Часть вторая.

Апрель подходил к концу. Скоро уже расцветут на бульварах каштаны, золотое солнце будет щедро поливать жаркими лучами парижские улицы... Но пока по вечерам всё ещё становилось довольно прохладно. Выйдя из магазина, Кэтти запахнула плащ и слегка поёжилась, когда налетевший ветерок игриво залетел под складки одежды и пощекотал кожу. Попрощавшись с Амели, молодая женщина направилась к себе.

Идя по улице Скриба, она ещё издали заметила, что возле решетки оперного театра, прямо на мостовой, сидит какой-то мужчина. Наверное, клошар... Странно, что он уселся в таком месте - обычно жандармы строго следили за тем, чтобы подобные личности не появлялись в людных местах.

Однако сейчас уже слишком поздно, и на улице Скриба не было больше ни души. Сжав в кулаке длинную шляпную булавку, которую она теперь всегда носила в кармане после того случая с несостоявшимся изнасилованием, Кэтти невольно ускорила шаг, стараясь побыстрее миновать подозрительного типа возле театра. Она обошла его по широкой дуге, но, пройдя ещё несколько шагов, вдруг обернулась - что-то показалось ей знакомым. Она вернулась назад и, не веря своим глазам, уставилась на того, кого сначала приняла за бездомного бродягу.

Теперь её ошибка была очевидна - дорогая, хорошо пошитая одежда, шляпа модного фасона... Однако лица мужчины Кэтти разглядеть не могла - создавалось впечатление, будто оно закрыто какой-то чёрной тканью. Она так и стояла рядом с ним, не зная, правильна ли её догадка насчёт личности этого человека, или у неё разыгралось воображение.

Словно почувствовав на себе её взгляд, мужчина поднял голову, и в тишине пустынной улицы раздался слабый удивлённый голос:

- Надо же... Кэтти-цветочница...

Точно, он! Этот чарующий голос нельзя было перепутать ни с каким другим! Кэтти почувствовала, как радостно заколотилось сердце - она уже и не чаяла когда-нибудь увидеть вновь своего спасителя.

- Эрик! Что вы здесь делаете? Почему вы сидите на земле?

- Я? Отдыхаю... Вот, возвращался домой, и вдруг силы оставили... Ничего, сейчас посижу, отдохну немного и пойду...

- Вам плохо? Вы больны? - встревожилась она.

- Нет, я не болен, - ей показалось, что он усмехнулся. - Просто ездил к одному своему... другу... попрощаться перед смертью.

- У вас умирает друг? - расстроилась она.

- Друг? Нет, что ему будет! Этот старый ишак ещё лет пятьдесят протянет... Да и какой он мне друг... Друзья так не поступают! Притащил ко мне этого щенка... Вы знаете, что он показал мальчишке дорогу к моему дому? Впрочем, нет, откуда вам это знать... - его речь становилась всё более и более бессвязной, Кэтти даже решила, что он начал бредить. - Идите домой, добрая Кэтти. Уже поздно, вы опять рискуете собой. Или вы считаете, что Эрик вас всегда спасать будет? Увы, больше не получится... Друг-то у меня не умирает, нет... Но сам я, увы, умираю, вот так-то.

- Что? - Кэтти подумала, что ослышалась. - Вы умираете? Почему? Вы больны?

- Я ведь уже сказал, что не болен, - ответил он с лёгким раздражением. - Я умираю... от любви.

Кэтти облегчённо вздохнула - она уже было решила, что он говорит серьёзно. Но его состояние по-прежнему вызывало в ней тревогу. Почему он сидит здесь?

- Она вас бросила? - тихо спросила она, заранее зная ответ.

- Нет, что вы! - к её удивлению, возразил он. - Она согласилась стать моей женой! Моей живой женой, представляете? - он тихонько рассмеялся, и Кэтти подумала, что бедняга от горя, кажется, сошёл с ума. - Но я отпустил её с этим мальчиком... Они любят друг друга, пусть будут счастливы... А я скоро умру, ждать осталось уже недолго. И тогда она придёт и похоронит меня... там, у фонтанчика... Она придёт, она обещала, - он склонил голову, и Кэтти показалось, что она услышала тихие рыдания.

У неё сердце сжалось от сострадания к этому несчастному. Увы, она хорошо понимала, каково ему сейчас, что он должен чувствовать... Ей в своё время тоже пришлось пережить нечто подобное, и оставить его в таком состоянии здесь, на улице, она просто не могла. В конце концов, за то недолгое время, что они были знакомы, они уже успели стать почти друзьями... Ну, по крайней мере, ей так казалось. Кроме того, она обязана ему если не жизнью, то уж честью точно. Надо ему помочь.

- Эрик, становится холодно, не стоит сидеть тут в одиночестве. Знаете, что? Идёмте ко мне, я приглашаю вас сегодня в гости. Побудете у меня, я вас чаем угощу...

- Вы шутите? - он удивлённо приподнял голову, и в свете фонаря Кэтти увидела, что его лицо действительно закрыто чёрной маской. Её это слегка насторожило, однако она и виду не подала. - Вы приглашаете в гости меня? Меня?!

Она кивнула, но Эрик вдруг неожиданно фыркнул, и ей показалось, что он почему-то разозлился.

- Идите-ка домой, Кэтти. А я отдохну и пойду к себе. Выкиньте эти глупости из головы.

- Почему глупости, Эрик? Я вижу, что вам сейчас плохо и одиноко, я просто приглашаю вас к себе, посидеть, согреться и выпить чаю. Ничего больше, просто обычный дружеский разговор. А потом уже пойдёте к себе. Не понимаю, почему вы так странно реагируете на моё предложение.

- Обычный? Дружеский? Вы издеваетесь? Вы хоть знаете, с кем имеете дело?

Кэтти слегка растерялась.

- Вы - Эрик, наш постоянный покупатель... учитель пения и музыкант... И вы мне жизнь спасли. Мы с вами всегда так приятно общались, я не понимаю...

- Не понимаете? Хорошо, я вам сейчас покажу!

Он вдруг резко вскочил, с неожиданной силой схватил пискнувшую Кэтти за руку и подтащил её к фонарю.

- Хотите увидеть, кого вы к себе домой приглашаете? Ха! Я вам сейчас покажу обычного музыканта! Вот, смотрите! - с этими словами он сдёрнул чёрную шёлковую ткань, закрывавшую его лицо, и встал под фонарём так, чтобы свет падал прямо на него. - Смотрите! Ну, как? Вы всё ещё хотите пригласить меня на дружескую беседу за чашечкой чая?!

Долгую секунду Кэтти непонимающе смотрела на то, что открылось ей под этой тканью, что должно было быть его лицом... а в следующий момент, издав вопль ужаса, отчаянно вырвала у него свою руку и бросилась наутёк, а в спину ей летел его издевательский смех...

***

Свернув с улицы Скриба в переулок, ведущий к дому, Кэтти остановилась и прислонилась к обшарпанной стене, пытаясь отдышаться. Что это было? Что у него с лицом? Что с ним самим? Он напугал её едва ли не до потери сознания!

Но потом, отдышавшись и успокоившись, она задумалась. Сразу вспомнились разговоры с подружками в магазине и то, как они обсуждали неестественный вид его лица. Сесиль тогда высказала предположение, что он носит накладной нос... Значит, это правда? Эрик - урод! Кэтти содрогнулась. А она ещё завидовала той актрисе, глупая. Кто бы мог подумать...

Придя, наконец, в себя, Кэтти глубоко вздохнула, покачала головой и направилась домой. Однако, пройдя несколько шагов, вдруг остановилась. Вот оно, это место. Именно здесь месяц назад она едва не рассталась с жизнью. Те двое негодяев надругались бы над ней, а потом убили. Если бы не Эрик. Ведь он тогда мог пройти мимо... Мог. Но - не прошёл.

Кэтти сделала ещё пару шагов и вновь остановилась, раздираемая противоречивыми чувствами. Он сейчас сидит там, на мостовой возле Оперы, и говорит, что умирает. А она бросила его, потому что он оказался уродом. И потому что напугал её... Но ведь он сидит на мостовой не просто так, ему на самом деле плохо, это было видно. А вдруг он действительно умрёт, если оставить его там? Ведь ему никто не придёт на помощь, как не пришёл бы тогда и ей...

Поколебавшись ещё пару минут, Кэтти всё-таки решилась и повернула обратно. Она только посмотрит, там ли он ещё - может быть, он уже ушёл...

Однако Эрик был всё ещё там - сидел, прислонившись спиной к фонарю, бессильно уронив руки на колени и опустив голову. Услышав её шаги, он слегка повернулся в её сторону и застыл неподвижным изваянием. Кэтти заметила, что чёрную ткань он по-прежнему сжимает в руке - значит, его лицо открыто. Однако свет от фонаря падал сверху, и этот ужасный лик, к счастью, оказался надёжно скрыт тенью от широкополой шляпы.

- Эрик... простите. Вы напугали меня. Я не должна была так реагировать, извините. Просто я не ожидала... Я могу вам чем-нибудь помочь? - она подождала секунду, однако ответа от него не последовало. - Может быть... я не знаю, что у вас с лицом, но я...

- Уходите, - тусклый бесцветный голос прервал её жалкие попытки объясниться.

- А вы?

- Мне вы ничем помочь не сможете. Я умираю. Я уже мёртв.

- Но как же?..

- Уходите.

Кэтти растерянно замолчала, не зная, что делать дальше. Однако тут в ней вдруг проснулось старое знакомое упрямство. Как это - уйти? И оставить его тут умирать? Ну уж нет!

- Эрик, становится холодно, вы просто замёрзнете, если останетесь здесь. Умирать можно и в более комфортных условиях, - решительно заявила она и с неожиданной для самой себя смелостью наклонилась, взяла его за руку и потянула за собой. - Идёмте ко мне, я здесь рядом живу. Напою вас горячим чаем с малиновым вареньем. Вон, вы уже совсем окоченели. Посидите у меня, отогреетесь. А там, быть может, и умирать передумаете...

Продолжая болтать, она вела его за собой, стараясь не смотреть на его лицо. Эрик почему-то не стал оказывать сопротивления, как она опасалась. С какой-то неожиданной покорностью - или равнодушием - он поднялся и пошёл с ней. Его сильно шатало, и, в конце концов, Кэтти пришлось обхватить его за талию, чтобы не дать упасть. Она поразилась его невероятной худобе - при таком-то росте он должен был быть раза в два, а то и в три крупнее! А тут прямо как скелет ведёшь...

Поднимаясь по лестнице к ней в квартиру, он наваливался на неё всё сильнее и сильнее, и Кэтти мысленно порадовалась, что их не видит никто из соседей - открывшееся им зрелище было бы более чем двусмысленным, и её репутация порядочной вдовы была бы безнадёжно испорчена. Отперев дверь, она завела его вовнутрь, зажгла свет и помогла ему раздеться. Когда Эрик снял шляпу, она мельком посмотрела на его лицо - и тут же отвела взгляд. При ярком свете газового рожка зрелище оказалось ещё более ужасным. Но отступать было поздно, она сама решила ему помочь - значит, надо держать себя в руках.

Кэтти собиралась пригласить его в свою крошечную гостиную, но потом вдруг засомневалась: надо было приготовить ужин, а Эрик находился в таком состоянии, что оставлять его без присмотра - пусть даже на полчаса - ей не хотелось. Поэтому она, болтая о всяких пустяках, завела его на кухню, усадила на табурет и принялась за стряпню. Эрик по-прежнему молчал, уставившись взглядом куда-то сквозь пространство, и никак не реагировал на её слова. Похоже, он вообще её не слушал и не слышал.

Так оно и оказалось. Когда ужин был готов, Кэтти отнесла тарелки в гостиную - в тесной кухне сидеть за столом было неудобно - и позвала Эрика за собой. Однако тот продолжал всё так же сидеть на табурете и смотреть в одну точку. Кэтти позвала его громче, но он снова не отреагировал.

- Эрик!!! - крикнула она во весь голос, тряхнув его за плечо.

Вздрогнув, он поднял на неё испуганный взгляд и вдруг стал панически озираться, словно только что очнулся, и теперь никак не мог понять, где он находится и как вообще здесь оказался.

- Кэтти? Что вы тут..? Господи, зачем вы меня сюда привели?!

- Эрик, идёмте в другую комнату, я накрыла там ужин. Хватит сидеть на табурете, здесь неудобно. Вставайте, - она потянула его за рукав.

- Нет, я должен идти... Глупо как получилось... Простите, - покачав головой, он встал с табурета, добрёл до порога кухни... как вдруг ноги у него подкосились, и он со всего своего огромного роста рухнул на пол!

Ахнув от неожиданности, Кэтти бросилась к нему. Он лежал без движения - похоже, потерял сознание. Сначала она растерялась, а потом пришла в ужас. Что с ним такое? Может, он чем-то болен? Вдруг его слова о том, что он умирает, были правдой? А если он сейчас действительно умрёт здесь, в её квартире... Что тогда? Как ей объяснить жандармам, а потом соседям и знакомым, откуда у неё в доме взялся труп незнакомого мужчины, да к тому же такого урода?! Чёрт же её дёрнул привести его к себе!

Ругая себя последними словами, Кэтти с трудом дотащила бессознательное тело Эрика до дивана, кое-как подняла его наверх и уложила. После чего вытерла вспотевший лоб и задумалась. По-хорошему, надо бы пригласить доктора, чтобы тот осмотрел его и вынес свой вердикт. Однако услуги врача стоят дорого, а денег у неё почти не осталось, жалованье она получит лишь послезавтра. Может, всё ещё обойдётся?

Сунув ему под голову подушечку, Кэтти укрыла его одеялом, растопила в комнате камин - ночи были ещё довольно прохладными, - после чего быстро поужинала и стала ждать, когда он придёт в себя. Боже, ну и лицо у него... Интересно, это от рождения, или с ним что-то случилось? Кэтти с невольным содроганием всматривалась в эти кошмарные черты, сразу вспомнив Кристину Дааэ. Знала ли бедняжка, как выглядит её учитель на самом деле? Или он от неё тоже всё время прятался под маской? Может быть, потому она и сбежала так стремительно? Увидела его лицо?

Интересно, на что он надеялся? Неужели думал, что сможет на самом деле завоевать любовь прелестной певицы? С такой-то внешностью? Но тут Кэтти вспомнила, как Эрик покупал у них цветы, вспомнила страдание и отчаяние в его глазах, его слёзы, когда он говорил, что девушка любит его, любит вопреки всему... Ни на что он не надеялся, теперь это было очевидно. Но и отступить не мог. Потому что любил... Кэтти вздохнула. Господь порой очень жестоко обходится со своими созданиями.

В этот момент Эрик вдруг зашевелился, тихо застонал и открыл глаза. Обведя непонимающим взглядом комнату, он удивлённо посмотрел на Кэтти, а потом потёр глаза рукой. Ощутив, что под пальцами нет маски, он вдруг взревел, как раненый зверь, и вскочил так, что Кэтти испуганно отшатнулась:

- Где она?! Ты сняла её?! Как ты посмела? Тебе тоже надо было обязательно узнать, что под маской, да? Боже, до чего же вы любопытны, женщины!

- Эрик, успокойтесь! - прикрикнула на него Кэтти, прерывая поток проклятий. - Вы сами сняли с себя маску! Ещё у Оперы, помните?

Ее слова дошли до него не сразу, некоторое время он ещё метался по комнате, а потом вдруг опустился на диван, словно силы разом его оставили, и закрыл лицо руками.

- Принесите её, - глухо попросил он. - Принесите мне маску.

Пожав плечами, Кэтти вышла в прихожую, нашла маску - та оказалась в кармане его пальто - и принесла её Эрику. Когда тот спрятал лицо под куском шёлковой материи, оба вздохнули с облегчением. Некоторое время они молчали, после чего Кэтти тихонько окликнула его:

- Эрик, я оставила для вас ужин... Он ещё теплый.

- Нет, спасибо, Кэтти, - он встряхнул головой и попытался встать. - Простите, что так всё получилось... Мне не надо было сюда приходить. Я сейчас уйду. Ещё раз простите за беспокойство...

- Куда вы собрались? - переполошилась она, хватая его за руку и силой усаживая обратно на диван. - Вы же на ногах не стоите! Останьтесь сегодня здесь... Хотите, я вызову врача? - после некоторого колебания добавила она.

- Врача? - усмехнулся он. - Нет, врача мне не надо. Я не болен, Кэтти, не переживайте. Вернее, болен, но от этой болезни лекарства ещё не изобрели, ибо она называется безответной любовью... Зато эта болезнь смертельна, вы знаете? Невероятно смертельна! И как раз сейчас я умираю... умираю от любви...

Кэтти недоверчиво прислушивалась к этому невразумительному монологу, а когда Эрик затих, принесла из кухни чашку с горячим чаем.

- Вот, выпейте, - она настойчиво сунула чашку ему в руки. - А потом всё-таки поужинайте. Знаю, от разбитого сердца это помогает мало, но зато ваше тело скажет вам за это спасибо.

- Вы издеваетесь? - Эрик отставил чашку на столик и брезгливо отодвинул её от себя пальцем, словно какое-то мерзкое насекомое. - Я целый месяц крошки в рот не брал, чтобы это проклятое тело наконец освободило мою истерзанную душу! Чтобы избавиться от этой отвратительной оболочки! А вы мне предлагаете поужинать?!

Так вот в чём дело! Кэтти не верила своим ушам. Он всё это время морил себя голодом! Вот почему он в обморок падает! Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.

- Господи, как глупо...

- Что? - из-под маски сверкнули два жёлтых огонька.

- Я говорю, глупо! Нельзя сводить счёты с жизнью лишь из-за того, что тебя кто-то бросил! Тем более таким изуверским способом...

- Она - не "кто-то"! - возмутился Эрик. - И вообще, какое вам до этого дело? Зачем вы притащили меня сюда? Что вам за дело до меня и до моей жизни?

- Потому что вы спасли мою, - тихо ответила Кэтти. - А я вас даже не поблагодарила. Я перед вами в неоплатном долгу...

- Вы мне ничего не должны, - прервал её Эрик. - Это случайно получилось, вам просто повезло. Не стоит из-за ложного чувства благодарности идти на такие жертвы. Притащили в свой дом урода, решили спасти от смерти... - он язвительно усмехнулся. - А моё мнение на этот счёт вы не забыли спросить? Что, если я не хочу жить? Если хочу умереть?

- Я вам не позволю, Эрик, - упрямо вскинула подбородок Кэтти. - Просто не позволю. Сегодня вечером вы выпьете этот чай, а завтра я куплю курицу и сварю бульон, будем возвращать вас к жизни постепенно, - она улыбнулась. - Потом сами же будете вспоминать случившееся и удивляться собственной глупости.

Она ожидала, что Эрик станет спорить и возражать, однако он неожиданно вяло махнул рукой, словно говоря: "Делайте, что хотите!", - и откинулся на спинку дивана. От всей его позы веяло смертельной усталостью. Кэтти решила воспользоваться возможностью, пока он не передумал, и заставила его всё-таки сделать пару глотков чая, после чего велела ему разуться, снять пиджак и лечь на диван. Эрик, видимо, счел за благо не тратить силы на споры, поэтому безропотно улёгся, отвернулся от неё и затих. Кэтти укрыла его одеялом, потушила свет, оставив лишь одну лампу на комоде, и пожелала ему спокойной ночи. Ответа она так и не дождалась.

***

Утром, едва распахнув глаза, Кэтти сразу вспомнила о своём госте. Торопливо одевшись, она поспешила в гостиную - и как раз вовремя. Эрик, уже полностью одетый, сидел на диване - видимо, дожидаясь её, чтобы попрощаться.

- Доброе утро, Эрик! Куда вы собрались? Я вас никуда сегодня не отпущу, - поприветствовала она его, стараясь, чтобы голос звучал как можно более дружелюбно. Судя по напряжённой позе, Эрик явно чувствовал себя не в своей тарелке. - Снимите верхнюю одежду, я сейчас поставлю чай... Эрик, скажите, вы действительно целый месяц ничего не ели? - он лишь кивнул, настороженно глядя на неё. - Плохо. Значит, плотно есть вам сейчас нельзя, надо что-то лёгкое, лучше всего бульон... Ладно, пока попейте чай, а я схожу, куплю курицу.

- Кэтти, зачем вам это надо? Я ведь сказал вчера - вы ничем мне не обязаны. Я для вас - совершенно посторонний человек, к тому же ещё и урод, вы же видели...

- Ну, предположим, не такой уж посторонний, - улыбнулась она, доставая чашки. - Вы мой любимый клиент, вам об этом известно?

- Я уже не ваш клиент, я больше не буду покупать у вас цветы.

- Эрик, у меня есть к вам предложение, - она повернулась к нему, уперев руки в бока. - Давайте оставим этот разговор. Я знаю, что поступаю правильно. Если вы сейчас уйдёте, вы ведь доведёте до конца то, что начали, я права? - когда он не ответил, она кивнула сама себе. - Да, права. Вы себя убьёте. А этого я допустить не могу. И не спрашивайте меня, почему. Просто не могу. Поэтому вам придётся некоторое время погостить у меня.

Он неожиданно откинулся назад и рассмеялся тихим нерадостным смехом:

- Добрая, сердобольная Кэтти... И часто вы так таскаете к себе с улицы всяких... - он неопределённо помахал в воздухе рукой, - замерзающих и помирающих с голоду котят, собачек... калек и уродов?

- Нет, такое в первый раз, - улыбнулась она.

- Надо полагать, я должен чувствовать себя польщённым, - буркнул он.

- Вы напрасно пытаетесь меня задеть, - рассмеялась она. - Вот, держите чай. А я пойду одеваться.

- Вам разве на работу сегодня не надо?

- Нет, у меня выходной. Заодно зайду в наш магазин, отпрошусь, чтобы меня подменили завтра в первой половине дня...

Уже выходя из комнаты, Кэтти услышала тихо брошенное слово:

- Бред.

- Что, простите? - обернулась она в дверях.

- Я говорю, меня не оставляет чувство нереальности происходящего. Сколько лет на свете живу... Думал, что уже всё в жизни испытал. Но в такой ситуации оказываюсь впервые, - он удивлённо покачал головой.

- Что ж, тем больше причин задержаться на этом свете подольше, не правда ли? - заметила она. - Глядишь, и ещё какие сюрпризы судьба преподнесёт...

- Нет уж, хватит с меня сюрпризов, - он устало лёг на диван и закрыл глаза.

***

Со всеми делами Кэтти управилась менее чем за час. Сначала забежала в салон мадам Буше и предупредила подруг, что в ближайшие дни будет выходить на работу только в вечернюю смену. Сесиль и Амели, ахнув, бросились расспрашивать её, в чём дело, но Кэтти лишь улыбнулась, покачала головой и ушла, оставив девушек изнывать от любопытства и строить разные догадки и предположения на её счёт.

После этого купила продукты и вернулась домой. К её облегчению, Эрик никуда не ушёл, как она втайне опасалась. Он по-прежнему лежал на диване, сложив руки на животе, и при появлении молодой женщины лишь покосился в её сторону, после чего вновь уставился в потолок.

Поставив курицу на плиту, Кэтти вновь попыталась поговорить с ним, но безуспешно. Эрик просто закрыл глаза и сделал вид, что не слышит её. Или просто не считает нужным отвечать. Когда бульон был готов, она налила его в чашку и принесла своему гостю, однако Эрик даже не пошевелился, и на все её просьбы продолжал хранить гордое молчание.

Однако отступать так просто Кэтти не собиралась. Она упрашивала его, тормошила и ругала, и в конце концов он не выдержал:

- Да оставьте вы меня в покое! Не хочу я пить бульон! Я умереть хочу! Вам не понять, что это такое - терять любимого человека! Единственного человека, который значил для меня всё! Всё! Это был мой первый и последний шанс ощутить себя нормальным! Нормальным, вы понимаете? Таким же, как все!.. И я испытал это! Испытал на себе высшее счастье, которое только может быть даровано такому, как я! Она поцеловала меня... - из-под шёлковой маски покатились слёзы. - Поцеловала меня в лоб, прямо вот сюда... И я отпустил её... Моё сердце разрывалось на части, но я отпустил её с этим юношей... И теперь я хочу только одного - умереть.

Он обессиленно опустился на подушку и затих. Кэтти присела рядом с диваном и тоже некоторое время молчала, слушая, как тикают старинные напольные часы из орехового дерева. Через некоторое время она тихо заговорила:

- Вы напрасно считаете, что я не знаю, каково это - терять любимого человека. Я ведь была замужем. Да, не смотрите на меня так. Я вдова. Мы с Жаком познакомились, когда мне было восемнадцать, я работала в магазине своего отца...

Сама не зная, почему, Кэтти вдруг стала рассказывать Эрику о своей жизни. Родилась она в Париже. Ее отец был владельцем небольшого бакалейного магазинчика в районе Рёйи. Мать умерла рано, ей тогда ещё и пяти лет не было, и детство своё она большей частью провела в Провансе, у бабушки с дедушкой. Когда подросла, вернулась в Париж и стала помогать отцу в магазине.

Ей было восемнадцать лет, когда в их магазин стал частенько наведываться молодой столяр Жак, живший по соседству. Высокий стройный красавец быстро завоевал сердце Кэтти, и спустя полтора года тайных встреч и свиданий отец девушки наконец дал согласие на брак. Однако безоблачное счастье молодых длилось недолго - через несколько месяцев началась война. И отец, и муж Кэтти ушли на фронт.

Молодой семье повезло больше, чем многим другим: Жак вернулся с войны живым и невредимым. А вот здоровье отца оказалось сильно подорвано тяготами военного времени и Коммуны, и вскоре после капитуляции Франции он скончался, оставив в наследство молодым свой магазин.

Но заниматься торговлей Жак не захотел. Он был очень умелым столяром - одним из тех редких мастеров, о чьих золотых руках молва расходится как круги по воде от брошенного камня. Он работал у промышленника, выпускавшего дорогую мебель для богатых домов, а также брал на дом частные заказы, недостатка в которых не испытывал никогда. Заниматься бакалейной лавочкой у него не было ни времени, ни желания, поэтому магазин пришлось продать.

А через несколько месяцев у них родилась малышка Люси. Родители души не чаяли в дочери. Весёлая, шустрая, умная девочка моментально становилась любимицей всех, с кем ей доводилось познакомиться. Шли годы, и казалось, что ничто не способно омрачить счастья молодой семьи...

Беда пришла, откуда не ждали. Шесть лет назад в Париже зимой разразилась эпидемия инфлюэнции. Они заболели всей семьёй. Но если взрослые перенесли болезнь сравнительно легко, то малышке Люси не повезло. Болезнь дала осложнения, и у неё стремительно развилась пневмония... Врачи ничего не успели сделать. Девочка сгорела менее чем за месяц.

Горе безутешных родителей нельзя было передать словами. Кэтти и сейчас говорила об этом с огромным трудом - горло перехватывало, на глаза наворачивались слёзы. Дальнейшая жизнь текла, будто в каком-то чёрном тумане. Но вскоре выяснилось, что это было лишь начало беды. Спустя всего лишь четыре месяца Жака сбил стремительно несущийся экипаж. Бедняга погиб на месте. Это был несчастный случай - кучер не смог справиться с понесшими лошадьми.

- Владелец экипажа был столь любезен, что даже выплатил мне солидную компенсацию за гибель мужа, - горько улыбнулась Кэтти, вытирая слёзы. - Хотя я бы согласилась отдать все деньги в мире за то, чтобы мне вернули моего Жака... Вот тогда я и испытала на себе то, что вы чувствуете сейчас, Эрик. Жизнь потеряла всякий смысл, мне хотелось покинуть этот мир вслед за любимыми... Люси и Жак ждут меня на том свете, а я по какой-то глупой прихоти судьбы осталась здесь... К счастью, ко мне приехала тётушка, лишь она и удержала меня тогда от опрометчивого шага. Благодаря тёте Маргарет я постепенно вернулась к жизни, и теперь об этом не жалею. Терять любимых очень больно, Эрик, но это можно и нужно пережить. Время всё лечит. Вам ещё повезло - вы хоть знаете, что ваша любимая жива и здорова, с ней всё в порядке...

- Не сравнивайте себя со мной, - впервые подал голос он. - У нас совершенно разные жизненные ситуации, вам не понять.

После этого он затих, и больше Кэтти не услышала от него ни слова. Бульон он всё же через некоторое время выпил - видимо, для того, чтобы она перестала донимать его своими просьбами. Но после этого лёг и отвернулся от неё, не желая больше ни слушать, ни разговаривать.

***

Так продолжалось ещё три дня. Эрик лежал на диване, безучастный ко всему. Кэтти пыталась разговорить его, задавала разные вопросы, уговаривала и тормошила, однако он продолжал хранить упорное молчание и смотрел немигающим взглядом в потолок. Единственное, что она смогла от него добиться, - это принимать пищу. При этом она готова была поклясться, что делает он это лишь для того, чтобы от него поскорее отстали. Порой она задавалась вопросом, может ли человек действительно вот так умереть - просто от нежелания жить. Ибо Эрик, похоже, именно это и намеревался сделать.

По вечерам, слегка прибравшись в квартирке, она садилась рядом с ним и разговаривала - обо всём подряд: о своём детстве, проведённом в Провансе, о раскидистых лугах и синем небе, о том, как одуряюще пахнут летом полевые цветы, на которые слетаются толстые полосатые пчёлы... О том, какой вкусный мёд получается у них потом, когда старик-пасечник достаёт из улья сочащиеся соты и протягивает их любимой внучке...

Эрик и виду не подавал, что его каким-либо образом интересует её болтовня. Кэтти казалось, что он вообще её не слушает, уйдя куда-то далеко в собственные мысли, и мысли эти явно были не радостными. Она продолжала рассказывать о синем море и белых облаках, о живописных склонах гор и вкусной домашней выпечке... Он молчал и лишь изредка вздыхал - тихо, но так тоскливо, что у Кэтти сердце сжималось от жалости.

Вскоре перед ней встал и ещё один вопрос, требующий безотлагательного решения. Кэтти долго думала, как завести с Эриком разговор на столь щепетильную тему, но потом решила, что разговоры в этом деле будут лишними, надо просто действовать. Приготовив с утра всё необходимое, она подошла к Эрику, тронула его за плечо, а когда он повернул к ней голову, решительно сказала:

- Эрик, поднимайтесь. Я приготовила вам ванну. Там есть всё необходимое, для бритья тоже. Вот... это вещи Жака, - с этими словами она сунула ему в руки стопку одежды. - Здесь белье, рубашка и брюки, всё чистое, не волнуйтесь.

Эрик ошарашенно молчал, и Кэтти впервые за всё это время вдруг пожалела, что на нём надета маска - выражение его лица сейчас наверняка было очень забавным. Не давая ему времени опомниться и смутиться, она потянула его за руку:

- Давайте же, не мешкайте, а то вода остынет. Свои вещи оставьте в ванной, я отнесу их прачке.

Эрик ошалело потряс головой, после чего с трудом встал и, пошатываясь, покорно направился в ванную. Кэтти вздохнула с облегчением - её план удался. Она застигла его врасплох, он был слишком изумлён, чтобы сопротивляться или возражать.

Провозился в ванной он довольно долго, а когда вышел, Кэтти едва смогла сдержать смех - вещи Жака оказались ему слишком широки, зато рукава были коротки, равно как и штанины брюк. Она всегда считала своего мужа высоким и стройным, но Эрик был выше его как минимум на голову, и при этом был настолько худым - невероятно, болезненно худым, - что брюки наверняка спадали бы с него, если бы не подтяжки.

Прекрасно осознавая, насколько нелепо он выглядит в одежде с чужого плеча, Эрик быстро юркнул на диван и забился под одеяло. Кэтти снова приготовилась к тому, что он будет часами молчать и буравить взглядом потолок, однако он вдруг заговорил:

- Ваш муж... Вы говорили, что он умер шесть лет назад?

- Да.

- И что, вы всё это время храните в доме его вещи?

- Да, - она настороженно взглянула на него, не понимая, к чему он клонит.

Но продолжать Эрик не стал. Он лишь как-то странно хмыкнул и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Тем не менее, за всё время это был первый случай, когда он проявил интерес к окружающему, и Кэтти решила считать это обнадёживающим признаком.

***

С этого дня Эрик начал постепенно возвращаться к жизни. Он стал отвечать на её вопросы, и со временем их вечерние беседы перестали походить на её монологи. Удивительным образом Эрик оказался интереснейшим рассказчиком. Кэтти даже не ожидала от него такой обширной эрудиции. Казалось, он знает всё и обо всём, не было такой темы, которую он не мог бы поддержать, и скоро уже она сама превратилась в восторженного слушателя и боялась упустить хоть слово из сказанного этим странным мужчиной, волею судьбы ставшим её гостем и подопечным. Иногда Эрик объяснялся загадками и вообще любил напустить тумана, при этом он оказался весьма язвителен и саркастичен, часто его речь была приправлена изрядной долей горькой иронии, однако при всём при этом собеседником он был изумительным. Правда, не всегда. Порой он снова впадал в меланхолию, замыкался в себе и лишь отмахивался от попыток Кэтти завязать разговор.

Уже на следующий день после того, как она вернула ему постиранную одежду, он, наконец, встал с дивана. Вернувшись вечером с работы, Кэтти обнаружила, что он облюбовал себе кресло возле камина... Любимое кресло Жака. У неё перехватило дыхание. Со дня смерти мужа она ни разу не садилась сама в это кресло, а теперь вдруг в нём оказался посторонний мужчина. И не просто случайно сел, а устроился там со всеми удобствами: обложился подушками, укрылся пледом, подтащил поближе столик, на котором теперь красовалась кружка с уже остывшим чаем и стопка книг, взятых...

- Эрик, откуда вы взяли эти книги?

- У вас в комнате на полке стояли.

- Вы что, заходили в мою комнату?! - возмутилась она.

Он лишь пожал плечами:

- Мне было скучно. А книги у вас оказались только там. Все порядочные люди держат книги либо в библиотеке, либо - при её отсутствии - в гостиной. Впервые встречаю дом, где книги хранились бы в спальне.

- Ну, знаете! - кипевшее в ней возмущение внезапно разбилось о его мелодичный смех, рассыпавшийся по комнате звонкой капелью.

- Да будет вам, Кэтти. Я всего лишь взял у вас пару книг. Кстати, я приготовил ужин, вы, наверное, проголодались? Особых изысков не ждите - приготовил, что мог, из того, что нашёл.

Она лишь покачала головой, ловя себя на том, что не может сдержать улыбку - настолько её подкупала эта непосредственность. Определённо, Эрик был очень необычным человеком. Во всех отношениях.

***

На следующее утро Кэтти проснулась ещё до рассвета и, не зная, чем себя занять, начала наводить порядок в доме, стараясь не шуметь - Эрик ещё спал. Она как раз заканчивала вытирать пыль в маленькой спальне, когда неожиданно прозвучавший голос заставил её подпрыгнуть на месте:

- Любопытная комната... - Эрик спокойно зашёл вовнутрь и огляделся по сторонам.

Маленькая изящная мебель, вырезанная заботливыми руками, игрушки на полках, плюшевый мишка на столе, нежные занавески в цветочек, детское платье, лежащее на кресле, даже откинут уголок одеяла на аккуратно застеленной постели - комната словно ждала свою маленькую хозяйку.

- Это что же, спальня вашей дочери?

- Эрик, что вы здесь делаете? - Кэтти почувствовала необъяснимый прилив раздражения от того, что он оказался в этой комнате. Он казался здесь слишком чужеродным, слишком неуместным, слишком...

- Вы что, вот так на протяжении шести лет здесь ничего и не трогаете? Храните всё так, как было?

- Эрик, вернитесь в гостиную, пожалуйста, - поджала губы Кэтти.

- Кошмар, это же не комната, а музей! Музей имени погибшей чёрт знает когда девочки, - Эрик подошёл к креслу и взял в руки платьице.

- Немедленно положите на место! - взвизгнула она, не в силах больше сдерживаться. После чего выхватила у него из рук платье, вытолкала его из комнаты и захлопнула дверь.

Эрик, впрочем, не сопротивлялся. Он спокойно вернулся в гостиную, сел в кресло и задумчиво положил подбородок на сцепленные в замок руки.

- Кэтти, вам не кажется, что это... ненормально? Вы бережно храните вещи мужа, боитесь даже тронуть ту комнату, в которой жила ваша дочь... Вам не кажется, что такой способ сохранения памяти о давно умерших людях... несколько странен, а?

- Кто бы говорил, - огрызнулась она. - Меньше двух недель назад кто-то сидел на улице возле Оперы и собирался покончить с собой из-за потери возлюбленной. Это вы считаете менее странным? Я-то хоть нашла в себе силы жить дальше.

- Это не жизнь, - он резко мотнул головой. - Вы словно законсервировали себя в этом музее... Превратили свою квартиру в склеп, живёте тут с мертвецами, - он хохотнул. - И меня ещё сюда притащили для компании... Но только не надо сравнивать себя со мной! - он вдруг резко вскочил и заходил кругами по комнате, бурно жестикулируя. - Как вы не понимаете! Вы - молодая, красивая женщина, у вас ещё всё впереди! Это у такого, как я, жизнь отняла последний шанс! Мне и жить-то дальше незачем. А вы... это преступление! Понимаете - преступление! Вы могли бы снова выйти замуж, родить себе других детей, а вы захлопнулись в своей раковине и не желаете оттуда вылезать!

- Выйти замуж?! А если я не хочу больше выходить замуж? Да и кто меня возьмет, даже если бы захотела! - Кэтти тоже невольно повысила голос. - Вы кем меня считаете? Думаете, у обычной цветочницы, которой уже за тридцать, есть шанс найти себе нормального мужа? Как бы не так, сударь, уверяю вас! У таких, как я, есть только два пути - или оставаться честной, но бедной вдовой, либо идти в содержанки и прыгать из одной постели в другую, как, вон, Сесиль... А найти порядочного мужа для такой, как я, уже невозможно, время упущено. Всегда есть более молодые и красивые... или хотя бы более знатные и богатые невесты. Кому нужна простая немолодая цветочница? Думаете, за мной тут целый рой женихов носится? - горько усмехнувшись, она махнула рукой и отвернулась. - И даже если бы носились... Не нужен мне никто. Одна проживу.

Эрик ничего на это не ответил. Кэтти молча оделась и вышла из дома, постоянно ощущая на себе его задумчивый взгляд.

Все эти дни, работая в магазине, она вынуждена была отбиваться от атак любопытствующих подруг. Сесиль и Амели проходу ей не давали, пытаясь так или иначе выяснить, с кем Кэтти проводит первую половину дня. Так и не добившись от неё ясного ответа, девушки вполне обоснованно пришли к выводу, что у неё появился таинственный поклонник. Кэтти не стала опровергать это мнение и лишь улыбалась, слушая, как они гадают о личности её кавалера.

А вечером она спешила домой... спешила впервые за долгие годы. Странно было осознавать, что её прежде пустая и холодная квартира вдруг снова обрела жизнь, тепло и притягательность... лишь потому, что её там кто-то ждал. И пусть этот "кто-то" был с точки зрения общества всего лишь жалким уродом, изгоем, парией, пусть у него оказался не самый лёгкий характер - он был резким, язвительным, порой бесцеремонным... Но этот человек каким-то необъяснимым образом задевал те струны её души, которые молчали уже много лет.

В этот вечер он снова встретил её в любимом кресле возле разожжённого камина - на улице шёл дождь, и дома было зябко и прохладно. Поужинав и напоив Эрика бульоном, Кэтти устроилась неподалёку от него, заняв руки рукоделием.

Некоторое время он читал книгу, а Кэтти просто наслаждалась уютной тишиной, нарушаемой лишь треском сгорающих поленьев. Как ни странно, в этот вечер Эрик первым нарушил молчание. Он спросил Кэтти, бывала ли она когда-нибудь за пределами Франции, и, получив отрицательный ответ, неожиданно стал рассказывать ей о своих путешествиях. Подивившись сначала его разговорчивости, вскоре Кэтти уже забыла обо всём - настолько её увлёк рассказ.

Выяснилось, что Эрик в молодости был бродячим актером - музыкантом, фокусником и певцом. Он объездил почти весь свет, и теперь перед взором Кэтти представали дивные картины далёких стран, создаваемые его невероятным ангельским голосом. Почти вся Европа, таинственная Индия и заснеженная Россия, сказочная Персия и далёкий Афганистан... На её глазах сидящий перед ней мужчина обретал волшебные, нереальные черты - он превращался в мага, чародея, которому были подвластны тайны не только простых смертных, но даже султанов и королей...

Порой Кэтти, встряхивая головой, пыталась отогнать наваждение, но вскоре сдалась, признавшись самой себе, что сказки Эрика были самым восхитительным из всего, что ей приходилось слышать до сих пор.

За разговорами время летело незаметно, поэтому когда стоявшие в углу старинные часы начали играть тихую замысловатую мелодию, Кэтти испуганно подскочила:

- Что это?!

- Полночь, - невозмутимо отозвался Эрик, прерывая рассказ.

- Нет... я имею в виду... эта мелодия! Откуда?! Ведь они сломались ещё много-много лет назад! Это часы моего отца, - пояснила она. - Последний раз я слышала, как они играют, когда мне было, кажется, лет десять.

- Ерунда, - отмахнулся Эрик. - Там всего лишь пружина с оси слетела. Давно бы уже показали любому часовщику - он бы вам вмиг всё исправил.

- Поверить не могу... Вы починили мне часы! - Кэтти посмотрела на него с весёлым изумлением.

- Мне было скучно, - с лёгким раздражением отозвался Эрик. - Надо было себя чем-то занять. Вдобавок, мне знакомы часы этой фирмы, и я знаю, что их всегда снабжают музыкальным механизмом. А за то время, что я лежу здесь, музыки ни разу не слышал. Вот и заинтересовался, почему.

- Спасибо вам, Эрик, - Кэтти тепло улыбнулась ему и благодарно дотронулась до его плеча.

Судя по тому, как Эрик вздрогнул и недоуменно уставился на её руку, он совершенно не привык к тому, чтобы к нему кто-либо прикасался. Почему-то бой часов разрушил ту сказочную волшебную атмосферу, которую создал в комнате его рассказ, и оба сочли за лучшее завершить на этом вечер.

***

На следующий день, вернувшись домой после своей смены, Кэтти удивилась - что-то было непривычно. Только потом она сообразила, что в гостиной стало слишком светло. Она даже не сразу осознала, в чём причина, и лишь через несколько секунд поняла - и просияла:

- Ой, Эрик, вы починили этот газовый рожок?! Как хорошо! Вы теперь всё здесь ремонтировать собрались? - пошутила она.

- Мне было скучно, - пожал он плечами, оторвавшись от книги, которую читал. - И вдобавок, здесь было слишком темно. Я, конечно, к темноте привык, но читать всё равно неудобно.

Улыбнувшись, Кэтти отправилась на кухню, чтобы освободить руки от пакетов с продуктами. Выложив в раковину куриную тушку, она привычным движением открутила до упора кран... и взвизгнула, когда вместо обычной тоненькой струйки оттуда вдруг хлынул мощный поток воды, забрызгавший и её, и всё вокруг.

- Да, забыл сказать, кран я тоже починил, - донёсся из гостиной невозмутимый голос. - У вас теперь будет нормальный напор воды.

- Спасибо, Эрик, - сказала она, вытираясь полотенцем и возвращаясь в гостиную. - А чем вы всё это чинили?

- Да вот же, у вас тут чудесный набор инструментов обнаружился, - промурлыкал он, указывая рукой на чемоданчик с инструментами, стоявший в углу.

У Кэтти потемнело в глазах:

- Вы взяли инструменты Жака?!

- Ага, - он насмешливо глянул на неё, предвкушая продолжение.

- Они же были у меня в шкафу!!! Как вы посмели?! Вы рылись в моих личных вещах?!

- Мне было скучно, - пожал он плечами. - Я решил немного вам помочь, но мне нужны были инструменты... Я ведь нашёл их, и это главное, не так ли?

- Эрик, вам вообще знакомо такое понятие, как приватность? - возмутилась она. - Моя комната и мой шкаф - это мои личные вещи! И рыться в них непозволительно.

- Вы меня сами сюда притащили, - хмыкнул он. - Никто вас не просил. Если вам не нравится моё поведение, я могу уйти.

Кэтти уже было открыла рот, чтобы выпалить ему всё, что она думает, но потом заставила себя глубоко вздохнуть и успокоиться.

- Эрик, я вас не гоню отсюда, но надо же соблюдать хотя бы элементарные правила приличия!

- Кэтти, я вас умоляю... Приличия, пфф! - фыркнул он. - Эрик и мораль - вещи несовместимые. Кстати, шкаф я вам тоже починил, там дверцы покосились. Могли бы и поблагодарить вместо того, чтобы устраивать тут безобразный скандал. Вот, держите, - добавил он, протягивая ей небольшой ключик.

- Что это?

- Я на ваш шкаф замочек повесил - судя по следам на дверце, он там когда-то был. Теперь можете быть спокойны, никто не будет разглядывать ваши личные вещи. Было бы что разглядывать... - проворчал он.

Кэтти покачала головой, не зная, как вообще реагировать на это странное существо. По идее, стоило бы рассердиться на него, но почему-то раздражения она не испытывала - напротив, ей стало неожиданно весело. Эрик сейчас был похож на проказливого мальчишку; глядя на него, она невольно улыбалась. И почему-то ей казалось, что он улыбается в ответ, хотя лица его она не видела.

***

А на следующий день её ждал сюрприз. Уйдя в магазин с утра, она постаралась освободиться на пару часов раньше, чем обычно. Первым, что она ощутила, открыв дверь квартиры, был восхитительный аромат готовящейся еды. С кухни доносился звон посуды, шипение масла на сковородке, но всё это перекрывал чудесный мелодичный голос такой красоты, что у Кэтти дух захватило. Осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, она закрыла за собой дверь, переобулась и подошла к кухне. Открывшая ей картина была настолько невероятной, что Кэтти застыла в дверях в немом восхищении.

Эрик готовил ужин, мурлыкая под нос какой-то весёлый мотивчик. Закатанные по локоть рукава рубашки открывали тонкие жилистые руки, с удивительной ловкостью порхающие над плитой. Высокая худая фигура смотрелась на её кухне так странно... но одновременно так по-домашнему уютно, что у Кэтти комок подкатил к горлу. А его голос! Она предполагала, что Эрик должен петь очень красиво - в конце концов, он был учителем пения, и даже когда он просто что-нибудь говорил, у Кэтти по всему телу словно горячая волна пробегала. Но то, что она слышала сейчас, превосходило все её самые смелые ожидания. Простая бульварная шансонетка в его исполнении превращалась в песню неземной красоты. Так, наверное, поют ангелы на Небесах...

Вдруг Эрик, словно ощутив на себе её взгляд, поёжился, обернулся... Маски на нём не было. Увидев Кэтти, он ахнул, уронил сковородку на плиту и, отвернувшись, быстро достал маску из кармана и спрятал лицо. После чего стал лихорадочно приводить себя в порядок: опустил рукава рубашки, схватил небрежно брошенный на спинку стула жилет и, уже завязывая шейный платок, проворчал:

- Ненавижу, когда за мной подглядывают.

- И вам добрый вечер, Эрик, - улыбнулась Кэтти. - Что это вы готовите? Так вкусно пахнет...

- Рататуй... наверное, - он с сомнением покосился на сковороду. - Вы же, кажется, любите провансальскую кухню. Правда, за результат не ручаюсь - кулинария никогда не входила в число моих талантов. Скоро будет готово.

К тому времени, как Кэтти переоделась, Эрик успел ловко сервировать в гостиной ужин. Только тут она заметила то, чему сначала не придала значения:

- Эрик, на вас другая одежда! И откуда вы взяли овощи для рататуя? Дома ведь не было ни перца, ни кабачков... Вы что, выходили из дома?!

Он лишь насмешливо фыркнул, не считая нужным подтверждать очевидное, но Кэтти таким ответом не удовлетворилась.

- Вы что, уходили, оставив мою квартиру открытой?!

- За кого вы меня принимаете? - возмутился он. - Разумеется, я закрывал за собой дверь. Хотя, признаться честно, замки у вас такие, что я удивлён, почему вас до сих пор никто не навестил. Наверное, воры, поглядев на вашу дверь, рыдают от жалости и решают не связываться с такой убогостью.

- Чем вы запирали дверь? - пропустила она мимо ушей его насмешки. - У вас же нет ключа?

- Уже есть, - лаконично ответил он, отступая на шаг от стола и любуясь сервировкой. - Прошу, ужин готов.

Кэтти собралась было засыпать его градом вопросов и возмущений, но затем передумала и лишь вздохнула. Пожалуй, за это время пора уже было привыкнуть к его бесцеремонности. Эрик - это Эрик, с этим остаётся только смириться. Тут она заметила, что он, отойдя от стола, усаживается в кресло.

- Разве вы не составите мне компанию?

- Нет, благодарю, я уже поел.

- Эрик, то же самое вы говорили мне и вчера, и позавчера... Но ведь это ложь, признайтесь честно? - она пытливо посмотрела на него. - Сегодня я пришла рано, вы не могли успеть поужинать. В чём дело? Почему вы не хотите садиться со мной за стол?

- Как вы себе это представляете? - вздохнул он, открывая книгу. - Сидеть со мной за одним столом? Вы же есть нормально не сможете, - он тихонько усмехнулся. - Не переживайте, Кэтти, я потом поем.

- Что за глупости? - рассердилась она. - Немедленно принесите себе прибор и садитесь рядом! Без вас я есть не буду!

Уговорить его оказалось непросто, Эрик упирался ещё с четверть часа, пока ему это не надоело, после чего он с возгласом: "Что ж, пеняйте на себя! Вы сами этого хотели!" - сел за стол и подвернул нижний край маски, чтобы та не мешала ему есть.

- Вы зря на себя наговаривали, Эрик, - улыбнулась ему Кэтти, попробовав рататуй. - У вас очень вкусно получилось.

- Да? Значит, вам сегодня повезло, - пожал он плечами. - Я не настолько придаю значение еде, чтобы утруждать себя готовкой.

- Да, это заметно, - засмеялась Кэтти, окидывая взглядом его тощую фигуру.

Эрик неловко дернулся от её смеха, и в этот момент нижний край шёлковой маски, распрямившись, угодил прямо в ложку с бульоном, которую он подносил ко рту. Тихо выругавшись, Эрик попытался промокнуть маску салфеткой, но через минуту, поняв бессмысленность этого занятия, вышел из гостиной.

Когда он вернулся, его лицо закрывала прекрасно знакомая Кэтти маска из папье-маше. Перед ней снова стоял Папаша "Обмани-Смерть". Глядя на него теперь, она совершенно отчётливо видела, что это всего лишь маска, и с удивлением думала, почему же она не понимала этого раньше? Как они могли столько времени принимать это за его настоящее лицо? С другой стороны, в магазине Эрик всегда прятал лицо в тени широкополой шляпы, закутывая подбородок шёлковым шарфом... Кроме того, теперь она, к сожалению, знала, как выглядит его лицо на самом деле, поэтому неестественность маски сразу же бросалась в глаза.

Эрик сел за стол, повертел в руке ложку и положил её обратно. Кэтти поняла, в чём дело, - накладные усы и нижний край маски закрывали его изуродованную верхнюю губу, и есть он попросту не мог. Она задумалась. Скорее всего, Эрик сейчас откажется заканчивать ужин. А что, если..?

- Эрик, снимите маску, она вам мешает.

- Что? - он решил, что ослышался.

- Снимите маску. Не бойтесь, я ведь вас уже видела без неё, помните?

Кэтти больше не колебалась. Да, взглянув первый раз на его лицо, она пришла в ужас, второй - почувствовала отвращение... Но за эти две недели она успела привыкнуть к тому факту, что Эрик уродлив, она хорошо запомнила, как он выглядит, и теперь его вид вряд ли уже сможет её напугать. Сегодняшний беглый взгляд на его лицо подтверждал это - особого страха и омерзения она в тот момент не испытала. Наверное, к нему даже можно будет привыкнуть... со временем.

Убедить в этом Эрика оказалось непросто. Предложение снять маску для него, пожалуй, было равносильно предложению раздеться догола. На споры ушло почти полчаса, ужин успел благополучно остыть, когда Эрик наконец разозлился настолько, что рявкнул: "Хочешь смотреть? Смотри!" - и сорвал с себя маску, глядя на неё с каким-то злорадным торжеством. Правда, реакция Кэтти его обескуражила.

- Ну, вот, так-то лучше, - она похлопала его по руке и принесла с кухни чай.

- У вас потрясающее самообладание, Кэтти, - он пытливо посмотрел на неё, наливая себе чашку. - Две недели назад вы реагировали иначе.

- Ваше лицо пугает только в первый раз, Эрик, - честно призналась она. - Теперь, когда уже знаешь, чего ожидать, всё оказывается не так страшно, - она улыбнулась. - Могло быть и хуже.

- Хуже? - он недоверчиво посмотрел на неё. - Вы шутите? Что может быть хуже этого?!

- Да что угодно, - она пожала плечами. - Гнойные язвы, струпья... проказа, наконец.

Эрик поперхнулся и закашлялся.

- Да уж, только проказы мне ещё не хватало, - просипел он, отставляя чашку. - У вас очень... эмн... богатое воображение, Кэтти. Кстати о воображении, я рассказывал вам про те аттракционы, которые строил для Нижегородской ярмарки в России?..

Налив себе ещё чаю, Эрик устроился в облюбованном кресле, вытянул длинные ноги к камину и, прикрыв глаза, продолжил вчерашний рассказ о своих приключениях. Кэтти затихла рядом, жадно ловя каждое его слово. Правда, какая-то подспудная мысль всё это время вертелась на краю сознания, не давая ей покоя, но сформулировать её Кэтти смогла лишь после того, как легла в постель и потушила свет.

Эрик сегодня покидал её квартиру. Он не просто сходил в ближайший магазин, нет, он уходил к себе домой, переоделся, захватил с собой какие-то вещи - Кэтти увидела на столике несколько незнакомых книг, - и после этого вернулся обратно. Вернулся к ней. Что это может значить? Ведь этот факт многое меняет. Теперь, спустя две недели, Эрика уже нельзя было назвать умирающим беспомощным человеком, остро нуждающимся в её помощи. Он явно ожил, окреп и, насколько она могла судить, выбросил из головы мысли о самоубийстве.

Тем не менее, он не спешил покидать её дом, наоборот, стал всё увереннее здесь обосновываться. На каком основании? Кто он для неё? Как можно охарактеризовать их отношения? Ответа на этот вопрос у неё не было.

С другой стороны, его присутствие совершенно её не тяготило, даже наоборот. Кэтти честно признавалась себе, что наличие в доме мужчины неожиданно сильно облегчило ей жизнь. Эрик оказался неприхотлив, он не требовал много внимания, зато польза от его присутствия была несомненной. С того момента, как она привела его к себе, прежде скучная размеренная жизнь вдруг заиграла яркими красками. Каждый день таил в себе новые сюрпризы, ибо от Эрика никогда не знаешь, чего ожидать в следующий момент. Это было похоже на Приключение с большой буквы "П".

Беспокоило её и ещё одно обстоятельство. Она прекрасно понимала, что за какие-то две недели Эрик не мог так легко выкинуть из головы случившееся, забыть о своей Кристине и начать жизнь с чистого листа. И она знала, что это не так. Он смеялся и шутил, но его смех звучал натянуто; он стал проявлять бóльшую активность, помогал ей по дому, развлекал беседами, но это оживление часто отдавало неестественностью. А порой Кэтти ловила на себе его взгляд, и ей вдруг становилось жутко - ей казалось, что он ненавидит её, ненавидит за то, что это именно она, а не Кристина Дааэ, сейчас сидит и мило болтает с ним о пустяках, восхищённо слушает его рассказы и глядит на него с нежностью и заботой. Правда, подобное ощущение длилось не дольше секунды, после чего Эрик, сверкнув своими удивительными золотыми глазами, улыбался ей и говорил что-нибудь мягким завораживающим голосом - и всё становилось на свои места.

Кэтти прекрасно помнила, сколько времени у неё ушло на то, чтобы прийти в себя после смерти Жака, и знала, что Эрику сейчас нельзя оставаться в одиночестве. Если это произойдёт, он снова окунётся в свою боль, отчаяние и безумие - и все её усилия окажутся напрасны, он наверняка покончит с собой. Поэтому она решила не мучиться вопросами, на которые у неё всё равно не было ответа, и принимать сложившуюся ситуацию такой, какая она есть. Пусть всё идёт так, как идёт.

***

На следующее утро Кэтти разбудил восхитительный аромат свежесваренного кофе. Удивившись, она быстро привела себя в порядок, оделась и вышла в гостиную. Эрик, как раз вышедший из кухни с подносом в руках, при виде Кэтти усмехнулся:

- Так и знал, что этот запах поднимет вас с постели.

- Доброе утро, Эрик. Вы снова надели маску? - взяв предложенную чашку, она села на диван, а Эрик устроился в кресле.

- Так будет лучше, - кивнул он и подвернул нижний край шёлковой ткани, чтобы сделать глоток кофе. - И мне так спокойнее, и вам... Ммм! Недурно получилось. Видно, ещё не все навыки растерял.

- Кофе восхитителен, Эрик! - воскликнула Кэтти, в свою очередь попробовав напиток. - Где вы научились его варить?

- В Константинополе, там его готовят даже лучше, чем в Персии, - промурлыкал он.

- Вы были в Константинополе? Вы не рассказывали об этом.

- За два дня всего не расскажешь, - пожал он плечами. - А в Константинополе я строил дворец для турецкого султана.

- Строили дворец? - Кэтти не поверила своим ушам. - Вы же фокусник? Артист, музыкант?

- Да, а ещё архитектор, инженер и изобретатель. Одно другому не мешает, - в его голосе послышалось самодовольство.

- Вы меня разыгрываете... - она недоверчиво улыбнулась.

Эрик, казалось, обиделся.

- С какой стати я должен это делать? Вас, кажется, интересовали истории из моего прошлого, вот я и рассказываю... Не нравится - не буду больше отнимать у вас время.

- Нет-нет, Эрик, что вы! - испугалась Кэтти. - Продолжайте, пожалуйста! Простите мои сомнения, просто я никогда раньше не встречала людей столь... разносторонних талантов. Неужели вы построили целый дворец?

- И не один. Султан меня пригласил после того, как узнал про дворец, который я построил в Мазендеране для персидского шаха. А видели бы вы мои камеры пы... кхм-кхм... - он закашлялся и сделал глоток кофе. - Лучше расскажу по порядку. В Персию меня пригласили по личному распоряжению шахиншаха. В то время я как раз работал на Нижегородской ярмарке в России...

Рассказ затянулся часа на четыре, и лишь когда напольные часы заиграли тихую мелодию, Эрик опомнился:

- Полдень! Мадам Морель, а вам разве сегодня на работу не надо?

- Нет, у меня сегодня выходн... Откуда вы знаете мою фамилию?! Я ведь вам её не называла! Вы что, снова рылись у меня в вещах?! - возмутилась она.

- В вещах - нет, - хмыкнул Эрик. - Чтобы заглянуть в ваши документы, "рыться", как вы выражаетесь, совершенно не надо. Меня всегда удивлял тот факт, что девять человек из десяти держат документы и ценности в верхнем ящике комода. И вы, мадам, не стали исключением.

- Эрик, мне не нравится ваша манера совать всюду свой нос! - вспылила Кэтти.

- Совать нос?! - расхохотался он. - Вот тут вы ошибаетесь, дорогая моя, я не сую никуда свой нос, потому что у меня и носа-то нет! Нет носа! Ха-ха-ха!

- Нет, это просто невыносимо! - Кэтти, вскочив, убежала в свою комнату и в сердцах хлопнула за собой дверью.

Сев на кровать, она некоторое время пыталась привести чувства в порядок. Кэтти всегда считала себя спокойным и уравновешенным человеком, однако Эрик с поразительной лёгкостью нарушал её душевный покой, то заставляя трепетать от восторга, то совершенно выводя из себя.

Посмотрев на комод, Кэтти вдруг поёжилась от неприятного чувства. Эрик мог смеяться сколько угодно, но ей действительно всё меньше и меньше нравилась его манера бесцеремонно лазать по её шкафам, пренебрегая всеми мыслимыми правилами приличия. Понятия "личной собственности" для него, кажется, не существовало. А это наводило на нехорошие подозрения... Ведь, по совести говоря, что она о нём знает? Ничего! Сама хороша, притащила в дом незнакомого мужчину, повинуясь какому-то глупому душевному порыву... О чём она только думала?

Ругая себя за легкомысленность, Кэтти вытащила нижний ящик комода и засунула руку в образовавшееся пустое пространство. Нащупав секретную панель, она вытащила оттуда небольшую шкатулку, где держала все свои сбережения. Этот тайник смастерил Жак, похваляясь, что обнаружить потайное отделение и тем более разгадать его секрет не под силу никому. К счастью, он оказался прав - все деньги, накопленные ею за последние годы, были на месте. Триста сорок восемь франков. Внушительная сумма. Успокоившись, Кэтти убрала шкатулку на место, привела себя в порядок и вышла из комнаты.

- Ну, как, всё проверили? - встретил её насмешливый вопрос. - Ничего не пропало?

- Не понимаю, о чём вы говорите, - Кэтти старалась держаться невозмутимо, однако уши предательски заполыхали.

- Время нынче неспокойное, - безмятежно продолжал Эрик. - Доверять нельзя никому. А одинокую беззащитную вдову обидеть так легко. Вы не поверите, сколько вокруг всяких проходимцев... Надо быть настороже, мадам Катарина Морель, - он уже откровенно смеялся. - Кстати, почему именно Катарина? Я думал, вас зовут Катрин. Такое странное написание... на немецкое похоже.

- Не совсем, это чешское. Мой отец родом из Чехии, назвал меня в честь бабушки... Мне не очень нравится это имя.

- Что ж, не нравится - значит, вернёмся к прежнему варианту, Кэтти, - он вскочил с кресла и оживлённо потёр руки. - Итак, сегодня у вас выходной, но погода на улице отвратительная. Значит, гулять я вас не приглашаю... Да не пугайтесь вы так, я пошутил. Понимаю, что с таким кавалером вам появляться на людях не пристало... Тихо! - он взмахом руки пресёк её попытку возразить. - Не спорьте со мной, я этого не люблю. Лучше давайте пообедаем, а потом я вам почитаю интересную книгу, специально вчера из дома принёс... Или нет! У меня есть идея получше! Как вы относитесь к фокусам?

- К фокусам? - растерялась Кэтти, не успевая следить за его речью - Эрик скакал с одной темы на другую, как блоха. - Хорошо отношусь. Я в детстве с папой в цирк ходила, мне очень нравилось.

- А карточные фокусы вам нравятся? Потому что другого реквизита у меня с собой нет, а колода карт по счастливой случайности в кармане имеется, - Кэтти показалось, что он улыбается.

- Не знаю, я раньше не видела карточных фокусов.

- Вот и чудесно! Садитесь на диван, - он снова радостно потёр ладони и подтащил к дивану стоявший в углу стул с высокой спинкой.

- Ой, не этот стул, Эрик, он сломан... О! Вы и его починили? - радостно улыбнулась она в ответ на его выразительный взгляд. - Можете ничего не говорить, я знаю - вам было скучно.

- При чём здесь скука? - проворчал он. - В этой квартире за что ни возьмись - всё сломано! Как можно так жить, не понимаю?

Кэтти не стала ничего отвечать, да Эрик и не ждал ответа - оба прекрасно понимали, в чём причина такого положения дел. Забыв про обед, Эрик быстро перетасовал колоду карт и начал представление. Кэтти завороженно следила за его длинными ловкими пальцами, под которыми карты моментально меняли масть и рубашки, превращались прямо на её изумленных глазах из одной в другую, раскладывались веером, летали и вообще вытворяли чёрт знает что - казалось, даже без участия самого фокусника.

Эрик с поразительной лёгкостью отгадывал любые выбранные ею карты, даже когда она прятала их в колоду сама и сама же перетасовывала. Он вытаскивал их из самых немыслимых мест, даже с завязанными глазами, даже после того, как уничтожал выбранную карту у неё на глазах... Карты, казалось, повиновались ему беспрекословно. Потом он, по его собственному выражению, "перешёл к более сложным фокусам" - и Кэтти забыла обо всём на свете, наблюдая за ним горящими от восторга глазами. Она будто перенеслась лет на двадцать пять назад, снова превратившись в маленькую девочку, которая искренне верила в существование настоящих волшебников.

Прервавшись на короткий обед, Эрик продолжил свои фокусы, развлекая Кэтти до самого вечера. А после ужина исполнил своё обещание почитать ей книгу... Этой ночью, ложась спать, Кэтти впервые поймала себя на мысли, что не хочет расставаться с ним даже до завтра, даже на полдня... Удивительно, как за эти три недели она привязалась к этому странному мужчине, которого большинство людей и за человека-то не сочли бы - учитывая его внешность...

Непросто было и в магазине. Сесиль и Амели, твёрдо уверившись, что в жизни Кэтти наконец-то появился мужчина, не давали ей проходу, пытаясь узнать о нём хоть что-нибудь. Они так искренне радовались за неё, отмечали, что она явно похорошела и ожила, говорили, что у неё теперь блестят глаза, что она выглядит счастливой... Кэтти становилось неудобно и стыдно за то, что она невольно вводит их в заблуждение своим молчанием. Но рассказать им про Эрика она не могла - один только факт его присутствия в её доме был сам по себе более чем шокирующим, а если прибавить к этому все странности этой личности... Подруги бы совершенно её не поняли. Она и сама себя не понимала, честно говоря.

Она не любила Эрика, в этом она не сомневалась, его вообще трудно было воспринимать как обычного человека... Но не подлежало сомнению и то, что он каким-то удивительным образом притягивал её к себе. Находясь рядом с ним, невозможно было не попасть под обаяние этой невероятной личности. Когда она возвращалась домой и встречала его там, все вопросы отпадали сами собой: правомерность и уместность его присутствия в её квартире, его бесцеремонность по отношению к ней, его ужасающая внешность и временами очень странное поведение, - всё это переставало иметь какое-либо значение.

Поэтому Кэтти с нетерпением отсчитывала часы и минуты, оставшиеся до окончания рабочего дня. Закрыв вместе с Сесиль магазин, она едва ли не бегом бросилась домой, к Эрику, сгорая от любопытства - чем он удивит её сегодня?

Однако сюрприз оказался совершенно не таким, какой она ожидала. Её встретил совершенно пустой и холодный дом. Кэтти растерянно остановилась в тёмной прихожей, позвала Эрика и недоумённо прислушалась к ответной тишине. Потом зажгла свет и прошла в гостиную. Диван и кресло были пусты, постель аккуратно убрана, на столе не было ни его книг, ни чертежа, над которым он работал последние дни, лишь лежала какая-то одинокая газета - кажется, "Эпок".

Пройдя по квартире, Кэтти пришла в ещё большее недоумение. Эрик тщательно убрал все следы своего присутствия в её квартире - настолько тщательно, что ей на секунду даже показалось, что последние три недели были лишь каким-то странным и невероятным сном. Единственными доказательствами того, что всё случившееся ей не привиделось, были исправно работающие газовый рожок и кран на кухне, да починенная мебель... Кэтти растерялась. Он что, ушёл? Просто так, даже не попрощавшись? Не может быть!

Решив, что Эрик просто куда-то отлучился по каким-нибудь важным делам, Кэтти приготовила ужин и стала его ждать. Однако с каждым часом надежды на его возвращение оставалось всё меньше и меньше. Когда часы пробили полночь, Кэтти с отчаянием поняла, что сегодня он уже не придёт. Что же случилось?

А затем ей в голову закралось нехорошее подозрение. Не просто нехорошее, а ужасное. Бросившись в свою комнату, Кэтти быстро вытащила нижний ящик комода, нажала на секретную панель и достала оттуда шкатулку. Открыла крышку - и у неё перехватило дыхание. Не веря своим глазам, Кэтти перевернула шкатулку вверх дном, высыпала содержимое на постель и коснулась его дрожащими руками...

Сглотнув, она аккуратно собрала новенькие хрустящие купюры и пересчитала. Одна тысяча триста сорок восемь франков. Тысяча... Откуда?! Она даже за два года столько не заработает! Эрик...

Сердце стучало в груди, как бешеное. Через некоторое время Кэтти вдруг поняла, что бегает по комнатке взад и вперед, отчаянно пытаясь осмыслить произошедшее. В голове билась одна и та же мысль: что это значит? зачем он это сделал? что это значит?..

Глубоко вздохнув, Кэтти убрала шкатулку на место и вернулась в гостиную. Сев на диван, она обхватила голову руками, не понимая, что же ей теперь делать. Эрик оставил ей деньги... огромные деньги. Что это? Попытка откупиться? Он решил таким образом расплатиться с ней за то, что она ему помогла? Чего уж скрывать, поначалу, увидев эти купюры, Кэтти даже обрадовалась... Но чем больше она раздумывала над случившимся, тем меньше ей всё это нравилось. Почему он ушёл, даже не попрощавшись и не поблагодарив по-человечески? Кто же так поступает?!

А потом обида сменилась паникой, когда до неё дошёл и второй смысл его поступка - он больше не вернётся! Он ушёл, забрал все свои вещи и оставил деньги, заплатив ей за доброту и участие... Она никогда больше его не увидит. Чувствуя, как горло сдавливают подступающие рыдания, Кэтти взяла со столика оставленную им газету - ей показалось, что на ней что-то начёркано. Так оно и было. Несколько долгих секунд Кэтти непонимающе смотрела на выделенный абзац, а потом ей стало дурно.

Газета была открыта на странице некрологов. Жирно подчёркнутое объявление гласило: "Эрик умер".

Конец второй части.

<<< Часть первая    Часть третья >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы