На главную В раздел "Фанфики"

Другой шанс

Автор: Night
е-мейл для связи с автором
Все иллюстрации (коллажи) выполнены Night.

Главы 1-4, Главы 5-8 ... Главы 13-17.


Глава 9.


Первым делом после выздоровления Кристина отправилась к Жувенам. Поблагодарить Мари и Жана за заботу и за то, что не бросили Эрика одного в непростой ситуации, когда он выхаживал свою непутевую ученицу, умудрившуюся навредить самой себе.
- Ну, – шепотом поинтересовался Жан. – Как всё?
- Хорошо. – Потупилась Кристина.
- Он так за тебя переживал, - скорчил трагическую мину Жан-Батист.
- Правда? – с каким-то непонятным Жану восторгом нетерпеливо спросила Кристина. – Эрик за меня беспокоился?
Жан кивнул.
- А-то ты сама не знаешь ответ на этот вопрос.
Это не могло не радовать. Нелюдимый Призрак, всю жизнь сторонившийся людей, сам пришел за помощью.
То есть, он все-таки умеет или, может быть, учится быть таким, как все.
И все из-за нее.
Кристину переполняла гордость.
- Еще как. На нем лица не было, - Жан запнулся, видимо, сообразив, что слова его можно понять буквально. – Ну, в смысле, он сам едва живой был, смотреть жалко. Он все-таки тебя любит. Сильно!
- Ты думаешь, Жан?
- Я не думаю, - выпятил грудь вперед мальчишка. – Я знаю. Стал бы он из-за тебя в лепешку расшибаться, если б не любил?
- Но я причинила ему столько боли и зла, предала его…
- Ну и что с того? Можно подумать, сердцу можно объяснить, сколько боли ты причинила, и запретить любить? И да, ты не против, - сказал, будто между прочим Жан, поковыряв носком ботинка землю, - я тут подумал: уж если твой муж, который тебе никакой не муж, знает о том, что ты снова зрячая, ничего дурного не будет в том, если я расскажу об этом чуде тетушке. И рассказал.
- Жан! – вспыхнула Кристина. – Ты же обещал. Это тайна.
- Ну, это уже никакая не тайна! – возмутился мальчишка, обидевшись на Кристинин укор.
- Жан, - Кристина наклонилась к нему и сказала очень серьезно, - надеюсь, о том, что мы с Эриком не… совсем муж и жена, ты никому не рассказал?
- Не-ет, - протянул Жан-Батист. – Об этом – никому, - и похлопал себя по губам.
На крыльце появилась Мари.
- Лапушка моя, - поприветствовала она Кристину. – До чего же я рада тебя видеть здоровой. – Она подошла к ней и, стиснув Кристину своими сильными пухлыми руками, обняла. - Ах, ты зацвела пуще прежнего. Еще бы! Поди, у вас с Эриком все началось сызнова, как в первый раз?
Кристина кивнула.
И в этом не солгала.
Действительно, теперь все началось, будто с чистого листа. Мари угадала.
- Ну как тебе снова видеть?
- Замечательно, мадам Жувен. Знаете, я пришла у вас спросить помощи. Я не буду слишком навязчивой, если попрошу вас дать мне еще несколько кулинарных уроков? ак видите, теперь я могу в полной мере всему научиться. Расскажите мне, чем бы можно было мужчину…
- Накормить?
- Удивить.
Мари усмехнулась, взяла Кристину за руку и повела в дом.
- Вы же сами тогда сказали, - попыталась оправдаться Кристина, - еда – это самый лучший способ порадовать мужчину и влюбить в себя еще больше. - И растерянно захлопала ресницами.
Мари засмеялась.
- Ну, это ты хватила с лихом, милая моя. Одной едой-то он сыт не будет, - и подмигнула Кристине, которая окончательно запуталась в ее словах.
Либо Кристина совсем ничего не знает о той жизни, в которую хочет сделать шаг, либо мадам Жувен что-то не договаривает.
По правде говоря, Кристина обратилась к Мари за помощью с еще одним умыслом – во время готовки невзначай порасспрашивать ее о некоторых вещах, которые последнее время сильно волновали Кристину.
- Ну что ты сделала такое лицо! – приведя ее на кухню, и усадив за стол, сказала Мари. – Ну конечно я не откажу тебе. Что, значит, понравилась твоему Эрику наша стряпня?
- Он остался в полном восторге от вашего пирога.
- Еще бы! От моих пирогов никто безразличным не остается. Как все-таки хорошо, что господь вернул тебе зрение. Смотреть было на вас двоих больно. Такая красивая пара и экая незадача. Ну ничего, теперь у вас все будет, как у всех супругов.
- Знаете, - сказала порозовевшая Кристина, ковыряя ноготком деревянную столешницу, - у нас с Эриком не совсем, как у всех супругов.
Кристину так мучила вся эта история, ей так хотелось выговориться, с кем-нибудь поделиться, спросить совета – что ей делать, как быть.
Но Мари, кажется, поняла эту фразу совсем не так.
Выражение ее лица сделалось таким, будто она постигла какую-то доселе скрытую от нее истину.
- Ах, я глупая, глупая! – шлепнула она себя по лбу. - Как же я сразу не догадалась-то про отсутствие деток и твою грусть. Ну конечно…
Подошла к Кристине, погладила ее по голове.
- Не печалься. – И подмигнула. – От этого еще никто не умирал. Правда, никто, конечно, и не рождался, но коли не опускать руки, можно этой беде и помочь. Могу рассказать тебе по секрету пару рецептов чудодейственного супа, доставшихся мне от бабушки. С виду обычный суп, очень вкусный, кстати! Зато на деле от мужских недугов избавляет, делая из него быка, практически роющего копытами землю.
Кристина непонимающе сморщила нос.
- Ну, рецепт там такой и приправы, что помогают. Ну а если совсем не работает, то я знаю хорошую знахарку. Она это лечит, поверь на слово. Она все, что угодно лечит.
- Не работает что? – не поняла Кристина.
Мари вздохнула, нагнулась и шепнула своей несообразительной собеседнице что-то на ухо.
Кристина смотрела на нее огромными круглыми глазами и поочередно бледнела, зеленела, и наконец, покраснела.
- Такое бывает? - спросила она, глупо засмеявшись.
- Ну, ты, в самом деле, как вчера родилась, - развела руками мадам Жувен.
- Вы знаете, мне кажется, это не нужно, - и сама испугалась того, что подумала.
Ей стало очень совестно перед человеком, который столько для нее сделал.
Это очень некрасиво – обсуждать такие вещи за спиной, да и вообще, дурной тон.
- А вообще вот что я тебе скажу, - Мари гремела чашками, разливая в них кипяток. – Держи ухо востро! Пока ты была незрячая, я молчала. Ибо, не хорошо это, такое говорить бедной слепой девочке. Нечестно. А вот теперь… поглядывай за своим Эриком, - она поставила перед Кристиной чашку. Ей в нос ударил аромат трав. - Потому что девицы у нас тут на мужиков падкие. Или ты думаешь, что если ему кто-то половину лица испортил, на такого больше никто не позарится? Зря.
Кристина смотрела на Мари с легким недоумением.
В отличие от впечатлительной девушки Мари, кажется, обожала всякие щекотливые темы и, как только выдавался случай их затронуть, она не упускала этого момента.
- Ты собою, конечно, очень хороша, - говорила Мари, подперев мясистую щеку кулаком. - Но тебе бы набрать чуток в нужных местах, глаз не отвести было бы. А-то очень худая, бледная…
Кристина, отхлебнув из чашки, закашлялась, обожгла язык.
- Но Эрик заметил меня такой, какая я есть, - сдавленно прошептала она, не глядя в глаза своей собеседнице.
Разговор этот всколыхнул в ней какое-то странное волнение.
А что, если Эрик, и правда, встретит какую-нибудь более подходящую девушку? Ту, которая не причинит ему столько боли, сколько причинила Кристина?
- Что же мне делать?
- Держи его при себе. За мужчинами нужен глаз, да глаз.
- Но я не могу. Он и так почти всегда рядом.
- Тогда будь настойчивей, мужчинам нужна властная рука.
Кристина посмотрела на Мари с сомнением. Как-то это странно, не собаки же они. Это, возможно, мсье Жувену нужна властная рука… но вот вопрос, можно ли это отнести ко всем представителям мужского пола?
- А что-то помимо этого?
- Ну, принарядись во что-нибудь. Или… наоборот? – чуть подумав, ответила Мари.
Этот разговор настолько разволновал Кристину, что бедняжка была уже не в силах думать о кулинарных уроках.
Придя от Жувенов, Кристина прошла в спальню, открыла платяной шкаф и принялась рассматривать свои наряды. Сказать прямо, выбирать было особо не из чего.
Раньше она так любила прихорашиваться перед зеркалом, наряжаться.
Из прежней жизни у нее осталось несколько платьев, красивых, нарядных, несколько шляпок, зонтик, несколько пар перчаток.
Остальная же часть ее гардероба состояла из удобной, но абсолютно ужасной и некрасивой одежды. Какие-то деревенские кофты, юбки, серые платья. Мадам Жири специально такое выбирала, когда собирала ее сюда?
Кристине стало ужасно себя жаль. До слез. Чтобы не разрыдаться, девушка прикусила губу, вздыхая о своей непростой доле.
И что теперь делать? Ходить в плетеных шляпках, серых платьях, как замухрышка?
Впрочем, это было более чем верное решение.
Потому что это не Монмартр, здесь почти так все и ходят – как обычные люди. В опере она тоже не меняла по несколько раз за день наряды, пока благодаря Призраку не стала получать первые роли.
Ах, какое же все-таки чудесное было время, когда она жила в опере, беззаботно болтала с Мэг, прячась в укромные уголки, грезила о прекрасном будущем, слышала голос Ангела музыки.
Кстати, о голосе Ангела…
- Мадмуазель Даэ готова приступить к первому уроку?
Кристина обернулась - в дверном проеме, опираясь плечом на косяк и сложив на груди руки, стоял Эрик.
- Так что, - повторил он и улыбнулся одним уголком рта. – Ты готова? По-моему, самое время начать наши уроки. Или, - в голосе его послышались нотки волнения и печали, - ты передумала?
Кристина отрицательно качнула головой.
- Совсем нет. Я согласна.
- Тогда пойдем, - в нетерпении сказал он и характерным, таким знакомым Кристине жестом протянул ей руку.
Она вложила в его ладонь свою ручку и покорно последовала за ним в гостиную.
- Что ж, - сказал он, не торопясь садиться за пианино. - Прежде чем начинать уроки, тебе надо вспомнить про дыхание. Без него все будет впустую.
Кристина кивнула.
Она привыкла доверять своему учителю. Уж кто-кто, а он-то знал все.
- У тебя всегда были сложности с этим.
Кристина порозовела и опустила глаза.
Это правда. Ну не получалось у нее дышать так, как требовалось.
Малышке Даэ нужно было благодарить Бога или природу, или родителей за то, что ее наградили таким голосом, с которым она могла управляться, даже допуская ошибки в дыхании. Ей могли удаваться и рулады, и каденции, и трели.
- Неудивительно, что тебе непросто. Это я виноват, - добавил Эрик, склонив голову. – Научить этому, будучи бесплотным духом, достаточно сложно.
- Да уж, это было самым сложным в наших уроках, - улыбнулась Кристина. - Зато теперь мы можем все наверстать.
- Ну что ж, значит, будем наверстывать.
- Несмышленая тебе досталась ученица.
- Неправда! – возразил Эрик с улыбкой. - Надо просто потренироваться. Я тебе покажу на себе, и ты поймешь.
Кристина кивнула.
Он встал сзади нее.
- Ты дышишь грудью, - взяв учительский тон, начал он и очень бережно положил ей свою ладонь чуть пониже ключиц.
В первое мгновение Кристина едва заметно вздрогнула.
- А надо…
- Животом, - закончила за него Кристина.
- Верно. Ты все помнишь. Чем дыхание ниже, тем лучше.
Он развернул ее к себе, взял ее руки и положил туда, где только что лежала его ладонь.
- Вздохни.
Кристина сделала, как он сказал.
И ощутила, как воздух наполнил ее грудную клетку.
- Ну? Чувствуешь?
- Да.
- А теперь смотри, как надо.
Он снова взял ее руку, и немного поколебавшись, положил себе на живот, туда, где располагался пояс брюк.
Кристина затопталась на месте, закусила губу, но ладонью прижалась плотно.
Призрак же, к ее огромному удивлению, выглядел абсолютно невозмутимым. То ли учительство действовало на него таким чудесным образом, то ли отношения их уже перешагнули ту грань, где стеснению и ханжеству не место…
Эрик непринужденно вздохнул, и Кристина ощутила, как под ее ладонью напряглись и увеличились под напором воздуха мышцы.
Он сделал еще один вздох.
- Нужно, чтобы воздух поднимался из живота в грудь.
На девичьем лице читался восторг.
Она засмеялась.
- Как это у тебя получается?
- Просто дышу.
- Так нечестно! – запротестовала она. – Ты обманываешь.
- Обманываю, что дышу? – произнес он с лукавым видом. - Нет, просто женщины иначе устроены. У них нет некоторых мышц, которые есть у нас.
Кристина не совсем поняла, о чем это он, и обиделась.
- Откуда ты это взял?
- Если ты про дыхание, - смутился ее собеседник и покачал головою, - то из книг по пению. Новейшая метода итальянской школы, между прочим. Будь перед тобою Ангел музыки, ты, наверное, не стала бы ему перечить.
- Я не перечила. Просто…
- Просто мне легче научиться, а тебе сложнее. Вот и весь секрет. Но у тебя получится. Опусти плечи, дыши носом, не задерживай воздух в груди, отправляй его в низ живота. Это придаст твоему голосу силы.
Он снова развернул ее спиной к себе и на этот раз прижался к ее спине грудью.
- Попробуем еще раз?
- Да, - дала ответ Кристина, и голос ее сорвался, потому что Эрик положил обе руки ей на живот.
Что-то Кристине это напомнило. Что-то, что было очень давно, что было почти сном.
Только, сейчас у них все-таки урок.
Кристина попыталась собраться. Получалось как-то не очень, но выхода не было.
- Выпяти живот.
- Я не могу.
- Почему? - не понял ее учитель.
- Ну, это как-то не очень красиво.
Эрик раздосадовано фыркнул у нее за спиной.
- Некрасиво, когда фальшиво поешь, а это простая техника, только и всего. Делай вдох, - снова скомандовал он и надавил пальцами ей на живот.
Кристина вздохнула, но живот остался недвижимым.
- Плохо, - сказал Эрик. – Еще раз.
Кристина погрустнела. Вера в свои силы таяла. Может, не надо было соглашаться? Ей все равно больше не петь на сцене.
Впрочем... было в этом и кое-что приятное.
Если Эрик будет вот так ее учить… почему бы не взять у него несколько уроков?
Такая манера обучения ей нравилась. Когда он погружался в музыку, кажется, он забывал обо всех своих опасениях, был искренен, не боялся предстать перед ней самим собою.
Невозможно вообразить, чтобы несколько лет назад воображаемый ею Ангел музыки вот так стоял, почти обняв ее, и указывал на ее оплошности.
- Давай еще раз.
Снова мимо.
- Еще раз, - Кристина снова сделала вдох.
Надо признаться, почувствовала, как воздух пошел вниз.
Получилось!
Но она задержала его вверху.
Нарочно.
У нее за спиной завозился Эрик, встал поудобнее.
Она ощутила, как сам он сделал несколько контрольных вдохов.
Переместил одну руку ей на грудь, вторую оставил на животе.
- Стой прямо, расслабься. Давай, - когда она вздохнула, он напряг руку, что лежала на груди, расслабил на животе. – Не думай про грудь, она не двигается, она тебе не нужна, это неправильно. Работай животом.
Кристине больше не удалось схитрить и все получилось. Не идеально, но получилось.
- Молодец, - довольный, будто лис, схвативший за хвост куропатку, прошелестел ей в ухо Призрак.
Или сейчас он был Ангелом?
- А говорила, не умеешь.
- Да, получается! – возликовала Кристина и гордая собою, позволила себе несколько секунд отдохнуть.
Откинула голову ему на плечо и получилось так, что висок ее соприкоснулся с его правой щекой. Она, будто благодарная кошка, потерлась об нее.
- Повторим еще раз, чтобы закрепить? – приготовилась она снова вздохнуть.
- Н-нет, - он неожиданно опустил руки и сделал шаг назад. – Хватит. На сегодня хватит.
Кристина обернулась, глядя растерянными большими глазами.
Все?
Кажется, она не ожидала, что урок закончится так быстро.
- Но… у меня все-таки еще не очень хорошо получается.
- Поупражняешься немного сама, и все получится.
- Ну, под четким руководством, - несмело проговорила Кристина, - учиться легче.
- Я думаю, надо сделать перерыв. Тебе надо отдохнуть.
- Но я совсем не устала.
- Тогда мне надо сделать перерыв, - сказал он с надрывом и вышел.

Кристина нашла его на крыльце.
Он сидел на ступеньке, опустив голову, и чертил прутиком на земле какие-то непонятные фигуры.
Кристина подкралась к нему и, обозначив свое присутствие покашливанием, положила руку ему на плечо.
- Я что-то сделала не так?
- Нет. - Он обернулся, поднял на нее затуманенные глаза.
Кажется, она вырвала его из каких-то тягостных вязких дум.
- Все нормально, - он сломал ветку, которую вертел в руках, и выкинул ее. - Прости, что урок оказался коротким. Но я отвык.
- Скажи, ты все еще хочешь меня учить?
- Да. – Хрипло сказал Эрик и вздохнул.
Кристина обошла его и тоже села на ступеньку рядом с ним, их плечи соприкоснулись.
- И я хочу. Хочу, чтобы ты учил меня. Я просто хотела сказать… ты самый лучший учитель.
- Вообще, - он вздохнул и хрустнул пальцами. – Ты была права.
- Ты о чем? – не поняла Кристина.
Он посмотрел на нее искоса.
- Насчет «папаши».
- Вообще-то, я издевалась, - Кристина смутилась. – Не специально, конечно. Я просто… знаешь, так бывает, понимаешь, что делаешь глупость, а остановиться не можешь. Это ужасно.
Уж ему-то было не знать!
Но это озвучивать Кристина не стала.
Чего доброго снова начнется перепалка, перейдет в серьезную ссору, Эрик подумает, что она его попрекает, смертельно обидится, снова начнет считать себя существом, не достойным ходить по этой земле и все прочее в этом духе.
- А получилось, что очень близко к правде, - печально сказал он. – Я был для тебя отцом, учителем, кем угодно, но только не тем, кем мечтал быть. – Он усмехнулся своим же словам. – Впрочем, о чем я? Я ведь обещал тебя оберегать и защищать, а сам… Ты всегда считала меня мифическим ангелом, духом твоего умершего отца. Именно поэтому ты прониклась и привязалась ко мне, к этой истории об учителе.
- Ну, не только поэтому, - сочла необходимым уточнить Кристина.
- Когда я начинал эту игру, я хотел лишь помочь тебе, уберечь от многих опасностей и тягот. Только и всего. Я, правда, хотел быть для тебя наставником и учителем. Незримым учителем. Это была странная история. – Он едва заметно чему-то печально улыбнулся.
- Расскажи, пожалуйста.
Эрик сцепил пальцы, собираясь духом.
- Я впервые встретил тебя в часовне. Маленькую напуганную заплаканную девочку. И эта встреча перевернула всю мою жизнь. Через несколько дней я собирался оставить этот чертов театр, уехать оттуда навсегда, мне там не было места. Шло время, мне было уже двадцать два, а я обитал в подвалах, ночами выбираясь наверх, чтобы совсем не одичать и не превратиться в подземную крысу. Все о чем я мечтал, что я задумывал, не увенчивалось успехом, все шло наперекосяк. Все, чего я достиг к тому времени, так это то, что облазил вдоль и поперек весь театр, изучил каждый камешек в его строении, научился открывать любой ход, любой люк. Все это было весьма познавательно, не скрою. Но мне нужно было большее. У театра был скверный репертуар, они давали какие-то пошлые оперы с абсолютно безвкусными декорациями, дурными костюмами и актерами, от чьих голосов хотелось навеки оглохнуть. Выручка у театра была небольшая, директор буквально лез на стену. У меня были мысли на этот счет, я изложил их на бумаге – на семи листах, - серьезно пояснил Призрак, - к письму приложил папку с чертежами для новых декораций, внес поправки в костюмы, порекомендовал сменить актерскую труппу. Ты думаешь, мои замечания кто-то принял во внимание? – Эрик хмыкнул. – Правда, декорации по моим чертежам они перестроили. Но даже спасибо не сказали.
- А как ты подписался? Призрак оперы?
- Нет, - Эрик мотнул головой. – Тогда мысли о призраке у меня и в помине не было. Призрак появился на свет чуть позже, когда кто-то из смертельно пьяных верховых заметил в коридоре напугавшую его тень, - Эрик повернулся к своей собеседнице и со значением поиграл бровями. – Так появилась эта легенда.
И все-таки, - отметила про себя Кристина, - желание вызывать в других страх и трепет в нем неискоренимо.
- Я подписался «доброжелателем» и оставил сверток в стопке писем.
- Но почему ты сам не пришел к нему, может быть, тогда он прислушался бы к тебе более основательно?
- Ты серьезно полагаешь, что он бы стал слушать мальчишку-оборванца, да еще вот такого? – он показал на свое лицо. – Да он сразу бы сдал меня в полицию или в дом умалишенных. – Эрик сделал глубокий вдох, остужая внезапно вспыхнувшую искру негодования. - Так вот, я понимал, что не только никому не нужен в этом мире, но и совершенно бесполезен. Терять мне было нечего. Я не знал, что буду делать дальше, но собирался уехать куда-нибудь в другую страну. Небольшие сбережения у меня были, на первое время хватило бы. И тут… однажды ночью я бродил по театру и пришел в часовню. Это было особое место. Именно туда когда-то привела меня Антуанетта. Я хотел попрощаться с этим местом, но оказался там не один.
- А как ты меня увидел?
- Витраж. За витражом ход. Среди цветных стекол на самом верху одно прозрачное. Если смотреть из часовни, то ничего не увидишь, внутри темно, а оттуда прекрасно видно освещенное помещение.
Он немного помолчал, потом продолжил.
- В ту ночь со мною что-то произошло. Сначала я негодовал: мои планы снова посмели разрушить. И кто? Какая-то девчонка! Я хотел уйти, но что-то остановило меня. Ты была очень напугана, ты была совсем одна в этом мире. Сначала ты молилась, а потом плакала, растянувшись на холодном каменном полу. И мое сердце впервые за всю мою жизнь сжалось от боли не к самому себе, а к другому человеческому существу. Ты разговаривала сама с собою, и я понял, что твой отец умер, ты осталась совсем одна. Совсем одна в этом мире, так же, как и я. Ангел, в которого ты верила, был единственной твоей надеждой. – Эрик прерывисто вздохнул. Видимо, это воспоминания давались ему непросто. – И я решил, что если смогу помочь этой маленькой заблудшей душе, смогу раскрасить для нее мир в яркие краски, то моя жизнь будет не так бесцельна. Ведь мы так похожи. У меня никогда не было родственной души, я никогда не чувствовал боли другого человека. Я ведь даже не сочувствовал Антуанетте, когда она овдовела. А тут впервые за все время я видел будто свое отражение в тебе. И я решил стать твоим ангелом. Той ночью я принял решение, что никуда не уеду. Мне есть ради чего здесь остаться – это маленький, загнанный в угол, страшно напуганный окружающим ее чужим миром зверек.
Кристина хлюпнула носом.
- Так вот когда мой Ангел впервые увидел меня.
- Да. Ты оказалась очень музыкальным ребенком. Кстати, это были единственные твои достоинства на тот момент, - губы его тронула ироническая усмешка. – В танцах ты особо не выделялась, была неуклюжей и несуразной, да и внешне тебе нельзя было напророчить судьбу красавицы. Но из-за этого мне было тебя еще больше жаль, такой ты мне очень даже нравилась, наше родство было крепче.
- Жаль? Эрик! – возмутилась Кристина, густо покраснев. – Мне было семь лет!
Он пожал плечами, мол «ничего не знаю!».
- Ты была похожа на мышонка. Маленькая, взъерошенная, испуганная, с черными глазками-бусинами, бледная, чересчур худенькая, передние зубы по сравнению с теми, которых еще толком не было, казались больше положенного…
Кристина закрыла лицо руками.
- Хватит! – попросила она, чувствуя себя предательски раздавленной. – Перестань, пожалуйста.
- Но ты все равно была замечательной. Однажды я заговорил с тобой, и ты услышала, ты поверила! Я решил серьезно изменить твою жизнь, я чувствовал себя в ответе за мою маленькую девочку, иногда я ощущал тебя своей младшей сестрой, иногда дочерью. Это так невероятно, когда есть смысл жизни, когда пустая душа наполняется светом, когда тебе есть ради чего жить. Я решил изменить и себя тоже. Так вслед за Ангелом музыки родился Призрак, а также еще множество масок, которые позволили сделать мой театр лучше. Ты считала меня ангелом, а на самом деле, это ты для меня была ангелом-хранителем, это ты помогла мне добиться того, что я достиг. А потом… шли годы, и судьба уготовила мне тяжелое испытание. – Он снова помрачнел. – Я сам не понял, как ты из гадкого утенка превратилась в девушку, в юную красавицу. Я уже столько знал о тебе, так часто был рядом, и в моменты радости, и в моменты горя… ты стала частью меня. Я видел тебя каждый день, слышал твой голос, наблюдал за тобою на репетициях. И в один прекрасный день мне открылась страшная тайна – я понял, что пропал. – Он сомкнул веки и покаянно вздохнул. – Я влюбился. Сам упал в вырытую собою яму.
Кристина испугано посмотрела на него, жадно ловя каждое его слово.
«Я влюбился» - сказал он.
Это так близко к тому, что она жаждет услышать.
А сейчас? Сейчас? Любит ли он ее до сих пор? Любил ли он ее тогда?
Влюбился – это почти любовь, но не до конца. Влюбился, полюбил...
Что же он чувствовал к своей ученице? Почему не говорит?
На реснице у него дрожала капелька, крошечная капелька, похожая на хрустальный шарик. Эрик моргнул, и капельки не стало.
- Антуанетта негодовала и требовала, чтобы я оставил тебя в покое, чтобы прекратил наши уроки и всякое общение. А ты продолжала верить в ангела.
- Мадам Жири была против?
- Разумеется! – горячо воскликнул Эрик. – Она меня убить была готова. Предупредила, что если с твоей головы упадет хотя бы волос, она сделает со мной… - он запнулся, - в общем, это не важно. Одним словом, мне не поздоровится.
Кристина улыбнулась.
- Как это в духе мадам Жири. Но что ты?
- Ничего. Я сам был готов стереть с лица земли кого угодно, если он причинит тебе зло.
- Скажи, но как долго ты собирался оставаться для меня бесплотным ангелом?
- Я хотел, - несмело начал он, – подготовить тебя постепенно. А потом появился этот мальчишка, - Эрик не сдержался, и голос его прозвучал с надрывом, с ненавистью. – И я понял, что времени у меня совсем нет, если я оставлю все, как есть, я потеряю тебя.
- И ты похитил меня?
- Не похитил, - с обидой возразил бывший Ангел музыки. – Увел. Ты пошла со мною по своей воле. А я ведь попросил тебя в тот вечер стать моей женой.
И без того преогромные Кристинины глаза сделались еще больше.
Она несколько секунд обескуражено молчала, потом выпалила:
- Ну, знаешь ли, не каждая девушка сочтет за предложение момент, когда ей показывают ее копию в свадебном платье.
- Ну извини глупца, я действовал, как умел.
- Не сердись, - попросила Кристина, дотронувшись до его коленки. – Я ведь тоже виновата.
- Ладно, - Эрик убрал ее руку, поднялся на ноги, отряхнул брюки. – Ты удовлетворена рассказом? Думаю, на сегодня достаточно копаться в былых ранах.
- Спасибо, - вслед за ним поднялась и Кристина. – Эрик, - удержала она его за рукав рубашки. - Могу я еще кое-что спросить?
- Конечно.
Кристина опустила густые дюймовые ресницы.
- Скажи, если ты почти всегда был рядом, - торопливо зашептала она, заливаясь краской смущения, - знал, что я делаю, наблюдал за мною, значит ли это, что ты…
- Подглядывал? – он невольно улыбнулся. - Как ты могла так подумать, мышонок? – и легонько щелкнул ее по носу. – Я ведь не всегда и везде следовал за тобою тенью. А иногда отворачивался.
Последняя его фраза прозвучала с явной насмешкой.
Специально уколол в ответ?
Но Кристина отреагировала совсем не на этот его выпад.
- Мышонок? – у нее вытянулось лицо. – Господи, так называла меня мадам Жири, а потом и Мэг. Меня наизнанку выворачивало от этого прозвища. Я не могла понять – почему. Это… это все ты? – она толкнула его в плечо. – Это ты, отвечай?
- Это было ласковое прозвище.
- Ласковое? – беззлобно фыркнула Кристина. – То есть, ты хочешь сказать, что я церковная мышь?
- Почему церковная, - невозмутимо поинтересовался он, сдерживая улыбку. – Оперная. И не мышь. А мышо-о-онок. Тебе не нравится? - он посмотрел на нее испытующе.
Кристина несколько секунд медлила с ответом, рассматривая горизонт.
Потом обратила свой взгляд на него и сказала:
- Из уст мадам Жири и Мэг – нет! – и вильнув юбкой, упорхнула в дом, оставив его домысливать сказанную ею фразу.

Ночью оба долго не могли заснуть.
Эрик, сдвинувшись к самому краю кровати, подальше от своей подопечной, смотрел на Кристину, которая лежала к нему спиной.
Она всегда так делала – отворачивалась и засыпала. То ли специально, чтобы не смущать своим взглядом, то ли, чтобы не видеть его самой.
Он смотрел, и ему казалось, что он чувствовал аромат ее волос, запах ее кожи, слышал ее дыхание.
Он смотрел на темное очертание ее фигуры, рассматривал контур маленького оттопыренного ушка, плавный изгиб шеи, копну волос, рассыпавшуюся по подушке…
Кристина заворочалась, будто почувствовав на себе тяжесть пристального взгляда.
Повернулась сначала на живот, потом на другой бок, так стремительно, что он не успел даже отвернуться.
- Ты не спишь? – Кристина посмотрела на него в упор, уютно подложив под щеку ладошку.
Можно было и не отвечать, она увидела две влажные точки его глаз.
- Тоже не можешь уснуть?
- С чего ты взяла?
- Не знаю, - улыбнулась Кристина. – Мне так показалось. Ты вздыхаешь через каждую минуту.
- Извини. Я мешаю тебе?
- Нет! – Кристина с шепота перешла на высокие ноты, практически выкрикнув, будто боялась, что он сейчас встанет и уйдет. – Ты не мешаешь, потому что я все равно не сплю, - она снова зашептала. - У меня бессонница. Вот я и подумала, что у тебя, наверное, тоже.
Эрик заворочался и подложил под голову согнутую в локте руку.
- Думаешь, бессонница заразна и мы подцепили ее вдвоем?
Кристина смотрела с интересом и легкой улыбкой.
- Я думал, вспоминал. Дурная привычка, не могу отключить мысли даже ночью.
- Я тоже. Спасибо тебе, что рассказал и честно открылся мне сегодня. Мне было важно услышать эту историю.
Он промолчал.
- Знаешь, а ведь ты единственный человек на всем белом свете, кто меня не предал.
- Не будь слишком категорична. Есть много людей, кто тебя не собирался предавать. Антуанетта тебя не предала. Да и он… - Эрик покашлял, будто слова застревали у него в горле острыми иглами. – Он тоже тебя не предавал до поры до времени. Он ведь боролся.
- Да, но я перестала быть ему нужна, когда ослепла.
- Зато теперь, когда ты видишь… - И он вздрогнул он собственных слов.
Кристина это отчетливо увидела.
- Эрик! – Кристина резко села на кровати, посмотрела на него через плечо. - Не думаешь же ты, что теперь я могу вернуться к нему? – озвучила она ужасную догадку.
Но, похоже, что именно так все и было.
Ну конечно, чего же еще он может бояться?
Теперь, когда Кристина стала прежней, он больше ей не нужен, его снова можно оттолкнуть, оставив позади.
Но как он может так думать?
- После всего, что было? После того, как он оставил меня, определил мне роль… - Кристина закусила губу.
- Какую роль? – зашелестела ткань: поднялся и Эрик.
- Никакую, – упрямо произнесла Кристина.
- Ты столь враждебно о нем отзываешься. Он что-то сделал тебе? – в голосе его зазвучал металл.
- Нет, ничего. Просто, он ведь избрал иной путь, решив выбрать взять себе здоровую супругу.
- Ты именно поэтому теперь зла на него?
Боже, она все портит. Все.
А он все не так понимает. Все.
- Нет, нет! – возразила Кристина и яростно замотала головой так, что волосы ее разлетелись в разные стороны. – Я совсем не это хотела сказать. Я хотела сказать, что Рауль оказался совсем не таким, каким я хотела и привыкла его видеть. Я не обвиняю его в том, что он не выдержал, что решил выбрать нормальную семью. Кто я такая? Простая бедная слепая девушка, а он богатый аристократ.
Кристина обхватила голову руками.
- Хватит! Хватит о нем говорить. Может, тебе неизвестно, но я, вообще-то, не хочу больше вспоминать о Рауле. Мои мысли последнее время совсем не о нем. Понимаешь?
Эрик ничего не говорил. Только нервно отрывисто дышал, и Кристине казалось, что она слышит, как бьется его упрямое сердце.
- Если мы будем бояться, у нас ничего не получится, - наконец произнесла она.
- Я боюсь, да. Боюсь, что снова привыкну к тебе, вернее, уже привык, - горестно вздохнул он. - А ты потом…
Она прервала его, закатив глаза.
- Вернусь к нему? Господи, как ты можешь так думать, Эрик? Мой мир теперь рядом с твоим, понимаешь? – Кристина поймала в полутьме его руку и сжала. – Почему ты отталкиваешь меня? Ты до сих пор не веришь, что мне безразлично твое лицо, что я перестала замечать твои шрамы, что я вижу тебя обычным человеком?
- Дело не в лице, Кристина, - как-то очень неуверенно вымолвил он.
- А в чем же тогда? – непонимающе пожала она плечами.
Он хмыкнул.
- А что если я сломаю тебя, разрушу, искалечу твою жизнь?
- Что ты такое говоришь?
Кристина придвинулась к нему ближе, он подался чуть вперед, и что удивительно, потянулся к ее губам первым.
Из другой комнаты через закрытую дверь донеслись удары часов.
Бом-бом.
Два раза.
Два часа ночи.
И Эрик в этот же момент резко отстранился.
Кристина почувствовала себя героиней сказки, чье счастье рушится с наступлением полуночи.
- Уже очень поздно, - сказал Эрик, так и не поцеловав ее. – Ты, конечно, можешь мучиться бессонницей, но спать все равно необходимо. Иначе связки потеряют упругость, петь не сможешь. А у нас уроки.
Кристина надулась и засопела.
Господи, господи! Да какие связки, какие уроки?
Ну почему он всегда так с ней поступает?
Что за упрямец ей достался? И ведь переубедить его невозможно.
- Спокойной ночи, - сказала она, яростно взбивая подушку.


Глава 10.


Следующий урок случился через день.
Потому что последующий день после их долгого и слишком откровенного разговора оба ходили задумчивые. И оба боялись подойти друг к другу.
Эрик был хмурым и сердитым на себя, оттого что снова не устоял перед своей драгоценной девочкой и не смог отказать ей, ответил согласием на ее просьбу, и как результат – вывернул наизнанку всю свою душу. Наверняка ощущал себя абсолютно голым посреди площади. А Кристина почему-то испытывала душащее чувство неловкости.
Поэтому утром после завтрака Призрак объявил ей, что ему надо подготовиться к последующим урокам, и удалился в комнату с пианино.
А Кристина ушла к мадам Жувен учиться готовить рататуй, которым они впоследствии и поужинали.
То ли проведенный наедине с думами день, то ли благоухающее пряными травами блюдо подействовали на Эрика благотворно, но за столом он был уже не столь хмурым и даже смотрел Кристине в глаза без всякого смущения.
Похвалил ее и сказал, что ради такого готов обеспечивать семью Жувен продуктами.
Правда, без ядовитого замечания не обошлось.
- Смотри, - предупредил ее он, - только не превратись из подающей большие надежды ученицы в стряпуху!
Но Кристина на эту шутку оскорбилась.
- А у меня есть выбор? – серьезно спросила она. – Или ты предпочел бы, чтобы мы продолжали питаться только твоими омлетами?
Эрик положил на стол вилку.
- Нет, омлет – это чудесно, - добавила Кристина. – Но если есть только его, то можно сойти с ума. Это скучно.
- Еще были тосты.
- Тоже с яйцами!
- Антрекот.
Кристина скучающе вздохнула.
- Бланманже!
- Это десерт.
Он возмутился.
- Чудесно! Повар из меня никакой. Но я и не говорил, что виртуозно владею этим искусством, я музыкант и композитор! Может быть, кулинария тебя привлекает куда больше, чем музыка? Может быть ты так увлечена, а тут я со своими глупыми нотами?
Кристина скомкала салфетку, и кинула через стол.
Чуть-чуть не попала. Обладающей хорошей реакцией Призрак уклонился, и салфетка спикировала на пол.
- Я тебя терпеть не могу в такие моменты!
Ее собеседник с невозмутимым видом нырнул под стол, поднял салфетку, положил рядом с тарелкой.
Ужин был окончен.
Правда, не на самой оптимистичной ноте. Была такая замечательная возможность продолжить этот вечер примирением, и надо ведь было все так испортить…
Кристина поднялась, и с каменным лицом начала собирать со стола.
Вслед за ней вскочил на ноги Эрик.
- Ты бы могла сказать мне, что тебя не устраивает пища, которой я тебя кормлю. Я бы что-нибудь придумал.
- Нанял бы повариху? – Кристина со звоном поставила обратно на стол собранные тарелки и подбоченилась.
- Не надо, это последние, - покосился на них Призрак. - Большую часть ты разбила. Помнишь? Других нет.
Она принялась сметать хлебные крошки со скатерти.
- Я отнесу? – спросил он и, не дожидаясь ее ответа, взял стопку тарелок в руки. – Да хоть бы и так, - продолжил он на ходу. – Неужели я бы не нашел, как поступить? Если нужны были кулинарные изыски, я бы мог найти тут кого-нибудь, кто отлично готовит. Думаю, за хорошую плату мало кто отказался бы снабжать нас едой. А закупать необходимые продукты было бы не проблемой.
Он вернулся к Кристине, встал у стола, уставился на нее ожидающе.
- Я ведь провел половину жизни в подвалах. Разнообразное меню – это последнее, о чем я там думал, - Эрик покаянно склонил голову. - Я совсем не учел, что ты не можешь довольствоваться жареным куском мяса.
- Дело совсем не в этом. Я не просила кормить меня, как при дворе Людовика XIV. Что тебя так задело? – поинтересовалась Кристина. – Что я беру уроки у кого-то еще, помимо тебя или то, что я стою у плиты?
- Меня ничего не задело, - упрямо сказал Эрик, не желая уступать ей. – Просто не хочу, чтобы ты перенапрягалась.
- Эрик, я делаю то, что мне нравится. В театре мне было как-то совсем несподручно заниматься этим, я даже не знаю рецепт… - она сделала паузу, устремив взгляд в потолок, - рецепт бланманже. Понимаешь?
- А если б ты вышла замуж за виконта, тебе бы вообще не было нужды прикасаться к плите, - съязвил он.
- Но я не вышла за него и очень этому рада! Потому что тогда бы я сидела у окна и вышивала, как старуха. А мне хочется большего.
- Так что тебе больше нравится, музыка или стряпня? – никак не унимался Эрик.
Кристина издала возмущенный вздох.
- Опять требуешь от меня сделать выбор?
Он внезапно побледнел и, заметив это, Кристина смягчилась.
- Эрик, мне нравится и то, и другое. Музыка – это музыка, это нечто прекрасное, в ней часть моей души, а научиться готовить рататуй – это просто очень интересно. И вообще, я женщина! – на последнем слове она повысила голос настолько, что Эрик вздрогнул. – Женщинам присуще заниматься готовкой, уборкой, в этом есть своя прелесть. Я делаю это не просто так, а для того, кто мне дорог. – Она многозначительно поиграла бровями. Но он, кажется, не понял. - Я два года была будто младенец, который сам ничего не может сделать, я поняла, как это ужасно - быть лишенной самых простых человеческих радостей. А сейчас я чувствую такую жажду к жизни, я всему хочу научиться. По-моему, уметь все самой – это так замечательно. Тебе так не кажется?
Он сдался и, соглашаясь, кивнул.
- Хорошо. Тогда завтра в полдень жду вас, мадмуазель, на следующем уроке. По очередности он мой. Это честно.
- Да, честно, - согласилась Кристина. – И да, кстати… несмотря ни на что, ты варишь чудесный кофе. Так что, не такой уж ты и бесталанный.

В полдень он ожидал ее в гостиной.
Когда Кристина объявила, что готова, сел за пианино, открыл крышку, прошелся по клавишам.
Они спели несколько вокализов. Ангел музыки помогал своей ученице, как мог.
Кристина, кажется, только сейчас обратила внимание – как удивительно и необыкновенно, когда он просто говорит, голос у него вибрирующий низкий с хрипотцой, а когда поет, льется сочно, чисто, мягко.
- Ну, а теперь ты сама, - сказал он. – Уже пора. С чего ты хочешь начать?
Эрик нетерпеливо перебирал пальцами по клавишам.
- Виола, Кармен, ария Маргариты?
Кристина медлила, покусывая губы.
- Ты что – боишься или стесняешься? Или забыла?
Он привстал с банкетки.
- У меня где-то было либретто. Сейчас найду.
- Не надо. – Остановила его Кристина. – Я помню. Все помню. Я спою и Кармен, и Виолу, все, что ты захочешь. Только… может быть, начнем с другого?
Он вопросительно приподнял бровь.
- Эрик, помнишь, что пела своему Ангелу музыки маленькая Кристина в часовне?
- Аве Марию Эллен. – Без промедления ответил он, и глаза его засветились.
- Да! – лицо Кристины озарилось улыбкой в ответ. – Можно начать с нее?
Он сомкнул веки, и позволительно кивнул.
И она запела.
Голос ее, несколько ослабший за несколько лет, звучал сначала неуверенно, подрагивал, ей не хватало воздуха.
- Дыши, - помогая ей, сказал Эрик. – Помнишь?
Кристина распевалась некоторое время, и в один прекрасный момент, взяв высокую ноту, голос ее потек плавно, звонко, нежно. Как вода в ручье, которая все это время наталкивалась на камень, а сейчас наконец преодолела его, отбросила в сторону.
Призрак не сводил с нее глаз, устремив взгляд с нот только на нее.
А Кристина пела, пела…
Это невероятное чувство, когда ты можешь, когда получается, когда голос твой упруг от силы, когда ты чувствуешь его мощь.
И он смотрел на нее таким странным восхищенным алчущим взглядом... что у Кристины защемило в груди, а потом в животе, ее бросило в жар.
Вдруг Эрик, резко убрав с клавиш пальцы, перестал играть, громко захлопнул крышку, поднялся и встал напротив нее.
Вздрогнувшая от внезапного хлопка Кристина, не понимая, все продолжала петь.
Он сделал шаг к ней, еще один - и вдруг порывистым жестом притянул к себе. Глаза Кристины расширились, когда он жадным поцелуем накрыл ее рот, и недопетая нота, задрожав на их сблизившихся губах, потонула в пустоте.
Еще не успев до конца осознать и поверить в то, что произошло, Кристина шевельнула безвольными губами, поддаваясь его неожиданной настойчивости, обмякла в его руках и сделалась ватной, будто кукла.
Перед глазами у нее поплыло. Странное и удивительное ощущение.
Это было не похоже ни на поцелуи с Раулем, ни на поцелуй в подвале, ни на короткие очень осторожные касания, случившиеся между ними здесь.
Глупые мысли приходят в самый неподходящий момент.
Вот и в Кристининой голове сейчас скользнул дурацкий вопрос – если он не знал ни близости, ни ответной любви, выходит, он никогда ни с кем не целовался кроме нее? То есть, сейчас он впервые целует ее сам?
Действия его были торопливыми, энергичными отрывистыми, но вместе с этим все равно очень осторожными и неловкими.
Маятник настенных часов размеренно качался, отбивая секунды, и Кристине начало казаться, что каждое мгновение растянулось до пределов вечности, стало тягучим, вязким, обволакивающим.
Была только вечность, всеобъемлющее чувство покоя и губы, слившиеся в поцелуе.
Чтобы продлить этот столь долгожданный, удивительный момент, Кристина сделала единственно возможное, что подсказывало ей сердце, тело, разум – все. Она со вздохом разомкнула губы, и язык ее стремительным движением ринулся навстречу Эрику.
Но кажется, зря.
Кристинина напористость спугнула шаткую смелость, и вслед за ее касанием Призрак очнулся, вздрогнул всем телом, губы его напряглись, сжались, и он прервал поцелуй.
Кристина распахнула глаза и увидела перед собою две зеленых точки, затянутые мутной влагой.
Он никак не мог перевести дух, будто задыхаясь от долгого бега.
Вид у него был виноватый, беззащитный и… жалкий.
Теперь он ждал от нее упрека, того, что она оттолкнет его, не простит этой минутной слабости.
- Тебе понравилось?
- Что? – растерялся Эрик.
- Как я пела.
Он положительно кивнул ей в ответ, продолжая согревать ее лицо своими ладонями.
- Прости.
- За что?
- Я не смог удержаться. Кристина, - немножко погодя прошептал он сокрушенно. – Это было… сам не могу понять, что это было.
Уткнувшись носом ей в волосы, поцеловал ее кудри, потом коснулся губами лба, потом переносицы, потом кончика носа.
Каждое его прикосновение теперь было невесомым, едва ощутимым, несмелым, очень бережным. Совсем не похожим на торопливый недавний поцелуй.
- Ты – моя музыка, - сказал восхищенно он. – Ты – выше, чем музыка. Ты – моя жизнь. Я готов умереть без тебя, умереть за тебя и жить, когда ты рядом. Я люблю! Люблю тебя, Кристина.
О Господи!
Кристинино сердце сладостно заныло и ухнуло вниз, в разверзшуюся черную бездну.
Оказывается, эти три незамысловатых слова звучали сейчас красивее, чем любая, даже самая прекрасная мелодия.
- Я тоже тебя люблю.
Он чуть отстранился, удивленно посмотрел на нее, несколько раз моргнул, немо зашевелил губами, будто хотел что-то спросить, но так и не смог озвучить своего вопроса.
Кристинины слова явно застали его врасплох, он не ожидал услышать это из ее уст.
Наконец, когда он собрался с мыслями и силами, то произнес лишь одно короткое слово, до краев переполненное недоверием:
- Что?
Кристина смотрела на него сверху вниз и улыбалась.
- Что ты сказала, повтори, пожалуйста! – попросил он и, кажется, перестал дышать.
- Я сказала, - очень медленно, делая паузу между каждым словом, начала она, - что люблю тебя. Слышишь? Люблю не дружеской, дочерней или сестринской любовью, а другой, настоящей… И это прекрасное удивительное чувство. Я тебя люблю, Эрик, – повторила она еще раз, чтобы у него не осталось сомнений.
Сколько времени Кристина хотела это произнести, сказать ему, но не решалась…
Кажется, душа ее освободилась от пут и понеслась ввысь.
- Ты? Меня?.. – он склонил голову на бок, отказываясь верить услышанному.
- Да.
Кристина привстала на цыпочки, положила руки ему на плечи, приникла своими губами к его губам. И случился новый поцелуй, мягкий, глубокий, долгий, покуда у обоих хватало дыхания.
А когда оно иссякло, пришлось отстраниться друг от друга.
- Я счастлива! – честно призналась Кристина.
Эрик лениво разомкнул веки и посмотрел на нее так, будто Кристина произнесла это на каком-то неведомом ему языке.
- Я люблю тебя, - повторила она, чтобы вернуть его обратно в реальность.
- Хватит, - попросил он, приложив указательный палец к ее припухшим губам. - Если ты будешь это так часто повторять, я умру. Ты и так сегодня достаточно сказала. Столько, что я от одной мысли об этом чувствую себя сошедшим с ума.
- Почему?
- Потому что это возможно только при потере рассудка.
Вместо ответа чрезвычайно осмелевшая Кристина потянулась к ямочке на его подбородке.
- Подожди, - он слегка встряхнул ее за плечи. – Знаешь, я ничего не понимаю. Либо это сон, либо ты надо мною жестоко шутишь, либо я действительно не в себе. Если шутишь, лучше не надо, Кристина! Ты достаточно посмеялась когда-то. Хватит!
Кристина поджала губы, на глазах навернулись слезы. Но она не заплакала, лишь сухо вымолвила:
- Да почему же?
- Потому что так не бывает.
- То есть, ты хочешь сказать, что все это ерунда? - Кристина прищурилась и голосом, исполненным терпения, продолжила: - Твое чудесное воскрешение в моей жизни, несколько месяцев, проведенных под одной крышей, твоя забота, мое выздоровление и…
- И твое признание в любви, – закончил за нее Эрик. - Я тебя не узнаю! Или это ты повредилась рассудком?
- Ну, знаешь ли, - не выдержала Кристина, - это было бы не честно, нам обоим сойти с ума именно сейчас. Прости, я не могла больше это сдерживать в себе. Я должна была сказать. А разве не это ты когда-то хотел услышать больше жизни?
Он криво усмехнулся.
- Только этого и хотел. Но ты ведь…
- Отвергла тебя? Это ты так захотел. Возможно, если бы у нас было время поговорить… Впрочем, - она печально вздохнула, - если бы это произошло, может быть, я бы не осталась ни с одним из вас. Поэтому хорошо, что вышло так, как вышло. Зато теперь я понимаю, как ты мне дорог! Ты вернулся, ты не оставил меня одну, ты помог мне, благодаря тебе я снова вижу…
- То есть, ты сказала, что любишь исключительно из-за благодарности?
Кристина трепыхнулась в его руках.
- Замолчи или мы все испортим. Замолчи! Ты ведь не хочешь все испортить?
- Я не хочу все портить и не хочу тебя терять.
- Я теперь всегда буду с тобою. Если ты позволишь.
- Так не бывает. До сих пор не могу понять, что это и что с этим делать?
- Пока ничего. Давай просто жить с мыслью об этом.
Эрик молчал.
- Ты согласен?
- Я попробую.
- Просто поверь!
- Я ведь сказал, что попробую…
Он долго смотрел на нее.
Кристина рассматривала его в ответ, и чувствовала, что проваливается в глубину его глаз.
Вдруг взгляд его, очерчивающий контуры ее лица, замер, уголки губ приподнялись в легкой улыбке, он поднял руку и очень осторожно отвел с ее лба прядь волос.
- Что? Что такое? – спросила Кристина.
- У тебя… - он улыбнулся еще шире, - веснушки.
- Что? – брови Кристины поползли в испуге вверх, она вздрогнула, будто от удара. – Веснушки?
Она высвободилась из его объятий, оттолкнула и побежала в спальню.
Села перед зеркалом, практически упираясь в него носом, и стала внимательнейшим образом рассматривать свое отражение.
С момента, как она прозрела, она много раз смотрела на себя. Ей больше не хотелось быть похожей на неопрятную оборванку. И хоть она такой и не являлась, но сильно ли хороша может быть девушка, которая не видит? Не видит ни окружающих, ни себя?
Она не могла ни должным образом убрать волосы, ни выбрать себе наряд.
Зато теперь ей хотелось быть самой красивой. Самой лучшей.
Чтобы он смотрел только на нее!
Чтобы он видел только ее!
Господи, господи! Странно, как она раньше не обратила на них внимания, не заметила?
Или не придала значения?
Маленькие рыжие пятнышки! На носу.
Маленькие, светлые, почти незаметные. Но они есть!
Она прикоснулась кончиками пальцев к своей коже.
Это правда!
Веснушки! У нее на лице веснушки!
У нее никогда их не было.
Разве что когда она была нескладным подростком.
Это было ужасное время. Она вкладывала все свое упорство в танцы, мадам Жири постоянно ругалась, что она не держит спину, как подобает балеринам, что она угловатая, что не так поднимает ногу, не так делает взмах рукой, что у нее слишком длинная и тонкая шея, что у нее опущены плечи.
А ее отражение – какой это был ужас.
Лопоухая, очень-очень худенькая, с белой, почти прозрачной кожей, и эти рыжие веснушки на носу…
Потом, когда Кристина стала превращаться в девушку – они пропали.
И вот теперь опять?
Наверное, от чрезмерного нахождения на солнце.
Она не заботилась эти два года ни о шляпках, ни о зонтике.
Беспечная глупышка!
Кристина обречено повесила голову, уткнулась в сложенные лодочкой ладони и зарыдала.
Очень громко, навзрыд.
Вдруг на плечи ей легли две сильных руки.
Кристина не раскрывала ладошек.
- Ну-ну, - услышала она знакомый голос у нее за спиной. Отчего-то это «ну-ну» было сказано не с соболезнованием, а с веселым восклицанием, будто он сдерживал радость и смех, дивясь ее слезам.
Жестокосердный!
Кристине захотелось вскочить на ноги и ударить его чем-нибудь.
Он еще и издевается над ней?
- Ну же, Кристина, перестань, - повторил он уже серьезнее.
- У меня веснушки, - гнусаво ответила она в ладони.
- И неужели это заслуживает слез?
Он заставил подняться ее, развернул к себе, отнял руки от ее лица, хоть это было и непросто - Кристина сопротивлялась.
- Это ужасно! – зарыдала с прежней силой Кристина. – Веснушки, как у пастушек.
- Чем плохо быть пастушкой? – снова улыбнулся он.
Ей показалось, что все это доставляет ему какое-то особое удовольствие, будто он смеется над ее горем.
Кристина обижено сопела.
- Нашла, чему убиваться. Прекрати сию же секунду, - он поднял руку и стер большим пальцем дорожки слез на ее щеках. – Крохотные веснушки на носу, они просто чудесные!
- Это так некрасиво, - шмыгнула она носом.
- С чего ты взяла?
- У меня ведь не было их.
- А теперь есть. Ладно-ладно, что-нибудь придумаем. Я знаю пару рецептов. Если хочешь, можем приготовить лосьон из петрушки или закажу целую корзину лимонов, будешь втирать сок в кожу.
- Ты что, и в этом разбираешься?
- Немного.
- А это поможет?
- Вот и проверим.
Кристина невесело вздохнула, будто решалась ее судьба, и она стояла перед чертой между жизнью и смертью.
- А мне, - вдруг сказал он, дотронувшись до ее подбородка и приподняв голову, чтобы она посмотрела на него, - они очень нравятся.
- П-правда? – вытирая мокрый нос, спросила Кристина.
- Правда, - кивнул он. – У самой красивой девочки на свете самые красивые веснушки! И они ни в коем разе тебя не портят.
Кристина недоуменно взирала на него снизу вверх.
Она вдруг ощутила вину перед ним. Ее успокаивает человек, который половину своей жизни носил на лице маску, который невыразимо страдал из-за того, что его лицо не такое, как у всех. А она эгоистично рыдает у него на плече, испугавшись своих веснушек.
Но все-таки… если они пропадут, будет лучше.
- И я тебе такой нравлюсь?
- Ты мне нравишься любой, Кристина.
Он наклонился, и едва коснулся губами сначала одного ее века, поцеловав соленые мокрые ресницы, потом второго.
- Пообещай, что не будешь плакать больше никогда. Тем более из-за такого пустяка.
- Ты, правда думаешь, что я красивая? Красивая даже с веснушками?
- Я не думаю, я знаю.
- Я не переживу, если ты найдешь кого-нибудь другого!
- К чему ты все это говоришь? – не понял Эрик, помрачнев.
- Просто, - испуганно ответила Кристина. - Просто так. Чтобы ты знал.
- Хм, просто, - вторил ей Эрик. – Можно подумать, я могу замечать кого-то еще кроме…
И прижал ее голову к своей груди.
- Эрик, – позвала Кристина, слушая мерное биение его сердца.
- Да?
Расслабленная столь умиротворяющей близостью Кристина отняла голову от его груди, и обратила на него умоляющий взор.
- Давай пока не будем рассказывать мадам Жири о том, что я снова вижу и что… что произошло?
Больше всего Кристина последнее время боялась того, что если вдруг мадам Жири узнает правду о выздоровлении Кристины, она сочтет их с Эриком пребывание в одном доме неуместным. Она заберет ее к себе, в город, а Эрик… она не знала, что будет с ним, возможно, он вернется к своей прежней жизни, но противоречить Антуанетте он не станет, потому что с его вечными сомнениями он снова предпочтет дать зрячей Кристине свободу, нежели привязывать ее подле себя.
А этого никак нельзя было допустить!
Тогда все, абсолютно все старания на сближение, на убеждение его в своей любви пойдут прахом.
И они никогда уже не будут вместе.
- Кристина, - усмехнулся он. – Я тебя не узнаю. Что за странная привязанность ко лжи?
Ее брови сложились домиком.
Он не выдержал, и покорно кивнул.
- Ну, хорошо, хорошо. Пока ничего ей не скажем. Да она, думаю, ничего и не узнает. Я не собирался в Париж в ближайшее время.
- Но ты ведь должен узнать ответ. Помнишь? Ответ, касающейся твоей пьесы.
- Ничего, успеется. А здесь меня держит то, что мне намного дороже.
На ее щеках выступила краска.
- Если, конечно, я не проснусь, и все это не окажется сном.
- Надеюсь, не окажется. А что мы теперь будем делать?
- Как что? – удивился ее учитель. – Продолжать урок, разумеется.


Глава 11.


Следующим утром Кристина проснулась поздно.
Перед ее глазами крутился такой удивительный калейдоскоп сновидений, что просыпаться не хотелось.
Открыла глаза, посмотрела на пустую соседнюю подушку.
Он всегда просыпался раньше нее и уходил, предоставляя ей возможность привести себя в порядок.
Потянулась, немного понежилась в постели, силясь понять – было ли все происшедшее вчера правдой или это часть сна?
Потом Кристина, стоя у распахнутого шкафа, еще долго и упорно выбирала, что ей надеть.
Помимо странного желания – подпрыгнуть и взлететь, ее одолевало давно забытое желание – сиять и затмевать все своими лучами.
А чтобы сиять, нужно было быть похожей, по крайней мере, на принцессу.
А чтобы чувствовать себя принцессой, надо одеть что-то красивое.
Пусть он заметит! Пусть он восхитится!
И она решилась.
Достала светло-коралловое в тонкую полоску платье с достаточно глубоким вырезом.
Кажется, оно было куплено перед маскарадом.
Тогда с Раулем они ездили за покупками.
С той прогулки по магазинам Кристина привезла несколько платьев, две огромных ярко-розовых шляпных коробки, расшитый бисером ридикюль с серебряной цепочкой, две пары туфель, пару атласных перчаток. Вдобавок Рауль подарил ей украшенный черным жемчугом и камеей порт-букет, веер, разрисованный в восточном стиле.
Она тогда несколько раз заикнулась на предмет того, что не может взять все эти подарки, но виконт настоял.
Тогда любовь к своей подруге детства переполняла его, била через край.
Господи, как давно это было!
Кажется, в прошлой жизни.
Во рту у Кристины появился горьковатый привкус воспоминаний.
К чему ворошить былое?
К тому же, это уже не ее жизнь. И ни единого сожаления она не испытывает.
Рауль не забирал у нее свои подарки, наоборот, желал, чтобы она все оставила себе. В знак их давней дружбы и… чувств, которые имели место быть.
Но, покидая его, Кристина изъявила желание оставить все. Ну, за исключением сношенных туфелек и шляпок, которые мадмуазель Даэ одевала – возвращать их было уже поздно, да и не очень прилично.
А вот коралловое платье она не одела ни разу, она совсем забыла о нем. Одному богу известно, по какой причине оно не вернулось к тому, кто его когда-то покупал в подарок своей будущей невесте.
Даже странно, что мадам Жири собрала и его для своей подопечной. На фоне остальной одежды оно смотрелось просто нелепо.
Кристина приложила платье к себе, погладила гладкую тафту.
Почему бы и нет?
В конце концов, это единственная нарядная вещь, которая у нее сейчас здесь есть.
О Рауле вспоминать не обязательно.
Сложность была в том, что крючки располагалась со спины.
Она влезла в шелковистую приятно шуршащую ткань, покрутилась и так, и эдак. Завела обе руки за спину – нет, самой неудобно.
Выглянула в приоткрытую дверь.
- Эрик! – позвала Кристина. – Ты не мог бы мне помочь?
Когда он с невозмутимым выражением лица появился в дверном проеме, Кристина резво подскочила к нему, повернулась спиной, заведя за плечо волосы.
- Ты не поможешь мне застегнуть платье? Мне несподручно самой.
Призрак опешил.
- Что сделать? Застегнуть платье?
- Ну да.
- Ты раньше его не носила, кажется.
- Я знаю. Но оно очень красивое. Правда?
Она посмотрела на него.
Эрик несмело кивнул.
Бедный бывший хозяин оперы напряженно сопел, справляясь с крючками, которые никак не желали поддаваться его пальцам.
Он возился долго, Кристина успела устать от неподвижности, успела заскучать и промурлыкать веселую шансонетку.
Его пальцы то соскальзывали с крошечных застежек и проваливались в разверзнутую ткань, касаясь муслиновой рубашки, то руки слишком начинали трястись, то в глазах начинало двоиться, то его бросало в жар.
Через каждые несколько секунд Эрик покашливал, будто что-то мешало ему дышать.
- Все? – обернулась она.
- Еще нет.
Она подождала немного.
- Ну, все уже?
- Нет! – повысил голос Эрик и отвернул Кристину обратно. – Будешь крутиться, вообще ничего не буду делать. Я не брал уроков у камеристок, нужды в этом было, знаешь ли.
Когда с крючками было покончено, Кристина наконец-то развернулась к нему лицом.
Эрик выдохнул; по виску его, оставляя за собою влажную тоненькую дорожку, текла капелька пота.
Ее это так позабавило, что она не сдержала улыбки.
- Давай, ты не будешь носить такие платья, - попросил он, вытирая лоб тыльной стороной ладони.
- Почему? – она покрутилась перед ним. - Тебе не нравится? – вспыхнувшие глаза ее на мгновение потухли.
Он позволил себе осторожно, не выдавая своего любопытства, посмотреть на нее, обвести взглядом с ног до головы, задержаться на лифе.
- Очень нравится! Но… тебе в нем будет не очень удобно, я полагаю.
Кристина вздохнула. Твердый лиф уж слишком сильно стягивал грудь. Все-таки, к свободной одежде привыкаешь очень быстро.
Прошлась по комнате.
Сзади ниже талии у платья располагался пышный бант.
Она покачала бедрами туда-сюда, чтобы привыкнуть к забытому ощущению.
Ее собеседник, безмолвно наблюдая за происходящим, пошел бордовыми пятнами.
- Ты прав, - все-таки согласилась погрустневшая Кристина. - Мне будет не очень удобно. А еще хотела разобрать в чулане сегодня.
- Ты специально для этого так нарядилась?
Уже привыкшая к его неприкрытому сарказму Кристина даже не фыркнула в ответ.
- Нет. Не для этого. Я хотела, чтобы… Но ты прав, лучше переодеться. - И она снова повернулась к нему спиной. - Тогда расстегни, пожалуйста.
Эрик недовольно засопел, но, не проронив ни слова, стоически взялся за крючки.
В этот раз дело пошло споро, и он управился куда быстрее.
- Спасибо, - поблагодарила его Кристина.
А когда обернулась, в комнате уже никого не было, будто здесь была лишь тень и она растворилась.

Она давно хотела разобрать этот чулан.
Там было столько всего навалено, что заходить страшно.
В свою привычную одежду Кристина переоделась очень быстро, стянула волосы на макушке в тугой пучок – чтобы не мешали, повязала передник (вряд ли он сильно поможет, но пусть будет), взяла с собою метелку, совок. Надо бы еще ведро с водой. Но все сразу она не унесет.
После долгого процесса застегивания и расстегивания крючков Эрик куда-то пропал. В доме его не было.
Ну и ладно! Обойдется без помощников.
Открыла дверь в чулан, пристроила все свое хозяйство у дверного косяка, зажгла лампу, поставила ее на пол.
Почти у самой двери стоял большой ящик, до краев заполненный каким-то барахлом.
Старые журналы, пара книг, невесело смотрящая на нее голова куклы, расколотая прямо посередине, туловища которой не было видно.
Кристина не сдержала любопытство и присела перед ящиком, осторожно достала один журнал, полистала.
Картинки со свадебными платьями, подписанными 1860 годом, распределенные по месяцам. Листая, восхитилась молочной белизной и пышными турнюрами, изобилием кружев, складками и длинной газовой фатой. Какой все-таки старый журнал… и модели, хоть и красивые, но кажутся несколько нелепыми.
Она отложила его, умостилась поудобнее, встав на колени, заглянула внутрь.
Вдруг за спиной у нее что-то звякнуло.
Она удивленно обернулась и встала.
На пороге стоял Призрак, опустив рядом со своей правой ногой ведро.
- Кажется, вы забыли это на плите, мадмуазель, - сказал он.
- Спасибо.
- Я думал, ты не будешь копаться в пыли мадам Жири. Здесь столько старья, что пыль, наверное, помнит самого Наполеона.
- Ну, во-первых, - Кристина привстала с колен и вытерла руки о повязанный поверх юбки передник, - какая бы пыль ни была, это не повод оставлять все в таком беспорядке. Верно? Даже если эта пыль принадлежит мадам Жири. А во-вторых, сейчас здесь живу я, и мне не нравится этот чулан.
Эрик обвел глазами полутемное помещение.
В полоске просочившегося через щель приоткрытой двери белого света лениво плавали пылинки.
- Чулан как чулан.
- Ну да, - Кристина сложила руки на груди и упрямо потопала ножкой. – Тебе, как жителю подземелий и коллекционеру всякого театрального старья, должны нравиться подобные места.
У него на переносице пролегла вертикальная складка.
И Кристина виновато прикусила язык, почувствовав шестым чувством (которое периодически очень глубоко засыпало), что опять сказала лишнее, позабыв про осторожность и про то, что его так легко ранить даже самой невинной фразой.
- Вообще-то, театральное старье и… - он посмотрел по сторонам, зацепил взглядом первое, что попалось на глаза, - развалившиеся картинные рамы, сломанные лопаты – это разные вещи. На самом деле, я пришел предложить помощь.
- Спасибо. Я не буду ничего выбрасывать, - успокоила его Кристина. – Я просто хотела немного прибрать и навести порядок.
- Здесь могут быть пауки, - с легкой усмешкой предупредил он, делая шаг ей навстречу.
- Ничего. Надеюсь, ты не позволишь им меня покусать.
Кристина снова присела перед ящиком, он опустился на корточки рядом с ней.
- Здесь не водится кусающихся пауков. По крайней мере, смертельно кусающихся.
Кристина игриво воздела глаза к потолку.
- Почему ты все время стараешься оказаться впереди?
Призрак ее не понял или предпочел сделать вид, что не понял.
- И в чем ты обвиняешь меня на этот раз?
- Это неудачная шутка. Не будем об этом.
Она и без того знала ответ.
Это как раз легче всего понять.
Так уж он устроен, так уж привыкла поступать его раненая когда-то этим миром душа. Или это не мир, а он сам себе ее изранил?
Неважно.
А ядовитая самодовольная маска, которую он так часто надевает – лишь защита.
- Ладно, - дабы не углубляться в философские разговоры, Эрик перешел к другой теме, - я готов. Ради тебя готов даже надышаться вековой пыли и передавить всех пауков, которых тут, уверен, тьма. А вообще, зря ты решила ничего не выкидывать, не думаю, что хоть что-то из этого Антуанетте еще понадобится.
- Все равно, выбрасывать что-то было бы нехорошо. Это не наше.
- Ну, что-то, явно не дорогое сердцу Антуанетты, мы можем выкинуть, например, старые доски или прохудившееся ведро, та рама, опять же. Здесь станет посвободнее. Ты ведь хочешь облагообразить это место?
А Кристина в этот момент извлекла из ящика маленькую деревянную конструкцию – на резной палочке располагалась круглая шапочка, к которой были прикреплены несколько бубенчиков.
- Какая милая погремушка, - расплылась в улыбке девушка. И потрясла ею перед носом своего собеседника.
- Обычная, - не выразил восторга погремушкой «черствый» Призрак. - Она могла принадлежать твоей подружке.
- Возможно.
Кристина аккуратно положила погремушку на пол, а сама снова нырнула рукой в ящик и достала довольно увесистую стопку больших карт.
- Какие необычные! Вот это да!
Эрик присмотрелся к Кристининой находке, но особого интереса не проявил. Только поморщился, будто от зубной боли.
Память о виденных ранее подобных вещах подползла с задворков сознания, воскресив давно забытые образы.
Карты, бутафорский дурацкий шар, темно-синяя скатерть, усыпанная звездами, аляпистая вывеска с криво нарисованным на ней глазом – все это было в шатре у гадалки. Глупые люди, так отчаянно желающие знать свою судьбу и мечтающие заглянуть в будущее, с преогромной радостью оставляли у старой Лилы хрустящие купюры и звенящие монеты.
В нее они не тыкали пальцем, не кривились в отвращении, перед ней они замирали в благоговейном трепете. А перед «ребенком Дьявола» их скручивал спазм отвращения и смеха.
Не заметив, как Эрик побелел лицом, уносясь сознанием куда-то далеко, Кристина поднесла их к лицу поближе, чтобы рассмотреть, сдуть налипшую нитку паутины и пыль, но неловко уцепилась за края пальцами, и карты веером разлетелись по полу.
- Ох! – выдохнула она.
Шорох отрезвил Эрика.
Кристина поспешно подалась вперед, чтобы собрать рассыпавшуюся по полу колоду, в этот момент то же самое сделал и Призрак, они по странному стечению обстоятельств потянулись за одной и той же картой, не рассчитали молниеносного сближения и встретились лбами.
У обоих где-то в голове отозвался глухой звон, загудело в ушах, перед глазами вспыхнули яркие точки.
Удар был несильный, но ощутимый.
Кристина схватилась за ушибленное место и зажмурилась.
- Больно? – ее лба коснулись горячие пальцы. – Прости.
Она открыла глаза и увидела совсем близко его лицо. Он смотрел на нее с такой пронзительной нежностью, что у Кристины защемило сердце.
- Прости меня, - еще раз повторил он и любовно погладил порозовевшее пятно на ее лбу. – Надеюсь, что шишки не будет.
- Ничего, уже совсем не больно, - не спешила отстраняться от него Кристина. – А у тебя шишки не будет? – и в свою очередь коснулась его лба.
- Нет, моей голове все нипочем, сколько по ней не бей.
- Не зарекайся. Тебе ее однажды уже разбили, не такая уж она у тебя и крепкая, - заулыбалась Кристина и, пользуясь тем, что лица их находятся на опасно близком расстоянии, играючи потерлась кончиком своего носа о его нос.
Какое, оказывается, это счастье – просто быть рядом друг с другом, видеть свое крошечное отражение в глазах того, кто тебе дорог, слышать такой родной, такой милый сердцу голос и знать, что ты любишь, что тебя любят…
Кристина еще не до конца привыкла к этой мысли.
И Эрик, кажется, тоже. Хотя, после вчерашнего он стал куда увереннее и смелее.
Призрак будто прочитал ее мысли.
- Скажи, все происшедшее вчера было правдой, это не сон, не греза? – минуя долгое молчание, спросил он. - Ты там, говорящая о любви, была настоящая?
- Настоящая, Эрик, - успокоила его девушка. – И я по-прежнему тебя люблю. Надеюсь, ты тоже.
Кристина перевернула карту, которую все это время продолжала держать в руке, и прочитала:
- «Los enamorados».
- Возлюбленные, - будничным тоном перевел Эрик.
Кристина обратила на него полные изумления глаза.
- Это по-испански, - не дрогнув ни единым мускулом лица, объяснил он, и в глазах у него заиграли искорки.
- Ты знаешь испанский?
Губы его растянулись в какой-то особенной загадочной улыбке, и он изрек:
- Это же язык дон Жуана, bella!
Он слегка поддел пальцем кончик ее носа и подмигнул.
Кристина открыла рот в немом восклицании.
- Я иногда тебя не узнаю.
- Это плохо или хорошо?
- Не знаю.
- Просто ты не все обо мне знаешь.
- Неудивительно. У меня почти не было возможности узнать тебя получше.
Она виновато опустила голову и стала собирать карты.
- Мадам Жири занималась гаданиями?
Эрик повел плечом.
- Понятия не имею. Но даже если это и так, держу пари, она никогда тебе в этом не признается.
- Никогда таких прежде не видела. Красивые.
- Убери их обратно, - попросил Эрик.
- Тебе они не нравятся?
- Н-нет. Просто, не очень хорошие воспоминания.
К его огромному удивлению девушка сделала так, как он просил - засунула колоду в ящик.
- Ты хорошо знаешь мадам Жири.
- Просто я знаком с ней много лет. – Кристина мгновенно подняла на него обеспокоенный взгляд. - Мы были практически детьми, когда встретились, - объяснил Эрик.
- А как это произошло? Как вы познакомились с мадам Жири?
Он отвел глаза.
- Это долгая история, Кристина. И не самая приятная.
- Но так я о тебе ничего никогда не узнаю, - расстроилась Кристина.
- Хорошо, - сделав над собою усилие, ответил Эрик. – Обещаю, что когда-нибудь расскажу. Только не сейчас…
За всем этим оба не заметили, как расположились на пыльном полу.
Эрик поспешно встал, помог подняться Кристине.
- Ну, так что, будем разгонять пауков?
- Будем! – согласилась Кристина.


Глава 12.




- Не подходи близко к воде. Сейчас зима, промочишь ноги, простудишься, повредишь голосу, Кристина, - предупреждал ее отец.
Кристина стояла у самой кромки воды в одном промокшем башмачке, а втором сухом и не могла двинуться с места.
Алый шарф, внезапно сорванный с ее плеч порывом ветра, сейчас мерно качался на волнах. Он принадлежал когда-то ее матери – столь сильно любимая, самая дорогая ее сердцу вещь.
Кристинины губы дрожали, покачиваясь, она стояла на одной ноге, будто цапля, и никак не могла решиться войти в воду.
Папа не разрешал…
Да она и так бы не смогла этого сделать.
Обожавшая шум моря Кристина больше всего на свете боялась бескрайней воды, и за все свои шесть лет ни разу не смогла пересилить страха.
А тем временем шарф относило все дальше и дальше. Еще не так далеко, стоило зайти в воду, пройти несколько шагов, протянуть руку и вытащить его…
- Эй! – за спиной послышался чей-то голос. – Ты что тут делаешь?
Кристина обернулась, не удержалась, и ступила ногой в мокром башмачке на гальку.
У нее за спиной стоял белокурый мальчик лет девяти и хмурил золотистые брови.
Девочка закусила полную губку и лишь безмолвно показала на красное пятнышко, тающее на волнах.
И тут мальчишка сделал неожиданное – кинулся со всех ног вперед, с разбегу влетел в воду. Брызги, разлетевшиеся во все стороны искрящимися крошками, окропили подол Кристининого платья.
- Держи, - мокрый по пояс мальчик протянул ей шарф. – Как он там оказался?
Кристина вытерла мокрый нос.
- Улетел. Я хотела повязать его, а ветер вырвал из рук. Это мамин…
- Эх ты, растяпа, - с улыбкой сказал мальчик. – В следующий раз держи крепче!
Девочка с огромными, будто вишни, глазами, густыми загибающимися кверху ресницами и тугими кудрями волос была похожа на хорошенькую куколку.
Вот только слезы притупляли ее красоту.
- Не плачь, - сказал незнакомец. – Я ведь достал его.
- Спасибо!
- Как тебя зовут?
- Лотти, - она сморщила носик. – То есть, Кристина. Кристина Даэ. А Лотти зовет меня иногда папа. Мы живем недалеко, - она махнула ручкой куда-то в сторону.
- Рауль, - надувшись от важности, с достоинством произнес белокурый принц.
Кристине показалось, что он, и правда, похож на принца.
- Рауль де Шаньи. Мы здесь проездом. Мой отец снял на время здесь дом.
Девочка улыбнулась, и они пошли вдоль воды.
- Спасибо тебе!
- Пожалуйста. Я достану тебе еще много шарфов, только не плачь!
- Рауль, а ты любишь сказки? Страшные? – огромные девичьи глаза сделались еще больше и засияли полночными звездами.
- Страшные?
- Ты что, никогда не слушал страшных сказок? Приходи сегодня вечером к нам. Папа рассказывает мне их каждый вечер. Мы будем сидеть на чердаке и слушать. Вон там видишь пирс, он уходит в холм, а за ним наш дом. Не стой на ветру, ты весь мокрый, простудишься…



- Мэг. Меня зовут Мэг Жири, - Кристинины плечи сжимала круглощекая девочка со светлыми волосами и такими же светлыми ресницами. – Вообще, мое имя Мария, а второе Мэган, поэтому все зовут меня просто Мэг. Ты тоже можешь звать так, мы теперь с тобою соседки.
А опухшая от слез Кристина ее почти не слышала, ей казалось, что какая-то огромная воронка засосала в свою черную пустоту ее сердце, душу и дыхание, и теперь внутри нее лишь чернота и холод.
Как он мог?
Как папа мог ее оставить?
Он ведь обещал, что никогда не уйдет.
Никогда!
А ангел? Где же ангел?
- Ты слышишь меня, плакса?
- У-и-и… слышу, - хлюпала носом девочка с длинными густыми ресницами и глазами цвета темного шоколада.
Мэг очень любила шоколад – поэтому сделала именно такое сравнение.
- А меня зовут Кристина. Меня назвали в честь Кристины Шведской… а ее отца тоже звали Густавом… у-и-и… - и она снова зашлась рыданиями. – Папа оставил меня, он умер…
- Мой тоже, - повела круглым плечиком Мэг.
- Правда? – Кристина подняла на нее красные мокрые глаза и прекратила плакать.
Она вдруг прониклась к своей новой знакомой жалостью, такой же, как к себе сейчас.
Это значило, что она не одинока.
А это держит на плаву похлеще всякого спасательного круга.
- Да. Так что можешь считать меня сестрой по несчастью. Я тебя понимаю. Правда, я уже привыкла. Мама говорит, он все равно останется вот здесь, - и приложила руку к груди. – И твой, наверное, тоже там.



…Кристина сидела на стуле, болтая ногами, мадам Жири, расчесывала ее непослушные тяжелые кудри.
- Матушка, – не выдержала Кристина. – Он пришел. Представляете?
- Кто?
- Ангел. Ангел музыки, обещанный папой.
Рука мадам дрогнула и потянула за собою спутавшийся волос, Кристина почувствовала боль.
- Ты уверена, Кристина?
- Да, он назвался, матушка. Я отчетливо его слышала. В часовне. Вы тоже не верите, - понурилась девочка.
- Отчего же? – Странным голосом отозвалась матушка. – Охотно верю, Кристина. Охотно… - и радости в ее голосе не было, скорее, замешательство.



- Тяни носок, выпрями корпус! – прикрикнула на свою воспитанницу мадам Жири.
В таком деле она не жалела ни свою родную дочь, ни Кристину, ни кого бы то ни было другого.
- Почему ты целое утро как вареная? О чем ты все время думаешь?
Мэг, упражняющаяся у станка рядом с Кристиной, подмигнула подруге.
- Что с тобою? – шепотом спросила она, пользуясь моментом, пока мать отошла к другой нерадивой ученице. – Ты, и правда, странная какая-то. Ты что, влюбилась?
- Нет! – Кристина вздрогнула, как ужаленная, и яростно затрясла головой в отрицании.
- А что тогда?
- Ангел… у меня неделю не было голоса, я сорвала. У нас не было уроков почти две недели, за все время я ни разу не слышала его, он молчал, будто растворился, а вчера он появился, сказал, что нам снова пора начать уроки. Я так волнуюсь. А что если я плохо спою?
Мэг закатила глаза.
- Боже, Кристина… ты все про ангела.
- Если ты не веришь, Мэг, то кто, как ты думаешь, учит меня петь?
Белокурая Жири насупилась.
- Не знаю. Но есть новости куда интереснее. Ты слышала о призраке?
- О каком?
- О Призраке оперы. Кристина, весь театр об этом только и говорит… а ты настолько увлечена своим ангелом, что ничего не слышишь и не знаешь.
Кристина Даэ обиделась.
- Странно, Мэг, - сказала она еще тише. Мадам Жири шла в их сторону. – В Ангела ты не веришь, а в призрака веришь.
И замолчала, дабы не получить нагоняй за болтовню на уроках.



Калейдоскоп крутящихся картинок и отрывков пошел быстрее.



- Рауль, может быть, не надо? – Кристина поднялась с пола в часовне.
- Я объяснял комиссару, что ты не должна участвовать в этом, но он не послушал, сказал, что понимает в этом деле лучше, и настоял. Без твоей помощи нам не обойтись. Ты единственная, кому этот сумасшедший доверяет.
- Я не об этом, - Кристина заламывала пальцы. – Я о привлечении полиции. Зачем ты это устроил?
- Кристина, мы должны его поймать. Доколе он будет терроризировать театр? Мой театр. И тебя! Я готов закрыть глаза на театр, но я никогда не допущу, чтобы это чудовище причинило вред тебе.
- Он не чудовище, Рауль, он человек.
- Он безумный. И он уже однажды похитил тебя. А тогда, на кладбище? Что могло произойти, не подоспей я вовремя?
- Рауль, давай не будем об этом. Он ведь не причинил мне зла.
- Он преступник. А преступников нужно наказывать. Его поймают, не без моего участия, с тобой ничего не случится, театр будет освобожден от узурпатора. Все разрешится наилучшим образом.
- А если его убьют? – Кристина прошла по помещению и присела на подоконник.
Рауль пожал плечами.
- Рауль, умоляю, обещай мне, что ему не причинят зла!
Он прошел вслед за ней, сел напротив.
- Обещай! Я очень боюсь…
- За него?
В глазах виконта шевельнулась ревность.
- Он многое для меня сделал. И я не могу допустить, чтобы от меня зависела жизнь человека.
- Хорошо, обещаю, - устало вздохнул виконт, и обнял Кристину.



…Когда они отплыли от берега на приличное расстояние, Кристина еще раз обернулась и увидела едва различимую удаляющуюся фигуру.
Что же она делает?
Как она вообще оказалась в этой лодке?
Она ведь пришла к нему туда поговорить, она столько хотела сказать ему. Сказать, что понимает его, что он не одинок и что ее поцелуй был искренним, а не знаком преданности виконту.
А получилось, что не проронила ни слова, сняла кольцо и ушла.
- Рауль! – она схватила виконта за рукав. – Разверни! Разверни лодку!
- Ты с ума сошла? – выдохнул взмокший виконт де Шаньи, усердно работая одним веслом. Точнее, шестом.
Грести было неудобно. Требовалась немереная сила, чтобы управлять этим непослушным зверем.
А сил у виконта не было вообще. Сначала долгая борьба с водой, потом с ловушками и вот сейчас…
- Я должна с ним поговорить! Сейчас же!
- Зачем? Совсем рехнулась? – неласково отозвался он.
- Рауль, умоляю!
- Кристина, - одной рукой держа шест, второй гладя Кристину по плечу, сказал он. – Не делай глупостей. Это все нервы. Ты пережила ужасное потрясение. Еще неизвестно, что он с тобою сделал, пока я добирался.
- Ничего! – Закричала Кристина. – Он не сделал мне ничего… а ты появился не вовремя…
- Я тебя спасал. Кристина, успокойся, глубоко вздохни, осталось совсем немного, и мы выберемся отсюда, там свежий воздух, небо, там ты придешь в себя. Ты пойми лишь одно – тебе нельзя возвращаться. Он отпустил тебя, отпустил нас каким-то чудом, ничего не потребовав взамен. Это невероятная удача - уйти живыми от такого человека, как этот… через несколько минут там будет полиция, и все встанет на свои места... тебе там делать больше нечего.
- Нет! – Кристина закачала лодку. Вместе с ней закачался и Рауль. – Останови или я прыгну!
- Не смей!
- Ангел, нет! Ангел!
Кристина покачнулась и едва не опрокинулась в воду, Рауль выронил шест, подался вперед и поспешно схватил невесту, не дав ей упасть. Лишь чудом сама лодка не перевернулась.
- Нет! Нет! Они его убьют… - твердила, как безумная Кристина.
Рауль лишь крепче прижимал ее к груди. Какое счастье, что до другого берега оставалось совсем немного, догрести без шеста будет сложно, но возможно.
- Анге-е-ел! – протяжно звала Кристина.
Тьма накрывала ее…
А он… тот, который так беззаветно любил ее… она предала его… что с ним будет?



…И Кристину накрыла тьма.



Потом было много картинок, меняющихся слишком быстро.
Тревожный голос Рауля, беспокоящаяся за свою подопечную мадам Жири, сочувствующая Мэг, бесконечные осмотры врачей. Бесконечные, бесконечные… Больница. Лекарства.



…Сквозь тьму просочился приглушенный стук.
Касаясь рукой стены, осторожно ступая по коридору, Кристина подошла к двери, потянулась к ручке, отворила двери и только успела произнести:
- Эри…
Как услышала знакомый голос виконта, шаги.
- Кристина! – воскликнул Рауль, не обратив внимания на ее невнятные слова.
- Рауль? – удивилась ошарашенная Кристина. – Как ты меня нашел?
- Ну, это нетрудно. Где же тебе еще быть, как не у мадам Жири.
- Зачем ты пришел? – говорила девушка, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно безразличнее. – Мы, кажется, уже поговорили и все решили…
- Кристина, - прозвучал глухой вздох. Кристина так и стояла у распахнутой двери. Она ощущала, что виконт стоит напротив нее. – Я не понимаю, с чего ты взяла? Почему ты решила, что я тебя бросаю? Я ведь не говорил никогда тебе таких слов.
- Не говорил, - холодно откликнулась Кристина. – Я слепая, но мой рассудок трезв. Более того, всем уже известно, что ты занят поиском невесты. Этого не знала разве что только я, по причине пребывания в больнице, лечение в которой оказалось безуспешным.
- Это не больница, - оскорбился молодой человек. – Это пансионат.
- Не важно. Для меня это больница. Но Рауль, поверь, я не держу на тебя зла. Я всего лишь первая сделала шаг назад, чтобы не стоять на твоем пути к счастью. Кто-то должен был сделать этот шаг. Я все понимаю. Прошло два года, потерянное зрение я не обрела, лечение бесполезно. До проявления моего недуга мы строили планы, мечтали о свадьбе, ты не можешь ждать вечно. Ты должен заботиться о будущем, думать о здоровье своих будущих детей, тебе нужна жена. А я… я лишь мешаю тебе. Я ничего не могу тебе дать…
- Ошибаешься! – виконт сделал шаг навстречу своей бывшей невесте.
Она почувствовала, как влажные ладони заключили в плен ее руку, он прижал ее пальцы к своим губам.
Кристина сделала попытку вырваться, но безрезультатно. Виконт держал ее руку крепко.
- Кристина, Кристина, - горячо зашептал он. – Ты, конечно же, права. Это хорошо, что ты все понимаешь. Я очень рассчитывал и верил в то, что ты все поймешь, ты не могла не понять моего положения… у меня есть обязательства перед семьей и обществом. Увы, наша свадьба оказалась невозможной, а ведь все было почти готово. Я ждал, ждал два года… Прости. Но иначе нельзя. Но это все ведь совсем не значит, что я перестал питать к тебе чувства. Все время, после того как ты объявила мне, что нас ничего не связывает больше, я думал. Подумай сама, зачем нам расставаться? Кто говорит, что будущая супруга будет значить для меня больше, чем ты, моя милая? Лотти, ты по-прежнему моя любимая крошка Лотти… я не хочу тебя терять.
Тьма не рассеивалась.
Кристина стояла, устремив взгляд неподвижных глаз куда-то сквозь виконта.
И это его пугало. Но к этому можно привыкнуть. Со временем.
- А тебе нужна помощь. У тебя будет все. Моя возможная будущая свадьба не может стать нам помехой. Я присмотрел отличный дом в пригороде. Просторный, светлый, там будут слуги, все, что тебе нужно, я приставлю к тебе личного врача, я буду навещать тебя всякий раз, чтобы ты не скучала… - Он погладил кончики ее пальцев. – Мы будем счастливы!
Вдруг Кристина вырвала руку и сделала шаг назад, чуть не опрокинулась на спину, зацепившись каблуком за стык деревянных половиц, услышала шорох ткани – это виконт кинулся ее придерживать - но не позволила, оттолкнула его, припала плечом к стене.
- Ушам своим не верю! – воскликнула она, задыхаясь. - Что ты мне предлагаешь, Рауль? Стать твоей содержанкой? Ты предлагаешь мне стать твоей содержанкой? Как ты можешь? После всего, после всех слов, господи! – она закрыла полыхающее от стыда лицо руками.
- Кристина, ты драматизируешь, - голос молодого человека зловеще зазвенел.
- Рауль, уходи, прошу тебя!
Кристинино сердце подпрыгивало почти до самого горла, того и гляди выскочит наружу.
Мадам Жири ушла на неопределенный срок, чтобы купить все необходимое для ее новой жизни, с минуты на минуты должен был приехать Эрик.
Что будет, если он, поднявшись сюда, обнаружит здесь виконта?
Вряд ли и один, и второй будут рады такой встрече.
Нельзя было этого допустить.
Но чем больше времени здесь проводил виконт, тем опаснее становилась ситуация.
К тому же, Кристине совсем не хотелось продолжать этот разговор, слышать его голос.
- Кристина, только послушай…
- Нет! Уходи!
- Это все он? Скажи мне! Он? Ты до сих пор помнишь о нем, об этом ненормальном, так?
- Перестань. Не называй его так!
- Кристина, я люблю тебя!
- Ради Христа, если ты хоть немного любишь меня, уходи. Навсегда!
Хлопнула дверь.
А в голове у Кристины билось «Эрик, Эрик»… только бы они не встретились на лестничной клетке, только бы не… «Эрик»!..


- Что?
Она открыла глаза. И тьма исчезла.
В мутных чернилах ночи над ней нависала темная фигура, и две сине-зеленые точки отсвечивали тревожным.
- Эрик?
- Что? – еще раз услышала она знакомый голос. – Ты звала меня, Кристина.
- Правда?
- Да.
Это был сон. Просто сон.
Господи, вся ее прошлая жизнь была дурным сном…
И теперь, когда Кристина погрузилась в эти воспоминания, ее била дрожь, ей было нехорошо.
Все картинки были столь реальными, что, позвав своего Ангела во сне, она сама не заметила, как произнесла его имя наяву.
- Что с тобой?
Кристина никак не могла восстановить дыхание.
- Сон, - хрипло ответила она и повыше натянула свое одеяло. – Просто кошмар приснился.
Эрик положил ладонь на ее влажный от холодного пота лоб и погладил, отвел с лица прилипшие пряди волос.
- Ты здесь, со мной! – выдохнула она. – Как хорошо!
И не удержалась, захныкала.
- Разумеется. Где же мне еще быть? Настолько дурной сон?
- Да. Эрик, не покидай меня!
- Не собираюсь.
Кристина приподнялась и порывисто обняла его за шею.
- Ну все, все. Я с тобой, - успокаивающе сказал он, поспешно погладив ее по спине. – А теперь спи.
Он уложил ее, подоткнул одеяло и сам откинулся на подушку, вслушиваясь в тишину, наполненную лишь шорохом ветра за окном и дыханием Кристины.
Она лежала тихо, но не спала.
- Эрик, - заворочавшись, приподнялась Кристина. – Не могу теперь спать. Мне как-то… нехорошо и страшно.
- Ну и что же нужно сделать, чтобы страх ушел?
Кристина медлила несколько секунд, прежде чем ответить.
- Обними меня.
И нырнула к нему под бок.
Сердце трепыхнулось, как подстреленное. Несчастному Призраку пришлось поднять руку, чтоб Кристина устроилась поудобнее. Когда она затихла, он долго колебался – в итоге, так и просящуюся ей на плечо ладонь не опустил, пристроил чуть позади, не касаясь спины.
- Ты ведь не против? – приподняв голову, спросила она.
Он не ответил, но Кристина почувствовала, что отрицательно мотнул головой.
Не против.
Она вздохнула, потерлась щекой о ткань его рубашки.
Это было последней каплей в чашу его терпения.
- Крис… - подал голос в темноте Эрик, и у него опасно перехватило горло. – Кристина, я не совсем уверен, что это правильно.
Кристина возилась под боком, укладываясь, запутавшись в своем одеяле.
- А кто сказал, что у нас есть какие-то правила? - прошептала она, склонившись у него над ухом, так что ее густые, едва уловимо пахнущие лавандой волосы упали ему на лицо и грудь. – Ты сам разве когда-то жил по правилам?
Это уже был удар ниже пояса.
- Призрак оперы их терпеть не мог.
- Я давно им уже не являюсь, - вздохнул Эрик.
- Ну, начать хотя бы с того, что мы нарушили правила в момент, как переехали сюда вдвоем. Ты только представь, какая могла бы у нас быть жуткая репутация, узнай кто-нибудь об этом в обществе.
Кажется, неугомонной Кристине было весело.
Чему Эрик искренне удивился.
Видимо, страх ее, вызванный ночным кошмаром, прошел.
- Вот именно. А если ко всему прибавить… - он вздохнул, подбирая нужное словосочетание, - обнимания в кровати! Антуанетта меня уже давно бы со свету сжила, если бы узнала.
- Что? Что мы спим в одной кровати? – Кристина засмеялась. – Так ты боишься мадам Жири.
- Никого я не боюсь, - мрачно ответил Призрак. – Я себя боюсь. Понимаешь? – и голос его многозначительно дрогнул.
Кристина, кажется, сделала вид, что этого не заметила и не поняла причины его боязни.
- Знаешь, когда я жила в опере, мне порой было так страшно ночами. Когда был жив папа, он нередко оставлял мне свет или оставался со мною, пока я не усну. Потому что мне представлялось, что плотная ночная мгла, выползающая из-под кровати, дышит, шевелится, сгущается надо мною, сужается и змеей сдавливает мне горло. Я лежала в кровати, боясь пошевелиться, с головой укрывшись одеялом. Только оно могло уберечь меня.
- Кристина, ты была тогда ребенком.
- Это верно. Но страх не прошел и тогда, когда я повзрослела. Первое время после того, как я ослепла, было просто кошмарным. Эта ужасная мгла преследовала меня повсюду, от нее нельзя было избавиться, просто открыв глаза, или зажечь свечу. Другое дело, когда со мною кто-то рядом. Мне не так страшно.
- А я никогда не боялся темноты, у нас с ней были прекрасные отношения, - будто между прочим заметил Эрик, - мне в ней было хорошо. Темнота скрывает, в ней невозможно разглядеть того, что будет очевидно при свете.
- Вот поэтому мы рядом, - зевая, пробормотала Кристина.
Она устроилась поудобнее. Прижавшись своей грудью к его, Кристина слышала, как два неприкаянных измученных сердца учащенно бились где-то рядом друг с другом.
Кругом было спокойствие…


<<< Главы 5-8         Главы 13-17 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы