Кольцо – Gina Beck

Первозданная тьма была неотъемлемой частью этого подземелья, как и холодный, добирающийся до самых костей ветер, и звук падающей воды, сводящий с ума.

Подземелье - мрачное, с крысами и зловонием. Это место словно проклято, а в легких оно оставляет какое-то горьковатое послевкусие.

Место, преисполненное отчаянием.

Сердце девушки, когда она стояла там, в темноте, не видя впереди себя ничего, кроме пожирающей разум тьмы, колотилось с такой силой, с какой бьется о стальные прутья клетки животное, желающее оказаться на воле.

Она точно знала, что Он где-то здесь, и просто не хочет показаться на свет, чтобы не испугать ее. Эрик всегда наблюдал из тени, сливаясь с полумраком, но Кристина слышала его ровное дыхание и его горестные стоны, никогда не выходившие у нее из головы.

Ни днем, ни ночью. Как и лицо этого живого скелета. Только раньше она думала о нем с ужасом и оцепенением, а теперь, спустя месяцы, все чаще с глухим отчаянием. Он действительно был Ангелом Музыки, запертым в Аду!

- Бедный, несчастный Эрик, - произнесла она, снимая с безымянного пальца красивое золотое кольцо. – Заберите, заберите его, и прошу, не вспоминайте больше обо мне. – Руки ее так дрожали, что кольцо упало и со звоном покатилось по полу, пока блеск его не утонул во тьме.

Затем девушка словно стала единым целым с этой тьмой.

Она стояла, не дыша, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Ожидала, когда же он наконец-то отпустит ее, чтобы она больше не мучилась мыслями, сожалениями, предположениями. Одно лишь слово, произнесенное вкрадчивым голосом Эрика, похожим на отдаленный шторм, и Кристина была бы свободна. Но он молчал, вероятно, считая выше своего достоинства отвечать ей.

Она развернулась, дрожа, и побежала, спотыкаясь и падая, пачкая свое белоснежное платье, подальше от холода его царства и поближе к свету, потому что она не могла жить без света, без теплых, ласковых солнечных лучей.

Она бежала, поскальзывалась, хваталась за первое попавшееся, лишь бы не упасть и не сломать себе что-нибудь. Руки и ноги ее дрожали так, что удержаться было весьма непросто.

И вдруг она услышала голос. Его голос, называющий ее имя. Имя, гулким эхом бьющееся о стены, разбивающее невидимые преграды.

Она сжала голову руками и всхлипнула. Слишком много воспоминаний вызывал этот печальный вздох!

Нет, подумала она, мне нельзя оставаться здесь ни на мгновение дольше, чем я собиралась. Меня ждет Рауль, милый Рауль. Он будет очень взволнован, если я не появлюсь сию же минуту, и все-таки пустится за шпагой, а я не хочу, чтобы пролилась чья-то кровь. Он не навредит Эрику, а Эрик никогда уже не навредит ни ему, ни мне. Так и должно быть!

Бедная, испуганная девочка. Она не хотела жертв, но ей постоянно приходилось напоминать себе, что невозможно сделать выбор, не разбив одному из них сердца. Кого Кристина защищала? Своего Ангела, оказавшегося несчастным человеком, чьего имени она даже не знала, или дурашливого мальчишку из детства, Рауля? И чье сердце разбить было страшнее – измученное, кровоточащее, вероятно, уже долгие годы, или сердце, никогда не знавшее боли?

Он снова позвал.

Как это было невыносимо, как трудно – подняться и пойти дальше. Каждый шаг давался с трудом, она словно ступала босыми ногами по стеклу или раскаленным докрасна камням.

По щекам Кристины струились слезы. Что же она наделала? Почему она была такой глупой? Как можно было подумать в то, что Ангел Музыки действительно существует?.. И если его никогда не существовало, то почему ей так страшно навсегда потерять своего единственного учителя?

Кристина, Кристина.

Она всхлипнула и побежала, а в голове мелькали друг за другом воспоминания. Яркие, точно сменяющиеся узоры калейдоскопа. Первый раз, когда она услышала этот голос, зовущий из-за зеркала, манящий, обещающий все чудеса мира. Первый раз, когда она сжала его руку и ступила за эту зеркальную гладь. Первый раз, когда она увидела лицо Эрика. И первый раз, когда Кристина поцеловала его прохладные губы. Как ей стало горько, как невыносимо было прокручивать эти сцены в голове!

Но она ведь уже приняла решение.

Правда?..

Ложь – Hugh Panaro&Samantha Hill

Судя по запискам от мадам Жири, наверху ее, Кристину, посчитали беглянкой, ведь по ужасной случайности она исчезла в тот же день и час, когда Рауль де Шаньи покинул Париж в экипаже, запряженной четверкой лучших лошадей своего брата. Значит, не только беглянка, но и любовница виконта!

Пусть так. Кристина была бы совсем не прочь уехать с Раулем, вот только время ее протекало в холодных подземельях под Оперой, а юноша держал путь к новой жизни, забыв обо всех кошмарах последних месяцев.

Кристина до сих пор не верила в то, что он действительно уехал, но мадам Жири не могла лгать.

Директора не знали, что делать, и их можно было понять: в одночасье потерять и свою новоявленную диву, и верного патрона! А тут еще спектакли, которые пришлось отменять, и ужасные долги, и хитрые газетчики, интересующиеся любым проскользнувшим слухом, даже самым нелепым.А еще нужно было найти деньги на ремонт люстры.

Как они еще не сошли с ума?.. И, самое главное, как она еще не сошла с ума?!

Кристина могла сидеть в подземельях, пока все не уляжется, и послушно играть в жену своего несчастного Ангела, а потом попросить мадам Жири вывезти ее прочь из Парижа, куда-нибудь к мадам Валериус, но сначала следовало переждать.

Кристине неплохо давалось ожидание. Она с детства привыкла ждать у зеркала своего учителя, сгорая от нетерпения перед каждым занятием. Казалось бы, в ее плане не было ничего сложного… Если бы Эрик не был таким невыносимым!

– Куда это ты направляешься? – спросил он, застав ее за интересным занятием: Кристина пыталась удержать равновесие в лодке и одновременно схватиться за тяжелое весло.

– На поверхность, - как ни в чем не бывало, ответила Кристина, подняв подбородок. – Повидаться с Мег, взять несколько свежих платьев и договориться с директорами об участии в новой постановке «Ромео и Джульетты»…

О своем бездумном желании «отлучиться» Кристина пожалела ровно в то мгновение, как услышала шаги своего «возлюбленного». Его колючие темные глаза дико завращались, переполнившись гневом.

- Никогда, - повторял он, шипя точно змей. – Мы ведь оба знаем, что никогда ты отсюда не выйдешь. Если тебя отпустить, ты сюда уже не вернешься, а побежишь прочь, так далеко, как только сможешь! – воскликнул он, размахивая руками, точно крыльями.

Кристина затрясла головой, хотя знала, что ему не соврешь. Она и правда не смогла бы вернуться, но не потому, что ненавидела его. Слишком сложно было бы вновь спуститься сюда и признать тем самым, что он для нее что-то значит.

Гораздо проще убежать и попытаться вести нормальную жизнь. Рауль так и сделал, и видит Бог, Кристина не винила его за это решение.

- Это не так, - выдавила бедняжка, сама не зная, говорит ли она это для того, чтобы успокоить его, или чтобы спастись от его ярости. – Вы должны мне доверять, если хотите, чтобы мы жили вместе в счастье и гармонии…

Призрак резко вскинул голову и засмеялся. Пусть на нем в тот момент и была маска, она все равно отвернулась, не в силах смотреть на него. Иногда Кристине казалось, что деформация – ничто по сравнению с его глазами. Холодными, злыми, бесчувственными.

И еще его смех. Точно хруст битого стекла. Смех, иногда походящий на плач, а иногда переходящий в волчий вой.

Как она обрадовалась, когда этот смех закончился, и он замолк, очевидно, задумавшись. Впрочем, его задумчивость тоже пугала: мысли могли завести Ангела в самые мрачные коридоры души, и тогда он становился настоящим чудовищем.

- Если хотите, чтобы мы жили в гармонии! – передразнил ее Призрак, скривившись, точно слова показались ему горькими на вкус. – Ты, лживая девчонка. Где ты видишь здесь хоть какое-то подобие жизни или гармонии? Это не жизнь, маленькая ведьма, а проклятье, которое ты любезно, - тут он отвесил ей поклон и она по инерции отшатнулась. – Согласилась разделить со мной! И не надо делать вид, что когда-нибудь что-то изменится. Соблаговоли любить это место таким, какое оно есть. Ты не завесишь голые камни кружевом, и не украсишь здесь все цветами!

Он запрокинул голову и снова засмеялся. Кристина вся сжалась. Как бы она хотела сейчас укрыться где-то в безопасном месте и переждать эту бурю, этот шторм. Не преграждай он ей путь, девушка уже кинулась бы в свою комнату, а в нынешней ситуации оставалось лишь взывать к благоразумию… Или к его остаткам. Она с мольбой посмотрела Эрику в глаза.

– Вы говорили, что любите меня.

За всю свою жизнь, Кристина слышала эти слова всего от трех людей. Еще ребенком, она часто говорила их отцу, а он целовал ее в лоб и отвечал так же нежно, ласково.

Шесть месяцев назад эти слова произнес Рауль. Там, на крыше Оперы. У него было такое счастливое, ничем не омраченное лицо... Она сказала, что тоже любит его, и он закружил ее в своих объятьях, а потом она уткнулась лицом в его плечо, вдыхая потрясающий запах ткани нового костюма и его собственный запах, еще более приятный. Кристина никогда не чувствовала себя спокойнее, чем тогда, в объятьях виконта. Рауль обещал, что никогда-никогда ее не отпустит.

Выходит, все это было ложью.

Третий же раз эти слова произнес ее Ангел, и она впервые ощутила, что в них заложена какая-то иная сила. Рауль и Густав Даае говорили эти слова совсем иначе, с легкостью и прямотой, словно и не требовали взаимности.

И правда, слова ведь были самые обыкновенные…возможно, они произносились реже других, но в них не было ничего особенного. Еще один способ выразить чувства, рассказать о любви.

Почему же ей казалось, что один только Ангел применил их исключительно верно, пусть и вызвав не блаженное чувство безопасности, а боль и ощущение непосильной ноши?

Кристина не хотела слышать их от него, не хотела чувствовать тяжесть этого признания. Она не собиралась притворяться, что сможет полюбить этого человека. Не собиралась лгать. Но Эрик так часто потом повторял, что любит ее…однажды он бросился обнимать ее, на коленях подполз к ней. И даже в такое мгновение она испытывала к нему лишь отвращение, пусть и стыдилась своей слабости.

Сейчас Призрак не двигался с места, а Кристина молчала. Прошло несколько минут, прежде чем он очнулся от глубокого сна своих мыслей и взглянул на нее. В его взгляде уже не было ярости, только печаль.

- Да, так и есть, - со вздохом ответил он, - Я надеялся, что и ты полюбишь Ангела. Я очень обрадовался, что у меня наконец будет жена, - его голос упал до шепота. Кристина едва понимала, что он говорил, – Но тебе очень нравится выводить своего учителя из себя. Я еще раз повторю, что ты никогда отсюда не выйдешь.

Сказав так, он поправил на себе персидский халат и вновь направился к органу. Не следовало вообще пытаться улизнуть, поздно поняла Кристина. Теперь ее всю трясло. Эрик слишком много от нее просил. Больше, чем она могла дать ему. Даже больше, чем она могла дать Раулю.

Почувствовав укол раздражения, Кристина громко объявила:

- Вы никогда меня не слушаете. Вы даже не пытаетесь. А я сказала вам, что не смогу прожить в этом мерзком месте, без репетиций, без общества мадам Жири и моей Мег…

- Ты хочешь, чтобы я и их привел сюда? – возмущенно спросил Призрак.

- Боже правый, нет! – Кристина покачала головой. – Хоть изредка, но позвольте мне посещать могилу отца. Вы можете сопровождать меня, если хотите убедиться в моей честности, но только дайте, дайте мне выйти отсюда…

- Откуда такая любовь к сырой кладбищенской земле? – фыркнул мужчина. – Твоего отца там нет, он умер, и в теле его не осталось ничего, кроме могильных червей. Он тебя не слышит, Кристина.

- Не говорите так! Я хочу, чтобы вы просто дали мне возможность появляться там, в мире людей.

Кажется, Эрик снова ее не слышал. Его губы бесшумно повторяли одни и те же слова. В мире людей. Людей… Словно он к людям не относился.

Кристина осторожно положила ладонь ему на плечо, а он даже не заметил.

Это несправедливо, подумала девушка. Почему одним людям дано жить так, как они захотят, а другие должны скрываться в самых темных глубинах, никогда не показываясь на свет? И почему она, Кристина, тоже должна скрываться? Она, привыкшая к свободе…Сияющее создание, созданное для прогулок в тени зеленых деревьев, для игр в солнечном парке и мечтаний на морском берегу…

Эрик ведь никогда не знал ничего подобного, и вряд ли подозревал, чего лишает свою невесту.

- Как долго вы живете здесь, под Оперой? – спросила Кристина, садясь рядом с ним и бросая небрежный взгляд на разложенные перед ним бумаги с нотами.

- Достаточно, - вздохнул он. – Чтобы возненавидеть это место. Все, что ты видишь в этих подземельях – труд всей моей жизни. Я старался сделать это место пригодным для жизни, но оно так и осталось подземельем.

Кристина посмотрела на него. Действительно посмотрела, на несколько мгновений позабыв обо всех тех ужасах, что скрывались под белой полумаской.

- Мне очень жаль.

Призрак промолчал. Нельзя точно сказать, сколько прошло времени, но он вдруг отложил перо, выпрямился и оглянулся на нее с искренним удивлением.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он не своим голосом. – Я сказал, нет. Почему ты не уберешься отсюда, маленькая лгунья, и не оставишь меня в покое? Тебе уже не заставить меня передумать. Иди, займись вокальными упражнениями.

Кристина встала, поправила свое подвенечное платье, превратившееся из белого в грязно-серое, и невольно поежилась, взглянув на решетку, отделявшую логово Призрака от системы сложных туннелей. Она боялась запутаться в многочисленных ходах и лазейках этих подземелий. В конце концов, в них разбирался один лишь Эрик.

- Идем, - Призрак развел руками и очаровательно улыбнулся. Ее всегда пугала эта резкая перемена настроения. – Я провожу тебя до комнаты, в которой есть инструмент. И ты сможешь поучить партии Джульетты. Не беспокойся о директорах, я сам с ними поговорю.

Как легко он из демона обращался в выдающегося джентльмена, и обратно. Когда Эрик был спокоен, голос его казался тягучим и сладким, точно теплый мед.

- Ах, спасибо…

Кристина повернулась и вздрогнула, поскольку его лицо находилось всего в нескольких миллиметрах от нее. Он улыбнулся, и она увидела ровные белоснежные зубы. Улыбка больше походила на оскал.

Эрику действительно нравилось напугать ее.

- Не за что, Кристина. Впредь позволь мне отвечать за твою карьеру. И поверь, ты будешь ангажирована для каждой новой постановки Оперы. Ты ведь моя жена. Я позабочусь обо всем. Только не выходи отсюда никуда.

- Совсем-совсем? –спросила Кристина.

- Да, - кивнул он. – Без меня ты не сумеешь пройти через все ловушки. Мне бы не хотелось одним прекрасным днем узнать, что Сирена ненароком затащила мою любимую женушку на дно озера.

Он запрокинул голову и засмеялся.

- Спокойной ночи, Кристина, - сказал Ангел, вновь рассыпаясь в смехе.

Кристина продолжала слышать его смех даже после того, как принялась настраивать фортепиано.

И этот смех долго леденил ее кровь.

Ночныекошмары - Sofia Escobar&Will Barratt

Кристина ахнула и приподнялась на локтях.

Ее глаза еще не привыкли к темноте, и она беспокойно оглядывалась по сторонам, ища поддержки в этом мраке. Кто-то коснулся ее плеча, и Кристина благодарно всхлипнула. Не одна, не заперта в ужасных подземельях…

На мгновение во сне она подумала, что перед ней Призрак. Что она снова вернулось в то страшное время, в недра Опера-Гарнье.

Но это не были подземелья оперы. Кристина спала в своей постели, на дорогом шелку, и на нее удивленно смотрели голубые глаза мужа – уже не виконта, а графа де Шаньи.

– Рауль! – воскликнула она, бросаясь в объятья любимого. – Мы убили его. Мы действительно убили его в тот день. Уничтожили его душу.

Рауль нахмурился, его лоб пересекла морщинка. Он вздохнул.

Это уже третий раз, когда Кристина просыпалась в слезах и не находила себе места. Третий раз за их чудесный медовый месяц в Лондоне.

– Это неправда, - прошептал он.

– Это чистая правда, - покачала головой Кристина. – Помнишь то объявление в газете? Эрик мертв. Он умер там совсем один, и никто о нем не позаботился.

– Быть может, ему действительно пришло время умереть. Мне слабо верится, что такой человек мог уйти из жизни, не имея на то самую определенную цель. После всего пережитого… - Рауль взглянул на стоящие в углу комнаты часы. – Милая, четыре часа утра. Мы должны наслаждаться своим медовым месяцем, отдыхать в этом прекрасном особняке, и чем мы заняты вместо этого?

Кристина кивнула. Ее лицо уже покраснело и чуть распухло. Рауль не мог смотреть на свою любимую, когда она была так несчастна. Он чувствовал, что виноват в этих слезах, но ничего не мог поделать. Сколько бы он не придумывал для жены развлечений – пеших или конных прогулок, походов в цирк или театр – она оставалась похожа на скорбящую вдову. Графа это обижало, но он знал, что не следовало злиться на Кристину. Он потерял соперника, а она – дорогого учителя.

Странно лишь, что она продолжала скорбеть по безжалостному манипулятору, пытавшемуся шантажом выиграть ее любовь. Но видит Бог, Кристина и в детстве отличалась странностями… За них Рауль и полюбил эту девчонку.

– Этого недостаточно, - прошептала Кристина. – Я должна была остаться.

– Ты ему ничего не должна, - Рауль нахмурился.

– Рауль!

– Прошу тебя, Кристина. Я очень счастлив здесь с тобой. Я не бессердечен к злой судьбе, и мне очень жаль этого несчастного…

– Он ненавидел тех, кто его жалел, - Кристина оттолкнула от себя Рауля и отвернулась от него, шмыгая носом.

Рауль провел ладонью по лицу. Все, что он пытался сказать или сделать, всегда воспринималось в штыки, даже если он говорил от самого сердца. Как еще он мог достучаться до Кристины?

Иногда Рауль думал, что ему стоило приглядеться к хористкам. Ни одну из них - судя по звукам, которые они издавали на сцене – Ангел Музыки не посещал. Мысль о том, что он мог иметь нормальные отношения с совершенно приземленной женщиной, уподобившись старшему брату, ранили его очень глубоко. Любую из этих глупеньких хористок устроили бы цветы, шоколад… Черт возьми, им не понадобилось бы покупать даже дорогих колье, но Рауль ни за что не полюбил бы ни одну из них!

– Позволь мне обнять тебя, - Рауль прокашлялся и притянул к себе Кристину за плечи. Он очень надеялся, что его голос не прозвучал холодно.

Но для Кристины все голоса теперь звучали одинаково.

– Извини, Рауль, - она потерла виски указательными пальцами. – Днем я совсем не вспоминаю о нем, за это он преследует меня во снах. Я поступила дурно, не справившись о его похоронах у мадам Жири до того, как она уехала.

– Ты не виновата.

– Это ужасно.

– Не виновата, - Рауль поцеловал ее в ямочку на щеке и осторожно потянул за собой, в спасительное тепло подушек и одеял.

– Ужасно…

Всхлипывания Кристины постепенно стихли в ночи.

Нежность - Earl Carpenter&Katie Hall

Ей снова снилось то пугающее лицо, испещренное алымрубцами, плохо зажившими шрамами. Лицо с выпирающими костями, лицо живого мертвеца со светящимися на белом полотне кожи глазами, молящими о спасении.

Кристина вскрикнула и проснулась. Рядом с ней мерно посапывала крошка Мег, прелестное белокурое существо с пушистыми светлыми ресницами.

Кристина испугалась, что могла разбудить ее или других девушек своим криком, но балерина даже не пошевелилась. Утомительные тренировки заставляли всех танцовщиц спать непробудным сном.

Кристина даже завидовала им на этот счет. С тех пор, как она побывала в подземельях Оперы, для нее спокойного сна уже не существовало.

Вздохнув, она натянула на себя одеяло, чтобы накрыться с головой, и сжалась в комочек. Когда-то давно папа научил ее, что если накрыться целиком и подтянуть к себе ноги, ни один фейри, ни один лесной дух тебя не тронет.

Она до сих пор верила в это, и в сказки про Крошку Лотти. И особенно в Ангела Музыки, хотя теперь ее одолевало множество сомнений.

В детстве Кристина всегда воображала, что ее учителем является создание невероятной красоты, от которой можно просто ослепнуть. А еще она думала, что у него огромные крылья из сверкающих, позолоченных перьев.

Только вот у настоящего Ангела Музыки крыльев не оказалось.

Может, думала Кристина, он их прячет. Сложновато жить среди людей, когда у тебя из спины крылья растут. Кто-нибудь обязательно заметит… А маску он для чего носил? Или его лик настолько прекрасен, что никто не имеет права смотреть? Тогда почему скрыта лишь половина лица?

Какими глупыми эти мысли казались ей теперь, когда она все узнала, увидела истинное лицо своего Ангела, увидела слезы, заставшие в его глазах, и страх, что она больше никогда не взглянет на него с уважением и любовью. Как он был несчастен, как зол на нее…и на себя.

Кристина, Кристина, дитя мое!

Она подняла голову, услышав его зов. Он не звал ее уже больше недели, и для Кристины большой радостью было вновь услышать его великолепный голос, преисполненный и отцовской нежностью, и зовом безнадежно влюбленного мужчины, и требовательностью учителя.

Девушка быстро оглянулась на Мег. Нет, все еще спит. Отлично.

Ангел, как и всегда, ждал ее в гримерной, за зеркальной поверхностью. Одного прямого взгляда на него хватило для того, чтобы понять, как Призрак страдал все это время. Лицо его казалось осунувшимся, уголки рта перечеркивали морщины. Он казался куда старше, чем она запомнила…

Призрак не произнес ни слова, протягивая ей руку.

- О, мой Ангел! – воскликнула Кристина. – Прости меня. Я не должна была…

- Не надо, - тихо произнес он, беря ее ладонь в свою.

А затем он запел. Когда ее Ангел пел, Кристина напрочь забывала все, что тревожило ее разум. Она даже не запомнила, как шла за ним по темным лестницам, как села в лодку и как они плыли по озеру, окутанному туманом.Способность мыслить ясно вернулась к ней там, где замолк голос Ангела.

К тому времени они уже оказались в его подземном царстве.

Ангел остановился и посмотрел на нее. Отчего-то Кристина поняла, что он так же растерян, как она сама, и не знает, что предпринять дальше. Теперь, когда из разделяло ужасное воспоминание о его лице… Нет, это не должно было играть никакой роли. Возможно, он лишь испытывал твердость ее веры.

– Пожалуйста, - сказала Кристина. – Не молчите, иначе я буду чувствовать себя ужасно несчастной.

– Единственный несчастный здесь я, - ответил он, чуть улыбнувшись. – Но давайте не будем говорить об этом, моя милая, а займемся вашим вокалом. Я давно не слышал вашего голоса, посмотрим, во что вы успели превратиться без моих уроков…

Кристина с готовностью кивнула. Она обожала их занятия.

– Я тоже давно не слышала вас, Ангел. Почему вы не приходили ко мне так долго?

Он покачал головой.

– Я мог бы поманить вас своим голосом, мог бы сделать тысячу вещей для того, чтобы вы сами пришли ко мне, Кристина, но я хотел дождаться, пока вы перестанете меня бояться.

– Бояться вас? Я не боюсь вас, - ответила она, но неуверенность в голосе выдала ее.

– О нет, - мужчина вздохнул, прикасаясь к лежащим на столе нотам. – Вы боитесь, вы избегаете меня и моего лица. Мне это понятно, Кристина. Я безмерно счастлив, что ужас моего лица не заставил вас забыть о том, как красив мой голос.

Кристина отвела глаза и сцепила руки на животе.

– Ваш голос забыть невозможно. Как вы могли подумать…

– Начнем с Фауста? Или, может, хотите спеть Аиду?

– Навевает грусть. Давайте попробуем что-нибудь новое.

Несколько минут учитель смотрел на нее с недоверием. Он поколебался, но все-таки отложил нотные листы.

– Как насчет арии моего собственного сочинения? – осторожно спросил он, подойдя к Кристине.

Девушка улыбнулась.

– Но раньше вы не позволяли мне услышать и нотки. Что изменилось?

Мужчина посмотрел в пол, после чего быстро поднял глаза и ответил:

– Я сам. Мне подумалось, что так я смогу проявить новую сторону своего таланта, и вы вновь меня полюбите.

Кристина хихикнула. Звонко, искренне, как ребенок.

– Я и так люблю вас, - сказала она честно, и погладила Ангела по плечу.

Он посмотрел на ее ладонь, на невидимую линию, прочерченную вниз по плечу, и вздохнул.

– Вы очень, очень добры, Кристина.

– Так мы начнем?

– Конечно. Но сперва, - Ангел вскинул указательный палец в предупреждающем жесте, – Мне нужно проверить, по-прежнему ли вы всецело доверяете своему несчастному учителю. Вы позволите завязать вам глаза?

– Вы думаете, - Лицо Кристины вытянулось, – Что с завязанными глазами я буду петь лучше?

– Нет-нет, - Ангел позволил себе улыбнуться, но лишь самыми кончиками губ. – Вы не будете петь, Кристина. Это Я спою для вас.

Кристина почувствовала, как прохладная шелковая ткань закрывает ее глаза, и ощутила его быстрые движения. Как ловко он затянул ленту в бант…

– Я все еще не вижу причин закрывать мне глаза, Ангел, - Она хотела пощупать ленту пальцами, но учитель отвел ее руки назад.

– Я хочу, чтобы вы сосредоточились на звучании, - объяснил он, и добавил совсем негромко, - Это мой последний шанс…

– О чем вы говорите? – улыбнулась Кристина, поворачивая голову на звук его голоса. – Это будет ария из вашей оперы?

– Нет, - Ангел заметно нервничал. – Это скорее… колыбельная. Я сочинил ее специально для вас.

– Мой отец пел мне колыбельные, - радостно ответила Кристина, и замолчала, слишком ясно вспомнив лицо Густава Даае. – И он послал мне Ангела Музыки, чтобы я не осталась совсем одна. Я так благодарна вам, Ангел… Ангел, где вы?

Она не слышала ни его шагов, ни каких-либо других звуков. Кристина захотела снять повязку с глаз, но тут голос Ангела вновь ворвался в ее подсознание. Она перестала дышать, вслушиваясь в каждое слово песни.

Никогда прежде Кристина не чувствовала ничего подобного. Этот голос… он рисовал в ее разуме картинки. Живые, очень ясные.

Звездное небо, и морской берег, и сияние луны на воде. Она видела влюбленных, и баюкающую ребенка мать, и девочку, загадывающую желание пред ликом падающей звезды.

Кристина все глубже погружалась в омут своих ощущений, так что когда учитель коснулся ее, девушка вся задрожала. Каким неожиданным, каким сказочно волнующим показалось ей легкое движение его ладони на ее талии.

Она с благоговением прильнула к его руке и почти заснула, окутанная теплом и лаской.

Ангел обнял ее, пробежал пальцами по ее темным кудрям цвета горького шоколада.

– Я вас очень люблю, Кристина.

Кристина чуть пошевелилась, ее ресницы затрепетали.

– Я тоже люблю вас, Ангел… очень-очень…

Последнее, что она ощутила, прежде чем окончательно провалилась в сон, было прикосновение его губ.

Виконт – Ramin Karimloo&Leila Benn Harris

Очень часто случалось так, что он не замечал ее до того момента, пока она не начинала кричать. Все его мысли занимала музыка, одни лишь ноты умели говорить, и они же танцевали перед глазами маэстро, заслоняя все остальное, затемняя разум…

Вот и теперь Призрак моргнул, чуть покачал головой и совершенно не понял, почему девчонка снова вопит.

– Кристина, - удивленно прошептал он. – Я занимался сочинительством и слишком увлекся. Не слышал ни единого сказанного вами слова, - И чуть улыбнулся. – Извините.

Кристина нахмурилась. Она редко решалась взглянуть ему в глаза, даже пока ее любимый носил маску. Всегда пристыженно отводила взор и закусывала верхнюю губу – прямо как сейчас.

– Эрик, - серьезно сказала Кристина. – Нам надо поговорить. Вы выслушаете меня?

– Ну конечно, - тихо ответил он, снимая с себя персидский халат и оставаясь в жилетке и брюках. Он вдруг замер, разглядывая ее с детской прямотой. – Кристина, вы очень красивы. Вам идет ваше новое платье.

– Оно довольно старое, - вздохнула Кристина, проводя по длинным юбкам. – Вы подарили его мне на прошлой неделе. Точнее, вы заставили меня его надеть. Подвенечное платье. Помните?

Он пожал плечами и вновь беспечно улыбнулся. Ноты еще порхали вокруг девушки, и когда звуки их раздавались в воздухе, Призрак пропускал мимо ушей все, что говорила Кристина. В конце концов, она не отличалась оригинальностью – наверняка снова молит отпустить ее на все четыре стороны, или что-то в этом роде. Все это неважно, пока есть музыка!..

– Оно и правда… чудесное, – отстраненно произнес Эрик.

– Абсолютно, - Кристина почувствовала, что в горле стало совсем сухо. В такие моменты она просто не могла продолжить диалог. Он вел себя как наивное дитя, и совершенно не нарочно. Так было устроено его больное сознание.

– Я хотела поинтересоваться, - Она поколебалась, но быстро нашла в себе решимость; в конце концов, если она не спросит – то никогда не узнает, – не сталкивались ли вы с виконтом де Шаньи недавно. Знаю, я взяла с вас обещание не прикасаться к нему, но мне думается, вы тогда не прислушались. И если ответ будет положительным, я хочу знать, что вы с ним сотворили.

Призрак взял ее руки в свои и поцеловал, после чего устремил взор куда-то вдаль. Он выглядел почти устрашающе, когда оглядывался на несуществующие звуки. Наконец, отпустив очередное видение, Призрак обернулся и деловито взглянул на Кристину.

– Вы потеряли своего маленького любовника?

– Это не смешно, Эрик, - вспыхнула Кристина. – Мадам Жири сказала, что вся Опера говорит о таинственном исчезновении виконта. Его брат в бешенстве. Никто не знает, уехал ли он из Парижа или мертв. Так скажите мне, я должна знать.

– Не все ли вам равно? – Мужчина хмыкнул. – К слову, я думаю, что сегодня вечером мы с вами выйдем на пикник. Как насчет пикника на живой природе, Кристина? Я должен показать вам свои последние сочинения…

Он двинулся вперед, но она преградила ему путь, встав посреди прохода, и скрестила руки на груди.

– Пожалуйста, оставайтесь на месте и ответьте на мой вопрос.

– Ох, Кристина, вы так красивы, так гениальны, - Он медленно опустился на колени и прижался к ее талии головой, бесстыдно потираясь щекой о ткань платья, точно гигантский кот.

Кристина раздраженно застонала. Она ненавидела его способность ускользать от ответа.

– Эрик, встаньте. У меня был к вам вопрос.

– Вопрос, - Он вздохнул. - Вопрос, что же это был за вопрос… Ах да, наш виконт. Он вас больше не побеспокоит, сударыня. И денежных проблем своему благородному братцу тоже не доставит. Ведь это все, что вам хотелось услышать?

Кристина замерла.

– Как?

– Я так устал от его попыток проникнуть в наше с вами жилище. Виконт слишком самоуверен. Иногда я задаюсь вопросом, кто из нас идиот. А вы как думаете, Кристина?

– Перестаньте говорить гадости о Рауле, - Кристина присела, чтобы быть с Эриком одного роста, и пристально посмотрела на него. – Он жив?

– Вас это так мучает?

– Ну конечно, конечно.

Призрак стукнул кулаком об пол, и Кристина едва не взвизгнула от ужаса.

– Вы любите его! – вскричал Эрик, хватаясь за голову. – Ну почему…

Он снова ударил, и в этот раз костяшки оказались стерты в кровь.

Прежде, чем Ангел Музыки замахнулся для следующего удара, Кристина схватила его кулак в свои маленькие ручки и прижала его к груди.

– Вы не понимаете, - покачала головой девушка. – Он мой друг и останется им навсегда. Я не желаю видеть его смертельно больным или, что еще хуже, хладным трупом. Ответьте, что с ним. Что с Раулем?

Эрик выдернул руку и посмотрел на нее, сгибая и разгибая пальцы.

После небольшой паузы, словно очнувшись, он бросил:

– Виконт жив. И почти невредим.

– Где же он?

– Он в несколько раз богаче своего брата, - этот человек, казалось бы, отвечал на собственные вопросы. – Его деньги позволяют роскошно путешествовать, Кристина. Очень жаль, что вы не с ним.

Кристина вздохнула и отвернулась. Значит, беда миновала.

Маленький мальчик, благодаря которому Кристина вернула свой красный шарф, все еще жил.

Девушка чуть улыбнулась воспоминанию из детства. Потом обернулась и посмотрела на Призрака.

Он, в свою очередь, уставился в пол невидящим взглядом. Снова это состояние.

Кристина быстро поцеловала учителя в щеку. Помогла подняться с пола и довела его до софы.

– Вы поступили очень хорошо, Эрик, - удовлетворенно заметила Кристина. – Я вами горжусь. И мы обязательно пойдем на пикник. Если, конечно, вы его не выдумали.

Эрик что-то пробормотал в ответ, но она не расслышала.

В любом случае, обещанный пикник состоялся.

Чудовище – Laird Mackintosh & Kaley Ann Voorhees

Она сорвала с него маску и увидела его лицо! Все кончено, кончено!

Эрик лежал на полу, прикрыв голову руками, и весь дрожал. Из горла его рвался нечеловеческий крик. Он плакал и проклинал все сущее, пока силы не иссякли. Тогда он поднял голову и заметил, что Кристины, еще несколько минут назад испуганно жавшейся в угол, нет в комнате. И его маски тоже не было.

Верно, он же слышал, как хлопнула дверь. Кристина заперлась в его комнате? Глупышка, как ей только ума хватило! У нее был шанс убежать прочь! Навсегда покинуть его логово… И она им не воспользовалась.

Медленно поднявшись с колен, пошатываясь и натыкаясь на стены, Эрик пошел к ней.

***

Кристина закрыла дверь на щеколду и прижалась к ней спиной. Ее сердце стучало, как ненормальное. В ушах еще звенело от жутких криков. Ангел назвал ее гнусной тварью, любопытной крысой. Как могли такие злые слова слетать с его губ? Раньше она слышала в его голосе только нежность и музыку. Мог ли Ангел изъясняться так жестоко?..

Она вдруг заметила, что по-прежнему сжимает в руках маску. Теплую маску, которая столь плотно прилегала к его... его ужасному лицу! Неправильному, гротескному!

Несомненно, это лицо еще явится к ней в виде ночного кошмара.

Не сумев побороть отвращение, Кристина отбросила маску в сторону. Ей хотелось плакать, но она не могла выдавить ни звука.

Ангел, оказывается, жил в преисподней. Он был чудовищем. Изувеченным сумасшедшим. Принять его за любящего ментора, посланного отцом… Ах, так могла сделать только Кристина. Она теперь укоряла себя за наивность. Папа не посылал ей никакого Ангела Музыки. Мертвые ведь не держат обещаний.

О чем она только думала, когда доверялась Голосу, имени и лица которого не знала... Кристина всхлипнула и сползла вниз по двери. Прижала колени к груди и опустив голову, она все же заплакала. Горячие слезы заструились по щекам, мышцы рта напряглись, искривляя прекрасные губы.

Забыть о его лице - невозможно. О красоте его голоса - тоже. Кристина терялась, что ей думать об этом человеке. Он поиздевался над ее детской мечтой и верой в отца. Зачем он назвался Ангелом? По какой причине взялся учить ее музыке?

В голове вертелось слишком много вопросов, и ни один из них не получал ответа. Кристина вытянула ноги – и задела что-то. Из пустоты раздалась звенящая мелодия. От неожиданности девушка ахнула, но, приглядевшись, чуть успокоилась.

Всего лишь музыкальная шкатулка. Старинная и очень красивая, украшенная ручной резьбой. На крышке, покрытой лаком и позолотой, сидела обезьянка, очень похожая на настоящую, с очень мягкой на вид шерсткой. Глазки-бусинки так и впивались в Кристину стеклянным, ничего не выражающим взглядом. Ручки обезьянки по-механически нервно задвигались из стороны в сторону. Шкатулочная музыка разливалась в воздухе. В любой другой момент она показалась бы Кристине прекрасной и убаюкивающей, но не сейчас.

Кристина потянулась вперед и осторожно придержала ключ, торчащий из спины обезьянки. Раздался щелчок – и музыка прекратилась. Затем девушка осторожно отодвинула шкатулку в сторону и огляделась.

Она никогда не была в этой комнате. За полгода занятий вокалом она, как ей казалось, увидела помещения подземного дома, но вместе с тем девушка догадывалась, что учитель показал ей далеко не все, и что были в его жилище и тайники, и секретные ходы. Ангел не больно-то желал проводить для Кристины экскурсию. Не попроси она, мужчина с радостью ограничился бы той комнатой, где они вместе музицировали, но что поделать, если девушка хотела знать, в каких условиях живет ее Ангел.

О да. Она еще помнила, как подумала: «Весьма по-спартански! Но ведь ангелы должны подавать пример людям, вот он и хороший пример умеренности. Мадам Жири так всегда и говорила мне, во всем можно обойтись без излишеств. В конце концов, ангелам много не нужно».

Дурочка. Верить, что божественное создание спустилось на землю ради нее, сиротки с нежным голоском. Кристина теперь ясно видела, что ошибалась, и дивилась своей глупости.

***

Эрик остановился перед дверью. Разумеется, можно было и не дергать за ручку. Заперто, как же иначе. Хорошо, что она догадалась это сделать, в порыве гнева он мог… Нет, он не хотел представлять, что мог сделать со своей своенравной ученицей. Он просто стоял там, ощущая странную опустошенность. Ему казалось, что он слишком громко дышит. Если Кристина может слышать его дыхание, то она, наверно, уже умирает от страха за свою жизнь.

Но нет, он не хотел причинять ей вреда. Ему просто нужна была маска, чтобы снова стать собой.

***

Кристина открыла заплаканные глаза. Она вдруг поняла, что его крики стихли. Над логовом висела пугающая, полная опасности тишина. Девушка напряглась, ожидая услышать звук его шагов.

Она все свое внимание направила на соседнюю комнату… И не на шутку перепугалась, когда шкатулка, надежно отставленная в угол, зашевелилась. Глаза обезьянки снова посмотрели на нее, но в этот раз шкатулка не играла. О нет, она разговаривала! И голос ее принадлежал Эрику!

Кристина задрожала. О, он не только сумасшедший. Он еще и чернокнижник.

Голос мягко произнес:

– Дитя мое, – по крайней мере, в нем не было прежней злости. Только губительная усталость. – Сможете ли вы простить…

– Убирайтесь! – воскликнула Кристина, вжимаясь в дверь.

– …Мне мое ужасное поведение? Поверьте, я не желал вам зла ни секунды, а все эти страшные проклятья… Вы ведь тоже иногда злитесь и говорите то, что первым взбредет в голову. Со мною так бывает, когда все идет не по плану. Видите ли, вы нарушили его самым неблагоразумным образом.

– Ваш план? – повторила Кристина с саркастической интонацией. – Что же входило в ваш план? Выдать себя за моего небесного учителя! Запутать меня! Привести в свое логово… Что еще?

– Сделать вас выдающейся певицей! – прерывающимся голосом ответил он.

Она издала странный звук, нечто среднее между смешком и жалобным всхлипом и снова закрыла лицо руками.

– А дальше? – Слезы спускались по ее щекам все быстрее и быстрее. – Какую цену я должна была заплатить вам за ваши старания? Может, вы подумывали…подумывали опорочить меня? Обратить мою душу во тьму? Вы, быть может, сам Дьявол?

Он не ответил. Кристина смотрела на шкатулку и чувствовала себя невероятно глупо. Разговаривать с вещью! Принимать незнакомого человека сначала за Ангела, затем за волшебника!

Но она не могла открыть дверь и просто уйти. Как бы нежно ни звучал голос ее учителя сейчас, он этого не позволит. Да и сама она не пойдет на риск. Слишком велика вероятность, что дверь распахнется – и он просто свернет ей шею. Он ведь ненормален.

Когда шкатулка вновь заговорила, голос Эрика понизился на октаву. Он прозвучал так бархатно и нежно, что у Кристины едва не закружилась голова. Одно она знала точно – этот человек если и колдовал, то своим голосом. Он мог заставить ее испытать чувства, которых она не хотела. Кристина злилась. Бедная девушка боялась возникающих вместе с этим голосом чувств, она изо всех сил старалась препятствовать им, но все же тело ее наполнила сладкая дрожь, а в голове словно разлился плотный туман.

– Я всего лишь смертный мужчина, – произнес Голос. – Мечтающий о жене вроде вас. Любить вас, Кристина…

Кристина побледнела. Руки отказались слушаться – она рухнула, точно марионетка с перерезанными нитками. Холод, исходящий от пола, обжег ее лицо. Кристина больше не плакала, она лишь качала головой и с жаром повторяла одно единственное слово.

«Нет».

«Нет, нет, нет, нет, нет!» И он все слышал. Эрик слышал каждое ее «нет» четко и ясно, и слово это кинжалом врезалось в его сердце. Да как она смела! Ведь еще полчаса назад Кристина обожала Ангела Музыки. Предложи таинственный ментор Кристине стать его небесной подругой, пообещай он ей ангельские крылья, она наверняка согласилась бы, посчитав это за великую честь. «Ангел!.. Ангел предлагает мне стать его возлюбленной!..»

Но поглядите, как она уверенно все отрицала теперь.

– Я никогда не стану вашей женой! – Кристина подняла голову и выкрикнула это, глядя на дверь.

– Это мы еще посмотрим, – ответил Эрик уже своим обычным, не наполненным иллюзиями голосом. Даже когда он не пытался ни на кого воздействовать, тон его голоса оставался невообразимо прекрасным. Звучал он из-за двери, а не из уст обезьянки. – А теперь, мадемуазель, я настоятельно рекомендую вам вернуть мне маску.

– Нет, – отрезала Кристина.

– Да знаете ли вы другие слова? – прошипел Эрик, почти вплотную прижимаясь к двери. – Кончайте ваши глупости! Откройте дверь и отдайте мне маску! А иначе…

– Иначе что?

– Вы не выйдете отсюда, пока не вернете ее. Я вас просто не выпущу. Вы должны очень хорошо подумать, Кристина. Еще несколько неосторожных слов – и вы никогда не увидите ни своих милых подруг, вроде крошки Мег, ни своего пустозвона-жениха. Вы вообще не увидите солнечного света. Представьте себе, каково остаться во тьме навсегда. Кристина?..

Тишина по ту сторону, раньше прерываемая всхлипами, начала тревожить Эрика. Он почти вздохнул от облегчения, когда ученица вновь заговорила с ним:

– Имя моего жениха – Рауль, – пролепетала она. – И не вам судить, каков он.

– Я считаю до трех.

Она помолчала. Говорил ли Эрик всерьез – или просто запугивал ее?

Но он действительно начал считать. Прозвучало спокойное, терпеливое «Один». Кристина сглотнула. Горло ее дернулось вверх-вниз. Определенно, если она выйдет, случится нечто страшное. А останется здесь – ее ждет непоправимое.

Маска ведь оставалась у нее! А он желал вернуть ее. Так почему это не давало Кристине никаких привилегий? Это она должна была диктовать условия, а не Призрак Оперы.

Вот последовало угрожающее «Два».

– Я разобью вашу маску, – сказала она нетвердым голосом. – Если вы не прекратите.

Эрик низко рассмеялся.

– Вы хоть представляете, из чего она сделана?

– Нет ничего, что нельзя сломать!

Он почти рассмеялся. О, этот зловещий смех, проникавший под кожу, к самому сердцу. Она ненавидела его звучание, саму его суть. Кристине казалось, что вместе с этим смехом в ее душу проникает тьма, и опутывает все, и затуманивает ее взор.

– Что ж, это суждение ошибочно, но я не сержусь на вашу неосведомленность… Маску действительно можно сломать. Только не вашими хрупкими руками. Что вам это даст, Кристина?

Она утерла слезы тыльной стороной ладони.

– А что вам даст… если вы будете держать меня здесь, как пленницу?

– Полагаю, это увеличит мои шансы сделать вас своей женой, – спокойно и открыто ответил он. – Вы полюбите меня. Вы уже без ума от моей музыки, и вы знаете, что я для вас больше, чем Ангел или Учитель. Без моих уроков вы не стали бы звездой Гранд-Опера, моя дорогая. Вы испытываете благодарность. Вам хотелось бы быть одной из девушек, легко забывающих, кому они обязаны своим триумфом… Но вы не такая, Кристина. Вы – создание света, и вы бесконечно благодарны. Одна лишь эта мысль достаточно сильна, чтобы удержать вас здесь навечно. Верно?

Этот человек знал ее слишком хорошо. Сквозь стены, сквозь запертые двери его голос ласкал ее и вместе с тем наносил Кристине ужасные раны, колол и жалил ее. Она дрожала всем телом, не в силах выдавить ни слова в свою защиту. Девушка смотрела на маску, представляя, что это его лицо. О да, насмехающееся, злое. Эта презрительно изогнутая бровь, этот кошачий разрез глаз… Ангел все продумал заранее, не так ли?

«Перестань назвать его так!» – разозлилась на себя Кристина.

Она ждала, когда он скажет «Три», но этого не происходило. Тишина вновь обрушилась на Кристину. Жуткое ожидание играло на ее нервах, точно на струнном инструменте.

«Он что-то задумал. Он сейчас сделает что-то. Когда он молчит – это плохо. Молчание – знак. О, он замышляет нечто ужасное…»

Вдруг раздался шипящий, скрежещущий звук. Кристина ахнула и едва не лишилась чувств – стена перед ней обнажила черную щель, похожую на беззубый рот, и из тьмы появился Призрак. Все было проделано в точности как в ее гримерке, за исключением того, что это была его комната.

Как она сразу не догадалась! Тайные ходы петляли сквозь все подземелья!

Кристина испуганно пискнула, когда Эрик наклонился к ней и схватил ее за запястье.

– Три! – процедил он сквозь зубы, вырывая маску из ослабевших рук. Призрак сделал это так резко, что Кристина упала.

Слезы текли по ее щекам. Лежа на полу, она уткнулась лицом в ладони. Она не хотела смотреть, не хотела снова видеть это.

– Куда подевалась вся ваша отвага? – спросил Эрик, глядя на нее с плохо сдерживаемой яростью. – Ваше любопытство? – Он медленно надел маску, затем скрестил руки на груди. – «Какое облегчение снова видеть его в маске». Об этом вы думаете?

Кристина покачала головой и всхлипнула. Сердце стучало как сумасшедшее, стук громом отдавался в ушах. Она задыхалась. Еще раз качнула головой – и ослабела. Сквозь дымку бессилия она еще слышала, как Эрик зовет ее по имени… А потом наступила тишина, и тьма окутала ее своим плащом.

***

Когда Кристина очнулась, то испытала сильнейшее чувство дежавю. Голова ее покоилась на коленях Эрика, и он мягко касался ее висков длинными, паучьими пальцами. Именно так она пришла в себя, когда впервые попала в его подземелье, но то пробуждение было приятным… Она думала, что с нею рядом Ангел Музыки. Как жаль, что эта иллюзия не могла жить вечно!..

– Вы меня очень огорчили сегодня, – спокойно произнес он. – Наши уроки на сегодня закончены.

Кристина подняла голову и недоверчиво взглянула на него.

– Я могу идти? – спросила она дрожащим, чуть осипшим от крика голосом.

– Вы можете покинуть мою комнату, – ответил он с явным наслаждением, – Но не эти подземелья. Я не доверяю вам, Кристина. Вы можете никогда не вернуться сюда, поэтому я не могу позволить вам уйти.

– Что это значит? – Кристина поднялась и подошла к нему почти вплотную. Лицо ее покраснело от злости. – Я не буду вашей пленницей! Меня ждут репетиции. И что подумают в Опере?.. Меня начнут искать!

– Разве что ваш друг виконт, – пожал плечами Эрик. – Но с ним я быстро разберусь. Вы приступите к репетициям, когда я посчитаю нужным. Они не посмеют вас уволить, мадемуазель, поскольку это навлечет мой гнев.

Он поднялся и, медленно выпустив ее ладони из своих холодных рук, ушел. Кристина слышала, как открывается одна дверь – и закрывается другая. Несколько мгновений она молча сидела на постели, подумывая сбежать и избирая для этого самые изощренные методы, но потом это желание отпустило ее. Как будто есть малейший шанс, что Эрик отпустит ее!

Эрик. В своих мыслях она могла называть его только так. Прошло время, когда этот сумрачный человек был ее Ангелом. Ему не подходило это высокое, совершенное слово. Нет-нет. Его зовут Эрик, и не следует использовать других имен.

Не чувствуя ничего, кроме усталости и досады, Кристина опустилась на постель. Кожа на ее лице была опухшей и стянутой после выплаканных слез, в горле словно застрял терний. Как ей выбраться отсюда? И как снова не попасться ему в руки?

«Рауль! – подумала она с ужасом. – Рауль будет искать меня. Он, может, найдет путь сюда – и тогда точно погибнет. Эрик не оставит его в живых, милосердие знакомо ему совсем смутно… Ах, Рауль! Как жаль, что ты отважен! Как жаль, что не равнодушен ко мне…»

Погружаясь в сон, она молилась о том, чтобы виконт де Шаньи забыл ее. О, она готова была потерять его любовь. Пусть увлечется какой-нибудь другой девушкой, более подходящей ему по положению – но не вздумает спускаться в эти ужасные подземелья. Тут его ждет одна лишь смерть.

В раздел "Фанфики"
Наверх