся ей в кожу. — Ты можешь заставить мужчину потерять голову. Если бы я думал о ком-то еще, кроме тебя, я бы никогда не сумел преодолеть в себе Призрака.
Откинув голову назад, Брилл со вздохом отдалась его трогающим до глубины души откровениям.
— Что вы такое говорите, месье, — выдохнула она. — Кто-нибудь может подумать, будто вы пытаетесь меня соблазнить.
Замерев у ее уха, Эрик прижался щекой к ее щеке.
— Хорошо, потому что именно это я и пытаюсь сделать.
Внутри Брилл забурлило непреодолимое желание расхохотаться над звучащим в его словах апломбом, но именно в этот момент Эрик повернул голову, и его губы собственнически скользнули по ее губам, поглощая счастливый звук. Брилл охотно вернулась в его объятие, смех почти мгновенно пропал, сменившись накатывающими волнами палящего жара. Они споткнулись, когда Эрик наступил ей на платье, едва не уронив обоих наземь, — но ни один не разорвал контакт. Откровенно дразня рот Брилл, Эрик изменил характер поцелуя, придав ему ощущение нетерпения, почти отчаяния.
Его руки переместились на перед ее платья, расстегивая маленькие белые пуговки, пока из-под лифа не показалось кружево сорочки. Ощутив, как глубоко в животе начинает свиваться знакомое напряжение, Брилл стянула с плеч Эрика плащ. От прикосновения ее рук Эрик едва не выдрал с мясом последние несколько пуговиц, торопясь вынуть ее из шелкового плена. Неистовство его действий завело Брилл до предела, каждый дюйм ее тела, где блуждали его руки, просто горел.
Рефлекторно прикусив нижнюю губу Эрика, Брилл рвала на нем рубашку, и в итоге та повисла клочьями у него на груди. Эрик дико зарычал ей в рот, толкая ее назад, пока она не врезалась в край стола. Не обращая внимания на мгновенную вспышку боли там, где дерево встретилось с плотью, Брилл проскребла ногтями вниз по напряженной спине Эрика, а тот, схватив ее за бедра, с легкостью приподнял ее, усадив на стол. Брилл обвила ногами его талию, притягивая к себе, пока ей в живот не уперлось доказательство его возбуждения. Щедро покрывая влажными поцелуями обнаженную грудь Эрика, она сдернула с него останки рубашки. Коварно обведя языком один из его сосков, Брилл испытала приступ животной гордости, когда Эрик издал гортанный стон.
— Господи, женщина! — воскликнул он, и его голос хрипло и опасно зашептал ей в ухо: — Ты намерена свести меня с ума.
Послав ему обжигающе призывный взгляд, Брилл медленно выгнула спину, максимально приблизив свое лицо к лицу Эрика.
— Значит, ты хочешь остановиться, маэстро? — промурлыкала она, специально подчеркнув титул нотками откровенной чувственности. От ее фразы из горла Эрика вырвалось тихое «ах», словно он не в состоянии был издать никакой иной звук. Облизав нижнюю губу, Брилл провела рукой по его подбородку, молча пригибая его голову к себе. — Нет? Тогда, бога ради, дирижируй мной.
В глазах Эрика ярко вспыхнуло неприкрытое вожделение, и он сдернул Брилл со стола, прижав к себе ее хрупкое полураздетое тело. Теперь, когда его губы и руки атаковали ее со всех сторон, время слов прошло. Стараясь не отставать от бешеного накала ласки Эрика, Брилл едва заметила, что они выбрались из органной комнаты в коридор, скидывая на пол всевозможные безделушки в своем стремлении поскорее преодолеть странный набор мебели на своем пути. Миновав ее комнату, они врезались в закрытую дверь в комнату Эрика — сила удара их объединенного веса едва не сорвала ту с петель. Их руки были настолько заняты, стремясь поскорее избавиться от оставшейся одежды, что на то, чтобы повернуть дверную ручку, ушло несколько минут.
Застигнутые врасплох внезапно открывшейся дверью, они ввалились внутрь и рухнули на ковер. Приземлившись на грудь Эрика, Брилл замерла на миг, пытаясь совладать с дыханием, ее распущенные волосы свесились с плеч, пройдясь по обнаженной коже Эрика. Сверкая глазами сквозь тени неосвещенной комнаты, тот зарылся в ее волосы пальцами и, намотав прядь на руку, нежно притянул ее вниз. После этого безумный темп снизился, словно краткий штиль после шторма, — но они все равно продолжали изучать друг друга с прежней энергией. Пробежавшись руками вверх по телу Эрика, Брилл восхитилась силой, которая открывалась ей: натянутые мышцы его торса подрагивали там, где за ее пальцами следовали ее губы.
Добравшись до лица Эрика, она коснулась нижнего края его маски, в то время как тот завел руки ей за спину и принялся распускать шнуровку ее кремового корсета. Остановившись на миг, Брилл подняла голову и нахмурилась. Проведя пальцем по белой коже, она вздохнула.
— Сними это ради меня…
Эрик был так занят ослаблением ее корсета, что ему понадобилась секунда, чтобы осознать ее слова.
— Что? — мягко спросил он, слишком отвлекшись на выпуклость ее бюста, чтобы уделять особое внимание чему-то еще.
Постучав пальцем по маске, чтобы все-таки привлечь его внимание, Брилл повторила:
— Сними это ради меня.
Между бровями Эрика возникла характерная морщинка, обозначая его тревогу, и он испытующе посмотрел на Брилл — в его глазах страсть сражалась с сомнением.
— Брилл, — простонал он. — Я правда не думаю…
— Я хочу ощущать под губами твое лицо… все твое лицо… каждую грань и впадину, пока не узнаю его так же хорошо, как свое собственное, — прошептала Брилл ему на ухо, чувствуя, как его тело напрягается в ответ на ее слова. — Я хочу, чтобы ты увидел меня без ее тени. Я хочу, чтобы ты был внутри меня, зная, что я без страха принимаю каждый дюйм тебя. Я слишком многого прошу?
Эрик слегка приоткрыл рот, изучая ее полыхающими полуприкрытыми глазами. Затем он медленно поднес руку к лицу и, сделав глубокий вдох, снял маску. Тени комнаты украсили его лицо серебристым полумраком, смягчая ужасающий облик правой стороны его лицо и подчеркивая жесткие, суровые черты левой. После первоначального шока от того, что видит Эрика без неподвижно нахмуренной маски, Брилл расплылась в улыбке. Было так странно видеть игру эмоций на всем его лице, что она вдруг почувствовала головокружение.
Наклонившись вперед, Брилл нежно поцеловала Эрика в щеку — прямо под запавшим правым глазом, ощутив, как жар его румянца обжигает ей губы.
— Так-то лучше, — пробормотала она, скользнув рукой вниз, чтобы расстегнуть его ремень. Вновь резко придя в движение от ее прикосновения, Эрик уронил маску на пол возле своей головы, на его лице промелькнуло выражение слабого облегчения. Стянув ослабленный корсет, Брилл перекинула волосы через плечо, чтобы убрать их от своего лица.
— Разве нам не стоит перебраться на кровать? — прохрипел Эрик, стягивая с ее плеча отороченный кружевом рукав сорочки.
— Зачем терять время? — спросила Брилл, стряхивая с себя последний предмет туалета и принимаясь расстегивать его брюки. Эрик открыл было рот для машинального вопроса, но позабыл все слова, когда она стащила с него брюки, не оставив между ними ничего, кроме дрожащего от предвкушения воздуха. Прикусив нижнюю губу, Брилл не дала ему времени на удивление, опускаясь и принимая его в себя, инстинктивно подавшись навстречу, когда Эрик ошеломленно поднял руки к ее бедрам.
Поначалу они оба двигались медленно, слишком захваченные обжигающим ощущением, чтобы думать о чем-то еще, помимо все сильнее и сильнее натягивающегося в них восхитительного напряжения. Но потом, когда кровь быстрее разогналась по жилам, а их терпение истончилось, темп возрос. Выгнувшись во тьме, Брилл отпустила себя; срываясь за грань, Эрик стремительно утянул ее туда. Она смутно ощутила, как Эрик последовал за ней, выстанывая в тишине комнаты ее имя.

***

Задремав в приятной дымке эйфории, Брилл ощутила, что пара сильных рук защитным жестом обвивает ее талию. Открыв глаза, она лениво потянулась, пытаясь сообразить, как долго она пролежала на полу рядом с Эриком. «Ничего себе, наверное, мы ужасно вымотали друг друга». Посмотрев вверх, она с улыбкой встретила сосредоточенный взгляд синих глаз Эрика.
— Как долго ты вот так на меня смотришь? — легкомысленно спросила Брилл, целуя изгиб его плеча.
— Я уже говорил тебе раньше, как задавался вопросом, на что это похоже — смотреть, как ты просыпаешься.
— И как, твое любопытство было удовлетворено?
Эрик изогнул уголок рта и покачал головой.
— Думаю, этот предмет требует дальнейшего изучения. Возможно, примерно через несколько лет я буду удовлетворен.
Втянув воздух, Брилл пыталась не выискивать слишком много смысла в его заявлении, несмотря на то, что отчаянно желала увидеть в нем намек на то, что Эрик готов провести с ней остаток жизни. Отведя взгляд, боясь, что он увидит в ее глазах страстную тоску, Брилл заставила себя расслабиться.
— Вы слишком многое себе позволяете, месье, — беззаботно сказала она, дразня Эрика, чтобы отвлечь от мгновения ее слабости.
Его грудь затряслась от смеха, и он покачал головой на ее слова; правая сторона его лица больше не казалась столь отвратительной — теперь, когда юмор оживил ее безобразность.
— Правда? Ну, полагаю, мы еще посмотрим.
После этого они замолчали, просто слушая дыхание друг друга, в данную минуту довольные одной лишь своей близостью. «Я могла бы лежать так вечно». Чувствуя, что ее веки вновь начинают сонно опускаться, Брилл встряхнулась. Она бессвязно гадала, что поделывала Ария с тех пор, как она последний раз видела ее. Любопытство быстро перешло в беспокойство, и Брилл попыталась вспомнить, сколько именно времени она уже провела в разлуке с дочерью. «Святая Мария, я даже не знаю, как давно это было. Здесь нет солнца, чтобы отмечать дни… бедное дитя… сколько времени она уже без меня?»
Чуть приподнявшись при этой мысли, Брилл пожевала нижнюю губу.
— Эрик, думаю, вскоре я должна буду возвратиться наверх, — сказала она, быстро озвучив свои заботы.
— Что? Почему? — спросил тот тоном, который всегда использовал, когда был чем-то неприятно поражен.
— Ну, я просто подумала, что Коннер уже некоторое время заботится об Арии… и трудно сказать, какой в какой ужас эти двое могли ввязаться. И вообще, я не знаю, какую байку он сочинил, чтобы оправдать мое отсутствие. Мне повезет, если после всего этого Карлотта меня не уволит.
Эрик слушал ее разглагольствования, и вокруг его рта образовались «скобочки», свидетельствуя о раздражении.
— Не беспокойся насчет Карлотты. На самом деле тебе все равно больше нет нужды работать на нее, да оно и к лучшему, учитывая, что мне никогда не нравилось, как она с тобой разговаривает.
— Конечно же, мне по-прежнему нужно работать. Не валяй дурака. Я еще недостаточно накопила, чтобы так запросто перестать работать.
Пренебрежительно пожав плечами, Эрик вытянул руку над головой, чтобы подцепить сброшенное одеяло, валявшееся на полу в паре футов от них.
— Я не валяю дурака, как ты говоришь. Зачем тебе надрываться, когда вы с Арией можете остаться здесь со мной?
Его вопрос упал в тишину, как камень в пересохший колодец, — Брилл пыталась переварить то, что он только что сказал. «Он хочет, чтобы мы все жили тут, внизу, вместе? Тут!» Хотя Эрик и набросил на них одеяло, по ее коже пробежала дрожь. Оглядев окружающий сумрак, Брилл вспомнила, каково это было — остаться в этом месте одной: без Эрика тьма и серые каменные стены придавали ему совершенно зловещую атмосферу. Сама мысль о том, чтобы снова остаться здесь в одиночестве, заставила ее почувствовать себя больной.
— Ты действительно думаешь, что она будет тут счастлива, Эрик? — мягко спросила Брилл.
— Почему нет?
— Она еще ребенок. Иногда темнота пугает ее, а здесь, внизу, нет ничего, кроме темноты.
Набрав воздуха, будто намереваясь ответить, Эрик вновь закрыл рот, не сказав ни слова. Его лицо омрачило разочарование, и он отвернулся от Брилл.
— Нет, ты права. Это не место для семьи, — пробормотал он, его рот сжался в жесткую линию, а глаза обежали комнату. — Вы обе заслуживаете большего, нежели это место.
Опустив голову обратно на изгиб его плеча, Брилл закрыла глаза. Раз уж Эрик так походя говорил о будущем, она тоже осмелилась озвучить свои надежды.
— Мне не придется вечно работать здесь. В конце концов мы сможем покинуть это место и найти дом где-нибудь еще… где-нибудь в лучшем месте.
После этого Эриком будто бы овладело какое-то странное мрачное настроение: его взгляд стал острым, и он сильнее прижал к себе Брилл.
— Если бы я только мог помочь тебе в этом начинании. За пределами этого места у меня нет навыков, чтобы зарабатывать честным путем, а прошлое не дает мне показать лицо здесь, — пробормотал Эрик себе под нос так тихо, что Брилл не была уверена, что правильно его расслышала. — Вот что положено делать мужчине… поддерживать свою семью.
— Бога ради, о чем ты говоришь?
Покачав головой, Эрик отринул этот странный настрой и нежно провел рукой по щеке Брилл.
— Неважно, завтра я отведу тебя обратно. — Не доверяя его кажущемуся спокойствию, но не имея иного выбора, кроме как принять его, Брилл лишь кивнула и, теснее прильнув к нему, тревожно уставилась в полумрак комнаты. «Почему у меня такое ужасное чувство, что все идет вовсе не так гладко, как я думала?»

Глава 58: Что-то общее

Сосредоточенно прикусив губу, Мэг разглядывала табличку с названием улицы, не обращая внимания на огибающий ее поток прохожих. Она со вздохом вытянула из-за корсажа помятый клочок бумаги. Сверившись с торопливо накарябанным маршрутом, она перешла улицу и продолжила свой путь к одной из главных городских больниц, где, по словам Коннера, лежала Брилл. Быстро пройдя ряд указанных в маршруте улиц, Мэг поняла, что немного задыхается от волнения, одолевавшего ее все прошедшую неделю.
«Коннер сказал, ничего серьезного, но тогда почему ей понадобилось лечь в больницу? Она даже не выглядела больной перед тем, как он отвел ее туда. Я чувствую себя ужасно, что ничего не заметила. Коннер должен был раньше что-нибудь сообщить. Однако стала бы я слушать? Я не верю и половине того, что он болтает. Господи, я ужасная подруга!»
Нахмурившись, Мэг опустила взгляд на болтающуюся в ее левой руке корзинку с печеньем, думая, каким жалким подарком оно выглядит теперь, когда она практически у самых дверей больницы. «Я должна была прийти скорее… но не могла заставить Коннера сказать, где она». Нервно поправив корзинку, Мэг посмотрела на серые каменные ступеньки, ведущие к нависающему над ней скучному, эстетически неприятному зданию. Еще до того, как она потянулась, чтобы открыть дверь, порыв ветра обдал ее резким запахом антисептика, едва маскирующего безошибочную вонь болезней. Подняв дрожащую руку к носу, Мэг попыталась дышать через рот, но казалось, будто сам камень под ногами нашептывал о том, что лежит внутри.
«Боже, ненавижу больницы, и эта еще на самом деле одна из лучших в городе». Тряхнув головой, Мэг расправила плечи и открыла парадную дверь. Пройдя по черно-белому шахматному полу, она направилась к огромному столу, который, судя по всему, был местом, куда можно обратиться за информацией. Встав перед аккуратно и упорядоченно обставленным столом, она подождала, пока сидящая с другой стороны худая женщина перестанет печатать и заметит ее. Когда женщина даже не шевельнулась, чтобы поднять на нее глаза, Мэг вежливо кашлянула, заработав за свои усилия острый, раздраженный взгляд.
— Могу я вам помочь? — рявкнула женщина, всем видом показывая, что присутствие Мэг ей досаждает.
Чуть нахмурившись на резкий тон, та провела рукой вниз по бедру, чувствуя себя немного не в своей тарелке в этих юбках до пят и уличных ботинках.
— Да, я пришла, чтобы навестить подругу.
— Да? Что же, разве не все за этим приходят? Есть ли у вашей подруги имя, мадемуазель, или вы хотите, чтобы я сидела тут и угадывала его для вас? — фыркнула в ответ женщина, вернувшись к печатанью, когда Мэг что-то возмущенно пролопотала.
Слегка задрав подбородок, Мэг отпустила ткань своих юбок и выпрямилась.
— Ее зовут Брилл Доннер, — сказала она как можно небрежнее. — И я была бы очень признательна, если бы вы сказали мне номер ее палаты.
Тяжело вздохнув, женщина развернулась на стуле и открыла картотечный ящик у себя за спиной.
— Давайте-как посмотрим… Дэвон… Де Клерк… Дюмон… Тут нет никакой Доннер, вы пришли не в ту больницу. — Вновь повернувшись лицом к Мэг, женщина выдавила принужденную улыбку, ее глаза критически окинули простое зеленое платье Мэг. — Возможно, вам стоит попытать счастья в «Мерси» в двух кварталах отсюда. Они чаще принимают больных из… вашей части города, — закончила она, вытянула бумагу из печатной машинки и отложила ее в сторону.
Разъярившись на явное оскорбление, услышанное ею в словах секретарши, Мэг наклонилась вперед и хлопнула ладонью по стопке чистой бумаги прежде, чем женщина успела схватить новый листок.
— Нет, мне сказали, что она в этой больнице, — прорычала она чуть более свирепо, нежели намеревалась, при этом не переставая поражаться своей чрезмерной реакции. — Я прошла десять кварталов, чтобы добраться сюда, и когда вернусь назад, мне предстоит около шести часов репетиции балета. Поэтому, как нетрудно догадаться, я не в настроении мириться с вашей дерзостью. — Убрав руку со стола, Мэг выпрямилась, радуясь тому, что женщина, разинув рот, потрясенно уставилась на нее.
Немного выждав, Мэг нашла в себе силы улыбнуться.
— Может, вам стоит поискать Донован, — медленно заявила она, словно разговаривая с непослушным ребенком.
Едва кивнув, женщина повернулась и снова принялась рыться в документах. Оглянувшись через плечо, она пожала плечами:
— Этой фамилии я тоже не вижу. Впрочем, обе эти фамилии британские… а к нам за целый месяц не поступило ни одного иностранца.
Нахмурившись на эту неожиданную информацию, Мэг сделала шаг назад. «Когда этим утром я загнала Коннера в угол, уверена, он сказал, что Брилл тут. Я уверена в этом, потому что он даже упомянул, насколько далеко от оперного театра находится эта больница. Но ее здесь нет… тогда где же, черт возьми, она была всю эту неделю?!» Кивнув секретарше, Мэг развернулась и выскочила наружу через парадную дверь. Уронив корзинку с печеньем на колени довольно бледной женщины в инвалидном кресле, Мэг лишь отмахнулась, когда пациентка поблагодарила ее.
Шагая так торопливо, насколько было возможно, Мэг начала долгий путь обратно в театр. «Не могу поверить, что Коннер назвал не ту больницу. Я просто не могу этого понять… разве что… разве что он сказал мне неверный адрес намеренно. — Сжав кулаки при этой мысли, Мэг ускорилась, хотя и знала, что наверняка вымотает себя еще до репетиции. — Боже! Ну и мерзавец… отправил меня искать ветра в поле. И где, во имя господа, Бри?!» С каждым шагом раздражение Мэг быстро раздувалось в гнев. Она просто не могла постичь причину обмана Коннера, и, хотя она и не желала этого признавать, ее ранило осознание, что он не доверяет ей свой секрет.
Время летело невероятно быстро, пока Мэг шла по мощеным тротуарам и широким магистралям, притягивая несколько любопытных взглядов всякий раз, когда ее мысли вырывались изо рта невнятным ворчанием. Она даже едва обращала внимание на горящие от усталости ноги, пока не вскарабкалась по парадной лестнице Оперы и не ввалилась в открытые парадные двери. Заметив группку других балерин — уже в костюмах для репетиции, — Мэг утянула одну из них в сторону.
— Эй, ты знаешь, где сейчас месье Синклер?
Девушка захлопала глазами на раскрасневшееся лицо Мэг и ее взволнованное поведение, и у нее ушло несколько секунд, чтобы обрести голос.
— Последний раз, когда я его видела, он репетировал куски из второго акта в своей комнате. Ну, честно говоря… на самом деле я его не видела… хм… Мэг, с тобой все в порядке? Ты выглядишь весьма возбужденной.
Отмахнувшись от любопытства девушки, Мэг прошла мимо нее.
— Нет, со мной все в порядке… или, в любом случае, будет в порядке, как только я оторву этому человеку что-нибудь жизненно важное.
Оставив девушку пялиться ей вслед, Мэг подобрала юбки и поспешила по мраморным полам передних залов — каблуки ее ботинок глухо стучали по холодному камню, — быстро найдя дорогу к ближайшему коридору в закулисье. Щурясь в особо затененных местах, Мэг разыскивала одного весьма конкретного рыжего мужчину — на случай, если тот решил выйти из своей комнаты.
Не найдя Коннера около сцены, Мэг отправилась прямиком в его комнату; к тому времени, как она остановилась перед дверью, ее гнев перешел в стадию кипения. Из комнаты слышались протяжные ноты скрипичной мелодии — явный признак того, что ее жертва действительно внутри. Пытаясь игнорировать мечтательный зуд, который она ощущала всякий раз, когда слышала, как играет Коннер, Мэг захлопнула рот и распахнула закрытую дверь. Увидев, как Коннер подпрыгнул при ее внезапном появлении, она остановилась на пороге, уперев руки в бедра и приготовившись к предстоящему сражению.
Коннер едва не уронил смычок, когда Мэг распахнула дверь; скрипка взвизгнула и умолкла. Уставившись на Мэг потрясенными, неуверенными глазами — зелеными, как молодая листва, — он явственно сглотнул.
— Не знал, что ты придешь… э… Случилось что-то важное, Мэг? — наконец спросил он, когда стало очевидно, что Мэг слишком бурлит от злости, чтобы что-нибудь сказать.
Ткнув в сторону Коннера пальцем, Мэг заставила его умолкнуть.
— Случилось что-то важное? — медленно повторила она, думая о тех двух часах, которые потратила впустую, блуждая по Парижу.
Почуяв, что ему вот-вот устроят головомойку, Коннер поспешно вскочил на ноги, отложив скрипку на стол.
— Э… Мэг…
Сделав несколько шагов в комнату, та ощутила, что ее щеки начинают полыхать.
— К твоему сведению, сегодня я пошла навестить Брилл, — заявила она и скрестила руки на груди, пристально наблюдая за тем, как Коннер откровенно вздрогнул при ее словах.
— Пропади все пропадом, Мэг, не предполагалось, что ты пойдешь туда в ближайшее время. Эта больница в десяти кварталах отсюда. Какой безмозглый дурень отвез тебя туда?
— Никто меня не отвез, месье Синклер. Я туда дошла.
Мгновение неверяще глядя на Мэг, Коннер тяжело вздохнул. Отвернувшись от нее, он поднял руку к голове, вытянув несколько прядей ярко-рыжих волос из завязанной на затылке ленты.
— Проклятье… наверное, мне стоило вместо нее назвать больницу Святой Марии. По крайней мере, эта находится в районе победнее и поопаснее.
Склонив голову набок, Мэг зашла в комнату.
— Что ты сказал?!
Вновь развернувшись к ней лицом, Коннер сверкнул своей патентованной улыбкой.
— О, ничего.
— Прекратите играть со мной в игры, месье Синклер.
— Ну же, я думал, что мы уже сошлись на Коннере.
Не обратив внимания на вмешательство, Мэг продолжила наступление:
— Я пошла в больницу, в которой, по твоим словам, лежит Брилл, но, что удивительно, у них не было записей, что она вообще там была. Скажи мне, где она. А еще я хочу знать, зачем тебе понадобилось мне врать.
Улыбка Коннера быстро увяла, и он сделал шаг назад; потупившись, он явно старался придумать, что сказать ей.
— Ну, понимаешь…
Мэг изучала выражение его лица, и ей понадобились буквально секунды, чтобы заметить маленькую морщинку у него на лбу, которая всегда появлялась, когда он врал. Разъярившись на продолжающуюся попытку обмануть ее, Мэг ощутила, как ее руки сжались в кулаки. «Даже сейчас он по-прежнему пытается соврать. Спесивый идиот». Повернувшись, она с треском захлопнула дверь, оборвав очередную ложь, готовую сорваться с губ Коннера.
— Хорошенько обдумайте это объяснение, месье Синклер, пока оно не станет правдой.
Вскинув руки в защитном жесте, Коннер попытался утихомирить ее успокаивающим жестом, но Мэг лишь свирепо смотрела на него, пока он не застыл. Вновь уронив руки вдоль тела, он подошел к стулу и тяжело опустился на него.
— Ладно, ладно. Я скажу тебе правду. Вероятно, я должен был сказать тебе с самого начала, но вся эта ситуация запутана сверх всякого разумения.
Оставшись стоять, Мэг только сухо кивнула, все еще слишком разгневанная, чтобы выйти из боевого состояния. Тревожно поглядев на нее еще мгновение, Коннер рассеянно провел пальцем по столу рядом с собой.
— Все это время Бри не была больна, и она шагу не ступала через порог больницы.
— Тогда какого черта ты сказал это? И где она?
— Ах, детка, не знаю, что побудило меня сказать тебе это. Просто в тот момент показалось проще рассказать каждому одну и ту же историю. Я стремился скорее исказить правду, чем полностью соврать. Никогда не мог уследить за всеми мелкими деталями, которые создают и разрушают неправду. — На миг сделав паузу, Коннер вымученно улыбнулся, с каждой уходящей секундой выглядя все более стесненно под безмолвным взглядом Мэг. — Полагаю, я запаниковал, когда скормил эту историю заодно и тебе. Это было глупо.
Видя, каким взволнованным он становится, Мэг наконец сжалилась над ним и села на один из оставшихся стульев, хотя и тщательно сохраняла невозмутимое лицо. Этот проклятый мужчина просто не смог бы осознать, насколько трудно ей было оставаться кипящей от злости, когда он понурился, словно щенок. «Хотела бы я, чтобы он обрезал волосы покороче. Слишком трудно сосредоточиться, когда они начинают выбиваться из-под ленты подобным образом». Стряхнув эти бредовые мысли, Мэг сдержанно выдохнула.
— Коннер, где все это время была Брилл?
Чуть сжав губы, тот в глубоком раздумье упер взгляд в стол. Пристально глядя на него, Мэг практически видела, как в его голове крутятся колесики мыслей. Коннер явно был более взволнован из-за этого вопроса, нежели из-за всех остальных, — факт, который весьма сбивал с толку. «Боже, для него невозможно просто побыть искренним секунду в своей жизни без того, чтобы загодя это обдумывать».
— Хотя я правда хочу быть с тобой честным, Мэг, но не уверен, имею ли на это право, — сказал Коннер с отсутствовавшей всего миг назад решимостью.
Ошеломленная таким поворотом событий, Мэг мгновение смотрела на него через стол.
— О чем ты говоришь?
— Ну, Брилл в некотором роде случайно кое с кем сбежала.
Это было не то, что Мэг ожидала услышать.
— А?
— Ну, на самом деле это не было запланировано или что-то такое. Вообще-то, произошел своего рода несчастный случай, который на некоторое время уложил ее в постель. Я уверен, что сейчас ей лучше, но она осталась с… э… другом.
Оставшиеся грани гнева Мэг пропали, смытые волнами поднявшегося в ней изумления.
— У Бри есть любовник! — выпалила она, девическое возбуждение заставило ее хлопнуть ладонями по столу — ее слабость к романтике и любовным романам показала себя во всей красе.
Издав странный звук, нечто среднее между смехом и хрюканьем, Коннер нахмурился.
— Да, надеюсь, что теперь уже есть, — шепотом пробормотал он.
Почувствовав легкую вину за недавнюю демонстрацию гнева, Мэг чуть сгорбилась на стуле. «О боже, значит, вот зачем все эти секреты. Не каждый захочет, чтобы о его личной жизни сплетничали в театре. И бедная Бри… ей придется заиметь хорошее оправдание своему отсутствию для Карлотты. И, похоже, это было в некотором роде незапланированно. Хотя я бы хотела, чтобы Коннер достаточно мне доверял, чтобы просто все рассказать». Чуть повертев в руках бейку, обрамлявшую пояс ее платья, Мэг ощутила обиду, что Коннер не включил ее в круг осведомленных.
— Ты должен был сказать мне, вместо того чтобы скармливать байку, что Брилл находится чуть ли не на другом конце города. Я впустую потратила половину утра, — хмуро укорила Мэг, надеясь, что Коннер не заметит слабой дрожи в ее голосе. — До сих пор я думала, что могу рассчитывать на доверие.
Потянувшись через стол, Коннер поймал руки Мэг, прежде чем та успел их убрать.
— Я правда тебе доверяю, детка, — твердо сказал он, сведя рыжие брови в жесткую линию и баюкая в ладонях ее маленькие кулаки. — Я правда доверяю тебе. И, уверен, Бри тоже тебе доверяет.
— Что ж, вы, месье Синклер, определенно выбрали забавный способ показать это.
— Боже милостивый, я Коннер, детка.
— Месье, то есть это такой загадочный ирландский обычай?
— Я Коннер.
Не обращая внимания на его вмешательство и находя странное удовлетворение в том, чтобы раздражать его, Мэг лишь продолжила, словно Коннер не произнес ни слова:
— Или вы необычайно дурно воспитанный хам, месье?
Фыркнув в ответ на ее довольно прицельные уколы, Коннер чуть покраснел и зацепил взглядом сияние разбитых бутылок из-под содовой. Потянувшись вперед через маленький круглый столик, не отрывая глаз от лица Мэг, он самой своей близостью вынудил ее умолкнуть.
— Я не в состоянии вынести, когда ты постоянно называешь меня месье Синклером, — практически прорычал он.
Глаза Мэг стали огромными и круглыми, и она опустилась обратно на стул, отчаянно пытаясь отодвинуться подальше от его внезапного вторжения. Чувствуя себя немного выбитой из колеи этим внезапным изменением атмосферы, она с трудом подобрала слова.
— О? И почему же это?
Коннер едва заметно изогнул уголок рта в нахальной улыбке и нежно накрутил на палец выбившийся локон у ее виска.
— Потому что я прилагаю все чертовы усилия, чтобы как следует ухаживать за тобой, прежде чем выпалить, как безумно я в тебя влюбился. Как ты потрясла меня до глубины души в первый же миг, как я тебя увидел. — Он чуть наморщил лоб и опустил руку на запунцовевшее лицо Мэг. — И, должен признать, довольно странно для леди называть своего поклонника «месье».
После заявления Коннера в комнате повисла напряженная тишина, оставив Мэг сбитой с толку. «Люблю… он только что сказал, что любит меня… — Ее разум был совершенно пуст, она с открытым ртом уставилась Коннеру в лицо; оно находилось так близко, что на миг Мэг показалось, будто она способна сосчитать каждую веснушку на его мальчишеском лице. — На что это может быть похоже? Чтобы узнать что-то, подобное этому… можно потратить всю жизнь». Прижав к щеке дрожащую руку, она слегка наклонила голову навстречу его прикосновению, тая внутри с каждой проходящей секундой, что эти невозможно зеленые глаза оглядывали ее черты.
— А… понятно, — глупо пробормотала Мэг, слишком очарованная, чтобы придумать какую-нибудь из своих обычных остроумных реплик.
Чуть сощурив глаза, Коннер склонил голову набок, приблизив лицо к ее лицу. Он замер в дюймах от нее, достаточно близко, чтобы Мэг ощутила его дыхание. Ее сердце пропустило удар, пока она ждала, когда он сократит дистанцию, втайне желая, чтобы Коннер ее сократил. Словно прочитав ее мысли, тот сверкнул глазами, ставшими ярче лесной листвы, и опустил взгляд на ее губы.
Лишь когда Мэг показалось, что она вот-вот взорвется от предвкушения, Коннер слегка улыбнулся и отодвинулся. Расправив пиджак, он повернулся и небрежно обошел стол. Быстро лишившись гудящего во всем теле эйфорического напряжения, Мэг вновь обмякла на стуле. Отчаянно обмахивая рукой полыхающее от румянца лицо, она удивилась собственной реакции на этого невозможно раздражающего мужчину. «Боже, как он это сделал? Одним своим взглядом он способен растопить меня в лужу».
Выпрямившись с огромным усилием, Мэг кашлянула.
— И что заставляет тебя думать, будто я верю или будто мне есть дело до того, что ты только что сказал? Я знаю, как ты искушен в отношении женщин, — выплюнула она, старательно пытаясь забыть те самые слова, которые мечтала услышать всю жизнь.
После этого Коннер повернулся к ней, на его губах искрилась яркая улыбка. Он подмигнул Мэг.
— Ай-ай, ну и ну, детка, и кто же теперь врун? Тебе очень даже есть дело. Женщине не требуется так обмахивать себя, если ей плевать на мужчину. И даже если ты правда не веришь мне сейчас, я намереваюсь очень, очень скоро заставить тебя поверить. — Рассмеявшись в ответ на ее гневное выражение, Коннер аккуратно поднял свою скрипку и положил в футляр.
Направившись к двери, по дороге он схватил Мэг за руку и потянул за собой в коридор, прежде чем та успела запротестовать.
— Идем, я хочу тебе кое-что показать.
— Что?! Нет, я никуда не намерена с тобой идти. Ты с ума сошел! — воскликнула Мэг, хотя и обнаружила, что следует за Коннером без особого сопротивления. — У меня репетиция через два часа.
— Не беспокойся, детка, мы не собираемся покидать здание, — легкомысленно отозвался Коннер, ведя ее по коридору в лабиринт закулисных переходов.
Молча шагая, Мэг с тревожным интересом смотрела на их сцепленные руки. «Я не могу верить ему. Он — самый несносный мужчина, какого я когда-либо встречала… но… почему я следую за ним… почему в тот момент я хотела, чтобы он меня поцеловал? Боже, я схожу с ума!» Они пробрались между декорациями, некоторые из которых были обернуты старыми занавесами, и миновали группу хористов, переодевавшихся в свои костюмы. Ободряюще сжав руку Мэг, Коннер поднялся по нескольким лестничным пролетам. Лишь тогда Мэг додумалась хотя бы спросить, куда они направляются.
— Коннер, правда, если это закончится пустой тратой времени…
Остановившись, Коннер оглянулся через плечо и приподнял бровь.
— Значит, я снова Коннер, да?
Легонько шлепнув его по плечу свободной рукой, Мэг затрясла головой, пока несколько прядей не выскочило из-под шпилек.
— О, забудь об этом! Теперь-то ты собираешься сказать мне, куда мы идем, или нет?!
Подняв их сцепленные руки к губам, Коннер оставил теплый поцелуй на тыльной стороне ее кисти и отпустил ее.
— Не волнуйся. Мы уже на месте.
От прикосновения его губ к коже руки Мэг покрылись мурашками снизу доверху. Она принялась растирать их и скептически огляделась. Они стояли в той части закулисья, которая служила складом, где обитатели Оперы хранили свое барахло. Окруженная разномастными сундуками и неиспользуемой мебелью, Мэг повернулась, и посмотрела в сторону Коннера, который вытаскивал из неразберихи огромный сундук.
Фыркнув, она помахала перед носом рукой, закашлявшись, когда в воздухе закружились поднятые Коннером хлопья пыли.
— Чье это? — спросила Мэг из-под ладони.
Подтащив окованный медью сундук поближе к ней, Коннер сморщил нос.
— Мое, само собой.
— Тогда почему ты хранишь его здесь?
Отщелкнув два замка, Коннер откинул крышку, жестом приглашая Мэг подойти.
— Он слишком большой, чтобы постоянно держать его в комнате. И тут нет вещей, которые нужны мне каждый день. Поэтому я держу его здесь.
Невзирая на сомнения, Мэг действительно стало любопытно, что же он задумал. Двинувшись вперед, она встала прямо позади Коннера и заглянула через его плечо, отказываясь, тем не менее, садиться рядом с ним на деревянный пол.
— Ну, и что тут у нас?
Невозмутимо пожав плечами, Коннер вытащил длинный кусок красного шелка, усеянного золотыми звездами; держа его перед собой на вытянутых руках, он медленно повернул голову и ухмыльнулся Мэг.
— О, всего лишь всякая всячина.
Очарованная изысканной тканью, Мэг плюхнулась на пол возле Коннера и пробежалась пальцами по переливающемуся одеянию.
— Ох ты, какая прелесть. Никогда раньше не видела ничего подобного.
— Это традиционный наряд индийских дам. Они оборачивают это вокруг себя, пока оно не становится похоже на платье, — беспечно ответил Коннер, протягивая ей сари и вновь углубляясь в сундук.
— Ты бывал в Индии!
Прервав поиски, Коннер кивнул, словно посещение столь далекой страны было самой обыденной вещью в мире.
— О да, когда я был моложе, мы вместе с отцом прожили там несколько лет.
В этот момент в Мэг поднялась волна восторга, от которой захватило дух. Она всю жизнь мечтала о путешествии в экзотические места, но ни разу не имела возможности это сделать. Она давно смирилась с тем, что никогда не побывает в местах, о которых читала в книгах. Лишь те, кто выделялся из толпы, как прима-балерины, могли покинуть родину и посмотреть мир, и Мэг знала, что она не из тех, кто сумеет подняться так высоко. Она была из тех, кто меркнет на заднем плане. Достаточно было и просто слушать рассказы остальных об их путешествиях.
— Ооох… и как это было? Я столько всего читала про Индию. У них там правда водятся тигры? И они правда разговаривают более чем на ста разных языках?
— Да и да. Вообще-то, иногда тигры заходили в деревни, чтобы воровать кур. Если прислушаться, можно было услышать, как они проходят мимо. Я никогда больше не слышал такого тихого звука.
Задохнувшись от восхищения, пославшего дрожь вверх по позвоночнику, Мэг неосознанно придвинулась к Коннеру, положив сари на колени и с неприкрытым любопытством уставившись в недра сундука.
— А тебе не было страшно?
— Иногда… но обычно они проходили через деревню без проблем. Как ни странно, но я к ним привык.
Хлопнув в ладоши, Мэг послала Коннеру лучезарную улыбку: все ее раздражение и гнев отступили под натиском этого нового открытия. В конечном счете, у них явно было что-то общее, что-то, о чем можно было поговорить, не ссорясь. Этого было достаточно, чтобы она смогла простить Коннера за ложь насчет Брилл в больнице.
— Расскажи мне еще!

***

Крепко держа Брилл за руку, Эрик двигался сквозь чернильный мрак подземелий. Он шел медленно, подстраиваясь под ее незнакомство с переходами, — и еще потому, что очень не хотел возвращать ее в верхний мир. С каждым шагом Эрику казалось, будто он все ближе к тому, чтобы разрушить хрупкий сон, в котором он жил последние несколько дней. Это рвало ему сердце — страх, что он лишится блаженства от присутствия Брилл.
В такие моменты Призрак в нем вновь подбирался опасно близко к поверхности. Искушение просто перекинуть Брилл через плечо и вместе с ней снова исчезнуть в наполненных эхом глубинах его подземной тюрьмы стало почти осязаемо сильным. И все же Эрик боролся с этими искушениями и не оглядывался. Брилл попросила его отвести ее обратно, и он отведет. Прежде ему уже довелось пожить в выдуманном мире с Кристиной, и он знал, что не в силах снова вынести этого. Возможно, на сей раз реальность могла оказаться более оправдывающей себя, нежели притворство.
«Ха! Возможно, дело обстоит и так, но, даже если она чудесным образом не придет в себя и не убежит с криком, следует учитывать и другие обстоятельства». Хотя Брилл этого и не подразумевала, но именно она дала ему первый маленький толчок навстречу реальности, когда уклонилась от его инфантильных планов. Сейчас, думая об этом, Эрик дивился, как он в принципе мог предположить, что она и Ария откажутся от удовольствия жить под солнцем и переберутся в его дом, напоминающий могилу.
«Как глупо… разумеется, она отказалась. Она заслуживает лучшего… она заслуживает жизни… не жалкого существования под ногами других, никем не замечаемой. Могу ли я дать ей эту жизнь? Даже денег, которые я отложил с жалованья, будет недостаточно. Есть ли у меня навыки, чтобы жить в этом мире как человек, а не как привидение?»
В этот миг Эрик почувствовал, как Брилл нежно сжала его руку. Это легкое проявление заботы ослабило панику, высасывающую воздух из легких. Прерывисто выдохнув, Эрик нервно улыбнулся. По-видимому, Брилл всегда знала точный момент, когда он был на грани того, чтобы вновь впасть в мрачное состояние. «Отложи беспокойство на потом, когда ей не придется делить его с тобой».
— Думаю, Ария будет так счастлива снова видеть нас, — предположила Брилл в темноту. — Я заметила, что ты почти не поднимался наверх, пока ухаживал за мной. Так что бедное дитя уже довольно давно лишено нашего общества.
Радуясь, что можно подумать о чем-то еще, помимо собственных закручивающихся в бесконечную спираль мыслей, Эрик тут же ответил:
— Да, осмелюсь сказать, это правда. Ребенка нельзя разделять с матерью.
— Или с тобой, — перебила Брилл. — Клянусь, она охраняет ту музыкальную шкатулку, которую ты ей подарил, как будто это священная реликвия.
Вопреки себе Эрик обнаружил, что хихикает. Притянув Брилл поближе, он отпустил ее руку — лишь затем, чтобы обнять ее за талию.
— Ты всегда рисуешь такие заманчивые образы.
— Это правда! У тебя отличный подход к детям. Ты просто чудо среди мужчин.
Покраснев в ответ на эти слова, Эрик чуть опустил голову.
— Что ты такое говоришь. Я едва ли вообще имел дело с детьми, пока не встретил Арию. Ты определенно преувеличиваешь.
Легонько стукнув его по руке, Брилл положила голову ему на плечо.
— Ты вообще думаешь о том, чтобы завести собственных детей? — вздохнула она. Потом, видимо, сообразив, о чем спросила, она со свистом втянула воздух. — Проклятье, я не собиралась произносить это вслух.
— Все в порядке, — пробормотал Эрик, чуть повернув голову, чтобы провести губами по ее мягким волосам. — Я не против твоего вопроса. Раньше я думал о том, на что это может быть похоже — завести семью, но через некоторое время перестал гадать.
— Почему?
— В какой-то момент стало слишком больно думать о чем-то, что, как я считал, никогда не произойдет. И вдобавок к этому — страх, что я могу передать возможному потомству свое уродство. Я отказываюсь обрекать еще одну невинную душу на подобную судьбу. — Эрик сделал паузу, когда в его голове сверкнуло осознание, выметя все прочее силой одной небывалой мысли. — Боже мой… Брилл, я только что сообразил, что мы… в смысле… ты не думаешь, что могла…
Раздался чистый, похожий на звон колокольчика смех Брилл, и она похлопала Эрика по груди.
— Значит, ты только сейчас осознал кое-что важное, да? Нет, в ближайшее время я от тебя не забеременею.
— Откуда ты знаешь?!
— Если пожелаешь, я могу объяснить это с медицинской точки зрения, но, смею предположить, ты не захочешь знать детали. Конечно, в таких делах нельзя быть уверенным на сто процентов… но, как уже было сказано, не думаю, что тебе стоит бояться. — Брилл приподняла голову с его плеча, и Эрик почувствовал, что она повернулась, чтобы взглянуть на него. — Но, Эрик, ты не можешь быть наверняка уверен, что передашь ребенку нечто нежелательное.
— Я также не могу быть уверен, что чего-нибудь не передам.
— Да, и если ребенок родится похожим на саму Смерть, он все равно не будет жить так, как пришлось тебе. Я буду любить его так же, как люблю тебя… и это определенно существенно меняет дело.
Задумчиво поджав губы, Эрик смотрел прямо перед собой. «Она только что дала понять, что не возражает понести от меня. Это не было мое воображение… я слышал ее ясно как день. — Ощутив головокружение, он наслаждался моментом захватывающего дух восторга. — Ребенок… мой ребенок… Боже, что за мысль». Улыбаясь как идиот, Эрик оставил попытки представить, на что это может быть похоже — стать отцом ребенку Брилл. Счастье, которое он ощутил, было чересчур острым, сродни физической боли, но Эрик желал, чтобы это не прекращалось.
Теперь двигаясь быстрее, едва касаясь ногами земли, Эрик добрался до коридора с зеркалом, ведущим в комнату Брилл. Теперь, когда он был способен в льющемся из комнаты тусклом свете разглядеть лицо Брилл, Эрик провел пальцем по ее щеке, в этот момент испытывая особенно сильную нужду прикоснуться к ней.
Нажав на открывающий зеркало рычаг, он шагнул через порог, затем повернулся, чтобы помочь Брилл. Улыбаясь ей, когда она встала рядом с ним на ковер, он дернулся было, чтобы закрыть зеркальную дверцу, когда уловил краем глаза какое-то слабое движение. Отреагировав с грацией хищника, Эрик толкнул Брилл себе за спину и повернулся лицом к незваному гостю — и все это заняло буквально полсекунды. Смертельно спокойный и готовый смело встретить любую опасность, он вытянул из рукава маленький кинжал.
Кресло в углу комнаты скрипнуло, когда Кристина де Шаньи быстро поднялась на ноги. При виде Брилл, выглядывающей из-за спины Эрика, виконтесса слегка задрала подбородок, темные глаза метнули в нее тяжелый взгляд.
— Я так и знала. Я знала, что это должна была быть она!

Глава 59: Тени прошлого

— Я так и знала. Я знала, что это должна была быть она! — сказала Кристина, трясущейся лилейно-белой рукой указывая туда, где выглядывала из-за спины Эрика, Брилл; в тусклом свете темные глаза виконтессы сияли на бледном лице подобно звездам. — Тебя выдали глаза. У тебя глаза, как у Эрика… пылающие, дикие глаза.
Чуть согнувшись в поясе, Брилл подалась вбок, чтобы получше разглядеть стоящую в другом конце комнаты девушку.
Первоначальные уколы вызванного ее неожиданным появлением страха заставили сердце Брилл забиться быстрее, когда Эрик толкнул ее за себя. Но теперь, видя, что это Кристина, а не незнакомец или, того хуже, Эндрю, Брилл нарочно подавила волны беспокойства в попытке мыслить более ясно. Юная виконтесса была далеко не худшим из зол, какое сегодня могло их раскрыть. Со стороны Брилл было глупо не обратить более пристальное внимание на обстановку перед тем, как они вошли в комнату, но она была так погружена в мысли об Эрике и столь беззаботно обрисованных им образах их общих детей, что не заметила ничего необычного, пока не стало слишком поздно. Но теперь Брилл знала, что, какое бы там противостояние ни надвигалось, ей понадобятся мозги в рабочем состоянии, поэтому старалась сохранять трезвомыслие, несмотря на растущую тревогу, запылавшую в груди. «Боже милосердный, поверить не могу, что это она. НЕ паникуй… не паникуй. Только потому, что это первый раз с прошлого года, когда они с Эриком разговаривают… это ничего не значит. Просто не паникуй… она не впадет в истерику, если ты не запаникуешь».
Повторяя эту успокаивающую мантру снова и снова, Брилл стояла с окостеневшей спиной, готовая к битве, воображая один катастрофический сценарий за другим. Она видела Кристину, с криками выбегающую из комнаты при виде своего давно «мертвого» учителя и притаскивающую по их души представителей власти. Но, что гораздо хуже, она могла вообразить, как Эрик оставляет ее и выбегает вместе с Кристиной — подобная сцена уже неделями преследовала ее в кошмарах, а сейчас с кристальной четкостью разыгрывалась прямо перед глазами. И все же, ровно тогда, когда паника начала забивать ей глотку, Брилл вновь подняла взгляд на легендарную Кристину — но вместо сияющей и чистой картинки, которую выстроила в голове, она не могла не заметить, какой маленькой выглядит девушка в своих превосходных украшениях и строгом атласном платье, какой невероятно юной и более чем земной. Паника начала утихать. «Бога ради, это дитя дрожит с головы до пят. Она напугана? Чего она боится? Эрика? Меня?»
Набравшись смелости, Кристина рискнула вновь заговорить:
— Но что заставляет тебя думать, будто ты имеешь право на положение, которое себе обеспечила?
— Извини? — безучастно спросила Брилл, слишком заблудившись в своих мыслях, чтобы уделять внимание тому, что говорила Кристина.
— Что заставляет тебя думать, будто ты заслуживаешь быть рядом с ним?
Потрясенная дерзостью вопроса, Брилл мгновение лишь пялилась на девушку, после чего ею овладело раздражение. Прищурившись и нахмурившись, она сделала угрожающий шаг вперед, но Эрик выбросил руку, останавливая ее. Все попытки удержать голову ясной быстро вылетели в окно.
— Слушай, ты, вероломная девчонка… Не смей разговаривать со мной со своего высокомерного пьедестала. Ты не имеешь права ничего обо мне спрашивать. Ты потеряла все права, какие имела, помнишь?
— Я серьезно! Ответь на мой вопрос! Ты имеешь право на занятое тобой положение? Эрик не такой, как другие мужчины. Ты не можешь ожидать этого от него.
— Ты ошибаешься. Ты всегда ошибалась насчет…
Махнув рукой, Кристина оборвала Брилл.
— Нет, я права, и ты тоже это знаешь. Ты видела то, что под маской? Если бы видела, то не сумела бы сказать то, что сказала. Слишком легко говорить подобные вещи, если ты этого не видела.
Брилл поняла, что едва ли в состоянии подобрать осмысленный ответ. Она просто не могла поверить в то, что только что сорвалось с губ Кристины. «Она говорит так, словно Эрика здесь вообще нет. Она что, не осознает, насколько жестока? — Оглядев лицо девушки на предмет злого умысла, который, конечно же, обязан был там быть, Брилл нашла лишь лихорадочный пыл, сжавший цветущий маленький ротик виконтессы. — Как можно быть настолько глухой к чувствам других, чтобы не предвидеть, что ты говоришь нечто ранящее? В каких облаках она витает?»
Краем глаза Брилл заметила, что Эрик чуть опустил голову и ссутулил плечи, словно защищаясь, и повернулась, чтобы посмотреть на него. Брилл давно уже не видела его таким погруженным в себя, и это ее разозлило. Опустив руку, которой удерживал ее, Эрик потер глаза.
— Очаровательная, жестокая Кристина… — прерывисто прошептал он.
Вновь направив ледяной взгляд в угол, где стояла виконтесса, Брилл ощутила, что ее прямо-таки распирает от возбуждения. «Я не могу позволить ей все разрушить».
— Вообще-то да, я видела. Не то чтобы для нормального человека нечто такое имеет значение. Только то, что ты родилась с симпатичным личиком, не делает тебя лучше остальных.
Кажется, это испугало Кристину, явно не ожидавшую такого ответа, но она быстро оправилась. Кивнув, она заломила руки.
— Тогда ты знаешь… ты понимаешь… — пробормотала Кристина, ее застывшее выражение слегка просветлело.
— Нет, боюсь, совсем не понимаю, — рявкнула в ответ Брилл, не дав той договорить. — А теперь, думаю, я должна задать несколько вопросов тебе.
Выйдя из молчаливого состояния, Эрик глубоко вздохнул.
— Брилл, все в порядке. Не нужно продолжать, — мягко проговорил он, в его голосе прорезалась усталость, которой раньше не было. Было совершенно очевидно, что, невзирая на прогресс, которого он достиг за последние несколько месяцев, Эрик принял слова Кристины близко к сердцу.
— Я хотела тебе кое-что сказать, — встряла Кристина, махнув рукой, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Нарочно игнорируя предложение Эрика оставить все как есть, Брилл сжала кулаки и ринулась в бой.
— Ну же, виконтесса, это будет только честно. И раз уж ты, как видно, заинтересована в делах Эрика, несколько вопросов не вызовут у тебя затруднений.
— Нет, правда… ты все не так поняла.
— Какой у Эрика любимый цвет, Кристина? Какое у него любимое блюдо? Какой архитектурный стиль нравится ему больше всего? Ты знаешь, какая опера — его любимая? — Поскольку Кристина хранила молчание, Брилл чуть задрала подбородок. — Что? Ты не знаешь? Что ж, позволь мне просветить тебя. Его любимая опера — «Фауст», потому что это история искупления и прощения, две вещи, которых он жаждал всю свою жизнь. Его любимый архитектурный стиль — неоклассицизм, потому что он чистый и яркий, но не перегруженный.
— Мадам…
Повысив голос, чтобы перекрыть Кристинин, Брилл продолжила, скорее ощущая, нежели видя изменение в позе Эрика, когда он разогнулся, чтобы посмотреть на нее:
— Его любимое блюдо — все, в чем есть сахар. Я никогда не видела, чтобы другой мужчина был так охоч до десертов, как Эрик. И его любимый цвет — серый. Но ведь… ты никогда не утруждала себя, чтобы узнать хоть что-то из этого.
Осмелившись глянуть в сторону Эрика, Брилл сумела послать ему легчайшую тень улыбки, радуясь тому, что он теперь смотрит не на пол возле ног Кристины, а на нее, на Брилл. Эрик изучал ее лицо этим своим пронизывающим, проникающим в душу взглядом, глазами столь синими, что они сияли в тусклом свете подобно газовым лампам, пока Брилл не уверилась, что он добрался до самых глубин ее мыслей. С лица Эрика постепенно сошло мрачное выражение, и уголки его губ изогнулись в слабой улыбке; он расправил плечи, вновь выпрямившись во весь рост и приняв обычный самоуверенный вид.
Заметив их обмен взглядами, Кристина хлопнула в ладоши, чтобы вернуть себе их внимание.
— Нет, я ничего такого не знала, но именно это я и пыталась сказать! — Когда Брилл и Эрик просто проигнорировали ее и продолжили делиться секретами, которые читали в глазах друг друга, на лице виконтессы начало проступать раздражение. — Послушай… послушай меня! Бога ради, послушай меня, ты, визгливая ирландская баньши!
Оскорбление громко упало в тишину комнаты, подобно камню, свалившемуся в пустой колодец. Почти тут же тончайшая улыбка на губах Эрика рухнула сама в себя, и вес его гнева раздавил ее в мрачную гримасу. Отвернувшись от Брилл, он вновь заступил перед ней и развернулся лицом к Кристине. Брилл почувствовала, как Эрик напрягся: его тело под темной тканью длинного пиджака постепенно становилось твердым, как скала, пока не стало казаться, что оно вот-вот взорвется. Чуть сдвинувшись влево, он физически закрыл Брилл от тяжелого взгляда Кристины, широко расставив ноги, будто ожидая, что та в любой момент может броситься через комнату и напасть. Вопреки себе, Брилл подумала, что Эрик, верящий, будто должен защищать ее от худенькой брюнетки, было странно забавным. «Он же не знает, что я уже успела уложить ее на лопатки».
Но лишь только бледное мерцание веселого изумления начало грозить прорваться сквозь гнев, Брилл пришла на ум новая идея, мигом потушив все веселье и заставив сердце пошатнуться в груди. «Возможно, он защищает не меня. Он знает, что я в этом не нуждаюсь. Возможно, он боится, что я что-нибудь сделаю с ней. Черт бы это все побрал!» Опустив глаза в пол, Брилл заметила, что Эрик осторожно спрятал нечто блестящее в рукав своего пиджака, но движение было таким быстрым, что она начала сомневаться, что вообще что-то видела. Нахмурившись, она гадала, что же он может прятать в подобном месте.
— Умерь-ка голос, скверная девчонка, — пробормотал Эрик, его голос стал опасно низким. — Кто-нибудь может услышать твою трескотню. И придержи свой коварный маленький язычок, пока я не вышел из себя. — Подняв взгляд на спину Эрика, Брилл не смогла сдержать удивления. Мрачный командный тон его голоса послал сильную дрожь вдоль ее хребта, хотя его слова были обращены вовсе не к ней. Брилл никогда в жизни бы не подумала, что он может столь грубо разговаривать с той самой женщиной, которая много лет была его музой. Она явно ошиблась.
После этого Кристина чуть отпрянула, ее вызывающая поза поникла под натиском слов Эрика. Юная виконтесса несколько раз моргнула, уставившись на своего бывшего учителя, явно так же напуганная тоном Эрика, как и Брилл. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но вновь неуверенно его закрыла, оглядывая комнату, словно потерявшийся в лесу ребенок.
Ощутив, как с каждой секундой растет возбуждение Эрика, Брилл подняла руку к его плечу, успокаивающе похлопывая, пока тот не расслабился под ее прикосновением. Медленно повернув голову, Эрик посмотрел на нее; пока он изучал ее выражение, между его темных бровей прорезалась тревожная морщинка — и внезапно его неконтролируемая ярость утихла. Выдавив улыбку, Брилл вновь уронила руку вдоль тела, пытаясь, хотя бы ради Эрика, успокоиться самой.
Сделав глубокий вдох, она решила, что должна взять ситуацию в свои руки, пока закручивающееся в комнате напряжение тоже не вышло из-под контроля. Обогнув грозную фигуру Эрика, Брилл секунду разглядывала Кристину, после чего заговорила:
— Ну ладно… возможно, мы все должны просто успокоиться. Мадам, я не знаю, почему вы ощутили потребность дожидаться здесь, но, полагаю, стоит поаплодировать вашему упорству. Однако, думаю, вы должны понимать, что ваш изначальный план прийти сюда теперь не выдерживает никакой критики. Как вы сами видите, Эрик вполне себе жив.
Взяв себя в руки, Кристина оторвала взгляд от Эрика, словно очнувшись ото сна.
— О да, это я уже знала. Вот почему я дожидалась здесь.
Что бы Брилл ни собиралась сказать, в этот момент оно вылетело у нее из памяти. Недоуменно склонив голову набок, она сумела выдать лишь одно слово:
— Что?
— Я уже знала, что он не умер, — повторила Кристина и прикусила свою прелестную нижнюю губу, настороженно наблюдая за реакцией Брилл.
— Да ладно? — сказала та, медленно крутанувшись, чтобы, приподняв бровь, посмотреть на Эрика. — И как же вы это узнали?
Переводя взгляд с Брилл на Эрика, Кристина заколебалась, явно почувствовав, что ее ответ может быть принят не особо благосклонно.
— Хм, ну…
Элегантно махнув рукой, Эрик тут же заставил Кристину умолкнуть, но на сей раз Брилл была не так впечатлена его властью над девушкой. С самого первого момента, когда Брилл познакомилась с виконтессой, она ощущала в той некую природную хрупкость, что-то, нуждающееся в том, чтобы его направляли, и поэтому ее все меньше и меньше удивляло, насколько сила личности Эрика могла влиять на эту девушку. Да, это меньше удивляло Брилл, но куда больше беспокоило — несмотря на то, что Эрик повернулся к ней, нервно заглянув в лицо.
— Пока ты спала… я как-то поднялся наверх, — медленно заявил он, тщательно подбирая каждое слово.
Теперь-то свет понимания будто бы ослепительно засиял сквозь странность того момента, проделывая дыры в доверии Брилл и позволяя проникнуть гневной неуверенности.
— Ты поднялся сюда, потому что знал, что она тут была… и что я не узнаю об этом. Пресвятая Дева, ты поэтому тогда был таким счастливым?
— Нет, вовсе нет… э… вернее… во всяком случае, не совсем.
Болезненная тяжесть поселилась во внутренностях Брилл, и она покачала головой.
— Нет, это было именно поэтому. О боже… это было именно поэтому.
Подняв руки в успокаивающем жесте, Эрик сделал несколько шагов вперед. С неудовольствием посмотрев на внимательно наблюдающую Кристину, он заколебался, прежде чем взять дрожащие руки Брилл в свои.
— Ну, да, это отчасти правда, но ты неверно истолковываешь мои причины.
— И что же это? — огрызнулась Брилл, пытаясь освободиться из его нежной хватки.
— Я хотел попрощаться, — честно сказал Эрик, и на его подбородке, сбоку, задергалась мышца. — Наконец-то оставить прошлое в прошлом. Я думал, что задолжал как минимум это… учитывая обстоятельства.
Удивленно моргнув, Брилл силилась переварить то, что он сказал, машинально переведя глаза туда, где, чуть печально кивая, стояла Кристина.
— Это правда? — спросила у нее Брилл.
Сложив ладони перед собой, Кристина кивнула более энергично, ее большие оленьи глаза наполнились слезами.
— Да, это правда. Он велел мне возвращаться к Раулю… сказал, что его жизнь продолжилась.
— О? Тогда почему ты все еще здесь? — не сдержавшись, малость недобро парировала Брилл. — Зачем тебе понадобилось допрашивать меня, словно я подозреваюсь в преступлении?
От вопроса лицо Кристины еще немного просветлело.
— Прости, но я подумала, что он мог соврать в моих интересах. Чтобы я не чувствовала себя такой подавленной и смогла уйти и оставить его. Ему ведь никогда не нравилось видеть мои слезы. — Сделав паузу, Кристина опустила взгляд на переплетенный руки Брилл и Эрика, на ее лице глубокая печаль мешалась с неохотной радостью. — Я хотела убедиться, что он сказал правду, что то, что я с ним сделала, действительно возможно было простить, потому что, придя сюда, я была уверена, что никогда себя не прощу. — Сделав глубокий вдох, виконтесса изящно пожала плечами, слегка сморщив подбородок, будто боролась со слезами, по-прежнему блестевшими в ее глазах. — Я едва осмелилась надеяться, когда он намекнул, что познакомился с новыми людьми.
— Надеяться? — в унисон пробормотали Эрик и Брилл, уставившись на девушку, как на незнакомку.
— Да, — сказала Кристина с нехарактерной для нее зрелой уверенностью. — И я так хотела, чтобы это была ты… та, о которой он говорил… Я хотела, чтобы это была ты.
— Что?!
— Все то время, пока мы были вместе, я постоянно чувствовала, что меня недостаточно. Эрик так силен… а я… я нет. — Опустив взгляд на руки, Кристина провела пальцем по бриллианту на обручальном кольце. — Я знаю, что большую часть времени я напоминаю увядший цветок… Я знаю это. И я всегда думала, что он заслуживает львицу. Кого-то столь же сильного, как он… кого-то вроде тебя, Брилл. Вот почему я хотела знать о тебе те вещи. Чтобы убедиться, что я была права. Я уже знала, что ты сильная… но хотела увидеть своими глазами, обладаешь ли ты в придачу еще и добрым сердцем. Я успокоилась, поняв, что так оно и есть… что ты заботишься о моем… э… об Эрике.
Совершенно огорошенная услышанным, Брилл уставилась сперва на Кристину, затем на Эрика, который явно был так же потрясен, как и она, — судя по тому, что его рот слегка приоткрылся, а глаза стали размером с блюдца. Рассеянно подняв руку ко лбу, Брилл попыталась вымассировать неразбериху из мозга, но обнаружила, что в данный момент эта задача невыполнима. «Наверное, я лишилась рассудка. Неужели Кристина, ТА САМАЯ Кристина только что меня одобрила? Что происходит? Должно быть, это сон. Это та же девушка, которая пыталась украсть музыкальную шкатулку у четырехлетки».
— Но я думала, что не нравлюсь тебе, — внезапно выпалила Брилл. — В смысле… я чуть не оторвала тебе голову, когда ударила тебя тогда.
— Ты ее ударила? — столь же внезапно встрял Эрик. — Что… когда… то есть…
Залившись ярким румянцем, Кристина прижала ладони к щекам.
— Ой, мне так стыдно из-за этого. Я действительно была не в себе. Но я не ненавижу тебя за это, Брилл. Кроме того, я первая ударила тебя, поэтому с моей стороны было бы просто нечестно вечно дуться на тебя. Хотя, надо признать, я не думаю, что мы когда-нибудь сможем стать друзьями. Мы слишком разные. Уверена, ты бы устала от моей слабости, а меня бы тошнило от твоей силы. — На ее лице промелькнула печальная улыбка, и она неуютно поежилась. — Я знаю, что все это, наверное, не особо вяжется со мной — для вас обоих. Обычно я не дожидаюсь в темноте, чтобы встретиться с людьми лицом к лицу, и мне крайне тяжело говорить все это, но я просто знала, что должна сказать вам… чтобы сделать все правильно. — Посмотрев на Эрика, Кристина чуть кивнула. — Я рада за тебя, Эрик. Я рада, что ты можешь быть счастлив.
Неуверенный, как на это ответить, Эрик повернулся, чтобы глянуть на Брилл. Пожимая плечами, он выглядел таким же растерянным, как она.
— Ну ладно…
Затем комната погрузилась в неловкую тишину, заставив каждого присутствующего искать, что бы такое сказать. «Но что можно сделать в подобной ситуации?» В конце концов Кристина спасла Брилл от попыток придумать что-то, дабы заполнить тишину: она нервно сложила ладони перед собой и сделала шаг к двери.
— Хм… что ж, полагаю, я сказала все, что хотела. Да и нужно подготовиться к возвращению в Лондон, раз уж мой визит в Париж окончен.
— Значит, ты решила уехать? — спросил Эрик, и тревожные морщинки вокруг его глаз слегка разгладились.
— О да, я приехала сюда, чтобы попробовать все исправить… ну, или хотя бы сделать все, от меня зависящее. Но потом я осознала, что ты уже сам все это сделал. Я ждала здесь лишь для того, чтобы убедиться. Ты выглядишь счастливым, Эрик. Забавно, что до сего момента я почти не помнила, как выглядит твоя улыбка. Но я рада, что ты счастлив. — Ласково улыбаясь, словно это не она только что сразила всех в комнате наповал, Кристина направилась к двери. — И это означает, что мне нет причины задерживаться тут. И я уверена, что бедный Рауль очень за меня волнуется. — Положив руку на косяк и остановившись, она обернулась через плечо, изучая неподвижно стоящих позади нее людей. — Прощай, Эрик. Пожалуйста, пойми, что я никогда не намеревалась… не… ну, ты сам знаешь. Не думаю, что мы когда-либо увидимся вновь… но знай, что ты всегда будешь моим Ангелом Музыки. — Потом Кристина посмотрела на Брилл, и ее улыбка малость поблекла, побежденная настороженным выражением, которое она всегда цепляла, общаясь с Брилл. — Позаботься о нем, ладно? И не думай, что я позволю кому-то еще наломать таких же дров, как это сделала я, — велела она. Затем, без дальнейших слов, виконтесса открыла дверь и выпорхнула в коридор, оставив после себя напряженную тишину.
Звук защелкнувшейся двери громко разнесся по комнате, пока Брилл и Эрик стояли, уставившись на то место, где только что была Кристина. Потом они одновременно медленно повернулись и посмотрели друг на друга — у обоих на лицах было написано изумленное неверие.
— Это произошло на самом деле? — спросил Эрик с таким сомневающимся видом, что Брилл не смогла удержаться от облегченного смеха.
— Во имя всех святых, думаю, да. Кристина чертова Даае только что одарила нас своим одобрением, а после выбежала за дверь, даже не извинившись.
Потерев рукой лицо, Эрик приглушенно хохотнул, присоединившись к смешкам Брилл. У той едва ли не закружилась голова, и она плюхнулась на ближайший стул, и мгновение спустя Эрик присоединился к ней, с озадаченным выражением лица усевшись за стол напротив нее и опустив на него локти.
— Я рад, что это закончилось. Подозреваю, все могло быть хуже.
— Да, полагаю, могло быть и хуже. Она могла совершить что-нибудь еще более идиотское, чем уже сделала, — с сарказмом согласилась Брилл. Затем, когда ей не понравилась подспудная ревность, которую она уловила в собственном голосе, Брилл кашлянула и постаралась перейти на более дипломатичный тон. — Хотя, наверное, она пыталась помочь тебе — в своем неповторимом стиле. Но… с тобой все в порядке? У бедной девушки до странного очаровательная разновидность жестокости.
Чуть нахмурившись, Эрик слегка пожал плечами.
— Думаю, эта короткая встреча была скорее на пользу ей, чем мне. Я уже успокоился на ее счет и насчет того, что она сделала и не сделала. Со мной все в порядке. Просто в какой-то момент я оказался не вполне готов к тому, с какой легкостью она скользит между сладостью и гадостью, — ровно сказал он, остановив взгляд на Брилл. Темные грозовые облака в его глазах расходились, открывая тихую безмятежность, отчего у Брилл перехватило дыхание. Как могут у простого смертного быть такие синие глаза? — Забавно, правда? — тихо спросил Эрик, подперев подбородок рукой.
— Что?
— Насколько легко простить прошлые бури, когда свет будущего столь ярок.
Брилл заулыбалась еще до того, как до нее дошел скрытый смысл его слов. Потянувшись через стол, она погладила Эрика по тыльной стороне руки.
— И подумать только… тебе потребовался всего лишь год в моей компании, чтобы сообразить это. Я всегда знала, что ты быстро учишься, — игриво сказала Брилл, страстно желая увидеть на его губах ту же улыбку, что плясала за зеркалом его глаз.
Сморщив нос от звучащего в ее голосе смеха, Эрик перевернул руку и переплел свои пальцы с ее.
— Да, узри силу моего интеллекта и изумись.
Расхохотавшись, Брилл встала и, используя их сцепленные руки, вынудила Эрика встать рядом с ней.
— Ох, ну у вас и самомнение, маэстро! Вам следует быть осторожным, иначе никто не захочет с вами работать. — Подмигнув, Брилл оглянулась через плечо на закрытую дверь. В эту секунду ее наполнила жажда вновь увидеться с семьей и Мэг, заставив вспомнить, почему они вообще поднялись наверх. Настала пора вновь выйти в большой мир. — Думаю, самое время оповестить всех о моем великом возвращении. Так что давай прощаться.
Неуверенно кивнув, Эрик поднес ее руку к губам, затем отпустил.
— Да, ты права. Ты справишься дальше сама?
— Да, спасибо. Думаю, я буду в полной безопасности, со своим личным скрывающимся за кулисами эскортом. — В ответ Эрик сверкнул покровительственной улыбкой, и Брилл последовала за ним к зеркалу, но, когда он шагнул в темноту, цапнула его за рукав. — Ты ведь вернешься попозже, правда?
— Да, я обязательно приду. Только попроси. — После этого Эрик развернулся и вошел в проход за зеркалом; тени любовно обвили его тело, и он канул во тьму.
Тяжело вздохнув, Брилл задвинула зеркало, закрывшееся с мягким щелчком, и прижала руку к животу, в котором уже зарождалось чувство потери. «Мне так и будет казаться, будто я чего-то лишилась, всякий раз, как он выходит из комнаты?» Стряхнув ощущение, она вернулась к двери и открыла ее, вышла в коридор и направилась в более людные помещения Оперы. Буквально в каждом углу кипела работа. Когда она пересекала пошивочный цех, маленький батальон портних деловито украшал бисером ряд белых головных уборов, явно добавляя последние штрихи к костюмам ангелов для предстоящей премьеры «Фауста». Заметив в отдалении Мари, раздающую приказы уборщицам, Брилл помахала ей и получила в ответ улыбку. «Хм, полагаю, я пропустила не так много, как думала…» Жужжащий гомон приготовлений прорезал пронзительный вопль. Ахнув и подпрыгнув, Брилл развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть несущуюся на нее монументальную фигуру Карлотты.
Та схватила Брилл за плечи и с облегчением улыбнулась.
— Это ты! Я так волноваться! Я думать, ты умерла! Этот бесполезный скрипач ничего мне не говорить, когда я спрашивала.
Малость захваченная врасплох искренней радостью, которую она видела на лице Карлотты, Брилл сумела лишь выдавить неуверенную улыбку.
— Э… да… и я рада вернуться. Простите, что пропала так надолго, не сказав ни слова. Конечно, я не жду, что мне заплатят за…
Махнув унизанной драгоценностями рукой, Карлотта оборвала ее.
— Шшшш, сейчас не время говорить о деньгах. Ты ведь болеть, да? Я не желать слышать об этом. А, но ты уходить сейчас… Я должна идти на репетицию и уже опаздывать, а потом я должна идти на подгонка платья для вечеринка. Кыш, кыш.
— Какой вечеринки? — спросила Брилл, когда Карлотта потянула ее прочь от сцены.
— Вечеринка в честь открытия. Она планироваться во время маскарад на Новый Год. Так что, как видеть, я очень занята. Мы поболтать позже, да?
— Да, хорошо, хорошо, — согласилась Брилл и, следуя указаниям Карлотты, оставила ее. «Господи, стоит мне только подумать, что она приличный человек… как она всякий раз доказывает обратное, — с улыбкой подумала Брилл. — По крайней мере, теперь я могу пойти и провести некоторое время с Арией, вместо того чтобы гадать Карлотте. Хотя я и понятия не имела, что вечер открытия уже так близко. Вряд ли до него больше полутора недель. Забавно будет взглянуть, как вся парижская аристократия танцует в центральном фойе. Бал — это именно то, что нужно, чтобы привести всех в прекрасное расположение духа».

***

Шлепая по лужам, Эндрю натянул шляпу пониже на глаза, чтобы укрыть лицо от моросящего дождя. Взглянув на неприметного темноволосого мужчину, небрежно шагающего рядом с ним, Эндрю с мрачной решимостью сжал губы в тонкую белую полоску.
— Итак, значит, я могу быть уверен в вашем содействии, месье Бьюмон? — спросил он своего спутника.
— Да, милорд. Пока вы платите мне заранее оговоренную сумму, я буду делать все, что скажете. Я думал, это необязательно озвучивать… учитывая мою репутацию, — последовал холодный ответ на идеальном французском. Шагая с осторожной грацией убийцы, мужчина покосился на него сквозь капли дождя. — Разве что мы не прояснили конкретную цель моего найма…
— Вы ассистируете мне в деле возвращения моей невесты. На вечере в честь повторного открытия Оперы мы с вами поможем ей увидеть ошибку в ее поступках.
— Должен ли я принести с собой что-нибудь еще?
Метнув в приятно незапоминающегося мужчину убийственный взгляд, Эндрю постарался обуздать гнев — что с каждым днем становилось все труднее.
— Не считайте меня тупой скотиной, месье. Я не мечтаю подчинить леди подобными методами. Она пойдет с нами вполне тихо, если мы правильно разыграем карты.
Молча кивнув, Бьюмон кашлянул.
— Конечно, вы должны простить мою оплошность. Как вы знаете, я больше привык к работе совсем иного сорта. На самом деле мне неясно, почему вы наняли именно меня. Определенно, любой может без особой суеты похитить женщину и ребенка.
— Не беспокойтесь. Ваши навыки, без сомнений, понадобятся. Понимаете, у меня есть на примете некто, с кем я бы хотел, чтобы вы… немного поработали.
При этой новости на лице Бьюмона сверкнула яркая улыбка.
— Прекрасно. Я надеялся, что вы это скажете. На всякий случай я еще с прошлого дела все время ношу с собой любимые ножи.
Найдя неприкрытую жажду крови в глазах Бьюмона тошнотворной, Эндрю отвернулся.
— Но я хочу уточнить, что ни Брилл, ни Ария не должны пострадать. В противном случае вы ничего не получите.
— Понятно, милорд. Не стоит беспокоиться. У меня безупречный послужной список.
Пробурчав что-то признательное, Эндрю потер озябшие руки.
— Хорошо… хорошо. Покуда все ясно. И не стесняйтесь немного поразвлечься со своими, как вы выразились, «любимыми ножами». Я не возражаю полюбоваться, как этот конкретный человек малость пострадает, перед тем как умереть. В действительности…
Внезапно осекшись, Эндрю резко остановился посреди тротуара, его взгляд прикипел к расплывчатым фигурам людей, столпившихся под козырьком находящегося впереди магазина и явно пережидающих дождь. Лица людей были слегка скрыты капающей с навеса водой, но из толпы на Эндрю сквозь расстояние и непогоду смотрели знакомые темно-карие глаза, прожигая до глубины души. Шумно втянув воздух, почувствовав, как сердце затрепетало где-то в горле, тот моргнул, и эти обвиняющие глаза исчезли как не бывало. На один застывший миг Эндрю ощутил, как по его коже ползут ледяные щупальца, похожие на липкие пальцы кладбищенского тумана.
— Милорд, с вами все в порядке? — тихо спросил Бьюмон, впрочем, без особого интереса.
— Вы не видели только что мужчину со шрамами, стоящего вон под тем навесом? — ответил Эндрю вопросом на вопрос и повернулся, чтобы посмотреть на спутника; над его головой висело белое облачко от дыхания.
— Нет, милорд, — небрежно отозвался Бьюмон. — Нам следует о нем беспокоиться?
— Нет, не о чем беспокоиться. Не обращайте внимания, — сказал Эндрю, пытаясь прогнать из голоса страх, но в его голове звучали три пробирающих до костей слова, повторяясь снова и снова. «Ты умрешь…»
Кашлянув, Эндрю сунул руки в карманы и устремился вперед.
— Думаю, нам следует продолжить разговор внутри. Погода слишком пасмурная.
— Конечно, милорд. Возможно, вы сможете дать мне более подробное описание человека, о котором вы желаете, чтобы я… позаботился.
Мысли об этих преследующих карих глазах расступились перед образом закрытого маской лица.
— Да, да, я могу. Человек, которого вы должны убить — тот, кого они раньше называли Призраком Оперы. Он мошенник и убийца. Как думаете, сумеете убить привидение?
В туманном воздухе сверкнул ряд ровных белых зубов.
— Дайте мне клинок, и я убью самого Господа Всемогущего. С призраком и вовсе не должно быть проблем.

<<< Назад   Дальше >>>

В раздел "Фанфики"
Наверх