- Милая, пора спать, - произнес Рауль де Шаньи, откладывая книгу.
- Да-да, - пробормотала Кристина, не отрываясь от своего занятия.
- Дорогая, уже почти полночь.
- Угу. – Было совершенно ясно, что она его не слышит.
- Кристина! – позвал Рауль громче.
На секунду подняв голову и одарив его отсутствующим взглядом, Кристина произнесла:
- Да-да, - и вновь вернулась к рукоделию, шепча: - девятнадцать, один-два-три-семь-десять… шесть… и четыре…и шесть…о, семьдесят четыре! И-раз-пять-пять-пять-двадцать…
- Кристина! – это уже могли слышать слуги. Рауль чувствовал нарастающую обиду… и бессилие.
- Сейчас-сейчас... ох, сорок, раз-два-три-пять-пятьдесят, шесть, два… и девяносто! – Кристина считала уже в голос.
- Нет, это совершенно невозможно! – пробормотал виконт, подходя к жене, сидевшей за широким столом, на котором в хаотическом порядке были расставлены крошечные баночки, наполненные крупинками мельчайшего бисера. Кристина нанизывала его на нить, глядя в схему, занимавшую добрую половину стола.
- Дорогая жена! – прошептал он в розовое ушко.
- Ну вот, сбилась, - расстроено произнесла Кристина – где же я была: двадцать первый ряд от черты или двадцать третий? Осекшись, она виновато посмотрела на мужа.
- Милый, ты иди спать, а я еще немножко посижу, ладно? Пожа-а-алуйста?
По печальному опыту последних месяцев Рауль отлично знал, что означало это «немножко». Возвращение в спальню с рассветом, темные тени вокруг сияющих глаз и еще один кусочек провязанного бисерного полотна.

Кристина глядела не него снизу вверх с чуть виноватой и вместе с тем радостной улыбкой девочки, которая знает, что папа не откажет ей в двадцать первом плюшевом медвежонке.
Вздохнув, Рауль поцеловал теплый затылок и выдохнул в него: спокойной ночи, милая. Постарайся недолго, ладно?

Кристина кивнула. Было ясно, что она с нетерпением ждет, когда он, наконец, выйдет из кабинета.

Вздохнув, Рауль направился в спальню. Было совершенно очевидно, что семейная жизнь свернула на какое-то неправильное, совершенно недопустимое русло. Как муж он мог бы рассчитывать… ну хотя бы на то, чтобы засыпая, держать жену в объятиях. Надо обязательно с ней поговорить… Эта одержимость рукоделием была сродни болезни. Последний ее проект – связать бисерное полотно Сикстинской Мадонны – грозил затянуться на годы.
Честное слово, уж лучше бы она пела в Опере. Рауль клял тот день и час, когда он настоял, а она согласилась, что жене виконта карьера певицы не подобает. Вот рукоделие, дети, немного благотворительности… Но такими темпами до детей дело не дойдет.

Кристина продолжала нанизывать бисерины. Конечно, она немного виновата по отношению к мужу… Но ведь это такая радость! Какое наслаждение испытываешь, видя, как продвигается работа! А когда осваиваешь новые приемы? А уж момент, когда завязываешь последний узел – это радость, с которой мало что сравнится… вот разве что пение… нет, об этом лучше не вспоминать. Смахнув слезинку, она придвинула к себе схему. Какой колоссальный труд создать такую! Кристина вряд ли смогла бы, тут нужен математический ум…

Их взаимоотношения с господином N. начались как деловая переписка клиентки и владельца магазина для рукоделия, находящегося на другом краю Европы. Но что за удивительный человек! Ведь оказалось, что он еще и химик, и владелец стеклодувной мастерской! Подумать только, он разработал схему специально для нее, специально для нее создавал новые цвета бисера!
Процесс создания грандиозной картины из бисера затянул обоих. У нее вошло в привычку слать ему еженедельные отчеты о том, как продвигается работа. Если работать в таком же темпе, они продемонстрируют картину на Всемирной выставке через год!
А господин N. рассказывал ей, как создает новые оттенки стекла. С каждым месяцем переписка становилась все более и более дружеской. Кристина узнала, что он любит сумерки, неравнодушен к классической музыке, хотя и дилетант. На днях он прислал ей пакетик с новым оттенком, который назвал «отсвет луны из-за облака». И восхитительный букет бисерных роз. Удивительная для мужчины способность тонко чувствовать.
Мягко улыбнувшись, Кристина вновь склонилась над своим рукоделием.

Эрик задумчиво покрутил стеклянную нить, разглядывая ее на свет. В его «Сикстинской мадонне» оставалось несколько десятков оттенков, которых ему никак не удавалось добиться. Но, конечно, он создаст их. Кто бы мог подумать, что химия так затягивает? Как и бисер. А надоест – Эрик придумает, чем занять свою Кристину.

В раздел "Фанфики"
На верх страницы