Часть третья.

После публикации странного объявления прошло две недели. Эрик так и не появился. Кэтти, тщетно прождав его несколько дней, даже предприняла попытку разыскать своего пропавшего гостя. Она знала, что он живёт и работает в Гранд Опера, поэтому в первый же свой выходной направилась туда. Увы, поиски оказались безрезультатными. Штатным концертмейстером театра оказался некий мсье Бернар, хормейстером - мсье Габриэль, а музыканта, учителя пения и композитора по имени Эрик никто не знал. Когда же Кэтти упомянула о том, что он был учителем Кристины Дааэ, реакция последовала довольно странная: ей каким-то непонятным тоном заявили, что у мадемуазель Дааэ не было учителя, а потом болтливые девчушки из кордебалета отвели её в уголок и сообщили "по большому секрету", что пропавшую певицу обучал то ли Ангел Музыки, то ли даже сам Призрак Оперы собственной персоной - в общем, тёмная история.

Правда, один музыкант по имени Эрик в театре всё же обнаружился. Им оказался скромный немолодой скрипач в оркестре по имени Эрик Клодин. Однако этот тихий интеллигентный мужчина приятной наружности ничем не напоминал того, кого она разыскивала. Пришлось уйти ни с чем.

В последующие дни Кэтти ещё не раз пыталась узнать об Эрике хоть что-нибудь. Она даже осторожно, не став привлекать к этому делу Сесиль, сама расспросила знакомых продавщиц в окрестных магазинчиках, не видал ли кто-нибудь в последнее время Папашу "Обмани-Смерть". Услышав, что на днях он покупал овощи, она уже было обрадовалась, но преждевременно - оказалось, что это было около двух недель назад. Перец и кабачки он покупал тогда для неё. А в последние дни его не видел никто. Не мог же он под землю провалиться?

Всё это время Кэтти не давало покоя увиденное в "Эпоке" странное объявление. Она понимала, что Эрик не мог умереть на самом деле - в то утро, когда вышла газета, он оставался дома живым и почти здоровым - насколько это слово вообще было применимо по отношению к нему. Однако объявление явно что-то значило - но что? Она упорно гнала от себя мысль о том, что Эрик мог дать это объявление специально, намереваясь всё-таки покончить с собой... Эта мысль была слишком кошмарна, чтобы размышлять над ней дольше секунды. Поэтому, разыскивая своего пропавшего гостя, Кэтти убеждала себя, что всего лишь волнуется за него - он ведь совершенно не окреп... А ещё она обижена на него за то, что он так грубо попытался откупиться от неё вместо того, чтобы нормально, по-человечески поблагодарить и попрощаться. И найти его она хочет, чтобы просто поговорить... может быть, узнать, всё ли у него в порядке и что он собирается делать дальше... А ещё он так и не рассказал ей, чем закончилась та история с пропавшим голубым бриллиантом в Константинополе...

Лишь на исходе второй недели Кэтти призналась самой себе - она ужасно по нему скучает. Почему-то теперь холод и пустота её одинокой квартирки, к которым она, казалось, уже давно привыкла, стали невыносимы. Закончив смену, она спешила домой, торопилась, надеясь, что снова увидит его там... Тщетно. При виде пустого дивана и кресла к горлу подкатывал ком размером с Гранд Опера, а на глаза наворачивались слёзы.

Раньше она даже представить себе не могла, что за какие-то три недели можно так сильно привязаться к постороннему мужчине. Тем более - такому странному мужчине, уроду, которого большинство людей и за человека-то не посчитали бы. И это было вдвойне несправедливо. Кэтти много раз пыталась представить себе, каких высот мог бы добиться этот неординарный человек, если бы не его ужасная внешность, - и от этого ей становилось нехорошо. Это была самая настоящая трагедия. Поломанная, разрушенная жизнь... из-за такой, казалось бы, мелочи - уродливого лица.

Она надеялась, что столь мимолетное знакомство быстро изгладится из памяти, и жизнь вернётся в прежнюю колею... Однако этого не происходило. Кэтти не знала, где искать Эрика, но продолжала надеяться, что рано или поздно он всё равно объявится или как-то даст о себе знать. Сесиль и Амели, заметившие состояние подруги, истолковали его по-своему - решили, что она поругалась или рассталась со своим женихом. Они, как могли, утешали её, старательно удерживаясь от прямых расспросов и надеясь, что она сама им всё расскажет. И от этой их тактичной заботы Кэтти становилось ещё хуже.

В один из таких вечеров, уйдя из магазина чуть пораньше - напарницы чуть ли не силой вытолкали её на улицу, чтобы она погуляла на свежем воздухе и развеялась, - Кэтти вдруг услышала музыку. Девушка направлялась к себе, до дома оставалось ещё больше квартала, однако тихий и печальный звук скрипки заставил её сначала замереть от удивления, а потом ускорить шаг. Завернув за угол, она с изумлением поняла, что скрипач стоит возле её дома. Откуда он тут взялся? Дом, в котором она жила, - обычное многоквартирное здание - стоял в тихом переулке, и уличным музыкантам даже в голову не приходило останавливаться для своего промысла здесь. Тем более что до центральных бульваров с их шумными многолюдными топами было рукой подать.

Пока она подходила, скрипка неуловимо сменила тональность, и музыкант плавно перешёл к новой мелодии. "Он что, так и играет всё время без остановки?" - мельком успела удивиться Кэтти, а в следующую минуту все мысли вылетели у неё из головы, ибо музыка, которую он начал играть, не была похожа ни на что из того, что ей доводилось слышать прежде. Скрипка в его руках стонала и рыдала, словно обнажая тоскующую душу живого существа. Это была не музыка, а квинтэссенция боли, любви, страсти и отчаяния.

Завороженная этой мелодией, Кэтти уже не замечала ни собравшихся вокруг музыканта людей, ни высовывавшихся из окон соседей - ничего. Лишь смычок в тонкой руке, терзающий не только струны прекрасного инструмента, но и души слушателей своим плачем по неразделённой любви. Трудно было сказать, сколько всё это продолжалось, околдованная музыкой Кэтти очнулась лишь тогда, когда Эрик опустил смычок и поклонился собравшейся вокруг толпе, объявив, что концерт окончен...

Стоп! Эрик?! Откуда он здесь? И что он тут вообще делает?!

Кэтти, не веря своим глазам, смотрела на то, как он сдержанно благодарит аплодирующую публику и раскланивается. Оглядевшись, она поняла, что многие из стоявших вокруг ей знакомы, среди слушателей оказалось полно соседей, что было, в общем-то, неудивительно. Почти у всех женщин в глазах стояли слёзы, кто-то, не стесняясь, рыдал навзрыд. Да и сама Кэтти не была исключением - вытерев мокрые глаза, она стала смотреть, как собравшаяся толпа начала потихоньку расходиться. Эрик поднял с мостовой футляр, выгреб из него деньги - Кэтти заметила, что среди мелочи там было немало купюр, - небрежно сунул их в карман, после чего, по-прежнему старательно не глядя в её сторону, аккуратно уложил свою скрипку, сунул футляр подмышку - и лишь после этого повернулся к ней.

Они застыли посреди улицы друг напротив друга. Кэтти столь многое хотелось ему сказать, что теперь она даже не знала, с чего начать. Комок, застрявший в горле ещё во время его игры, упорно не желал исчезать, поэтому она лишь молча смотрела на него, боясь пошевелиться. Эрик, видимо, истолковал её молчание по-своему. Тяжело вздохнув, он отвёл взгляд, весь ссутулился и повернулся, собравшись уходить. Лишь когда он сделал несколько шагов, Кэтти наконец пришла в себя.

- Стой! Куда ты? - догнав Эрика, она ухватила его за рукав и потянула за собой. - Идём ко мне, - только тут она вдруг сообразила, что впервые назвала его на "ты", и покраснела, устыдившись собственной фамильярности.

Однако Эрик ничего не заметил. Перехватив скрипку поудобнее, он беспрекословно пошёл за ней, старательно игнорируя любопытствующие взгляды её соседей по дому.

- Я никогда не представляла, что можно так играть на скрипке! - теперь, когда предательский комок в горле растворился, Кэтти не могла удержать рвущиеся наружу впечатления. - Это было непередаваемо! Знаете, я много раз слышала и уличных музыкантов, и профессиональных скрипачей в оркестре Гранд Опера... Но я никогда не думала, что одинокая скрипка может так звучать! Как у вас получается производить такой эффект? Я знала, что вы музыкант, но даже представить не могла, что вы настолько прекрасный музыкант!

Эрик, казалось, пропускал её восторги мимо ушей. Он молча зашёл следом за ней в квартиру, оставил в прихожей скрипку, шляпу и плащ - и так же молча прошествовал к любимому дивану.

- А кто композитор? Чья эта музыка? - не унималась Кэтти.

- Моя, - просто ответил он и с усталым вздохом откинулся на спинку, закрыв глаза.

Только теперь Кэтти обратила внимание на его состояние. Эрик выглядел не просто утомлённым - он казался совершенно обессиленным. Словно и не было тех трёх недель, что он провёл у неё. Перед ней снова сидел едва не умирающий от истощения и усталости человек. Что с ним произошло за эти две недели? И как он ещё ухитрялся играть в таком состоянии?

Решив оставить расспросы на потом, Кэтти ушла на кухню, быстро приготовила лёгкий ужин, заварила чай и вернулась с подносом в гостиную. Эрик сидел на диване в той же позе и, судя по всему, дремал. Кэтти замерла, разглядывая его. Он снова был в маске из папье-маше, но теперь эта маска с искусственными усами и накладным носом почему-то очень сильно её раздражала. Уж лучше его собственное лицо, право...

- Эрик, ужин готов, - она легонько тронула его за плечо. - И чай с пирожками... Вы любите пирожки?

Пирожки Эрик любил. От ужина он, правда, отказался, зато чай выпил. На то, чтобы уговорить его снять маску, у Кэтти ушло минут пять - на этот раз он не стал особенно сопротивляться. Пока он подкреплял свои силы, она тихонько рассматривала его и поражалась произошедшим с ним переменам. Бледный, осунувшийся, измученный...

- Эрик, что с вами случилось? Где вы были эти две недели? - спросила Кэтти, дождавшись, когда он допьёт чай.

Эрик повертел в руках чашку, гипнотизируя её взглядом - словно надеялся в её глубинах увидеть ответы на все вопросы мироздания.

- Она не пришла... - наконец произнёс он так тихо, что Кэтти с трудом его расслышала.

- Что? Кто не пришёл? Куда?

- Кристина... Она не пришла похоронить меня... Как обещала... Она не пришла...

- Похоронить? - Кэтти совсем перестала что-либо понимать. - Почему она должна вас хоронить? Вы ведь живы?

- Потому что вышло объявление, - Эрик произнёс это с таким выражением, словно объяснял очевидное пятилетнему ребёнку. - Ты наверняка его видела. Она должна была спуститься в подвалы Оперы и похоронить меня там после того, как прочитает это объявление... А она не пришла! Я знаю - это он её не пустил! - Эрик неожиданно пришёл в странное возбуждение. - Это мальчишка! Её виконт! Он наверняка не позволил ей спуститься ко мне! Она бы ни за что не нарушила данное мне обещание!

- А откуда вообще взялось это объявление? Это вы его разместили? - спросила Кэтти, пропуская мимо ушей его фамильярное обращение.

- Нет, дарога. Он должен был получить от меня условный знак после моей смерти, я оставил распоряжение...

- Какой ещё "дарога"? - жалобно спросила Кэтти, чувствуя, что их разговор превращается в диалог персонажей из пьесы абсурда.

- Неважно, - отмахнулся Эрик. - Важно то, что объявление вышло, а она не пришла. И если бы я действительно умер, то мой труп сейчас обгладывали бы крысы... Как она могла?! Нет, она ни при чём! Я сначала думал, что она могла не увидеть объявления, что не успела вовремя вернуться в Париж... Я ждал её там две недели, но она так и не пришла... Теперь я понял! Это всё он виноват! Он не пустил её!

Теперь всё встало на свои места. Кэтти наконец поняла, что произошло, и с удивлением покачала головой:

- Эрик, а на что вы рассчитывали, ожидая её там? Если бы она пришла? Чего вы хотели?

- Как это чего? - изумился он так, словно она спросила несусветную глупость. - Увидеть её! Увидеть хотя бы раз... Сказать ей... что-нибудь... - он затих.

- А вы не подумали о том, что почувствовала бы бедная девушка, если бы спустилась в подвалы Оперы... Кстати, как вам вообще в голову пришла идея назначить место своего погребения именно там? Ужас какой-то... Ладно, неважно. Так вот, она бы спустилась похоронить своего несчастного учителя, которого считает мёртвым - а он, оказывается, и не думал умирать! Он сидит там и ждёт её, желая "сказать ей что-нибудь"! Вы считаете, её бы это обрадовало? Вы же обманули её!

Эрик открыл было рот, потом закрыл его и снова открыл. Его лицо медленно наливалось багровым румянцем.

- Это всё ты виновата! - неожиданно разозлился он. - Я должен был умереть! И объявление должно было выйти после моей смерти! Никакого обмана не было! Это всё из-за тебя! Ты не дала мне умереть! Этими своими бульонами... Откуда ты вообще взялась на мою голову?!

- То есть теперь ты обвиняешь в этом меня? - изумилась она. - Вместо благодарности я должна выслушивать такое?

- Какие, к чёрту, благодарности! - завопил он. - Я хотел умереть! Я обещал ей! А из-за тебя я нарушил обещание!

- И радовался бы! Если бы умер - твой... ваш труп сейчас бы обгладывали крысы! Она ведь не пришла вас похоронить! - Кэтти сама не ожидала, что её последняя фраза прозвучит с таким злорадством.

Эрик изумлённо осёкся и задумался. Надолго. А потом обхватил голову руками и застонал так мучительно, что у Кэтти едва сердце не разорвалось от жалости. Сев рядом с ним на диван, она обхватила его рукой за плечи и легонько привлекла к себе, утешая. Эрик тут же напрягся.

- Перестаньте... Не надо так себя изводить. Эрик, вам... тебе надо просто отпустить прошлое. Я знаю, это тяжело, тем более что времени прошло ещё совсем мало... Но жизнь продолжается, не надо возвращаться туда, ничего хорошего из этого не выйдет. Посмотри, до чего ты себя довёл... Сидел две недели в подвалах Оперы - надо же было такое придумать!

- Я хотел увидеть её... - жалобно прошептал он, закрыв руками своё безносое лицо.

- Не надо, - твёрдо сказала Кэтти. - Ты отпустил её с любимым - так отпусти совсем. Она не предназначена для тебя, признайся, что ты просто влюбился не в ту женщину, - не выдержав, она озвучила вывод, к которому пришла уже давно. - Такое бывает в жизни...

- Что?! Не в ту? Да как ты смеешь говорить такое! - снова рассердился он. - Как ты вообще можешь судить об этом?! Она - ангел! Самый настоящий ангел! Ты знаешь, что она меня поцеловала? Ни одна женщина не могла меня поцеловать, даже моя матушка, ни разу! А она - кроткое, небесное создание - смогла! И поцеловала прямо вот сюда! - он указал трясущейся рукой на свой бледный лоб. - Как ты можешь после этого говорить, что она "не та"?!

- Ну и что? - Кэтти пожала плечами. - Подумаешь, в лоб поцеловала... Я тебя хоть сейчас в лоб поцелую, однако ангелом меня это не делает. Что ты фыркаешь? Не веришь?

Судя по выражению его лица, Эрик явно не верил и даже не на шутку разозлился на неё. Не давая ему времени набрать в грудь воздуха и закатить очередную истерику, Кэтти придвинулась к нему вплотную, обхватила руками уродливое лицо и запечатлела на лбу нежный поцелуй. Когда она отстранилась, у Эрика был такой вид, словно его сейчас удар хватит. Пока он судорожно ловил ртом воздух, Кэтти снова привлекла его к себе и поцеловала в сухую прохладную щеку.

- Ну что, убедился? Это всего лишь дружеский поцелуй, Эрик, ничего особенного в этом нет. Это естественно.

- Нет! Это неправильно! - он с силой провёл ладонью по щеке, словно стирая след от её поцелуя, а потом вскочил и забегал по комнате. - Неправильно! Всё это! Ты... твоё поведение... Так не должно быть! - он едва не плакал от злости.

- Почему же не должно, Эрик? - мягко спросила Кэтти таким тоном, словно говорила с обиженным ребёнком. - Именно так всё и должно быть. Так люди и живут, и общаются друг с другом... Это нормальные человеческие отношения.

Эрик снова рухнул на диван как подкошенный и схватился руками за голову. Кэтти стало жаль его - что же за жизнь должна была быть у этого человека, что он так бурно реагирует даже на самую простую ласку?

Неожиданно Эрик выпрямился, тяжело вздохнул и посмотрел на неё долгим изучающим взглядом.

- Так и должно быть, говоришь? - произнёс он уже совсем другим голосом - спокойным, глубоким и печальным. - Если так и должно быть, моя дорогая Кэтти, то получается, что вся моя жизнь - псу под хвост, понимаешь? - он грустно улыбнулся, и от этой улыбки у Кэтти по спине побежали мурашки.

Эрик замолчал и о чём-то задумался, уставившись неподвижным взглядом куда-то в пространство. Через некоторое время вновь раздался его тихий голос:

- Сорок три года... Сорок три года мне внушали, что я - чудовище, не заслуживающее нормального человеческого отношения... Лишь Она - одна единственная! - смогла разглядеть во мне человека, смогла понять меня и пожалеть... А теперь появляешься ты, спокойно смотришь на моё лицо, целуешь меня и говоришь, что всё должно быть именно так...

Кэтти всё меньше и меньше нравилось его состояние. Эрик сидел напряжённый, его тело было натянуто как струна, застывший взгляд прикован к какой-то точке в углу, зато пальцы левой руки сходили с ума, быстро сжимаясь и разжимаясь, сплетаясь в самых причудливых позах. От этого мельтешения паукообразной кисти Кэтти уже начинало подташнивать. Было в этом что-то совершенно ненормальное.

- Эрик, не стоит принимать это так близко к сердцу, - мягко, но настойчиво сказала она, накрыв его ладонь своей и остановив бешеное движение его пальцев. - Всё будет хорошо, вот увидишь. Хочешь ещё чаю?

- Чаю? - он заморгал, словно очнувшись, и недоуменно посмотрел сначала на неё, затем на свою пустую чашку. - Нет. Мне, пожалуй, пора...

- Куда ты? Ты разве не останешься? - осознав, сколь двусмысленно прозвучал её вопрос, Кэтти покраснела, однако Эрик, кажется, ничего не заметил.

- Я не могу сегодня остаться, - покачал он головой, отстраняясь от неё и вставая с дивана.

- Почему?

- Потому что ты на глазах у всех своих соседей пригласила к себе уличного музыканта. Хочешь окончательно погубить свою репутацию? - он насмешливо улыбнулся ей, но, посмотрев на её лицо, вдруг неожиданно смягчился. - Не переживай, я приду завтра. Ты во сколько освобождаешься?

- У меня завтра выходной! - радостно сообщила она.

- Вот и хорошо, - он уже стоял у порога, надевая маску и плащ. - До завтра, Кэтти. Я приду, не сомневайся, - отвесив ей лёгкий полупоклон, он надвинул шляпу пониже на глаза и ушёл.

***

Утром, едва проснувшись, она почувствовала, что в доме что-то не так. Потом поняла - пахнет свежесваренным кофе. Подкравшись к двери спальни и приоткрыв её, Кэтти убедилась, что с кухни действительно доносится аромат кофе и слышится лёгкое позвякивание - там хозяйничал Эрик. Покачав головой и в очередной раз подивившись его бесцеремонности, Кэтти принялась одеваться. То, с какой лёгкостью он попирал все мыслимые и немыслимые правила приличия, порой приводило её в ужас... но чаще забавляло.

Когда она зашла в кухню, Эрик лишь мельком взглянул на неё - и снова принялся колдовать над туркой.

- Доброе утро, соня. Кофе будешь?

От невообразимой фамильярности этого вопроса Кэтти на мгновение остолбенела, но потом улыбнулась - судя по всему, к этому теперь тоже придётся привыкать.

- Доброе утро. Буду, спасибо.

Усевшись с чашечкой кофе на диван, Кэтти сделала глоток и блаженно зажмурилась. Потом спохватилась:

- Ой, Эрик, у меня со вчерашнего дня ещё три пирожка оставались!

- Эмн... Боюсь, что уже нет. Но я видел у тебя в шкафу печенье. Принести?

Когда они устроились в гостиной со всеми удобствами, Эрик нерешительно посмотрел на Кэтти и замялся:

- Знаешь... Я вчера тут наговорил всего... Наверное, я не должен был упрекать тебя в том, что ты не дала мне умереть... - слова он подбирал с явным трудом. - Не думай, что я не умею быть благодарным... Просто я вчера был слегка не в себе...

- Извинения приняты, - улыбнулась Кэтти, прерывая его мучения. - Я тоже вчера думала над нашим разговором... Скажи, почему ты вдруг решил выбрать для своего погребения такое странное место - подвалы Оперы?

- А почему бы и нет? - пожал он плечами. - Опера давно уже стала для меня родным домом. Я строил эти стены своими руками, и подвалы под ней я знаю, как свои пять пальцев...

- Строил? Оперу Гарнье?! Ты не рассказывал!

- Я тебе ещё много чего не рассказывал, - усмехнулся он. - Да, я работал на Гарнье, был у него строительным подрядчиком. Что тут рассказывать? Хочешь увлекательную повесть о том, как мы возводили двойной фундамент, чтобы сдержать грунтовые воды?

- Нет, про фундамент не надо, - засмеялась Кэтти. - Просто мне сначала показался странным твой выбор. Хотя ты вообще человек необычный.

- Это ещё что, - фыркнул он. - Вот один мой знакомый, например, спит в гробу, как тебе такое? - он пристально взглянул на неё.

- Ужас, - нахмурилась она. - С таким типом я бы общаться ни за что не стала.

- Почему? - заинтересовался он.

- Эрик, если человек спит в гробу - значит, он окончательно и бесповоротно спятил.

- Ну почему же сразу "спятил"? - обиделся за своего знакомого Эрик. - Может, у него чувство юмора такое? Своеобразное.

- Мне такое чувство юмора не по душе. Прости, пожалуйста, но, по-моему, твой знакомый просто ненормальный.

- Ладно... - Эрик нахмурился и задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. - Значит, экскурсия отменяется.

- Какая экскурсия? - удивилась Кэтти.

- Да так, хотел показать тебе кое-что любопытное... Но сейчас думаю, что это плохая идея. Чем же нам сегодня заняться? Погода, кстати, чудесная... Я бы пригласил тебя прогуляться, но сама понимаешь... - он многозначительно замолчал.

- Не понимаю, - она озадаченно посмотрела на него. - Что тебе мешает пригласить меня на прогулку?

- Это, - указал он на своё безобразное лицо. - У меня с собой лишь та самая маска, с усами, которая тебе не нравится. Вряд ли тебе захочется появиться на публике с таким кавалером.

- Глупости, - рассердилась она. - Какое мне дело до мнения, как ты выражаешься, "публики"? Я бы с удовольствием провела с тобой день на свежем воздухе.

- Ты говоришь правду? - он пытливо посмотрел на неё. - Или просто боишься меня обидеть?

- Эрик, ты невозможен, - Кэтти закатила глаза. - Так ты приглашаешь меня или нет?

- Ха! Тогда выбирай: Булонск... нет, туда не надо. Ла-Виллет, Бют-Шомон, Люксембургский сад, Тюильри?

- Бют-Шомон. Там тихо и красиво, и мне очень нравится озеро с водопадом.

- Отлично. Собирайся, я пойду найду нам экипаж, - и он исчез.

***

Следующим утром Кэтти с трудом могла сосредоточиться на работе - с её лица не сходила блуждающая улыбка, а мысли уносились куда-то далеко во вчерашний день. Они провели немало восхитительных часов, гуляя по аллеям и дорожкам Бют-Шомона до самой темноты, и всё разговаривали, разговаривали, разговаривали, не в силах остановиться...

Правда, началось всё не так гладко. Как только они присоединились к гуляющей в воскресном парке нарядной толпе, Кэтти сразу же поняла, что именно имел в виду Эрик, когда говорил, что ей не понравится его компания. И ещё она поняла, что переоценила свою выдержку и невозмутимость.

На них обращали слишком много внимания - и не удивительно. Эрик со своим мертвенно-бледным лицом и широкополой шляпой, нескладной, чрезмерно худой и высокой фигурой сильно выделялся на фоне окружающих. Даже звериная ловкость его движений - и та вызывала у людей что-то вроде оторопи. Он шёл рядом с Кэтти, с деланной небрежностью постукивая тростью, а люди оборачивались и глазели на них, особо невоспитанные даже показывали пальцем... Кэтти никогда в жизни ещё не ощущала подобной неловкости.

Занятая собственными переживаниями и сожалениями, она не сразу заметила, как на всё это реагирует сам Эрик. А когда заметила - устыдилась и обругала себя последними словами. То, что ей доставляло лишь небольшое моральное неудобство, для него являлось сущей пыткой. Косые взгляды, шепотки и хихиканье за спиной - он подмечал всё. Кэтти видела, как он вздрагивает, съеживается, как стискивает рукоять трости и украдкой вытирает о брюки вспотевшие ладони... Чувство жалости обрушилось на неё с такой силой, что она едва устояла на ногах. Господи, бедняга, неужели ему всю жизнь приходится терпеть такое?!

А следом за жалостью нахлынула ярость. Вздернув подбородок, Кэтти демонстративно взяла Эрика под руку и стала с вызовом встречать каждый брошенный на него взгляд, заставляя насмешников отводить глаза и гасить ухмылки. Эрик всё понял. Некоторое время он с интересом наблюдал за её поведением, после чего перехватил трость, на мгновение благодарно сжал ледяными пальцами её ладонь, распрямил плечи... и расслабился.

После этого прогулка превратилась в сплошное удовольствие. По обоюдному молчаливому соглашению они перестали обращать внимание на окружающих, а под вечер даже вошли во вкус и стали намеренно провоцировать добропорядочных буржуа проказливыми выходками - вполне пристойными, конечно, но всё-таки выходящими за рамки общепринятого поведения. Эрик удивил Кэтти и ещё одной своей способностью - оказалось, он владеет даром чревовещания. Этим он доставил немало весёлых минут бегающей по парку детворе и куда менее приятных - их родителям и гувернёрам.

Сложности, конечно, порой тоже возникали... Особенно когда оба проголодались и стали искать место, чтобы перекусить. В жаркий воскресный день все летние кафе оказались заполнены посетителями, об уединении даже мечтать не приходилось. Эрик в своей маске мог лишь потягивать через ржаную соломинку лимонад и печально провожать взглядом недоступные для него угощения, которые проносили мимо официанты. Но выход всё-таки нашёлся. Теперь Кэтти и с грустью, и со смехом вспоминала, как они лишь с третьей попытки смогли купить приличную еду на вынос, а потом бегали по всему парку в поисках укромного уголка, где Эрик мог бы снять маску и спокойно утолить голод, не привлекая внимания гуляющих...

- Наша Кэтти сегодня витает в облаках... - вырвал её из воспоминаний голос Амели.

- Я уже заметила, - хихикнула Сесиль. - Кэтти, тебя можно поздравить? Вы помирились?

- А мы и не ссорились, - улыбнулась она. - И вообще, я не понимаю, о чём ты говоришь. Я ведь говорила вам уже много раз - у меня никого нет, это всё ваши выдумки.

- Эх, она по-прежнему отказывается нам доверять, - с притворной грустью вздохнула Амели. - Ну, голубушка, на свадьбу-то хоть не забудешь пригласить?

- Обязательно приглашу, девочки, - кивнула Кэтти. - Обязательно.

***

Вернувшись домой после обеда, она обнаружила, что Эрик мечется по квартире, словно тигр в клетке. Не успела она переобуться, как он подлетел к ней и стал снова подталкивать к двери:

- Кэтти, мне нужна нотная бумага! Срочно!

- Эрик, что с тобой? - стала упираться она. - Зачем тебе вдруг понадобилась нотная бумага? И почему именно сейчас? Где я её возьм..?

- Цыц! - прикрикнул он на неё и сунул в руки купюру. - В трёх кварталах отсюда, на улице Обера, есть книжный магазин, ты его знаешь, они всегда продают нотную бумагу. Давай-давай, беги! Возьми две пачки. И карандашей побольше.

- Но почему я? Почему ты сам всё не купишь?

- Потому что сейчас меня твои соседи увидят, - последовал невозмутимый ответ. - И поймут, что я провёл у тебя ночь. Обеденное время - самое неудачное для выхода из дома, слишком много любопытных глаз.

Покачав головой, Кэтти отправилась в магазин. Когда она вернулась, Эрик выхватил у неё из рук бумагу и карандаши, расположился за столом в гостиной и стал что-то лихорадочно записывать. Кэтти переоделась, пообедала - есть пришлось в одиночестве, потому что он лишь рыкнул на неё, когда она попыталась отвлечь его от любимого занятия, - и расположилась на диване с книжкой, исподтишка наблюдая за Эриком.

Он, казалось, напрочь забыл о её присутствии. Время от времени откидывался на спинку стула, закрывал глаза и что-то напевал себе под нос, дирижируя карандашом. Потом принимался быстро-быстро заполнять бумагу какими-то закорючками. Иногда хмурился и бормотал: "Нет! Не так!" - после чего зачёркивал написанное, сминал лист и бросал его на пол. К вечеру, когда гора смятых нотных листов достигла просто неприличных размеров, Кэтти попыталась тихонько убраться возле него.

- Не трогай тут ничего!!! - рявкнул он так, что она подскочила и выронила смятый бумажный шарик.

- Но это же ненужные...

- Я тебе дам, ненужные! - зарычал он, выхватывая у неё лист, бережно расправляя его и кладя рядом с собой на стол. - Не трогай, я сказал! Вот лучше на, карандаши почини, - с этими словами он сунул ей в руки несколько сломанных и исписанных карандашей и снова углубился в сочинительство, тут же забыв про её существование.

"Вот, значит, как композиторы пишут музыку", - Кэтти с любопытством продолжала наблюдать за его работой. Ее беспокоило лишь то, что Эрик отказался и от ужина - любая попытка отвлечь от нотных листов приводила его в ярость, и Кэтти сочла за лучшее не настаивать. Правда, потом выход нашёлся. Когда она аккуратно поставила рядом с ним на стол чашку с чаем, то через некоторое время увидела, как он изредка, не отрываясь от работы, делает по глотку. Когда чашка с чаем опустела, её место заняла кружка с супом. Эрик разницы не заметил, постепенно выпил и суп, и Кэтти успокоилась на этот счёт.

Ближе к полуночи Кэтти уже стала задаваться вопросом, сколько времени он собирается так сидеть, однако Эрик вдруг повёл себя совершенно неожиданно. Скомкав очередной лист, он вскочил и снова начал метаться по квартире:

- Оргáн, чёрт побери, мне нужен орган! Или рояль! Или хотя бы чёртово пианино! Проклятье, почему у тебя в доме нет ни одного инструмента? Как можно так жить?! - с этими словами он сгрёб в охапку все свои бумаги, сунул их в сумку, накинул на плечи плащ - и был таков. Кэтти лишь растерянно смотрела на распахнутую дверь.


Эрик отсутствовал пять дней. За это время Кэтти вся извелась, гадая, куда он пропал. Каждый день, бегом возвращаясь домой и обнаруживая пустую квартиру, она приходила в отчаяние и ложилась спать в слезах.

Наутро шестого дня её снова разбудил запах кофе. Эрик, как ни в чём не бывало, готовил на кухне завтрак и мурлыкал под нос какой-то весёлый мотивчик. Не выдержав, Кэтти кинулась к нему, обняла и крепко-крепко прижала к себе, расплакавшись от облегчения. Эрик застыл. Минуты две они стояли неподвижно и молчали, после чего он откашлялся и неловко высвободился из её объятий:

- Ну, что ты? Омлет подгорает...

Отпустив его, Кэтти уселась за узенький столик и принялась наблюдать за ним сияющими от счастья глазами.

***

Так продолжалось четыре месяца. Эрик как-то сам собой постепенно обосновался в её доме, и Кэтти приняла это как данность, предпочитая не задумываться над вопросом, что же для неё значит этот мужчина и какое место он занимает в её жизни. Эрик просто был, он жил в её квартире, занимался своими делами... Он просто был рядом, и этого было достаточно.

Они никогда не говорили о будущем, не строили никаких планов, однако Кэтти понимала, что с его появлением в её доме всё изменилось. У Эрика был непростой характер: то он был властным и вспыльчивым, то, наоборот, весёлым и даже очаровательным, настроение у него могло меняться по десять раз на дню... Вместе с тем, Кэтти всей душой ощущала в нём маленького недолюбленного ребёнка, вызывающего в ней порой жгучее желание защитить, укрыть и обогреть.

И ее поражало то, сколько талантов сочетает в себе этот необычайный человек. Каждый день Кэтти открывала в нём все новые и новые грани, приводившие её в восхищение. Насколько этот мужчина был уродлив внешне, настолько неожиданно прекрасен оказался он внутри. Эрик открывался ей постепенно, словно каждый раз с опаской пробуя, до какой степени он может ей доверять. Встретив желанную реакцию, он раскрывался дальше, если же что-то было не так, снова сворачивался, как ёж, выставляя наружу лишь острые колючки. Завоевать его доверие оказалось непросто, но оно того стоило.

Правда, были у Эрика и серьёзные недостатки, и внешность оказалась далеко не худшим из них. Вскоре Кэтти узнала, что некоторые неосторожные слова и поступки вызывают у него приступы дикой ярости. Став в первый раз свидетельницей такого буйства, она не на шутку испугалась. Однако потом привыкла и успокоилась - выяснилось, что подобные припадки длятся у него недолго и проходят без особого вреда для окружающих. Устроив громкий скандал, Эрик потом забивался куда-нибудь в тихий тёмный угол и жаловался на головную боль, тем дело и ограничивалось. Кэтти знала, что он никогда не посмеет поднять на неё руку - она давно уже поняла, что Эрик очень трепетно относится к женщинам. Тем не менее, однажды он в припадке ярости разбил о стену тяжёлый табурет, послав его одной рукой через всю комнату. Но на следующий же день починил несчастный табурет и аккуратно заклеил пострадавшие обои.

Единственное, что раздражало Кэтти, - это его манера неожиданно исчезать на неопределённое время, ибо Эрик никогда не считал необходимым ставить её в известность о том, куда, зачем и на какой срок он уходит. Каждый раз, когда он снова пропадал, у Кэтти словно комок льда в груди замерзал - и таял лишь с его появлением. Правда, после одного из таких исчезновений она, убираясь в гостиной, обнаружила в одном из ящиков комода его одежду. Когда он успел всё это сюда принести и разложить, осталось для неё загадкой. Обходя квартиру, она то тут, то там натыкалась на его вещи: бритва, расческа и зубная щетка в ванной, его книги на столе, плащ на вешалке в прихожей, а вот незаконченный чертёж какого-то механизма и ноты с недописанной мелодией... Теперь Кэтти была уверена, что Эрик вернётся, осознав это, она вздохнула с облегчением.

И он действительно возвращался. К сожалению, теперь его приходы и уходы перестали быть тайной для соседей. Этому факту Кэтти не удивлялась - даже если не принимать во внимание тот памятный концерт, который он устроил для всего дома, только глухой мог бы не услышать его скрипку, которая теперь частенько звучала в её маленькой квартирке. Скорее, следовало удивляться тому, что его никто не замечал раньше... Последствия не заставили себя ждать.

Примерно через неделю после его возвращения Кэтти, выходя утром из дома, столкнулась с мадам Бюве. Этой встречи Кэтти боялась, как огня, - мадам была из тех людей, которые знают всё и обо всех, одного её слова было достаточно для того, чтобы репутация человека была погублена навечно. Словоохотливая и бесцеремонная, она совала нос всюду, и надежда избежать общения с ней была заранее обречена на провал.

- О, Катарина! Как удачно, что я вас сегодня случайно встретила! - мадам радостно поспешила ей навстречу.

Кэтти готова была поклясться, что ради этой "случайной встречи" мадам Бюве уже не менее получаса дожидалась её на лестничной клетке.

- Доброе утро, мадам Бюве, - вежливо улыбнулась она, с внутренним содроганием ожидая того, что сейчас должно последовать. Мадам Бюве сама назначила себя честью и совестью этого дома, она ревностно следила, чтобы никто из жильцов не нарушал правил приличия, и считала своим долгом наставлять заблудших овец на путь истинный. Кэтти недолюбливала мадам за любопытство и бестактность, однако, как и большинство жильцов, предпочитала поддерживать с ней дружеские отношения - ссориться с мадам было опасно.

- Как хорошо, мне сегодня с вами по пути, моя дорогая, - проворковала мадам, подхватывая Кэтти под локоток, и тут же приступила к обстрелу. - Кстати, поведайте-ка мне, что это за музыкант теперь регулярно услаждает наш слух? Прошу, не поймите меня превратно, мы все так переживали за вас после всего случившегося... - мадам горестно вздохнула и промокнула платочком краешек глаза. - Конечно, ваша трагедия случилась давно, и вы столько лет жили в одиночестве... Это тоже неправильно. Я очень рада, что в вашей жизни произошли такие перемены... Но, Катарина, дорогая моя, принимать ухаживания уличного музыканта?! - глазки мадам Бюве загорелись в жадном предвкушении.

- Нет, что вы! Он не уличный музыкант! - бросилась Кэтти на защиту Эрика. - На самом деле он композитор и преподаватель по вокалу... обучает оперных певцов. А тот концерт... это он для меня играл, - покраснела она.

- Что ж, это меняет дело, - мадам Бюве облегчённо вздохнула и расплылась в улыбке. - Я так за вас рада, моя дорогая! Конечно, с виду он неказист, но я прекрасно понимаю, чем он тронул ваше сердце. Ах, до чего же сладостно играет! - мадам мечтательно закатила глаза и прижала руки к пышной груди. - Вчера аж заслушалась... Прям душеньку вынимает! Катарина, вы бы хоть окна открывали, когда он к вам приходит! А то плохо слышно...

Кэтти с трудом удержалась от нервного смеха. Ее так и подмывало ответить мадам, что в таком случае ей придётся постоянно жить с распахнутыми окнами - предмет их обсуждения даже сейчас наверняка мирно сидел в любимом кресле и допивал вторую чашку кофе, о чём мадам, конечно же, не подозревала. Заверив общительную соседку, что в следующий раз обязательно попросит Эрика играть погромче, она распрощалась с ней на углу и поспешила в свой магазин.

К счастью, вскоре она поняла: соседи знают о том, что к ней ходит музыкант, но не догадываются о том, что он у неё живет. Понаблюдав за Эриком некоторое время, Кэтти догадалась, что он тщательно бережёт её репутацию, создавая видимость приличного ухаживания. Столкнувшись при входе с кем-нибудь из соседей или обозначив своё присутствие у неё в квартире игрой на скрипке, Эрик обязательно покидал её дом в надлежащее время, при этом он преувеличенно громко прощался с ней на выходе, после чего старательно расшаркивался и раскланивался со всеми встречными соседями. Когда и каким образом он возвращался обратно - этого не замечал никто. После наступления темноты он возникал в её квартире из ниоткуда, словно призрак, и Кэтти порой сама пугалась, когда натыкалась в полутёмной гостиной на его высокую молчаливую фигуру.

Так всё и продолжалось. Через некоторое время Кэтти уже начало казаться, что они с Эриком были вместе всегда. Она даже представить не могла, как жила все эти годы без их совместных прогулок и его чудесной музыки, без долгих задушевных разговоров и уютного молчания по вечерам... Она совершенно перестала замечать его уродство и порой ловила себя на странной мысли, что он даже кажется ей симпатичным... ну, частично. Жалко только, что в Оперу он с ней никогда не ходил... Но это было понятно, такие раны лечатся не сразу.

Прошло лето, так же незаметно перевалила за середину осень... Однажды, возвращаясь из магазина домой, Кэтти вновь столкнулась с мадам Бюве - конечно же, "абсолютно случайно". И тогда она поняла, что время летит незаметно лишь для неё - но никак не для окружающих.

- Катарина, дорогая, как поживает господин Хексенмайстер?

Кэтти уже открыла было рот, собираясь громко удивиться, - но тут поняла, о ком идёт речь, и поспешно захлопнула его обратно. Только теперь она с ужасом осознала, что за полгода знакомства с Эриком даже не потрудилась узнать его фамилию! Этот факт так её поразил, что она даже не сразу поняла, о чём ей говорит мадам Бюве. Зато когда поняла, то ей стало не до тонкостей знакомства и чьих-либо фамилий.

- Он ухаживает за вами уже пятый месяц. Когда вы планируете пожениться? - мадам, как всегда, сразу схватила быка за рога.

- Пожениться? - растерялась Кэтти. - Я не... мы... мы ещё не назначили дату свадьбы, - пролепетала она.

- Это плохо, - мадам Бюве нахмурилась. - Очень плохо. Я, конечно, уважаю господина Хексенмайстера, он вежливый и интеллигентный мужчина, но ведь он должен понимать, что затягивание этого вопроса не может не бросать тень на вашу репутацию. Люди искусства порой забывают об очевидных вещах, так что вам, моя дорогая, пора бы уже взять дело в свои руки. Намекните ему, что со свадьбой тянуть не стоит. Вы ведь уже не девочка, Катарина, вам долго ждать не пристало. Ну, удачи.

Оставив сконфуженную Кэтти размышлять над её словами, мадам Бюве поспешила к другому подопечному.

Дома Кэтти тихонько прошла в гостиную и села на диван. Эрик, увлеченно читавший какую-то газету, при появлении хозяйки квартиры лишь покосился в её сторону, легонько кивнул и снова вернулся к чтению. Кэтти рассматривала Эрика так, словно видела его в первый раз, и размышляла над словами мадам Бюве. А если он действительно сделает ей предложение? Примет ли она его? Эта мысль была такой странной и неожиданно волнующей...

- Ну, что ты затихла, как мышь? - он глянул на неё поверх газеты и иронически изогнул бровь. - Вижу, о чём-то спросить не решаешься. Выкладывай, что случилось.

- Эрик, а твоя фамилия действительно Хексенмайстер*? - озвучила Кэтти совершенно не тот вопрос, что занимал её мысли.

- Нет, конечно, - фыркнул он. - Я что, похож на немца?

- Но... имя у тебя ведь не французское*.

- Имя тоже ненастоящее. Я его вообще случайно выбрал.

- Как?! Разве Эрик - не твое имя? - Кэтти изумилась настолько, что даже забыла про возникшую на горизонте перспективу замужества. - А как же тебя зовут по-настоящему?

- У меня нет настоящего имени, - поморщился он.

- Так не бывает, - она недоверчиво посмотрела на него. - У всех людей есть имя.

- А я не такой, как все! - огрызнулся он. - Нет лица - нет имени. Для меня имена - как те же маски: хочу, одну надеваю, хочу - другую... Сегодня одно имя, завтра другое... Что ты вообще подразумеваешь под словом "настоящее"? Имя, которое мне дали родители? Как оно может быть для меня настоящим, если я им не пользуюсь уже больше тридцати лет? Я предпочитаю, чтобы меня называли Эриком. Мне нравится это имя, я к нему привык... Кстати, почему вдруг возник этот вопрос? И где ты услышала мою фамилию?

- Встретилась сегодня с мадам Бюве...

- Ах, вот оно что, - усмехнулся он. - Знаю, знаю эту милую особу, доводилось сталкиваться...

- Ты разговаривал с мадам Бюве?! - ужаснулась Кэтти. При мысли о том, что мог наговорить этой любопытной матроне язвительный и несдержанный на язык Эрик, ей стало дурно.

- Не бойся, - он словно прочитал её мысли. - Я знаком с подобного рода... эмн... кумушками. Они опаснее гремучей змеи, шаг в сторону - и ты покойник. Так что можешь не переживать, я был сама любезность. Мы расстались лучшими друзьями, - ухмыльнулся он. - А сегодня она по какому поводу в тебя вцепилась? Ей не понравилась моя игра вчера вечером? Да, каюсь, я вчера "ушёл" поздновато...

- Она хотела знать, когда мы поженимся, - тихо произнесла Кэтти, внимательно наблюдая за его реакцией.

Эрик остолбенел. Отложив в сторону газету, он некоторое время молчал, озадаченно барабаня тонкими пальцами по подлокотнику кресла. Потом вскочил и отошёл к окну, скрестив руки на груди.

- Я так и знал, что рано или поздно этим всё закончится... - убитым голосом произнёс он.

- Почему "закончится"? - встревожилась Кэтти. - Что ты имеешь в виду?

- Моё присутствие здесь стало нежелательным. Я порчу тебе репутацию.

- Глупости какие! - натянуто рассмеялась она, ощущая, как поселился в груди непонятный холодок. - Ты ведь не собираешься уйти из-за этой мелочи?

Эрик молчал. Поняв, к чему идёт дело, Кэтти запаниковала.

- Эрик, я тебя прошу, только не надо из-за этой глупой старой сплетницы делать поспешных шагов! Я не хочу, чтобы ты снова уходил! - в отчаянии крикнула она, чувствуя, что вот-вот расплачется.

Он наконец отвернулся от окна и пристально посмотрел на неё.

- Кэтти, но ведь дальше так продолжаться не может, ты сама это понимаешь, - тихо сказал он. - Я не могу остаться здесь навсегда, если только... Но ведь замуж за меня ты не выйдешь, - горько усмехнулся он. - Ты-то знаешь, что я урод...

- Я уже давно привыкла к твоей внешности, - прошептала она.

- Что ты хочешь этим сказать? - он недоверчиво посмотрел на неё.

Кэтти сглотнула. Предложить ему прямо сейчас жениться на ней? К этому она была не готова. Да и совсем иначе она представляла себе подобную сцену... Внимательно посмотрев на неё, Эрик усмехнулся:

- Ладно, давай оставим этот разговор. Не расстраивайся. Всё будет хорошо...

А следующим утром Кэтти проснулась в пустой квартире - Эрик снова исчез.

____________________
* Hexenmeister (нем.) - волшебник, маг, иллюзионист.
* Французское имя Эрик пишется как "Eric" и читается с ударением на второй слог. А наш герой носит имя "Erik" - оно отличается по произношению от французского (именно поэтому в романе Леру Кристина, услышав его имя, сначала приняла его за шведа).


***

Признаться, в первый момент её не сильно обеспокоило его отсутствие - Эрик и до этого уходил порой на два-три дня, не утруждая себя какими-либо предупреждениями или объяснениями на сей счет. Она лишь отметила, что он оставил часть своих вещей, забрав только самое необходимое, и решила, что вчерашний разговор заставил его задуматься об их совместном будущем. Сейчас он наверняка что-нибудь придумает, найдёт способ, чтобы они могли и дальше проводить большую часть времени вместе, не привлекая внимания окружающих. Может быть, он даже, наконец, пригласит её к себе в гости...

Кэтти была уверена, что Эрик появится в магазине, и ждала его весь день. И следующий день тоже... Когда он не появился и на третий день, тревога сменилась паникой. Как она могла так легко отнестись к его словам в тот вечер?! Ведь она уже давно с ним знакома и прекрасно знает, насколько он непредсказуем! С него станется и разорвать отношения навсегда, если он вдруг по какой-то причине посчитал их неудобными... Неважно, для кого - для него или для неё. И где его теперь искать? Как объясниться?

На исходе третьей недели Кэтти дошла до крайней степени отчаяния. "Эрик не придёт, я никогда больше его не увижу!" - билась в голове назойливая мысль. По вечерам, возвращаясь в свою одинокую квартиру, она падала на осиротевший диван и рыдала, обхватив подушку, на которой ещё совсем недавно спал он... Почему, ну почему за полгода знакомства она так и не настояла на том, чтобы он дал ей свой адрес? Плача, Кэтти проклинала свой несдержанный язык и мадам Бюве в придачу. Зачем было вообще заводить с ним разговор на эту тему? Чего она хотела добиться? Предложения руки и сердца? Какая глупость! Его сердце было давно и безнадёжно отдано другой, а руки... руки он держал при себе, посвятив их единственной владелице своей души - Музыке.

Через некоторое время она поймала себя на том, что всматривается во всех встречных прохожих, надеясь разглядеть в них его черты. Скоро дойдет до того, что она будет кидаться на каждого, кто покажется ей хоть отдаленно на него похожим! Так недолго и с ума сойти.

Вот и теперь - увидев зашедшего в магазин высокого худого мужчину, Кэтти вздрогнула и впилась в него взглядом, настолько знакомой ей показалась и фигура, и походка... Но нет, это был не он. Вполне обычное лицо с тонкими резкими чертами, ухоженная бородка, темные очки... Посетитель снял шляпу, обнажив густую тёмную с проседью шевелюру - ничего похожего на жалкие пряди, "украшавшие" голову Эрика. Кэтти тяжело вздохнула. Право, она предпочла бы увидеть здесь куда более уродливую персону...

- Добрый день, мадемуазель. Помогите мне, пожалуйста, выбрать букет для моей знакомой, - резкий, даже чуть пронзительный голос заставил Кэтти слегка поморщиться.

Общаясь с покупателем - тот оказался на редкость придирчивым и дотошным, - она всё время ловила себя на каком-то странном чувстве. Что-то тут было не так... И вот, снова! Вздрогнув, Кэтти уставилась на его пальцы, только что отбившие лёгкую дробь по прилавку. Эрик точно так же барабанил пальцами по подлокотнику кресла, когда о чём-то задумывался... Жаль, что руки затянуты в перчатки, нельзя ничего сказать определённо...

Выбрав наконец букет, посетитель полез в карман за деньгами. Левой рукой! Он тоже левша! Кэтти пристально посмотрела на него, чувствуя, что начинает сходить с ума. Может ли это лицо быть маской? Слишком уж оно бесстрастно... Вот он, кажется, усмехнулся, а на щеках даже ни один мускул не дёрнулся! Неужели это он?!

Не сумев справиться с купюрами, покупатель снял перчатку, и Кэтти впилась взглядом в его руку - до боли знакомую, тонкую полупрозрачную руку, с этими бледно-голубыми прожилками вен, с длинными музыкальными пальцами...

- Эрик! - прошептала она, чувствуя, как глаза наполняются слезами. - Это ведь ты? Скажи, что это ты, не мучай меня!

Покупатель молчал и, склонив голову набок, задумчиво изучал её, пряча глаза за темными очками. Одна предательская слезинка всё-таки скатилась по её щеке, и он рассмеялся мягким тёплым смехом:

- Надо же, ты узнала меня всего лишь по одной руке! - в его голосе звучало удивление.

Вскрикнув от радости, Кэтти выбежала из-за прилавка, бросилась к нему на грудь и, всё-таки не выдержав, разрыдалась. Эрик неловко обнял её и похлопал по спине, утешая:

- Ну, что ты! Перестань. Неужели так соскучилась?

- Соскучилась?! Ты... да как ты мог! - первая радость от встречи улетучилась, и Кэтти почувствовала, как её захлестывает волна гнева. - Ты бросил меня! Не сказав ни слова! Пропал на три недели! Совести у тебя нет! - она снова начала плакать.

- Совести нет, это точно. В моем положении совесть - непозволительная роскошь, - ухмыльнулся он. - Что с тобой случилось? Не узнаю всегда такую сдержанную и спокойную мадам Морель... Ладно, прости, каюсь, я был не прав. Просто не ожидал, что всё это отнимет у меня так много времени... На-ка вот, вытри слёзы.

Эрик протянул ей платок, и в этот момент тренькнул колокольчик на входной двери. Подняв заплаканное лицо с его груди, Кэтти увидела две пары блестевших от любопытства глаз. Вернувшиеся с обеда Сесиль и Амели замерли у входа и жадно разглядывали открывшуюся перед ними картину. Кэтти и Эрик тут же отпрянули друг от друга и смущенно потупились, словно школьники, застигнутые на первом свидании. Эрик, откашлявшись, взялся за свой букет, но потом понял, что притворяться дальше нет смысла, и с вызовом вздернул подбородок, глядя на притихших девушек:

- Дамы, как вы отнесётесь к тому, чтобы отпустить мадам Морель прямо сейчас? Нам с ней необходимо уладить одно важное дело...

Сесиль и Амели, не в силах вымолвить ни слова, лишь дружно закивали, давая понять, что они совершенно не против.

- Отлично. Тогда собирайтесь, Кэтти, я жду вас в карете, - с этими словами Эрик покровительственно кивнул сразу всем присутствующим и вышел из магазина.

Проводив его горящими взглядами, Сесиль и Амели тут же набросились на Кэтти:

- Это он, да? Так вот он какой! И что у вас тут случилось? Кэтти, теперь ты, наконец, скажешь нам, кто он? - наперебой затараторили они. - Как его зовут?

- Мне сначала показалось со спины, что это Папаша "Обмани-Смерть", - хихикнула Амели. - Представляешь? Фигурой немного похож. Кэтти, не томи!

- Это... вы удивитесь, девочки, но его тоже зовут Эрик, - улыбнулась Кэтти, торопливо надевая пальто и шляпку. - Он... архитектор. Я вам всё завтра расскажу.

Оставив изнывающих от любопытства подруг с этими крохами информации, она присоединилась к ожидающему в карете Эрику. Тот помог ей усесться и неожиданно протянул только что купленный букет:

- Вот... это тебе.

- Эрик, ты неподражаем! - рассмеялась Кэтти. - Только ты можешь дарить букеты цветочнице!

- Я его дарю не цветочнице, а прелестной женщине, - слегка обиженным тоном заявил он. - И между прочим, замучился, пока его тебе выбирал. Девушка, которая подбирала мне букет, вместо того чтобы дать совет или подсказать что-нибудь приличное, витала где-то в облаках.

Кэтти зарделась от удовольствия. Только после его слов она вдруг поняла, что ей действительно за последние годы никто не дарил цветов - просто так, как красивой женщине. Это было так неожиданно и приятно... Эрик тем временем уселся напротив и приказал кучеру трогать. Кэтти с удивлением осознала, что ей очень хочется чувствовать его присутствие рядом с собой, она даже жалела, что он сидит так далеко от неё. С другой стороны, такое положение давало возможность рассмотреть как следует его маску, столь удивительно похожую на обычное лицо...

- Что, нравится? - хмыкнул Эрик, перехватив её внимательный взгляд.

- Да, - честно кивнула Кэтти. - Выглядит немного непривычно, но в ней ты выглядишь совсем...

- Как нормальный человек, - закончил он за неё. - Да, эту маску я уже давно придумал, да всё не получалось добиться идеального результата. Но если Эрик за что-то взялся - он это сделает, - в его голосе звучала гордость.

- Этим ты и занимался три недели? - Кэтти изо всех сил старалась, чтобы в её вопрос не просочилась обида, но, кажется, тщетно.

- Нет, три недели у меня ушли на другое... Сейчас увидишь, - загадочно пообещал он.

- А куда мы едем? - спохватилась Кэтти.

- В Мёдон, - усмехнулся он. - Я там себе дом купил.

Ахнув, Кэтти принялась забрасывать его вопросами, но Эрик, посмеиваясь, почти всю дорогу отбивался от неё лаконичным "сама всё увидишь". И действительно, когда они прибыли на место, она от восхищения потеряла дар речи. Мёдон, пристанище писателей, художников и музыкантов, всегда славился своей живописностью и красотой. Прелестные уютные домики, многие из которых напоминали миниатюрные замки, так и просились быть запечатленными на холсте.

Небольшой двухэтажный особняк, к которому привёз её Эрик, утопал в зелени огромного, буйно разросшегося сада. Открыв замок, Эрик пропустил Кэтти вперёд.

- Я этот дом себе уже давно присмотрел, ещё когда... - он осекся, но Кэтти предпочла сделать вид, что ничего не заметила. - К счастью, владелец заломил за него настолько безбожную цену, что за эти месяцы его так никто и не купил. Так что он меня дождался, - Эрик любовно провёл рукой по перилам лестницы. - Он, конечно, сейчас слегка запущен, я три недели пытался придать ему жилой вид, но работы ещё много. И надо будет прислугу нанять, но пока подходящих людей не нашёл... Как тебе, нравится?

- Эрик, здесь просто чудесно! - Кэтти посмотрела на него сияющими глазами. - Покажешь комнаты?

- Да, конечно, - спохватился он. - Проходи сюда... Вот, здесь у меня гостиная и по совместительству музыкальный салон, - с гордостью продемонстрировал он.

Кэтти огляделась. Судя по всему, этой комнате Эрик уделил большую часть своего времени и внимания. Центр гостиной занимал роскошный старинный рояль, в углу Кэтти с удивлением увидела арфу, а на столике возле дивана - знакомый футляр со скрипкой... Окна закрывали тяжелые бархатные портьеры, подобранные в тон обивке дивана и кресел. Комната отличалась тем спокойным достоинством и благородством, для которого требуется отменный вкус и вложение немалых средств.

Не дав ей вдоволь налюбоваться обстановкой, Эрик потащил её наверх - ему, словно ребёнку, получившему новую игрушку, не терпелось показать Кэтти свои сокровища. Из четырех комнат на втором этаже он успел обставить только две. В первой располагалась его собственная спальня, "с самой обычной кроватью, как у всех", - добавил он каким-то странным тоном, слегка озадачив этим свою гостью.

Смежная с его спальней комната была обставлена мебелью в стиле Луи-Филиппа. Эрик с неуловимой грустью пояснил, что эта мебель раньше принадлежала его матушке, поэтому он перевёз её сюда из своего старого дома. Кэтти нашла такую привязанность невероятно трогательной. Зайдя в комнату, она внимательно осмотрелась, провела рукой по спинке кресла, поправила кружевную салфетку... Вся эта чуть старомодная, но такая простая и уютная обстановка показалась ей невероятно милой. Как хорошо, наверное, было бы сидеть на этом диванчике с книжкой, а спать ложиться на эту широкую мягкую кровать... Вздохнув, она отошла к окну и выглянула наружу.

- Наверное, летом здесь очень красиво, но сейчас деревья кажутся такими грустными... Эрик, тебе надо будет заняться своим садом. Хотя бы цветы внизу посадить. Вид из окна будет чудесный.

- Конечно, как же я не подумал, - мягко засмеялся он. - Кэтти без цветов жить не сможет... Хорошо, весной я разобью тут цветник.

Кэтти удивлённо посмотрела на него - что он хотел сказать этой своей фразой? Эрик, перехватив её взгляд, лишь тихонько хмыкнул и жестом пригласил следовать за собой.

Ещё одна небольшая лестница вела наверх, в мансарду. Эрик сообщил, что собирается устроить там рабочий кабинет, после чего пригласил Кэтти спуститься вниз - в столовой для них уже были приготовлены лёгкие закуски. Сама "столовая" в данный момент представляла собой совершенно пустую комнату, в которой из мебели находились только стол и стулья - судя по всему, оставшиеся ещё от предыдущего хозяина.

Усевшись за стол, Кэтти принялась отдавать должное угощениям - она ещё не успела сегодня пообедать, - как вдруг заметила, что Эрик к трапезе не присоединился. Он молча сидел за столом перед пустым прибором и ничего не ел.

- Эрик, ты разве не собираешься обедать со мной? - удивилась она, откладывая вилку. - Снимай свою маску и присоединяйся. Что с тобой такое?

- Кэтти, знаешь... - он нерешительно смял в руке салфетку. - Я подумал... если эта маска тебе нравится, я могу её не снимать вообще. Пусть у меня теперь будет своё лицо... нормальное лицо. Через некоторое время ты, может быть, и забудешь, как я выглядел раньше...

- Эрик, ты в своём уме? - от изумления Кэтти даже забыла о правилах приличия. - Неужели ты действительно считаешь, что эта маска лучше твоего настоящего лица?! - когда Эрик уверенно кивнул в ответ, она рассердилась. - Я не спорю, возможно, для посторонних людей это действительно так. Но для меня - нет! Я уже давно привыкла к твоему виду и перестала замечать недостатки твоей внешности! И я не хочу лицезреть перед собой эту маску вместо твоего нормального лица! - возмущённо заявила она. - Сними её, пожалуйста.

Некоторое время Эрик задумчиво молчал, барабаня пальцами по столешнице, потом всё-таки кивнул и ушёл. Вернулся он с обнажённым лицом, сел напротив Кэтти и приступил к обеду, почему-то всё время опуская глаза. По какой-то необъяснимой причине ей казалось, что она сорвала его планы - похоже было на то, что Эрик собирался сказать ей что-то важное, но её просьба снять маску всё испортила, и теперь он ушёл в себя и замкнулся.

- Эрик, а почему ты выбрал именно Мёдон? - спросила она, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Он наконец оторвал взгляд от своей тарелки.

- Мне давно приглянулся этот район. Тихий, красивый... А самое главное, здесь на чудаковатого музыканта внимания никто не обратит, в Мёдоне это в порядке вещей, тут много таких проживает... Кстати, у меня и соседи хорошие, нелюбопытные. Их вообще большую часть года здесь не бывает, только старые слуги за домом приглядывают. Между прочим, ты бы видела, какой здесь лес и парк неподалеку! - оживился он. - Людей почти нет, места живописные, по тропинкам можно прямо до бывших дворцовых павильонов дойти. Если хочешь, будем гулять хоть каждый день... - он осекся.

Кэтти наконец всё поняла и почувствовала, как радостно ёкнуло сердце в груди. Он что, хочет, чтобы она переехала сюда? Он собрался сделать ей предложение?! Но потом она вспомнила, что Эрик любит другую, и возбуждение тут же утихло. Скорее всего, он имел в виду что-то другое. Возможно, он хочет, чтобы она приезжала к нему сюда в гости... Но почему он сказал про "каждый день"? Он ведь знает, что она работает до вечера... Странно всё это.

- Если ты закончила, то, может быть, перейдём в салон? - предложил он. - Хочешь, я тебе что-нибудь сыграю?

- С удовольствием! - Кэтти действительно невероятно обрадовалась. Она прекрасно помнила, как он играет на скрипке, и теперь предвкушала нечто ещё более захватывающее.

Усадив её в кресло за своей спиной, Эрик сел за рояль, после чего медленно провёл руками по лакированной крышке, поднял её и нежно погладил тонкими пальцами клавиши - словно ласкал их, приветствуя после разлуки. Это движение было наполнено такой чувственностью, что Кэтти бросило в жар. Закрыв ладонями пылающее лицо, они лишь молилась про себя, чтобы Эрик не обернулся и не догадался, о чем она сейчас думает. Она и сама не ожидала, что её тело так предательски отреагирует на его совершенно невинные действия.

А потом он заиграл - и Кэтти забыла обо всём. Сказать, что Эрик был прекрасным пианистом, - значило не сказать ничего. Невыразимо прекрасная музыка волнами обволакивала всё её существо, от неё сжималось сердце и перехватывало дыхание. Кэтти казалось, что она близка к обмороку от переизбытка чувств, но вскоре она поняла, что это было ещё далеко не всё. Ибо Эрик запел.

Когда она услышала этот неземной голос, поющий что-то страстное и романтичное, - кажется, это была какая-то ария из смутно знакомой оперы, но Кэтти сейчас была не в том состоянии, чтобы вспомнить, какой именно, - её словно током пронзило. Комок, застрявший в горле, расширился до невероятных размеров, а потом взорвался на тысячи обжигающих осколков. Перед глазами всё помутилось, и Кэтти вдруг поняла, что плачет навзрыд.

Эрик, видимо, почувствовал что-то неладное. Обернувшись, он резко оборвал игру и бросился к ней.

- Чёрт! Идиот! - обругал он сам себя. - Проклятье, мог бы сразу догадаться, как ты отреагируешь на это...

Сунув ей в руки платок, он быстро сбегал за стаканом воды и чуть ли не силой заставил Кэтти сделать несколько глотков. Девушку трясло, всхлипывания перешли в икоту. Поколебавшись, Эрик вдруг поднял её на руки и понёс к дивану. Кэтти обхватила его за шею, крепко прижалась и затихла, спрятав лицо у него на плече. Усадив её на диван, Эрик попытался отстраниться, но Кэтти его не отпускала. Тогда он сел рядом и обнял её, утешающее похлопав по спине:

- Прости, это моя вина. Мой голос... порой очень сильно действует на людей. А я сейчас, не подумав, полностью раскрылся... Даже мысли не возникло о том, как это на тебе отразится, прости меня... - он снова попытался высвободиться из её объятий, и снова Кэтти его не пустила. - Чёрт, я полный кретин. Это всё осложняет...

- Что осложняет? - впервые подала голос она, посмотрев на него.

Эрик неожиданно смущённо отвёл взгляд.

- Я хотел поговорить с тобой... о нас. О нашем будущем. Но теперь ты находишься под воздействием моего голоса, и боюсь, я не могу быть уверен, что ты сейчас не примешь решения, о котором потом будешь жалеть.

- О чём ты говоришь? - Кэтти совсем перестала его понимать.

- Видишь ли, я подумал... Ты говорила, что боишься со мной расставаться, что хочешь, чтобы мы жили вместе... Я купил этот дом и хотел предложить тебе... - он замялся. - В общем, если хочешь, ты могла бы жить здесь со мной.

- Ты собираешься сделать мне предложение?! - Кэтти радостно посмотрела на него, чувствуя, как сладко замерло сердце в груди.

Однако Эрик вдруг помрачнел.

- Нет, что ты, я ведь понимаю... Я не собираюсь принуждать тебя связывать свою жизнь с уродом.

- Но, Эрик... - Кэтти попыталась запротестовать, однако он резким взмахом руки прервал её, не дав закончить фразу.

- Подожди, дай мне высказаться. Мне очень тяжело говорить о своих чувствах, так что просто выслушай меня, не перебивай. Я подумал, что мы просто могли бы жить вместе... как жили до сих пор. Знаешь, я долго думал в последнее время... Все эти месяцы, живя с тобой, я был по-настоящему счастлив, ты понимаешь? - он взглянул на неё с каким-то отчаянием. - Впервые счастлив... впервые за всю свою долгую жизнь. Пусть мы и не были женаты, но рядом со мной впервые жила женщина, которая не боялась меня, не отшатывалась от моего лица... которая разговаривала со мной, как с обычным человеком... - он отвёл взгляд. - Кэтти, может быть, я никогда не давал тебе это понять, но для меня то, что ты делала, было на самом деле бесценным подарком. Я столько лет мечтал о такой жизни... И я... не хочу тебя терять. Любой ценой. Я согласен сделать всё, что ты попросишь... Мы с тобой не можем оставаться в той квартире, зато здесь мы бы могли... просто жить так, как жили последние полгода. Подожди! - воскликнул он, видя, что она собирается что-то сказать. - Ты можешь не давать ответ сейчас! Просто подумай над этим, хорошо?

Кэтти закусила губу, обдумывая его слова. До чего же с ним сложно...

- Эрик, ты действительно хочешь, чтобы я жила с тобой?

- Да! - отчаянно крикнул он.

- Тогда ответь мне на вопрос: почему ты не хочешь жениться на мне? Хотя, что я спрашиваю... Господи, какая я дура, - Кэтти закрыла лицо руками. - Ты до сих пор любишь свою Кристину...

- Что? - он изумлённо посмотрел на неё и нахмурился. - При чём здесь?.. Я сейчас, между прочим, о нас с тобой говорю! - неожиданно разозлился он и, вскочив, стал кругами ходить по комнате. - Кристины в моей жизни уже нет и не будет! Так же, как и твоего Жака! Что ты на меня так смотришь? Хочешь сказать, если бы твой муж вдруг появился здесь, ты стала бы тут сидеть со мной и беседы о чувствах заводить? То-то же, глаза отводишь... Кэтти, давай договоримся... - он вдруг встал перед ней на колени и взял её ладони в свои. - Оставим прошлое в прошлом. Не ты ли сама говорила мне это много раз? Здесь, сейчас, в настоящем, нет ни Кристины, ни Жака. Есть только ты и я. И я предлагаю тебе... чёрт... - он попытался отдёрнуть от неё руки, но теперь уже Кэтти схватилась за него, не отпуская.

- Ну же, договаривай! Ты предлагаешь... что? Выйти за тебя? Ведь так?

- А ты бы согласилась? - с неожиданной робостью спросил он, и Кэтти с удивлением увидела, как его глаза наполняются слезами.

- Хитрый какой... сначала сделай предложение - потом услышишь ответ, - улыбнулась она, чувствуя, что сама вот-вот расплачется.

Несколько секунд Эрик пристально смотрел ей в глаза, словно пытаясь заранее прочитать там ответы на все свои вопросы. После чего достал из кармана бархатный футляр и, с трудом сглотнув, протянул ей изящное золотое колечко:

- Кэтти, ты согласишься стать моей женой?

- Да! - тут же воскликнула она, не став мучить его ожиданием ответа, и бросилась ему на шею.


В этот день тот, кто раньше называл себя Призраком Оперы, впервые узнал, что такое настоящий поцелуй между мужчиной и женщиной. Однако на этот раз он уже не торопился утверждать, что познал всё счастье, какое только возможно в этом мире, ибо надеялся, что впереди его ждёт нечто большее - то, что доступно всем представителям рода людского; то, чего он прежде был лишён. Он верил в это... И не ошибся.

~ Happy End ~

<<< Часть вторая

В раздел "Фанфики"
На верх страницы