Главы 5-7, Главы 8-10.

Иногда Вселенная делает исключения… для двух одиноких сердец.

ПРОЛОГ
The beginning

Франция. Париж.
9 марта, 1871 г.

Тук-тук… — в бешеном ритме колотилось сердце.
Тук-тук…
Это было чудовищно больно. Это было страшно.
В один миг тьма будто сгустилась над ним, железным обручем сдавила грудь, не позволяя глубоко вздохнуть.

Он стоял на берегу подземного озера и смотрел вслед уплывающей лодке.
Лодка почти скрылась из виду, но в полутьме все еще маячило белое пятно — свадебное платье.
Он жадно вглядывался в него, будто желал навеки запомнить эти очертания.
Тук-тук… — продолжало колотиться сердце.
Черт бы тебя побрал, адская анатомическая машина, — озлился он. — Почему тебя нельзя вот так просто взять и остановить?
Кристина. Кристина!
Зачем, за что?
Ты ушла.
Ты все-таки ушла!

Он развернулся, сгорбившись, побрел вглубь пещеры.
Жить не хотелось, но по какой-то необъяснимой причине умирать по-собачьи тоже желания не было.
Заложенный природой инстинкт самосохранения брал свое.
Через несколько минут тут будет полиция, толпа разгневанных людей. И тогда от Призрака Оперы останутся лишь клочья.
Довольно он чувствовал себя загнанным животным.
Поэтому несколькими часами ранее — Торжествующий дон Жуан, а ныне — побежденный хозяин Оперы поспешно отодвинул одно из зеркал, в стене образовалась ниша. Он присел на корточки, извлек оттуда аккуратно сложенный плащ, расправил, накинул на плечи, потом достал бархатный тяжелый мешочек, машинально взвесил в руке, сунул его в карман, туда же спрятал и самое дорогое, что оставил ему этот вечер, память о глупых надеждах и собственной доверчивости — ее кольцо.
Достал коричневый саквояж, очень похожий на медицинский. Открыл, окинул взглядом плотно прижимающиеся друг к другу пачки банкнот, закрыл.
А вообще, что за бред? Зачем мертвецу деньги?

На краю сознания тут же заворочался разум.
Не оставлять же их бушующей толпе. Он и так не в силах унести отсюда всё, что дорого сердцу, он и так слишком многое оставляет позади…
Да и вообще, деньги, отложенные на свадьбу, можно пустить на собственные похороны. Достойная точка в финале всегда краше кровавой кляксы.

А стае бешеных собак он оставит нечто другое.

Слегка улыбнувшись от этой мысли, он снова запустил руку в нишу, достал металлическую канистру, встал на ноги и тут же снова осел, прислонившись спиной к холодной влажной стене.
Дернул рубашку. Левую сторону груди жгло огнем.

Кстати, об огне.
Даже если ему суждено стать трупом, просто так он не сдастся.
Отвинтил крышку канистры, на скорую руку плеснул ее содержимое на ткань, покрывавшую зеркала, на ковер, кровать, облил маслянистой едко пахнущей жидкостью макет театра. Поднял с пола кусок ткани, поднес поближе к лицу — и вдруг понял, что на деле это лоскут от сценического костюма Кристины.
Вздохнул.
Как же больно.
Прямо посередине груди. Будто туда вколотили деревянный кол.
Странное ощущение.
Кристина, если бы ты оказалась сейчас здесь, рядом, эта боль вмиг бы растаяла.
Он точно знал.
Но тебя нет, и отныне там, где положено быть сердцу, пустота.
Именно поэтому так больно.
Нет больше ни дон Жуана, ни Призрака, ни Ангела…

К черту!
Да, да, именно туда теперь он сам и отправится.
В самом деле, не к Богу же!
И обиталище Призрака отправится туда же. Куда же ему еще отправляться, как не вслед за хозяином?

Надсадно вздохнул, но приложил лоскут к горлышку канистры, наклонил, ткань вмиг стала тяжелой, жирной.

Где-то совсем близко были слышны голоса и топот множества пар ног.

Он выронил из рук канистру, та упала, образовав под собою небольшую лужу из остатков жидкости.
Призрак извлек всё из того же тайника пачку спичек, чиркнул одной, она зашипела, затрещала, заискрилась и зажглась.
Он поднес к ней лоскут, который моментально зашелся пламенем, бросил огненный комок на ковер.
Стало жарко.

Что ж, пора!

Удивительная вещь — в моменты боли не чувствуешь больше ничего, кроме нее самой.
Ни сожаления, ни вины за свои абсолютно идиотские поступки.

Огонь гипнотизировал.
Но оставаться надолго было нельзя. Перед глазами итак уже плыло.
Негласного хозяина Оперы не станет. Он, как и положено призракам, растворится, станет дымкой.
Интересно, что скажешь ты, Кристина, когда узнаешь?

Он поспешно схватил один из тяжелых бронзовых подсвечников, вытряхнул из него свечи, приблизился к одному из зеркал, замахнулся. Будто капли воды, разлетающиеся во все стороны от брошенного камня, брызнули осколки.
Еще удар и еще один — перед ним открылся проход.
Где-то за спиной уже дребезжала решетка…

Сжав ручку саквояжа, он ступил в густую, тяжелую как свинец пустоту.
Сделал шаг, второй.
Это нечестно, господи!
Он был готов отдать всю свою жизнь, всю свою заботу и любовь этой девочке, а она развернулась и ушла.
Он отпустил ее, искренне понимая, что должен.
Но кто же знал, что будет так больно.
Очень больно!
Посередине.

Но разве это честно?
Смазливому мальчишке дано судьбою всё — любящая семья, положение в обществе, огромные деньги, красивое лицо, любимая…
А что дано судьбою уроду, вроде него?
Презрение, насмешки, плевки окружающих в его сторону?
Единственный смысл, ради которого он жил, — Кристина.
Даже ее отняли.
Если бы можно было получить еще один шанс, как угодно, где угодно — это неважно! Важно лишь одно — чтобы она, Кристина была рядом.

Но это ведь бред, это невозможно.
Для него невозможно!

Вдруг он остановился, отдышался.
Он и сам не заметил, как, увлекшись своими мыслями, побежал так быстро, что ему теперь перестало хватать воздуха.

В коридоре было сыро и влажно, запах кислой плесени сдавливал горло.
Он выронил саквояж, зашарил рукой по шершавой каменной стене, кажется, порезался обо что-то острое, выступающее.
Надо было передохнуть хотя бы пару секунд.
В любой другой ситуации такой быстрый бег не выбил бы его так просто из колеи. Но сейчас почему-то сил почти не было, ноги сделались ватными и неустойчивыми, будто на плечи водрузили нечто непосильно тяжелое.

— Черт тебя подери, — сказал он сквозь зубы. — И для чего все это было нужно, для чего был этот свет во мраке, эта кроха надежды, если суждено было захлебнуться от крови разбитого сердца?

Внутри очень больно кольнуло, в горле пересохло.
Он не рассчитал, закинул голову назад и, кажется, ударился затылком о стену.
Колючий комок вдруг застрял в горле.
Тьма стала еще чернее и гуще и…

…Его будто понесло куда-то высоко-высоко.
Туда, где над головой светила крошечная сияющая звезда, и чем дальше несло, тем она становилась больше и ярче, напоминая фонарь во мгле.

Таким светом когда-то была Кристина.
Яркой-яркой пульсирующей звездой.
Звезда по имени Кристина.

Теперь эта звезда будет освещать путь совсем другому…
Как бесчеловечно!
Впрочем, о какой человечности может идти речь, если каждым шагом любого смертного существа на этой земле управляет невидимый марионеточник, кроме того, похоже, обладающий скверным чувством юмора.
Нигде и никогда, ни на другой планете, ни на небесах, ни в сказке невозможно будет отыскать такую, как Кристина.
Над ним жестоко посмеялись.
Вся его жизнь — это жестокая шутка!
Это конец.
Черт!

И вдруг звезда погасла яркой вспышкой.
Над головой раздался хлопок, будто бы громко закрыли дверь.
Стало совсем темно.

Ничего. Вокруг ничего.

Ощущая себя вязкой едва имеющей очертания субстанцией, он еще какое-то время метался в черноте, словно загнанная в клетку птица, ищущая дверь.
Двери не было, зато были стены, гладкие, округлые, как в трубе. И не единого шва, чтобы зацепиться.

Шлеп!
И вдруг отяжелевшая субстанция со смачным треском нашла горизонтальную опору.
Яркой звезды над головой по-прежнему не было.
Зато в нос ударил странный запах, очень похожий на тот, растекшийся по подвалам в момент, когда он выплескивал содержимое канистры на ковер, где-то поблизости мерно капала вода, вдалеке гудело что-то, напоминавшее звук клаксона, а над головой в мягкой вате грязно-серых ночных облаков сияло много, очень много крошечных звезд.

Тяжелые веки так и норовили сомкнуться.
И сомкнулись.
Стало темно.
И так хорошо…

1.
"Wеlcome to hell"

Наши дни.
Район Бруклина.
Паб «Wild gorilla».

Посетителей было немного.
В самом темном углу за столиком сидело двое увешанных цепями качков в майках-боксерках, за стойкой, уронив голову на столешницу, а обеими руками обнимая пустой стакан, спал круглый, как яблоко, человек. Засаленная бейсболка съехала на бок, обнажив тоненькую и коротенькую косичку, на плотно облепляющей тело майке красовалась выцветшая эмблема супермена.

Его вдруг толкнула чья-то рука.
— Эй, мистер Фишерман, подъем! — раздался прямо над ухом звенящий девичий голос. — Просыпаемся и топаем домой. Мамочка наверняка уже заждалась своего сынка.

Человек зашевелился, что-то забормотал себе под нос, разочарованно и тоскливо уставился в пустой стакан.
— Тэд, тут пусто, — икнул он. — Плесни еще каплю.
— Не сегодня, друг, — зевнув, ответил ему здоровенный детина афроамериканской наружности, вытирающий полотенцем стакан. — Третий час ночи. Мы закрываемся. Шел бы ты домой. Конфетка права, мамочка наверняка заждалась тебя, приготовила пижамку.
— Сукин ты сын, Тэд! — сплюнул тот.
— Спокойно ночи, Сэм, — улыбнулся хозяин, блеснув фиксой. — Жду тебя завтра, как всегда.

— Тэд, я ухожу, — девушка, которая только что растолкала уснувшего посетителя, смахнула со лба тяжелый кудрявый локон, развязала узелок на своем официантском переднике, бросила его куда-то в сторону, подмигнула хозяину, подцепила зубочисткой из мисочки оливку, отправила в рот. — С ног валюсь.
— Крис, — обратился тот к ней, — Конфетка! Будь другом, отнеси на дальний столик пиво.
И поставил на стойку две кружки, до краев наполненные пенящейся жидкостью.
Девушка шмыгнула носом.
— Мы же закрываемся!
— Знаю, — Тэд снова принялся натирать свой стакан, потом посмотрел его на свет.
Правда, свет был приглушенный.
Но результат его устроил, он взял другой.
— Им для полной кондиции не хватает еще кружки, иначе устроят что-нибудь. Оно мне надо? Просто отнеси, а я все равно еще немного побуду здесь, они как раз выпрутся. Сам все закрою.
— Ок, как скажешь. Снова полируешь до блеска? — беря кружки, спросила девушка.
Хозяин улыбнулся, поиграв густыми бровями.

— Эй, а что делает сегодня ночью такая симпатичная киска? — спросила груда перекаченных мышц, когда она принесла пиво.
Вдруг кружки звякнули, и часть пива вместе с пеной выплеснулась на стол — чьи-то пальцы щипнули Крис за зад.
Девушка отстранилась, подтолкнула одну из кружек вперед, так, что задавший вопрос едва успел поймать свое пиво, облокотилась на стол.

— Киска гуляет сегодня ночью сама по себе, — с тошнотворно приторной улыбкой сообщила официантка. — А вот страшный лысый жирдяй остаток сегодняшней ночи бегает в сортир после половины галлона пива. И ничего другое тебе не светит. — Улыбка сползла с ее лица, тон стал холодным и острым, как лезвие. — Еще раз так сделаешь, пальцы сломаю и оторву, понял?
Она, развернувшись, пошла прочь, неприлично покачивая круглыми бедрами.
Сосед только и успел, что присвистнуть, схлебывая пенку.
— Идиот, — сказал он своему другу. — Ты даже обычную телку из заплеванного квартала закадрить не можешь. А такие обычно дают кому ни попадя.

Девушка сжала кулаки, но ничего не ответила, пошла дальше.
Крис Дэйн была девчонкой с улицы. И потому драться умела отменно. Она не пускала в ход ноготки, как это любят делать увешанные стразами папенькины дочки. Здесь были другие правила. Потому она била сразу по морде. Сильно и поразительно метко, иногда удавалось вышибать обидчику не по одному зубу, а то и по два, если не по три.
Но сейчас тратить время и силы на этих ублюдков, чей мозг давно перетек в бицепсы, совсем не было никакого желания.
Слишком хотелось спать.
Да и Тэд запретил бить посетителей…

— Все, Тэд, я ушла, — сказала она вяло.
— Слушай, Крис, — позвал хозяин. — Это правда, что ты отшила своего богатенького красавчика?
Крис распустила хвост, сунула заколку в задний карман джинсовой юбки, взъерошила густые длинные волосы, посмотрелась на себя в барное зеркало.
В нем отражалась мертвецки бледная с темными кругами под огромными карими глазами девушка.
— Да, Тэд, правда. Отшила. Уже как пару дней.
Тэд дыхнул на стакан, снова принялся тереть его полотенцем.
Владелец «Дикой гориллы» (почему бар назывался именно так? Может быть, потому что именно с ней хотел ассоциировать себя хозяин) был славный малый, несмотря на пугающую внешность. Но имел одну дурацкую особенность — он терпеть не мог стаканы в разводах, стаканы с отпечатками пальцев, чистые, но влажные стаканы с каплями воды. Поэтому он постоянно тер их полотенцем, и кажется, получал от этого занятия какой-то особенный кайф.
— Конфетка, — Тэд покачал головой. — Поверить не могу! Тебе улыбнулась удача, такой пижон из Brooklyn Heights, рубашки, наверное, за пятьсот баксов, Rolex, белый ламборджини… То, что его занесло сюда, что он запал на тебя, — это просто сказка. Поверить не могу, что ты сама выпустила из рук такую серьезную птицу.
Крис хмыкнула.
— Прошу тебя, Тэд, какой шанс? Неужели ты правда считаешь, что у меня с ним есть какие-то шансы?
— А что? Только представь — жила бы на сотом этаже небоскреба в Манхеттене, ну там… туфли из кожи крокодила, манто из верблюда…
— Фу, какая гадость! — засмеялась девушка. — Брось, Тэд! Всем ведь понятно, что я не героиня его романа. И в первую очередь это понятно мне! Ну посуди сам, зачем таким парням девчонки, как я? Ты прекрасно знаешь, зачем. Я ведь неудачница, Тэд! Неудачница с большой буквы. Потому я посоветовала этому красавчику с голубыми кровями заказать в магазине на диване резиновую девчонку и послала, — она показала неприличный жест и подмигнула своему собеседнику.
— О! Перестань! — Тэд похлопал ее по плечу. — Выше нос, детка. Ты же красотка! А все остальное — твои загоны.
— Да! — она застегнула кофту на молнию. — Полагаешь, когда-нибудь прямо к моим ногам свалится прекрасный бескорыстный принц и мешок бабла в придачу? — и засмеялась. — Все, я смываюсь.

— Захвати пакет с мусором, Крис, все равно пойдешь через черный ход.
— Черт, Тэд, когда ты будешь мне доплачивать за переработку? — сказала она саркастическим тоном, но пакет, тем не менее, взяла.

На улице было тихо.
Ночной воздух, ударивший в ноздри после душного прокуренного помещения, вызвал легкое головокружение. Сразу смертельно захотелось спать.
Правда, наслаждение было недолгим. Его перебил острый запах выхлопных газов, где-то мерно капала вода из трубы, в мусорном баке, кажется, копошились крысы.
Но Крис уже столько раз ходила этой дорогой, столько раз бросала в мусорный облезлый бак черный полиэтиленовый пакет с отходами, что все это было для нее привычным.

Она проделала все это и в этот раз.
Швырнула на ходу пакет — раздался грохот (судя по всему, в нем было несколько бутылок), пожелала мусорным крысам приятной ночной трапезы и пошла дальше.
Сделала пару шагов и едва не вытянулась во весь рост, споткнувшись обо что-то огромное и мягкое.
— Гребанные уроды! — пытаясь удержать равновесие, выкрикнула она.
На улице было тихо, ее голос отозвался эхом. Где-то заорали кошки и дунули в разные стороны, поднимая шум на крышах.
Что за дебил оставил прямо на дороге мешок с мусором? Лень было донести пару шагов до бака?
Пнула ногой мешок, но тот вдруг зашевелился и застонал.

Крис отшатнулась, еще раз выругавшись.
«Мешок с мусором» оказался живым или полуживым, или едва живым…
Одним словом, это был пока еще не совсем мусор.

Варианта вырисовывалось два — она споткнулась либо об оставшегося здесь на ночлег бездомного (что странно, обычно они ночевали за углом), либо о труп (то есть, почти труп, потому что он пока еще шевелился).
Ну, первый вариант был еще вполне сносным, но второй… бедному Тэду не повезет, если завтра здесь будут ошиваться копы, вынюхивать, расспрашивать.
Кристина выдохнула и наклонилась, чтобы получше рассмотреть, чьи бренные останки развалились на асфальте.
«Не совсем труп» дышал. Но вот по морде, кажется, ему и правда, кто-то съездил.
На бездомного тоже не тянул, хоть и одет во что-то дурацкое.

Кристина стояла, склонившись над ним, и долго смотрела, упорно пытаясь понять пребывающим в состоянии сна мозгом — в какое историю она вляпалась на этот раз, черт возьми?
Если полутруп еще жив, по закону гуманности и человечности необходимо оказать ему помощь — позвонить в 911. Если дело пахнет мокрухой, то подтянутся и полицейские. А из этого следовало, что на горизонте маячила малопривлекательная перспектива просидеть до утра в полиции, давая показания и все такое…
Черт, черт!
Вернее всего было бы развернуться и пойти дальше, домой. Но ноги ее будто вросли в асфальт, сердце участило ритм, она смотрела на несостоявшегося покойника с такой необъяснимой жадностью и любопытством, будто это не человек, а ангел, свалившийся с облака.

И здесь произошло то, чего она не ожидала.
Растянувшийся посреди тротуара аккурат рядом с мусорным баком человек приоткрыл глаза, будто бы ощутил ее присутствие, часто-часто заморгал, сделал несколько неумелых вздохов, таких, будто его только что вытянули из воды на сушу, облизал сухие губы и забормотал что-то неразборчивое.
Веяло сырым ночным холодом.
— Эй?— вдруг проговорила Крис и толкнула его носком туфли куда-то в бок. — Ты жив? Вставай, самоубийца. Не лучшее время для ночного сна под открытым небом. Осень на дворе, ты решил отморозить себе все, что можно? Тогда я сочувствую твоей подружке.
— Кристина? — тот страдальчески изогнул брови. — Ты вернулась?
Лоб Крис озадаченно нахмурился.
— Я не вернулась. Я шла мимо.
Человек с трудом сел, дотронулся до головы. Но та, кажется, исключая шишку на затылке, была цела.
Он долго осматривался, потом спросил:
— Где я?
— Ну и нажрался же ты, парень! — развела руками девушка. — На луне! А я марсианская королева.
У того, кажется, перехватило дыхание, он тяжело и хрипло откашлялся.
— Правда? На луне? — и голос его сорвался.
— Ты идиот? — вышла из себя Крис.
— Это ад? — очень осторожно спросил он, рассматривая девушку. — А ты навеки приставлена ко мне, чтобы терзать мое разбитое сердце?
Кристина причмокнула губами, застучала каблуком.
Она только сейчас заметила, что у него какой-то совершенно особенный голос — приглушенный, тягучий, чуть с хрипотцой, вроде самый обычный, как у всех, но ты слушаешь, затаив дыхание.
— Ты тоже придерживаешься этой теории?
Он смотрел на нее, как младенец глядит на мать из своей колыбели. С какой-то странной заинтересованностью, безграничным восхищением и доверием.
— Ну, о том, что наша планета, — пояснила она, — на самом деле, и есть ад, а среди нас бродят черти?
— Так это ад или луна? — уточнил странный незнакомец, продолжая пялиться на нее круглыми испуганными глазами.
— Какая луна, какой, к черту, ад? Это Бруклин.
— Бруклин?

Мужчина аж чуть не подпрыгнул на месте, попытался встать на ноги, но его качало, как новичка на корабле. Он присел на деревянный ящик, очень кстати оказавшийся под боком, прикрыл глаза, сделал несколько глубоких вдохов — так, как описывалось в одной книге, прочитанной во время подготовки к урокам с его маленькой ученицей.
На тот момент он собрал более десятка разных книг. Среди целой стопки нашлась и эта. В ней говорилось что-то о Патанджали, пранаяме, людях, способных замедлять частоту своего дыхания и биение сердца, но при этом сохранять жизнедеятельность.
Книга, как и остальные, была досконально изучена.
А сейчас от нее, наверняка, остался лишь пепел…
Глубокое дыхание своего чудодейственного воздействия на него не оказало, мысли по-прежнему прыгали, будто саранча в поле. Зато унялась дрожь в теле, окреп голос.
— Как Бруклин? Почему?
Да, это был не Париж.
Здесь пахло не как в Париже, стены домов были не как в Париже (даже в самых злачных местах Парижа на стенах домов не было странных разноцветных надписей, напоминающих больше наскальную живопись), казалось, тут даже небо было иное, не как в Париже…
— Ага! — девушка подбоченилась. — Понятно. Значит, ты не местный. Ну, и как ты здесь оказался?
— Если бы я знал… Кристина, а что ты делаешь в Бруклине? Неужели он увез тебя? Но как же театр, карьера?
— Слушай, далась тебе эта Кристина! Кто тебе об этом сказал? — и мстительно зашипела, будто кобра, вставшая в стойку. Не хватало разве что расправленного капюшона. — И что за идиотский вопрос? Что я могу здесь делать? Я живу в этом унылом дерьме. И очень давно.
— Что за слова из уст юной мадмуазели, Кристина?
Она резко присела перед ним. Короткая юбка ей в этом совершенно не мешала.
— Ты совсем того, какая мадмуазель? Слушай, умник, еще раз назовешь меня «Кристина», дам под дых. Понял? Меня трясет от этого имени. Кто тебе сказал, как меня зовут?
— Ты. Ты сама сказала мне свое имя.
— Что ты мелешь? — покосилась на своего странного собеседника Кристина. — Я первый раз тебя вижу.

Она рассматривала его лицо.
От этого Эрику стало не по себе. Он вскинул руку, провел ладонью по шероховатой коже. Ну конечно, маски на нем не было! Откуда ей взяться? После того момента, как Кристина сняла с его лица маску, он больше ни разу не притрагивался к ней.
Он слегка отвернулся от нее, чтобы скрыть правую часть лица.
Все это было очень странно.
Но она, единственная бесконечно любимая Кристина была здесь, рядом, разговаривала с ним. Разве можно было желать большего?
Что это было, как не чудо?
— Но как же мне тогда называть тебя?
— Тот, кто сказал тебе мое имя, не уточнил? — сухим и едким тоном спросила Кристина.

Бедолага молчал.
Кристине стало его почему-то жалко.
Может, его накачали чем-то и бросили здесь?
— Крис, — ответила она, закусив губу. — Просто Крис.
— Но… Крис — это тоже Кристина, — искренне не понимая, развел он руками.
— Тоже, да не совсем!
Кристина обратила внимание на то, что он очень осторожно рассматривает ее круглые белеющие коленки. А она осторожно пыталась рассмотреть, что у него на лице. Хороши! Два идиота!
От этой мысли ей стало смешно, она не сдержалась, улыбнулась.
Он мгновенно ухватился за ее улыбку, как тонущий, которому на пути встретилось дрейфующее бревно.
Посмотрел на нее так, как на Кристину не смотрели уже много лет. По-отцовски, ласково, нежно…
— Ну, чего расселся? Вставай и вали домой. Где живешь, помнишь?
— Я не могу. У меня больше нет дома.

Эрик с мучительным усилием стал вспоминать, что случилось после того, как душа его погрузилась в тупое тяжелое безразличие.
Оказывается, память задержала в своей канве лишь крохи.
Он помнил удаляющуюся лодку, помнил языки пламени, брызги зеркала, темный сырой тоннель, вспомнил, как пересохло горло и внезапно окаменело сердце, вспомнил звезду над головою и гладкую трубу.
Но все воспоминания были рваными, бессвязными, понять что-либо было невозможно.
Как, например, объяснить его пребывание в совершенно другом городе, в другой стране и… Кристину рядом?
Он встрепенулся, поспешил приложить к груди ладонь. На секунду затаил дыхание.
Тук-тук, — послышались мерные удары. — Тук-тук.
Оно билось!

Так. Хорошо. По крайней мере, хотя бы на один вопрос найден ответ — он не мертв, это не ад, и Кристина не превратится в Цербера.
Правда, она и без трех собачьих голов вела себя довольно агрессивно.
Чего стоила хотя бы ее манера изъясняться или внешний вид!
И почему она разговаривает с ним так, будто бы никогда не знала и не видела прежде, будто ничего не произошло?
— Мое имя Эрик, — доверительно сообщил он, ожидая реакции Кристины.
Пожалел, что в свое время не открыл ученице своего истинного имени. Все готовился и ждал, когда наступит сей торжественный важный момент.
Момент, можно сказать, наступил. После премьеры «Дон Жуана». Но разговора по душам не вышло.
Кристина отказывалась его слушать.
А потом появился он, этот мальчишка. Спутал все карты.
Ну а потом… потом он забрал ее. А она покорно пошла за ним.
Только почему сейчас она ничего этого не помнит? Может быть, с ней тоже произошло нечто странное, то же, что испытал и Эрик?

Девушка несколько секунд молчала. Будто проговаривая его имя про себя, взгляд ее смягчился.
— Отлично, Эрик! — ответила она. — Кстати, красивое имя. Считай, что первый этап знакомства завершен. Но учти, если это попытка подкатить, то не выйдет.
И Призрак решил пойти ва-банк.
— Кристина, что вообще тут происходит? Почему Бруклин? Почему ты в таком виде и ведешь себя, как чужая? Я виноват перед тобою, прости. Но неужели ты не помнишь, 9-е марта 1871 года, промозглый парижский вечер, премьера оперы…
Крис присвистнула.
— Ты серьезно?
— Серьезно.
— Парень, на дворе 21-й век!
— Какой век, ты сказала?
Нет, он, конечно, потерял сознание, отрубился на какое-то время, но провести в таком состоянии более ста лет — такое не под силу даже мастерам дыхания и остальных премудростей из той книжки…

Крис повела носом.
Алкоголем не пахло совсем, несмотря на всю несуразицу, льющуюся из уст этого парня.
— Да ты под кайфом! И что ты такого вкурил или нюхнул, что тебя швырнуло в 19-ый век? Сильная штука. Как называется?
— Нет, — сказал он упрямо с абсолютно чистым взглядом. — Похоже, что меня швырнуло не в 19-ый век, а из него. Вот только как, этого я понять никак не могу!
— Нехило тебя вставило.
Он же, кажется, ее уже совершенно не слушал, думая о чем-то своем, потирая шишку на затылке.
Что это все-таки было?
Предсмертная агония? Отравление дымом? Сон? Шутка?
Таких снов ему не снилось даже в моменты особо острых страданий.
Уж очень все было реалистично.
То ли это Бог подшутил над ним, то ли Дьявол, которого он последнее время так часто поминал...
— Не понимаю, не могу объяснить, — бормотал он.
— У меня только одно объяснение. Либо ты вконец укурен, либо ты сбежал из психушки. А я, как дура, вместо того, чтобы идти домой, сижу здесь и разговариваю с тобой.
— Кажется, да, я сошел с ума. Но, может, так оно и лучше? — он с надеждой посмотрел ей в глаза. — Скажи, на каком языке я говорю?
— На английском, разумеется.
Он сцепил пальцы в замок.
— До этого момента я говорил на французском. Нет, я, конечно, знал помимо него еще пару языков, но не настолько хорошо, чтобы свободно разговаривать на них и даже думать.
— Так не бывает! — осматривая его с особенной тщательностью, проговорила Кристина. Похоже, этим аргументом она желала убедить не столько Эрика, сколько саму себя. — Ты не из 19-ого века, а я не идиотка!
— Так не бывает, — послушно повторил он. — Но я именно оттуда. Из Парижа 19-ого века, до последнего считавший себя негласным хозяином Опера Популер и звавшийся Призраком этой Оперы.
— У-у-у! — протянула девушка. — Даже если ты действительно оттуда, с головой у тебя все равно нелады.
— Там есть ты, Кристина. И в день премьеры моей оперы, которую я написал для тебя, ты ушла с другим.
Крис усмехнулась.
— А я, оказывается, еще и лживая сука!
Этот разговор уже явно ей надоедал. Она собиралась уходить, Эрик чувствовал это и начинал беспокоиться.
Потерять ее еще раз?

— Подожди! Прошу, дай мне несколько минут, — он сжал ее руку. — Давай рассуждать логически. Я уже почти верю, что очутился где-то далеко от места своего прежнего обитания, через большой промежуток времени. Меня окружают какие-то странные незнакомые предметы, ты странно одета для девушки, — он окинул ее скептическим взглядом.
— Ну, знаешь ли, на тебе тоже странные шмотки!
— У меня нет никаких аргументов, чтобы тебя убедить. Но я клянусь тебе, я впервые вижу этот мир. После того, как она, то есть ты, оставила меня, я закружился в водовороте безумия. Мне казалось, я умираю. Но не так, как я хотел, а как-то гнусно, жалко, по-крысиному, преданный, раздавленный. И когда надо мною сомкнулась мгла, страшно произнести вслух, но я вдруг понял, что не могу и не хочу умирать! Я готов на что угодно, только чтобы вернуться, чтобы услышать твой голос, увидеть твои глаза. Скажи, может оказаться так, что я каким-то непостижимым образом оказался в другом времени, но в нем существуешь ты?
— Не знаю. Я ничего не смыслю в паранормальных явлениях.
— Теоретически, наверное, такое можно допустить. Это, к примеру, как поставить спектакль, уже существующий на подмостках одного театра, в другом. В другой стране. Сюжет остается примерно тем же, но режиссер вносит свои поправки, корректировки, другие декорации, другие костюмы...
Кристина закатила глаза.
— Началось! Театральные штучки. Умерь фонтан!

Он помолчал несколько секунд, размышляя, потом продолжил:
— Подожди. У меня есть аргументы! Если не поверишь мне, я не буду настаивать, ты можешь оставить меня здесь, развернуться и снова уйти. Но для начала выслушай. Я расскажу тебе историю «моей» Кристины, переложу ее на тебя. Если миры сопрягаются, что-то должно пересечься. — Кристина подперла кулачком подбородок, показывая тем самым, что она все внимание. — Тебя зовут Кристина, ты сирота. Родителей потеряла в детстве, у тебя есть подруга, — он подумал. Если Кристина предпочитает, чтобы ее звали несколько иначе, может ли случиться, что и остальных из ее окружения будут звать иначе? Для перестраховки решил оставить лишь начальные буквы имен. Для верности. — Имя, по идее, начинается на М. Еще должен быть поклонник, — раздраженно выделил он это слово, — на Р. Знатный человек. Ты поешь и занимаешься танцами… Что еще?
— Довольно, — мертвецки-бледная Кристина сделала ему жест, чтобы он остановился. — Да, в чем-то ты прав. Я сирота. Почти сирота. Подруга есть, мы живем вместе. Даже про пение относительно угадал. Но это можно узнать и без всяких сверхъестественных способностей. Я вижу тебя впервые, почему я должна тебе верить?
Эрик потер подбородок.
— Ну, ты же веришь в историю об Ангеле Музыки? — вкрадчиво произнес он.
Это был последний аргумент.
Больше карт в рукавах не оставалось.
Сейчас она либо развернется и снова оставит его, либо…

Кристина долго молчала, кусала губы.
— Уже не верю! Он не пришел.
— Но ты знаешь о нем, так ведь? — он слегка улыбнулся.
Кажется, в конце этого окутанного чернотой коридора забрезжил пусть и слабый, но свет.
Она — Кристина! Чтобы там ни было, она — его Кристина! Кристина, которая ждала своего Ангела Музыки!
— Ладно. — Крис поднялась, протянула ему руку. — Вставай. Пошли.
— Куда?
— Ты ведь сам сказал, тебе некуда идти? Не будешь же ты ночевать на улице. Идем ко мне. Продолжим разговор по дороге. Учти, у меня много вопросов, человек из прошлого! И ты, кажется, ранен. — Она с любопытством заглянула ему в лицо, пытаясь рассмотреть изуродованную часть. — Надо приложить лед и посмотреть, что можно сделать.
— Ничего, — он с благодарностью принял ее руку, поднялся на ноги. — Лед не поможет.
— В смысле? — не поняла Кристина.
— Послушай, Крист… Крис, — поправился Эрик, уж очень не хотелось получать под дых, — спасибо. Я приятно поражен твоим желанием помочь такому жалкому существу, как я, но с этим ты ничего не сделаешь. Это не рана. Это… я такой, я ношу это на лице всю жизнь, и это не исправить.

Они вышли из переулка и пошли по освещенной фонарями улице.
Кристина шла, спрятав руки в карманы кофты, выстукивала каблуками по асфальту.
А Эрик размышлял.
Верно, все это: будущее, странные предметы, удивительная Кристина — плод его измученной фантазии.
Ничего этого нет и быть может. Он, как здравомыслящий человек, должен это понимать.
Иначе он, и правда, сошел с ума от пережитого горя.
Скорее всего, когда он очнется, то его снова будут окружать сырые стены подземных коридоров Оперы, звенящая тьма и одиночество.
Не будет рядом улыбающейся ему Кристины, не будет странного ощущения заходящегося в груди сердца, приторного паточного вкуса нереальности.
Это обязательно произойдет. Но потом…
А пока он спит и видит сон, и в этом сне Кристина без страха и укора смотрит ему в глаза, разговаривает с ним. Она будто бы позабыла все обвинения, которые предъявляла ему, позабыла свой трепет, а он дождался того, о чем так долго мечтал и к чему стремился.
Случай и фантазия посылают ему такой шанс насладиться всем этим!
Во сне можно всё — он столько раз совершал во сне самые невероятные поступки: делал Кристине предложение, открывал перед ней — его супругой — дверь их общего дома…
Здесь можно чувствовать себя нормальным человеком.
И пусть это необычный сон, пусть Кристина грубовата и уже не похожа на его кроткую ученицу, но это Кристина. Просто здесь у нее такая роль.
Кроме того, как знать, являлись же великим во снах гениальные мысли, побуждающие к сенсационным открытиям.
Почему бы и ему не воспользоваться этим шансом?
Нужно побольше узнать о том, чем наполнен этот сон.

— Расскажи про свое время. Что здесь за люди?
Они шли вдоль высоких домов из темно-красного кирпича, окутанных паутинами наружных лестниц.
Эрик высоко задирал голову, пытаясь рассмотреть все в доскональности.
Надо сказать, вид у домов был унылый. Что за горе-архитектор над ними работал?
— Люди как люди. Есть хорошие, есть полные уроды. В одном могу тебя уверить, что-то мне подсказывает, — Крис развернулась к нему лицом и пошла задом. — Нравы у нас не сравнятся с вашими. Долой всякие расшаркивания, книксены и прочее. Ну, хватит уже пялиться по сторонам, пошли быстрее. Иначе мы придем домой к утру, а у меня еще дел по горло.
— Подожди, у меня глаза разбегаются. А что у вас с прогрессом?
— О-о, — Крис демонстративно закатила глаза, — он шагнул далеко вперед. Клонирование, атомная бомба, войны за нефть, виртуальный секс… В общем, это дерьмовый мир, Эрик, зря ты выбрал это время, — засмеялась девушка. — Ты еще захочешь отсюда сбежать. Куда-нибудь, где нет толп людей, верениц машин, безразличия и нервозности.
— Это не я выбрал это время, — обиделся он.

Мимо неспешно проехал желтый автомобиль со светящейся рекламой на крыше.
Внимание Эрика вмиг отвлеклось на давно ставшее привычной обыденностью чудо техники.
— Какая необычная, — восхищенно произнес он и снова встал, как вкопанный, ласково глядя вслед удаляющемуся такси.
Крис решила взять ситуацию в свои руки и поэтому взяла Эрика за руку, потянув за собою.
Тот щебетал у нее за спиной, как малыш, впервые попавший в отдел игрушек.
— Ездит без лошадей? Двигатель паровой? Или изобрели все-таки более удобную модель? Прочная? Вы передвигаетесь по городу на них? А дилижансы?

Ты еще в лимузине не катался, с баром, кондиционером и телевизором внутри, — подумала Крис, но озвучивать свои мысли не стала.
Хватит с бедняги пока и того, что он увидел. А то еще кондрашка хватит.
Да уж, Крис Дэйн, судя по всему, ты крупно вляпалась!
Очень похоже, что он и правда не местный.
«Не местный» — в смысле, из далекого темного (ну хорошо, пусть не очень темного, но и не сильно светлого) прошлого.
Так пялиться на машину, будто это не тачка, а женщина с тремя грудями, может либо только умалишенный, либо человек из глухого… позапрошлого века.

Крис стала припоминать, что она знает об автомобилях. На ту тему, которая интересовала Эрика, оказалось, почти ничего стоящего.
Единственное, что она отчетливо помнила, так это то, что в начале двадцатого века Генри Форд основал свою компанию по производству автомобилей. Но вряд ли это удовлетворит информационный голод ее собеседника.
— Лошади — это прошлый век. В общем, они давно, очень давно, — подчеркнула она,— вышли из употребления. Паровой двигатель — это так, цветочки. Эта ездит на бензине.
— На бензине? — Эрик скептически приподнял бровь.
Крис тянула его куда-то, он не сопротивлялся. Послушно шагал за ней, умоляя только об одном, чтоб она не молчала.
Кажется, ему доставлял радость лишь один тот факт, что она говорит с ним и держит его за руку.
— Если мне не изменяет память, подождать тебе чуть больше десятка лет в твоем мире, и ты бы тоже мог стать свидетелем бензинового чуда!
— А можно будет на ней прокатиться? — задал вдруг Эрик удивительный по своей глупости вопрос, да еще улыбнулся как-то неприлично.
Кристина аж передернула плечами.
— Все в твоих руках, — засмеялась она. — Теперь ты мне ответь на мой вопрос: почему ты прячешь лицо? Когда я пыталась присмотреться получше, у тебя такая мина была, будто я тебя в сортире с порножурналом застала.
Он нахмурился, несколько минут медлил с ответом.
— Ты же все сама видела, — несмело начал он. — Я не люблю, когда рассматривают мое лицо, в нем мало привлекательного. Люди всегда меня опасались, лицо их пугало, я носил маску. Ты и этого не помнишь?
— Стоп! — Крис остановилась, подняла руки ладонями наружу. — Давай договоримся, не путай меня со «своей» Крис. Нет знака «равно» между нею и мной. Усек?
Его выражение лица, будто бы у ребенка, которого втолкнули в темную комнату, отражало чувства лучше любых слов.
— Я постараюсь, — сказал он тихо. — Просто… мне нелегко. Считать тебя не Кристиной, когда передо мною ты, Кристина. Точно так же, как звать тебя Крис.
— Привыкай. Люди адаптируются. Ладно, так о чем ты говорил?
— О том, что я урод.
Крис хмыкнула.
— Урод — это Билли Нипл. У него татуировка по всему бритому черепу, в котором заключен мозг с грецкий орех, и ко всему прочему физиономия маньяка. Поэтому он работает вышибалой в одном из местных клубов. В сравнении с ним ты просто душка! Ну да, чуть подпорченное лицо, но с осиновым колом на тебя вряд ли кто-то будет кидаться. Тем более, здесь.

Он остановился, посмотрел на нее с недоверием.
— Ты правда так считаешь?
Кажется, ему очень хотелось поверить этим простым словам, но что-то внутри прочной преградой не пускало его.
— Я говорю, что думаю.
— То есть, — он прищурился, — ты могла бы стоять со мною рядом где-нибудь на людной площади?
Крис повела плечом.
— Могла бы, наверное. Почему же нет?
— Могла бы выйти со мною в свет? — он с жадностью ловил ее взгляд.
Кристина засмеялась.
— Думаю, что это ты бы не захотел меня туда выводить. Я под это не заточена!
— Ответь, пожалуйста! — требовательно попросил он и остановился.
— Да, — коротко произнесла Крис и тоже замедлила шаг.
Она почему-то сейчас отчетливо увидела большой зал, освещенный сотнями свечей, дамы в длинных пышных платьях обмахиваются веерами, мужчины с подкрученными усами, и все вертится, кружится, меняется…
— А… — продолжил он, затаив дыхание, — прикоснуться ко мне без отвращения могла бы?
Они стояли напротив друг друга. Одни на большой улице, под фонарем, который не горел.
Окна возвышающихся домов сверкали темными пустыми глазницами. Машин мимо больше не проезжало.
Где-то гудела сирена, но это было очень далеко отсюда.

Кристина вскинула руку и вдруг провела кончиками пальцев по его лицу. Все произошло так стремительно, что он даже не успел отстраниться, а когда почувствовал скользящие по его щеке прохладные пальцы, было уже поздно.
И он остолбенел.
Впрочем, вокруг все равно было темно, и это предавало ему стойкости.
— Не больно? — шепотом спросила Крис, задержавшись подушечками пальцев на неровностях кожи.
— Нет… — ответил он, придя в себя. — Да если бы и было… ты можешь втыкать в меня спицы, я буду терпеть. Только касайся!
Крис шутливо сморщилась.
— Ты что, по части садо-мазо? Ошейники, цепи, плети, наручники? Нет, парень, я пока к этому не готова!
— Плети? — изумился он и нервно замотал головой. — Я? Нет!
Но Кристина уже пошла вперед. Снова застучали высокие тонкие каблуки по асфальту.
Задор ее теперь куда-то улетучился, Кристина шла, опустив голову.
Он поспешно догнал ее, взял за руку, развернул к себе.
— Спасибо за твой ответ...

Кристину же беспокоило совсем другое — это пугает, когда понимаешь, что человек, которого знаешь от силы пятнадцать минут, смотрит на тебя, как на божество, всматривается с такой нежностью и любовью, будто любит тебя уже целые столетия. Парни, которые хотят подцепить девчонку на одну ночь, — так не смотрят.
Черт подери, откуда он свалился?
С опорной точки под названием «19-й век?».
С таким же успехом он мог бы сказать ей, что прилетел с Альфы Центавра, а обломки его звездолета валяются в мусорном баке (уж лучше бы так). В жизнь на других планетах поверить проще…
Но она все равно сочла бы его ненормальным.
А так, сейчас больше хотелось поверить в то, что ненормальной стала она. Потому что, кажется… она верила ему.

Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Крис совсем потеряла ощущение реальности.
Очнулась от какого-то внутреннего толчка, будто бы что-то в ней всколыхнулось, обдало жаркой волной.
…И поняла, что они снова стоят посреди тротуара, он наклонился над ней, и опять этот странный взгляд — две жгучие пронзающие точки, а рука его очень осторожно гладит ее волосы, перебирает завитки.
Кристине стало не по себе, по спине пробежала струйка холодного пота, и она резко отстранилась от него.
Тот надсадно вздохнул, и руки его бессильно упали по бокам.
— Тебе все-таки страшно? Ты боишься меня?
— Страшно ли мне? — вмиг ощетинилась Кристина. — Нет, просто не люблю, когда мне пялятся прямо в глаза. Боюсь ли я? Пожалуй, да. Если учесть, что кругом никого, а я тут наедине с огромным мужиком, выше меня на голову, и у которого разворот плеч примерно как мой шкаф, а еще не надо упускать из виду тот факт, что у него явно съехала крыша.
— Куда съехала?
— Куда-то в Париж! — съязвила Крис.
— Я имел в виду другое. И ты знаешь, о чем я.
— Слушай, да у тебя мания величия! Хватит, пожалуйста. Что за странная привычка у вас, мужиков, всегда винить в своих промахах кого-то другого или свои несовершенства, которые вы придумываете? Так легче жить? — Кристина сменила тон на еще более издевательский. — Меня бросили, я не получил престижную работу, я по уши в дерьме. Ну прости меня, это все аура неудачника виновата, я лучше сдохну! Или: о нет, девчонка выбрала другого, о господи, в этом виновато мое лицо! Теперь я навеки мученик!
— Я этого не говорил.
— Но ты так думал!
— Почему ты злишься?
— Просто терпеть не могу, когда пускают сопли! Либо ты перестаешь ныть, убеждая меня, что ты хэллуинское пугало во плоти, либо я бросаю тебя прямо здесь, и мне плевать, из какого ты века.

Остаток дороги они шли молча.

— Почти пришли, — наконец подала голос Крис. — Предупреждаю, это не сказочное место, поэтому, если ты привык к апартаментам Людовика XIV, вы ошиблись адресом, мистер.
Они встали у ряда двух этажных домов, таких же буро-красных, как те многоэтажки, которые они миновали.
Домики стояли, плотно примыкая друг к другу, отделенные небольшими квадратными клумбами — подобием садиков.
К двери каждого дома вела лестница с чугунными перилами.
Уют был сомнительный, но конструкция любопытная.

Кристина поднялась по лестнице, некоторое время возилась с замком, поворачивая его то вправо, то влево, налегая всем телом на дверь.
Когда дверь поддалась и открылась, Кристина дала отмашку Эрику.
— Что встал на дороге? Заходи. Мэг сегодня не будет, она говорила, что заночует у какого-то очередного парня. Так что… — она обернулась на замершего на пороге гостя, с недоумением оглядывающего помещение. — И зачем я тебе это сказала? — задумчиво проговорила Крис. — Надеюсь, ты не воспользуешься моментом и не прирежешь меня? Предупреждаю сразу, красть здесь нечего! Уйди с порога и закрой дверь. Холодно, — Кристина обо что-то споткнулась, выругалась.
Щелкнул выключатель, в комнате зажегся свет.
— О! — послышался вздох изумления у нее за спиной.
И она ощутила сладкий вкус гордости.
Мало кого можно удивить (в хорошем смысле слова) их жильем.

Прямо с порога начиналась гостиная.
Небольшой диванчик в серо-синюю полоску, перед ним низкий заваленный журналами и уставленный чашками и пустыми бутылками столик. На стопке газет, потеснивших журналы, восседала ярко-желтая резиновая утка. Рядом с диваном на полу сиротливо стояла стеклянная миска с крошками на дне.
В углу комнаты стоял фикус, в другом углу немного покосившийся абажуром торшер. Окна завешаны синими шторами. Несколько фотографий на стене.

Крис, глядя на то, как внимательно Эрик изучает обстановку, быстро сняла с подлокотника дивана кружевной бюстгальтер, скомкала, затолкала под подушку.
— Ну что ты еще такого увидел? — устало спросила она.
Эрик восхищенно смотрел вверх, на захудалую люстру.
— Я не могу понять, в ней свечи? Они зажигаются все сразу? Что-то новаторское? В эти колбы подается воздух, или огонь не гаснет как-то иначе?
— Это лампочки, — Крис усмехнулась. — Свечи тоже иногда бывают, когда свет отключают.
— Они газовые?
— Ты смеешься? Электрические.
— Неужели они все-таки работают? То есть… многочисленные опыты принесли свои плоды? Можно посмотреть поближе?
— Смотри, трогай, — Кристина махнула на него рукой, как на безнадежно больного. — Только об одном умоляю, в рот лампочки не бери и не суй пальцы в розетку! Так, жди здесь, я сейчас вернусь.
Она побежала по лестнице, ведущей наверх. Когда спустилась, Эрик стоял в углу комнаты, держа в руках цилиндрический абажур, и пристально рассматривал ввинченную в патрон лампочку.
Услышав шаги, поднял на нее глаза и едва не свалил торшер, качнувшись в сторону.
Кристина несла на руках щекастого белобрысого малыша, обильно пускающего слюни себе на зеленую майку.
— Привет! Помаши дяде ручкой, Ноэль, — сказала Кристина, будто ни в чем не бывало.
— Кристина?! То есть, Крис, — быстро поправился Эрик, — Господи Боже! У тебя есть ребенок?
Карапуз намотал на пухлую ручку прядь ее волос и мстительно дернул. Крис тряхнула маленького сорванца, тот сразу же притих.
— Как бы тебе сказать, — отправляясь с ребенком на кухню, начала свой рассказ Кристина. — Не совсем у меня. Это ребенок Мэг.
Эрик шумно вздохнул.
С кухни послышался какой-то звон, хлопанье дверок, журчание воды.
— У Мэг есть ребенок? — Эрик осторожно водрузил абажур на место, сделал шаг назад.
Запутался ногами в чем-то длинном бежевом, очень напоминавшем чулок, снял его со своей ноги, осторожно повесил на ручку стоявшей рядом тумбочки.
— Ну да, как видишь, — из дверного проема выглянула Крис с бутылочкой. — Что, у твоей Мэг, — Крис снова исчезла, — в смысле, у Мэг из твоего мира нет детей?
— Нет, — рассеянно ответил он. — Пока нет. Она еще даже не замужем.
— Ну, это не оправдание. Моя тоже не замужем, — засмеялась Кристина, будто в этом не было ничего предосудительного.
О боже, бедняжка Мэг? И как это Антуанетта не доглядела? — вздохнул про себя Эрик. — Впрочем, у Мэг всегда был неукротимый норов. Вот и расплата…
— А где его отец?
— Это известно одному Богу! Не спрашивай. Я понятия не имею. Наверное, где-то в Австралии, ухлестывает за кенгуру и коалами.

Кристина дала сидящему на детском стульчике малышу бутылочку и вышла в гостиную, вытирая руки о кофту.
— Сейчас он поест, и я его снова уложу.
— Ты сидишь с ребенком Мэг?
— Просто присматриваю.
— Почему ты?
— Потому что Мэг моя подруга, а ее сейчас нет дома. Я сижу с ним по возможности.
— А кто за ним ухаживает, когда вас обеих нет?
— Никто. Я прихожу через пару часов, как Мэг уходит на работу, Ноэль в это время спит. Иногда за ним приглядывают соседи. А вообще, он тихий.
— У него нет няньки?
Крис присвистнула.
— Нянька — это очень дорого. Мы не можем этого себе позволить.
— Значит, ты помогаешь Мэг?
— Да.
— Ты потрясающая!
Крис усмехнулась на его слова.
— Совсем нет. Если бы ты знал всю правду обо мне, ты вряд ли бы так говорил, — опустила глаза девушка.
— А какая ты?
Крис молчала, из-под густых загнутых кверху ресниц украдкой смотрела на своего собеседника.
Эрик ждал…

На кухне что-то громыхнуло.
Кристина встрепенулась, кинулась туда.
— Ты снова ее выбросил, Ноэль, противный мальчишка, — беззлобно ругалась Кристина.
И сразу же вынесла мальчугана в гостиную.
— Побудь еще пару минут здесь, хорошо? Я быстро его уложу.
Кристина спустилась вниз через минут десять.
— Прости, — сказала она. — Ему понадобилось сменить подгузник.
— Из тебя получится прекрасная мать.
— О, — Крис махнула на него рукой. — Не смеши! Из меня получится ужасная мать.
— Почему ты так думаешь?
— Что я смогу дать своему ребенку? Я так ничего и не добилась, могу научить только плохому. Пошли на кухню, я сделаю кофе.
Он покорно последовал за ней.

Войдя на кухню, Эрик резко остановился, прямо у кромки мутной лужи, вопросительно поглядел на Крис, которая деловито громыхала банками, что-то искала на полке.
— Не обращай внимания, — успокоила она его. — Это Ноэль разлил. Потом уберу.
Эрик подошел к ней, оперся на столешницу, стал внимательно наблюдать, как Кристина насыпает коричневый порошок в чашку из банки.
— Ты, наверное, голоден, пришелец? Тебя надо покормить.
Кристина залила кипятком зашипевшее запенившееся кофе, оставила чашки на столе.
— Ты предлагаешь мне разделить с тобою трапезу?
— Нет! — отмахнулась Кристина. — Я предлагаю тебе чипсы.
Она открыла один из верхних ящиков, достала оттуда большой яркий пакет, разорвала его, высыпала содержимое в миску и сунула ее в руки Эрику.
— Что это? — принюхался он к сухим пластинкам.
— Кукурузные чипсы. С… сейчас посмотрим, с чем. — Она снова развернула скомканный пакет. — С чили и помидорами.
Крис кинула пакет из-под чипсов в мусорку, взяла свою чашку, отхлебнула кофе.

Заинтригованный Эрик взял одну пластинку, повертел и так, и эдак, после чего отправил в рот.
— Ну?
— Любопытно! — сообщил он, прожевав, но больше есть не стал, поставил миску позади себя.
Кристина в этот момент сняла с холодильника липкий листок кислотно-розового цвета. «Ти, полей цветок!» — гласила запись на бумаге.
— Черт, — выругалась она, приклеивая листок обратно. — Вы только посмотрите на нее! Ее ребенок, ее цветок. А я все должна делать за нее?
Эрик смотрел на Кристину и недоумевал. Голос она повышала, но злобы в ее словах не было.
Кристина вышла в комнату, устало выплеснула содержимое своей чашки в горшок, вернулась.
— Ты уверена, что это его не убьет? — осторожно поинтересовался Эрик.
— О, умоляю, — Кристина сделала себе новую порцию кофе. — Он даже ерш пережил, кажется, даже стал после этого лучше расти.
Эрик, наконец, поднес к лицу кружку, которую все это время держал в руках, опять понюхал.
— Странный запах у кофе.
— Правда? — Кристина понюхала свой. — Обычный кофе. Быстрорастворимый.
— Получается, его даже не надо варить? Кофе из отборных зерен пах иначе.
— Ну, извини, мне не по карману молотый кофе. Привыкай, это век фаст-фуда и полуфабрикатов. — Крис взмахнула свободной рукой, поскользнулась на луже, чуть не упала, кофе плеснулся ей на кофту. — Черт! Черт возьми!

Эрик, раскинув руки, кинулся к ней, готовый спасать свою возлюбленную от падения.
— Не надо, не надо! Я в порядке. — Успокоила его она.
— Ты не обожглась?
— Нет. Все нормально.
Крис расстегнула кофту, сняла, кинула на стул, оставшись в одной майке на тонких бретельках.
Эрик, сделавшись цветом, как клюквенный морс, некоторое время заворожено смотрел куда-то ниже ее шеи.
— Хватит на нее пялиться, — сказала Кристина, поправив бретельки. — Вы во все времена одинаковые! Ладно, давай подумаем, чем можно тебя накормить по-настоящему, — и открыла холодильник. — Вот черт, ничего практически не осталось. Есть яйца, немного молока, фасоль… — она достала коричневый бумажный пакет, потрясла его. — Гамбургеров не осталось. В общем, я могу приготовить яичницу. Будешь?
— Спасибо. Не стоит, я правда не очень голоден.
Кристина обернулась на него, пожала плечами.
— Ок. Как хочешь.
Ее гость в это время заинтересовался тостером, рассмотрел его со всех сторон, понажимал на рычаг. Но так как тот был сломан, то не ответил ему взаимностью.
— Эрик, — он, наконец, оторвался от тостера, поглотившего все его внимание, и обескуражено вскинул бровь. — Ладно, все здорово, но, все-таки… скажи правду, из какой психушки ты сбежал? Тебя наверняка будут искать. Нужно вернуться.
— Кристина, — Эрик потупил взгляд. — Я ниоткуда не сбегал! Клянусь.
— Тебя выпустили, с такими-то фантазиями? — Крис усмехнулась. — Вряд ли.
Он вздохнул поглубже.
— Крис, все так необыкновенно и замечательно. — Он прикрыл веки. — Это ведь просто сон. Я сплю. Это скоро кончится. Давай не будем портить этот момент? Позволь мне…
— Сон?
Крис подошла к нему и больно ущипнула за руку.
— А-у-у! — Эрик потер больное место.
— С добрым утром! — подбоченилась девушка. — Ну что, убедился, что ты не спишь, или ущипнуть еще раз?
Секунду они смотрели друг на друга грозно и вызывающе.
— Но что же это, если не сон?
— Это ты должен мне объяснить.
— Все, что я мог, я объяснил тебе, — беспомощно развел он руками. — Я всегда старался сохранять рациональное зерно в направлении своих мыслей. Даже несмотря на то, что представал перед тобой… в смысле, перед девушкой, которая была мне очень дорога, бесплотным ангелом. Все гадалки, провидцы, колдуны представлялись мне лишь шарлатанами, а люди, верующие в то, что воду можно превратить в вино или воскреснуть, умерев, — безумцами и фанатиками. Понимаешь? И в жизнь после смерти я тоже не верил. Я так устал при жизни, что одна лишь мысль о том, что все продолжится и после смерти, повергала в ужас. И что ты мне сейчас предлагаешь объяснить? Как я оказался здесь на сто с лишним лет вперед?
— Возможно, нам бы помог Эйнштейн. Вот только жалость, он давно умер. Ты там нигде его с собою по пути не прихватил?
— Кто такой Эйнштейн? — не понял Эрик.
— Не важно, забудь! А знаешь, — глухо проговорила Кристина, — если бы путешествия во времени были действительно возможными, я бы тоже хотела попутешествовать. Только чтобы отправиться не в будущее, а в прошлое… и попыталась убедить родителей не совершать ту ошибку, которая произошла двадцать лет назад.
— Какую?
Кристина опомнилась, зябко передернула плечами.
— Никакую. Это я так, болтаю всякую чушь. У тебя, наверное, заразилась. Ну посмотри на меня, разве я похожа на барышню из 19-го века?
Он сделал несколько шагов к Кристине, подошел вплотную, нагнулся к ней, Крис подняла голову, чтобы видеть его глаза.
Сердце замедлило ход.
А что, если она лишь призрак? Призрак женщины, в которой была заключена вся его жизнь?
Нет! Он бы мог узнать ее и отличить среди тысячи.
Кристина!
Она единственная! Другой во всем свете нет и никогда не будет!
И она была из плоти и крови.
— Похожа! Каждая черточка лица, каждый изгиб, каждый завиток волос, каждая ресничка…
Крис прерывисто вздохнула.
— Почему я верю тебе? — она запустила руки в густые волосы, начала массировать голову, будто пытаясь избавиться от мигрени. — Знаешь, когда я была маленькой девочкой, я часто видела сны, очень яркие, красочные. Потом я повзрослела и перестала их видеть. А до этого мне часто снился один человек… — во взгляде у нее плескалась такая беззащитность, такая доверчивость, будто она отчаянно искала у своего собеседника поддержки и одобрения, чтобы он успокоил ее, убедил, что она не сошла с ума. — Мне снился принц! Я была ребенком, а он был сильным, взрослым и умным. А главное, он мог меня защитить. Защитить от всех невзгод, разочарований и боли. Я с такой самоотверженностью каждый вечер рвалась скорее в кровать, чтобы уснуть и снова увидеть его… Я никогда не видела, как он выглядит, не видела его лица, но я отчетливо помнила его голос. Мы просто разговаривали, и я чувствовала, что нужна, что я в безопасности. Я верила, что когда вырасту, мой принц из сна найдет меня в реальной жизни и заберет туда, где не будет боли и разочарований. А иногда мне хотелось верить, что это тот самый ангел, о котором говорил отец.
Глаза ее подернулись влагой, и Кристина прикусила губу.
— Твой голос… почему у меня чувство, что я слышала его прежде?
На несколько секунд Эрик позабыл, как дышать.
Горло захлестнуло, он закашлялся.
— А может быть… — он осторожно взял ее за руку. К его огромному удивлению Кристина руки не отняла. — Ангел Музыки, которого ты так ждала, должен был прийти, но опоздал? Ну, что-то перепутали в небесной канцелярии.
Кристина улыбнулась, хлюпнула носом.
— Ты уже улыбаешься. — Он крепче сжал ее руку.
Удивительно, но… неизвестно, хватило бы сил у него прежнего вот так смотреть Кристине в глаза и держать ее за руку?
А сейчас будто бы какой-то внутренний насос наполнял его решительностью. Отступить от нее второй раз было бы непростительной ошибкой. Сердце подсказывало, что ей нужна защита и поддержка. Если и стоило для чего-то жить, то только ради нее!
Что, если кто-то, кто управляет этим огромным театром, позволил ему переиграть пьесу с плохим концом?
То была репетиция. Сейчас основные сцены переделали, декорации и костюмы сменили, тексты переписали, но актеры остались прежними.
— Не знаю, как во все это поверить.
— Ты только представь, каково мне во все это поверить?
— Значит, Париж 19-го века?
Он ответил ей кивком.
— Длинные платья, тюрнюры, жеманные дамы, коляски, запряженные лошадьми?
Еще кивок.
— Ладно, пусть будет так. А теперь давай займемся более важными вещами. У нас на это остаток ночи!
— Чем?
— Надо привести тебя в нормальный вид, — положила руки на бедра Кристина, — чтобы на человека был похож, а не на манекен из театрального магазина. Да, и ночевать ты останешься здесь. Надо подумать, где будешь спать.
— Здесь?
— Ну, не выгонять же мне тебя на улицу, балбес! Пошли наверх.

Пока они пересекали комнату, Эрик успел наткнуться взглядом на пару фотографий в деревянных рамках. Фотографии были удивительно яркие, цветные. На одной из них был младенец в голубой шапочке, скорее всего Ноэль. На другой фотокарточке, красующейся в рамке, — Кристина. Она корчила потешную рожицу, показывая язык, а рядом, привалившись щекой к ее плечу, закатывала глаза под лоб густо накрашенная блондинка.

— Пойдем же, — подогнала его Крис, поднимаясь по ступенькам.

Ночь выдалась какая-то абсолютно сумасшедшая и бесконечная.
Время шло медленно, как густой мед, стекающий с ложки.
Выспаться сегодня, определенно, будет не судьба!

Они поднялись на второй этаж, Крис толкнула одну из дверей, завела туда Эрика.
Комната была небольшой, у окна стояла кровать, в углу которой сидел плюшевый медведь, вместо одного из ушей у него торчал клок ваты. У стены стоял местами потертый комод. На нем чашка, маленькая фарфоровая фигурка ангела, ночник, в самом дальнем углу стояла еще одна фотокарточка в рамке. На ней была запечатлена маленькая Кристина с огромной шапкой темных кудрей на голове, она обнимала знакомого плюшевого медведя, а ее обнимал мужчина в сером свитере. Глаза у него были какие-то невероятно грустные, а улыбка едва читаемая, длинные волосы собраны в хвост, на лице легкая небритость, цвет лица бледный до синевы.

Кристина критически окинула взглядом своего нового знакомого, и тоном человека, сведущего в том, о чем говорит, произнесла:
— Ну и прикид у тебя! Нужно срочно менять ситуацию.
На нем действительно было одето что-то невообразимо глупое.
Белая рубашка с глубоким вырезом и широкими рукавами, вместо воротника рюши. Внизу он был одет в бордовые рейтузы с высоким поясом. Сидели они чудовищно — настолько в обтяжку, что это даже Кристине казалось неприличным. На ногах сапоги почти до колен.
— Так даже геи не одеваются! — фыркнула Крис, сложив руки на груди. — Просто ходячая потеха!
— Это сценический костюм, — оскорбился Эрик и расправил плечи.
Чувство его собственного достоинства, задетое острым лезвием упрека, сжалось в жалкий комочек и забилось в дальний угол.
— Я сам участвовал в создании его эскиза...
— Оно и видно, — Крис скорчила издевательскую гримасу. — Нет, так дело не пойдет. Раздевайся!
Эрик опешил, встал как вкопанный, вытянул руки по швам, вылупился на нее, но снимать свою одежду не спешил.
— Да снимай же это! — без доли смущения повторила Кристина. — Давай, давай. Выйдешь так на улицу — засмеют. А-то и что-нибудь похуже сделают. Надо тебя привести в приличный вид. Давай-ка, скидывай свой сценический костюм, будешь любоваться им в отрыве от себя. Я сейчас.
И легко развернувшись, Крис исчезла в дверном проеме, упорхнула куда-то, оставив Эрика наедине со своими мыслями.

М-да.
Он несколько секунд постоял, раздумывая над словами Кристины.
Большого зеркала поблизости не было. Так что возможности оценить весь ужас своего костюма он был лишен.
Но подчинился.
Снял рубашку, стянул сначала один сапог, потом второй. Сунул руку в карман рейтуз.
Там было пусто.
Хотя… нет.
Пальцы нащупали что-то маленькое, выпуклое.
Кольцо!
То самое кольцо, которое отдала ему Кристина перед уходом.
Значит, оно — это единственное, что оказалось с ним… как память, как вечное напоминание, как тонкая ниточка, связующая его с жизнью, в которую уже так сложно было поверить?
Он достал его, покрутил в руках, вздохнул.
Может, показать его Кристине? Вдруг, она, наконец, вспомнит?
Впрочем, зачем?
Снова убрал. Начал стягивать рейтузы.

Перед глазами возникло Кристинино лицо, спутанные кудри, влажный лоб, подернутые соленой влагой огромные глаза. Она сделала шаг к нему, сняла с тонкого пальчика это кольцо и с виноватым видом протянула ему. Кажется, губы ее беззвучно прошептали «прости».
А потом…
— Твою же мать! Что это за хрень, черт возьми? — издала громогласный вопль Кристина, и Эрика, больно резанув по сердцу, толчком выбросило из воспоминаний.
Он очнулся.
На самом деле, этот вопль принадлежал не «той» Кристине. А «этой»…

Она стояла в дверном проеме, прижимая к груди стопку вещей, согнувшись пополам. Плечи ее тряслись.
— Что? Что случилось? — испугался Эрик, не понимая, что с ней такое.
— Что на тебе за хрень? — отсмеявшись, спросила Кристина и распрямилась.
И тут к нему вернулось чувство реальности.
И оно было чудовищным!
Он стоял посреди комнаты босиком, голый, в одних подштанниках, держа в руках рейтузы.
На него без доли смущения взирала девушка, которую он боготворил, да еще хохотала, из глаз ее лились слезы.
Кажется, такого ужасного унижения он не испытывал даже в моменты аншлага в аттракционе «Дитя Дьявола».

Он дрожащими руками скомкал рейтузы и прикрылся, насколько это было возможно.
— Нет, нет, подожди! — Крис зажала свободной рукой рот, давясь смехом, снова скрючилась и отвернулась.
— Ты не постучала!
— Ну, извини! — она сделала шаг ему навстречу. Но Эрик опасливо отступил назад, едва не плача. — О боже, теперь я тебе точно верю! Верю! Доволен? Зачем ты там распинался столько времени? Лучше бы просто снял штаны! Ни один нормальный человек в наше время не наденет такое. Ну… если он не извращенец, конечно!
Кристина снова хихикнула, икнула от обилия положительных эмоций.
Ее очень занимало зрелище, открывшееся ее взгляду.

— Кристина, — Эрик, перетаптываясь с ноги на ногу, прокашлялся, — умоляю, отвернись.
— Я такое впервые на живом человеке вижу! — утирая слезы, говорила Крис. — Страшно представить, что могло быть с девчонками, если бы парни снимали штаны, а там такое… все свидание к черту, либидо на нуле.
Она посмотрела на несчастное лицо Эрика, и вмиг стала серьезной.
— Ладно, прости. Извини! Эм-м… в общем, вот одежда. — Она отдала ему сверток.
Эрик протянул одну руку, второй он прижимал к себе рейтузы, цапнул одежду, закрылся и ею тоже.
— Надеюсь, ты разберешься, что и как надевать. Вот только, прости, нижнего белья у меня нет, — Кристина подавила новую волну смеха. — А девчачье, боюсь, тебе не подойдет. Хотя, после такого… все, что угодно будет смотреться лучше. Выкинь это. А вообще, лучше отдай мне!
— Зачем?
— Я постираю, — соврала Крис, твердо решив избавиться от такого «привета» из прошлого.
— Нет! — воспротивился Эрик. — Ты не должна стирать мои вещи!
— Я не руками, я закину в стиралку.
— Куда?
— Потом покажу, сам увидишь.
— Хорошо. Кристина, и все же, не могла бы ты выйти? Очень прошу. Ты и так…
— Увидела больше нужного? — закончила за него она. — Хорошо. Переодевайся! Обещаю, подглядывать не буду. Но если что, зови.
И захлопнула дверь.

С одеждой Эрик возился дольше положенного.
Хотя, по идее, там делов было минуты на две. Шмотки были незамысловатыми. Обычные джинсы, футболка и рубашка. Лежали уже года два с половиной на антресолях, как память об одном дружке Мег. Вроде, размер должен был подойти.
Но Эрик что-то уж очень долго тянул. То ли никак не мог расстаться со своими панталонами, то ли досконально изучал каждую пуговку и ниточку.
Все это время Крис стояла, привалившись спиной к двери, сложив руки на груди. Спать, конечно, хотелось. Но пока было не время.
— Эй! — она постучала ногой в дверь. — Ты все? Может, помочь?
Дверь щелкнула и отворилась, Кристина едва не кувыркнулась в комнату.
Она посмотрела на него и, к своему собственному удивлению, одобрила.
Надо же! Все верно надел. Джинсы не задом наперед, а как положено, футболку под рубашку, рукава которой закатал. Смотрелось неплохо.
— Довольно странная одежда, — сказал встревожено Эрик.
— Намного лучше твоей! Давай покажу.
Кристина открыла один из шкафчиков, на дверце которого висело зеркало.
Первые несколько секунд Эрик не решался к нему подойти, но потом пересилил себя, долго разглядывал свое отражение.
Повернулся спиной, потом снова лицом, наклонил голову вправо, потом влево, заглянул себе за плечо, одернул футболку, аккуратно (чтобы Кристина не видела) заправил ее в джинсы, потом снова выпустил. Но баланса так и не нашел.
— Я выгляжу по-идиотски, — с тоской в глазах заключил он. — Как какой-то Петрушка. В этом нет ни вкуса, ни эстетики.
— На первое время сойдет. По крайней мере, ты стал похож на парня из нашего века, а не на сумасшедшего в костюме тореадора.
— В вашем веке все мужчины носят такое?
— Большинство.
— Я им сочувствую. И дамам тоже, — добавил он, подумав.
— Привыкай! Надо будет купить тебе что-то на смену. Но не сейчас. Еще сделаем что-нибудь с волосами, и будет не отличить в толпе. Ты ведь этого всегда хотел? Так, постой, надо что-то придумать с обувью.
Крис привстала на цыпочки, порылась на верхней полке, извлекла из вороха какого-то тряпья и коробок поношенные кеды.
— Вот, — протянула она их Эрику. — Надеюсь, размер будет впору.
Те подошли.
Крис облегченно вздохнула.
— Ура! Первая часть нашего действа окончена, теперь антракт.
На этом слове Эрик оживился, посмотрел на нее загоревшемся взглядом.
Кристина ему улыбнулась.
— Ты не обиделся, что я смеялась?
Тот промычал что-то невнятное, густо покраснев.

— Ладно, это еще не все. Тебе многое предстоит уяснить, если ты не хочешь выглядеть свалившимся с луны и вызывать подозрения.
— Если поможешь мне… Я, вроде, неплохо все схватывал.
— Куда же я денусь? Во-первых, перестань делать круглые глаза, когда видишь что-то необычное. Пойми, что здесь оно уже старо, как мир. И забудь про то, что ты из 19-го века. Вообще! Иначе угодишь тут в настоящую психушку. А я постараюсь разъяснить тебе значения вещей, которые будут встречаться, это может понадобиться со временем. Но это потом, уже поздно, у меня глаза слипаются. Сейчас самое необходимое. Ок?
Он восхищенно посмотрел на нее.
Когда-то он был ее учителем, сейчас все происходит наоборот.
И надо сказать, в этом было что-то… удивительно приятное.
— Итак, — Крис открыла еще одну дверь, завела его внутрь очередной комнаты.
Но назначение оной было предельно ясно без всяких разъяснений.
По общим очертаниям можно было догадаться, что это отхожее место.

— Здесь ванна. Можно принять душ. Только обязательно задергивать шторку. Это струя воды оттуда, — ткнула она пальцем куда-то вверх.
Ее ученик понимающе кивнул.
— А можно принять ванну без всяких премудростей?
— Ты ванну собираешься принимать? Как девчонка? Ну и нравы, — Крис покачала головой. — Лучше не надо, иначе кого-то из нас оставишь без душа. У нас слабый насос и старый нагреватель.
— А если починить?
— Дорого. Что еще? Зубная паста. — Она покрутила у него перед носом тюбиком.
— Зубной порошок! — догадался Эрик.
Кристине в голову пришла дурацкая мысль — такое ощущение, будто перед ней малый ребенок, а она объясняет ему, что и как делать.
Забавно, особенно в связке с картинкой перед глазами — ребенок смотрелся лет на тридцать.
— Не совсем. Порошок сейчас в ходу далеко не зубной. Тут густая масса со вкусом мяты, но лучше не ешь ее.
— М-м, а зачем бы я стал ее есть?
— Ну, вдруг. Вот только лишней зубной щетки у нас нет. Но можно пока воспользоваться пальцем. Умеешь чистить зубы пальцем? Так, надеюсь, про толчок тебе рассказывать не надо? — Крис демонстративно нажала кнопку слива на бачке. — Ах да, поднимай сиденье, хорошо?

Потом Крис заглянула в комнату Мэг, проверила Ноэля. Тот мирно сопел, посасывая свой палец.
Исследовав все наверху, они снова спустились вниз.
Крис хлопнула ладонью по огромному шкафу, увешенному яркими картинками и фигурками.
— Это холодильник.
— Боже, это чудо! — Эрик погладил гладкую поверхность. — Да здесь полно чудес.
— О да, просто магический шатер. Вообще-то, это чтобы еда не портилась.
— Я знаю. Удобная вещь, а главное, занимает совсем немного места, да она крошечная. Поразительно! Мне, определенно, нравится ваш прогресс. Это значит, что человечество неимоверно продвинулось вперед за эти сто с лишним лет!
Кристина соглашаясь, кивнула. Открыла дверцу.
— Сейчас здесь особо нечего есть. Зато есть пиво! С этим, — Крис указала на тостер, — ты уже знаком.
— Прости, Кристина, но что именно делает эта коробка?
— Жарит хлеб.
— Тосты? — воскликнул Эрик.
— Браво! Угадал.
— Дай угадаю снова, — глаза его засветились. — Внутрь кладется хлеб, а потом коробку ставят на разогретую плиту?
— И тогда ты спалишь дом… хватит и того, что у него перегорела вилка.

Крис зевнула.
— Ты хочешь спать, у тебя усталый вид.
Эрик положил ладонь ей на плечо.
— Ложись, Кристина. У нас ведь еще будет время, чтобы ты мне все рассказала?
Удивительно, но она уже даже не сопротивлялась против своего полного имени.
— Да, я засыпаю на ходу. Тебе тоже надо поспать. Вот только куда тебя положить? В комнату Мэг? Плохая идея. Если она вернется и обнаружит у себя незнакомого мужика… в общем, ей это не понравится, и она надерет нам задницу.
— Там есть диван.
— В гостиной? Он маленький.
— Ничего. Я как-нибудь приноровлюсь.
Крис кивнула.
— Хорошо. Пойдем, я дам тебе подушку и одеяло.

Когда они расставались — Крис шла к себе, а он оставался в гостиной, — Эрик смотрел на нее с какой-то особой глубокой тоской.
Было такое ощущение, что она стоит на пристани, а он на корабле, который уходит в опасное плаванье, и нет гарантии, что он когда-нибудь вернется назад.
— Спасибо тебе за все, Крис. Кристина.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи!

Он еще долго смотрел ей в след.
Потом подошел к дивану, прилег, накрылся пледом.
Но глаза отказывались закрываться, хоть веки давно уже отяжелели.
Засыпать было страшно.
Ему казалось, что если он закроет глаза, то, возможно, больше никогда уже не в силах будет их открыть…
А вдруг утром окажется, что это все-таки сон?
Интересно, как долго можно продержаться без сна, чтобы подольше удержать это видение, это чудо?

2.
"Babysitter"

Одолеваемый тяжелыми мыслями, он все-таки уснул.
И снился ему странный сон.
Сначала опера, потом падающая люстра, потом подвалы, сырой затхлый воздух, сводом смыкающийся над головой, виконт, тянущий руку к своей невесте сквозь прутья решетки, кольцо, лежащее в руке Кристины.
Тьма.
Вспышка света.
Потом вдруг проехала желтая коляска, запряженная желтой резиновой уткой. Коляска чихнула, зад ее окутался облаком сизого дыма, в нем потонула утка и превратилась в лошадь. После хлопал дверцей удивительный холодильник. Кристина долго смеялась, глядя на его одежду, а потом он смотрел ей вослед, поднимающейся по лестнице в неизвестность.
Он так хотел окликнуть ее, просить, умолять остаться, не уходить, не покидать его… но в горле будто застрял сухой ком.
А потом вдруг входная дверь открылась, и на пороге появилась малышка Мэг.
Вернее, не она, кто-то очень похожий на нее.
Потому что Мэг Жири никогда, даже вовремя выступления на сцене, так ярко не накладывала грим.
Одета она была в тунику леопардовой расцветки, перехваченную под невероятно пышной грудью лаковым ремнем, блестящие, плотно облепляющие ноги и бедра штаны, а обута в коричневые ковбойские сапоги.

Малышка Мэг из сна, подобно циркачке, надула ртом огромный розовый пузырь, который очень громко хлопнул, и вдруг заголосила:
— Что за… эй, какого черта? Ты кто такой? Ти?! Ти, где ты?

И тут Эрик понял, что это уже никакой не сон.
С душераздирающим воплем ужаса подскочил на диване, как ужаленный, начал тереть лицо, чтобы очухаться.

Блондинка трясла своими кудрями, собранными в высокий хвост, и продолжала орать.
Причем, оперировала она такими дисфемизмами, что ей мог позавидовать самый прожженный моряк.
Если бы она внешне не обладала схожестью с дочерью Антуанетты, можно было бы увериться, что это Карлотта воплоти. Но нет, это была не она…

На лестнице послышались торопливые шаги.
Эрик обернулся и поперхнулся, начав кашлять, в момент позабыв о белокурой барышне.
По лестнице спускалась заспанная Кристина, волосы ее были всклокочены, один глаз прищурен.
Но дыхание у него перехватило от другого.
На ней были чрезвычайно короткие панталоны, обтягивающие круглые молочные бедра (похоже, что в этом времени вообще не осталось свободной одежды, скрывающей все интимные части тела) и все та же майка на тонких бретельках.
Кристина шлепала босыми ногами по полу и зевала.
— Что такое, Мэг? — не поняла она, опираясь на перила.
— Ти, кто это такой? В моей гостиной!
— Она не твоя, а наша. — Крис снова зевнула и, задрав майку, почесала живот.
— Ты его знаешь?
— Да.
— Предупреждать же надо! Тогда что он разлегся на диване? Вы поссорились? Почему твой дружок спит не у тебя, а здесь?

Эрик тупо пялился на свои босые ноги, избегая поднимать глаза на Кристину в том виде, в котором она предстала.
Сколько раз он наблюдал, как его ученица засыпает или просыпается, расчесывается или упражняется в балетном классе.
Он гнал от себя желания поддаться соблазну и увидеть больше.
Разум брал вверх.
Было достаточно и того, что он видел — в длинной белой ночной рубашке из тонкой ткани и с неприбранными волосами, спадающими на грудь и спину, Кристина была божественна.
В коротких до неприличия штанишках и майке, слишком уж подчеркивающей грудь, она была еще божественнее.
Но, если честно, сейчас он бы предпочел что-то более закрытое. Уж очень болезненными были волны в нижней части тела.
— Мэг, не кричи. Я спала сегодня от силы часа четыре.
Та как-то подозрительно покосилась на Эрика.
— Вот как? Ну и что? Все закончилось не так хорошо, как хотелось бы, что ты вытолкала его в гостиную? — развела руками Мэг и процокала от двери в комнату.
— Почему ты заявилась в такую рань? — потянулась Кристина.
— Этот козел сказал, что ему в десять надо быть на совещании. Представляешь, Крис? Такой непринужденный намек, чтобы я выметалась. Даже позавтракать не дал. А у тебя, кажется, — она окинула взглядом Эрика, — тоже была веселая ночка.
— Еще какая!

Крис схватила подругу за рукав кофты и утащила в кухню, закрыла дверь.
Эрик так и остался сидеть на диване, нервно постукивая ногами по полу.
Интересно, о чем шепчутся Кристина и Мэг? О нем? Конечно, о нем, о ком же еще.
Мэг, вернее, это была не совсем Мэг, у этой Мэг не было ничего общего с Мэг Жири, ну, помимо внешности, так на него посмотрела, будто увидела в нем уничтожителя всего живого.
Голоса были слышны, но понять, о чем они говорят, было нельзя.
И только его моральные устои не позволяли подойти к дверному проему поближе, чтобы удовлетворить свой жгучий интерес.

— Так, подруга, рассказывай! — требовательным тоном произнесла Мэг, усаживаясь на стол. — Знаешь, меня чуть кондрашка не хватила.
— Подумала, что это кто-то из твоих бывших? — грустно усмехнулась Крис.
— Да кто их знает. А это что, твой новый парень?
— Он не мой парень, — шикнула на Мэг Кристина. — Он неожиданно свалился на мою голову.
— Тем более! Свалился, а ты решила поднять, притащить к себе, чтобы забыть свой кожаный кошелек?
— Мэг, заткнись! Ни слова об этом пижоне!
— Да что у вас случилось? — Мэг поправила гремящий на запястье браслет. — Он же тебе, вроде, нравился.
— Ничего, — Кристина уставилась в окно.
— Эй, подружка! Что такое с тобою последнее время? Я не узнаю тебя, ты стала какой-то нервной, скрытной. Где моя старая добрая Крис? Ты помнишь, мы всем делились.
— Помню, Мэг.
— Этот красавчик был таким редким экземпляром. — Мэг сидела, мотая ногами. — Заявился в это богом забытое место на своей тачке ради тебя, прыгал на задних лапках. Просто миляга!
— Брось, Мэг. Мы встречались всего два раза. Ну, не считая того случая вечером, когда он наехал на меня задним ходом у магазина Мануэля. Это же сцена из дешевого романа, Мэг.
— А что он там делал?
— Понятия не имею. На редкость прилипчивый тип, видела бы ты, как настойчиво он пытался затолкать меня в машину, чтобы отвезти в больницу.
— А ты?
— Оставила вмятину на крыле его тачки, — сложила на груди руки Крис. — Еще один раз мы гуляли по набережной, а другой раз он отвез меня в какой-то безумный ресторан, где меня чуть не вырвало от нулей в ценах.
— Ну и что? Он же платил.
— Да, но ты знаешь, я как-то не коррелировала с обоями в этом ресторане.
— Да ладно, Крис! Ты опять все драматизируешь, — погладила по плечу подругу Мэг. — Вот если бы у меня появился такой парень, я была бы рада.
— Ты своих по именам не помнишь, Мэг. Куда тебе еще один? Впрочем, можешь забирать.
— Так, что было дальше?
— Ничего. — В душе у Кристины заскребло.
Она откашлялась и, покраснев, закрыла лицо руками.
— Потом мы перепихнулись прямо у него в машине. Да, да, я поступила как самая низкопробная шлюха. Впрочем, наверное, именно этого он и ждал от такой голодранки, как я, чтобы потом еще раз подтвердить статистику о том, как легкодоступны девчонки такого сорта.
— Вот ты засранка! — захлопала в ладоши просиявшая Мэг. — Почему ты молчала, Крис?
— А чем хвастаться? Даже вспоминать не хочу.
— Что, все оказалось так плохо?
— Да, вроде, нет... особо не помню… я же была в хлам, Мэг! У меня мозг вырубило.
— Что, эль?
— Если бы. Пять Куантро!
Мэг округлила глаза и подняла большой палец вверх.
— Вот ты даешь!
— Мне было некомфортно в том месте, — попыталась оправдать себя Крис.

<…>

— Мне уже пора, — сказала Крис, возвращая бретельки платья туда, где им положено быть.
Электронные часы, расположенные среди всего прочего на мигающей разноцветными огоньками панели, показывали за полночь.
— А можно тебя не отпускать? Мы можем продолжить вечер…
Крис глупо хихикнула, ковыряя ногтем сиденье из белой кожи.
— Не уверена, что надо….
— Я знаю массу отличных мест.
— Здорово, но я…
— Только не отказывайся! — он очертил пальцем изгиб ее скулы. — По-моему, вечер продолжается просто замечательно.
— Да, куда уж лучше, — опустила голову Кристина, и густые волосы скрыли ее лицо. — Нет, правда, я не…
Она украдкой посмотрела на своего спутника, сложившего брови домиком.
— Ну, хорошо. — Крис бросило в жар. — Только мне надо заехать домой.
— Зачем?
— Так, проведать кое-что. Это быстро.
— У тебя что, пирог в духовке? — засмеялся ее собеседник.
— Почти угадал.
Через несколько минут они были на месте, Кристина, пошатываясь, выбралась из автомобиля, ее новый знакомый вынырнул из него раньше, открыл ей дверь, подал руку.
— Я сейчас. — Одергивая короткую юбку платья, сказала Крис.
— Я подожду здесь? — облокачиваясь на крышу машины, спросил он.
— Да, так будет лучше!
Оглядываясь на него и поднимаясь по лестнице, Кристина пару раз споткнулась, ноги заплетались, ее начинало мутить.
Как вовремя она выбралась наружу. Еще немного, и красавчику пришлось бы везти свою тачку на чистку салона…

Пока он ждал ее, в кармане пиджака возмущенно запищало. Он достал жужжащий аппарат,
в тусклом свете дальнего фонаря на лаковой крышечке блеснул надкушенный фрукт.
— Да, Фил, — ответил он.
— Почему ты весь вечер не снимаешь трубку? — возмущенно поинтересовался голос из динамика телефона.
— Прости, не было возможности.
— Чем ты занят?
— Да так, ничем особо. — Он обошел машину, встал с другой стороны. — У меня… свидание.
— Хм, — задумалась трубка. — Сара, Аманда?
— Не совсем.
— Кто-то новый?
— Познакомился на днях. — Молодой человек перебирал ключи в кармане. — Она само очарованье. Знаешь, мне кажется…
— Отлично, — не дослушала трубка. — Я на вечеринке Дэйви Брекстона.
— Это который владелец яхт-клуба?
— Да, который владелец яхт-клуба, — упрямо повторила трубка. — И если ты помнишь, я тебе говорил об этой вечеринке. И я обещал, что мой брат будет со мной.
— Фил, прости, я забыл.
— Разумеется! Тебе ведь не до этого, у тебя свидание. Если хочешь, бери свою спутницу с собою, я тебя жду. И не забудь про дресс-код! — многозначительно подчеркнула трубка. — Если ты в футболке, снимай немедленно. Здесь бабочки и галстуки. У Дейви фетиш.
— М-м, — промычали в трубку.
На том конце было шумно, громыхала музыка, слышался гул голосов.
— Где ты, кстати?
— Где-то в районе Флэтбуш-авеню.
— О господи, — устало вздохнула трубка. — Опять цепляешь каких-то ущербных? Надеюсь, она знает, как себя вести в таких местах? А вообще, может, заедешь за Амандой?
— Фил, перестань. — Повысил голос молодой человек. — По-моему, мне достаточно лет, чтобы выбирать себе девушку самому. Или ты не согласен? Я устал от Аманд, интересы которых сводятся лишь к новой коллекции от Louis Vuitton, а прогулки ограничиваются Медисон Авеню. Если я захочу, то найду девушку из Бразильской трущобы! — вышел он из себя. — Или вообще не девушку, понял? И ты будешь последний, кого я об этом спрошу.
За спиной что-то скрипнуло, он дал отбой, обернулся.
На пороге стояла Крис, кутаясь в шерстяную кофту.
— Ты уладила все свои дела?
— Да, — ответила она тихо.
— Мне тут пришла в голову отличная мысль, — он поднялся по ступенькам, засовывая телефон в карман брюк. — Как насчет того, чтобы поехать на вечеринку, отдохнуть, расслабиться? А еще… там на крыше есть бассейн.
Кристина смотрела куда-то в сторону.
— У меня нет купальника.
— Он нам не понадобится. — Вкрадчиво молвил юноша.
— Не уверена, что это хорошая идея. Я сейчас немного не в себе.
— Это ничего. У нас еще есть время. Только тебе нужно подобрать что-то более презентабельное из… — он вперился взглядом в растянутую вязаную кофту, — одежды. Заедем и выберем тебе соответствующее платье. Ну что, идет?
Крис прищурилась, схватилась за дверную ручку.
Сильный порыв ветра запутался в ее волосах, растрепал, забил рот.
Кристина выплюнула прядь волос.
— То есть, я безвкусно одетая шлюха? — и ступила на порог.
— Постой, — он придержал дверь. — С чего ты взяла? Я просто хочу, чтобы ты отменно выглядела и всех затмила.
— Мне плевать на всех. Я их даже не знаю, чтобы затмевать. И да… это платье из Kohls. Сомневаюсь, что твои прежние подружки там одевались. Зато я купила его на распродаже, до этого оно стоило на десять баксов больше. — Мстительно заметила она, пытаясь закрыть дверь.
— Постой. Что произошло?
— Послушай, зачем устраивать себе такие сложности? Тратить деньги на какую-то девчонку из трущоб, еще и шмотки ей покупать. Ведь самое главное ты от нее уже получил. Отвали! — она скинула его руку с двери.
— Крис?
Но дверь с грохотом захлопнулась.

-----

— Ну и что? — удивилась Мэг. — Почему ты не поехала?
— Мэг! Мы с разных берегов. Он самоуверенный гусь, а я просто идиотка. И хватит об этом.
— Ага, значит, тот, что спит в гостиной, это, типа, новый, и он не гусь? Ну ты скажи, он хоть ничего? — и кивнула на дверь. — Странный немного. Но зачем выгнала на диван?
— Мэг, он тут просто спал, у нас ничего не было. Я вообще привела его сюда не за этим. Я знаю его не больше, чем ты.
— Тогда я вообще ничего не понимаю. Что он вообще тут делает? — заморгала Мэг.
— Ему некуда было идти.
— Где ты его нашла, Ти?
— На помойке, — честно ответила Кристина.
— Фу!
Лицо Мэг исказила такая гримаса, будто бы ее втолкнули в хлев.
— Ты рехнулась? Тогда почему бы тебе не привести к нам мистера Смита, который живет под мостом? Я всегда знала, ты чокнутая. И кончится все тем, что ты начнешь тащить в дом бездомных собак, кошек, хомячков, крыс и… бомжей. А закончишь в психушке!
Мэг ткнула пальцем подруге в грудь.
— Все не так. — Кристина начала готовить кофе. — Он неплохой парень, чудной немного, но забавный.
— А, так вот какие у тебя теперь новые критерии? Про то, что он «неплохой», это он тебе сам сказал, или ты прочитала по его глазам?
— Я не могу тебе объяснить, почему я его сюда привела. Что-то не позволило мне пройти мимо. В конце концов, Мэг, это мой дом! Хотя, уже не совсем мой, ну не важно. Хочу, тащу странного парня, найденного на заднем дворе бара, хочу, притащу бешеную крысу. И уверяю, первое куда лучше второго.
— Нет, лучше крысу! По крайней мере, на нее я быстро найду управу — пачку крысиного яда, что стоит под раковиной. Ты хоть знаешь, откуда он вообще?
— О, Мэг, — присвистнула Крис, — боюсь, ты не поверишь, если скажу.

И тогда мы уже с ним на пару окончим свои дни в психушке, — добавила про себя, закусив губу.

— Крис, помнишь уговор, мы не приводим сюда своих парней надолго. Никаких мужиков в доме! Они все сразу портят. Вспомни, что было, когда Чет жил с нами? Разбросанные носки, грязные футболки, какие-то девчонки в твоей ванной…
— Ну, во-первых, Чет твой брат, у вас это в крови.
— Двоюродный! — вставила Мэг.
— Не важно. А во-вторых, не преувеличивай.
— Мне почему-то кажется, мама очень скоро поймет, что он не поддается дрессировке, и вернет его. Так что нам делать с твоим чуваком?
— Ничего не делать, — Кристина протянула ей чашку с кофе. — Я что-нибудь придумаю. Его Эрик, кстати, зовут.
Мэг хлебнула кофе.
— Постой, а почему на нем одежда Бобби Фидлера?
— Перестань! — снисходительно махнула рукой Крис. — Бобби Фидлер давно в Анкоридже.
— Да. Но это не отменяет моего вопроса!
— Его одежда испорчена.
— Мать Тереза!
— Хватит препираться, Мэг. Кстати, мы оставили его там одного, это неприлично.
— Ладно, ладно! Пойдем навестим.
Мэг спрыгнула со стола, вышла в гостиную, вслед за ней Крис.
Эрик уже обулся и, снова облачившись в свою клетчатую рубашку, стоял позади дивана.
— Привет! — Мэг протянула ему руку.
Он несмело взял ее, и учтиво склонив голову, поднес к губам.
— Эй, ты что делаешь? — возмутилась Мэг, и Эрик отдернулся от руки девушки, как от раскаленных щипцов.

На малышку Мэг, к которой он привык, она не походила. Но интонации у этой девицы проглядывались матушкины.
Господи, выдержать бы, если судьба сведет с самой Антуанеттой.
Неужели и она, маленькая храбрая девочка, спасшая уродливого мальчишку, ничего о нем не вспомнит?
— Значит, ты Эрик?
Он кивнул.
— А я Мэг, подруга Крис.
— Рад знакомству. Кристина рассказывала мне про вас.
— Вот как? — Мэг обернулась на Крис. — Надеюсь, ничего плохого?
Эрик энергично замотал головой — нет!
— Прости, что напугала. Но ты напугал меня сильнее, не люблю незваных гостей.
— Прошу прощения за этот инцидент.
— Откуда ты?
К Мэг сзади подскочила Крис.
— Он из… очень далекого… места. — Сказала она, не сводя глаз с Эрика.
Тот, как болванчик, опять кивнул.
— Это откуда?
Эрик открыл рот, но Кристина его опередила, внезапно выпалив:
— Из… Огайо!
— Огайо? — переспросила Мэг. — И что в этом далекого?
— Ну, он из дальнего Огайо. — Съежилась Крис. — Из очень маленького городка.
— Да, оттуда. — Тихо ответил Эрик. — Городок в низине. Поэтому маленький и не очень солнечный.
— Что вы оба пили? — Мэг постучала пальцем по виску. — Ладно, ребята, я в душ.

— Доброе утро, — улыбнулся Кристине Эрик, когда Мэг ушла.
— Ну, не очень оно и доброе, но утро, — улыбнулась в ответ Крис.
— Я боялся, что могу не увидеть тебя снова, когда проснусь.
— Правда?
— Да.
Они стояли, глядя друг на друга, и глупо застенчиво улыбались, как два ребенка, встретившиеся в песочнице.
Крис не знала, что ей говорить человеку, о которого она вчера ночью споткнулась.
А Эрик не знал, что и как говорить Кристине, которую он столько лет знал и одновременно, кажется, не знал о ней ничего.
— Мне показалось, твоей подруге не очень понравилось то, что я здесь.
— Не обращай внимание. Мэг иногда ворчит. Особенно когда расстается с очередным парнем.
— Ты видела? — не удержался Эрик. — Она смотрела мне прямо в глаза. Она меня не испугалась! — на его лице отразился почти детский восторг, который он с трудом пытался скрыть.
— А я что тебе говорила?
— Как такое возможно? Она пожала мне руку.
— Предпочел бы, чтобы она пожала тебе что-то другое?
Крис собрала со столика грязные чашки и понесла на кухню, поставила их в раковину, включила воду, надела огромные синие перчатки и принялась плескаться в воде.
— Почему ты послала меня в Огайо?
— Первое, что пришло в голову, извини. Вчера мы забыли один очень важный момент. Твоя история. Люди будут спрашивать тебя. Надо что-то им отвечать. Если будешь говорить правду, не думаю, что это будет тебе на руку.
— Значит, история?
— И желательно правдивая. Не обижайся, но ты странный. Надо это как-то обыграть.
Кристина вытерла полотенцем руки, завинтила кран.
— Ну, как насчет того, что ты вырос в небольшом городке на ферме?
Эрик уселся за стол, внимательно ее слушая.
— Предположим.
— Это была очень старая ферма. Консервативные родили, приверженцы натурального хозяйства...
— У меня нет родителей.
Кристина посмотрела на него с ноющим замиранием.
— Пусть тогда будут любые родственники. В большом городе ты впервые. А приехал сюда, потому что устал от тишины и скуки, которая часто царит в таких местах. Это частый случай.
— Звучит неплохо, — похвалил ее Эрик.
— А что до лица, похоже на ожог. Поэтому можно сказать, что ты получил эту травму во время пожара, — Крис почесала затылок, — спасал овечку, теленка, котенка... Ну, что-то в этом духе.
Тот скривился.
— Но это ведь неправда. Получается, что мы врем.
— У тебя есть идея получше?
— Если честно, нет.
— Тогда оставляем эту.
Эрик вдруг виновато опустил голову.
— Спасибо тебе! Ты столько уже для меня сделала. А ты ведь даже не должна...
Крис зажмурилась.
— Снова нюни! Перестань! Я приготовлю завтрак, а ты можешь подняться наверх, и когда Мэг выйдет из душа, привести себя в порядок. Там в стакане с зубными щетками есть бритва. Ну, в смысле, тебе, наверное, понадобится.
Эрик характерным жестом потрогал подбородок.
— Тоже какая-нибудь удивительная, которую я до этого момента не видел?
— Угадал! Правда, я брею ей ноги… и не только ноги. — Ничуть не смущаясь, уточнила Крис.
— Что ты делаешь?
— Не важно. Но если ты брезгуешь…
— Я? Тобой? Кристина! — он задохнулся от избытка чувств. — Но это твои вещи, не будешь ли ты брезговать мной?
— Ну, если ты будешь брить исключительно лицо! — погрозила ему пальцем Крис. — А вообще, знаешь, тебе идет небритость.
— Правда?
— Да. По-моему, так очень даже хорошо.

Этот мир оказался очень странным. Точнее сказать, даже более чем странным.
Пока Эрик спускался из ванной вниз, остановился у окна, с интересом рассмотрел тонущую в тумане улицу, постройки, стоявшие у некоторых домов автомобили.
Напротив располагался ряд таких же домов, как и этот, будто отражение в зеркальной глади.
Эрик поднял глаза вверх и заметил на втором этаже одного из домиков шевеление.
Окна были аккурат параллельными.
Невольно он вперился в одно из них взглядом.
Оно было не зашторено.
К стеклу прилипла девушка, кажется, заметила на себе взгляд и медленно начала стягивать с плеча легкую, почти прозрачную ткань халата.
Сначала оголила одну грудь, потом вторую, покрутилась перед окном, после чего подняла раму, выглянула наружу в совершенно непотребном виде и, кажется, даже подмигнула.
У Эрика из пересохшего горла вырвался хрип, он резко отшатнулся назад и, придерживаясь стеночки, пошел к лестнице в совершенно растрепанных чувствах, не в силах понять, что это было.

Куда все-таки забросила его злодейка-судьба?
Все здесь было неопределенно, странно.
Как Кристина может жить в этом жутком мире, больше напоминающем ночной кошмар? Неужели когда-нибудь человечество, несмотря на шагающий семимильными шагами прогресс, будет жить вот так?..

Когда Эрик вышел к столу, на кухне пахло чем-то весьма заманчиво.
Кристина крутилась у плиты. Мэг играла с Ноэлем, сидящим на детском высоком стульчике.
Он подошел к своей бывшей ученице и тихо спросил:
— Я буду завтракать с вами за одним столом?
Крис обернулась.
— Ну да, — удивленно ответила она. — Ты против?
— Нет. Просто не хочу мешать.
— Ты не помешаешь, садись.
Она налила ему в стакан апельсинового сока, поставила одну тарелку ему, одну себе.
— Овсянка! — сказала она торжественно.
Мэг в это время достала откуда-то из-под стола маленькую сумочку, высыпала ее содержимое перед собою и, положив на стакан с соком зеркало, начала красить лицо.

— Я лучше буду жареное яйцо, — сообщила она, с тоской глядя на тарелки с овсянкой.
— Я знаю, я сделала тебе жареное яйцо.
— И сухой завтрак. У нас есть молоко?
— Еще осталось немного. Тебе хватит.
Кристина сняла с полки большую коробку с улыбающейся лягушкой, держащей в перепончатой лапке ложку, и поставила перед Мэг.

Ноэль ныл и стучал откуда-то взявшимся в его руках пинцетом по столику стульчика.
Крис выхватила из его цепких пальчиков опасный предмет.
— Нет, Ноэль! Это не игрушка! На-ка, — и ловко сунула ему в рот ложку с кашей. — Мэг, — прикрикнула она на подругу, — сколько раз говорила тебе, перестань это делать за столом!
Кристина настолько споро крутилась на кухне, что Эрик позабыл про завтрак и просто любовался ею, не в силах отвести глаз.
Он достаточно долго рассматривал ее — ангельский профиль ювелирной работы незримого мастера, огромные глаза, дюймовые загнутые кверху ресницы, чуть приоткрытые губы, трогательно выглядывающее из завитков волос ушко, ключицы, виднеющуюся в глубоком вырезе майки ложбинку…
Он всегда восхищался ее неземной красотой. Он видел в ней жаркий огонь солнца и прохладный бледный свет луны, он слышал в ней мелодию гармонии и совершенства, но удивительно, почему он никогда не замечал, как печальна ее красота?
И эта печаль, которая открылась ему только сейчас, делала Кристину еще прекраснее, еще удивительнее и непостижимее. Она походила на одинокую, мерцающую прохладным светом звезду средь глубокой черноты ночного небосвода.
Наконец, когда она подошла к столу, он вскочил на ноги, отодвинул стул, приглашая ее сесть.
Мэг, наблюдая эту дикую картину, подняла на него заинтересованные недокрашенные глаза, промахнулась щеточкой с тушью мимо ресниц и поставила себе на веко черную кляксу.
— Не надо. Сядь! — замахала на него руками Кристина, усаживаясь рядом.

— Знаешь, Кристина, у себя в… — не сдержался Эрик, когда все приступили к завтраку, и вдруг почувствовал, как кто-то под столом наступил ему на ногу. — У себя… дома, — опустил он взгляд в тарелку и понизил голос, — я тоже всегда ел овсянку по утрам.
— О боже, — воскликнула Мэг и дала ерзающему Ноэлю детский стаканчик с соком. — Парочка помешанных на здоровом образе жизни. Вы созданы друг для друга, поздравляю.
— Кристина, очень вкусно. Правда!
— Да, Тина готовит божественно! — Мэг улыбнулась подруге и подмигнула.
Кристина на этот комплимент ничего не ответила, опустила глаза.
— Она нам вообще просто как мать родная, — обращаясь к Эрику, вещала Мэг. А он продолжал увлеченно смотреть на Кристину. — Она капитан этого корабля, что бы мы все без нее делали! Такую надо поискать. Наш свет и гордость!
— Мэг, хватит! Не слушай ее, — тронула за руку Эрика Кристина.
— Я думаю, мадмуазель М… в смысле, Мэг абсолютно права. Ты прекрасная хозяйка.
— Я всегда права, только Крис меня не слушает. Эрик, ты у нас надолго?
— А-а… — он растерялся, сконфуженно начал барабанить пальцами по столу. — Не знаю. Я не хочу мешать, но если быть предельно откровенным, я в довольно сложной ситуации. Мне некуда идти.
— У тебя нет здесь родственников?
— Нет.
— Ясно. Тебе нужно где-то перекантоваться, — подытожила Мэг.
Ноэль, который все это время мирно сосал сок из своего стаканчика, вдруг скривился и захныкал.
Мэг оценивающе посмотрела на мальчика.
— О боже, — сказала она, — кажется, ему нужно менять подгузник. А еще, — обратилась она к подруге, — позавчера я заносила его миссис Кедровски, знаешь, что мне сказала эта старая карга? Что он часто плачет и сильно утомляет ее, она больше не хочет с ним сидеть. У нее ревматизм.
Крис развела руками.
— Нам позарез нужна нянька.
— Я звонила в агентство…
— Слу-ушай! — протянула Мэг, обратив свой взгляд на Эрика. — А ты с детьми обращаться умеешь?
Брови Крис поползли вверх.
— Мэг! — воскликнула она.
— Ты можешь помочь нам с Ноэлем, Эрик?
Тот сидел бледно-зеленого цвета, каша больше не лезла ему в горло.
— Ну, что ты молчишь?
В поисках поддержки и спасения, он взглянул искоса на Крис. Та сделала такое лицо, мол, «что поделать, парень, ты попал, выкручивайся сам»!
Он поглубже вздохнул.
— Я не имел дела с детьми, — сказал он сурово, в надежде, что мать это остановит.
— Так научишься! — одобрительно улыбнулась ему Мэг и принялась доедать свой завтрак. — У нас появится помощник, а ты сможешь здесь обосноваться. По-моему, это достойный бартер!

Перехватив его беспомощный взгляд, Крис толкнула его плечом.
— Не бойся. Возьми его на руки и отнеси наверх, я сейчас приду и покажу, как менять подгузник.
Эрик нахмурил брови, пытаясь немо что-то переспросить.
Но Крис поджала губы, и по ее глазам он понял: «Все потом!».
Бедняге пришлось набираться мужества и вытаскивать ребенка с его насиженного места.
Когда руки коснулись мягкого теплого комочка, в груди что-то перевернулось, по телу прошла сначала холодная волна, потом горячая, показалось, что руки слабеют, и он может его уронить, но когда Ноэль флегматично положил ему белокурую головку на плечо, силы вернулись. Он вдруг почувствовал необыкновенный прилив сил.

— …А в мое время пользовались пеленками, — внимательно изучая процесс, изрек Эрик.
— Заткнись, дедуля! — беря новый подгузник из целлофановой пачки, пробурчала Крис. — Говоришь, как пенсионер. Это противно!
— Ну, если подумать, то я, наверное, им и являюсь. Страшно предположить, сколько мне лет. Больше ста пятидесяти так точно!
Кристина прыснула.
— А выглядишь моложе! А вообще, — Крис засмеялась, — из меня уже тоже песок сыплется, ведь и в мое время иногда пользовались пеленками...
— Ты уверена, что это идет на пользу ребенку?
— Спроси у изобретателей, не я ведь их придумала. Зато это быстро и удобно.
— Насколько я успел понять, — покачиваясь из стороны в сторону, начал Эрик, — наука движется в направлении упрощения жизни человека. Неужели это так со всеми областями человеческого существования?
— Да, — сквозь зубы ответила Крис. — Хватит болтать, смотри. Второй раз объяснять не буду. Берешь за ножку вот так… не забудь присыпку.
— Ты серьезно полагаешь, что я смогу все это делать?
— А куда ты денешься?
— Почему Мэг уделяет так мало внимания своему ребенку? Ведь это ее сын.
— Не мало. Она просто такая мать. На самом деле, она очень его любит. Но… не до конца умеет это показывать. И вот липучки, их вот сюда. Готово!
Она посадила Ноэля на пеленальном столике, тот играл с резиновым вертолетиком.
— Боже! По-моему, судьба решила нанести мне очередной удар.
Кристина, недоумевая, свела брови к переносице.
— Вот только нянькой я еще не был.
— Найди в этом хорошее, — причесывая мальчика, начала рассуждать Крис. — Тебе, взрослому мужчине, это пригодится в будущем. Когда появятся свои дети…
Он опустил голову.
— Кристина, не смейся надо мною.
— Я не смеялась.
— Думаешь, это возможно?
— Не вижу ничего невозможного. Не загадывай наперед!
— Свои дети? Я не смел об этом даже думать.
— О том, что окажешься в 21-м веке, тоже не думал?
— Да уж. В самой смелой фантазии не мог предположить.
— Ну вот! Погляди, Ноэль тебе улыбается. Попробуй взять его на руки еще раз. Не бойся, он не кусается. По крайне мере, пока. Еще не додумался до этого. Щипается иногда, но это поправимо.
— Почему его так назвали? — тренируясь правильно брать на руки малыша, спросил Эрик.
Крис пожала плечами.
— Не знаю, Мэг так решила. А что в этом такого?
— Интересное имя. Оно французское.
— Возможно, — поправляя носочек на маленькой ножке, сказала Крис. — Мэг любит все необычное, ему повезло, что она не назвала его каким-нибудь Медвежьим когтем или Йоулупукки…
Они оба засмеялись.
Ноэль на руках у Эрика вел себя на удивление прилично. Возможно, присматривался, чтобы в дальнейшем сделать пакость. Но сейчас сидел тихо и только сосредоточенно сопел, рассматривая свою новую няньку. В смысле, няня.

И Кристина рассматривала нового няня Ноэля, обводя взглядом каждую черточку его лица.
Эрик буквально физически ощущал касания ее бархатных глаз.
Его словно с головой накрывало теплым пушистым пледом.
Он стоял, не шевелясь, мысленно уносясь куда-то далеко.
Там было акварельное синее небо, хрустальная радуга, мягкий ворс зеленой травы и она… Кристина.
Он знал этот взгляд.
Так Кристина смотрела на своего воображаемого учителя и Ангела Музыки, пытаясь рассмотреть и изучить его черты в полутьме зеркального прохода.

Крис смотрела ему в глаза, и уголки губ ее поднимались в невесомой едва уловимой улыбке, на щеках разливался румянец.
Он ощущал ее блаженное присутствие, впитывал свет ее кофейно-медовых глаз, и казалось, накопленная боль, сосредоточенная где-то в груди плотным остроугольным камнем, уходит.
Он бы мог простоять так целый век…
— А тебе идет.
— Что?
— Быть папочкой! — широко улыбнулась Крис. — Ты ему нравишься!
— Отрадно слышать.
— О, черт! — Кристина посмотрела на часы и засуетилась. — У меня еще куча дел. Уложишь его обратно в кроватку, хорошо?

-----

Кристина дернула дверь. Та была закрыта. Забарабанила ладонью.
— Черт, кто в ванной? Мне нужна ванная, сей час же!
Замок на двери щелкнул.
Крис вбежала внутрь, открыла шкафчик, начала там рыться.
Мэг сидела на крышке толчка и флегматично красила ногти на ногах.
— Мэг, какого дьявола ты каждый раз закрываешься?
— Чтобы по всему дому не воняло ацетоном или чем там еще… — сонно молвила Мэг, заворожено наблюдая, как алая тягучая масса стекает с кисточки в пузырек. — Ты не можешь подождать пять минут?
— Нет, не могу! Ты не видела тампоны? — роняя с полки шкафчика тюбики и бутылочки, спросила Крис.
— Коробка упала за корзину с грязным бельем.
— Господи, как некстати! Я опаздываю на работу.
Кристина, наклонившись, засунула руку между корзиной и стенкой.
— А ты ничего не кладешь на место, когда берешь…
— Сейчас только третий час, — сосредоточенно взбалтывая лак, ответила Мэг. — Разве смена у Тэда не в шесть?
— Да, в шесть, но я обещала прийти пораньше и убраться в баре. Тэд заплатит мне сверхурочные. Скоро платить за аренду, у нас огромный долг. Ты забыла?
— Зато теперь можешь не торопиться домой, твой друг присмотрит за Ноэлем, когда я уйду.
— Нет уж! Я вернусь вовремя. Удивительно, — Кристина оперлась на раковину. — Сама знаешь его не больше нескольких часов, а спокойно оставляешь с ним ребенка, — и хитро улыбнулась.
— Ну, во-первых, ты первая привела его к нам, во-вторых, ему, кажется, можно доверять. Я чувствую.
— Учитывая, как ты разбираешься в людях, он должен оказаться маньяком-шизофренником, который крошит маленьких детишек в фарш.
— Болтушка! — недовольно зыркнула на нее Мэг. — Ты уже решила, где мы его положим? В гостиной не самое лучшее место. Может, в комнате Чета?
— После того, как он уехал с твоей мамой, комната превратилась в чулан — там груда коробок, коляска Ноэля, к тому же Дэйв складывал там какие-то потыренные запчасти. Понадобится время, чтобы разобраться и навести там порядок.

— Есть еще варианты?
— Будет лучше, если некоторое время он будет у меня на виду. Пусть поспит в моей комнате. У нас где-то была раскладушка, — вздохнула Крис.
— Боже, Крис! — Мэг принялась накладывать еще один слой. — А ты не промах, хочешь положить себе этого парня под бок?
— Нет, конечно!
— Слушай, подруга, он в тебя втрюренный по уши!
Кристина смешалась.
— Что за бред?
— Я тебе говорю, Крис. Этого только идиот не заметит. Да он смотрит на тебя, как удав на жирную мышь.
— Очень аппетитное сравнение!
— Ти, даже суток не прошло, как вы знакомы, а этот парень, кажется, без ума. Причем, конкретно. Он хоть сейчас готов тебе предложение делать! Может, я плохо разбираюсь в людях, но в этих взглядах я разбираюсь отлично! Куда лучше тебя.
В глазах Кристины мелькнул испуг.
— Тебе нужна мужская компания. В конце концов, нельзя же зацикливаться только на своем богаче!
— Перестань, я ни на ком не зацикливаюсь! Мне плевать на богача. И мне не нужна мужская компания, Эрик здесь не за этим.
— Я тебя совсем не понимаю, Крис. — Закатив под лоб глаза, вздохнула Мэг. — Мужики летят к тебе, как пчелы на банку с медом. А ты всех посылаешь. Тебе не нужен тот красавчик с модельной внешностью и белой тачкой, этот — тоже мимо. Чего ты вообще хочешь, подружка? А если тебе интересно мое мнение, хоть Эрику часть лица и мешает состязаться с мальчиками с постеров, но смотрится он куда внушительнее.
— Что значит «внушительнее»?
— Не знаю. Не могу объяснить. Просто чувство такое, что в нем есть что-то, что не всегда встретишь в мужиках. Будто у него внутри огромный мощный стержень, который делает его таким. А еще… — Мэг просияла, — фигура у него что надо!

Крис молча склонила голову, посмотрелась на себя в зеркало.
Лицо у нее было бледное, матового мертвенно-зеленого цвета.
— Крис, только не говори мне, что ты ничего этого не замечаешь.
— Если честно, нет.
— Ну, оно и понятно.
— Куда уж мне до тебя, спеца!
— И я совсем не про тот стержень, о котором ты думаешь сейчас. Я о другом!
— Даже удивительно! — усмехнулась Крис.
— А если будешь примерной девочкой, в скором проверишь работоспособность и того. — С буйной радостью заметила Мэг.
— Лучше расскажи мне, что с твоим дружком, у которого ты ночевала?
— О, я ведь говорила, ничего! Он оказался самодовольным индюком. Этого достаточно?
Кристина понимающе кивнула.
— Может, хватит активно искать себе… пару? Когда-нибудь это закончится не очень хорошо. Я волнуюсь за тебя.
— Мамаша Ти! — Мэг показала Кристине язык.
— На твоем месте я бы не ходила далеко, а вернулась к Дэйву. Мне кажется, он все еще надеется. Поговори с ним. И, кроме того, Мэг, он единственный мужчина из твоего окружения, кто не наплевательски относится к Ноэлю. Согласись, это важно!
— Согласна, — вздохнула Мэг. — Ты не опоздаешь?
— Да! — встрепенулась Крис, — мне еще надо душ принять. Освободи мне ванную, живо!
Мэг встала и, неуклюже растопырив пальцы, поковыляла к двери.

-----

— Кристина, я…
— Что, что еще? — выбегая из своей комнаты и застегивая на ходу джинсы, Крис бросила мимолетный взгляд на человека с незримым стержнем внутри, как окрестила его Мэг.
— Прости, что я тебя беспокою…
— Давай быстрей, я тороплюсь!
Она скинула с головы чалму из полотенца, тряхнула мокрой шевелюрой, исчезла в ванной.
Эрик встал на пороге, не смея зайти.
— Ну что ты хотел? — выглянула Кристина, угрожающе выставив вперед нечто, похожее на огромных размеров дуло, нажала какую-то кнопочку на ручке, и то изрыгнуло поток горячего воздуха, породив при этом малоприятный уху шум.
Эрик отшатнулся в сторону, опасливо выставив вперед руки.
— Что это?
— Не бойся, фен! — и направила его на себя.
Волосы ее в беспорядке разлетелись, будто бы на ветру.
— Так что ты хотел? Говори.
— Знаешь, там у вас в двери прорезь. Я был в гостиной, а через нее вдруг внутрь провалилось вот это, — и с обеспокоенным видом показал Кристине несколько конвертов. — Вам кто-то посылает анонимные письма?
— Глупый! Это счета. Черт, счета! — шлепнула она себя по лбу.
— То есть, вам никто не шлет анонимных писем? — лицо его просветлело.
— Нет. Нам посылают счета. Но это куда хуже анонимных писем.
— А знаешь, удобная вещь для анонимных писем — опускаешь в прорезь, дверь закрыта, адресат тебя не видит. Можно не пользоваться кем-то, кто мог бы их передавать.
— Что ты привязался к этим анонимным письмам? Это для почты.
— Теперь я понял. Спасибо. Ты куда-то собираешься?
— На работу.
— Кристина, может быть, я пойду с тобою?
— Зачем?
— Я провожу тебя. Заодно, посмотрю на то место, где ты работаешь.
— Уверяю, оно не стоит такого интереса. А я — такого тщательного контроля! — Крис, наконец, выключила этого свистящего монстра, кинула его в корзину с бельем, взяла расческу. — Лучше приглядывай за Ноэлем. Он может натворить делов, если захочет!
— Но… может быть, для меня там бы тоже нашлась какая-то работа?
— Нет! — категорически заявила Крис. — В бар пока тебе не надо. У Тэда сейчас нет свободных вакансий, он никого не ищет. Да и посетители туда заявляются всякие, лучше тебе пока таких мест избегать.
Она хотела выйти из ванной, но Эрик преградил ей путь и сурово сдвинул брови к переносице.
— Если это место настолько злачное, как ты его описываешь, я решительно не могу тебе позволить туда пойти!
— Ты с ума сошел? — голос Крис угрожающе зазвенел. — А где я деньги буду брать? Они с неба на меня посыплются?

Но Эрик даже и не думал уступать.

— Перестань! — крикнула на него Кристина, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться. — Это место ничуть не опасное. Для меня. Для тебя — возможно. Но не для меня. Выпусти меня, пожалуйста!
— Почему ты так говоришь? Потому что у меня такое лицо?
— Нет! Потому что ты пока ведешь себя, как младенец! Хочешь рассказать всему бару, в каком году ты родился?
— Ты уверена, что тебе не нужен сопровождающий?
— Я уверена на все сто! Дай пройти.
Еще несколько мгновений он колебался, потом все-таки сделал шаг назад.
— Ну хорошо. Только обещай, что будешь осторожна.
— Я буду осторожна в квадрате, черт возьми!
— Ах да…
Кристина, готовая уже бежать вниз, остановилась, обернувшись на него:
— Что еще?
— Перед тем, как ты уйдешь, я бы хотел узнать, какое меню на ужин?
— О! — Кристина тягостно вздохнула. — Верно, ужин. Совсем забыла.
— В холодильнике почти пусто, возможно, нужно распорядиться насчет доставки продуктов?
— Стоп, остановись. То, что тебя попросили присмотреть за Ноэлем, не значит, что тебе дали здесь должность мажордома, горничной и кухарки. Ясно?
— Я хотел, как лучше.
— Не беспокойся! Мэг сходит в магазин. У нее это отлично получается! Наденет вырез поглубже, похлопает глазами перед Мигелем и возьмет все, что необходимо. Со скидкой!
Он непонимающе наморщил лоб.
— Долго объяснять. Я сейчас напомню ей, оставлю денег. А тебя прошу об одном, — она ткнула ему пальцем в грудь, — никуда не выходи из дома!
— Кристина! — окликнул он, когда она уже ступила на лестницу. — Я тоже прошу об одном — будь осторожна!

3.
"The golden boy"

— Будильник-убийца! — проговорила Кристина и треснула ладонью по кнопке стоявших на прикроватной тумбочке часов.
Ужасная мелодия, напоминающая ламбаду, прекратилась.
Крис открыла глаза.
Раскладушка стояла пустая, одеяло аккуратно сложено, подушка взбита. Будто на ней никто и не спал.
Эрик долго упирался, порывался лечь все на том же диване. Они с Мэг едва смогли уговорить его перебраться в Кристинину комнату. И то лишь под предлогом, что это ненадолго.

Девушка свесила ноги на пол, почесала плечо и отправилась в ванную.
По пути, как обычно, заглянула в комнату Мэг, к Ноэлю.
Мэг, накрывшись с головой, еще спала. И лишь белые пряди, разметавшиеся на подушке, выглядывали из-под одеяла.
А вот кроватка Ноэля пустовала.
Одиноко лежал резиновый вертолетик на пеленальном столике.
Сердце Кристины беспокойно ухнуло вниз.
— Ноэль? — прошептала она, и огляделась.
Подошла к кровати, заглянула под одеяло.
Мэг иногда брала его к себе.
Но Ноэля там не было.

Сию же секунду позабыв о ванной, Кристина побежала вниз, быстро спустилась по лестнице в гостиную.
И обмерла.
Ее встретили в ряд аккуратно разложенные подушки на диване, непривычный порядок на журнальном столике, да и вообще, что-то в комнате изменилось. Вот только так сразу и не понять — что именно.
Похоже, все.
Оно предстало каким-то чужим, незнакомым.
— …Нет, он не был дурным человеком, — доносилось из кухни. — Он просто хотел найти и любить ту единственную, определенную ему небом. Он не был скреплен условностями, был красив, он нравился женщинам. Но жестоко поплатился за свои грехи и любовную жажду. Что такое, тебе не нравится история дон Жуана? Хорошо, тогда слушай следующую.
— Что за черт? — возмутилась Кристина.
И бесшумно начала красться к кухонной двери.
А наполненный чувством голос продолжал вещать:
— Это были те славные времена, когда благородные рыцари отменно ездили верхом, владели оружием, были мужественны, щедры и благоразумны. У каждого рыцаря обязательно должна быть дама сердца. Ты ведь хочешь, чтобы у тебя была дама сердца, когда вырастешь, Ноэль? Да? Значит, надо хорошо есть. Каша — это первая и самая главная пища рыцарей!
Крис остановилась в дверях и ахнула.

Ноэль сидел на своем стульчике и будто птенец послушно разевал рот навстречу ложке, заворожено глядя на рассказчика.
Эрик сидел напротив него с тарелкой в одной руке и ложкой — в другой.
И как только он замолкал, Ноэль начинал ерзать и тоненько пищать, требуя продолжения рассказа, а также новой порции каши.
Это была удивительно гармоничная пара.
Ничего более необыкновенного Кристина давно не видела.
Но у нее почему-то неприятно заныло под ложечкой.
— Как ты это делаешь? — вдруг холодно спросила она.
Эрик поднял на нее глаза, порозовел.
— Что?
— Он не капризничает!
— Да, он ведет себя хорошо.
— Как такое возможно? По утрам приходилось отмывать всю кухню после каши.
— Ну, он же мужчина. Мы с ним договорились, — улыбнулся Эрик.
— Ах, вот как? — Крис одернула майку и прошла на кухню. — Вижу, ты быстро освоился.
— Я стараюсь.
— Да и кормление ребенка тебе удается на ура. Наврал, что никогда не имел дела с детьми? Ты просто прирожденная мать!

Нет, вы только поглядите на это!
Кухня тоже выглядела чужой.
Плита сияла, коробки с сухим завтраком были в ряд расставлены на полке, складки занавесок аккуратно расправлены.
— Что здесь произошло? — Кристина стояла посреди кухни и хлопала глазами. — Готовимся ко второму пришествию? Тебя оповестили по блату, оно скоро?
— Ну… — Эрик виновато опустил голову, — мне ведь нужно было чем-то занять себя, пока ты и Мэг были на работе, я решил немного прибраться.
— Немного? Когда ты успел? Ты хоть спал?
— Мне не спалось.
— Я теперь ничего не смогу здесь найти!
— Я тебе помогу, если понадобится.
Крис фыркнула.
— С добрым утром, кстати, — вытирая салфеткой рот Ноэлю, поприветствовал ее Эрик.
— Угу, — невесело ответила Крис, открывая холодильник.
— Что ты собираешься делать? — поднимаясь на ноги, спросил Призрак.
— Не видишь? Готовить завтрак! Или вы с Мэг думаете остаться голодными?
— Вообще-то, завтрак уже готов.
Кристина развернулась к нему, побелев.
— Овсянка. С яблоками и корицей, — добавил Эрик. — И яйца-пашот для твоей подруги. Она ведь не ест овсянку.
— Что-о? — Кристина поджала губы.
— А Ноэль уже поел.
— Я вижу! Надеюсь, ты приготовил завтрак не на костре, который развел посреди кухни?
— Нет. Твоя подруга любезно поделилась со мной инструкцией к вашей усовершенствованной плите. На ней и приготовил. Конечно, было несколько затруднительно, но я располагал временем, чтобы изучить все схемы. Да и плита, как оказалось, не слишком отличается от своей дальней родственницы, с которой знаком я.
— А с кем еще ты знаком?
— Ти, что ты забыла у меня в кровати? — в кухню вошла Мэг, собирая волосы в хвост.
— Я искала Ноэля. Но кое-кто меня опередил, — сказала Кристина, глядя на Эрика взглядом, полным негодования.
— Знаю. Он предупредил меня. О! — Мэг села за стол. — Продам одну почку за чашку горячего кофе и чего-нибудь съестного.
— Как насчет завтрака? — Эрик оперативно поставил перед ней тарелку.
Мэг оторопела.
— Уже? Но когда Крис успела? Она ведь только встала. Я сама видела.
— Я не готовила, — мстительно заметила Кристина, кусая губы.
— Тогда… — Мэг посмотрела на их нового жильца и многозначительно улыбнулась. — Это ты приготовил? — потом посмотрела в тарелку. — Черт! Выглядит аппетитно! Эрик, ты душка!

Завтрак проходил в тишине. Ноэля Эрик отнес наверх. На кухне были только трое — он, Крис и малышка Мэг.
Мэг с удовольствием поедала приготовленное для нее блюдо, пару раз подмигнула Эрику. Кристина же с напряженным бледным лицом безрадостно ковыряла ложкой кашу.
— И Ноэля накормил? — уточнила Мэг, до сих пор не в силах поверить. — И приготовил завтрак? Да ты золотой парень! Ти, скажи, он чудо?
Крис выдавила из себя жалкое подобие улыбки.
— Слушай, живи у нас вечно! — Мэг поставила свою тарелку в раковину, потом посмотрела на часы. — Уже опаздываю! Обещала Линде сделать маникюр. За отдельную плату. Притащу пару баксов, — подмигнула она Кристине. — Все, я побежала. Не скучайте, ребятки! Займитесь чем-нибудь полезным.
Кристина молча помахала ей.
— Ты даже не притронулась к еде, — огорчился Эрик, вставая и деловито перекидывая полотенце через плечо. — Не вкусно?
— Я не голодна.
— Какая муха тебя с утра укусила? Что-то случилось? — он откашлялся в кулак.
Крис упрямо молчала.
— Все остыло. Ты будешь доедать? — встревожено поинтересовался Эрик, сам не понимая, что сейчас он напоминает наседку, кудахтающую над яйцом.

В дверь постучали.
Кристина будто только этого и ждала, вскочила со стула, метнулась в гостиную.
Едва она открыла дверь, в комнату завалился огромный здоровяк в косухе и повязанной на голову красной бандане с черепами.
— Привет Ти, — сказал он, — я за карбюратором. — И зашел в комнату.
— Привет, Дэйв. Все наверху, ты же знаешь.
Он помялся и вкрадчиво добавил:
— А… белокурый ангелок дома?
— Нет, — отрицательно покачала головой Кристина, пряча руки в карманах шортиков. — Ушла к Линде Коллинз, делать маникюр. Опоздал буквально на пару минут. Признайся, что тебе к черту не нужен карбюратор, ты пришел к ней.
Дэйв потупился и тоном обиженного ребенка проговорил:
— Я хотел поговорить. Но… ты же знаешь, какая она. А у меня кое-что есть для моей сливочной помадки.
Кристина сурово нахмурилась.
— Сильное? Дэйв, прошу, не подсаживай ее ни на что. Мне столько сил стоило отучить ее от всякого дерьма после этой чертовой балетной школы. Я не хочу, чтобы она снова литрами стала пить сироп от кашля или показывать грудь Джону Муру за ПиСиПи. И да, поверь, таблетки экстази будет маловато, чтобы вытолкнуть из ее головы вашу последнюю ссору.
— Нет, Тина, все прилично. Исключительно для приятного вечера. Один косяк. Ерунда…
— Боишься, что если она будет кристально чиста, она выкинет тебя отсюда? Дэйв, вам и правда давно надо поговорить. Останови ее, пока она не наделала глупостей. Я переживаю. Все эти ее странные парни…
— Э-э, — здоровяк протянул свои огромные руки, и с сияющей добродушной улыбкой пощекотал Крис. Та, взвизгнув, отпрыгнула. — Значит, ты, большая мамочка, одобряешь наш с Мэг союз и не считаешь меня странным парнем? — и снова погрустнел. — Я готов с ней говорить, Крис, но ты лучше других знаешь штучку по имени Мэган Гэри.
— Знаешь, если бы я застала своего парня в койке с трансвеститом и транссексуалом одновременно, я бы тоже его возненавидела.
— Крис, не надо! — захныкал с несчастным видом здоровенный мужик в косухе. — Я страдал. Она подцепила какого-то козла, назвала меня пустышкой, а не мужиком, а мне что оставалось делать?
— И ты решил отомстить, воспользовавшись самым действенным способом превращения из пустышки в мужика? Снять шлюх.
— Но я не знал. Так получилось! Ты думаешь, мне было легко после этого? Да меня три дня выворачивало, я уже не говорю о психологической травме, которую нанесли моему «капитану Моргану»… — указал он куда-то вниз.
— О, Дейв, без подробностей, прошу! Слишком много информации. Я не хочу этого знать!

Вдруг Дэйв повел носом.
— А чем это так вкусно пахнет? — и ломанулся на кухню.
Взял из подставки ложку, зачерпнул из нетронутой Кристининой тарелки овсянку, отправил в рот, зажмурился.
— Она потрясающая, Тина! — сказал он, смакуя кашу. — Правда, остыла. Но вкус великолепен! Совсем как у моей мамаши когда-то… Ты волшебница!
— Это приготовил он, а не я, — со странным равнодушием сказала Крис и кивнула в сторону Призрака.
Дэйв, наконец, обратил внимание на стоящего у раковины Эрика.
— Ты, мужик? Приготовил вот это все? — до сих пор отказываясь верить своим ушам, гудел он. — А откуда ты взялся? Ты чей?
— Успокойся, Дэйв, к Мэг он отношения не имеет.
— Да? — Дэйв даже улыбнулся. — Тогда это совсем другое дело. Тогда ты мне друг. Но не могу поверить, что ты готовишь кашу, как моя мама! Ты что, голубой?
Эрик молчал.
— Или немой?
— Нет.
— Нет — не немой или нет — не голубой?
— Отстань от него, Дэйв, — наконец вступилась за Эрика Кристина. — Он тут временно. Эрик, это Дэйв. Дэйв, это Эрик.
— Ты немец? — спросил Дэйв, доедая кашу. — Тот трансвестит, кстати, оказался немцем.
— Н-нет, — замотал головой Эрик. — Я… из Огайо. — Тупо повторил он заученную фразу.
— А-а! — промычал с набитым ртом Дэйв. Он уже положил на кусок хлеба яйцо-пашот и звонко чавкал. — У меня тетка уехала в Огайо лет пять назад. Объезжает молодых бычков, ну… в смысле, которые с рогами. Вашу мать, это чертовски вкусно! — запивая кофе, воскликнул он. — Ну и других бычков, наверное, тоже объезжает! — он неприлично засмеялся. — Вы не знаете мою тетку! Однажды на Вудстоке…
— Дэйв, Дэйв! — Кристина выдрала у него из рук чашку с кофе. — Карбюратор наверху, помнишь? Поройся там и забери заодно все остальное. Нам нужна комната. — И подтолкнула эту огромную массу к двери. — Зайди вечером, когда Мэг вернется. У нее сегодня выходной, сможете поговорить.
— Я принесу свой подарок. Что еще? Может, цветы?
— Да-да, и еще тебе понадобится ящик виски, чтобы усыпить ее бдительность.
— А можно, я буду приходить к вам завтракать, когда этот чувак будет готовить?
Крис вышла из себя.
— Хочешь, я тебе его отдам? Бесплатно! Или нет, лучше сдам напрокат!
— Нет, нет! — испугался Дэйв. — Нас не поймут. Хватит мне того немца… Черт, эти немцы такие проныры! А каша вкусная!
Дэйв показал Эрику поднятый вверх большой палец.
— Дэйв, вали! — не выдержала Крис.

— Кто это был? — с каменным лицом спросил Эрик, когда они остались наедине.
— Дэйвид. Одно время был дружком Мэг. Пока они не поссорились. У него машинная мастерская, и он живет тут неподалеку. Ты удовлетворен?
Кристина взяла тарелку, хотела поставить ее в раковину, но неуклюже повернулась, и тарелка, выскользнувшая из ее рук, ударилась об пол, разлетевшись на множество белых осколков.
— Фак! — Крис сжала руки в кулаки, поддала осколки ногой.
— Стой, Кристина! Стой! Что ты делаешь? — остановил ее Эрик. — Не надо!
— Я неумеха!
— Так случается, Кристина. Не волнуйся. Это не страшно. Я уберу.
— Прекрасно, мистер «все умеющие руки»! Конечно, ты все уберешь, ты ведь только это теперь и делаешь!
— Откуда столько агрессии в юной мадмуазель?
— Слушай! Заткнись! Забудь! — угрожающе покрутила пальцем у него перед носом Крис. — Забудь, что ты когда-то жил очень-очень давно! Все! Это кончилось. Теперь ты здесь. Ясно тебе? Здесь нет мадмуазелей, нет рыцарей…
— Во времена рыцарей меня еще не было, Кристина. Я не бессмертен, я не граф Дракула! Я призрак. Вернее, звался им.
— Мне плевать! Заткнись, даже слушать не желаю про это. И вообще, пойду-ка на задний двор, выкопаю себе могилу. Раз уж здесь я все равно без надобности…
— Что ты сделаешь? — спросил Эрик, охрипший от ужаса. — Да что с тобой?
Крис взяла из холодильника бутылку пива, открыла ее об угол стола и выскочила в дверь, ведущую на задний двор.

После этой странной сцены за завтраком, визита громилы по имени Дэйвид у Эрика разболелась голова.
Что такое случилось с Кристиной, что она стала походить на фурию?
Вплоть до рассвета он возился в этом доме, который напоминал больше свалку, чем место, в котором обитают две нежные барышни. Впрочем, нежными барышнями они не были, но он в расчет это не брал.
Переставлял, убирал, раскладывал все по полочкам. В общем, старался порадовать Кристину.
Он и сам не отличался излишней опрятностью, как многие творческие личности (в мастерской, что находилась в подвалах Оперы, все валялось весьма небрежно), но в обычных комнатах своего жилища старался поддерживать порядок.
Перед Кристиной эта пещера должна была предстать идеальной.
Он хотел порадовать ее и сейчас.
А его бывшая ученица вдруг разозлилась и снова отталкивает его.

— О, дом, милый дом! — Эрик, сидя на корточках и собирая куски расколотой тарелки, обернулся на незнакомый голос, раздавшийся у него за спиной.
Голос принадлежал довольно молодому юноше.
Одет он был в такую же незамысловатую одежду, как и сам Эрик, на голове какой-то беспорядок. Мальчишка кинул в углу сумку и твердым шагом подошел к холодильнику, тоже достал бутылку пива, открыл, отхлебнул из горлышка.
Эрик поднялся на ноги.
— Простите, — сказал он, наконец. — Кто вы?
Первые несколько мгновений юный гость увлеченно смотрел на Эрика, откровенно рассматривая его необычное лицо.
За эти секунды Эрик успел вновь ощутить себя запертым в клетке чумазым мальчишкой, над которым вот-вот начнет потешаться толпа, бросать в него огрызки и камни.
Вцепиться глазеющему мальцу в глотку Эрику не позволяли лишь занятые острыми осколками руки.
— О! Я многое пропустил. Привет! — ответил тот, неожиданно улыбнувшись.
И Эрику стало еще хуже, чем секунду назад.
За последнее время улыбались ему столько людей, что это начинало походить не на сон, а на какую-то пытку, грозящую свести с ума.
Ему за все прошлые годы жизни так часто не дарили улыбок.
Юноша протянул ему руку.
Эрик медлил.
Во-первых, руки были заняты, во-вторых, совершенно не непонятно, как протягивать руку юнцу, которого абсолютно не знаешь.

— Чет!
— Чет? — выдавил из горла сухой комок воздуха Эрик, не сразу поняв значение этого слова.
— Честер, — пожал плечами мальчишка. — Мамаша была фанаткой Англии, просто бредила. До чертиков. Правда, она была еще большей фанаткой «Beefeater’а», но это к делу не относится. В общем, лучше просто Чет! Ок?
— Ок, — неуверенно повторил Эрик. — Эрик.
И, наконец, выкинув разбитую тарелку в мусор, протянул мальчишке руку.
Хватка у того оказалась весьма уверенной и крепкой.
Сколько ему было лет — сказать трудно.
Кто знает, как развиваются здешние дети?
Но в глазах Эрика он все равно выглядел еще ребенком.
— А ты кто-то из новых — Крис, Мэг? Или просто однодневка?

— Чет? — воскликнула внезапно вернувшаяся Кристина.
— Крис! — тот растопырил руки, готовый принять ее в свои объятия.
— Разве ты не в Нью-Хейвене?
— Был. Как видишь, уже нет.
— Что случилось?
— Да так. Соскучился по тебе и сестричке.
— Чет!
— Надоело.
— А тетушка знает?
Чет поджал пухлогубый рот и отрицательно закачал головой.
— Пока не знает. Я слышал, она повезла своих девочек в Майями с гастролями, у нее пока другие заботы. А я смотал удочки.
— О! — протянула Кристина, зажмуриваясь. — Значит, пока ураган под именем «тетя Нэтта» еще не проснулся, но скоро стоит ожидать штурмовое предупреждение?
— Да ладно тебе. — Взъерошил себе волосы парень. — А вы уже обрадовались, что от меня избавились?
— Ну, — Крис хихикнула, — если честно, то да!
— Черта с два! Такие, как я, всегда возвращаются.
— Да уж, вижу. Расскажешь потом все? Чет, ты полный идиот, если смог променять такой шанс на вот это.
— Не преувеличивай. Я рационально мыслящий человек. К тому же, меня просто тошнит от всех этих правил и рамок. Чувствую себя, как в тюрьме особого режима. Ну и плюс… я там врезал одному пустозвону. Этот козел оказался сыном декана.
— Да ладно?
— Крис, — понизил голос Чет. — Возможно, потом я сам поступлю куда-нибудь. Я не хочу, чтобы тетя говорила мне всю жизнь, как многим я ей обязан. Она настолько одержима идеей воспитывать, что это уже паранойя. Не вышло с Мэг, она решила доконать меня. А я ведь вообще здесь ни при чем. Ее брат узнал о моем существовании, когда ему оставалось пару месяцев и когда он ел через трубку у него в носу. И то, это озарение пришло к нему совершенно случайно. Он вдруг вспомнил, что когда-то неосторожно обрюхатил одну из своих поклонниц… Папаша решил, что если отыщет меня и всучит своей сестре, то тем самым искупит свою вину.
— Знаешь, это просто бич божий, — мягко улыбнулась Крис, поправляя Чету челку. — Бедной тетушке не везет на детей. Ей постоянно сваливаются на голову сироты, которые не желают принимать ее заботу. Ой, прости. Не обижайся.
— Я в курсе, кто я. Я не обижаюсь. — Махнул он рукой.
— А что ты думаешь теперь делать? Возвращаться школу?
— Наверное.
— Ну что ж, значит, у нас здесь снова будет весело.
— Так и будет. Слушай, Крис, а что за парень у тебя за спиной на меня пялится? Мы не успели до конца познакомиться.
— Это нянька Ноэля, — глядя на Эрика враждебно, сказала Крис.
— Неужели? Парень нянька? Вот это да. Ну, ты крут! Что ж, это здорово. Значит, есть шанс, что очередь менять подгузники мелкому до меня не будет доходить?
— Возможно! — сказала Кристина. — Этот многорукий Шива со всем справится.
— Круто! А мне будет нескучно.

Не припоминаю того, чтобы у Антуанетты был брат. И племянники, — думал в этот момент Эрик.
Впрочем, нет. У нее были какие-то дальние родственники. Но настолько дальние, что они ни разу не всплыли за все время, что Эрик ее знал.

— Вот и отлично! — сказала Кристина. — Знаешь что, если уж ты вернулся, надо пнуть Дэйва, чтобы очистил твою комнату от своих железок. Пойду, займусь этим.
— Я мог бы помочь, — вызвался присмиревший Эрик.
— Не надо! Чет, можешь сделать одолжение? Побудь с Эриком, — отведя мальчишку в сторонку, очень тихо сказала Крис. — Ему еще нужно прикупить шмоток, а у меня… — она задумалась. — Не хватает на все времени.
Кристина встала на цыпочки, сняла с холодильника жестяную банку, на которой было написано «сахар», печально вздохнув, извлекла оттуда стодолларовую купюру, сунула Чету.
— Сходи с ним в ближайший магазин. Выбери на свой вкус.
— Ты что, издеваешься? — возмутился Чет.
Кристина поджала губы, достала из банки еще одну бумажку в пять долларов.
— Это пока все. В секон-хэнд, только самое необходимое, Чет, хорошо? Я буду по гроб жизни тебе обязана. Сдача твоя.
— Серьезно? — пряча деньги в задний карман джинсов, поинтересовался Чет.
— И купи ему солнечные очки, пожалуйста! — шепнула Крис на ухо мальчишке.
— Кристина, я не могу этого принять! Мне этого не нужно. — Вмешался в их разговор Эрик.
Крис одарила его гневным взглядом.
— Не спорь. Потом отдашь! И вот что еще, — сузив глаза, обратилась к нему Крис, — никакой больше каши в моем доме. Ненавижу кашу!

— Ну что, нянька, — обратился к Эрику Чет, потирая руки, — партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!
— Кто ответил?
Чет хмыкнул.
— Да так, никто. Не обращай внимания. На одном старом русском плакате видел. В книжке. О, наконец-то у меня тут будет мужская поддержка. А то тут матриархат полный.
— Ты уверен, что найдешь в моем лице поддержку?
— А почему нет? Мы в одной лодке. Ты здесь недавно?
— Да.
— Уже видел Лизи?
— Кого?
— Ну, ту клеевую телку, — Чет очертил в воздухе пышные формы, — которая каждое утро раздевается у себя перед окном? Ее дом напротив нашего.
— А-а, — протянул покрасневший Эрик. — Кажется, да.
— Офигенная. — Вздохнул парень. — Жалко только, что специализируется по девочкам. Сколько копий об нее сломал. Так что, и ты не разевай рот. Зато у нее есть плюсы. Эксбиционистка до мозга костей. Как говорится, хоть что-то.
— О боже, — с несчастным видом вздохнул его собеседник.
— Ладно, Крис приказала отвести тебя в магазин за одеждой. Пошли. Что тебе нужно?
— У меня есть вот это, — деликатно откашлялся Эрик, указав на то, что было на нем.
— И все? Небогато.
— Мы пойдем на улицу?
— Ну, разумеется. Думаешь, магазин приедет к тебе на дом? Ты не в том статусе.
— Я пойду вот так? — Эрик вдруг засомневался.
Если еще недавно он был полон решимости выйти наружу, чтобы сопровождать Кристину, то теперь его внезапно объял страх.
Возможно, будь под рукой маска…
— Ты же сам сказал, что у тебя ничего другого нет.
— Я не могу! — попятился Эрик.
— Почему это? Брось. Пошли. Это в двух улицах отсюда.
— Нет!
— Да с тобою посложнее, чем с Ноэлем. Ты хочешь, чтобы я силой тебя отсюда вытаскивал? И не подумаю. Дело твое. Но знай, если вернется Крис и увидит, что я не выполнил ее поручение, весь ее праведный гнев обрушится не на меня, а на тебя, брат!

-----

Улицы, вдоль которых они шли, совсем не напоминали Париж. Здания выглядели высокими и невзрачными — коричневые, серые, бежевые. Периодически попадались шеренги мусорных баков, но заваленные какими-то тюками. На стенах зданий начерчены малопонятные слова. Впрочем, некоторая наскальная живопись была вполне читабельной. «Bobby Campbell you’re dead», гласила одна из них.
У столбов приставлены велосипеды. Это, пожалуй, одна из немногих вещей, которую безошибочно можно было узнать.
Забавно, — подумал Эрик, — что во времени, где уже не встретить ни одной повозки, запряженной лошадью, люди продолжают ездить на велосипедах.

Пару раз Эрик споткнулся о торчащие из земли пожарные краны, один раз, засмотревшись на высоко подвешенный желтый фонарь, светивший сначала зеленым, а потом красным, чуть не сшиб синюю металлическую тумбу «United States Postal Service».

Люди кругом удивляли.
На мужчинах одежда не интересная — костюмов не встретить, зато странные бесформенные штаны, плотно облепляющие ноги темные кальсоны, не заправленные рубашки были повсюду.
Впрочем, внешний вид мужчин все равно оставался достаточно сносным.
А вот дамы… они были все сплошь в штанах. А те, что в юбках, сверкали коленками.
Волосы желтые, рыжие, черные, переходящие из одного цвета в другой, длинные, короткие, не прибранные. И ни одной шляпки!

Мимо проезжали автомобили — синие, красные, зеленые, желтые. На кузове одного из них были нарисованы три девушки в разноцветных башмаках, но абсолютно голые, прикрывающиеся лентой с надписью «Skechers footwear». К собственному стыду, Эрик задержал на этой картинке взгляд дольше, чем следовало бы.

Мир вокруг превратился в одну большую сцену, а люди напоминали актеров, облаченных в карнавальные костюмы. Хорошо это или плохо?
Эрик пока никак не мог ответить на этот вопрос.

Они прошли продуктовую лавку, на красной вывеске которой было написано «Miguel ‘s SUPERMARKET. Coffee — Cold Beer — Sandwich — Soda — Fresh meet — Deli», потом миновали вывеску «Hardcore Tattoo», рядом с которой светилась фиолетовая вывеска «Karaoke Sing Song», и остановились у здания, перед которым стоял раскорячившийся и чуть покосившийся стенд.
На нем было написано «The last chance» и большая жирная стрелка показывала куда-то в сторону. На дверь.
— Пошли, — скомандовал Чет.

Внутри стены были заставлены стеллажами, над каждой полкой с грудой ткани прилеплены разноцветные бумажки.
Посередине металлический горизонтальный шест на ножках, который очень напоминал вешалку в гримерной.
Чет осмотрелся.
Прямо над кассой парило несколько синих шаров, ровно таких же, какие они уже видели у входа в магазин.
— Отлично! Надо искать синие этикетки! Так, — Чет смерил Эрика опытным взглядом. — Рост примерно метр восемьдесят пять — девяносто, телосложение среднее… в общем, подобрать одежду проще простого. Финансы ограничены, но это не страшно. Взять свитер, еще какую-нибудь рубашку, джинсы, брюки. Скоро зима, нужна куртка. Не уверен, что на нее хватит. Но… у меня есть идея.
— Что за идея?
Эрик крутил в руках вешалку, на которой вальяжно повисла лимонного цвета футболка, а слева на груди был нарисован розовый череп с ушками. На зеленой этикетке написано «Psycho Bunny/M/65$».
Самой понятной в этой строчке была цена.

За кассой стояла миловидная конопатая мадмуазель и украдкой посматривала на Эрика с Четом.
Второй бросил на нее мимолетный взгляд, еще несколько секунд поковырялся среди вещей, после чего вразвалочку подошел к девчонке.
— Привет… — он сосредоточил взгляд на ее левой груди, где был прикреплен бейджик. — Джессика.
— Привет! — смущенно ответила девушка.
— Ты здесь давно?
— Нет. Работаю вторую неделю. Я могу чем-то помочь?
Чет пожал плечами, словно раздумывая.
— Можешь. Моему знакомому нужны вещи, желательно неношеные. А то среди тех, на которые сегодня акция, нам что-то ничего не нравится.
— Стоковые, — вставила девушка.
— Точно.
— Третий стеллаж снизу.
— И там уже смотрели. Знаешь, а что-то еще есть? И чтоб со скидкой?
Девчонка замялась.
— Джесси?
— Есть. Они на складе. Хозяин откладывает для постоянных покупателей. Но у них красные ценники. День красных ценников был вчера. Следующий будет на следующей неделе.
— А где шеф?
— До следующего понедельника в Питтсбурге. У сестры на свадьбе.
— Значит, ты за главную? Да ты просто умница! Джесс, ты ведь можешь придумать что-то, будто их продали вчера? — осведомился Чет.
Джессика надула губки.
— Классная футболка, — ввинтил Чет. — Тоже со склада? Кстати, когда ты освобождаешься?
— Сегодня после девяти.
— И я в это время свободен, как ветер. Приятное совпадение?
Эрик опасливо смотрел на это воркование, попутно пытаясь рассмотреть представленную его вниманию одежду.
Ну хоть что-то, хоть что-то нормальное бы найти, чтоб было похоже на то, что он носил раньше.
В итоге он отыскал черный костюм, белую рубашку и даже атласный жилет кремового цвета (правда, цена у него была огромной).
Отрадно знать, что не все потеряно.
Любовно прижал их к себе и ждал, пока Чет налюбезничается с этой веснушчатой мамзель.
Как у него это получалось?

— Твоему другу очень нужны вещи?
— Еще как! — присвистнул Чет. — Беженец из Палестины!
Девушка ахнула.
— Он не похож на палестинца!
— Почему это? Ты только посмотри на его лицо, шальной осколок. Пять детишек, жена… никого не осталось. И все из-за каких-то подонков-экстремистов.
— Бо-оже, — протянула едва не плачущая девушка, нервно кусая ноготь на указательном пальце. — Как это ужасно. Как мир может допускать такое? У меня двоюродный брат воевал в Ираке, вернулся с контузией, теперь получает пособие, как недееспособный.
— Извини, — сложил брови домиком Чет. — Но давай вернемся к моему другу.
— Да, да. Он принял правильное решение, что приехал сюда. Бедняжка! Я сейчас, склад за дверью. Подожди.
Чет подошел к Эрику, показывая сложенную из большого и указательного пальцев букву «о», посмотрел на вещи, которые тот выбрал.
— Что за фигня?
— Я остановился на этом. — Гордо вымолвил Эрик. — Можем идти домой.
— Нет-нет-нет! Выкинь! — Чет забрал у него костюм и все остальное. — Не тот формат. Ты клерком, что ли, собираешься идти работать? Ты нянька. Тебе нужна свободная удобная одежда.
Через десять минут Джессика принесла кипу шмоток — свитера, футболки, джинсы, брюки, несколько ветровок, даже пару галстуков прихватила.
— С пятидесятипроцентной скидкой? — уточнил Чет.
Девчонка неуверенно кивнула.
— Для жителей Палестины — да.
— То, что надо! Джесси, ты золотце!
В примерочной кабинке Эрик провел довольно долгое время. Не уставал чертыхаться.
Периодически к нему заглядывал Чет, что-то одобрял, что-то забраковывал.

Вот еще одно унижение, — подумал Эрик. — Быть на попечении у какого-то мальца. Ну не ужасно ли это?
И еще: почему мадмуазель Джессика (так было написано на клочке бумаги, прицепленном к ее одежде) постоянно сочувственно вздыхает, когда встречается с ним взглядом?
Было бы куда лучше, если бы она закричала или лишилась чувств, видя его лицо. Но нет, она хлопала ресницами и кусала губу. Женщины так часто делают, когда видят птенца, выпавшего из гнезда или крошечного замерзшего котенка.

— Возьми еще вот это, — Чет бесцеремонно отогнул шторку и всунул Эрику какой-то черно-белый клубок.
— Это что? — не понял тот.
— Нижнее белье и носки.

В итоге, обновок Чет отобрал Эрику множество. Но, как и предполагалось, на куртку денег не хватило.
Чет долго строил глазки Джессике, и та сдалась, простила ему недостающую сумму.
Эрик только и успевал поражаться умению Честера общаться с дамой.
Нельзя было сказать, что он симпатизировал этой манере. Она представлялась ему слишком бесцеремонной.
Но по краю сознания несколько раз тонкой тенью скользнула зависть. Чет был спокоен, уверен и ничего не боялся.
— Ладно, ради всех нуждающихся из Палестины, — сказала девушка, и протянула Эрику пакет с вещами, а вместе с ним и очки с очень темными стеклами, на которых настоял Честер.
Эрик не понял смысла ее слов, но пакет принял.

— По-моему, ты нечестно поступил с мадмуазель, которая нам продала все это. Ты ей наврал?
— Я? — широко открыл глаза Чет. — Да ладно. Я тут ни при чем. Она просто к тебе прониклась. Видал, как смотрела?
— Из-за чего прониклась?
— Из-за лица.
Сердце Эрика испуганной птицей трепыхнулось где-то у горла.
— Как из-за лица? Из-за моего лица?
— Ну не из-за моего же! Я сказал, что ты жертва мировых конфликтов, Сектор Газа и все такое. Девчонка сразу включила в себе женщину и мать, они млеют, когда надо обогревать и жалеть. Знаешь, иногда и это помогает.
— Разве она не должна была испытать страх, отвращение?
— А ты бы этого хотел? Страха, отвращения?
— Нет, конечно, — глубоко дыша, дабы унять периодически накатывающие на него приступы паники, произнес Эрик.
— Ну вот. Кстати, а что с лицом? Ведь, не экстремисты, да?
Очень волнуясь, Эрик стал припоминать придуманную Кристиной легенду.
— Долгая история. Пожар.
— Угу, — как-то совсем не заинтересовавшись, ответил ему Чет. — В общем, как видишь, ничего предосудительного: ты получил неплохие шмотки, а я свидание с прикольной девчонкой. Потом верну должок.
— Знаешь, Чет, ложь не доводит до добра.
— Неблагодарный ты засранец, это же все ради тебя! Ты чудной, будто с другой планеты. Но ты все равно забавный.
— Забавный — это, в смысле, смешной. Потешный? Как клоун?
— В смысле, чудаковатый, но прикольный.
Они шли по улице, и казалось, никто не замечал Эрика.
Люди, снующие мимо них, шли куда-то по своим делам, деловито вздернув носы. Нет, некоторые задерживали на нем свои пытливые взгляды, но как только ловили его ответный взгляд, быстро прятали глаза.
Какое необычное чувство…
Может быть, конечно, особую роль играли очки с темными стеклами, которые Чет прихватил в том же магазине? Они почти как маска — закрывают не часть лица, но глаза. Что тоже весьма существенно.
Эрик почти перестал ждать за каждым поворотом опасность. Чет тоже не вызывал в нем негатива и отторжения, хоть и болтал без умолку.

— А это хорошая задумка, — сказал Чет.
— Какая?
— Ну, с нянькой-мужиком. Устраиваешься, чтобы присматривать за детишками, а сам попутно успеваешь засадить мамашкам!
— Прости, что сделать? — напрягся Эрик.
Честер обернулся на него и, совершенно не стесняясь того, что вокруг люди, сделал малоприличное движение.
— Это отвратительно! — возмутился Эрик. — Что за манеры?
— Да ладно! Не оправдывайся передо мною. Вообще, я уже понял, что тебя интересует не совсем мамашка. Положил глаз на Крис?
— И откуда ты все это знаешь?
— Раннее созревание, богатый опыт, — широко улыбнулся Чет.
— Да уж…
— Все прозрачно, как ясный день. Ты будешь тупым сексуальным инвалидом, если не захочешь завалить в койку такую, как Крис!
— Перестань! — озлился Эрик. — Не смей так говорить о Кристине! Такое поведение не красит настоящего мужчину.
— А по-моему, такое поведение соответствует поведению настоящего мужчины! А вот ты, кажется, абсолютно ничего не смыслишь в девчонках. Так что прислушивайся к мнению экспертов. — И по-приятельски толкнул его локтем в бок.
— Юноша, я, должно быть, старше вас на добрых лет пятнадцать. А вы меня учите?
— Ну а что делать, если ты сам не смекаешь! Там, откуда ты родом, что, не было нормальных девчонок? Или ты из какой-то пуританской общины?
Эрик молчал, заливаясь краской стыда.
— Да ладно, не дрейфь. Если хорошо стараться, рано или поздно добьешься успеха.
И Эрик не выдержал, ответил ему с пугающей искренностью:
— О каком успехе может идти речь, если Кристина из-за чего-то дуется на меня?
— Что ты ей сделал?
— Ничего! Клянусь, здесь — ничего!
— По порядку.
— Все было хорошо! А сегодня утром она даже не стала есть завтрак, который я приготовил для них с Мэг.
Чет понимающе кивнул.
— Хочешь совет? Бесплатный. Перестань ей угождать, перестань стелиться перед ней ковриком. Это они только говорят, что хотят видеть рядом с собою заботливых послушных зверушек, а в своих сексуальных фантазиях мечтают совсем о другом.
— Но я хотел, как лучше. Что в этом плохого?
— Не надо! Ты вторгся на ее территорию, потоптался на священной земле, установил свои порядки. Зачем?
— Чтобы помочь ей.
— Вероятно. Но ты сделал хуже себе. Я знаю подругу своей сестры. Для нее слишком важно быть одним из тех китов, кто удерживает землю. Без нее бы ничего не было, поверь. И что произошло? Явился ты и перетянул на себя одеяло, смешал ей все карты. Нет, Рикки, это фиаско!
Эрик передернулся от странного звучания своего имени, но Чет даже не обратил на это внимания.
— Так ты никогда не завоюешь девчонку. И никаких завтраков. По крайней мере, до тех пор, пока не сможешь принести его ей прямо в постель. Верь мне! Ведь Кристина нужна тебе?
— Она очень мне нужна! — признался Эрик. — Она мне жизненно необходима!
— Так скажи ей об этом, брат!
— Сказать? — ужаснулся его собеседник. — Нет, я не смогу.
— Тогда хотя бы намекни на это. Не уборкой, не выполнением ее работы. Другим. Женщин надо завоевывать!
— Я готов завоевывать. Я готов воевать за нее с целым войском.
— Вот этого лучше не надо. В мире и без того столько войн, кому нужны войны еще и из-за любви? «Make love, not war», помнишь? Для начала верни ей то, что отнял.
— Я ничего у нее не брал.
— Верни ей самое дорогое — уверенность в том, что она здесь — основное звено в цепи, что она — важное составляющее в этой химической реакции.
— Господи, как сложно.
— Учебников по этому предмету не пишут. Нет, пишут, конечно. Но там полная чушь.
— А ты знаток?
— Ну, судя по тому, что я вижу, опыт у меня побольше твоего.
Эрик уязвлено сгорбился.
— Да ладно, — подбодрил его Чет. — Обращайся, если что.

Они уже дошли обратно, остановились на тротуаре перед домом. Чет достал из внутреннего кармана своей куртки пачку сигарет, предложил Эрику.
Тот поспешно отказался, попытался и его убедить в ненужности этого процесса, но Честер и слушать не стал. Прикурил не от спички, а от маленького предмета, забавно изрыгающего пламя.
Чудо!
— Позволь? — Эрик протянул руку ладонью вверх.
— Передумал? — хмыкнул мальчишка, зажав в зубах сигарету.
— Нет, нет, вот это! — перетаптываясь от сладостного нетерпения, указал Эрик на зажигалку.
— Да бери, — не сопротивлялся Честер.
Эрик осторожно двумя пальцами взял красненькую продолговатую коробочку, любовно погладил ее, провел пальцем по дну, потом по ребру, потрогал шершавое колесико.
Чет смотрел на эту нездоровую «порнографию» скептически и с опаской.
За свои неполные семнадцать лет он встречал столько придурков, что его уже никем нельзя было удивить.
Но вот этот фрукт будет покруче всех прежних!

— Малютка! — с горящими глазами произнес Эрик, осматривая коробочку. — Какая крошечная. Для прикуривания сигар?
— Ну да.
— Водородная?
Чет передернул плечами.
— Газовая, одноразовая.
— Опасна?
— Ну, если кинешь ее в огонь, то рванет. Слушай, ты из совсем темной глуши? До вас там не дошли зажигалки?
— Не совсем! — позабыв о разнице во времени, разговорился Эрик. — Мне довелось видеть одну настольную, она крупнее, работает на водороде. Колба с цинковой пластиной внутри…
— Цинковая пластина? — скривился Чет. — Крутая штука, должно быть. Антиквариат?
— Почти! Нет, я видел в каталоге у Cartier нечто подобное, правда, из золота…
— Слушай, ты не конгруэнтен, брат. Только что уверял меня, что в своей глубокой заднице, в которой нет ни нормальных женщин, ни секса…
— Про женщин я ничего не говорил! — возмутился Эрик.
— Не важно. Складывается такое впечатление. Так вот, еще ты говорил, что вы пользовались каким-то доисторическим приспособлением для разжигания огня, а сейчас вещаешь мне про золотые зажигалки от Cartier! Ты определись, что ли…
Если опустить некоторые детали, на деле этот мир оказывался очень даже любопытным.
А главное… здесь была Кристина!
— Знаешь, а мне здесь, пожалуй, даже нравится.
— Так оставайся, — ни о чем не подозревая, сказал Чет.

-----

— Что, этот тупой придурок снова приходил за своими попертыми автомобильными железками? — едва переступив порог дома, спросила Мэг у Кристины. — Я его видела.
— Мэг, перестань. Ну, во-первых, нельзя запретить человеку свободно передвигаться везде, где была или бываешь ты. А во-вторых, Дейв забирал свое добро из комнаты Чета по одной простой причине. Я его попросила. И знаешь, для чего?
Мэг сморщила нос, что означало «нет».
— Твой брат вернулся, и ему нужно где-то спать.
— Да неужели, Ти?
Кристина поудобнее умостилась в кресле, забравшись в него с ногами, прижала к груди подушку.
— Какого дьявола здесь произошло? — Мэг осмотрелась. — Почему я ничего не узнаю в этой комнате?
— Здесь навели порядок. Не смотри на меня так, это не я.
Мэг, наконец, перестала мельтешить перед глазами подруги, и присела на подлокотник кресла.
— Так, говоришь, Чет вернулся?
— Да.
— Я поверить не могу. Его выперли?
— Нет. Он сам дал деру.
— Черт, как это похоже на моего братца. Мама будет в бешенстве. Прибьет Чета, а вместе с ним и нас.
— Да ладно, мы все это проходили. К чему мы еще не готовы?
— Что ж, итог — мужское население в этом доме перевешивает.
— Даже зашкаливает, я бы сказала. — Мрачно признала Кристина. — Мэг, послушай, а как бы ты отреагировала, изъяви Дейв желание все выяснить и, возможно, возобновить отношения?
Мэг посмотрела на подругу сверху вниз.
— Я бы пожелала ему счастливого пути и посоветовала снять еще одного трансвестита.
— Мэг!
— А что я должна делать? Прыгать от счастья?
— Подруга, но мы ведь с тобой прекрасно знаем, что все не так, как ты говоришь. Ты рассталась с Дэйвидом, но не забыла его.
— Довольно сложно забыть о том, кто постоянно попадается тебе на глаза.
— Мэг, ты никогда никого не найдешь, по крайне мере, не сможешь воспринять серьезно, пока в твоей голове и твоем сердце Дейв.
— Я работаю над этим.
— Зачем? Когда он здесь, рядом. Ты каждый раз ищешь ему замену. Но выбираешь таких уродов, которым ты не нужна. Точнее, им не нужны твои чувства, им нужна одна короткая ночь и все. Дейв любит тебя, Мэг.
— Тина, перестань. Разумеется, я ищу среди тех, кто что-то из себя представляет. Мне нужно позаботиться о будущем сына. Я ведь толком ничего не умею, кроме как трясти задницей. Потому что тогда, когда все нормальные подростки учатся и готовятся к поступлению в колледж, я гробила свою жизнь в долбанной балетной школе. Мне нужен кто-то из достойного контингента. А Дейв, подумай сама, кто он? Он владелец не очень легальной автомобильной мастерской. Ах да, у него еще есть парочка друзей драг-дилеров. И что? Рано или поздно он загремит в тюрягу. Хочешь, что б я ему передачки носила?
— Мэг, ты не права. Какой бы он ни был, ты любишь его. Но боишься ему в этом признаться. Ты боишься отношений.
— Хватит меня учить!
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Мэг, отпусти страх. Пока ты не найдешь в себе силы признать эти чувства, ты не повзрослеешь. Просто признай, что ты не сбежишь от своего наваждения. Найдешь кого-то другого — не будешь счастлива.
— Слушай, — Мэг поерзала на подлокотнике. — Зачем ты мне все это говоришь?
— Просто так.
— Нет, проходимка, ты никогда ничего просто так не говоришь!
— Мэг, подумай, чего ты хочешь на самом деле. И если вдруг тебе выпадет шанс… ну… с Дэйвидом, не упускай его.

В этот момент открылась дверь, и в дом зашел Чет, а за ним следом Эрик.
Крис сразу же замолчала.
— Вот он! — Мэг вскочила на ноги и кинулась к брату. — А я уже все знаю! Знаю про тебя, Честер Гэри! Черт, я соскучилась!
Тот заключил ее в объятия, чуть приподнял, затеребил.
— Какая трогательная встреча, — засмеялась Крис. — Вы посмотрите на них, будто десять лет не виделись.
Пока Мэг и Чет обнимались и одновременно делились новостями, Эрик обошел их, уселся на диван и уставился на Кристину.
— Что? — сердито спросила она. — Вы все купили?
— Да. Спасибо тебе. Я все верну. Обещаю!
— Ладно, ладно. Я запишу на твой счет, — пробубнила Крис. — И да, в доме нет нужды носить солнечные очки! Сними их. Это для улицы. Я подумала, что с ними ты будешь чувствовать себя увереннее.
— Ты была права. Это очень хорошая вещь.
— Дай! — Крис выхватила у него из рук пакет и, зашуршав, начала рыться в нем.
— Кристина, что ты делаешь?
— О! Круто! Чет умничка, я знала, он справится.
Кристина извлекла из пакета самую неподходящую вещь — исподнее, и как назло, развернула на всеобщее обозрение, будто флаг.
— Умоляю, убери! — вырывая из рук Кристины позорящую его тряпку, начал умолять Эрик.
— Да ну, все супер. Отличные боксеры. То, что надо. Я боялась, что он купит тебе плавки или стринги. А эти — почти как твои старые.
— Не почти, — надулся бордовый, как спелая вишня, Эрик. — Они короткие.
— Они не короткие, выше колена. А еще в них есть карман. Видишь. И никаких дурацких пуговиц. Черт, — неуемная Крис извлекла еще одни, — а вот эти с Гомером Симпсоном вообще шик! Как эротично! — и показала ему язык. — Ладно, забирай свои шмотки, я не буду в них рыться. Отнеси наверх. Кстати, теперь ты будешь спать в комнате Чета. Вы ведь уже подружились? Скажи нет раскладушкам!

-----

Вечером, как и обещал, пришел Дэйв. В кожаной жилетке, причесанный, волосы собраны в хвост.
— Цветы, шампанское, конфеты…
В одной руке у него был букет, в другой бутылка. Правда, не с шампанским, а с чем-то темным.
— О! — протянул Чет, открывший ему дверь. — Вижу цветы и даже замену шампанскому, которое моя сестра люто ненавидит. А где конфеты?
— Конфеты на сладкое, — таинственно улыбнулся Дэйвид и хитро шепнул: — С ароматом корицы и ванили. Для приятного запаха.
— Отлично. Смею предположить, что вечер удастся на славу. Если, конечно, моя сестра не открутит тебе шары.
— Хотелось бы верить, что мои парни останутся при мне, — оставив цветы и бутылки в гостиной, прошел на кухню Дэйвид. — Здорово, кулинар! — поприветствовал он Эрика, доставая из холодильника банку пива.

Эрик уже, кажется, даже стал привыкать к тому, что дом Кристины и Мэг порою еще больше набит людьми, чем театр в вечер премьеры.
— Пожелай мне удачи, Чет. Я хочу вернуть твою сестру!
— Это опасно.
— Ладно, ладно! Не смейся. Подумай лучше о себе. Я был готов держать пари, что ты скоро вернешься обратно! Жалко, что мы с тобою так и не поспорили.
— Не переживай. Сделаем это в следующий раз. Мэг с Крис наверху, скоро спустятся.
Дэйв вытер взмокший лоб.
— Скажу вам по секрету, парни, моя Мэгги — это единственная женщина, которая так прочно обосновалась в моей голове. Знаете, так бывает, может, и хочешь забыть, избавиться от мыслей о ней, а не можешь. Вот совсем не можешь!

Эрик сочувственно вздохнул. Не столько в сторону рассказчика, сколько в свою.
Сейчас он чувствовал себя в высшей степени неуютно. Он совершенно не привык к тому, что люди в его компании могут спокойно беседовать. На довольно интимные темы, надо заметить! Не привык к откровениям — с ним никто никогда ничем не делился.
Мужская компания была ему чуждой и незнакомой.
Женская — стесняющей и пугающей.

— Да, — продолжил изливать душу Дейв, — женщины — это истинное порождение дьявола. Ничто, понимаете, ничто не лишает здравого смысла так, как цыпочки. Вот так мы и гибнем.
— О чем разговор, Дэйв, — глумливо засмеялся Чет, — всегда есть вариант — перейти на мальчиков.
— Заткнись, Чет! — замахал на него побагровевший Дэйвид. — А ты что скажешь, тихоня?
Опешивший Эрик смог лишь немо открыть рот и издать нечленораздельный звук.
— Он скажет, — ответил за него Чет, — что он абсолютно согласен. Потому что у него тоже сорвало башню от одной красотки. И эта красотка живет здесь!
— Наша конфетка Крис? — улыбнувшись во все тридцать два зуба, догадался Дэйв и обратился уже к Эрику: — Тебе несказанно повезло, что ты не претендуешь на мою малышку! Иначе тебе бы не поздоровилось, поверь мне на слово.
А у Эрика почему-то и мысли не возникло сомневаться.
— Но учти, нянька, тебе придется нелегко. Конфетка… к ней нужен особый подход. Крис — это мужик в юбке, понимаешь? Такой ее сделала жизнь.
— О-о! — протянул Чет, с хрустом потягиваясь. — Мощно сказано, Дэйв. Только не спугни парня… по мужикам в юбке специализируешься у нас ты.
— Fuck off, Чет! Я говорю правду. Информация еще никому не мешала. Ей не везет с парнями, нянька. Она никого не допускает к себе. Если кто-то и задерживался, считай, везунчик. Или стратег. Но таких не было толком.
— А много их вообще было? — впервые за все время спросил Эрик приглушенным голосом.
Дэйв что-то прикинул в уме.
— На моей памяти штуки три. Ничего серьезного. Дольше всего продержался, кажется, самый первый. Эд или Мэтт. Черт, не помню, как его точно звали, всегда путал. Работал тут у нас разносчиком пиццы. Вот с ним Крис была месяцев шесть, кажется. Но он свалил к богатой старухе с миллионом подтяжек во всех местах. Зато все шесть месяцев мы питались только пиццей, красота! — Дэйв снова стал серьезным. — Ни с одним, понимаешь, ни с одним ничего толкового так и не выгорело. Ну, еще двое претендовали на ее руку, но получили под зад коленом. Она посылает их, потому что считает, что те мешают ей жить так, как она привыкла. Она всегда сверху!
— А ты-то откуда знаешь? — прыснул Чет.
— Я не в этом смысле… да и там, зуб даю, она хочет быть главной. Если бы к ней прилетел волшебник, готовый выполнить одно ее желание, она бы заказала себе яйца!
Чет захихикал.
А Эрик сидел и не знал, куда деть глаза.
Дэйвид по-приятельски хлопал его по плечу своей ручищей и рассказывал такое, от чего его бросало в жар.
Вести такие разговоры за спиной у дамы просто неприлично. Но он почему-то рассказчика не останавливал.
И злился сам на себя.
А Дэйв был в ударе, ему это все как будто бы доставляло удовольствие.
— Все мужики портили ей жизнь. Все! Всю жизнь! Она не верит им, братан. Тебе придется очень постараться, если, конечно, тебе по-настоящему нужна эта малютка.
Коротко вздохнув, Эрик спросил:
— Зачем вы мне об этом рассказываете?
Дэйв невозмутимо пожал плечами.
— Я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты умеешь готовить кашу, как моя мамуля, но… вдруг ты один из немногих, кто может сделать нашу Конфетку счастливой? М-м? Сможешь — будешь нам лучшим другом. А если нет, если у тебя дурные планы относительно нее — тебе здесь не будут рады, парень. Мы все хотим, чтобы она была счастлива. Ей хорошо — нам хорошо. Когда Крис не в настроении, она хуже Кинг-Конга. А такими темпами наша девочка со временем рискует превратиться во фригидную ворчащую грымзу. Или истребит всю популяцию мужиков, что не лучше. Предпоследнего своего ухажера, как его… Д-д…
— Джастин, — охотно напомнил Чет.
— Да, Джастин. Она едва в тюрягу не упрятала. Он так настойчиво ее донимал, что Тина навела на него копов, сказав, что тот хотел похитить Ноэля, — Дэйв рассмеялся. — Представляешь, Ноэля, которого он от силы видел пару раз.

Разговор внезапно прервался.
Из гостиной в кухню зашла Мэг, за ней Кристина.
— Нет, вы это видели? Только посмотрите! — не глядя на Дэйва, произнесла Мэг, воинственно выпятив грудь и дефилируя к кофейнику. — И что ты здесь забыл, мерзкий долбанный извращенец?
Дэйв поспешно встал из-за стола.
— Детка, просто послушай меня, — страшно волнуясь, начал он. — Возможно, когда-нибудь через много лет, когда мы станем старыми развалинами, мы пожалеем о том, что у нас был шанс, но мы не воспользовались им. Должно быть, это ужасно, умереть, сожалея о том, что ты не сделал. Куда уж лучше умереть, жалея о том, что сделал. Так может, дашь мне шанс? В смысле… нам.
В серых глазах Мэг мелькнул испуг, враждебность ее, обращенная к Дэйвиду, куда-то улетучилась.
Тот робко предложил ей свою огромную руку.
А Эрик удивился, что такой большой, уверенный в себе, сильный и идеальный внешне мужчина теряет самообладание и дар речи перед дамой.
— Ну что, поговорим?
Мэг взяла его за руку, виновато потупилась.
Еще какое-то время они щенячьими глазами смотрели друг на друга. А потом Мэг увела его в гостиную.

На кухне остались Эрик, Кристина и Чет.
— Хорошо, когда весна наступает прежде, чем заканчивается зима, — заметил Честер и тоже встал из-за стола.
— Чет, куда ты? — спросила Кристина, когда тот начал натягивать куртку.
— О! — широко улыбнулся он. — У меня планы на вечер. А возможно, и на ночь. Как пойдет. Пока не знаю. — И, бросив мимолетный взгляд в сторону Эрика, заговорщически подмигнул.
— Вот как? Ну, приятно провести вечер.
— Спасибо. Тебе тоже, Крис.
И выскочил через заднюю дверь во двор.

Теперь Кристина с Эриком остались на кухне одни.
Но ненадолго. Только он набрался смелости с ней заговорить, как вдруг раздался громкий ликующий голос Дэйвида:
— Ну, что я тебе говорил, детка? Мы созданы друг для друга!
Кристина в нетерпении выглянула в гостиную.
Мэг сидела на коленях у своего возлюбленного, щелкая зажигалкой, и была совершенно счастлива.
— Эй, Ти, — бросила она подруге. — Бери своего дружка, и идите сюда. У нас намечается вечеринка! Все здорово, слышишь? Ты была права.
— Да! — согласился с ней Дейв, прижимая к себе покрепче Мэг. — Аллилуйя! Это надо отпраздновать.
— Отпраздновать? Что ж, пожалуй, действительно надо!
Крис открыла холодильник, взяла оттуда упаковку пива и, прижав ее к груди, нырнула в дверной проем, ведущий в гостиную.
— Ты идешь или остаешься здесь? — кинула она через плечо Эрику.
Он несмело вышел за ней.
Мэг заливалась радостным смехом, Дейв откупоривал бутылки и раздавал девочкам.
— Эй, а нянькам можно спиртное? — рассмеялся он, всучив бутылку и Эрику тоже.
Потом он поднял с пола какой-то небольшой механизм, усеянный разными кнопочками, понажимал на них, и случилось невероятное.
Такое, что от неожиданности Эрик подпрыгнул на месте, едва не выплюнув подскочившую до самого горла печенку и не выронив бутылку.

Буквально сами стены издали грохот, пропустили вдоль себя ощутимую вибрацию, послышались громкие странные звуки, похожие на музыку. Но она была лишена мелодичности и гармонии, больше походила на какофонию, временами пугающую своей агрессивностью. Потом стены изрыгнули голос — хриплый, жесткий, едва поспевающий за музыкой. В сравнении с этим вокал Карлотты казался просто райским пением…
— Йоу, зажига-аем! — взвыл Дэйв, и вместо этого выключил свет.
Теперь комнату наполнял неярким мутным светом лишь один торшер. Отчего она походила на морское дно.
— Как я скучала по этому! — закричала Кристина и запрыгала на диване, пружиня на подушках так, словно хотела допрыгнуть до потолка.
Она скакала, хлопая в ладоши, и, кажется, совершенно не замечала Эрика…
Малышка Мэг приложилась к горлышку бутылки, но волна жидкости с такой силой хлынула ей в рот, что потекла наружу, заливая кофту. Правда, этот казус ее ничуть не расстроил. Мэг, взвизгнув и никого не смущаясь, потянула кофту через голову, и через мгновение сверкала оголенным животом, в двух розовых глубоких чашечках покачивались внушительных размеров груди.

Ужасаясь происходящему, Эрик, как рак, попятился назад. К лестнице.
Казалось, странные звуки магическим образом действовали на всех, кроме него.
Кристина, Дэйвид и Мэг, подобно крысам, услышавшим звуки заветной дудочки, совершали какие-то немыслимые телодвижения, взвизгивали, менялись на глазах до неузнаваемости.
Подобные увеселения он имел несчастье наблюдать в театре. Но почти никогда среди трепетных юных балерин, а у прожженных жизнью костюмерш, прачек и верховых рабочих, одним из которых был Бюке, упокой Господь его душу!
Тьфу! Помянул, как говорится, к ночи.
Вспомнив в доскональности тот случай, который теперь представлялся чем-то далеким, будто из прошлой жизни, у Эрика свело челюсти, его прошиб холодный пот.
Вторая волна холодного пота прошибла его тогда, когда Мэг, кидая в Дэйва горстью воздушной кукурузы, вскочила на журнальный столик, но тот, не выдержав такого жесткого насилия над ним, захрустев, подломил свои ножки и скинул Мэг на пол.
— А-а, черт возьми, Мэг! Ты громишь дом! — кричала Крис.
— Эй, детка! — Дейв кинулся поднимать свою ненаглядную подругу. — Осторожнее! Ты нужна мне живой!
Мэг же вцепилась в его протянутую руку и дернула Дэйвида на себя. Здоровяк, потеряв равновесие, навалился на Мэг, забарахтался. На полу началась мышиная возня с похрюкиваниями и повизгиваниями.

Кристина спрыгнула с дивана, покачиваясь в такт музыке, подошла к Эрику.
— Что вы делаете? — искренне не понимая, спросил он. — Наверху спит Ноэль, вы разбудите его.
— Не тревожься, Ноэль не проснется. Он привык.

Наблюдая за Дэйвом, Кристиной и Мэг, Эрик чувствовал себя лишним. Ему не было места на этом маленьком островке. Он не понимал их восторга, странных звуков, не похожих на музыку, не понимал механических движений.
Он поднялся наверх, заглянул к Ноэлю, который действительно спал, укрыл его получше, отошел к окну.
На втором этаже дома напротив снова мелькнула тень, потом вдруг раздвоилась.
Эрик заморгал.
Но это была не галлюцинация.
Раздвоившаяся тень обрела очертания двух женских фигур и вдруг снова слилась воедино.
Не почувствовав ничего, кроме раздражения, Эрик отошел прочь.
Присел на край кровати, обхватил голову руками.
Что лучше — умереть, оказаться в аду без Кристины или оказаться в аду Кристины?
Судя по всему, рай был для него недостижим.
От этих мыслей и вибрирующих звуков у него начало гудеть в голове.
Эрик спустился вниз, когда грохот стих.

В гостиной было пусто.
Порожние бутылки на полу у дивана, перевернутые подушки, рассыпанная воздушная кукуруза, сломанный стол...

Кристину он вскоре нашел.
Она, укутавшись в вязаную кофту, сидела на ступеньках, ведущих на маленький задний дворик.
Эрик несколько секунд постоял на пороге, потом притворил за собою дверь и бесшумно прошел к Кристине. Набрался смелости, сел рядом.
— Ну как? — спросила она, не поворачиваясь к нему.
— Там тихо и никого.
— Наверное, они пошли к Дэйву. — Со сдержанной улыбкой произнесла Крис. — Ну и славно! Хорошо, что они помирились. А ты что думаешь делать? Оклеивать стены шелком, покрывать наш толчок золотом?
Эрик покашлял в кулак.
— Вообще-то, я пришел за помощью.
Кристина, наконец, повернулась к нему, посмотрела в глаза впервые за долгое время.
— Можно тебя попросить кое о чем?
— Ну, попробуй.
— Вечером Ноэль перевернул на себя морковный сок. Надо постирать костюмчик.
— В такой час решил постирать? Так засунь в машинку.
— Уже попытался. — Пожал он плечами. — Но я не умею обращаться с вашими премудрыми механизмами…
— Возьми инструкцию.
— Может, ты проинструктируешь меня?
Кристина смотрела на него лукаво.
— Костюм можно застирать на руках. Ты все придумал, да?
— Нет. Это правда. Про сок. Про остальное придумал. Да.
Эрик сосредоточено смотрел куда-то вдаль. На голые сухие ветки деревьев.
— Я не отниму его у тебя, Кристина. Не бойся.
— Кого?
— Ноэля. Крис, прости меня.
— Тебя попросили помочь с Ноэлем, а не становиться здесь главным и не устанавливать свои порядки! Ты здесь всего несколько дней!
— Все так. Я виноват. Слишком рьяно взялся за освоение этого мира.
— Правда?
— Да. А еще… знаешь, твой завтрак куда вкуснее, чем моя собственная стряпня. Я ел ее столько лет. Устал ужасно. Не хочу больше.
— Неужели? — любопытно глядя на него, улыбнулся Кристина.
— Да. И, по-моему, у меня не очень хорошо получается.
— Ну, я бы так не сказала, — возразила Кристина. — У тебя получается слишком хорошо!
Она сделала паузу.
— Знаешь, я никому никогда не была нужна. От меня все всю жизнь отказывались, будто я кукла. Я ничего не стою, ничего не могу, — она шмыгнула носом. — Я — пустое место, Эрик. Я ноль.
— Неправда! Ты не пустое место. Тебя никто и никогда не заменит. Ты всем здесь нужна. Ты мне нужна! — Эрик вздохнул. Спина похолодела. — Я знаю, тебя это не приободрит. Кто я такой, чтобы вселять в тебя жизненные силы?
— Ты прав. Не приободрит.
— Но Кристина, просто знай, ты не одинока. — Он осторожно взял ее за руку, едва ощутимо сжал тонкие пальцы.
— Да уж, — она поежилась. — Мне говорит это парень, которого не существует на самом деле.
— Как это, я, вроде, вот он. Уже давно не призрак.
— Очень смешно!
— Ладно. Ты права. Я пока сам до конца не могу понять — кто я. Так что будем делать? Ты поможешь мне?
Кристина прикинула что-то в уме.
— Там бардак?
— Да, они все разбросали. Все, что я расставлял…
— Хочешь все расставить обратно, как ты делал до этого?
Он отрицательно качнул головой и с театральной наигранностью сморщил нос.
— Нет. Не очень.
— Но убраться все-таки нужно!
— Что ж, если тебе будет нужен помощник, можешь на меня рассчитывать. И еще, Кристина, стол, который сломался... Надо бы его починить. Ты позволишь мне или лучше не вмешиваться?
Крис дружески шлепнула его по коленке.
— А вот тут вмешайся, пожалуйста. Его не мешало бы починить, да. Без стола как-то неуютно. Ты сможешь?
— Ничего сложного. Смогу, конечно. Будет как новый.
— Это здорово. Покупать новый — слишком большие траты.
Кристина глубоко вздохнула.
Эрик вздохнул с облегчением.
И оба устремили взгляд куда-то ввысь на плавно движущуюся в ночном небе светящуюся огоньками точку, оставляющую за собою две ватно-белые полосы.

4.
"Prince Charming"

— Ты и так уже очень много срезала! — взволнованно простонал Эрик.
Крис развернула его голову.
— Сиди спокойно и не крутись!
— Ты уверена, что все получится? — глядя на раскиданные по полу пряди волос, поинтересовался он.
— Я стригла Ноэля, — сообщила Крис и снова защелкала ножницами.
— Кристина, только не срежь все, умоляю!
— Не бойся! Сделаем тебе нормальную человеческую прическу, будет симпатичный ежик. В конце концов, волосы — не зубы, отрастут.
— О боже! — Эрик закрыл глаза, стараясь не думать, во что он превратится.
Из пугала в еще более страшное пугало?
Чего еще можно опасаться после всего, что он уже вынес и пережил?

Вообще, весь этот процесс оказался каким-то чрезмерно унизительным.
Перед тем, как приступить к делу, Кристина потратила немало сил, чтобы заставить его снять майку и рубашку, убеждая его, что это необходимо, иначе после стрижки он весь обчешется.
Эрик сопротивлялся, как мог.
Но долго противостоять напору этой девушки было просто невозможно.
Сейчас он сидел на кухне, голый по пояс, накрыв плечи полотенцем, и что-то ему подсказывало, что это не последняя в его жизни экзекуция.

Когда он, очень долго ломаясь и упираясь, все-таки снял футболку, то к своему приятному удивлению Крис отметила у своего нового знакомого неожиданно развитые мышцы и широкие плечи. Когда она впервые увидела его там наверху в том ужасном одеянии, которое он назвал исподним, от непрерывного смеха у нее просто не было возможности обратить внимание на что-то еще. Как оказалось, зря!
Отрадно все это видеть воочию. Значит, суждение о том, что люди, жившие в прошлых веках, были куда меньше ростом и тщедушнее, чем нынешнее население земли, — отчасти неверно. Вот вам, хотя бы, живое опровержение этому!
Она, конечно, себя отругала за то, что думает совсем не о том, о чем бы надо. Но эти рельефы заслуживали внимания! И неудивительно, что в голову лезли очень фривольные мысли, а воображение писало не располагающие к работе картины.
Внешне с точки зрения анатомии он выглядел как совершенно нормальный мужчина (можно предположить, что и во всем остальном он им тоже являлся), вот только с лицом не повезло. Ну так в наш век это не самая большая проблема!
Странно, что он так сильно переживал по этому поводу.
Впрочем, сейчас стало легче. Он, по крайней мере, не убеждал ее каждые пять секунд своей жизни в том, что он урод и смотреть ему в лицо противопоказано.
Тоже мне, Медуза-Горгона!
До тетки со змеями на голове ему далеко.

— Кристина, если уж ты здесь, рядом со мною, снова вернувшаяся в мою жизнь…
— Эй, давай уточним, это не я вернулась к тебе, это ты свалился мне на голову.
— Ну хорошо, хорошо, — безропотно согласился с ней Эрик. — Пусть так. Я могу задать тебе несколько вопросов об этом мире, о тебе?
— Ну задавай, — повела плечом Кристина, безжалостно кромсая его волосы.
— Мэг танцует?
— Да ты просто провидец, — засмеялась она. — Прямо в цель.
— Балет?
— А вот тут ты мимо.
— Что же тогда?
— Ну, если танец у шеста можно отнести к балету, то возможно, да, она прима-балерина.
— Не понял.

Кристина немного подумала, как бы это объяснить попонятнее.

— Она танцует в клубе, на ней минимум одежды, тем самым развлекает посетителей. Но не более! Да не вертись ты! — Крис легонько шлепнула его по макушке. — А-то ухо отрежу…
— Что-то вроде канкана? Мулен Руж?*
Она прыснула.
— Ну, до Мулен Ружа «Седьмому небу» далеко. Но ты близок к истине.
— Вот так малышка Мэг, — изумился Эрик. — Она танцует канкан, у нее есть внебрачное дитя. Не могу даже представить такое.
— Ты многого не знаешь о Мэг!
— Но где ее мать? Куда смотрит она?
— Миссис Гэри?
Эрик неубедительно кивнул.
— Шутишь? Мэг за свою короткую жизнь столько дров наломала, что ее праведная мамаша от нее отреклась. Она ведь свято веровала, что та будет лучшей балериной во всем мире, уготовила ей такую карьеру. — Кристина стряхнула с его плеч остриженные волосы, потом взяла со стола маленькую баночку и принялась колдовать дальше. — Она никак не могла смириться с тем, что ей пришлось рано уйти со сцены, хотела, чтобы дочь осуществила ее мечту. Боже, у тебя волосы, как у младенца, такие мягкие… надо было взять у Мэг мусс, а не воск.
— Что ты там делаешь? — заинтересовался Эрик, заерзав на стуле.
— Скоро сам увидишь. Пытаюсь сделать из тебя человека! Держи голову прямо.
Он смиренно подчинился.
— И что же, Мэг не поступила в балетную школу?
— Отчего же? Прекрасно поступила. У нее есть способности, она отлично двигается. Плюс, тетушка поучаствовала. Мэгги даже проучилась там пару лет. Правда, потом подсела на наркоту, и все полетело к черту. Нас там держали в черном теле: то не ешь, это не пей, с парнями не встречайся. Там так тряслись над своими воспитанницами, что чуть ли не под юбки еженедельно к нам заглядывали. Непослушание было чревато исключением.

— Постой, ты тоже там училась? — он снова встрепенулся.

— Да. И, кажется, даже делала какие-то успехи. — Невесело сказала Крис. — Правда, мне там никогда не нравилось. Но мамаша Мэг решила, что таким образом я буду присматривать за ее дочерью, помогать ей, направлять на путь истинный. К тому же, она столько сил и денег потратила на то, чтобы нас туда протолкнуть, я не могла отказаться, я была многим ей обязана. — Кристина сделала паузу. — У училища, куда миссис Гэри нас затолкнула, была репутация выше, чем статуя свободы, однако это не мешало крутым мальчикам и девочкам приторговывать дурью. Вот Мэг и подсела, ее подцепили моментально. Потом она пошла вразнос. Ей надоело тянуть стопу, надоели подзуживания, скрытая вражда, ее тошнило от классики, к тому же она не могла смириться с тем, что мать давно видит в ней лишь инструмент для осуществления своих желаний. Мэг ненавидела балет. Но миссис Гэри даже обсуждать это не желала. Отец Мэг был маститым балетмейстером, гастролировал по всему миру. Умер, когда ей было пять — инфаркт прямо на репетиции. С тех пор миссис Гэри решила, что ее долг — сделать из дочери балерину. А с той началось твориться что-то странное, она почти не разговаривала, часами могла смотреть в одну точку. Мать повела ее по врачам. С шести до тринадцати Мэг сидела на антидепрессантах, пила горстями «Prozac» и «Zoloft», потом еще что-то. Неудивительно, что она снова проглотила этот крючок с пилюлей. Она решила, что таблетки, порошок и травка избавят ее от всех оков: стала перечить преподавателям, посылать их, прогуливать уроки. Я предупреждала ее — не надо! Но она меня уже не слушала. А однажды Мэг собрала вещи и уехала в Вегас автостопом. Ее исключили. Так рухнули все надежды ее мамаши. Потом вытолкнули и меня... от меня там больше не было проку. Правда, я не сильно и расстроилась, никогда не представляла себя в балетной пачке. В общем, когда Мэг вернулась, ей здорово влетело. Тетушка Нэтта рвала и метала, она перестала давать своей дочке карманные деньги, они часто ссорились, и Мэг, недолго думая, смылась из ее дома, сказав, что проживет и без ее подачек. Ну а я не могла ее оставить, ушла за ней. Кроме того, дом тети Нэтты никогда не был моим. Готово!

Кристина взяла маленькое круглое зеркальце, которое лежало на столе, протянула его Эрику.
Тот с опаской взял его, с замиранием сердца посмотрелся в небольшой кружок.
То ли от того, что он ждал чего-то поистине ужасного и уже успел набраться мужества, слушая рассказ Кристины, то ли от того, что медленно начал привыкать, ему даже понравилось.

— Прикольно? Мне нравится.
Он одобрительно склонил голову на бок, улыбнулся Кристине.
— Что же было потом, Крис?
— Ну, какое-то время Мэг преподавала танцы, пару раз ее брали на подтанцовки в разные клубы, она выступала с уличными танцорами. Но надолго она нигде не задерживалась. А потом подцепила в клубе какого-то хмыря, влюбилась и залетела от него. А он через пару дней после того, как Мэг сказала ему, смылся в Австралию. К семье. С тех пор Мэг у миссис Гэри в опале. Она изредка навещает внука, но не более. Ей не до этого. Она сосредоточена на себе, у нее кабаре-шоу в Лос-Анджелесе. Миссис Гэри долго к этому шла. Ее цыпочки ей как дочери. В общем, она считает нас неудачницами и разложившимися личностями. В особенности таковой она считает меня. Ведь, по ее разумению, именно я поставила Мэг на скользкую дорожку и не сумела оградить от ошибок, — Крис издевательски захихикала. — Это при том, что я вечно пыталась убедить Мэг не делать глупостей. Но она ведь не слушала меня, она любит сумасшествие, чтобы все искрилось, плескалось через край, любит острые ощущения, адреналин. В этом вся Мэг!

Вот так сюрприз в лице мадам Жири и Мэг, — подумал Эрик.
И сердце его тоскливо сжалось.

— Почему ты не пошла своей дорогой?
Крис пожала плечами.
— А какова моя дорога? — задумчиво рассматривая острые лезвия ножниц, сама у себя спросила Крис. — И как оставить Мэг совсем одну с малышом на руках? Знаешь, когда Ноэль родился, она слетела с катушек. Врач сказал, у некоторых так бывает — гормоны, адреналин, глубокая депрессия и все такое. — Сбивчиво заговорила Кристина. — Она, видимо, поняла, что чудес не бывает, этот урод не вернется, мальчика надо как-то растить самой. Накачалась целой пачкой снотворного. Если бы я не пришла вовремя…
Она болезненно сморщилась, будто воспоминания снова рвали затянувшуюся рану.
— И все равно, вы такие разные, удивляюсь, что ты все еще рядом с ней.
— Ну, мы сошлись довольно быстро. Возможно, сыграло роль то, что и я, и она потеряли отцов. Мэг моя единственная подруга, как я могу ее оставить?
— Почему единственная?
— Потому что больше у меня никого нет. Она самый близкий мне человек. Иногда говорят «они тяжело сходятся с другими людьми» — видимо, это про меня. — Крис сделала паузу и с неохотой продолжила: — Мэг, Ноэль и Чет — это моя семья, это все, что у меня есть. И то, каждый день я стараюсь гнать от себя мысли о том, что что-то может отнять их у меня. — Крис уселась на стул, стоявший напротив Эрика.
— О чем ты?
— Так часто бывает. Нельзя слишком привязываться, нельзя всецело доверять. Может случиться так, что в какой-то момент все разрушится, хрясь и ветка ломается, как твой хребет, ты становишься не нужен, ты становишься лишним. И ты останешься один, совсем один во всем мире. Когда готов к этому, уже не так больно.
— Исходя из прочитанного в книгах, мне всегда казалось, что друзья — это те, кто никогда не покидают.
— Странно. Почему только исходя из прочитанного?
— Потому что… я знаком с этим только по книгам.
— У тебя не было друзей?
— Мой образ жизни не подразумевал общение. Был один человек. Наверное, она могла быть другом.

Эрик тяжело хрипло откашлялся.

— Ну, а что с твоей жизнью? Ты сказала, что не совсем сирота.
Крис помрачнела.
— Ну, все скучно, ничего особенного, — она начала загибать пальцы, — у меня нет богатенькой мамаши, мой отец отдал богу душу, когда я была сопливой девчонкой, когда-то пела в церковном хоре, в Вегас автостопом я не сбегала, я все еще ни от кого не залетела — есть повод гордиться. Что еще? Работаю официанткой в баре, балетную школу до конца не закончила — ну, это ты уже знаешь. Была еще консерватория, но ее я тоже не закончила...

Брови Эрика взлетели вверх.
— Не поверю, что это случилось из-за своих вокальных данных!
— Нет, я просто очень скоро бросила ее.
— Но почему, Кристина?
— А, пустяки, просто не повезло. Препод по технике речи распускал руки. Ну, я и врезала ему по яйцам. Я, конечно, могла бы нажаловаться, но он меня опередил. Кем была я? Я имела отвратительную репутацию тронутой девчонки-буки из неблагополучной семьи, а он считался уважаемым педагогом. Был вариант — уйти самой или меня исключат. Я решила не дожидаться, когда это произойдет.
— Неужели не было другого выхода?
— Оставить его руку у себя под юбкой? Да этот жирдяй-задрот мне в деды годился. А что бы ты сделал на моем месте, лапай тебя старый педофил?
— Да, — с серьезной миной согласился Эрик. — Пожалуй, я сделал бы тоже самое. Но музыка нравилась тебе больше, чем танцы, верно? — с какой-то тайной надеждой спросил Эрик.
Кристина хотела что-то ответить, но в дверь напористо постучали.
— Черт, кто там еще? — отбрасывая ножницы, произнесла Крис и пошла открывать дверь.

Сначала в дверную щель просунулись цветы.
Огромные белые лилии, от которых у Кристины безбожно начинала болеть голова. А потом из-за цветов выглянула сияющая, как медный таз физиономия, и произнесла:
— Привет!
— О боже! — Крис закатила под лоб глаза. — Посмотрите, кто приперся! Самовлюбленный мешок с деньгами. Вали отсюда!
И уже хотела захлопнуть дверь, как нежданный гость придержал ногой дверь.
— Крис, постой! — он протянул ей букет. — Это тебе.
— Ошибся адресом!
Она выхватила букет и кинула ему через плечо на улицу. Цветы зацепились пышным атласным бантом за забор, так на нем и повисли.
— Ты доволен? Теперь отвянь.
— Что случилось? — возмутился молодой человек, встав на пороге так, что лишил Кристину всякой возможности закрыть у него перед носом дверь.
— Ничего! Тебе просто здесь не место. Ясно?
— Крис, дай мне хотя бы шанс. Давай поговорим! — он снял солнечные очки, сунул их в карман коричневой кожаной куртки.
Как там пишут в тупых гламурных журналах для блондинок, увешанных стразами, и считающих сию литературу Библией? Есть мужчины львы, есть мужчины быки…
Жизненный опыт же заставляет выводить несколько иную градацию.
Есть мужчины-раки, которые делают шаг вперед и три пятятся назад; есть орлы, которые парят высоко над землей, заботясь лишь о развороте своих крыльев; есть мужчины, пугливые, как зайцы, которых надо намертво привязывать к себе, иначе сбегут.
А есть мужчины клещи, которые прицепляются к тебе намертво, что не скинешь.
Этот, кажется, принадлежал именно к такому типу.
— Я уже дала! Хватит, — зло отозвалась девушка.

Услышав повышенные голоса в гостиной, Призрак вышел из кухни.
Его футболку Крис оставила где-то в комнате, поэтому пришлось идти, как есть.
Одежда, которую дала ему Кристина, хоть и пришлась по росту, но была великовата. Тот, кому она раньше принадлежала, был явно упитаннее. Особенно в талии. Поэтому джинсы из-за отсутствия ремня постоянно съезжали на бедра, того и гляди грозясь упасть совсем.
А новую одежду, ту, что они купили с Четом, он предусмотрительно пока еще не надевал.

Эрик вышел на середину комнаты, остановился, будто споткнувшись.
Переполненное огнем сердце ухнуло куда-то вниз.
В дверях стоял он!
Виконт собственной персоной!
О Господи!
Его лицо Эрик запомнил навеки, на всю жизнь.
Мимика, голос — все было его.
Разве что он был иначе одет, иначе причесан, но это не влияло на суть. Эрик и сам был сейчас далек от своего привычного образа Призрака Оперы.

Виконт будто почувствовал пристальный переполненный неприязнью взгляд на себе и посмотрел на Эрика поверх Кристининого плеча.
Взгляды их встретились, заискрили, будто два оголенных провода, того и гляди, должно было произойти замыкание.
Юноша недовольно обвел его глазами с ног до головы, особенно ему не понравился голый торс незнакомца и непринужденно болтающиеся на бедрах джинсы. Нахмурился.
— Кто это? — обратился он сухо к Кристине. — Твой новый друг?
Кристина коротко обернулась на Эрика и вдруг выпалила фразу, от которой по телу Призрака волной прокатилась дрожь (и вовсе не потому, что он был не одет):
— Да!
— Где ты его подцепила? — сморщил нос виконт.
— Не важно.

Призрак рассматривал виконта с давней бессильной ненавистью.

— Оперативно! И чем он заслужил такую честь? — снова переводя взгляд на Эрика, спросил Рауль.
— Тебя это вообще никак не касается!
И Крис вновь попыталась закрыть дверь. У нее это почти получилось, дверь наверняка треснула бы молодого человека по лбу, но он сноровисто ввинтился в сужающуюся щель и оказался рядом с девушкой.
— И насколько все серьезно? Чем он выигрывает у меня? — брюзгливо начал виконт. — Или это хобби такое — менять парней раз в неделю?
— Я не обязана перед тобою отчитываться. Просто ты — это ты, а он — это он. — Крис подумала немного. — А вообще знаешь что, ты правда хочешь знать — чем? — она мстительно сузила глаза.
Гость решительно кивнул.
— У него подъемный кран больше! Доволен?
— У меня — что? — не понял Эрик, подойдя к Кристине ближе.
Все это время он с изумлением наблюдал картину, разворачивающуюся у него на глазах, и, кажется, пребывал в состоянии ступора.
Иначе бы, как пить дать, выкинул из дома своего заклятого врага и противника.

Крис подалась к нему и тихо зашептала:
— Слушай, отвали сейчас. Вот просто заткнись и отвали, ясно? Не мешай. Ты все испортишь! Дай мне все уладить.
— Почему он отнимает твое время? Мсье… юноша, разве дама не дала вам отчетливо понять, что ее обременяет ваша компания? — грозно сдвинув брови, произнес Эрик, обратившись к виконту.
Оказывается, история повторяется в доскональностях.
Надо же было, чтобы этот зазнавшийся щенок донимал Кристину своим вниманием и здесь!
Господи, за что?
— О боже, — прошипела сквозь зубы Крис, понимая, что все катится к чертям под гору.
— Что? — виконт расправил плечи и выкатил грудь колесом. — Да кто ты вообще такой, откуда ты взялся, умник?
Кристина сжала двумя руками голову.
— Значит, больше?! — негодуя, сказал виконт и, как задиристый петух, метнулся на своего соперника.

А дальше произошло то, что Эрик, концентрирующий свое внимание на застонавшей Кристине, не успел отследить и понять.
В глазах на мгновение потемнело, его подбородок повстречался с чем-то твердым, и Эрика качнуло назад, во рту растекся солоноватый привкус. Раздался вопль Крис. Но это был не крик страха (как когда-то на кладбище), а череда каких-то неприличных словосочетаний.
Впрочем, в них Эрик не вслушивался. Он распрямился, удержав равновесие, машинально подвигал туда-сюда челюстью, отодвинул Кристину, чтобы ее не задело, и гневно зашипев, двинулся на виконта.
В руках ничего не было, не говоря уже об оружии. Поэтому он покрепче сжал кулак и съездил прилипчивому мальчишке по скуле так, что тот ахнул, вылетел в открытую дверь и, оступившись, кубарем скатился с лестницы на улицу.
— Эй, вашу мать! — закричала Крис, возмущенная таким безобразием. — Вы, оба! Два идиота, свалившиеся на мою голову, что вы творите?
Она схватила со стула Эрикову футболку, с размаха кинула ею в него, угодила прямо в лицо.
— Выметайтесь отсюда! Оба!
Виконт, уже поднявшись на ноги, стоял у основания лестницы, тряс головой и отплевывался от крови, льющейся из носа, Эрик же замер в дверях, комкая в дрожащих руках свою несчастную майку.
— Оглохли? Не слышали, что я сказала? Пошли вон!
Она вытолкнула Эрика наружу и захлопнула дверь.

__________________________________
*Наш мальчик ПО не мог знать о «Мулен Руже», т. к. согласно году, в котором происходили события ПО, «Красная Мельница» еще не была построена.
Авторской волей я подвинула эти даты и позволила «К.М.» благополучно существовать заранее. Настолько благополучно, что слух о ней донесся даже до подвалов ПО.


Оставшись одна, Кристина закрыла лицо руками, сглотнула застрявшие в горле слезы испуга.
— Вот дерьмо!
Ее трясло.
— Идиоты!
Крис села на корточки, вжавшись спиной в дверь, просидела так несколько секунд, приходя в себя. В груди стучало больно и сильно.
Устроили бойцовский клуб у нее в доме!
Казалось бы, уж что-что, а мордобой Кристину удивить не может. Она видала всякое.
И кто из них больший идиот?
Ладно, богач — такие считают, что им все и всегда сходит с рук, но этот-то чудак из прошлого что взбеленился? Возомнил себя Рэмбо?

Хотя… долбанул неслабо. От души, так сказать, врезал. Прям красиво! Это вам не стихи при лунном свете читать.

Кто бы мог ожидать от тихони такого поступка?
Кристине неожиданно стало жалко обоих.
Красавчика за то, что у него из носа хлестала кровь, а Эрика за его напуганные виноватые глаза, которыми он смотрел на нее, словно умолял о чем-то…
Может быть, он просто не понял, что к чему?
Кто знает, как там у них в 19-м веке принято обращаться с девушкой, смотреть на нее? Может, этот расфуфыренный индюк со своим букетом сделал что-то, что мужчина из 19-ого века непременно не должен был оставить без внимания и отстоять честь дамы?
Ох-хо-хо, Кристина ведь в 19-м веке не жила, она даже там не бывала. Это вам не музей: пришел, купил билет и наслаждайся вековой пылью. Она ведь совсем ничего не знает о том его мире. Она и его-то толком не знает.

А тут практически дуэль! Дуэлей из-за нее никто никогда не устраивал.
Вот те на!

Кристина встала на ноги, открыла дверь.
Там за прошедшую минуту ничего не изменилось. Двое мужчин стояли в тех же позах и даже с теми же выражениями лиц, которые она запомнила, захлопывая дверь.

— Заходи! — сухим тоном прокомандовала она.
Эрик стоял, как изваяние. Зато мальчишка сорвался с места.
— Да не ты! — шикнула Крис. — Он, — и кивнула в сторону Эрика. — Ну, идешь или стоишь тут дальше и ловишь воспаление легких?
Изумленный Эрик потер ладонью лицо, встряхнулся, будто свалившаяся в реку собака, и на негнущихся ногах пошел в дом.
— А ты проваливай! — неуверенным голосом кинула Кристина мальчишке и закрыла за собою дверь.

Зайдя в комнату, Эрик первым делом быстро нацепил футболку и сел на диван, бессильно уронив голову на грудь.
В глаза Кристине он не смотрел, сидел и потеряно молчал, как провинившийся мальчишка.
Крис же, будто генерал перед выстроенным в шеренгу войском, вышагивала перед Эриком, положив руки на бедра.
Когда Эрика замутило от этого мельтешения, он не выдержал:
— Остановись, пожалуйста, — попросил он.
Кристина остановилась. Прямо напротив него.
— Какого черта ты творишь?
Голос Кристины доносился до него будто через широкую трубу, сливаясь в единый гул.
— Я? — удивился Эрик. — Я лишь вразумил этого бесцеремонного щенка! Он докучал тебе.

Вмиг этот необычный и заманчивый, а временами опасный и непонятный мир потерял для него свои краски, обрел очертания бездны.
В нем был виконт.
А это значило, что над ним в очередной раз посмеялись.
Зря он уже начал верить в чудеса, в то, что Кристина, находящаяся сейчас рядом, не отталкивающая его — это подарок Всевышнего, это награда за страдания, это рай.
А все оказалось иллюзией, новым адом. Все вернулось на свои места. Третий, отнявший когда-то у него самое дорогое, самое бесценное, будет преследовать его даже после смерти, будто прикованное к ноге ядро каторжника, напоминать о том, что он никчемный проклятый урод, и… смеяться.
Если здесь рядом с ней виконт, она, конечно, выберет его…
Снова.
И он, Эрик, опять будет смотреть вслед удаляющейся лодке. А может быть, белому автомобилю.

Он слизал кровь с разбитой губы.

Кристина вдруг сорвалась с места, пошла на кухню, вернулась через несколько секунд, и бросила Эрику упаковку замороженных куриных котлет.
Он лихо ее поймал, несколько секунд озадачено крутил в руках, потом сообразил, приложил к ушибленному месту.
Благословенный холод на мгновение успокоил боль и страхи.
— Не смей никого и никогда бить в моем доме!
— Кристина! Прости меня, дурака. Я, должно быть, напугал тебя. Прости! Ты за него переживаешь? Он твой… жених?
— Жених? Ты рехнулся?
Кристина стояла перед Эриком, сложив руки на груди, и качалась из стороны в сторону, будто не в силах сдержать внутреннего зуда.
— Тогда какого дьявола здесь сейчас сидишь ты, а не он?
— Я не знаю. Он принес тебе цветы…
— Это еще ничего не значит.
— Он богат, верно?
— Да.
— Из знатной семьи?
— Кажется, да. Он что-то говорил про это.
— О Боже! — Эрик воздел глаза к потолку. — Виконт, будь ты проклят.
— Ты его знаешь?
— Приходилось встречаться… до момента, как я попал сюда. — Торопливо объяснил он.
— Черт! Вся эта история меня с ума сведет. Ты меня с ума сведешь со своей паранормальной историей. 19-й век, виконты, перемещения во времени. За что?
— Я расскажу тебе все, если ты будешь не против. И про него расскажу, обещаю. Хочешь ли ты это услышать?
— Я с удовольствием выслушаю. Но не сейчас. У меня голова, как пустое ведро.

-----

Остаток дня они толком не пересекались и не разговаривали.
После утреннего инцидента Эрик заметно сник, захлопнул и без того узкую щелочку в своей раковине, уполз в самую глубь, затаился там и стал мрачнее предгрозовой тучи.
Глаза у него сделались еще грустнее, краснее, увлажнились. Своей меловой бледностью он стал походить на привидение.
В баре у Крис был выходной, но она ушла подменять уборщицу, с которой договорилась еще три дня назад. Поэтому вернулась лишь под вечер.

Эрик возился с Ноэлем.
Но у него ничего не спорилось.
Во время обеда мальчик опрокинул ему на джинсы суп, капризничал и пару раз его больно ущипнул. А когда Эрик, увлекшись собственными мыслями, оставил малыша на несколько минут одного, забыв посадить в манеж, тот успел удрать и утопить в унитазе рулон туалетной бумаги, разбросав ее клочки по всей ванной комнате.
Когда Кристина вернулась, Ноэль, слава Богу, уже спал, а Эрик сидел на кухне, гипнотизируя взглядом сломанный тостер.
— Что ты делаешь? — спросила Кристина, выгружая из хрустящего коричневого пакета в холодильник какие-то пачки, банки и коробочки.
— Ничего особенного. Кристина, ты позволишь мне с ним повозиться?
— С тостером? Но он же сломан.
— Я знаю, именно поэтому и хочу. Ты не будешь против, если я его изучу?
— Да, пожалуйста.
— Кстати, — предвкушая потоп и землетрясение, покаялся Эрик. — Ноэль сегодня утащил рулон бумаги из отхожего места.
— Что? — Крис развернулась к нему всем телом. — И что он с ней сделал?
— Намочил и порвал. Признаю, я не доглядел. Это моя вина, прости.

Волны потопа уже в нетерпении поднимались, подступая совсем близко, толчки землетрясения грозились вот-вот грянуть.

— Черт, Эрик! — Земля расступилась, и грянуло. — Это был последний рулон в доме! Ты лишен туалетной бумаги! Ясно!?

От утверждения приговора Эрика спасла Мэг, зашедшая в дом и отвлекшая внимание Кристины.
— Представляешь, Крис, — она сняла куртку, кинула ее на спинку дивана. — Миссис Тернер, та что через четыре дома отсюда, померла… шла сейчас мимо… черт… ты только представь. Это ужасно!
Кристина выглянула из кухни.
— Миссис Тернер — это которая не выходила из дома после того, как умер ее муж?
Мэг кивнула головой.
— Мэг, ей было девяносто семь, кажется!
— Ну и что?
— И ты ее даже не знала! Кстати, там где-то на газоне валяется букет цветов. Можешь взять и отнести в знак уважения — хоть на что-то он сгодится! Уж если ты так впечатлена…
— Смерть всегда впечатляет. Что я могу с этим поделать? У меня до сих пор мурашки по коже. А букет я видела, — Мэг зашла на кухню, взяла у Кристины из рук банку ореховой пасты, открыла, подцепила пальцем маслянистую густую массу, отправила в рот.
— Мэ-эг! — закричала на нее подруга.
— Черт, как неудобно без тостера! — скривилась Мэг. — Так, подожди, а откуда букет? По какому случаю?
— Богач приходил.
— Да ладно?! И?
— Выкинула прочь.
— Букет или его?
Крис скосила глаза на Эрика.
— Обоих.
— Глупая!
— Вот только не надо снова читать мне морали! Я сама решу, что делать. Устраивай свою жизнь.
— У меня все чудесно, — малышка Мэг аппетитно сосала сладкий палец. — Забыла?
— И ты решила переключиться на меня? Нет, подруга, отвали.

— Что за шум? — через заднюю дверь зашел Дейв, кивнул Эрику и протянул ему пластиковый черный чемоданчик. — Держи, как и просил. Там все, что нужно.
Эрик вскочил на ноги, благодарственно склонил голову.
— Но только попробуй забыть вернуть. Это уже третий набор инструментов. — И снова обратился к Кристине и Мэг: — Так о чем спорите, девочки?
Мэг причмокнула, будто предвкушая очередную порцию лакомства.
— К Ти приходил тот смазливый парень, с которым она затусила недавно.
— Тот богач на белом ламборджини? — лицо Дэйвида вытянулось. — О, как я хочу посмотреть на эту красотку. А лучше потрогать! — Дэйв сжал и погладил в воздухе что-то воображаемое, правда, жесты его больше напоминали не прикосновения к машине, а к внушительной женской груди.
— Да. С огромным букетом цветов. Только эта глупышка вытолкала его взашей.
Крис хлопнула дверцей холодильника и страдальчески вздохнула.
— И очень зря сделала. — Проигнорировав предупреждение подруги, продолжила Мэг. — Потому что он ничего: холеный, при бабках, с крутой тачкой. — С видным удовольствием перечисляла Мэг. — Из разряда — эротическая мечта всех школьниц. А эта дурочка отказалась от этой мечты.
— Постой, — голос Дэйва налился тяжестью. — Ты что, видела этого перца?
— Ну да, тупая задница! В окно. — Хрюкнула от смеха Мэг, которой доставляло удовольствие наблюдать, как ревнует ее мужчина. — Когда он заезжал за ней. А ты думал, я у него в тачке сидела? Не-ет, потому что мне теперь предопределено сидеть только в твоем старом додже!
— Эй, детка, между прочим, «Dodge Coronet» 1970 года! — влюблено воскликнул Дэйв. — А начинка новенькая. Зверь! Он же прекрасен.

Эрик открыл ящичек с инструментами, начал их увлеченно рассматривать, попутно вслушиваясь в разговор, который происходил между Крис, Мэг и Дэйвом.

— Заткнитесь оба! Меня с ним ничего не связывает.
— Да ладно! — горячо возразила Мэг. — А трах у него в машине?
— Оу, даже так? — Дэйв закатил глаза и сложил губы буковкой «о». — Е-е… удобная тачила для этих целей?
— Мэг, я тебя убью! — зашипела Крис на подругу, будто змея, которой наступили на хвост.
— А что такого? Это же так. Говоришь — ничего не связывает, а это не правда!

И тут голос подал Эрик, который на свою беду не смог сдержать любопытства, которое когда-то сгубило кошку, а теперь с таким же успехом уже готовилось погубить и его.
Правда, сам он пока об этом не догадывался.

— Простите. А «трах» это что? — нерешительно поинтересовался он.
— Господи Боже! — простонала Крис, зажмуриваясь.
— Приятель, ты отжигаешь, — хмыкнул Дэйвид. — Ну, если схематично, то это как бы, если член засунуть во влагалище, а затем...
…А затем Эрик, явно ожидавший какого-то другого значения этого слова, выронил из рук отвертку, поперхнулся воздухом и начал глухо кашлять, до слез и красного носа.
— Я вас ненавижу! Всех! — закричала Кристина. — Не лезьте в мою личную жизнь!
— А я тут при чем? Это был не мой член! — запротестовал Дэйв.
И тут же получил от Мэг подзатыльник.
— Не смей даже думать о том, чтобы что-то засунуть в мою подругу! Ясно тебе?

Кристина взвизгнула и выбежала из кухни.
За ней, прокашлявшись и выждав несколько секунд, последовал сосредоточенный и хмурый Эрик.
Нашел ее сидящей за ступеньках лестницы, ведущей наверх.
Она отковыривала ногтем кусочек обоев со стены.
— О боже, ну ты-то что сюда приперся, герой эпохи Возрождения? Хочешь меня добить?
— Кристина, это правда? — заскрипев зубами, спросил Эрик и затаил дыхание.
— Что именно? Объяснение Дэйва или… — она пристыжено отвела глаза. — Что ты на меня так смотришь? Можно подумать, в твоем времени вообще ничего не было, что есть сейчас. Словно никто не умирал, не баловался травкой, не трахался до свадьбы, не бросал своих детей и не делал прочую хрень, за что его можно было бы осудить? У вас там что, музей восковых фигур?
— Нет, — замотал головой Эрик. — Вернее, да. То есть… Кристина, я ведь тебя не обвиняю. — Он обессилено опустился на ступеньку, присев рядом с ней.
— Еще не хватало! — процедила Крис.
— Я просто хочу знать. Черт! Или не хочу. Прости, мне не следовало спрашивать. Мне вообще не следовало там быть и слушать.
— Хочешь знать? Да. Теперь можешь заклеймить меня.
— Я не собирался этого делать, — хрустя сцепленными пальцами, ответил Эрик. — Просто мне важно было знать — не причинил ли он тебе вреда? Это было по согласию или он добился этого обманом?
Крис усмехнулась.
— В смысле, не насильник ли он? Нет.
Длинные ресницы Эрика слегка дрогнули.
— Но ты говорила, что он не твой жених…
— Так и есть.
— Значит, теперь будет им. — Звенящим голосом сказал он, чувствуя, что ему не хватает воздуха. — Если он честный человек, он должен жениться на тебе.
Крис закинула голову назад и зло расхохоталась.
— Какой же ты дурачок! Какая женитьба? Он ничего не должен. И ничего не сделает. Кроме того, а меня ты спросил, я вообще хочу, чтобы он женился на мне?
— Хочешь? — вскинул брови Эрик.
Кристине почему-то показалось, что еще немного, и он разрыдается.
— Нет!
— Не хочешь выйти за него? — глядя на нее неподвижным взглядом, напряженно переспросил Эрик.
— Не хочу. Я вообще больше ничего и никого не хочу! Я вот только одного не могу понять — какое тебе дело? Почему ты так беспокоишься? Ты не должен переживать на эту тему. Почему печешься об этом? Потому что я похожа на твою невесту?
— Ты… она не была мне невестой.
— Тем более! С чего ты вообще взял, что имеешь права на меня? Ты боишься, что все повторится, и ты потеряешь меня? Но ты не сможешь — я не твоя. Невозможно потерять то, чего у тебя нет. Какая разница, с кем я сплю? У тебя есть своя Кристина. Беспокойся о ней. Я сама по себе.
Кристина встала, и бесшумно ступая по ступенькам, пошла наверх.
А Эрик так и остался сидеть, уставившись в противоположную стену.
Но ее не видел.
Он вообще ничего не видел сейчас, кроме красных пульсирующих кругов перед глазами.

-----

Дверь в ее комнату была приоткрыта.
Эрик остановился, заглянул в щелку.
Горел ночник, Крис лежала на кровати, свернувшись калачиком, прижимая к себе плюшевого медведя.
Он глубоко вздохнул до самого дна живота и тихо постучал.
Девушка сию же секунду встрепенулась.
— Да? — хрипло ответила она и села.
— Кристина, ты не спишь? Я хотел поговорить. Могу я зайти? — спросил он, заглянув внутрь. — Или я мог бы общаться с тобою через дверь. Мне не привыкать.
Крис посмотрела на светящийся циферблат электронных часов. Те показывали половину первого ночи.
— Да нет, чего уж. Заходи, ночной гость, — она посадила на подушку медведя, сама уселась, сложив по-турецки ноги.
— Я не уверен, что тебе будет интересно, — присаживаясь на край кровати, произнес он, — но мне кажется, что будет честно, если я поделюсь с тобою этой историей.
— Историей про твою Кристину?
— Да.
— Хорошо. Только не называй ее мной.
— Я постараюсь.

И замолчал.

— Ну же. Шаг сделан. Начинай! Мне не терпится. Пора узнать, что это за девица такая, которая сделала тебя больным на всю голову.
Получив от нее одобрение, Эрик начал нетерпеливо.
— В первый раз я увидел тебя, то есть ее, Кристину, маленькой девочкой…
— Ого! Да за это можно и по статье получить.
Он, недоумевая, воззрился на нее.
— Ну, в смысле, если она совсем ребенок. — Деревянным голосом проговорила Крис. — Ты что, больной? Как тот урод, который меня лапал в консерватории?
— Нет! — испуганно затряс головой Эрик. — Конечно, нет. Впервые, когда я увидел ее в моем времени, она была для меня лишь маленькой одинокой девочкой, и я даже не думал о чем-то другом. — Объяснил он. — Она была как куколка. Я просто хотел ей помочь, потому что ее отец умер…
— Отчего? — вдруг оборвала его Крис.
— Что, прости?
— Отчего он умер?
— От легочного кровотечения. Ей было семь. А мать она потеряла при рождении, та скончалась родами. Ее отец остался один с малюткой на руках уже в немолодом возрасте, часто болел, но продолжал давать уличные представления. Он был скрипачом и до переезда в Париж жил с дочкой у моря. Именно тогда в детстве Кристина познакомилась с Раулем, этим виконтом. Понимаешь? После того, как Густав скончался, ее забрала Антуанетта, моя знакомая, работавшая балетмейстером. Она стала растить ее вместе с Маргаритой, в смысле, Мэг, своей дочерью. Она всегда старалась, чтобы Кристина ни в чем не нуждалась.
Кристина вздохнула.
— Значит, — уныло сказала она, опустив глаза. — Кристине из твоего мира повезло больше.
— Почему?
— Прости, я перебила тебя. Продолжай, пожалуйста, — попросила его Крис.

Он продолжил.

— Она была совсем малюткой. Одинокой и напуганной. Птенец, выпавший из гнезда. Ты ведь понимаешь, о чем я? Я заметил ее однажды случайно, в часовне нашего театра. Кристина пела, у нее был такой удивительно чистый светлый голосок. Меня будто иглой пронзило, когда я услышал. А еще она вслух разговаривала со своим умершим отцом, так я узнал об Ангеле Музыки.
— И?
— И решил притвориться им, чтобы помочь. Просто помочь. Это было в моих силах. Мы оба были одиноки в этом мире. Я создал для нее сказку, а она, несмотря на малые годы, была интересным собеседником. Возможно, она разговаривала со мною, потому что не видела меня, но я был рад и этому. В Опере, где я жил…
— Ты жил в Опере? В смысле, в театре?
— Да.
— Но почему там?
— Он был моим домом, другого не было. Долгая история. Я ведь рассказываю про Кристину, не про себя.
— Ну да, извини.
— Это был особенный театр. Там было множество разных ходов и коридоров, я мог пройти абсолютно в любую комнату и остаться незамеченным. Я не хотел пугать ее своим лицом. Я всего лишь хотел утешать ее, подбодрить, сделать так, чтобы малютка продолжала верить в чудеса.

Кристина почему-то усмехнулась над этой фразой.

— Но потом понял, что уже не могу ее вот так просто оставить. Кроме того, девочка обладала хорошим слухом и удивительным голосом. С ней надо было лишь чуть-чуть позаниматься, и возможно, она могла стать величайшей певицей своего времени. А для меня музыка была Богом. Шли годы, я продолжал быть ее Ангелом, оберегал, давал ей уроки, мы занимались, иногда разговаривали о чем-нибудь, а потом…
— Потом что? — подняла заинтересованные глаза Кристина.
Эрик страшно смутился.
— Я влюбился. Влюбился в юную прекрасную девушку, в которую превратилась моя ученица. И возненавидел себя за это. Возненавидел за то, что не смог противостоять своим слабостям.
— А она верила, что ты ангел?
— Да.
— И за все это время она ни разу не видела тебя, не усомнилась?
— Нет.
— А что было дальше?
— Все было хорошо до того момента, пока не появился виконт. Рауль… тот мальчик, которого Кристина когда-то встретила на берегу моря. К тому времени он превратился в юношу. Я проклинал тот день, когда они узнали друг друга…
— Рауль? Зазнавшийся богатый мальчишка на крутой тачке, наверное?
— Почти! — воодушевленно согласился с ней Эрик.
— Забавно. Ты рассказываешь все это, будто книгу пересказываешь.
— Не совсем. Жизнь.
— Ну, хорошо, а дальше что произошло?
— Много чего. Он появился, когда моя девочка вступила в самую прекрасную пору своего цветения, когда она была счастлива и полна надежд. Он ворвался в наш с ней мир и все разрушил. Я не мог с ним состязаться, я понимал, что проигрываю.
— Почему не мог? — удивилась Крис.
— Кто он, и кто я такой?
— Вы оба — мужчины, которым нравилась одна девчонка. Бывает! Любовный треугольник.
— Но он был богат, молод, а главное, красив. А я?
Кристина пожала плечами.
— Ты тоже ничего.
Эрик внимательно посмотрел на свою собеседницу.
— Спасибо, но ты преувеличиваешь. В общем, я сделал единственное, что было в моих силах — я закончил оперу, которую писал специально для Кристины. Она должна была сыграть главную роль.
— Да ладно? Ты подарил ей оперу?
— Да.
— Как романтично! — абсолютно искренне улыбнулась Кристина.
— Ты правда так считаешь?
— Ага. И? А как ты добился, чтобы оперу поставили в театре и чтобы Крис, в смысле, твоя Кристина, получила главную роль? Ты работал в театре?
— Не совсем. Как бы сказать поточнее… — он похлопал себя по коленям. — Это был мой театр. То есть, по всем бумагам — нет, но для всех я стал незримым духом, которого все боятся. Призраком этой Оперы.
— Призраком?
— Это такая легенда. Видишь ли, люди иногда бывают чрезмерно впечатлительны. А поклоняющиеся Мельпомене еще и большие выдумщики. Считается, что у каждого театра существует хранитель — призрак, дух, незримый охранник, как угодно. Но суть одна — в его власти все постановки, их удачи и неудачи, актеры и прочий театральный люд. Он чутко следит за всем, что происходит в театре. Если вести себя неподобающе, он может рассердиться, и тогда всем не поздоровится.
— Бредятина какая! — улыбнулась Крис.
— Возможно. Но театр — удивительно необычное место. Почти сказочное. Там может быть все, что угодно. Мне эта легенда была только на руку. Я и правда мог считать себя призраком. Ведь я столько лет жил в подвалах театра. И да, мне была небезразлична его судьба. Директор платил мне определенную сумму. Я был хоть и «призраком», но мне надо было как-то жить, у меня имелись планы на будущее. Нет, я не вымогал. То есть, вымогал, конечно, но это была вроде как оплата моих услуг. Одно время театр нес убытки, нужно было что-то делать. Я придумывал музыку, рисовал декорации и костюмы, давал советы. Я делал все, чтобы театр жил и развивался.
— Ты был духом-консультантом.
Эрик на секунду сделал паузу, но потом продолжил, ничего не ответив на фразу Крис.
— И я хотел, чтобы Кристина заняла заслуженное почетное место примы в этом театре. Оно было отдано совсем никчемной певичке.
— Было бы странно, если бы ты не хотел этого для своей любимой девушки. Но что произошло с оперой? Ее поставили? Крис получила роль?
— Получила. Поставили. Вот только виконт постоянно мешался у меня под ногами. Он мешал мне, я мешал ему… мы оба это понимали. Незадолго до этого они с Кристиной обручились, она ответила ему согласием. — Эрик закрыл лицо руками. — У них все было чудесно, кроме одного — она по-прежнему верила в Ангела Музыки, который являлся Призраком Оперы. То есть мной. Поэтому мальчишка был одержим мыслью поймать его, дабы ни с кем и никогда не делить свою невесту. Премьера оперы была его единственным шансом. До этого мы уже встречались, и он знал, что опера — мое дитя. В день премьеры я обязательно буду в зале или на сцене. Убить противника — может ли быть исход лучше, чем этот?
— Ты знал о том, что он задумал?
— Да.
— И все равно собирался там присутствовать?
— Более того, я хотел выйти на сцену. Смерть была ничем в сравнении с шансом — спеть с ней дуэтом, коснуться ее, почувствовать себя ее возлюбленным пусть на короткое мгновение.
— Боже, ты ненормальный.
Эрику не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.
— Я похитил Кристину прямо со сцены, — победно заявил он и уставился на Крис, ожидая ее реакции.
Реакция была более чем неоднозначной. Она странно улыбнулась, глаза в полутьме заблестели.
— Да ты был плохим-хорошим парнем!
— Э-э… может быть, — растерялся Эрик.
— И что потом? Начались погони, стрельба? Все как в крутом боевике?
— Угадала — была и стрельба, и погони. Я хотел, чтоб Кристина осталась со мной, чтобы она поняла — все, что я делал, было для нее, было во имя нее! Я хотел сделать ее своей женой. Но, увы.

Эрик рассказывал, рассказывал, не мог остановиться и сам себе удивлялся.
Он рассказывает Кристине историю о них же самих. Он рассказывает ей всё то сокровенное, что никогда и никому не смог бы рассказать вот так просто.
Но от мысли о том, что эта Кристина ничего не знает, и все это происходило где-то там далеко, давно, как бы с другой Кристиной, облегчало ему задачу.
Он действительно представлял, что пересказывает сюжет какой-то пьесы…
— А ты предлагал ей?
— Что?
— Выйти за тебя замуж.
— Намекал.
— Эрик, в таком деле девушкам нельзя намекать. Надо говорить прямо. У тебя были шансы, как она к тебе относилась?
— Она считала меня духом своего отца и ангелом.
— Послушай, не понимаю, почему она ответила согласием на предложение парня, которого она не видела столько лет и запомнила лишь ребенком, а тебе, человеку, который был всегда рядом, отказала. Что ей было на самом деле нужно?
Эрик пожал плечами.
— Ты пытался ее узнать?
— Я десять лет был ее тенью.
— И, тем не менее, ты ничего толком о ней не знал, как о женщине.
— Что?
— Ты почти ничего о ней не знал. А она почти ничего не знала о тебе. Мало информации. Так чем все закончилось?
— Она ушла. Ушла с ним, Кристина. Она выбрала его — красивого богатого мальчика. А мне оставалось лишь отпустить их…
— Отпустить? Вот так просто? Боже, идиот, ты же любил ее! Или нет? — Крис развернулась к нему всем корпусом.
— Да.
— Тогда почему ты не боролся? Не вцеплялся в нее зубами и когтями?
Эрик обескуражено покачал головой.
— Если ты так просто сдался, для чего все это было? Почему ты не дрался до конца?

Ее вопрос поразил его.
Он сидел, и про себя бесконечно повторял лишь один вопрос: «почему, почему, почему?».
Казалось бы, ответ был прост и ясен.
Но он не мог найти этот ответ.
Почему?..
— Обречь ее на страдания? Ну посуди сама, — безрадостно сказал Эрик. — Ты бы могла всю жизнь смотреть на это лицо? И это не просто так — где-то далеко увидеть урода, спрятав глаза. Его пришлось бы видеть и утром, и днем, и вечером…
Он умолк, думая, что этот разговор они с этой Кристиной уже начинали. Она ясно дала ему понять, что не любит нытье. И он честно старался следовать ее указаниям, не начинать подобных разговоров, не думать о себе в этом качестве, стараться предстать перед ней сильным человеком и мужчиной.
Но у него не получалось.
Всякий раз мыслями он возвращался в дурно пахнущую клетку с толстыми прутьями, к искаженным смехом и ужасом лицам, к расширенным глазам Кристины, когда она смотрела на него в подвалах и упрекала в монструозности…
Возвращался, и сердце его начинало утопать в слезах и крови, которой истекали многочисленные сердечные раны.
Если бы изменить себя внутри и внешне было так просто!
— Нет, Кристина. Любая здравомыслящая женщина не сможет выбрать себе такую изощренную пытку. Не смогла выбрать и… она.
— А ты еще с кем-то пробовал?
— С другой женщиной?

«Другая женщина» прозвучало для Эрика столь омерзительно, что его едва не вывернуло.

— Ну, не с мужчиной же! Да, с другой.
— Невозможно найти другую, которая могла бы затмить Кристину. Такой женщины не существует. Любая будет лишь жалкой подделкой, тряпичной куклой. Любой взгляд на нее будет вызывать лишь раздражение и недоумение. Все ее несовершенства будут видны, как под лупой, и отталкивать. Нет на свете равной Кристине.

Кристина озадаченно замычала.

— Это, конечно, мило. Но я только одного не понимаю. Ты мучил ее столько времени, чтобы потом кинуть? Тупо кинуть, поджав хвост? Ты идиот. Разумеется, она ушла с другим. Знаешь почему? Не потому что он красивее, а потому что он боролся, наплевав на все, забыв о благородстве. На тебя, даже на нее… Она была нужна ему. Возможно, на три минуты, возможно, как трофей, но нужна. Женщины чувствует тех, кто сильнее. И дело вовсе не в том, какое у него лицо. Ты испугался обречь на страдания не ее, а себя. Ты побоялся, что сломаешь зубы об тот кусок, который себе отрезал.
Эрик молчал.
У него тихо гудело в голове, кажется, в груди ворочалось что-то, похожее на ощетинившегося ежа.
— …После того, как она покинула мои подвалы, я был близок к помешательству. Я забыл, как дышать, сердце увязло в трясине, перестав биться. Я был уверен, что это конец. Но, как ни странно, очнулся здесь, — тупо добавил он лишь потому, что это являлось частью истории.
— Что же было в твоей жизни такого, что заставило тебя всю жизнь чувствовать себя никчемным ничтожеством, ненавидеть себя настолько, что поднялась рука лишить себя надежды?
Эрик не мог произнести ни звука, он задыхался, ему не хватало воздуха.
Да если бы и мог, он бы все равно не стал рассказывать.
Он не мог.
Не было больше сил отрывать кровоточащие куски от души.
Даже ради нее…
Не сегодня, не сейчас, возможно, никогда…
— Молчишь?
— Когда-нибудь, — облизнув сухие губы, произнес Эрик. — Когда-нибудь, Кристина, я расскажу. Но не сегодня. Вот, — Эрик извлек что-то из кармана, протянул Крис.
— Что это? — Не поняла она.
Присмотрелась.
Кольцо.
Осторожно взяла его у Эрика, повертела в руках, положила на ладонь.
— Ого!
— Оно тебе ничего не напоминает?
— Напоминает то, что, возможно, ты кого-то грабанул, или оно свалилось на тебя с небес так же, как ты на меня. Мне ничего не может напоминать вещь, которую я прежде никогда не видела.
— Ты правда его не видела никогда?

А что если в этом мире все и правда может быть иначе?

— Нет. А оно дорогущее, кажется. Так откуда оно у тебя?
— Это все, что осталось у меня от те… в общем, от прежней жизни и от той, о ком я тебе рассказал.
— Кольцо твоей Кристины, да?
— Да.
— А ты ее по-настоящему любишь. Даже как-то непривычно это наблюдать. Будто что-то из музея. Наверное, в те времена любовь была совсем другой, нежели сейчас?
— По-моему, любовь во все времена остается любовью. Нет?
Крис пожала плечами и зевнула, отдав ему кольцо.
— Не знаю.
Он поднялся на ноги.
— Уже поздно. Прости, что я обременил тебя своим присутствием и своим рассказом.
— Да ничего. Было интересно! Спасибо. Теперь я, по крайней мере, знаю, за что ты врезал этому богачу. Ты решил, что он тот самый виконт, который хотел тебя убить и отнял девушку, да? Похвально. Но я не думаю, что между ними есть связь и тебе стоит переживать по этому поводу. Эрик, не мучь себя. И меня. Оставь мне мою жизнь. И позволь распоряжаться ею так, как я считаю нужным. Пожалуйста. Я не твоя Кристина. Я другая.
— Другая? — Он мялся и волновался, как мальчишка, не подготовившийся к экзамену. — Знаешь, ты, конечно, права. Я не имею никакого права вмешиваться в твою жизнь. Мне надо забыть о том, что передо мною девушка, которая еще неделю назад была для меня воздухом, водою, смыслом всей моей жизни. Прости! Ты имеешь право жить так, как хочешь. Я просто пока еще не смирился с тем, что произошло. Возможно, надо мною просто в очередной раз посмеялись.
— Кто?
— Не знаю. Судьба? Бог? Дьявол? А может, все они — одна сила?
Эрик отчаянно вздохнул и направился к двери.
Когда он уже вышел в коридор, и Кристина не могла его слышать, он прошептал сам себе:
— Бороться. Да, конечно, ты права, Кристина. Не лишаться надежды…


Утром Эрик вышел к завтраку, как ни в чем не бывало. Надо было отдать должное его выдержке.
Стоически кормил Ноэля и рассказывал с выражением какую-то очередную сказку, чтобы мальчик кушал без капризов.
Чет быстро похлебал молока с хлопьями и, водрузив на плечи свой рюкзак, отправился в школу.
Мэг вечером ушла к Дэйву и до сих пор еще не вернулась.

Эрик был наверху, относил в кроватку Ноэля, когда в дверь постучали.
— Да? — спросила Крис, открыв дверь.
На пороге стояла немолодая сутулая женщина в джинсовом плаще с общипанным воротником.
— Я Молли, — сказала она мягким приятным, почти детским голосом. — Племянница Зоуи Тернер.
— А, — выдохнула Крис. — Так она была вашей тетей? Соболезную. Но чем я могу помочь?
— Знаете, тетушка была вашей соседкой.
— Через три дома.
— Это не важно. Она хотела бы видеть своих соседей на вечере ее памяти. Это было ее последней волей.
Крис повела бровью.
— О, Молли, простите… благодарю. Но, думаю, я не смогу, у меня полно забот.
Женщина вздохнула.
— Какая жалость. Я обошла уже шесть домов. И почти никто не может. А тетушка, наверное, хотела бы всех видеть.
— Я почти не знала вашу тетю, — виновато опустила голову Крис.
— Это не важно, мисс…
— Знаете, я попробую что-нибудь придумать. Но не могу обещать.
— Просто знайте, что вас ждут. О вас написано, что вы милая добрая девушка.
— Правда? Она еще что-то писала о каждом?
— Конечно, — покраснела женщина. — Она жила здесь столько лет. Что ж, мисс Дэйн, мне пора. Если сможете… тетя Зоуи была бы счастлива.

-----

— Ты сегодня не работаешь? — Мэг заглянула в комнату подруги, почуяв там возню.
— Нет. Взяла выходной.
— И куда идешь?
— Просто прогуляться.
— В этом старом черном плаще? — приподняла одну бровь Мэг.
— Да, нашла его. Почему нет. Побудешь с Ноэлем?
— Разумеется. Дэйв обещал зайти. Снова будет петь ему неприличные колыбельные.
Крис улыбнулась, расчесывая волосы.
— Ты не на свидание к красавчику?
— Нет, Мэг! Если скажу, тебе не понравится.
— А ты попробуй. — Мэг плюхнулась на кровать.
— Сегодня вечер памяти миссис Тернер.
— Что? И ты идешь?
— Кто-то недавно говорил, что тебя впечатлила ее смерть?
— Все так! Но идти туда… — Мэг ссутулилась, серые глаза ее стали черными. — Ты же знаешь, я не переношу эту атмосферу. Мне хватило однажды… папы. — Нерешительно добавила она.
— Знаю. Поэтому не предлагаю.
— А тебе-то зачем туда?
— Не знаю. Может, для чего-то нужно. Да ладно, Мэг, я недолго. Побуду десять минут, пособолезную и уйду.
— Ну, поступай, как знаешь, — смирилась Мэган.

В дом бывшей соседки Кристина зашла осторожно и нерешительно. Атмосфера, надо сказать, была та самая, от которой Мэг начинало мелко трясти и колотить.
Кристину, если честно, тоже малость била дрожь.
Играла приглушенная спокойная музыка, везде были расставлены маленькие букетики, зажжены свечи.
В гостиной в три ряда стояли стулья. Но заполнен был только первый ряд и частично второй.
Как оказалось, соседи не жаждали посетить вечер памяти старой миссис Тернер.
Кристина тоже уже сомневалась в необходимости своего присутствия, но нормы приличия не позволяли развернуться и сбежать.
Молли, которая сейчас стояла посреди гостиной перед невысоким пюпитром, заметила вошедшую Крис, грустно улыбнулась ей.
— Я благодарна всем, кто пришел, — опустив глаза, начала она. — Тетушка Зоуи была бы вам всем очень рада. Вы ведь были соседями! Она хотела, чтобы это мероприятие было светлым, радостным. Я сожалею о том, что в силу многих обстоятельств смогла приехать в Нью-Йорк только теперь, когда ее не стало. Именно поэтому для меня вдвойне важно выполнить ее волю. Она была чудесным человеком, и я хочу поделиться с вами воспоминаниями о ней. Возможно, кто-то не знал ее достаточно хорошо, кого-то она и сама не знала, но главное, что сейчас мы вместе. Знаете, она не считала смерть чем-то ужасным, по крайней мере, последнее время. К сожалению, она увяла в момент, когда не стало дяди Питера, ее мужа. Их союз был настолько крепким, а история удивительной, что можно было бы написать об этом роман со словами «…и умерли они в один день». Я хочу рассказать вам то, что тетушка много раз рассказывала нашей семье.
Они познакомились с дядей Питером в Нью-Йорке в 31-м году. Тетя была совсем юной, и как она говорила, в тот момент жутко некрасивой из-за худобы и бледности. Бушевала Великая депрессия, она и ее маленький брат — мой отец, остались единственными из всей семьи, кто смог устоять перед косой голодной Смерти. Они потеряли родителей и старшую сестру.
А дядя Питер промышлял с друзьями бутлегерством и был сыном застрелившегося банкира.

Они случайно встретились на площади перед биржей, ее всю лихорадило, но она продолжала безуспешно искать работу. Обессилев, тетя Зоуи потеряла сознание, буквально упав к ногам дяди. И если бы не он, ее бы, наверное, затоптала толпа. Питер отвел ее к себе, накормил, но на этом все закончилось, они расстались. Тетя не совсем верно оценила намеренья дяди Питера и поспешно покинула его квартиру. Все, что они успели узнать друг о друге, это лишь имена. Удивительно, но случай снова свел их спустя два года. В огромном городе они вновь встретились. К тому времени дядя отдалился от своего занятия и открыл свою маленькую закусочную, в которую тетю Зоуи завел мой папа, чтобы поглазеть на сэндвичи.
Они поженились в 35-ом, через год у них родился сын.
Тетя и дядя держали свою закусочную.
А потом началась война.
Весть о смерти дяди пришла через год после того, как его призвали. Одному богу было известно, что тетя Зоуи пережила в этот миг. Она ждала второго ребенка, и дети, должно быть, были единственным, что заставляло ее жить дальше. Она делала все, чтобы они выжили.
Еще было письмо, удивительным образом пришедшее уже после смерти дяди, которое она получила. Он писал ей о том, как сильно ее любит, и что мысли о ней и детях помогают ему каждый раз в трудную минуту преодолевать боль, ужасы, тоску.
Это было что-то невероятное. Будто письмо специально затерялось, чтобы потом принести вдове весточку от ее любимого, снова свести их…
А спустя четыре года произошло чудо — дядя Питер вернулся. Выяснилось, что он был жив, но находился в плену. На войне он потерял руку, но это для тети не имело никакого значения.
За годы разлук и лишений они научились вдвойне дорожить чувствами, которыми одарил их Господь. Наверное, они были предопределены друг другу свыше. За время, что Питер считался погибшим, тетя ни разу не допустила мысли — выйти за другого. Хотя она была настоящей красавицей. Но ей было невыносимо даже предположить, что кто-то может занять место дяди.
Когда-то, когда я была совсем девочкой и слушала эти рассказы тети, мне казалось, что такая любовь, списанная будто из книги, выдумка, приукрашенная нереальность. Но теперь я понимаю, что тетя говорила правду. Так оно и было. Да, наверное, такую любовь очень сложно встретить. Мои родители, к сожалению, развелись, я и сама не смогла сохранить свою семью с первым мужем. Но пример моей тети не позволял мне разочароваться в мире, и однажды я встретила свою настоящую любовь, своего второго мужа. Возможно, если бы не тетя, я бы не нашла в себе силы дождаться, не нашла силы поверить ему, впустить в свою жизнь.
Тетя Зоуи и дядя Питер прожили в браке семьдесят три года. Серьезный срок для любви. Согласитесь. И не было за все это время и часа, когда они не думали друг о друге, не вспоминали, не любили.
Благодаря этому примеру, я теперь уверена, все мы лишь половинки, маленькие неяркие огоньки, блуждающие в темноте, которые могут стать целым, стать яркой звездой лишь тогда, когда найдут свою потерянную часть. Здесь очень важно не ошибиться, слушать свое сердце, внутренний голос.

Знаете, самое главное, что хотела бы сказать вам всем тетя: никогда не теряйте надежды и веры, не разочаровывайтесь в любви. Она есть, она реальна. И даже смерть не может ее разрушить. Она сильнее бед, боли, страданий, она — чудо и вечная жизнь. И вы станете самыми счастливыми людьми и сможете заключить в своей душе истинное чудо и божественный свет, если обретете свою настоящую любовь. Надо лишь надеться и… искать. И никогда не терять веры!

Молли продолжала говорить что-то еще.
Но Кристина ее уже не слышала.
Тихая музыка, танцующие языки пламени свечей и мягкий, слегка подрагивающий голос племянницы миссис Тернер вот-вот грозились лишить Кристину чувств.
Ей было нужно, просто необходимо выйти на свежий воздух.
Поэтому она, зашептав извинения, встала, придерживаясь за спинки стульев, аккуратно пробралась к выходу и, на ходу накидывая на плечи плащ, вылетела на улицу.
В горле застрял комок, не позволяющий вздохнуть полной грудью.

Несколько минут Крис сидела на ступеньках дома миссис Тернер, закинув голову назад и подставив лицо ветру.
С неба сыпалась мелкая мокрая крупа.

Наконец, когда она пришла в себя, встала на ноги и побрела домой.
Зачем она вообще сюда пришла?
Зачем сидела все это время, слушая этот странный рассказ, похожий на бред?..

Перед домом Кристины в вечерней густой темноте стояла красная машина.
Когда подошла поближе, то смогла различить и силуэт рядом с автомобилем.
— Привет! — произнес знакомый голос.
— Привет, — тихо ответила Кристина. — Ого! Красная? А где же белый конь?
Молодой человек махнул рукой.
— В прошлый раз, когда я здесь парковался, с нее сняли зеркала и диски. А еще какой-то козел поцарапал гвоздем краску на двери, написав там слово из четырех букв, означающее детородный орган.
Крис громко и глухо расхохоталась, захлопав в ладоши.
— Добро пожаловать в мой мир, мальчик! — и вдруг в момент стала серьезной. Сухо продолжила: — Я говорила тебе, вали отсюда. Будешь таскаться сюда, как на работу, разденут и эту тачку. А на двери напишут что-нибудь еще. А когда-нибудь разденут и тебя. Ты здесь чужак. Таких машин тут практически не бывает. Если тебе плевать на себя, пожалей хотя бы их, бедняжек. Или ты давно не ездил на автобусе?
— Ерунда. Ради тебя я готов пожертвовать одной, двумя, тремя, сколько будет нужно.
— Как благородно! — сгримасничала Крис. — Это моя цена, да, как у тачки? Если ты такой богач, лучше отдай эти деньги в приют.
— Так скажи — в какой.
Крис вздохнула.
— Иди ты! — она развернулась, собираясь уходить.
— Крис, я… я правда не понимаю, — начал он, подходя к ней и беря за руку. — Не понимаю, за что ты так со мною? Но, как бы там ни было, я приехал извиниться. Прости за то, что произошло.
Она молчала.
— Извини.
— За что именно?
— За то, что…
— За то, что ты осел.
— За то, что я осел, — послушно повторил «осел».
— Бодучий.
— Ослы не бодаются.
— Бодучий осел.
— Ок. Бодучий осел. Ну что, мир?
— Ладно. Извинения приняты. — Устало потерла переносицу Кристина.
— Как твой друг?
— Нормально.
— Какие у вас с ним планы на будущее? Он тоже на неделю или задержится дольше?
— Как пойдет.
— Так, значит, у меня совсем нет шансов?
— Даже у молочника Бобби больше шансов, чем у тебя.
— Класс! Кристина, я не хотел тебя обидеть. Я понимаю, ты услышала мой разговор по телефону. Но ты все не так поняла.
— Отлично! Я была шлюшкой, а теперь я еще и тупица! Такими темпами тебе придется каждые пять минут извиняться, парень.
— Я не называл тебя тупицей и шлюхой. Ты не такая, как все. И это прекрасно.
— Уже поздно, Рауль, — Крис передернулась от промозглого ветра.
— Может, поговорим в машине? Можем доехать до бара, выпить по коктейлю.
— Нет! Знаешь, я устала и не настроена на долгие беседы.
Он понимающе кивнул.
— А что, если я приглашу тебя на ужин? Завтра, например.
— Нет!
— Послезавтра?
— Нет.
— Когда-нибудь.
— Возможно.
— Ок.
Он достал из кармана маленький прямоугольник бумаги и положил Кристине в карман плаща.
— Знаешь, если надумаешь, звони в любое время. Я буду ждать.
Он подошел к машине, открыл дверь, послал Кристине воздушный поцелуй, сел внутрь. Тихо заурчал мотор, ярко засветились фары, и через секунду машина дунула вперед по дороге.

Крис поежилась, достала карточку из кармана.
На ней был набор цифр и подпись, напечатанная витиеватым шрифтом, — «Рудольф ДеШайн».
Боже, только такие надутые самоуверенные богачи могут называть детей столь дурацкими именами.
Совсем не мудрено, что он, когда представлялся ей, просил называть его просто «Рауль». На французский манер. Так его, якобы, зовут дальние родственники. И ему привычнее. Еще он позволял называть себя «Руди». Впрочем, любое склонение его имени, да хоть бы «Долли», звучало куда лучше, чем «Рудольф» — так зовут жирных кастрированных котов и мускулистых героев-люовников из дурацких книжек для скучающих домохозяек.

Кристина смяла карточку, уже было хотела выкинуть ее на асфальт, но что-то ее остановило.
Она сунула ее обратно в карман и пошла домой.
В гостиной было темно.
Зато на кухне горел свет.
За кухонным столом, уронив голову на сложенные руки, спал Эрик.
Рядом на столе стоял ящик с инструментами, одолженный Дэйвом, и разобранный тостер.

Крис неожиданно для самой себя улыбнулась.
Он был похож на ребенка, уснувшего в груде разбросанных игрушек.

Правой щекой он лежал на руках. Поэтому сейчас Кристина видела только левую часть его лица. Обычную, умиротворенную сном.
Он показался ей таким трогательным и (странно, но!) красивым.
Удивительно странная причуда природы.
С одной стороны сделать человека дивно приятным собой, а с другой вылепить какую-то гротескную почти нечеловеческую маску.
А ведь так она поступает со многими. Только чаще уродует душу, наделяя этой двуличностью.
А у кого-то шутит с лицом.
И непонятно еще, что лучше.
Нося безобразную маску на лице, ты все равно можешь остаться человеком. А нося уродство в душе — не всегда!

Кристина невольно вспомнила лицо Рауля — прохладные голубые глаза, правильные строгие черты…
И Эрик со своим необычным лицом почему-то показался ей интереснее.

А он навсегда, навеки полюбил одну единственную женщину, странный человек из ушедшей эпохи, экспонат музейной витрины.
Почему же она, его Кристина, не ответила ему взаимностью?

Мало найти свою истинную любовь, надо уметь ее удержать и взрастить, уберечь от бушующего ветра, затопляющих ливней, палящего солнца.
Интересно, будет ли ждать эта половинка того, кто предопределен ей небом, и вернется ли «без вести пропавший» с поля боя к своей любимой, единственной?

Крис на цыпочках вышла в гостиную, взяла с кресла мягкий клетчатый плед, развернула его и осторожно накрыла им плечи Эрика, аккуратно провела рукой по волосам.
— Спокойной ночи, — прошептала она, гася свет, прежде чем отправиться к себе наверх.

Эрик проснулся глубокой ночью от согревающего его плечи тепла... долго не мог понять — в чем дело и где он.

А наверху никак не могла согреться в своей кровати, глядя в холодный безнадежно черный потолок, Кристина.

Главы 5-7 >>>

В раздел "Фанфики"
Наверх