Ничего, что жизнь твоя напрасна,
Ничего, что твой недолог век…

Он редко смотрел на себя в зеркале. Не то что бы не любил их или избегал, просто не имело смысла. Он и так помнил, как выглядит.

Редкие, непонятного цвета волосы, скорее темные, чем черные, которых было не так много сзади и уж вовсе печально мало спереди. Лицо… Может быть, оно бы выглядело немного лучше, если бы не так обтягивала скулы кожа, не были бы едва заметными брови и ресницы. Глаза, запавшие, прикрытые тяжелыми веками, и от того кажущиеся ещё более глубокими, не умеющие долго смотреть прямо, прячущиеся. Тонкие губы, сжатые в прямую линию, которых редко касается улыбка. Нос… с носом вообще не повезло.

Он неловко переступил с ноги на ногу. На его худой, нескладной фигуре никогда не сидела толком одежда. Брючины казались либо длинны, либо излишне коротки, тонкие запястья нелепо выглядывали из-под манжет. Длинные, нервные пальцы в постоянном движении выстукивали ритм по воздуху, играли неслышный аккорд на невидимом инструменте.

Его странное, непривычное уху жителей этой страны имя довершало картину. Хотя какое им дело до его имени, кто его вообще знает. Он не существует. Он дух. Призрак. Урод. Монстр.

Издалека доносились крики, свист, гул множества голосов. Толпа шла за ним, искала его, жаждала его.

Он застонал. Бросил на зеркало портьеру, задул свечу. Темнота принимала его, в отличие от мира, в котором нет места тем, кто отличается от других…

* * *

Ничего, вдруг всё ещё вернётся,
Вдруг вернётся всё когда-нибудь.

Он редко смотрел на себя в зеркале. Не то чтобы не любил их или избегал, просто не имело смысла. Он и так помнил, как выглядит.

Редкие, непонятного цвета волосы, скорее темные, чем черные, которых было не так много сзади и уж вовсе печально мало спереди. Лицо… Может быть, оно бы выглядело немного лучше, если бы не так обтягивала скулы кожа, не были бы едва заметными брови и ресницы. Глаза, запавшие, прикрытые тяжелыми веками, и от того кажущиеся ещё более глубокими, не умеющие долго смотреть прямо, прячущиеся. Тонкие губы, сжатые в прямую линию, которых редко касается улыбка. Нос… ну, хоть с носом повезло.

Он неловко переступил с ноги на ногу. На его худой, нескладной фигуре никогда не сидела толком одежда. Брючины казались либо длинны, либо излишне коротки, тонкие запястья нелепо выглядывали из-под манжет. Длинные, нервные пальцы в постоянном движении выстукивали ритм по воздуху, играли неслышный аккорд на невидимом инструменте.

Его странное, непривычное уху жителей этой страны имя довершало картину. Хотя, вроде бы, привыкли. Даже переиначивали на свой лад.

Издалека доносились крики, свист, гул множества голосов. В коридоре послышались шаги, дверь открылась и в щель просунулась кудлатая, светловолосая голова басиста. Голова молча кивнула в знак того, что пора, и скрылась, он запоздало кивнул в ответ. В приоткрытую дверь заметил прошедшего по коридору сына, серьезного и сосредоточенного, поправляющего на носу темные очки.

Да, очки. Он взял их со столика у зеркала, привычно одел, ещё раз взглянул на своё отражение. Очки вообще были замечательной идеей.

Он переступил с ноги на ногу ещё раз, характерным ему одному движением. Поправил ремень "гибсона", машинально проверил строй, проведя по струнам. Если ты отличаешься от других — возможно, ты не изгой, а просто чужестранец? Везде и всюду, вечный чужестранец на земле…

В раздел "Фанфики"
Наверх