Перейти:
главы 1-9
главы 10-19
главы 20-29
главы 30-39
...
главы 50-59
главы 60-67

Глава 40: Столкновение

— Двинешься еще хоть на один чертов дюйм — и я раскрою твой череп, как переспелую дыню, — со слегка усилившимся акцентом прошипела Брилл в темноту, пытаясь взять голос под контроль.
При звуке ее голоса сидевший на корточках мужчина завалился назад и откинул руки, пытаясь сохранить равновесие. Испугавшись этого внезапного движения, Брилл пронзительно взвизгнула и поспешно отшатнулась, чтобы убраться с его пути. Наступив на подол собственной юбки, она споткнулась и тоже полетела на пол; рукоятка швабры выпала из ее руки и громко клацнула о половые доски в паре футов от нее. Мгновенно приняв сидячее положение, Брилл наблюдала, как таинственный мужчина барахтается на полу едва ли в шаге от нее, беспомощно выпутываясь из накидки, затем резко отвела взгляд. Потянувшись в сторону, Брилл схватила свое самодельное оружие и воспользовалась им вместо опоры, чтобы быстро вскочить на ноги.
Непрестанно ругаясь, мужчина в плаще выпрямился почти одновременно с ней, мгновенно повернулся и оглядел ее, заставив чуть отступить. Низко натянутый на голову глубокий капюшон полностью скрывал его лицо в тени — кроме самого кончика волевого подбородка. Когда мужчина заметил в ее трясущихся руках занесенное оружие, из-под края черного капюшона сверкнул поразительной синевой глаз. Судя по всему, этого человека ни капли не беспокоил не особо угрожающий вид Брилл — равно как и недавняя неуклюжесть не повлияла на теперешние тщательно выверенные движения.
Не сказав ни слова, темная фигура встала, не сводя пристального взгляда с ее лица. Брилл ощущала его взгляд, подобный жаркому прикосновению к щеке, и чувствовала в его глазах опасность, хотя и не могла видеть его лица. Когда мужчина полностью выпрямился, она в смятении разинула рот: незнакомец, которому она так легкомысленно грозила настучать по голове, оказался куда выше, чем она ожидала. Подняв глаза на черный капюшон его накидки, туда, где должно было располагаться лицо, Брилл искала хоть какие-то узнаваемые черты — но не находила ничего, кроме теней и этих пронизывающих, сверкающих глаз.
Покрепче сжав пальцы вокруг скромной ручки от швабры, своего единственного средства защиты, Брилл сделала еще один торопливый шаг назад. В этот момент сам дьявол не мог бы напугать ее сильнее, нежели эта темная безликая тень.
— Я велела вам оставаться на месте, — угрожающе подчеркнула Брилл, хотя ее чувства были весьма далеки от той свирепости, какую она изображала.
В этот момент мужчина глубоко вдохнул, словно бы сокрушаясь над ее дерзостью. Исходящий из этого обширного пространства под его капюшоном свистящий звук в совокупности произвел зловещий эффект.
— Я вас чем-то оскорбил, мадам, что вы угрожаете мне подобным образом? — вежливо осведомился тихий хрипловатый голос; благовоспитанный ответ полностью противоречил дьявольскому облику мужчины. Любезности лишь сильнее подчеркивали жесткость его тона.
Брилл собиралась было выкрикнуть ответ, но слова застряли в глотке, так и не вылетев. На кратчайший миг голос незнакомца показался ей странно знакомым. Ей почудилось, что сквозь грубость и шероховатость его тона она слышит нотку чего-то узнаваемого. И внезапно Брилл затопили волны ощущения, что она откуда-то знает этого мужчину. Все его черты были тщательно скрыты тенями, но она могла различить силуэт и гордый разворот плеч — и от этих двух фактов у нее в затылке зазвенели тревожные колокольчики. «Я знаю его? Я не могу его знать».
Опустив конец рукоятки, Брилл сконфуженно нахмурилась, пытаясь сообразить, почему испытывает это странное чувство дежавю.
— Что у вас за дела в Опере? Вы одеты не как рабочий. Мы не рады незнакомцам, крутящимся тут после закрытия.
За ее вопросом последовала долгая тишина, затем мужчина повернул голову и бросил пристальный взгляд вправо. Он почти незаметно переступил с ноги на ногу и вновь перевел внимание на Брилл.
— С какой стати я должен снисходить до ответов на вопросы уборщицы-простолюдинки? — крикнул он в ответ — и гнев в его голосе затмил справедливость этих слов.
Сделав рукой пренебрежительный жест, загадочный мужчина отвернулся от нее и шагнул направо, чтобы удалиться по проходу, явно горя желанием избавиться от ее присутствия. Поджав губы, Брилл ощутила, как в ней нарастает ярость. Она так и не привыкла к тому, как унизительно здесь обращается с ней большинство людей. Инстинктивно ощетинившись, она сделала шаг вперед и ткнула мужчину рукояткой в грудь, не давая тому уйти.
— Для рабочего у вас слишком правильная речь, месье. Но ни один знатный господин не будет устраивать свидание в театре в столь поздний час. Большинство из них приглашает любовниц в отельные номера. У нас тут быстро заучивают азы правил конфиденциальности, — холодно заявила она, чувствуя себя необычайно освеженной бурлящим в крови жгучим бешенством. Хорошо было иметь возможность снова открыто показать свой гнев.
— Зачем вы докучаете мне этим бесполезным вздором?
— Суть в том, месье, что раз вы не демонстрируете обычных черт местной знати, значит, скорее всего, вы такой же простолюдин, как и я. — Когда мужчина в плаще отступил от швабры и попытался быстро ретироваться в противоположном направлении, Брилл последовала за ним. Незнакомец тихо зарычал, но она стояла на своем — даже перед лицом его растущего раздражения. Преследуя его темную фигуру с настойчивостью бульдога, она в третий раз заступила ему дорогу. — Я не закончила! Я собиралась сказать, что раз вы такой же простолюдин, как и я, то я без малейших колебаний сдам вас в полицию, если вы продолжите еженощно пугать персонал! Шутка уже приелась. Вы уже явно получили свою порцию веселья, теперь пришло время прекратить. У вас наверняка есть какая-то работа в театре, чтобы достаточно занять вас и чтобы вы оставили всех в покое.
Замерев, мужчина защитным жестом опустил голову и приподнял плечи; от его позы разливалось растущее напряжение.
— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
— Разве нет? Вы не слыхали о местном привидении? И о его розыгрышах над людьми?
— Нет.
— Итак, вероятно, вы не видели никого другого, шныряющего тут повсюду во тьме? Потому что, очевидно, именно призрак недавно сбросил кипу старых костюмов на парочку хористок.
— Абсолютно никого.
Брилл резко втянула воздух и досадливо сжала губы в узкую полоску. Тревога, которую она ощущала лишь несколько минут назад, начала выветриваться, и истории о призраках и странных событиях поблекли в ее голове. Ее страхи магическим образом расплавились от жара нарастающего раздражения.
— То есть то, что вы стояли над тем самым местом, где те девушки были напуганы, — просто совпадение? — Последний вопрос был встречен ледяным молчанием, и Брилл топнула ногой. — По-вашему я совсем дура? Я знаю, что это были вы, кто бы вы там ни были. И я требую, чтобы вы немедленно прекратили эти глупости.
— Почему? Боитесь, что растеряете свою богом проклятую самоуверенность? Что окажется, что вы не так храбры, какой притворяетесь?
Стремительно шагнув вперед, Брилл злобно ударила таинственного мужчину в грудь рукояткой швабры:
— Нет, засранец. Моя четырехлетняя дочка была со мной сегодня во время работы. Когда ты сбросил этот мусор на тех девушек, то до смерти напугал ее. Она совсем еще крошка… и клянусь, если из-за этого у нее будут кошмары, я тебя изловлю и кастрирую за все неприятности, что ты мне причинил.
Из-под капюшона вырвалось недоверчивое фырканье, и Брилл почувствовала, как эти пылающие глаза вновь уставились на нее, затем мужчина отпихнул рукоятку. Мгновение поизучав ее лицо, мужчина неловко замялся.
— Я не знал, что вы там были… не говоря уже о присутствии Ар… ребенка.
— Незнание не служит оправданием, месье. А ваше невежество не изменяет факта ваших действий, учитывая, что, по-видимому, вы только что сознались в преступлении.
— И что вы знаете о преступлениях? Худшее, что здесь случалось, это громкий шум и мерцающие тени.
— Или люстра, сброшенная на головы ни в чем не повинным людям? Как насчет этого? — И вновь ее вопрос был встречен молчанием — уже привычная реакция, когда мужчина не желал отвечать. — Не хотите спросить меня, откуда я об этом знаю? Я знаю, что человек, притворявшийся призраком в прошлом году, едва не стал массовым убийцей. Я знаю, что люди здесь по-прежнему достаточно боятся его, чтобы впадать в истерику всякий раз, как опрокидывается подсвечник. Какое вы имеете право спекулировать этим страхом? Если это не преступление, то тогда я уж и не знаю, что им считать!
— Они говорят, что человек, совершивший все это, уже мертв, поэтому не стоит бояться повторения прошлогодних событий. Они явно были делом рук безумца. Мои действия ни в коей мере нельзя сравнивать с…
— Это не имеет значения. Вы используете воспоминания о прошлом годе к своей выгоде. Вы используете поселившийся в них страх в своих целях!
— А что, если я скажу вам, что твердо намерен продолжать все, что пожелаю, независимо от ваших заявлений.
— Тогда я без проволочек пойду в полицию и проинформирую их о нашей проблеме с призраком. Я не позволю вам или кому-либо другому учить мою дочь бояться ее нового дома. — Подняв руку, чтобы скрыть неожиданно проскочивший в голосе надлом, Брилл на шаг отступила от мужчины. — Я этого не позволю. — «Нет… моя дочь не научится бояться мести мужчины. Как я научилась. Будь я проклята, если не добьюсь этого».
Сделав несколько судорожных вдохов, Брилл постаралась взять себя в руки, не желая выглядеть слабой перед незнакомцем. И вздрогнула, когда тот сделал крохотный шаг вперед, словно намереваясь коснуться ее… но спустя мгновение вновь подался назад. Под ее настороженным взглядом фигура в плаще окостенела и отступила еще на несколько футов, пока не наткнулась на перила. Дурное предчувствие, которое не отпускало Брилл в первые пару минут разговора с незнакомцем, нахлынуло с новой силой. Затем что-то изменилось в воздухе между ними — тот завибрировал от напряжения подобно туго натянутой скрипичной струне.
— Не думаю, что визит в полицию будет в ваших интересах, — прошептал мужчина с намеком на мрачную улыбку.
— Что вы имеете в виду? — с излишней резкостью полюбопытствовала Брилл.
— Вы ведь не просто так пришли сюда, верно? Вы правда хотите, чтобы в полиции узнали, где вы работаете? — Он сделал паузу и склонил голову набок, наблюдая, как выражение ее лица меняется от неверия к ужасу. — Потому что, видите ли, молодая женщина может скрываться в Опере лишь по двум весьма конкретным причинам. Либо она совершила какое-то преступление и решила залечь на дно, либо она сбежала от мужа… или отца… или любого другого родственника мужского пола, какого пожелаете назвать. Потому что если бы вы не прятались от чего-то, то остались бы снаружи, и о вас бы позаботилась семья.
— Понятия не имею, о чем вы. В смысле, вы даже не знаете меня. Я никогда прежде не слышала здесь ваш голос, — заявила Брилл, еще сильнее встревоженная информацией, которой этот загадочный мужчина так небрежно с ней поделился. Словно знал больше, чем говорил.
— И я могу представить, что ваш «родственник мужского пола» заплатил бы кругленькую сумму за сведения о вашем местонахождении, — продолжил тот, поднимая затянутую в перчатку руку и замирая, едва не дотронувшись до пряди ее распущенных волос. Белизна хлопковой рубашки мужчины засияла во мраке, когда накидка сползла назад, открывая одежду под ней. — Что это вы сотворили со своими чудесными волосами, мадам? — мягко пробормотал он; необычайно музыкальный голос оплетал разум Брилл паутиной обмана. «Святая Мария, у него голос, как у сирены. Ох! О чем я только думаю? Он подлый, бесчестный мерзавец… прекрати думать о его голосе».
Яростно отпрянув от протянутых пальцев, Брилл хлопнула мужчину по руке, выкидывая ту из своего личного пространства. Хватая ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, Брилл перебросила растрепанные локоны своего парика обратно за спину. Хотя незнакомец на самом деле не коснулся ее, она ощутила, как из точки, где остановилась его рука, словно бы ударил электрический разряд, болезненно пройдя сквозь ее душу.
— Что вам за дело до моих волос, месье? Я вас не знаю! — требовательно спросила Брилл, подбивая мужчину раскрыть свой блеф со всем жаром, на какой была способна. «По крайней мере, я надеюсь, что это был блеф».
— Раньше они были белыми, — ухмыльнулся тот.
Окаменев от потрясения, Брилл с разинутым ртом уставилась на таинственного мужчину; все возрастающий ужас клещами пережал ей горло.
— Откуда вам это известно, месье? — сумела она прошептать сквозь онемевшие, покалывающие губы.
— Я уже видел вас раньше. Видите ли, у меня очень хорошая память. Вы были здесь в прошлом году, разве нет… наверное, вынюхивали что-то. Ваша фамилия Донован… не Доннер. — Последовала крошечная пауза, во время которой мужчина придирчиво поддернул тыльную сторону своих черных перчаток. — Погодите-ка, разве Донованы — это не то богатое иностранное семейство? Недавно эта фамилия мелькала в газетах. Кажется, пропала юная невеста лорда Донована. Итак, как думаете, во сколько это оценят заинтересованные стороны? — Стоило только незнакомцу с улыбкой в голосе упомянуть Эндрю, как Брилл будто с головы до пят окатило ледяной водой.
— Ах ты ублюдок, как ты смеешь угрожать мне… — начала Брилл, с полыхающей в глазах яростью надвигаясь на мужчину, но прежде чем она успела закончить оскорбление, тот выставил руку раскрытой ладонью вперед, подняв ее на уровень глаз, и оборвал мысль Брилл на середине ругательства.
Отшатнувшись от этого внезапного движения, Брилл инстинктивно пригнула голову, словно ждала, что незнакомец ее ударит. Одному только упоминанию имени бывшего жениха оказалось под силу полностью изменить ее поведение, вновь заронив в голову зерно неуверенности в себе. Лишь мгновение назад Брилл была волевой молодой женщиной, которая не побоялась пойти во мрак, чтобы сразиться с призраком, — теперь на ее месте стояла наивная запуганная девушка. Перед ее внутренним взором слишком ясно вырос образ ее собственного покрытого синяками лица, напомнив, почему она вообще ушла, напомнив о неделях, которые она прожила в заточении и ужасе, прежде чем обрела свободу. Бросив быстрый взгляд вверх из-под ресниц, Брилл слегка выпрямилась, осознав, что этот мужчина вовсе не собирался ее ударить. Он всего лишь поправлял капюшон.
Уперев кончик шваберной рукоятки в пол, Брилл использовала ту вместо подпорки — у нее подламывались колени. «Держи себя в руках… оставайся спокойной… оставайся спокойной…»
— Немедленно скажите мне, каковы ваши намерения, месье! Вы насмехаетесь над опасными вещами, которых определенно не понимаете до конца. — «Нет… нетнетнет. Это неправильно. Мы только-только устроились. Я была так осторожна… получила работу в месте, где Эндрю точно никогда меня не отыщет…» НЕТ… Брилл наконец-то расшифровала сигналы об опасности, наводнившие ее разум при первой встрече с незнакомцем. Она ощущала не угрозу физического насилия, но нечто куда худшее. Он знал ее секрет… и он без затруднений поделится им с любым, кто захочет выслушать.
— Почему я обязан сдавать вам информацию, когда вы столь решительно готовы сдать меня властям? — издевательски произнес таинственный мужчина. — Будет так легко распустить слух… так легко сообщить вашему ненаглядному, где вас найти. Хотя не уверен, что теперь он захочет принять вас обратно… что вы натворили, чтобы заполучить эти синяки? Это наверняка было нечто ужасное. Ну, должно быть, вы слишком щедро делились своим расположением с прислугой.
Брилл овладело смятение, ее глаза невольно наполнились слезами. «Я должна убираться отсюда…нам придется уйти… я смогу найти другую работу… я смогу… но мы должны уйти…» Не отрывая взгляда от пола, она развернулась и бросилась бежать по проходу, в панике уронив свое оружие. Позади немедленно раздался звук тяжелых шагов, становясь все громче — преследователь быстро настигал ее. И когда Брилл уже думала, что мужчина наступает ей на пятки, звук внезапно прекратился, оставив ее наедине с эхом собственного рваного дыхания.
Прижав ладонь к животу, Брилл чуть замедлилась и оглянулась через плечо. Никого позади не увидев, она испуганно остановилась. Ее глаза метались от тени к тени, но Брилл не замечала ни малейшего движения, кроме слабого покачивания свисающей над проходом паутины веревок и блоков. Вздохнув с облегчением, она повернула голову и снова посмотрела вперед. Без предупреждения сверху низверглась огромная черная тень, приземлившись всего лишь в нескольких дюймах от нее. Отшатнувшись, Брилл вскрикнула — тень выпрямилась, превратившись в знакомую фигуру загадочного мужчины.
— Я еще не закончил, — угрожающе подчеркнул он.
— Тогда, прошу вас, месье, скажите, чего вы хотите. У меня не особенно много денег, чтобы купить ваше молчание… но все равно умоляю вас об этом. Если он найдет нас, то отберет у меня дочь. Моя жизнь будет разрушена!
— Что ж, возможно, вы этого заслуживаете, — холодно ответил мужчина.
— Лишь господь бог знает, чего каждый из нас заслуживает за свои преступления, — пробормотала Брилл; преодолев контроль, по ее правой щеке скатилась одинокая слеза.
Заметив это, мужчина отвернул голову вбок.
— Перестаньте реветь. Я только что сообразил, что в моих же интересах держать то, что мне известно, при себе.
Слегка поежившись, Брилл подняла взгляд, удивленная последним заявлением. Недавние события в ее жизни приучили ее не ожидать от других доброты. На самом деле она пришла к заключению, что люди, в массе своей, мелочные и эгоистичные создания, ставящие собственный комфорт превыше всего остального. Поэтому неудивительно, что ее потрясение быстро превратилось в подозрение.
— О чем вы говорите?
— То, что я знаю, конечно, стоит целое состояние… однако как только я раскрою ваш секрет, вы, несомненно, при первом же удобном случае разболтаете всем о моей полуночной активности.
— Да… да, это уж точно, чертов двуличный бабуин! — огрызнулась Брилл, сердито стерев слезу. С некоторым облегчением она в полной мере осознала скрытый смысл того, на что намекал незнакомец. «Это было очевидно… боже, он так накрутил меня, что я это упустила! Если я расскажу о нем, он расскажет обо мне… и наоборот…»
Чуть кивнув, словно бы вовсе не удивившись очередному оскорблению, мужчина безразлично пожал плечами.
— По всей видимости, мадам, у нас с вами безвыходная ситуация. Перемирие, если пожелаете.
— Так далеко я бы не загадывала. Мерзкий выродок, — выплюнула Брилл, не успев спохватиться, что, оскорбляя человека, от которого зависит, она ступает на опасную территорию.
Согнувшись вдвое — с эффектным взмахом плаща, — незнакомец громко расхохотался над ее ругательством.
— Ну спасибо вам.
— Мне противна сама мысль о том, что я вынуждена хранить молчание, пока вы пугаете людей до смерти, но если вы настаиваете на том, чтобы продолжать поддерживать легенду о Призраке, то должны пообещать, что никому не причините реального вреда! Неважно, что вы обо мне знаете, я всем расскажу, что происходит, в ту же минуту, как кто-то будет ранен.
Тяжело вздохнув, мужчина повернул голову и глянул на нее через плечо.
— У вас определенно хватает мужества, раз продолжаете требовать, не имея ни малейшего преимущества.
— Это не ответ.
— Я не обязан вам ничего обещать. Я могу устроить хоть кровавое побоище, и это все равно будет не ваша забота.
— О, зато теперь это моя забота. Видите ли, раз я в курсе о ваших проделках, значит, буду точно так же виновна в любом преступлении, какое вы можете совершить. Я буду выискивать махинацию в основе любой вашей простой «забавы», как вы это называете. — Эта информация пришлась незнакомцу не особо по вкусу. Из-под капюшона раздалось низкое рычание, явно показывая его неудовольствие от идеи о вмешательстве Брилл.
— Черт бы тебя побрал, глупая женщина… — прошипел он, опустив руку на перила позади себя. Почувствовав свое превосходство, Брилл открыла было рот, чтобы продолжить, но вновь закрыла его, когда мужчина повернулся к ней спиной.
— Эй, погодите-ка… — начала Брилл, но ее оборвали посреди предложения: мужчина перемахнул через деревянные перила и спрыгнул на уровень ниже. Подбежав к краю мостков, Брилл обшарила взглядом мрак под собой в поисках знакомой фигуры. Ничего не обнаружив, она стукнула кулаком по перилам. — Эй! Не забывайте, я буду следить за вами! — крикнула она в темноту.
Наклонившись и облокотившись о деревянное заграждение, Брилл шумно выдохнула, пытаясь хотя бы отчасти избавиться от затянувшегося напряжения. «Что же, все не так плохо, как могло быть. Конечно, моя маскировка коту под хвост… но сейчас он не может использовать это против меня. По крайней мере, это хорошие новости. Ария и я можем спокойно продолжать жить здесь. Само собой, при условии, что я буду сохранять статус кво, — чуть поджав губы, Брилл постучала пальцем по щеке. — Да, равновесие — это благословение… но господь помогает тем, кто помогает себе сам. Возможно, я сумею улучшить свое положение, перетянув равновесие на свою сторону. Пока я знаю лишь голос этого мужчины… и что он равен мне. Я не смогу узнать его в лицо… но если узнаю имя или как он выглядит, тогда стану хозяином положения».
Улыбнувшись этой мысли, Брилл выпрямилась и вытерла руки о передник. Мурлыча себе под нос, она мягко ушла в темноту, уверенная в том, что, хотя ее секрет раскрыт, теперь у нее есть план, как решить ситуацию в свою пользу.
— Он пожалеет, что заставил меня так поволноваться… Я намерена превратить его жизнь в кошмар наяву.

***

Неделя ночных смен пролетела для Брилл незаметно — она упорно пробивалась в круг «своих» в театре, без возражений принимая любое задание и вызываясь на те работы, которые не желал выполнять прочий персонал. Брилл устраивалась в своей новой жизни, освеженная новой целью. Предлагая свои услуги с умеренной регулярностью, Брилл нарочно сделала себя незаменимой для мадам Дюбуа и остальных работников Оперы. Хотя товарки продолжали шептаться у нее за спиной, она быстро продвинулась по социальной лестнице. Она не собиралась оставаться рядовой уборщицей вечно.
Без странных случаев, отличающих дни один от другого, Новый Год минул для Брилл незаметно. Она осознала смену года, только когда Мэг вскользь упомянула об этом однажды ночью после тренировки. Просто в театре время текло по-иному, и дни проходили, даже не запечатлеваясь в мозгу. Особенно сейчас, когда проведенные за работой часы составляли лишь малую толику того, что занимало мысли Брилл. Сейчас перед ней лежала загадка «Оперного привидения», которую хотелось разгадать, и «друзья», с которыми можно было поговорить.
Сидя на полу по-турецки, Брилл счастливо наблюдала, как Мэг прыгает по сцене — ночная тренировка только-только началась. Она давно перестала сопротивляться предложениям дружбы со стороны этой юной балерины. Заразительному смеху и легкому нраву Мэг просто невозможно было долго сопротивляться.
— Мэг, ты случайно не знаешь рабочего ростом примерно шесть футов три дюйма? И с очень правильной речью? — спросила она, тщательно стараясь выдержать безэмоциональный тон.
Брилл не рассказала Мэг — и никому другому, если уж на то пошло, — что произошло в ту ночь, когда она отправилась на поиски привидения. Она не хотела, чтобы Мэг знала, что еще один таинственный мужчина примерил на себя роль печально известного Призрака. Одно дело — нервничать из-за тени, когда думаешь, что это всего лишь привидение, и совсем другое — когда та же тень вполне может оказаться человеком из плоти и крови.
Балансируя на одной ноге и вытянув другую назад, Мэг несколько секунд раздумывала над вопросом.
— Нет, большинство местных мужчин низкорослы и глупы. А что? Ты положила на кого-то глаз, Брилл? — с улыбкой полюбопытствовала она.
«Черт побери! Значит, он не рабочий сцены». Со смехом покачав головой, Брилл отмахнулась от этого предположения.
— Нет! Это все, что у тебя на уме? Мужчины? Мне есть на что потратить время с куда большим удовольствием, — беззаботно заявила она.
Встав на носочки, Мэг закатила глаза.
— Ой, да ладно… не говори мне, что не замечаешь всех этих симпатичных молодых мужчин, которые постоянно пытаются заигрывать с танцовщицами и хористками.
— Вовсе не замечаю. Они все для меня на одно лицо. Ни один не выделяется настолько, чтобы хотя бы заинтриговать.
— Ой, а я думаю, они все замечательные, — мечтательно отозвалась Мэг с мягким выражением больших карих глаз. — Еще в детстве я грезила о рыцаре в сияющих доспехах, который женится на мне и увезет с собой на поиски приключений. Нет, в самой Опере нет ничего плохого… но я всегда хотела повидать дальние края и безумно влюбиться.
— Да будет тебе, Мэг, нельзя надеяться, что какой-то мужчина исполнит твои желания, — особенно те богатенькие молокососы, которые тут отираются. У них у всех лишь одно на уме и совсем нет мозгов. Если хочешь посмотреть мир — возьми и посмотри.
Остановившись, Мэг поглядела на Брилл, ее плечи затряслись от хохота.
— Иногда ты говоришь поистине шокирующие вещи, Брилл… Вообрази только… я, намеренная сбежать в одиночку. Мать просто умрет! Но это был бы волнующий опыт.
— Именно! Долой мужчин и все их пороки! — воскликнула Брилл, вскинув кулак.
Схватившись за живот от одолевающих ее приступов смеха, Мэг доковыляла до Брилл и уселась рядом с ней.
— Тебе придется уговорить мадам Дюбуа позволить тебе работать по утрам, Брилл. Ты слишком забавная, чтобы держать тебя только при себе. Наши девушки уже просто влюбились в Арию. Они считают, что она само очарование. Так что, естественно, им стоит познакомиться и с тобой. Я уже рассказала им всем, как ты побежала в темноту, с оружием в руке, за Призраком, когда тот сбросил костюмы на хористок.
— О нет, Мэг, как ты могла! Люди начнут думать, что я какая-нибудь буйная. Но меня очень беспокоит, что Ария ходит за тобой целый день, пока я сплю, — но она отказывается проводить время с другими детьми. Она ведь не докучает людям, верно?
— О нет. Я как следует за ней присматриваю. И они все любят ее! Даже моя матушка время от времени поднимает ее и носит на руках. А ведь обычно она ненавидит маленьких детей.
— Я рада, что Ария наконец-то нашла, чем занять дни. Другие дети все время дразнят ее… и я выяснила, что она чаще болтается по театру в одиночестве, чем играет с ними. Меня чуть удар не хватил, когда я это услышала… в этом месте так легко потеряться.
— Что ж, не переживай, подруга! Ее приятно иметь под рукой, — сказала Мэг и наклонилась, чтобы игриво шлепнуть Брилл.
Уклонившись от удара, та рассмеялась в кулачок.
— Ох, Мэг. Ты явно сумасшедшая, если думаешь, что не привлекаешь внимание людей. Думаю, ты — одна из самых интересных личностей здесь. Однажды какой-нибудь бедолага придет сюда, и ты похитишь его сердце.
— Я думала, ты не веришь в любовь. Разве не ты как-то сказала мне, будто считаешь, что любовь это… это… ой, как ты там ее назвала?
— Любовь — это биологический трюк, химическая осечка в мозгу, которая затуманивает рациональное мышление и подрывает здравый смысл, — безапелляционно заявила Брилл с горьковатой усмешкой. — Как думаешь, почему бы еще женщинам связываться с мужчинами? Но для тебя я сделаю исключение в своих убеждениях. Если кто и встретит романтическую любовь, то это будешь ты.
— Это так мило с твоей стороны, но я предсказываю нам обеим «долго и счастливо»! — с энтузиазмом воскликнула Мэг, поднимаясь на ноги и плавно скользя по сцене.
— Ну, раз ты так говоришь… — с улыбкой отозвалась Брилл, чувствуя себя странно умиротворенной, несмотря на суматоху недавних событий. «Долго и счастливо? Возможно, это не так уж неправдоподобно, как когда-то казалось. Я продолжу трудиться изо всех сил и точно пробью себе путь наверх. Пробью себе собственный путь. Но сначала мне нужно выяснить, кто был тот мужчина. Даже если для этого придется поговорить с каждым человеком, который здесь работает, я все равно найду его. И как только услышу его голос, то сделаю первый шаг на этом пути.
Жизнь определенно налаживается».

Глава 41: Человек под маской Призрака

Над кровлей Опера Популер завывал свирепый и холодный зимний ветер, впиваясь в щеки Эрика подобно тысячам крошечных кинжалов и уносясь вдаль. Смаргивая невольно выступавшую на глазах жгучую влагу, Эрик ссутулился. Слишком погрузившись в ледяные глубины мыслей, он едва замечал морозный воздух и покалывающую боль — разве что когда ветер откидывал края капюшона.
С той самой ночи, когда они с Брилл столкнулись лицом к лицу, Эрик не мог думать ни о чем другом. Эти несколько кратких минут снова и снова проигрывались в его голове бесконечной зацикленной пьесой, пока он анализировал и критиковал каждое свое слово и каждый жест. Вскоре собственные действия стали вызывать у Эрика бурное раздражение. Ситуация давала возможность озвучить все обиды, открыто обвинить эту проклятую женщину и наконец-то избавиться от той симпатии, которую он когда-то к ней испытывал. И все же он позволил этому моменту ускользнуть сквозь пальцы.
Вместо того чтобы смело встретиться с ней как мужчина, он натянул на голову капюшон плаща и изменил высоту голоса, чтобы Брилл не смогла узнать его среди теней. Сперва Эрик счел эти реакции омерзительно трусливыми, но сейчас, оглядываясь назад, он осознал, что, вероятно, это было к лучшему. В тот самый момент, как он услыхал сзади ее голос, его живот пронзило дрожью страха, отчего ему стало почти физически плохо, отчего он забыл о любых подвигах. Поэтому, чтобы избавиться от распускающихся внутри клубов тревоги, Эрик облачился в знакомую защитную мантию Призрака, черпая комфорт и уверенность в мистичности созданного им много лет назад образа. И лишь потому, что он притворился кем-то иным, Эрику удалось говорить с ней таким образом, практически спокойно — теперь он это понимал. «Да, так намного лучше. Намного безопаснее».
Чуть покачав головой, Эрик закрыл глаза, прячась от кусачего ветра, наконец выпутавшись из мрачных мыслей и ощутив его ледяные порывы. Он заторможено стряхнул с плеч тонкую присыпь снега и встал, потом, растирая затекшие ноги, позволил взгляду окинуть расстилавшийся внизу серый город. Придя в раздражение от вида снующих по улицам толп народу, Эрик прекратил массаж и, шагнув вперед, нагнулся над краем крыши, сощурившись, посмотрел на мужчин и женщин, погруженных в перипетии своей обыденности. «Не следовало мне сюда приходить. У меня от этого всегда портится настроение. Этот бурлящий жизнью город внизу… они даже не догадываются о своем счастье».
Настроение вновь полетело вниз по спирали, и Эрик склонился еще ниже, положив локти на замерзший каменный бортик. Пока колючий ветер ерошил его аккуратно расчесанные волосы, Эрик провел затянутым в перчатку пальцем по внешнему краю маски, в сотый раз за сегодняшний день вернувшись к печальным размышлениям о присутствии Брилл в Опере. «Конечно, эта чертова женщина не оставит меня в покое. Она задавала слишком много вопросов. Да я даже пойти никуда не могу без ее вынюхиваний. Она хуже чертовой ищейки…»
— Но что, дьявол побери, мне с ней поделать? У нее достаточно рычагов воздействия, чтобы я наверняка прекратил ей досаждать, — сказал Эрик вслух и раздраженно сжал губы. Зарычав, он хватил кулаком по холодному камню. — Не стоило позволять ей подкрасться ко мне. Какая глупая ошибка. С другой стороны, кажется, я заразился глупостью… последнее время почти все, что я делаю, попахивает идиотизмом. И все-таки что со мной не так, если, имея такой шанс заставить ее корчиться от стыда, я отступил… даже посочувствовал ей? Что-то в выражении ее лица в тот момент надломило мою решимость. Черт бы ее побрал! Она вела себя так, словно ждала, что я ее ударю.
Злясь на себя за каждую вероломную унцию испытанной симпатии, Эрик принялся жевать нижнюю губу. Слегка поежившись, он нахмурился, ощутив, как что-то врезалось ему в грудь. Отодвинувшись от каменного бортика, Эрик опустил раздраженный взгляд на один из своих жилетных карманов. Плавным движением он запустил пальцы в негодный карман и подцепил кончиком указательного пальца длинную серебряную цепочку. «Это еще что такое?» С растущим любопытством Эрик ловко дернул за цепочку и с потрясенным смятением узнал качающийся перед глазами медальон.
Изображение Святого Иуды подмигнуло ему, когда он поднес вращающийся серебряный диск поближе к лицу. Эрик нашел подарок, который Брилл дала ему на ненастоящий день рождения. В уголках его рта заиграл тончайший намек на улыбку — Эрик вспомнил тот момент, когда Брилл протянула ему образок. «Она сказала, что считает его подходящим, учитывая, что Святой Иуда — заступник в безнадежных делах… Она смеялась, когда говорила это… подтрунивала надо мной. Боже, как я любил, когда ее глаза начинали сиять от смеха».
— Я думал, что потерял его, — произнес Эрик с ноткой смущенного изумления. — Странно, что раньше я не ощущал его в кармане. Уверен, я уже надевал этот жилет после… но… — Оборвав себя, Эрик мгновенно помрачнел. «Перестань вести себя, как идиот… эти воспоминания — фальшивка… ты ЗНАЕШЬ это».
Собрав цепочку в ладонь, Эрик медленно накрыл пальцами благостный лик святого, стиснув медальон в кулаке. Когда кожа перчатки скрипнула от резкого натяжения, ему кое-что пришло на ум. «Мне следовало бы догадаться. Позволила незнакомцу разделить день рождения со своей дочерью… ха… я был дураком, раз еще тогда не задался вопросом о ее мотивах. Но я выучил урок, как всегда».
Отведя кулак назад, Эрик дернулся было, чтобы швырнуть символ своего разочарования с крыши Оперы, но в последний момент что-то остановило его руку. Дрожа от усилия избавиться от кулона, он застыл посреди движения. Но чем яростнее Эрик боролся, тем труднее ему было пошевелиться. Воспоминания неумолимо вспыхивали в его голове. Закрыв глаза, Эрик воскресил образы зардевшейся и смеющейся Брилл, когда та многие месяцы тому назад учила его танцевать, и застенчивых, но притягательных глаз Арии, широко улыбающейся ему, несмотря на все его очевидные странности. Даже мимолетное видение весельчака Коннера, так легко принявшего его, поднялось из глубин памяти. Затолкав воспоминания обратно в подвалы разума, Эрик медленно опустил кулак вдоль тела. Тогда-то он и понял, что выкинуть прочь и медальон, и воспоминания будет вовсе не так просто, как он думал. И что его борьба за это только началась.
Тяжело вздохнув, Эрик выпрямился и отошел от края крыши — лишь затем, чтобы развернуться и подбежать обратно. Чувствуя себя не в своей тарелке, он нервно потер руки.
— Брилл умна… слишком, черт возьми, умна, чтобы не изучить досконально мои привычки… тропки, по которым я перемещаюсь по театру. Когда это произойдет, она станет досаждать еще больше. — Пнув основание статуи, Эрик поморщился от прострелившей замерзшую ногу боли. Бегло выругавшись на нескольких языках, он вслепую запрыгал на одной ноге по плоской поверхности крыши. — Черти и преисподняя! Держи свой гнев под контролем. Все в порядке. — Опасливо опустив пульсирующую ногу, Эрик осторожно перенес на нее свой вес и направился к двери, ведущей обратно в Оперу. — Никогда в жизни не встречал еще человека, способного побить меня на поле иллюзий и трюков. Никто и никогда не сумеет до конца раскрыть все секреты Призрака, и здесь я практически несомненно Призрак. Не знаю, почему я с таким трудом приноровляюсь к старым способам. И вообще, я был Призраком почти двадцать лет… и стал всего лишь Эриком, после того как Брилл притащила меня к себе домой.
С громким хлопком дернув на себя ведущую на крышу дверь, Эрик ворвался в здание. Вздымающийся с нижних этажей воздух омыл его кожу, наконец-то возвратив лицу чувствительность. Глубоко вдохнув, он согнал в кучу рассеявшиеся мысли и притворил за собой дверь.
— Отныне я полон решимости обращаться с этой женщиной со всем безразличием незнакомца. Это будет легко, стоит мне только вспомнить все, что она натворила. Я не позволю себе вновь обмануться ее симпатичным личиком. Это будет легко…»

***

Утром дверь в дормиторий Брилл, скрипнув, медленно отворилась до середины. Все обитатели комнаты сладко спали — лишь созвучный храп разбивал молчание, когда пара грациозных ножек прошествовала туда, где спала Брилл. Присев на корточки возле кровати последней, симпатичная блондинка протянула руку и нежно потрясла ее.
Подскочив на кровати, как будто ей влепили пощечину, Брилл громко выдохнула и лишь потом узнала скорчившуюся рядом фигуру.
— Мэг! Во имя всех святых, ты едва не устроила мне сердечный приступ. Какого черта ты тут отираешься?
С извиняющейся улыбкой Мэг Жири повернулась и открыла сундук в ногах ее кровати.
— Прости. Я напугала тебя. Я не хотела. — Порывшись в небольшом сундучке с одеждой и личными вещами подруги, Мэг вытащила самое лучшее платье, какое смогла найти: простое, темно-синее, с узенькой кружевной отделкой по горловине и вокруг запястий. Подняв взгляд и заметив недоуменное выражение лица Брилл, она быстро встала. — Мне ужасно жаль, что я тебя разбудила. Я знаю, что прошлой ночью ты работала допоздна, но у нас тут переполох на сцене, и в связи с этим мадам Дюбуа велела мне привести тебя.
Потирая заспанные глаза, Брилл села, пытаясь вникнуть в слова Мэг.
— О чем ты? И который сейчас час? — покосившись на соседнюю кровать и осознав, что та пустует, она нахмурилась. — Ты заодно случайно не в курсе, куда сбежала Ария?
Стянув с подруги одеяло, Мэг прижала палец к губам.
— Чшш. Мы же не хотим перебудить всех остальных. Но да, я знаю, где Ария. Чуть раньше утром я отвела ее в классную комнату. Она сказала, что хочет посмотреть на занятия, пусть даже сама еще слишком мала для них. Но давай же, тебе надо поторапливаться!
Закатив глаза и встав, Брилл выхватила платье из рук Мэг — более чем слегка раздраженная внезапной побудкой.
— С какой стати мадам Дюбуа велела меня разбудить? Эта женщина начинает действовать мне на нервы!
Повернувшись обратно к сундуку, Мэг вытянула комплект свежего нижнего белья и передала его подруге.
— Я все понимаю. И чувствую себя ужасно. Но она сказала, что сегодня приехало несколько важных людей, а ты вроде бы умеешь вести себя достаточно благоразумно, чтобы находиться рядом с ними. Полагаю, что именно поэтому она хочет, чтобы ты пришла.
Когда Мэг отвернулась, Брилл тайком поправила парик, стараясь не обращать внимания на то, как ужасно чешется голова под этой проклятой вещицей. В очередной раз помечтав об отдельной комнате для себя и дочери, она тихо прошла в дальний конец дормитория, где стояла, прислоненная к стене, ширма для переодевания. Установив ширму и спрятавшись за ней, Брилл стянула через голову ночную сорочку и надела тонкое хлопковое белье, которое достала для нее Мэг.
Уступив соблазну, она вытащила из парика множество закреплявших его шпилек и сняла черную копну, затем размотала собственную косу, скрученную в тугой пучок на макушке. Резко тряхнув головой, она позволила волосам разметаться по спине, массируя пальцами кожу черепа, чтобы уменьшить зуд и щекотку, вызванные практически круглосуточным ношением маскировки. Зная, что передышка долго не продлится, Брилл быстро перезаплела волосы, заколола косу шпильками, которые держала во рту, и снова натянула парик. Закрепляя его оставшимися шпильками, она слегка вздрогнула, когда одна из них воткнулась слишком глубоко, — но не успела она поправить своенравную шпильку, как за ширму заглянула Мэг, принесшая пару туфель.
— Хочешь, я помогу со шнуровкой на спине? — спросила та, не заметив, как поспешно Брилл отдернула руки от парика. — А еще я могу заплести тебе волосы, если хочешь.
Нагнувшись, чтобы подобрать упавший на пол корсет, Брилл неопределенно махнула рукой в ее сторону.
— Я заранее зашнуровала корсет, поэтому осталось только затянуть его спереди. Так быстрее, и это позволяет мне контролировать, насколько тугим его сделать. С тугой шнуровкой и тонкой талией полы особо не поскребешь, — криво улыбнувшись, сказала она и, обернув корсет вокруг талии, споро застегнула крючки. Потянувшись, она сдернула перекинутое через ширму платье и надела его через голову.
Не сказав ни слова, Мэг шагнула вперед и принялась застегивать пуговицы на ее спине. Чуть вздрогнув от ощущения двигающихся вдоль позвоночника ловких пальцев, Брилл ждала, когда же в животе образуется противный комок, как обычно бывало в щекотливых ситуациях. Но ощущение все не приходило. Немало удивившись, она поняла, что чувствует себя совершенно комфортно, принимая помощь от новой подруги. Взглянув через плечо на Мэг, Брилл невольно ухмыльнулась. «Даже в детстве я не думала, что у меня появится подруга, которой я позволю помогать себе в чем-то столь личном. Подозреваю, что врожденная сдержанность часто не давала мне завести подобную дружбу. Мне всегда было нелегко знакомиться с новыми людьми… и до сих пор так. Но почему-то, несмотря на все это, я всего за несколько недель сумела заполучить подругу, с которой сблизилась настолько, насколько мне за всю жизнь не удавалось сблизиться ни с одной женщиной. Забавно, как все складывается».
— Кто эти важные персоны, о которых ты упоминала? — спросила она, когда Мэг застегнула последнюю пуговицу.
— Сегодня директора показывают Оперу парочке потенциальных покровителей. У них были огромные сложности с тем, чтобы заполучить приличное финансирование из-за того, что произошло в прошлом году. Полагаю, многие просто испугались. Поэтому чрезвычайно важно, чтобы сегодня все прошло как по маслу.
Прыгая на одной ноге, Брилл натянула один изношенный черный башмак, потом другой и быстро их зашнуровала.
— Ну и что там случился за переполох, из-за которого мадам Дюбуа пришлось послать за уборщицей? Обычно они не любят, если мы крутимся поблизости, когда нас может увидеть кто-нибудь важный.
Сморщив нос с нехарактерным для нее кислым выражением лица, Мэг отступила на шаг и направилась к двери дормитория.
— Чтобы привлечь некоторых весьма состоятельных инвесторов, директора наняли нескольких знаменитостей. У них ушло на это почти шесть месяцев. История о том, что случилось год назад, прогремела по всему континенту. Мало кто изъявил желание работать здесь.
— Ты все еще не объяснила, по какому поводу был переполох.
Тихонько прикрыв за ними дверь, Мэг скисла еще больше.
— Новая прима-балерина и ведущее сопрано затеяли ссору. Пошвырялись друг в дружку букетами, которые им поднесли директора. Причем вместе с вазами.
Брилл весело фыркнула, представив себе это эпическое сражение двух напыщенных гусынь.
— Они поссорились в первый же рабочий день? Из-за чего?
Посылая в сторону продолжавшей хихикать Брилл неодобрительные взгляды, Мэг подождала, пока та достанет из чулана швабру и совок.
— Кажется, это имело отношение к тому, какую гримерную хотела каждая из них. Марианна, новая прима-балерина, сказала, что хочет комнату возле той, где большое зеркало, но Карлотта сказала, что хочет ее же. Наша примадонна заявила, что ей совершенно необходима именно эта комната, чтобы разместить свиту, которая еще не прибыла.
Остановившись, Брилл подняла глаза на Мэг:
— Ты сказала Карлотта? Разве не она была ведущим сопрано в прошлом году?
— Да, это она. Вообще-то она долго отказывала возвращаться и отрабатывать контракт до конца. Но, думаю, в конце концов ни один другой театр не предложил ей работу, поэтому ей и пришлось вернуться. И хотя она та еще заноза в мягком месте, мне ее немного жаль… в прошлом году ее… ну, если можно так выразиться… ее любовник был убит во время пожара — он был ведущим тенором. — Затем, оглянувшись через плечо на Брилл, Мэг замедлила шаг. — А откуда ты узнала, что она была здесь в прошлом году?
Брилл покраснела от своей оплошности, потупилась и припустила следом за подругой.
— Ну, уборщицы — известный рассадник сплетен. Я просто узнала имя из тех историй, которые они рассказывали.
Приняв это объяснение без лишних вопросов, Мэг тоже ускорилась, чтобы поравняться с Брилл.
— Что я хочу тебе сказать перед тем, как поднимешься на сцену, так это что, когда я уходила, Карлотта и Марианна еще орали друг на друга. Поэтому на твоем месте я бы вела себя тише воды ниже травы и убралась оттуда как можно скорее. Надеюсь, они там не развели еще больший бардак.
— Не волнуйся, они меня даже не заметят, — уверила ее Брилл — и в этот момент ее прервал пронзительный вопль. Съежившись от звука, она поспешила вперед: разгорающаяся там перепалка ей совсем не нравилась.
Ворвавшись на сцену, Брилл резко затормозила на краю небольшой толпы. Приподнявшись на цыпочки, она попыталась заглянуть поверх плечей стоящих перед ней рабочих сцены. Было очевидно, что спор между примами до сих пор не утих. Умирая от желания посмотреть, как грызутся эти две артистки, Брилл шагнула вбок и врезалась прямиком в мадам Дюбуа.
Крепко схватил Брилл за руку, та прищурилась, секунду изучая ее лицо своими орлиными глазами, затем поволокла ее куда-то в сторону.
— Где ты пропадала, девочка? Мы столько времени тебя прождали, и вот я обнаруживаю тебя слоняющейся тут без дела.
Брилл с силой прикусила нижнюю губу, чтобы удержаться от резкого ответа, и на прощание помахала Мэг, пока ее тащили вокруг толпы. На другой стороне народ стоял посвободнее. Брилл оглянулась туда, куда все пялились, и заметила величественную темноволосую даму, которая собачилась с хрупкой рыжеволосой женщиной. Первая склочница была на добрый фут выше своей оппонентки; на ее смоляных кудрях красовалась яркая, почти безвкусная шляпка, покачивающаяся при каждом яростном взмахе рук; своим высоким голосом с сильным акцентом она несла неразборчивую околесицу на смеси двух языков. Спорщица пониже явно была намного моложе первой — около двадцати двух лет против тридцати с чем-то, — но, несмотря на хрупкость и молодость, девушка беспардонно ткнула пальцем в грудь темноволосой женщины, расхохотавшись, когда та заалела от гнева. По некоторой причине Брилл сочла эту сцену особенно смешной. Она бы посмеялась, если бы мадам Дюбуа в этот момент не отпустила ее руку, отчего Брилл потеряла равновесие и споткнулась.
— А теперь докажи свою полезность и прибери весь этот беспорядок, — заявила мадам Дюбуа и, скривив морщинистое лицо, посмотрела вниз, на валяющиеся на полу осколки стекла. — Проклятые надменные девки загубили всю чудную полировку сцены, — продолжала она ворчать, пробираясь сквозь окружавшее переругивающихся див столпотворение и оставив Брилл собирать разбитые вазы.
Покачав головой от идиотизма ситуации в целом, Брилл опустила на пол совок и принялась быстрыми, ловкими движениями сгребать осколки. Поставив ногу на заднюю часть совка, чтобы удержать его на месте, она замела в него небольшие кучки стекла и нагнулась, чтобы поднять его. Подхватывая в горсть юбки, Брилл начала выпрямляться, когда вдруг, посреди вдоха, воздух словно бы замерз у нее в легких.
С расширенными от шока глазами Брилл со стуком уронила совок на пол. Ее охватила до боли знакомая паника; ожили тревожные колокольчики на задворках сознания. Запертый в горле вдох наконец-то прорвался сквозь ее безвольные губы, и одновременно зрение начало расплываться. «Что-то не так… что-то…» Тряхнув головой, чтобы избавиться от звона и остатков тумана перед глазами, Брилл подняла взгляд на стропила, следуя указаниям, которые нашептывал инстинкт.
Обнаружив, что ее глаза упираются не куда-нибудь, а в покачивающуюся над группой зевак связку мешков с песком, Брилл мутным взглядом уставилась на самый крупный из трех. На миг ее зрение раздвоилось, одна реальность накладывалась на другую, множа стропила и мешки, которые она видела воочию, — и те, что представали перед внутренним взором. В то время как на первой картинке все оставалось неподвижным, один из мешков на второй задрожал и с угрожающей скоростью полетел вниз. Следуя глазами за призрачным мешком, Брилл увидела, как тот шлепнулся в самую середину собравшейся толпы, прямо на голову кричащей темноволосой женщины. Она часто заморгала, и тревожный образ рассеялся, оставив ее с ужасом пялиться в никуда.
Распознав эту мимолетную волну необъяснимого ужаса, весьма далекого от простой тревоги, Брилл озадаченно нахмурила брови. Она взяла себя в руки, и стесненность в груди и болезненная тошнота постепенно пропали — теперь за струны ее сердца дергал не страх, но гнев. Собравшись с силами и оставив позабытые швабру и совок валяться на полу, Брилл сделала несколько шагов вперед, прикипев глазами к сумраку над головой. «Я знаю лишь одного человека в этом театре, кто может подстроить такого рода ловушку. Я точно намну ему бока, как только выясню, кто он такой… Я же говорила ему, что если кто-нибудь пострадает…»
Игнорируя по-прежнему переругивающихся слева от нее див, Брилл продолжала смотреть вверх, пока наконец краем глаза не заметила промелькнувшую тень. Прищурившись, она наблюдала, как висящий высоко над толпой мешок с песком крутанулся, а затем начал раскачиваться. Громко ахнув, когда мешок нырнул на два фута вниз и рывком остановился, Брилл бросилась вперед, ввинчиваясь в толпу зевак.
Внезапно ощутив приступ клаустрофобии от сдавливающих ее тел, Брилл принялась расчищать путь локтями, пихая их под ребра окружающих направо и налево, оставляя за собой шлейф возмущенных ругательств. Вломившись во внутренний круг, где две женщины продолжали визжать друг на друга, она бесцеремонно устремилась к ним.
— Мадам? Синьора? Пожалуйста, можно вас попросить чуть подвинуться вправо? — торопливо спросила Брилл, запрокинув голову и не отрывая взгляда от раскачивающихся вверху мешков.
Потрясенная столь дерзким вмешательством, более молодая женщина, разинув рот, повернулась к Брилл — ее длинные огненно-рыжие волосы выбились из-под шпилек и прилипли к вспотевшей щеке — и в изумлении отшатнулась. Вторая, более высокая женщина, которая, как подозревала Брилл, и была возвратившимся сопрано, лишь на секунду умолкла, а затем обратила свою ярость уже на нее.
— А! И к’то ты есть? Как сметь ты… э… сметь ты говорить с нами! Ты знать, к’то я такая? Я есть ведущая дама т’ут, ты не говорить со мной! Убираться сейчас же! — на ломаном французском потребовала женщина — ее итальянский акцент коверкал слова почти до неузнаваемости. Грубо размахивая руками перед самым лицом Брилл, Карлотта бешено сверкала глазами.
Выведенная из себя ее снобизмом, Брилл отвела взгляд от стропил и уперла его в умело накрашенное лицо Карлотты. Та заморгала, удивленная ее отвагой — Карлотта явно не привыкла, чтобы низшие по положению встречались с ней глазами.
— Нет, синьора, вы точно не понимаете, я лишь пытаюсь предупредить вас, что мешки с песком…
Не дав Брилл закончить, Карлотта злобно посмотрела вверх и расхохоталась.
— С ними в’се в порядок. — отвернувшись от Брилл, певица мгновение изучала толпу. — Мадам Дюбуа? Уволить эту женщину прямо теперь! Эй! Вы слышать, что я…
И в этот момент тираду Карлотты прервал раздавшийся наверху скрип. Все, кто был на сцене, одновременно подняли глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть, как на сцену падает десятифунтовый мешок с песком. Уставившись на него с ошеломленным недоверием, певица застыла на месте, будто парализованная — и мешок летел прямо ей на голову. У Брилл оставался лишь один выход, поэтому она ринулась вперед и сбила Карлотту с ног; мешок приземлился в считанных дюймах от их лиц, и пол задрожал от удара. Мгновение Брилл лежала неподвижно, затем сделала несколько успокаивающих вдохов и выдохов, пытаясь утихомирить заходящееся сердце. «Так близко…»
Осторожно приняв сидячее положение, Брилл посмотрела на Карлотту и обнаружила, что та в ужасе таращится на массивный коричневый мешок у себя перед носом. Затем она медленно перевела повлажневшие карие глаза на Брилл.
— Как ты узнать? Ты спасти мне жизнь… — тихо пробормотала она трясущимися губами.
Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но тут двое мужчин средних лет кинулись к Карлотте и бережно поставили ее на ноги, хлопоча над дивой так, словно она стеклянная. И оставив Брилл сидеть на полу. «Отрадно сознавать, что рыцари еще не перевелись, — с сарказмом подумала она. Поднявшись без посторонней помощи, она раздраженно разгладила юбки. — Что ж, спасибо тебе, Брилл… как мило с твоей стороны было спасти нашу диву…»
Она вздохнула, наблюдая, как те двое мужчин продолжают виться возле Карлотты, — та оставалась нехарактерно молчаливой, не реагируя на их причитания. Быстро отвернувшись от мужчин, Брилл выругалась про себя, когда узнала в одном из них Андре, директора театра. С момента их прошлой встречи минул целый год, но она не могла рисковать, что он узнает ее, несмотря на темные волосы.
Карлотта, которая выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок, перевела ошалелые глаза на Брилл, наблюдая, как та медленно скрывается в толпе. Поскольку всеобщее внимание было приковано к звездам шоу — включая Марианну, которая теперь истерически вопила, — Брилл не составило труда ускользнуть со сцены за кулисы. На ее лице застыла ярость. «Я говорила ему не пытаться кого-нибудь ранить… Я ГОВОРИЛА ему…»
Позабыв об опасности, которая только что угрожала ей самой, Брилл преодолела несколько лестничных пролетов, направляясь на верхний уровень закулисья, преисполненная решимости изловить таинственного мужчину, пока тот не скрылся с места преступления. Поднявшись на нужный этаж и замедлив шаг, дальше она пошла крадучись, осторожно и бесшумно. Только тогда, оставшись одна, Брилл сообразила, что даже не подумала прихватить с собой хоть какое-нибудь оружие. Обозвав себя дурой, она прикусила нижнюю губу, размышляя, не спуститься ли обратно. Она еще не добралась до того места, где предположительно прятался этот злодей, и знала, что если сейчас уйдет, то может упустить его еще на несколько недель, если не навсегда.
Все еще колеблясь, как поступить, Брилл застыла, услышав мягкое постукивание. Сосредоточившись на звуке, она скривилась, сообразив, что это чрезвычайно тихие шаги: совсем рядом, прямо за углом, кто-то небрежно прогуливался по мосткам. Прищурившись, она склонила голову набок, пытаясь уловить больше звуков. «Что ж, ему определенно плевать на все случившееся, — если это он. Почему он двигается так медленно? Он должен бы бежать без оглядки…»
Напрягшись, когда шаги приблизились к ее укрытию, Брилл ощутила, как в ее животе тревожно заурчало. Даже не видя этого человека, она откуда-то знала, что это тот самый мужчина, с которым она столкнулась неделю назад. Осознав это, она переполнилась черной клокочущей яростью. «Он мог убить кого-нибудь! Этот маньяк действительно мог убить кого-нибудь!»
Отбросив все рациональные мысли, Брилл завернула за угол и встала прямиком на пути высокого мрачного незнакомца, ее тело звенело, как струна, и рвалось в бой. Она сурово наблюдала, как тот при виде нее подпрыгнул и мгновенно опустил капюшон ниже на лицо. Хотя усилия мужчины скрыть свою личность были весьма поспешными, дневной свет, льющийся сквозь окна дальше по проходу, позволил Брилл разглядеть жесткую линию его нижней челюсти и четко очерченные полные губы. Помимо воли ее глаза прикипели к этому чувственному рту, в данный момент раздраженно сжатому. На краткий миг разум Брилл опустел, и ее вновь накрыло какое-то глубинное, подсознательное ощущение, что она знает этого человека. Вздрогнув, она отвела взгляд, вместо этого сосредоточившись на том участке капюшона, за которым мужчина прятал глаза.
Они стояли так в напряженном молчании, и Брилл собирала вокруг себя рассеявшуюся ярость, словно доспехи, ограждая себя от странных мыслей и чувств, хлынувших в голову в присутствии незнакомца. Наконец тот слегка шевельнулся, неловко переступив с ноги на ногу.
Наклонив голову, мужчина откашлялся.
— Опять шныряете по верхним уровням? — спросил он низким хриплым голосом, к которому Брилл успела привыкнуть. — Думаю, вам пора прекратить этим заниматься.
Потрясенная этой легкомысленной речью — учитывая, что он только что совершил преступление, — Брилл угрожающе шагнула вперед, практически кипя от негодования.
— В-вы злодей! — выпалила она, сжимая кулаки. — Как вы смеете разгуливать тут, словно владеете этим местом, после того, что только что натворили?!
Захваченный врасплох ее выпадом, мужчина изумленно разинул рот.
— Простите?
— Не прикидывайтесь, месье. Мы оба знаем, что вы сам дьявол во плоти! Как вы могли это сделать? Кто-нибудь мог погибнуть!
— О чем вы говорите? Это какая-то бессмыслица, — заявил незнакомец с ноткой смущения.
Встретив его спокойный ответ возмущенным фырканьем, Брилл бешено всплеснула руками.
— Хватит! Хватит лгать! Я знаю, кто здесь устраивает все неприятности. С чего вы решили, будто я не догадаюсь, что это вы сбросили тот мешок на Карлотту?
Мужчина издал короткий недоуменный звук и склонил голову набок.
— Карлотта вернулась? — тихо спросил он, и в его грубом голосе прозвучало нечто, напоминающее сожаление. — Но погодите минутку… вы сказали, что кто-то сбросил что-то на Карлотту?
— Да! Мешок с песком, ты, чудовище! Ты сбросил мешок с песком! Он весил десяток фунтов и мог убить ее!
Незнакомец расправил плечи и скривил рот.
— Вы обвиняете меня в попытке убить кого-то? Что заставило вас думать, что я имею какое-то отношение к этому происшествию?
— Вы серьезно? — остолбенело поинтересовалась Брилл. — Неделю назад я изловила вас с поличным, когда вы сбросили костюмы на двух хористок! Здесь тот же почерк!
Видимая часть лица мужчины покраснела от гнева, он насмешливо усмехнулся, обнажая белые зубы.
— Браво, мадам. Конечно, это наверняка был я, поскольку я единственный бесчестный человек в этом театре.
Ощущая каждое его слово, словно нож в сердце, Брилл залилась краской, каждый мускул в ее теле вибрировал от нестерпимого желания залепить незнакомцу пощечину. Как так получилось, что в оба раза, что они общались, он умудрился выставить ее идиоткой всеми возможными способами?
— Не пытайтесь увильнуть, месье. Вы и сами прекрасно знаете, что вы — единственный человек в театре, который скрывает свое лицо и украдкой подшучивает над людьми!
Поджав губы, мужчина мгновение пристально смотрел на нее из-под защиты своего капюшона, затем развернулся и зашагал по проходу прочь от нее.
— Прощайте, мадам. У меня больше нет времени выслушивать ваш бред сумасшедшей, — и он на ходу пренебрежительно помахал рукой.
Не собираясь позволить незнакомцу так легко сорваться с крючка, Брилл припустила следом.
— Я говорила вам, что если кто-нибудь пострадает, я сообщу властям!
— Сообщайте, если хотите, они все равно меня не найдут, — уверенно заявил тот, продолжая удаляться и не обращая на нее внимания.
— Стойте! Вы не можете относиться к этому с подобным легкомыслием! Я в мгновение ока засажу вас в тюрьму. — Раздраженная тем, что в ответ на ее угрозы незнакомец даже не оглянулся, Брилл стиснула зубы и схватила его за плечо. В тот момент, когда ее пальцы коснулись черной ткани его накидки, руку будто прошило электрическим разрядом, разослав странное, но вовсе не неприятное покалывание по всему ее телу.
Вывернувшись из-под ее руки, мужчина яростно отшатнулся от ее прикосновения. Быстро отступив, он неподвижно застыл, словно испугавшись, что она нападет на него. Немного удивленная столь чрезмерной реакцией, Брилл уставилась на него и отвернулась, только заметив, как что-то упало на пол между ними. «Наверное, у него карман порвался…» Опустив взгляд на ярко выделяющуюся на темных досках серебряную искорку, Брилл нахмурилась, поняв, что это некое подобие медальона.
Машинально наклонившись, чтобы поднять кулон, она вздрогнула, когда незнакомец ринулся вперед, тоже потянувшись к серебряной побрякушке. Перехватив медальон у него из-под руки, Брилл прижала тот к груди. Другой рукой она ударила мужчину в грудь, по существу лишив его равновесия и отправив носом в пол. Торжествуя, Брилл разжала пальцы и опустила глаза на поразительно знакомый образок. Обалдело ахнула и внимательнее вгляделась в покоящийся на ладони медальон с изображением Святого Иуды.
На Брилл нахлынула ужасающая волна глухой тоски, на один мучительный миг у нее перехватило дыхание.
— Где вы это взяли? — слабым голосом спросила она, задрожав от макушки до пяток. Ужас пронзил ее до глубины души. «Мне знаком этот медальон… я подарила его Эрику в прошлом году… С ним что-то случилось? О боже… что, если этот человек что-то с ним сделал и забрал образок?» Брилл стояла, пригвожденная к месту, слыша лишь все нарастающее гудение в затылке, и ее глаза медленно наполнялись слезами. Опустив застывший взгляд туда, где барахтался, пытаясь подняться, незнакомец, она почувствовала, как от ее лица отхлынула вся кровь. — Что ты с ним сделал? — Мужчина затих, припав к полу, и что-то внутри нее сломалось. Брилл ринулась вперед и наотмашь ударила под капюшон снизу вверх, заехав незнакомцу по подбородку и заодно скинув с его головы капюшон. — ГОВОРИ, ЧУДОВИЩЕ! ЧТО ТЫ С НИМ СДЕЛАЛ? — крикнула она во весь голос, в то же время боясь услышать ответ.
Одним смазанным движением, словно не осознавая, что лишился маскировки, мужчина повернулся и зарычал на нее — гнев заострил приятные черты его закрытого полумаской лица.
— Да ничего я с ним не делал, стерва! — рявкнул он и собрался было добавить что-то еще, но заколебался, заметив выражение ее лица.
Брилл смотрела на мужчину пустым взглядом, снова и снова неверяще обшаривая глазами его черты. Хотя половина его лица была прикрыта, видимая часть была красива мрачной красотой: от четкой линии челюсти до пронзительных синих глаз. Бледная как простыня Брилл застыла, стоя на одном колене, и ее глаза постепенно затуманивали тени невероятной, душераздирающей боли. Когда мужчина недоуменно нахмурился, она наконец зашевелилась. Стиснув в кулаке прохладный серебряный медальон, ощущая, как колючее оцепенение разрывает ее внутренности, Брилл открыла рот.
— Эрик? — дрожащим голосом выдохнула она.

Глава 42: Судьбоносная встреча

Удар наотмашь по подбородку застал Эрика врасплох. Маленькая, тонкокостная рука Брилл стукнула его под странным углом, отчего у него клацнули зубы и чуть помутилось в голове. Ошеломленный силой удара, он громко охнул, в процессе прикусив язык. Сморгнув плавающие перед глазами точки, он открыл рот и рывком принял полусидячее положение, тяжело оперевшись на локти.
На грани того, чтобы выплеснуть всю собравшуюся в голове едкую злобу, Эрик заколебался, заметив выражение лица Брилл. Что-то изменилось в ней за те несколько секунд, что прошли с момента удара. Гнев и страх, натягивавшие кожу вокруг ее глаз и рта, мистическим образом исчезли, сменившись потрясенным неверием. В попытке разгадать причину этой внезапной трансформации, Эрик мог лишь, неуютно поеживаясь, ответно пялиться на нее в течение нескольких мучительных минут.
Наблюдая, как ее туманно-серые глаза темнеют от эмоции, которую можно было описать лишь как незажившее горе, Эрик боролся с печалью, по-прежнему раздиравшей его собственное сердце. Он знал, что уже не должен этого чувствовать, знал, что гнев должен был выжечь все прочие эмоции… но не выжег, и Эрик не знал почему. Пока он решался выдавить хоть слово, лицо Брилл лишилось всех оставшихся красок, и она уставилась своими огромными больными глазами прямо ему в лицо.
Брилл открыла рот в тот самый момент, когда Эрик осознал, что его больше не защищает капюшон.
— Эрик? — выдохнула она с легчайшим намеком на вопрос, повисшем на конце этого единственного слова.
Когда звук его собственного имени, произнесенного с этой болезненно знакомой интонацией, наполнил тишину, Эрик резко отшатнулся — инстинктивное стремление сбежать перевесило все остальное. Внутренности потянуло, словно в животе была гиря, заставив его страдать от стыда того типа, какого он не испытывал с самой ранней юности. Хотя его маска была по-прежнему надежно прикреплена к своему месту, то, что Брилл раскрыла его личность, жалило сильнее, чем все те разы в прошлом, когда незнакомцы глазели на его проклятое лицо. Перевернувшись на четвереньки, Эрик завозился, пытаясь найти точку опоры; паника выжигала в его голове лишь одну мысль: «Я не могу позволить ей увидеть меня!»
Вскочив на ноги, он поспешно шагнул вперед с твердым намерением сбежать, как последний трус, когда его остановил слабый рывок за накидку. Замявшись, Эрик повернул голову и, опустив взгляд, увидел Брилл, растянувшуюся на полу и обеими руками вцепившуюся в полу его накидки. С лицом, на котором было написано животное отчаяние, она поднимала свои пылающие, как лампы, глаза вдоль его тела, пока наконец не остановилась на лице.
Именно это странное опустошение, исказившее тенями ее черты, не дало Эрику сбежать окончательно. Уголки ее губ изогнулись в легчайшей из улыбок, а в глазах появился тот свет, которого не было раньше.
— Что?! — глупо огрызнулся Эрик, не зная, что еще сказать, и в его животе по-прежнему росла вина, пока не стало казаться, что его сейчас разорвет. Сверкавшие в глазах Брилл крошечные проблески счастья мгновенно исчезли.
Услышав грубый тон Эрика, она отпустила край его плаща с таким видом, будто он дал ей пощечину.
— Что значит «что»? — спросила Брилл, и из ее взгляда понемногу начала пропадать неотвязная тьма. Когда Эрик понял, что не в состоянии ответить, ее подкрашенные темным брови сошлись в ровную линию, а полные губы сжались. Воздев себя на ноги, Брилл застыла на почтительном расстоянии от него. — Как давно ты здесь? — тихо спросила она, тщательно выговаривая слова, отчего ее обычно очаровательный певучий акцент почти сошел на нет.
Неспособный ни на что другое, Эрик выпрямился во весь рост и перевел холодный надменный взгляд на лицо Брилл, защищая себя ореолом превосходства от ее пронизывающих глаз.
— Не понимаю, каким образом это может быть вашей заботой, мадам.
— Не моя забота? — беззвучно повторила она и вдруг посмотрела на него как на незнакомца. — О чем ты говоришь? После того как ты ушел, я ничего не слышала о том, куда ты отправился. Кто его знает, может, ты умер…
— Да, именно на это я и рассчитывал, — сухо ответил Эрик.
Опустив взгляд на по-прежнему зажатый в руке образок, Брилл чуть покачала головой; глубокий румянец окрасил ее щеки ярко-алым.
— Ты что, не слушаешь?! Я сказала, что думала, будто ты умер. Я знала, что ты был зол на что-то, когда уехал, но была твердо уверена, что ты хотя бы напишешь, чтобы сообщить как поживаешь. Когда я не получила ни весточки… и что мне было думать? Я месяцами ждала от тебя хотя бы словечка. — Опять стиснув медальон в кулаке, Брилл снова подняла глаза. — Почему ты не написал? — спросила она голосом, полным теперь не горя, но горечи.
От этих слов Эрика прошило разрядом ярости, руки сами собой сжались в кулаки. «Она ведет себя так, словно это я неправ… словно она ничего не сделала!» Его затопил приступ гнева — черного и ослепляющего, — блокируя все, кроме зла, которое ему причинили в жизни, кроме зла, которое ему причинила Брилл. Шагнув вперед, он ткнул пальцем, сунув его прямо ей под нос; в утреннем свете его глаза сверкнули синим пламенем.
— Как будто ты не знаешь, почему я не написал! — прошипел Эрик и снова спрятал руку под плащом, заметив, что та дрожит.
Переваривая его высказывание, Брилл на секунду смутилась:
— Извини, но я понятия не имею, на что ты намекаешь.
Фыркнув, Эрик криво усмехнулся:
— О, ну конечно… ты не имеешь ни малейшего понятия, о чем я говорю. Видимо, женщины всегда очень удачно забывают свои собственные проступки.
Не испугавшись ни его фальшиво-высокомерной позы, ни мрачного выражения, Брилл протянула руку, словно хотела дотронуться до его.
— Эрик, пожалуйста, скажи мне, что не так…
Отдернув плечо, чтобы уйти от прикосновения, Эрик подавил подсознательную жажду, изнывая по простому человеческому контакту, который обещала ее протянутая рука. Он скучал по этому, по прикосновению и единению, которое привык ощущать в семействе Донованов. Это напоминало отказ от сильного наркотика. И из-за того, что он так отчаянно хотел тоже протянуть руку и сжать пальцы вокруг ее руки, Эрик отодвинулся еще дальше, внезапно осознав, насколько реальную угрозу его рассудку представляет собой Брилл.
После его бегства та безвольно уронила руку вдоль тела, на ее лице промелькнула досада, и она уставилась взглядом в пол. Затем она нервно дернулась, чтобы покрутить обручальное кольцо вокруг пальца, но остановилась, коснувшись вместо него обнаженной кожи. Застыв, Эрик сообразил, что простого золотого колечка, которое Брилл носила на протяжении всего их знакомства, больше нет. «Бога ради… она же носила эту вещь как религиозную святыню. Наверное, избавилась от нее, когда решила выйти замуж за Эндрю».
Погруженный в свои мысли, Эрик не заметил, как вновь изменилось выражение Брилл.
— Что ты делаешь тут, наверху? — подозрительно спросила она — изменился даже язык ее тела: как будто она разговаривала с незнакомцем.
Захваченный врасплох резкой сменой направления вопросов, Эрик пару мгновений пытался сообразить, что она говорит, но когда в серых глазах Брилл отразилось растущее недоверие, его омыло волной облегчения. Перед лицом этой сдержанной враждебности было куда легче забыть, каким слабым его сделало ее горе. Эрик был рад, что теперь в ее проникающих в самую душу глазах зажегся огонек гнева. Этот гнев затуманил зеркало ее взгляда, позволив ему не чувствовать себя настолько открытым, как будто Брилл видела насквозь его блеф.
— Что ты делаешь тут наверху, Эрик? — с нажимом повторила она, когда он не ответил.
Прищурившись, Эрик оскалился, обнажив белые зубы, желая увидеть на красивом лице Брилл тот знакомый проблеск страха, который он обычно вызывал в других людях.
— Занимайтесь своим делом, мадам. Людям не следует вмешиваться в дела других. Особенно когда они хотят оставаться в тени.
Он намеренно затронул единственную тему, которая могла бы взвинтить ее тревогу до небес. За те часы, что он провел, наблюдая за Брилл с момента ее появления, Эрик пришел к выводу, что ее присутствие в Опере не вполне добровольно. Что-то произошло после того, как он уехал — что-то, вынудившее ее скрываться. Он видел покрывавшие ее лицо синяки, когда она только пришла, и не нужно было быть гением, чтобы сообразить, что она каким-то образом взяла на себя слишком много в отношениях с новым женихом. Когда Эрик впервые заметил ее избитое лицо, его разум затуманило неожиданное беспокойство, но теперь он был уверен, что она, скорее всего, заслужила все, что с ней приключилось.
Он наконец-то оттолкнул Брилл достаточно далеко, чтобы с ее лица стерлись всяческие признаки озабоченности или боли, сменившись маской ледяного презрения. Она упрямо задрала подбородок:
— Ты мне угрожаешь?
Пожав плечами, Эрик послал ей зловещую улыбку.
— Если ты предпочитаешь так думать…
Долгое напряженное мгновение Брилл изучала его лицо — ее темные жесткие глаза резко выделялись на бледном лице.
— Это ты изменился, Эрик… или тот человек, каким ты был год назад, было всего лишь притворством?
Теперь, когда больше не было нужды сопротивляться силе ее явно фальшивой заботы, Эрик, ощущая уверенность в себе, с радостью упал обратно в холодные объятия своего интеллекта. Он знал, что логика способна победить что угодно, даже любовь. Поэтому у него точно не возникнет проблем с тем, чтобы справиться со смутной привязанностью, которую он когда-то испытывал к этой девчонке.
— Вы действительно жили в иллюзии, что каким-то образом за несколько жалких месяцев смогли хоть что-нибудь узнать о том, кто я есть? Вы и впрямь еще большая дура, чем я думал вначале. — Небрежно проведя затянутым в перчатку пальцем по краю маски, Эрик презрительно окинул взглядом простое платье и изношенные туфли Брилл. — Конечно, должен признать, что сперва я был благодарен вам, хотя после того нескончаемого времени, что я провел, выслушивая ваши идиотские идеи и суждения, мне не терпелось освободиться от вашей компании.
Не дернув ни единым мускулом перед лицом его едких комментариев, Брилл стояла совершенно неподвижно. Постороннему человеку это холодное отсутствие реакции показалось бы странным, учитывая жалящую подоплеку его фраз, но Эрик был умнее. Он знал, что ее похожее на маску спокойствие было явственным сигналом того, насколько она на самом деле расстроена. Как и он сам, столкнувшись с серьезной болью, Брилл выстраивала массивные укрепления вокруг своего сердца. Ее ледяной ответ лишь раззадорил в нем злобную жилку, подняв ту на поверхность.
— Ты лжешь. Ты не можешь сказать мне, что все это было нереальным. Не могу поверить, что все это было выдумкой. Ты был добр к моей дочери, ты помог ей обрести голос, когда никто не мог…
Эрику не понравилось заданное словами Брилл сентиментальное направление, и он быстро перебил ее.
— В отличие от некоторых моих знакомых, я не говорю вещи, которые не имею в виду, — безапелляционно заявил он, прикрывая лаконичностью ответа грозящие просочиться в голос угрызения совести. Воспоминания о маленькой ученице воскресили за эмоциональными барьерами застарелое сожаление. Эрику довольно легко удавалось найти оправдание своему дурному обращению с Брилл, но когда он думал о том, как уехал, даже не попрощавшись с Арией, то на самом деле чувствовал себя чудовищем.
По телу Брилл пробежала дрожь, выдавая растущее смятение. На ледяном фасаде зазмеились трещины, и она упрямо сделала шаг вперед, нарочно вторгаясь в личное пространство Эрика.
— Разве это слова порядочного человека? Я наслушалась много опрометчивых выражений с тех пор, как пришла в это место… но ты бесспорно самый непочтительный, самый безобразный человек, которого я когда-либо… — замолкнув на середине тирады, Брилл откашлялась и, видимо, заново пересмотрела свои слова, прежде чем продолжить. — Твое заносчивое и нездоровое высокомерие по отношению к чувствам остальных иначе как отвратительным не назовешь. Твоя мать, должно быть, оплакала твою исторгнутую из ада душонку в тот самый миг, когда ты родился!
От ярости зрение Эрика заволокло красным — и он вскинул обе руки, чтобы прервать жизнь этой женщины, стоящей менее чем в шаге от него. Застыв в дюйме от того, чтобы сомкнуть руки на горле Брилл, он пытался сохранить контроль над собой, несмотря на то, что она своими немигающими жесткими серыми глазами подначивала его поднять на нее руку. Обескураженный читавшимся в лице Брилл несгибаемым вызовом, Эрик опустил руки и отступил от нее. «Какого черта со мной творится? Одно то, что она знает, как разозлить меня, не означает, что я должен поддаваться ее манипуляциям. Я выше этого. Я могу контролировать свой гнев… и не унижу себя, подняв руку на наглую сучку».
— Что? На тебя вдруг снизошел проблеск совести? — процедила сквозь зубы Брилл. — Это ведь ты пугал всю Оперу последние несколько недель, верно? Теперь это все приобретает столько смысла. Я-то удивлялась, почему все странности будто бы преследуют меня. Это потому что ты в меня и целился, да, чудовище?! Сегодня ты кое-кого чуть не убил!
— Заткнись, женщина…
— Не можешь терроризировать людей, когда они смотрят тебе прямо в глаза? Настолько труслив, что можешь изводить людей, только прячась в тени? Ты забыл, что я не боюсь тебя, Эрик! И я точно не верю в Призрака, которым ты притворяешься!
Эрик ухмыльнулся, в его кинжально-остром взгляде зажегся коварный огонек:
— А кто говорит, что я притворяюсь?
Столкнувшись с этой новой мыслью, Брилл бездумно моргнула и потрясенно разинула рот. Эрик смутно подумал, что, наверное, его импульсивное заявление было не лучшей тактикой, но он был так зол на Брилл, что ему стало плевать. Он хотел выдавить из нее этот боевой задор. Брилл обдумывала смысл его утверждения, и ею явно медленно овладевал все более и более глубокий ужас. Определенно, судя по лицу, она была посвящена в истории о некоторых особенно нашумевших проделках Призрака.
— Мэг ведь сказала, что этот человек носил маску… и что…
— И что он жил под Оперой? Забавно, разве не именно там вы нашли меня в прошлом году? — легкомысленно поинтересовался Эрик, наслаждаясь этим свежеоткрытым способом терзать свою бывшую подругу.
Выглядя так, словно ее мутит, Брилл торопливо шагнула назад.
— Этот человек… они сказали, что это он сбросил люстру в толпу… что он убивал людей. Он мог бы стать массовым убийцей, если бы та люстра рухнула немного под другим углом… зрителям просто повезло. Все говорят, что он был безумцем.
— Бесспорно… так они и говорят, — уклончиво отозвался Эрик, предпочтя не упоминать тот факт, что он специально установил чертову люстру, чтобы та упала именно так, как упала, минуя толпу, но причинив огромные разрушения. Ни к чему ей об этом знать. На самом деле он предпочитал, чтобы Брилл думала о нем как об убийце. Возможно, если он достаточно напугает ее, она уйдет, и он наконец-то от нее освободится.
Сделав еще шаг назад, когда ее мозг охватил все сходство между Эриком и Призраком, Брилл едва заметила, как медальон Святого Иуды выскользнул из ее онемевших пальцев и стукнулся об пол у ее ног.
— Держись подальше от меня… — пробормотала она. — Держись подальше от моей дочери. Я лично тебя прикончу, но не дам причинить моей семье какой-либо вред.
— Пожалуйста, не бросайтесь пустыми угрозами, мадам… это довольно печальное зрелище. И я предпочитаю не давать столь же пустых обещаний. Как знать, кто может пострадать, когда, скажем, упадет задник или мешок с песком? И я чрезвычайно не хочу вас здесь видеть, мадам… оставаясь тут, вы лишь усугубите свои проблемы.
Продолжая отступать от него, словно пятясь от дикого зверя, Брилл подняла руку в останавливающем жесте, хотя Эрик даже не дернулся, чтобы последовать за ней.
— Ты не станешь обещать держаться подальше от Арии?
Ненавидя себя за то, что использует девочку в собственных целях и против ее матери, Эрик изобразил как можно более равнодушный вид.
— Нет, этого я не могу обещать.
Побледнев, Брилл покачала головой.
— Тогда вы получите желаемое, месье. Ведь я не могу больше оставаться тут — с зависшей над головой угрозой такого рода! — Крутанувшись, она умчалась по проходу, ее длинная черная коса бешено развевалась позади нее.
На лице Эрика подобно вспышке летней молнии промелькнула торжествующая улыбка — короткая, но тем не менее яркая. В жилах бушевал адреналин, отчего слегка кружилась голова и возникало ощущение собственной непобедимости, но вскоре эйфория стала спадать, и он начал осознавать всю тяжесть того, что только что сделал. Счастье боролось в душе с горем, заставляя задыхаться от столь противоречивых эмоций. Он успешно выстоял против одной из тех женщин в своей жизни, что предали его, ранили его… но отчего-то это знание одновременно и пронзало сердце ледяным шипом сожаления. Эрик знал, что что-то потерял, раз и навсегда, и почему-то это его ужасало.
Наблюдая, как Брилл исчезает за углом, Эрик застыл, будто прирос к месту. Он боялся, что если сдвинется хоть на дюйм, то дрожь, сотрясавшая руки, распространится по всему телу, и стоит ей начаться, он никогда не сумеет ее остановить. Прерывисто вздохнув, Эрик прикрыл дрожащей рукой глаза. Внезапно почувствовав, что ноги его не держат, он оперся о ближайшую стену, тяжело к ней привалившись. Затем перекатился спиной к стене, и ноги окончательно подломились. Он медленно сполз на пол, теперь закрывая лицо обеими руками.
«Вот так я и представлял себе наше столкновение. Вот так все и должно было произойти. Сначала она застала меня врасплох, но… но я отреагировал как должно. Вот что мне было нужно. — Уронив руку на колено, Эрик легонько стукнулся затылком о стену — раздражение от смешанных эмоций едва не сводило его с ума. — Так почему же я чувствую себя так, будто совершил какую-то ужасную ошибку?»

***

Пребывая в полуобморочном состоянии, Брилл с трудом спустилась по лестницам до первого этажа. В смущении и панике, с кружащейся головой, она перепрыгнула через две нижние ступеньки и помчалась по задней части сцены, срезая путь до своей комнаты. В ее мыслях царил такой хаос, что она даже не услышала несколько обеспокоенных голосов, позвавших ее по имени, когда она пробегала мимо немногих оставшихся на сцене людей. Каждый вдох обжигал легкие, но она продолжала лететь по боковому коридору. Проскочив на несколько футов мимо нужной двери, Брилл дала задний ход и, пошатываясь, ввалилась в комнату, ничуть не заботясь о том, что кто-то из ее товарок проснется от шума.
Не в силах целиком охватить, что именно произошло в последние несколько минут, Брилл рухнула на колени возле своей кровати и грохнула на матрас маленький сундук. Схватив средних размеров сумку, она принялась заталкивать в нее свои скромные пожитки. Потянувшись, чтобы сделать то же с одеждой Арии, она обнаружила, что руки так сильно трясутся, что она едва может держать сундук открытым.
Покончив с поспешными незапланированными сборами, Брилл вскочила на ноги и выбежала из дормитория. «Он был здесь… все это время он был здесь и специально прятался от меня! Он совсем не такой, как я о нем думала… все это время он притворялся. Он обманул меня… не могу поверить, что была такой дурой. А хуже всего… он причинял вред людям. Он даже сам это признал. Это он устраивал тут все неприятности. Он даже по какой-то извращенной причине избрал мишенью меня».
Слепо устремившись по коридору, она направилась в классную комнату театра в надежде, что Ария не заскучала и не покинула класс. «Мне следовало бы догадаться раньше! Мэг рассказывала мне эти истории, но я ей не поверила. Она говорила, что это мужчина в маске вредил людям в прошлом году… БОЖЕ! Ну сколько еще мужчин бегает вокруг в масках! Почему я не увидела связи… он же в любой момент мог навредить мне или моей семье… я такая дура… нужно увести Арию отсюда…»
Ворвавшись в классную комнату, Брилл проигнорировала возмущенный возглас учителя. Она мгновенно заметила Арию, которая развернулась на стуле и в свою очередь взволнованно уставилась на взъерошенную мать. Не утруждая себя объяснениями с брызгающим слюной учителем, Брилл зашла в комнату, схватила дочь за руку и, буквально волоча ту за собой, развернулась и промаршировала за дверь.
С каждой секундой, что Ария бежала вслед за матерью, выражение ее лица становилось все тревожнее.
— М-мама, ч-что с-случилось! П-почему у т-тебя эта с-сумка?
— Нам надо уходить отсюда, Ария. Кое-что случилось. Кое-кто знает, кто мы такие, и поэтому нам надо уйти раньше, чем они сделают что-нибудь плохое, — дрожащим голосом заявила Брилл.
Поскольку первоначальная паника немного поутихла и мозг был готов обрабатывать больше, чем одну мысль за раз, Брилл наконец ощутила все последствия случившегося. Каждое счастливое воспоминание, которое все еще связывало ее с Эриком, было под вопросом. Сейчас весь прошлый год казался сплошной ложью, а те месяцы, что она провела, оплакивая внезапный отъезд Эрика, заставляли ее чувствовать себя идиоткой. Сердце замерзло в груди и с каждой новой приходящей на ум мыслью о предательстве разбивалось на миллион мельчайших осколков. Но сильнее всего сердце болело при мысли о том, что придется оставить Оперу и друзей, которых она успела тут завести. Чтобы защитить себя и своего ребенка, ей вновь придется исчезнуть, вновь придется искать выход из положения на улицах Парижа.
Чуть не плача, Брилл боролась с беспомощностью, которая в любой момент грозила затопить ее. «Я была дурой… полной идиоткой. Позволила себе почувствовать… что-то к нему… но это все было обманом… он сам так сказал… это все было обманом».
— Н-но м-мамочка, я не х-хочу уходить! — взвыла Ария.
— Как и я, но у нас нет выбора! Я не хочу, чтобы кто-то знал что-нибудь про нас… не хочу, чтобы Эндрю нас снова нашел. Если он это сделает, то сможет отнять тебя у меня… понимаешь?
Ария кивнула и уставилась в пол своими огромными серыми глазами, мутными от непролитых слез.
— К-кто это? — наконец спросила она. — Из-за к-кого нам п-придется уйти в этот раз?
Не желая разглашать ужасную правду, Брилл держала рот на замке. Она сохранит в секрете свою стычку с Эриком — дочь не должна разделить боль, которая терзает ее сейчас.
— Не бери в голову… это не имеет значения.
Ария нахмурила свои темные бровки и скорчила упрямую рожицу:
— Т-тебе не н-нужно в-врать. Я з-знаю, к-кто это.
Резко остановившись, Брилл повернулась и присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с дочкой.
— О чем ты говоришь? Кто это по-твоему?
Ария безмолвно смотрела в пол, ее лицо помрачнело, став суровым и не по-детски угрюмым.
— Это б-был ОН, п-правда?
— О ком ты говоришь!
— Это в-вина Эрика, что м-мы должны уйти, правда? — в конце концов со злостью выпалила Ария. — Он — п-привидение, о к-котором все время г-говорят л-люди. Привидение, к-которое н-носит м-маску.
Слегка встряхнув ее, Брилл с трудом могла поверить в услышанное.
— Как давно ты знаешь, что Эрик здесь? Как давно ты знаешь, что он и есть это привидение?
Сжав губы, Ария подняла глаза и встретилась с матерью взглядом:
— С т-того времени, к-как мы п-пришли сюда. С т-того времени, к-как все н-начали г-говорить об этом.
— Почему ты мне не сказала! Как ты узнала, что это он?
— Я знала, п-потому что п-просто ч-чувствовала, ч-что он з-здесь… я п-просто знала. Н-но я н-ничего не с-сказала, п-потому что н-не хотела, ч-чтобы вы с ним снова б-были д-друзьями, — горько пробормотала Ария. — Я н-не сказала, п-потому что н-н… п-потому что н-н-не… — В растущем возбуждении она никак не могла выговорить последнее слово. Брилл попробовала успокаивающе положить ей руку на плечо, но Ария отпрянула с красным от ярости личиком. — Потому что я НЕНАВИЖУ его! — наконец выкрикнула она с поразительной чистотой. — Он п-притворялся моим д-другом, а потом ушел, н-ничего не сказав! Я ненавижу его…
Притянув дочку в ласковое объятие, Брилл прижалась щекой к ее темноволосой макушке. «Все это время она знала и ничего не сказала. Я должна была догадаться, что это ее многомесячное молчание означает нечто большее, чем говорили мне люди. Она тоже горевала о нем… но ничего не сказала».
— Я знаю… знаю… но все будет в порядке… не волнуйся… пока мы держимся вместе, все будет в порядке. Нам никто больше не нужен.
Ария молча кивнула ей в шею, все еще содрогаясь от всплеска эмоций. Когда в коридоре раздались шаги, она подняла голову и безмолвно потянула Брилл за рукав. Обернувшись, та увидела спешащую к ним Мэг.
Тяжело дыша от напряжения, Мэг преодолела оставшиеся до них несколько ярдов.
— Что такое происходит, Брилл? Несколько минут назад я видела, как ты пробежала по сцене, но ты не откликнулась, когда я позвала. Ты была такой бледной, что я испугалась, что ты вот-вот упадешь замертво!
С трудом поднявшись на ноги, Брилл неуютно поежилась. Вот поэтому-то она и была такой замкнутой, когда только пришла в театр. Она хотела избежать этого — расставания с другом.
— Кое-что произошло, Мэг… Нам с Арией нужно покинуть Оперу… мы больше не можем здесь оставаться. Это просто небезопасно.
— Это из-за того упавшего мешка? Конечно же это не может быть из-за него… в смысле, это была всего лишь случайность…
— Это была НЕ случайность… — выпалила Брилл, не успев спохватиться. — Но причина не в этом… есть кое-что еще… пожалуйста, Мэг, не задавай вопросов…
Она пошла по коридору к одному из боковых выходов, но Мэг следовала за ней по пятам.
— Брилл, тебе необязательно уходить. Если у тебя какие-то проблемы, мы можем помочь тебе и здесь. Я знаю, что ты от кого-то прячешься… никто не нанимается сюда уборщицей, если только не прячется или не убегает от кого-то. Никто здесь не позволит никому обидеть тебя… тебе не нужно уходить!
Отмахнувшись от слов Мэг, Брилл покачала головой.
— Нет, ты не понимаешь… прости, Мэг… Я не хотела уходить вот так. — Дойдя до ряда ведущих наружу дверей, Брилл ощутила, как горло вновь перехватывает паникой. «Как мне найти работу? Что мне теперь делать?»
Встав перед ней и заблокировав путь к двери, Мэг вытянула руку в останавливающем жесте.
— Брилл, ты не должна вот так уходить. Где ты собираешься искать работу? Куда ты собираешься идти? Останься… Опера защищает своих людей… ты не можешь просто… — Ее прервал громкий стук распахнувшейся позади двери. Мэг вздрогнула и отпрыгнула с прохода. Увидев силуэт высокого мужчины, ввалившегося внутрь в обнимку с тяжелым саквояжем, она раздраженно поджала губы. — Где ваши манеры? Что с вами такое, что вы врываетесь в дверь и пугаете людей среди бела дня? — огрызнулась Мэг в несвойственной ей педантичной манере.
В ответ на укор Мэг мужчина повернулся, и его черты на мгновение затенил льющийся сквозь дверной проем яркий солнечный свет. Мужчина тут же уронил саквояж и шагнул через порог. Стянув шляпу, он поклонился дамам, и его рыжие волосы засверкали в лучах солнца.
— Мои извинения, милые дамы. Я понятия не имел, что кто-то пользуется этой боковой дверью. А поскольку все явно заняты, приветствуя двух новых див, я решил не добавлять суеты… — по-прежнему стоя в поклоне, мужчина задрал голову и дурашливо ухмыльнулся сперва Мэг, а затем Брилл. Когда его взгляд упал на лицо последней, мужчина умолк и резко выпрямился. — Брилл? — тихо спросил он с недоверчивой улыбкой, пробравшейся, кажется, даже в самую глубину его травянисто-зеленых глаз.
Брилл, не менее потрясенная и обрадованная, прижала руки к открытому рту.
— Коннер? Пресвятая Мария, не могу поверить, что ты здесь!

Глава 43: Ужасная ошибка

Зажмурившись из-за льющегося сквозь дверной проем солнечного света, Брилл приставила ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза. Мужчина прекратил возиться со своим саквояжем и шагнул через порог, сдергивая шляпу и склоняясь в эффектном поклоне. Еще до того, как мужчина поднял голову и улыбнулся им, Брилл знала, кто перед ней. Застыв в ступоре, она смотрела, как ее брат улыбается сперва Мэг, а потом ей. На краткий напряженный миг ее посетила дикая мысль, что, возможно, он не узнал ее в маскировке, а затем с его губ испарилась бессмысленная дурашливая ухмылка, а взгляд сосредоточился на ее лице.
— Брилл? — тихо спросил он с недоверчивой улыбкой, пробравшейся, кажется, даже в самую глубину его травянисто-зеленых глаз.
— Коннер? Пресвятая Мария, не могу поверить, что ты здесь!
Испустив визг, в котором восторг мешался с тоской, Брилл бросилась в руки брата. Прижавшись щекой к мягкой ткани его лацкана, она поняла, что у нее подламываются колени. Тошнотворный свинцовый груз, давивший на внутренности, чуть расплавился, когда ее омыло облегчением, ослабив конечности до грани обморока. Внезапно Коннер обхватил ее, нежно поддерживая, пока она обвисла в его объятиях. Кипящие в ней страх и смущение утихли до слабого бульканья на заднем плане, оставив после себя место для всплеска радости столь сильной, что Брилл начала задыхаться.
Приняв на себя вес обмякшей сестры, Коннер сжал кулаки за ее спиной, поколебавшись, прежде чем полностью притянуть ее в свои объятия — будто боялся, что она исчезнет. Наконец, положив руку ей на макушку, он закрыл глаза и болезненно вздохнул.
— Ты и вправду здесь, да? Едва могу поверить. Я искал тебя… и когда не смог найти… Я был уверен, что вы с Арией обе мертвы.
Открыв глаза, Коннер глянул поверх плеча Брилл и улыбнулся Арии, стоящей в нескольких шагах от них и сосущей большой палец. Отведя руку в сторону, он пригласил племянницу разделить объятие. Та словно бы только и ждала малейшего сигнала — кинулась вперед и обхватила ручками его ноги. Мгновение все трое так и стояли, вцепившись друг в друга, отчаянно желая убедиться, что их воссоединение не просто плод воображения. Наконец Коннер скрепя сердце отстранился от столь дорогих ему людей.
Взяв Брилл за плечи, он отодвинул ее, чтобы заглянуть в лицо.
— Что с тобой произошло? — срывающимся голосом спросил он. — Где ты была? Почему не дала мне знать, куда направилась?
Посмотрев в растерянные зеленые глаза брата, Брилл изобразила слабую улыбку.
— Прости, что накричала на тебя в тот вечер на приеме в честь помолвки. Мне следовало прислушаться к тебе… все пошло наперекосяк.
Пожав плечами, Коннер отвел глаза и уставился в пол:
— Не извиняйся… пожалуйста, не надо… это все моя вина… мне следовало быть более заботливым… я должен был позаботиться о тебе… а меня там не было.
Брилл, с ужасом осознавшая, что брат чувствовал себя виновным в ее исчезновении, собралась было опровергнуть его заявление, когда краем глаза заметила мелькнувшую тень. За долю секунды все ощущение благополучия и счастья испарилось, и его место вновь занял страх. Внезапно вспомнив причину, по которой она собиралась выбежать через боковую дверь, Брилл одеревенела, с испугом оглядываясь через плечо.
— Коннер… нам нужно убираться отсюда…
— Что? Почему?
Наполовину прикрыв рот рукой, Брилл наклонилась и прошептала Коннеру на ухо:
— ОН здесь, Коннер… Я не знала до сегодняшнего дня… но… но это он… я смотрела ему прямо в глаза. Прошу, Коннер, мы должны покинуть это место!
Очевидно, не вполне понимая, кто такой этот «он», Коннер в растерянности слегка склонил голову набок.
— О ком ты говоришь? — нахмурившись, он обежал взглядом коридор, при этом его выражение быстро стало таким мрачным, каким Брилл его никогда раньше не видела. В обычно ярких изумрудных глазах Коннера загорелись хищные огоньки, живое веснушчатое лицо застыло в гримасе. — Эндрю… он здесь? Ты о нем говоришь?
— Нет… Коннер, послушай… ты не понимаешь. Мы должны уйти…
Неопределенно кивнув, тот сделал тщательно контролируемый вдох.
— Нет нужды убегать, Бри, — со странным спокойствием сказал он. — Просто покажи мне, где он… Я порву его в клочья голыми руками…
Вцепившись пальцами в руку брата, Брилл старалась вернуть его внимание.
— НЕТ! Я говорила не об Эндрю! Коннер… это… это...
Одна лишь мысль о злополучной встрече с бывшим другом вызвала в ней всплеск тревоги, способный пробить крышу. Реальность того, что было сказано, только начала полностью доходить до ее сознания. До сего момента Брилл действовала словно в тумане отрицания. Существовала некая ее часть, которая была не в состоянии охватить ситуацию целиком, но теперь сон закончился, и Брилл с пугающей ее саму категоричностью знала, что определенная часть ее жизни подошла к концу. Ее жизнь с Эриком была фарсом, и созданные ею фантазии наконец разбились на миллион осколков. Со слезами на глазах Брилл прижала руку к груди, пытаясь справиться с сокрушительной болью, с которой раскололось надвое ее сердце. В ушах у нее зашумело, мешая сосредоточиться на словах окружающих.
— Я чувствую себя не очень… не очень… — пробормотала она, слыша собственный голос словно издалека.
— Да бога ради! — прогудел откуда-то сбоку резкий голос. — Она же вот-вот упадет в обморок. Нам надо пойти куда-нибудь, чтобы она могла присесть.
Вздрогнув от неожиданного вмешательства, Коннер покосился на шагнувшую вперед Мэг, нервно стиснувшую руки перед собой. Он хотел было ответить, но застыл, когда сфокусировал взгляд на ее лице. Видимо, в этот момент он впервые по-настоящему увидел ее. Несколько мгновений эти двое молча смотрели друг на друга: Коннер с удивлением и сдержанным интересом, Мэг — насупившись и залившись румянцем. Потом Коннер кашлянул и отвел глаза. Моргнув несколько раз, он предусмотрительно нацепил убедительную игривую улыбочку.
— Разумеется, вы правы. Я повел себя как невежда, задавая столько вопросов и вынудив всех бесцельно стоять тут все это время. — Ласково взяв сестру под локоть, он наклонился вперед и тихонько спросил: — Можешь идти… ты бледная как смерть.
— Да, я могу идти… у меня просто кружится голова… как будто выбили почву из-под ног, — выдавила Брилл сквозь бескровные губы, беспомощно глядя на Мэг, беспокойно топчущуюся в нескольких футах от них. В ее и без того израненное сердце вонзился шип вины. «Я больше не могу ей лгать. Это слишком опасно… мое прошлое… она имеет право знать, кого назвала своим другом… она имеет право знать об опасности, которой грозит знакомство со мной».
— Где мы можем побыть наедине… чтобы никто на нас не наткнулся? Думаю, мне следует кое-что объяснить вам обоим, — выдохнула Брилл, слишком уставшая и эмоционально опустошенная, чтобы и дальше продолжать разыгрывать этот фарс.
Когда и Коннер, и Брилл посмотрели на Мэг, чье знание Оперы превосходило их собственное, та секунду подумала, а затем предложила:
— Есть одно место, куда никто не заглядывает. И оно укромное… и тихое. Но… но, э… ну, люди туда не ходят, потому что все еще считают, что там водятся привидения.
— Превосходно, — провозгласил Коннер, на мгновение отпустил сестру и повернулся, чтобы перенести свой саквояж через порог. Открыв его, он наклонился и извлек незапятнано-черный скрипичный футляр, потом, выпрямившись, перекинул через плечо длинный ремешок футляра и вернулся к сестре.
При виде того, как легко Коннер согласился с выбором места, насчет которого она сама явно не была уверена, на лице Мэг промелькнуло раздражение.
— Погодите, вы не понимаете. В прошлом году…
Пренебрежительно взмахнув рукой, Коннер обвил другую руку вокруг талии Брилл:
— Звучит превосходно. Показывайте дорогу, мадам.
Ощетинившись, Мэг возглавила их маленькую группу; ее пуанты шуршали по устилавшим пол деревянным панелям.
— Мадемуазель, месье, хотя вряд ли для вас это имеет значение, — отрезала она сквозь поджатые губы, мчась впереди них по коридору.
На краткий миг заколебавшись, Коннер посмотрел вслед удаляющейся фигуре блондинки, и его привычную дурашливую ухмылку сменило лукавое, оценивающее выражение. Когда Брилл подняла взгляд, удивляясь заминке, он покачал головой и медленно двинулся вперед, улыбнувшись, когда Ария ухватила его за фалды и примкнула к процессии. Минуя ряд четырехфутовых барабанов в африканском стиле, подобно стражам выстроившимся вдоль стены, и пригибаясь, чтобы подлезть под лесом низко висящих занавесов, Коннер во все глаза пялился на окружающие их диковины, не выказывая и тени той сдержанности, которую испытывала Брилл, впервые проникнув в странное царство, раскинувшееся позади оперной сцены.
Когда группка свернула в длинный коридор, Брилл резко затормозила, узнав место, куда вела их Мэг.
— Я знаю это место. Мадам Дюбуа заставила меня вычистить весь коридор. Здесь находятся гримерные ведущих артистов Оперы. Кажется, в прошлом году из комнаты с зеркалом была похищена подающая надежды певица. Вот почему они думают, что тут водятся призраки… ну, по крайней мере, так я слышала. — Уставившись в пол, Брилл не удержалась, чтобы вновь не подумать об Эрике. «Он сказал, что это он был привидением, о котором все толковали. Это он украл ту девушку? Помимо всего остального он совершил еще и это? Боже… меня сейчас стошнит».
Улыбнувшись сбивчивому рассказу Брилл, Коннер в притворной тревоге задрал свои рыжие брови, как обычно пытаясь юмором сгладить напряженность момента, особенно сейчас, видя, как вновь побледнела сестра.
— Ну и ну… у них есть привидение и все такое. Что ж, это точно сделает мое пребывание здесь особенно интересным. И это обеспечивает прекрасную возможность помучить моих чванливых коллег. Насколько я слышал, обе ведущие актрисы — просто тихий ужас.
Повернувшись к двери и неодобрительно сверкнув глазами, Мэг весьма серьезно выслушала беспечное заявление Коннера.
— Стыд и позор твоему брату, Брилл, — сказала она, пытаясь сохранить укоризненное выражение перед лицом легкомыслия Коннера. — Даже если эти склочницы вполне всего этого заслуживают, — пробормотала она, открывая дверь в старую гримерную Кристины.
Быстро зайдя в комнату и закрыв за ними дверь, Коннер осторожно подвел Брилл к одному из стоящих по углам кресел. Со вздохом упав в него, та потерла рукой глаза, придя в легкое замешательство от собственного отражения, загнанным взглядом смотрящего на нее из огромного, высотой от пола до потолка, зеркала. Она слабо улыбнулась, когда Ария плюхнулась на пол у ее ног, крепко зажав в ручке полу ее юбки.
Внезапно занервничав, Брилл несколько секунд избегала смотреть на Мэг и брата, но потом все же собралась с духом и подняла на них взгляд:
— Полагаю, я задолжала обстоятельное объяснение. Вам обоим. Все обернулось далеко не так, как я думала… сейчас я едва себя узнаю…
Мэг с озадаченным видом подтащила к ее креслу подушечку для ног и уселась, наклонившись вперед и зажав кисти между коленей. Коннер стоял, прислонившись одним плечом к украшенной резными листьями бронзовой раме зеркала и скрестив руки на груди. Его улыбка сменилась нейтральным выражением спокойного интереса, хотя глаза по-прежнему сверкали яркой прозрачной зеленью из-под рыжих бровей. Насколько Брилл могла судить, несмотря на расслабленную позу, Коннер был как на иголках в ожидании ее ответа. Совсем недавно он считал, что она вполне может быть мертва — несомненно, он жаждал хоть каких-нибудь объяснений.
Отлепившись от своего места возле зеркала, Коннер заговорил первым:
— Полагаю, лучше всего начать сразу с того момента, когда я видел тебя в последний раз. После приема в честь помолвки я ни словечка от тебя не слышал.
Оживившись, Мэг заинтересованно выпрямилась на своей скамеечке.
— Ты была помолвлена, Брилл? Я и не знала, что ты собиралась замуж во второй раз.
Вздохнув, Брилл откинулась в кресле и перевела взгляд с брата на Мэг и обратно.
— Да, некоторое время я была помолвлена, — машинально произнесла она.
Игнорируя нетерпеливый вздох Коннера, Мэг наклонилась вперед, уже всецело охваченная любопытством.
— Ну, и кто это был? Почему его здесь нет… что случилось?
Сделав паузу, чтобы продраться через посыпавшиеся на нее вопросы, Брилл заправила за ухо выбившуюся прядь.
— Я была помолвлена с нынешним лордом Донованом, Эндрю. Это казалось мудрым поступком. Я была вдовой, без дохода… и Ария нуждалась в заботе. Он просил моей руки и раньше, но я ему отказала. Но когда он попросил снова, прошлым летом, у меня не нашлось причин сказать «нет».
Улыбка на лице Мэг увяла, она явно была обескуражена равнодушным тоном, с каким ее подруга говорила о своем женихе. Слегка оправившись, Мэг открыла рот.
— Ты была помолвлена с английским лордом! — взвизгнула она и закашлялась. — И я знаю эту фамилию, он один из самых богатых людей на Британских островах. Как же ты с ним познакомилась?
— Ну, вообще-то я уже была с ним знакома, потому что когда-то была замужем за его братом. Мэг, меня зовут не Брилл Доннер… а Донован. Моим первым мужем был Джон Донован. И мы познакомились на вечеринке в честь дня рождения Джона… думаю, мы были приглашены, потому что Коннер произвел впечатление на большую часть аристократов на концерте, который давал на той же неделе.
Наконец утратив остатки терпения, Коннер шагнул вперед прежде, чем Мэг успела среагировать на признание Брилл.
— Ну ладно, довольно предыстории. Бри… ты должна рассказать мне, что произошло. Я больше не могу оставаться в неведении.
Брилл не понравилось выражение глаз брата, и она заколебалась.
— Возможно, тебе будет лучше не знать, Коннер, — медленно сказала она.
Неосознанно перейдя на родной язык, Коннер раздраженно провел рукой по и без того уже встрепанным волосам.
— Не вздумай юлить! — рявкнул он на гаэльском. — Я хочу в точности знать, что произошло, чтобы, когда буду убивать этого ублюдка, прикинуть, как долго и мучительно это делать!
— Ой, Коннер, да ладно! В тебе говорит гнев! Ты такого не сделаешь! — воскликнула Брилл, рассвирепев при мысли, что по ее вине брат подвергнет себя подобной опасности. — Ты оставишь его в покое… ты и понятия не имеешь, насколько он опасен!
Как всегда быстро остыв, Коннер снова привалился к стене.
— Ладно… — ровным голосом заявил он. — Ну так что, рассказывай.
Брилл бросила быстрый взгляд в сторону Мэг, все еще чувствуя себя неуютно из-за того, что приходится открыть свое прошлое кому-то из театра. Отбросив не до конца ушедшее недоверие, она сложила руки на коленях.
— Той ночью, после того как ты ушел… вернее… после того как я выгнала тебя из особняка, я думала над твоими словами про то, что Эндрю прячет от меня твои письма. В ту же ночь я вломилась к нему в кабинет и действительно нашла в одном из ящиков все письма, которые ты мне посылал, — сделав успокаивающий вдох, она продолжила историю, излагая события сухим, безжизненным тоном: — Эндрю застукал меня за обшариванием его стола. Он был зол, но не особенно, по крайней мере, поначалу… но когда я уличила его насчет писем, что-то изменилось. Он… ну, он ударил меня, и я… — объяснение Брилл прервал донесшийся со стороны зеркала громкий треск. Она бросила взгляд на Коннера в тот самый момент, когда тот отдернул кулак от стеклянной поверхности.
Сжав побелевшие от ярости губы, Коннер молча велел Брилл продолжать.
— Ммм… ладно. Эндрю предоставил мне очень логичное объяснение, почему у него оказались твои письма, и, стыдно признаться, но я ему поверила. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, какой трусихой стала. К тому времени я настолько привыкла, что мне указывают, как поступить, что проглотила все, что он сказал.
Наклонившись вперед, Мэг положила руку на колено Брилл.
— Ох, Брилл, это так ужасно. Не могу поверить, что кто-то мог такое с тобой сделать.
— Ох… дальше еще хуже, — с нервным смешком отозвалась та. — Конечно, он без конца извинялся, что поднял на меня руку. По крайней мере, к чести своей, тогда я поверила ему далеко не сразу. Думаю, я только начала осознавать, что, возможно, знала его совсем не так хорошо, как считала. Мне бы и в голову не пришло, что он может причинить мне вред… но, опять же, учитывая мою историю неверных суждений о человеческой добропорядочности, следовало бы догадаться. Чтобы окончательно загладить вину, Эндрю сказал, что хочет быть честным со мной. Он спросил, нет ли у меня других вопросов, которые нужно прояснить, поэтому я спросила его, не имеет ли он какого-либо отношения к тому, при каких обстоятельствах несколькими месяцами ранее от нас ушел Эрик. Не думаю, что Эндрю ожидал этого вопроса, потому что он не ответил. Когда же я надавила, он просто проигнорировал меня и велел возвращаться в спальню. На лестнице скандал лишь обострился, поскольку из его молчания я уяснила, что он сделал что-то, чтобы убрать Эрика. Когда Эндрю попытался стряхнуть мою руку, я потеряла равновесие и скатилась с лестницы.
Мэг громко ахнула и прижала руки ко рту:
— Брилл! Вот почему ты была вся в синяках, когда только пришла сюда? Твой жених столкнул тебя с лестницы! Я все гадала, откуда они, но не осмеливалась лезть в твое прошлое. Не хотела, чтобы ты возвращалась к плохим воспоминаниям… ох, Брилл, прости меня!
— Господи, Бри! Почему ты мне не написала? Я бы забрал тебя оттуда!
С трудом поднявшись, Брилл возбужденно заметалась по комнате.
— Я не могла… хотела, но не могла. После той ночи он следил за мной, как ястреб… держал меня запертой в спальне. Он не позволял мне видеться с Арией и неоднократно говорил, что если я не выйду за него замуж, он отнимет ее у меня… что он будет судиться за опеку, — резко остановившись, Брилл заломила руки. — Более-менее поправившись, я взяла Арию и сбежала. Мы без проблем добрались до Парижа… но из-за зимы все стоило намного дороже, чем я рассчитывала. Я продала лошадь… продала обручальное кольцо… изменила внешность… и в итоге мы закончили здесь, и я получила работу уборщицы. Я хотела написать тебе, Коннер, но боялась, что Эндрю каким-нибудь образом перехватит письмо и тогда узнает, где я прячусь… — Вернувшись к креслу, Брилл снова опустилась в него. — Однажды ночью, напившись, он пришел ко мне в спальню и… ну, у меня создалось впечатление, что Эндрю как-то причастен к смерти Джона… Коннер, из того, что он сказал… думаю, он застрелил собственного брата, чтобы я вновь оказалась свободна и он мог жениться на мне. И я думаю, что это он организовал поспешный отъезд Эрика… Я не в курсе, что именно он сделал, но уверена, что это его вина… хотя, зная то, что я знаю сейчас — может, оно и к лучшему, что Эрик тогда уехал.
— И что это должно означать? — лаконично спросил Коннер. — Если бы он остался, ты бы никогда не согласилась выйти замуж за Эндрю… — принялся он перечислять, загибая палец.
— Коннер… — начала Брилл напряженным голосом.
Проигнорировав вмешательство сестры и продолжив без паузы, Коннер слегка повысил голос, загибая второй палец:
— Ты бы никогда не переехала в этот огромный особняк и не была отрезана от меня…
— Коннер, пожалуйста, бога ради…
— И могу поспорить, если бы Эндрю попытался устроить все это дерьмо, пока Эрик был в доме, тот бы ему руки оторвал! — закончил он, едва ли не крича. — Вот почему я со спокойной душой оставил тебя, чтобы закончить тур по Англии, — потому что знал, что дома есть кто-то, кто присмотрит за тобой!
Прижав обе руки к вискам, Брилл попыталась отгородиться от слов Коннера. Царапающая боль в груди вновь начала расти, пока она оказалась не в состоянии думать о чем-либо еще, пока не стало трудно дышать.
— Заткнись, Коннер! — в конце концов заорала она. — Ты по-прежнему излишне уверен в добропорядочности этого человека, хотя он уехал, даже не попрощавшись ни с кем из нас!
Несколько долгих минут царила тишина, затем Коннер оттолкнулся от стены и пересек комнату, чтобы опуститься на колени рядом с сестрой. Взяв ее липкие руки в свои, он поднес ее холодные пальцы к губам, отчаянно стараясь охватить разумом жуткую историю, которую поведала ему Брилл.
— Ты сказала, он здесь… кто этот он, о котором ты говорила? — спросил он, явно пытаясь сменить тему.
— Эрик… Эрик здесь. Думаю, он был здесь все это время… с прошлой весны, когда он уехал… он сказал мне, что это он — тот, кто был…. ну, он — тот, кто… — Внезапно умолкнув на середине предложения, Брилл захлопнула рот. Она смущенно блуждала взглядом по ковру на полу, поняв, что не может закончить то, что собиралась сказать. Она не могла сказать им, что это Эрик терроризировал оперный театр, она не могла озвучить его преступления вслух. «Что со мной не так? Я должна сказать им… чтобы они сознательно избегали его… но… но я не могу…» И вдруг ее озарила ужасная догадка — она точно знала, почему не может разоблачить Эрика: даже после всего произошедшего она защищала его.
Не обратив внимания на затянувшееся молчание сестры, Коннер встал с задумчиво-отстраненным взглядом.
— Погоди-ка, если он здесь, тогда почему он не…
Отмахнувшись от вопроса брата, Брилл покачала головой, не желая углубляться в это обсуждение. Точно так же вскочив на ноги и уперев руки в бока, Мэг буквально вибрировала от ярости — пышный белый шифон ее костюма для занятий бешено трепетал от ее возбуждения.
— Не могу в это поверить… не могу поверить…
Ощутив, как сердце ухнуло в пятки от реакции подруги на ее историю, Брилл приготовилась к тому, что та сейчас скажет, что с их дружбой покончено. Учитывая, что все это время она лгала Мэг, Брилл не могла ее винить.
— Мэг… прости, что я лгала тебе… но я боялась, что…
— Нет. Нет, не извиняйся. Я понимаю, почему ты это делала. Ты никого тут не знала, когда только пришла… ты не знала, можно ли мне доверять. Я просто так зла… на… на этого Эндрю. Ты должна описать мне, как он выглядит, чтобы я была начеку, — выпалила Мэг. — Как я сказала раньше, мы тут заботимся о своих… и можешь быть уверена — если этот парень здесь объявится, ему повезет, если он сумеет уйти, сохранив при себе все части тела.
Взглянув на свою юную подругу, Брилл широко улыбнулась. Что-то в дрожащей от гнева миниатюрной фигурке Мэг, в ее подпрыгивающих при каждом взмахе кулака кудрях было исключительно уморительным.
— Ну, спасибо, Мэг… приятно слышать.
Сохраняя молчание во время их диалога, Коннер наконец снова встрял.
— Ладно, нам нужен план, как с этим справиться, — торопливо произнес он и обеими руками взъерошил волосы, на мгновение опустив глаза на разъяренную Мэг и вновь отведя взгляд.
— Да, несомненно, — так же торопливо согласилась Брилл. — Мы должны убраться отсюда как можно скорее. Здесь попросту небезопасно!
Наморщив нос в явном несогласии с предложением сестры, Коннер расслабленно скрестил руки на груди и скривил рот в мятежной гримасе.
— Несомненно, нет, — заявил он в тот самый миг, когда те же слова донеслись с противоположного конца комнаты, со стороны нахмурившейся Мэг.
Выглядя немного удивленной и раздраженной тем, что повторила позу Коннера — вплоть до с вызовом скрещенных на груди рук, — Мэг кашлянула и задрала подбородок.
— Ты не можешь просто встать и уйти, Брилл. Если ты так поступишь, как считаешь, разве люди не будут усиленно гадать, что подвигло тебя к столь поспешному бегству? Многие начнут распускать языки, а это последнее, что тебе сейчас нужно.
Быстро развивая тему, Коннер задумчиво постучал пальцем по подбородку:
— Да, и я полагаю, ты и сама в курсе, что это одно из лучших мест в Париже, чтобы затеряться, Брилл. Эндрю может искать хоть до посинения, но никогда тебя тут не отыщет. Здесь у тебя есть друзья… они присмотрят за тобой. Я не могу позволить тебе так легко уйти.
В отчаянии покачав головой, Брилл ударила рукой по подлокотнику кресла.
— Нет! Ты не понимаешь. Это место тоже опасно… только сегодня я обнаружила, что…
Не дав ей закончить, Коннер махнул рукой, призывая ее успокоиться.
— Чего бы ты здесь ни боялась, мы с этим справимся. Но прямо сейчас тебе нельзя уходить. Брилл ты же видишь логику в наших словах, так? Здесь безопаснее… при любом раскладе.
Со стуком захлопнув рот, Брилл задумчиво уставилась в пол. «Если я уйду, мне придется побороться, чтобы найти другое честное занятие. И даже с помощью Коннера это будет почти невозможно. Он захочет пойти со мной… и если Эндрю следит за ним, то нас засекут довольно скоро. Боже мой… они правы… остаться здесь будет меньшим из двух зол… невзирая на присутствие Эрика… невзирая на то, кто он такой на самом деле… разумеется, я могу избегать его. Я достаточно разумна, чтобы держаться на шаг впереди. И мое личное отношение к идее остаться абсолютно не играет роли… придется абстрагироваться от этого. Будет трудно… но мне придется это сделать, ради Арии».
— Да, осмелюсь сказать, что вы оба правы. Несмотря ни на что, остаться в Опере — наилучший вариант. Справляться здесь с известной мне опасностью куда проще, нежели столкнуться с неизвестными опасностями где-то еще.
— Хорошо, я рад, что ты видишь осмысленность этого варианта. Я беспокоился, увидишь ли… учитывая, что ты — одна из самых бессмысленных женщин, какую я знаю, — серьезно заявил Коннер, но язвительность его слов смягчалась шутливыми искорками в глазах. Кашлянув и напустив на себя чересчур драматический вид, он прошествовал по комнате. — Тебе больше нет нужды продолжать надрывать жилы, драя здешние полы. Отныне ты можешь оставаться со мной. Тебе больше не придется ни о чем беспокоиться…
— Коннер, если я останусь с тобой и Эндрю окажется поблизости, он вскоре найдет нас. Разве он не ожидает, что мы так или иначе установим контакт? Разве он не расспрашивал тебя, где я? — спросила Брилл, неохотно присоединившись к планированию своего уже решенного нахождения в Опере.
— Нет, но он науськал полицию на розыски. К тому времени, как я пришел в участок, чтобы подать заявление, он уже успел там побывать.
— Проклятье… Ладно, значит, придется держаться подальше от властей. Но, думаю, очевидно, что я должна продолжат работу. Как до этого сказала Мэг, лучше, если я не буду привлекать к себе внимание. В смысле, ты не думаешь, что люди сочтут странным, что одна из уборщиц вдруг оказывается сестрой их нового ведущего скрипача? Поэтому никто не должен знать, что мы знакомы.
— Ну, да, это звучит довольно странно, но нелепо думать, что я позволю тебе продолжать в том же духе. Как будто ничего не изменилось. Теперь, когда я тебя нашел, будь я проклят, если хоть на секунду выпущу тебя из виду.
— Я не стану обузой, Коннер! Я и сама прекрасно справляюсь. Я сама нашла работу и намерена ее сохранить.
— Черти и преисподняя! Господи, Бри, ты упрямее мула! — вспыхнул Коннер, а потом неохотно добавил: — Но, думаю, отчасти ты права. Если Эндрю знает, где я, это может вывести его прямо на тебя.
— Значит, решено? Мы продолжаем действовать в точности, как раньше? — спросила Брилл, положив руку на макушку дочери и только тогда заметив, что та, сощурившись, неотрывно смотрит на зеркало. Проследив за взглядом Арии, она изучила стеклянную поверхность, но не нашла ничего необычного — ничего, что заслуживало бы столь пристального внимания, какое она видела на лице дочки. Нахмурившись, Брилл отвернулась, однако ее кожа зудела от странного ощущения, будто за ней наблюдают.
— Все, сказанное в этой комнате, останется в этой комнате, — подытожила Брилл и с непреклонной решимостью сжала губы. «Все правильно… оставь все в этой комнате… Эндрю… Эрика… все… забудь обо всем… запри это… отринь боль… ты сможешь… просто отпусти это…отпусти это…» Когда все присутствующие согласно кивнули, Брилл взяла Арию за руку и направилась к двери. Мэг последовала сразу за ней, ее большие оленьи глаза встревоженно смотрели прямо перед собой.
Позволив женщинам обогнать себя, Коннер на несколько минут задержался в гримерной. Повернувшись, он медленно извлек футляр со скрипкой из того места, куда положил его, когда вошел. Перекинув ремешок через плечо, он выскочил за дверь, тихонько прикрыв ее за собой, но прежде чем он отпустил ручку, в его глазах зажегся огонек.
— Эрик все это время был здесь и ничего не сделал? — пробормотал Коннер себе под нос. — Ну, мне просто нужно разобраться, почему так. И лучше бы ему иметь хорошее оправдание, иначе, вероятно, придется вколотить в его толстый череп немного здравого смысла. — Он широко улыбнулся. — Драка не помешала бы. — Отпустив ручку, Коннер развернулся и поспешил по проходу, чтобы догнать сестру и Мэг, скрывшихся за дальним поворотом.

***

Коннер, ссутулившись, сидел на краю сцены со своей драгоценной скрипкой на коленях, свесив босые ноги в оркестровую яму. Позади него Карлотта внезапно прекратила репетировать свою арию и начала громко распекать какую-то бедную хористку неизвестно за что. Он улыбнулся, когда большинство остальных оркестрантов скорчили друг другу рожи, имитируя разносившийся над сценой впечатляющий визг. Если бы не хорошее чувство юмора других музыкантов, Коннер бы уже раздраженно побился лбом о сцену — из-за устраиваемых дивой постоянных перерывов и кажущихся нескончаемыми сварливых требований. За неделю, прошедшую со дня его прибытия в театр, он еще ни разу не сыграл весь кусок целиком за один присест.
Ограничения, накладываемые работой в качестве члена большой команды, начали подтачивать даже его невозмутимое спокойствие. Привыкнув к незамедлительным результатам в качестве соло-исполнителя, Коннер несколько дней приспосабливался к процессу ежедневных оперных репетиций. Правда, он не думал, что когда-либо привыкнет к ярким взрывам Карлотты или более тихим и вероломным жалобам новой ведущей балерины, Марианны. Он наморщил нос при мысли, что, в некотором роде, его можно поставить на одну доску с этими чокнутыми дивами — потому что он тоже был знаменитостью, приглашенной, чтобы привлечь богатых инвесторов. На самом деле, довольно забавно, как усердно его обхаживали оба директора Оперы, учитывая, что он вообще согласился пойти к ним работать, только чтобы остаться в Париже. Коннер хотел держаться поближе на случай, если получит хоть малую весточку от Брилл. Конечно, теперь ему больше не нужно было об этом беспокоиться.
Подняв глаза, Коннер глянул через плечо на остальных участников представления, пытающихся успокоить разъяренную диву. С легкостью вскочив на ноги, он прошел по сцене и с улыбкой встал перед спорящей толпой женщин.
— Дамы, возникла какая-то проблема? — вежливо поинтересовался он.
При его появлении все разговоры прекратились, и множество пар благодарных женских глаз скрестили взгляды на его веснушчатом лице. Включая свою патентованную ухмылку, Коннер полностью отдавал себе отчет, насколько привлекательным обычно кажется женщинам сочетание его ладно сидящего, отлично пошитого костюма с босыми ногами и растрепанными волосами. Его слегка небрежный стиль обычно производил на прекрасный пол весьма положительный эффект. Он знал, что люди считают его беззастенчивым вертихвостом, но отчего-то не возражал против этого ярлыка. Просто, используя капельку шарма, было куда проще добиться желаемого, нежели спором.
При его появлении кислое выражение лица Карлотты сменилось чересчур ослепительной улыбкой, и она, растолкав остальных, встала прямо перед Коннером.
— Нет-нет… нет проблема здесь. Мы просто э… как вы говорить… обсуждали кое-что, да? — Стрельнув глазами по сторонам, Карлотта подождала, пока остальные актрисы не кивнут в знак согласия с ее утверждением.
— Великолепно! — воскликнул Коннер, игриво подмигнув собравшимся женщинам. — Возможно, тогда мы можем продолжить репетицию. Хотя, должен сказать, основываясь на том, что мы продвинулись так далеко, пение вдохновляет. — Сделав паузу после этой вопиющей лести, он повернулся, чтобы занять свое место в оркестровой яме, и невольно наткнулся взглядом на репетирующую в отдалении балетную труппу.
Поймав ответный взгляд наблюдающей за ним одной конкретной блондинки, Коннер тут же отвернулся и опустился, чтобы сесть на краю сцены. Чувствуя себя немного глупо из-за того, что его сердце пропустило удар при виде подруги Брилл, Мэг, он быстро поднес скрипку к подбородку, более чем готовый вновь начать репетицию и забыть мальчишеское смущение, от которого к щекам прилила кровь. «Господи, я с пятнадцати лет не ощущал подобной неловкости в присутствии женщины. Странно то, что при этом Мэг не самая красивая женщина, с какой я имел дело. Определенно, мне не с чего вести себя как ребенок при одном взгляде в ее направлении. Но не знаю… есть в ней нечто такое, что выбивает из колеи. Может, потому что она всегда выглядит такой раздраженной, когда замечает, что я на нее смотрю. Да и наплевать, лучше вообще об этом не думать». В ожидании, когда дирижер поднимет палочку, Коннер вновь погрузился в размышления о насущном.
За те семь дней, что минули с его прибытия, днем у него почти не оставалось времени на сестру и племянницу. Лишь по ночам, спустя долгие часы после окончания репетиций, он мог навестить Брилл в ее смену. Никогда не отличавшаяся особой ловкостью в обращении с совком или шваброй, его сестра отказывалась от любой помощи в деле уборки. Она справедливо полагала, что все его усилия будут только мешать. И, несмотря на вину, которую Коннер испытывал из-за того, какой изнурительной была работа Брилл, и застарелую тревогу, терзающую его всякий раз, когда он гадал, какими именно сведениями располагает Эндрю на данный момент, время, которое он проводил с сестрой, было счастливым.
Но когда Коннер был не с семьей или на репетиции, то посвящал свободное время поискам, которые Брилл наверняка бы не одобрила. Собственно, по этой самой причине он нарочно скрывал от нее свою деятельность, поскольку, пообещай он перестать, это лишь воспрепятствовало бы его плану. Хотя приходилось признать, что даже и без вмешательства Брилл он не особо далеко продвинулся в поисках своего бывшего друга в маске. Коннер попросту не знал, с чего начать, потому что не мог спросить, где Эрик остановился или в каком отделе работает. Так что каждая свободная минута была посвящена обшариванию оперного театра сверху донизу.
Уронив нестройно взвизгнувшую скрипку на колено, Коннер повернулся и в открытую уставился через плечо на Марианну, затеявшую очередную перепалку в балетной труппе. Он наблюдал, как мадам Жири решительно подошла к ней и начала размахивать перед ее лицом тростью, которую носила с собой на занятия. Умоляюще посмотрев на дирижера, Коннер тяжко вздохнул. Уловив намек, тот кивнул и быстро распустил оркестр — к вящему облегчению присутствующих. Радостно вскочив на ноги, Коннер прошлепал по сцене и свернул в одну из кулис, страстно желая убежать подальше от шума, производимого недовольными хором и балеринами. Проходя мимо Мэг, он послал ей свою лучшую улыбку, но, вместо того чтобы улыбнуться в ответ, та лишь бросила на него настороженный взгляд и отвернулась. Раздраженный этой странной реакцией, Коннер подхватил футляр и положил в него свой инструмент куда менее деликатно, нежели обычно.
Перекинув ремешок через плечо, Коннер расправил лацканы пиджака, затем, выудив карманные часы, сверился со временем и направился к ближайшей лестнице.
— Что ж, нет лучшего способа избавиться от раздражения на женщин, чем пробираться через горы пыльного реквизита в поисках безмозглого недоумка, — пробормотал он себе под нос, перепрыгивая через две ступеньки за раз.
Не имея четкого плана, куда пойти сегодня, Коннер прекратил подъем, достигнув третьего уровня колосников. Легко ступая, он лениво миновал зверинец из чучел животных и, позволив разуму отвлечься, остановился, чтобы показать язык замершему в оскале тигру. Донесшаяся из бокового прохода вереница тихих шагов заставила Коннера быстро выпрямиться и вернуть язык на подобающее место. Склонив голову набок, он некоторое время прислушивался к звуку, но затем вновь перевел внимание на куда более интересную выставку поломанного оружия, выстроившуюся вдоль стены позади животных. «Похоже, это один из рабочих сцены. Они всегда так пружинисто ходят — полагаю, это помогает им сохранять равновесие на мостках».
Перешагнув через лежащую на полу оленью голову, Коннер снял со стены копье и с улыбкой потыкал им в нее. Уловив краем глаза какое-то движение, он повернулся вправо — как раз вовремя, чтобы заметить высунувшееся и юркнувшее обратно за угол лицо. «Странно, — тут же подумал он, — этот парень что, только увидел меня и сразу же кинулся искать другой путь?» Забыв вернуть копье на место, Коннер перепрыгнул через оленью голову обратно и поспешил к ближайшему повороту, за которым скрылся незнакомец.
Бесшумно крадясь на подушечках босых ног, Коннер завернул за угол — только чтобы увидеть исчезающий за следующим поворотом капюшон накидки. «Хмм, определенно не рабочий сцены… те не стали бы надевать такой длинный плащ». Теперь уже окончательно заинтригованный, Коннер ускорился и завернул за следующий угол уже бегом. Окинув взглядом пустой проход, он нахмурился, не найдя и следа загадочной фигуры. Резко остановившись, он заметил, что конкретно в этом коридоре нет ни одной двери, за которой мог бы исчезнуть незнакомец. «Какого черта? Я не настолько от него отставал…» Поправив ремешок скрипичного футляра, Коннер по-быстрому проверил за штабелем огромных рулонов ткани, но там никого не было.
Сбитый с толку, он прошел по всей длине прохода, выискивая какое-нибудь объяснение тому, как может человек раствориться в воздухе. Где-то в середине коридора он обнаружил темный, истертый ногами участок пола, который, изгибаясь, вел прямиком к стене. Понимающе улыбаясь, Коннер принялся осторожно прощупывать пальцами стену, пока не наткнулся на тончайшую щель, явно указывающую на своего рода потайную дверцу. Мысленно рассмеявшись собственной догадливости, он начал искать рычаг, чтобы ее открыть. «Ну что, этот полдень определенно выдался куда более интересным, чем я рассчитывал».
Случайно ударившись локтем о висевший на стене подсвечник и наткнувшись на щеколду, Коннер испустил торжествующий вопль, когда стена перед ним отодвинулась, открыв темный, узкий и низкий проход. Не задумываясь, насколько разумно бродить в незнакомых тайных проходах, особенно когда никто не знает, где он, Коннер довольно расправил плечи и нырнул в поджидающую его тьму.
Тихо крадясь по узкому коридору, он прошел несколько сотен футов, прежде чем тот начал загибаться влево. Оставив позади этот поворот, Коннер моргнул, увидев впереди силуэт мужчины, открывающего маленькую дверцу. Прибавив ходу, он поспешил следом и поймал дверь, не дав той полностью закрыться. Ступив в этот проход так тихо, как только мог, Коннер застыл, увидев, как человек в плаще чуть повернулся. «Проклятье, думаю, он заметил, что дверца закрылась не так быстро, как должна, ха… эй, секундочку…» Заметив характерный край белой маски, Коннер забыл о необходимости таиться и со стуком опустил на пол свой футляр.
Услышав этот тихий звук, мужчина впереди пустился наутек; от внезапного движения черный плащ вздыбился за его спиной. Готовый к подобной реакции Коннер бросился следом, только тогда вспомнив про бутафорское копье, которое по-прежнему сжимал в руке. Резко остановившись, он отвел копье назад и метнул его вслед удаляющейся фигуре, попав мужчине прямо под правое колено. Силы удара оказалось достаточно, чтобы тот с удивленным ругательством повалился на пол.
Торжествующе расхохотавшись, Коннер добежал до конца коридора раньше, чем мужчина успел подняться, и радостно на него напрыгнул. Грубо уперев колено ему в поясницу, он опустил руки на плечи своего пленника:
— Привет, Эрик. Давненько не виделись.
Замерев на полу, тот повернул голову и злобно посмотрел на Коннера.
— Слезь с меня к чертовой матери, а то пожалеешь, — прошипел он сквозь зубы.
— Боюсь, друг мой, я не могу этого сделать. Видишь ли, я малость утомился, целую неделю тебя разыскивая. И теперь, изловив тебя, я малость не желаю просто позволить тебе снова сбе… Гаах!
Коннер оказался полностью захвачен врасплох, когда в середине его речи Эрик круто изогнулся под ним и одним стремительным движением отбросил его через весь коридор. Стукнувшись головой о дальнюю стену, Коннер сумел встать на колени, и его гнев разгорелся со скоростью лесного пожара.
— Проклятый ублюдок, разве так здороваются?! — прорычал он, ухватился за полу Эриковой накидки и резко дернул, частично придушив противника.
— Разве я сперва не просил по-хорошему?! — прохрипел тот, вцепившись в застежку плаща. Несколько кратких мгновений он боролся с предательским одеянием, а затем пнул Коннера по рукам, заставив выпустить плащ.
— Ага, и тебе бы следовало знать, что я все равно тебя не послушаю, идиот! — заорал Коннер в ответ, впечатывая кулак в подбородок Эрика. Последовала безобразнейшая драка, во время которой мужчины яростно мутузили один другого.
Тяжело дыша от усталости после нескольких минут выбивания дури друг из друга, Эрик огрызнулся:
— Я не в настроении для этого, Коннер. Разве у тебя не найдется занятия получше, например, присматривать за твоей чертовой сестрицей?
— Неа, она говорит, что может и сама прекрасно за собой присмотреть, — раздалось ответное бурчание, и Коннер, схватив позабытое копье, ткнул им Эрика в левое плечо.
Сунув руку в плащ, тот вытащил небольшой обоюдоострый кинжал — но, подняв клинок, чтобы пригрозить Коннеру, с изумлением наткнулся взглядом на ствол маленького револьвера. Мгновенно напрягшись, Эрик отступил на шаг.
— Ну и ну, какой ты быстрый, друг мой, — язвительно сказал он, остро сверкнув на запыхавшегося противника синими глазами, сейчас приобретшими цвет речного льда.
Издав чуть задыхающийся смешок, Коннер пожал плечами, продолжая держать пистолет на уровне груди Эрика.
— Ты же меня знаешь… Я все время влипаю в переделки… но никогда не проигрываю в драке. А теперь, может, ты постоишь спокойно достаточно долго, чтобы я мог перекинуться с тобой парой слов.
— Можешь говорить, если хочешь. Это ничего не значит для меня, но точно не жди, что я присоединюсь к какому-нибудь трогательному моменту. У меня нет времени на болтовню, — парировал Эрик, и нож мистическим образом вновь пропал под его пиджаком. Затем он осторожно коснулся затянутой в перчатку рукой немного рассеченной нижней губы.
— Ага, точно. Какие у тебя еще есть безотлагательные дела? Кроме того, это не займет много времени. У меня всего лишь пара вопросов. — Когда Эрик лишь фыркнул в ответ, Коннер рассеянно вытер сочащуюся из носа кровь. — Это просто, правда. Я задаю вопрос, и ты отвечаешь, а потом мы оба можем разойтись по своим делам. Прежде всего, я хочу знать, почему Брилл только недавно узнала, что ты тут, когда очевидно, что ты находился здесь все это время. Ей бы действительно не помешала помощь от старого друга.
Несколько безмолвных мгновений Эрик с яростью глядел на Коннера и наконец процедил:
— Как ты сам утверждаешь, твоя сестра не любит принимать помощь от других. Но едва ли можно сказать, что мы расстались друзьями. И раз так, я решил сохранять дистанцию.
Понимающе кивнув, Коннер прислонился спиной к стене:
— А, я догадался. Ты не в курсе. Слушай внимательно, что бы там ни разозлило тебя до такой степени, что ты в бешенстве умчался… ну, все это было постановкой. Я припас для тебя безумнейшую историю… в которую ты не поверишь. Но если вкратце, то Эндрю обвел тебя вокруг пальца. Он все подстроил, чтобы выдворить тебя из дома.
Пренебрежительно махнув рукой, Эрик вздохнул.
— Да, да. Это я уже знаю. Но поверь, не только Эндрю повинен в том, что я уехал. Я знаю, что он тогда пытался сделать. Его трюки я легко мог разгадать. Нет, я принял решение уйти из-за поступков самой Брилл.
Недоуменно уставившись на него, Коннер обдумывал его слова.
— О чем ты говоришь? Она не хотела, чтобы ты оставлял ее. Боже, Эрик, когда ты уехал, казалось, будто в доме кто-то умер. Она месяц не выходила на улицу — просто сидела целыми днями у себя в комнате и смотрела в окно.
— Что? — эта небольшая подробность явно выбила Эрика из колеи: холодное выражение его лица слегка дрогнуло. — Нет, это наверняка было из-за чего-то другого… ты ошибаешься. Я больше не мог там оставаться… не после того, как увидел ее…
Заметив сделанную им паузу, Коннер сел чуть прямее.
— Что… что ты увидел?
— Думаю, вряд ли уместно обсуждать это с ее братом… — огрызнулся Эрик.
Закатив глаза, Коннер уронил на колено руку с зажатым в ней оружием.
— Не будь таким ханжой, Эрик! Господи! — с сарказмом воскликнул он, нарочно и с удовольствием нажимая на все «рычаги» старого друга, зная, что это кратчайший путь докопаться до истоков проблемы.
Раззадоренный этой шпилькой, Эрик оскорбленно застыл.
— Прекрасно! Раз уж ты так сильно жаждешь узнать, хам невоспитанный! Я видел ее целующейся с Эндрю… после того как она сказала, что любит его. Теперь счастлив? Я ответил на все твои вопросы, думаю, мне пора.
— Ни с места, чокнутый ублюдок, — вскользь заявил находящийся в замешательстве Коннер. — Я доподлинно знаю, что Бри не испытывала к Эндрю ничего, кроме смутной приязни. В каком контексте она это сказала?
Явно исчерпав чашу терпения до донышка, Эрик побагровел от ярости.
— Я больше не хочу это обсуждать! — взорвался он. — Как ты не понимаешь? Она сделала выбор… вот и все! Даже если этот выбор позже обернулся катастрофой… То есть я мог бы сразу ей это сказать. Я знал, что этот человек опасен, с самого первого момента, как увидел его… поэтому неудивительно, что он… м… ладно, неважно.
— Погоди… откуда ты знаешь, как все обернулось? Тебя там не было. И я ничего не говорил о том, что Эндрю опасен.
Чуть скривившись, будто сообразив, что ляпнул лишнее, Эрик потупился и с трудом выдавил:
— Ну… почему бы еще она здесь очутилась? У нее должна была быть веская причина, например, побег от кого-то.
— Угу… — подозрительно протянул Коннер, не вполне удовлетворившись хромающим на все четыре лапы объяснением Эрика. — Ну же… не будь таким засранцем, — сказал он, меняя тему. — Расскажи мне, когда она сказала, что любит Эндрю.
Уступив настойчивому допросу Коннера, Эрик откинулся на стену.
— Кажется, они разговаривали о будущем Арии… и прочих глупостях насчет того, что лорд Донован намерен лучше относиться ко мне, — устало ответил он.
Неверяще хлопнув себя ладонью по лицу, Коннер покачал головой:
— Господи, Эрик. Ты действительно ничего не знаешь о женщинах, верно?
Вновь гневно сверкнув глазами, Эрик выбросил ногу вперед, пытаясь достать до его правой лодыжки.
— Каким бы ограниченными ни были в ваших глазах мои познания, месье, я не идиот. Когда кто-то говорит, что любит другого человека, это всегда означает, что…
— В данном случае это означает, что она благодарна ему за помощь и счастлива, что он наконец-то собирается лучше обходиться с тобой. Она не подразумевала то значение, о котором ты думаешь. Эти слова МОГУТ иметь больше, чем одно значение, Эрик. Брилл просто была рада, потому что очень волновалась тогда об Арии и о тебе. Ее беспокоило, что Эндрю не относится к тебе как к равному… потому что она очень заботилась о твоем благополучии.
Открыв было рот, чтобы возразить, Эрик вновь закрыл его, когда в его мозг просочился полный смысл услышанного.
— Нет… нет… это не так… — запинаясь, начал он, на его лице медленно проступало выражение ужаса. Коннер смотрел, как Эрик упер взгляд в пол — и практически видел, как крутятся колесики в его голове.
— Это единственная причина, по которой ты уехал? — тихо спросил Коннер, чувствуя, что время грубых угроз осталось позади.
Молча кивнув, Эрик, по-видимому, несколько мгновений не мог отыскать голос.
— Я думал, что… я чувствовал, что она каким-то образом предала меня… что, возможно, она просто использовала меня, чтобы вызвать ревность у того, кого на самом деле любила… Я…
— Тебе следовало бы подумать дважды, — вздохнул Коннер. — Зачем бы ей было это делать… зачем бы ей было утруждать себя столь детально спланированным спектаклем, чтобы заставить ревновать мужчину, за которого она отказалась выходить замуж? Подумай… ты же умный человек… в этом нет никакого смысла!
— Нет, ты ошибаешься. В этом есть смысл… я бы не уехал без причины… Я бы не отказался от всего только потому… потому… — продолжал спорить Эрик, отчаянно цепляясь за уверенность и гнев, которые поддерживали его в последний одинокий год. — Ты просто пытаешься сбить меня с толку…
— Не пытайся себя этим утешать, — отрезал Коннер чуть более грубо, нежели намеревался изначально. — Задумайся… просто задумайся на секунду… Я прав — в том, что ты говоришь, вообще нет смысла… и, думаю, ты это знаешь. Может, ты знал это с самого начала… но это все, что у тебя было. Ну же… ты знаешь, что Брилл — последний человек в мире, который бы нарочно причинил вред тому, о ком заботится… ты знаешь это.
— Нет… боже мой, — хрипло прошептал Эрик. — В этом ведь нет никакого смысла, да? Я не знаю, почему не видел этого раньше. Я просто был так зол, что это ослепило меня. Даже месяцы спустя я ничего не видел за своим гневом. Все, что я мог вспомнить, — это ту последнюю ночь, ничего больше.
— Иногда люди так заняты, разглядывая закрытую дверь перед собой, что не замечают открытое в нескольких шагах окно, — философски заявил Коннер, внезапно почувствовав себя ужасно из-за сломленного, страдальческого света, затуманившего взор Эрика. Он не ожидал, что его известие так сильно расстроит друга. И, наблюдая за тем, как Эрик продолжает обдумывать все сказанное, практически видел, как на плечи тому постепенно ложится тяжесть нового озарения.
— Что со мной не так? — прошептал себе Эрик, и на его лицо легла тень полной опустошенности. — Я бросил ее… и отдал в руки чудовища… Я позволил случиться всем этим кошмарным событиям…
Он вскинул глаза на Коннера и прижал обе руки к округлившемуся рту, выглядя так, словно вся его реальность перевернулась с ног на голову.
— Кажется, я совершил ужасную ошибку! — глухо простонал он, и его глаза чересчур ярко заблестели над кончиками пальцев.

Глава 44: Неожиданный спаситель

Усевшись на корточки, Брилл вытерла лоб рукой. Обозревая свежеотдраенный пол позади себя, она удовлетворенно, хоть и устало, улыбнулась и, подобрав грязную жесткую щетку, поднялась на ноги. Прогнув спину, Брилл потянулась, разминая затекшие мышцы рук и плеч, потом, расправив юбки, повернулась и подошла к стоявшему в нескольких футах практически опустевшему ведру. Бросив щетку в ведро, она вздохнула и опустила взгляд на жалкие остатки воды.
— Проклятье, я была уверена, что одного ведра окажется достаточно, чтобы закончить с этой комнатой. — Отведя взгляд, Брилл мысленно прикинула, сколько времени займет поход через весь этаж к ближайшему водопроводному крану. Не найдя иной альтернативы, она наклонилась и, подхватив ведро за ручку, вынесла его в коридор. «По крайней мере, по пути я могу навестить Коннера и Арию. Убедиться, что он не превратил ее в маленькую дикарку… надеюсь, они еще ничего не подожгли».
Выйдя из коридора, Брилл на секунду задержалась, внезапно вспомнив, что оставила бутыль с мылом. Она со вздохом опустила ведро и поспешила обратно в пыльную примерочную; сразу же заметив бутыль, она направилась туда, обходя мокрые участки на полу, и подобрала ту с пола. Сунув выделенную ей небольшую порцию мыла в карман передника, Брилл, мурлыча себе под нос, вернулась в коридор. Нагнувшись, чтобы поднять ведро, она ахнула и отдернула пальцы от ручки.
— Какого черта? — комкая в руке ткань передника, Брилл озадаченно уставилась на полное ведро воды у своих ног. Быстро оглядев коридор, она сконфуженно подняла руку к голове. — Эй? — с нервным смешком позвала она. — Здесь кто-то есть? Коннер, если это ты пытаешься так шутить, я тебе по ушам надаю! — Когда ответа не последовало, смех испарился из ее глаз, и она принялась нервно жевать нижнюю губу. — Ну ладно… вот теперь я начинаю немного волноваться.
Пытаясь игнорировать растущую тревогу, Брилл подняла ведро и вернулась в комнату. Ей пришла в голову мысль, что этот странный случай можно списать на ряд факторов — но лишь от одного из них у нее по позвоночнику начинали бегать мурашки. Хотя вполне возможно, что это Коннер ее разыгрывает, но уж очень все было похоже на то, что это оперное привидение решило запудрить ей мозги. Брилл не была дурой — она знала, что все странные шумы, которые досаждали ей в первые недели работы в Опере, можно смело приписывать Эрику. И он заявил без обиняков, что если она выберет остаться, то превратится в мишень для дальнейших шалостей. Пытаясь не дать этому сценарию накрутить ее, Брилл сделала успокаивающий вдох и вернулась к работе. «Я просто не буду реагировать. Это наилучший план. Я просто закончу тут и пойду».
Наклонившись, Брилл снова опустила щетку на пол — правда, трясущимися руками. В последние несколько дней она взяла за правило никогда не работать в одиночку по этой самой причине: она боялась, что произойдет что-нибудь странное. Этим вечером был первый раз, когда она осмелилась поработать одна — но при этом, что странно, ведро не было первым необъяснимым случаем. Звуки, от которых волосы вставали дыбом, и мелкие пакости обрушились на нее в первые несколько дней после прибытия Коннера, заставив содрогнуться.
Но примерно неделю спустя Брилл начала замечать перемены в разыгрываемых над ней «шутках». Вместо пугающих звуков, которые она привыкла ожидать, вмешательство Эрика по большей части переключилось на появление и исчезновение предметов — что Брилл отчасти приветствовала. Накануне днем некоторые уборщицы нашли забавным донимать ее расспросами насчет того, как она узнала, что мешок с песком упадет, прежде, чем это случилось, и вскоре вопросы превратились в обвинения и брань. Однако они поразительно быстро заткнулись, когда по возвращении в свои комнаты обнаружили пропажу всех своих вещей, кроме кроватей. С того времени они, слава богу, решили избегать ее — несомненно, весьма признательные, что их имущество не исчезло насовсем, а оказалось разбросанным по всему театру.
Хотя новые проделки Эрика обескураживали, они стали гораздо менее пугающими, и если бы Брилл не знала лучше, она бы сказала, что все, случившееся в последнее время, больше помогало, чем раздражало. «Но я знаю лучше. Только потому, что наполнение ведра помогло мне, скорее всего, он сделал это, чтобы смутить меня. Хотя это все по-прежнему кажется таким нереальным… как дурной сон. Сначала я наполовину ожидала, что он попытается зарезать меня прямо в постели… он выглядел таким разозленным, когда я видела его последний раз… но даже сейчас… после всего… я все еще не в силах уложить в голове, что он убийца… что он может навредить мне. Всякий раз, как я пытаюсь убедить себя в этом, все, что всплывает передо мной, — это как он выбегает на лед, чтобы вытащить Арию из пруда, или какими стыдливыми были его улыбки, когда мы только начали узнавать друг друга».
Застыв в потоке счастливых воспоминаний, Брилл сжала губы в узкую полоску, отказываясь позволить себе вновь предаваться заблуждениям. Оглядев комнату, чтобы отвлечься, она осознала, что в какой-то момент в процессе раздумий она, должно быть, закончила с полом. С оживленной улыбкой она поднялась на ноги, собрала весь свой инвентарь и выскочила за дверь.
Быстро преодолев извилистые коридоры и джунгли списанного реквизита, Брилл сложила щетку и ведро обратно в чулан. Заведя руки за спину, чтобы снять испачканный фартук, она направилась в переднюю часть театра, надеясь перехватить там брата и дочь, болтающихся где-то возле сцены. Когда она приблизилась к участку непосредственно за сценой, то наконец-то уловила знакомый перезвон смеха Арии.
Следуя на звук, Брилл вышла из левой кулисы. Заметив Коннера, небрежно привалившегося к огромному гипсовому слону в нескольких футах перед ней и смотрящего на сцену, она приглушила шаги, подкрадываясь к нему сзади, затем потянулась и пощекотала братца под ребрами. Испугавшись неожиданного действия, Коннер самым натуральным образом подпрыгнул, отшатываясь от нападающего, и лишь потом сообразил, что это всего-навсего его сестра.
— Брилл! Ей-богу, ты меня едва не напугала… — с легкой обидой сказал он.
При этих словах две фигуры перестали выделывать коленца по сцене и повернулись, чтобы посмотреть на них. Самодовольно улыбаясь, словно совершила какой-нибудь великий подвиг, Брилл ощутила, как ее тревога постепенно растворяется.
— Ой, хватит врать. Ты бы уже верещал как девчонка, если бы сразу не узнал меня.
Выглядя возмущенным, Коннер демонстративно расправил пиджак и едва заметно улыбнулся.
— Ой, правда, что ли? Ну что ж, дождись, когда я застану тебя врасплох. Тогда и поглядим, кто будет верещать.
— М-мама, — завопила Ария с середины сцены. — П-посмотри с-сюда! Г-гляди, ч-что мне Мэг п-принесла!
Брилл с улыбкой отвлеклась от пикировки с братом, чтобы взглянуть туда, где рядом с Мэг крутилась Ария. Та прыгала в миниатюрной копии учебного костюма Мэг с укороченными белыми юбочками и синей ленточкой на талии. Расхохотавшись, когда Ария исполнила серию неуклюжих, но энергичных прыжков, Брилл хлопнула в ладоши и поспешила на сцену.
— Браво! Ты на пути к тому, чтобы стать одной из лучших здешних танцовщиц! — хихикнула она, подойдя и опустив руку на темную макушку Арии. — Мэг, где же ты взяла этот костюм? Он невероятно прелестный!
— Я попросила одну даму из отдела костюмов пошить его, — любовно сказала Мэг, наклоняясь и заново завязывая синий бантик на талии неугомонной Арии. — У них была лишняя ткань, и они с радостью это сделали. Весь персонал покорен этой маленькой шалуньей.
Рассмеявшись над комментарием Мэг, Ария засеменила прочь, подняв ручки в воздух и закружившись вокруг своей оси.
— Я л-лучшая! — завопила она и упала на задик.
Расслабленно сложив руки на животе, Брилл сияющими весельем глазами наблюдала за выступлением дочки.
— Здорово слышать, что она снова ведет себя так. Последнее время все было настолько серьезно, что я беспокоилась…
— А еще здорово видеть, что ты снова хотя бы немного улыбаешься, — перебил ее Коннер, фланируя по сцене, чтобы присоединиться к дамам. — Правда, должен признать, я немного завидую тому веселью, которое вызывает этот маленький наряд. Когда все хорошенькие девушки в помещении развлекаются между собой, это заставляет мужчину почувствовать себя в каком-то смысле брошенным, — сказал он со всей серьезностью, хотя искорки в его глазах выдавали шутливость.
Мэг собиралась было ответить, но покраснела и закрыла рот. Очевидно, то, что Коннер отнес ее к хорошеньким девушкам, сбило ее с мысли. Брилл опустила руки, с интересом следя за реакцией подруги и переводя взгляд с нее на брата, глаза которого казались замкнутыми и оценивающими, и обратно. «Удивительно, что я не заметила этого раньше… как странно они оба себя ведут».
Наконец взяв себя в руки, Мэг стрельнула глазами в сторону Коннера и откинула мешающий локон за плечо.
— Я очень сомневаюсь, что вы когда-либо в жизни страдали от отсутствия развлечений, месье.
Коннер поднял брови, в изумлении наморщив лоб.
— Тогда, боюсь, вы подловили меня на лжи. Поскольку этого я не могу отрицать.
Надув губы, Мэг слегка задрала подбородок.
— Я считаю, что жизнь зачастую нечто большее, чем простой поиск одного наслаждения за другим, — холодно заявила она, своими широко распахнутыми оленьими глазами тщательно отслеживая реакцию Коннера.
Плутоватая улыбка медленно изогнула сперва один уголок его рта, затем другой.
— Вы так думаете? — спросил он таким тоном, что Мэг вздрогнула и отступила на полшага. — Тогда, полагаю, у вас никогда не было полноценного вечера в городе. Возможно, если б был, вы думали по-другому.
Заметив промелькнувший на лице Мэг гнев, Брилл поспешно вмешалась. Положив ладонь на грудь брата, она послала ему предостерегающий взгляд, когда Мэг развернулась кругом и удалилась туда, где Ария в очередной раз поднималась с пола. Брилл давно уже не волновал беззаботный стиль жизни брата и его волочение за юбками — она множество раз любя обзывала его хамом или того похуже. Но почему-то видеть его бесстыдно флиртующим с ее подругой было совсем другим делом: сестринская сердечность, с какой она прежде смотрела на его поведение, малость поблекла. Мэг не была столь свободной в своих симпатиях, как большинство других танцовщиц, — она была скорее мечтательницей. Брилл не желала видеть, как Мэг попадет под чары безусловного обаяния Коннера, а потом пострадает от него.
Коннер в мгновение ока перевел взгляд на Брилл, выражение его лица полностью сменилось, выражая братскую привязанность.
— Прости… я забыл спросить тебя, как прошла сегодняшняя смена.
Посчитав столь легкую смену темы не более чем отвлекающим маневром, Брилл медленно опустила руку.
— Все прошло хорошо. Я закончила немного пораньше. Большая часть самых грязных участков Оперы уже была вымыта хотя бы по разу, поэтому работа уже не такая тяжелая, как прежде. — Сделав паузу, Брилл глянула вбок, чтобы увидеть, как Ария продолжает кружиться по сцене на безопасном для подслушивания расстоянии. — Правда, я должна тебя кое о чем спросить… ты случайно не заходил в коридор второго этажа в восточном крыле?
— Нет, я был тут все это время, — отозвался Коннер. — Почему ты спрашиваешь?
— Ну, произошла престраннейшая вещь… Я на секунду оставила ведро в коридоре… пустое ведро… а когда через несколько минут вернулась за ним, оно вновь было полным. Сперва я решила, что это, наверное, ты идиотничаешь, как обычно… но…
— Но теперь ты знаешь, что я был здесь… думаешь, это был кто-то еще? — осторожно спросил Коннер без тени улыбки и покосился куда-то в сторону.
— Да, именно так я и думаю, как, впрочем, и ты. И я прям не знаю, кто же еще в этом месте может решить, что проделать нечто подобное будет ужасно забавно? Забавно попытаться свести меня с ума? — с растущим негодованием спросила Брилл, уперев руки в бедра.
Праздно крутя одну из латунных пуговиц своего жилета, Коннер пожал плечами. Он не выглядел ни капли озабоченным или удивленным ее историей.
— Возможно, ты ошибаешься насчет этого. Наполнение пустого ведра не выглядит таким уж злодеянием, как по мне. Больше напоминает помощь, чем что-либо еще… совсем как то, что случилось с теми проклятыми женщинами, которые досаждали тебе вчера. Что, если это все — своего рода предложение мира?
Мгновение Брилл, растерянно моргая и потрясенно разинув рот, смотрела на брата. С щелчком захлопнув рот, она схватила Коннера за локоть, принуждая встретиться с нею взглядом.
— О чем ты говоришь? Предложение мира? Это же нелепо!
— Почему это кажется тебе надуманным? Это вполне вероятно… может, время залатало пролегшую между вами трещину, что бы это ни было. Тебе известно, что он никогда не был хорош в извинениях.
Отпустив руку Коннера, Брилл торопливо сделала шаг назад.
— Не я все это начала. Он не мог просто взять и ни с того ни с сего решить измениться. Мое присутствие для него как заноза в заднице, потому что я знаю его тайну… я знаю, почему он здесь. Ты не все знаешь, Коннер… я не все тебе рассказала.
Заинтересовавшись, Коннер вопросительно поднял бровь.
— О? И о чем ты мне не рассказала?
— Я… ну… — почти мгновенно осознав свою ошибку, Брилл прикрыла рукой свой коварный рот. Она по-прежнему находила невозможным озвучить полный размах Эрикова обмана. «Я сказала Коннеру, что он изменился… что он не тот человек, каким тот его считал. Этого должно быть достаточно, чтобы удержать его от разыскивания Эрика. Ему не нужно знать… никому не нужно знать». — Неважно. На самом деле это не имеет значения. Разве тебе не пора в постель? Я беспокоюсь, что ты не высыпаешься из-за того, что по полночи проводишь со мной.
Нахмурившись от внезапной смены темы, Коннер поднял руку и дернул за черную ленту, не дающую его волосам лезть в лицо. Накручивая ленту на пальцы, он вздохнул и улыбнулся.
— Ой, да ладно, Бри… уж ты бы могла и сообразить. Если бы я не был здесь с тобой, я был бы снаружи, исследуя ночную жизнь Парижа. Я просто держусь подальше от неприятностей, вот и все… а не лишаю себя сна.
Покачав головой, Брилл позволила себе слегка расслабиться. «Он не имел ничего в виду, когда сделал это странное предположение… он только хочет думать об Эрике лучше… помимо прочего, они ведь были друзьями».
— Ага, как же… как будто кто-нибудь в состоянии удержать ТЕБЯ подальше от неприятностей.
Расхохотавшись, Коннер наклонился и поцеловал Брилл в лоб.
— Ой-ой, ну же, как ты можешь такое говорить? Мне на ум приходит несколько человек, которые портят мне все веселье тем, что держат меня подальше от неприятностей, — тихо сказал он, на миг отведя глаза, чтобы посмотреть через голову сестры туда, где на сцене смеялись над чем-то Ария и Мэг.
— Ну, считай, тебе повезло, что кто-то из нас мирится с твоими проделками, — отозвалась Брилл, не заметив нехарактерное смущение, погасившее ухмылку брата.
— Бри, ты ведь подруга Мэг… ты думаешь, что… что…
— Что — что?
Прочистив горло, Коннер покачал головой, наконец вновь опустив взгляд на лицо сестры.
— Ох, ничего… Как считаешь, кухни в этот час уже закрыты? Я вдруг что-то очень проголодался. Не хочешь пойти со мной и вломиться в кладовые с едой?
— Что? Не будь дураком. Если повара застукают тебя за воровством их еды, они тебя на куски порежут.
— Значит, это было «нет»? — шутливо спросил Коннер и потянулся, чтобы заново перевязать ленту в шевелюре. — Какая жалость… тогда придется пойти самому. Если завтра меня не увидишь, высылай поисковую экспедицию, — сказал он, помахал рукой и, развернувшись, направился к одной из кулис.
Заметив, что Коннер уходит со сцены, Мэг перестала играть с Арией и медленно выпрямилась. Взяв девочку за руку, она бросилась через сцену к Брилл.
— Куда это он навострился с такой прытью? — спросила она с фальшивым безразличием.
— Он сказал что-то насчет того, чтобы вломиться на кухни и взять что-нибудь поесть, — пробормотала Брилл и нахмурилась, увидев, как Ария зевает, прикрывшись ладошкой. — Но думаю, нам всем более чем достаточно переживаний для одного дня. Ария, кажется, сейчас тебе самое время ложиться спать.
Когда Брилл нагнулась, чтобы поднять свою протестующую дочку, Мэг оглянулась туда, где скрылся в темноте Коннер.
— Я не хотела грубить… но я все гадаю, твой брат всегда был таким… ну… вертихвостом, или это просто новая тенденция? Казалось бы, мужчина его возраста уже должен быть женат.
Удерживая Арию верхом на своем бедре, Брилл испытующе посмотрела на Мэг.
— Нет, он всегда был таким, как сейчас.
— Ты за него не беспокоишься? Что он волочится за каждой юбкой? — выпалила Мэг и потрясенно прикрыла рот. — Ой! Прости, не нужно отвечать на это! Я не знаю, что на меня нашло! Пожалуйста, не обижайся… я ничего такого не имела в виду.
Засмеявшись уже в открытую, Брилл покачала головой.
— Нет, я не обиделась. Я знаю, что он из себя представляет… и как себя ведет. — Сделав паузу, она обеспокоилась пугающим румянцем, окрасившим лицо Мэг ярко-алым. — Хотя не думаю, что он подразумевает под этим что-то личное. То есть под тем, как он себя ведет. Это скорее способ держать людей на расстоянии, чем что-либо еще. Не тревожься об этом слишком сильно. Если он досаждает тебе, я могу с ним об этом поговорить.
— Ой, нет… тогда он поймет, что мы говорили об этом! — взвизгнула Мэг. — Это не проблема — я раньше сталкивалась с ловеласами куда худшими, чем он. Мне просто было любопытно, вот и все. Притворись, что я никогда об этом не упоминала, — торопливо закончила она, качая головой.
— Ну хорошо… считай, все забыто, — отозвалась Брилл и медленно направилась в одну из кулис. С Мэг, следующей по пятам, она оставила сцену позади, возвращаясь в дормитории. Несколько минут они шли в молчании, затем Брилл с нервной улыбкой повернулась к Мэг, испытывая необходимость заполнить звенящую тишину. — Как продвигаются репетиции с Карлоттой и Марианной? Я слышала о них жуткие вещи, но, конечно, они не могут быть настолько плохи.
Скривившись, Мэг собралась было ответить, но ее прервал раздавшийся позади скрипучий голос:
— Боюсь, с этого момента ты сможешь испытать это на собственной шкуре. — Вскрикнув, Брилл и Мэг едва не подпрыгнули от неожиданности и развернулись — в нескольких футах от них стояла мадам Дюбуа.
Отреагировав на их испуг приподнятой бровью, мадам Дюбуа поправила очки узловатым пальцем.
— Я вас напугала? Простите… — Умолкнув после своего равнодушного извинения, старуха заметила Арию, прижавшуюся к плечу Брилл. Когда ее взгляд упал на миниатюрный костюм балерины, в который та была одета, с ее лицом произошла странная трансформация. Угрюмая сгорбленная женщина улыбнулась.
Подойдя ближе, мадам Дюбуа сложила ладони вместе и ухмыльнулась Арии.
— Так ты теперь танцовщица? Фу-ты, ну-ты… да ты милашка! — проворковала она.
Послав Мэг недоверчивый взгляд, Брилл неуверенно улыбнулась.
— Отдел костюмов сшил это для нее. Ей нравится наблюдать за репетициями балета в течение дня.
При этих словах мадам Дюбуа скисла, и с ее сморщенного лица пропала улыбка.
— Да, что ж, у меня нет времени, чтобы стоять и болтать весь день. Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Да?
— Теперь, когда Опера вот-вот снова откроется, стало ясно, что нам понадобится небольшая группа дневных уборщиц. Я решила, что ты станешь частью этой группы, учитывая, что ты одна из немногих презентабельных женщин, что есть в моем распоряжении, — сделав паузу, старуха достала из кармана носовой платок, несколько секунд кашляла в него, затем убрала обратно. — Это все, что я имела сказать… разве что я советую тебе оставаться на стезе добродетели, если хочешь сохранить эту новую должность. Это привилегия — быть допущенной до передней части театра в дневные часы, и я без колебаний отправлю тебя обратно в ночную смену, если из-за тебя будут проблемы! — Закончив на этой оптимистичной ноте, мадам Дюбуа повернулась и уковыляла туда, откуда пришла.
Подруги подождали, пока ее согбенная фигура не скроется за углом, и разразились смехом.
— Что это вообще такое было? — спросила Мэг между приступами хохота. — Я живу тут всю жизнь и, кажется, никогда раньше не видела эту женщину улыбающейся!
— Полагаю, она, должно быть, втайне любит детей… — пробормотала Брилл и опустила глаза на Арию. — Потому что мне она определенно никогда так не улыбалась!
Приподняв головку с плеча матери, Ария сунула в рот большой палец.
— Она м-милая д-дама, г-глубоко внутри, — заявила она. — Она п-просто забыла, к-как быть дружелюбной, и в-все.
Изумленная этим утверждением, Брилл могла лишь покачать головой.
— Ну, значит, тебе известно что-то, чего не знаю я. Может, если ты станешь крутиться поблизости, она будет почаще вспоминать о том, чтобы вести себя полюбезнее. — Что-то в этом предположении пришлось Арии по вкусу, потому что она улыбнулась вокруг пальца и вновь опустила головку на плечо матери.
— Зато то, что ты будешь работать днем, звучит многообещающе, — сказала Мэг, когда они дошли до коридора с разными дормиториями. — Ты сможешь увидеть репетиции. И иногда мы можем обедать вместе. О! И я смогу представить тебя некоторым другим девушкам… то есть тем, которые милые… — Хлопнув в ладоши, она продолжила перечислять свои планы, пока они не добрались до двери в ее комнату. — Ну, полагаю, тогда увидимся завтра! — сказала она, помахав рукой, тихонько открыла дверь и исчезла внутри.
Покачав головой от энтузиазма подруги, Брилл побрела дальше по коридору, туда, где находилась ее собственная комната. «Ну, по крайней мере, мне не придется так сильно беспокоиться о работе в одиночку. Днем это будет не так пугающе. Он не сможет рыскать вокруг без того, чтобы его не увидели. Это хорошо… наконец-то мне не придется постоянно озираться через плечо… это хорошо».

***

Устало опираясь на швабру, Брилл чуть приподняла ногу, чтобы выпрямить сведенные мышцы, сгибая и разгибая пальцы внутри поношенных рабочих ботинок. Отвернувшись, она зевнула, прикрываясь ладонью, и пошарила глазами вокруг в поисках сгорбленной фигуры своей зоркой нанимательницы. В нескольких футах от нее, на сцене, Карлотта с трудом проговаривала одно из слов своей реплики. Сжавшись от неблагозвучных ударений и окончаний в речи певицы, Брилл поняла, что ей слегка жаль эту женщину: она знала, как трудно пытаться выучить новый язык и правильно говорить на нем. Вернее, она жалела ровно до того момента, как Карлотта топнула ногой и прокричала несколько бранных слов на итальянском.
Переминаясь с ноги на ногу, Брилл отвела взгляд от сцены, ища еще что-нибудь, что могло бы ее заинтересовать. Первый день работы в новом назначении быстро утратил свою притягательность, когда ей сказали просто стоять в одной из кулис, затем чтобы не проворонить беспорядок, буде таковой появится. После нескольких часов безделья ею быстро овладела скука. Даже с забавными тирадами Карлотты, разбивающими монотонность репетиции хора, Брилл обнаружила, что ее мысли дрейфуют, как лед по весне. «По крайней мере, я могла наблюдать за кордебалетом, пока он репетировал, но, думаю, мадам Жири устала от всех этих перерывов. Ей понадобился всего час, чтобы перенести репетиции балета в другое помещение. Какая жалость… это было единственным, что держало меня бодрствующей. Я почти жажду, чтобы кто-нибудь что-нибудь разбил, и я могла это убрать».
Потерев глаза, Брилл изо всех сил старалась не уснуть, пока Карлотта продолжала браниться на смеси итальянского и французского, которая вряд ли имела смысл хоть на одном из языков. Наблюдая, как дива гарцует туда-сюда, Брилл заметила маленькую группку людей, взобравшихся на сцену прямо напротив того места, где стояла она. Оживившись в предвкушении своего рода развлечения, она вгляделась сквозь толпу людей, стоящих между ней и вновь прибывшими. Примечательная белая копна волос месье Андре возбужденно подскакивала рядом с его высоким компаньоном, в котором Брилл узнала месье Фирмена, и еще одним мужчиной, которого она никак не могла опознать. «Что тут забыли директора? Обычно они сидят по кабинетам».
Со смутным интересом Брилл улыбнулась, склонив голову набок и пытаясь разглядеть, кто же такой этот третий мужчина, которого директора с собой притащили. «Наверное, очередной покровитель… с этим они точно хватили через край — должно быть, он ужасно богат». Всякая активность на сцене постепенно замирала, когда все больше и больше людей обращали внимание, что за ними наблюдают. Громкие крики Карлотты мгновенно стихли, она повернула голову к мужчинам и нацепила яркую улыбку на свое привлекательное лицо. Пафосно подняв руку, Карлотта прошествовала к ним, напевая и прихорашиваясь, пока Фирмен ее представлял.
— Что здесь такое происходит? — полюбопытствовал позади Брилл знакомый голос.
Обернувшись на брата, она коротко улыбнулась ему, довольная, что он предпочел заскочить, хотя технически их не должны были видеть вместе чересчур долго.
— Думаю, они нашли очередного богатенького аристократа, чтобы попытаться развести его на деньги. Хотя, должна сказать, я поражена, что ты объявился… не думала, что ты озаботишься тем, чтобы прийти на сцену, учитывая, что сегодня у оркестра нет репетиции.
Сморщив нос от ее удивленного тона, Коннер пожал плечами и встал рядом с ней.
— Я оскорблен до глубины души, Бри, что ты так скверно обо мне думаешь. Я обязан был остановиться и проверить, не заскучала ли ты еще до смерти. Но, раз уж тебе явно плевать на мой визит, мне придется пойти и поговорить с кем-нибудь еще. Может, я смогу попозориться и поунижаться перед тем богатеем, кто бы он там ни был… это звучит забавно.
Без малейших колебаний оставив сестру, Коннер зашагал через сцену туда, где расположилась группа участников хора. Брилл наблюдала за ним, качая головой. «Ну, по крайней мере, это немного развеяло скуку… хотя, по правде, он не должен слишком часто разговаривать со мной в течение дня. Люди подумают, что со стороны ведущего скрипача странно болтать с одной из уборщиц».
Брилл с улыбкой смотрела, как растрепанная рыжая голова брата с легкостью продвигается сквозь толпу — пока та внезапно не остановилась, прямо перед тем местом, где стояли директора. Прошла секунда или две, и она уже была готова перенести внимание на что-нибудь другое, как вдруг по толпе, отделявшей ее от брата и директоров, прокатилось заметное волнение. По воздуху проплыло громкое проклятье, за которым последовал грохот, и Коннер с загадочным мужчиной обменялись несколькими разгоряченными словами. Озадаченная этим поворотом событий, Брилл следила, как Коннер резко развернулся и без тени своей обычной деликатности начал проталкиваться мимо сгрудившихся рядом участников хора.
Почувствовав, что что-то не так, Брилл подняла швабру и пошла через сцену. Смертельно бледный Коннер вывалился из толпы, как раз когда она шагнула из-за кулисы. Чуть приблизившись, он сделал дикий жест руками, призывая ее остановиться, но при этом, что довольно странно, усиленно отворачивался, чтобы не смотреть прямо на нее. Не понимая, что это вдруг на него нашло, Брилл остановилась, где стояла, и сосредоточенно нахмурилась.
— Коннер, — торопливо пробормотала она, когда брат подошел еще ближе. — Что за… — Покачав головой, тот наконец встретился с ней глазами, снова и снова беззвучно проговаривая одно слово: «Беги… беги…» Брилл со стуком захлопнула рот, ее тело окатило волной ужаса, заставив ее отпрянуть, и она метнула испуганный взгляд на мужчин, которые теперь гнались за Коннером по сцене.
Примерзнув к месту, Брилл смотрела, как Андре и Фирмен преследуют Коннера, явно умоляя того вернуться, а за ними небрежно следует цветущий и прекрасно одетый черноглазый мужчина. Выглядя мрачно удовлетворенным устроенным им скандалом, Эндрю похлопывал по своей гладко выбритой щеке серебряным набалдашником прогулочной трости, держась на расстоянии от суетящихся директоров. Прикрыв рот, чтобы заглушить рвущийся наружу крик, Брилл отвела глаза от своего бывшего жениха, прогулочным шагом направляющегося к ней через сцену. «Он здесь… о господи… что же мне делать? Может, он не увидел меня… я просто незаметно ускользну… прямо сейчас он смотрит только на Коннера…»
Послав брату больной, шокированный взгляд, Брилл развернулась на каблуках и направилась обратно в том направлении, откуда пришла. Это было все, что она могла сделать, чтобы не удариться в бег. Она преодолела не более десятка футов, когда воздух прорезал высокий взвинченный голос Андре, остановив ее на середине шага.
— Эй, ты, стой! Извини! Надо кое о чем позаботиться на другом конце сцены… давай живенько иди и убери это! — разом растеряв всю учтивость, крикнул он, пока Фирмен продолжал звать Коннера.
Брилл в панике лихорадочно раскидывала умом в поисках хоть какой-нибудь идеи, как поступить. Она не могла развернуться и сделать так, как велел Андре, потому что Эндрю обязательно увидит ее лицо. Но она не могла и попросту сбежать и тем самым привлечь к себе излишнее внимание. Трясясь крупной дрожью, Брилл сжала кулаки вокруг ручки своей швабры: ужас достиг таких высот, что полностью стер в голове все рациональные мысли.
Коннер выбрал этот момент, чтобы накинуться на директоров.
— Я не буду работать с этим человеком! — заорал он во все горло, звуча точь-в-точь как Карлотта — и по громкости, и по интонации. — Я отказываюсь! Напрочь! Меня тошнит от одного его вида!
Полностью отвлекшись на это яростное выступление, Андре забыл о темноволосой уборщице, которой он кричал, и вместо этого сосредоточил все внимание на Коннере.
— Конечно же вы не это имеете в виду. Месье Донован — один из выдающихся англичан в…
— Да! — перебил его Фирмен, не дав закончить. — Лорд Донован предложил нашему оперному театру весьма привлекательный бюджет. Мы все должны почтить за честь…
— О, все в порядке, — сказал метельно-холодный голос, успешно перекрыв все прочие звуки на сцене. — Я всегда был осведомлен о том, что думает обо мне господин Синклер. Не стоит пытаться изменить его мнение. — Возникла пауза, во время которой Эндрю подошел и остановился в нескольких футах от напряженного Коннера. — Хотя, должен сказать, что очень рад снова вас видеть, Коннер. Мне говорили, что вы теперь работаете здесь, что я нашел довольно странным… учитывая то, что вы солист. Но, полагаю, вы имеете полное право развиваться. Скажите… как там поживает Брилл? Не сомневаюсь, вы получили от нее известие.
Последовал напряженный момент, когда Брилл была уверена, что Коннер набросится на Эндрю с кулаками.
— Жаль вас разочаровывать… но я уже несколько месяцев ничего о ней не слышал. Мы расстались перед Рождеством… как вы знаете.
Потрясенная разговором, происходящим всего лишь в нескольких футах позади нее, Брилл начала неуклюже отодвигаться от спорщиков. Ноги отказывались служить ей, пока она медленно ковыляла в относительную защиту кулисы. Швабра со стуком выпала из ее онемевших пальцев, она завернула за угол и, спотыкаясь, побежала по коридору. Когда ее легкие начали гореть, Брилл остановилась, выбросив руку, чтобы опереться на стену дрожащим телом. Сделав несколько быстрых вдохов, она поблагодарила свои счастливые звезды, что ее не узнали.
«Не могу поверить в то, что только что произошло… боже мой… о боже мой… Он с такой легкостью мог случайно посмотреть в мою сторону и заметить меня. Я просто стояла там, как идиотка! Все, чего я добилась, могли снова у меня отобрать… если бы он поднял глаза и узнал меня!» От этой мысли Брилл затошнило, и она сползла на пол, обеими руками закрыв пепельно-бледное лицо. Внезапно она ощутила порыв засмеяться, поднимающийся в ней среди кипящих волн страха. Нервно хихикая, она неверяще покачала головой. «Должно быть, я схожу с ума… над чем я смеюсь?»
Сидя на полу, силясь заглушись собственный облегченный смех, Брилл прислонилась затылком к стене. «Что ж, это твоя ирландская удача… хотя отныне все будет по-другому… особенно если Эндрю собирается стать…» Остановившись на середине мысли, Брилл с испугом подняла голову от стены. Звук приближающихся мужских голосов прорезал ее облегчение подобно ножу — и голоса становились все ближе. Замерев, Брилл усиленно прислушивалась к звукам, пытаясь не удариться в панику, когда узнала недвусмысленно льстивые интонации Андре и Фирмена.
Вскочив на ноги, Брилл бросилась по длинному коридору, прочь от голосов, — лишь затем чтобы обнаружить, что мужчины непреднамеренно следуют тем же путем. Завернув за угол, Брилл рискнула обернуться назад. Увидев обоих директоров, ведущих Эндрю по своему Гран-Туру по Опере, она нырнула обратно за угол. «Ирландская удача, ну да! Сплошная выдумка! Я самая неудачливая женщина на свете. Черт!»
Подобрав юбки, Брилл помчалась по другому коридору, как раз когда мужчины прогулочным шагом свернули за тот угол, где она стояла. Пытаясь оставаться спокойной, насколько это возможно, она с относительной легкостью держалась впереди них, но, куда бы она ни поворачивала, кажется, голоса все время неотступно следовали за ней. Быстро оглянувшись через плечо, Брилл скользнула за очередной угол. Желая проверить, по-прежнему ли висит у нее на хвосте эта небольшая группа, она на миг задержалась в начале коридора. Заметив оную группу в отдалении, она развернулась, намереваясь снова сбежать — но остановилась, упершись взглядом в тупик.
Неверяще уставившись на глухую стену перед собой, Брилл разразилась проклятьями.
— Этого не может быть! — двинувшись к первой из двух выходящих в коридор дверей, она подергала за ручку. Обнаружив, что та заперта, она перешла к другой — та тоже была надежно закрыта.
Растеряв остатки спокойствия, Брилл вновь побежала в начало коридора, проверяя, насколько продвинулись мужчины. Видя, что те неуклонно приближаются, она вновь принялась дергать запертые двери. Исчерпав все варианты, Брилл попятилась, пока не уперлась спиной в дальнюю стену. «Может, они не пойдут этим путем… просто подожди… может, они повернут». Тщательно прислушиваясь, Брилл ждала, надеясь услышать, что голоса и шаги становятся глуше, но поняла, что мужчины подошли еще ближе, и выругалась про себя.
Замерев там, где стояла, Брилл не имела ни малейшей возможности спрятаться. Обняв себя защитным жестом, она могла лишь ждать и слушать, как мужчина, который был в силах походя разрушить ее жизнь, приближается к тупику. С каждым шагом она ощущала, как воздух замерзает в ее теле, лишая ее дыхания, превращая кровь в лед.
— О господи… о господи… — тихо причитала она, слушая, как мужчины учтиво обсуждают то одну, то другую деталь интерьера.
В тот момент, когда давление возросло настолько, что Брилл была уверена, что у нее разорвется сердце, она услышала позади себя странный свистящий звук. Сквозь ужас пробилось недоумение, и она резко развернулась, чтобы узнать источник странного звука. Недоверчиво моргая, Брилл с разинутым ртом смотрела на маленькую дверцу на том месте, где несколько секунд назад была лишь стена. Из мрака дверного проема появилась рука в перчатке и поманила ее пальцем.
Словно во сне Брилл проследила взглядом от этой кисти по всей длине мускулистой руки, которой та принадлежала, до широкого мужского плеча. Ей не требовалось заглядывать дальше, чтобы точно знать, кто стоит перед ней. Она чувствовала ауру его присутствия как удар в сердце. Отступив на шаг, она наконец подняла глаза на знакомое, наполовину скрытое маской, лицо Эрика. Ожидая узреть в его чертах гнев или злобу, Брилл была потрясена, обнаружив, что в его глазах сияет серьезность.
— Брилл, — мягко пробормотал он, и звук его голоса протолкнул сквозь объявший ее ужас осколок спокойствия. — Иди… иди ко мне… быстро.
Чувствуя себя странно обнадеженной ласковым тоном Эрика, Брилл ощутила, как ее сердце возвращается к нормальному ритму. «Я должна бояться… он угрожал мне страшными карами, если я останусь… но… я не могу найти в себе страха… я…» За ее плечом голоса директоров раздавались уже у самого начала коридора, но Брилл была не в состоянии оторвать взгляд от глаз Эрика. Сознавая, что у нее нет другого выхода, она неуверенно вложила руку в протянутую ладонь.
Длинные изящные пальцы Эрика сомкнулись вокруг ее пальцев, и одним быстрым движением он потянул Брилл вперед, бесшумно втаскивая в тени, поджидающие ее за секретной дверцей. Панель скользнула на место, с тихим свистом закрывшись за Брилл ровно в тот момент, когда Эндрю и оба директора прошли мимо коридора. Не заметив ничего особенного, они без малейшей задержки продолжили путь.

Глава 45: Найти прощение

Ловким движением Эрик дернул скрытый рычаг справа от себя, и потайная панель с мягким щелчком скользнула на место. Полная тьма окутала их подобно теплу старого лоскутного одеяла в зимний день, прижимаясь по-интимному близко и полностью стирая свет. Пока они стояли совершенно неподвижно, оба прислушиваясь, как с другой стороны панели сперва нарастают, а после удаляются голоса, между ними воцарилось странное выжидательное молчание. Эрик ощущал, как Брилл задержала дыхание, пока они ждали, а потом длинно прерывисто выдохнула, когда угроза снаружи миновала. Отчего-то звук ее тихого дыхания, такой близкий в темноте, нервировал. Это ощущалось совсем не так, как он думал — это ощущалось опасным. От этого осознания его сердце пустилось вскачь, бухая в ушах, пока он не уверился, что Брилл тоже слышит его в воцарившейся между ними тишине.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от этих странных, прилипчивых мыслей, Эрик отвел глаза от того места, где, как он знал, менее чем в футе от него стояла Брилл. Отвернувшись к теням, он крепче сжал руку вокруг ее пальцев и без слов сделал шаг дальше в проход. Его внезапное движение было встречено неуверенным сопротивлением, но прошла лишь секунда, и Эрик почувствовал, как Брилл делает шаг, чтобы последовать за ним. Ее настороженное доверие послало по венам электрический разряд надежды. «Возможно, Коннер был прав. Возможно, ущерб не необратим».
До этого самого движения Эрик не позволял себе мечтать о подобной возможности. Неделю назад, когда Коннер в полной мере просветил его по поводу его недопонимания, гнев, который так долго взращивал Эрик, рассыпался, оставив в его душе зияющую дыру, и это пробудило страх, какого он не испытывал никогда прежде, опутавший его мысли подобно наркотику. С того дня, не располагая ничем, кроме бесконечного количества времени, Эрик терзал себя за свои поступки, не в силах поверить, что на сей раз очередной проблеск счастья у него вырвала исключительно его собственная глупость. В том, что произошло, была лишь его вина, и он знал, что даже столь терпеливому человеку, как Брилл, потребуется чудо, чтобы простить его. Единственная проблема заключалась в том, что Эрик давно уже перестал верить в чудеса, особенно если речь шла о его жизни.
«Как я мог так ошибаться? Только ли мой гнев ослепил меня, или я родился без чего-то жизненно важного — родился без способности быть счастливым? Теперь это все так очевидно… как я мог позабыть тысячи добрых поступков из-за минутного сомнения? Теперь я в состоянии все это вспомнить — с болезненной ясностью. Я все еще могу видеть ее, стыдливо улыбающуюся мне, когда я выказал интерес к ее исследованию… или то, как она смеялась, когда я прогнул ее назад в тот вечер, когда она учила меня танцевать. И Ария… ее я тоже забыл… как я мог оставить ее, даже не простившись? Я был ее учителем… она полагалась на меня… она не заслуживала, чтобы ее бросили. Наверное, я действительно чудовище».
Итак, Эрик как настоящий трус не в силах был заставить себя взглянуть в лицо обвинению, которое наверняка прочтет в глазах Брилл, и поэтому последнюю неделю таился в тенях, наблюдая, набираясь храбрости, необходимой, чтобы поговорить с ней, слишком неуверенный в себе, чтобы сделать первый шаг. Небольшие оказии, вроде наполнения пустого ведра или возвращения потерянных вещей, подворачивались почти каждый день, предоставляя удобную альтернативу тому, чтобы встретиться с Брилл прямо, и шанс искупить преступления, которые он совершил против нее раньше. И Эрик довольствовался этим в качестве единственного способа их контакта, не имея иных идей, как справиться с ситуацией, — но этим утром, когда он подслушал имя нового покровителя, все изменилось.
Он продвигался по проходу, пролегающему параллельно кабинету Андре, когда сквозь стену проник до дрожи знакомый голос. Слушая переговоры между молодым лордом Донованом и обоими директорами, ему не составило большого труда сообразить, что происходит. И еще меньше труда заняло осознание, что если Эндрю наткнется на Брилл или Арию, случится нечто ужасное.
Образ лица Брилл, каким оно было, когда та впервые появилась в Опере — избитое, со швами, — в эти первые мгновения пронесся перед глазами Эрика, послав по телу ослепляющую волну ярости. Ярости на человека, оставившего синяки на ее лице — но больше на себя самого, за то, что отказывался замечать ее бедственное положение. Сгорая от стыда, что когда-то думал, будто она могла заслужить подобное жестокое обращение, Эрик на несколько секунд дал волю гневу, купаясь в очищающем пламени бешенства. Тогда он осознал, что если Эндрю хоть как-то будет угрожать Брилл, он вступится. По-видимому, судьба наконец-то решила сыграть ему на руку.
Нахмурившись в темноте, Эрик пытался выкинуть из головы все мысли об Эндрю и том, что он сделал, желая полностью сосредоточить все свои способности на следующей за ним Брилл. Двигаясь медленно, подстраиваясь под ее незнание обстановки, Эрик осторожно пробирался по проходам, не нуждаясь в свете. Он путешествовал этими сумрачными путями достаточно часто, чтобы составить в голове полную карту Оперы. Показывая дорогу по пологому скату, Эрик направлялся подальше от любого места, где Брилл могла подвергнуться хоть малейшей опасности быть замеченной или услышанной. Пришло время им поговорить друг с другом, и, основываясь на предыдущем опыте, Эрик был уверен, что Брилл без колебаний словесно выпорет его за всю глупость, — поэтому вел ее на крышу, где она сможет до потери голоса кричать на него, не боясь, что кто-то им помешает.
Вытянув руку, он нажал на замаскированную кнопку, заставив открыться дверь прямо перед ними. Ослепительный белый свет, льющийся сквозь проем, принес с собой порыв холодного зимнего воздуха. Свободной рукой Эрик поднял полу своего плаща, чтобы поскорее защитить их с Брилл глаза от омывшего их резкого солнечного света. Как только прошло достаточно времени, чтобы глаза привыкли, он медленно вышел за дверь и ступил на крышу Опера Популер, отпустив при этом руку Брилл. Сделав несколько торопливых шагов по яркому снежному насту, Эрик проложил некоторое расстояние между собой и Брилл, по-прежнему стоящей под укрытием небольшого дверного проема.
— Зачем мы здесь? — напряженно спросила Брилл, ее голос прорезал уединенную тишину крыши.
Оглянувшись через плечо, Эрик чуть поежился от ветра и яростного, слепящего света.
— Ты пыталась убежать от нашего нового покровителя. Это самое дальнее место, куда ты можешь пойти, не покидая здание, — уклонился он от прямого ответа.
Услыхав это, Брилл свирепо нахмурила зачерненные брови.
— Не смей врать мне в лицо подобным образом, — прошипела она, выйдя из затененного проема. — В чем истинная причина? Подумал, что было бы забавно привести меня сюда и немножко постращать?
— Нет, нет, конечно же нет!
— Потому что у меня для тебя новости — учитывая, как прошел мой день, прямо сейчас ты ничем не сможешь меня испугать! — выпалила Брилл, начиная дрожать от холода.
Подняв обе руки в примирительном жесте, Эрик полностью развернулся к ней лицом, принуждая себя встретиться с ее пылающим взглядом.
— Причина не в этом. Совсем не в этом. Я ни в коей мере не хотел тебя волновать. Я выбрал пунктом назначения это место, всего лишь для того чтобы мы могли спокойно поговорить.
На лице Брилл отразилось удивление, она обхватила себя руками.
— О чем же еще нам с тобой говорить? — тихо спросила она, и тлеющий в ее глазах гнев не смог полностью заслонить боль, омрачающую взгляд. — Смею сообщить, ты уже все сказал в нашу последнюю встречу. Ты ненавидишь меня… я ненавижу тебя. Конец истории.
Эрик открыл было рот, чтобы ответить, но вновь захлопнул его, когда до него дошел смысл ее слов. Робкая надежда, старавшаяся укорениться в сердце, отступила под этим новым ударом, оставив внутри пустоту.
— Ты ненавидишь меня? — не успев спохватиться спросил он — его голос звучал ужасно неуверенно даже для его собственных ушей.
Брилл не моргая смотрела на него, и ветер трепал ее темные волосы, вытаскивая длинные пряди из плена пучка, чтобы хлестнуть по щеке; ее лицо застыло жесткими, холодными чертами мраморной статуи. Лишь в ее огромных грозовых глазах — единственном слабом месте защиты — Эрик замечал мерцание эмоций, которые прятало лицо. Твердый и суровый гранит ее взгляда дрогнул, потеряв былую уверенность от искренности и уязвимости его голоса. Быстро опустив глаза, Брилл глубоко и прерывисто вздохнула.
— Не делай этого…
— Чего? Чего не делать? — спросил Эрик, пристально изучая ее лицо, пытаясь угадать, о чем она думает. Слабое дрожание ее нижней губы наконец выдало то же смятение, которое, как ему казалось, отражалось в ее глазах. Сжав опущенные руки в кулаки Эрик заставил себя игнорировать отчаянную потребность стереть эту легкую дрожь, страстное желание провести большим пальцем по жестким линиям ее рта, забрать ту боль, что оставила на них свой отпечаток. «Я сделал это с ней. Я — тот, кто ранил ее, сделал ее улыбку холодной, как зимнее солнце. Забавно, правда… что на этот раз мое безразличие разрушило чье-то счастье… а не наоборот».
Ссутулившись, Брилл сжала губы в тонкую линию, собираясь с духом, чтобы вновь поднять глаза и встретиться с ним взглядом.
— То, что ты делаешь прямо сейчас, — огрызнулась она, отнимая одну руку от живота, чтобы выразительно махнуть ею в его сторону. — Разыгрываешь это представление. Изменяешь голос как раз таким образом, чтобы поколебать мою решимость. Притворяешься переживающим, и раскаивающимся, и вежливым… и похожим на себя-прежнего.
— Я не притворяюсь! — выпалил Эрик, уязвленный тем, что Брилл могла так подумать.
— Я тебе не верю! Может, когда-то и верила. Но ты сам, лично, признался в своем двуличии! Я не идиотка, Эрик… — уколола его Брилл, и праведный гнев вновь окрасил ее щеки ярко-алым.
Скривившись от этих слов, Эрик проклял собственную глупость. «Почему я зашел так далеко, что наговорил ей все это?»
— Тогда я сказал много чего, что не вполне было правдой… — натянуто выдавил он, пытаясь придумать способ объясниться.
Не давая ему и секунды покоя, Брилл шагнула вперед:
— Ты сказал, что был тем человеком, которого все боятся. Что ты Призрак…
— Да, сказал… но… — согласился Эрик, совсем не в восторге от того, куда свернул разговор.
Продолжая атаку, Брилл ткнула в его сторону пальцем:
— Ты говорил мне, что некоторое время притворялся этим персонажем. Судя по тому, что я слышала, Призрак Оперы годами был бичом этого места.
— Да, я сказал это, но ты не даешь мне объяснить… я…
— Ты признался, что стоял за прошлогодним несчастьем… что ты сбросил люстру на толпу невинных людей. Ты убил ведущего тенора… убил рабочего сцены!.. — продолжила Брилл голосом, опасно приблизившимся к крику. — Попробуй, скажи мне, что все это неправда…
Яростно мотая головой, Эрик отвернулся от нее и посмотрел на заснеженный город внизу. «Что же мне ей сказать? Как же объяснить… особенно ей… она не поймет. Я знаю, она не поймет. Для того, кто настолько высоко ценит человеческую жизнь… что бы я ни сказал, оно не изменит этого. Проклятье!» Потерев рукой открытую половину лица, Эрик развернулся обратно — все его тело напряглось в ожидании того, что презрение на лице Брилл сменится отвращением.
Должно быть, какая-то часть растущего в нем отчаяния отразилась в его чертах, потому что Брилл слегка сбавила обороты.
— Я знаю, что ничто из того, что я сейчас могу сказать, никоим образом не изменит то, что я делал в своей жизни, — тихо начал Эрик, сосредоточив взгляд на покрытом снегом камне у своих ног. — Но дай мне возможность защититься. То, что ты слышала, не вполне беспристрастно.
Расплетя руки, Брилл вздохнула:
— Отлично. Скажи все, что хочешь сказать.
Неопределенно кивнув, Эрик принялся нервно прогуливаться до края крыши и обратно.
— Я никогда никому не рассказывал то, в чем собираюсь признаться тебе. Прости, если это будет не вполне связно. Я не привык… делиться… э… личным.
Метнув быстрый взгляд туда, где стояла явно не впечатленная Брилл, Эрик продолжил расхаживать, потирая затянутые в перчатки руки.
— Когда я был совсем маленьким, наверное, около восьми лет от роду, моя мать встретила очень милого мужчину. После долгих лет со мной в качестве единственной компании она с легкостью покорилась ему. Я знал, что не могу больше оставаться там… она никогда не будет полностью счастлива, если ей придется видеть меня за обеденным столом. Итак, я сбежал и, несмотря на весь свой интеллект, даже не подумал взять с собой что-то еще помимо одежды, в которой был. Так что неудивительно, что далеко я не ушел, — сделав паузу, Эрик понял, что его разум невольно вернулся в те времена. Воспоминание о том ночном побеге вспыхнуло в его голове: каждая деталь, вплоть до холодной влажности воздуха на коже, до сих пор тщательно хранилась в подвалах его обширной памяти.
— Откуда ты знал, что она никогда не будет счастлива в твоем присутствии? — вдруг спросила Брилл, и ее неожиданное вмешательство вырвало Эрика из сиюминутных воспоминаний.
Оглянувшись на нее через плечо, Эрик удивленно задрал брови.
— Может, я и был всего лишь ребенком. Но дураком я не был… Я знал, когда был нежеланным. — Он неосознанно провел рукой по внешнему краю маски. — Я наткнулся на стойбище цыган. Стоило им только увидеть меня, они тут же сообразили, что я могу быть им невероятно полезен. Видишь ли, они владели шоу уродов… и я стал их звездой.
Брилл издала тихий, почти неразличимый звук. Подняв взгляд, Эрик подумал, что уловил слабое изменение в ее чертах. Яркий гневный румянец постепенно пропадал, оставляя ее лицо бледным и смятенным. Что бы она ни собиралась услышать, это было явно не то.
— Я прожил с ними около семи лет, пока не сумел сбежать, пока не нашел стимул оставить их. Человек, который держал меня… вместо того чтобы избить… однажды он придумал худшее наказание. Понимаешь… женщины были ему не по вкусу, а к тому времени я был уже подростком, так что… — Кашлянув, Эрик прошелся, чтобы опереться на одну из многочисленных статуй, украшавших крышу. — Когда он напал на меня, я задушил его первой попавшейся под руку веревкой. Я сбежал из их лагеря… мадам Жири, которая тогда была юной балериной, помогла мне сбежать и спрятала здесь, под театром. Я жил тут с… я прожил тут примерно двадцать лет.
— Такому юному… пришлось делать подобный выбор, — почти неслышно прошептала Брилл. — Ты был вправе защитить себя. — Комкая в руках передник, она сделала неуверенный шаг вперед и резко остановилась. — Мне всегда было любопытно, откуда ты… ты никогда не рассказывал о своем прошлом, когда… ну, когда жил со мной… э… с нами… в смысле, с Арией, Коннером и мной, — пробормотала она с болью в глазах и выпустила из рук измятую ткань. — Но я не понимаю, как это объясняет все, что я упомянула.
— Не объясняет, но я веду к этому. Просто хотел, чтобы ты знала… потому что должна знать… потому что я никогда не рассказывал тебе раньше. — Когда Брилл просто кивнула, Эрик принялся жевать нижнюю губу. — Ты спросила о том, что случилось в прошлом году. Я не знаю, как это произошло, правда. Как все изменилось… но однажды, три года назад, я заметил молодую девушку… на самом деле заметил ее голос. У нее был потрясающий потенциал… и я взялся учить ее. Каким-то образом моя любовь к ее таланту превратилась в одержимость. Она была единственным звеном, связывающим меня с другими людьми… я начал чрезвычайно оберегать это. Когда она влюбилась в другого молодого человека… что-то во мне пошатнулось… я перестал узнавать сам себя.
— То есть ты убил тех людей, пытаясь удержать девушку? — едко спросила Брилл.
— Нет! — воскликнул Эрик, развернувшись от надежной поддержки холодного камня обратно лицом к ней.
— Тогда почему? Я пытаюсь понять, что ты мне рассказываешь, но все, что я могу, — это гадать, зачем ты вообще утруждаешь себя. В чем смысл?
— Мне нужно, чтобы ты поняла, что все, что я наговорил тебе в прошлый раз, не вполне правда. Я хотел отпугнуть тебя, потому что по глупости был все еще зол на тебя за нечто, обернувшееся фатальной ошибкой с моей стороны. Правда, что я убил Буке и Пьянджи, но оба случая были самозащитой. Буке вбил себе в голову, будто попытаться поймать знаменитого Призрака — хорошая идея. Он преследовал меня на колосниках, я защищался, и он разбился насмерть. С Пьянджи было то же самое… если бы он просто сидел смирно, все было бы в порядке. Но во время финального представления он достал пистолет… и поэтому я скрутил его… э… какой-то веревкой, которая была у меня с собой… но… но удерживал слишком долго. Когда я отпустил… он не шевелился… я даже не сразу сообразил, что убил его. Люстра… ну, никто не умер, потому что я направил ее падение вперед и на сцену. Я не был безумен… мне просто нужен был отвлекающий маневр.
— С того места, где я тогда сидела… это выглядело чем-то гораздо большим, чем отвлекающий маневр, уверяю тебя, — съязвила Брилл, спрятав руки подмышки, чтобы удержать тепло.
— Я знаю… мне нет прощения за мое поведение, — понурив голову, промямлил Эрик.
— Как удобно, что каждое совершенное тобой преступление так легко оправдывается…
— Разве ты мне не веришь?! Я сказал правду! — спросил Эрик и вновь резко вскинул голову.
— Нет, — просто ответила Брилл, в ее лице явственно читалась неуверенность. — Ты и впрямь ожидал, что я выброшу из головы эту историю, когда две недели назад сам ясно продемонстрировал, что ни капельки не раскаиваешься в прошлых поступках… когда уронил те мешки Карлотте на голову? Это был поступок изменившегося человека?
Всплеснув руками, Эрик громко выругался.
— Я этого не делал! В театре возможны и просто несчастные случаи! Вот так всегда и бывает! Делаю я что-то или нет — все винят в этом меня!
— Да, и основываясь на твоей бесславной карьере, я не склонна в это верить, — запинаясь сказала Брилл, тщательно подбирая слова, чтобы ранить как можно сильнее. Она хотела было продолжить, но Эрик остановил ее, подняв руку и призывая к молчанию.
— В любом случае, это не имеет значения, — торопливо прорычал он, уязвленный ее неверием. — Я привел тебя сюда не для того, чтобы все это рассказывать… мне просто нужно было, чтобы ты знала правду и чтобы я мог… ну… — прерывисто вздохнув, Эрик поспешно развернулся кругом и, подойдя, встал лишь в нескольких футах от Брилл. — Я хотел извиниться за то, что сделал тебе. За попытку напугать тебя… и за тот мой отъезд. Я ушел почти по той же самой причине, по которой оставил материнский дом. Я думал, ты отдала свою симпатию другому… думал, ты любишь Эндрю… и не в силах был остаться и наблюдать… ну…
Между ними повисло глубокое молчание, пока Брилл пялилась на него, явно потрясенная этим нескладным извинением. Ее брови медленно поползли вверх, а рот изогнулся, выпуская высокий, истерический смех. Озадаченный пустым, неестественным звуком этого внезапного хохота, Эрик вытянул руку, чтобы взять Брилл за локоть, но та уклонилась от прикосновения. Отвернувшись от него, она обхватила голову обеими руками, и смех перешел в крик. Согнувшись вдвое, она кричала, пока в легких не иссяк воздух.
Напуганный столь эксцентричным и явно безумным поведением, Эрик отшатнулся в тот самый момент, когда Брилл вновь повернулась к нему.
— Не могу в это поверить! Ты — самый… самый… — сделав паузу, чтобы собраться с мыслями, она прижала ладонь ко лбу. — Да ты неполноценный!
— Что? — раздраженно отозвался захваченный врасплох Эрик. — И это все, что ты можешь сказать? Какой я неполноценный? — огрызнулся он, не успев спохватиться.
— Ты просто ребенок в том, что касается отношений с людьми. Глупый неуклюжий мальчишка! Ты реагируешь на все бездумно и не заботясь о последствиях. Ты способен на доброту и нежность, но постоянно предпочитаешь ударить — даже тех, кто никогда не причинял тебе вреда. Следовательно, ты неполноценный.
Не зная, что сказать, и не доверяя вскипающему в горле гневу, Эрик держал рот на замке. Видя, что ее стрелы промахнулись мимо цели и не сумели спровоцировать его гнев, Брилл сдула с глаз прядь волос.
— Ты думал, будто я люблю Эндрю, и поэтому решил уйти, даже не обсудив со мной этот вопрос? — грубо спросила она.
— Да, ну, в то время я… я думал, что… знаю, это глупо, но я подумал, что ты держишь меня под рукой, чтобы заставить его ревновать, — выпалил Эрик; его глаза расширились, когда Брилл застыла, и только слабый тик в уголке ее глаза предупреждал о грядущем взрыве.
— Что же я сделала, что могло внушить тебя уверенность, что я вообще способна на такое?! — завопила она, с диким блеском в глазах ринувшись туда, где стоял Эрик.
Медленно отступая от надвигающейся Брилл, Эрик молча помотал головой:
— Нет… ты ничего не сделала. Это мой скудный опыт привел меня к такому умозаключению. Когда ушла Кристина… у меня в целом было весьма смутное представление о людях… когда я услышал, как ты говоришь Эндрю, что любишь его, в отрыве от контекста… мне не о чем было подумать, кроме этого…
— Ты мог бы сильнее доверять своим друзьям!
— Я знаю… — устало ответил Эрик.
— И ты правда думаешь, что можешь просто извиниться за то, что сделал, и на этом все закончится? Что все вернется на круги своя? — съязвила Брилл, чуть наклонившись вперед и сильно пихнув его в грудь. — Ты хоть представляешь, что сделал с моей семьей?!
Открывая и закрывая рот, точно выброшенная на берег рыба, Эрик попятился назад, едва не навернувшись от напора ее ярости.
— Нет… я, ну… я…
— После твоего ухода речь Арии ухудшилась. Она растеряла всю уверенность, которую ты ей давал. Когда ты даже не попрощался с ней, она почувствовала себя брошенной единственным мужчиной, на кого она когда-либо смотрела как на отца! Ее заикание стало таким ужасным, что она перестала разговаривать с незнакомцами… потом перестала разговаривать с членами семьи… пока однажды она вообще не перестала разговаривать! Она месяцами не произносила ни слова, просто сидела за пианино и играла один отрывок снова и снова. Только за ту боль, что ты причинил ей, я могу ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь!
Тошнотворная, бурлящая волна вины обрушилась на сердце Эрика. «Она не разговаривала? Я не знал… господи… что я натворил!»
— Брилл, я ведь не знал. Я не думал, что… Ты должна знать, что я бы никогда намеренно не навредил Арии. Ты знаешь это!
— Я не знаю ничего подобного! — прошипела та, ее била яростная, почти неконтролируемая дрожь. — Я знала человека по имени Эрик, который, как я когда-то думала, никогда бы никому не навредил, но, по-видимому, такого человека вовсе не существовало. Вы, месье, незнакомец.
— Не говори так… я по-прежнему…
— Я не закончила! — крикнула Брилл, кинувшись вперед, чтобы снова пихнуть его. — Я сказала, что за одно это могу ненавидеть тебя… но это еще не все. Коннер ни разу ни словом об этом не обмолвился… но я видела, что он скучал по спорам с тобой. Ты предал его доверие. Он позволил тебе играть на его драгоценной скрипке… чего он никогда никому не позволял. Он признал тебя своим другом… он доверял тебе присматривать за нами, когда сам был в отъезде. И ты просто уехал безо всяких объяснений!
«Друг… У меня был друг… Проклятье… я никогда по-настоящему не думал… ну, в смысле, он был таким необычным».
— Брилл… я не должен был…
— Заткнись… Я еще даже не добралась до того, что ты сотворил со мной, проклятый идиот! До того, как ты попал в наш дом, я разучилась смеяться… не могла вытащить себя из скорби по Джону… но каким-то образом ссоры с тобой из-за твоих странных причуд и вспыльчивости вывели меня из нее. Я вновь открыла свое сердце… я чувствовала, что ты почти как… как будто ты был членом семьи.
— Членом семьи… — тупо повторил Эрик, и дыра в его сердце стала еще шире — слова Брилл напомнили ему о том, что когда-то было в его руках. «Семья… Я никогда прежде не ощущал себя частью чего-то… но я был… Я был членом их семьи… разве нет… — Но отчего-то, несмотря на грандиозность откровения Брилл, он не мог не ощущать толику горького разочарования. — Да… часть семьи вроде брата… или кузен… или…»
— В то время я не могла вообразить и дня, чтобы не видеть тебя. Я оживала, когда ты входил в комнату, и ты разбил мне сердце своим отъездом, — надломано закончила Брилл, лишившись последних остатков ярости, сменившихся пустым выражением горя. Она прикрыла рот ладонью, пряча задушенный всхлип, ее глаза не моргая глядели Эрику в лицо.
А тот со странным своего рода благоговением смотрел, как в ее невероятных туманно-серых глазах собираются слезы.
— Не плачь… — простонал он, наполовину про себя, ее слезы возродили в его груди печальное подобие паники. Потянувшись к застежке плаща, Эрик расторопно расстегнул ее и быстрым движением обернул теплую ткань вокруг плеч Брилл, снова застегнув, прежде чем та успела возразить. — Я никогда не мог выносить твоих слез, — мягко сказал он, все еще слегка касаясь руками ее хрупких плеч.
Плотнее запахнувшись в тяжелую черную ткань, Брилл без комментариев приняла его жест заботы, но секунду спустя обратила внимание на положение его рук.
— На тебя невозможно долго сердиться… — осуждающе пробормотала она. — Я не должна прощать тебя за то, что ты натворил, но… когда ты смотришь на меня такими глазами, я вижу, как человек, которого я когда-то знала, глядит на меня в ответ, — и моя решимость начинает подтаивать.
Не вполне понимая, о чем она говорит, Эрик лишь смотрел на нее сверху вниз, смущенно моргая. Каким-то образом что-то в голосе Брилл вогнало его в краску, и он отдернул руки от ее тела, словно его могло сжечь одним прикосновением. «Что такое с моими глазами? Я и забыл, какая она зачастую бывает странная… говорит подобные вещи… это почти как… ну…»
— Поверь мне… — неуверенно начал он. — Я ни в коей мере не пытаюсь заставить тебя чувствовать это…
Снисходительно махнув между ними рукой с зажатым в горсть плащом, Брилл покачала головой:
— Нет, не обращай внимания. Мне следовало бы знать, что есть что-то еще, чего ты не понимаешь.
— О чем… о чем ты говоришь?
Нечто похожее на застенчивость заставило Брилл отвести взгляд и потупиться.
— Ты не имеешь ни малейшего понятия, насколько подавляющей может быть сила твоей личности, — с некоторым раздражением ответила она.
Не веря, что правильно расслышал, Эрик чуть наклонился вперед.
— Извини, но если ты пытаешься намекнуть, что…
— Ой, да не обращай внимания! — выпалила Брилл, перебив его. — В любом случае, не могу поверить, что говорю об этом! И когда я перестала следить за языком?!
Обидевшись на ее покровительственный тон, Эрик слегка задрал подбородок:
— Я уверен, что не имею ни малейшего понятия!
По щекам Брилл пополз вверх румянец, и она стрельнула в него полным негодования взглядом, но, к своему изумлению, Эрик заметил, что ее взгляды и речи совершенно отличаются от того, что было еще десять минут назад. Страх исчез. Ненависть исчезла. И на их место пришли своего рода раздраженный гнев и застарелая печаль. «Что ж… возможно, это прогресс». Брилл некоторое время изо всех сил старалась собраться с мыслями, раздражение утихло, и ее глаза потемнели от печали.
— Думаю, есть одна вещь, которая во всей этой грустной истории задевает сильнее всего… то, что за все время, что мы провели вместе, ты никогда ни на йоту не доверял никому из нас, — пробормотала она.
— Нет, ты ошибаешься, — немедленно возразил Эрик, возмущенный тем, что она могла такое подумать. — За всю мою жизнь ты и твоя семья были единственными людьми, кому я когда-либо доверял. Я бы не раздумывая вручил тебе свою жизнь.
— Это не тот тип доверия, о котором я говорю. Легко возлагать на кого-то заботу о твоем благополучии. Но ты же никогда не поверял нам нечто куда более важное… ты никогда не поверял нам себя.
— О чем ты сейчас говоришь? — выпалил Эрик.
— Ты никогда не поверял мн… э… нам свое сердце! — внезапно воскликнула Брилл, выпростав руку из теплого плаща и ударив его в грудь.
— Конечно, я поверял. Я глубоко заботился обо всех вас, и…
— Нет, ты ни капли нам не доверял. Ты сбежал, не поверив, что мой характер выше предательства! Ты не можешь этого отрицать…
— Это был единственный прецедент, и не думаю, что…
Быстро выбросив руку, Брилл легонько прижала ладонь к его губам; слезы, которые стояли в ее глазах, грозились пролиться в любой момент.
— Ты никогда не доверял мне свое прошлое. Ты думал, я бы осудила тебя за то, что произошло, когда ты был ребенком? Или случившееся в Опере? Я бы поняла, если бы ты только сказал мне…
Раздраженно всплеснув руками, Эрик заскрежетал зубами.
— Что ты хочешь от меня услышать, женщина? Разве ты не понимаешь, что я не мог рассказать тебе такое… и дело было не в доверии, дело было в…
— В чем?! — крикнула Брилл, и по ее щеке скатилась одинокая слеза.
Прикусив губу, Эрик протянул руку и ласково остановил эту слезу большим пальцем, стерев влагу с пылом, начавшим его пугать.
— А ты не видишь? Я не мог позволить тьме внутри меня коснуться тебя. Ты была слишком хороша для этого.
Застигнутая врасплох столь редким для Эрика проявлением нежности, Брилл несколько мгновений с открытым ртом смотрела на него; воинственный свет в ее глазах померк до мечтательной пелены.
— Ты правда думаешь, что это было только твое решение? Я хотела… хочу увидеть всего тебя. Тьму и свет, — прошептала она, прижав неуверенную ладонь к его щеке, прямо под краем маски. Закрыв глаза, Эрик склонил голову навстречу ее прикосновению. — Красоту и уродство.
Вздрогнув на последнем слове, он в инстинктивной панике резко распахнул глаза. Вероломный голос в его голове кричал, что она не лучше других, что она просто хотела посмотреть, что под маской, что она может снять ее в любую секунду. Напрягшись всем телом, Эрик ждал этого скручивающего внутренности момента, когда пальцы Брилл сорвут маску с его лица — но этот момент все не наступал. Когда охваченный ужасом разум Эрика оказался способен вновь сфокусироваться на лице Брилл, тот осознал, что она не пытается силой забрать у него этот твердый кусочек кожи. Вместо этого она спокойно наблюдала за каждым его движением этими чертовыми блестящими от слез глазами. Устыдившись себя, Эрик понял, что только что подтвердил мнение Брилл. «Я недостаточно доверяю ей, чтобы поверить, что она не пытается тайно меня унизить. Что она не закричит и не убежит в ужасе от того, что под маской. Боже… ну я и ублюдок!»
Мысленно чертыхаясь, Эрик подыскивал подходящие слова. «Каким образом мое извинение превратилось в это странное исследование моего характера? Она выглядит такой разочарованной… она должна быть в ярости. С яростью я могу совладать… а это разочарование… оно как нож в груди».
— Я не собиралась снимать твою чертову маску, Эрик, — в конце концов сухо заявила Брилл. — У меня еще осталась унция уважения, чтобы не оскорблять тебя подобным образом.
— Я знаю. Знаю! Это была инстинктивная реакция. Я просто… в смысле… — желудок Эрика свело от тошнотворного ужаса, пока Брилл продолжала выжидательно смотреть на него. «Я могу это сделать? Если это означает заслужить ее прощение, я могу это сделать? Могу?.. Я не знаю… Я не знаю…»
— Если ты чувствуешь, что должна увидеть… я… я… — бессвязно забормотал Эрик и поднял дрожащую руку к боковой стороне маски — клокочущий внутри ужас был достаточно осязаем, чтобы выдавливать слова из горла.
Его онемевшие от паники пальцы нащупывали завязки маски, когда тонкая рука легла на его руку, останавливая неуклюжие движения. Замерев от прикосновения, несколько секунд Эрик стоял как дурак — понимание медленно забрезжило над его затуманенным страхом разумом. Сосредоточившись на лице Брилл, он ощутил, как та отводит его вялую руку от его головы и опускает вдоль тела. Потом как сквозь вату он почувствовал, что ее руки вернулись на его лицо: холодные пальцы обхватили щеки чуть ниже ушей. Чуть нажав, Брилл наклонила его голову вниз, потом привстала на цыпочки и запечатлела на его лбу ласковый поцелуй.
— Все в порядке, малыш… — промурлыкала она, совсем как мать капризному ребенку. — Я не хочу видеть представление такого рода. — Потом, отойдя от него, Брилл отвела взгляд, словно вдруг устыдившись своего поступка.
На Эрика внезапно, как слеза на душу, обрушилась потеря ее прикосновения, и он страстно пожелал хотя бы на мгновение, но продлить ощущение ее рук, обхвативших его лицо.
— Думаю, теперь мне пора возвращаться. Мадам Дюбуа станет задавать вопросы, если я пропаду чересчур надолго, — сказала Брилл, откашлявшись. Торопливо отвернувшись от Эрика, она похрустела по снегу к до сих пор открытой потайной дверце в ближайшей стене.
— Погоди! Мне нужно знать… ты еще злишься на меня? — выпалил Эрик — с ее уходом головокружительная размытость в мозгу отчасти пропала.
— Да, — тут же откликнулась Брилл. — Я в ярости.
— Что? — тихо спросил он, придя в отчаяние от ее слов.
— Но это не значит, что я не могу со временем изменить решение, — задумчиво продолжила Брилл, словно бы удивившись этому выводу не меньше, чем он.
Ухватившись за этот шанс, Эрик поспешил за ней.
— Нет таких слов, чтобы описать глубину моего раскаяния и сожаления о боли, которую я причинил тебе и твоей семье. Я буду счастлив провести остаток жизни, пытаясь загладить свою вину перед тобой… до самой смерти, — пролепетал он.
— Остаток твоей жизни? — спросила Брилл с веселым интересом и повернулась, чтобы посмотреть на него.
Внезапно сообразив, как дерзко, должно быть, прозвучали его слова, Эрик ощутил, как у него заполыхали щеки. «Боже милосердный, что со мной не так? Великолепно, Эрик… что за глупость ты сказал… это прозвучало почти как извращенное предложение руки и сердца!»
— Я имел в виду, что изо всех сил попытаюсь…
Покачав головой, Брилл шагнула в дверной проем.
— Я знаю, что ты имел в виду. Просто показывай обратный путь, пока меня не уволили за долгую отлучку.
Кивнув, счастливый услышать легкость в ее интонациях, Эрик последовал за ней, аккуратно закрыв за собой дверь.

Глава 46: Новый покровитель

Малость надувшись, Коннер обошел сестру, излучая флюиды глубокой обиды.
— Я оскорблен до глубины души, Бри, что ты так скверно обо мне думаешь. Я обязан был остановиться и проверить, не заскучала ли ты еще до смерти. Но, раз уж тебе явно плевать на мой визит, мне придется пойти и поговорить с кем-нибудь еще. Может, я смогу попозориться и поунижаться перед тем богатеем, кто бы он там ни был… это звучит забавно.
Улыбаясь про себя, ни капли не чувствуя той обиды, какую столь тщательно изображал, он медленно пошел к перешептывающейся толпе хористок, топтавшейся в центре сцены. Чуть пригнувшись, он притормозил у края толпы, беззастенчиво подслушивая один из приглушенных разговоров, происходящий между двумя довольно симпатичными хористками.
— На сей раз это правда? Они и впрямь нашли покровителя? — спросила миниатюрная веснушчатая брюнетка у своей более высокой светловолосой товарки.
Пожав одним плечом, та задумчиво поджала губы, в ее ярких синих глазах загорелся расчетливый блеск.
— Не знаю… но он, должно быть, невероятно богат. Любопытно, он… — она резко умолкла, когда Коннер кашлянул у нее над ухом.
Обе девушки вздрогнули от его внезапного появления и совсем прекратили шушукаться, а на их лицах расплылись две одинаковые улыбки Чеширского кота. Гибкая блондинка приподняла в его направлении ухоженную бровь и полностью сосредоточила на нем свое внимание.
— Дамы, — дразняще протянул Коннер и выпрямился. — Есть новости об этом новом франте? Что-нибудь интересное?
Маленькая брюнетка взволнованно открыла рот, чтобы ответить, но вторая девушка встряла, не дав ей вымолвить ни слова. Проскользнув шокирующе близко к груди Коннера, блондинка соблазнительно улыбнулась и легонько провела пальцем по лацкану его пиджака.
— Я с удовольствием все тебе об этом расскажу, красавчик, — промурлыкала она, и Коннер задрал бровь на ее развязность.
Хористка была именно такого типа, за которым обычно ухлестывал Коннер: ее большие опытные глаза и рот в форме идеального сердечка были теми характерными чертами, которые обязательно посылали восторженную дрожь вдоль его хребта. Но что-то было не так, интерес не приходил, и Коннер не в состоянии был изобразить обычную игривую улыбку в ответ на ее очевидные телодвижения. Скорее он с неудовольствием отворачивался от ее приглашающего лица, его глаза отстраненно обшаривали толпу в поисках совершенно другой красавицы-блондинки. «Любопытно, балетная труппа на перерыве или они здесь… Черти и преисподняя! О чем я думаю?» Разозлившись на себя, Коннер заставил свой взгляд вернуться к стоящей перед ним девушке.
Без тени улыбки он оторвал шаловливые пальчики блондинки от своей одежды.
— Не настолько сильно я хочу знать… — ласково отозвался он, и его тон почти завуалировал укол в его словах — почти.
Девица оскорбленно отдернула руку от его прикосновения и умчалась прочь, утащив за собой темноволосую подругу. Теперь, когда путь был открыт, Коннер начал протискиваться сквозь толпу. «Наверное, я в каком-то смысле идиот… пускаю слюни на вредную мелкую блондинку, с которой едва знаком. Боже… может, мне надо перепихнуться…» Быстро вырвавшись из тесной стоящей группы девушек, он нацепил на свое хмурое, раздраженное лицо приветливую улыбку и приблизился к Андре, Фирмену и темноволосому мужчине, который в данный момент отвернулся, чтобы посмотреть через плечо.
— Господа, я тут проходил мимо, когда заметил, что вы проводите экскурсию. Могу я представиться? — услужливо спросил Коннер, отчего оба — и Андре, и Фирмен — торопливо закивали на его предложение. «Надеюсь, если этот простофиля действительно согласится спонсировать театр, мы сможем наладить серьезные репетиции. Меня тошнит от всех этих бестолковых нелепостей, которыми мы занимаемся последнее время», — проворчал он про себя, в то время как безупречно одетый посетитель склонил голову набок, явно уловив его ирландский акцент.
Когда богач наконец развернулся лицом к нему, все мысли в голове Коннера резко замерли. Едва ли в футе от него, элегантный и неподвижный, как зимний день, стоял человек, которого он не видел — и не желал видеть — более девяти месяцев; но, несмотря на долгое отсутствие, Коннер не забыл холодные привлекательные черты или черные, как жуки, глаза, которые сейчас буравили его. Когда Брилл пропала, ему месяцами снились эта спесивая усмешка и черствый взгляд. Это было лицо прямиком из его кошмаров. «Эндрю…»
— Не думаю, что в этом есть необходимость, господин Синклер, — ровным голосом заявил Эндрю, и его темные глаза сосредоточились на потрясенном лице Коннера. — Поскольку я могу с уверенностью сказать, что мы уже встречались.
Коннер ощутил, как у него отвисла челюсть, пока до мозга медленно доходила чудовищность того, что видели его глаза. «Этого не может быть… он НЕ МОЖЕТ стоять тут прямо сейчас. Пресвятая дева… Брилл же всего-навсего на другом краю сцены! — Сердце болезненно провалилось в пятки, и первая волна страха окатила разум. Открывая и закрывая рот, Коннер боролся с острым желанием повернуть голову и оглянуться туда, где стояла сестра. — Ему нельзя позволить увидеть ее… или… или…» Образ испуганного лица Брилл всплыл перед его внутренним взором, и когда Коннер подумал о том, через что ей пришлось пройти в руках Эндрю, страх сменился яростью. Потребовалась вся его воля, чтобы не занести кулак и не пересчитать улыбающемуся лорду зубы.
Слепо крутанувшись на каблуках, Коннер врезался в стоявшую неподалеку гипсовую колонну, опрокинув проклятую штуковину на пол и разбив на кусочки. Проклиная собственную глупость, он заторопился обратно сквозь собравшуюся толпу. «Я должен хотя бы предупредить ее… чтобы она не сделала что-нибудь глупое. Я просто пройду прямо мимо нее… даже не взгляну на нее… но я должен ее предупредить». Выдравшись из прилипчивых объятий толпы, Коннер замедлил шаг и направился туда, где стояла Брилл. Он видел, как из ее глаз пропал смех, когда она заметила втравившееся в его лицо выражение полного ужаса. Она хотела было заговорить, но он торопливым жестом оборвал ее.
— Беги… — беззвучно произнес Коннер, шум от приближающихся сзади Андре и Фирмена пришпорил его панику. Глаза Брилл переметнулись на двух затюканных мужчин, но потом она, вздрогнув, узнала и третьего из пересекающей сцену группы. Сделав глубокий вдох, Коннер собрался с мыслями, прислушиваясь к тому, как сестра торопливо разворачивается и отступает в тени кулис. Стук ее подошв стал почти неслышен, когда Андре позвал ее, веля остановиться и пойти убрать случайно расколотую Коннером колонну. Проклиная небеса, ад и все, что только приходило на ум, Коннер развернулся, чтобы обратиться к пробирающимся к нему директорам.
Бросив короткий взгляд на директоров, он спешно подыскивал способ уберечь Брилл от необходимости поворачиваться — и быть узнанной. Не придумав ничего путного, он вздохнул и просто сделал то, что получалось само собой — повел себя как засранец. Вскинув руки, Коннер бешено взревел, устроив целое представление с убеганием со сцены и успешно привлекая внимание всех присутствующих к своей эпатажной выходке. Волна потрясения прокатилась по собравшимся участникам хора, пока они наблюдали, как он доводит себя до исступления. Копируя одну из многочисленных вспышек Карлотты, он повысил голос до оглушительного вопля, усиливая акцент до тех пор, пока слова не слились вместе в одну длинную неразборчивую тираду, и продолжал верещать по дороге к кулисе.
Андре и Фирмен могли лишь, роняя челюсти, несколько секунд пялиться ему вслед, совершенно захваченные врасплох несвойственной ему истерикой. Оба директора быстро оправились от первоначального неверия и немедленно забыли о темноволосой уборщице, к которой обращались, сосредоточив все свое льстивое внимание на удаляющейся фигуре их ведущего скрипача.
— Я не буду работать с этим человеком! — выкрикнул Коннер через плечо, когда оба директора побежали за ним. — Я отказываюсь! Напрочь! — продолжил он, перескакивая с французского на английский и обратно, и эффектно взмахнул рукой. — Меня тошнит от одного его вида!
— Конечно же вы не это имеете в виду, — засвиристел Андре, его голос сорвался на последнем слове, поскольку он пытался перекричать Коннера. — Месье Донован — один из выдающихся англичан в…
— Да! — перебил его Фирмен, не дав закончить. — Лорд Донован предложил нашему оперному театру весьма привлекательный бюджет. Мы все должны почтить за честь…
— О, все в порядке, — сказал метельно-холодный голос, успешно перекрыв все прочие звуки на сцене. — Я всегда был осведомлен о том, что думает обо мне господин Синклер. Не стоит пытаться изменить его мнение. — Возникла пауза, во время которой Эндрю подошел и остановился в нескольких футах от напряженного Коннера. — Хотя должен сказать, что очень рад снова вас видеть, Коннер. Мне говорили, что вы теперь работаете здесь, и я нашел это довольно странным… учитывая, что вы солист. Но, полагаю, вы имеете полное право развиваться. Скажите… как там поживает Брилл? Не сомневаюсь, вы получили от нее известие.
Последовал напряженный момент, во время которого Коннер подумал, что вот-вот набросится на Эндрю с кулаками.
— Жаль вас разочаровывать… — прорычал он сквозь зубы, яростно ткнув пальцем в сторону Эндрю, — но я уже несколько месяцев ничего о ней не слышал. Мы расстались перед Рождеством… как вы знаете.
Заметив в жесте Коннера с трудом сдерживаемое бешенство, тот медленно расплылся в улыбке:
— Да… я действительно знаю. Она выгнала вас из дома, не так ли? Каково это было, господин Синклер… быть изгнанным из загородного дома английского лорда? Должно быть, это задело вашу раздутую ирландскую гордость…
Обезумев от ярости, Коннер понесся на ухмыляющегося Эндрю.
— Я сотру с твоего лица эту улыбку, чертова английская свинья! — прошипел он.
Вцепившись рукой в лацкан Эндрю, Коннер занес кулак, полный решимости впечатать его лорду в нос. Но за миг до того, как кулак пошел на сближение, на его правом локте повисли две сдерживающие руки.
— Не надо! — ввинтился в ухо Коннера отчаянный голос Фирмена. — Господа, ваши разногласия наверняка не настолько серьезны, чтобы доходить до драки… или того хуже — до изъятия вклада.
Отпрянув от неожиданного нападения, Эндрю беспокойно стоял в нескольких футах от них; его темные глаза с тревогой следили, как Коннер расслабился и отодвинулся от суетливых рук Фирмена.
— Сомневаюсь, что мое присутствие здесь будет настолько необходимо, — чопорно заявил Эндрю, поправляя пиджак.
— Ой? И как это вы догадались? — огрызнулся Коннер.
— Просто, — отозвался Эндрю, залезая в жилетный карман и вынимая сложенный листок пергамента. — Деловые обязательства требуют моего временного возвращения в Англию. Поэтому, хотя мне очень понравилась наша беседа, господин Синклер, меня не будет здесь, чтобы засвидетельствовать повторное открытие Оперы, — продолжил он, развернув листок и передав его в руки изумленного Фирмена.
Потрясенный этим заявлением, Коннер с щелчком захлопнул рот. Он обуздал себя, нацепив маску спокойствия, и в его голове закрутились шестеренки. «Его здесь не будет? Какого черта? Я был уверен, что он пришел сюда только потому, что ожидал, что я могу знать, где Брилл… Это хорошо… это лучше, чем я думал. Может, это все-таки не обернется катастрофой». На него накатило облегчение столь сильное, что едва не подкашивались ноги.
— Это контракт об условиях и положениях моего патронажа, — сказал Эндрю, щелкая по углу страницы. — Как видите, я уже подписал его. Я решил субсидировать Оперу до того, как пришел сюда. Экскурсия была просто… забавой. Думаю, вы найдете условия приемлемыми. Мое единственное условие — чтобы вы ввели на позицию ведущего тенора одного из трех англичан из этого списка. Они все наделены соответствующим талантом и все имели главные роли в Лондонском Оперном театре. Понимаете, я думаю, это только справедливо, что раз уж англичанин поддерживает ваше небольшое производство, то англичанин же должен и получить свою долю внимания публики наравне со знаменитостями, которых вы уже выбрали.
— Ну, я не знаю, месье… у нас же есть ряд принципов в выборе исполнителей. И будет весьма сложно… — начал Андре и заглянул через плечо Фирмена, чтобы украдкой покоситься на бумаги. Его глаза быстро пробежали по верхней странице, пока не замерли в точке почти в самом низу. Шагнув поближе, Андре ткнул дрожащим пальцем в эту самую точку. — Боже мой… эта цифра тут… это… эти…
Теперь выглядя скучающим, Эндрю лишь приподнял бровь на бормотание Андре:
— Цифра, на которую вы указываете, это сумма, которую я выделил в ваше распоряжение.
Фирмен и Андре мгновение тупо смотрели на Эндрю — а затем вновь опустили остолбеневшие глаза на контракт.
— Это невероятно щедро, милорд, — пролопотал Фирмен, его карие глаза едва не выпадали из глазниц. — Это самый большой бюджет, какой нам когда-либо давали… Я… я не знаю, что сказать.
От столь явного изумления Фирмена уголки рта Эндрю медленно изогнулись в самодовольной улыбке.
— Да, что ж, когда я вкладываюсь в проект, то не люблю делать его через задницу, извините за выражение. И фамилия Донованов определенно может сэкономить вам деньги. Это место станет ярким примером для других оперных театров… мы заставим их все краснеть от стыда.
Взволнованно поклонившись, Андре в восторге потер руки, тронутый этой воодушевляющей речью; озабоченные морщинки вокруг его голубых глаз разгладились.
— Да, милорд. Я никогда не слышал более воодушевляющей и вдохновляющей…
Подняв руку и призвав его к молчанию, Эндрю прервал возбужденную лесть директора.
— Также я слышал, что в этом месте благоразумно быть щедрым, — протянул он и поднял на окружающих свои черные глаза. — По городу ходят слухи, что в прошлом году ваш покровитель совершил ошибку и разозлил местного духа… как его называли… кажется, Призраком. — С лиц Андре и Фирмена разом сошли улыбки, их лица едва ли не в панике напряглись. — Скажите мне, — спокойно продолжил Эндрю, задумчиво сощурившись, — у вас были еще проблемы с вашим привидением? Какие-нибудь еще проблемы с исчезнувшим сопрано? Хотя не думаю… мадемуазель Даае сбежала в Англию, чтобы выйти замуж.
Помотав головой, Фирмен торопливо перебил:
— О нет, милорд! Нет… все наши проблемы давно в прошлом! И да, мадемуазель Даае сейчас далеко… где-то.
Слегка кивнув, Эндрю поджал губы.
— Нет? Совсем ничего? Жаль… я люблю хорошие истории о привидениях.
— Да, спорю, что любите! Что вы об этом знаете? Они выяснили, что это было вовсе не привидение. За все в ответе какой-то бедный псих, и его, скорее всего, разорвала на кусочки толпа, которая ворвалась на нижние уровни… — огрызнулся Коннер, удивляясь внезапному интересу Эндрю к оперному привидению.
Вновь ограничившись лишь приподнятой бровью, Эндрю потер большим пальцем серебряный набалдашник своей трости.
— Вам просто нужно расписаться на месте для подписи и зарегистрировать документ с моими адвокатами здесь, в Париже, — и сделка будет заключена, — сказал он, полностью меняя тему.
Восприняв как должное оцепенелое молчание директоров, Эндрю обошел собравшихся мужчин, помахивая тростью за спиной.
— Пока вы рассматриваете это предложение, давайте продолжим экскурсию. Я бы хотел познакомиться с другими ведущими артистами, которых вы заполучили.
Обеспокоенный таким поворотом событий, Коннер развернулся вслед удаляющемуся лорду.
— Зачем? Вы уже сказали, что экскурсия неважна. — «Я не знаю, куда пошла Брилл… Проклятье… как я могу держать его подальше от нее, если не знаю, где она или куда его занесет?»
— Возможно, я хотел бы увидеть образец того, что может предложить это заведение, — расплывчато ответил Эндрю.
— Да тебе медведь на ухо наступил, бабуин чванливый! — взорвался Коннер. — Сам господь бог со всеми своими ангельскими чинами может спуститься вниз, и ты все равно не отличишь их голоса от поросячьего визга.
Игнорируя его выпад, Эндрю продолжал удаляться, совершенно равнодушный к оскорблениям. Фирмен подскочил к Коннеру и крепко ухватил его за руку.
— Возможно, вам было бы лучше пойти и ненадолго остудить голову. Иными словами, пока лорд не уедет.
Свирепо глядя вслед Эндрю, Коннер медленно сжал кулаки.
— Да, конечно, — вежливо сказал он тоном столь же убийственным, как молнии, которые метали его глаза. — Просто приглядывайте за этим человеком… если я когда и видел змею, то это он.
И с этим Коннер развернулся на каблуках, скрываясь за драпированными складками занавеса. Гневно откинув рукой тяжелую ткань, он дождался, пока не удостоверился, что его не видят, и бросился бежать. «Ну ладно… просто спокойно подумай. Как я могу отыскать Брилл в этом дурацком лабиринте? Я уже приближаюсь к месту откуда могу добраться до сцены, не заблудившись… кого бы мне попросить…»
— Ну конечно… Надо было подумать об этом раньше… — пробормотал он себе под нос и наобум скользнул за угол, сменив маршрут, чтобы теперь направиться прямиком к балетному классу.
Пробежав мимо группы примеряющих костюмы танцовщиц, Коннер прогрохотал по лестничному пролету. К тому времени, как он прибыл к своей цели, его лицо раскраснелось, а веснушчатый лоб блестел от пота. Вломившись сквозь двойные двери в комнату для занятий, он едва успел оценить ряд упражнявшихся в растяжке балерин, как на него накинулась мадам Жири.
— Что, во имя всего святого, означает это вторжение, месье?! — спросила она, стукнув тростью по паркету.
Столкнувшись во всей красе с внушительным взглядом этой женщины, Коннер обнаружил, что его разум совершенно опустел.
— Э… ну… — покосившись в сторону, он внезапно заметил прихорашивающуюся в углу Марианну. В приступе вдохновения Коннер ухмыльнулся и обворожительно поклонился мадам Жири. — Я пришел сообщить вам, что наш новый покровитель осматривает театр. Лорд Донован сказал, что заинтересован в знакомстве с лучшим, что может предложить Опера.
— И это все? — отозвалась та, равнодушная к его дурашливой ухмылке. — Они тоже намерены прервать мое занятие?
Почесав в затылке, словно внезапно устыдился, Коннер пожал плечами:
— Нет, не думаю… Кажется, наш покровитель не очень впечатлен танцами, но… хммм… как он их назвал… «опиумом для народа»?
От этих слов танцмейстер застыла и побагровела от возмущения.
— Он сказал, что… что… — выплюнула она.
— Что балет — опиум для народа… — подсказал Коннер и невинно качнулся с носков на пятки, со скрытой улыбкой следя, как мадам Жири до белых костяшек стискивает в руках трость.
— Ну, это мы еще посмотрим! — рявкнула она и отвернулась от него. К тому моменту, как мадам Жири вылетела из комнаты, она шипела, как раскаленная сковорода, а ее обычно холодные, как камень, глаза сверкали убийственным блеском.
Наблюдая, как кипящая от злости женщина выскакивает за двери, Коннер попятился назад в балетный класс и развернулся к полной комнате сгорающих от любопытства девушек, только когда увидел, как краешек черных юбок мадам Жири исчезает за углом. Удовлетворенный тем, что теперь он в безопасности и что Эндрю вот-вот получит по шее, Коннер осмотрел комнату на предмет искомых конкретных блондинистых кудрей. Заметив добычу, он в несколько широких шагов пересек открытое пространство класса. Легонько тронув Мэг за плечо, чтобы привлечь ее внимание, Коннер хотел было заговорить, но остановился, когда от ее обнаженной кожи по его руке вдруг пробежал электрический разряд. Отдернувшись, как будто ожегшись, Коннер мог лишь дикими глазами разглядывать собственные пальцы, когда Мэг развернулась и с тревогой на него уставилась.
— Что вы тут делаете? — выпалила она с испуганным беспокойством в больших карих глазах.
Тряхнув головой, чтобы прочистить мозги, Коннер нагнулся, чтобы прошептать ей в ухо, стараясь не обращать внимание на соблазнительный аромат, исходящий от ее светлых кудрей.
— Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, быстро. Я объясню снаружи… но мне необходима ваша помощь.
Чуть склонив голову набок, Мэг, слушая его, замерла, изящно сложив руки над животом. Прошло несколько секунд, прежде чем она сделала глубокий вдох и кивнула. Тогда Коннер отодвинулся от нее, тщательно стараясь не коснуться вновь, повернулся и показал, что пропускает ее вперед. Мэг моргнула при виде этого галантного жеста и проследовала глазами вверх по изгибу его руки до лица, успевшего принять подобающее выражение. Послав ему раздраженный взгляд, она расправила плечи и поспешила вперед него из комнаты.
Как только они очутились в коридоре, Мэг развернулась к Коннеру, взметнув светлыми кудрями, и потрясла пальцем у него под носом:
— Что это было такое важное, что вам понадобилось утащить меня с занятия?
Выудив из жилетного кармана носовой платок, Коннер помахал им в воздухе между ними, дерзко изображая капитуляцию перед лицом ее гнева.
— Успокойся, девочка. У меня была веская причина… не стоит так рьяно выплескивать на меня свое недовольство только потому, что я тебе не нравлюсь.
Ударив по платку, Мэг свирепо сощурила свои обычно дружелюбные глаза.
— Не называй меня девочкой, безответственный вертихвост!
Разозлившись и быстро потеряв терпение, Коннер ощутил, как меркнет и сползает с его лица защитная ухмылка, оставляя после себя лишь мучительную тревогу.
— Слушай, у меня правда нет времени спорить с такой, как ты. Новый покровитель, о котором я упоминал ранее… это Эндрю!
Подавившись застрявшим в горле гневным ответом, Мэг захлебнулась и прижала руку ко рту.
— Что? Эндрю… в смысле ТОТ САМЫЙ Эндрю? — Впервые с момента их встречи мягкость ее глаз затуманил реальный страх.
— А, вижу, теперь я завладел твоим вниманием! Да, Эндрю в смысле бывший жених Брилл. Он здесь, устраивает себе чертову экскурсию по Опере. И я без понятия, где сейчас Брилл! Он пока еще ее не увидел, но нам надо поживее ее найти, или он может случайно на нее наткнуться и все разрушить! — Подняв руки, Коннер впился пальцами в волосы, отчего те встопорщились под странными углами, а потом в волнении потер ладонями лицо.
— Ладно, ладно! Тогда мы пойдем и поищем ее, — нетвердым голосом сказала Мэг, потянувшись, дернула его руку вниз и крепко стиснула своей маленькой ручкой.
— Я надеялся, что ты это скажешь, — неопределенно пробормотал Коннер, внезапно отвлекшись на тепло ее ладони.
Приняв мягкость его тона за тревогу, Мэг лишь похлопала его по руке и повела за собой. Первоначальный страх в ее глазах уступил место пылкой решимости.
— Не волнуйся, я здесь выросла. Я знаю это место лучше, чем кто-либо… или по крайней мере почти лучше. Мы отыщем ее!
Найдя странное успокоение в ее уверенности, Коннер ощутил, как на его лице вновь оживает кривая улыбка.
— Ты права. Мы найдем ее… просто показывай дорогу.

***

Охнув, Брилл споткнулась на неровной плитке пола тайного прохода, по которому Эрик вел ее вниз. Тьма была настолько кромешной, что когда она завалилась вперед, то даже не видела собственные руки, которыми взмахнула, чтобы удержать равновесие. По глупости она не приняла предложенную Эриком руку, когда они начали свое путешествие обратно на нижние этажи. Она просто сочла перспективу дотронуться до него, пускай даже столь обыденным образом, слишком опасной, чтобы себе это позволить. Даже без какого-либо физического контакта Брилл было чрезвычайно трудно мыслить связно: одной лишь силы его присутствия оказалось достаточно, чтобы заставить ее сердце заколотиться в груди.
«Вообще-то, практически всего, что случилось сегодня, достаточно, чтобы я лишилась рассудка. Я больше не знаю, что думать. Должна ли я верить ему, когда он говорит, что сожалеет? Должна ли я верить его объяснениям тому, что произошло в прошлом году… что он не хотел никому навредить? Не знаю… Я хочу верить ему, но лишь продолжаю видеть то выражение его лица, какое видела две недели назад. Он выглядел таким разгневанным… таким непохожим на себя, что я едва узнавала его. Я никогда прежде не сталкивалась с этой его стороной… и она пугает меня. Она заставляет меня спрашивать себя, чего же еще я не знаю. Возможно, я узнала человека… но проглядела скрывающееся за ним чудовище?»
На миг закрыв глаза, Брилл прерывисто вздохнула и сильнее прижала руку к груди, пытаясь выдавить старую боль, которая исходила из глубокой трещины в ее душе, пытаясь наполнить отчаянье гневом, но потерпела неудачу, потому что вдруг осознала, что в какой-то момент в последние полчаса пустота внутри нее съежилась и исчезла. Резко распахнув глаза, она потрясенно смотрела в темноту. За смущением и яростью скрывалась иная эмоция, которую она не ощущала месяцами — необычное чувство удовлетворения, словно она наконец находится там, где должна быть.
Осуждая собственные своенравные эмоции, Брилл вновь опустила руку. «И все это близко не дотягивает до того факта, что он сбежал подобным образом. Я даже не могу думать об ЭТОМ без того, чтобы снова не впасть в бешенство».
Слабо фыркнув от этой мысли, Брилл быстро выправилась от очередного приступа неуклюжести, втайне надеясь, что шагающий перед ней Эрик ничего не заметил. Не повезло. Он повернулся к ней во мраке — его движение выдавал лишь легкий шелест его одежды. Эрик двигался скрытно, как кот.
— Ты спотыкаешься уже в четвертый раз, — сказал он секунду спустя, низкие перекаты его пришедшего из тьмы голоса словно бы ласкали чувства Брилл.
— Ну, огромное тебе спасибо, что ведешь счет! — огрызнулась она в ответ, гораздо резче, чем намеревалась. «Да бога ради, Брилл! Не превращайся в мегеру только потому, что у тебя слишком много всего на уме. Все, что я точно знаю, это то, что сегодня он спас мне жизнь… и это должно хоть чего-то стоить». Сжав переносицу, она попыталась умерить свой пыл. — Извини… Но я просто не могу понять, как ты можешь идти, ничего не видя. Ты просто шагаешь, как будто прогуливаешься по улице, а я практически все время падаю!
— У меня были годы на то, чтобы освоить все углы и закоулки этого места. Я вижу все это мысленно, даже если не могу увидеть глазами, — небрежно ответил Эрик, и его простое объяснение сгладило тот факт, что он только что признался, что держит в голове план всего театра. — Обычно у меня не возникает проблем с там, чтобы вести кого-то. Если бы у меня было больше времени, я бы догадался захватить лампу, — немного виновато закончил он.
— Нет… нет… со мной все нормально. Тут и в самом деле не было особо много времени, чтобы подумать. Ты вроде как вмешался в последнюю секунду, когда появился, чтобы помочь мне, — сделав паузу, Брилл положила руку на стену, пытаясь сориентироваться в кромешной тьме. — Кстати, кажется, я не поблагодарила тебя за это. Так что… спасибо.
— Ты была зла. Я не рассчитывал на спасибо.
— Да, но я все равно благодарна тебе. Мой гнев — не оправдание, чтобы относиться к кому-либо неуважительно или хамски, — убежденно сказала Брилл.
Эрик некоторое время молчал.
— Некоторые люди с тобой бы не согласились. Думаю, большинству куда проще дурно обходиться со своими приятелями, — задумчиво отозвался он с каким-то мрачным оттенком.
Фыркнув, Брилл заправила за ухо выбившуюся прядь.
— Ну, я никогда не брала пример с чужой глупости.
В ответ он издал тихий звук, напоминающий смешок.
— Нет, никогда. — После этого они погрузились в неловкое молчание, и неуютное напряжение Брилл лишь возросло от того, что она не может видеть лицо Эрика, прочитать его выражение. Плотнее запахнув на плечах заимствованный плащ, она уткнулась носом в воротник. «Боже, эта штука пахнет им…»
Эрик шевельнулся в темноте, нарушая удушливую тишину.
— Было бы гораздо легче, если бы ты позволила мне вести тебя за руку, — медленно сказал он.
— Я знаю, — вздохнула Брилл, раздраженная логичностью этого предложения. — Ну хорошо же, давай скорости ради.
— Да, целесообразности ради, — с легкостью согласился Эрик с намеком на улыбку.
Вдохнув, Брилл слепо вытянула перед собой руку, борясь с возбужденным покалыванием, которое уже ползло вверх по предплечью. «Проклятье… что это с тобой? Перестань быть такой безмозглой… он еще даже до тебя не дотронулся. Кроме того, у меня нет причины возбуждаться… в конце концов… я зла на него…» Сообразив, что невольно задержала дыхание, она выдохнула, внезапно очень благодарная темноте тоннеля, — по крайней мере, она была уверена, что никто не видит несомненно глупое выражение ее лица. Было нечто успокаивающее в том факте, что Эрик и понятия не имеет, насколько она буйнопомешанная. «Господи, всего лишь пара ласковых слов от него, и часть меня готова лезть из кожи вон. Соберись!»
Немного помедлив в напряженном ожидании, Брилл вскоре ощутила растущее негодование.
— Ну? В чем дело? Передумал?
— Конечно нет. Я просто пытаюсь придумать наилучший способ определить, где твоя рука. Если ты не заметила, здесь довольно темно… и я не хочу рисковать и… ну… — сказал Эрик, слегка запнувшись на последнем слове. — Я не хочу рисковать и ухватиться за что-нибудь другое вместо твоей руки, — скороговоркой закончил он: торопливости речи не удалось полностью скрыть неловкость в его признании.
Что-то в его интонации — или в использованных словах — сломало лед, которым Брилл столь тщательно окружила свое сердце. Почувствовав, как от этой, несвойственной Эрику застенчивости, к ее щекам прилила кровь, Брилл отдернула руку и прижала ее ко рту, чтобы скрыть поднимающийся в горле невольный смешок. Среди всего, что, по ее мнению, он мог бы сказать, такого точно не было.
— О… ну… да, я понимаю, каким образом это может стать проблемой, — в итоге хихикнула она, не в силах более сдерживать смех. Эрик издал раздраженный звук. — Извини… Я не хотела смеяться… просто, если бы я сдерживалась еще хоть секунду, у меня бы зубы раскрошились.
— Ну, это не особо помогает ситуации, — последовал лаконичный ответ.
Кашлянув, Брилл кивнула:
— Нет, ты прав… извини. Просто ты удивил меня, вот и все. — Единственной реакцией на ее извинение был низкое фырканье. — Господи боже, Эрик, здесь тьма кромешная. Я не собираюсь перерезать тебе глотку, если мы наткнемся друг на друга.
— Да, ну, я посчитал, что стоит перестраховаться, учитывая…
— Учитывая? — подсказала Брилл, когда он остановился.
Даже без света она знала, что на лице Эрика расплылась улыбка — как будто в самом воздухе что-то менялось, когда он улыбался.
— Учитывая твой взрывной ирландский темперамент, — самодовольно сказал он.
С шутливым оскорбленным оханьем Брилл прижала руки к лицу.
— Ничего себе, месье! Что за вещи вы говорите благовоспитанной даме. Это прямо-таки возмутительно! — рассмеялась она, как ни странно, с легкостью подхватив это беззлобное подтрунивание; на мгновение бездна месяцев разлуки сжалась, а после и вовсе исчезла — горечь и эмоциональный хаос между ними растворились во мраке тоннеля. — Сейчас же прекращай всю эту брехню.
— Брехню, хмм? Иногда я не имею даже малейшего представления, о чем ты говоришь.
— Ох, будь ты неладен, ты отлично знаешь, что я имею в виду, господин «У меня в голове полный план Оперы». Вот, возьми меня за руку, пока я не свернула шею в этом проклятом месте, — напрямик сказала Брилл и помахала рукой перед собой.
Эрик издал горлом мягкий клокочущий звук разочарования.
— Не выражайтесь, мадам, — мрачно сказал он. — Но продолжай говорить. Я буду использовать твой голос как ориентир.
С лица Брилл пропала улыбка, и она с некоторым сожалением почувствовала, что легкость их старой дружбы расплылась и ослабела, скатившись обратно в неуклюжесть.
— Хм, ну ладно. Вот так задал задачку… внезапно мне нечего сказать.
— Как будто у тебя когда-нибудь могут иссякнуть темы для разговора.
Распаленная его выпадом, Брилл дала волю гневу.
— Уж кто бы говорил! Постоянно болтаешь о каком-нибудь архитектурном стиле или тому подобную чепуху. — Машинально скривив лицо в преувеличенно чванливом выражении, хотя никто не мог его видеть, она понизила голос и добавила в него комически напыщенный французский акцент. — Но, конечно, — загнусавила она, явно пытаясь скопировать одного конкретного француза, — ой, как вы можете вравнивать вривольновть втиля рококо в клаввичевкой чивтотой, и все такое прочее…
Эрик не ответил на ее подколку, но Брилл практически ощущала, как он раздосадовано нахмурился. Она собралась было продолжить, но ее остановило легкое, невесомое касание кончика пальца, на миг задевшего щеку и исчезнувшего — чтобы секунду спустя вернуться и более уверенно провести по линии ее подбородка. Всхлипнув от неожиданности, Брилл открыла рот, когда прохладная мягкая кожа черной перчатки Эрика скользнула вниз по ее шее и дальше, через плечо, следуя изгибу локтя. В тех местах, где ее касались пальцы Эрика, кожа покрылась мурашками от наслаждения, оставив Брилл задыхающейся и возбужденной.
Завершив свое путешествие по предплечью, Эрик нежно обхватил своими пальцами ее руку.
— Нашел тебя… — просто сказал он, и его слова пробились сквозь оцепенелость Брилл, звуча так, словно вышли из глубины ее собственных мыслей.
Чуть тряхнув головой, Брилл постаралась прочистить мозги и изгнать струйки тепла, сворачивающиеся внизу живота. Пока она тщетно придумывала, что сказать, Эрик мягко потянул ее вперед, медленно ведя сквозь тьму. Она была избавлена от усилий, когда тот заговорил первым.
— Я знаю, что ты наверняка не совсем поверила в то, что я рассказал тебе сегодня, — ровно сказал Эрик, его голос был совершенно бесстрастен, ничуть не выдавая, что творится у него в голове.
— О? И откуда ты это знаешь?
— Там, на крыше, я видел это в твоих глазах. Когда ты в бешенстве или защищаешься, твое лицо становится безучастным… но глаза… они не умеют лгать, — продолжил он, пытаясь звучать невозмутимо. — Однако все в порядке. Я ожидал куда худшего… я привык всегда ожидать худшего.
Почувствовав мрачный подтекст в его безразличных словах, Брилл поняла, что невольно стискивает его руку.
— Эрик… я…
— Мы на месте, — грубо объявил тот и откашлялся. — Этот проход выведет тебя на второй этаж, рядом с дормиториями балерин. Не думаю, что Андре и Фирмен приведут сюда Эндрю. Ты будешь в безопасности.
Брилл услышала где-то впереди слабый щелчок, а затем повернулась потайная дверь, и проем расчертили полосы приглушенного света от газовых ламп. Этот свет выразительно обрисовал фигуру Эрика, подчеркнув его широкие плечи и стройную талию с эффектом почти что ангельского нимба. С трудом сглотнув и отведя глаза, Брилл сделала успокаивающий вдох.
— Что же в итоге заставило тебя передумать?
Повернувшись в дверном проеме, чтобы взглянуть на нее через плечо, Эрик нахмурил единственную видимую бровь.
— Что?
— Вплоть до прошлой недели ты был категорически настроен против меня. Что заставило тебя передумать?
Рассматривая ее, Эрик сжал губы, потом вздохнул.
— Я поговорил кое с кем, кто проинформировал меня о моей глупости… — уклончиво ответил он, явно стараясь избежать темы.
Задумчиво прикусив губу, Брилл медленно улыбнулась, когда в ее голове оформилась догадка.
— Ты разговаривал с Коннером?
— Возможно…
— Не беспокойся, что выдаешь его или что-то такое. Я сообразила, что он что-то сделал исподтишка еще на той неделе, когда увидела его щеголяющим с разбитой губой. — Вдумавшись в это, Брилл издала тихий мягкий смешок. — Помнишь первый раз, когда вы двое встретились? Я боялась, что вы поубиваете друг дружку… ты принял его за грабителя.
Разорвав зрительный контакт, Эрик вновь отвернул голову к приоткрытой двери — но не раньше, чем Брилл заметила мелькнувшую на его губах тень улыбки.
— Да, я помню. Ты стерла носовым платком кровь с моего лица.
Ощутив, как при воспоминании об этом ее щеки начинают гореть, Брилл быстро сменила тему.
— Да, Ария была так счастлива, когда… — и резко умолкла, сраженная ужасной мыслью. Она открыла рот, но не сумела издать ни звука, лишь торопливо шагнула вперед. Обойдя Эрика, она выбралась в коридор. — Пресвятая Дева… я и не подумала об этом раньше.
Озабоченный внезапной бледностью Брилл, Эрик бросился за ней вдогонку по пустынному коридору.
— Что? Что такое?
— Ария! Я даже не подумала об этом. Эндрю мог увидеть ее! Он мог увидеть ее и понять… Я должна найти ее! — Брилл практически кричала, не обращая внимания на то, что кто-нибудь может услышать ее исступленную речь.
— Брилл… — нервно позвал ее Эрик и огляделся, чтобы убедиться, что они одни. Потом схватил ее за руку, останавливая, и развернул к себе. — Брилл, тебе нет нужды волноваться.
— Что?! — воскликнула она. — Почему нет? Я забыла защитить своего ребенка, потому что была слишком занята ругаясь с тобой! Отчего же мне не надо волноваться?!
Быстро двинувшись вперед, Эрик зажал ей рот рукой, не давая вымолвить больше ни звука.
— Чшш… — прошипел он. — Я сказал тебе не волноваться, потому что уже знаю, где она. Ария спит на кухне. Главный повар всегда дает ей печенье, когда она заходит. По-видимому, когда она устала, повара уложили ее в задней части на груду мешков с мукой. Эндрю ни за что не пустят туда, пока они готовят обед.
Замерев, Брилл уставилась на него поверх его ладони. Эрик медленно отнял пальцы от ее губ.
— Как ты об этом узнал? — тихо спросила она.
Убрав другую руку с ее запястья, Эрик отодвинулся.
— Я некоторое время наблюдал за вами обеими. С того момента, как вы пришли сюда… я наблюдал, — сказал он, скривившись от собственных слов.
— Правда? — спросила Брилл, малость захваченная врасплох и не уверенная, следует ли ей быть благодарной или возмущенной его признанием.
— Да, ты, безусловно, наверняка знаешь, что за всеми необъяснимыми случаями на этой неделе стоял я… Я пытался придумать способ искупить…
— Все гадости, которые совершил до этого?
— Да… — устало сказал Эрик, и в его глазах промелькнула печаль, которую она не видела прежде.
Слабо улыбнувшись, Брилл сложила руки на животе.
— Знаешь… все это время я чувствовала присутствие здесь кого-то, кого не могла увидеть. Кого-то, присматривающего за мной… как ангел-хранитель.
На последнем слове Эрик резко вскинул голову — нечто темное и безымянное сверкнуло в пылающей синеве его глаз.
— Нет! — грубо огрызнулся он. Прошла секунда, и опасный отблеск в его взгляде дрогнул и канул обратно в глубину. — Прости. Я не нарочно…
— Не извиняйся… все нормально, — спокойно отозвалась Брилл.
— Думай о моих действиях скорее как о поступках заботливого друга… и ничего кроме, — кашлянув и отведя глаза, Эрик неторопливо шагнул назад. — Мне надо идти. Несомненно, люди уже ищут тебя.
— Да… ты прав, — сказал Брилл, внезапно поняв, что не хочет, чтобы он уходил, и злясь на себя за подобные чувства. Сжав кулаки, она наблюдала, как Эрик поворачивается и, не сказав больше ни слова, вновь скрывается за потайной дверью. Мысленно вздохнув, Брилл посмотрела на ровную стену на том месте, где мгновение назад была дверь, потом развернулась и поспешила по коридору.
«Ну ладно, надо пойти и проверить Арию… затем надо как-то найти Коннера и сказать ему, что со мной все в порядке», — подумала она, даже не заметив сгорбленную фигуру, которая в этот время показалась из-за угла и целеустремленно направилась к ней. Мадам Дюбуа была уже в паре футов, когда Брилл ее заметила.
— Где, черт побери, тебя носило, девчонка?! — рявкнула старуха. — Я дала тебе место в надежде, что ты и впрямь будешь стоять там и делать дело. Новый покровитель только что уехал, и я обнаружила нехватку работниц, потому что ты сбежала!
— Мадам, простите, я могу объяснить… — сказала Брилл, пытаясь оставаться спокойной перед лицом столь яростного недовольства.
Покраснев от гнева, мадам Дюбуа затрясла пальцем под ее носом.
— За такое мне следует выгнать тебя пинком под зад! Это недопустимо!
Встревоженная тем, куда свернул разговор, Брилл подняла руки в умиротворяющем жесте:
— Нет, мадам, в этом совершенно нет необходимости! Я заглажу вину за свое отсутствие. Клянусь.
Возмущенно фыркнув, старуха шлепнула Брилл по рукам, опуская их вниз.
— Так, послушай, ты…
Сжавшись, когда та продолжила тираду, Брилл позволила себе бросить взгляд поверх ее головы, заметив движение в конце коридора. Вздрогнув, она увидела, как Коннер и Мэг торопливо появляются из-за угла, и при виде ее на их лицах медленно проступает облегчение.
— Вот ты где, Брилл! — воскликнула Мэг, радостно помахав рукой, и, обогнав Коннера, встала рядом с Брилл. — мы повсюду тебя искали!
Повернувшись к ней, мадам Дюбуа, побагровев, застыла.
— Эй, ты! Я разговариваю с этой ленивой девкой. Отвали, или я тебя выпорю! — заорала она, выразительно размахивая руками под носом у Мэг.
— Эй, ну же, мадам… мы определенно можем уладить все без того, чтобы себя накручивать, — встрял Коннер, присоединившись к маленькой группе, — на лице у него сияла самая обворожительная из его ухмылок.
Ничуть не поддавшись его чарам, старуха прищурилась:
— А почему это вы увиваетесь вокруг одной из моих работниц? Какое вам до нее дело?!
Коннер бросил быстрый взгляд в сторону Брилл, и его улыбка чуть потускнела.
— Э… ну…
Тыча пальцем ему в грудь, мадам Дюбуа практически тряслась от ярости.
— С меня хватит! Больше никаких глупостей. С МЕНЯ ХВА…
Внезапно голос старухи превратился в тошнотворное бульканье, и она бездумно стиснула рукой свою грудь. Переведя потрясенные, испуганные глаза на Брилл, она тихонько пискнула и завалилась набок. Мгновенно среагировав, Коннер успел подхватить мадам Дюбуа, не дав той рухнуть с высоты своего роста, и, осторожно уложив на пол, взволнованно потряс ее за плечо.
— Мадам? Что такое? — резко спросил он.
Разевая рот, как вытащенная на берег рыба, та уставилась в потолок.
— Моя грудь… как будто что-то сидит у меня на груди, — тихо пробормотала она, ее дыхание было слишком быстрым. Пустая отрешенность заволокла ее обычно цепкие глаза, пока ее руки продолжали цепляться за блузку.
Быстро опустившись на пол возле мадам Дюбуа, Брилл положила прохладную руку ей на лоб.
— Держитесь, мадам… просто дышите помедленнее. Сохраняйте спокойствие… просто… — осекшись, Брилл с ужасом втянула воздух, когда старуха замерла и перестала дышать.
Мэг пронзительно взвизгнула, привлекая нескольких любопытных зевак, показавшихся в конце коридора.
— Она мертва! О ГОСПОДИ! Брилл, она мертва!

Глава 47: Перемены

Брилл опустилась на колени возле мадам Дюбуа и положила нетвердую руку на ее холодный и влажный лоб. «Что еще сегодня могло пойти не так? Святая Мария… сначала Эрик, а теперь это? Я едва в состоянии думать… голова слишком переполнена».
— Держитесь, мадам… просто дышите помедленнее. Сохраняйте спокойствие… просто… — осекшись, Брилл с ужасом втянула воздух, когда старуха замерла и перестала дышать. С колотящимся сердцем Брилл подняла до пределов распахнувшиеся глаза на брата, стоявшего на коленях напротив нее; его зеленые глаза потемнели от паники. «Что же мне делать? Боже, что же мне делать?! Думай… думай».
Заглянув через плечо Брилл, Мэг заметила признаки подступающей смерти — посиневшие губы и натянувшуюся кожу — на лице распростертой на полу женщины. Отскочив назад, она пронзительно взвизгнула, привлекая нескольких любопытных зевак, показавшихся в конце коридора.
— Она мертва! О ГОСПОДИ! Брилл, она мертва!
Подпрыгнув от безумных криков подруги, Брилл разорвала зрительный контакт с Коннером и опустила взгляд на застывшее перед ней тело, медленно убирая руку со сморщенного лба старухи.
— Я разозлила ее… — медленно выговорила она онемевшими губами; все оставшиеся в ее лице краски смыло чувством вины, выдавившим воздух из легких. «Думай… думай. Что же мне делать? Это я виновата… я не должна была с ней спорить!»
Отпустив кисть мадам Дюбуа, Коннер уронил руки на колени и, подняв глаза на сестру, нахмурился:
— Что?
— Я убила ее… я так сильно разозлила ее, что у нее остановилось сердце. О боже! О боже! — прижав обе ладони ко рту, Брилл ощутила, как в груди распускается ужас, борясь за место с галопирующим сердцем, — и кровь застыла у нее в жилах. — Это я виновата!
— Эй, — грубо оборвал ее Коннер, — это не из-за тебя она откинула копыта. Так что прекрати так говорить. Она ста… была старой женщиной, и для нее было вполне естественно…
Вздрогнув от категоричности его слов, Брилл подняла взгляд, позволив рукам безвольно повиснуть по бокам.
— Что она умерла? — закончила она, и ее зачерненные брови задумчиво сошлись на переносице. Потрясение и отупляющая паника сошли на нет, и колесики в ее голове вновь завертелись. «Нет… погоди-ка. Ты сообразишь… когда-то соображала. Думай, Брилл… Думай…»
Когда в конце коридора начали собираться несколько рабочих сцены и артистов хора, Мэг прекратила свои истерические крики и как зачарованная с ужасом уставилась огромными глазами на лежащее у ее ног неподвижное тело мадам Дюбуа. Ударившись в слезы, она закрыла лицо руками и отвернулась от этого малоприятного зрелища.
— М-мы должны позвать священника… чтобы она получила соборование… — пробормотала Мэг сквозь пальцы.
С разгладившимся лицом Брилл смотрела на свои руки. «Много воды утекло с тех пор, как я думала об этом… но… когда-то я знала… нет… я знаю, как помочь. Я могу это сделать. Просто сохраняй спокойствие… просто сохраняй спокойствие».
— Нет… погоди, — прошептала она про себя, нагнулась и прижала два пальца сбоку к шее мадам Дюбуа.
Не услышав тихой фразы сестры, Коннер повернул голову и с тревогой взглянул на Мэг. На его лице отразилась вспышка застарелой боли, когда он увидел струящиеся из-под ее тонких рук слезы. Поднявшись, Коннер шагнул к плачущей девушке и ласково тронул ее за локоть.
— Эй, ну же, не плачь, девочка. Не плачь… — с осторожной нежностью пробормотал он.
Мэг молча повернулась и уткнулась лицом ему в грудь, до белых костяшек вцепившись в его лацканы.
— Ненавижу это… то, как люди выглядят, когда умирают… Я не хочу видеть, как еще кто-то умирает. Мертвые… остановившиеся глаза… это похоже на ночной кошмар, — разбито всхлипнула она.
Обняв одеревеневшими руками дрожащую талию Мэг, Коннер смущенно провел ладонью по рассыпавшимся по ее спине мягким кудрям.
— Чшш, девочка. Чшш… ты в безопасности… не волнуйся, я тебя держу.
Пропустив эту нежную сцену между подругой и братом, Брилл издала тихий воодушевленный вопль.
— Она не умерла! — провозгласила она, после того как прижала ухо к груди мадам Дюбуа. Снова усевшись прямо, она неверяще улыбнулась уголком рта, когда до нее дошла суть ее открытия. «Я слышала легкий шелест… не пульс… но это еще жизнь». Тело Брилл задрожало в возбуждении, и она принялась трясущимися руками торопливо закатывать рукава.
Мгновение спустя Коннер вскинул голову и посмотрел на сестру:
— Что?
Слегка вздрогнув от его резкого движения, Мэг подняла лицо, чтобы вглядеться в его изумленное выражение. Моргнув сквозь слезы, она проследила за его взглядом и с открытым ртом уставилась на Брилл.
Яростно махнув парочке, та наклонилась и прижала руки — одну над другой — под прямым углом к середине груди мадам Дюбуа.
— Она еще не умерла! Я знаю, как помочь ей… Не понимаю, почему я сразу же не подумала об этом… Я была в панике и сглупила… но я знаю, как ей помочь! — запинаясь проговорила Брилл: от волнения слова наплывали одно на другое, — и, зафиксировав локти, жестко надавила на грудь старухи.
Оба, и Коннер, и Мэг, стояли, разинув рты, и смотрели на Брилл так, будто та лишилась рассудка. Мэг медленно запрокинула голову, чтобы с беспокойством глянуть на Коннера. Они обменялись чуть неуверенными взглядами, потом Мэг опустила широко открытые карие глаза на свои руки, по-прежнему цепляющиеся за одежду Коннера, и, тотчас же отпустив его воротник, залилась ярким румянцем. Заметив ее растущую неловкость, Коннер неохотно разжал объятия.
— Хм… Бри… Я знаю, ты хочешь помочь, но… ты не думаешь, что уже немного поздновато, чтобы… ну…
Не отрываясь от своего занятия и продолжая ритмично нажимать на грудь старухи, Брилл покачала головой.
— Нет, даже если сердце останавливается… мозг живет еще несколько минут. Но если сердце искусственно стимулировать извне, возможно, то восстановится и вновь начнет биться. Она не мертва… пока нет… мне просто нужно… вернуть ее сердцу ритм… — слегка задыхаясь сказала она, сознательно закрывая обзор толпе людей, медленно придвигающейся к ним по коридору.
Оглянувшись через плечо на небольшую группу мужчин и женщин, шепчущуюся в нескольких ярдах позади него, Коннер пожевал нижнюю губу:
— Не уверен, что понимаю… но если ты думаешь, что можешь сделать что-то хорошее… валяй.
Отстраненно кивнув, Брилл прекратила ритмично надавливать руками и наклонилась вперед, чтобы зажать старухе нос и накрыть ее рот своим. По собравшейся толпе прокатилось потрясенное шушуканье, когда Брилл вдохнула воздух в легкие мадам Дюбуа. В тот момент, когда Брилл вновь села прямо, чтобы продолжить давить той на грудную клетку, из-за угла выскочил мужчина в сутане и побежал по коридору, едва не врезавшись в край толпы.
— Э… Бри… если ты собираешься сотворить какое-нибудь чудо, советую поторопиться… кажется, кое-кто позвал священника, — заявил Коннер, прикрыв рот ладонью.
Резко остановившись, священник на миг согнулся пополам, его щеки раздувались, словно он пытался восстановить дыхание. Тогда Коннер шагнул вперед, чтобы преградить ему путь, но не успел даже раскрыть рот, как священник, останавливая его, поднял руку — авторитетность жеста не убавил даже последовавший за ним приступ лающего кашля. Наконец, отдышавшись, священник выпрямился, с неудовольствием потянув воротничок, и посмотрел на Коннера. С огромными небесно-голубыми глазами, прячущимися за очками, с копной кудрявых светлых волос и круглым детским лицом, этот мужчина тридцати с небольшим лет не вписывался в классический образ католического священника: даже в своей строгой черной сутане он напоминал скорее деревенского паренька, чем кого-то еще. И все же, несмотря на неординарный вид, была в мужчине некая убедительность. Поправив очки, он забавно чуть пожал плечами, пытаясь как следует собраться. Не в силах заглянуть за нависшую фигуру Коннера, священник еще не заметил странную сцену, разворачивающуюся у того за спиной.
Стоявшая позади Мэг неловко переступила с ноги на ногу, когда Коннер скрестил руки на груди и обратился к вновь прибывшему:
— Здравствуйте, святой отец. Могу я вам чем-нибудь помочь?
По-совиному моргнув из-за очков, молодой священник откашлялся.
— Да, ну… Я отец Джеймс Томас, священник, закрепленный за оперным театром. Меня проинформировали, что кто-то нуждается в соборовании. Я прибыл так быстро, как только смог в этой неудобной сутане и… э… нет… я не это имел в виду… она не неудобная… просто… — сделав глубокий вдох, он начал заново: — Где бедная душа, нуждающаяся в моих услугах?
— А, ну, это в некотором роде спорный вопрос, — спокойно ответил Коннер, подвинувшись вбок, когда отец Томас попытался заглянуть ему за спину.
Слегка нахмурившись, священник вынул из кармана маленькую Библию и, раскрыв ее, убрал с потрепанных страниц сложенную пурпурную ленту. Погрозив пальцем в сторону Коннера, так что лента заколыхалась у него в руке, отец Томас негодующе выпятил грудь.
— А теперь слушай сюда, ты! Я не потерплю всех этих глупостей, которыми меня здесь обычно потчуют! У меня есть работа, которую нужно выполнить, и я не позволю тебе сорвать священные обязанности моей службы.
Проведя рукой по волосам, Коннер смущенно посмотрел через плечо на Брилл, продолжавшую трудиться над мадам Дюбуа. Отец Томас отклонился вбок, чтобы проследить за его взглядом, — и с рассерженным воплем метнулся мимо него и упал на колени возле распростертой старухи. Схватив Брилл за локоть, отец Томас попытался остановить ее.
— Что вы делаете?! — задохнулся он. — Оставьте бедную женщину в покое!
— Простите, святой отец. Я не могу этого сделать, — буркнула в ответ Брилл и, нагнувшись, быстро дважды выдохнула воздух в пустые легкие мадам Дюбуа.
Уставившись на Брилл так, словно та одержима дьяволом, отец Томас отпустил ее руку и потрясенно отвесил челюсть, поскольку она продолжила его игнорировать. — Но… Мне надо соборовать мадам… — медленно сказал он, тщательно выговаривая каждое слово, будто разговаривал с диким животным.
— Делайте как считаете нужным, святой отец, — задыхаясь отозвалась Брилл, не отрывая грифельно-серых глаз от своей задачи.
Фыркнув, молодой священник оглянулся на топчущихся позади Коннера и Мэг:
— Вы все тут рехнулись?
Пожав плечами, Коннер сверкнул неподобающе широкой ухмылкой.
— О, вы и понятия не имеете, святой отец, — ровно сказал он. — Но давайте, выполняйте свою работу. Непохоже, что это помешает той даме.
— Не помешает той даме? — повторил священник, и его выразительное лицо собралось в недовольную гримасу. Резко переведя горящий возмущением взгляд обратно на Брилл, отец Томас выругался. — Отлично… я продолжу, невзирая на безумие, которое, по-видимому, внезапно охватило это проклятое место!
Усевшись на корточки и временами бросая довольно убийственные взгляды на все происходящее, отец Томас поднял зажатую в руках пурпурную ленту. Поцеловав середину длинной шелковой полосы, он поднял ее над головой и повесил себе на шею, так что та повисла на его плечах подобно епитрахили. Быстро осенив крестным знамением лежащую женщину, священник принялся декламировать на латыни молитву елеосвящения. С нетерпением дождавшись, когда Брилл вновь откинется назад после вдувания воздуха в легкие мадам Дюбуа, отец Томас вытащил из сутаны маленькую бутылочку. Перевернув ее, он смочил палец святой водой, затем, потянувшись вперед, начертал небольшой крест на лбу старухи.
Убрав руку, священник продолжил ритуал, не отрывая глаз от странных действий Брилл. Добравшись до конца церемонии, отец Томас опустил руки на бедра:
— Теперь вы счастливы? Осквернение соборования усопшего… это определенно…
Продолжая игнорировать и его самого, и его укоры, Брилл нагнулась, чтобы вновь вдохнуть воздух в застывшие легкие женщины.
— Ну же… ну же! — тихо повторяла она. — Я знаю, что ты еще здесь… ну же!
Открыв рот, чтобы продолжить порицание, отец Томас в праведном гневе надул щеки в тот самый момент, когда мадам Дюбуа сделала болезненный вдох, с шумом втянув в себя воздух. Всякий звук в коридоре немедленно смолк, и все глаза неверяще обратились к лежащей на полу женщине. На секунду все затаили дыхание, а затем грудь мадам Дюбуа поднялась самостоятельно, втягивая очередную порцию воздуха.
С лица отца Томаса разом смыло все раздражение, он вытаращился сперва на теперь уже дышащую мадам Дюбуа, затем на Брилл.
— Черт подери… — выпалил он и, устыдившись, прихлопнул рот рукой.
Вновь усевшись прямо, с блестящим от пота лбом, Брилл осторожно проверила жизненно важные функции мадам Дюбуа. Улыбаясь от уха до уха, она запрокинула голову, чтобы ухмыльнуться Мэг и Коннеру; ее глаза слегка расширились от изумления.
— Сработало… — выдохнула она. Потом, восторженно хлопнув в ладоши, она воскликнула: — Сработало! Сработало!
— Господь всемогущий… — со смехом сказал Коннер, — одна из твоих несуразных идей действительно сработала! — По сгрудившейся толпе прошло шевеление — несколько рабочих убежали, выкрикивая новости о том, как мадам Дюбуа воскресла из мертвых.
Взгромоздившись на ноги, Брилл цапнула за локоть одного из удаляющихся мужчин.
— Эй, ступай-ка приведи врача. Надо позвать кого-нибудь, чтобы последил за ней, пока она не очнется. — Отпустив мужчину, она ткнула пальцем в стоявших поблизости двух его приятелей. — А вы двое… сходите за носилками. Ее необходимо перенести в более теплое и удобное место.
— Как вас зовут? — тихо спросил отец Томас, который так и застыл как громом пораженный на коленях рядом с мадам Дюбуа; его пальцы дрожали, когда он положил ладонь ей на лоб.
Улыбка Брилл малость увяла, она бросила быстрый взгляд на Коннера и Мэг. «Ой-ей… На секунду я обо всем забыла. Проклятье… мне полагается сидеть тише воды ниже травы. Отлично сработано, Брилл!»
— Ну… я…
Услышав в ее голосе колебание, священник поднял на нее глаза.
— Пожалуйста… я должен знать ваше имя. Как вы это сделали? Она не дышала… но… — Моргая из-за стекол очков, он сделал вдох и поднял руку, чтобы тронуть пальцем свисающий с шеи крест.
— Ну… я…
Шагнув вперед, Мэг обогнула Коннера и взяла Брилл за локоть.
— Думаю, нам пора возвращаться к своим обязанностям. У тебя еще куча дел, — тихим голосом сказала она и потянула Брилл за собой.
Уловив ход мыслей Мэг, Коннер откашлялся.
— О… да… работа… мы все должны вернуться к работе. — Поспешив вперед, он улыбнулся отцу Томасу и увлек и сестру и Мэг за собой по коридору. — До встречи, Томми. Я несомненно загляну как-нибудь к тебе на исповедь.
Протестуя, Брилл пыталась вывернуться из хватки Коннера и Мэг.
— Нет, погодите… Я не могу просто оставить мадам Дюбуа вот так лежать там. Я должна…
— Ты должна продолжать молчать и продолжать идти, — едва слышно прошептал ей Коннер. — Ты спасла ей жизнь, Бри. Проклятье, практически вернула чертову тетку из мертвых. Так вот, насколько я вижу, ты уже достаточно сделала на сегодня. И без того скверно, что все только и будут болтать, что об уборщице, которая может поднимать мертвецов… поэтому просто продолжай идти.
— Он прав, Брилл. Не волнуйся об этом. Они позаботятся о мадам, — вторила Мэг. Позади троица слышала возгласы зовущего их отца Томаса, но, к счастью, он не последовал за ними. Наддав, Мэг и Коннер утащили Брилл по коридору и за угол.
— Это была самая безумная вещь, какую я видела в жизни! — сказала Мэг после нескольких секунд прогулки в тишине. — Как ты научилась это делать, Брилл?
Возбуждающие эффекты бегущего в крови адреналина стали спадать, и Брилл сделала прерывистый вдох, ощущая, как тяжесть событий этого дня начинает давить на нее. Сжав переносицу, она прильнула в объятие брата.
— М… до того как я пришла сюда, я проводила медицинское исследование. Самостоятельно, конечно… поэтому я на самом деле не знала, работают ли мои идеи… Прости, но… я… я вдруг что-то устала.
— Конечно, устала. У тебя был насыщенный день, а ты даже не обедала. Сначала появился Эндрю… потом ты исчезла, и мы с Мэг в поисках тебя обегали все это дурацкое место… потом мадам Дюбуа считай что свалилась замертво у твоих ног. Господи, да я бы на твоем месте уже валялся без сознания, — непринужденно трещал Коннер, изредка отводя сверкающие глаза, чтобы оглянуться через плечо. — Не думаю, что мадам Дюбуа станет возражать, если на остаток дня ты возьмешь отгул.
— Ой, божечки! — встряла тут Мэг. — Как думаете, кем они заменят мадам Дюбуа? Само собой, она больше не сможет работать после такой внезапной болезни. Может, они предложат тебе занять ее место, Брилл!
Рассмеявшись на это, та покачала головой, радуясь тому, что может чем-то отвлечь вскипающие мозги.
— Надеюсь, что нет. Скорее всего, они выберут кого-нибудь более опытного, чем я. Я знаю одну женщину, которая работает здесь вот уже более двадцати лет.
— Ты подразумеваешь ту старую цыганку, Мари? Она была здесь вечно! Да… полагаю, в этом есть смысл. Она была тут дольше всех. Хотя есть дежурная шутка, что она практикует черную магию, — задумчиво проговорила Мэг.
— Я сильно сомневаюсь, что эта бедная старушка взаправду знает черную магию. Я уже сталкивалась с ней… она немного брюзглива, но ничего зловещего, — расплывчато отозвалась Брилл, неосознанно отвлекаясь от беседы и беспокоясь больше о том, что случилось за день. «Думаю, мне необходимо как следует над всем поразмыслить. Боже, одного Эрика более чем достаточно, чтобы свести меня с ума. Мне и жизни не хватит, чтобы разгадать этого человека. Я была так потрясена тем, что он говорит, что не думаю, будто в самом деле осознавала, что происходит. Я должна быть в ярости… и я в ярости… но, кажется, в действительности это до меня еще не дошло. Он разбил сердце мне… разбил сердце моей семье… и все же… хотя логика борется с ним… я чувствую почти как будто… как будто глубоко внутри, что все это время моя душа жаждала его возвращения. Боже… что со мной не так?!»
— Кстати, Бри, куда ты тогда пошла, после того как покинула сцену? Мы потратили прорву времени, пытаясь тебя найти, — беспечно спросил Коннер, многозначительно смерив взглядом черный плащ на ее плечах, который был явно велик.
Проследив за его взглядом, Брилл посмотрела на себя — и по ее жилам прокатилось потрясение. «Я забыла вернуть это ему… Боже, со всем, что случилось, я даже забыло, что это на мне надето!»
— М…
— А! Мне следовало догадаться! — внезапно воскликнула Мэг и, наклонившись, пропустила край Эрикова плаща между пальцами. — Ты пряталась в отделе костюмов, верно? Это, пожалуй, лучшее место, чтобы скрыться. Женщина, которая им заведует, завалила практически каждый дюйм запасной одеждой и завершенными проектами. Отличная придумка, Брилл!
Не желая признаваться, что произошло на самом деле, Брилл просто кивнула.
— Да, отдел костюмов… Я захватила это на случай, если понадобится замаскироваться. Но, к счастью, не пришлось. Кстати… что случилось с Эндрю? Он еще в здании? — спросила она, полностью поменяв тему.
Приподняв бровь и глядя на Брилл с явным недоверием к ее истории о месте укрытия, вмешался Коннер:
— Нет, думаю, он уже ушел. Он оставил контракт директорам на подпись, поэтому вряд ли планировал надолго остаться после того, как они закончили экскурсию.
— Хорошо… хотя, если он собирается стать покровителем, это принесет нам целую кучу проблем. Мне придется все время смотреть в оба, когда он появится… — начала Брилл, взволнованно терзая нижнюю губу. «Как будто мне и без того мало забот!»
— Нет, не думаю, что это станет проблемой, — ровно сказал Коннер.
— Хмм? Почему нет?
— Ну, перед тем как я в бешенстве умчался, он сообщил, что его не будет на повторном открытии. У него дела в Англии или что-то типа того, и большую часть времени он будет отсутствовать. Что есть маленькое чудо. Я не думаю, что нам придется слишком беспокоиться о нем. Сначала я боялся, что он что-то подозревает, но теперь почти уверен, что нет. Ты самая, черт возьми, удачливая из всех, кого я встречал, Бри!
Закатив глаза, Брилл покачала головой. «Если б ты знал…»
— Думаю, мне стоит пойти и ненадолго прилечь. Все произошедшее меня вымотало.
— Ладно, ты заслужила небольшой отдых. Ни о чем не тревожься… просто отдыхай, — сказал Коннер, ласково потрепав сестру по плечу.
— Ария спит на кухне. Просто убедись, что она не сбежала и не влипла в какие-нибудь неприятности. Если понадоблюсь, я в дормитории, — сказала Брилл и выскользнула из поддерживающих рук Коннера. Медленно шагая по коридору, оставив позади Коннера и Мэг, она прижала руку к виску.
Тысяча противоречащих мыслей боролась за пространство в ее голове, делая практически невозможным разделить их и выстроить хоть в каком-то порядке. «По крайней мере, Эндрю здесь не будет… одной заботой меньше. Не могу поверить, что забыла вернуть Эрику плащ… теперь мне определенно придется снова с ним увидеться… все происходит слишком быстро. Я не знаю, смогу ли уследить… Я выяснила, что Эрик был Призраком Оперы… что он убивал людей… что он сбросил люстру на всех этих бедных зрителей в прошлом году».
Сердце захолонуло при мысли о том, что ее бывший друг на самом деле был убийцей. Остановившись, чтобы устало привалиться к ближайшей стене, Брилл закрыла глаза. «Убийца…» Реальность этого образа послала мурашки вдоль ее позвоночника, но она обнаружила, что часть ее восстала, чтобы защитить его.
«Он сказал, что это все было самозащитой. И что он настроил так, чтобы люстра упала мимо зрителей, — взахлеб напоминала она себе, все это время пытаясь не зацикливаться на том, почему ее столь сильно успокаивает мысль о нем в таком ключе. — Не позволяю ли я своему гневу на него затуманивать мое суждение? Не сужу ли я его слишком строго? Возможно… но я не могу избавиться от ощущения, что он не все мне рассказал. Есть что-то, о чем он умолчал… Я просто не могу уловить о чем. Может, это имело отношение к той девушке, о которой он говорил. Кристина… он сказал, что любил ее… наверное, до сих пор любит».
Когда Брилл вспомнила, какой хорошенькой была юная певица в те несколько раз, что она ее видела, ее пронзил неожиданный укол ревности.
— Проклятье! — выдохнула она и рывком открыла дверь в свою комнату. — Ну ладно… хватит. Я явно переутомилась. Не думай об этом больше… подумай об этом завтра…

***

Несколькими днями спустя Брилл ни на йоту не приблизилась к окончательному ответу. К счастью, Эрик больше не появлялся: он явно либо избегал ее, либо давал ей немного покоя, немного времени подумать. «Очень скверно, что я слишком глупа, чтобы починить собственные мозги, — горько подумала Брилл, наяривая потускневший серебряный поднос полирующей тряпкой. — Никакое время это не исправит». Положив поднос, пока не продавила дурацкую вещицу, она встала со своего места и швырнула тряпку на пол. Оставив незаконченную работу, она вылетела за дверь и понеслась по коридору.
«Хотя бы никто не заметит моей отлучки. У отдела уборщиц до сих пор нет новой начальницы, ввиду того, что у Андре и Фирмена не хватает мозгов. И, конечно, мадам Дюбуа все еще выздоравливает в больнице». Бесцельно пройдя через несколько пустых коридоров, Брилл резко остановилась, услышав красноречивый визг, который без сомнений означал, что где-то поблизости Карлотта. Склонив голову набок, Брилл тщательно прислушалась к богопротивному звуку, не желая ненароком столкнуться с дивой. Прошло несколько минут; ссора прекратилась, угасла в тишину.
Удовлетворенная тем, что вздорная итальянка убралась дуться к себе в гримерную, Брилл свернула за угол, чтобы продолжить свое бесцельное блуждание. «Я не хочу верить ему… потому что знаю: если поверю — обязательно прощу… а прямо сейчас я не хочу даже прощать его. Единственная вещь, которая волнует меня в рассказе Эрика, это его искренность. Конечно, искренность можно подделать… но… взгляд его глаз, этот ужас, как будто он балансирует на краю пропасти, а я вот-вот столкну его… и то, как он говорил, не имело ничего общего с его обычной манерой. Он не был собой… и это перевешивает все прочее, заставляя меня хотеть поверить ему». Она резко остановилась, едва не врезавшись в высокую черноволосую женщину. Карлотта испуганно взвизгнула и вскинула руку, чтобы не дать свалиться безвкусной шляпке, которая держалась на ее голове на одном честном слове.
— Что ты себе позволять! — возмущенно фукнула дива, потом внимательно вгляделась в лицо Брилл, и постепенно гнев ушел из ее величественных черт. — Это ты! Ты — тот, кто толкнуть меня тот день, когда упасть мешок.
Застыв, как лань под прицелом охотника, Брилл поняла, что ее разум совершенно опустел. Ее поймали.
— М… нет, должно быть, вы спутали меня с кем-то другим. — Пригнув голову, Брилл быстро отвернулась, пытаясь сбежать от пронизывающих темных глаз Карлотты.
Потянувшись, та вцепилась в локоть Брилл мертвой хваткой, развернув ее, так что они вновь оказались лицом к лицу.
— Нет! Ты есть та! Я не забывать лица. Я узнать твои глаза. Они этот странный светлый цвет. Как вы говорить… э… серый?
Осознав, что не сумела выкрутиться из этой ситуации, Брилл, пытаясь храбриться, расправила плечи и задрала подбородок:
— Прекрасно… да, я сознаюсь. В тот день это была я. И что с того? Конечно, вы не можете винить меня в излишней грубости. Я пыталась убрать вас с дороги, поэтому…
Махнув рукой в лицо Брилл, Карлотта призвала ее к молчанию:
— Я не идиот. Я знать, что ты спасти меня. Я искать тебя. Я спрашивать много твое имя, но никто не знать.
— Да, никто не может знать имя уборщицы, — съязвила Брилл, вырвав руку из хватки Карлотты. Смутившись заявлению дивы, она рассеянно потерла онемевшее предплечье. — Чего вы так сильно хотели, что повсюду расспрашивали обо мне? — с тревогой спросила она.
Помрачнев от дерзости Брилл, Карлотта сжала губы в узкую полоску:
— Я не любить твой тон.
— Тогда отстаньте от меня! У меня есть еще работа и нет времени на все это, — соврала та и повернулась, чтобы уйти. Когда ее вновь остановила рука на локте, Брилл вздохнула.
— Нет, не уходить! — воскликнула Карлотта без привычных визгливых интонаций — в ее слова просочилось странное отчаяние, отчего Брилл снова повернулась к ней. — По… пожалуйста… — продолжала певица, запнувшись на редко используемом ею слове. — Я должна говорить с тобой. Это очень важно! Я иметь работа для тебя… работа на меня.
Потрясенная до немоты, Брилл могла лишь, открыв рот, пялиться на Карлотту. Изучая лицо женщины в поисках хоть какого-нибудь признака криводушия, она не нашла ни одного — лишь в темных глазах Карлотты сверкал какой-то исступленный страх, крививший уголки ее рта в гримасу. Взяв себя в руки, Брилл опасливо огляделась, надеясь, что вокруг никого нет и никто не подслушивает их странный разговор.
— Что вы подразумеваете под работой? — медленно спросила она в конце концов.
Наклонившись поближе, так что их глаза оказались почти на одном уровне, Карлотта откашлялась.
— Я знать, что ты есть, — дрожащим голосом прошептала она. — Ты знать о мешках до того, как они упасть. У тебя быть видение… я знать.
В груди Брилл вспыхнул уголек страха. Ее и раньше называли ведьмой другие уборщицы, но тут было другое — это не было обвинением или оскорблением. Карлотта действительно верила в то, что говорила, и эта убежденность пугала.
— Не знаю, что вы могли…
— Ты помочь мне в тот день, потому что видеть опасность. Мне надо, чтобы ты работать на меня. Я ненавидеть это место. Слишком много воспоминаний, слишком много опасностей… — продолжила Карлотта и отвела взгляд от лица Брилл, чтобы со страхом покоситься на темный угол. — Я ненавидеть это место…
Первоначальный страх уступил место жалости. «Не этого я ожидала. Возможно, она не такая ограниченная, как я думала».
— Я не гадалка… — мягко начала Брилл. — Не думаю, что смогу помочь вам… Я…
— Не скромничай, дитя… — пожурил иссохший старческий голос откуда-то сзади. Подпрыгнув от внезапного звука, обе женщины синхронно взвизгнули от неожиданности. Повернувшись на голос, Брилл вздохнула с облегчением, узнав птичью фигуру стоящей там старухи.
— Мари, бога ради, ты напугала меня. Что ты тут делаешь? — нервно спросила Брилл.
Проигнорировав вопрос, та шагнула вперед, скользнув ей под бок, и, сияя глазами, улыбнулась Карлотте.
— Она просто скромничает. Это всегда наилучший выход для людей с подобным даром… чтобы защитить себя, понимаете. — Когда Мари выжидающе умолкла, Карлотта чуть расслабилась и понимающе кивнула.
Ошарашенная Брилл метнула в Мари раздраженный взгляд:
— Мари, не думаю, что…
Взмахнув у нее под носом морщинистой рукой, та покачала седой головой, показывая, что ей лучше бы помолчать.
— Но раз вы предложили ей должность, она будет счастлива ее занять.
— Что? — гневно выпалила Брилл. — Нет… я не думаю…
— Конечно, будет несколько правил, — продолжила Мари, похлопав негодующе фыркнувшую Брилл по руке. — Она получит личное жилье для себя и дочери. Чтобы заглянуть в будущее, нужна сильная концентрация, и, покоя ради, ей понадобится личная комната.
Веря каждому слову, Карлотта энергично кивала, явно радуясь, что, кажется, скоро она получит в свое распоряжение личную гадалку. Без особой паузы Мари подняла узловатый палец, чтобы подчеркнуть свои слова:
— Ее нынешнее жалование также неприемлемо… вы будете платить ей… э… в пять раз больше того, что она зарабатывает как уборщица.
— В пять раз? — переспросила Карлотта, резко перестав кивать. — Это больше, чем я платить всем остальным, кто работать на меня!
— Да, и она будет делать гораздо больше, чем все остальные, кто работает на вас, — быстро парировала Мари. — И это еще один вопрос. Она не будет вашей служанкой… у вас не будет власти приказывать ей делать все, что вам захочется. У нее будет одна — и только одна работа.
— Хорошо… Хорошо. Мы договориться? — выплюнула Карлотта, нервно заламывая руки перед животом.
Вместо ответа Мари повернулась и посмотрела на Брилл:
— Что скажешь? Ты согласна на работу с отдельной комнатой и лучшей платой?
— Ну… я… — Поглядев сперва на старуху, затем на Карлотту, Брилл неуверенно открыла и закрыла рот. «Я не знаю, что за игру ведет Мари. Я не умею заглядывать в хрустальный шар или что-то такое. Но… может, это не имеет значения… за пятикратное жалование можно и немного приврать. Тогда у меня будет достаточно денег, чтобы отложить на всякий случай… может, нет худа без добра». — Да, я согласна… если вы примете все условия, на которые указала Мари, — в итоге сказала Брилл, обнаружив, что соврать оказалось куда легче, чем она думала.
На лице Карлотты промелькнула улыбка облегчения, тут же скрывшись за ее обычной высокомерной усмешкой.
— Ладно тогда… Я знать, какую комнату ты можешь получать, раз она пустой прямо теперь. Пакуй вещи и нести их в комнату в конце коридор с примерочные. Ты узнать, это правильно комната из-за зеркало. Я прийти на днях. Будь готова тогда начать работа. — Резко крутанувшись, Карлотта вымелась из коридора, едва не потеряв шляпку, когда сворачивала за угол.
Повернувшись к Мари, Брилл уперла кулаки в бедра; ее глаза сверкали раздражением, которое она сдерживала все это время.
— О чем ты думала?! Я не гадалка! Почему ты меня так подставила? У меня практически не было иного выбора, кроме как принять ее предложение!
Не впечатлившись ее вспышкой, Мари поднесла к лицу платок и слабо кашлянула.
— Я платила за доброту, с которой ты отнеслась ко мне, когда помогла затащить ведро на лестницу. Я не хотела, чтобы ты упустила эту возможность. Используй все это к своей выгоде. Подобные шансы не очень часто выпадают таким людям, как мы. Вторые шансы вообще мало кому выпадают, правда.
Слегка умерив свой пыл, Брилл расслабилась.
— Это может создать множество новых проблем… — медленно сказала она.
— Когда они придут, тогда и будешь разбираться, — ответила Мари и, положив руку на локоть Брилл, повлекла ее по коридору. — Не беспокойся… я собираюсь научить тебя двум вещам. Во-первых, тебе надо научиться лучше врать. А во-вторых, тебе надо научиться устраивать представление… может, я научу тебя читать карты.
Не уверенная, что верно расслышала, Брилл повернулась и опустила глаза на старуху, продолжавшую тянуть ее за собой.
— Какие карты?
— Да Таро же, глупая. Я собираюсь превратить тебя в цыганскую гадалку, настолько достоверную, как будто ты ею родилась. Ты когда-нибудь прежде бывала на цыганской ярмарке?
Открыв было рот, чтобы ответить отрицательно, Брилл вдруг остановилась. Расплывчатый, полуоформленный образ мелькнул в ее голове, заставив сделать паузу. Сосредоточившись, она смогла разобрать внутренности потрепанного желтого шатра и смутные очертания огромной толпы. Стряхнув странное воспоминание и возникшее вместе с ним чувство тревоги, она достаточно собралась с мыслями, чтобы ответить.
— Нет, я никогда прежде не бывала на цыганской ярмарке. — Потом, вспомнив, какого сорта представления там устраивали, Брилл окаменела лицом. — И не имею ни малейшего желания, — огрызнулась она.
Внимательно оглядев ее из-под серебристых бровей, Мари лишь покачала головой:
— Не дерзи мне, деточка. И твои чувства по поводу их методов к делу не относятся. Они знают, как делать деньги… это все, что должно тебя заботить. Поэтому смирись с этим ради своего же будущего.
Поджав губы, Брилл проглотила то, что еще собиралась сказать.
— Ладно… считай, что все забыто.

***

Позже, той же ночью, Брилл ворочалась в кровати, не в состоянии уснуть в новой обстановке. За недели, что прошли с момента ее появления в Опере, она стала привыкать к громкому храпу остальных уборщиц. А теперь застывший воздух наполняли лишь тихое дыхание Арии в нескольких футах от нее и ритмичные удары ее собственного сердца в ушах. Тишина новой комнаты была немного тревожащей, но Брилл больше досаждала иллюзия изолированности, которую давала эта тишина. Хотя комната располагалась между еще двумя, толстый камень их стен гасил все проникающие звуки. Это заставляло ее почти скучать по шуму, производимому другими людьми. По крайней мере, тогда она знала, что не полностью сама по себе.
Оставив попытки заснуть, Брилл в конце концов села. Спустив ноги с кровати, она раздраженно постучала пальцами по полу и заправила за ухо непослушную прядь белоснежных волос. Чуть улыбнувшись, она перекинула косу через плечо, рассеянно покручивая ту между пальцами. Она уже давно не чувствовала себя настолько свободно, чтобы обходиться без маскирующей защиты темного парика, и теперь наслаждалась каждой минутой одиночества, означающей избавление от постоянного зуда.
Вздохнув, Брилл отстраненно посмотрела на гигантское зеркало, стоявшее прямо напротив ее кровати. Ее собственное отражение взглянуло на нее в ответ — подобное белому маяку на темном фоне. Найдя свой образ в полный рост малость нервирующим, Брилл ссутулилась, почти бессознательно разглаживая горловину ночной сорочки. Прикусив нижнюю губу, она тихо встала, подошла к гардеробу и вытащила сатиновый пеньюар и большой шарф, чтобы замотать волосы. Остановившись на миг, она провела рукой по ряду простых, но отлично пошитых платьев, висевших внутри. Немного раньше этим днем, когда она перетаскивала свои вещи в эту комнату, юная девушка оставила здесь несколько коробок готовой одежды и записку, которая гласила, что ее нынешний стиль неприемлем для той, кого наняла всемирно известная дива. Тихо посмеявшись про себя апломбу этого жеста, Брилл повернулась и выскользнула за дверь.
Шагая по темным коридорам, она обошла стороной несколько групп уборщиц, не заинтересованная во встрече с этими дамами или их языкатыми оскорблениями. Не зная точно, куда именно направляется, зная лишь, что ей необходима прогулка, Брилл обнаружила, что вышла из задней части в огромные парадные помещения Оперы. Чувствуя себя немного не в своей тарелке в наполненных эхом мраморных залах, она специально приглушила шаги, разглядывая окружающую обстановку. «Забавно, до сих пор у меня и правда не было времени, чтобы заметить… но это место действительно очень красиво».
Напевая себе под нос, она миновала двойные двери с маленькой, неброской дощечкой с названием над ними. Чтобы рассмотреть более внимательно, Брилл остановилась и прищурилась сквозь темноту на маленькую бронзовую табличку. «Библиотека… Господи, я и не знала, что здесь есть библиотека. — Задумчиво надув губы, она пожала плечами. — Ну, скорее всего, она забита скучными книгами по музыке или чем-то вроде того… но, может, я найду что-нибудь, что поможет заснуть». Она отворила дверь и ступила внутрь.
Скорее ощущая, нежели видя огромные размеры помещения, Брилл застыла у дверей. Эта комната была гораздо темнее, чем остальной театр, поскольку все портьеры на окнах были плотно закрыты, и каждая пропускала лишь узенькую полоску лунного света. Пройдя дальше в библиотеку, Брилл вытянула руки перед собой, чтобы лучше ориентироваться. Влетев в край стола, она выразительно выругалась по-ирландски, потирая ушибленное бедро. Неуверенно проведя рукой по прохладной поверхности стола, она наткнулась на коробок спичек и керосиновую лампу. Улыбнувшись своей удаче, Брилл была практически готова зажечь лампу, когда ее рот накрыла крупная затянутая в перчатку рука.
Подпрыгнув от прикосновения, она вскрикнула в затыкающую ее ладонь, и тогда появилась еще одна рука, которая нежно обхватила ее предплечье.
— Чшш, это я, — прошипел сквозь тьму знакомый баритон Эрика, и тот убрал руку от ее рта.
Ослабев от облегчения, Брилл повернулась в его хватке и ткнула его в ребра.
— Ты меня до смерти напугал! Производи хоть какой-нибудь шум, когда двигаешься, распроклятый!
— Ой… я не собирался тебя пугать… прости, — пробурчал Эрик, потирая то место, куда она его ударила.
Недовольная интимностью, которую создавала темнота, Брилл быстро повернулась и, чиркнув спичкой, зажгла лампу на столе. Оглянувшись на Эрика, все еще наполовину скрытого тенями, она пыталась держаться за вызванный страхом гнев.
— Как ты узнал, что это была я, а не кто-то другой? Ты не можешь просто шляться тут, хватая людей во мраке!
Уголок его рта изогнулся в намеке на усмешку:
— Я знал, что это ты, до того, как коснулся тебя… Я не дурак. Я бы не показался абы кому.
Чувствуя, кто он каким-то образом насмехается над ней, Брилл выпрямилась в полный рост, сильнее стянув на талии края пеньюара.
— О, и как ты узнал? — надменно поинтересовалась она.
Эрик шагнул вперед, в свет лампы, и на его лице промелькнула улыбка — которую он, впрочем, быстро подавил.
— И сколько человек в этом месте могли бы сказать нечто вроде «Хоть бы шесть тюков кладбищенской грязи упало на того идиота с дерьмом вместо мозгов, который воткнул здесь этот стол»? — спросил он и пожал одним плечом, сражаясь с норовящей вернуться улыбкой.
— Ну… я… — Брилл запнулась, ощущая, как ее щеки неумолимо краснеют.
— Услышав твою речь, я не хотел напугать тебя, просто произнеся что-то из ниоткуда.
— Думаю, ты полностью провалился в части с ненапуганием.
— Да, полагаю, что так, — согласился Эрик, его глаза на секунду оторвались от ее лица, чтобы оглядеть ее неформальное одеяние. Кашлянув, он отвел взгляд, какое-то мгновение выглядя слегка сконфуженным, но затем обуздал себя и вернул лицу бесстрастное выражение. — Что ты делаешь, разгуливая так поздно по Опере? Не можешь заснуть?
— Нет, — со вздохом ответила Брилл, ощущая, как расслабляется в его присутствии, невзирая на все желание оставаться настороже.
— Тебе не стоит так сильно беспокоиться, — поколебавшись, сказал Эрик. — Ты заболеешь, если будешь на всем зацикливаться.
— Ага, и ты еще будешь поучать меня насчет зацикливания, — фыркнула Брилл. — Но я не поэтому не могу уснуть. Просто в моей новой комнате так тихо… Думаю, мне понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к ней.
Единственная видимая бровь Эрика недоуменно поползла вниз.
— Новая комната? — безразлично спросил он, пытаясь скрыть факт своего неведения.
— Что, не знал? — отозвалась Брилл. — О, святые небеса… значит, ты не вездесущ? Слава богу! — Хмыкнув в ответ на ее сарказм, Эрик скрестил руки на груди. — Ладно, не дуйся, — сказала она секунду спустя. — Сегодня меня наняли на новую работу. Договор был заключен прежде, чем я сообразила, что мы с Арией получаем собственную комнату
— А… — просто сказал Эрик, выглядя весьма раздраженным своей неосведомленностью по этой части.
Чувствуя себя слегка неуютно в последовавшей за этим тишине, Брилл бухнула:
— Не то чтобы я хотела перемен или чего-то такого. Но мне в каком-то смысле принудили к этому…
Эрик вскинул глаза, и в них проскочил мрачный огонек.
— Ты не должна делать то, чего не хочешь… я позабочусь об этом… — сурово припечатал он.
Испугавшись столь внезапной перемены в его поведении, Брилл обхватила себя руками. «Итак, Призрак вновь показал свое лицо…»
— Нет… я не имела в виду, что меня принудили против воли. Просто я не уверена, что подхожу.
Эрик перенес вес на другую ногу, и тени схлынули из его глаз.
— Уверен, ты можешь сделать все, за что возьмешься всерьез, — натянуто сказал он, с огромным тщанием подбирая слова.
— Да, но проблема не в этом. Понимаешь, Карлотта ожидает, что я буду своего рода гадалкой, и…
— Карлотта? Карлотта наняла тебя?! — перебил ее Эрик.
Кивнув, Брилл продолжила:
— Да, думаю, она боится, что Призрак выясняет с ней отношения. Она считает, что для безопасности ей нужно нанять кого-то с ясновидением… ей ведь незачем бояться, верно? — добавила она после того, как заметила некую безымянную эмоцию, скользнувшую по его обычно сдержанному лицу.
Выругавшись на ее выпад, Эрик метнул в нее разъяренный взгляд, затем развернулся на каблуках и прошествовал прочь; упав в стоящее в нескольких ярдах кресло, он потер висок, прилагая явные усилия, чтобы контролировать свой гнев.
— Нет… этой напыщенной кривляке незачем меня бояться. Я не питаю к ней никакой ненависти только из-за того, что она не умеет как следует петь.
Схватив лампу, Брилл последовала за ним через комнату и уселась в кресло напротив. Узелок ее наголовного шарфа слегка ослаб от ее резкого движения, выпустив прядь белых волос.
— Разве можно винить меня за потребность задать этот вопрос? — спросила она с таким ощущением, словно ей придется защищать себя уже за этот вопрос. Выражение беспомощности, сковавшее после этого черты лица Эрика, заставило ее почувствовать себя злодейкой.
— Да, — огрызнулся Эрик, но быстро приструнил свой гнев. — Нет… я не это имел в виду. Думаю, это просто застало меня врасплох.
— Что именно?
— Что ты боишься меня, — прорычал он, глядя на нее сквозь пальцы, и его глаза хрустально заблестели в свете лампы.
Вина грозила расцвести в груди Брилл, пока она, разинув рот, таращилась на него через разделяющие их несколько футов. «Проклятье… не смей чувствовать себя виноватой… если он пострадает от умеренного приступа эмоционального расстройства, это пойдет ему на пользу!» Выпрямившись в кресле, она почти физически ощетинилась:
— А я не имею права задать простой вопрос?! Ты ведешь себя так, будто ждешь, что все вернется к тому, как было прежде.
— И что с этим не так?
Подняв обе руки, Брилл с досадой стянула с головы шарф, ее небрежно заплетенная коса свесилась через плечо.
— Ты невозможен! Ты понятия не имеешь, насколько мне тяжело просто разговаривать с тобой и не спятить. Каждый раз, как я вижу тебя, это похоже на то, словно кто-то втыкает нож мне в сердце… словно я рассыпаюсь на части изнутри наружу. Я не знаю, что думать, когда дело касается тебя… чертов ублюдок! — взорвалась она, едва не вылетев из кресла от необузданной силы эмоций.
Уронив руки на подлокотники, потрясенный Эрик бессильно уставился на нее:
— Ну… я…
— Учитывая мои переживания, — не унималась Брилл, — тебе повезло, что я веду себя с тобой настолько вежливо. Я три месяца ждала твоего возвращения… как идиотка сидела у чертова окна. И помимо того шесть месяцев молилась богу, чтобы дал мне забыть тебя… — продолжила она — ужас от того, в чем она созналась, выдавливал воздух из легких, но, по-видимому, она просто не в силах была заставить себя остановиться.
Сидя в молчании, кажется, целую вечность, все это время глядя на нее своими проникающими в самую душу глазами, Эрик наконец зашевелился в кресле.
— Прости меня… — мягко сказал он. — Иногда я забываю об уважении к чувствам других. Проведя в одиночестве столько времени… полагаю, я горю желанием контактировать с людьми… или, может, это… — будто вдруг придя в ужас от того, что намеревался сказать, он захлопнул рот.
Раздраженная тем, что он контролирует себя лучше, чем она, Брилл порывисто вздохнула и вновь опустилась в кресло.
— Что… бога ради, просто скажи это. Непохоже, что у нас остались еще секреты друг от друга.
— Я просто думаю, что неуместно говорить тебе это, учитывая, куда зашел наш разговор.
Ткнув в его сторону пальцем, Брилл сощурила свои серые глаза в две стальные щели.
— Скажи это! — угрожающе прошипела она.
Вздрогнув от тона ее голоса, Эрик посмотрел на нее с опаской.
— Я лишь собирался добавить, что, возможно, я попросту горю желанием постоянно иметь тебя поблизости. Я не осознавал, насколько скучаю по разговорам с тобой, пока не уехал. Звучит глупо… но я постепенно привык к твоему присутствию. И без тебя стало… пусто.
Не ожидая, что он скажет что-то настолько личное, Брилл опустила руку. Ее гнев осел на заднем плане разума, и она вновь засомневалась в своем рассудке. «Что со мной не так? Почему я не могу просто избавиться от него… забыть его? Боже… я чувствую себя ровно так, как он описал… как будто он стал частью меня… и после его ухода я ощущала… пустоту. Я сошла с ума… вспомни, Брилл… он может быть опасен… он может навредить тебе… он… смотрит самыми печальными глазами, какие я когда-либо видела в жизни».
Отвернувшись, чтобы не видеть Эрика, Брилл надеялась, что таким образом сумеет отыскать хоть какое-то подобие контроля нарисованным на половых досках.
— А что ты вообще тут делал? — спросила она, быстро сворачивая тему с опасного пути, куда та их завела. «Поговори мы так еще с минуту… и кто знает, что я могу наболтать!»
Пару секунд поморгав, как будто с трудом мог уследить за ходом их диалога, Эрик распахнул пиджак и выудил две книги в кожаных переплетах.
— Я просто пришел, чтобы вернуть это, когда ты забрела сюда, — сказал он, тоже выглядя обрадованным сменой темы.
Встав, Брилл преодолела расстояние между ними, чтобы взять эти книги. Взглянув на названия, она удивилась и в то же время смутилась.
— Словарь гаэльского? И… «Современные инновации в медицине»? Зачем же они тебе понадобились? Я отчасти ожидала, что ты читаешь что-нибудь по музыке… или архитектуре…
Кашлянув, Эрик встал, небрежно засунув руки в карманы.
— У меня много интересов… — расплывчато заявил он несколько более расслабленным голосом.
Ткнув его уголком одной из книг, Брилл закатила глаза.
— Словарь гаэльского — интересный? Значит, этим ты занимался последние несколько дней? Читал странные книжки?
Выглядя раздраженным ее неверием, Эрик отобрал у нее книги.
— Я хотел освоить несколько тем, которые смогу обсудить с тобой. Учитывая, что твой родной язык гаэльский, я подумал, что это будет уместно. И у меня случайно возродился интерес к медицине.
Найдя его сдержанный ответ весьма показательным, Брилл слегка улыбнулась уголками губ. «Он изучал их для того, чтобы было о чем поговорить без риска… что-то, что не было бы надуманным… общий интерес. — В его тайном стремлении защитить ее от любого неудобства было нечто трогательное. Оно мягко разъедало лед, который она столь отчаянно хотела сохранить вокруг своего сердца. — Я и забыла, каким он может быть застенчивым… это… восхитительно». Потрясенная собственными своенравными мыслями, Брилл осознала, что чересчур долго с мечтательным видом пялится на Эрика.
— А из-за чего возродился интерес к медицине?
— Из-за того, что ты сделала с мадам Дюбуа… — с восторгом сказал он, и от искреннего восхищения его глаза ярко заблистали в затененной комнате. — Я никогда не видел ничего подобного. Она перестала дышать… и я слышал, как ты сказала, что у нее нет пульса. Но всего через восемь минут она задышала снова!
Почему-то знание, что он наблюдал, смутило Брилл до крайности.
— Ты это видел?
— Да, это было как смотреть на что-то, больше напоминающее пьесу, чем реальную жизнь. Я помню, ты объясняла, как будет работать эта штука… но совершенно другое дело, когда видишь это собственными глазами.
Возбуждение Эрика было заразительным, и Брилл обнаружила, что прижала ладони друг к другу и неосознанно наклонилась ближе к нему — подол ее пеньюара скользнул по верху его начищенных туфель.
— Я была так напугана… Я не знала, сработает ли это!
— Не ври… — с улыбкой сказал Эрик. — Ты самый храбрый человек, какого я знаю. Кроме того, ты терпела меня…
— Да, и на следующей неделе подаю ходатайство на причисление к лику святых… — со смехом парировала Брилл.
Улыбнувшись ее подколке, Эрик покосился на ее волосы. Что-то в выражении его лица изменилось, улыбка пропала, и он легонько провел пальцами по одной из прядей.
— Что ты сделала со своими волосами?
— Я носила парик… — выдохнула Брилл, на миг потерявшись в штормовой синеве его глаз. — Подумала, что лучше бы прикрыть белый цвет…
— Хорошо, я рад, что это не было постоянным… Мне нравится белый.
Дыхание замерзло у Брилл в груди, пока она ждала, что Эрик сделает тот единственный шаг, который нужен, чтобы сократить расстояние между ними. Каждая клеточка ее тела ждала… и ждала, но он не шевельнулся, и Брилл в полном ужасе втянула воздух. «Я хотела, чтобы он меня поцеловал… о боже мой… о боже мой… я точно рехнулась». Отвернувшись от Эрика, она скорее почувствовала, чем увидела, как его рука упала обратно.
— Я должна идти… — дрожащим голосом сказала она. — Завтра мне надо рано вставать и учиться у Мари, как быть гадалкой. Так что я должна… идти…
— Брилл… — торопливо позвал Эрик, когда она развернулась и бросилась через комнату к дверям. — Что я сказал?
— Ничего… — отозвалась она, махнув рукой. «Я должна убраться отсюда!» — подумала она; теперь паника затуманивала ее разум до такого состояния, что ей пришлось несколько секунд бороться с дверьми, чтобы открыть их. — Увидимся позже! Спокойной ночи…
Брилл слышала, как Эрик издал тихий протестующий звук, когда она выбежала из библиотеки, но не последовал за ней. Слепо мчась по внушительным каменным коридорам передних помещений Оперы, Брилл, задыхаясь, остановилась у парадной лестницы. Привалившись к прохладному мрамору одной из колонн, она прижалась пылающим лицом к гладкому, ровному камню. «О боже мой… о боже мой… этого не может быть… этого не может быть…»
Подняв раскрасневшееся лицо и невидяще уставившись в пол, Брилл ощутила слабость, когда ужасное осознание обрушилось на ее чувства, оставив ее потерянной и паникующей в его волнах. Прикрыв рот рукой, она с силой прикусила нижнюю губу, чтобы удержать готовый сорваться смятенный вздох. «Это худшее, что могло случиться! НЕТ… НЕТ…»
«Я все еще люблю его».

Глава 48: Исповеди

Тихонько преклонив колени в задней части пустой часовни, Брилл беспокойно перебирала в пальцах бусины четок. Взглянув на изображение распятого Христа, висящее над скромным алтарем в передней части, она прерывисто выдохнула, прижимая согнутые руки к порхающим в животе бабочкам. Опустив взгляд от мирного лица Христа на маленький ряд свечей слева от него, она смотрела на зажженные огоньки, надеясь найти в их свете своего рода безмятежность или понимание.
Всю прошлую ночь Брилл не спала — лежа в постели, она глядела на собственное отражение в гигантском зеркале, одержимая пятью ужасными словами. «Я все еще люблю его». Часы тянулись медленно; утро настало, не привнеся никакой ясности в ее мысли. Она понятия не имела, что делать с этим новым осознанием, с новыми эмоциями, наполняющими тело и подавляющими чувства.
Когда проснулась Ария, Брилл не забыла помочь ей одеться перед тем, как отвести в классную комнату, но все это время была словно в оцепенении от усталости и эмоционального переутомления. Словно бы ощущая страдание матери, Ария шла тихо, без своих обычных шалостей, ее серые глаза тщательно следили за каждым выражением лица Брилл. Это немного нервировало — насколько понимающим казался взгляд дочери. Стряхнув это чувство, Брилл быстро вернулась в свою комнату, но как только вошла, тут же внезапно появилась Мари с колодой ярко раскрашенных карт и лекцией, объясняющей их значение. Урок не продлился долго: когда Мари опостылела невнимательность Брилл, она, фыркнув, удалилась, в спешке оставив карты.
Поерзав на коленях, Брилл опустила глаза на каменный пол. Она пришла в часовню, чтобы попытаться очистить смятенный разум, но до сих пор на нее ни снизошло ни капли умиротворенности. Вздохнув, она прекратила перебирать четки и убрала длинную нитку бус в карман. «Не знаю, чего я ожидала. Может, немного божественного вмешательства… или, может, небольшой совет бы не помешал. Что делать, когда осознаешь, что влюблена в совершенно неподходящего человека? Что делать? Возможно, если я не скажу ему вслух «я люблю тебя», это не станет реальностью. Не говори этого вслух…»
Вновь посмотрев на распятье, Брилл подавила вздох и поднялась на ноги.
— Это глупо… Я не должна была просить помощи такого рода. О чем я думала?
— Возможно, вы просто искали некой защиты? — раздался позади нее приятный мужской голос.
Резко развернувшись, Брилл узнала стоявшего в дверях часовни уныло одетого человека.
— Отец Томас… я не думала, что здесь кто-то есть, — выпалила она, виновато оглядывая комнату, чтобы избежать приветливого взгляда голубых глаз священника.
Войдя в часовню, тот послал ей добродушную улыбку, явно заметив ее дискомфорт.
— В это время я всегда выслушиваю исповеди… хотя, должен сознаться, большую часть дней я только и делаю, что читаю, — сказал священник, для выразительности подняв небольшую книжку в кожаном переплете. Когда Брилл лишь нервно заломила руки, он опустил книжку обратно. — Вам нет нужды так беспокоиться. Я не заинтересован в нападении на тех, кто пришел помолиться в мою часовню.
Осознав, насколько глупо она себя ведет, Брилл с усилием расслабила плечи.
— Конечно же нет, святой отец. Я бы ничего такого не подумала… — осекшись, она потупилась, вопреки всему надеясь, что священник не узнает в ней ту, с которой ссорился над бесчувственным телом мадам Дюбуа.
После секундного замешательства отец Томас поправил очки:
— Вы скажете мне наконец свое имя? Я уже некоторое время пытаюсь выяснить, кто же именно воскресил мадам Дюбуа.
Окоченев от того, к чему он клонил, Брилл быстро перебила его:
— Простите, святой отец, но мне правда нужно идти. Всегда есть работа, которую необходимо сделать.
Склонив голову набок, отец Томас лишь всмотрелся в ее лицо сквозь свои толстые линзы.
— Не стоит… — начал он, неловко потянув за свой воротничок. — Я знаю, что раньше был слегка недружелюбен, но это не значит, что мы не можем начать все сначала. Какие бы у вас ни были сомнения, они абсолютно беспочвенны. Кроме того, я священник… если вы кому и можете доверять, так это мне, — закончил он с забавной кривобокой улыбкой.
Чувствуя себя совершенно по-идиотски из-за недоверия, с которым изначально отнеслась к этому явно доброму человеку, Брилл вздохнула. Шагнув вперед, она протянула священнику руку и неуверенно улыбнулась.
— Простите, святой отец… последняя пара деньков выдалась напряженной. Я сама не своя и боюсь, что была груба с вами.
Охотно пожав протянутую руку, отец Томас чуть пожал плечами; в его небесно-голубых глазах, кажущихся больше из-за очков, плясали искорки смеха.
— Если думаете, что были грубы, вам стоило бы посмотреть, как ведут себя со мной некоторые другие, — со смешком сказал он. — Предыдущий приставленный к Опере священник не продержался и двух недель. Хотя… вроде как он был сварливым старым ублюд… — выпустив руку Брилл, отец Томас слегка скривился. — Ой, я не должен был так говорить. Он был прекрасным человеком.
В горле Брилл плескался смех, пока она наблюдала, как лицо отца Томаса краснеет от смущения. На миг ее неспокойные мысли отступили назад, дав секунду свободы от окутывавшего ее весь день тумана дурных предчувствий.
— Меня зовут Брилл Доно… Доннер, святой отец. Простите, что не сказала вам раньше. Думаю, это просто толпа заставила меня разнервничаться.
Понимающе кивнув, священник прошел мимо Брилл в переднюю часть часовни, где прибрал спички и неиспользованные свечи возле алтаря. Повернувшись обратно лицом к ней, он провел рукой по волосам, убирая лезущие в глаза кудрявые пряди.
— Я это понимаю. За кулисами слухи распространяются очень быстро. Вы об этом тревожились?
Улыбка замерцала и стекла с лица Брилл.
— Тревожилась? Что навело вас на эту мысль… — пробормотала она, и все подавляемое смущение с новой силой обрушилось на ее мысли.
— Может, я и священник, мадам Доннер, но я не дурак. Я распознаю тревогу, когда вижу ее, — сказал отец Томас, погрозив пальцем в ее сторону и озабоченно наморщив лоб.
Расслабившись, Брилл послала ему еще одну улыбку. «Как странно, что мне понадобилось столько времени, чтобы найти самого милого обитателя этого места. Конечно, большинство людей, с которыми я работала, были не очень религиозны. У них не было причин упоминать о нем. Я бы хотела, чтобы они упомянули… всегда на пользу, когда есть кто-то, с кем можно поговорить… — Слегка кивнув, Брилл посмотрела на дверь, затем снова туда, где, участливо глядя на нее, стоял отец Томас. — Ну, я просила совета… может, он прямо перед глазами».
— Вы сказали, что обычно принимаете исповеди примерно в это время? — медленно спросила она.
— Хмм… да, — ответил тот.
— Тогда, наверное, вы можете выслушать сегодня мою исповедь? — неуверенно поинтересовалась Брилл, одновременно гадая, верно ли поступает.
Просияв, отец Томас подошел к ней по проходу между скамьями.
— Конечно, могу. Идемте сюда, — взволнованно сказал он и повел Брилл к исповедальням в углу, прежде чем та успела обдумать, что же она делает. Придав лицу более серьезное выражение, он открыл одну из дверей для нее, а затем вошел через другую и закрыл ее за собой.
Оказавшись в заложниках собственного выбора, Брилл сделала глубокий вдох и шагнула в исповедальную кабинку, закрыв ее за собой. Усевшись, она с тревогой ждала, когда отец Томас откроет занавешенное сеткой окошко, соединяющее две крохотные комнатки. «Не ошибка ли это? Могу ли я доверять… господи, Брилл, неужели ты стала настолько циничной, что не можешь доверять священнику? Он духовное лицо… возможно, из этого разговора выйдет что-нибудь хорошее. Мне же необязательно упоминать имена. Это исповедь… а не просто там болтовня о прошлом». В этот момент заслонка на маленьком окошке с тихим щелчком скользнула в сторону, заставив ее слегка подскочить.
Прочистив горло и собравшись с мыслями, Брилл склонила голову:
— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Последний раз я исповедовалась шесть месяцев назад.
— Так давно? Неудивительно, что у вас столько тревог, — почти непринужденно отозвался священник с той стороны перегородки. — Тогда просто начните откуда вам угодно. Что особенно занимает ваш ум?
— Да я и не знаю, с чего начать, — пробормотала Брилл себе под нос, откинувшись затылком на стену позади себя. «Что особенно занимает мой ум… у меня на уме только одно. Нет! Не думай об этом… не говори этого вслух». — Я поняла, что позволяю своему гневу взять надо мной верх. Это происходит слишком часто, и я знаю, что должна демонстрировать больший контроль. — «Хотя Эрик заслужил каждый божий раз, когда я на него орала», — мысленно пробурчала Брилл и сощурилась от этой мысли.
— Ваш гнев разжигает какой-то конкретный человек или таких много? — ровно спросил отец Томас.
Сделав было вдох, чтобы ответить, Брилл захлопнула рот, когда сообразила, что собиралась упомянуть мужчину, который особенно действовал ей на нервы.
— Никого конкретного, — сказала она вместо этого. — Некоторые другие женщины здесь умеют быть весьма ехидными. Я просто позволила им достать меня.
— Позволив себе встретить их бесчувствие злобой, вы дали обидчикам одержать над вами верх. Вы загнали себя в ловушку гнева по собственной воле. Нас учат прощать тех, кто выступает против нас, а не встречать их яростью. Вы понимаете?
Слегка выпрямившись, Брилл раздраженно сжала губы. «О, легко сказать. Прощение — это всегда что-то, к чему нужно стремиться… конечно, если только чертов мужчина, которого тебе предполагается простить, не настолько выбивающий из колеи засранец, что ты даже сосредоточиться не в состоянии, когда он в одной комнате с тобой».
— Да, я понимаю… просто мне непросто всякий раз находить в своем сердце это понимание, особенно когда кое-кто сам человек непростой. Кроме того, не то чтобы его стоит прощать прямо сейчас. Это не должно быть для него так легко.
— Теперь это звучит так, словно вы говорите о ком-то конкретном, — сказал священник со слабым оттенком веселья, проникшим в его голос в ответ на ее мстительный тон.
Чуть порозовев от собственной оплошности, Брилл нервно разгладила руками юбки:
— О, ну, полагаю, что говорю.
— Итак, почему же из-за этого конкретного человека вы даете волю гневу?
«Отличная работа, Брилл…»
— М… ну, это долгая история, святой отец. Думаю, это не то, что вы хотели бы…
— У меня весь день впереди, дитя мое. Если вы хотите прощения за свои грехи, то должны признаться в их причинах.
Последовал миг тишины, во время которого Брилл стиснула руки в кулаки. «Черт, черт, черт! Я хотела вытравить этого мужчину из своих мыслей — и при первом же удобном случае принялась трепаться о нем. Хотя я все равно хотела прийти сюда… может, избегать говорить об этом — неверный план». Побежденно вздохнув, она откинулась назад и с жаром принялась рассказывать долгую драматичную историю о событиях прошлого года. Она намеренно опускала ключевые детали вроде имен и того факта, что она недавно узнала, что мужчина, которого она спасла в подвалах, был Призраком Оперы, и что он по-прежнему обитает где-то в здании.
После того, как Брилл закончила, отец Томас откашлялся.
— Следовательно, сейчас вам приходится столкнуться с тем же человеком, который бросил вас и вашу семью? Теперь я могу понять ваш гнев, мадам Доннер. Разум не в силах постичь всего, за что вы должны его ненавидеть.
Поерзав, Брилл нахмурилась.
— Я не ненавижу его, — выпалила она, слегка ощетиниваясь на нотку недовольства, с которой священник говорил об Эрике. — На самом деле главная проблема в том, что я люблю его… — Ужаснувшись тому, что нарушила собственное правило и вслух упомянула о своих чувствах, Брилл прихлопнула рот ладонью. «Дура, дура!»
— А, я понял. Это может быть проблемой… но любовь не грех. Конечно же, вы не думаете, что сделали что-то дурное, всего лишь полюбив этого человека. Даже если он совершил несколько ошибок.
Вновь наклонившись вперед, Брилл покачала головой:
— Нет… меня так сильно беспокоит вовсе не то, что мне есть дело до этого мужчины. Меня мучает то, каков он. Он совершенно не подходит…
— Каким образом не подходит? Он плохо с вами обращается? Причиняет физический вред?
— Нет… он всегда так заботится обо мне. Если только он не в сильнейшем нервном напряжении, то всегда обращается со мной как с хрустальной. И даже когда я слишком давлю на него, он не бьет меня, — ответив, Брилл вспомнила Эндрю: вспомнила холодное, собранное выражение его лица, когда он ударил ее по щеке.
— Значит, он слишком много выпивает? — с некоторым смущением спросил отец Томас.
— Нет, не думаю, что вообще когда-либо видела его выпивающим.
— Тогда что для вас столь неподходяще, дитя? По сравнению с тем, за кого вы согласились выйти замуж… этот мужчина, по-видимому, вполне безвреден, особенно учитывая, что он вроде бы сожалеет о том, что уехал, не предупредив.
— Он не подходит, потому что я почти уверена, что он все еще питает интерес к своей первой любви! Он никогда ничего о ней не говорит… но, разумеется, такое нельзя просто выкинуть из головы, — выпалила Брилл, озвучив один из величайших своих страхов. «Почему я выбалтываю все это? Я не должна была говорить подобное. Эрик даже ни разу не упоминал, что по-прежнему любит Кристину… почему я говорю об этом? Почему я все сильнее и сильнее ревную к девушке, с которой даже никогда по-настоящему не встречалась?»
— Вы спрашивали его об этом?
Придя в ужас от этой мысли, Брилл начала ощущать себя больной.
— Нет, я не могу спросить его об этом!
— Тогда вы никогда не узнаете всей правды, не так ли? — слегка упрекнул отец Томас. — Возможно, вы просто ошибаетесь…
С презрением отвергнув попытку священника развеять ее тревоги, Брилл наклонилась вперед, отчаянно стремясь обосновать свои опасения, отчаянно стремясь удержать свой гнев.
— Он убивал людей, святой отец! — воскликнула она, не успев спохватиться. — Хотя он сказал, что всякий раз это была самозащита… Естественно, вы можете понять мои сомнения в том, чтобы позволить себе какие-либо чувства в отношении него.
— И вы действительно верите, что это была самозащита?
Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но сразу же закрыла обратно. Она вдруг осознала, что ее первым побуждением было ответить да. «Это верно? Верю ли я тому, что он рассказал?» Попробовав снова, она прижала ладонь к виску.
— Нет… я не должна верить ему, но, думаю, что начинаю верить его слову. Сперва я не верила, потому что была очень зла на него, но он вел себя так странно… так непохоже на себя, что я не могу честно утверждать, что не верю ему. Обычно он абсолютно уверен в своих действиях… как будто ему все равно, что подумают остальные… но последнее время я этого не видела. На самом деле, последнее время он настолько неуверенно ведет себя в моем присутствии, что мне трудно понять, что делать… это располагает к себе… и я это ненавижу. — Уронив руку на колени, она продолжила: — Но это все же не отменяет реальности того, что он сделал. С раннего детства меня учили с уважением относиться к чужой жизни, и я знаю, что раз он способен отнять жизнь, то в чем-то лишен этого уважения. Как мне смириться с этим?
Священник издал тихий недовольный звук и шевельнулся за перегородкой.
— Значит, в этом ваша настоящая проблема. Вы возлагаете на себя роль самого Господа Бога. Не вам судить других за прошлые грехи, которые не имеют к вам отношения. Только Бог способен заглянуть в души людей и устремления их сердец. Эти преступления были не против вас, и, следовательно, не вам прощать или осуждать его за совершенное, — ответил отец Томас.
— Это нелепо! — выплюнула Брилл, придя в ярость от самой мысли об этом. — Я не осуждаю его… Реальность ситуации в том, что… — Постепенно утихнув, изначальный всплеск гнева сгинул, когда до нее дошел полный смысл его слов. Потрясенно прижав руку к ко рту, она плюхнулась обратно на скамеечку. — Это то, что я делаю?
— Да… — ласково отозвался отец Томас. — Не вам тревожиться о его прошлом. Искупление может быть даровано даже тому, кто отнял чью-то жизнь. Однако это подразумевает… что он способен раскаяться в своих грехах… если вы предполагаете, что он продолжит идти тем же путем, то должны найти в себе силы порвать с ним. Тьма часто поглощает свет… не погружайтесь в тень.
После того как священник закончил, Брилл несколько минут молчала, обдумывая его слова. «Искупление может быть даровано каждому… но лишь Бог способен заглянуть в душу человека. И все же я осуждала Эрика. Наверное, это все означает, что я должна перестать… должна найти силы, чтобы простить его». Вздохнув, она поняла, что тревога начинает рассеиваться, и странное, неожиданное ощущение покоя заливает болезненную панику. Что-то внутри нее с щелчком встало на место, отчасти заполнив дыру в сердце. Прижав руку к груди, Брилл сделала прерывистый вдох. Она и забыла, каково это — ощущать себя цельной.
— Спасибо вам, святой отец, — неопределенно пробормотала она, едва ли обратив внимание, что священник продолжил исповедь, отпустив ей грехи.

***

Бесшумно двигаясь в тускло освещенном коридоре, Эрик потянулся и раздраженно смахнул низко свисающую паутину. Последние несколько дней он окопался в своем подземном доме, лихорадочно читая все, до чего только смог дотянуться. Сначала он намеревался лишь занять себя делом, насколько возможно, чтобы отвлечься от единственной самой важной вещи, что была у него на уме — Брилл, но постепенно обнаружил себя выбирающим книги, которые в обычном состоянии не вызвали бы у него интереса. Медицинские учебники и исторические хроники Ирландии внезапно приобрели огромное очарование, и Эрик точно знал, почему оно так. Его попытка не зацикливаться на одной конкретной ирландке провалилась, и поэтому он — поскольку никогда не признавал поражения — превратил это раздраженное осознание в нечто полезное, подбирая предметы и истории, которые считал «безопасными» для завязывания разговора с Брилл.
«Не то чтобы я мог воспользоваться чем-то из того, что прочел. Чертова женщина напугала меня, объявившись в библиотеке. И, как обычно, я сказал что-то глупое, и она вежливо и торопливо ретировалась. — Мрачно нахмурившись, Эрик замер в проходе. — Впрочем, поделом мне… вроде бы после всего случившегося я должен бы хоть немного научиться уважению. Прямо перед тем как она ушла, я действительно был на грани того, чтобы схватить ее и…»
Смутившись от собственных мыслей, Эрик ругнулся и стал вновь красться по коридору, не держа в голове особой цели. «Я правда дурак. Поцелуй я ее — и это все разрушило бы. Уверен, на первый раз она меня простила… я просил ее поверить в мою искренность — и не прошло и недели, как я в момент слабости и впрямь обдумываю, не разрушить ли мне эту хрупкую дружбу. Куда делать моя дисциплина?» Минуя перекресток со всем этим на уме, Эрик остановился и посмотрел налево. После секундного колебания он резко повернул в этот боковой проход, потом, замедлив и приглушив шаги, направился к огромному серому прямоугольнику, выступающему из темноты впереди.
Услышав из-за зеркала голоса, Эрик сбавил скорость и приблизился к стеклянной пластине; в его глазах сверкала ярость. «Какого черта кому-то понадобилось в старой комнате Кристины? — Вздрогнув, он увидел, как двое маленьких мальчиков подняли музыкальную шкатулку, подаренную им Арии на Рождество. — Какого черта?» Обежав взглядом комнату перед собой, Эрик вдруг осознал, что теперь та занята, и — что еще более странно — узнал вещи, разложенные в небольшом помещении. Чувствуя себя так, словно получил лопатой по голове, он внезапно догадался, кто именно переехал в примерочную с привидениями. «Она сказала, что переехала… но не сказала куда».
Его омыло лихорадочное, беспорядочное волнение, захватывая контроль над всеми мыслями, пока он продолжал наблюдать за двумя мальчишками, изучающими музыкальную шкатулку. «Брилл будет жить в комнате Кристины. Смотреться в это зеркало, совсем как делала она… Ходить по полам… одеваться и спать здесь с разметавшимися по плечам волосами. Нет… этого не может быть. — Эрик потер дрожащей рукой левую сторону лица, изо всех сил стараясь сдержать грозящие заполонить рассудок низменные мысли. — Господи… не думай о подобных вещах. Ты лишь подведешь себя под разочарование!»
В этот момент дверь в комнату отворилась с протестующим скрипом, заставив обоих мальчиков подскочить и обратить свое внимание на вошедшую в комнату маленькую девочку. Эрик смотрел, как Ария резко остановилась при виде других детей, ее серые глаза мгновенно стали большими и встревоженными, совсем как это часто бывало у ее матери.
— Ч-что вы д-двое т-тут делаете? — медленно спросила Ария, прилагая явные усилия, чтобы сделать речь чище.
Более высокий из мальчишек, тот, который держал шкатулку, надменно шагнул вперед.
— Ч-ч-что т-т-ты с-с-собираешься с этим д-д-делать? — спросил он с преувеличенным заиканием.
Покраснев от оскорбительного тона его голоса, Ария опустила взгляд. За зеркалом у Эрика защемило сердце — он точно знал, на что похожи жгучие ожоги унижения. Быстро моргая, он изо всех сил старался избавиться от дезориентирующего ощущения, что вместо того, чтобы наблюдать за Арией, он каким-то образом видит самого себя в детстве. «Я и забыл, как мы были похожи… боже, как я мог бросить ее, не сказав ни слова? — Новая ужасающая мысль медленно опустилась на залившее разум мрачное чувство вины. — Я поступил точно так же, как моя мать… Я покинул Арию, хотя заверял, что останусь… хотя знал, как много значит для меня пребывание там… Я такой же, как все те люди в моей жизни, которые отвернулись от меня… Я заразился их жестокостью». Но, прежде чем Эрик успел ввергнуть себя в пучины черного ослепляющего гнева на собственное бессердечие, произошло нечто неожиданное. Ария медленно подняла голову — ее щеки были все еще ярко-розовыми от смущения — и сощурила глаза, превратившиеся в две ледышки: в ее пронизывающем взгляде вспыхнул взрывной темперамент ее матери.
Повернувшись, она положила принесенный с собой тонкий учебник на пристенный столик, а затем уперла маленькие кулачки в бедра в характерной боевой стойке женщин семейства Донованов.
— В-вон отсюда, в-вы оба!
— Или что ты сделаешь? — нагло спросил высокий мальчишка.
— Да, что? — поддакнул второй.
Возмущенно надув щеки, Ария топнула ножкой:
— Т-теперь это наша к-комната. Вам б-больше не позволено т-тут играть.
— О? — удивился высокий мальчишка, слегка подбросив в воздух музыкальную шкатулку. — Ну, не думаю, что вы задержитесь надолго. В этой комнате водится привидение. Оно выходит по ночам и сжигает людей глазами!
К чести своей, Ария лишь подняла его на смех.
— Это г-глупо. А т-теперь верни м-мне мою м-музыкальную шкатулку!
Разочарованный, что его история не напугала ее, высокий мальчишка скривил лицо в кислую гримасу и бросил шкатулку на пол.
— Прекрасно, забирай. Я не…
В мгновение ока, в тот самый миг, когда музыкальная шкатулка с металлическим треском ударилась об пол, Эрик наконец потерял терпение, перенаправив свою ярость на двух чужаков. Открыв рот, он издал низкий потусторонний вой, направив голос так, чтобы тот звучал будто бы исходя из точки прямо позади высокого мальчишки. Сощурившись, он с некоторым удовлетворением наблюдал, как оба мальчика резко крутанулись и, бледнея, обшарили глазами комнату в поисках источника звука. Не увидев ничего подходящего, они без лишних слов выбежали вон.
Как только мальчишки убрались, Ария подошла к своей разбитой шкатулке, по пути подняв отвалившуюся обезьянку, сидевшую в футе от нее. Ее нижняя губа слегка задрожала, и она посмотрела на зеркало — ее серые глаза скользнули по тому месту, где стоял Эрик. Чуть отступив, тот неуютно поежился, как будто Ария могла разглядеть его прямо сквозь стекло. «Не думаю, что уже набрался достаточно храбрости, чтобы предстать перед ней. Она была первой… единственной, кто заставил меня вновь почувствовать себя живым. И я даже не подумал о ней в тот день, когда уехал. Я забыл про нее…»
— Т-ты там? — тихо спросила Ария, вновь опустив взгляд на зажатую в руках сломанную игрушку.
Эрика как громом поразило. Он тут же запаниковал и отступил еще на несколько шагов. «Проклятье! Я постоянно забываю, каким осторожным следует быть рядом с этими женщинами… им невозможно солгать и от них невозможно спрятаться». Вздохнув, он решительно подавил плещущиеся в животе бурлящие волны дурного предчувствия. Двинувшись вперед, он нажал скрытую кнопку справа от зеркала, медленно отодвинул скользящую панель в сторону и робко вышел из укрытия, чувствуя себя на редкость неуютно под испытующим взглядом девочки.
Ария с настороженным выражением следила за его появлением, а затем вновь переключила внимание на сломанную игрушку.
— Я знала, ч-что ты там был.
Кашлянув, Эрик остановился рядом с тем местом, где стояла она, по-прежнему скорчившись над музыкальной шкатулкой и собирая обломки своими маленькими ручками.
— И как же ты узнала? — глупо спросил он, хотя все, чего он хотел — это молить этого пятилетнего ребенка о прощении.
Ария вскинула голову, будто бы сильно удивившись, и ее ручки замерли.
— Это т-тот голос, который т-ты использовал для п-плохих людей, к-когда ч-читал мне с-сказки, — просто сказал она.
После этого комната погрузилась в тишину, пока Ария и Эрик смотрели друг на друга. В конце концов отведя взгляд, Эрик заставил себя двигаться и сел на краешек кровати. «Наверное, Брилл спала здесь прошлой ночью… — отстраненно подумал он, после чего до него вдруг дошла опасность того, к чему ведут такие мысли. Едва усевшись на матрас, он снова резко вскочил. — Бога ради, не думай об этом. Она хороший друг… ничего особо не изменилось… она друг…»
Молча наблюдая за его странным поведением, Ария нахмурила темные бровки.
— П-почему ты их п-прогнал? — вдруг спросила она.
Тупо моргая пару секунд, Эрик отчаянно старался перенаправить мысли обратно к разговору.
— Мне не понравилось, как они с тобой обращались, — честно ответил он.
Ария лишь сжала губы в узкую полоску, чтобы удержать их от дрожи, когда вновь посмотрела на крохотную мартышку в своих руках.
— Они с-сломали м-мой рождественский п-подарок, — со вздохом сказала она. — Это б-была м-моя единственная игрушка.
На мгновение забыв об осторожности, Эрик шагнул вперед и опустился на колени рядом с девочкой, помогая ей собрать разбитые кусочки в маленькую кучку.
— Не беспокойся. Я могу это починить. Будет даже лучше прежней, — быстро сказал он, надеясь предотвратить растущую угрозу слез, которые, как он видел, наворачивались на глаза Арии. — Что же случилось с той куклой, которую мама подарила тебе в прошлом году? У тебя ведь еще есть она для игры?
Ария тихо икнула и потерла кулачком глаза, размазывая текущие по щекам слезы.
— Я б-больше н-не играю с Эриком, — прошептала она, опустив руки, чтобы посмотреть покрасневшими глазами ему в лицо.
Лишившись дара речи от страдания, написанного на ее мокром детском личике, Эрик наклонился вперед, словно бы чтобы стереть слезы с ее щек; затянутые в перчатку пальцы зависли на волосок от ее кожи — и вновь отдернулись. Любой контакт казался неправильным, как будто он мог каким-то образом заразить ребенка одним лишь прикосновением.
— Я не знаю, что сказать, чтобы искупить свой поступок. Мне так жаль…
— Т-ты тогда рассердился на м-меня? Я б-была т-такой плохой, что ты з-захотел уйти?
Потрясенный тем, что она так думает, Эрик быстро замотал головой, отчаянно желая исправить ее неверное толкование.
— Нет! Это совсем не так. Ты была светом моей жизни. Ты никогда не могла сделать ничего такого, из-за чего я захотел бы уехать. Я уехал, потому что был глупцом… и совершил ошибку. Ты когда-нибудь совершала ошибку, которую всей душой хотела бы иметь возможность отменить?
— Д-да… Я с-сказала м-маме, что н-ненавижу тебя. Я не д-должна была этого д-делать, п-потому что это б-была неправда.
Не веря своим ушам, Эрик склонил голову набок:
— Ты меня не ненавидишь?
— Н-нет, я просто б-была с-сердита и опечалена, и я з-знаю, что тебе жаль. Мама г-говорит, мы должны прощать л-людей, которые нам дороги. Это п-просто заняло у меня время.
Не в состоянии ответить сквозь растущий в горле комок, Эрик отвернулся и, сдвинув брови, боролся с практически непреодолимым желанием дать волю навернувшимся слезам.
— Устами младенца, — пробормотал он отчасти самому себе. — Значит, ты прощаешь меня за отъезд. Думаешь, это разумно?
Встав, Ария протопала вокруг кучки обломков шкатулки и встала сбоку от Эрика. Сунув большой палец в рот, она переминалась с ноги на ногу, пока Эрик не потянулся и, после секундного колебания, не вытащил ласково оный палец из ее губ.
— Это н-не имеет значения. К-кроме того, я скучала по т-тебе б-больше, чем с-сердилась, — наконец сказала та и ухватилась рукой за его рукав.
С раскрытым ртом уставившись на Арию, Эрик не мог постигнуть зрелость и самообладание, с которыми обычный ребенок справился с этой ужасной ситуацией. «Возможно, мы не настолько похожи, как я думал… в ее возрасте я никогда не смог бы поступить как она. Я бы добивался гнева и мести. Как она достигла такой мудрости… Я не заслуживаю подобной предупредительности… ни от одной из них».
— Почему я вообще бросил такую замечательную маленькую девочку? — пробормотал он едва ли не себе под нос.
— Я слышала, как м-мама г-говорила, что это б-был м-момент умопомешательства, — съязвила Ария со слабой улыбкой, осветившей ее рассудительный взгляд.
Не в силах сдержать смех, Эрик полузадушено хихикнул:
— Она так и сказала? Ну, твоя мама умная женщина.
Вертя туловищем туда-сюда, Ария пару мгновений смотрела, как юбки взвихряются вокруг ее коленок.
— Ты в-ведь не с-собираешься с-снова уйти, п-правда? — неуверенно спросила она.
— Нет… больше никогда, — ответил Эрик с убежденностью, удивившей его самого. — Больше никогда.
Улыбка на лице Арии становилась все шире и шире, пока не растянулась от уха до уха, на щечках весело заиграли ямочки.
— Т-тогда я р-рада, что ты в-вернулся, — удовлетворенно вздохнула она, скакнула вперед и крепко обхватила ручками шею своего бывшего учителя.
Инстинктивно застыв от неожиданного контакта, Эрик окоченел от столь откровенного проявления симпатии. Сдержанно выдохнув, он позволил себе расслабиться в объятии, молча восхищаясь наслаждением, которое доставлял этот простой жест. «Год назад я бы и не подумал, что такая вещь, как объятия ребенка, вообще для меня возможна. За всю мою жизнь никто и никогда по доброй воле не касался меня, независимо от причины… разве что в гневе… а теперь… теперь все настолько по-другому. Как я мог быть настолько глуп, чтобы оставить все это… чтобы бросить единственных людей, которые вообще показали мне истинное значение семьи?»
Вынырнув из раздумий, когда Ария вывернулась из его рук, Эрик глупо улыбался в пространство; прохладный душ умиротворенной безмятежности омывал все его чувства. Ария с любопытством подошла ко все еще открытой позади них зеркальной панели.
— Это п-правда з-здорово, — с воодушевлением сказала она, уже успев перейти от серьезной темы своего прощения к другим, более интересным вещам.
Потратив еще мгновение, чтобы собраться с мыслями, Эрик медленно встал и подошел к зеркалу. Открыв панель пошире, он хихикнул при виде изумленного лица Арии, всматривающейся в открывшийся за ней тускло освещенный коридор.
— Да, и за ней даже есть потайной ход. Во всем театре никто больше не знает о нем, кроме меня… а теперь и тебя, — сказал он нарочито низким голосом, как делал, когда читал Арии сказки.
Возбужденно захлопав в ладоши, та принялась подскакивать на месте:
— К-куда он в-ведет?!
Протянув ей руку, Эрик заговорщицки наклонился.
— А что, если я тебе покажу? — спросил он, когда Ария потянулась вверх и взялась за предложенную им руку. Энергично закивав, та без малейшего колебания перепрыгнула через порог и, едва дождавшись, пока Эрик закроет за ними зеркальную панель, ринулась в темноту.

***

Коннер нетерпеливо топтался за дверями часовни, ожидая, когда выйдет сестра. Оторвав взгляд от закрытых дверей, он мельком глянул на карманные часы и выругался про себя, увидев, сколько прошло времени. «Боже милосердный, в чем она может так долго исповедоваться? Вроде как она вообще не делала ничего дурного. — Стукнув пальцем по холодной металлической поверхности часов, он с щелчком закрыл золотую крышку и, тяжело вздохнув, скрестил руки на груди и велел себе успокоиться. — Не то чтобы у меня были какие-то конкретные дела… все репетиции приостановлены до приезда нового тенора… и, полагаю, в этом-то и проблема… Мне нечем заняться, кроме как без конца навещать балетные классы. И именно тогда, когда мне необходимо немного отвлечься, Брилл решает облегчить душу перед священником и занимается этим целую вечность!»
Коннер так пристально следил за дверьми часовни, что едва обратил внимание на прошедшую мимо группу балерин. Быстро покосившись на них, он заметил, что хихикающие девушки все поголовно брюнетки, и, так же быстро отвернувшись, выкинул их из головы и вновь уставился на закрытые двери. Но его мимолетный взгляд явно подстегнул некоторых балерин жеманно захлопать ресницами в его сторону. Вздрогнув, когда одна из них положила руку ему на рукав, Коннер безучастно моргнул, глядя на обращенное к нему лицо хорошенькой синеглазой девушки.
Подавив первоначальный всплеск раздражения, Коннер неохотно нацепил улыбку. «Не будь букой… Не их вина, что ты превратился в брюзгливого старикашку».
— Ну-ну, девушки, — легкомысленно сказал он, выворачиваясь из руки балерины. — Как видите, я жду исповеди… мне нужно о многом подумать… можете себе представить.
Слегка надув губы, девушки удалились — но прежде одна из них повернулась и бросила:
— Знаешь, ты больше совсем не забавный, Коннер. Если у тебя есть сердечный интерес, просто скажи всем остальным, чтобы мы не тратили свое время!
Уже успев вновь погрузиться в размышления, он лишь с улыбкой помахал им и вновь перевел взгляд на дверь часовни. «Ага, верное… у меня сердечный интерес… вот смех-то. Где черти носят Бри?» Вновь проверив часы, Коннер прислонился затылком к прохладной каменной стене и закрыл глаза. Несколько секунд он вслушивался, не раздастся ли звук открывающихся дверей.
Внезапно донесшийся из ниоткуда детский голос взвизгнул ему в ухо:
— БУУУ!
Отскочив от стены, Коннер с бешено колотящимся сердцем развернулся на звук… и опустил сжатые кулаки, когда источник воя захохотал, наслаждаясь его реакцией.
— Дядя К-Коннер, т-ты испугался!
— Пресвятая Дева, Ария, у меня из-за тебя чуть сердце из груди не выпрыгнуло! — чуть задыхаясь пожурил он, прижав руку к груди и пытаясь восстановить дыхание. — Какого чер… э… почему ты разгуливаешь сама по себе? Знаешь, так можно и потеряться, — мрачно заявил он, погрозив племяннице пальцем.
— Очень сомневаюсь, что она бы потерялась, Коннер, учитывая, что Ария была со мной, — безапелляционно заявил откуда-то сзади спокойный мужской голос.
Даже не поворачивая головы, Коннер точно знал, кто стоит позади него. Внутри вспыхнула искра облегченного ликования — в театре не нашлось бы другого человека, которого Коннер был настолько рад видеть. Над остальными было далеко не так весело подтрунивать. «Наконец-то будет с кем поговорить. Слава богу!»
— Ну, тогда черт бы тебя побрал, Эрик! Позволяешь ей подбираться ко мне подобным образом. Так и помереть недолго! — мелодраматично сказал Коннер, но осветившая его лицо ухмылка начисто перебивала серьезность слов. Затем, повернувшись, он слегка хлопнул Эрика по обтянутому плащом плечу и оценивающе глянул на его широкополую фетровую шляпу. — Надо бы тебе все зубы пересчитать!
Видимый из-под края шляпы рот изогнула кривая самодовольная усмешка.
— Ну попробуй, я к твоим услугам, — невозмутимо сказал Эрик; мягкие интонации голоса портили прячущиеся в его синих глазах дразнящие искорки.
Склонив голову набок, Коннер на миг удивился нетипичной игривости, которую видел на лице приятеля. «Может, они с Брилл наконец-то поладили. Последнее время они сводили меня с ума… Бри последние пару дней как-то люто хандрила… несомненно, из-за глупости Эрика».
— Ну и ну, какое у тебя сегодня хорошее настроение. И с чего такие грандиозные перемены? Вы с моей сестрой прекратили вытанцовывать друг вокруг друга? — улыбаясь, протянул Коннер.
Эрик мигом перестал ухмыляться и метнул в него острый взгляд. Но прежде, чем он ответил, Ария прыгнула вперед и настойчиво подергала за дядину штанину.
— Нет, я с-сказала, что б-больше не сержусь… поэтому т-теперь он счастлив! И он с-сказал, что может п-починить мою музыкальную шкатулку, потому что она р-разбилась, — чересчур громко для пустынного коридора сказала она.
Положив ладонь на темноволосую головку Арии, Коннер подмигнул ей:
— А, ну, это мило. Ты куда сообразительнее своей матери. А теперь тебе стоит попытаться убедить ее быть поласковее с бедным Эриком.
— Не смей просить ребенка об этом! — раздраженно воскликнул Эрик.
— Почему? Боишься, что пятилетка решит твои проблемы быстрее тебя? — невинно поинтересовался Коннер, вопросительно приподняв рыжую бровь. Эрик на это гневно фыркнул, но Коннер повернулся обратно к Арии и с напыщенным видом поднял ее на руки. — Разве это неправильно, Ария? Сможешь решить проблемы мамы и Эрика?
Зажав рот обеими ручками, чтобы скрыть рвущийся наружу смешок, Ария бросила мимолетный взгляд в сторону Эрика и присоединилась к веселью.
— Я м-могу! Я м-могу все исправить, п-потому что я гений! — радостно взвизгнула она, довольная тем, каким сконфуженным выглядит Эрик.
Покачав головой, тот закрыл глаза и вздохнул:
— Проклятье… я совершенно отвык противостоять твоему особому таланту выводить из себя, Коннер. Я постоянно забываю, насколько ты неисправим.
— Ну спасибо, — милостиво ответил Коннер и передвинул Арию так, чтобы закрыть ей уши руками. — Кстати… Брилл сейчас на исповеди, если хочешь подождать, пока она выйдет. Хотя она торчит там уже чертову прорву времени… есть что-то конкретное, в чем она может исповедоваться, месье? — спросил он, подмигнув, безумно радуясь тому, что пикируется с Эриком, а не думает об одной светловолосой балерине.
От двусмысленности вопроса Эрик потрясенно уронил челюсть и, вытаращившись на Коннера, медленно залился румянцем. Со стуком захлопнув рот, он царственно выпрямился, вытянувшись во весь рост, чтобы отвлечь внимание от окрасившего его щеки смущения.
— К сожалению, меня ждут другие дела, — чопорно сказал он, затем изобразил торопливый поклон и развернулся, чтобы поспешно удалиться.
Расхохотавшись и отняв ладони от ушей Арии, Коннер следил, как Эрик уходит, пока фигура в плаще не исчезла там, где должна была находиться сплошная стена.
— Ну, это было забавно, — сказал он с изрядной долей удовлетворения, и как раз в этот момент двери часовни со скрипом растворились.
Брилл медленно вышла из комнаты, в глубокой задумчивости уставившись в пол. Быстро шагнув вперед, Коннер собрался было поприветствовать ее, но заколебался при виде сдержанного, слегка ошеломленного выражения ее лица. «Бедная девочка… вся эта кутерьма с Эриком и впрямь гложет ее изнутри. Хотя она выглядит немного получше… не такой печальной. Но, конечно, простая исповедь не в состоянии все исправить. Ей необходимо хоть ненадолго отвлечься от серьезных вещей… немного повеселиться. Вообще-то, немного веселья и мне бы не помешало… — нахмурившись от этой мысли, Коннер задумчиво поджал губы. — Да… нам всем не помешает немного развлечься…» Ему в голову пришла великолепная идея, отчего на его лице медленно расцвела улыбка.
— А вот и ты, Бри, — наконец сказал он. — Я ждал тебя здесь целую вечность.
В мгновение ока Брилл подняла взгляд на брата и закатила глаза, мгновенно выпав из задумчивого состояния.
— Сильно сомневаюсь, — ответила она, шагнув вперед и забрав у него Арию. Поцеловав дочку в щеку, она слегка улыбнулась. — В какие неприятности вы успели вляпаться?
— Ничего подобного, — сказал Коннер с преувеличенным вздохом и, встав рядом с сестрой, положил руку ей на плечи. — И, думаю, в этом-то и проблема… понимаешь, у меня слишком много времени и совершенно нечем его заполнить.
— Ах ты, бедняжка!
— Нет, правда, Бри, последнее время все вокруг ужасно скучные! Особенно ты! Но у меня есть превосходная идея, как это исправить!
— О, и что же это? — спросила та без особого энтузиазма.
— Я решил закатить приветственную вечеринку в честь нового тенора. Только представь, — начал Коннер, раскинув руки в широком всеохватном жесте, — музыка, танцы, хорошая еда и бесконечные бутылки вина! Что думаешь об этом? Разве не здорово звучит? Это отвлечет наши мысли от всех занимающих нас проблем.
Слабо усмехнувшись в ответ на его оживленное описание, Брилл покачала головой:
— Коннер, в этой идее есть один фатальный просчет. Ведущий тенор еще не прибыл. Я даже не уверена, что Андре и Фирмен уже выбрали, кого хотят на это место. Ты не можешь устроить приветственную вечеринку для кого-то, кого тут даже нет!
Слегка выпрямившись, Коннер на миг отшатнулся от нее, стараясь выглядеть как можно более оскорбленным.
— Я не идиот, Брилл, я знаю, что его еще здесь нет… но что я могу поделать, если он настолько невежливый парень, что пропускает собственную вечеринку?
— Да как он вообще может о ней знать?!
Погрозив в лицо сестре пальцем, Коннер лишь пожал плечами:
— Это не мои трудности.
Огорошенная полным отсутствием у него логики, Брилл прижала ладонь к виску.
— Есть еще одна проблема, Коннер. Ты не можешь позволить себе пригласить на вечеринку весь театр. Даже у тебя нет столько денег.
С широкой ухмылкой Коннер залез в карман пальто и достал набитый банкнотами бумажник. Брилл потрясенно потянулась и выхватила эту кучу денег из руки брата.
— Откуда ты это взял?! — практически выкрикнула она; ее глаза едва ли не вылезали на лоб от изумления.
Вырвав деньги обратно, Коннер рассмеялся от выражения лица сестры.
— На самом деле потешная история. Помнишь тот день, когда приперся Эндрю, чтобы подписаться на покровительство? Ну, к сожалению, я почти подрался с ним. Я схватил его за пиджак, но не успел ударить, потому что меня оттащил Фирмен.
— И какое это имеет отношение к деньгам?
— Я не успел ударить Эндрю… зато успел стащить его кошелек, — закончил Коннер. — С тех пор я все думал, что с ними делать. Я знал, что он в тот же день убыл в Лондон, поэтому просто придержал их.
Уставившись на брата так, словно тот лишился рассудка, Брилл лишь покачала головой:
— Ты абсолютно чокнутый!
— Спасибо, — отозвался тот, убирая купюры обратно в карман.
— Коннер, ты не можешь потратить их на вечеринку. Пресвятая Мария, что, если Эндрю вернется за ними?
— Не вернется… человек вроде него не станет скучать по потере пары сотен фунтов. Он практически владеет половиной Британии… так что его потеря — моя находка… и твоя тоже! Но мне еще столько всего нужно сделать до вечера! Не стоит мне стоять тут и болтать с тобой! — сказал он и повернулся, чтобы широким шагом удалиться по коридору. — Но прежде скажи мне, что придешь. Ты должна, без тебя не будет никакого веселья! — бросил он через плечо.
— Коннер, я абсолютно не в настроении… — начала Брилл, совершенно возмущенная всей ситуацией.
Обрывая ее, Коннер махнул рукой над головой:
— Отлично, тогда увидимся там!
— Нет, Коннер, я не…
— Пока, Бри! Поговорим позже, — крикнул он и свернул за угол. Оказавшись в одиночестве, Коннер позволил улыбке медленно сползти с лица и глубоко вздохнул. «Хорошо, может, добрая порция выпивки поможет мне забыть об этой чертовой танцовщице…»

Глава 49: Во время вечеринки

Брилл перетасовывала видавшую виды колоду карт Таро на простеньком трехногом столике, стоявшем в ее новой спальне, молча размышляя над всеми событиями сегодняшнего дня. Слова отца Томаса порхали в ее голове туда-сюда подобно мошкам вокруг одинокого огонька, одновременно принося ощущение спокойной уверенности и страха. «Если я прощу его за то, что он сделал моей семье, то мне нечем будет защитить от него свое сердце. Как я могу расстаться с гневом, когда знаю, что если поступлю так, то позволю своему сердцу разбиться? Я знаю, что люблю его… так же уверенно, как знаю, что завтра взойдет солнце, но мне невыносима мысль о любви к кому-то, кто не питает ко мне такой же интерес. Смогу ли я жить просто в дружбе? Смогу ли я выдержать его присутствие и не лишиться рассудка? Себя мне не одурачить…» Повторяя эффектные способы тасования, которым ее научила Мари, Брилл рассеянно смахнула щелчком карту с колоды на стол. Ее тщательно зачерненные брови медленно сошлись, когда она нахмурилась на изображение слившихся в объятии мужчины и женщины на глянцевой поверхности карты.
— Влюбленные… отлично, именно то, что мне нужно прямо сейчас, — вздохнула Брилл про себя, схватила карту и наугад сунула обратно в колоду.
Подняв взгляд от своей книжки с картинками, которую она читала, Ария вопросительно склонила головку набок.
— М-мама, а что значит «влюбленные»? — с любопытством спросила она.
Вынырнув из бесконечных спиралей своих мыслей, Брилл положила колоду на стол и через плечо оглянулась на дочку.
— Это слово, означающее, что двое людей очень сильно любят друг друга, — осторожно сказал она, не желая вдаваться в детали глубже необходимого.
Глубокомысленно кивнув, Ария без дальнейших расспросов снова уткнулась в книжку, явно удовлетворенная объяснением. Вновь повернувшись к маленькому столику, Брилл заметила свое отражение в висящем на противоположной стене зеркале. Наморщив ему нос, она заправила за ухо выбившуюся темную прядь.
— Думаю, однажды я возненавижу это зеркало. Я уже устала постоянно смотреть на себя.
Перевернув страницу, Ария таинственно улыбнулась.
— Мне оно н-нравится, — просто сказала она. — Оно з-значит, что мы не в-всегда одиноки.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Брилл, встав и пройдя по комнате, чтобы плюхнуться на кровать рядом с дочкой. Рассеянно пропуская темные волосы Арии между пальцев, она мельком глянула на книжку в ее руках. «“Принц-Лягушонок”… это была ее любимая сказка. Где же она раздобыла копию?»
Склонив головку навстречу материнскому прикосновению, Ария улыбнулась еще шире, демонстрируя шатающийся передний зуб.
— Я не м-могу сказааааааать тебеееееееее, — хихикая, пропела она.
Счастливая видеть в серых глазах дочки намек на проказливые искорки, Брилл выгнула бровь, отчаянно пытаясь не засмеяться вместе с Арией.
— Ой, правда? Не можешь сказать мне, вот так вот?
— Н-неет! — взвизгнула Ария, когда Брилл наклонилась вперед и немилосердно принялась щекотать ее подмышками. Издавая нечто среднее между хохотом и криком, Ария извивалась на кровати; ее маленькие ножки яростно колотили по матрасу.
Теперь уже смеясь в открытую, Брилл на миг остановилась, давая Арии передышку.
— Теперь ты откроешь свои секреты, или придется продолжить пытку? — спросила она между смешками, поднимая в воздух согнутые когтями руки и делая угрожающее щекочущее движение.
Быстро соскользнув с кровати, Ария сбежала на противоположную сторону столика, следя, не погонится ли за ней Брилл, и ухмыляясь так, что ямочки на ее лице так и сверкали.
— Я н-никогда н-не скажу! — наконец воскликнула она, когда мать встала на ноги.
Уперев кулаки в бедра, Брилл приняла театральную позу — а потом кинулась вперед, чтобы погнаться за Арией вокруг столика.
— Убегать бесполезно! — счастливо фыркнула она и метнулась вбок в попытке поймать дочку. — Я тебя пой…
Брилл осеклась, когда дверь в ее комнату бесцеремонно распахнулась, стукнувшись о стену. Испуганно ахнув, она развернулась лицом к незваному гостю, обняв Арию рукой за плечи, когда та подбежала, чтобы спрятаться за ее юбками. В дверном проеме стояла Карлотта, ее грудь вздымалась и опускалась чуть чаще обычного, пока она обшаривала комнату дикими, мечущимися глазами.
— Я слышать крики. Что ты здесь делать? Это звучать как будто кто-то здесь убивать! — выпалила она, жеманно расправляя свой бархатный жакет; тревога в ее взгляде канула за гигантские стены эгоизма.
Расслабив защитное объятие на плечах дочери, Брилл ощутила, как при виде новой работодательницы с ее лица исчезает улыбка. Точно так же выпрямившись в стремлении встретить более высокую женщину относительно на равных, она боролась со страстным желанием поинтересоваться у певицы, почему родители не научили ее стучаться. «Прекрати… она распереживалась из-за всего этого шума… будь милой».
— Простите, я не знала, что мы так громко вели себя. Мы просто играли.
Фыркнув, Карлотта прошла дальше в комнату и насмешливо улыбнулась при виде скромных пожитков, усеивающих столы и комод.
— Ну, это быть чертовски раздражительно, — огрызнулась она, театрально приложив ладонь ко лбу. — Йа надеяться, ты теперь счастлива, потому что у меня есть голова болеть! И у всех есть дела более важнее, тчем заботиться обо мне в трудная минута! — Обиженно надувшись, Карлотта с удобством устроилась за небольшим столом в середине комнаты, несмотря на жалобы выглядя до странного довольной этим расположением.
Втянув воздух, чтобы удержать вертевшиеся на языке ехидные возражения, Брилл медленно проводила Арию обратно на кровать, потом подошла и встала рядом с Карлоттой. Метнув убийственный взгляд в мрачно-красивое лицо женщины, она продолжала держать рот на замке, полная решимости не заводиться от ребячливых и гадких слов певицы. «Ну что ж, прекрасно: она не собирается вести себя вежливо, значит я просто не скажу ни слова. Нанимательница или нет… она действует мне на нервы. — После нескольких секунд тишины Карлотта повернулась и посмотрела прямо в мятежное лицо Брилл; в ее темных глазах отразился намек на неожиданную эмоцию. — Если бы я не знала лучше… я бы сказала, что она выглядит почти одинокой. Нет… она бы не пришла сюда, чтобы брюзжать по любому поводу, если бы это было так… какая глупость».
— Ну, и чего ты тут стоять просто так? — капризно рубанула Карлотта и скрестила руки на груди.
Гнев отступил, и теперь Брилл осторожно отслеживала каждое выражение лица певицы, с изумлением поймав очередной слабый отблеск печали в ее взгляде. «И как я не заметила этого раньше? Горе, скрытое под вспышками раздражения…» Кашлянув, она расслабила позу, чувствуя себя немного виноватой за все ужасные мысли, что мелькали в ее голове пару мгновений назад.
— Хм… Если у вас болит голова, может, я схожу вам за лекарством? — медленно процедила Брилл сквозь зубы, изо всех сил стараясь звучать дружелюбно.
Раздраженно взмахнув рукой, Карлотта выдала серию квохчущих горловых звуков.
— Ах, ах… забыть о моя боль. Кто до нее есть дело? Всем плевать!
Закатив глаза, Брилл пожала плечами и обошла стол кругом, чтобы сесть напротив угрюмой певицы. С огромным интересом следя за разговором, Ария зажала рот обеими ручками, чтобы сдержать рвущийся с губ смешок. Услышав приглушенный звук, Карлотта резко повернула голову и, выпрямившись, ткнула пальцем в ее направлении:
— Над чем она ржать, а? Йа не видеть ничего смешного.
— Она не ржет… она просто улыбается, поскольку ей не часто доводится видеть столь богато одетых дам. Помимо прочего, я была всего лишь уборщицей, пока вы меня не наняли, — убедительно сказала Брилл, практически сама поверив в собственную ложь.
Развернувшись, чтобы метнуть в Брилл подозрительный взгляд, Карлотта раздраженно постучала по спинке стула пальцем, украшенным кольцом. Не увидев в бесстрастном выражении лица Брилл ничего из ряда вон, она снова расслабилась, и на ее лице расцвела самодовольная улыбка.
— Ну конечно, йа забыть на секунда. Неудивительно, что она уставиться, да? — со смехом сказала она. — Кстати, я всем сказать, что ты — мой новый ассистентка. Это чтобы мне не приходиться делиться. И йа видеть, что платья, которые я послать, тебе подходить. Это хорошо, потому что ты выглядеть ужасно, а йа не мочь иметь вокруг меня уродливых людей, особенно новая ассистентка.
Апломб, с которым Карлотта выдала последнее предложение, заставил Брилл прыснуть от смеха. Однако, поймав посланный ей свирепый взгляд певицы, она быстро угомонилась и слегка смущенно кашлянула.
— Да, одежда прекрасно подошла. У меня уже давно не было ничего нового.
Подняв ручку, словно была в классе, Ария радостно подскочила на кровати.
— А м-могу я тоже получить н-новую одежду?! — требовательно спросила она, вновь привлекая к себе внимание Брилл и Карлотты.
Выглядя малость шокированной тем, что девочка действительно обращается к ней, Карлотта тупо уставилась на нее, а затем, не ответив, снова повернулась к Брилл.
— Она всегда такая… э… как вы сказать… откровенная?
— Да, боюсь, это у нее от меня, — отозвалась Брилл, делая Арии знак сесть и успокоиться. — Чшш, родная, не докучай этой… э… милой даме.
Медленно изогнув уголки губ в довольной улыбке, Карлотта подняла руку, чтобы поправить свою тщательно уложенную прическу.
— У тебя забавный дочь. Она не бояться меня, как все другие сопляки в это место. Она очень смелый, да? Как йа быть в ее возраст. — Оглянувшись через плечо, певица обратилась к Арии: — Йа полагать, что йа мочь дать тебе немного одежда тоже, раз ты заставить меня улыбаться, да?
— Ур-ра! — завопила Ария.
— О нет… вы не можете… — неловко начала Брилл, чувствуя, что этот жест чем-то напоминает подачку. — С моим новым жалованием я определенно могу позволить себе покупать ей вещи. Вам нет нужды предлагать подобное.
Пренебрежительно махнув рукой в ее сторону, Карлотта проигнорировала ее аргументы.
— Ах, нет! Йа буду делать, что йа хотеть! Если йа хотеть купить вещи, значит, йа купить, — припечатала она. Заметив на столе карты, Карлотта наклонилась вперед и с любопытством вперилась в колоду. — Ты знать, что йа прийти сегодня? — наконец спросила она, подняв одну карту, чтобы рассмотреть поближе.
Питая надежду, что сегодняшняя странная встреча пройдет без упоминания о ее новой обязанности, Брилл внутренне скривилась.
— Нет… в смысле, я этого не знала… — сделав паузу, она практически услышала в голове голос Мари, снова и снова повторяющий главную тему всех их занятий. «Всегда будь загадочной. Именно загадочность прежде всего делает гадалку успешной».
Вздохнув, Брилл нацепила свое самое лучшее таинственное выражение.
— О, то есть да. Да, я знала.
Хлопнув ладонью по столешнице, Карлотта удовлетворенно ухмыльнулась.
— Йа так и знать! Ты прочитать мое будущее сейчас, да? — спросила она таким тоном, что стало ясно — она не примет отказа.
Улыбаясь сквозь охватившую ее панику, Брилл медленно придвинула к себе карты через стол.
— Да, конечно. Если вам так угодно, — с сомнением сказала она и принялась тасовать колоду, мысленно повторяя все значения карт. «Ладно, итак, Отшельник означает, что нужна осмотрительность. Справедливость обещает положительное разрешение конфликтов, а Повешенный означает… проклятье, что он означает?»
Сделав вдох, Брилл прекратила тасовать колоду и положила ее на стол.
— Что бы вы хотели узнать? Прошлое, настоящее или будущее? — спросила она, пытаясь выглядеть уверенной в том, что делает.
— Будущее, — быстро ответила Карлотта и немного нервно покосилась на зеркало за плечом Брилл.
Кивнув, Брилл закрыла глаза, чувствуя себя малость глуповато из-за всей этой неуклюжей театральщины.
— Ну ладно… будущее… — сказала она, проведя рукой над картами, прежде чем снять верхнюю и положить ее на стол. Когда Карлотта громко ахнула, Брилл открыла глаза и посмотрела на изображение Смерти, череп которой скалился на нее с перевернутой ею карты. Сжавшись от неудачного жребия, Брилл подняла взгляд и увидела, как с лица Карлотты отхлынули все краски. «Дерьмо, Брилл… подразумевалось, что от этого она должна почувствовать себя лучше! Даже если половину времени она сука из сук, бедная женщина по-прежнему считает себя мишенью чертова Призрака Оперы».
Отчаянно пытаясь спасти положение — а Карлотту — от падения замертво к ее ногам, — Брилл нацепила самую яркую из своих улыбок.
— О, это хороший знак.
— Что? — дрожащим голосом спросила Карлотта, оторвав взгляд от жутковатой картинки на столе.
Постучав по карте, Брилл кивнула с убежденностью, которой вовсе не ощущала:
— Да.
— Но… но… это Смерть! — задыхаясь, выдавила Карлотта, в ужасе прижимая руки ко рту.
— Нет… нет… вы неправильно понимаете. Это название карты, и оно не означает, что кто-то умрет на самом деле. Понимаете, важно положение карты. Когда оно прямое, как сейчас, это хороший знак. Это значит, что в вашей жизни грядет новое начало.
— Правда? — последовал неуверенный вопрос.
— Да, наверное, это отсылка к повторному открытию оперного театра. Я слышала, что у вас множество поклонников, которые жаждут снова услышать ваше пение. Они рассказывали, как великолепен был ваш дебют, когда вы только начинали карьеру в итальянской Опере, — искренне сказала Брилл, перечисляя слухи, которые слышала от других уборщиц, намеренно опуская часть насчет того, каким натужным и утрированным стал голос Карлотты.
Облокотившись на стол для устойчивости, Карлотта несколько мгновений молча восстанавливала дыхание.
— Да, в это есть смысл. Йа на секунда испугаться, что… — умолкнув, она посмотрела на Брилл, а затем быстро выпрямилась. — Йа думать, это все на сегодня, да?
Пока Брилл наблюдала, как Карлотта берет себя в руки, ею овладел внезапный приступ симпатии.
— Знаете, это означает, что вам нечего здесь бояться, что вы можете начать заново и отринуть прошлое, — сказала она, прежде чем успела передумать проявлять доброту к столь злобной и эгоистичной особе. — Извините, если это вас расстроило. Я должна была объяснить все быстрее, — Брилл сделала паузу — ей в голову пришла непрошенная мысль. — Я знаю, что Кон… э… ведущий скрипач устраивает сегодня вечеринку. Может, вам стоит пойти и немного повеселиться… отвлечься от этого расстройства.
Краткий миг Карлотта пялилась на Брилл, выглядя довольно обескураженной ее предложением.
— Ты очень странный женщина, — сказала она наконец, вставая и отходя от стола. — Пригласить меня на подобный праздник, только представить, ха! Но теперь пока-пока, у меня сегодня есть много дел.
Тоже встав, Брилл проводила Карлотту до двери.
— Хорошего вам дня, синьора.
Рассеянно кивнув, Карлотта вымелась из комнаты и, остановившись в нескольких шагах дальше по коридору, обернулась и с улыбкой посмотрела на Брилл:
— Да… я думать, это быть хороший день.

***

Позднее тем же вечером Брилл отвлек от игры с Арией громкий нестройный звук разогрева нескольких музыкантов, просочившийся под закрытой дверью. Обменявшись с дочкой любопытными взглядами, она быстро встала, открыла дверь и высунулась из комнаты. Несколько мгновений она прислушивалась к какофонии, а потом ее осенило, что именно должен означать этот шум.
— Полагаю, это значит, что Коннер все-таки действительно собирается закатить эту дурацкую вечеринку, — сказала она, сморщив нос и повернувшись туда, где сидела за столом Ария.
Та улыбнулась и спрыгнула со стула. Встав рядом с Брилл, она обхватила ручками ее ноги и умоляюще выпятила нижнюю губу.
— М-можно я пойду с т-тобой на в-вечеринку дяди К-Коннера, мамочка? Я н-никогда н-не х-ходила на вечеринки!
Потрепав сгорающую от нетерпения дочку по голове, Брилл нахмурилась:
— Ну, я ведь тоже не собираюсь идти, родная. Там будет всего лишь куча стариков, и вовсе никакого развлечения для тебя.
Ни на йоту не разубежденная этим заявлением, Ария еще сильнее выпятила нижнюю губу и настолько распахнула глаза, что Брилл чуть не поверила, что они вот-вот выпадут из глазниц.
— П-пожалуйста, мамочка? В-всего на ч-чуточку?
Чувствуя, что ее решимость колеблется под напором столь мастерской мольбы, Брилл возвела глаза к небу и взяла Арию за руку.
— Ну ладно, зайдем ненадолго. Но я не хочу, чтобы ты полночи не могла заснуть, поэтому, если станешь буйствовать слишком сильно, мы немедленно вернемся.
Счастливо подскакивая рядом с матерью, Ария с энтузиазмом кивнула.
— Я не б-буду буйствовать! — взвизгнула она, продолжая возбужденно приплясывать.
Покачав головой над уже взвинченным поведением Арии, Брилл вышла из их комнаты и направилась по коридору, где в отдалении раздались звуки бойкой ирландской мелодии. Игриво раскачивая их с Арией переплетенные руки, Брилл ощутила, как малая толика легкомыслия дочери просачивается и в ее собственное поведение.
— Надеюсь, они уже не налегли на алкоголь, — пробормотала она про себя, продолжая улыбаться Арии.
Приближаясь к области закулисья, Брилл миновала несколько старых занавесов, кривовато развешенных перед одной из задних стенок. Ровно тогда, когда она проходила мимо последнего ряда, из-за ткани высунулась рука в перчатке и цапнула ее за предплечье, утаскивая их с Арией из прохода в затененное пространство между занавесами. С перепугу не удержав крепкое словцо, Брилл открыла рот, чтобы завопить.
— Пожалуйста, не ори. Я часами ждал возможности поговорить с тобой наедине. Будет чертовски досадно, если, не дав мне и слова вымолвить, к тебе на помощь слетится целая толпа, — донесся из теней спокойный баритон Эрика, и рука на предплечье Брилл разжалась.
Всматриваясь сквозь небольшое расстояние между ними, Брилл пыталась разглядеть этого зануду среди теней: как обычно, он был практически с головы до пят одет в черное, и сияющая белизной маска была единственной его частью, выделяющейся в тусклом свете.
— Ты что, получаешь наслаждение, пугая меня подобным образом? — раздраженно прошипела Брилл. «Нет… это не должно происходить прямо сейчас. Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать… Мне нужно больше времени, чтобы сочинить план. Мне пока рано видеться с ним», — подумала она, и слабый намек на панику заставил ее сердце зачастить. — Однажды ты вот так выпрыгнешь — и у меня случится сердечный приступ!
Теперь, когда глаза привыкли к проникающему сквозь ткань тусклому свету, Брилл могла разглядеть, как чертов Эрик пожимает плечами.
— Если это случится, я знаю отличный способ вернуть тебя к жизни, — сказал он с изрядной долей шутливого веселья в голосе.
— Ха, ха… — ответила Брилл, чувствуя себя малость глуповато, что не сумела придумать ответ получше.
Ария выбрала этот момент, чтобы вырваться из ее руки и, скакнув вперед, подергать за полу Эрикова темного плаща.
— М-мы с-собираемся на вечеринку, — радостно сказала она, не выказывая ни капли той сдержанности, что пропитывала каждое действие Брилл. — Х-хочешь п-пойти с нами? — невинно закончила она.
Бросив пораженный взгляд на прыгающую козликом дочку, Брилл быстро глянула на лицо Эрика. «Какого черта? Когда произошло столь резкое изменение? Черт бы побрал этого мужчину… он уже склонил Арию на свою сторону».
— Да, Эрик… — с сарказмом присоединилась она. — Почему бы тебе не пойти с нами?
Проигнорировав высокомерие в голосе Брилл, Эрик слегка наклонился и погладил Арию по головке.
— Извини. Прямо сейчас я не могу пойти с вами, но, уверен, вы отлично повеселитесь.
Ощущая, как в ней копится раздражение, Брилл фыркнула и скрестила руки на груди.
— Ты сказал, что хочешь кое-что сказать… ну так говори.
Уловив в ее тоне острый укол гнева, Эрик мигом поднял на нее глаза.
— О да, — сказал он и выпрямился; нежности в его голосе как не бывало. — Почему ты не сказала мне, что переехала в комнату Кр… в комнату с зеркалом, — требовательно спросил он.
Из всего, что Эрик мог сказать, этого Брилл ожидала меньше всего.
— Что?
— Почему ты не сказала мне, в какую комнату переехала? — вновь спросил он, чуть громче, видимо, предполагая, что она не расслышала вопрос.
В те пять секунд, что понадобились Эрику, чтобы повторить вопрос, Брилл почувствовала, как первоначальное раздражение на всех парах пролетело путь от простой досады прямиком к ревнивой ярости.
— Ооо… так ты хочешь знать, почему я не сказала тебе, что теперь живу в старой комнате Кристины?
Последовала короткая пауза.
— Я этого не говорил.
— Да тебе и не нужно было. Извини, что забыла сообщить… думаю, я просто не сообразила, что ступаю на священную территорию. — Когда Эрик раздраженно взмахнул руками, Брилл продолжила, не давая ему ответить на выпад: — Тебе есть еще что сказать?
Раздраженно выдохнув, Эрик стиснул руки в кулаки.
— Мне много чего есть сказать о твоей новой нанимательнице, — холодно заявил он.
От покровительственного, неодобрительного подтекста этой простой фразы у Брилл волосы на загривке встали дыбом, и она сжала губы в узкую полоску.
— О? — медленно сказала она, одним этим звуком предостерегая его от продолжения.
Не вняв намеку остановиться, пока есть такая возможность, Эрик шагнул ближе, так что они встали практически нос к носу, и единственным, что их разделяло, было маленькое тело Арии.
— Мне не по вкусу, как она с тобой разговаривает, — мрачно сказал Эрик, и едва скрытая в этих словах угроза послала вдоль хребта Брилл странную восторженную дрожь.
Обнаружив, что машинально подается вперед, подчиняясь магнетической притягательности его присутствия, Брилл отшатнулась, ужаснувшись собственному поступку. «Держи себя в руках! Я знала, что разговаривать с ним прямо сейчас было скверной идеей… проклятье!»
— Да, что ж, не понимаю, каким боком это тебя касается, — огрызнулась Брилл — бурлящая в крови паника сделала ее голос более грубым, чем она намеревалась.
— Разумеется, это меня касается! — мгновенно отозвался Эрик, интонации Брилл раздули угли его собственного гнева. — Поскольку я твой друг, это определенно мое дело. Она — чванливая ведьма, и я не прочь…
Наставив на него палец, Брилл пихнула его в грудь, пытаясь увеличить расстояние между ними.
— А теперь послушай-ка меня внимательно, Эрик! Ты оставишь Карлотту в покое, и неважно, насколько ребячливо она себя ведет. Не будет никаких загадочных шумов или странных случаев с ней. Ты меня слышишь?
— Да почему нет-то?! — гневно выпалил он. — Я не намерен стоять в стороне, пока кто-то помыкает тобой, Брилл!
— Правда? И с чего бы это? Раньше-то у тебя здорово получалось закрывать глаза, пока мною помыкали. Может, небольшая смена обстановки поможет тебе в этом начинании! — взорвалась Брилл, не успев спохватиться. Мгновенно пожалев о вопиющей подлости этих слов, она прихлопнула рот ладонью.
Что бы Эрик ни собирался сказать в ответ, это умерло у него на губах. В темноте Брилл видела, как его плечи слегка поникли, и он отвернулся от нее. На несколько напряженных секунд повисла тишина, пока Ария чуть переминалась между ними, крутя головкой и переводя взгляд с матери на Эрика. Нервно кашлянув, Брилл открыла было рот, чтобы извиниться, но поняла, что не в силах подобрать верных слов.
Спустя еще несколько мучительных мгновений она тяжело вздохнула.
— Я ценю твою заботу, но ты действительно не имеешь права указывать мне, что делать, — быстро сказала она, отчаянно желая прервать невыносимое молчание. — И ты действительно не должен судить Карлотту так строго.
— О? И почему же? Насколько я вижу, она заслуживает того, чтобы ее судили как разнюнившуюся мегеру.
— Для человека, который страдал от жестокостей мира и который всегда требовал терпимости, но никогда не получал ее, временами ты определенно бываешь совершенно нетерпимой скотиной, — вздохнула Брилл и потянулась вниз, чтобы взять Арию за руку. — Может быть, мне и не нравится Карлотта, но, по крайней мере, я понимаю причины ее эгоизма. Она чувствует, что конец не за горами, и, возможно, она еще не готова к нему. Страх часто заставляет людей совершать странные поступки. Тебе не мешало бы научиться сдержанности в формировании суждений о людях.
С этими словами Брилл развернулась и выскользнула из-за занавесов, потянув за собой Арию. «Ну что ж, все прошло скверно. Я превращаюсь в сварливую грымзу… Я не собиралась наговорить всего этого, но слова просто продолжали сыпаться сами собой. Возможно, идея Коннера была верной… возможно, вечеринка — это как раз то, что вытрясет из меня враждебность. Боже, выпивка была бы очень кстати!»
— Мамочка, п-почему ты к-кричала на Эрика? — наконец спросила Ария, когда они приблизились к доносящейся со сцены разгульной музыке.
— На самом деле я не знаю, — со вздохом сказала Брилл, ощущая, как покидает ее праведный гнев.
— Н-ну, ты не должна, — продолжила Ария, — он п-пытается быть хорошим.
Нагнувшись, чтобы поцеловать дочь в макушку, Брилл улыбнулась.
— И как это я заполучила такую умненькую маленькую девочку? — спросила она себя, когда они вышли на сцену к толпе гуляк.
Свет и музыка затопили чувства Брилл, пока она с некоторой долей беспокойства обозревала собравшуюся толпу. «Господи, да тут полно народу!» Вся сцена была забита людьми всех классов и сословий. Смех и разговоры перемежались громкими мелодиями от квартета, создавая возбуждающий гул, который наполнял весь театр. В воздухе заискрила энергия, когда несколько парочек закружились в танце, расчищая под импровизированную танцплощадку огромное пространство в середине сцены. «Может, это будет вовсе не так плохо, как я думала…»
Как только они появились среди толпы, Мэг принялась протискиваться к ним мимо прочих гостей.
— Брилл! Я не думала, что ты придешь, — хмыкнула Мэг, когда поравнялась с ней, быстро помахала Арии и взяла руки Брилл в свои. — Я рада, что ты решила прийти. Люди уже принялись за выпивку, а пошел всего только первый час. Вместе мы хотя бы сможем отбиваться от рабочих! — со смехом сказала она.
— Не думаю, что тебе понадобится какая-то помощь, чтобы скинуть чью-нибудь неугодную задницу с края сцены, — ответила Брилл; пока она оглядывала зал и все окружающие ее счастливые лица, ее настроение слегка повысилось. — Ты не знаешь, где мой братец?
Улыбка Мэг мигом обернулась раздраженно сжатыми губами.
— Несомненно, волочится за юбками, — быстро сказала она. — Но нет, я давненько его не видела. Единственный раз, когда я его заметила, он развернулся кругом и убежал обратно в толпу. Он всегда так странно себя ведет?
— Чаще всего да, — со смехом ответила Брилл. — Хотя уверена, что он ничего такого не имел в виду.
— О, на это я не сержусь, — сказала Мэг, демонстративно разглядывая ногти. — Я бы даже не заметила, что он меня игнорирует, если бы он, сбегая, не сбил парочку рабочих.
Краем глаза внимательно следя за подругой, Брилл была слегка встревожена притворным безразличием, которое увидела на ее лице. «Коннеру лучше быть поосторожнее… Мэг явно не настолько устойчива к его чарам, как я думала». Брилл открыла было рот, чтобы ответить, но Мэг ей не дала.
— Правда, я слышала, что он уже опустошил целую бутылку вина, — продолжила она, явно уделяя чересчур много времени болтовне о том, до кого ей вроде как нет никакого дела.
— Кто уже опустошил целую бутылку вина? — раздался позади них резкий недовольный голос.
Вздрогнув, Мэг и Брилл развернулись и лицом к лицу столкнулись со старшей Жири.
— Ой, никто, мама, — робко сказала Мэг.
Подняв бровь, мадам Жири смерила взглядом сначала свою дочь, потом Брилл и постучала пальцами по темному набалдашнику трости.
— Угу… Ты, главное, смотри не впутайся в неприятности, Мэг Жири, иначе я отхожу тебя по мягкому месту! — напутствовала она. Затем перенесла внимание на вцепившуюся в материнские юбки Арию, и суровое выражение ее лица смягчила ласковая улыбка. — Идем посмотрим на вечеринку, хочешь?
Радостно кивнув, Ария отлепилась от Брилл и, вскинув ручки, протопала к мадам Жири; та наклонилась и подняла ее с пола.
— Н-но я не д-должна б-буйствовать, — серьезно сообщила Ария, заставив мадам рассмеяться.
— Звучит как отличный совет, — ответила та и посмотрела на Брилл. — Я собираюсь ненадолго похитить вашу дочь. Надеюсь, вы не возражаете. Если понадобимся, мы будем сидеть и наблюдать, как танцует молодежь. — И без лишней суеты мадам Жири удалилась и села в глубине сцены, где в такт музыке кружилось несколько парочек.
Брилл и Мэг обменялась изумленными взглядами и расхохотались.
— С ней ведь и впрямь бесполезно спорить? — спросила Брилл.
— Бесполезно, — хихикнула Мэг. — Надеюсь, ты на самом деле не возражаешь.
— О, все в порядке. Ария куда вернее развлечется, наблюдая за танцующими, чем если будет таскаться за мной, — сказала Брилл и попыталась отмахнуться от молодого человека с подносом, уставленным бокалами с вином. Поскольку тот не понял намека, Мэг стащила с подноса бутылку и два оставшихся бокала и быстренько придала мальчишке ускорения, шлепнув пониже спины. Впихнув один из бокалов в руки Брилл, она отпила из своего.
— БРИЛЛ! — проревел до боли знакомый голос с другого края сцены — едва различимый за музыкой и гомонящей толпой.
Одеревенев при звуках этого голоса, Мэг повернула голову туда, где Коннер махал им через головы других людей.
— Ой… я совсем забыла, что мне надо кое-что сделать, — быстро сказала она, развернулась и умчалась в противоположном направлении, оставив Брилл пялиться ей вслед.
«О боже… пожалуйста, скажите мне, что я не веду себя так же рядом с Эриком! Я лучше умру…» Не задумываясь, Брилл поднесла к губам бокал с вином и сделала приличный глоток, как раз когда ее братец наконец-то пробился сквозь толпу. Возможно, все дело было в первой порции вина, теплом разлившейся в желудке, но Брилл в этот момент поняла, что не хочет вести себя так же глупо, как Мэг и Коннер. «Господи… любить кого-то тот еще геморрой».
— Вот ты где! — сказал Коннер чуть громче, чем необходимо, встав рядом и приобняв Брилл за плечи. — Я везде тебя искал!
Согнувшись под его весом, Брилл попыталась спихнуть с себя его руку, но безуспешно.
— Я слышала, что ты уже уговорил бутылку вина. Сомневаюсь, что ты так уж рьяно искал!
— Хах, кто скормил тебе эту брехню?!
— Мэг.
Подпрыгнув, словно кто-то ткнул его иголкой, Коннер с тревогой оглянулся через плечо:
— Ее ведь нет поблизости?
— Нет… кажется, ты ее напугал. Но, бога ради, прекрати на меня так наваливаться. Ты меня уронишь!
Глуповато улыбаясь, Коннер убрал руку и шагнул назад, держась удивительно ровно, учитывая количество сидевшего в нем алкоголя.
— Разве не великолепная вечеринка? — живо поинтересовался он. — Это именно то, что всем было нужно.
— И тебе больше всех, верно? — с сарказмом спросила Брилл, и в этот момент очередная волна умиротворяющего тепла от вина добралась до ее головы. Она улыбнулась и машинально подняла бокал к губам.
— А как же, — беспечно отозвался Коннер, небрежно отпихивая пошатывающегося мужчину с полной бутылкой вина в руках, который подошел к нему слишком близко. Когда тот со смехом свалился на пол, Коннер нагнулся и, отобрав у него бутылку, изящным жестом наполнил бокал Брилл. — Эй, пока не забыл, могу я тебя кое о чем спросить? — сказал он, попутно отпивая прямо из горлышка.
— Да, думаю, можешь, — ответила Брилл, с интересом наблюдая, как мужчина на полу перевернулся и на карачках уполз обратно в толпу.
— Когда ты вышла замуж за Джона, ты ведь любила его, так?
— Да, и что это за вопрос, Коннер? Пытаешься вогнать меня в тоску? — требовательно спросила Брилл, отталкивая бутылку от своего бокала, когда братец попытался долить туда еще вина.
— Нет… я не пытаюсь вогнать тебя в тоску. Это был просто вопрос… — сделав паузу, Коннер взволнованно потер лицо рукой. — То есть это означает, что ты знаешь, как это ощущается, верно? В смысле, когда ты влюблен.
Моргнув, Брилл малость нетрезво уставилась на брата, пытаясь сообразить, к чему он клонит.
— О чем ты говоришь?
Качнувшись вперед, Коннер снова наклонил бутылку над ее бокалом. Отдернув руку, Брилл с легким испугом обнаружила, что ее бокал опять совершенно пуст. «Когда это произошло?»
— Итак, скажи мне… на что это похоже. Мне любопытно.
Задрав бровь, Брилл собиралась было брякнуть что-нибудь легкомысленное, но налет серьезности в выражении лица брата остановил ее.
— Это было действительно потрясающее ощущение. Словно я парила в паре дюймов над землей. Приятное, нежное ощущение. Как возвращение домой после долгого отсутствия.
Задумчиво сощурившись, Коннер слегка кивнул.
— А… так это было необременительно, верно? Делало тебя по-настоящему счастливой? — спросил он, и на его лице заиграла облегченная улыбка.
Едва не кивнув в знак согласия, Брилл внезапно остановилась, думая о своих бурных чувствах к конкретному Призраку.
— Ну… иногда. При этом, конечно, бывают моменты, когда думаешь, что сходишь с ума. Когда все, о чем ты можешь думать, — это один-единственный человек… и гадаешь, чем он занимается… все время задаешься вопросом, а правильно ли то, что ты чувствуешь. Когда каждый вдох приходит с надеждой снова увидеть его.
Открыто скривившись, Коннер разразился проклятьями и взъерошил рукой свои и так растрепанные волосы. Развернувшись, он удалился от Брилл на несколько шагов, затем крутанулся и, вернувшись, встал рядом с ней.
— Ты уверена? В смысле, может, ты немного путаешься. Это твой ЧЕТВЕРТЫЙ бокал вина, — с надеждой сказал он.
Фыркнув, Брилл ткнула в его сторону пальцем.
— Это не четвертый мой бокал. Всего лишь второй! — защищаясь, заявила она, но потом опустила глаза и обнаружила, что бокал снова пуст. «Ух ты… неудивительно, что у меня такой туман в голове… четвертый… не может такого быть». — И я не путаю — именно это я ощущаю к… м… ощущала…
Улыбаясь косноязычию сестры, Коннер поцеловал ее в щеку, тревога, что омрачала его черты, вновь скрылась под заразительной ухмылкой.
— О… Так вот как это ощущается, да?
— Заткнись. Ты знаешь, что я имела в виду!
— Ага… само собой! — сказал Коннер, уклонившись, когда Брилл замахнулась на него рукой. — Тебе стоит всерьез подумать о том, чтобы выйти на танцплощадку, Бри. Мне кажется, немного веселья поможет тебе отвлечься.
Схватив брата за локоть прежде, чем тот успел сбежать, Брилл заставила его посмотреть на нее.
— Коннер, танцев, выпивки и дуракаваляния не всегда бывает достаточно. В конечном счете все равно придется столкнуться с реальностью.
Похлопав ее по руке, Коннер потупился, избегая ее обеспокоенного взгляда.
— Вот тут ты ошибаешься, Бри. Я давным-давно столкнулся с реальностью и смирился с выбранным образом жизни. Что я отказываюсь делать — так это позволять себе влюбиться в кого-то, как папа влюбился в нашу мать. Ты была слишком маленькой, чтобы помнить… но я знаю, что может сделать с человеком любовь. Часть его умерла в тот день, когда умерла мама, — вытащив руку из хватки Брилл, Коннер послал ей короткий воздушный поцелуй и растворился в толпе.
Чувствуя себя совершенно огорошенной столь несвойственным брату откровенным заявлением, Брилл могла лишь смотреть ему вслед, наблюдая, как его ярко-рыжая голова продвигается к танцплощадке в глубине сцены. «Ух ты… он по уши влюбился, верно? Раньше я думала, что это просто увлечение… но теперь… неужели он и вправду влюбился в Мэг? Что за мысль!»
— Должно быть, кто-то подмешал что-то в воду… все как обезумели.
— Извините, мадам, — позвал сзади мужской голос, заставив Брилл, напуганную вторжением в ее мысли, крутануться на месте.
— Что! — рявкнула она, не успев смягчить раздраженные интонации. С неприкрытой свирепостью уставившись на ухмыляющегося ей довольно симпатичного мужчину, Брилл отшатнулась, когда тот сделал жест, будто хотел дотронуться до ее руки, и вызванное алкоголем хорошее настроение, в котором она пребывала, почти мгновенно испарилось.
Мужчина был несколько захвачен врасплох ее недружелюбным ответом, его улыбка дрогнула.
— Э… не желаете потанцевать? — с надеждой поинтересовался он.
— Нет, — быстро сказала Брилл. — Прощайте.
По-прежнему не улавливая намека, мужчина еще немного задержался:
— Ну а как насчет…
— Она сказала нет. А теперь кыш! — встряла Мэг, огибая толпу и подходя к ним. Очутившись лицом к лицу с двумя недружелюбными женщинами, мужчина сдался и ускользнул как раз в тот момент, когда Мэг поравнялась с Брилл, тщательно оглядывая ее окружение огромными карими глазами. — Эй, Брилл, как тебе эти мужчины? От их поведения хочется рвать на себе волосы.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — с улыбкой сказала Брилл, внезапно до безобразия счастливая вновь видеть подругу; ее минутное раздражение прошло, и она взяла Мэг за руку. — Итак, ты решила, что раз Коннер ушел, можно спокойно возвращаться? — спросила она, утягивая бутылку с подноса проходившей мимо женщины.
Пытаясь выглядеть возмущенной, Мэг продержалась лишь пару секунд, прежде чем расхохотаться.
— Нет! Я даже не осматривалась… а что, он что-нибудь говорил обо мне?
Рассмеявшись вместе с Мэг, Брилл покачала головой:
— Я не собираюсь тебе рассказывать!
— Ах, какая ты вредная, — сказала Мэг, наморщив носик.
— Ничего не могу с этим поделать, — выдохнула Брилл в промежутках между смешками. — Думаю, я уже немного пьяна.
— Прекрасно. Мне плевать, расскажешь ты мне или нет! — сказала Мэг, скрещивая руки на груди, и глянула через плечо Брилл, туда, где в нескольких ярдах от них танцевали парочки. — Но, думаю, тебе следует знать, что мама увела Арию спать около пятнадцати минут назад.
— Что? Который сейчас час?
— Думаю, около десяти.
— Да ладно? Эта фраза насчет времени полета… нет… пролетающего времени — чистая правда!
Продолжая пялиться на танцплощадку, Мэг лишь рассеянно кивнула, ее лицо стремительно мрачнело. Проследив за ее взглядом, Брилл увидела своего брата, довольно страстно отплясывающего с какой-то незнакомой женщиной. Не говоря ни слова, Мэг взяла руку Брилл в свои и направилась ближе к танцплощадке. Ковыляя за подругой, та мысленно прокляла столь «удачно» выбранный Коннером момент.
— Мэг, я терпеть не могу песню, которую сейчас играют. Давай подойдем и попросим музыкантов сыграть что-нибудь другое, — быстро проговорила Брилл, желая отвлечь Мэг от разыгрывающейся перед ними пикантной сцены.
Не обращая внимания на ее предложение, та резко остановилась у края танцплощадки. Вздрогнув, Брилл узнала грациозную женщину, которую Коннер кружил по сцене в данный момент. Сжав пальцами переносицу, Брилл покачала головой, когда он запрокинул Марианну, вечно ноющую прима-балерину, пока ее макушка едва не чиркнула по полу. «Боже, ему обязательно надо было подцепить самую раздражающую девицу из всех присутствующих». Марианна визгливо хохотнула, когда Коннер вновь поставил ее нормально; от этого звука остальные девушки захихикали, а Мэг напряглась.
— Э… Мэг… — начала Брилл, кладя руку на локоть подруги.
В обыкновенно ласковых карих глазах Мэг вздымалась яркая, раскаленная волна ревности, наполняя ее хрупкое тело, пока ее практически не затрясло от эмоций. Стряхнув руку Брилл, она промаршировала по танцплощадке, в своем стремлении поскорее добраться до центра распихивая попадающиеся по дороге пары и не сводя глаз со своей цели — рыжеволосого ирландца и изящной балерины. Брилл не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать, и она нервно стиснула руки перед собой, все это время надеясь, что Мэг не сделает чего-нибудь, о чем потом пожалеет. «Обычно она не такая агрессивная… дело может кончиться плохо».
Остановившись четко позади продолжавшей вяло хихикать Марианны, Мэг ткнула ее в плечо. Вздрогнув, как будто ее двинули горячей кочергой, Марианна повернулась к ней и заметно скисла. Ровно в этот самый момент Коннер встретился взглядом с Мэг поверх головы своей партнерши по танцу, и его зеленые глаза потрясенно расширились.
— Ой, смотри, это же маленькая Жири, — сладким голоском пропела Марианна, с ехидной усмешкой поворачиваясь обратно к Коннеру. — Уходи, Мэг. Тут некоторые люди пытаются танцевать.
Мэг явно намеревалась ей что-то сказать, но после этого приторно-фальшивого заявления закрыла рот, очевидно, утратив часть пьяного куража, который привел ее на площадку. Сжав кулаки, она с яростью вперилась в спину Марианны, — ее тонкие золотистые локоны затрепетали, — изо всех сил пытаясь подобрать слова. Она машинально подняла взгляд — чтобы снова встретиться взглядом с Коннером.
Коннер напрягся от снисходительного тона, которым Марианна разговаривала с Мэг, и беспокойство в его лице сменилось едва контролируемым осуждением. Его зеленые глаза стали жесткими и острыми, как осколки бутылочного стекла, и он опустил взгляд на запрокинутое лицо Марианны.
— Ага, пытаются — самое подходящее слово, — грубо выпалил он, выглядя совершенно потрясенным тем, что сказал — судя по тому, как он захлопнул свой вероломный рот и густо покраснел, — все это время косясь на Мэг.
По-видимому почерпнув в его заявлении ту силу, которой ей не хватало пару секунд назад, Мэг задрала подбородок и вновь похлопала Марианну по плечу.
— Это тебе сигнал уйти со сцены по-тихому, — проворковала она, копируя тошнотворно-приторные интонации прима-балерины.
С отвисшей от возмущения челюстью Марианна переводила глаза с Коннера на Мэг, не в состоянии поверить, что у кого-то хватило духу разговаривать с ней подобным образом. Упрямо выпятив челюсть, она вперила в Коннера стальной взгляд, закатила ему пощечину, после чего развернулась и кинулась в толпу.
— Если хочешь тратить время на партнершу второго сорта — что ж, ради бога, валяй, — злобно бросила она через плечо, перед тем как скрыться в толпе.
Понаблюдав за удаляющейся фигурой Марианны, лавирующей между парами, Мэг и Коннер вновь медленно скрестили взгляды. Неуклюже помявшись, Коннер пригладил рукой свои непокорные волосы, впервые в жизни выглядя так, словно не знает, что сказать.
— Прости… как правило, я не разговариваю с дамами подобным образом, но… она не должна была говорить о тебе такие вещи, — пожав плечами, выдавил он и потупился едва ли не стыдливо.
— Да, что ж… я тоже обычно не затеваю подобные ссоры, — с нервным смешком ответила Мэг.
Поймав взгляд Мэг, Брилл сделала ободряющий жест, беззвучно подсказывая потанцевать с Коннером. «Вот теперь я уверена, что они оба чувствуют одно и то же… самое время им прекратить валять дурака». Ухмыляясь про себя, она понаблюдала, как Мэг разворачивается обратно к Коннеру и делает шаг в его остолбенелые объятия, затем повернулась и медленно побрела к толпе. Подняв руку к голове, Брилл подождала, пока зал не перестанет кружиться, и, слегка пошатываясь, ушла в правую кулису, оставляя позади музыкантов и громкий смех участников вечеринки. «Я определенно слишком много выпила… что забавно, учитывая, что я вообще не собиралась пить. Я как-никак мать семейства… я не имею права напиваться… я…»
Накренившись влево, Брилл потеряла равновесие и свалилась на пол. Засмеявшись без особой причины, она так и осталась лежать где была, довольствуясь этим и не намереваясь сразу же вставать. Раздавшийся позади звук шагов ни в коей мере не остудил ее хмельное веселье. Слегка повернув голову, Брилл следила, как пара отполированных до блеска мужских модельных туфель приближается к ней по полу. Вдоль позвоночника пробежала дрожь, когда эти туфли остановились примерно в футе от нее, и хотя она не видела лица мужчины, но была уверена, что знает, кто стоит перед ней. Уверенность лишь возросла, когда мужчина опустился на колени и положил ладонь ей на спину — и с его прикосновением пришло глубокое, нутряное чувство узнавания, от которого сердце Брилл пропустило удар. «Эрик…»
Она тяжело, побежденно вздохнула и закрыла глаза. Холодный голос логики в ее голове сошел на нет, больше не просчитывая все возможные в будущем последствия. И когда Брилл открыла глаза в воцарившейся в ее разуме благословенной тишине, она улыбнулась. «Эрик…»

***

Глубоко расстроенный настроем их с Брилл последней встречи, Эрик стоял в тенях подобно статуе, парализованный тем, что она сказала. Истина ее слов прорезала его разум, словно острое лезвие, оставив его, одинокого и лишенного опоры, тонуть в бездонном омуте собственных мыслей. «Я требую терпимости… но сам я нетерпим. Когда я уподобился тем, кто превратил мою жизнь в ад?»
Наконец найдя силы вытянуть себя из задумчивости и начать двигаться, Эрик шустро поднялся на несколько лестничных пролетов, чтобы посмотреть на сцену с высоты птичьего полета. С этой выгодной позиции он наблюдал за гуляками внизу, особенно пристально следя за Брилл и Арией. Час пролетел незаметно, сосущее ощущение в животе пропало, и Эрик понял, что начинает улыбаться: его глаза отражали идущий снизу свет, когда он беззвучно хохотал над буйным танцем Арии рядом с мадам Жири. «Сегодня Брилл придется славно потрудиться, чтобы уложить ее. Возможно, чтение той книги, что я дал Арии, немного поможет…»
Стоило только Эрику успокоить себя этой мыслью, как Жири увела Арию прочь, и он вновь перевел внимание на Брилл. Когда он наконец выцепил ее темноволосую голову из моря других голов, то был более чем слегка раздражен, обнаружив, что какой-то молодой человек приглашает ее на танец. Краткий миг он наблюдал за этой сценой с безразличием — пока незнакомец не положил руку на локоть Брилл. Резко выпрямившись, Эрик скрежетнул зубами — по его венам заструились едкие реки чистой ревности. Нагнувшись, чтобы рассмотреть получше, Эрик глядел вниз с угрюмым, грозящим взорваться увлечением вплоть до того самого момента, когда юноша, получив отказ, удалился.
Но даже после того, как он увидел, как к Брилл, смеясь над чем-то, подбежала Мэг, Эрик обнаружил, что не в состоянии расслабить мертвую хватку на одном из канатов задника, болтающемся возле его головы. Нечто неопознанное, родившееся во время наблюдения за тем, как другой мужчина проявляет интерес к Брилл, сделало болезненно очевидной одну простую вещь. Эрик осознал, что не желает, чтобы любой другой мужчина даже смотрел в ее сторону, и что он желает — каждым фибром души — чтобы это он приглашал ее на танец и смеялся вместе с ней. Внезапно выбранная им позиция в тенях утратила всю свою привлекательность, и впервые за долгое время побуждение показать себя перед незнакомыми людьми — если это означает оказаться рядом с Брилл, — затуманило его рассудок.
Эрик бездумно вскочил на ноги и с проворством, рожденным годами практики, быстро пробежал по мостику. Миновав лестницу, ведущую на нижние уровни, он схватился за веревку и без малейшего колебания слетел на три яруса вниз. Соскользнув по веревке, он со стуком приземлился и мгновенно прикипел взглядом к льющемуся со сцены яркому свету. Замерев с веревкой в руках, Эрик вдруг осознал, что делает. Быстро оглядевшись, он пригнулся, скрываясь из виду, и остро засомневался в собственной вменяемости. «Я вовсе не собирался выйти на середину этой проклятой сцены! Это вовсе не то, что я только что делал!»
Покачав головой, Эрик привалился к здоровенной декорации. «Да… это именно ТО, что я только что делал… Богом клянусь, эта женщина когда-нибудь меня погубит, — склонив голову набок, он прислушался к запинающимся шагам бредущего по коридору гостя вечеринки. — Ну, похоже, кто-то сегодня славно повеселился. — Звук икоты, раздавшийся, когда гуляка приблизился к месту, где прохлаждался Эрик, заставил его нахмуриться. — Погоди-ка… это чертовски похоже на…» Грохот рухнувшего на пол тела сопровождался чересчур громким взрывом хохота. Оттолкнувшись от стены, Эрик обогнул декорацию, за которой прятался, и мгновенно заметил лежащую ничком темноволосую женщину. Хотя он и не мог видеть ее лица, но не сомневался, кто именно растянулся поперек коридора.
Поспешив вперед, Эрик упал на колени возле Брилл и ласково дотронулся рукой до ее спины. В желудке мгновенно свернулась болезненная тревога — но потом Брилл одурманенно улыбнулась ему.
— Что ты делаешь? С тобой все в порядке? — торопливо спросил Эрик, начиная раздражаться, когда она захлебнулась смехом.
— Я упала? — невнятно спросила Брилл, приняв сидячее положение.
— Да… ты пьяна? — обвиняюще спросил он, и недовольство, которое он уловил в своем голосе, заставило его сделать паузу.
Проигнорировав вопрос, Брилл широко раскинула руки и крепко обняла его за шею.
— Я знала, что это был ты! Я тебя не видела, но я знала! Я так рада, что ты здесь… Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное! — зафонтанировала словами Брилл, обмякнув у него на груди и уронив голову ему на плечо.
Испугавшись столь непривычного выражения привязанности, Эрик застыл, каждый мускул в его теле напрягся, пока он силился придумать ответ. После секунды натянутого молчания он поднял обе руки в попытке оторвать от себя руки Брилл. Мягкость ее столь интимно прильнувшего тела быстро начинала отвлекать.
— Ты можешь сказать завтра, когда действительно будешь знать, о чем говоришь, — слегка прерывисто сказал он.
Сопротивляясь стараниям отодвинуть ее, Брилл вцепилась в полы его плаща.
— Я полностью контролирую то, что говорю, — легкомысленно заявила она и разразилась очередным приступом хохота.
Ощутив, как его губы растягиваются в улыбке, Эрик поспешно откашлялся и усилием воли вернул своему лицу выражение хмурой свирепости.
— Тогда почему ты упала?
Явно поставленная в тупик этим вопросом, Брилл подняла голову и посмотрела ему в лицо. Ее глаза сияли в темноте подобно светильникам и, кажется, смотрели прямо в него, за долю секунды вторгаясь прямо в душу. Отцепившись от его одежды, она подняла руку, чтобы провести ею по морщинке между его бровями.
— Всегда такой серьезный, — тихо пробормотала она обольстительно низким голосом.
Когда палец Брилл прошелся от его лба вниз по левой щеке, остановившись лишь в уголке рта, тело Эрика пронзила дрожь. Пригвожденный к месту опьяняющей силой ее нежного прикосновения, он понял, что поворачивает лицо навстречу ее руке. Мгновение спустя он медленно встретился с Брилл взглядом. Неотрывно следя за каждым его движением этими своими всезнающими серыми глазами, та провела самыми кончиками пальцев по его нижней губе, послав вдоль его хребта кипящую волну ощущений. Встряхнувшись, Эрик отпрянул от ее прикосновения и поднялся на ноги — его сердце бухало в груди, а к щекам приливала кровь. «Что я делаю? Она пьяна, она не понимает, что творит…»
— Думаю, тебе стоит пойти спать… — неровным голосом сказал он, потерев рукой лицо в попытке восстановить самообладание.
Пожав плечами, Брилл наклонилась вперед и потянула за его брючину, вновь игнорируя его слова.
— Прости, что была такой вредной, Эрик. Думаю, это потому что иногда ты слишком меня смущаешь.
Всмотревшись в нее сквозь растопыренные пальцы, он вздохнул:
— И что? Сейчас ты не смущена?
— О нет… сейчас все предельно ясно. Вот почему мне надо кое-что тебе сказать. Понимаешь, я не хочу вести себя как идиотка, как это делает мой брат. Хотя, кажется, он начинает исправляться. Но когда-то давно я пообещала себе, что никогда больше не полюблю другого… но я не вполне уверена, что в нашей воле принимать такие решения. И отец Томас сказал мне сегодня, что я брала на себя роль божьего суда в отношении тебя… а я этого даже не осознавала. Люди могут отыскать прощение за свое прошлое, и твое прошлое не исключение… я не должна была так отвратительно обращаться с тобой, — с серьезным видом бубнила Брилл, перескакивая с французского на гаэльский и обратно, пока Эрик не нагнулся и не помог ей встать.
— Ты ведь понимаешь, что все это — полная бессмыслица, верно? — спросил он, воздев ее на ноги и осторожно отодвинувшись, когда она вновь попыталась заключить его в объятия. «Ей правда надо перестать это делать…» — подумал он, с тревогой наблюдая, как она неуверенно покачивается.
Махнув рукой в его сторону, Брилл прижала палец к губам:
— Чшш… не говори так громко!
— Я говорю негромко, — со смехом откликнулся Эрик, не в силах оставаться безучастным перед лицом разворачивающейся перед ним уморительной сцены.
— Ну, тогда подойди сюда… думаю, я собираюсь завалиться на тебя, сумасшедший, — потребовала Брилл тоном, напоминающим ее обычное здравомыслие.
Долю секунды поколебавшись, Эрик прерывисто вздохнул. «Ладно, Эрик… Держись… просто… просто держи себя в руках. Это Брилл… женщина, которая стала твоим другом… Не думай о том, какие фантастические ощущения дарят ее руки, обнимая тебя». Но глубоко внутри он знал, что это оправдание долго не протянет. С того момента, как он увидел, как она вошла в двери Оперы, что-то между ними изменилось. Долгое отсутствие и просачивающийся гнев лишь добавили в их отношения новую и опасную грань. В каждом их пересекающемся взгляде, под самой поверхностью, сквозила отчаянная жажда. «Друг… самый близкий друг».
Эрик нежно взял Брилл за руку.
— Тебе действительно пора в постель. Осмелюсь предположить, что завтра ты будешь чувствовать себя ужасно.
Подковыляв ближе, с легкостью переплетя свои пальцы с его, Брилл прислонилась к его плечу.
— Да, но сейчас я чувствую себя прекрасно! — без запинки ответила она, кладя свободную руку ему на грудь. — Веди! Время отправляться в постель!
— Да, что ж… — сказал Эрик, уворачиваясь от ее прикосновения, и шагнул вперед, медленно ведя Брилл по коридору.
Некоторое время они шли ровно, пока координация Брилл не начала ухудшаться. Даже с поддержкой Эрика ее ноги стали заплетаться: она так часто спотыкалась, что в итоге он сдался и обхватил ее рукой за талию. Когда же он попытался ускориться, обнаружив, что тесный контакт приводит его в чрезвычайное смятение, Брилл начала хихикать. Опустив на нее взгляд, чтобы посмотреть, что такого смешного она нашла, Эрик вновь осознал, что ее дурашливость вызывает у него невольную улыбку.
— Это все так странно. Призрак Оперы практически несет меня обратно в мою комнату… присматривает за мной. Спасибо, Эрик… особенно после того, что я наговорила раньше, — наконец сказала Брилл, крепче ухватившись за его пиджак, когда ноги вновь подвели ее.
— Не благодари. Все, что ты сказала, было правдой. Никогда не имел удовольствия иметь в своей жизни кого-то, кто не боится быть со мной честным. Конечно, пока не встретил тебя.
Подняв голову, чтобы посмотреть на него, Брилл перестала улыбаться, и ее глаза потемнели, когда она заметила его смущение.
— Не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы осознать это, — выдохнула она.
— Что осознать?
— Что я люблю тебя, — быстро ответила Брилл мягким голосом, ласкающим его уши с каждым словом.
Остолбенев, Эрик прикипел глазами к ее лицу, уверенный, что ослышался.
— Что?
— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — повторила Брилл, с каждым повтором останавливая и вновь запуская его сердце.
— Не говори этого… — тихо взмолился Эрик.
Без дальнейших разговоров Брилл привстала на цыпочки и приблизилась к нему, пока ее губы практически не столкнулись с его губами, и крепко прижались к ним — ее сладкое, с винным привкусом дыхание омыло его лицо. Застигнутый врасплох, Эрик мгновенно и без обычного своего колебания обвил руками ее талию. Брилл тут же принялась его целовать, каждым легчайшим движением губ пытаясь выдернуть из временного паралича. Эрик продержался лишь секунду, прежде чем сила его желания не сломила всякий контроль.
Все мысли в его голове разом рассыпались, впервые в жизни оставив его разум столь же пустым, как подвалы Оперы после заката. Он отстраненно ощущал, как руки Брилл скользнули вверх, чтобы обвиться вокруг его шеи, притягивая его ближе, притягивая само его сердце — и время остановилось. На секунду забыв, что не должен возвращать это прикосновение, что она, наверное, каким-то образом ошиблась, Эрик вздрогнул, и его руки сжались на ее талии, притискивая ее мягкое, податливое тело, на мгновение уступив желаниям плоти.
Качнувшись вбок в неистовом объятии, пара едва не перелетела через обломки декораций. Не обратив на это никакого внимания, они лишь притиснулись ближе, пока спина Эрика не ударилась о дальнюю стену, придав его разболтанным чувствам достаточно устойчивости, и он на миг отстранился — лишь затем чтобы углубить поцелуй. Отстраненно он услышал металлическое дзинь своей галстучной булавки, улетевшей куда-то в ночь, расстегнувшись, когда ищущие руки Брилл потянули за его воротник. Жар, разгоревшийся внизу его живота, расползался лесным пожаром, объяв разум пламенем и светом. Сквозь ревущее в голове сияющее пекло проносились образы, рисующие перед ним картины его жизни с того самого памятного момента, когда он ощутил себя по-настоящему живым, с того момента, как он встретил Брилл. Мысленным взором он видел ее, улыбающуюся ему поверх книги, и изящество, с которым она всегда укрощала его гнев. Глубоко в сердце он наконец-то ощутил себя целым.
Замедляя заданный ими лихорадочный темп, Эрик поднял руки к лицу Брилл, нежно гладя ее щеки и покрывая поцелуями ее совершенный рот. Углубляя заполнивший его колодец эмоций, это новое, более неторопливое тепло разливалось по телу, окутывая все его существо, пока он уже не мог сказать, где заканчивается он сам и начинается Брилл. Но этот миг сладчайшей наполненности долго не продлился, и грозный разум Эрика после столь длительного молчания вновь заработал на полную мощь.
Неохотно отодвинувшись, Эрик прижался лбом ко лбу Брилл. Тяжело дыша, они стояли так в темноте, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть. «Что я наделал? Клянусь, я не должен был, но все равно сделал это…»
— Брилл, прости меня… Я не должен был воспользоваться случаем… я…
Остановившись посреди извинения, отчаянно стараясь собрать разбежавшиеся мысли, Эрик ощутил, как Брилл обмякла в его руках. Опустив взгляд, он осознал, что в извинениях не было необходимости — Брилл все-таки отключилась, продолжая цепляться за него даже в бессознательном состоянии. Прислонившись затылком к стене, Эрик взмолился послать ему сил, потом согнулся и поднял ее на руки. Пошатываясь, он побрел по коридору, позволив шоку хотя бы ненадолго приглушить бушующие эмоции. Дойдя до двери в спальню Брилл, Эрик тихо вошел, изо всех сил стараясь не разбудить Арию, посапывающую в детской кроватке у дальней стены. Быстро приблизившись к большей из двух кроватей, он уложил Брилл на матрас, аккуратно пристроив ее голову на подушку. Пристально глядя в ее спящее лицо, Эрик сделал глубокий вдох.
«Коннер сказал, что существует больше чем один вид любви, — онемело подумал он. — Наверное, завтра она и не вспомнит ничего. Пожалуйста, господи… не дай ей вспомнить… — Устало ссутулившись, Эрик закрыл лицо руками, только теперь ощутив на щеках влажные дорожки вызванных потрясением слез. — Это не должно повториться».

<<< Назад   Дальше >>>

В раздел "Фанфики"
Наверх