Перейти:
главы 1-9
главы 10-19
...
главы 30-39
главы 40-49
главы 50-59
главы 60-67

Глава 20: Кровь и цветы

Брилл подскочила в кровати, вся в липком поту, дрожа так сильно, что стук ее зубов разносился по комнате. Несмотря на одеяла, укрывающие ноги в несколько слоев, ее знобило, можно сказать, даже вымораживало. Брилл знала, что в комнате тепло, но кожа все равно казалась натянутой, как барабан, и покрылась мурашками. Страх бился у Брилл в горле, сдавливая и выбивая воздух из легких. Она не могла дышать, не могла пошевелиться, парализованная этим страхом. Крепко стиснув зубы, она отчаянно старалась заглушить трепещущий в горле крик. Проникающий через окно спальни неверный свет зимнего солнца ничуть не помогал утихомирить бешеный стук ужаснувшегося сердца или отогнать ползущий вверх по позвоночнику холод.
Когда паника пошла на убыль, Брилл почувствовала, как в висках заколотились первые молоточки мигрени.
Минула неделя со дня рождения Арии. Каждый однообразный день протекал обыденно, даже скучно. Единственные исключения из этого правила происходили всякий раз, когда в дверь звонил Эндрю. Его визиты всегда были далеки от обыденности. В каждый из прошедших семи дней он не забывал прислать ей какой-нибудь подарок: последним подношением стал благоухающий букет оранжерейных цветов.
Брилл начала страшиться стука дверного молотка, возвещавшего о приходе посыльного — каждый подарок всегда предвещал прибытие его отправителя часом позже. Ария отказывалась покидать свою комнату, так же как Эрик отказывался выходить из библиотеки. У Брилл ум за разум заходил, когда она пыталась усмирить дочь и одновременно справиться с непредсказуемыми капризами Эрика.
Несмотря на относительную нормальность дневных часов в течение последней недели, ночи были совсем другой историей. Каждое утро Брилл просыпалась в ужасе от какого-то неизвестного кошмара. Она резко вскакивала, вся в липком поту, с сердцем, старающимся пробить грудную клетку. На самом деле было странно, что она не могла вспомнить, что ей снилось. Брилл думала, что должна была бы запомнить нечто столь пугающее. Но, очевидно, это был не тот случай.
Свесив ноги с края кровати, Брилл на мгновение понадеялась, что тревожащий ее сон может быть последствием перебранки, устроенной Эриком и ею в ночь праздника. Она и забыла, как это может ранить: его грубые слова выбили почву у нее из-под ног. Конечно, Брилл знала, что причина ее срыва заключалась не в словах Эрика. Дело было большей частью в ее собственном эмоциональном состоянии на тот момент.
По-видимому, Эндрю извлек на свет божий все ее слабые места. Брилл всегда было не по себе после его визитов — хотя она знала, что ее реакция определенно не связана с поведением Эндрю. Если уж на то пошло, он любил ее до безумия. В действительности он бы никогда не осудил ее.
Когда Эндрю той ночью откланялся, Брилл, как обычно, ощущала себя опустошенной. В тот момент, захлопнув дверь за его удаляющейся фигурой, она ощутила, как подступает давящий груз лет. Она как наяву увидела простирающиеся перед ней десятилетия одиночества, и ею овладела неуверенность в будущем.
Брилл чувствовала себя разбитой от непреходящей, пробирающей до костей усталости. И когда она тихо вошла в комнату Арии и стала свидетельницей трогательной сцены, как Эрик читает ее дочери, это еще сильнее напомнило Брилл о том, чего у нее больше никогда не будет — товарища, любимого, мужа. Но боже, как ей этого хотелось. И как она ненавидела Эрика за то, что он поколебал ее решимость прожить жизнь одной, за то, что напомнил ей о ее потере.
Теперь Брилл знала, почему так бурно отреагировала на его колкость. Почему ударила его. Оглядываясь на случившееся, она сожалела, что в гневе подняла на него руку. Брилл тогда утратила над собой контроль, а это она ненавидела.
И, вдобавок ко всем этим неприятностям, Коннер до сих пор не вернулся из своего сольного тура по Англии. Он должен был вернуться в тот вечер, когда явился Эндрю, но вместо этого Брилл получила письмо, в котором Коннер извинялся за свое отсутствие. Она знала, что, скорее всего, брат проводит время в каком-нибудь лондонском пабе, выпивая или пытаясь приударить за хорошенькими девушками.
Погруженная в эти невеселые мысли, Брилл провела рукой по своим спутанным волосам и встала. Глубоко внутри себя она знала, что ее сны — нечто большее, чем простая реакция на тревоги. Брилл не была идиоткой: она осознавала, что направленность ее снов более зловещая, нежели обычные кошмары, и была уверена, что вскоре произойдет что-нибудь ужасное.
Брилл подпрыгнула, когда ее босые пятки коснулись ледяного пола, и осторожно зашагала к шкафу. Стоя на одной ноге и отогревая вторую о голень, она обдумывала, что надеть сегодня. Не в силах долго выдерживать пробиравшийся под ночную сорочку холод, она быстро сорвала с вешалки первое попавшееся платье.
Вернувшись и поглядев на себя в зеркало после надевания необходимых слоев одежды, Брилл изумилась собственному выбору. Яркое бархатное платье цвета абрикоса, с верхней юбкой, подхваченной сзади и образующей водопад пенных кружев цвета экрю. Это было напоминание о прошлом, когда она была молода и беспечна, но Брилл помнила, какой хорошенькой ощущала себя, надевая его в качестве новобрачной.
Вообще-то она была ошарашена тем, что все еще могла в него влезть. Очевидно, рождение ребенка не настолько изменило ее фигуру, как она полагала. Хотя Брилл признавала, что с усилием протиснулась в горловину и что лиф, конечно, стал немного тесноват.
Платье все еще было красивым, но вряд ли практичным. Брилл со вздохом потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на спине, но раздавшийся в коридоре грохот заставил ее замереть. Нахмурившись, она опустила руки и направилась к двери в одних чулках, забыв по дороге надеть туфли.
Брилл толкнула дверь как раз вовремя, чтобы мельком заметить улепетывающую из коридора Арию — та волочила за собой посланный Эндрю букет цветов. Брилл шагнула вперед, чтобы догнать дочку, но резко затормозила, когда ее правая нога опустилась на осколки разбитой вазы.
Не успела она осознать происходящее, как ей в пятку глубоко впились бритвенно-острые осколки. Пылающая боль охватила ногу, и Брилл с испуганным вскриком отскочила назад. Отчаянно ругаясь на нескольких языках, она запрыгала на здоровой ноге, оставив за собой кровавый след, когда попыталась встать ровнее.
— Ой-ой-ой-ой… — запричитала Брилл; сдвинув брови при виде потеков крови на полу.
Балансируя на одной ноге и борясь с тесным корсетом, она неуклюже изогнулась, чтобы лучше разглядеть рану, и почти выдернула из пятки первый осколок матового стекла, когда потеряла равновесие и начала заваливаться.
Пара сильных рук перехватила ее за талию, не дав грохнулась на пол. Брилл удивленно задрала голову — лишь для того, чтобы обнаружить над собой твердый подбородок явно побледневшего Эрика.
— Проклятье, Бри! Какого черта ты тут делаешь? Я был наверху, одевался, когда услышал твой крик. А потом, когда спустился сюда, оказалось, что весь коридор залит кровью!
Подпрыгнув, Брилл повернулась в его объятии, для равновесия вцепившись обеими руками в воротник его белой хлопковой рубашки.
— Эрик, я правильно поняла по тени упрека в вашем голосе, что вы волновались? — спросила Брилл, поморщившись от боли, и подняла ногу повыше, опираясь для устойчивости на теплую широкую грудь Эрика.
Расслабившись в его руках, она повернулась лицом к выемке под его подбородком, закрыв глаза от простреливающей ногу боли, и глубоко дышала, наслаждаясь ощущением безопасности, исходящим от объятий Эрика. Он был темным, таинственным, опасным — и таким замечательным.
Скрепя сердце Брилл отодвинулась.
Эрик издал тихий обиженный звук и проигнорировал ее вопрос.
— Не могли бы вы придержать свою постоянную потребность раздражать меня и просто объяснить, что произошло? — спросил он и наклонил голову, чтобы посмотреть через плечо Брилл на ее поджатую ногу. При виде разрезанного и окровавленного чулка, покрытого торчащими кусочками стекла, брови Эрика поползли вниз, а возле рта пролегли жесткие складки. Взгляд, которым он одарил Брилл, был подобен грозовой туче — темной, клубящейся, изменчивой.
— О, это был несчастный случай. Ария опрокинула вазу с цветами, и я наступила на стекло.
В обнимающих ее талию сильных руках с длинными пальцами зародилась легкая дрожь.
— Вы должны быть более осторожны, — пробормотал Эрик, и что-то дикое вспыхнуло в его глазах, но он в мгновение ока обуздал этот порыв; лишь его руки крепче сжались на бедрах Брилл.
— Я так и собираюсь, — легкомысленно отозвалась она, пытаясь развеять внезапную напряженность момента.
Теперь Эрик смотрел на нее так, словно хотел заползти ей под кожу. Продолжая цепляться за его шею, Брилл остро ощутила тепло его обнаженной кожи под своими ладонями, и вдруг заметила, что рубашка Эрика застегнута лишь наполовину — четыре верхние пуговицы остались расстегнутыми. Брилл поняла, что пялится в распахнутый вырез рубашки на виднеющуюся в нем рельефную мускулатуру его груди. Затем она непроизвольно перевела взгляд выше, сначала на губы Эрика, потом вдоль изгиба маски — на его пылающие глаза. Эти глаза были глубоки, как океан, и ей внезапно захотелось утонуть в них.
— Мне нужно наложить швы, — услышала Брилл собственный голос и в страхе отвела глаза, несмотря на то, что жажда, которую она увидела во взгляде Эрика, перекликалась с ее собственными чувствами. Она отвернулась от него так резко, что заломило шею, и притворилась, что ищет свой медицинский саквояж. — Мне нужно найти свою сумку. Там иглы и спирт.
Когда Брилл повернулась всем корпусом, ее раненая нога ударилась об пол. Пылающие языки боли облизали ступню, едва не отправив ее на пол — у нее подломились колени. И снова надежные руки Эрика подхватили ее и без труда удержали, предотвращая падение.
С тяжелым вздохом Эрик нагнулся и, не говоря ни слова, просунул руку под ее коленями и поднял ее. Брилл задохнулась — мир наклонился, когда он выпрямился, — и вновь вцепилась обеими руками в отвороты его рубашки.
— Что вы делаете? Сейчас же опустите меня!
— Вы можете — в виде исключения — позволить кому-нибудь помочь вам без того, чтобы выразить свое недовольство этим? — рявкнул взъерошенный Эрик.
Брилл моментально захлопнула рот, сжавшись при виде капель крови, которые скапливались на кончике ее пятки и срывались вниз, на ковер. Эрик вынес ее из комнаты, кроша ботинки рассыпанные по полу осколки, быстро прошагал по коридору, потом, стараясь не задеть ее рану, повернул в сторону и проскользнул в дверь библиотеки. Там он осторожно опустил Брилл на край заваленного подушками дивана, подошел к окну и раздвинул шторы.
Когда Эрик повернулся спиной, Брилл ухватилась за лодыжку и подняла ногу повыше, чтобы осмотреть. Она с облегчением обнаружила, что из пятки торчит всего два средних размеров осколка. По дороге нога пульсировала, и она беспокоилась, что в ступне засела половина вазы. Тем не менее, стекло прорезало кожу довольно сильно, и было очевидно, что придется наложить несколько швов. Эрик бросил в ее сторону быстрый взгляд, затем размашистым шагом подошел к двери и скрылся в коридоре.
Брилл не смогла сдержать легкое разочарование от его ухода. Она ждала, что Эрик останется, начала рассчитывать на его поддержку. Поведя плечами, она выпрямилась, сжав губы, чтобы удержать готовый вырваться из груди унылый вздох. «Прекрасно, мне он не нужен!»
Сделав несколько успокаивающих вдохов и выдохов, Брилл согнула пальцы, подбадривая себя перед предстоящей операцией.
— Ладно, тогда я сделаю это сама. У меня нет времени полагаться на помощь всяких глупых мужчин. В любом случае, это не так уж трудно. Всего несколько швов, и я буду в порядке.
Но сперва следовало извлечь стекло.
Брилл уже была готова выдернуть пальцами первый осколок, когда Эрик влетел в комнату, таща ее медицинский саквояж. Брилл ощутила, как при виде него на ее лице расплывается идиотская улыбка. Она ничего не могла с собой поделать — когда Эрик находился в комнате, ей было гораздо спокойнее.
Эрик со стуком опустил саквояж и погрозил ей пальцем.
— Уберите оттуда руки! Если стекло расколется под кожей, пойдет нагноение.
— Да что вы говорите? — позволив боли развязать себе язык, саркастически отозвалась Брилл, наблюдая, как Эрик роется в саквояже. — А я и не знала.
Услышав ее язвительный, жалящий голос, Эрик посмотрел на нее поверх раскрытой сумки. Его черты на мгновение исказил гнев, но один взгляд в ее сторону расколол маску неодобрения. Что-то в выражении ее лица, видимо, смягчило его, окрасив его глаза в цвет рассветного моря. Внезапно Брилл стало любопытно, насколько страдающей она должна выглядеть, чтобы добиться симпатии этого жесткого человека.
— Будет лучше, если вы станете держать рот на замке, — тихо заметил Эрик, доставая из сумки пузырек со спиртом; выражение его лица вновь стало сдержанным. Отставив прозрачную жидкость, он погрузился обратно в недра саквояжа, напрягаясь все больше и больше, поскольку явно никак не мог обнаружить то, что искал. — У вас недостаточно здравого смысла, чтобы положить сюда настойку опия для обезболивания? — едко спросил он, бросив шовный набор на диван рядом с Брилл.
— У меня достаточно здравого смысла, чтобы не класть ее сюда, кретин. Эта чертова микстура в лучшем случае вызывает привыкание, а в худшем — смерть!
— А вы в лучшем случае чертовски раздражаете, — парировал Эрик, и его гневный тон едва не вызвал у Брилл ухмылку вопреки ползущей вверх по голени пульсирующей боли.
Эрик подтянул к себе стул, уселся и нежно взял ее за лодыжку, чтобы осмотреть рану. Брилл наблюдала, как от сосредоточенности морщинки вокруг его глаз становятся глубже, как он осторожно поворачивает ее ногу, чтобы лучше видеть. Из-за его манипуляций подол ее юбки медленно задирался, но Брилл не замечала этого, пока руки Эрика баюкали ее лодыжку. Что-то в ощущении его длинных тонких пальцев на коже вызывало странное трепетное чувство, струящееся вниз вдоль позвоночника.
С досадливым ворчанием Эрик вновь устремил на Брилл недовольный взгляд.
— Этот чулок испорчен безвозвратно?
— Ну, да, в нем теперь больше дырок, чем в корже, — ответила та, изобразив на лице неуверенную улыбку. Сейчас, когда Эрик смотрел на нее этими глубокими непостижимыми глазами, она незаметно спустила подол юбок обратно на благопристойный уровень.
В ответ на ее слова Эрик кивнул и разрезал нижнюю часть чулка вокруг раны. Не говоря ни слова, он скользнул руками вверх по ее ноге — куда выше колена, — прежде чем Брилл успела возразить. Упустив время, чтобы его остановить, она ахнула и уперлась здоровой ногой ему в грудь, удерживая на расстоянии.
— Где ваша добропорядочность, месье? Приставать к раненой даме! — оскорблено воскликнула она; ее ирландский акцент рос, как туман, идущий с моря.
Эрика изогнул рот в слабой улыбке, оттолкнул мешающую ступню и начал скручивать верх чулка, спуская его вниз по ноге Брилл.
— Уверяю, вам незачем волноваться о моей добропорядочности. Я просто убираю это, чтобы лучше видеть рану.
— Что ж, полагаю, это допустимо, — согласилась Брилл, снова натягивая юбки на колено, и опустила ногу с его груди, позволяя продолжить стягивать с ее голени невзрачную шерстяную ткань, и зашипела, когда скрученная материя задела рваные раны на пятке.
Пальцы Эрика замерли на ее лодыжке. Затем он поднял на нее взгляд, и в его глазах зажегся озорной огонек.
— Хотя следует признать, что у вас восхитительные лодыжки.
— ЧТО? — вознегодовала Брилл, настолько взбешенная, что даже не заметила, как спокойно улыбающийся Эрик перетянул чулок через ее разорванную кожу.
Игнорируя ее возмущение, Эрик снова взялся за ее ногу, несколько раз тихо фыркнул и придвинул поближе шовный набор.
— Я надеюсь, вы забудете свои опасения и позволите мне принести настойку опия.
Брилл лишь надменно хмыкнула в ответ на это предложение:
— Нет необходимости.
— Брилл, — снова начал Эрик, еще более раздраженно.
— В этом нет необходимости, — медленно повторила она и потянулась за флаконом со спиртом.
— Храбрая девушка, — пробормотал Эрик, отобрав у нее спирт и восхищенно покачав головой. Он наклонил флакон над куском материи и придвинул свой стул поближе. Прикусив зубами нижнюю губу, Эрик принялся смывать кровь вокруг торчащего стекла. Когда жидкость обожгла рану, Брилл оставалась совершенно неподвижной. И когда Эрик ловко извлек из ее плоти первый осколок, не издала ни звука, хотя ей на глаза навернулись слезы. Только когда он вытащил второй кусок стекла, Брилл вздрогнула от боли.
При ее внезапном движении Эрик замурлыкал нечто умиротворяющее и нежно погладил подъем ее ступни. Его прикосновение и монотонный звук его голоса успокоили Брилл, и она медленно расслабилась в его руках.
— Похоже, у вас неплохие познания в начальной медицине, — начала она неровным голосом, не обращая внимания на скатившуюся между лопатками каплю липкого пота. — Где же вы научились лечить повреждения?
— Там и сям, — ответил Эрик, сосредоточившись на ее стопе и продолжая очищать поврежденную поверхность. Отложив окровавленную тряпку в сторону, он перевел взгляд на лицо Брилл. — Я путешествовал в молодости. Где-то во время этих скитаний и научился залечивать раны.
Впервые Эрик упомянул о своем прошлом. Брилл молча улыбнулась этому признанию.
— Я научилась так же. Мой отец был полевым хирургом. Мы всегда приезжали туда, где были нужны его умения. Большей части своих медицинских познания я обязана ему и тем, кого мы встречали во время путешествий.
Когда Эрик продел нитку в одну из иголок из ее сумки, Брилл вдруг забеспокоилась:
— Сколько раз вы накладывали швы прежде?
Лоб Эрика прорезала задумчивая складка.
— Вообще-то я не припоминаю, чтобы когда-нибудь зашивал рану, — спокойно сказал он. Брилл была на грани того, чтобы сбежать из его неумелых рук, когда этот сумасшедший подмигнул ей.
— Вы меня дразните!
Эрик лишь пожал плечами и наклонился ближе, сжимая в руке иглу. Брилл приготовилась как раз вовремя, чтобы подавить свою реакцию на первый обжигающий стежок. Эрик работал быстро, каждое движение было точным. Не успела Брилл и глазом моргнуть, как он откинулся обратно на стул, собирая использованные медицинские принадлежности.
Взглянув на свою ногу, Брилл впечатлилась его работой.
— Отличные швы, Эрик. Я бы и сама не сделала лучше.
— Полагаю, это в некотором роде комплимент.
— Совершенно верно. В конце концов, я никогда еще не встречала кого-то столь же искусного, как я, — со смехом ответила Брилл, отматывая кусок бинта. Она осторожно накладывала повязку на свою зашитую ступню, пока Эрик продолжал разбирать беспорядок.
Донесшийся от двери шорох отвлек ее. Ария робко мялась возле входа в библиотеку, переминаясь с ноги на ногу.
— М-мама, п-прости, что я разбила в-вазу и ранила твою н-ногу, — пробормотала она, потупившись.
— Ой, милая, все в порядке. Это был несчастный случай. Но в любом случае, что ты делала рядом с этими цветами?
— Я в-взяла н-несколько цветков для в-волос Эрика, — ответила Ария.
Брилл в замешательстве перевела взгляд на Эрика за разъяснением, но, по-видимому, тот находился в таком же недоумении.
— Что ты имеешь в виду?
— Цветы для в-волос Эрика, — повторила Ария, подняв вверх свою куклу и засунув в рот большой палец.
— Ты назвала свою новую куклу Эриком?
Когда Ария кивнула, Брилл расхохоталась.
— Ария, Эрик — это мужское имя. — Та лишь крепче прижала куклу к себе, явно не обращая внимания на этот незначительный факт.
Брилл намеревалась продолжить обсуждение, когда раздался отчетливый стук в дверь.
— Пресвятая Дева, надеюсь, это не очередной чертов посыльный, — пробормотала она, не успев спохватиться.
Ария исчезла в коридоре еще до того, как она договорила последнее слово. Услышав стук, Эрик замер, его лицо окаменело. Брилл со вздохом поднялась с дивана, перенося вес на здоровую ногу.
— Посмотрю, кто там. Надеюсь, они не захотят остаться.
Ковыляя по коридору, Брилл с трудом уловила слабое рычание, исходившее от оставшегося позади Эрика. Покачав головой, она продолжила свой неспешный путь, цепляясь по дороге за мебель. Еще одна серия ударов сотрясла входную дверь, заставив Брилл проклинать нетерпение визитеров.
— Иду! — крикнула она, едва не опрокинув подставку для зонтов, и раздраженно потянулась открыть дверь, готовая выбранить нежданных гостей.
Вид стоящей на пороге пары полицейских в форме заставил ее проглотить все резкие слова.
— В чем дело, месье? — нерешительно спросила Брилл.

Глава 21: Ложь во спасение

Брилл ворча потянула на себя тяжелую входную дверь и уже открыла было рот, чтобы выбранить нетерпеливого визитера. Однако когда ее взгляд упал не на посыльного в изношенной одежде, а на парочку полицейских в форме с иголочки, рот от удивления захлопнулся сам собой.
Вид представителей закона в тяжелых шерстяных плащах со сверкающими медными пуговицами заставил ее сердце затрепетать в груди. Брилл знала, что у них не может быть никаких претензий именно к ней, она не сделала ничего дурного. Но все же одно их внезапное появление заставляло нервничать.
Вдруг перед ее глазами промелькнуло воспоминание о предыдущем разе, когда в ее дверь постучались два человека в форме. Только те люди были военными, и их бесславной обязанностью была доставка похоронок.
Тряхнув головой, чтобы прогнать непрошенные воспоминания, Брилл неуверенно улыбнулась обоим мужчинам.
— В чем дело, месье? — вежливо поинтересовалась она, переводя взгляд с одного на другого.
Полицейские стояли навытяжку, будто шомпол проглотили, всем видом показывая свою дисциплинированность и профессионализм. Продолжая разглядывать их, Брилл отвлеклась от безликой формы и заметила в их чертах серьезные различия. Мужчине, который стоял ближе к двери, было где-то за пятьдесят. У него было круглое обветренное лицо и крупные руки рабочего. Второй полицейский был куда моложе, почти мальчик. Он был чуть выше своего старшего товарища, а его песочного цвета волосы и теплые карие глаза больше подходили юному фермеру, нежели суровому представителю закона.
Молодой полицейский нацепил любезную улыбку и снял шляпу.
— Ничего серьезного, мадам. Мы здесь только для того, чтобы задать вам несколько простых вопросов.
Когда юноша заговорил, пожилой мужчина заворчал и метнул в коллегу сердитый взгляд. Будучи старшим по званию, он, конечно, хотел заговорить первым. Точно так же сняв шляпу, мужчина втянул обширное брюхо и перенес свое внимание обратно на Брилл.
— Мадам, я детектив Ле Кларк, а это мой нетерпеливый коллега сержант Бьюмон. — Детектив прервался, чтобы выудить из жилетного кармана маленькую потрепанную записную книжку. — Вы мадам Донован, верно?
Брилл кивнула, недоумевая, что нужно от нее этим двоим.
— Да, я Брилл Донован, — подтвердила она, притянув дверь поближе к себе. У нее вдруг возникло четкое ощущение, что Ле Кларку нельзя давать возможности заглянуть внутрь дома. Оба мужчины были крайне учтивы, но в ее голове затренькали тревожные звоночки.
Ле Кларк послюнявил большой палец и перевернул страницу своей маленькой книжечки; опустив густые брови и на миг затенив блеклые голубые глаза, он вчитался в написанное.
— И вы покупали два билета на спектакль «Дон Жуан», шедший в Опера Популер двадцатого января?
От столь странной темы вопросов любопытство Брилл сменилось смущением.
— Да, но к чему все это, месье? Почему вам так нужно знать, что я была в Опере более двух с половиной месяцев назад?
Ле Кларк со вздохом убрал записную книжку в карман и хитро улыбнулся:
— Уверен, раз вы посещали то представление, то осведомлены о несчастном случае в оперном театре. — Он немного подождал, явно ожидая какой-то реакции. Поскольку Брилл просто смотрела на него, он откашлялся и продолжил: — Когда упала люстра, от нее пострадало семнадцать зрителей — семнадцать именитых граждан.
— Я полностью осведомлена о том, что произошло, детектив, — прервала его Брилл — его покровительственный тон раздражал. — Трудно забыть такой несчастный случай, как вы его назвали.
Бьюмон шагнул вперед, на его губах промелькнула извиняющаяся улыбка, от которой на его щеках появились ямочки.
— Пожалуйста, простите нас, мадам. Мы не хотели расстроить вас. Мы уже пару месяцев расследуем несчастье в Опере. Мы опросили большую часть присутствовавших на спектакле людей, чтобы восстановить ход событий и понять, что произошло на самом деле. Вы — одна из последних в списке. У нас много времени ушло на то, чтобы определить точное место вашего проживания. — Он дружелюбно хмыкнул, вертя в руках шляпу.
— Я постараюсь по мере сил помочь вам в расследовании, но не уверена, что от меня будет особый прок.
Ле Кларк локтем снова задвинул Бьюмона себе за спину.
— Вас удивит, но даже малейшая деталь может позднее стать ключом к разгадке. Прошу, скажите, вы не заметили ничего странного в тот вечер? Возможно, вы встретили кого-то, кто показался вам необычным?
В животе Брилл зародилось тяжелое болезненное чувство. В тот вечер она встретила лишь одного необычного человека, и в данный момент он прибирался в библиотеке.
— Простите, месье, но я не понимаю, как мое мнение о ком-либо может помочь в вашем расследовании. В конце концов, что я знаю о работающих в Опере людях? Они все кажутся мне странными.
— Что ж, мадам, видите ли, поскольку мы опросили большую часть людей, которые были там в это время, будет довольно просто вычислить того, кто не соответствует. И когда мы найдем его, этого человека ожидает свидание с палачом, — со смехом проговорил Ле Кларк, похлопывая себя по круглому животу.
— Той ночью мне ни встретился никто, кого я посчитала бы опасным.
Ле Кларк поджал губы и сделал шаг вперед, нависнув над Брилл.
— Скажите, мадам, кто был с вами в тот вечер?
— Простите? — возмущенно переспросила та, не собираясь пугаться ребяческих попыток этого грубияна застать ее врасплох.
— Вы купили два билета, разве нет?
— Да, но какое это имеет отношение к вашему расследованию? — осведомилась Брилл, перенося весь вес на здоровую ногу, и осторожно оторвала больную стопу от земли, стремясь облегчить давление на раны.
Бьюмон снова шагнул вперед, выглядя слегка раздосадованным неучтивой манерой детектива задавать вопросы.
— Недавно мы получили письмо, где утверждалось, что мадам Донован укрывает у себя в доме подозрительную личность. И, приняв во внимание, что вы присутствовали на последнем представлении в Опере, мы были вынуждены спросить вас об этом.
Брилл в изумлении провела нервной рукой по бедру, разглаживая юбки, которые в этом совсем не нуждались.
— Кто послал вам это письмо? Я понятия не имею, что это может означать.
— Письмо было неподписанным, мадам. Мы не знаем, кто отправил его, но из-за серьезности ситуации нам пришлось руководствоваться им.
— Я понимаю, но позвольте заверить вас, что человека, которого вы ищете, в этом доме нет. Должно быть, это письмо — какой-то розыгрыш. Мне очень жаль, что я не могу помочь в ваших поисках во имя правосудия, но сейчас мне нужно приготовить завтрак для домочадцев. Хорошего дня вам обоим, — заявила Брилл, одновременно поворачиваясь, чтобы закрыть перед ними дверь.
Но еще до того, как дверь качнулась, чтобы закрыться, Ле Кларк сунул в проем ногу, не давая Брилл улизнуть. Удивленная прытью столь грузного человека, она замешкалась на пару секунд. Когда Ле Кларк положил ладонь на край двери, чтобы распахнуть ее пошире, гнев наконец затопил Брилл, опалив жаром ее щеки.
— Вследствие серьезности ситуации, мадам, мы должны с почтением попросить вас позволить нам обыскать дом. Наш долг — полностью проверить каждую поступившую информацию, а мы не сможем этого сделать, если сейчас просто уйдем.
— Вы хотите обыскать мой дом? — переспросила Брилл сквозь сжатые зубы, гнев исказил ее французский почти до неузнаваемости.
— Только чтобы убедиться в вашей безопасности, мадам, — заверил с улыбкой Бьюмон и шагнул вперед, оказавшись прямо позади своего начальника.
— Моя безопасность явно тут не при чем. Чего вам двоим действительно надо — так это назначить первого попавшегося козлом отпущения и повесить на этого беднягу преступление, которое ни один из вас не в состоянии раскрыть! — прошипела Брилл, постепенно повышая голос и буквально выкрикнув последнее слово.
Улыбка на лице юного сержанта мигом увяла. Он все быстрее и быстрее крутил в руках шляпу.
— Прекратите сию же минуту, мадам. Это совсем не так и…
— Ох, заткнись, Бьюмон! — детектив вышел из себя и с размаху толкнул дверь, заставив ту резко распахнуться, а Брилл — отшатнуться. Пятку пронзила боль — она тяжело опустилась на больную ногу. — Теперь, мадам, у нас есть основание, чтобы обыскать территорию независимо от вашего согласия. Однако у нас нет времени продолжать пререкания с самоуверенными дамочками! Пожалуйста, посторонитесь!
— Эй, детектив, может, нам стоит прийти в другое время и…
— Заткнись, Бьюмон! — рявкнул Ле Кларк и вразвалку переступил через порог.
От возгласа детектива все прочие звуки в доме тревожно замерли. Звучавшая фоном тихая мелодия на пианино неловко оборвалась; следом послышалась частая дробь шагов. В дверях гостиной появилась Ария, прижимающая к себе куклу. Девочка несколько секунд смотрела на полицейских, затем развернулась и умчалась по коридору.
Встав перед мужчинами, Брилл мгновенно остановила их продвижение. Ее угрожающую позу нарушала лишь хромота.
— Если вы намереваетесь вторгнуться в мой дом, то, по крайней мере, позвольте мне показать вам его. Господь знает, что вы, двое хулиганов, можете сделать, если я не стану за вами приглядывать. И если вы наследите на мои чистые ковры, я…
Отзвук марширующих по коридору тяжелых мужских шагов заставил Брилл умолкнуть. Ле Кларк склонил голову набок; на его губах зазмеилась улыбка.
— И кто это может быть, мадам Донован?
Брилл вздернула подбородок, пренебрежительно глядя на грузного мужчину.
— Это, — без колебаний заявила она, — должно быть, мой муж.
Многозначительная улыбка на лице Ле Кларка издохла в конвульсиях.
— Вы замужем?
Фыркнув и демонстративно посмотрев на настенные часы, Брилл расправила плечи.
— Разумеется, негодяй. Зачем называть меня мадам, если это не подразумевает, что я замужем?
— Почему же ваш муж позволяет вам открывать дверь незнакомым мужчинам, если он дома? — с подозрением поинтересовался детектив.
— Если вы подождете здесь одну секунду, то сами сможете задать ему этот вопрос, — выпалила Брилл, развернулась и похромала по коридору со всей возможной прытью, всю дорогу надеясь перехватить Эрика прежде, чем тот внезапно предстанет перед полицейскими.
Прислушиваясь краем уха, чтобы удостовериться, что Ле Кларк не трогается с места, Брилл подхватила юбки и поковыляла по коридору, ускоряясь с каждым шагом. Она завернула за первый угол — и уткнулась лицом в нечто большое, плотное и теплое. Громко ахнув, Брилл отшатнулась. Две крупные руки обвились вокруг ее запястий, чтобы удержать от падения.
— Брилл, какого дьявола принесло к нам под дверь? И какой дьявол орал на вас только что? — сверкая глазами, спросил Эрик и глянул поверх ее головы, выискивая источник шума.
— Чшш! Вы должны выслушать меня! Нет времени объяснять, но, прошу, просто поверьте мне, ладно? И, ради бога, просто подыгрывайте, неважно, что я скажу! — торопливо прошептала Брилл, стиснув его руку и потянув его за собой в прихожую.
— О чем вы говорите?
Игнорируя вопрос, она зажала Эрику рот ладонью и продолжила тащить его по коридору. Когда они завернули за угол и частично оказались в поле зрения стоящих в прихожей, Брилл внезапно остановилась и быстро оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Ле Кларк не двигался. Обнаружив полицейского там же, где она его оставила, Брилл перевела взгляд на растерянное лицо Эрика.
А затем сделала то, что поклялась никогда больше не делать с другим мужчиной.
Не говоря ни слова, Брилл подскочила к Эрику на шаг ближе, тесно прижавшись к нему всем телом, стремительно вцепилась в лацканы его пиджака — и заколебалась на миг, отчаянно стараясь выровнять дыхание; сердце в ее груди пустилось вскачь. Когда Эрик начал выражать протест столь странному поведению, все колебания исчезли, Брилл дернула его за воротник и прижалась губами к его губам.
Эрик совершенно оцепенел от ее прикосновения, его руки сжались, а дыхание словно замерзло прямо в легких. Но в тот же самый момент ожили его глаза, озарившиеся светом сотен невысказанных эмоций, заполыхавшие с жаром, который заставил бы устыдиться пламя самого солнца.
Брилл хотела просто оставить легкий ласковый поцелуй в уголке рта Эрика, чтобы развеять сомнения детектива по поводу его присутствия в доме. Но стоило их губам соприкоснуться, как все намерения, все планы вылетели у нее из головы. Она не могла объяснить дрожь, зародившуюся в ее руках, и отчаянно цеплялась за расстегнутые края рубашки Эрика, держась изо всех сил — а дрожь все усиливалась, сотрясая ее сердце до самого основания. Настолько глубоко, что стало больно — сладость и печаль овладели ее душой.
Брилл чувствовала себя опаленной, до костей омытой адским пламенем, бушующим в пронзительной синеве глаз Эрика. Не в силах больше выносить силу его взгляда, она заставила себя закрыть глаза, потерявшись во тьме ревущего в жилах первобытного огня. Звуки и время отдалились, Брилл выпрямилась, встав на цыпочки, стремясь быть ближе к Эрику, стремясь чувствовать все это чуть дольше. Чтобы наконец-то, спустя долгое время, опять ощутить себя живой.
Когда Брилл отстраненно почувствовала тяжесть рук Эрика, которые в конце концов клещами сжались на ее боках, в кипящую кровь вплелась паутина страха, притушившая биение сердца. Тогда она отвернула лицо, содрогаясь от усилия, которое пришлось приложить, чтобы разорвать контакт. «Что я наделала? Что со мной происходит!»
Нервно прикусив зубами покалывающую кожу нижней губы, Брилл отодвинулась от Эрика и сделала глубокий отрывистый вдох. Она ощущала на себе его взгляд, движущийся по коже словно прикосновение. От тепла его ладоней на талии вдоль позвоночника носился целый табун мурашек. Но Брилл не могла заставить себя посмотреть на Эрика — ей было слишком совестно за свой поступок, чтобы встретить укор, который наверняка должен был быть в его глазах.
— Просто следуйте моим указаниям, — неверным голосом пробормотала Брилл и попыталась выскользнуть из объятий. Ее трусливому бегству воспрепятствовали крепкие руки, все еще сжимавшие ее талию. Только тогда она осмелилась посмотреть Эрику в лицо. Когда Брилл увидела его выражение, то немедленно пожалела о том, что ее взгляд не прирос к полу.
Эрик стоял, застыв, как гранитная плита, его лицо было неподвижно — кроме мелко подрагивающей нижней губы. Но надежда, которую Брилл увидела в его глазах, заставила ее колени обратиться в студень и остановила биение сердца.
Придя в отчаянье, она рванулась прочь от его прикосновений, и Эрик отпустил ее. Еще миг в его руках — и она бы совсем потеряла голову. Кто бы мог подумать, что какой-то мужчина может иметь над ней такую власть, что совершенно лишает воли?
Отвернувшись от него, Брилл завернула за угол и шагнула вперед, чтобы полицейские увидели ее полностью.
— Месье, — откашлявшись, начала она, — я бы хотела представить вам своего мужа, Джонатана.
При виде полицейских Эрик прянул назад, как лошадь, напуганная гадюкой; лишь рука Брилл на его запястье удержала его от бегства.
— Он ненавидит незваных гостей, особенно когда работает, так что если вы будете так любезны и зададите свои вопросы и сразу уйдете, мы будем вам очень благодарны.
Ле Кларк бесцеремонно окинул взглядом маску Эрика и наконец встретился с ним глазами.
— Месье, вы Джонатан Донован?
Эрик нахмурился в неподдельном замешательстве, что только добавило реализма выдумке Брилл.
— Полагаю, что да, — заявил он, бросив в сторону Брилл неистовый взгляд. — А могу я узнать, кто вы, месье?
Детектив снова представился и представил своего напарника, а затем быстро перешел к расспросам.
— Месье Донован, мы расследуем несчастный случай, который произошел в парижском оперном театре два месяца назад, и пришли, чтобы задать вашей жене несколько вопросов о том, что случилось. Кроме того, мы получили письмо, которое гласило, что в этом доме находится подозрительная личность, и мы должны определить, имеет ли данная персона какое-либо отношение к этому делу.
При упоминании об оперном театре рука Эрика под ладонью Брилл судорожно сжалась, и, хотя выражение его лица по-прежнему было внимательно-равнодушным, Брилл заметила, как он побледнел. Это было понятно, учитывая, что она нашла его полумертвым в подвалах театра.
— И очень похоже, что полученное вами письмо указывает на меня, месье, — спокойно констатировал Эрик спустя мгновение. — Иногда проходящие мимо люди бывают немного удивлены, увидев человека, столь резко отличающегося от них, как я. — Он указал рукой на свою маску и продолжил: — К несчастью, подобное случалось и раньше. Сожалею, что у вас возникли проблемы из-за такого пустяка.
Брилл кивнула, благодарная Эрику за то, как уверенно он подыграл ее лжи.
— Да, бедняга Джон получил ожог, будучи еще ребенком, когда летний дом его семьи случайно сгорел дотла, — сказала она, похлопывая Эрика по руке.
Бьюмон понимающе кивнул, явно убежденный, но Ле Кларк продолжал хмуро смотреть на Брилл, будто пытаясь разгадать придуманную ею шараду. Когда детектив открыл рот, дабы продолжить допрос, Эрик резко оборвал его.
— Месье, могу я узнать номер вашего жетона? — учтиво осведомился он.
Ле Кларк, пораженный сменой темы, смущенно посмотрел на Эрика.
— Зачем вам понадобился мой…
— Ну, полагаю, будет проще, если к жалобе на человека, который орал на мою жену, ввалился в мой дом и напугал нашу дочь, будет приложен номер его жетона. А теперь скажите мне, как вы думаете, сколько времени понадобится, чтобы разжаловать детектива в рядовые патрульные, когда откроется, что он запугивает жен состоятельных граждан? — Эрик не повышал голос, но его тон стал угрожающим.
Изумленный этой отповедью Ле Кларк разинул рот: его кадык яростно задергался, явно сдерживал судорожный вдох. Внезапно вся бравада этого грузного мужчины растаяла и сошла на нет.
— Месье, у меня и в мыслях не было никого оскорблять — я лишь выполняю свою работу и…
— Ввиду того, что мы ответили на ваши вопросы, я, так и быть, оставлю без внимания ваше чертово хамство, если вы развернетесь и покинете это частное владение. У вас есть все, что нужно для расследования. Так что убирайтесь!
На последней реплике Эрика Ле Кларк слегка подпрыгнул и на шаг отодвинулся от возвышавшегося над ним мужчины.
— Конечно, месье. Думаю, мы в любом случае закончили, — выдавил он, схватил Бьюмона за руку и толкнул того в сторону входной двери.
Молодой полицейский повернулся, открыл дверь и кивнул Брилл и Эрику.
— Простите за беспокойство и хорошего вам дня, — извиняющимся тоном проговорил он — и был тут же утянут за собой улепетывающим детективом.
Шагнув вперед, Брилл наблюдала, как парочка залезла в свой открытый экипаж и умчалась по дороге прочь. Колеса, с трудом поворачивающиеся в покрытой ледяной коркой грязи, замедляли его движение, но вскоре коляска набрала приличную скорость. Брилл подождала, пока полицейский экипаж скроется за поворотом, затем медленно захлопнула дверь, и на ее лице зажглась торжествующая улыбка.
Крутанувшись вокруг своей оси, Брилл самодовольно хлопнула в ладоши.
— Ха! Этот боров, похоже, полный болван, раз решил связаться с раненой ирландкой! — заявила она, потрясая в воздухе кулаками. Поскольку стоявший перед ней Эрик ответил молчанием, Брилл опустила руки — оживления как не бывало.
— Зачем вы это сделали? — прозвучал тихий вопрос; Эрик говорил тем же низким и опасно вкрадчивым голосом, каким только что угрожал Ле Кларку.
Брилл открыла рот, чтобы ответить, но обнаружила, что все слова застряли у нее в глотке. Он спрашивает о лжи или поцелуе? В любом случае, она внезапно поняла, что довольно сложно найти разумную причину обоим поступкам.
— Помните ночь, когда я привезла вас сюда? — Эрик кивнул. Брилл оттолкнулась от двери и продолжила: — Я не знаю, в курсе ли вы, но в ту ночь в зрительный зал рухнула люстра, пострадало семнадцать человек. Эти полицейские хотели, чтобы я сказала им, не видела ли я кого-то, кто показался мне необычным. Они хотели возложить вину за это преступление на первого попавшегося бедолагу.
Эрик продолжал молча смотреть на нее, и Брилл поняла, что начинает молоть невнятицу, выстраивая между ними слова, словно дамбу, пытаясь перегородить разлившийся в воздухе поток эмоций.
— Я не хотела, чтобы они узнали, как вы попали в этот дом, потому что уверена — они сочли бы это странным. Так что первой пришедшей мне в голову идеей было выдать вас за своего мужа. И я правда очень извиняюсь за то, что поцеловала вас… так. Я не знаю, что на меня нашло. Но я полагала, что они не станут задавать лишних вопросов, если я буду достаточно убедительна, и я…
— Нет, вообще-то я имею в виду, почему вы меня покрывали?
Удивляясь, как это Эрик мог задать столь банальный вопрос, Брилл на секунду запнулась.
— Эрик, я имею обыкновение заступаться за своих друзей.
Какое-то гневное и отчаянное выражение промелькнуло на его лице, и он угрюмо уткнулся взглядом в пол.
— Вы не должны были лгать полиции, Брилл. Когда люди лгут полиции, из-за этого у них случаются неприятности.
— Да? А что еще я должна была делать? Я не собираюсь позволить им забрать вас и бросить в тюрьму!
Эрик зарычал и надвинулся на нее, прижав к стене.
— Вы должны были! Вы не понимаете! Я не заслуживаю вашего доверия! Я не заслуживаю, чтобы вы рисковали своим добрым именем ради меня! — шипел он, с неистовой силой вцепившись в ее плечи.
Затем его собственные плечи поникли, словно на спину ему внезапно обрушилась невероятная тяжесть.
— Брилл, — неровным голосом прошептал он. — Я должен кое-что вам сказать. Кое-что ужасное.
Брилл застыла в его хватке, пригвожденная к месту его мрачным тоном. И когда Эрик наконец вновь поднял на нее взгляд, она увидела плещущийся в глубине его глаз ужас.
— Что именно? — спросила она, внезапно испугавшись того, в чем он может признаться.
Но стоило только Эрику открыть рот, как входная дверь распахнулась, впечатавшись в стену с такой силой, что висевшие на той картины подпрыгнули. Брилл повернулась в руках Эрика, ожидая увидеть маячащего на пороге Ле Кларка. И витиевато выругалась, когда ее взгляд уперся не в грузного полицейского, а в ухмыляющегося от уха до уха братца.
Зажав подмышкой скрипку, Коннер шагнул через порог, и на его веснушчатом лице расплылась дьявольская улыбка.
— Ну и ну! Я уезжаю на две недели, а вы двое тут уже обжимаетесь! Руки прочь от моей сестры, месье!

Глава 22: Возвращение брата

Примечание автора: О, и вот ремарка к вопросу, кто же Коннер по знаку Зодиака – Овен или Стрелец. На самом деле до сих пор я даже не думала об этом. Но если бы мне нужно было выбрать между этими двумя знаками, я бы сказала, что он Овен. Мне было действительно очень приятно, что всем интересен Коннер. Это прекрасный персонаж, и я счастлива, что, по-видимому, многие люди со мной согласны.
Кстати, на случай, если в дальнейшем возникнет и этот вопрос: я также решила, что Брилл, скорее всего, Рак, учитывая ее сдержанность с незнакомцами и верность семье и друзьям.

Зажав подмышкой скрипку, Коннер шагнул через порог, и на его веснушчатом лице расплылась дьявольская улыбка.
— Ну и ну! Я уезжаю на две недели, а вы двое тут уже обжимаетесь! Руки прочь от моей сестры, месье!
Эрик не шевельнулся, невзирая на эпатажный приказ Коннера. Хуже того: он обнаружил, что не в силах пошевелиться. Он стоял совершенно неподвижно, прикипев взглядом к лицу Брилл. Даже когда та отвела глаза, он не смог отвернуться от нее, не смог оторвать взор от мягкого изгиба шеи, впадинки на горле, полноты прелестных губ.
Почему он не может отвести взгляд? Когда он настолько утратил самоконтроль, что даже не может отвернуться от этой женщины?
Возможно, из-за поцелуя? Брилл была второй женщиной в его жизни, которая прикоснулась своими губами к его губам, но, конечно, это не могло стать причиной того, что он внезапно потерял голову. Эрик помнил, что даже после того как Кристина поцеловала его в подземельях Оперы, он был способен думать, двигаться — а ведь ее он любил. «Это что-то другое. Я не люблю Брилл… не люблю».
А затем случилось то, от чего Эрика прошиб холодный пот и от макушки до пят охватил паралич. Прямо перед тем как в дом ворвался Коннер, он был близок к тому, чтобы рассказать Брилл правду о своем участии в несчастном случае в Опере. Вот почему он теперь не мог отвести от нее взгляд — потому что если бы он и вправду рассказал ей, что сделал, кем был, он бы почти наверняка потерял ее.
Женщина, подобная ей, которая столь высоко ценит жизнь, никогда не смогла бы вынести компанию убийцы. А он был убийцей, и не имеет значения, каковы были обстоятельства каждой смерти. Убийство остается убийством, и неважно, было оно совершенным из самозащиты или обдуманным.
Кровь, которую он проливал на протяжении своей жизни, пропитала каждую трещинку его души, покрыв его чернотой и пожрав мечты. Он никогда не должен даже думать о том, чтобы взвалить на Брилл груз этого знания. Чтобы запачкать своей тьмой ее свет.
Он едва все не потерял.
Прерывисто вздохнув, Эрик закрыл глаза. Он знал, что Коннер что-то говорит, но голос казался далеким и искаженным, заглушаемый грохотом его собственных мыслей. Он вышел из ступора, лишь когда ощутил прохладу пальцев Брилл, гладящих его по щеке.
Медленно открыв глаза, Эрик невольно уклонился от прикосновения. Во взгляде Брилл отразилось беспокойство, и она положила ладонь ему на подбородок. Она имела право беспокоиться — он явно выглядел помешанным.
— Вы бледны, Эрик. С вами все в порядке? — При этих ее словах Коннер прекратил трескотню и склонил голову набок, подражая своей сестре и изучая лицо Эрика вплоть до морщинки между бровями.
— Вам нет нужды выглядеть таким потрясенным, Эрик. Я просто дразнил вас обоих. Я даю вам полное разрешение тискать мою сестру так часто, как вам будет угодно. — Хотя Коннер сказал все это с открытым и спокойным выражением, в его глазах, посверкивающих из-под необычной широкополой шляпы, плясали веселые бесенята.
— Коннер! — тут же ахнула Брилл. — Что такое пришло тебе в голову? В любом случае, разве так говорят? Это совершенно возмутительно!
Игнорируя брань сестры, Коннер продолжал изучающе смотреть на Эрика, и веселье в его взгляде ослабило тугой клубок напряжения, свернувшийся у того в животе. Не в состоянии устоять одновременно против праведного гнева Брилл и невоспитанной натуры Коннера, он позволил себе чуть улыбнуться.
Коннер как будто только этого и ждал: он тоже улыбнулся, а затем принялся стаскивать с себя пальто.
— Ну-ну, Бри. Брат имеет право присматривать за своей сестрой.
— Да ты рехнулся!
— Ни в коем случае! — воскликнул Коннер, изображая гнев, затем быстро пересек комнату и сжал сестру в крепком объятии. — Я скучал по тебе, родная. В Англии без семьи было тоскливо.
— Ой, какие немыслимые враки! Ты всегда прекрасно проводишь время, независимо от того, где находишься, — со смехом заметила Брилл, стукнув по шляпе братца кончиком пальца. — Где ты достал эту жуткую шляпу?
— Жуткую? — переспросил тот с оскорбленным видом. — Я увел ее у одного техасца, который не смог оплатить мне долг в покер! Все ковбои носят стетсоны, — самодовольно заявил он, с важным видом пройдясь по комнате.
— Ты скотина, а не ковбой! — Услышав эти слова, Коннер прекратил красоваться и, разразившись смехом, поцеловал Брилл в лоб, взъерошив ее и без того растрепанные волосы.
Эрик начал отодвигаться от этой парочки, намереваясь освободить приличествующее пространство для их воссоединения, но Коннер остановил его, опустив руку ему на плечо. Он посмотрел на Эрика поверх макушки Брилл, и его улыбка слегка потускнела.
— Брилл, я едва не умираю с голоду. Ты в состоянии позаботиться о том, чтобы дать дорогому брату крохотный кусочек еды?
— Вообще-то мне следовало сказать, чтобы ты сам об этом позаботился, но, учитывая, что я еще не готовила завтрак для Арии, полагаю, что могу приготовить и на тебя тоже.
— О, это чудесно, детка, — ответил Коннер, игриво шлепнув Брилл по бедру. — Теперь с тобой все. И осторожнее с этой ногой, что бы с ней ни было, а то сделаешь еще хуже, — добавил Коннер вслед сестре, которая уже похромала по коридору.
Когда двое мужчин, наконец, остались в передней наедине, Коннер скорчил рожу и аккуратно положил свою скрипку на ближайшую полку.
— И все же, что она сделала со своей ногой?
По-прежнему находясь в замешательстве, Эрик смущенно моргнул, внезапно задавшись вопросом, что именно из случившегося этим утром известно Коннеру. Как ни крути, это семейство, по-видимому, всегда было на два шага впереди него.
— Откуда вы знаете, что она поранила ногу?
Закатив глаза, Коннер хлопнул Эрика по плечу.
— Она ковыляет хуже, чем хромая лошадь. Конечно, с ее ногой что-то случилось. Может, я и скотина, но не слепая.
Чувствуя себя идиотом, Эрик просто кивнул. Ощущение руки Коннера, дружески лежащей на его плече, сбивало с толку. Ему все еще было трудно привыкнуть к той легкости, с какой в этой семье относились к физическим контактам. Хотя, если честно, Эрик не возражал против такого их уклада.
— Кстати, о слепоте: я уверен, что нам надо перекинуться парой слов, — сообщил Коннер, одновременно направляя Эрика по коридору в гостиную.
Не обрадовавшись внезапной серьезности в голосе Коннера, Эрик занервничал.
— О, и о чем нам говорить? — спросил он с намеком на рычание.
Отпустив его, Коннер размашистым шагом подошел к пианино, скрестил руки на груди и прислонился к нему бедром. В ответ на угрожающий тон Эрика он выгнул бровь, но предпочел проигнорировать его.
— Не поймите меня превратно, но я должен попросить вас быть осторожнее с Бри. Она не такая стойкая, как о себе думает. — Эрик открыл было рот, чтобы ответить, но Коннер поднял руку, останавливая его. — Она прелестная девушка, и, видит бог, с ней можно закрутить хороший роман, но…
Сообразив, к чему тот ведет, Эрик фыркнул и сделал шаг вперед.
— Вы неверно поняли наши отношения, месье. То, что вы считаете…
На веснушчатом лице Коннера медленно расплылась понимающая улыбка.
— Вы пытаетесь сказать, что остались наедине с Брилл на целых две недели и даже не подумали о… ну, вы понимаете?
Разинув рот, Эрик уставился на него, и впрямь возмущенный его речью.
— Да, месье, именно это я имею в виду! Как я уже говорил, то, что вы предполагаете, абсолютно невозможно!
Коннер с усмешкой провел рукой по растрепанным волосам.
— Невозможно? То есть вы до сих пор не попытались ее поцеловать?
Жар медленно пополз вверх по шее Эрика и наверняка окрасил пунцовым его щеки. Ужаснувшись своей красноречивой реакции, он расправил плечи, нахмурился и придал лицу задумчивое выражение, надеясь отвлечь внимание брата Брилл от своих пламенеющих скул.
— Я могу честно сказать, что даже не пытался приставать к вашей сестре, месье!
Однако Коннер не впечатлился его свирепым взглядом и лишь вздохнул:
— Пресвятая Богородица, так какого черта ты ждешь?
Эрик смущенно моргнул, и его взгляд смягчился.
— Простите?
— Ну как ты думаешь, почему меня так долго не было?
— Вы хотите сказать, что ждали, когда ваша сестра закрутит роман с мужчиной, которого она вытащила из подвалов оперного театра и которого вы едва знаете?! Разве не вы только что сказали мне, чтобы я держался от нее подальше?
— Нет, — медленно начал Коннер, словно разговаривая с умственно отсталым ребенком. — Я не говорил тебе держаться от нее подальше. Я попросил тебя быть с ней поосторожнее. У нее был ужасный период, когда погиб Джон, но сейчас она снова начала жить. И ты мне нравишься, несмотря на то, что все время такой серьезный. Это единственное, в чем у тебя преимущество перед другими парнями, которые имеют на нее виды.
— Не могу поверить, что вы это сказали.
— Ну, я человек, опередивший свое время. Я способен распознать, когда дама нуждается в хорошем поцелуе. А также парня, который должен целовать мою сестру, и делать это часто.
— И вы выбрали для выполнения этой миссии меня? Вы сумасшедший? — спросил Эрик, чувствуя, как острие ярости прорезало его смущение. Как смеет этот человек настолько походя предлагать подобные вещи? Словно быть с женщиной проще пареной репы. Это выводило из себя.
— Возможно, чуть-чуть, — отозвался Коннер, снимая черную ковбойскую шляпу и кладя ее рядом с собой на пианино. Улыбка Чеширского кота вернулась на место, хотя его изумрудные глаза насторожено следили за Эриком, когда тот начал мерить комнату шагами.
— Нет, тут вы ошибаетесь. Вы совершенно чокнутый! — взорвался Эрик, ткнув пальцем в сторону Коннера. — Как вы можете быть столь небрежны с репутацией вашей сестры? Вы часто так делаете? Занимаетесь сводничеством, как старая кумушка? Или это особый случай, потому что по какой-то причине вы находите смешным терзать своего товарища невозможным!
Пока Эрик разорялся, Коннер продолжал молча следить за ним, по-прежнему плотно скрестив руки на груди и положив ногу на ногу. Видимо, его не особо напугала эта демонстрация ярости, хотя его характерная ухмылка уступила место нахмуренности.
После нескольких минут выслушивания наиболее изобретательных проклятий Коннер, вероятно, решил, что с него достаточно. Он оттолкнулся от пианино и сделал шаг к мечущемуся Эрику, мгновенно завладев его вниманием.
— Ладно, парень, кажется, я наткнулся на твое больное место. Ты не очень удачлив с дамами, да? — протянул он, умышленно подчеркнув каждое слово, чтобы перекричать проклятия.
Эрик на долю секунды застыл на месте, точно наткнувшись на стену, и слепая ярость застлала красным его зрение. А потом он метнулся через всю комнату и врезался Коннеру в живот, швырнув того на землю. Они покатились по персидским коврам, размахивая кулаками, пока спина Эрика не врезалась в одну из ножек пианино. Тетрадь с нотами взлетела в воздух и обрушилась на их головы, когда Эрик нанес удар и рассек Коннеру губу.
В отчаянном усилии Коннер спихнул с себя Эрика и сел прямо, стукнувшись головой о нижнюю часть пианино. Он осторожно тронул языком ранку на нижней губе; кривая ухмылка вновь тронула уголки его рта.
— Черт побери, ты бьешь сильнее, чем лягающийся мул! — воскликнул он, стирая кровь с подбородка. — Ох, я нашел очень больное место. Скажи мне Эрик, кто она? Та, что разбила твое сердце…
— Поговори еще, тупой вульгарный ублюдок — и я вырву тебе язык! — прошипел Эрик, с презрительной усмешкой согнув ноющие костяшки пальцев.
— Значит, это то, что останавливает тебя? — перебил его Коннер, пытаясь пригладить свои буйные волосы.
— Предупреждаю…
— К черту предупреждения, друг мой. Я перехвачу любой твой бросок. — Коннер откинулся назад, зловеще щелкнув суставами пальцев. — Что ж, это произошло, потому что она встретила кого-то еще, или потому что она в конце концов устала слушать твои причитания о неправильности…
Коннер уклонился от следующей атаки Эрика и, пригнув голову, налетел на противника, сбив того с ног. С кряканьем они оба тяжело грохнулись на пол; эхо от столкновения двух тел с твердым деревом раскатилось по дому. За хрипом своего тяжелого дыхания, они услышали звук поспешно поставленной на плиту кастрюли.
Помутузив друг друга на полу еще несколько минут, они, задыхаясь, отодвинулись в разные стороны. Эрик схватился за маску, чтобы убедиться, что та по-прежнему на месте, а Коннер распластался на полу, прикрыв глаза окровавленной рукой.
— Ты уже угомонился? — наконец спросил Коннер, когда смог восстановить дыхание. Не услышав иного ответа, кроме задумчивого молчания Эрика, он повернул голову и покосился на него.
— Я угомонился? — воскликнул Эрик все с той же яростью. — Это вы, месье, все это начали. Что я тебе сделал, что вызвало такую жестокость?
— Жестокость? Значит, вот как ты обо мне думаешь? — спросил Коннер, на сей раз без улыбки. Он с кряхтением сел — несколько непослушных рыжих прядей упали ему на глаза — и пристально посмотрел на Эрика. — Слушай меня очень внимательно. Ты нравишься Бри. Она реагирует на тебя сильнее, чем на кого бы то ни было за последние четыре года. Часть ее умерла в тот день, когда они опустили Джона в землю, и лишь совсем недавно я увидел, что она снова начала возвращаться к жизни. И это произошло из-за тебя. Так что я решил не дать тебе все испортить, даже если это означает, что мне придется немного истечь кровью, чтобы настоять на своем.
Тронув пальцем свою разбитую губу, Коннер наконец отвернулся от сгорбившегося Эрика.
— Что же на самом деле удерживает тебя? Возможно, вначале это и была другая девушка, но теперь-то что?
Слишком уставший, чтобы спорить дальше, Эрик покачал головой, отчаянно стараясь уследить за происходящим.
— Ты говоришь о вещах, которых просто не может быть. Ты заблуждаешься насчет наших отношений: я ее друг… ничего больше.
— Проклятье, да ты просто болван, если веришь в это. Разве тебе не оказывали знаки внимания?
— Заткнись! Ты не знаешь, на что это похоже. Должно быть, для тебя подобное в порядке вещей! — выпалил Эрик, ткнув пальцем в сторону Коннера. — В твоей внешности нет изъянов. Ты — чертов ирландский Адонис! Женщины наверняка без ума от твоих глаз, твоих волос, твоего лица! Я ненавижу людей вроде тебя, которые воспринимают всеобщие восторги как должное. — Встав на колени, Эрик расстроено стукнул кулаком по полу, внезапно пожалев, что так раскрылся перед этим идиотом.
Откинувшись назад и опершись на локти, Коннер вздохнул, очевидно, ничуть не обидевшись на уколы Эрика.
— Я так и думал. Мне всего лишь нужно было позволить тебе сказать это, — пробормотал он себе под нос.
— Нужно что?! — прошипел Эрик.
— Я полагал, что если позволю тебе немного поколотить меня, это может расшатать твою зажатость и заставить тебя распустить язык, — отозвался тот со страдальческой ухмылкой. — Признание проблемы — отличное начало для последующего ее решения.
— Тут нечего решать! Я чертов монстр!
— Брилл когда-нибудь показывала тебе фотографию Джонатана? — вдруг перебил Эрика Коннер, испытующе выгнув бровь.
— Какое это имеет отношение к…
— Показывала?!
— Нет, ничтожество!
— А о пожаре она когда-нибудь упоминала?
Не в состоянии предугадать, к чему клонит Коннер, Эрик покачал головой:
— Нет, не думаю.
— Ты ведь понимаешь, что в этом мире нет ничего, что могло бы удивить Бри. Она видела оторванные пушечными ядрами головы и солдат, обгоревших настолько, что их тела были больше похожи на куски мумифицированной плоти.
— Я знаю это, но…
— А ты знаешь, умник, что она вышла замуж за человека, который получил в детстве сильные ожоги, когда сгорел летний домик Донованов? У него пол-лица было сплошь покрыто шрамами. Но наша Бри обладает уникальной способностью видеть то, чего не видят остальные. Удобно, правда?
Захваченный врасплох и полностью обезоруженный, Эрик мог лишь смотреть на Коннера широко раскрытыми глазами.
— О, вижу, ты этого не знал.
— Она что-то говорила о пожаре, но я думал, это была просто уловка, чтобы… — Эрик умолк, не в силах подобрать слова, в то время как в его голове хаотично метались мысли. Возможно ли это? Неужели он действительно нашел женщину, которая способна смотреть ему в лицо без содрогания? Это было куда больше, чем он надеялся. Он не мог позволить себе надеяться на подобное, потому что, в конечном счете, его мечты обязательно разбились бы о суровую реальность.
Эрик медленно поднял руку и провел ею по прохладной маске, потом закрыл глаза, и в его голове возникли непрошенные образы. Картинка с Брилл, улыбающейся ему через обеденный стол, проплыла перед внутренним взором, сменившись затем воспоминанием о ее длинной изящной ножке, которую он держал в своих руках не далее, как этим утром. Боже, какая у нее нежная кожа. «Проклятье, это все Коннер виноват!»
— Не стоит отказываться от блага только потому, что у тебя шрамы или что там еще, — медленно проговорил Коннер, воздевая себя на ноги. Повернувшись, он протянул Эрику руку, чтобы помочь подняться, и в этот момент на пороге появилась Брилл. За время своего отсутствия она успела закрепить булавками волосы на макушке. Хотя теперь у нее был более респектабельный вид, раздражение, которым пылало ее лицо, заставляло ее выглядеть взволнованной и растрепанной.
— Какого дьявола вы двое здесь устроили? — требовательно спросила она, уперев руки в бока в «классической боевой стойке Брилл».
— Мы просто разговаривали. Правда, Эрик? — с легкостью соврал Коннер, быстро наступив тому на ногу.
— Ой, да ладно! — Брилл вздохнула и шагнула в комнату, осторожно лавируя между раскиданных нот. — Коннер, я говорила тебе не затевать драки в этом доме. Я с тебя шкуру спущу, если вы что-нибудь разбили!
Коннер оскорбленно стянул криво висевший шейный платок и перебросил его через плечо.
— Мы ничего не разбили. Но спасибо тебе за то, что так беспокоишься о нашем самочувствии. Между прочим, я истекаю кровью!
— Ты можешь хоть до смерти истечь кровью, мне все равно, лишь бы не на мои новые ковры.
Коннер лишь рассмеялся.
— Или не на это чудесное платье. Ну и ну, Бри, сегодня ты выглядишь восхитительно!
Смущенно подняв руку, чтобы прикрыть низкий вырез платья, Брилл бросила взгляд на брата и похромала в сторону Эрика. Она посмотрела на него; ее глаза быстро обежали его лицо в поисках повреждений. Эрик почувствовал, как его отпускает напряжение.
Глаза Брилл всегда завораживали его. На первый взгляд они казались обычного серого цвета, но, если присмотреться внимательнее, можно было увидеть множество оттенков, переливающихся в глубине ее радужки. Хотя Эрик и не желал признавать этого, он мог представить себя утонувшим в ее глазах до конца жизни. Вопреки всем сомнениям, в его сердце жила крупица надежды. «Что мне делать?»
— С вами все в порядке? Он не поранил вас, правда?
Эрик моргнул, пытаясь привести в порядок мысли, разбежавшиеся, когда голос Брилл ворвался в его размышления.
— Хмм, вы что-то сказали?
В ответ на столь нехарактерный для него недостаток красноречия губы Брилл тронула улыбка.
— Я спросила, все ли с вами в порядке.
— Все совершенно замечательно, — осторожно отозвался Эрик, делая шаг назад.
По ее лицу наконец расплылась усмешка:
— Ну, хотя бы на вид так и есть. В любом случае, ребята, я пришла, чтобы сказать вам обоим, что завтрак…
Брилл так резко осеклась на середине предложения, словно ее рот прикрыла невидимая ладонь. Ее взгляд уплыл в сторону от Эрика и, расфокусированный, остановился где-то поверх его плеча. Тот с возрастающей тревогой смотрел, как ее зрачки расширяются, закрывая мягкий дымчатый цвет глаз, делая их почти черными. Ее брови медленно поднялись, и выражение первобытного ужаса высосало всю краску с ее щек.
— Брилл, — начал Эрик, нерешительно потянувшись, чтобы коснуться ее руки. Когда та не отозвалась на его оклик, он взял ее за запястье. — Брилл, что это значит?!
Услышав в голосе Эрика беспокойство, Коннер бросился к ним.
— Что происходит?
— Я не знаю. Она разговаривала со мной, а потом вдруг замолчала, — огрызнулся Эрик, помахав рукой перед пустыми глазами Брилл. — Брилл!
После этого Коннер повел себя подозрительно тихо и, оказавшись рядом с сестрой, замедлил шаг.
— Не волнуйся. С ней все будет хорошо, — прошептал он и заправил ей за ухо выбившийся локон. — У нее были кошмары последнее время?
— Откуда мне знать!
Отмахнувшись от ответа Эрика, Коннер вздохнул.
— Не бери в голову. — Он осторожно положил руку на плечо Брилл и, придвинувшись теснее, приблизил губы к ее уху.
— Бри, родная, в чем дело? — Та не ответила, все так же уставившись в никуда и лишь изредка моргая. Бросив озабоченный взгляд в сторону Эрика, Коннер перефразировал вопрос. — Бри, что ты видишь?
Не отводя глаз от пятна на стене, та медленно ответила:
— Темно. Вокруг чернота, но сверху льется свет. Как разлом в небе. Кто-то наклонился, заслонив свет, но так холодно. Ты видишь его? — Ее руки резко затряслись, а тело колотили приступы сокрушительной дрожи. — Холодно… и нечем дышать… нечем дышать!
— Какого черта тут творится?! — громко спросил Эрик; тревога быстро переросла в липкий страх. «Что, если случилось что-то ужасное? Возможно, она очень больна… она может умереть!» — Разбуди ее! — крикнул он и, не задумываясь, потянулся вперед, схватил Брилл за запястья и хорошенько встряхнул.
От толчка та моргнула и встретилась глазами с Эриком, затем подняла руки и вцепилась в отвороты его пиджака.
— Не отпускай меня, Эрик. Не отпускай.
— Не отпущу, — пообещал он — теперь его душил страх, что с ней случилось нечто ужасное.
Ловя ртом воздух, Брилл слабо улыбнулась ему, и ее щеки вновь порозовели. На ее лице проступило облегчение, глаза закатились, и она, потеряв сознание, обмякла в объятиях потрясенного Эрика.

Глава 23: Правда о видении, часть 1

Брилл медленно возвращалась в реальность. Первыми возникли звуки, атаковавшие ее со всех сторон: щебет певчих птиц за окном дополнял стон кроватных пружин под ее весом. Странно, что она делает в постели? От этой мысли веки Брилл затрепетали и поднялись — и она тут же вскинула руку, чтобы прижать ее к правому виску, где пульсировала боль.
Солнечные лучи лились сквозь окно спальни, заливая ярким светом висящий над кроватью балдахин. Нахмурившись, Брилл сквозь пальцы посмотрела на драпировку. «Что происходит?» Последним, что она помнила, была потасовка, которую ее брат и Эрик затеяли в гостиной.
Когда матрас возле нее прогнулся под чьим-то весом, Брилл испуганно дернулась в сторону. Сильные, но нежные руки надавили ей на плечи, не давая подняться. Она боролась с ними, пока сквозь стук молоточков в черепе не проник успокаивающий голос брата:
— Тише, все в порядке. Просто тебе пока не стоит вставать.
Брилл, сбитая с толку, повернула голову на голос. Коннер примостился на краю кровати, и из-за сияющего позади солнца казалось, будто его голова объята пламенем. Несмотря на освещавшую его лицо легкую улыбку, яркие изумрудные глаза были затуманены заботой.
Постепенно Брилл узнала и нависающую над плечом Коннера тень. Эрик стоял, заложив руки за спину, натянутый, как струна: его внимание было целиком приковано к ее лицу.
— С вами все в порядке, Брилл? — спросил он отрывисто и резко, стискивая челюсти после каждого слова.
— Что происходит? Вы оба ведете себя так, будто кто-то умер, — заявила Брилл, обеспокоенная их серьезным поведением.
Торопливо прижав палец к ее губам, Коннер наклонился поближе.
— Чшш, не упоминай о смерти! Я не думаю, что он может с этим справиться.
— Погодите-ка, вы не помните, что случилось? — неожиданно вмешался Эрик, пламя тревоги в его глазах разгорелось сильнее, и он стрельнул взглядом в спину Коннера. — Ты сказал, что с ней все будет в полном порядке!
Развернувшись на кровати, Коннер отмахнулся от его обеспокоенного восклицания.
— Ну и кто теперь суетится, а? Ты кудахчешь хуже, чем курица над яйцом!
— Вовсе нет!
— А вот и да!
Брилл закатила глаза, тяжело вздохнула и хлопнула ладонями по одеялу, мгновенно прекратив перепалку.
— Простите, но, кажется, я спросила, что происходит!
Принявшийся было расхаживать по комнате, Эрик выпалил ответ, прежде чем Коннер успел открыть рот:
— С вами было все хорошо, а потом вы начали болтать бог знает что, пока с вами не случился глубокий обморок. — Повернувшись на каблуках, он вскинул руки в воздух; его поведение указывало не просто на страдание — Эрик явно едва не обезумел от горя.
Услышав описание ее действий, Брилл ощутила, как от лица отхлынула кровь. Она поспешно перевела взгляд на брата и схватила его за руку.
— Что я сказала, Коннер?
Тот секунду помедлил и послал Эрику предостерегающий взгляд. Затем, вновь перенеся внимание на сестру, вздохнул.
— Ты сказала, что тебе темно и холодно, но сверху льется свет. Ты видела, как кто-то наклоняется, перекрывая этот свет. К тому же казалось, будто ты не можешь дышать. — Коннер сделал паузу и сжал ее руку. — У тебя ведь были кошмары?
— Да, всю неделю, — медленно садясь, отозвалась Брилл; ее душили гнев и бессилие. — Но я не знаю, что все это значит! Почему я вижу эти вещи, если не в состоянии их понять! — с отчаянием спросила она, вцепившись в одеяло.
Почувствовав, какое направление приняли ее мысли, Коннер наклонился и взял ее за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.
— Бри, не начинай.
Вырвавшись из рук брата, она подтянула колени к подбородку и обвила их руками.
— Должно случиться что-то плохое, Коннер. И я ничего не могу с этим поделать.
— Это не твоя вина, Бри! Ты не ответственна за спасение всех и вся. Тебя не осудят, если что-нибудь случится, не ты была причиной этого.
— Нет, но разве ничего не сделать, чтобы предотвратить трагедию, не столь же плохо, как быть ее причиной? — воскликнула Брилл, отчаянно желая швырнуть что-нибудь. Может, если она что-нибудь разобьет, ей станет лучше.
Эрик, который все это время стоял и молча наблюдал за этим странным диалогом, внезапно не сдержался.
— О чем, черт побери, вы говорите?! Я требую немедленных объяснений! — рявкнул он совершенно оглушительно. Брат и сестра тут же умолкли и вытаращились на него, едва не дрожащего от непонятного волнения. — Брилл, скажите мне, вы больны? С вами что-то не так? — сникнув, спросил он тихим голосом.
Брилл медленно приподняла подбородок с колен, потрясенная необычным поведением Эрика. Она никогда раньше не видела его настолько не в своей тарелке — его темные волосы беспорядочно свисали на лицо, словно он потратил большую часть времени, взъерошивая их, и даже одежда его была в беспорядке. До сих пор Брилл думала, что привыкла к странным перепадам его настроения, но это было что-то новенькое.
— Нет, я не больна, Эрик. Я не собиралась расстраивать вас. — «Это ведь не страх, правда? Этого не может быть… он ничего не боится…»
— Я не расстроен!
В ответ на столь страстное отрицание на лице Брилл медленно расцвела улыбка. Несмотря на напряженность ситуации, несмотря на явное беспокойство Эрика, она не могла удержаться от ухмылки. Его небрежный вид был попросту слишком милым, чтобы удержаться.
— Хорошо, значит, вы и не волнуетесь.
При этих словах Эрик внезапно прекратил метаться и резко повернул голову, впившись в нее яростным взглядом.
— Можете не сомневаться, я волнуюсь! Нормальные люди без причины не теряют сознание среди бела дня. А теперь вы оба расскажете мне, что происходит, или, ей-богу, я придушу вас!
Когда Эрик сделал угрожающий шаг к кровати, Коннер встал и скрестил руки на груди.
— Я не позволю тебе разговаривать с Бри в подобном тоне, — твердо заявил он, грозно нахмурившись. — Ей и без того есть о чем беспокоиться, чтобы еще ты добавлял забот.
— Ладно тебе, Коннер, ты же понимаешь, что он просто волнуется, так что не будь таким агрессивным.
Слегка расслабившись, Коннер повернулся обратно к сестре, изогнув уголок рта в кривой усмешке.
— Это я точно знаю, но вот чего я не могу представить, так это что конкретно ты собираешься ему сказать.
Улыбка Брилл дрогнула, и она бросила быстрый взгляд в сторону Эрика. Тот напряженно стоял в футе от кровати: каждый мускул его тела словно бы застыл в ожидании ее слов. Он явно был не в том состоянии духа, чтобы услышать правду. «Но опять же, какой мужчина может быть готов услышать, что кажущаяся нормальной женщина, которую он знает последние два месяца, на самом деле чокнутая провидица?»
Медленно спустив ноги с кровати, Брилл встала, не в силах больше оставаться на месте. Коннер дернулся было помочь ей, но она лишь отмахнулась. Прошли годы с тех пор, как она посвящала в свой секрет кого-то помимо своей семьи. Даже Джон не знал, пока они не поженились. А сейчас перед ней замаячила перспектива сказать Эрику, и от растущего волнения у Брилл перехватило горло.
Стиснув руки, она перенесла вес с раненой ноги и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать доски пола, избегая пылающих глаз Эрика.
— Ну, я полагаю, что задолжала вам объяснение своих действий, — начала она, едва удерживаясь от того, чтобы прикусить губу.
— Вы чертовски правы! — последовал яростный ответ.
Брилл заколебалась, недовольно сжав рот. «Я знаю, он волновался за меня, но он точно не облегчает ситуацию». Перед тем как продолжить, она сделала глубокий вдох, чтобы ослабить поднимающуюся горячей волной по горлу панику.
— Простите, если я не выказываю достаточно здравого смысла, но вы заставляете меня нервничать. Я не люблю очень часто говорить обо всем этом. Люди начинают относиться ко мне по-другому, когда слышат, что я… ну… что я…
Слова явно застряли где-то на полпути между мозгом и губами. Брилл обнаружила, что, пытаясь закончить предложение, лишь безмолвно разевает рот, как пойманная рыба. Сказать правду оказалось куда тяжелее, чем она себе представляла. Что ответит Эрик, когда она сообщит ему, что часто видит во сне несчастья до того, как они произойдут? Как это изменит их дружбу? Решит ли он, что она безумна? «Не думаю, что вынесу, если он не воспримет это нормально».
Глядя на ее все более явственное беспокойство, Эрик медленно расцепил скрещенные на груди руки. Брилл продолжала колебаться, и суровый изгиб его губ смягчился. Со вздохом Эрик позволил своим руками повиснуть вдоль тела.
— В мои намерения не входило заставлять вас так нервничать. Вы знаете, иногда слова просто вылетают из моего рта, прежде чем я успеваю их остановить.
Брилл посмотрела в его сторону, и улыбка расслабила сведенные мышцы ее челюстей. Нежность его тона в значительной степени успокоила ее, но сердце по-прежнему отказывалось перестать колотиться, как сумасшедшее.
Не понимая нерешительности сестры, Коннер шагнул вперед и положил руку ей на плечо.
— Бри пытается сказать тебе, что в ее жилах течет капелька эльфийской крови, — заявил он с простодушным видом, и в ту же секунду та развернулась и ударила его в грудь.
— Что за вздор ты несешь? Я тут пытаюсь объяснить это настолько научно, насколько возможно, и тут ты влезаешь со своими эльфами!
— Ты разбиваешь мне сердце, Бри! Какая порядочная ирландская женщина способна презрительно фыркать при упоминании одного-двух эльфов? Тебе повезло, что маленький народец до сих пор не пришел и не сглазил тебя!
Сжав пальцами переносицу, Брилл молча покачала головой.
— Эрик, я пытаюсь сказать вам, что иногда я способна предугадывать события до того, как они произойдут. — Счастливая от своего объяснения, она перевела дух и посмотрела в сторону Эрика — и была немного обескуражена недоумевающим выражением его лица.
— О чем вы говорите?
— У Бри есть третий глаз, — услужливо вмешался Коннер. — Она может видеть, как что-то происходит, раньше, чем это происходит.
Взволнованно изогнув бровь, Брилл ждала реакции Эрика. Он не отмахнулся от этой идеи немедленно — это был хороший знак. Но он избегал ее взгляда, и его лицо вновь пылало гневом — это было плохо.
— Я не в настроении дурачиться, — прорычал он. — Если вы не чувствуете необходимости рассказать мне, что здесь творится, то так и скажите! Не сочиняйте истории, которые…
— К сожалению, Коннер говорит правду, — медленно подтвердила Брилл. — Конечно, он шутил насчет крови эльфов, но все остальное — правда. С самого детства я была способна предвидеть некоторые события прежде, чем они происходили. — Глянув вниз на свои кулаки, Брилл усилием воли разжала их.
Эрик чуть помолчал, задумчиво поджав губы.
— Вы серьезно?
— Да.
Ее краткий ответ, кажется, поверг Эрика в еще более глубокие раздумья. Брилл с пристальным интересом смотрела, как замыкается его лицо, становясь столь же непроницаемым и трудным для чтения, как гладкая могильная плита. Тяжелое чувство страха заворочалось внизу ее живота. В некоторой степени его молчание было хуже, чем открытая насмешка.
Тишина затянулась, и Брилл могла практически попробовать на вкус звенящее в воздухе напряжение. Когда Эрик наконец поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза, она была уверена, что ее сердце готово выскочить из груди. Как она дошла до того, что вложила в этого мужчину столько чувства? Почему ей кажется, что столь многое зависит от того, что он сейчас скажет? «Пожалуйста, пожалуйста…»
— Поэтому вы были в Опере в тот вечер? — крайне неуверенно спросил Эрик, как будто боялся услышать ответ. — Вы знали, что люстра упадет… поэтому и приехали, да?
— Я не знала конкретно о люстре, но я знала, что произойдет нечто ужасное. Мне целую неделю снились сны про оперный театр и огонь. Теперь, оглядываясь назад, я очень отчетливо это понимаю, но в то время не смогла сложить два и два. Так это начинается… я вижу сны. Хотя иногда это происходит и днем, как сегодня. Это всегда хуже… у меня начинает болеть голова, а в этот раз я потеряла сознание. — Брилл приподняла свою раненую ногу, чтобы перераспределить вес на подушечки пальцев, а не на пятку. Была ли это игра воображения, или на лице Эрика промелькнула вина? В чем он мог провиниться?
Эрик кивнул, прикусив зубами нижнюю губу, и вновь опустил глаза в пол.
— Ария не раз говорила мне, что в вашей семье все провидицы, но я думал, что она просто шутит, — сказал он, слабо улыбнувшись, и задумчиво потер подбородок.
— Вы приняли эти новости невероятно хорошо, — подозрительно сообщила Брилл. Она пришла к выводу, что Эрик — человек бурных страстей; это тихое согласие тревожило ее. Она ожидала какого-нибудь взрыва. «Это не может на самом деле быть так легко».
— За свою жизнь я пришел к выводу, что не все является тем, чем кажется, — ответил Эрик, пожав плечами.
От этого двусмысленного заявления Брилл нахмурилась.
— Это из-за того, что вы работали за кулисами в Опере?
Скрытность, которая составляла столь значительную часть его личности, вспыхнула и мгновенно омрачила черты его лица.
— Полагаю, можно и так сказать. Впрочем, у меня нет права судить кого бы то ни было. Если вы говорите, что нечто является правдой, значит, так оно и есть. Я должен был подумать о том, что до сих пор вы были способны достаточно доверять мне, чтобы не волноваться.
Брилл, не уверенная в том, как поступить, принялась яростно крутить обручальное кольцо. Вся сдерживаемая тревога, к счастью, начала рассеиваться, несмотря на оставшиеся в глубине души сомнения. Она не могла бы просить более мягкой реакции на свое признание: в действительности, то, что Эрик оказался таким понимающим, приводило в некоторое замешательство. Но Брилл была достаточно разумна, чтобы не смотреть в зубы дареному коню. Поскольку он выказал понимание, она примет это без вопросов.
— Надо запомнить на будущее, — пробормотала Брилл со слабым фырканьем. — Но теперь я полагаю…
Далекое эхо стука в парадную дверь прервало ее на середине фразы. Брилл отвела глаза от Эрика, чтобы бросить короткий взгляд на дверь спальни. Не говоря ни слова, она отпустила свое обручальное кольцо и быстро захромала через комнату. К тому моменту когда Брилл добралась до двери, она начала кипятиться.
— Ей-богу, если это снова те невозможные полицейские, я прижгу им задницы раскаленным железом, — ругалась она, в полной ярости при мысли о возвращении Ле Кларка. Боль пульсировала в черепе, не оставляя — особенно после утреннего переживания — места терпимости и пониманию. Она жаждала крови.
Когда она поковыляла в коридор, Коннер крикнул ей вслед:
— Эй, о каких полицейских речь?
Проигнорировав брата, Брилл продолжила путь, подобрав юбки, чтобы видеть, куда ступает. Она слышала, что оба мужчины следуют за ней по пятам: их тяжелые шаги перекрывали ее собственные, более легкие. Минуя по дороге в переднюю сделанную из красного дерева подставку для зонтов, Брилл остановилась и вытащила трость с серебряным набалдашником. Сжав ее так, что побелели костяшки пальцев, она размахнулась ею с явно убийственными намерениями и потянулась открыть дверь.
Лишь опустившаяся ей на плечо рука Коннера удержала Брилл от того, чтобы треснуть незваного гостя по голове.
— Ладно, Бри, как бы то ни было, разве так встречают гостей? Будь добра, позволь мне взять ситуацию в свои руки. Особенно если дело касается визита полиции.
— Хорошо, сделаем, как ты просишь. Но они войдут в эту дверь только через мой труп, — прорычала Брилл, затем отступила назад и дала Коннеру доступ к двери.
— Боже мой, — со смехом воскликнул Коннер. — Ты точно в ударе сегодня. Эрик, я не представляю, как ты выдерживаешь ее общество так долго! — крикнул он через плечо в сторону задержавшегося в коридоре Эрика.
— Это было тяжким испытанием, уверяю тебя, — последовал насмешливый ответ.
Отодвинув Брилл локтем еще на фут подальше со своего пути, Коннер прикусил губу, сдерживая сотрясающее тело веселье.
— Я знал, что есть причина, по которой ты мне нравишься, — рассмеялся он и распахнул дверь. Один взгляд на франтовато одетого мужчину на пороге — и улыбка Коннера мгновенно увяла.
Эндрю, до этого придирчиво стряхивавший пылинки с рукава, посмотрел на Коннера. Хотя выражение его лица оставалось вежливым, в черных омутах его глаз промелькнула тень неприязни.
— Доброе утро, Коннер, как приятно видеть тебя сно…
Не говоря ни слова, тот убрал руку с дверной ручки и шлепнул ладонью по полотну двери, со стуком захлопнув ее прямо перед носом Эндрю. Улыбка вернулась на место, Коннер повернулся на каблуках, чтобы обратиться к присутствующим:
— Кто-нибудь проголодался? Уверен, что смогу одолеть целую тарелку яичницы с беконом.
— Коннер! — воскликнула Брилл, ужаснувшись поведению брата. — Что за бес в тебя вселился! Ты не можешь просто закрыть дверь у человека перед носом!
Его обычно открытая улыбка стала чуть более гнусной.
— Если бы на крыльце был человек, я бы с тобой согласился.
С того места, где стоял, скрестив руки на груди, Эрик, донеслось одобрительное фырканье.
Брилл подняла глаза к потолку с мольбой ниспослать ей терпения, а затем одарила обоих мужчин ледяным взглядом, способным заморозить пшеничное поле в конце лета. Она замахнулась тростью, которую по-прежнему держала в руке, и хорошенько огрела Коннера по заду. Тот с воплем отскочил от нее — лишь затем, чтобы присоединиться к подпиравшему стену Эрику. Теперь оба мужчины имели одинаково бунтарский и сердитый вид.
— Не пускай этого тщеславного ублюдка в дом, Бри! Ты знаешь, что я думаю об англичанах в целом и о нем в частности. По крайней мере, когда ты вышла замуж за англичанина, Джон не оказался задницей.
— Святая Мария! Это его дом, Коннер! И я не буду участвовать в твоем хамстве! Я не могу попросту завернуть его с порога!
Включившись в разговор, Эрик поддержал кампанию Коннера:
— Уверен, что можете. Просто поверните замок, и мы будем избавлены от его нежелательного присутствия.
Вздохнув, Брилл покачала головой:
— Я надеялась, учитывая мое ранение и прочие неприятности этого утра, что вы двое хоть немного поддержите меня. Но полагаю, что прошу слишком многого! — Потрясая своим оружием, она приподняла белоснежные брови. — А теперь, раз уж вы не можете вести себя как следует, прошу вас удалиться из этой части дома.
Несколько секунд мужчины стояли, молча кипятясь, потом Коннер повернулся на каблуках и в бешенстве умчался по коридору. Оставшись в передней наедине с Эриком, Брилл уперла трость в стену.
— Вы тоже злитесь на меня за то, что я — единственный вежливый человек в этом доме? — требовательно спросила она, вызывающе задрав подбородок и свирепо посмотрев на него.
— Нет, — начал тот, оттолкнувшись от стены и опустив руки. — Но я не могу понять, почему вы упорно продолжаете подлизываться к лорду Доновану. Это и впрямь непостижимо.
— Пожалуйста, Эрик, как вы не можете понять? Он сам по себе достаточно нервирует меня, но без вашей поддержки ситуация становится в десять раз хуже.
— Возможно, вы просто просите слишком многого, — холодно отозвался Эрик: все волнение и сопереживание, которые он выказывал раньше, полностью испарились. И, не успела Брилл открыть рот для продолжения спора, как Эрик канул в глубину коридора. Она повернулась и положила руку на дверную ручку — как раз в тот момент, когда до ее ушей донесся звук хлопнувшей задней двери.
Глубоко в груди угнездилось разочарование, но Брилл все равно с вымученной улыбкой открыла дверь.
— Здравствуй, Эндрю. Проходи.
Сняв шляпу и шагнув через порог, Эндрю мгновенно окинул переднюю взглядом.
— Мне привиделось или твой дорогой братец вернулся из Англии, чтобы ненадолго заехать к тебе?
— Да, он вернулся, — ответила Брилл, принимая у Эндрю его шляпу и пальто и вешая их на крюк возле двери.
— Наверное, ему трудно выкраивать время в своем расписании, чтобы часто навещать тебя. Он планирует остаться надолго? — вежливо спросил тот, следуя за Брилл по коридору в библиотеку.
— Вообще-то я понятия не имею, насколько он задержится, — рассмеялась Брилл. Когда Эндрю не присоединился к ее смеху, она сделала вид, что закашлялась.
— Хмм, жаль будет, если ему придется скоро уехать. Я ненавижу, когда ты остаешься тут одна.
Сев возле окна, Брилл моментально отвлеклась от разговора, увидев Эрика, колющего дрова во дворе. Видимо, чтобы справиться со своим мрачным настроем, он выбрал физический труд. Вновь переведя взгляд на сидящего перед ней деверя, Брилл улыбнулась:
— О, но я ведь не одна. Ты знаешь, что Эрик все еще здесь.
На лице стягивавшего перчатки Эндрю промелькнуло выражение изумления и замешательства. Он медленно скручивал кожу перчаток; сощурив глаза и размышляя.
— О, он здесь? Где была моя голова? Должно быть, я забыл.
— У тебя была какая-то причина считать, что его тут не может быть? — озадаченно спросила Брилл.
Посмотрев на нее с неожиданной улыбкой, Эндрю успокаивающе покачал головой:
— Конечно, нет. Я просто не подумал.
С облегчением поверив, что Эндрю действительно имел в виду то, что сказал, Брилл откинулась на спинку стула. На мгновение по позвоночнику прокрался страх, что Эрик планирует уйти, не предупредив ее. Но, к счастью, ее опасения быстро вернулись на приемлемый уровень. «Какая глупая мысль. Он бы не ушел…»
Побарабанив пальцами по кожаной обивке своего стула, Брилл снова посмотрела в окно.
— Как твои дела в Париже, Эндрю? Надеюсь, все в порядке.
Брилл честно намеревалась выслушать ответ, но, кажется, не могла оторвать глаз от мужчины во дворе. В какой-то неуловимый момент, пока она разговаривала с Эндрю, Эрик снял пиджак и повесил его на забор.
Брилл сделала глубокий вдох, глядя, как лезвие топора поднимается вверх и мелькает в холодном воздухе. Лезвие быстро пошло вниз, успешно раскалывая кусок дерева на две половинки: она почти ощущала звук удара, хотя и не могла его слышать. Впрочем, с ее выгодной позиции было видно, что пот пропитал белую рубашку Эрика и бисеринками выступил у него на лбу. Прикусив губу, Брилл отвернулась от окна и от вида работающего снаружи мужчины.
Эндрю, не заметив ее невнимательности, продолжал освещать подробности своего продвижения в Париже: дела явно шли прекрасно.
— Единственное, что я выучил во Франции, — нужно присматривать за делом на всех этапах его развития. Отвернешься хоть на минуту — и будь уверен, кто-нибудь начнет валять дурака. Однако я был удивлен, обнаружив…
Вопреки всем усилиям, глаза и разум Брилл жаждали вновь обратиться к окну. Было нечто умиротворяющее в том, чтобы наблюдать за Эриком, плавно поднимающим и обрушивающим топор с почти волшебной точностью. По какой-то причине ее обычная тревожность от присутствия Эндрю сегодня не подавала признаков жизни.
Брилл выпрямилась, когда увидела Арию, бегущую через двор к Эрику — как обычно, без пальто. Зима все еще не уступила полностью свою власть: пруд по-прежнему лежал подо льдом, и, хотя снег растаял, оставив после себя ледяную грязь, воздух был еще колюч и холоден. Поджав губы, Брилл нахмурилась. «Этот ребенок непременно и определенно заработает простуду».
Кашлянув, она быстро встала, довольная тем, что появилось оправдание побегу от нескончаемого монолога Эндрю.
— Прости, но я только что заметила снаружи Арию без пальто. Еще довольно зябко, она может заболеть. Я только сбегаю удостовериться, что она наденет что-нибудь теплое. Оставайся тут, если хочешь. Я скоро вернусь.
Эндрю, тоже поднявшись, разгладил рукой отвороты своего ладно скроенного пиджака.
— Тогда я буду тебя сопровождать.
Брилл удалось скрыть досаду раньше, чем та стала заметна.
— Что ж, хорошо…
Она со вздохом повернулась и поковыляла к двери. Проходя через переднюю, она набросила на плечи накидку и нацепила на нос очки, потом, сняв с крючка пальто Арии, перекинула его через руку и влезла в пару огромных галош. «Жду не дождусь лета, когда высохнет вся эта слякоть».
Приподняв юбки, Брилл вышла за дверь, не проверяя, последует ли за ней Эндрю, и медленно пошла по грязи; месиво засасывало ботинки при каждом шаге. Ария подняла глаза и заметила направляющуюся к поленнице мать, после чего показала пальцем в ее сторону и сказала что-то Эрику. Тот положил топор на плечо и повернулся в указанном направлении, но когда увидел приближающуюся пару, его лицо мгновенно омрачила тень неодобрения. Утерев лоб ладонью, Эрик опустил топор и скрестил руки на груди.
Проследив взглядом за его движениями, Брилл застыла на середине шага — из-за покрывавшего кожу пота рубашка плотно облепила тело Эрика. К щекам Брилл прилила кровь, когда та поняла, что откровенно разглядывает гладкие выпуклости и впадины его торса. «Господи, да у него на животе можно белье стирать!» — подумала она, приспустив с носа очки, чтобы лучше видеть.
Она отстраненно почувствовала, как Эндрю взял ее за локоть и что-то спросил. Тряхнув головой, чтобы прочистить мозги, Брилл оторвала взгляд от Эрика и обратила внимание на деверя.
— Что?
— Ты застряла? Могу я помочь тебе?
— А, нет, спасибо, — с улыбкой сказала она, выскользнув из руки Эндрю и снова быстро зашлепав по жиже.
Приложив ладонь ко лбу, чтобы еще сильнее затенить глаза, Брилл повыше подняла юбки и приблизилась к Эрику и дочке.
— Ария, ты же прекрасно знаешь, что не следует играть на улице без пальто.
Та улыбнулась матери одной из своих «тихушных» улыбок. Поскольку Брилл не впечатлилась этим маневром, Ария кивнула и шагнула вперед, чтобы позволить той надеть на нее пальто. Застегивая пальто на все пуговицы, Брилл наконец улыбнулась.
— Ну вот. Так-то лучше, правда? Теперь можешь играть, во что пожелаешь, — сказала она, потрепав дочку напоследок по голове и отпустив. Сейчас, когда Эрик не собирался больше развлекать ее колкой дров, Ария убежала гоняться за белками возле пруда.
Уперев кулаки в бедра и наблюдая за тем, как дочка носится по двору, Брилл вздохнула.
— Клянусь, если бы голова этого ребенка не была к ней прикреплена, она бы ее забыла.
При других обстоятельствах Эрик расхохотался бы на это заявление, но в этот раз он оставался неподвижен и молчалив. Когда Брилл глянула в его сторону, то с досадой обнаружила, что тот смотрит на Эндрю испепеляющим взглядом. К счастью, Эндрю не заметил этой неучтивости, поскольку был слишком занят — сощурившись, он наблюдал за Арией.
— Вполне ли прилично маленькой девочке быть столь необузданной? Разве она не должна учиться тому, как стать юной леди?
Не дав Брилл раскрыть рот, Эрик ринулся в атаку:
— Ребенку необходимо позволять делать то, что вздумается, так долго, насколько это возможно. Она довольно скоро вырастет. Кто вы такой, чтобы лишать ее детства?
Вежливая улыбка исчезла с лица Эндрю, он перевел ледяной взгляд на Эрика.
— А кто вы такой, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне? Не так давно наказанием за подобную дерзость было повешение.
— Вы забываете, где находитесь, месье. Это Франция. Здесь мы сами освободили самодовольных вельмож от их голов!
С тяжелым вздохом Брилл хлопнула в ладоши, дабы привлечь их внимание.
— Ладно вам, господа! Мы все должны постараться быть цивилизованными. Кроме того… — Прервавшись на середине фразы, она посмотрела в сторону вопящей от восторга дочери. Ария держала путь через пруд и только что повалилась на живот.
— Ария, немедленно уходи со льда! Ты прекрасно знаешь, что нельзя играть на пруду без сопровождения взрослого. Ты разобьешь голову, если не побережешься. Уходи оттуда сейчас же!
Отвернувшись от обоих мужчин, Брилл медленно направилась к пруду, поскольку Ария проигнорировала ее указание. Радость от катания по льду была слишком велика для ее здравого смысла. Позади Брилл слышала, что Эндрю сделал в сторону Эрика еще один словесный выпад. К чести Эрика, тот пытался держать свой темперамент под контролем: как ни крути, он пока еще не врезал лорду.
Продвижение Брилл к пруду внезапно прервалось, когда одна из галош безнадежно завязла в грязи. Брилл повернула голову, чтобы позвать на помощь.
— Не могли бы вы двое перестать спорить? — крикнула она, без особого успеха дергая застрявшую ногу. — Эрик, вы не могли бы мне помочь?
Несколько напряженных мгновений Эрик с сильной неприязнью мерил Эндрю взглядом, затем наконец отвернулся и посмотрел в ее сторону.
— Вы вообще не должны были выходить из-за своей ноги! У вас все швы разойдутся! — сердито упрекнул он ее.
Брилл сморщила нос, когда Эрик двинулся к ней, но не озвучила вертевшийся у нее на языке ехидный ответ. Вместо этого она обернулась и снова велела Арии убираться со льда. Эндрю неподвижно стоял возле поленницы, его темные глаза гневно блестели в свете холодного солнца.
Когда Эрик поравнялся с ней, Брилл застенчиво улыбнулась ему.
— Кажется, я застряла в этой проклятой грязи.
— Похоже на то, — отозвался тот, приподняв бровь.
— Я могла бы освободиться, но это бы означало, что я… — необъяснимая волна паники захлестнула горло Брилл, не давая закончить мысль. Она прижала руку к колотящемуся сердцу и попыталась определить источник внезапной тревоги. В глубине сознания яростно развевались красные флажки. «Странно, так бывает только непосредственно перед тем, как мои сны становятся реаль…»
Неожиданно в мозгу вспыхнули ее собственные слова. «Так холодно… так темно… сверху льется свет… нечем дышать».
Брилл ощутила, как от этих слов, возникших в голове вместе с картинкой, ее глаза расширяются от ужаса. Эрик замер прямо перед ней, нахмурив брови при виде ее побледневшего лица. Задыхаясь, она словно со стороны слышала свой хриплый шепот:
— Лед… Ария, уходи со льда. — Мучительно вдохнув большую порцию воздуха, Брилл выкрикнула: — Ария, уходи со льда, немедленно!
Абсолютная тишина, воцарившаяся после этих панических слов, была оглушительной. Лишь один звук прорвался сквозь шум в ее ушах. Громкий хруст разнесся по скотному двору, и Брилл так резко дернула головой, что та едва не отвалилась. Она снова открыла рот, чтобы крикнуть, но зловещий треск заполнил тишину, прежде чем она успела это сделать.
В последующие несколько секунд время дрогнуло и остановилось. Брилл видела, как улыбка медленно исчезает с лица дочери, как та смотрит себе под ноги, на образующуюся там трещину. Брилл с трудом подняла руку, вытянувшись, как будто могла сгрести Арию со льда и переставить на твердую землю.
И в мгновение ока время вновь пришло в движение. Брилл вздрогнула, когда по двору прогремел душераздирающий треск — на мгновение закрыв глаза от этого звука, она отвернулась. Искаженный детский вопль едва ли на миг пронзил воздух, а затем резко оборвался.
Глаза Брилл быстро распахнулись и обшарили опустевший пруд. Лишь огромная черная полынья указывала на то место, где секунду назад стояла ее дочь. В этот момент мир сузился и исчез во тьме подо льдом. С замиранием сердца Брилл качнулась вперед, прижимая кулаки ко рту.
— АРИЯ! — пронзительно закричала она, но лишь эхо ответило ей перед тем, как его поглотила зияющая во льду бездна.

Глава 24: Правда о видении, часть 2

— АРИЯ! — пронзительно закричала Брилл, но лишь эхо ответило ей перед тем, как его поглотила зияющая во льду бездна.
Она бездумно качнулась вперед, споткнувшись, когда ноги освободились от больших галош, оставшихся стоять посреди двора. Бросившись бежать по замерзшей грязи в одних домашних туфлях, с задравшимися до колен юбками, Брилл могла лишь снова и снова выкрикивать имя дочери, с каждым разом все более жалобно и отчаянно. Воздух обжигал легкие при каждом вдохе, паника знакомым болезненным жалом ранила прямо в сердце. Адреналин бурлил в крови, ноги вытягивались сверх обычных возможностей, убыстряя шаг до бешеной скорости: Брилл пересекла двор и оказалась у кромки пруда раньше, чем в ее голове успела сформироваться связная мысль. «Этого не может быть. Это сон. Этого не может быть».
Она бесцеремонно съехала вниз по насыпи у края пруда; в ее памяти невольно вспыхивали другие потери, другие смерти. Блеск простиравшегося впереди льда затуманился, и в ее разум вторгся образ отца и его последний вздох.
Брилл видела, как он умер, держала отца за руку, когда его тело стало твердым и холодным, ощущала собственное бессилие в те недели, пока он болел. На самом деле это было поразительно — только что он был здесь, сжимал ее ладонь, а в следующий момент умер. Как такое возможно? Как возможно, чтобы жизнь столь благородного и пылкого человека подошла к концу без сверкнувшей в небесах молнии или начавшегося апокалипсиса?
Он просто угас.
И в пятнадцать лет Брилл хотела уйти с ним. Угаснуть и избавиться от жгучей, отупляющей боли, которая после этого довлела над ней каждый день. Люди убеждали ее тогда, что время все лечит, что в конце концов она преодолеет это. Но Брилл пришла к выводу, что печальная правда состоит в том, что это горе никогда не забывается и не лечится, оно просто теряет свою остроту. Правда в том, что смерть болезненна для живущих. Она оставляет в сердце глубокую червоточину, кровоточащую и незаживающую.
Через два года после того, как они с Коннером потеряли отца, Брилл встретила братьев Донованов. Сначала она случайно познакомилась с Эндрю. Коннер уже в двадцать лет был известным в высшем свете Дублина скрипачом, и на одном из его выступлений Брилл буквально врезалась в того. Эндрю был вежлив, несмотря на ее неуклюжесть, и пригласил ее и Коннера на прием, который устраивал для своего младшего брата.
Синклеры приняли приглашение, хотя Брилл терпеть не могла шумные сборища. Она пошла, потому что в глубине души чувствовала, что это важно. Сам по себе прием был болезненно унылым: слишком много скучных британских аристократов, которые без умолку болтали всякие глупости, в то время как Брилл мечтала сбежать куда-нибудь от их взглядов. Улизнув от толпы, она нашла прибежище на нависающей над садом террасе. Здесь она познакомилась с Джоном. Как оказалось, тот тоже прятался от «сливок общества».
Уже после этой первой встречи Брилл знала, что выйдет за него замуж. Что-то в его спокойном добродушном нраве, в его застенчивости расшевелило ее разбитое сердце. Она полюбила его за это, полюбила сразу и навсегда. Джон вывел ее из тени отцовского надгробия, вернул вкус к жизни.
А потом он умер. Был убит выстрелом в голову, вдали от дома и от нее. Брилл почувствовала, как его смерть пронзила ее, еще до того, как пришло официальное письмо из армии. Когда Джон умер, она умерла вместе с ним.
Но, в отличие от покинувшего ее отца, Джон оставил ей кое-что, смягчившее слепящую тоску. Он подарил ей жизнь, подарил Арию. А теперь, перед лицом возможной потери еще одного дорогого существа, которым Смерть хотела удовлетворить свой ненасытный голод, сердце Брилл бунтовало, отказываясь вновь ощущать эту разрывающую душу боль.
Она заставила себя действовать трезво и сделала первые неловкие шаги по льду. Мягкие подошвы домашних туфель были гладкими, поэтому она наполовину скользила, наполовину бежала, раскинув для равновесия руки. Все воспоминания, все мысли покинули голову, оставив место лишь для одной-единственной мантры, которую Брилл повторяла снова и снова. «Выплывай, родная. Выплывай обратно. Вдохни. Выплывай, родная».
Словно бы подталкиваемая силой ее мысли, Ария пробилась к поверхности воды: ее тонкие ручки ухватились за кромку льда. С того момента, как девочка провалилась под лед, прошла едва ли секунда, но для ее матери с каждым ударом сердца проходила целая жизнь. Ария цеплялась за лед, отчаянно пытаясь удержаться над водой, но ее руки скользили по его поверхности, а маленькое тело сотрясала крупная дрожь — холод буквально вышибал дух.
Ускоряя шаг, Брилл неслась вперед: теперь ее вела скорее надежда, нежели отчаяние.
— Ария! Держись! Не двигайся, я сейчас приду!
Хотя та не могла внятно ответить из-за стучащих зубов, она слегка кивнула, показывая, что слышит. Не замедляясь, Брилл неуклюже скользила все ближе к тому месту, где ее дочь цеплялась за лед; ее ноги при каждом шаге норовили разъехаться. Когда она подобралась совсем близко к центру пруда, лед под ней зловеще затрещал. Взглянув вниз, Брилл замедлила шаг, мгновенно заметив сеть трещин, подобно паутине разбежавшихся от полыньи.
Оставалось еще более пяти футов. Брилл осторожно продвигалась вперед, напряженно прислушиваясь, не раздастся ли новый треск. Она отстраненно слышала, как кто-то выкрикивает ее имя, но проигнорировала это и сделала еще один шаг. Нога с хрустом провалилась сквозь тонкий лед, до щиколотки погрузившись в ледяную воду. Рухнув вперед, Брилл так сильно ударилась, что из легких вышибло весь воздух; выбившиеся пряди волос разметались по льду. Судорожно пытаясь вдохнуть, она подняла голову и встретилась глазами с Арией — между ними все еще было несколько футов. Морщась от вонзившихся в ногу острых игл холода, Брилл вытянула руку, отчаянно надеясь дотянуться до дочери.
— Попробуй ухватиться, милая! — крикнула она, напрягая каждый мускул, чтобы вытянуть руку еще хоть немного дальше.
Ария, чье ставшее пепельным лицо было наполовину скрыто под копной мокрых волос, отцепила одну ручку от кромки и яростно махнула ею в сторону матери, неистово колотя ногами и стараясь вытащить свое худенькое тело из воды. Ободряюще кивнув, Брилл медленно скользила вперед, не обращая внимания на боль от царапающих голень осколков льда.
— Еще совсем чуть-чуть, — прошептала она трясущимися губами, когда ее пальцы почти коснулись пальчиков дочери. Страх и надежда теснились в груди Брилл, мешая вдохнуть, когда она смогла дотронуться кончиками пальцев до ледяных пальчиков Арии. «Еще немного… — монотонно повторяла она про себя, несмотря на то, что лед под ней заходил ходуном. — Еще немного… еще чуть-чуть».
Внезапно сквозь затуманенное от сосредоточенности сознание Брилл ощутила, как кто-то дернул за подол ее юбки. Последовал очередной рывок, ее тело откатилось прочь от Арии, и ее ухватили за локоть. Протестующе крича, Брилл вырывалась из рук, теперь тянущих ее за рукав. Лед пронзительно захрустел, и ее вытащили с покрытого трещинами участка.
— НЕЕТ! Я почти дотянулась до нее. Пустите меня! — завопила она, цепляясь ногтями за лед и отчаянно пытаясь остановить движение назад.
Хватка на лодыжке неожиданно исчезла — только затем, чтобы переместиться на воротник накидки. Ткань натянулась, и крики Брилл перешли в бульканье: застежка на горле перекрыла дыхание. Теперь она боролась неистово, колотя сильные руки, схватившие ее за загривок. Не поддаваясь ударам, руки грубо тянули ее назад, освобождая плененную ногу ото льда и неуклонно оттаскивая Брилл прочь от того места, где ее маленькая девочка все еще цеплялась за край полыньи в центре пруда.
— Перестань сопротивляться, Брилл! — раздался ворчливый приказ, и одна из ее молотящих рук очутилась в жестком захвате.
Эндрю продолжал тянуть ее назад, его дорогие кожаные туфли скользили по льду, поминутно норовя разъехаться.
— Лед слишком ненадежный. Если бы ты осталась еще хоть на миг, нам пришлось бы спасать вас обеих!
В панике Брилл едва ли услышала хоть слово из того, что он говорил: несмотря на яростную борьбу, ее взгляд был прикован к Арии. Та перестала колотить ногами и теперь лишь обессиленно висела на краю полыньи; ее большие серые глаза медленно закрывались от усталости. С того момента, как Ария оказалась в ледяной воде, прошло уже слишком много драгоценных секунд. Невзирая на подкатывающее безумие, Брилл знала, что скоро ее девочка не сможет больше держаться и сползет обратно в темные воды пруда. Видя растущую слабость дочери, Брилл проигнорировала увещевание Эндрю и принялась биться в его руках с удвоенной силой. «Я должна добраться до нее… она не может умереть… если она умрет, у меня ничего не останется… ничего».
Срывая криком горло, Брилл ударила пятками в лед, тщетно стараясь высвободиться. Когда Эндрю внезапно отпустил ее, она плашмя упала на спину, стукнувшись головой о носок одного из его ботинок. Прежде чем она сумела встать на колени, Эндрю наклонился, легко поставил Брилл на ноги и грубо схватил за запястья. Он хорошенько встряхнул ее, и когда она снова начала вырываться, невозмутимо отвел руку назад и влепил ей пощечину. Прижав ладонь к горящей огнем челюсти, Брилл застыла; ее глаза наполнились слезами потрясения.
— Я не хочу, чтобы ты натворила глупостей, рискуя жизнью, когда в этом нет необходимости, — начал Эндрю; его темные глаза притягивали свет весеннего солнца и отражали ее собственное испуганное лицо.
Свирепо сжав губы, Брилл отняла руку от щеки — лишь для того, чтобы двинуть Эндрю в челюсть. Тот изумленно моргнул, и она заорала ему прямо в лицо:
— Ты что, не понимаешь — времени нет!
Вновь придя в себя, Эндрю встряхнул ее еще раз; жилка на его виске яростно пульсировала.
— Мы просто должны принести веревку, и все будут спасены. Если кто-нибудь вернется на лед, это — единственный выход.
Брилл отвернулась от него, не желая, да и не в состоянии воспринимать его логичный тон. Ее взгляд упал на стоявшего совсем рядом Эрика. Тот готов был вот-вот сорваться с места, каждый мускул его тела трепетал от напряжения, которое словно разливалось в воздухе вокруг него. Все его внимание было приковано к Арии, изо всех сил старавшейся держать голову над водой.
Эрик медленно перевел взгляд на Брилл, и она была потрясена, увидев в его ярких синих глазах тот же застывший ужас, что испытывала в своем сердце. Он стискивал зубы, борясь с волнами страха, смывшего с его лица все краски. Оценив ее эмоциональное состояние и взволновавшись еще сильнее, Эрик шагнул на лед, но затем заколебался, точно предостерегая себя от следующего действия.
Не в силах просто стоять, чувствуя, как к глазам подступают жгучие слезы бессилия, Брилл рванулась прочь из рук Эндрю, откинув голову назад, ловя каждое движение Арии. Вид дочери, опускающейся все ниже и ниже в убийственный холод, гнал по крови новые волны ужаса, едва не заставляя терять сознание от захлестывающих эмоций.
— Кто-нибудь, сделайте же что-нибудь! — выкрикнула Брилл, забившись в стальной хватке Эндрю.
При ее словах Эрик явственно подпрыгнул, его глаза яростно метались между Арией и Брилл. Когда девочка соскользнула с кромки льда и с плеском ушла под воду, он начал действовать.
Его длинные стройные ноги двигались по льду так быстро, что шаг казался смазанным, тяжелые рабочие ботинки не давали поскользнуться, в отличие от обуви Брилл и Эндрю. В считанные секунды достигнув места, где исчезла Ария, Эрик быстро опустился на колени, затем лег на живот, распределив свой вес, и стал осторожно продвигаться вперед. Затаив дыхание, Брилл наблюдала, как он медленно приближается к полынье. Затем он вытянул руку, схватив молотящую по воде ручку ее дочери и вытащив ту обратно на поверхность.
Брилл мгновенно накрыло волной облегчения — столь сильного, что у нее подогнулись колени, и она прижала ладонь ко рту, чтобы приглушить задушенный всхлип. Опустившись на землю, несмотря на поддержку Эндрю, Брилл уперлась пальцами в лед, пытаясь стряхнуть его руки, но тот присел на корточки и обнял ее за талию.
— Не отпускай ее, Эрик! Не отпускай! — крикнула она и, прикусив нижнюю губу, смотрела, как тот медленно вытягивает Арию из темной воды. «Как будто он мог бы», — упрекнул ее голос на задворках сознания.
Нервно кроша руками лед, Брилл не обращала внимания на то, что больше не чувствует пальцев. Каждая клеточка ее тела, каждая унция ее силы была сосредоточена на двух людях на льду. Эрик осторожно и не торопясь вытаскивал полубесчувственную Арию из воды: девочка была уже не в силах помогать ему — температура ее тела опустилась так низко, что она больше не могла даже дрожать.
Брилл едва не подскочила от неожиданности, когда рука Эрика, которой тот держался за кромку, отколола большую льдину и погрузилась в ледяную воду. Эрик выждал секунду и попытался отодвинуться немного назад — только затем, чтобы сдвинуть еще одну глыбу льда. Над прудом разнеслось несколько витиеватых ругательств, и он потряс намокшей рукой, стараясь обсушить ее, насколько это возможно.
— Будь осторожен! — предостерегающе вскрикнула Брилл, вызвав у Эрика новую вереницу ругательств.
Он сумел полностью вытащить Арию из воды и подтянуть к себе. Осторожно поворачиваясь и толкая перед собой вялое тело девочки, он смог развернуться головой к Брилл и Эндрю. Приподняв подбородок надо льдом, Эрик посмотрел вверх, чтобы встретиться взглядом с тревожными глазами Брилл, и пропасть ей на месте, если он не подмигнул ей, прежде чем снова подтолкнуть Арию к берегу.
Покачав головой в ответ на эту развязную выходку, Брилл только-только начала слегка расслабляться, когда лед возле ног Эрика подломился, отчего нижняя половина его тела соскользнула в воду. Скривив губы в болезненной гримасе, он сделал усилие, чтобы вытянуть ноги из обжигающей воды. Со всхлипом Брилл вскочила, заставив Эндрю подняться вместе с ней. С кружащейся от страха головой она шагнула вперед и едва не свалилась, когда окоченевшие ноги ее не послушались. Рука Эндрю на ее боку напряглась и остановила падение.
Развернувшись в его объятиях, Брилл толкнула деверя в грудь.
— Эндрю, сделай что-нибудь, мы должны помочь ему.
— Именно об этом я и говорил, — пробормотал тот в ответ — явно не замечая серьезности ситуации, он невозмутимо наблюдал, как Эрик барахтается на льду.
В том месте, где, наполовину в воде, лежал Эрик, с громким треском снова разошелся лед. Эрик с воплем погрузился в воду полностью, на миг исчезнув из поля зрения, и тут же вынырнул, молотя ногами по воде и отфыркиваясь. Одной рукой он цеплялся за кромку льда, а другую прижимал к лицу, придерживая соскальзывающую маску. Ария, сумевшая медленно сесть, потянулась и слабо ухватилась за руку Эрика; ее дрожащий рот исторг жалобный вопль.
В этот момент в сердце Брилл разгорелся еще один огонек паники. Эрик был близким другом, но то, что она чувствовала сейчас, было куда большим, нежели беспокойство за друга. Она была поражена, практически парализована тревогой. «Это почти как будто…»
Звук прогрохотавших по двору шагов вырвал ее из оцепенения. Повернувшись, Брилл истерически рассмеялась при виде бегущего к ним брата.
— И чего вы тут кукуете? — яростно налетел на них Коннер; тяжело дыша, он стоял между ней и Эндрю и что-то делал с куском веревки в своих руках.
— Коннер, Ария провалилась под лед, а когда Эрик попытался вытащить ее, то…
— Я знаю! — последовал быстрый ответ, и Коннер споро свернул веревку в хитроумное лассо. — Я видел из окна. Поиск подходящей веревки в этом чертовом хлеве занял целую вечность!
— Скорее! Хватит болтать, лучше сделай что-нибудь!
Ловким движением Коннер раскрутил веревку над головой, его зеленые глаза сосредоточились на двух людях посреди пруда. Перед тем как он бросил лассо, Эрик еще подтолкнул Арию, заставив ту проехать по льду подальше от него.
— Сначала ее! — крикнул он сквозь стиснутые зубы; в воде его начало сильно трясти от высасывающего жизнь холода.
Кивнув, Коннер перевел внимание на племянницу и бросил лассо. Петля обернулась вокруг машущих ручек, одним рывком он затянул ее на тонких запястьях Арии и подтянул ту к берегу. Проковыляв вперед так быстро, как могла, Брилл рухнула на колени, сжала дочь в объятиях и принялась покрывать ее истеричными поцелуями, одновременно следя за мужчиной в воде. «Слава богу… слава богу!»
Тщетно стараясь развязать веревку на запястьях Арии, Коннер в конце концов щелкнул Брилл по носу, чтобы заставить ее остановиться. Пораженная этим странным поступком, та замерла и посмотрела на него — и в тот же момент брат быстро развязал веревку и выпрямился.
— Коннер, ты бы лучше вытаскивал этого благословенного человека из воды, — заявила она, изо всех сил прижимая дочь к груди.
— Это я и собираюсь сделать, глупышка, — отозвался тот, вновь раскручивая лассо над головой. Пристально вглядываясь, Коннер выжидал удобного момента, чтобы бросить его. — Эндрю, сделайте хоть что-нибудь полезное — сходите за врачом, — прошипел он, не сводя глаз со своей цели.
— Простите, но вы не имеете права мне при…
— Нет, вы правы, нет вам прощения, — последовал краткий ответ. — Эрик, подними руку вверх!
Сомневаясь, Эрик бросил взгляд на Брилл, стоявшую на коленях возле берега. Несколько секунд спустя он медленно отнял руку от лица и, стараясь выполнить указание Коннера, поднял ее над головой, одновременно пытаясь удержаться на плаву. Коннер без колебаний бросил лассо, которое плавно опустилось на руку мужчины.
— Где вы этому научились? — в замешательстве спросил Эндрю, глядя, как Коннер делает сильный рывок, затягивая петлю на запястье Эрика.
— Этому трюку меня научили довольно беспринципные техасские ребята, — расплывшись в язвительной ухмылке, отозвался тот, бросил на Эндрю быстрый взгляд и потянул за лассо. — Правда, технически он не предназначен для набрасывания веревки на людей.
Эндрю, насупившись, поджал губы.
— Для кого же это предназначено…
— Ну, знаете, свиньи, коровы… любая четвероногая скотина, — пояснил Коннер, налегая на веревку. — Хотя я слышал, они используют его и для того, чтобы ловить бесполезных ублюдков перед тем, как вздернуть их…
Брилл не понравилось, куда свернул этот разговор, поэтому она вмешалась:
— Эндрю, ты не мог бы сходить за врачом?
По очереди посмотрев на брата и сестру — сперва на нетвердую улыбку Брилл, затем на враждебную ухмылку Коннера, — Эндрю слегка кивнул.
— Конечно, — сказал он, развернулся и потрусил к своей лошади.
Как только он оказался за пределами слышимости, Коннер со смущенной улыбкой посмотрел на сестру.
— А зачем ТЫ попросила его отправиться за доктором? Я-то лишь хотел спровадить его.
Игнорируя вопрос, Брилл осталась стоять, глядя, как брат подтягивает Эрика по льду к берегу. Когда тот оказался в нескольких футах от нее, Брилл, прямо с дочкой на руках, двинулась вперед, осторожно скользя к тому месту, где лежал мокрый насквозь Эрик. При ее приближении он поспешно прикрыл лицо дрожащей рукой: маска практически слетела с его головы. С грустью отметив это, Брилл встала возле него на колени, положив руку ему на грудь и заставив посмотреть на себя.
Хотя Эрик и трясся, как дубовый листок в бурю, но все же смог изобразить на лице свирепое неодобрение.
— Да что с тобой, неси ее в дом!
— Он прав, — сказал Коннер, становясь позади сестры. — Все в порядке. Я отнесу ее.
Брилл поцеловала Арию в лоб и осторожно передала ее Коннеру. Мгновение она смотрела, как брат торопливо пересекает двор и скрывается в доме, а затем вновь переключила внимание на Эрика. Внезапно обнаружив, что при виде грубоватой нежности, смягчившей его глаза, она не в состоянии удержать слезы облегчения, потоком заструившиеся по лицу, Брилл наконец разразилась надрывными рыданиями. В то же самое время, когда слезы проложили обжигающе горячие дорожки по ее замерзшим щекам, она начала смеяться, глядя на мужчину, смотрящего на нее снизу вверх.
— Ты мог погибнуть, ты просто сумасшедший… спасибо тебе. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделал сегодня…
На это Эрик едва заметно покачал головой, избегая ее взгляда.
— Нет, это я обязан тебе… куда больше, чем ты можешь себе представить.
Наклонившись вперед, Брилл коснулась рукой его мокрой щеки, разглаживая хмурые морщинки. Когда Эрик прижал правую сторону головы к земле, пытаясь еще больше спрятать то, что больше не скрывала съехавшая маска, Брилл на миг со вздохом отвернулась. Снова посмотрев на Эрика, она осторожно взяла его за подбородок и повернула его лицо так, чтобы встретиться с ним глазами. Одной рукой он по-прежнему крепко удерживал маску.
— Прекрати это, сейчас же. Ты действительно считаешь, что я бы беспокоилась, если бы она свалилась прямо сейчас? Ты спас мою дочь, идиот.
— Если бы ты знала, как я выгляжу, ты бы так не говорила, — огрызнулся тот, взволнованный ее пристальным взглядом. — Это правда. На самом деле ты, скорее всего, убежала бы в…
Брилл торопливо накрыла рот Эрика ладонью, не желая, чтобы он искал повод для ссоры, когда она только что поблагодарила его за героизм.
— Иногда ты действительно бываешь бестолковым, Эрик, — сказала она.
Прикрыв глаза, она молча набралась мужества и коснулась его губ своими. И тут же словно бы электрический разряд послал волну дрожи вдоль ее позвоночника. Эрик замер, когда она накрыла его рот своим, как и в предыдущий раз, когда она его поцеловала. Его нерешительность умиляла, хотя Брилл знала, что эта неловкость возникла из долгих лет пренебрежения в детстве. «Поэтому я хочу сцеловать все эти годы, пока он не перестанет подпрыгивать всякий раз, как я прикасаюсь к нему».
— Спасибо тебе… — открыв глаза, прошептала Брилл в его рот и чуть отодвинулась назад, нахмурившись от тревоги, вызванной только что пронесшимися в голове мыслями.
— Пожалуйста… — отозвался Эрик дрожащим голосом, отчаянно стараясь выглядеть непринужденно, несмотря на то, что ее лицо было так близко к его собственному.
— Но в следующий раз постарайся не заниматься этим слишком часто. Ты заставил меня ужасно волноваться.
Взгляд Эрика мгновенно потемнел от чувства вины.
— Я знаю, что должен был действовать быстрее. Все то время, что я добирался до полыньи, Ария была в воде и…
Снова накрыв его рот ладонью, Брилл оборвала его.
— Нет, я имела в виду, что ты заставил меня волноваться и за тебя тоже. Когда ты провалился, мое сердце остановилось второй раз за день.
На лице Эрика промелькнуло потрясение, сменившееся медленно возникшей улыбкой, из-за которой вокруг его глаз разбежались симпатичные лучики. Брилл и не знала до этого момента, как ей дороги эти «смешливые» морщинки.
— Ты беспокоилась… обо мне? — тихо спросил Эрик, прикрыв в изнеможении глаза.
— Конечно, дурачок, — ответила она. Странное тепло начинало разливаться по ее телу, пока она смотрела в его измотанное и утомленное лицо.
Она была столь естественной, эта новая привязанность в ее сердце, что несколько секунд Брилл грелась в ее свете, наслаждаясь внутренним теплом, наполнившим сейчас ее душу. Но пока она утирала воду со лба Эрика, пока прислушивалась к звуку приближающихся шагов брата, ужасное понимание всплыло из глубины ее мыслей. Брилл четко осознала, что это было за новое неземное чувство, возникшее у нее к Эрику, и внезапно ее переполнил мрачный ужас.
Это была любовь.

Глава 25: Сокровенное желание

Эрик жалко съежился под горой одеял — холод сокрушал его тело. С того момента, как Коннер вытащил его из воды, прошли уже часы, а он до сих пор не мог унять дрожь. Эрик высоко ценил власть, и тот факт, что он совершенно не может контролировать собственное тело, приводил в бешенство. Не то чтобы Брилл и Коннер не позаботились о нем и Арии — на самом деле они изо всех сил старались прогнать холод, который сейчас, казалось, пробирал его до самых костей.
Без поддержки Брилл Эрик даже не смог бы переползти через порог дома, а потом эта проклятая женщина начала избавлять его практически от каждого клочка одежды. Тогда он был слишком слаб, чтобы сопротивляться ее непристойной помощи, но теперь, когда Эрик вспоминал об этом, его лицо горело от унижения. Разумом он понимал, что было необходимо как можно быстрее снять с него мокрую одежду, но ощущение от того, что он находится раздетым в одной комнате с Брилл и взгляд ее очаровательных глаз блуждает по его коже, вызывая волны дрожи вдоль позвоночника, совершенно отличалось от того, что он испытывал сейчас. Сейчас Эрик ненавидел себя за то, что так охотно поддался низменным инстинктам, что думал подобные вещи о женщине, которая была столь добра к нему.
Что еще хуже, Эрик был уверен, что теперь Брилл явно избегает его. Конечно, она позаботилась о его удобстве, притащив с десяток дополнительных одеял и набив кровать наполненными горячей водой бутылками, но, исполнив свои врачебные обязанности, поспешила покинуть его. Сперва Эрик решил, что Брилл просто присматривает за дочерью, но со временем все больше убеждался в ее довольно странном поведении.
Это началось совсем незаметно: она заходила в комнату, только если здесь уже находился Коннер, и покидала ее сразу же, как только оставалась с Эриком наедине. Одно это не могло бы вызвать подозрение — как-никак, на ее попечении было два пациента — но то, как Брилл реагировала на него, точно вызывало. Всякий раз, когда Эрик заговаривал с ней, надеясь вызвать улыбку, Брилл лишь вздрагивала и не моргая таращилась на него, будто лань, попавшая охотнику на мушку; ее глаза сверкали на бледном лице подобно факелам.
Что-то изменилось. Что-то произошло с ее природной непринужденностью и чувством юмора. Их сменила необъяснимая осторожность, словно она опасалась сказать ему что-то, о чем потом пожалеет. Молчание Брилл убивало, и, хотя ее поведение было совершенно интригующим, Эрик знал, что она наверняка сердится на него, и он точно знал за что. Он не мог винить ее — Брилл была права, злясь на него, он и сам злился на себя за то, что сделал.
Когда Ария провалилась под лед, он колебался, замерев на краю пруда. «Что же случилось со мной?! — со стоном подумал Эрик, в отчаянии уткнувшись в подушку. — Я струсил — вот что случилось!»
Неудивительно, что Брилл была в гневе — она наконец поняла, кто он есть на самом деле: эгоистичный лицемерный ублюдок. Обычные люди, хорошие люди, как Брилл, когда их любимые попадают в беду, начинают действовать не раздумывая. Только монстры стоят на берегу, глядя, как тонет маленькая девочка, пока голос в голове велит им оставаться на месте и не рисковать.
Сжав ладонь в кулак и ударив им по матрасу возле головы, Эрик пробормотал несколько грубых ругательств, проклиная себя и свое вероломное сердце. Щелчок открывающейся двери разорвал тишину комнаты, заставив его замереть и поднять глаза от подушки, чтобы взглянуть на вошедшего. В щели между дверью и косяком показалась нежная рука Брилл — слабо сверкнуло обручальное кольцо — и сама она с опаской шагнула в комнату, осторожно неся в правой руке исходящий паром чайник.
Брилл почти незаметно заколебалась, когда заметила, что Эрик смотрит на нее.
— О, вижу, ты еще не спишь. Если ты устал, а я в этом уверена, то сейчас тебе лучше всего будет поспать. Температура твоего тела поднялась до нормальной.
— Это ты так говоришь, но мне все еще холодно, — проворчал Эрик сквозь зубы непреднамеренно резким тоном, отражающим его внутренний конфликт.
Восприняв это как признак того, что ему что-то нужно, Брилл вошла в комнату, позволив двери закрыться.
— Тебе холодно, потому что из-за травмы, причиненной зимней погодой, кровь в конечностях стала более низкой температуры, нежели в туловище. И теперь более холодная кровь вернулась обратно в крупные системы. Поэтому ты до сих пор дрожишь: твое тело вновь старается полностью согреться. — Поставив чайник на столик с мраморным верхом, Брилл прикусила нижнюю губу, что явно свидетельствовало о неловкости. — Вообще-то, это причина, по которой большинство людей умирает во время стихийных бедствий. Смешивание крови вызывает слишком сильное снижение температуры, чтобы тело могло ее восстановить. Если бы ты пробыл в воде еще немного… — спокойный аналитический рассказ Брилл внезапно оборвался, и она прикрыла рот кулаком; ее глаза потемнели от едва сдерживаемого ужаса перед тем, что могло бы произойти. Отвернувшись от Эрика, она сделала несколько медленных успокаивающих вдохов, затем повернулась обратно, снова подхватывая чайник. — Я сделала чай, на случай, если ты захочешь. — Последовала пауза, во время которой Брилл, внезапно нахмурившись, обвела комнату взглядом. — Пресвятая Дева, я не захватила чашку. Где была моя голова? Я схожу за ней, — сказала она и торопливо направилась к двери.
Пытаясь сесть, несмотря на ослабленные дрожью руки, Эрик окликнул ее:
— Погоди минутку, я должен кое-что тебе сказать. Пожалуйста, не уходи. — Когда Брилл остановилась в дверях и, обернувшись, посмотрела на него через плечо, он продолжил: — Ты вела себя очень странно, и мне кажется, я знаю почему.
Слова Эрика произвели на Брилл совершенно пугающий и неожиданный эффект. Ее милый ротик приоткрылся, а с лица схлынули последние оставшиеся краски, что сделало ее смертельно бледной. Со стуком поставив чайник обратно, она взирала на Эрика с таким ужасом, словно у него внезапно выросли рога.
— Знаешь? — выдохнула она.
Не в силах больше вытерпеть ее взгляд, Эрик отвернулся: он не знал, сможет ли выдержать обвинение, которое появится в этих глазах, когда он объяснит причину своего недавнего поступка.
— Да, и я не могу осуждать тебя.
Хотя Эрик и не смотрел на Брилл, он будто почувствовал слабое дуновение воздуха — настроение в комнате изменилось.
— Ты не можешь осуждать меня? — осторожно спросила она, и в ее голосе послышалась сталь.
— Нет, ты имеешь право сердиться, — быстро ответил Эрик. — Я и сам от себя в ярости.
Поскольку Брилл молчала, он осмелился бросить взгляд в ее сторону. Но вместо гнева увидел скорее смущение.
— Погоди, о чем ты говоришь? — наконец поинтересовалась она; между ее белоснежными бровями пролегла забавная маленькая складка, означающая беспокойство.
— Про причину, по которой ты ведешь себя так странно. Потому что ты злишься на меня, — пояснил Эрик и сжал челюсти, пытаясь совладать со стучащими зубами. — А что? О чем, ты думала, мы говорим?
Быстро тряхнув головой и отмахнувшись от его вопроса, Брилл нервно улыбнулась.
— О, ни о чем, — пожав плечами, сказала она и, приблизившись к краю кровати, потянула пуховое одеяло, чтобы разгладить складки. — Что еще ты хотел сказать?
— Я знаю, почему ты сердишься на меня.
Подняв взгляд от одеял, которые она подтыкала вокруг его ног, Брилл чуть склонила голову набок, иронически подняв брови:
— Прости?
— Ты собираешься дать мне во всем сознаться или нет? — с яростью спросил Эрик. — Отлично! Самое время для тебя узнать, кто я на самом деле!
Обогнув угол кровати, чтобы встать рядом с ним, Брилл сложила руки на груди.
— Эрик, ты себя хорошо чувствуешь? О чем ты болтаешь?
— Ты избегала меня с того момента, как мы вошли в дом, потому что злишься на меня, что я не начал действовать раньше. Я должен был немедленно бежать туда, как ты, но я стоял на берегу и ничего не делал.
С отвисшей челюстью уставившись на Эрика, Брилл несколько секунд потрясенно молчала. Встряхнувшись и прогнав из глаз смущение, она повернулась и подтащила ближайшее крылатое кресло поближе к краю кровати. Сев, она подалась вперед и накрыла своей рукой его лежавшую на матрасе руку.
— Эрик, я не сержусь на тебя.
Выдернув руку, тот натянул одеяла повыше на грудь, словно защищаясь от ее мягкого взгляда.
— А стоило бы! — упрекнул он. — Ты должна быть в ярости, потому что ты так долго была столь добра ко мне, а когда пришло время мне совершить что-то во благо этой семьи, я потерпел неудачу.
— О чем ты говоришь! Ты не потерпел неудачу. Ты спас жизнь Арии. Благодаря тебе она отдыхает в соседней комнате, вместо того чтобы ожидать погребения. Как я могу сердиться на тебя, Эрик? Ты спас мне жизнь, когда вытащил ее из воды.
Повернув голову, чтобы посмотреть Брилл в лицо, Эрик позволил глазам вспыхнуть отвращением к самому себе, которое, скользя, как масло, каталось внутри его живота.
— Хотя не собирался. Сначала я обрадовался, что ты выскочила на лед, а значит, мне этого делать не нужно. Так что я не собирался рисковать своей шеей, чтобы спасти кого-то.
— Эрик, перестань… — начала Брилл; ее глаза умоляли Эрика прекратить говорить те ужасные вещи, которые он намеревался сказать.
— Нет, ты должна выслушать это. Я не могу больше обманывать тебя. — Откинувшись в кресле и защитным жестом скрестив руки на груди, Брилл настороженно разглядывала его. Эрик продолжил: — Всю свою жизнь я жил только для себя одного. Я очень рано выучил, что нельзя полагаться на других: ни на семью, ни на любимых, ни на кого. Основываясь на этом, я рассматривал людей лишь с позиции того, чем они могут быть мне полезны. — Он сделал паузу, рискуя дать Брилл вставить слово и втайне надеясь, что эти прекрасные дымчатые глаза не отвернутся от него с отвращением. — Даже когда я стал кое о ком заботиться, то делал это в первую очередь лишь из-за того, что она могла сделать для моей музыки. Поэтому неудивительно, что именно так я рассматривал и тебя — как ты могла бы способствовать моей выгоде. Удивительным оказалось то, что по прошествии времени я начал видеть эту семью как людей, а не как средства для достижения цели. Прежде это случалось крайне редко. — Когда Брилл открыла рот, чтобы прервать его, Эрик лишь отмахнулся. — Но, даже несмотря на это, когда Ария была в опасности, я услышал этот чертов голос у себя в голове, говорящий, чтобы я задержался, позволил кому-то другому взять контроль над ситуацией. И, несмотря на твою доброту, я все еще ставил собственную безопасность превыше безопасности остальных. В этом отличие между мною и тобой. Ты постоянно думаешь о других, в то время как я постоянно думаю только о себе. — Подняв руку, чтобы прикрыть защипавшие глаза, Эрик на миг остановился. — Я не должен был мешкать. Я должен был тотчас бежать туда, — прорычал он.
Брилл со вздохом вновь подалась вперед, отчего кресло протестующе заскрипело. Эрик вздрогнул, ожидая ее ответа, в глубине души зная, что это конец их дружбе, что, скорее всего, она даже попросит его уйти. От этого ему стало тошно.
— Суровая жизнь создает суровых людей, — пробормотала Брилл, и ее глаза, по-прежнему неотрывно глядящие на него, затуманила боль, — а твоя жизнь, наверное, была ужасно тяжелой.
Поскольку Брилл не продолжила, Эрику оставалось только потрясенно смотреть на нее. Где осуждение, которое — в чем он был так уверен — должно бы скрываться в ее голосе?
— Что с тобой? Я только что сказал тебе, что…
— Что? Что ты человек? Что тебе совестно, потому что ты не выбежал на лед первым? Ты пытаешься убедить меня, что ты ужасная личность, но я просто тебе не верю. Возможно, в прошлом это и было правдой. Возможно, ты был тем человеком, каким себя описываешь, потому что тебе приходилось быть таким, чтобы выжить. Но я узнала совсем другого человека.
— Брилл…
— Нет, теперь ты меня послушай, — резко приказала она. — Когда подоспел Коннер с веревкой, ты сказал ему сначала вытащить Арию. Когда ты провалился под лед, то вместо того чтобы вытаскивать себя, ты отталкивал мою дочь подальше от края. Как может плохой человек совершать такие хорошие поступки? Возможно, у тебя возникли какие-то спорные мысли. Возможно, небольшая часть того, кем ты был, все еще в тебе. Но я не буду осуждать кого-либо только за то, что он подумал. Человека оценивают по его действиям. Как ты можешь не видеть великодушие своих поступков, когда оно столь очевидно для остальных? — Затем, выпрямившись, Брилл расправила подол. Сделав глубокий вдох, она несколько мгновений шарила глазами по комнате, пока вновь не опустила взгляд на Эрика. — Меня беспокоит, что у тебя, по-видимому, сложилось неверное представление, будто я в некотором роде лучше тебя.
— Что значит неверное? Факты есть факты. Я…
— Когда мне было десять, отец жил в Индии. Два года спустя мы отправились туда, где началась революция. — Брилл продолжала тем же холодным, сдержанным голосом, каким прервала его. — Я видела, как сотни людей умирают всеми мыслимыми способами. Дизентерия уносила их дюжинами каждый день. Артиллерийские снаряды отрывали руки, ноги, лица. И все же, несмотря на ужасы войны и мой юный возраст, я ни разу не пролила и слезинки по кому-то из этих людей. — Слегка содрогнувшись, она покатала в руках прицепившуюся к юбке ворсинку. — Я не могла плакать по этим бедным мальчикам. Что за человеком это меня сделало?
— Ты была юна… и вряд ли это то же самое.
— Это не имеет значения. Суть в том, что никто не совершенен. У всех в прошлом есть нечто, чем они не могут гордиться. И у всех есть нечто, с чем они родились, чтобы исправлять любые ошибки, которые они могут совершить, — гений, невидимый для тех, кто им владеет, но очевидный для всех остальных. У тебя просто трудности с признанием свидетельств тех, кто видит твоего гения. — Брилл криво улыбнулась и подалась вперед, чтобы поплотнее укутать Эрика одеялами. — Принести тебе еще одеял?
— Нет, чертова женщина, — проворчал он.
— Что ж, вижу, настроение у тебя поднялось, — надменно парировала Брилл, резко пихнув его руку. — Если ты собираешься продолжать вести себя как животное, я просто уйду. — Встав, она шагнула к двери, но внезапно вздрогнула и остановилась. Доскакав на одной ноге до кресла, она упала на сидение и подняла ногу, чтобы получше разглядеть пятку. — Чуть раньше я порвала все эти проклятые швы. Даже не ощущала этого, пока не вернулась в дом. Испортила любимую пару домашних туфель — они были полны крови, — вздохнула Брилл, медленно стягивая туфлю и устремляя мрачный взгляд на свою пятку.
— Что с тобой случилось? Бегала вокруг дома, как курица с отрубленной головой, притом что у тебя рана? Почему ты не позволила доктору, которого привел Эндрю, позаботиться о тебе? — осведомился Эрик.
Выражение лица Брилл быстро стало кислым. Она подула на больную ногу, бережно баюкая ту в руках.
— Я была бы счастлива, если бы хороший врач зашил мою чертову ногу. Но, к сожалению, он был вынужден спешно уехать по уважительным причинам.
— Почему он уехал? Я его даже не видел.
Оторвав взгляд от пятки, Брилл по-волчьи оскалилась, и ее жемчужные зубки сверкнули в свете полуденного солнца.
— Ну, полагаю, он счел затруднительным оставаться с моим ботинком в заднице.
— Прошу прощения?
— Как только он велел пустить Арии кровь, чтобы предотвратить лихорадку, я выставила его из дома, — просто ответила она. — На самом деле я вовсе не нуждалась в чьей-либо помощи.
Вопреки тому, насколько Эрику было плохо физически, он не сумел удержать улыбку при виде отваги этой женщины. Ее действия не переставали удивлять его.
— О, и что сказал Эндрю насчет того, что ты отвергла выбранного им лекаря? Человек действительно бежал, чтобы вскочить на лошадь. Я и не знал, что английские лорды умеют бегать.
Опустив ногу, Брилл села прямо и впервые с момента происшествия на льду улыбнулась Эрику. Краски вернулись на ее щеки, и она тихонько хихикнула; ее поза стала более расслабленной, к ней вернулась природная непосредственность. Что бы ни мучило ее последние несколько часов, заставляя избегать его компании и вести себя подобно незнакомке, оно явно исчезло. Брилл вновь стала собой, и глубоко затаившаяся тревога неосознанно исчезла из сердца Эрика.
Внезапно оказалось, что, когда Брилл улыбается ему подобным образом, он не чувствует себя так ужасно. Возможно, это была лишь игра воображения, или, возможно, это было приветливое выражение ее лица, но в любом случае ему больше не было так холодно. Странно, что одна женская улыбка смогла произвести на него такой эффект.
— Ты говоришь совсем как настоящий ирландец, когда речь заходит об английских лордах, — рассмеялась Брилл, заправляя несколько непослушных прядей волос обратно в узел на макушке. Немного отдышавшись, она вздохнула и посмотрела в окно. — Ты действительно сильно не любишь Эндрю.
Решив, что ее неоднозначное высказывание — вопрос, Эрик взялся ответить на него настолько искренне, насколько осмелился:
— Для женщины, которая может видеть будущее, ты определенно близорука, когда дело касается понимания людей. Слово «нелюбовь» слабо отражает всю глубину ненависти, которую я испытываю к этому человеку.
Издав горлом некий раздраженный звук, Брилл принялась постукивать кончиками пальцев по подлокотникам кресла.
— Полагаю, не стоит спрашивать почему.
Повернувшись набок, чтобы не вытягивать шею, глядя на нее, Эрик поудобнее устроился на подушке. Во время беседы его дрожь уменьшилась, и сейчас он чувствовал себя слегка заторможено. Прозвучавшее ранее предложение Брилл, что ему следует немного отдохнуть, теперь казалось не таким уж плохим.
— Нет, тебе не стоит спрашивать почему, так как мне пришлось бы сказать правду, которая заключается в том, что он высокомерный, самовлюбленный и эгоистичный болван.
— Кажется, я припоминаю, что почти теми же самыми словами ты описывал себя не далее, как полчаса назад, — заметила эта чертовка; ее улыбка стала чуть более самодовольной. Эрик ненавидел, когда она оказывалась права.
Волосы у него на загривке инстинктивно встали дыбом, и он напрягся под грудой одеял.
— Тебе кажется, что у меня есть что-то общее с этим человеком?
Успокаивающе покачав головой, Брилл наклонилась вперед и погладила его по руке.
— Конечно же нет. Вы — полная противоположность друг другу. — Она ласково сжала его локоть, и в ее глазах промелькнуло странное мягкое выражение. — Ты безрассудный, эмоциональный, вспыльчивый, упрямый… — перечисляла она, загибая палец на каждое определение.
С каждым словом Эрик взвинчивался все больше, пока ему не показалось, что еще чуть-чуть — и он взорвется. «Как она смеет оскорблять меня, сравнивая с этой задницей!» Открыв рот, чтобы выпалить ответную колкость, Эрик осекся, поскольку она закончила предложение совсем не так, как он ожидал:
— И все это я нахожу ужасно милым. — Брилл убрала ладонь с его руки, ее глаза засияли необычным светом, и она сосредоточилась на подушке, избегая его смущенного взгляда. — Я была бы рада обменять сотню таких Эндрю, только чтобы заполучить одного Эрика, — прошептала она.
Неуверенный, что правильно расслышал, Эрик мог только, моргая, смотреть на Брилл, не в силах выдавить ни слова. Бедная женщина вдруг показалась ему столь же потрясенной, как и он сам, но прежде чем он сумел преодолеть шок, Брилл быстро вскочила на ноги, поморщившись, когда наступила на больную ногу.
Нервно засмеявшись, она сделала неловкий шаг в сторону.
— Подумать только, где была моя голова? Я собиралась принести тебя чашку для чая целую вечность назад, и это совершенно вылетело у меня из головы. Надо пойти и сделать это… в смысле чай. — С неуклюжей поспешностью попятившись назад от кровати, Брилл подхватила остывший чайник со столика, развернулась и вымелась вон из комнаты.
— Что это на нее нашло? — вслух удивился Эрик, совершенно ошарашенный ее экстравагантным поведением.
Вздохнув, он повернулся на спину и уставился в потолок, рассеянно почесывая подбородок. Он опасался, что женщины навсегда останутся для него загадкой. Пока Эрик вспоминал события сегодняшнего дня, притаившаяся в уголках его сознания усталость начала давить на веки. Он боролся с растущей сонливостью, как раньше боролся, чтобы удержать голову над водой, но в этот раз мог сказать, что проиграл битву. Несмотря на то, что он жаждал снова прокрутить в голове только что случившийся разговор с Брилл, он знал, что испытания этого дня взяли свое. Ему нужен отдых.
Закрыв глаза, Эрик громко зевнул, позволяя минутам течь в спокойствии, ожидая провала в забытье. Колесики в его голове крутились все медленнее и медленнее, пока все мысли о сегодняшнем дне уплыли в языки окутавшего мозг тумана. Но даже когда он парил в невесомости в загадочном месте между сном и явью, холод продолжал вызывать онемение в пальцах и посылать волны дрожи вдоль конечностей.
И когда, спустя какое-то, прошедшее в неподвижности, время, в его замерзшую ладонь скользнула теплая рука, Эрик попросту и без вопросов сжал пальцы вокруг желанного тепла. Сон был приятен, вина и неуверенность, остававшиеся в его сердце, таяли, когда он сжимал эту фантомную руку, как будто та была настоящей. Каким-то образом этот сон, согревающий его сейчас, напоминал ему о ком-то… ком-то важном… ком-то, кто мог согреть его одной своей улыбкой.
Улыбаясь, он проваливался все дальше в сон; в его голове парил образ беловолосой женщины.
— Брилл…

Глава 26: В руках ангела

Благоухающий весенний ветерок мягко овевал Брилл, дремотно покачивающуюся в кресле на парадном крыльце. Она ощутила, как ветер ласкает ее щеки прохладными ладонями, и запрокинула лицо вверх, улыбаясь солнцу, согревающему кожу и подсвечивающему багряным внутреннюю поверхность век. Ритмичный скрип кресла успокаивал, и она, откинув голову на подголовник, позволила мыслям бродить, как им вздумается. Неподалеку раздавался перезвон ветряных курантов, звучащий мелодично и чуть одиноко, и Брилл наслаждалась безмятежностью момента. «Я никогда не думала, что так хорошо бывает просто сидеть и слушать».
Она перестала раскачиваться и открыла глаза, когда ее размышления были прерваны взрывами смеха. Моргнув, чтобы глаза привыкли к яркому свету, Брилл села прямо и мельком заметила счастливо бегущую через двор Арию. Глядя, как дочь играет на траве, она улыбнулась, но секунду спустя улыбка увяла.
Хотя вид играющей Арии представлял собой идиллическую картинку, по какой-то причине нутро Брилл тревожно сжималось, когда она наблюдала за ней. «Что-то произошло. Я должна вспомнить». Проблеск другого образа возник перед ее взором, заставив замереть в кресле. Ария играла во дворе, и одновременно Брилл так же ясно видела ее барахтающейся в полынье на пруду, но стоило ей моргнуть, как странная картина в мозгу поблекла. «Я сплю? О каких странных вещах я думаю».
Под воздействием тревоги, по-прежнему свинцом лежащей в животе, Брилл подалась вперед в кресле, намереваясь подняться на ноги и позвать дочь обратно в дом, но ей помешал вес собственного тела. Она ощущала себя отягощенной, будто в середине туловища добавилось фунтов двадцать. «Наверное, я простудилась. Я чувствую себя немного странно», — со вздохом подумала Брилл и ступила на край крыльца, подняв руку, чтобы заслониться от солнца.
— Ария, возвращайся в дом.
Та обернулась на голос матери и весело поскакала к крыльцу. Почувствовав себя куда лучше, Брилл вернула дочери улыбку и устало оперлась на один из столбов крыльца. Приложив руку ко лбу, она вновь утомленно прикрыла глаза. «Я просто зациклилась. Все в порядке».
Когда позади раздались тяжелые шаги, Брилл слегка подпрыгнула и выпрямилась. Прежде чем она успела повернуться лицом к подошедшему, пара сильных рук нежно обвилась вокруг ее талии: крупные ладони с тонкими пальцами легли на живот. Хотя жест было весьма непривычным, Брилл поняла, что лишь улыбается в ответ на дерзость этого мужчины.
— Разве я не просил тебя поберечь ноги хотя бы пять минут? — осведомился над ухом мужской голос с очаровательным французским акцентом. Колючая однодневная щетина щекотала ей щеку.
Где-то глубоко внутри Брилл знала, что ее должна была оскорбить бесцеремонность мужчины, но вместо этого она лишь откинулась назад в его объятиях, наслаждаясь его запахом — смесью пряностей и ночи. Все в этом незнакомце казалось знакомым, но, как Брилл ни старалась, ее затуманенный разум не мог полностью ухватиться за нужное воспоминание. Кто-то в голове нашептывал имя, но она была слишком удовлетворенной, чтобы обращать на это внимание.
— Я подумала, ты уже мог бы привыкнуть, что я делаю то, что хочется, — Брилл смутно слышала свой ответ, ее голос звучал необычно и отстраненно даже для ее собственных ушей. «Что со мной не так?»
Мужчина погладил ее по животу и рассмеялся:
— Ты всегда оставляешь за собой последнее слово. Я лишь надеюсь, что наш ребенок будет чуть менее разговорчивым, чем ты.
Моргнув, чтобы прочистить мозги, Брилл повернула лицо вбок, пытаясь разглядеть своего нежного пленителя.
— Какой ребенок?
Мужчина издал еще один смешок и обнял ее чуть крепче.
— Какой ребенок? Ты не устаешь меня изумлять! — смех стих, и мужчина ласково провел носом по загривку Брилл. — Пожалуй, тот самый, которого мы с таким удовольствием сделали примерно восемь с половиной месяцев назад, моя дорогая.
Из-за этого необычного состояния потрясение Брилл было приглушенным, отстраненным. Даже когда она опустила глаза, чтобы неверяще уставиться на свой глубоко беременный живот, колокольчики паники в ее голове лишь равнодушно звякнули. «Это не может быть правдой…» — монотонно бубнил разум, хотя вероломное сердце расцвело от этого события, от мужских рук, крепко обнимающих ее, от жизни, которая, как она чувствовала, бьется в ней. Она ощущала безопасность… счастье. Как много воды утекло с тех пор, как она испытывала нечто подобное?
Стоило только Брилл повернуть голову назад и вверх, чтобы улыбнуться загадочному мужчине, как земля под ее ногами качнулась: мир менялся и выцветал, пока она старалась разглядеть его лицо. Среди вихря закружившихся вокруг цветных пятен Брилл смогла различить лишь прозрачно-синие глаза своего таинственного мужчины.
— Как тебя зовут? — Но в глазах не было ответа, и объятие этих восхитительных рук ослабло. — Подожди! Назови мне свое имя! — снова крикнула она, потянулась — и схватила лишь воздух.
Раскинувшиеся перед глазами мягкие оттенки деревенской весны канули во тьму, и Брилл осталась стоять в одиночестве посреди бескрайней черной пустоты. Весь покой, все теплое удовлетворение, которые она ощущала всего несколько мгновений назад, потухли и умерли в ее сердце. Она медленно повернулась в дезориентирующей, но слабо знакомой темноте и почувствовала под ногами холодные сырые камни. «Я уже была здесь раньше».
Безжалостный вес револьвера оттягивал ладонь, но она не помнила ни почему он здесь, ни чего она боится. Словно наблюдала свои действия со стороны. Неизменно держа пистолет перед собой, Брилл шагнула вперед. Она хотела было позвать кого-то по имени, но резкий звук справа остановил ее. Она повела своим оружием, но то вырвалось из ее рук и, ударившись об пол, выстрелило. На какую-то долю секунды свет от вспыхнувшего пороха позволил Брилл мельком заметить лицо нападавшего — или, скорее, черную маску, закрывавшую верхнюю половину его головы.
Прозвучавший в отдалении тревожный крик птицы ворвался в кошмар спящего разума Брилл. Она со стоном сморщилась от утреннего солнца, плотно зажмурив глаза и окончательно вернувшись в реальность.
— Благословенны будь эти проклятые птицы, — с благодарностью пробормотала она, приоткрыла один глаз, чтобы оглядеть комнату, — и немедленно снова закрыла его. Накатил хорошо знакомый приступ головной боли, пульсирующей между висками и ввергшей ее в ужасное настроение. «И вдобавок ко всему я, кажется, заснула прямо в одежде. И этот сон был таким приятным вначале, — наморщив лоб, подумала она с оттенком сожаления. — Хотя к чему он привел? Конец был еще чуднее». Отогнав навязчивый кошмар, Брилл вернулась мыслями к более приятным аспектам своего сна, точнее, к его первой половине, отчего к ее щекам прилила кровь. Само собой, когда пробудившийся ум проанализировал все обстоятельства сна, она подумала, что мужчиной из сна наверняка был Эрик. Осознание было шокирующим само по себе, но еще более ужасным был тот факт, что Брилл хотела, чтобы этот сон стал явью. Она все еще ощущала вокруг себя призрачное кольцо рук мужчины из сна. «Я позволила своему воображению выйти из-под контроля. В конце концов, некоторое время я действительно думала, что влюблена в Эрика… и как это было бы глупо? Это было бы смешно, абсурдно». О, как она все же хотела не чувствовать эту прекрасную и немыслимую легкость в животе при одной мысли о мужчине.
С тяжким вздохом Брилл слегка покачала головой и начала садиться — только чтобы обнаружить, что не может сдвинуться с места. Что-то очень тяжелое лежало на ее боку, мешая подняться; сердце заколотилось в груди, когда она подняла руки к талии и нащупала там чью-то руку. От вызванного этим открытием потрясения у Брилл голова пошла кругом; паника отступила под давлением грандиозного усилия, потребовавшегося мозгу, чтобы оценить ситуацию.
Медленно ощупывая пальцами чужую кисть, Брилл опустила глаза, чтобы оглядеть свое тело. Без сомнения, у нее на талии покоилась красивая мужская рука. Пока Брилл продолжала ошеломленно пялиться, эти длинные тонкие пальцы сжались и разжались на покрывавшем ее живот мягком бархате. Брилл в ужасе поморщилась, когда даже это легкое движение послало по ее жилам постыдную дрожь. Она знала, что лежит рядом с Эриком, так же твердо, как знала собственные мысли. Это была его рука — ни у кого больше не было таких рук: сильных, умелых, прекрасных.
И теперь паника взяла свое, вытеснив из головы все остальное. «Что мне делать? Как я вообще сюда попала? Я помню, как сидела рядом с ним… Должно быть, я задремала и случайно забралась на кровать. О боже! Я распутница! — Но над этими поспешными умозаключениями превалировала одна мысль: — Я должна убраться отсюда до того, как он проснется!» Жизненно важно было, чтобы Эрик не узнал, где она провела эту ночь.
Сделав глубокий вдох, Брилл попыталась успокоиться. «Ладно. Ладно. Просто остановись ненадолго и подумай. Ты помнишь, как надо думать? О боже, я схожу с ума!» Осторожно подняв руку к той, что покоилась на ее животе, Брилл попробовала высвободиться из сонной хватки Эрика. После короткой паузы она осторожно взялась за чужие пальцы и принялась стаскивать их со своего тела. На мгновение показалось, что эта нехитрая манипуляция сработает, но прежде, чем Брилл удалось соскользнуть с кровати, ладонь Эрика сомкнулась уже вокруг ее пальцев, его рука подобно клещам сжалась вокруг ее талии, притискивая ближе, и сам он передвинулся во сне. Брилл едва не выпрыгнула из собственной шкуры, когда к ее спине прижалась твердая и теплая мужская грудь.
Теперь все стало еще хуже, чем раньше: ее рука оказалась прижата рукой Эрика. Брилл неуклюже повернула голову, хмуро глядя через плечо и стараясь убедить себя, что Эрик действительно спит — ситуация была слишком комична, чтобы быть реальной. Хотя она и не видела его лица, но была уверена, что глубокое и ритмичное дыхание свидетельствует, что Эрик погружен в сон.
Раздосадованная неудачей, Брилл подняла глаза вверх, надеясь обнаружить, что к потолку приклеено немного безмятежности. Ничего не найдя, она перевела взгляд на руку, с комфортом устроившуюся у нее на боку. Медленно высвобождая свою кисть, Брилл подползла поближе к краю кровати, пытаясь дать себе достаточно простора, чтобы вывернуться. С сосредоточенной гримасой она усердно перемещала свой вес и в итоге смогла лечь на спину. Затем, с величайшей осторожностью, Брилл снова повернула свое тело так, чтобы ее правое плечо смотрело в потолок.
Теперь она лежала лицом к лицу с мужчиной, которого совсем недавно стала воспринимать больше, чем друга. Хотя это и входило в ее намерения, когда она извивалась в объятии Эрика, Брилл оказалась не готова к парализующему потрясению от его невероятной близости. Они лежали практически нос к носу: их лица разделяла всего лишь пара дюймов. Одеревенев, она едва вспомнила, как дышать, когда ее щеки коснулось тепло его дыхания.
Еще больше, чем мысль о том, как Эрик, проснувшись, обнаружит ее в этом неловком положении, Брилл пугало то, что она скорее наслаждается этим. Столько времени прошло с тех пор, как она ощущала надежность прижимающегося к ней мужского тела. Это ощущение не было неприятным. На самом деле исходящий от него жар был успокаивающим. И хотя прикосновение к ее талии было небрежным, тяжесть руки Эрика оказалась пьянящей. Каждый раз, когда один из его пальцев дергался, у Брилл начинала кружиться голова. «Вряд ли будет хуже, если я просто отдохну тут секундочку», — немедленно подумала она и поднесла руку к самому лицу Эрика; ее глаза следили за каждым его вдохом с таким вниманием, какого Брилл сама от себя не ожидала.
Эрик лежал на правом боку; закрытая маской сторона его лица была спрятана глубоко в подушку, оставив на виду красивые черты. Белые лучи весеннего солнца лились в окно, подчеркивая плоскости и изгибы его тела подобно серебристой кайме на облаках. Это делало Эрика похожим совсем не на реального человека, а на выточенную из камня статую. Брилл чувствовала, как что-то странное охватывает ее сердце, будто бы то, как и весь остальной мир, перестало биться.
Как только она сомкнула веки, разрывая очарование момента, в голове раздался громкий и укоряющий голос логики. Вздохнув с искренним сожалением, Брилл с болью в сердце слегка отодвинулась назад, открывая глаза. Это было неподобающе. Было неправильно мучить себя тем, что не было реальностью.
Внезапно Брилл разозлилась на себя за то, что позволила мечтам завладеть своими мыслями, что позволила этой сладостной боли поглотить свое сердце. «Это нереально. Я сглупила. Я просто немного перевозбудилась из-за несчастного случая. Это пройдет… Я перестану это чувствовать. Я должна собраться с силами и остановить это. Я не позволю этому произойти снова!»
Ее ужасала перспектива вновь пережить ту же муку, что терзала ее после смерти Джона. Брилл отказывалась верить тому, что пыталось сказать ей сердце. «Я не влюбилась в него!» Не чая уже оказаться подальше от Эрика, она надавила рукой на его обнаженную грудь, изо всех сил выдираясь из железных объятий. Она перестала пытаться освободиться хитростью и решила действовать грубой силой. «Я должна удрать от него раньше, чем потеряю рассудок!»
— Ну же! — взревела Брилл и подняла здоровую ногу, чтобы добавить упора к усилию против его хватки.
При этих словах веки Эрика медленно затрепетали, поднимаясь; его затененные длинными ресницами ярко-синие с зеленым оттенком глаза сонно посмотрели в раскрасневшееся лицо Брилл.
— Значит, это не было сном, — пробормотал он в подушку.
— Что не было сном? — выдохнула Брилл, чувствуя себя так, словно ее поймали за чем-то неприличным.
— Ты, — ответил Эрик, сонно улыбнулся и опять закрыл глаза. На грани того, чтобы начать ругаться, Брилл изумленно покачала головой и решила все-таки разбудить его.
Но не успела — глаза Эрика неожиданно резко распахнулись. На его лице промелькнули узнавание и абсолютный шок, а потом у него отвисла челюсть. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Эрик ошеломленно взирал на собственную руку, как будто с трудом верил, что эта штука, удерживающая возле него Брилл, действительно прикреплена к нему. Стальное кольцо вокруг талии Брилл пропало — Эрик внезапно отпустил ее.
Она с испугом поняла, что не была готова к этому поспешному действию и не может остановить движение назад. Завопив, Брилл кубарем скатилась с кровати, и ее седалище с глухим стуком поздоровалось с досками пола. За падением последовала оглушительная тишина, потом ее ушей достиг еле различимый шелест постельного белья над местом, где она лежала. Из-за края постели нерешительно показалось лицо Эрика: одной рукой тот осторожно поправлял маску.
— Ты ушиблась? — почти застенчиво спросил он.
— Нет, нисколько! Я часто кидаюсь на пол, чтобы сделать зарядку, — огрызнулась Брилл, изливая на Эрика свое внутреннее напряжение. Отталкивая его словами, потому что очень боялась того, что сделала с ней его непосредственная близость.
От откровенной враждебности ее тона выражение лица Эрика быстро стало замкнутым. Хотя его глаза по-прежнему рассматривали ее с неуверенным любопытством, его лицо застыло.
— Прости, я не собирался сбросить тебя на зад, но, должен признаться, ты меня напугала!
Вздохнув, Брилл пренебрежительно махнула рукой в его сторону. «Я не должна отыгрываться на нем…»
— Все в порядке. В любом случае, это была моя вина, — сказала она, пытаясь подняться на ноги.
На миг пропав из ее поля зрения, Эрик спустил ноги с края кровати, плотно обернув простыню вокруг талии.
— Эй, дай мне помочь тебе, — заявил он, скорее приказывая, нежели прося, и протянул ей руку.
Глядя на него руку так, будто это была ядовитая гадюка, Брилл упрямо осталась на месте. «Если я снова дотронусь до него…» Эрик ждал с растущим нетерпением, в то время как она просто смотрела на него. Наконец, потеряв самообладание, Эрик наклонился, сцапал ее за запястье и воздел на ноги. Он явно чувствовал себя лучше, чем вчера.
Брилл сделала попытку освободиться из его захвата, но это оказалось не проще, чем снять оковы. Эрик выглядел лукаво, и по-хулигански, и немного одиноко, сидя здесь с волосами, торчащими под странными углами, с этой простыней, все еще плотно облегающей его бедра. Брилл знала, что он был особенно опасен в моменты, подобные этому, моменты, когда его обширный арсенал был немного нестандартным.
— В чем дело? — тихо спросил Эрик: его шею заливал темный румянец.
— О, не бери в голову, — поспешно отозвалась Брилл, крутя обручальное кольцо вокруг пальца. — Я просидела с тобой и Арией всю ночь, чтобы убедиться, что у вас не началась лихорадка. Должно быть, я клевала носом, когда пришла сюда в последний раз. Хотя и не знаю, как именно, но во сне я случайно забралась на кровать.
Эрик молча смотрел на нее. Брилл была почти уверена, что увидела в его глазах проблеск растущего разочарования, но затем оно вновь скрылось за зрачками. «Я сошла с ума. Теперь у меня галлюцинации».
Нацепив поверх нервозности ослепительную улыбку, Брилл снова резко рванула руку, но без толку. Как раз когда Эрик открыл рот, чтобы ответить, дверь спальни со стуком распахнулась. Мотнув головой на звук, Брилл почувствовала, что Эрик от удивления непроизвольно стиснул ее запястье.
— Ну и ну, кажется, тут что-то происходит? — громогласно вопросил смеющимся голосом Коннер и рассеянно оперся о дверной косяк.
Услышав этот вопрос, Эрик мгновенно отпустил руку Брилл. Обрадовавшись появившемуся поводу уйти, та торопливо пересекла комнату и встала рядом с братом.
— О, да ничего. Я просто проверяла его состояние, но уже ухожу.
Приподняв бровь, Коннер коварно усмехнулся.
— Ага, уверен, ты устроила ему полную проверку, — рассмеялся он, и Брилл шлепнула его по руке. — Я только что заглянул к Арии. Она уже проснулась. Ты знаешь, что она назвала свою новую куклу Эриком? — Брилл, смущенная внезапной сменой темы, только кивнула. Потирая подбородок, Коннер изобразил раздумье. — Это ты сказала ей так поступить?
— Нет, конечно. Ей просто нравится это имя.
Оттолкнувшись от косяка, Коннер опустил руку.
— Забавно — когда ты была маленькой, у тебя была кукла с точно таким же именем. По-моему, это была маленькая тряпичная обезьянка.
— Да не было у меня такой куклы, врун! Я не помню ничего подобного!
— Ну, она пропала, когда тебе было три года или около того. Папа ее так и не нашел. — Сделав паузу, Коннер подмигнул Эрику. — В любом случае, я пришел, чтобы сообщить тебе, что прибыл Мистер Неженка и желает пообщаться с тобой, Брилл.
— Прекрасно, большое тебе спасибо, — отозвалась та и промчалась мимо брата, спешно поправляя волосы. Галопируя по коридору, Брилл слышала голос Коннера, громко болтающего с Эриком. Она повернула за угол, и голоса как отрезало.
Не найдя Эндрю в передней, Брилл сунула голову в гостиную и увидела его там, глядящего в боковое окно, сложив руки за спиной. Брилл пересекла порог и шагнула в комнату. Услышав скрип половицы под ее ногой, Эндрю повернулся, взглянул на нее, улыбнулся и опустил руки.
— Как я рад тебя видеть, Брилл. Уверен, сейчас все в порядке. Я не узнавал у доктора, которого послал. Ты нашла его удовлетворительным?
— Извини, я не поблагодарила тебя за то, что прислал доктора.
Пока она говорила, Эндрю продолжал улыбаться; его угольно-черные глаза сверкали в солнечном свете.
— Не стоит благодарности. Это было самое меньшее, что я мог сделать, — сказал он, слегка дернув плечом. Улыбка медленно исчезла с его лица, довольно неожиданно сменившись тревогой. — Я надеюсь, ты уже не расстраиваешься из-за моих вчерашних действий. Я очень люблю тебя и Арианну. И всего лишь пытался найти наилучший способ спасти ее. Когда ты едва не провалилась под лед, меня чуть удар не хватил.
Покачав головой, Брилл отвела взгляд. В самой глубине души она все еще чувствовала себя преданной от его бездействия, но разумом понимала — то, что он говорит сейчас, наверное, правда.
— Я не расстроена, Эндрю. Ты сделал то, что счел наилучшим. Твоя забота достойна восхищения.
Понимающе кивнув, Эндрю снова чопорно улыбнулся ей.
— Рад слышать. Должен признаться, я ужасно волновался прошлой ночью, что ты будешь ненавидеть меня этим утром. — Вынув свои позолоченные карманные часы, он быстро сверился с ними. — Извини, что не могу остаться, но в Париже у меня еще много дел, требующих внимания. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся обратиться ко мне.
Брилл, втайне радуясь тому, что Эндрю не может задержаться, улыбнулась ему. Ее нога начала болеть, поэтому она была не в настроении принимать гостей.
— Не беспокойся о нас. Теперь все в порядке.
Уверенно прошагав по комнате, Эндрю остановился перед ней, чтобы запечатлеть на ее руке легкий поцелуй. Брилл жаждала уклониться от этого знака расположения, но старалась не показывать этого явно. Совсем недавно за эту руку схватился Эрик. Как она хотела, чтобы сейчас не Эндрю держал ее. Когда тот выпустил ее руку, Брилл проводила его до входной двери. Не задержавшись, чтобы посмотреть, как он идет по дороге, Брилл быстро захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной.
— На сей раз ты вляпалась в серьезные проблемы, Брилл, — пробормотала она себе под нос, уставившись в пространство, потом выпрямилась и пошла по коридору, чтобы проверить, как там Ария.

Глава 27: В любви как на войне

После ужасного происшествия на пруду минуло пять дней, и с каждым рассветом погода за окнами становилась все прекраснее. Солнечные лучи неуклонно разъедали тонкую корку покрывавшего землю инея, пока не растопили совсем. На самом пруду осталось лишь тонкое кольцо окаймлявшего темную воду кружевного льда. По двору разносился громкий треск и скрип — сок в тополях вновь пришел в движение.
Формально наступила весна, но красота прозрачно-голубого неба и нежная яркая зелень набухших почек не могли облегчить растущее напряжение в доме Донованов. На следующий день после того, как Брилл проснулась в руках Эрика, у Арии началась лихорадка.
Теперь Брилл упрекала себя, сидя на краю ее кровати. «Ария вяло двигалась. Я должна была понять, что она заболела до того, как началась лихорадка, но я была, черт возьми, слишком занята, беспокоясь о том, что думать о наших взаимоотношениях с Эриком». Она склонилась и нежно отвела волосы с бледных пухленьких щек Арии, тревожно нахмурившись, когда ладонь обжег исходящий от кожи дочки жар.
При виде встревоженного лица матери Ария беспокойно заворочалась, слабо обхватив маленькими ручками руку Брилл.
— М-мамочка, не в-волнуйся т-так.
Выдавив улыбку, та повернулась и взяла термометр с отделанного мрамором прикроватного столика.
— Я не волнуюсь, милая, — соврала она. — Я просто думаю о том, что прошлой ночью мне сказала во сне королева эльфов.
— К-кто это, к-королева эльфов? — тихо спросила Ария перед тем, как Брилл сунула термометр ей в рот.
Изобразив возмущение, Брилл заговорщицки наклонилась вперед.
— Ну, она повелевает всеми эльфами. Ночами объезжает землю в своем крохотном желуде, запряженном сверчками, чтобы навещать людей, пока те спят. Она гуляет по сновидениям тех людей, кто верит в нее, чтобы убедиться, что их не мучают кошмары. Иногда она даже нашептывает им в уши предостережения о будущем.
От этой истории лихорадочно блестевшие глаза Арии загорелись, а ротик изогнулся в слабой улыбке.
— Эт-то она р-рассказывает тебе о б-будущем? — очень невнятно прошептала она из-за зажатого в губах термометра.
Проницательно кивая и одновременно поглядывая на растущий столбик ртути в торчащей изо рта Арии стеклянной трубке, Брилл украдкой посмотрела на часы.
— Ага, разумеется, она. Говорят, в тех, кто обладает вторым зрением, есть немножко эльфийской крови, — пробормотала она, вытаскивая градусник и проверяя его. «Тридцать девять градусов — выше, чем вчера».
— А в-во мне есть эльфийская к-кровь? — устало спросила Ария, медленно закрывая глаза.
Сделав успокаивающий вдох, Брилл рассеянно кивнула, торопливо стряхивая градусник.
— Конечно же есть. Отчасти поэтому ты такая особенная, но, думаю, сейчас тебе нужно немного отдохнуть, — сказала она и отошла, чтобы намочить тряпицу в стоящей тут же миске с водой. Отжав ткань, Брилл вернулась обратно к кровати и положила на лоб Арии холодный компресс.
— М-мам, ты с-споешь м-мне, пока я б-буду з-засыпать?
— Да, милая. Только закрой глаза и отдыхай, — мягко отозвалась Брилл, подтыкая одеяло вокруг маленького дрожащего тела Арии. Когда та закрыла глаза, Брилл тихо замурлыкала печальный мотив. Проведя рукой по длинным черным волосам дочери, она добавила к лиричной и легко запоминающейся мелодии слова:

Говорят, что в океане, что грызет седые фьорды,
Вдалеке от побережья есть страна теней.
Люди думаю, что солнце там усталое ночует,
Ту страну зовут Хай-Бразил, счастья островом зовут.
И из года в год на синем горизонте океана
Возникает смутный призрак — он изменчив и прекрасен,
Скрыт за золотой завесой облаков, лежащих в море.
Он похож на сад Эдема — для людей недостижим!*

Растягивая последнюю ноту баллады, будто не решаясь расстаться с ней, Брилл осторожно положила рядом с Арией ее новую куклу. Увидев, что дочка уже уснула, она не стала начинать следующий куплет. Протяжно вздохнув, чего она не позволяла себе с того момента, как вошла в комнату, Брилл сидела совершенно неподвижно, глядя на свою спящую девочку. Потирая ладонью щеку и собираясь с мыслями, она снова посмотрела на зажатый в левой руке термометр и, сбросив натянутую улыбку, сжала прибор так, что побелели костяшки пальцев.
Тихонько встав, Брилл повернулась и покинула комнату, только сейчас в панике сжав губы в узкую белую полоску. Очутившись в коридоре, она аккуратно прикрыла дверь, с мягким щелчком задвинув защелку, потом, прислонившись лбом к темному прохладному дереву и все еще держась рукой за дверную ручку, глубоко вздохнула, успокаивая себя. Цифры, которые она только что прочитала на термометре, ярко горели на внутренней стороне опущенных век. «Хуже, чем вчера».
Открыв глаза и невидяще уставившись на темные линии и завитки деревянной поверхности, Брилл позволила взвихриться в животе закручивающимся волнам болезненного страха. Широкие обручи тревоги все сильнее стискивали ее грудь, пока не стало казаться, что ребра сейчас треснут от нестерпимого давления. «Что мне делать? Я использовала холодные компрессы. Я дала ей все чертовы жаропонижающие, какие только могла. Что я упустила… я наверняка что-то упустила. Лихорадке уже следовало бы пройти».
Медленно отпустив дверную ручку, Брилл быстро заморгала, увлажняя пересохшие до жжения глаза. Она упрямо отодвинула тревожные голоса в голове на задний план, мгновенно освободив мысли от черных туч беспокойства, которые угнетали ее последние несколько дней. Оттолкнувшись от двери детской, Брилл — с пустым и белым как мел лицом — повернулась и медленно зашагала по коридору.
Сквозь застившее мысли благословенное оцепенение ее ушей достиг отдаленный звук игры на пианино, который медленно повел ее по коридору до дверей в гостиную. В обширном словаре Брилл не было слов, чтобы описать страстный звук каждой ноты или необычный ответ, который те пробуждали в ней. Клавиши обладали странной энергией, собственной жизнью, которая вызвала на ее покрасневших глазах слезы, которая мягко расслабила ее тело, так что колени превратились в желе, а на верхней губе выступили капельки пота. Подняв трясущуюся руку к своим стремительно краснеющим щекам, Брилл обшаривала глазами коридор, ища силы, чтобы овладеть собой, и стояла, не шевелясь, прикованная убийственной властью плывущей по воздуху музыки.
Эрик снова взялся за это. В последнее время какая-то навязчивая идея заставляла его постоянно стучать по клавишам. Когда он не мог пользоваться инструментом, Брилл заставала его прохаживающимся по коридору и с мрачным упорством что-то напевающим или отбивающим ритм, стуча пятками по ножке стула. Самым поразительным во всей этой ситуации было то, что каждая исходящая от него мелодия явно сочинялась на ходу. По большей части Брилл была рада отвлечься его музыкой — она была уверена, что сошла бы с ума от волнения, если бы не текущие из гостиной низвергающиеся ручейки звуков. Но бывали моменты вроде этого, когда Эрик предпочитал играть какие-то сентиментальные и ужасно нежные баллады, обольщая ее чувства, и она проклинала его имя.
Брилл стиснула свои ватные колени и упрямо расправила плечи. Она не будет столь слабовольна, чтобы падать в обморок всего лишь от какого-то бренчания на пианино. Одернув скромный сизый жакет, надетый поверх слегка помятой белой хлопковой блузки, Брилл повернулась на каблуках и сделала несколько неуклюжих шагов прочь от этого проклятого шума. «У меня есть много других дел помимо того, чтобы пускать слюни на назойливую игру на пианино. Я могу попробовать заварить заново ивовый чай, который уже давала Арии… возможно, концентрация была неправильной. Точно, другая концентрация — это разгадка, и, может быть, я смогу…» — тревожные мысли быстро захватили ее сознание.
Брилл прошла половину пути по коридору, когда первые, чистые, как колокольчик, звуки восхитительного тенора ворвались в ее мысли. Ее взор затуманился, и она испугалась, что упадет прямо тут от потрясшего все ее существо взрыва физического наслаждения. Ничто и никогда в жизни так ее не трогало. Это шокировало, смущало, ужасало.
Веки Брилл на краткий миг сомкнулись, когда добавились новые пласты голоса Эрика, ласково обволакивая ее и без того уже утомленный разум. До этого момента она была убеждена, что может преодолеть притягательность магнетизма Эрика, но теперь в том, что осталось от ее способностей к познанию, зародилось сомнение. «Как я могу бороться с тем, чего не в состоянии увидеть?» — рассеянно удивилась она, плывя в окружающей ее сладостной мелодии.
Когда в уши внезапно ударила тишина, Брилл, вздрогнув, резко открыла глаза. Она оглядела гостиную невидящим взором, насупив раскрасневшееся лицо. «Когда я попала сюда? Я даже не помню, как шла. — Она в ужасе посмотрела на сидящего за пианино Эрика: тот уронил руки с клавиш себе на колени и глядел на нее. — Как долго я простояла здесь как истукан!»
— Прости. Я не собиралась вмешиваться, — без церемоний выпалила она.
Эрик быстро отвел взгляд от ее сконфуженного лица и уставился на свои ладони.
— Тебе не за что извиняться. Я не знал, что ты была в этом крыле дома, — прошептал он в ответ, на мгновение приняв странно виноватый вид. — Я сыграю что-нибудь другое, если ты планируешь какое-то время быть поблизости, — продолжил он, повернувшись спиной и успешно ее игнорируя.
Это тоже стало в порядке вещей: холодная отстраненность в его речи и манерах. Брилл связывала это изменение со случившимся несколько дней назад унизительным происшествием в его спальне. Ни один из них не был полностью уверен в том, как вести себя с другим. Неудивительно, что Эрик избегал ее: несомненно, он думал, что она сумасшедшая или, того хуже, распутница. «Возможно, это и к лучшему, — печально размышляла Брилл. — Это поможет мне помнить о том, чтобы вести себя при нем должным образом».
Медленно приходя в себя от все еще бегающих вдоль позвоночника мурашек, Брилл нервно провела руками вниз по юбкам.
— Все, что ты играл в последнее время… прежде я этого никогда не слышала. Это все ты сочинил, верно?
Горделиво махнув рукой в ее сторону, Эрик пожал плечами.
— Я бы не назвал это сочинительством. Я лишь играю простые песенки, которые вьются в моей голове. Это помогает снять напряжение. И Ария любит слушать музыку, когда просыпается.
Брилл издала горлом мягкий звук, когда догадалась об одной из причин его странного поведения. Бедняга доводил себя тревогой до безумия — только его одержимость находила выход в игре на пианино, а не в медицинских учебниках. Его участие трогало. «Если бы этот дурак озвучил свою тревогу, вместо того чтобы сдерживать ее, это сэкономило бы кучу времени, потраченного на хождение вокруг него на цыпочках».
— Честно, Эрик, ты должен писать музыку профессионально. Или, по крайней мере, учить. Я никогда не знала более талантливого композитора.
Только тогда Эрик посмотрел на нее; от комплимента его высокие скулы покрыл легкий румянец.
— Какое-то время я думал о профессиональном преподавании, — честно признался он. — Я всегда хотел помогать людям услышать ту красоту, которую я слышу каждый день. Музыка, как правило, передает то, на что слова не способны. — Его лицо на краткий миг омрачила всепоглощающая печаль. Внезапно он резко повел плечами, будто сбрасывая груз своих мыслей, затем потянулся и закрыл крышку пианино. — Но этому не бывать.
— Очень жаль. У тебя настоящий дар помогать людям. Я видела тебя с Арией. Ты воодушевляешь одним своим примером.
— Не твоя забота, — огрызнулся Эрик. — Это дело прошлое. Я принял это.
Поглядев на его резко помрачневшее лицо, Брилл уперла кулаки в бедра.
— Что ж, огромное спасибо, дорогой господин, что избавляешь меня от этого обязательства. Теперь мне не о чем тревожиться, раз мне не нужно заботиться о тебе! Между прочим, у Арии со вчерашнего дня на градус поднялась температура! — взорвалась она, ее вспыльчивый характер мгновенно выплеснулся одновременно через забившуюся в голове гнетущую тревогу и язвительный тон голоса.
Со свистом развернувшись, разъяренная Брилл кинулась вон из комнаты; ее глаза застилала алая пелена гнева. Не оглядываясь, она протопала на кухню, игнорируя поднимающуюся по ноге обжигающую боль от раненой ступни. Подхватив ведро с подготовленной еще ранним утром мыльной водой, она со стуком поставила его на пол, намереваясь побороть ярость и тревогу тяжелой отупляющей работой.
Споро закатав рукава, она задрала юбки и опустилась на колени рядом с ведром. Как раз тогда, когда она сунула руку в воду и выудила щетку, к комнате подлетел Эрик. Не обращая на него внимания, Брилл принялась быстро и яростно тереть щеткой каменный пол.
Шагнув в комнату и ткнув в ее направлении пальцем, Эрик потребовал к себе внимания:
— Позволь-ка! Могу ли я предположить по твоему ребячливому возгласу, что ты намекаешь, будто я равнодушен к здоровью бедного ребенка? Потому что если это так, то ты глубоко заблуждаешься! Я ночами не сплю от беспокойства, у меня все мысли только об этом. Я не могу закончить ни одной увертюры, не забыв, с чего ее начал.
— Ну тогда не стоит срываться на мне, чертов мерзавец. Я стараюсь быть вежливой, а ты злобствуешь! У меня нет времени лечить твои чувства заодно со своей дочерью! — выкрикнула Брилл, небрежно плеская воду на пол. — Более того, я нахожу ужасно непочтительным с твоей стороны постоянно устраивать шум в доме, когда я пытаюсь думать! Ты знаешь, как трудно думать, когда все, что я слышу весь день — это чертово пианино? — Едва не опрокинув ведро, Брилл швырнула щетку в его мыльное содержимое и решительно уставилась в пол.
Она видела, как Эрик сжал кулаки, и знала, что была жестока, но не могла остановить вылетающие изо рта слова. Давление трехдневных паники и отчаяния в конце концов оказалось слишком сильным для ее самообладания. И сейчас все это изливалось с каждым срывающимся с ее губ ядовитым словом. У Брилл возникло странное ощущение, что ее телом завладела некая безумица, которая заставляет ее орать на близкого друга.
Когда она закончила, Эрик некоторое время молчал, и эта напряженная тишина заставляла Брилл чувствовать себя крайне неуютно.
— Если мое присутствие настолько докучает, возможно, будет лучше, если я уйду. Я оставался так долго лишь потому, что чувствовал, будто, обучая Арию, делаю что-то хорошее. Я и не подозревал, что так обременял тебя все это время.
Брилл, потрясенная этим тихо высказанным предложением, перестала атаковать пол и безмолвно уставилась на Эрика. Ужас, похожий на тот, который она испытывала после своих вещих кошмаров, поднялся в ее груди, сжимая горло и легкие, пока она не уверилась, что задохнется. «Он не может уйти… он не может бросить меня!» Она чувствовала, как ее лицо медленно превращается в маску чистой ярости, а ужас сменяется пылающим гневом.
— Как ты посмел предположить, будто я ни в грош тебя не ставлю, чудовище! Какой бессердечной и невоспитанной ты меня считаешь! Я сделала одно маленькое замечание по поводу громкости и частоты твоей одержимой игры — и ты уже грозишься сбежать. Только попробуй, и я пошлю по твоим следам самого Цербера! — визгливо прокричала Брилл, плеснув в сторону Эрика грязной водой.
— Прекрати это и разговаривай со мной, как взрослый человек, чокнутая змеюка! — прошипел тот, опасно сверкнув глазами, а она все продолжала яростно швырять в него пригоршни мыла и воды; растрепавшиеся волосы свешивались ей на лицо подобно белой свадебной вуали.
— Не смей мною командовать! — огрызнулась Брилл, притворно замахиваясь щеткой в его сторону. — Я должна чем-нибудь занять руки, иначе окончательно свихнусь!
— Мне плевать! Я не собираюсь просить дважды, и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — проревел Эрик, врываясь в комнату и пиная ведро, отчего то заскользило по полу и опрокинулось в нескольких шагах от них.
После этого опрометчивого поступка моментально воцарилась тишина — они смотрели друг на друга со все возрастающим потрясением на лицах. Брилл разинула рот, изумленная этим неожиданным проявлением ярости, и медленно поднялась на ноги, избегая растекающейся по полу лужи.
— Не могу поверить, что ты это сделал, — прошептала она, слепо глядя на ведро, катавшееся туда-сюда в нескольких футах от нее. Когда она подняла взгляд на Эрика, оказалось, что по его шее расползается густо-багровый румянец. Но не успел Эрик и рта раскрыть, как ее потрясение уже улетучилось.
Зажав щетку в правой руке, Брилл размахнулась и запустила ее через комнату: щетка ударила Эрика в грудь, отскочила и со стуком приземлилась на пол.
— Это за то, что устроил беспорядок. — Протопав по комнате, чтобы оказаться прямо перед ним, Брилл снова размахнулась, намереваясь двинуть его в нос. — А это за…
Но прежде, чем она смогла ударить Эрика кулаком в лицо, тот легко схватил ее за обе руки и стиснул их, словно клещами. Хотя он ни слова не проронил после того, как перевернул ведро на пол, сейчас в синеве его глаз полыхала одна лишь слепая ярость.
— Не смей поднимать на меня руку, — угрожающе промурлыкал он.
— Отпусти меня! — велела Брилл, возвращая ему такой же немигающий горящий взгляд. Упрямо задрав подбородок, она повторила свои слова, заметив, что когда она это сделала, взгляд Эрика дрогнул и на миг опустился на ее губы. Поскольку он не ответил, сквозь гнев пророс крохотный шип страха. Никогда в жизни ни один мужчина еще не был намеренно груб с ней. Она почти забыла, каким сильным был Эрик под своей обычной спокойной сдержанностью. Он мог причинить ей боль, если б захотел.
Ведомая этой новой вспышкой эмоций, Брилл принялась вырываться, как дикая кошка. Без предупреждения навалившись всем весом, она упала на пол, увлекая за собой захватчика, и исступленно забрыкалась, не замечая, ударяет в плоть или в пол, затем резко перекатилась на бок, пытаясь ослабить его хватку. Эрик, чертыхаясь, отпустил ее, но сразу же, быстро увернувшись от удачного пинка, набросился сверху, по сути пришпилив ее извивающееся тело к полу.
Задыхаясь от усилий, Брилл мгновенно продолжила борьбу, но, обнаружив, что это бесполезно, утихомирилась. Теперь, когда ее руки были зажаты у нее над головой, а ноги придавлены телом Эрика, она оказалась в гораздо худшей ситуации, чем раньше. Эрик склонил голову над ее правым плечом, пытаясь отдышаться. Когда он глубоко вздохнул рядом с чувствительной кожей за ухом Брилл, каждый мускул в ее теле застыл, чтобы подавить резкий выдох. Его действия мгновенно и необъяснимо превратили ее внутренности в желе.
Разум Брилл махом опустел, когда Эрик приподнялся, чтобы с опаской посмотреть на нее. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но с его губ не сорвалось ни единого звука, а взгляд вновь опустился на ее дрожащие губы.
— Я… ну… пожалуй… — пробормотал он бессвязно, и хватка на ее запястьях ослабла.
Часто и мелко дыша, Брилл чуть прикрыла глаза, позволяя его дыханию овевать ее пылающее лицо. Ее сердце забилось быстрее, когда Эрик отвел глаза от ее лица и сделал движение, будто собираясь подняться; не раздумывая, Брилл воспользовалась преимуществом его ослабшей хватки и, выбросив руку вперед, вцепилась в отвороты его рубашки. Единственно вертевшейся в голове мыслью была отчаянная потребность остановить Эрика.
Вздрогнув, тот продолжал старательно смотреть в сторону.
— Брилл, лучше всего будет, если я сейчас поднимусь… или… я…
— Ну уж нет… — яростно прорычала та и, рванув Эрика за рубашку, разом приблизила к себе его лицо. Бабочки, нежно трепетавшие у нее в животе, вдруг превратились в зайцев, вышибающих дух с каждым ударом сердца.
Что-то в ее голове щелкнуло и сдвинулось, эффективно заглушив холодный глас рассудка. Брилл почувствовала, как от ее слов по телу Эрика прошла еще одна волна дрожи, и нашла эту реакцию восхитительно возбуждающей. Захваченная вспыхнувшими в крови ощущениями, она, словно во сне, смотрела, как голова Эрика слегка повернулась к ней. Темное, едва сдерживаемое желание постепенно проступало на его лице, из груди вырывалось хриплое дыхание. Эрик явно балансировал на грани того, чтобы потерять контроль над собой, и в этот волнующий момент Брилл была счастлива подтолкнуть его за грань.
Она медленно провела языком по нижней губе, наблюдая, как расширяются его зрачки. А потом время все замедлялось и замедлялось… и остановилось, когда Эрик поднял руку и нерешительно повторил путь ее языка по губе, касаясь кожи самыми кончиками пальцев, словно боялся, что Брилл исчезнет от его прикосновения. Его чувственный рот исторг слабое проклятие, а затем припал к ее рту. Весь гнев, что бушевал в Эрике несколько минут назад, превратился в жаркую, почти грубую страсть.
Его рот был таким жестким, таким настойчивым. Но пальцы, зарывшиеся в ее волосы, были нежны. Звон разлетевшихся по каменному полу шпилек разнесся в воздухе странной, необычной мелодией. Брилл жадно впилась в верхнюю губу возбужденного Эрика, неуклюже реагирующего на ее отклик, и вызвала у него протяжный стон. У него ушло несколько секунд, чтобы интуитивно подхватить тот первобытный ритм, который отправил разум Брилл во внешние пределы вселенной. Все воспоминания о его изначальной слепой неопытности стерлись, и его рот творил с Брилл такое… она почти забыла, что такое возможно. Она обвила руки вокруг шеи Эрика, цепляясь за ткань его рубашки так, будто от этого зависела ее жизнь.
Одним движением руки запрокинув голову Брилл, Эрик изменил угол поцелуя, углубив его до неистовой степени. Не думая ни о чем, кроме зародившегося внизу живота захватывающего дух трепета, Брилл не колеблясь раскрыла губы, когда его язык требовательно пробежался по ее нижней губе. Пуговицы ее маленького скромного жакета с легкостью расстегнулись, и пальцы Эрика почти грубо скользнули под ткань, чтобы начать новое исследование ее тела. Выгнув спину под его рукой, Брилл прикусила зубами его нижнюю губу.
Как раз когда пальцы Эрика нетерпеливо проникли между шнуровкой ее блузки и, обжигая, дотронулись до нижнего белья, воздух резко разорвал сухой кашель. Оба мгновенно замерли, прислушиваясь к болезненному звуку. Медленно открыв глаза, Брилл успела как раз вовремя, чтобы заметить промелькнувшее на лице Эрика выражение ужаса, а затем тот отдернул руки от ее тела, держа их в воздухе так, словно она каким-то образом подожгла его.
Положив руки на пол по бокам от головы Брилл, Эрик отстранился от нее и в мгновение ока оказался на ногах. В великом смятении мечась туда-сюда, он закрыл лицо обеими руками, бормоча что-то о разрушении всего, что было хорошего. Когда Брилл неуверенно села, Эрик слегка вздрогнул и повернулся к ней; в его широко раскрытых глазах блестели слезы.
— Прости меня, — прошептал он, развернулся и исчез за кухонной дверью, оставив Брилл взъерошенной и оглушенной.
Пошатываясь, она поднялась на ноги и позвала Эрика — только чтобы услышать, как открылась и со стуком захлопнулась входная дверь. «Это была моя вина… Господи, что он должен был подумать… что со мной стряслось… я потеряла рассудок». Еще одна серия лающих покашливаний прервала погоню Брилл. Она остановилась и машинально развернулась к детской, и только сделав несколько шагов по коридору, осознала, что вся промокла из-за разлитой Эриком по полу мыльной воды. Пнув журнальный столик, Брилл громко выругалась.

***

Эндрю тихо сидел, постукивая сигаретой по углу пепельницы, и его угольно-черные глаза изучали простиравшийся перед ним грязный внутренний дворик. Он выглядел крайне чужеродно, сидя перед второсортным кафе в трущобах Парижа. Его безупречно скроенное пальто и атласный узор на жилете притягивали множество пытливых взглядов. Этот факт не доставлял Эндрю никакого беспокойства — он аккуратно сжал сигарету губами и сделал глубокую затяжку.
Хотя его лицо и было внимательно-невозмутимым, но взгляд становился острым всякий раз, когда он вынимал из пальто позолоченные карманные часы, чтобы сверить время. С глубоким вздохом Эндрю убрал часы и медленно поднял с соседнего стула свой цилиндр из кожи бобра. И в этот момент его темные глаза сузились: к кафе сломя голову бежал коренастый мужчина.
Когда мужчина сопя остановился перед Эндрю, тот аккуратно положил цилиндр обратно, и его приятные черты слегка омрачились.
— Ты опоздал, — сообщил он, придав этим двум словам достаточно веса, чтобы заставить взмокшего мужчину нервно переступить с ноги на ногу.
— Простите, месье. Мое расследование заняло больше времени, чем я предполагал. Я не думал, что…
— Мне плевать, что ты думал, — прервал его Эндрю, докурив сигарету в одну затяжку. — Я плачу тебе за информацию.
— Да, месье, — запинаясь, ответил мужчина, беспокойным жестом одергивая свое поношенное пальто. — И я принес кучу информации. Хотя собрать ее было очень трудно. Да, очень трудно! Я хочу потребовать за нее немного больше, чем мы договаривались.
С легким свистом втянув воздух, Эндрю задумчиво провел языком по зубам, а затем слегка улыбнулся.
— Если информация того заслуживает, возможно, я подумаю о том, чтобы повысить твое вознаграждение.
Немедленно просияв, оборванец уселся на ближайший стул. Эндрю изящно прижал к носу носовой платок, когда над столом поплыл исходящий от бедолаги запах пота.
— Вы будете очень довольны!
— Да-да, перестань болтать вздор и выкладывай!
— Я расспросил кучу народа, жившего в оперном театре, о человеке, про которого вы говорили, об Эрике. И вот что интересно. Никто не знает человека с таким именем.
— Что?! — угрожающе спросил Эндрю: его глаза слегка сузились.
— Не бойтесь! Мне попросту пришлось копнуть поглубже, чтобы раздобыть хороший материал! — Дождавшись от Эндрю холодного кивка, мужчина заговорщицким тоном продолжил, вываливая все, что он разузнал о последних месяцах существования оперного театра. По мере рассказа в темных глазах Эндрю разгорались ликующие огоньки.
— Ты понимаешь, что это значит? — мягко осведомился он.
Когда собеседник лишь смущенно покачал головой, Эндрю широко улыбнулся:
— Наконец-то я узнал, как от него избавиться.

Примечание переводчика:
* Это отрывок из поэмы ирландского писателя, поэта и драматурга Джеральда Гриффина (1803-1840) «Хай Брэзил, остров счастья» / «Hy Brasil, the Isle of the Blest» (вольный перевод – мой):
On the ocean that hollows the rocks where ye dwell,
A shadowy land has appeared, as they tell;
Men thought it a region of sunshine and rest,
And they called it Hy-Brasail the isle of the blest.
From year unto year on the ocean's blue rim,
The beautiful spectre showed lovely and dim;
The golden clouds curtained the deep where it lay,
And it looked like an Eden, away, far away!
Еще одна любопытная ссылка – о происхождении слова «Бразилия», где упоминается эта поэма.

Глава 28: Гнев Призрака

Эрик безмолвно сидел на сеновале в небольшом хлеву позади коттеджа Донованов, упираясь спиной в довольно большую кипу сладко пахнущего сена и неверяще проводя рукой по напряженному лицу, искаженному мрачной задумчивостью. Открыв глаза, он отрешенно изучал облачка пыли, кружащиеся в потоках солнечных лучей и все дальше улетающие от его укрытия. Эрик медленно поднял голову и протянул вперед руку, коснувшись самыми кончиками пальцев ближайшей полосы золотистого света — от его движения в воздух поднялась новая порция клубящихся пылинок. Растопырив пальцы, Эрик покрутил рукой в солнечном свете, внимательно наблюдая, как меняются оттенки на его коже, когда тени резко выделяют изгибы на суставах и маленький шрам на большом пальце. Медленно, с напряжением, которого сам он, кажется, не замечал, Эрик сжал пальцы вокруг почти осязаемого потока лучей. Пальцы прошли сквозь свет, вместо того чтобы схватить нечто плотное, и в его широко раскрытых глазах взметнулся темный, бурлящий вихрь.
С рычанием Эрик уронил руку, ударив кулаком по деревянным доскам пола. «Просто поразительно, сколь многое в моей жизни можно охарактеризовать одним этим жестом. Я тянусь к чему-то светлому и прекрасному, лишь затем чтобы обнаружить, что мои пальцы проскальзывают насквозь, не в силах удержать это».
Эрик провел целые сутки, трусливо прячась под потолком проклятого хлева, но пока что, несмотря на бесстрашие во многих ситуациях, не мог заставить себя встретиться с Брилл. Эта задача была просто за гранью его мужества. Как, во имя самого ада, можно представить, что он будет смотреть ей в глаза и объяснять мотивы своих хамских действий, если даже сам не в состоянии разобраться с причиной?
Вновь яростно стукнув кулаком в пол, Эрик лишь отстраненно отметил боль, пронзившую при ударе костяшки пальцев. Одна из волооких коров Брилл скорбно замычала позади него — стук взбудоражил ее дневной сон.
Снова поднеся слегка ушибленную руку к лицу, Эрик остервенело потер бровь, словно пытаясь с каждым круговым движением пальцев выдавить мрачные мысли. «Почему так получается, что я постоянно порчу все, к чему прикасаюсь? Даже вещи, о которых забочусь, я в итоге разрушаю. Я не должен был так надолго здесь оставаться. Я должен был догадаться, что могу выкинуть что-то вроде этого — наброшусь на молодую девушку, будто животное, прямо на кухонном полу».
Прикусив губу из-за досадной физической реакции, возникшей от одних лишь воспоминаниях об этом, Эрик опустил голову еще ниже. Это была самое худшее во всей ситуации. Какой-то его части понравилось кататься по полу кухни, крепко держа Брилл в объятиях, и она до сих пор не раскаялась в тех отвратительных вольностях, которые он себе позволил. Нет, не чувствуя ни капли сожаления, этот участок его разума в действительности страстно желал снова воспользоваться случаем. Эрик знал, что Брилл была уставшей и беззащитной, но, вместо того чтобы отнестись к ней с уважением, воспользовался этим в погоне за наслаждением. «Я действительно чудовище». Это было по-настоящему смешно — тот самый ярлык, который люди навешивали на него всю его жизнь, оказался правдой.
То обстоятельство, что его прикосновения вроде как вызвали у Брилл отклик, не облегчали сдавливающей сердце вины. Эрик пометил этот кусочек памяти как попытку выдать желаемое за действительное. Должно быть, он каким-то образом обманул сам себя, чтобы четко запомнить прикосновения Брилл, запомнить, как она притянула его ближе, и запомнить ее прикрытые в экстазе глаза.
Чуть затрепетав, когда перед внутренним взором выстроились эти обманчивые образы, Эрик медленно снял маску и вздрогнул, когда теплый сухой воздух мягко погладил обнажившуюся правую сторону лица. Приятное покалывание воздуха, коснувшееся чувствительной кожи, вернуло четкость блуждающим мыслям. Эрик со вздохом прижал ладонь к уродливой половине лица, расставив пальцы, чтобы охватить то, что одновременно определило и разрушило его жизнь.
Без зеркала, проводя одними лишь пальцами, Эрик медленно исследовал рукой каждый неровный бугор и каждую глубокую впадину того кошмара, что был его лицом. Проступающий в голове образ не был для него чем-то новым: безобразный, похожий на мертвую плоть облик давным-давно был навечно выжжен в каждом уголке его души. Однако, несмотря на знакомые ощущения, Эрик не мог сдержать отвращения к этой части себя, которую он ненавидел превыше всех остальных.
Быстро отдернув руку от лица, Эрик повернулся, чтобы достать затерявшуюся в сене маску. В желудке гулко заурчало, заставив его прервать поиски и посмотреть на свой предательский живот. «Проклятье, мне придется когда-нибудь вернуться. Возможно, я смогу дождаться темноты, чтобы прихватить что-нибудь съестное. — Пораженный этими мыслями, Эрик мрачно засмеялся. — Иногда сам себе удивляюсь — какие глупости лезут в голову. Каким же трусом я стал, раз не могу даже войти через парадную дверь и предстать перед этой женщиной как подобает мужчине».
Отдаленный стук распахнувшейся двери хлева, заставил его оторвать взгляд от сена и испытать мимолетную гордость при мысли, что он не слышал скрипа петель, возвещавшего о вновь вошедшем, — две недели назад он лично тщательно смазал их маслом. Эрик недолго радовался, потому что к стропилам поднялся аромат свежеиспеченного хлеба, захватив его внимание и на миг полностью сбив вереницу размышлений.
— Эрик? — голос Брилл показался громким в относительной тишине помещения. — Эрик, я знаю, что ты здесь.
Сидя совершенно неподвижно, он тщательно прислушался, надеясь, что, возможно, не услышав ответа, Брилл уйдет. При звуке ее приближающихся шагов, разнесшемся по полу хлева, его сердце мгновенно ускорило бег, панически заколотившись в груди. Когда лестница, ведущая к его укрытию, чуть дернулась, Эрик вздрогнул, слегка раздосадованный настойчивостью Брилл. «Вот и оно… — подумал он со скручивающим внутренности страхом. — Она собирается сказать, чтобы я уходил. В конце концов я зашел слишком далеко. Я не должен был оставаться так надолго».
Над краем сеновала показалась макушка беловолосой головки Брилл — сама она, стоя на лестнице, сражалась с громоздким ворохом юбок. Одна из ее отполированных до зеркального блеска деревянных шпилек, поймав лучик солнца, тускло мерцала среди яркой белизны волос. При виде этих необычного цвета прядей в груди Эрика расцвело странное ощущение теплоты, на миг ослабив свившийся внутри страх. Самому себе вопреки, он был рад видеть Брилл, даже если это означало их последнюю встречу. «Боже, какой я дурак…»
И почти одновременно с тем, как над краем сеновала показались глаза Брилл, Эрик с леденящим ужасом вспомнил, что на нем нет маски — та все еще лежит где-то в сене. Ему оставалось лишь отвернуть лицо в сторону, когда голова Брилл появилась целиком, — он едва успел плотно прижать ладонь к кошмару своего уродства. С болезненно бьющимся о ребра сердцем Эрик, затаив дыхание, смотрел, как Брилл поднимается по лестнице.
Он с облегчением заметил, что она вовсе не смотрит в его сторону, сосредоточившись на том, куда ступают ее ноги. Воспользовавшись тем, что Брилл отвлеклась, Эрик принялся шарить свободной рукой в сене рядом с собой, со все возрастающим страхом разыскивая своенравную маску.
Шорох от этих отчаянных поисков все-таки привлек внимание Брилл: та наконец-то посмотрела в его сторону и робко улыбнулась.
— Я знала, что найду тебя здесь, — заявила она как ни в чем не бывало и подняла на площадку плетеную корзину, хотя сама замешкалась на лестнице. — Я принесла тебе поесть. Ты уже, должно быть, ужасно голоден. — Заметив странное поведение Эрика, Брилл слегка нахмурилась. — Что это ты делаешь?
— Не твое дело, — по привычке огрызнулся он, не успев спохватиться — будто маленький настороженный демон в его рту самовольно исторг этот злобный ответ. Повисло напряженное молчание, подобное натянутой между двумя столбами колючей проволоке.
Нервно постукивая пальцами по верхней перекладине лестницы, Брилл в кои-то веки выглядела так, словно растеряла все слова. «И неудивительно, бедная девушка смело пришла проверить состояние своего насильника, а тот сдуру огрызается на нее». Вздохнув. Эрик приостановил поиски и покосился на Брилл, хотя так и не повернулся к ней.
— Прости. Я не это имел в виду… я просто ищу… ну, я не могу найти свою… — Он умолк, увидев на ее лице молчаливое понимание. Каким-то образом под взглядом этих прекрасных ясных глаз Эрик почувствовал себя очень глупо, шаря вокруг в поисках маски.
Быстро кивнув, Брилл сделала последние несколько шагов и поднялась на площадку сеновала, однако зацепилась юбкой за гвоздь и навернулась лицом прямо в сено.
— Черт бы побрал эти проклятые юбки! — прошипела она, рванув провинившуюся ткань.
Несмотря на серьезность ситуации, Эрик не смог сдержать улыбку, давным-давно научившись смеяться над эксцентричным использованием этой женщиной грубых выражений, вместо того чтобы досадовать.
— Тебе не стоило взбираться по лестнице, а то шею сломаешь.
Фыркнув, Брилл сняла с блузки клок сена.
— Уверяю тебя, это не то, чем я обычно наслаждаюсь. Тем не менее, мне нужно было это сделать, чтобы очутиться тут, и вот я здесь, — просто сказала она, поднимаясь на ноги и отряхивая юбки.
В свою очередь не находя, что еще сказать, Эрик мог только смотреть на Брилл, стоявшую в нескольких футах, что пролегли между ними в неловком молчании. Он знал, что должен немедленно извиниться перед ней за вчерашний поступок, но, сидя тут без маски, весь в сене, Эрик чувствовал себя уязвимым, как никогда в жизни. Всплывшая в голове мысль, что сейчас Брилл наверняка велит ему убираться, мгновенно заморозила даже настойчивые попытки отыскать маску.
Со странной полуулыбкой Брилл медленно нагнулась и выудила что-то из сена. Только когда она отряхнула эту вещь, Эрик понял, что она держит в руках его маску. На краткий, наполненный ужасом миг он уверился, что Брилл не вернет ее. Но как только он об этом подумал, мятежное выражение, почудившееся ему на лице Брилл, исчезло. Не сказав ни слова, та протянула ему запыленную маску, мимолетно задев его пальцы своими.
Деликатно кашлянув, Брилл отвернулась, пока он прилаживал маску на место.
— Я принесла немного еды — на случай, если ты захочешь побыть тут еще, однако…
— Брилл, — внезапно выпалил Эрик, прервав ее на середине предложения. — Я знаю, что было бы слишком просить тебя простить мое хамское поведение, я знаю, что предал все те проявления дружеского участия, которые ты демонстрировала мне последние несколько месяцев. Я избавлю тебя от тягостной необходимости просить меня убраться и просто поскорее уберусь отсюда.
— Ты так стремишься уйти, Эрик? — тихо спросила Брилл.
— Ну, я только предположил, что… ну… — «Почему она не соглашается, что я должен уйти? Разве она не должна сейчас плакать из-за того, что я сделал… или, по крайней мере, вопить?»
— Я собиралась сказать — перед тем как ты перебил меня, — что надеюсь, что ты обдумаешь возвращение в дом. Ария спрашивала о тебе, а я… ну, честно говоря, я вела себя очень глупо. Я позволила тебе томиться здесь целый день, прежде чем собралась с духом, чтобы выйти и встретиться с тобой. Я была готова позволить тебе поверить, будто ты совершил что-то дурное, дабы отделаться от собственного смущения.
— О чем ты говоришь?
Нервно крутя вокруг пальца обручальное кольцо, Брилл потупилась.
— Эрик, ты всего лишь отреагировал так, как отреагировал бы любой мужчина, и я намеренно настроила тебя против себя, потому что борьба с тобой была единственным, что я смогла придумать, чтобы не лишиться рассудка. Правда в том, что за то время, что ты тут жил, мы стали испытывать друг к другу дружескую привязанность. Мы оба, осмелюсь сказать, скорее, одинокие люди… возможно, это просто оказалось сильнее нас.
Эрик взирал на Брилл как громом пораженный, не в состоянии постигнуть, что она говорит. Она не злилась. Ей не было больно. Если уж на то пошло, проклятая женщина скорее выглядела смущенной собственным поведением, вместо того чтобы обратить внимание на его. «Может ли такое быть, что мои воспоминания не были полностью ошибочными? Она действительно ответила на мои объятия?» — прошептал крохотный голосок на краю его сознания.
— Не думаю, что когда-нибудь пойму тебя, — пробормотал Эрик. — Ты ведешь себя так, будто ничего не произошло.
— С какой стати мне позволять своему дорогому другу мучить себя всего лишь из-за поцелуя? — тихо спросила Брилл; последние слова прозвучали слегка неразборчиво. — А ты, несомненно, уже истерзал себя.
— И как ты догадалась…
— Ты забываешь, что я знаю тебя, Эрик. Я изучила твой образ мыслей. — Брилл заглянула ему в лицо, и ее черты осветила улыбка. — Ты всегда выглядишь таким удивленным, когда я говорю что-нибудь вроде этого. — Наклонившись, она подняла стоявшую у края сеновала корзинку. — Так что, мне оставить это здесь, или ты вернешься в дом?
— Брилл, я больше не доверяю себе. Я не думаю…
Вздохнув, та шаркнула ногой по доскам пола, стрельнув в его сторону острым взглядом из-под белоснежных ресниц.
— Более чем достаточно, что я доверяю тебе.
Чувствуя себя безрассудным перед лицом такой поразительной веры, Эрик открыл рот прежде, чем успел спохватиться, отчего-то желая пошатнуть фундамент убежденности, на котором Брилл так твердо стояла.
— А что, если я скажу, что ты знаешь только часть меня? Что, если на самом деле глубоко внутри я ужасен? Даже теперь я могу использовать твою доброту, чтобы…
Эрик резко оборвал свою самоуничижительную тираду, поскольку Брилл повернулась к нему спиной и начала спускаться по лестнице. Возмущенный столь явным безразличием, он вскочил на ноги и последовал за ней к краю сеновала.
— Прошу прощения!
Взглянув на него поверх перекладины, Брилл улыбнулась.
— Да? — спросила она, спрыгнув на землю.
— Я пытался рассказать тебе кое-что важное, чертова женщина!
Подняв руку к уху, Брилл лишь посмотрела на него, а затем пожала плечами.
— Прости. Что?
— Возвращайся обратно наверх.
— Ты не мог сказать это несколько минут назад, чтобы мне не нужно было подниматься по лестнице? Лучше сам спускайся сюда, — крикнула та в ответ с откровенно самодовольным выражением лица.
В крайнем раздражении всплеснув руками, Эрик тихо прорычал несколько затейливых проклятий, а затем одним легким движением перемахнул на лестницу, спускаясь с удивительной ловкостью. Уже на земле он повернулся, чтобы возобновить расправу над собой, но заметил, что Брилл больше не стоит там, где была секунду назад. С растущим отчаянием оглядевшись вокруг, Эрик уловил взглядом краешек ее юбки, скрывающийся за дверью хлева.
Вдруг ощутив потребность начать рвать на себе волосы, Эрик неверяще потряс головой. Брилл никогда раньше не вела себя так, будто ей не особенно интересно то, что он должен был сказать — это огорошивало. Хотя всего несколько секунд назад он пытался пробудить в ней досаду, сейчас подобное пренебрежение малость задевало его гордость. Эрик не знал, что и думать. «Как она смеет сбегать, когда я с ней разговариваю? Язвительная, раздражающая женщина! Наверное, рассчитывает, что я последую за ней… или, возможно, ей наплевать».
Отряхивая сено с пальто и штанов, Эрик нерешительно шагнул вперед, затем собрался с духом и изо всех сил помчался за удаляющейся фигурой Брилл. Он легко нагнал ее во дворе, пока та тщательно выбирала, куда ступить. Схватив Брилл за руку, Эрик развернул ее лицом к себе, неожиданно злясь на нее сильнее, чем на себя.
И никак не ожидая увидеть ее улыбку. Чувствуя, что его каким-то образом облапошили, Эрик поспешно выпустил ее руку.
— Чего ты ухмыляешься?
— Я ухмыляюсь? — с напускной скромностью спросила Брилл.
— Какая муха тебя укусила? Я пытался кое-что рассказать тебе, а ты отреагировала ужасно невоспитанно.
Отвернувшись от него, Брилл пожала плечами и посмотрела себе под ноги.
— Просто цель оправдывала средства, — загадочно заявила она.
— Какая цель? О чем ты?
— Я же выманила тебя из хлева, правда? — счастливо отозвалась Брилл, повернулась и практически вприпрыжку побежала к дому.
Оставшись стоять в одиночестве посреди двора, Эрик мог лишь моргая смотреть вслед скачущей фигуре Брилл. Краем сознания он понимал, что должен быть зол на нее за эту скрытую манипуляцию, но, как ни странно, понял, что широко улыбается. «Она не соврала, когда сказала, что ей известен ход моих мыслей. Черт бы ее побрал, она знала, что я выбегу за ней». Осознание этого слегка пугало, потому что, хотя Брилл, несомненно, знала его, сама она оставалась для Эрика полнейшей загадкой. «Полагаю, все, действительно, прощено и забыто. Иначе она бы не утруждала себя». Сердце Эрика вернулось к спокойному, умиротворенному ритму.
Хотя он и не признавал этого, но испытывал острое облегчение от того, что остается в доме, где ему рады. Мягко фыркнув, Эрик закрыл глаза. «Забавно, раньше у меня никогда не было настоящего дома…»
Все еще недоверчиво качая головой, он двинулся вперед. Дойдя до парадной двери, Эрик аккуратно снял ботинки. Отставив грязную обувь в сторону, он заметил свежий букет оранжерейных цветов, демонстративно выставленных на ближайшем столе. Улыбка, вызванная нахальством Брилл, зачахла и сменилась злобным взглядом, Эрик скривил рот в презрительной ухмылке. «Здесь был Эндрю».
Выпрямившись, он крадучись пошел по коридору, по дороге высматривая Брилл. Услышав донесшийся из библиотеки скрип половицы, он резко свернул туда, однако, войдя, никого не обнаружил. Вздохнув, — его раздражение от недавнего визита Эндрю потускнело — Эрик подошел к окну и уткнулся лбом в стекло. «Я не должен позволять этому человеку действовать мне на нервы. Приходит он или нет, это не моя забота. Это не заслуживает моего внимания. Кроме того, Брилл достаточно раздражает и сама по себе».
Радуясь этому умозаключению, Эрик отступил от окна и повернулся, чтобы покинуть комнату. Когда он проходил мимо столика с корреспонденцией Брилл, от стопки отделилась связка бумаг и рассеялась по полу. Зарычав, Эрик наклонился, чтобы подобрать рассыпавшуюся кипу. Его не удивило, что среди бумаг оказались несколько конвертов от Эндрю, адресованных Брилл. Самодовольно закатив глаза, Эрик швырнул вскрытые письма обратно на столик. «О, как скверно, последнее время она была слишком занята, чтобы отвечать», — удовлетворенно подумал он.
Сложив оставшуюся часть открытой корреспонденции перед собой в неровную стопку, Эрик встал и бесцеремонно плюхнул эту кучу на столик. Он почти отвернулся от устроенного им беспорядка, как вдруг его внимание привлекло нечто необычное. Неоконченное письмо, написанное красивым почерком Брилл, валялось смятым наверху стопки, на самом виду. Странным в этом послании был заголовок.
«Мой ненаглядный, — гласил тот, приковав взгляд Эрика и заставив его продолжить чтение. — Спасибо за чудесные цветы, которые ты прислал этим утром. Подарок приятно отвлек меня от отчаяния, которым, кажется, сейчас постоянно наполнены мои дни. Хотя я надеюсь, что ты сможешь остаться подольше. Коннер опять уехал на несколько дней, чтобы почтить своим присутствием очередное коммерческое предприятие, и его отсутствие заставляет меня чувствовать себя страшно одиноко. Конечно, мне приятна компания Эрика, но я порою устаю от его странностей. Хотя я и не говорю этого вслух, его маска вызывает очень много вопросов. Ужасно, что я постоянно спрашиваю себя, что он скрывает под ней? Надеюсь, скоро ты опять навестишь меня, я очень по тебе скучаю…»
Оглушенный расплывающимися перед глазами словами, Эрик мог лишь смотреть на письмо, пока окончательно не перестал различать буквы. Быстро сморгнув, он положил невинный с виду лист бумаги обратно на столик. «Это не может быть правдой… это какая-то ошибка, — упрямо подумал он, не желая отпускать тепло надежды, все еще бьющейся в его сердце. Непрошенный тайный шепот мрачно мурлыкал ему в ухо: «Она колебалась, возвращая мне маску. Ее одолело любопытство? — Тряхнув головой, Эрик отогнал эти мысли. — Нет, это не может быть правдой, это всего лишь ошибка… это даже не ее почерк. Я ошибся».
Медленно, будто в трансе, повернувшись, Эрик деревянной походкой направился к двери. «Я ошибся… — продолжал он повторять про себя, как заклинание. — Ошибся…» Но под шелковой паутиной мыслей внутри него вздымалось черное облако, заставляя внутренности плавиться от гнева, какого он не чувствовал с того дня, как попал в этот дом. Встряхнувшись, Эрик жестоко подавил растущую в нем ярость Призрака.
«Это была ошибка. Я докажу это».

Глава 29: Одержимость

Сердце Эндрю затрепетало в груди — что было для него весьма нехарактерно, — потому что в тот момент, когда он собирался покинуть библиотеку, латунная ручка двери вдруг повернулась. Быстро отступив в сторону, он спрятался за резко распахнувшейся дверью, осторожно поймав ее рукой в дюйме от своего носа. Повернув голову, он злобно улыбнулся, когда до его ушей донесся звук крадущихся шагов — это было именно то, что Эндрю надеялся услышать, хотя и рассчитывал, что Эрик вернется несколько позже. Это был просчет, который не следовало повторять снова.
Терпеливо ожидая в полной тишине, Эндрю улыбнулся еще шире, обнажая безупречно ровные зубы, когда услышал скрип столика, а за ним шелест упавших на пол бумаг. В черноту его глаз влился свет триумфа, на миг заставив их тускло замерцать, когда вслед за тихим шуршанием бумаги раздался громкий звук втягиваемого воздуха, свидетельствующий о сильном удивлении. Точно зная, что именно попалось на глаза вошедшему в комнату, Эндрю прикусил нижнюю губу, чтобы не выпустить поднимающиеся в горле переливы смеха. «Мой ненаглядный…»
Последовавшее короткое молчание заставило Эндрю еще сильнее склонить голову набок, напрягаясь, чтобы уловить самый тишайший звук смятения. Но ничего более не последовало, и его маниакальная ухмылка слегка поблекла, а глаза сузились, превратившись в две темные щели. Месть и вполовину не так сладка, если нет немедленной реакции.
Задрожали половицы — это Эрик быстро развернулся, чеканным шагом пересек библиотеку и вышел вон. Когда шаги отдалились, Эндрю медленно надавил ладонью на дверь, и от его осторожного, почти змеиного движения та с тихим щелчком закрылась.
Отойдя от входа, Эндрю небрежно прошелся по комнате, остановившись перед столиком для корреспонденции, и легонько прихватил двумя пальцами лежащее поверх стопки письмо. Снова перечитав изящно выведенные слова, он похвалил себя за искусную подделку почерка Брилл. «Несмотря на сомнительное воспитание, у нее всегда была прекрасная рука», — коротко подумал он, аккуратно сложил письмо и спрятал его в жилетный карман.
Но впервые его привлекли в Брилл отнюдь не навыки письма. Если уж на то пошло, это были ее красивые миндалевидные глаза, на которые Эндрю и обратил внимание в первую встречу. Нежные, дымчато-серые и до странного проницательные, они подобно маякам сияли через переполненный бальный зал после совершенно незапоминающегося концерта ее брата — будучи лишенным музыкального слуха, Эндрю воспринимал его игру как нудный шум.
В то время Брилл едва исполнилось пятнадцать, и она была совершенно очаровательна, несмотря на невзрачное платье. На самом деле, именно ее весьма нелепый наряд и робкие манеры наряду с тем, что она была бедной ирландской сироткой, побудили Эндрю пройти через комнату к девушке. Что-то было в том, как та держалась у стен и отказывалась от всех приглашений на танец с извиняющейся улыбкой, которая зажгла в его груди пылающее чувство соперничества. Ее юность и ранимость были вызывающими, волнующими, крайне возбуждающими.
Эндрю хотел эту сладость для себя одного… хотел взять ее, поглотить ее, чтобы заполнить огромную, гулкую пустоту в своей душе.
Он был уверен тогда, что Брилл будет его, просто потому что всю свою жизнь Эндрю ни в чем не знал отказа. Он был старшим сыном состоятельного английского лорда и привык к удобствам, которые влекло за собой подобное положение. По этой причине он решил, будто сможет растопить лед вокруг сердца ирландской девицы — потому что он так хотел. Тогда Эндрю испытал настоящее потрясение: когда он коснулся плеча Брилл, чтобы спокойно пригласить ее на танец, она нечаянно опрокинула бокал с шампанским, который он держал в руке, и полностью залила его дорогой жилет из золотой парчи. Ситуация вышла столь смешной, что Эндрю не смог удержаться, чтобы не пригласить ее вместе с братом на празднование дня рождения своего брата, которое должно было пройти на той же неделе.
Чего он никак не ожидал, так это что его чертов уродливый братец уведет Брилл прямо у него из-под носа. «Черт бы его побрал, черт бы побрал. Этот выродок всегда все мне портил». Эндрю презрительно усмехнулся, глядя вниз, на неровную стопку писем, в бешенстве медленно комкая в руке листок бумаги. Он знал, что должен быстро убираться отсюда, но почему-то при мысли о брате у него по спине всегда пробегала судорога ярости; вот и сейчас его тело слегка дрожало.
Джон всегда так на него действовал. Даже когда они были детьми, между ними было постоянное соперничество. Во время одного знаменательного события — празднования его десятилетия, если быть точным, — Эндрю получил шетландского пони, который очень ему понравился, потому что стоил значительно дороже, нежели все, что когда-либо получал Джон. В то лето он каждый день ездил верхом на этом замечательно животном, лишь хохоча всякий раз, когда брат просил покататься. Но на следующий день рождения Джона, когда тому подарили набор старинных игрушечных солдатиков, весь интерес Эндрю к собственному подарку увял. Неистовый восторг Джона от столь простого подарка привел Эндрю в несвойственную детям ярость. Он не раздумывая продал этого пони, поскольку больше не мог мучить брата его наличием. После того года Эндрю возненавидел Джона с такой страстью, какую ничто больше не пробуждало за всю его жизнь.
Он ненавидел брата за удовлетворенность жизнью, за доброту и его проклятое чувство юмора — три качества, которые Эндрю никак не мог развить в себе. «Хех, Святой Джон и его бесконечная удача». Несмотря на то, что Эндрю был старшим братом, именно Джон всецело владел сердцем их отца. Недетская практичность Эндрю и его расчетливый ум отворачивали от него отца, и он долго страдал от этого. Вскоре благосклонность лорда Донована к младшему сыну стала столь заметной, что пошли слухи, будто бы он сделает Джона своим наследником. Эндрю воспринял эти новости не особо хорошо.
А потом, буквально пару месяцев спустя после седьмого дня рождения Джона, случился пожар. Семья и слуги выбежали на газон, как раз когда огонь начал выбивать окна; звон сыпавшегося на траву стекла казался странным фоном к треску и реву пламени. Лишь тогда они обнаружили, что Джона среди них нет. Кашляя от набившегося в легкие дыма, перемазанный в саже Эндрю наблюдал, как кто-то из бригады пожарных побежал обратно в горящий дом, чтобы несколько минут спустя вывалиться через парадную дверь с прижатым к груди свертком. Неузнаваемый в этой куче обугленного тряпья, Джон лежал, судорожно хватая ртом воздух; его маленькое личико превратилось в массу из волдырей и слезающей кожи.
В ту ночь Эндрю и его мать сидели в больнице у изголовья постели Джона, считая каждый его вдох, в то время как лорд Донован мерил шагами коридор снаружи. Прогноз был неутешительным для мальчика: все доктора были уверены, что он умрет в течение недели.
Все говорили, что чудом было уже то, что он не умер сразу. По-видимому, пожар начался в его комнате, от опрокинутой свечи. Но, невзирая на это зловещее предсказание, Эндрю всю ту неделю провел у изголовья брата, доказывая этим тупым идиотам, что тоже может быть таким же самоотверженным и великодушным, как и «Святой» Джон. Но даже этот поступок толком не признали — никто его даже не заметил.
К всеобщему удивлению Джон выжил. «По крайней мере, из-за этого я рано выучил, что не стоит верить всему, что говорят врачи… шарлатаны».
До сих пор Эндрю не мог смотреть на зажженную спичку, не думая о том дне. При первом жалящем дуновении вспыхивающей серы или металлическом щелчке зажигалки по его бледному лицу всегда скользила потаенная улыбка. Поразительно было, что прирученная и приятная в камине вещь может так быстро начать жить собственной жизнью, всего лишь за час уничтожив целый особняк. Кто бы мог подумать, что огонь может распространиться быстрее, чем пролитое молоко?
После пожара, когда лицо его брата стало выглядеть покрытым скорее расплавленным воском, нежели кожей, старый лорд Донован стал еще сильнее выказывать привязанность к младшему сыну, вместо того чтобы оттолкнуть его. И хотя больше не возникало вопросов по поводу наследования Эндрю, постоянное равнодушие отца приводило его в бешенство. Этого было достаточно, чтобы кого угодно довести до безумия или одержимости.
«Но я был сильнее этого. Я добился своего вопреки прихоти судьбы, всякий раз играющей против меня. Действуя рассудительно, я сделал себе имя и утроил семейное состояние. Благодаря мне имя Донованов получило то уважение, которое имеет сегодня». Вновь улыбнувшись, Эндрю отвернулся от столика Брилл и порывисто зашагал к двери.
Долгие годы, несмотря на собственные успехи, получаемое Джоном нежное внимание разъедало его, но что бы Эндрю ни делал, ничто не могло разрушить эту невероятную привязанность между отцом и сыном. Это продолжалось до того момента, когда, к огромному потрясению окружающих и к ужасу отца, Джон заявил о своем намерении жениться на юной ирландке. Кто бы мог подумать, что Брилл окажется тем самым камнем преткновения, который разрушит любовь их отца к своему младшему сыну? Когда Джон женился на ней, лорд Донован лишил его всякой финансовой поддержки.
Только совет Эндрю насчет карьеры в армии уберег новобрачных от разорения. Будучи человеком учтивым — и вопреки своим рубцам, — Джон дослужился до звания майора, а потом пуля проделала в его лбу аккуратную дырку размером с монетку. Забавные штуки эти пули: весят всего несколько унций и при этом обладают силой в мгновение ока пробивать кости и плоть. Просто, элегантно, полезно.
Эндрю замер перед дверью библиотеки, упершись рукой в стену. Перед его глазами промелькнуло бледное лицо Джона. «Он выглядел таким удивленным…»
Вздрогнув от внезапно накатившего тревожного предчувствия, Эндрю провел трясущейся рукой по лицу. «Забудь об этом… просто забудь его уродливое лицо и проклятое скудоумие. Мне слишком многое нужно исправить, чтобы тратить время на мысли о Джоне. О чем действительно следует подумать прямо сейчас, так это о новом уроде, который мешает моим планам. — От этой мысли всякая тревога, охватившая Эндрю секунду назад, улетучилась, сменившись свежей волной холодного гнева. — Хех, и каковы были шансы, что он тоже окажется уродливым ублюдком?»
«Возможно, именно поэтому мне сразу не понравился этот малый, Эрик», — рассуждал Эндрю, внезапно осознавая очевидное. До сих пор он ни разу не задумывался, из-за чего именно он испытал к мужчине в маске почти мгновенную ненависть. Эрик слишком сильно напоминал его брата, со своим несомненным скрываемым уродством, темными волосами и замкнутым поведением. Сходство было поразительным.
Тем не менее, именно то, как Брилл смотрела на Эрика, по-настоящему вылилось в ненависть Эндрю к «учителю». После случая на пруду, когда он увидел, насколько серьезной стала ее привязанность к Эрику, Эндрю понял, что должен прибегнуть к военной хитрости. Он нанял в Париже омерзительного глупца, чтобы раздобыть информацию, и та оказалась крайне любопытной. Хотя у того бедолаги и не хватило мозгов, чтобы сложить два и два, сам Эндрю дураком не был. За преувеличениями и путанными слухами он разглядел реальную историю. «Не каждый день выясняешь, кто на самом деле тот бродяга, который живет под одной крышей с твоей предполагаемой невестой». По идее, Эндрю бы следовало попросту снова пойти в полицию с этой маленькой пикантной новостью, однако он был уверен, что если поступит так, Брилл отреагирует не самым желанным образом. Ее дружба с Эриком стала слишком крепкой.
Эндрю знал, что сперва должен ослабить эту непостижимую связь, которая явно возникла между ними. «Вдобавок это будет куда забавнее», — подумал он с усмешкой.
Потянув дверь библиотеки, Эндрю вышел в коридор; в свете полуденного солнца его глаза стали похожи на блестящих черных жуков. Поправив жилет и проверив карман, где лежало письмо, он небрежно сложил руки за спиной и прислушался к происходящему в столовой, откуда доносились громкие голоса. Остановившись перед дверью, он в восторге навострил уши, слыша напряжение в каждом произносимом в комнате слове.
Вытянув голову так, чтобы заглянуть за дверь, оставшись при этом незамеченным, Эндрю наблюдал за разворачивающейся сценой. Брилл и этот чертов учитель стояли лицом к лицу посреди комнаты, и воздух между ними звенел от напряжения. Хотя в волосах Брилл застряло несколько соломинок, Эндрю не мог сдержать улыбку — настолько милой та сегодня выглядела. «Она всегда прекрасна в гневе».
— Эрик, о чем ты толкуешь! И, в любом случае, почему ты копаешься в моей личной корреспонденции?
— Как я уже говорил, это вышло случайно! Брилл, ты не ответила на мой вопрос.
— Что ты хочешь от меня услышать? — вздохнула та.
— Я хочу, чтобы ты сказала мне правду, — последовал краткий ответ: в голосе мужчины звучало скрытое обвинение.
— Я и сказала правду, Эрик. Я не знаю, о чем ты говоришь.
Легонько постучав по дверному косяку, Эндрю шагнул через порог; придав лицу выражение вежливого участия, хотя внутри трепетал от ликования.
— Я не хотел прерывать… — начал он, сконфуженно опустив глаза, — но полагаю, что должен сказать тебе, что мой повар уже закончил готовить обед.
При появлении Эндрю Эрик мгновенно повернул голову в его сторону и уставился на него в раздраженном молчании. Несколько секунд спустя его поразительные синие глаза, ярко сверкающие из-за маски, сузились, вся его поза излучала агрессию.
— Что вы тут делаете? — рявкнул Эрик.
— Эрик, прошу тебя. Эндрю предложил мне в помощь кое-кого из своей прислуги, пока Ария болеет, — умоляюще начала Брилл, положив руку на плечо Эрика. При этой новости по его лицу мгновенно скользнуло выражение тревоги.
Дернувшись от ее прикосновения, Эрик одним махом пересек комнату, его движения были хищными и стремительными.
— Нет, я знаю, почему вы здесь. Должно быть, это вы подложили письмо.
Услышав его угрожающий тон, Брилл встала между мужчинами; выражение ее лица быстро помрачнело от усталого гнева.
— Не смей говорить подобное! — дрожащим голосом заявила она, ткнув пальцем в сторону Эрика. — Я выносила почти все вспышки твоей ярости и тягостное молчание с огромным терпением, но я не позволю тебе распускать свой змеиный язык с Эндрю, когда он так помогает!
Поднеся ладонь ко рту, будто удивившись слетевшим с губ словам, Брилл потупилась.
— Должно быть, ты просто ошибся. — Затем, понизив голос до шепота, она продолжила: — Забудь об этом, Эрик. Я не знаю, что ты прочел, но ты ошибся. Ты ведь доверяешь мне, правда?
Последовало напряженное молчание, во время которого Эрик пристально смотрел поверх ее головы на Эндрю. Прочно удерживая на лице выражение легкого замешательства, Эндрю встретил этот взгляд со спокойной невозмутимостью. Наконец, пожав плечами, Эрик опустил взгляд на лицо Брилл, неохотно остывая.
— Да, я доверяю тебе. Ты это знаешь, — мягко отозвался он, мрачно нахмурив брови.
Эндрю невольно свирепо сощурился, наблюдая, как лицо Эрика смягчается и теряет свою ледяную окаменелость. Подавив вздох, он отвел глаза, не в силах без тошноты взирать на доказательство трогательных взаимоотношений между Брилл и этим мужчиной. Эндрю чувствовал, как по его телу разливается темная ярость; кипящая ненависть к сопернику заострила черноту его глаз. Когда Эрик поднял взгляд от привлекательного лица Брилл на его лицо, Эндрю встретил его волчьей усмешкой, оскалив все зубы.
— Но я не доверяю ему, — прорычал Эрик; вновь напрягшись от гнева, мгновенно отразившегося на его лице. — Пойдем со мной, я докажу тебе, что он замышляет что-то недоброе.
Схватив Брилл за руку, Эрик промчался мимо Эндрю, волоча ее за собой, и, пока они неслись по коридору, Брилл, которой приходилось едва ли не бежать, чтобы поспеть за размашистым шагом Эрика, просила того двигаться помедленнее. Следуя за ними на безопасном расстоянии, Эндрю спокойно шел за парочкой до самого столика и со скрытой усмешкой ждал продолжения веселья.
Выпустив руку Брилл, Эрик показал на неровную стопку бумаги, обшаривая ее взглядом в поисках оскорбительного письма.
— Тут, оно прямо тут, — начал он, но не сумел сразу найти письмо и в смущении наморщил лоб. — Погоди-ка. Наверное, оно лежит под другими письмами, — предположил он слегка дрожащим от неловкости голосом и поднял пачку бумаг, перебирая их с растущим волнением. — Не понимаю. Я был уверен, что оставил его прямо здесь, — бормотал он в тихом неверии, отложив письма и принявшись лихорадочно обшаривать столик.
Пройдя дальше в комнату, Эндрю склонил голову набок, молча наблюдая за спектаклем.
— Возможно, Брилл была права. Должно быть, вы ошиблись, поскольку очевидно — что бы вы там ни искали, здесь этого нет. — Перенеся свое внимание на Брилл, Эндрю продолжил: — Возможно, мне также стоит вызвать своего личного врача.
— Ты уже помог более чем достаточно, Эндрю. Я позабочусь об Арии. Не думаю, что необходимо вызывать ей…
Эндрю покачал головой, прерывая Брилл, и позволил себе перевести взгляд обратно на Эрика, который стоял, расстроено зарывшись руками в волосы.
— Я не имел в виду, что он должен приглядывать за девочкой, — сказал Эндрю, продолжая пристально смотреть на Эрика.
Брилл, ошарашенная его предложением, несколько секунд стояла молча, затем тоже с сомнением перевела взгляд на Эрика.
Увидев выражение их лиц, Эрик внезапно выпрямился и встал так, словно готов был вот-вот сорваться и улететь.
— Я не сумасшедший. Я знаю, что видел… я просто не понимаю, почему… — медленно встретившись глазами с Эндрю, Эрик стиснул зубы, демонстрируя неприкрытую ненависть. Он явно все понял — от шока его губы сжались в узкую белую полоску.
— Никто не утверждает, что вы сумасшедший, месье, просто вы тоже можете быть больны. Вы провели несколько минут в ледяной воде, и было бы неудивительно, если бы у вас началась лихорадка, как…
Не говоря ни слова, Эрик бросился через комнату, схватил Эндрю за горло и прижал к стене. Лицо Эрика было в каких-то дюймах от его лица, и он смотрел на Эндрю с яростью, балансировавшей на грани безумия. Когда пальцы на его шее стали сжиматься, Эндрю вдруг подумал, что, возможно, он допустил серьезный просчет. Где-то на заднем плане кричала от страха Брилл. Эндрю вскинул руки к шее, пытаясь разжать стальной захват.
— Ты что-то с ним сделал. Теперь я понял. На пару мгновений ты действительно заставил меня усомниться, не плод ли все это моего воображения. Куда ты подевал его, чертов ублюдок! — Поскольку Эндрю продолжал молча смотреть на него, Эрик снова приложил его затылком о стену. — ОТВЕЧАЙ!
Сморгнув звездочки, закружившиеся перед глазами от удара, Эндрю сделал усилие, чтобы выдавить хоть слово:
— Я не понимаю… о чем вы… говорите, — прохрипел он.
— Прекрати, Эрик! Что ты творишь! Перестань! — крикнула Брилл, кинулась вперед и вцепилась Эрику в плечо, силясь растащить мужчин. — Ты его придушишь! Отпусти его!
Эрик несколько раз прерывисто выдохнул сквозь сжатые зубы — и внезапно отпустил горло Эндрю и отступил назад. Немного съехав по стене и хватая ртом воздух, тот пытался удержаться на ногах. Перед глазами у Эндрю плясали черные точки, его легкие с жадностью поглощали долгожданный кислород.
С трудом выпрямившись, он осторожно потер отпечатавшиеся на шее красные полосы.
— Вы представляете собой угрозу, — обвиняюще произнес он.
— А ты — двуличная гадина! — громогласно парировал Эрик.
— Эрик, да что с тобой стряслось?! — вопросила Брилл, в крайнем смятении потрясая кулаками в воздухе.
Не ответив ей, Эрик тряхнул головой и несколькими резкими энергичными движениями привел в порядок свою рубашку.
Пока он с заметными усилиями восстанавливал самообладание, Брилл принялась крутить на пальце обручальное кольцо. Эрик медленно перевел на нее взгляд: его глаза блестели от едва скрываемой боли.
— Значит, ты мне не веришь, — просто сказал он.
Прежде чем Брилл успела ответить, Эрик обогнул ее и направился к двери.
— Эрик, постой…
Развернувшись на пороге, Эрик скользнул мрачным взглядом по двум оставшимся в комнате людям; на лице застыли обвинение и гнев.
— Ты не веришь мне! — проревел он, развернулся и утопал по коридору.
После короткого оглушенного молчания Брилл поднесла руку ко лбу и устало закрыла глаза. Ее плечи затряслись, из груди вырвалось несколько тихих бессильных рыданий. Шагнув вперед, Эндрю приблизился к ней сзади и успокаивающе положил руку ей на спину.
— Не плачь, Брилл. Я уверен, что все наладится. Во всякой дружбе бывают ухабы, верно? — мягко сказал он, с усмешкой поглядывая на дверь.
— Прости меня, Эндрю, — всхлипнула та, закрыв лицо руками. — Я не знаю, что на него нашло. Я никогда не видела, чтобы он действовал настолько неадекватно.
Торжествующе положив руку на плечи Брилл, Эндрю нежно заправил за ее ушко выбившуюся прядь.
— Не волнуйся. Последние несколько дней все были в ужасном напряжении. Из-за лихорадки Арианны… — Когда Брилл повернула к нему заплаканное лицо, Эндрю ободряюще улыбнулся ей, наконец-то ощущая, что его жизнь не пуста — потому что Брилл в его руках. — Все будет в порядке. И никаких больше слез, ладно?
Кивнув, Брилл неуверенно вернула ему улыбку.
— Эндрю, я рада, что ты сегодня здесь, — прошептала она; по ее лицу скользнула тень удивления, как будто она только сейчас осознала этот факт.
Бережно проводив ее до двери, Эндрю погладил ее по спине.
— Идем, перекусишь чего-нибудь и почувствуешь себя лучше. Дай ему выпустить пар. Когда мужчина сердится, лучше оставить его наедине с собой. После обеда я бы хотел проверить, как там Арианна, а потом мне нужно ехать. — Позволив повиснуть тягостной паузе, Эндрю вел Брилл по коридору к кухне. — На случай, если тебе неспокойно быть в доме одной… я могу оставить с тобой пару моих людей, если хочешь.
— Нет, не нужно… но я ценю твою доброту. Ты был настоящим джентльменом — спасибо тебе за это.
Понимающе кивнув, Эндрю промолчал; его темные глаза самодовольно блестели в свете лампы. «Скоро, моя дорогая, в этом появится необходимость. Боюсь, нрав Эрика со временем значительно ухудшится. Просто пугающе…» — думал он, и смех гремел в его голове.
«Скоро, очень скоро».

<<< Назад   Дальше >>>

В раздел "Фанфики"
Наверх