Я довольно противоречиво отношусь к розам. Одновременно восхищаясь их красотой, я ненавижу их запах. Розы пробуждают во мне воспоминания. То, что я хочу, но не могу забыть.

Те жаркие ночи, наполненные криками и ароматом роз. Она называла это "Розовые часы Мазендарана". Часы, когда я терял человечность. Часы моих демонов, опьяненных ароматом кроваво-алых цветов.

* * *

Я совершал множество ошибок на протяжении всей моей проклятой жизни. Но самая фатальная из всех — это решение отправиться в Персию. Так я обозначил берег реки, которую заполнила кровь. Кровь убитых мной.

Хотел ли я убивать? Я не мог бы сказать наверняка. Я ненавидел людей, да. Каждого из них. Но хотел ли я убивать? Была ли моя ненависть настолько сильна?
Нет. Я не хотел. Но хотели мои демоны.

Стоило им только уловить легкий и пленительный запах роз, как меня охватывало пламя, пожирающее изнутри, обнажающее все мои бесчисленные раны. И стоявший в моих ушах рев изрекал лишь одно...
"КРОВИ! КРОВИ! БОЛЬШЕ КРОВИ!!! Они должны заплатить! ВСЕ! Мужчины, женщины, дети, все, ВСЕ ДО ЕДИНОГО! ОНИ ДОЛЖНЫ ОТВЕТИТЬ ЗА СТРАДАНИЯ, ПЕРЕЖИТЫЕ МНОЙ!"

Меня охватывала тьма. С того самого момента, как я предстал перед Ней в качестве "новой игрушки", не было ничего, кроме тьмы.

Она сама была этой тьмой. Тьма исторгалась из ее души, проникала в мое сердце сквозь завесу влажных карих глаз и медоточивый голос.
Она была красива и жестока. Но эта жестокость была не от избалованности, ленности или вседозволенности. Нет, тот яд, что она вливала в меня с каждым своим действием, приказом, словом — все это было наделено душой. Душой, что была чернее самой тьмы.

Если бы я мог противостоять ее воле... И я мог, я не был безвольным рабом ее слова! Но я не хотел. Власть, деньги, свобода — любые пороки, какие только можно пожелать — всего этого я желал. Я хотел власти, хотел богатства, я хотел обладать! В этом я и мои демоны были согласны.
Я хотел обладать. А она желала моей тьмы.

Поистине злая шутка судьбы — то, что она свела меня с подобным душевным уродством. Казалось, в ней не было ничего человеческого. Только тьма. И я питался этой тьмой. С того самого момента, как она, ради шутки, решила устроить поединок между мной и пятью приговоренными к смерти мятежниками...

* * *

— От людей, что привезли тебя сюда, я слышала, что ты хорош на поле боя. Скажи, так ли это? — на ее лице, скрытом прозрачной чадрой, играла легкая ухмылка, но глаза были серьезны.

— Я не смог бы оценить свои навыки непредвзято, госпожа. Но, если вам известно о моих умениях, значит, вам, вероятно, известны и мои методы защиты.

— Да, мне рассказали. Потому я хочу увидеть твои "методы". Ты — хороший факир, ты много раз развлекал меня своими фокусами. Но я хочу увидеть больше, — произнесла она, и в глазах ее будто полыхнули языки огня.
— Ты наверняка слышал об участившихся мятежах и покушениях на жизнь нашего драгоценного правителя? К счастью, стараниями наших воинов, эти бесполезные трепыхания быстро упраздняются. Я попросила отдать мне пятерых самых крепких и яростных мятежников. Ты смог бы выстоять против пятерых, Эрик?

* * *

Внутренний двор, окруженный узорчатой железной оградой, отчаянно напоминал мне клетку. Одно лишь отличие — рядом с оградой цвели розовые кусты. Сотни, тысячи алых роз.
Пленников выводили по одному, предлагая каждому выбрать любое оружие. При мне было лишь пунджабское лассо.

Я действительно не понимал, что она хотела увидеть во мне в тот момент, когда я, ломая шейные позвонки, затягивал петлю на шее противника. Возможно, она видела то, чего жаждала сама. Возможно, ей просто хотелось убивать, и ей нужен был кто-то, кто мог сделать это безразлично и красиво. И, видит Бог, я убивал красиво. Мои движения, моя походка — все было словно в идеально отлаженном механизме, плавно и четко. Механическая кукла-палач. Бездушная и жестокая. Стоит ли говорить, что в дальнейшем, оттачивая свое мастерство палача, и, разумеется, чтобы позабавить Ее, я научился убивать людей даже с помощью голоса? Люди бессильны пред лицом своих страхов, и смерть считают благом, лишь бы укрыться от них.

Благодаря Ей родилась на свет "зеркальная комната", и многое другое, что я желал бы забыть. Но я не смогу. "Ангел Рока" вечно будет жить в моей памяти.

* * *

Один из противников взмахнул перначом*, целясь мне в голову, но я успел уклониться. Однако не заметил второго, с копьем. Наконечник вошел в плечо, и меня отбросило назад, на один из этих проклятых розовых кустов. Краем глаза я уловил, что моя секундная промашка позабавила Ее. Долго ли тебе еще смеяться?..

Выдрав копье из плеча, я несколько раз ударил нападавшего. Еще один взмах — и он падает на землю, судорожно схватившись за кровоточащую шею. Другой же противник, попятившись назад, оступился, и я всадил ему это же копье в голову. Из раздробленного черепа на меня брызнула кровь, и наблюдающие на балконе содрогнулись от ужаса.
Я чувствовал их страх. И я упивался их страхом.

Послышались одинокие аплодисменты, и я театрально поклонился. Право, тут есть, чему аплодировать — копье вошло ровно посередине, рассекая череп на две симметричные части. Это — искусство.

— Браво, мой Ангел. Ты снова доказал, что твое мастерство безупречно. Хотя, этот удар...

— Всего лишь недоразумение, госпожа, — мягко прервал ее я. Да уж, недоразумение. Двадцать человек сплошного недоразумения. "Непредвиденная мясорубка".

На выходе из внутреннего двора меня уже поджидал до неприличия дотошный дарога со своим до неприличия осуждающим взглядом. Но в нем появились оттенки волнения, когда он увидел рану.

— Всего лишь царапина, — отмахнулся я, проходя мимо.

— Все же, она требует ухода, — серьезно произнес он, следуя за мной.

— Хочешь со мной понянчиться, дарога? — ухмыляясь, спросил я. Да-а, уход этой царапине не помешал бы...

— Не пора ли заканчивать с этим безумием?

— О чем ты? — без особого интереса спросил я.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я, Эрик. Ты ведь можешь сказать ей, что больше не хочешь убивать, что с тебя достаточно — почему ты медлишь? Ты — влиятельный человек, не последний в Персии, ты пользуешься доверием самого шахиншаха — что тебе мешает сказать Ей "нет"? — шепотом высказал дарога, остановив меня посреди коридора, ведущего к выходу из шахской резиденции.

— Просто я еще не решил, стоит ли говорить это "нет". — спокойно ответил я, продолжив путь.

* * *

Та ночь едва ли не стала для меня фатальной. Как выяснилось позднее, наконечник копья был отравлен. Кто знает, если бы этот назойливый дарога не остался в моих покоях, чтобы прочитать мне очередную нравоучительную нотацию, возможно я бы уже не дышал.

Спустя несколько дней после, досточтимый Мохаммед Исмаэль-хан с яростью фанатика пытался втолковать мне, неверному, что мое "чудесное спасение" — знак, посланный Аллахом. Он дает мне второй шанс, шанс начать заново! Разумеется. Быть может, и противоядие готовил не я, а сам Аллах. Хотя, не будем мелочиться, ведь на все Его воля!

И правда, на все Его воля... Спустя тридцать лет абсолютного безразличия с Его стороны, он решил обратить на меня внимание. Право же, ведь я вел себя так скверно! Слишком скверно для существа, именуемого человеком.

Хотя... может, еще действительно не поздно?

* * *

— Что значит, что ты... Видимо, действие яда еще не прошло, и у тебя помутилось сознание? Ты не хочешь подчиняться моим приказам? — она была в ярости. Ее карие глаза сверкали злостью, а лицо напрасно пыталось удержать безразличное выражение. В этой ярости угадывалась беспомощность, такая... странная и непривычная. В ней даже было что-то... притягательное.

— Дело не в яде, который проник в меня с копьем противника. Дело в другом яде, более сильном и разрушительном. — ответил я. Голос мой был глубоким и холодным, специально, чтоб все стало ясно. Чтоб она поняла, что больше я не буду ублажать ее кровавую жажду.
— Знаете ли вы, как наркотик влияет на организм, госпожа? Поначалу он вызывает эйфорию, новые, непознанные, но, бесспорно, приятные ощущения. Постепенно проявляется и накапливается агрессия и тупая, животная ярость. Эта ярость проникает в сознание и медленно начинает гасить его, вытесняя рациональное мышление и настоящие эмоции. Человек становится тупой, неуправляемой куклой. Кто знает, что взбредет в голову этой больной, жестокой кукле?.. — я наблюдал за ее лицом, улавливал мимолетные, неконтролируемые движения рук, и видел, что мой контрольный довод достиг цели. Теперь — твой ход...

— Кукле всегда можно отрубить ее голову, — усмехнулась она, положив голову на переплетенные пальцы.

— Вопрос только в том, успеете ли вы?..

* * *

Возвращаясь в свои покои, я решил немного прогуляться и пройти мимо того внутреннего двора. Мои демоны хотели в последний раз вдохнуть аромат смерти, царящий там. Я остановился возле резных ворот и закрыл глаза. Мой разум погружался в какую-то вязкую пучину, и я не мог сопротивляться этому...

— Когда ты убивал, я видела в тебе не просто Ангела Смерти — истинного Бога, — послышался голос за моей спиной. Я медленно обернулся.

— Неужели ты и правда предпочтешь этой божественной власти над жизнью простое здравомыслие и спокойствие твоей души? Ведь, даже если ты уйдешь — ты не забудешь. Ты не сможешь забыть...

— Всегда есть возможность... вытеснения... — проговорил я, смотря ей в глаза.

Она обошла меня кругом, остановившись прямо передо мной, и заглянула мне в глаза. В них сейчас не было ничего из того, что я видел в них раньше. Это были совсем другие, живые, человеческие глаза.

— Ты просто идиот, Эрик.

— Возможно.

* * *

Я никогда не забуду того, что несет мне запах роз.

_______________________________

* Пернач (пернат) — холодное оружие ударно-раздробляющего действия. Представляет собой разновидность булавы, к головке которой приварено несколько (до двух десятков) металлических пластин (перьев).

** Почему так зовут? Давайте дружно почитаем вот эту чудесную статью и забудем про Надира. Исмаэль круче.

В раздел "Фанфики"
Наверх