Открыть оглавление

Кристина и Эрик проснулись засветло и рано утром выехали из гостиницы; я же, засидевшись за компьютером далеко за полночь, присоединилась к ним уже на пороге съемного дома.
Боже, поверить не могу! У меня есть собственный дом!
Крис, раскинув руки, как крылья, пролетела по холлу и закружилась в маленькой гостиной, чудом избегая встречи с мебелью.
Полегче, детка, а то сейчас впишемся во что-нибудь ненароком, а потом по этой деревне пойдут слухи, что Эрик – домашний тиран… Ужас какой! А мы ему тогда тоже фингал поставим, как обещали. Для симметрии… Да, тогда все решат, что вы практикуете бои без правил. Еще не забудьте покричать и побить посуду, благо, Эрик отдал за эту хибару столько бабла, что можно было Лувр снять… Интересная мысль…
Я не стала говорить Крис, что, строго говоря, дом нам не принадлежит. В конце концов, она полжизни провела в общаге, где своя была только зубная щетка… ну, или около того.
- Кристина, ты вся как будто светишься!
Мы обернулись. Эрик стоял, прислонившись к косяку, и наблюдал за нами.
- Ты не представляешь – как это здорово, когда у тебя свой дом! – Крис подбежала к нему и в восторге схватила за руку.
- Почему же? Вполне представляю. – Он улыбнулся. – Если бы я знал, что для тебя это так важно… черт… прости, я не хотел ругаться, но… как же плохо я тебя знаю, на самом-то деле.
- Но ты хорошо меня знаешь, - удивились мы, - я всегда поверяла тебе свои тайны, ну, когда думала, что ты ангел.
- Если бы я хорошо тебя знал, - возразил Эрик, - то сразу бы заподозрил неладное, видя, как сильно ты изменилась.
- Но вряд ли бы тебе пришло в голову, что в теле Кристины обитают две души, - добила я его несокрушимым аргументом и легонько поцеловала в губы.
Мы уже было отвернулись от него, чтобы идти разбирать вещи, но почувствовали, что нас не пускает сильная рука. Эрик развернул нас и притиснул к стене.
- Как долго тянется мое ожидание… - прошептал он. Его глаза потемнели, как будто разом спустилась тропическая ночь. – Как долго… Кристина… Ж…
- Чшшш, - прервала его я, - не надо называть меня по имени. Эрик… если ты хочешь…
- Нет…
Он словно пытался заставить себя перестать, но вместо этого почти невесомо прошелся губами по шее, спустился ниже, расстегивая неловкими пальцами крючки лифа, оставляя след поцелуев на изгибе ключицы, … его язык едва притронулся к полукружию груди…
Мы закрыли глаза.
Какое удивительное ощущение… Ты хочешь отдаться ему сейчас?.. Нет… не знаю… я уже ничего не знаю… Повело вас. Так, пора заканчивать, а то вы и до спальни не доберетесь... а потом мне же и придется выяснять, кто виноват и что делать…
- Эрик, нет! – воскликнула я, наступая на горло нашей общей «песне».
Эрик отшатнулся, словно я его ударила. Под ложечкой засосало неясное чувство вины.
- Не здесь, Эрик. И не сейчас, пожалуйста…
Он уперся руками в стену над нашей головой, явно пытаясь отдышаться.
- Прости…
- Стоп! – Я подняла ладони и положила ему на грудь. – Извиняться не надо, мы оба этого хотим, и больше всего на свете я бы хотела, чтобы ты не останавливался. Но первая брачная ночь на полу гостиной – по-моему, это слишком даже для такой прогрессивной пары, как мы с тобой.
Эрик наконец-то привел дыхание в норму.
- Как хорошо, что есть Белл, - прошептал он. – Иначе я бы… мы бы не смогли… сами. Ты права, у нас еще много дел сегодня.
Он с усилием оттолкнулся от стены, прошел в холл и, подхватив наши вещи, начал подниматься на второй этаж. Мы потопали следом, на ходу застегивая платье.
По счастью, в доме было многое из того, что могло понадобиться в быту: постельное белье, полотенца, в том числе и кухонные, и прочие милые сердцу каждой женщины мелочи. Потому что иначе пришлось бы это все где-то добывать. Поначалу я с недоверием отнеслась к ним, вопрошая Кристину, не брезгует ли она пользоваться чужими вещами, но та спокойно возразила, что в Опера Популер она всю жизнь имела дело с казенным бельишком, да и в гостинице мы спокойно им пользовались, и я смирилась.
В одиннадцать – как Эрик и договаривался – возле нашей калитки затормозила повозка с провиантом. Корзины занесли на кухню, и Крис, переодевшись в домашнее, направилась туда, чтобы приготовить обед, а заодно и об ужине подумать. Эрик, который до этого возился с пианино, настраивая его и чертыхаясь сквозь зубы на нерадивого владельца, в стороне тоже не остался. Пока мы крошили салат и обрабатывали мясо, он принес дрова, зажег плиту и вертелся вокруг нас, поминутно спрашивая, что еще он может сделать. Видно было, что давешняя сцена в гостиной очень его смущает. Видимо, он все же чувствовал себя виноватым за то, что опять не сумел сдержать свои порывы. То, что мы в этом тоже участвовали, он как-то в расчет не принимал.
- Эрик, у меня от тебя голова кружится! – Я шутливо замахнулась на него молоточком для отбивки. – Если ты так настаиваешь, можешь почистить картошку.
- Как скажете, моя госпожа, - Эрик склонил буйну голову и с нарочитой почтительностью принял от нас миску.
Минут через пять, заметив подозрительную тишину, я обернулась. И прыснула в кулак. Эрик, действительно, смирно сидел на табурете и чистил картошку. На столе возле него уже возвышалась приличная кучка очищенных экземпляров.
- Эрик, мы кого-то ждем? – ехидно поинтересовались мы.
- Нет, конечно, - удивился он, поднимая голову.
- Тогда что ж ты начистил на роту солдат?
Эрик перевел взгляд на стол, будто впервые видел его и озадаченно хмыкнул. Мы с Крис уже откровенно над ним смеялись.
- Ладно, великий кулинар, тащи ее сюда, я что-нибудь придумаю.
По зрелому размышлению мы остановились на шурпе в качестве обеда, благо баранину нам тоже доставили, и свинине в клюквенно-медовом соусе на ужин. Картофель, оставшийся после приготовления супа, я решила пустить на пюре, а потому залила миску, в которой он лежал, водой и поставила на кухонный стол, где уже стояли замоченные сушеные грибы для свинины. Салат же должен был с одинаковым успехом подойти как к обеду, так и к ужину.
- Чего-то не хватает… - задумчиво протянула Кристина, вытирая руки полотенцем.
Десерта не хватает, чего ж еще… Точно! Про десерт я и не подумала… Тем более, что теперь ты не балерина, и можешь баловать себя сладостями…
- Может, венский штрудель? Рецепт я знаю, яблоки у нас есть… - Я неловко дернула бант, на который завязала фартук, и затянула узел. – Черт!
- Спокойно. - Эрик приблизился и завозился сзади, распутывая узел. – Сейчас я, как никогда понимаю, насколько же мне повезло в жизни…
- Почему только сейчас? – засмеялись мы.
- Ну, мало того, что моя жена выдающаяся певица с дивным голосом, она еще и медик по необходимости, владеет холодным оружием, да к тому же прекрасно готовит…
- Ага, а еще не лезет за словом в карман, ругается, как сапожник, на все имеет собственное мнение и злится, когда что-то не по ней… - закончила я с фальшивым воодушевлением.
Теперь пришел черед Эрика давиться смехом.
- Ну, уж… и, кстати, ты забыла про азартные игры.
Он, наконец, закончил сражаться с узелком, победив в честном бою, и обвил меня руками, положив подбородок на мое левое плечо.
- Да, я широко известный в узких кругах шулер! – покладисто согласилась я.
- Знаешь, - Эрик помолчал, будто подбирая слова, - когда я думаю про свою жизнь до тебя… а точнее, до этой осени, то иногда мне кажется, что все случившееся со мной было не зря. Что, может быть, таким образом кто-то там… какие-то высшие силы… они проверяли меня, достоин ли я высшего человеческого счастья. Выдержу ли я все испытания, которые они пошлют, и если выдержу – буду счастлив, как ни один человек на земле.
- И ты счастлив, Эрик? – прошептали мы.
- Да, - просто ответил он.
Я провела ладонью по его щеке, прижалась к нему всем телом.
- А нам, наверное, просто повезло. Сыграли – и вытянули фулл хаус. Йо-хо, удача моя при мне, - тихонько напела я и повернулась к нему лицом. – Давай обедать, пока все не остыло.
После обеда Эрик вернулся к настройке, а мы с Крис затеяли экскурсию по дому, рассматривая картины и безделушки. Поддавшись моим уговорам, даже залезли на чердак, обнаружив там горы пыли, старую одежду и сломанную старомодную мебель. Но все равно пошарили по ящичкам и шкафчикам, справедливо рассудив, что, если все это барахло пылится на чердаке, то уже никому и нафиг не нужно. Результатом стала найденная завалившейся за заднюю стенку нижнего ящика комода красивая шляпная булавка с бабочкой, украшенной голубенькими камушками. Ее мы и забрали с собой.
Гостиную я оставила «на сладкое», но быстро утомилась и присела на диванчик – понаблюдать за работой Эрика. Он был очень сосредоточен, суров даже, я б сказала: все время что-то подкручивал и подтягивал, с головой скрывшись за крышкой пианино; время от времени нажимал то одну, то другую клавишу, проверяя звук. Наконец, сидеть мне тоже наскучило, и я прилегла.
Заснули мы обе. Невзирая на раздававшиеся то и дело ругательства и немузыкальные трели пианино.
Когда мы открыли глаза, на улице уже совсем стемнело – только угли в камине давали красноватый отблеск на стены. Мы все так же лежали на диване – правда, без туфель и укрытые пледом. Встав и обнаружив туфли практически прямо под ногами, мы отправились на поиски Эрика. Он сидел в столовой, спиной к нам, и что-то быстро писал при свете единственной свечи в высоком подсвечнике. Я тихонько подошла сзади и обняла его за шею.
- Попался!
Эрик вздрогнул и посадил кляксу.
- Кристина, я так еще и заикаться начну.
- Ну, извини, я думала, ты слышишь, - мы начали размыкать объятия, но Эрик остановил нас, поймав в свои руки наши ладони и прижавшись к ним губами.
Я видела, бог свят, я видела, что ему хотелось большего. Ему нужно было это большее. Чтобы закрепить свое право на меня, чтобы поставить свою отметину, словно печать из красного сургуча на письмах Призрака Оперы, словно тавро.
Чтобы просто быть со мной – так близко, как могут быть двое... трое… мы.
Но Эрик быстро отпустил нас и развернулся на стуле.
- Ты долго спала. Устала?
- Ну, сейчас чувствую себя вполне отдохнувшей. Который час, кстати?
- Почти шесть.
Я всплеснула руками.
- Боже, а ужин еще не готов! Растопишь печку? А я пока займусь начинкой для свинины и яблоками для штруделя… ой, я вспомнила, нужно еще мороженое… а у нас нет. И сделать его я уже не успею – его надо шесть часов держать на холоде…
- Это у вас нет, - лукаво улыбнулся Эрик. – А у меня все есть.
Мы фыркнули, увидев его самодовольную улыбку. Пижон!
- Эрик, а почему так темно? – спохватилась вдруг я. – Зрение ведь испортишь.
- Правда? – он с удивлением огляделся по сторонам, - а я и не заметил. Привык, что всегда темно. Давай так: сначала я займусь плитой, а потом пойду зажигать свечи.
Я в задумчивости потерла подбородок.
- Интересно… у тебя в подвале было столько свечей. Как ты с ними управлялся?
Эрик аккуратно сложил перо на подставку, закрыл крышку чернильницы и закатал рукава, видимо, готовясь к предстоящей работе.
- Все очень просто – я изобрел состав, который позволял им гореть куда дольше обычных.
- А почему не запатентовал? – Мы запнулись. Ну, да, так и представляется, как Эрик при полном параде Призрака Оперы является в патентное бюро. – Хотя, ты прав, - быстро добавили мы, - в этом нет смысла, учитывая, что будущее за электричеством. Но их все равно было так много…
Эрик пожал плечами.
- Я люблю смотреть на пламя свечей.
- Правда? Я тоже.
Оказалось, что плита, как и камин, прогорела не полностью, поэтому достаточно было подбросить в нее дрова, чтобы она снова начала нагреваться. Я поставила вариться картошку, предварительно порезав ее помельче – пусть сварится побыстрее, пристроила на краешек плиты воду для теста, чтобы чуть согрелась, и принялась чистить лук и яблоки. Некоторое время спустя к нам присоединился Эрик, которому мы решили сбагрить не самую приятную процедуру по нарезке лука.
- Поможешь?
Он скептически изогнул правую бровь, но без возражений пошел за доской и ножом. Увидев, что Эрик уже подготовился, так сказать, морально и материально, я задумала подшутить.
И когда он попросил передать ему луковицу, я оценивающе подбросила ее на ладони - и внезапно метнула в его сторону.
- Лови!
Луковица влетела в его руку, словно была намагниченной. Мы с Крис восхищенно присвистнули.
- И где ты научился такой ловкости?
- А где ты научилась такой меткости?
И мы расхохотались.
Себе мы оставили яблоки. Пока Крис с ними возилась, я сверяла рецепты.
Спорим, вода уже теплая. Ставь тесто, а то ему еще полчаса зреть… Я не кухарка, я – певица… Это ты ему скажешь, а на меня такие фокусы давно не действуют. Певица… из погорелого театра…
Замесив тесто и оставив его на краю плиты, я по очереди обжарила сухари и яблоки, добавила к яблокам сахар, ваниль, корицу, изюм и ром – и отставила это все, переключившись на свинину. К этому времени сварилась картошка.
- Эрик, потолчешь пюре? – я слила воду и ухнула кастрюлю на стол перед ним.
- Ты меня нещадно эксплуатируешь, - он протестующе замахал руками. – Я, между прочим, музыкант!
- А я – ведущее сопрано Опера Популер, - парировала я.
Значит, тебе можно вытворять такие фокусы?.. Он первый начал. И потом, мы же не всерьез… И я не всерьез… Куда ни плюнь – всюду в гения попадешь. А вот заставь вас полы перестилать… Можно подумать, ты это умеешь… Умею. И ты это знаешь…
- Убедительно, - Эрик улыбнулся, отставил тарелку с натертым опять же для свинины сыром и взялся за толкушку.
Я слегка пожарила грибы с луком, сделала в свиных медальонах кармашки, нафаршировала их этой смесью и сыром и отправила обжариваться, скоренько растерла клюкву, растопила мед, попутно перевернув медальоны на другую сторону, и сварганила соус.
- Умм, вкусно! – Я лизнула ложку – и перехватила взгляд забывшего про пюре бывшего Призрака. Коварно улыбнулась и теперь уже медленно слизала остатки соуса, глядя на Эрика со значением. Тот покраснел и снова уткнулся в кастрюлю. Я не спеша приблизилась к нему. – Не хочешь попробовать?
Он поднял голову. Я зачерпнула ложкой немного соуса и отправила себе в рот. Потом наклонилась и прижалась ртом к губам Эрика, раздвигая их. Соус потек с моего языка на его, и я услышала низкий стон, похожий на рычание. С сожалением мы оторвались от ставших такими сладкими губ и выпрямились, ставя ковшик с соусом на подставку.
- Что ты со мной делаешь, Кристина… - хрипло произнес Эрик. – Что же ты со мной делаешь...
Мы фыркнули и умчались обратно к плите – накрывать свинину крышкой. Так. Теперь еще минут пять – и свинину можно подавать.
- Как там пюре? – поинтересовались мы.
- Воздушное, как суфле, - отрапортовал Эрик.
Мы отобрали у него кастрюлю, добавили к пюре кусочек масла, молоко и немного мускатного ореха и принялись вымешивать его до окончательной готовности. Увлекшись процессом, мы ненадолго выпали из реальности. В себя нас привел звук закрывающейся крышки. Вскинув голову, мы увидели Эрика, стоящего возле стоящей на плите сковороды и что-то жующего с деловым видом.
- С ума сошел! Их же нельзя открывать – сухими получатся! – завопила я, взвиваясь и духом мщения несясь к вредителю с полотенцем наперевес. Но тому, благодаря длинным ногам, удалось улизнуть на другой конец стола. Я сумела лишь слегка зацепить его полотенцем по спине. – Погоди, я до тебя доберусь! – пригрозила я – и умолкла.
Потому что он внезапно замер и развернулся. Я застыла в недоумении. Эрик подошел ко мне и мягко забрал полотенце у меня из рук.
- Никогда больше так не делай, Кристина, - попросил он. - Пожалуйста.
Мы нахмурились, а потом нас будто молнией пронзило: клетка, цыган, острый свист плети…
- Не будем, - пообещали мы тихонько.
- Вот и хорошо. У тебя там свинина не подгорает?
- Ой!
Мы бросились, обжигаясь, сдергивать сковородку с плиты, и неприятный инцидент сам собой выветрился из головы.
Теперь дело было за малым: свернуть штрудель, сунуть его в духовку – и можно ужинать. Эрик, осведомившись, сколько времени уйдет на заключительный этап, пошел открывать вино. А я взяла чистое широкое полотенце, расстелила его на столе и посыпала мукой из заранее припасенной мисочки. Потом раскатала на нем тесто, потянула его немного в разные стороны, да посыпала сухарями. Выложила начинку и свернула все в довольно длинный рулет. Теперь нужно было перетащить эту «змею» на противень, а это было весьма проблематично, учитывая, что сквозь тонкий пласт теста, согласно правилам, можно было газеты читать – малейший перекос, и рулет прорвется в неожиданных местах. Так что я позвала Эрика на помощь. Со смехом мы в четыре руки подняли полотенце со штруделем и аккуратно скатили рулет на противень, причем Эрик умудрился смахнуть на пол миску с мукой, равномерно покрыв пол белым. Поймать ее у нас обоих не было физической возможности.
- Что ж, - философски заметила я, - чтобы готовка, да без происшествий? Утопия. Но странно, что это случилось с тобой. Куда ловкость подевалась?
- Это ты, как Далила, лишила меня всей ловкости.
Я, стоя у плиты в позе римлянина, завязывающего сандалии, и упихивая противень в духовку, обернулась через плечо. Эрик возвышался возле стола с видом наевшегося сметаны котяры и беззастенчиво разглядывал мою обтянутую платьем задницу.
- Помнится, Далила, чтобы лишить Самсона его силы, отрезала ему волосы. А что именно отрезала я? – поинтересовались мы с невинным видом.
Глаза у нашего Призрака натурально полезли на лоб.
- Ты на что намекаешь? – угрожающе прошипел он.
- Я – ни на что. А ты что подумал? – мы постарались принять еще более невинный вид – насколько это возможно, стоя с откляченным задом.
- Все, решено – дуэль! – Эрик грозно сдвинул брови.
Я выпрямилась.
- Ой, напугал! Можно подумать! Ну, раз ты бросаешь мне вызов, тогда я имею право выбрать оружие.
Он великодушно помавал дланью.
- Выбирай.
- Сковородки! – и я схватила здоровенную чугунную дуру с длинной ручкой, на которой недавно жарилась свинина.
Эрик явно не ожидал такого поворота.
- Не надо! Я просто не подумал. Согласен на пат.
- Ты еще боевую ничью предложи! – усмехнулись мы и выразительно покачали сковородкой. – Нет уж, если сдаешься – так сдавайся.
Он поднял руки, показывая всем видом, что признает поражение.
- И каково желание победительницы? – спросил он подозрительно.
И тут мне пришла в голову любопытная идея.
- Потанцуй со мной, - попросила я, подходя к нему вплотную.
- Какой танец?
- Танго, - выпалила я. Ответом мне послужила все та же приподнятая правая бровь. Я пояснила. – Этот танец родился в Аргентине и поначалу был танцем бедных, танцем воров и шлюх… Но пятьдесят лет спустя после своего рождения перекочевал в бальные залы. Его отличительная особенность в том, что мужчина всегда ведет, и женщина должна ему полностью доверять. Эх, жаль, музыки нет, - я сокрушенно покачала головой. – Сюда бы аргентинских музыкантов, или хотя бы испанских. Правда, боюсь, они все равно бы не оценили танго, решив, что мы с тобой – парочка извращенцев.
Эрик выглядел… заинтересованным.
- Покажи.
Я показала, в качестве аккомпанемента выбрав «Любовь и бедность», потому что это была единственная песня в ритме танго, слова которой я знала. Поначалу мы двигались медленно и печально, чтобы он уловил суть, да и я немного путалась в длинной юбке. Ну, и танцор я аховый – если бы не умение Кристины…
Постепенно мы разошлись, вычерчивая на муке шаги и полоски, взметывая в воздух маленькие облачка белой пыли.
- Теперь возьми меня за ногу повыше колена и прижми к своему бедру, - скомандовала я.
- Знаешь, этот танец нравится мне все больше и больше, - заметил Эрик, с охотой выполняя указание.
- А теперь сделай шаг назад.
И я оказалась почти лежащей на нем, прижимаясь ногой к его ноге, и смотрела на него снизу вверх…
- Определенно, отныне это мой любимый танец, - пробормотал Эрик, слегка покраснев. – Мы будем танцевать его на свадьбе, и плевать, что подумают музыканты.
За уроком танго мы едва не забыли про ужин.

<<< Назад   Дальше >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы