В конце рабочего дня Эрик сложил бумаги для разбора на завтрашний день, смерил равнодушным взглядом высокую стопку, накинул поношенное пальто и вышел из конторы. Дойдя до угла, он, как обычно, сел в автобус. Только свою остановку проехал. На этот раз виной тому была не рассеянность, вернее, задумчивость, неоднократно приводившая к пешим прогулкам через весь район. Эрик направлялся на приём к своему лечащему врачу-кардиологу.
За окном мелькали дома и деревья. Улицы — артерии большого города — петляли, ветвились, перетекали одна в другую. А по ним мчались автомобили, большей частью красные, с белыми и красными огнями. На перекрёстке молодой мужчина стал с интересом наблюдать за пешеходами, переходившими через дорогу. Вот счастливые родители катят коляску. Вот папа тащит за руку капризничающего сына. За ними неторопливо идёт пожилая женщина с продуктовой сумкой. А там девушка беззаботно болтает по сотовому телефону, совершенно забыв про непостоянный сигнал светофора. Да, городской организм живёт и развивается… Какой же свет покажет светофор ему? Останется ли для него место в отлаженной системе, не терпящей сбоев?
Наконец, Эрик достиг цели. Перед ним возвышался белостенный монолит клиники. Ещё раньше ему приходило в голову, что клиника похожа на айсберг — такая же безукоризненно чистая и бесстрастная. Пациентов в приёмной не было, но медсестра просила подождать. От чтения журналов на столике волнение только усиливалось, и мужчина стал рассматривать табличку на двери кабинета:
— Доктор Симс, кардиолог.
Лаконичная табличка. Чёткая и ясная. Имя, должность. И всё.
Проблемы с сердцем начались у Эрика ещё в детстве, так что, сколько себя помнил, он находился под врачебным наблюдением. Однако в последнее время сердце стало пошаливать значительно чаще, хотя вредных привычек он не имел. Сейчас решалась его судьба. Её вердикт будет вынесен на бланке с результатами обследования.
Приглашение медсестры. Эрик вежливо постучался и вошёл в кабинет. Среди таблиц и диаграмм за столом — единственным тёмным пятном среди белоснежного интерьера — в чёрном кожаном кресле восседал тучный лысоватый человек средних лет.
После привычного осмотра врач начал что-то старательно записывать в карточку. Эрик подождал, собрался с духом и задал главный вопрос:
— Результаты моего обследования… пришли?
Доктор Симс буркнул нечто себе под нос, пожевал кончик ручки и продолжил запись. Пациенту показалось, тот тянет время. Эрик повторил вопрос. Врач оторвал серые глаза от страницы.
— Результаты… да, да… — протянул он. — Они где-то здесь, подождите минутку…
Доктор Симс отложил ручку и полез в кипы больших и маленьких бумаг, наваленных по периметру стола. Каждый листок хранил чьё-то здоровье или жизнь. Найдя нужный бланк, врач с напускным вниманием уткнулся в его содержание и отключился от окружающего мира.
— Доктор, — тихим твёрдым голосом произнёс Эрик, будучи уверенным, что собеседник его прекрасно слышит, — доктор Симс, послушайте, вы можете смело сказать мне результат. Не нужно скрывать. Я не боюсь и готов услышать правду. Ожидание и неизвестность — самые плохие вещи. Меня успокоит любое заключение.
Он перевёл дыхание и добавил:
— Сколько мне осталось?
Врач взглянул на посетителя поверх бланка и просто ответил:
— Месяц.
— Месяц…
Доктор Симс принадлежал к той категории врачей, которые за многолетнюю практику уясняют для себя одно: либо они отстранятся от проблем пациентов, либо закончат карьеру на больничной койке в кардиологии. Со временем такие люди распространяют хладнокровие и на клиентов. Они совершенно наивно считают минутное самообладание страждущих нерушимым.
— Месяц…
Словно что-то остановилось. С трудом, со сбоями, но работало… И вдруг остановилось. Замерло. И начало плавно опускаться, тонуть в душном мутно-сером омуте.
— Как Вы? Всё в порядке? — спохватился врач.
— Да… да, нормально… Не беспокойтесь, — выдавил из себя Эрик, постепенно возвращаясь в сознание. В отличие от доктора Симса, он принимал близко к сердцу переживания других людей, порой слишком близко.
— Наверное, мне можно идти? — произнёс он более ровным голосом.
Врач внимательно посмотрел на пациента, но его внутренней борьбы не заметил.
— Похвально, — одобрил он. — Редко, кто сохраняет спокойствие при подобных обстоятельствах.
— Жизнь есть жизнь, тут ничего не попишешь, — вздохнул пациент.
— Приношу свои извинения, медицина здесь бессильна.
Доктор Симс отложил бланк с результатом.
— Вы уверены, что в состоянии идти?
Эрик кивнул.
— Я справлюсь.
— В случае чего обращайтесь, у нас работают квалифицированные психологи.
Врач помолчал.
— Не отчаивайтесь. Сходите в церковь, помолитесь. Вы верующий?
Эрик не ответил. Всякая вера угасла в нём давно, в момент осознания, что его юношеские стремления — пустые иллюзии и сам он не более чем обычный трудяга-неудачник. А сегодня умерла надежда.
Поблагодарив доктора Симса за оказанные услуги, мужчина встал и вышел из кабинета.
— До свидания… — сказал он в дверях, не решившись выговорить "Прощайте".

Вечерело. Зажигались фонари. Эрик брёл по улицам, вглядываясь в безучастные лица встречных прохожих: они не обращали на него внимания, поглощённые собственными мыслями. Он оставался наедине с собой, когда ему была так необходима помощь — не психологическая, простое человеческое участие.
Впрочем, кому он мог быть интересен? Чего он достиг в свои тридцать два года? Высшее экономическое образование, желание изменить мир к лучшему… Застенчивость и нерешительность помешали получить признание и воплотить мечты в реальность. В результате — должность клерка в небольшой конторе и рутинная бумажная работа. Ни родственников, ни семьи. Не сложилось. Одиночество и безысходность.
Жил Эрик в тихом квартале, в одном из безликих четырёхэтажных домов. Открыв дверь, он прошёл по комнатам в поисках занятия, способного отвлечь от дурных мыслей. Не найдя подходящего, мужчина кое-как поужинал без аппетита и, послонявшись по квартире ещё немного, лёг в постель. Но в тот вечер все его покинули, даже сон. Эрик лежал и глазел в потолок. Глупо было надеяться на соизволение милостивой судьбы даровать ему покой прямо сейчас и избавить от месяца мучений. И безумный замысел овладел его сознанием. Мужчина вылез из-под одеяла, обулся, надел пальто на пижаму и шагнул в ночь — навсегда.
Эрик не думал, куда направляется. Идти и идти, потеряться в темноте, исчезнуть с рассветом… Мужчина свернул в неосвещённый двор от любопытных соглядатаев-фонарей. Надо же! То был двор его детства. В сумраке проступали знакомые очертания. Там — баскетбольная корзина… А вот — старое раскидистое дерево. С каким восторгом он ещё мальчишкой покорял эту высоту и ликовал, стоя на "крыше мира"… Эрик провёл рукой по шершавой коре. Деревянные дощечки-ступени ещё на месте! Мужчина вскарабкался на ветку, уступив сентиментальной просьбе сердца.
Все дома вокруг спали. Светилось только одно окно — маленький огонёк в глухой ночи, словно упавшая в руки звезда, словно последняя надежда. И оно было открыто. Инстинктивно Эрик подобрался ближе (дерево росло рядом, и нижние ветви крайними листьями касались подоконника) и заглянул внутрь.
В дальнем углу небольшой, но уютной комнатки, обставленной скромно, со вкусом, в солнечно-жёлтых тонах, сидела молодая женщина. Она с ногами забралась в глубокое кресло и куталась в шерстяной клетчатый плед. Перед ней, наполовину развёрнутый к окну, стоял включенный телевизор. Из него лились чарующие звуки арии "Всё, что я прошу" из фильма-мюзикла "Призрак Оперы". В нём рассказывалась история одарённого человека, чью душу изуродовало косное, жестокое общество из-за уродливой внешности. И Эрику эта история была весьма близка, в том числе благодаря совпадению его имени с именем главного героя. На самом деле Эрик не считал себя обиженным обществом. Он осознавал, что невостребованность таланта — частое, слишком частое, обычное явление. Свой путь он выбрал сам. Никто не виноват, если путь заканчивается тупиком. И всё же имелось одно сходство: он хотел с самого начала, всегда хотел, просто хотел, чтобы его любили. Но жизнь прошла в одиночестве. Причём его внешность была отнюдь не уродливой. Скорее, его не понимали, не нашлось друзей по интересам. Сначала Эрика считали слишком заумным — из-за кругозора и увлечений, затем слишком занудным — из-за излишней скрупулёзности в работе.

Раздели любовь и жизнь со мною,
Обещай, и я пойду с тобой.
Раздели со мною дни и ночи…
Будь со мной,
Покуда я дышу…
Люби меня —
Вот всё, что я прошу.

…Стихли последние трепетные аккорды, экран потух. Но девушка продолжала недвижно сидеть. И тут мужчина услышал её голос — тихий, печальный.
— Вот, не жалко. Ничуть. Целую жизнь гоняться за прошлым… А вдруг кто-то ждёт — и поймёт, и оценит? Тоже один — всю жизнь… ради какого-то эгоиста…
Она убеждала себя в чём-то, настойчиво, но безрезультатно.
— Любовь… Почему любят только тех, кто не дорожит этим? Почему всё так несправедливо?
Пронзительная пауза.
— Как глупо…
За обрывочными фразами таилось нечто гораздо более глубокое и сокровенное, невыразимое словами.
Девушка умолкла и бессильно покачала головой. Затем резко встала, упрямыми шагами подошла к окну. И Эрик разглядел мучительную усталость в её лице.
— А ведь я так тебя жду! Кто бы ты ни был… Просто почувствовать тебя рядом, знать, что ты живёшь где-то в мире. Неужели это так сложно? Пусть на чуть-чуть, на минуту… И тогда я пойму: стоило родиться и жить ради этой минуты…
Разогнулась перетянутая пружина — в бесстрастную черноту срывалась отчаянная, безответная исповедь.
— Если "всё приходит в своё время", если так, то дай мне силы ждать и верить, как прежде, как всегда!
Невольный слушатель внимал трогательному, проникновенному зову сердца.
— Я всё равно буду ждать. Что бы ни случилось. Иначе зачем тогда ещё жить?
Огромными чайными глазами, полными слёз, незнакомка вглядывалась в ночь, словно пытаясь отыскать в непроницаемой тьме неосвещённого двора того, кто придёт и оградит её от холода, сочившегося в распахнутое настежь окно — крохотный маячок огромной любви. Нечаянно её взгляд упал на Эрика… но тут же устремился в пустоту сквозь него, будто древесный обитатель и вправду был призраком. Она его не заметила… Зато он видел её отчётливо: зябко подрагивающую хрупкую фигуру, мечтательно-грустное лицо, мягкие каштановые локоны, позолоченные светом настольной лампы, и глаза…
Незнакомка вздохнула, отошла от окна и легла, не раздеваясь, в кровать у противоположной стены. Окно осталось открыто: видимо, мечтательница боялась пропустить желанный визит во сне.
Едва девушка заснула, Эрик чуть не кубарем скатился с дерева. Его переполняли различные чувства: волнение, восхищение, какое-то невыразимое опьянение, ещё нечто немыслимое, не поддающееся описанию, и ещё… И уже не было в этом диком пряном вихре эмоций отчаяния и тем более мыслей о самоубийстве. Всё его трясущееся в ознобе существо дышало единым порывом: осуществить мечту одинокой души, как и он сам, сотворить чудо.
Не вполне понимая, что он делает, мужчина побежал по улицам и переулкам, минуя скверы и перекрёстки. Он не останавливался, пока не достиг площади, где обычно стояли торговцы. К тому времени он совершенно выдохся и еле держался на ногах. Мысли путались в голове, поэтому Эрик не сразу сообразил, что ещё слишком рано. Вокруг не было ни души.
Минуты скапливались в часы, одинокий романтик бродил по тротуару. Начал накрапывать мелкий дождь, затянувший воздух зябкой поволокой. Эрик спрятался под узкий козырёк ювелирного магазина — слишком узкий, чтобы укрыться от назойливой измороси. Оттуда он взирал на хмурый пейзаж с радостью и теплом на сердце: ничто не могло испортить ему настроение или заставить отказаться от задуманного.
Наконец, показалась цветочница. Она неторопливо пришла на своё место, поставила ведро с розами и раскрыла над ним большой зонт в светлеющее небо. Эрик немедля поспешил к ней. Цветочница, пожилая женщина с добродушным выражением заспанного пухлого лица, изумлённо разглядывала вымокшего до нитки полоумного, который выскочил ни свет, ни заря из уютного тёплого дома под дождь в пальто поверх пижамы ради единственной красной розы.
А роза была восхитительна. Её благоухающее карминное соцветие явственно выделялось среди прелестных сестёр. На застенчиво полураскрытых лепестках покоились дождевые капли. Они придавали розе свежесть, почти одушевлённость. Умопомрачительный аромат кружил и без того дурную от бессонницы и смятения голову.
Эрик полез в карман… О, ужас! Он оказался пуст. Несчастный человек отчаянно воззрился на манящий цветок. Мечта, наверное, самая искренняя и заветная в жизни, разбивалась вдребезги из-за прозаичного отсутствия денег. Вдруг его рука ощутила ласковое прикосновение. Выйдя из оцепенения, мужчина увидел цветочницу, протягивающую ему желанную розу.
— У меня нет денег… — простонал страдалец.
Женщина уверенно вручила цветок.
— На счастье! — улыбнулась она.
Растерянно поблагодарив спасительницу, Эрик бережно прижал бесценное сокровище к груди и неуклюже помчался обратно, боясь, что незнакомка проснётся до его возвращения.
К счастью, опасения оказались напрасными. Девушка сладко спала, утомлённая ночным всплеском эмоций.
Даритель вскарабкался на дерево, прополз по ветке как можно ближе к окну, чудом удерживая равновесие, затаил дыхание, прицелился и кинул цветок. Как по заказу, роза упала точно на столик у окна. Постеснявшись застать пробуждение незнакомки, "призрак" слез на землю и направился домой, целиком доверившись памяти своих ступней.

Проспав весь день (благо, был выходной), Эрик до сумерек размышлял, что делать дальше. Особенно его волновали последние события. Как отнеслась незнакомка к необычному подарку? И вообще, не приснилось ли ему это? Нет, то был не сон — ведь сильное, чистое чувство до сих пор согревало изнутри: оно будто столкнуло его с мёртвой точки, дало стимул продолжать бороться за жизнь. После долгих сомнений мужчина решил навестить свою спасительницу.
Свет в окне горел, но девушки в комнате не оказалось. Зато роза стояла в изящной хрустальной вазе. Значит, ему удалось доставить ей радость. Искренний порыв получил благодарный отклик — такое случалось с ним крайне редко. И, ютясь на ветке, самозабвенный романтик дал себе слово: пока сердце будет биться, пока чувства не покинут его, он станет жить ради счастья одинокой мечтательницы. Он ни за что не оставит её на произвол судьбы, так жестоко поступившей с ним.
Эрик поймал такси. Пожилая цветочница уже направлялась к перекрёстку. Увидев того же запыхавшегося человека, догонявшего её, она всплеснула руками:
— Батюшки! Да кто ж Вас так гоняет с утра до вечера?!
От спешки мужчина не мог выговорить ни слова, только лицо его сияло.
— Я ведь Вас ждала — вот и припозднилась. Думаю, вдруг опять прибежит, а никого нет. Что делать будет?
Когда Эрик приехал обратно, незнакомка так и не появилась. Но огонёк настольной лампы робко выглядывал из окна, ожидая возвращения ночного гостя. Прилетевшая в открытую форточку алая роза стала ему наградой.

Всю следующую неделю окрылённый "призрак" бросал красные розы в неусыпное окно. Затем ему начало казаться, что этого недостаточно. И он обратился за советом.
— Ну, ты даёшь! Не-е, правда что ли?
Так приговаривал Джи, единственный приятель Эрика, пока тот посвящал его в свои ночные приключения.
Джи, чьё полузабытое полное имя было Джордж, считал себя покровителем "хандрящего друга". За двадцать семь лет жизни он успел получить три неоконченных высших образования, главным из которых являлся факультет режиссуры, и сменить кучу должностей — от рабочего сцены до сценариста в местном театре. Постоянного заработка он не имел. Зато вполне довольствовался прелестями холостяцкого существования. И не было человека, с которым Джи не смог бы найти общий язык в ближайшие полминуты.
— И ты не знаешь, как её зовут?
— Нет, да это не важно.
— Как не важно? — удивился Джи. — Не выяснить имя понравившейся девушки? Сразу видно, что ты — дилетант в амурных делах. Ну, ничего. Тебе повезло, что у тебя есть такой друг, как я.
Эрик улыбнулся. Джи тряхнул густой рыжей шевелюрой.
— Ладно, ещё не всё потеряно. Пора переходить ко второму этапу.
— Какому второму?
Молодой человек снисходительно вздохнул.
— Общению!
Новичок оторопел.
— Что я ей скажу?
— Привет! Я — Призрак Дерева за твоим окном. Бу!
— Как ты можешь?! Ведь я серьёзно.
— Ладно, извини.
Джи задумался.
— Тут нужно что-то эффектное и по теме… Слушай! — податель идей просиял. — Ты же здорово пел в колледже! Тебя ещё на конкурс посылали, да ты стру…
— Куда ты клонишь?
— Всё туда же — к претворению мечты в реальность.
Под вечер следующего дня Джи явился к другу уставший, с хорошими новостями.
— Пришлось из-за тебя побегать! Где я только не был, кому только не напомнил о долге дружбы. Зато теперь у нас есть всё необходимое, — сообщил он. — Миссис Чаймер просто чудо! Так прониклась твоей историей — предоставила помещение и… запасной ключ от соседней квартиры.
Джи хитро прищурился.
— Кстати, твою незнакомку зовут Тина.

Миссис Чаймер встречала в дверях. Напоив конспираторов ароматным чаем с домашним печеньем, старушка с интересом наблюдала, как они разбирают оборудование.
— Тина — такая хорошая девушка! — восклицала она то и дело. — Всегда поздоровается, о самочувствии спросит, если надо — поможет. Даже ключ свой оставила на всякий случай. Приходите, говорит, в любое время. Она мне как внучка. Вы уж меня не подведите.
— Не беспокойтесь, миссис Чаймер, — заверил Эрик, — у нас самые добрые намерения.
Джи установил в спальне Тины миниатюрные колонки и протянул провода в квартиру соседки, где размещался пульт с микрофоном. Молодой человек также спрятал в комнате микрофон для обратной связи и снабдил современного "Ангела Музыки" наушниками.
Миссис Чаймер была оказана честь первой опробовать аппаратуру. Когда проверка закончилась, старушка сидела с блаженной улыбкой на лице и мурлыкала себе под нос услышанную мелодию.
— У Вас определённо талант, — заметила она Эрику. — Ах, если б я была моложе лет на пятьдесят!..

Тина вернулась домой поздно — очень печальная. В тот вечер особенно тоскливо стучали по стеклу дождевые капли, холод закрадывался в окно и в душу. Девушка свернулась калачиком в кресле под клетчатым пледом и смотрела на пламенеющий букет роз в вазе. Как ей хотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться своими переживаниями…
И вдруг, словно сквозь сон, донёсся мягкий голос:
— Тина… Тина…
Девушка вздрогнула. Каким знакомым и немыслимо реальным казался пригрезившийся напев! Жаль, что это всего лишь обман слуха…
Но чудо! В следующий миг комнату наполнила прекрасная, любимая музыка, и кто-то невидимый нежно воззвал к ней:
— Нет нужды бояться,
Забудь о тьме ночной.
Я здесь, больше не бойся,
Поверь мне, успокойся.
Если ты согласна,
Позволь мне быть с тобой.
Упоительный голос проникал в сознание, утешал и обнадёживал. В воздухе разлилось тепло, стенам вернулись солнечные краски. Тина изумлённо огляделась, встала, прошла несколько шагов. Трудно было поверить, что всё происходит наяву.
— Кто ты? — растерянно спросила она, обращаясь к пустоте.
— Я Эрик, — послышалось в ответ.
— Это ты приносишь мне розы?
— Да.
— Почему?
— Чтобы ты не грустила. Я хочу избавить тебя от холода.
— Где же ты? — Тина помедлила. — Покажись.
— Не могу.
Тревожная пауза.
— Не бойся! Тина, ты не одинока в этой ночи. Если пожелаешь, я стану петь для тебя, отгонять тоску, беречь твой спокойный сон. Вот всё, что я прошу.
— С удовольствием, — вымолвила до сих пор недоумевающая Тина.
Вновь зазвучала дивная песня. Она ласкала слух и усмиряла боль.

Дать мне крылья можешь только ты…
Слушай, слушай песню темноты…

И словно из ниоткуда прямо в руки девушке упала роскошная огненно-красная роза.
Впервые ночь опустила полог плавно и легко. Тина засыпала, и её убаюкивал голос утончённо-чуткого сердца:
— Пусть начнётся сон,
Пусть тебя поманит он
В мир своих творений и мечты —
Во власть волшебной песни темноты.

Когда Тина уходила на работу, из двери выглянула соседка.
— Доброе утро, миссис Чаймер!
— И тебе доброе утро, милая! Да ты сегодня прямо светишься!
— Я сегодня хорошо спала, — отозвалась девушка со счастливой улыбкой. — Миссис Чаймер, Вы ночью ничего не слышали?
— Абсолютно ничего. А в чём дело? Случилось что-нибудь? — невозмутимо спросила старушка.
— Нет, нет. Всё в порядке. Всё прекрасно…
И мечтательница спорхнула с лестницы.

Джи был в восторге.
— Ну и представление ты вчера устроил, дружище! Я боялся, что розу не докину или промахнусь, — а вышло лучше некуда.
— Да, да. Нам надо продолжать в том же духе, — подхватила миссис Чаймер заговорщицким тоном. — Знали бы вы, как оживилась Тина. У неё, у деточки, такой цветущий вид!
Эрик не помнил себя от радости. Он очень беспокоился, как бы аппаратура не подвела или, гораздо хуже, Тина не испугалась. Но дебют удался. Хорошее настроение Тины было ему высшей наградой.
— Миссис Чаймер, можем ли мы сделать что-то для Вас в качестве компенсации за причинённые неудобства? — поинтересовался Джи.
— Ох, голубчики, мне бесплатного концерта вполне достаточно.
— Ну, "песней темноты" Вы теперь вдоволь насладитесь.
— Хотя… — старушка многозначительно приумолкла. — Стара я стала, трудно мне из дома выбираться. А кушать хочется, и без покупок кое-каких тоже не обойтись.
— Не вопрос! — хмыкнул режиссёр. — Эрик будет приносить Вам всё необходимое по пути.
— Но я очень редко хожу по магазинам, — возразил исполнитель, — а перекусываю в кафе по дороге на работу.
— Что ж, никогда не поздно начать. Ты ведь хочешь отблагодарить миссис Чаймер за её великодушие?
Таким образом, список ежедневных дел Эрика значительно удлинился. Сразу после работы он ехал на площадь за свежей розой, затем выполнял поручения старушки (нередко весьма замысловатые). Ближе к ночи "Ангел Музыки" отправлялся к миссис Чаймер и пел колыбельную Тине. Завершал программу эффектный полёт алого цветка. И всегда — в мыслях, в соседней квартире, в темноте среди древесной листвы — безнадёжный романтик находился рядом со своей мечтательницей. Ему не позволяла отчаяться и давала силы вера — наивная, но непреклонная вера одинокого сердца в возможность чуда в обыденной жестокой жизни, чистая вера, побудившая и его в это поверить.

Однажды поздно вечером Эрик, как обычно, устроился на дереве с красной розой. Окно было открыто, в комнате горел ночник, Тина спала. Надо сказать, она никогда не пыталась подсмотреть, кто и как приносит ей цветы. За это тайный поклонник считал её не только романтичной, но и смелой. Бросив розу на журнальный столик (в меткости Эрик преуспел), он заметил на нём посторонний предмет. Там лежала записка, очевидно для него. Эрик задумался: раньше ему ни разу не приходилось забираться к Тине в окно. Он подполз как можно ближе, ухватился за подоконник, и, оттолкнувшись от ветки, ухитрился влезть в комнату. Стараясь больше не шуметь, гость взял записку в зубы и направился в обратный путь. Но проделать его оказалось гораздо сложнее: ветка раскачивалась, и крепко ухватить её не получалось. Тогда Эрик прыгнул наудачу… соскользнул и завис между небом и землёй, судорожно цепляясь руками за злополучную ветку. Помочь было некому, поэтому пришлось вспоминать уроки физкультуры в колледже, в частности, турник.
Ощутив под ногами земную твердь, мужчина перевёл дыхание и кинулся к ближайшему фонарю. Там он развернул аккуратно сложенный листок, на котором мелким чётким почерком было написано:

Дорогой Эрик!

У меня есть небольшая просьба. Мы знакомы четыре недели, а я так тебя и не видела. Если это возможно, давай встретимся. Мне очень хочется посмотреть на тебя и лично отблагодарить за чудо, которое ты подарил! Завтра вечером я свободна. Пожалуйста, приходи!

Твоя Тина

P.S. Что бы ни было причиной твоей скрытности, знай: мне не важно, кем ты окажешься.
Я доверяю тебе и верю в тебя, мой Призрак.


Джи нащупал выключатель, зажёг свет и, зевая, поплёлся к входной двери, в которую кто-то нещадно колотился. С порога на него бросился взволнованный Эрик.
— Откуда ты? — обомлел спросонья приятель. — Погоди, отдышись — на тебе лица нет! Что случилось-то?
— Тина желает со мной встретиться.
— Ну, поздравляю! — Джи похлопал друга по плечу. — Встретиться… Когда? Так… Ага. У меня родился отличный план. Думаю, до завтра успеем.
Молодой человек с деловым видом усадил Эрика к столу, сам сел напротив.
— Обстановка там сейчас идеальная. Главное, уговорить охрану… — излагал он свои гениальные мысли вслух. — Первое свидание должно запомниться навсегда. Нравится ей "Призрак Оперы"? Прекрасно. Устроим Тине встречу с мечтой.
Джи наскоро начеркал на клочке бумаги план местности.
— Вот тут, неподалёку ... Если от дома Тины…
Но Эрик не слушал. Он отрешённо глядел в никуда и, наконец, произнёс:
— Всё зашло слишком далеко.
— …Знаю я пару-тройку надёжных людей — не подведут, сделают как надо.
Джи осёкся.
— Далеко? То есть?
Эрик вздохнул.
— Конечно, интересно придумывать сценарии, ставить мини-спектакли. Только здесь не театр, а жизнь — её и моя. И в её жизни меня быть не должно.
Джи вытаращил глаза.
— А до сих пор ты о чём думал? Разве тебе не приходило в голову, что девушка рано или поздно захочет увидеть своего тайного поклонника? Это же очевидно.
— До сих пор я исполнял её мечту, а теперь собираюсь разбить одним махом. Я не могу.
— Глупости! Кстати, почему ты уверен, что доживаешь последние дни? Зачем ты крест на себе ставишь?
Эрик помрачнел.
— Джи, мне стало хуже, гораздо хуже…
Молодой человек замялся.
— В любом случае, начал дело — доведи до конца. Объяснишь Тине всё как есть, извинишься. Она поймёт. Жизнь есть жизнь, сам ведь говорил. Так пусть в ней хоть не надолго поселится сказка. Подари девушке желанную встречу.
— "Объяснишь, извинишься"! Как просто! — злобно усмехнулся Эрик. — Тебе это, может быть, и игрушки, а на мне лежит ответственность. Режиссёр проклятый!
Джи оторопело взирал на взбешённого гостя.
— У тебя идея фикс: разыграть очередную комедию… Или намечается драма? Или трагедия? Так вот, хватит. Воплощай свои творческие замыслы на ком-нибудь другом. А меня оставь в покое.
Эрик схватил листок с планом, разорвал его в клочья и швырнул в собеседника. Тот опомнился и вскочил на ноги.
— Нет, вы послушайте его! — воскликнул молодой человек. — "Она так одинока"… "Исполню мечту"… "Чудо сотворю"… Ха! Добрая фея-крёстная нашлась. А актёр ты неплохой. Я сразу и не догадался. Теперь понятно, зачем ты кашу заварил. Решил позабавиться напоследок? Отвлечься от мрачных мыслей? Поиграть в героя? Что ж, наигрался досыта.
Следовало ожидать, что ты, как всегда, сдрейфишь, когда дойдёт до дела. Дурак я — связался с тобой, влип в историю… Да ладно я — она-то в чём виновата? Она же верит тебе!
Джи нервно ходил из угла в угол. Изредка он замирал и окидывал лихорадочным взглядом комнату, будто выспрашивая у находившихся там предметов оправдания такому повороту событий. Наконец, он вплотную приблизился к Эрику.
— Я дурак, а ты подлец, — презрительно бросил Джи ему в лицо. — Можешь быть собой доволен. Ещё одну жизнь ты сломал. Иди, жалей себя, пока не подохнешь. Тебе ведь больше никого не жалко.
Молодой человек подбежал к двери, распахнул её настежь и, не оглядываясь, процедил:
— Прочь из моего дома!

Моросил дождь. Зябкие отражения фонарей расплывались в мокром асфальте. Эрик брёл по улице, как когда-то давно, мимо спящих домов, направляясь в неизвестность. Сколько всего произошло за последний месяц! Наверное, хватило бы на целую жизнь. И так бестолково закончилось. Нет, страшно закончилось. Поссорился с единственным другом. Обманул девушку… И зачем он не довёл тогда задуманное до конца? Всем было бы лучше. Благая цель появилась? Как же! Испугался. Сдрейфил. Да, он был трусом. И, выходит, подлецом. Прав был Джи.
От этой мысли на Эрика накатила волна презрения к себе, так что его чуть не стошнило. Неужели он проделывал все эти невообразимые вещи, преодолевал себя, свою болезнь, исключительно ради собственной выгоды?! А как же чувства, воодушевление? Неужели средство забить голову?
Неожиданно мужчина заметил, что стоит перед домом Тины. Вот, значит, куда опять привело его подсознание. Или судьбу не обманешь? Такой сюрприз она преподнесла под занавес. Эрик зашёл во двор, встал под деревом и поднял глаза. Светало. Дождь кончился. Сумрак стал понемногу редеть, и разогнать его помогал тусклый, но неугасимый свет окна на втором этаже. Не был Эрик ни трусом, ни подлецом. Возможно, в прошлом… только не сейчас, не перед ликом Добродетели. "Я доверяю тебе и верю в тебя"… Объяснить, извиниться — и будь что будет.
Пробуждающийся дом начал открывать одно за другим жёлтые окна-глаза и согревать морозный воздух на улице сонным теплом из-под одеяла.
Вдруг кто-то толкнул Эрика в спину, и сзади послышался хриплый голос:
— Эй, дядя, не спится тебе? Закурить есть?
Мужчина вздрогнул и обернулся. Перед ним стояли трое дюжих парней в джинсовых обносках.
— Извините, нет.
— Не, я не понял! — вызывающе прогнусавил главарь. — Он чё, нарывается, а?
— Может, у тебя всё-таки что-то есть для нас? А то нехорошо получается, — подхватил его подельник.
— У меня ничего нет, — спокойно ответил Эрик. — Ступайте своей дорогой.
— Командир нашёлся! — сплюнул третий малый. — Давайте проверим, не врёт ли он!
Раззадоренные бандиты разом накинулись на свою жертву и стащили пальто. Главарь обшарил карманы и дико заулюлюкал:
— Да у него тут крутая штука!
— Не тронь! — вскричал Эрик, ринулся на противника и с размаху ударил кулаком в челюсть. Застигнутый врасплох, верзила пошатнулся и выронил находку.
— Мочи его! — заревел главарь.
И завязалась яростная драка. Мужчина отчаянно отбивался от нападавших, защищая своё сокровище. Но болезнь давала о себе знать, и через некоторое время Эрик почувствовал, что силы покидают его. Однако он твёрдо решил стоять насмерть. Собрав всю волю для последнего рывка, несчастный успел мельком глянуть на заветное окно, когда на него понёсся сокрушительный удар… Внезапно главарь охнул и повалился навзничь, не успев достигнуть цели.
— Джи… — выдохнул Эрик, но земля поплыла из-под ног и сгустилась тьма.

— Эрик, очнись! Ты как?
Джи держал голову друга на коленях и легонько тряс его за плечи. Бедняга начал приходить в себя. Перед глазами плавали разноцветные круги.
— Джи… — прошептал он. — Помоги мне…
— Не двигайся. Сейчас я отвезу тебя в больницу.
— Нет… Я в порядке… Тина…
Верный товарищ помог подняться. Эрик отряхнулся и накинул пальто.
— А я всё же не усидел. Думаю, нельзя его так вот отпускать — пропадёт без присмотра. И точно.
Молодой человек с ожесточением пнул камень в сторону сбежавших бандитов.
— Подонки! Будут знать, как нападать на беззащитных.
Эрик неуверенно приблизился.
— Джи, спасибо. Ты мне жизнь спас.
Джи неопределённо мотнул головой.
— Я обидел тебя. Прости, если сможешь. Я был сам не свой… ведь месяц прошёл и всё такое…
Молодой человек молчал, однако и не уходил.
— Благодаря тебе, я увидел происходящее с другой стороны… и многое понял. Джи, я не вправе просить тебя об услуге, но пусть это будет вроде последнего желания… Ради Тины… Я сам хотел ей рассказать сейчас…
Бедолага сконфуженно потупился.
— Только в таком виде вряд ли это хорошая идея…
Джи окинул взглядом измученного человека, в синяках и ссадинах, неловко кутающегося в грязное изорванное пальто.
— С чего я должен верить тебе после всего?
— Я люблю её!
— Ах, вот ты как теперь заговорил… Любишь? Пошли!
В окне на втором этаже мелькнула изящная тень.

— Куда ж ты без меня? — укоризненно восклицал Джи по дороге. — Ну и красавец! Здорово тебя отделали, и за дело. Зато типаж теперь какой! Похож! Ладно, есть у меня знакомая — сделает из тебя конфетку. Жалко, времени мало. По первому разряду не получится. Сам виноват.
Молодой человек остановился.
— И я тоже хорош. Вспылил, наболтал всякого. Ты уж прости меня.
— Прощу, если всё получится.
— В смысле организации не сомневайся, а остальное зависит от тебя…

Тина вернулась домой взволнованная. Зачем она сделала такой решительный шаг? Наверное, у Эрика есть весомые причины не показываться ей. Нет, ничего предосудительного. Но почему? Застенчивость? Тогда не стоит переживать. А если просьба показалась ему преждевременной, и он вообще никогда не придёт? В растрёпанных чувствах она открыла дверь спальни. На столике лежал конверт, скреплённый восковой печатью. Девушка поспешно распечатала его и прочитала письмо:

Милая Тина!

Пожалуйста, прости мою ошибку: я должен был первым пригласить тебя на свидание. Очень рад, что небезразличен тебе, и благодарен за доверие. Позволь искупить вину и подарить то, что ты воистину заслуживаешь. В одиннадцать часов тебя будет ожидать такси. Ничего не бойся — я лишь хочу, чтобы сказка ожила.

Искренне твой,
Эрик


Вечер пролетел в приготовлениях: Тина впервые отправлялась на серьёзное свидание. Она надела элегантное кремовое платье, оттенявшее утончённую внешность; нить мелкого жемчуга на шее и сияющие жемчужины в каштановых волосах довершали прелестный образ. В назначенное время девушка вышла на улицу. Припаркованное у обочины такси мигнуло фарами. Водитель поздоровался и без объяснений тронул машину с места.
— Скажите, куда мы едем? — спросила Тина после некоторых колебаний.
— Извините, мисс, мне не велено говорить, — ответил рыжеволосый парень.
— А кто вызвал такси?
— Какой-то молодой мужчина. Я не разглядывал, но, в общем, он хорош собой, если вы об этом… и, по-моему, добрый человек. Да Вы успокойтесь, музыку послушайте.
Водитель включил приёмник. Девушка тихо ахнула.

…Мечте пора вступить в свои права.
Что за пожар в душе горит!
Каким желаньям путь открыт?
Какой соблазн нас ожидает?
Сделан шаг, возврата нет, порог последний.
Какой за ним откроется секрет?
Теперь назад возврата нет.

— "Призрак Оперы", классика… Хотите, найду что-нибудь помоднее? — осведомился парень.
— Нет, нет, оставьте, — воскликнула Тина.

— Приехали, мисс!
Мечтательница очнулась от сладкого забытья и вышла из машины. Прямо перед ней на фоне чёрно-звёздного неба вырисовывался силуэт местного театра. Тина не раз бывала в нём и не считала чем-то особенным, но сейчас, в золотистом свете фонарей, он казался неземной обителью волшебства. Девушка постояла в нерешительности и, собравшись с духом, поднялась по ступеням. У распахнутой двери её ожидал охранник. Он с приветливой улыбкой принял пальто и проводил в вестибюль. Вместо привычного шума и блеска здесь царил таинственный полумрак: он растушёвывал линии стен и потолка, окутывая их тёмной вуалью. И вдруг, по негласному велению, в длинном коридоре зажглись светильники, приглашая в зал. Тина переступила порог и оказалась в другом, фееричном мире — мире воображения. Её окутал сладкий пунцовый дым, пронизанный сквозящими лучами. Понизу струилась мгла, а вдалеке из неё взвивалось зарево сцены. Очарованная гостья шла по проходу, окружённая неуловимой мелодией, в которой интуитивно угадывались слова:

Ты шагни в незнакомый, странный, новый мир!
Позабудь мир, в котором ты жила!
Пусть душа начинает свой полёт!
А в душе только музыка живёт.

На сцене высились декорации старинного интерьера. Ветвистые канделябры обрамляли рампу. В пламени свечей бутафория выглядела роскошным антиквариатом. Упоительные звуки вдыхали жизнь во все творения театральной вселенной. Но в этом одухотворённом зале не было ни души.
— Эрик! — осторожно позвала Тина.
— Тина… Тина… — откликнулось мелодичное эхо.
Из тени занавеса в сияющий огненный ореол шагнул статный человек в чёрном костюме. С его плеч ниспадал длинный чёрный плащ, лицо скрывала полумаска. Мужчина подошёл к девушке и с лёгким поклоном подарил благоухающую пурпурную розу. Затем он бережно взял её за руку, предлагая следовать за собой. По пути провожатый забрал со стола подсвечник с витой свечой, чтобы освещать путь в объятом сном храме искусства.
По лестницам и этажам вёл Эрик свою гостью под неосязаемую музыку незримого оркестра. В порхающих отблесках мелькали причудливые силуэты — тени, а может, настоящие призраки, разбуженные пленительными нотами голоса властителя царства фантазии. Всю дорогу не смолкала пронзительно-трепетная песня.

Раздели любовь и жизнь со мною,
Я смогу прогнать твою тоску.
И позволь мне быть с тобою рядом.
Просто быть с тобой, пока дышу —
Тина, вот всё, что я прошу.

Эрик и Тина поднялись на крышу, где звучала та же волшебная музыка. Она лилась отовсюду: из бархатной темноты, из чистого ночного воздуха. В мягком сиянии прожекторов девушке казалось, что она стоит на крошечном островке вне времени и пространства — там, где исполняются мечты. Осенний ветер обдавал влюблённых холодным дыханием, но не в силах был разнять их сомкнутых рук; он только подхватил и унёс во внемлющую высь неба замирающее признание:

— Дать мне крылья можешь только ты…
Пой со мною, Ангел Доброты!

"Ангел Музыки" обнял мечтательницу, заботливо укрыв её плащом от ветра.
— Тебе нравится?.. — робко поинтересовался он.
— Не представляю, за что мне подарено это чудо!
— За веру, за доброту… За то, что ты просто есть на этом свете.
Тина смущённо улыбнулась.
— Спасибо за розы. Они восхитительны!
— Это небольшая благодарность. Я полюбил жизнь, когда стал нужен тебе.
Девушка приблизила к любимому незнакомцу пылающее лицо, глаза её блестели.
— Милый Эрик, — прошептала она, — никто никогда не делал ради меня ничего подобного! У меня нет слов!.. Я… я…
Мужчина ощутил на своих губах нежное прикосновение её тёплых губ. Но в следующий момент осознал, что Тина пытается снять с него маску.
— Нет, пожалуйста, не надо! — пролепетал Эрик с дрожью в голосе, отпрянул назад и прижался к парапету.
Девушка испуганно отдёрнула руку и замерла в растерянности.
Эрик колебался. Великолепное представление, устроенное гениальным умом Джи, близость возлюбленной, пьянящий аромат её духов заставили его забыть о тьме, окружавшей его и отступившей лишь на время под властью круга света Любви. Но мысль предстать перед Тиной в истинном обличии обречённого неудачника отрезвила его и вернула на землю. Пусть для неё он останется таинственным героем, удалившимся в закат.
— Покажи своё лицо, не стесняйся и не бойся, — ласково попросила Тина. — Ведь ты же не Призрак?
— Вот именно, я — призрак, почти призрак… Ты совсем не знаешь меня.
— Но это же только первое свидание. У нас вся жизнь впереди!
Эрика бросило в озноб.
— Тина, у тебя вся жизнь впереди. Я лишь хотел сделать для тебя что-то хорошее.
— Но я…
— Послушай, это наша единственная встреча. Ты не должна думать обо мне. Я уверен, ты встретишь того, кто сумеет оценить твою красоту, твою искренность… Тина…
Эрик судорожно сжимал похолодевшими пальцами руку девушки, язык его не слушался.
— Вспоминай сегодняшний вечер как волшебную сказку из старой книги, как сон наяву… Пожалуйста, не сердись на меня и будь счастлива… Тина, вот всё, что я…
Резкая боль пронизала тело. Мужчина схватился за сердце, застонал и понял, что теряет сознание.
— Прости, ради Бога… — были последние слова, слетевшие с пересохших губ.

Крики…
Огни…
…И откуда-то издалека до него донёсся тающий голос:
— Доктор Дэй, в операционную…

Эрик открыл глаза. Белый потолок, просторная светлая комната… Свежо, прохладно… Мужчина попробовал пошевелиться, но ощутил крайнюю слабость. К тому же мешали какие-то провода.
— Ну, наконец! С пробуждением, соня!
К другу подбежал ликующий Джи.
— Где я?.. Что произошло?
— Не волнуйся, всё самое страшное позади. Ты в больнице, и уже вне опасности.
Сам Джи был жутко взволнован: он буквально места себе не находил.
— Как ты себя чувствуешь?
— У меня упадок сил, а в остальном вроде бы неплохо.
Сознание постепенно прояснялось после наркоза, и к Эрику начала возвращаться память. Театр… Свидание…
— Тина! — испуганно прошептал он.
— Она в порядке, — заверил друг.
— Но ведь…
— Давай я позову врача, и ты всё поймёшь.
Джи не скрывал ребяческого восторга.
— Доктор Дэй! — весело крикнул он в коридор. — Пригласите доктора, больной очнулся.
Через некоторое время дверь открылась… и в палату вошла Тина. В белом халате с табличкой "К. Дэй, хирург-кардиолог".
— Доктор Дэй… Тина… Кристина Дэй… — пролепетал Эрик.
— Да, почти как в мюзикле, — отозвалась девушка. — Здравствуй, мой ангел!
— Заставил ты нас поволноваться! — не унимался Джи. — Тина прямо как была в вечернем платье, так в операционную и побежала. Никому, говорит, его не доверю. Он спас меня от одиночества, а я спасу ему жизнь. Во что бы то ни стало. Никому не отдам.
Тина зарумянилась.
— Ангелы были с нами.
— Ты была со мной! — вымолвил Эрик. — Но доктор Симс говорил, что медицина бессильна…
— А при чём тут медицина? — лукаво подмигнул Джи.
— Во всём виновато нетренированное сердце, — пояснила Тина. — Но, как мне рассказал твой друг Джордж, в последний месяц ты усиленно занялся своей физической формой.
Девушка улыбнулась.
— Поэтому состояние значительно улучшилось, и операция дала положительный результат.
— В общем, жить будешь, — подытожил Джи.
Эрик не мог опомниться от счастья.
— Благодарю вас, — сбивчиво бормотал он. — Что бы я без вас делал? Тина!.. Джи!..
— Давай, не хандри больше, — засмеялся верный друг. — Отныне ты под наблюдением лучшего врача в мире. Тут тебе и синяки заодно подлечат…
Вдруг больной беспокойно заёрзал на кровати.
— Куда ты? — встревожилась Тина.
— Где мой костюм?
Джи склонился к другу, якобы поправить одеяло.
— Не волнуйся, твоя "крутая штука" в надёжных руках, — прошептал он. — Выздоравливай, там разберёмся.

В конце реабилитационного периода Эрик и Тина получили от Джи приглашения на премьеру спектакля, где он был и сценаристом, и режиссёром.
— Сценарий пришлось подарить в извинение за ночной экспромт, — оправдывался вдохновенный творец при встрече, — но доход от продажи билетов уж никуда от меня не денется!
Зрители на одном дыхании следили за развитием событий нереально реальной трогательной сказки для отчаявшихся романтиков. Актёры играли с особым чувством. Не мудрено! Весь театральный коллектив сопереживал подопечным Джи, и многим довелось приложить руку к воплощению его замыслов. Тина была настолько захвачена происходящим, что не заметила, как в какой-то момент спутник её покинул.
И вот, в сцене объяснения главных героев в больнице действие пьесы неожиданно остановилось. Из-за кулис появился режиссёр и неторопливо прошествовал к рампе.
Зал недоумённо молчал.
— Видите, как просто сотворить истинное чудо, — изрёк Джи. — Убедиться в этом мне помогли друзья, которые сегодня присутствуют здесь. И я прошу Тину Дэй выйти сюда.
В полной тишине смущённая и растерянная девушка поднялась на сцену. Между тем триумфатор продолжал:
— Вы скажете, так не бывает? Но кто определил, что возможно и что нет? Кто знает, на что способны вера, любовь… и каждый из нас?
Режиссёр выдержал паузу.
— А настоящий финал пьесы пока неизвестен — он произойдёт на ваших глазах.
Подобно солнечному теплу, растопившему тучу и излившемуся в поднебесье, воздух исподволь наполнила знакомая дивная музыка. В свете софита показался Эрик — как и в тот незабываемый вечер, в костюме Призрака Оперы, но без маски. Зрители внимали его голос, и каждому вспоминался лучший день жизни. Однако пел он лишь для одной единственной, вдохновившей на творение чудес и сотворившей чудо — для Тины.
— Раздели любовь и жизнь со мною,
Обещай, и я пойду с тобой.
Раздели со мною дни и ночи…
Будь со мной,
Покуда я дышу…
Эрик опустился на колено перед девушкой и преподнёс ей пышную алую розу. К стеблю белой лентой было привязано обручальное кольцо — заветное сокровище, благодаря которому он одержал победу над отчаянием и нерешительностью.
— Кристина Дэй, я люблю тебя! Ты выйдешь за меня замуж?
— Да. Конечно, да!..
Зал взорвался аплодисментами и криками "Браво!". Джи торжествовал.
— Таков финал грустной пьесы — начало счастливой жизни! — облегчённо вздохнул он, смахнув слезу.
Смело и уверенно заключил "Ангел Музыки" любимую в объятия. Тина прильнула к Эрику, наклонила голову, но прежде чем поцеловать, ласково прошептала:
— Только, пожалуйста, призраком больше не будь!..

______________________
* Тексты арий из мюзикла "Призрак Оперы" приведены в переводе Ирины Емельяновой.

В раздел "Фанфики"
Наверх