I. Проклятие существования.


Она стояла вчера на сцене, и тьма вокруг меня закружилась, закружилась, заплясала, зазвенела… О, как она пела! Я увидел ее, и словно острый клинок полоснул по горлу. Сердце затрепыхалось в волнении и возбуждении. До сего момента я как-то сомневался в его существовании, но сейчас оно ясно дало понять - оно существует, оно чувствует!.. Оно билось с неведомой доселе силой, причиняя мне боль. И теперь воспоминания о ее голосе, ее фигуре, причиняют мне такую же боль.

С трудом, спотыкаясь на ровном месте, я пробирался к своему обиталищу, более всего желая спокойствия и тишины. Никогда прежде я не был столь неуклюжим. Держась за холодную каменную стену, я пытался вернуться назад в реальность. Было трудно дышать. Ее голос звучал в ушах, словно перезвон колоколов, ее имя металось в голове, странное новое чувство растекалось по венам, как впрыснутый в них яд.

Она шла сквозь зеркала, и они не отражали ее! Ах, они не имели право отражать ее, не имели власти заключить ее отражение в свою проклятую паутину. Была только она - и пустое стекло.

И я тоже был, невидимый. Если бы она только могла взглянуть на меня… Ад - это не место, это одержимость именем, лицом, голосом…

Проклятие - отражаться в зеркале…

Зеркала… Зеркала…

Хорошо ли - властвовать над зеркальной гладью? Я не различаю уже даже разницы меж тем, что хорошо и что плохо. Бог мой, кто я такой, чтобы судить о том, что хорошо, что нет! Хорошо ли, что я до сих пор жив?

Хорошо ли - видеть свое отражение в зеркале?

Зеркала… Чудовищное порождение человеческого разума. Никто на свете не познал их подлинную суть, никто - кроме Эрика. Суть их в том, что они, призванные отражать правду, лгут. И самое ужасное - правда опутана их ложью, как мотылек - паучьей паутиной.

Прошлой ночью мне снился сон об этих проклятых зеркалах. Они кружились вокруг, насмехались, смеялись надо мной! Надо мной, кто однажды уже укрощал их!

Султан Мазендерана так никогда и не узнал истинную причину, по которой был создан Дворец Иллюзий. Он никогда и не задумывался над этим, заполучив то, что хотел. Невинная девушка, восхищаясь своим отражением, становится жертвой паучьей сети и не подозревает, что ее душа уже бьется в невидимых путах. Никто не остается на свободе. Никто - кроме меня. Вот почему я воплотил в жизнь Дворец Иллюзий, ведь только я увидел источник силы зеркал и подчинил его себе.

Если бы только я сам мог смотреться в зеркало!..

Я был не в силах понять себя. Ее лицо стояло перед моими глазами. Я сорвал для нее розу… одну розу. Возможно, будет достаточно просто дать ей понять, что на свете есть кто-то, кто хранит в памяти ее имя.

В ее гримуборной было огромное зеркало. Я так хотел разбить его прошлым вечером! Но появилась она, и я отступил. Оказывается, она умеет плакать. Богини не плачут! А она, хотя и была богиней, плакала… Ах, эти слезы!.. Каждая слезинка была для меня пыткой. Она сидела напротив проклятого зеркала и плакала, и зеркало, должно быть, отражало ее золотистые волосы, рассыпанные по столу, потому что люди отражаются в зеркале.

И я запел. Кроме голоса ничего больше я не способен был дать ей. Если бы только я мог, я предложил бы ей свои руки для объятия, свое плечо, чтобы плакать на нем!.. Хотя… если я дам ей ангела, она перестанет плакать. Да, перестанет. Мой голос снова сделает ее прекрасной, свободной, и зеркала снова перестанут ее отражать.

Проклятые большие насмешливые зеркала!..

Только зеркало имеет власть над ее безупречностью, и зеркало приведет ее ко мне. Ежедневно она проходила сквозь зеркала, даже не замечая этого, и они не отражали ее. Другой бы на ее месте давно потерялся среди многочисленных отражений, но ее отражений не было, и тем самым она свободна, чтобы петь мне.

Я протянул к ней руки, но проклятое стекло встало на моем пути. Меж нами зеркало, и она даже не подозревает, насколько я близок к ней. Я страстно желал пропустить ее локоны меж пальцев, прикоснуться к ней… нет. Подобные мысли убивают.

В одиночестве я вернулся во тьму. Нет на свете того, кто обнял бы меня. Ее улыбки, которой она, сама того не зная, одарила меня в благодарность за мое пение, будет достаточно. Это был королевский подарок. Ах, мой ангел…


II. Невидимый Ангел


Невидимкой я наслаждался пением, сколь захватывающие чувства дарило мне оно! Ничто прежде не дарило мне столь сильные чувства, даже гладиаторские бои на арене Мазендерана, даже лабиринты персидского дворца… Никогда прежде я не был так счастлив. Музыка бежала по венам, голос жил собственной жизнью и наполнял жизнью меня, душа моя распускалась подобно цветку и трепетала, мое тело пронзало доселе неиспытанное удовольствие. Все, чего я жаждал, было принять ее, воспламенив ее тело от пламени моего собственного.

Реквием звучал внутри меня. Реквием по моей погибельной любви. Отчасти печалясь, отчасти радуясь, я вскинул голову, выпуская музыку на волю. Что за наслаждение петь для нее!

Ах, какой надеждой, каким восторгом наполнились ее глаза! Кто сказал, что ей надобно отличать правду от вымысла? Она не должна никогда увидеть всю чудовищность правды. Ах, Кристина, почему ты не слепа? Ты могла бы разглядеть намного больше, будь ты… Быть может, тогда ты смогла бы разглядеть меня… Внешний облик наполнен ядом лжи.

Когда мы погружаемся во тьму… Во тьме внешний облик утрачивает свою силу… Во тьме все слепы.

За исключением меня.

Воспоминания о ней… Зеркала мне более не снились. Я видел сон о ней. Она протягивала руки и говорила "Иди ко мне, Эрик, иди ко мне". Она кружилась вокруг меня, и вместе с ней кружились кружева, белый шелк ее платья и цветы в ее волосах. Какой насмешливой ложью был тот сон! Гораздо страшнее, нежели мои обычные ночные кошмары… потому что был ложью. Чудовищных размеров воздушные замок, разлетающийся на мелкие осколки в моем воображении. Как огромная люстра из хрусталя и света, приносящая боль, смерть, кровь, разрушение, обрушиваясь вниз. Я проснулся, с трудом переводя дыхание.

Я продолжал твердить себе, что могу прекратить все это лишь только пожелаю. Попросту не надо приближаться к зеркалу. Я могу в любой момент остановить прекрасную сказку, в которую были вовлечены только мы двое…

Тьма - наказание для лживой внешности. Благодарение Богу, для голоса не существует тьмы. Я всегда полагался на силу своего голоса. Голос - это я. Я - невидимый Ангел.

Ангел Музыки!

Это она так меня назвала. Она всегда была застенчивой, но пару дней назад она осмелилась спросить:

- Вы Ангел Музыки, посланный мне отцом, верно?

Мой ответ был лжив, как и мой облик.

А затем я понял, что не солгал.

Если она никогда не сочтет меня живым человеком, если мое лицо никогда не отразится в зеркале, если мое тело никогда не ощутит тепла земных радостей или его никогда не будет преследовать боль, если для нее я только голос, кто я, как не ангел?

Я не солгал, отвечая ей "Да".

Я все время повторял себе, что смогу остановиться, когда пожелаю. Только не возвращаться к зеркалу. Поддерживая сладостную иллюзию для нас обоих, я могу остановиться, когда пожелаю… И теперь я понимаю, что это было ложью. Я не могу прекратить это, мое желание быть подле нее убьет меня.

Кто не лжет, всегда несет в конце концов наказание!

Этот мальчишка….

Воистину я был глупцом! Ее не отражали зеркала, но я совсем забыл, что человеческие глаза вовсе не зеркала. Они видят ее, они проникаются к ней симпатией. Я же только голос. Ее тело, ее голос - все принадлежит богине. У тела есть желания, которые отражаются на лице. Бестелесный Ангел способен удовлетворить только желания души. Ее наивность - сокровище.

Ах, с какой радостью, с какой веселой непосредственностью она рассказывала мне о том, что встретила вновь своего друга детства!

Она думала, что я разделю с ней ее радость.

Я же царапал ногтями обратную сторону зеркала, не испытывая ничего, кроме страдания.

Нет, я не был ангелом. Ангелы не плачут в темноте от отчаяния. Ангелы не ненавидят себя.

Будь проклят этот виконт! Эффектная оболочка, но есть ли что под ней? Кто знает. Прекрасная оболочка не прячет ничего, кроме самой себя.

Внешность и свет всегда лгут.

Но она смотрит на него, определенно отличая от прочих. А он смотрит на нее с обожанием.

Я же смотрю сквозь зеркало с ревностью. Я ревную! Стискиваю зубы, чувствуя ненависть и злость.

Ей нужен кто-то, у кого есть отражение. Кто-то, чьи глаза, светящиеся обожанием, она могла бы видеть. Чьи руки могли бы обнимать ее. Чье тело могло бы дарить ей божественное наслаждение. Ей не нужен Ангел. Ей нужен мужчина.

Мужчина ли я?

Эрик, ты превосходно знаешь, каков ответ. Если ты забыл его, посмотри на себя в зеркало! Вглядись в ужасающую правду… столь ужасающую, что она не может быть правдой.

Я не чудовище! Не хочу им быть.

И внезапно я начинаю смеяться. Та пустая оболочка и я - вместе мы могли бы стать превосходным возлюбленным для нее! Его молодость и красивая внешность, мои разум и голос. Какой неотразимый мужчина был бы, ха-ха-ха! Смех обрывается, и снова я погружаюсь в отчаяние.

Заботит ли ее, что скрывается под привлекательной внешностью виконта? Заботит ли ее, есть ли что-то кроме моего разума?

Кристина, не смотри на мое лицо… Оно ничто не скажет тебе… Кристина, у меня есть руки, которыми я страстно желаю обнять тебя! Мое тело, которое раздирает страсть… У меня есть губы, чтобы шептать твое имя и ласкать твое лицо во тьме.

Если бы только ты была вот тьме, Кристина…

Если бы только ты не желала видеть.

Если бы я был ангелом! Я бы вознес ее на своих крыльях к вратам рая. Но я всего лишь человек. Несчастный одинокий отчаявшийся человек. Проклятое зеркало, ты отделяешь ее от меня! Я презираю тебя, но, несмотря на это, благословляю. Мое сердце все еще трепыхается. Я вырываю его из груди, вкладываю в музыку и предлагаю ей.

Я оставил розу в ее гримуборной вместе с нотным листком. Я написал для нее мелодию, сладкую, дурманящую, нежную мелодию. Я написал ее, повторяя ее имя, звучащее музыкой. И мелодию я так и назвал - "Кристина"… она оказалась пойманной в нотный стан… Внизу я поставил свою подпись. Нежная мелодия оказалась меж нашими именами. Ей не нужно знать, что записка от ее ангела. Теперь она будет знать мое имя… не имя ангела, а того, кто любит ее. Даже если она никогда не увидит лица того, кому принадлежит это имя, как она никогда не увидит своего ангела.

Дома злость снова взяла надо мной верх. Не спрашивайте, почему я запер зеркало в кабинете. Я покоряю зеркала везде, но только не в собственном доме. Взгляни в зеркало, Эрик, взгляни в зеркало !

Что ты там видишь?

Ты думаешь, что видишь себя? Омерзительного человека с таким лицом, словно он только что вернулся из преисподней… губительным лицом!

Смотри, Эрик, смотри на себя в зеркало. Нравится чудовище, которое ты там видишь? Ты думаешь, она поцелует тебя, и ты обернешься прекрасным принцем? Я даже не могу смеяться над этой мыслью.

Мое лицо самая большая ложь, даже маска честнее, чем лицо. Но что есть маска… всего лишь кусок материи. Я снимаю ее - и она становится такой же пустой оболочкой, как виконт. Просто кусочек ткани. Каждый верит в правдивость внешности. Есть даже синоним слова "искренность" - "с открытым лицом". Глядя на мое открытое лицо, никто не поверит моей искренности…

Как красиво сверкают осколки в свете свечей!..

Постой-ка, откуда свечи? Почему в доме столько света? Долой их!

Я задуваю все свечи, ведь во тьме я вижу ничуть не хуже, чем при свете.

А затем покидаю дом с тем, чтобы преподать Кристине еще один урок в роли бестелесного, бесстрастного, исключительно праведного Ангела…

Будь оно все проклято! Будут прокляты все Ангелы мира! Осколки зеркала рассыпались по полу, предзнаменуя собой крушение люстры… люстры - всего лишь сверкающее множество свечей.

III.

Кто бы мог подумать, что считать взмахи руки, в которой зажат гребень, когда он то и дело прикасается к золотистым локонам, - это захватывающее занятие? Считать взмахи руки - какое пустое и бесполезное занятие, но - Бог мой! - чем больше я наблюдал за ее маленькими дневными ритуалами, тем сильнее они меня захватывали.

Я прокрался в тени пятой ложи. Глупцы, заправляющие моим театром, слишком напуганы, чтобы проверять, есть кто-то в ложе или нет. Х-ха! Ни зеркала, ни глаза меня не видят, я бестелесен, я тень от тени, я само привидение. Я создаю легенды, я маг и волшебник, сошедший с ума волшебник Парижской Оперы.

В мягком бархате пятой ложи мои мысли перескакивают с предмета на предмет и останавливаются на неприятном сюрпризе, ожидавшем меня вчера. Сигнальный звонок звенел. Жозеф Буке… его имя, кажется, было Жозеф Буке. Неприметный машинист сцены. Как он вообще смог отыскать неприметную дверь в мое жилище? Скорее всего, случайность. Скорее всего, он просто прислонился к какому-нибудь камню передохнуть, и сработал механизм. Бедняга не заслуживал такой участи - попасть в комнату пыток, мою маленькую комнату пыток… Я был потрясен. Если он каким-то образом нашел вход, то кто еще способен это сделать? Все, что я мог сделать, - это избавиться от тела. Мне даже не пришлось придавать ему вид жертвы несчастного случая, это ведь и был несчастный случай. Нет, нет, моей вины в том не было. Нет… всего лишь несчастный случай. Единственный грех, лежащий на моей душе, - мое рождение.

До сих пор мне неловко за этот случай. Надеюсь, его смерть была быстрой… хотя, конечно, таковой она не была.

Мой мысли унесли меня далеко, я пропустил первый акт сегодняшнего "Фауста", ведь в нем не участвовала Кристина.

Ах, какой триумф! Никогда прежде толпа в Опере так не неистовствовала. Когда она появилась на сцене, я чуть ли не подпрыгнул в своем кресле от волнения. Она смогла, смогла… и ее голос был словно наполнен удивительным светом.

Ее успех?

Это мой успех!

Она - моя маска. Это я пел нынче вечером. Я играю с огнем!

Я никогда не мог бы петь на сцене. Сцена - еще одно воплощение зеркала. Тысячи глаз вокруг. Они жаждут лицезреть внешность, они готовы пожрать глазами того, на кого молятся. Мой голос - голос тьмы, он не может дать пищи глазам. Нет в мире такого волшебного эликсира, который мог бы превратить в человека чудовище, чью внешность я принужден носить вовсе не в качестве наказания за прошлые грехи.

Чудовище появилось, когда я был еще маленьким мальчиком. Его показала мне мать, и я кричал от ужаса и проплакал всю ночь. Я впивался зубами в запястья, чтобы боль приглушила страх. Я был так напуган, что не мог заснуть, а мать даже не стала сидеть подле меня. Чудовище было со мной рядом… я был тем чудовищем.. Каждый может рассмотреть его. Но я - только в зеркале. Это ли не магия?

Но теперь все по-другому. То, что я делал - учил ли я ее? Мог бы я вообще обучать кого-то? Нет, я сделал кое-что более жертвенное - я вложил в нее свою душу. Это совсем другая магия.

Она - отрада для жадных глаз. Она поет моим голосом! Ничем иным, как моим! Берегись, виконт - глупый мальчишка, - она только для обожающих глаз, не для плотских наслаждений. Моя! Она моя! Здесь, во тьме, я молча ее вдохновляю. А толпа тысячами глаз поедает ее, слушает ее. Вот она, ирония этого триумфа! Пой мне, мой Ангел Музыки!

Она почувствовала слабость после представления, и все эти чужие руки касались ее, несли ее в гримуборную. Она была почти без сознания, ее головка лежала на плече подружки. И эти чужие руки… не мои. Проклятие! Это не честно! Я, я должен был со всей любовью заботливо нести ее, опекать ее…

Она живет в мире, которым правят зеркала, и это несправедливо.

Я изолировал себя от внешнего мира, довольствуясь свой музыкой, и наблюдая за миром через оконное стекло. Прекрасная паутина, башня из слоновой кости. Все, что я создал, оказалось порванным в клочья, я запутался в собственной паутине. Я, паук, завлекший в свои сети много мух, сам теперь жертва.

Я должен показать ей мой мир.

Решение, которое я принял, повергло меня в трепет. Я спятил, решительно спятил… но я ни секунды не сомневался в решении. Я покажу ей свой мир… мир, где меж нами не будет зеркал.

- Кристина, ты должна меня любить!

Должна… должна… говорить подобное такому хрупкому ребенку, как Кристина, безнравственно. Я чувствую, как к щекам приливает кровь, краснеет даже бархат маски. Ее любовь для меня - как глоток воздуха.

- Как вы можете просить меня об этом, меня, которая поет только для вас?

Для меня? Она пела только для меня? Слух не обманывает меня? Для меня, не для своего благородного юнца? Не для восторженной публики?

Разумеется, она поет для меня, как же иначе, ведь я вложил в ее уста свой голос, в ее память - мои наставления, в ее душу - мою страстность. Но я никогда не думал, что она примет мои дары, что сможет их понять. То был триумф Ангела Музыки!

- Ты устала?

Она бледна, слегка дрожит, глаза блестят. Не так-то просто смертному петь голосом ангела… но она чудесно справилась… и все еще не может прийти в себя после обморока. Я должен быть более заботлив к моей хрупкой Кристине, ей нужна забота всего мира.

- О да! Сегодня я отдала вам всю свою душу, и я мертва.

Мои руки взлетели к тому месту в груди, где должно быть сердце. Никогда, никогда прежде никто не говорил мне подобных вещей! Ее руки повторили мой жест, взлетели, словно стремясь обнять - но не меня. Голос, ангела, месье Великолепную Оболочку, но не бедного Эрика. Я почувствовал слабость во всем своем худом теле, привалился к стене, как мешок. Щекой я прижался к камням, сняв маску, чтобы чувствовать холодный гранит кожей.

- Твоя душа прекрасна, дитя мое. Ни один король не получал такого подарка. Ангелы плакали сегодня.

Один - точно…



Продолжение следует...

В раздел "Фанфики"
На верх страницы