На главную В раздел "Фанфики"

В блеске и шуме дневном

Автор: rosemarycountess
е-мейл для связи с автором


Предисловие автора

Как справка. Типичный образ Карлотты у меня никак не вяжется с пейрингом с Эриком, но стоит взглянуть на Карлотту в исполнении Рэйчел Энн Мур (Rachel Anne Moore), и совсем по-другому воспринимаешь персонажа и его роль в сюжете. Скажу прямо, в составе с этой восхитительной женщиной были отнюдь не самые крутые Кристины. Как по вокальным данным, так и внешне они сильно проигрывали Рэйчел-Карлотте. Отсюда и вопрос — куда смотрел ПО? Фото для ясности ниже.
В качестве названия использована строчка из стихотворения Константина Бальмонта "Белладонна".

* * *

Сначала зазвенела музыка. Сквозь приглушенный в зале свет, сквозь ряды людей, она лилась свободным потоком, чарующим и услаждающим слух. Спустя несколько мягких тактов в нее робко, волшебно начал вплетаться голос.

Это была тончайшая работа, и даже самый капризный критик, каким являлся постоянный хозяин ложи номер пять, не мог не признать мастерства исполнительницы. Она отличалась от большинства.

Многие оперные певицы обладали небольшими голосами, но точно резонировали... Голоса их приятно, звонко журчали, и напоминали своей прозрачностью хрусталь. Ее голос был иным. Он тоже звенел, и тоже был точен, но отнюдь не мал.

Слушая ее, Призрак отмечал порой такую глубину, что задавался вопросом — поет ли эта колдунья в полную силу? Что еще она прячет от невнимательных слушателей?

Наконец, Джульетта на сцене сомкнула глаза, а по залу пронеслась грохочущая волна аплодисментов. Призрак не хлопал. Он молча досидел до конца поклонов, вглядываясь в ее лицо. Почему-то внутри у него начала разгораться ненависть.

— Такой прекрасный голос, — прошептал он задумчиво, — и тебе.

Примадонна вышла на сцену под руку с тенором, исполнявшим Ромео. Только в комедии он мог бы по-настоящему примерить эту роль, так как был низок, толст и неповоротлив.

Его партнерша же, не взирая на возраст, далекий уже от четырнадцати лет, вполне могла сойти за Джульетту. У нее была идеально белая, молочная кожа, и темно-синие, будто сапфировые глаза. Точеная фигурка — редкость для оперных певиц — делала ее похожей на подростка.

Ей было всего двадцать три года, и она захватила Париж. Как тайфун, как пожар. Молниеносно и бесстрашно, уничтожая все встававшие на пути преграды.

— Тебе, — повторил Призрак, пробуя слово на вкус.

Каково это — обращаться к ней каждый вечер? Ругать, хвалить, наставлять такую бунтарку, как она.

— Самоуверенной химере. Только посмотрите, как она отерла ладонь о платье, после того, как несчастный Клодье поцеловал ей руку. Карлотта, ты бессердечное создание, — произнес он уже с улыбкой, — когда твой талант источится, у тебя не останется ничего, за что можно полюбить. Тебя вышвырнут.

Как будто почувствовав его неуловимый шепот, Карлотта на мгновение перестала одаривать первые ряды улыбками и подняла глаза на ложу. И она испугалась!

Призрак видел, что испугалась. Он поднялся со своего места и выскользнул из ложи, и только тяжелая портьера осталась подрагивать у него за спиной.

***

Как же так вышло, что Призрак Оперы, способный прощать миру так много ради чистой, истинной музыки, ненавидел ее самый верный источник?

Он помнил Карлотту Гвидичелли простой хористкой.

Ее история повторяла многие другие: училась в консерватории в родном городе, приехала в Париж со скромным багажом и без гроша в кармане. Успешно прошла прослушивание в Оперу, хоть и потерпела легкое поражение в своих планах.

Как все приезжие, она планировала покорить столицу, как говорится, с пары нот! Но предложение получила только в хор, и в тайне считала это жуткой несправедливостью.

Призрак отлично помнил, как после двух месяцев репетиций она ворвалась в гримерную, рыдая и проклиная все в смеси итальянского и ломанного французского:

— Да как они смеют! Предлагать мне такое, как низко! Если всех парижских певичек считают путанами, то причем здесь я? — воскликнула она, обратив взор к потолку. — Причем здесь я? Мне не нужно таких успехов, no! Я лучше... да я лучше умру, но себя не запятнаю!

Она схватила со столика, принадлежавшего главной солистке, кинжал, который обычно висел то ли на бедре Отелло, то ли Яго, и поднесла его к груди, распахнув шаль.

Она молчала, сосредоточившись на ровном дыхании, а кончик кинжала едва касался ее идеально белой груди. Из зеркала Призрак следил за ней в неком замешательстве. Многое повидали эти гримерки — и он вместе с ними! — но попытка самоубийства происходила в этих стенах впервые.

Карлотта нервно облизнула губы, сделала замах — и со стоном опустила руки.

— Я не могу себя убить, что за вздор! Какая отрада будет этим крысам, как они облегченно смахнут с лица пот, если не станет такого соперника! — Произнесла она по-французски, со своим сильным, "рычащим" акцентом.

Вместо этого она стащила со стула одну из подушечек с узорчатой вышивкой, и безжалостно проткнула ее кинжалом, распоров сверху донизу. Злобно зашипев, она вытряхнула из подушки все перья — и прямо на один из столиков.

— Получай, маленькая дрянь, — прорычала девушка. — Будешь знать, как распространять эти грязные слухи. О, я позабочусь, чтобы все узнали, кто из нас недостаточно скромен...

— Успокойтесь, дитя, — вмешался Призрак, заговорив на идеальном итальянском.

Карлотта едва не обмерла. Она с удивленным писком опустилась на стул и тут же запахнулась в шаль, оглянувшись на дверь. Та была заперта, и пришла очередь глухих стен, потолка и пола. Призрак невольно рассмеялся.

— Зеркало, синьорита. Вы найдете меня в зеркале.

— Это злая шутка, — отозвалась Карлотьа чуть испуганно.

— О, нет. Я ведь вижу, как могут закончить те, кто с вами пошутит.

Карлотта взглянула на проделанный ею беспорядок и выхватила из длинных локонов затесавшееся перышко.

— Вы не знаете всего, — быстро парировала она. — Я хочу понять, кто вы. Не стану беседовать с обезличенным голосом.

— Обезличенным? — Голос Призрака угрожающе повысился. — Впрямь ли, синьорита?

Она улыбнулась зеркалу. Чуть смущенно, будто не любила признавать ошибки.

— Нет. Ваш голос выражает очень много, он профессионально поставлен и... как это говорят по-французски? — вы разговариваете так, что я слышу и ваш грудной регистр, и головной. Это очень красивое сочетание, — ответила Карлотта, вглядываясь в зеркало, — поэтому я и стремлюсь узнать, кто вы.

— И вам ни на секунду не приходит в голову, что я могу быть просто Голосом? — Призрак невольно улыбнулся.

— Свыше? — Карлотта незаметно коснулась креста, который носила на шее, но не почувствовала ничего. Что-то в этом мистическом присутствии не вязалось с божественной силой, но она не могла понять, что. — Чем же я так хороша? Из-за ежедневных репетиций я прихожу в божий храм куда реже, чем раз в неделю. Признаться, я не считаю себя хорошей католичкой.

— Позор для итальянки, — произнес Призрак почти с лаской.

Карлотта поежилась. Ни один человеческий голос не скользил по ее коже так уверенно, как этот. Точно он знал, как именно каждая его интонация воздействует на слушателя.

Разумеется, это было знакомо ей, как певице. Но в сравнении с тем, что делал Он, ее игра голосом на сцене казалась лишь маленькой, невинной манипуляцией.

— Чего вы хотите, Голос? — спросила она довольно сурово.

— Я хочу справедливости для вас, как и вы сами. — Спокойно ответил гость, и звучание его стало перемещаться по комнате, словно он прохаживался по ней или находился во всех уголках сразу. — У меня есть несколько наблюдений. Первое: ваш голос прекрасен. Вы обладаете данными солистки, и вам не место в хоре. Второе: вам нужно поработать над расстановкой сил. Не судите строго, у вас хорошее чутье вокалистки — где прибрать, где выйти на крещендо... Но актерски можно использовать это чутье с куда большим успехом. Вам надо четче понимать, о чем вы поете. Возможно, вы понимаете, но ваш актерский инструмент ленив и невыразителен, поэтому ваши глаза остаются несколько... безучастными.

Карлотта нахмурилась, но продолжила терпеливо слушать. Впервые в своей жизни Призрак выбирал слова, стараясь не обидеть девушку, но подвести ее к нужной мысли.

— И третье: над вашим голосом нужно работать. Я предположу, что вам меньше двадцати трех, а это значит, что ваш голос только оформился окончательно. Над ним еще нужно много и упорно трудиться! И я хотел бы помочь вам с этим. Я хотел бы стать вашим учителем.

В комнате воцарилось молчание. Карлотта сидела в кресле, сложив руки на коленях, и смотрела на разбросанные по столу бусы, заколки и кисти для грима. Ее желваки чуть подрагивали.

— Синьор, — сказала она, наконец, подняв голову, — я пять лет провела в консерватории, и приехала сюда, чтобы начать, наконец, работать. У меня нет времени больше учиться, и я считаю, что это излишне. Мне действительно нет еще двадцати трех, пусть это не будет большим секретом. В определенном возрасте ученику нужно двигаться вперед самостоятельно. Я не нуждаюсь в учителе.

Призрак глубоко вдохнул. Заявление укололо его, и он заговорил нежнее, убедительнее.

— Мы все нуждаемся в учителях, в любом возрасте. Не считаете же вы, что достигли своего "максимума"? Если так, позвольте доказать, что вам еще есть, куда стремиться. Я могу сделать ваш голос...

— Услышьте меня, пожалуйста, — повторила Карлотта. В ее голосе промелькнул металл, — я не намерена учиться. Мне достаточно.

— Достаточно чего? — поразился Призрак, прижавшись к зеркалу по ту сторону. Его голос угрожающе загремел. — У вас может быть голос целого поколения, нет, целой эпохи, и вам достаточно?! Одумайтесь, я предлагаю намного больше, чем вы разумеете! — Он заставил себя успокоиться, поскольку Карлотта снова в ужасе вжалась в кресло. — А что же насчет хора? Вам и этого "достаточно"? Вы удовлетворены? Знаете же, что это не так! Я могу гарантировать вам, что уже к концу сезона вы выйдете на сцену в роли Маргариты!

В ответ Карлотта лишь помотала головой.

— Нет.

— Нет — я не смогу это устроить? Так вы думаете? Для меня нет ничего невозможного в этой опере, дитя.

— "Нет" значит только то, что значит, — тихо отозвалась певица. — No. Я не хочу никаких подачек. Вы пойдете и договоритесь с директорами? В это я вполне верю. Сегодня мне предлагали роль Амнерис не позже, чем через три месяца, если я буду строить глаза нужным людям. Но я не для этого прибыла в Париж, и не для этого решила заняться вокалом. Я добьюсь всего сама — или с позором вернусь в Италию, — заявила девушка, чуть выпятив подбородок.

— Я не предлагаю того жалкого способа добиться вершин, о каком вы упомянули, — прошептал Голос.

— Я знаю. Но и вашей помощи не хочу.

— Вы так спокойно отказываетесь! — вырвалось у Призрака. — С вами каждый день говорят свыше?

— А может, вы Дьявол! — Произнесла Карлотта, сощурившись. — Или жалкое привидение несостоявшегося оперного певца. Мне, впрочем, все равно. Я отказалась бы в любом случае.

— Почему? — воскликнул Призрак.

В это мгновение он понял, что выдал свое отчаяние ее отказом. Его начало слегка колотить, а Карлотта, эта странная, необъяснимая ему бестия, мягко улыбнулась.

— Вы хорошо умеете говорить, но совершенно не способны слушать. Я отказалась. Не тратьте время на аргументы.

Карлотта поднялась, заслышав переливчатый смех то ли балерин, то ли хористок, донесшийся из коридора, и еще раз взглянула в зеркало.

— Вот увидите, я со всем справлюсь сама.

— Вы даже не представляете, от чего отказываетесь, — оскорбленно ответил Голос.

Карлотта фыркнула.

— Ах! Синьор, может, у вас есть диплом магистра вокальных искусств? То, что делает вас великим?

— Вы знаете, что порой знанием и талантлом обладают те, кто...

— Значит, нет! — Она просияла. — Прощайте, синьор. Присылайте мне цветы, если вам и правда нравится мой голос.

Она приоткрыла дверь — и тут же с восторгом защебетала с крошкой Жамме о забавном инциденте с упавшим пюпитром и смешно покрасневшим концертмейстером...

***

Когда в конце сезона ей дали роль Амнерис, Призрак лишь саркастично повел бровью и заметил, что для дебютантки эта партия чрезвычайно сложна.

Когда за Амнерис последовала Чио-Чио-сан, он уже не скрывал своего недовольства. Для этой роли нужен опыт! Необходим такой багаж внутренних переживаний, который этой самоуверенной девчонке и не снился!..

Когда она получила Маргариту в "Фаусте" Шарля Гуно, он ограничился тем, что сквозь зубы прошипел: "Снова!.."

И послал цветы.
Самые свежие.
Красные — в знак своей бесконечной обиды, ревности... и странной, необъяснимой любви.


В раздел "Фанфики"
Наверх