— Я люблю тебя.
В то же мгновение раздался топот крохотных ножек и жалобное: «Мама! Папа!». Встревоженная Карлотта приподнялась на локте и вытянула шею, пытаясь увидеть нарушительницу ночного спокойствия. В дверях, в тусклом свете луны стояла девочка с огромными, полными наивного ужаса голубыми глазами и торчащими в разные стороны, рыжими волосами. Малышка робко ступила в комнату и приоткрыла хорошенький ротик, вновь собираясь позвать родителей.
— Роззи, — тихо окликнула её Карлотта, — Что случилось, милая?
— Мне приснился плохой сон, — прерывающимся от страха голосом, пожаловалась девочка.
— Ах, как это скверно, — посочувствовала Карлотта, - Ну, иди ко мне.
Розамунда кинулась к постели родителей, крепко обняла мать, а после забралась под тёплое одеяло. Карлотта легла рядом, обвив руками стан дочери и опустив голову на плечо супруга.
— Спокойной ночи, — пожелала она.
— Спокойной ночи, — отозвалась Розамунда, по-прежнему дрожа всем телом. Карлотта и Убальдо забылись сном, а вот их дочь всё никак не могла сомкнуть глаз. Так, пугаясь каждого шороха, которыми обычно бывает полна ночь, в особенности, если в эту ночь снятся дурные сны, она пролежала полчаса, прежде чем, вновь позвала мать. Карлотта испустила стон, в котором с трудом можно было различить «si, mia cara» и продолжила безмятежно дремать на плече своего возлюбленного. Тогда, девочка попыталась разбудить отца.
Убальдо спал на удивление крепко для человека его возраста, и, не шелохнувшись, не издав ни звука, продолжал спать. Сон его вообще был неестественно тихим: казалось, он перестал дышать. Розамунда оставила попытки разбудить родителей и залилась слезами.
— Роззи, — всполошилась её мать, с трудом приоткрыв глаза, — Что случилось? Почему ты плачешь? Тебе, верно, привиделось что-то из твоего сна?
— Мне страшно, мама, — зашептала малютка, прижимаясь к Карлотте, — Почему папа не просыпается, хотя я его звала и толкала?
Лицо Карлотты в одно мгновение стало серьёзным и даже несколько суровым.
— Папа очень устал сегодня — у него был тяжёлый день, — холодно произнесла она, — И я тоже. Если это всё, что пугает тебя, синьорита, то прошу не беспокоить ни меня, ни тем более — отца.
— Я поняла мама, — ещё тише, чем прежде, пролепетала Розамунда. Материнское сердце дрогнуло: лицо Карлотты вновь стало участливо, а жесты и голос смягчились. Она провела рукой по волосам дочери, точь-в-точь как у неё самой.
— Расскажи, что тебе приснилось, милая. Тебе станет легче, — ласково попросила женщина.
Девочка теснее прижалась к матери, с опаской глядя на Убальдо. В её взгляде можно было прочесть ужас и благоговение одновременно.
— Хорошо, — наконец заговорила она, и, выдержав небольшую паузу, завела не своим от страха, голосом: — Папа вдруг исчез. Я не знаю, где он был, но я не могла найти его в доме. Ты долго плакала и говорила мне, что надо ждать. Я сидела у дверей весь день и всю ночь, хотя мне не оставили свечи и в коридоре было темно — мне было страшно. А ты всё время плакала. Я не видела этого, но точно знала, что ты плачешь. А через несколько дней ты позвала меня и сказала, что папа никогда не вернётся, — тут Розамунда всхлипнула и едва дыша, выпалила: — Но всегда будет наблюдать за нами.
Дрожа и всхлипывая, малышка забралась под одеяло и зажмурилась. Карлотта несколько секунд была неподвижна, а потом медленно вытащила дочь из-под одеяла, и, глядя ей прямо в глаза, твёрдо сказала:
— Всё это глупости, дорогая. Папа здесь, разве ты не видишь? Он никуда не исчезнет. А теперь ложись-ка спать.
Роззи кивнула и опустила головку на подушку, прикрыла глаза и тотчас уснула. Успокаивающие слова матери и усталость сделали своё дело. Карлотта поцеловала дочь в лоб и, едва сдерживая слезы, возвела глаза к потолку.

Убальдо Пьянджи умер два года назад. Его убили. И только маленькая дочь видела его всюду, так похожего на тень. Он всегда молчал, не ел, не пил, не заглядывал в уборную и даже порой забывал дышать. Иными словами — всё человеческое стало ему чуждо и ненужно.
А Карлотта билась изо всех сил, пытаясь вылечить единственное дитя. Она давно уже разорвала контракт с администрацией Парижской Оперы и пела во всех ресторанах и кабаре, где только её желали видеть, снизошла до частных концертов в богатых домах, стала тратить те деньги, что удалось скопить ей с мужем за годы привольной и не слишком затратной жизни в Париже. Экс-примадонна Опера Популер тратила всё до последней копеечки на докторов и знахарей. Щедро вознаграждая специалистов и шарлатанов, она слышала в ответ только одно: «здорова». Это заставило бы порадоваться любую мать, но только не ту, что каждый вечер слышала от дочери рассказы об умершем отце.
— Очевидно, ей действительно является призрак, — сказал однажды один из психиатров, надевая шляпу с самым задумчивым видом. Карлотта и без того была готова уже поверить в истину видений Розамунды.

— Я люблю тебя, — снова прошептала Карлотта, ни на мгновение не сомневаясь, что Убальдо не оставил их.

В раздел "Фанфики"
Наверх