На главную В раздел "Фанфики"

Желание

Автор: Mary Integral
е-мейл для связи с автором


Желание. Как далеко способно завести человека желание? На что оно способно тебя толкнуть, во что превратить, как сильно изменить? Я никогда не искал легких путей, впрочем, как и трудных. Я делал то, чего хотел, к чему стремился, не задумываясь, хорошо это или плохо, правильно или нет. Я шел на поводу у своих желаний, был их частью и одновременно их высшим создателем. Я делал, потому что того желал, и желал страстно. Я хотел вырваться на свободу из клетки жестокого общества – я сделал это. Я хотел изменить свою жизнь, найти в ней новый смысл – я сделал это, я полностью отдался музыке, я совершенствовался. Я хотел жить в уединенном мире гармонии и тонкого кружева искусства – я сделал это, я создал свой подземный мир. Я воплощал в реальность и те желания, о существовании которых даже не догадывался.… Так я полюбил. Полюбил искренне и страстно, потому что… желал. Да, я хотел, как и все люди, быть любимым, но, в отличие от вас, социальных пожирателей плотских утех, моё желание было отнюдь не похотливым. Да и могло ли оно быть таковым? Мне не нужно было ничего, что бы граничило с рамками моего внутреннего скрытого безумства (хоть я и догадывался о том, что глубоко в душе я способен на великие поступки, часто даже пугающие меня самого). Я всего лишь хотел быть рядом с ней, дарить ей крылья, вдохновлять, открывать для неё новые миры и слышать, слышать музыку, мою музыку в её чарующем голосе.

Возможно, ты надеялась, что если ты отвернешься от меня, если найдешь убежище в объятьях другого, если ты предашь меня, то этим заставишь отказаться от тебя, моего единственного желания, моей единственной мечты. Но ты ошиблась. Ты ранила, но не убила меня, ты не убила моё желание, желание, которое вот уже многие годы поддерживает мои жизненные силы в этой мрачной подземной обители Призрака. Ты не убила моё желание творить. Поэтому сейчас, в эту минуту отчаянья, я чувствую в себе острую необходимость вновь коснуться пера и бумаги, ощутить звук органа кончиками пальцев и вновь вдохнуть жизнь в музыку. Я хочу написать оперу. И я хочу посвятить её тебе, Кристина, ибо нет больше в мире человека, который смог бы всецело её осознать и пропустить сквозь себя. Возможно, сейчас это звучит слишком странно и непонятно, но ты поймешь, мой Ангел, поверь, ты скоро всё поймешь…

* * * * *

Сколько уже времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз? Месяц, два? Кажется, я совершенно утратил ощущение времени и пространства, будто погрузился в другую реальность, где нет ни тебя, ни меня, есть только музыка. Прежде я никогда не чувствовал такой жажды, такой одержимости желанием, я творил, забыв даже про свою сущность, про свои мысли, свои нужды. Я не спал – сны мне заменял консонанс звуков, я не ел – пищей для меня стали ноты, умело записанные на бумаге и воспроизведенные на органе, я даже не думал – мои мысли заменяла мне музыка. Я только чувствовал, что писал, и писал то, что чувствовал.

«Триумф Дон Жуана» - название, достойное его создателя. Взяв за основу давно известную историю легендарного испанца, я ловко вписал между строчек свою собственную историю, историю своей любви, своей боли и тоски, своего желания... Огранив до совершенства драгоценного камня партитуру, я вскоре завершил работу и над либретто, вложив в текст весь огонь моего нрава, запечатанный в символическом содержании. Казалось, все было готово к фееричному представлению труда на публике, если бы не одно «но»: я никак не мог закончить главную арию в партии Аминты, которая предназначалась Кристине. Я столько раз переписывал партитуру, подбирал всевозможные вариации, что в результате уже сбился со счета, но именно эта ария не хотела подчиняться моему таланту. Образ Аминты так и остался для меня неразгаданным, тем самым оттягивая полное завершение работы над оперой. Теряясь в догадках, я часто впадал в состояние апатичной депрессии. Но я и предположить не мог, что подобное состояние позволяет человеку полностью освободить свой разум, тем самым провоцируя появление очень неожиданных и загадочных ситуаций…

* * * * *

В очередной раз, так и ничего не добившись при поисках нужной тональности, я разочаровано опустил голову на клавиши органа. От давления орган воспроизвел неестественный диссонансный аккорд, режущий слух. В любой другой момент я бы резко вскочил на ноги, чтобы избавить себя от тяжкого испытания звуком, но сейчас я находился в слишком удрученном состоянии, чтобы придавать этой детали какое-либо значение. Я разучился сочинять... Эта мысль резала мою душу, словно острое лезвие ножа, но все же я до последнего отказывался в это верить. О, я бы сейчас всё отдал, лишь бы вновь услышать нежное сопрано Кристины за холодной зеркальной стеной в её гримерной комнате. Я бы вновь её учил, наставлял на путь истинного искусства, а она в ответ дарила бы тепло своей улыбки, блеск восторженных глаз, песню кристально-чистого голоса. Тогда бы я понял, я б осознал свою ошибку, я бы разгадал тайну Аминты, легким взмахом пера нанеся на бумагу в этот же миг судьбоносные ноты! Но тебя нет рядом, ты не здесь, не со мной…

Легкое прикосновение к моей щеке, не покрытой толстым слоем маски, заставило меня очнуться от тяжких раздумий. Освободив, наконец, орган от груза моей головы и рук, я в замешательстве осмотрел пространство вокруг себя в поисках объекта, который посмел меня встревожить в не самое благоприятное время. Так ничего и не заметив перед собой, я понял, что нарушитель покоя скрывается за моей спиной. Следовало в ту же секунду оглянуться, но я почему-то медлил, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим волнением. Кому удалось отыскать моё тайное убежище? Мадам Жири? Нет... Хоть она и знала мое местонахождение, она никогда не осмеливалась пройти все подземные лабиринты и спуститься ко мне. Мэг? Да, эта девушка определенно наделена живым умом и интересом ко всему загадочному, но самостоятельно она бы ни за что не прошла мимо моих ловушек, да и её мать очень маловероятно смогла б открыть мою тайну, которая связывает нас клятвой. Молодой виконт де Шаньи сейчас слишком занят своими собственными увлечениями, к тому же он все еще отказывается верить в мое существование (глупец!), а это значит, что и о моём логове он не имеет ни малейшего представления. Ну а Она… Её мысли сейчас заняты вовсе не мной, а в Ёе душе поселился страх... Нет, Она не осмелиться прийти сюда вновь, не теперь, не сейчас...

Мысли лихорадочно путались в моей голове, не давая ни единой возможности прийти хоть к какому-то выводу. Сжав кулаки, я медленно поднялся со стула и обернулся.

- Кристина!? – ошеломленно воскликнул я, отказываясь верить своим глазам.

Она стояла напротив меня в том же снежно-белом пеньюаре, в котором я однажды привел её в свое убежище. Её вид казался блаженно спокойным, а глаза сияли, переполненные безграничной нежностью. Кончики её губ тронула едва заметная улыбка. Кристина никак не отреагировала на моё удивление, испытывая меня ледяным молчанием.

- Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала? – теряясь в прежнем недоумении, спросил я уже более спокойным тоном.

Она все так же нежно смотрела на меня, заставляя мою душу таять, словно лёд под весенним солнцем. Помолчав еще некоторое время, она тихо ответила:

- Зачем вопросы, зачем раздумья? Ведь я здесь с тобой… Я решилась…

В этот миг мне уже было совершенно все равно, как именно она смогла преодолеть столь долгий и тяжелый путь по подземельям, оставаясь совершенно невредимой и нетронутой водой подземного озера. Мои мысли сосредоточились только на её словах: она решилась. Она вернулась, она не побоялась найти меня, неужели она осознала, сколь безграничное чувство я испытываю к ней? Неужели она готова принять меня таким, какой я есть на самом деле? Неужели она окончательно сделала свой выбор?

Замерев на месте, мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что именно сейчас произошло – слишком все казалось призрачным и ненастоящим. Тем не менее, она действительно была рядом, мне даже казалось, что я чувствовал сладостный аромат её духов. Наконец Ангел снизошел к Призраку.

Воспользовавшись моментом моего замешательства, Кристина бесшумно приблизилась ко мне, бросив быстрый взгляд на разбросанные по органу ноты.

- Сыграй для меня, - нежно молвила она, протягивая мне несколько страниц. Казалось, в её голосе звучал мягкий приказ. - Сыграй мне арию Аминты.

Я машинально принял из её рук ноты, впиваясь в её большие карие глаза своим пронзительным взглядом. Но на её прекрасном лице не появилось ни капли смущения или замешательства. Она была спокойна и уверенна в себе, но её ровное дыхание обжигало мне кожу каждый раз, когда она находилась в двух шагах от меня.

Я покорно сел за орган, тем временем она расположилась за моим правым плечом. И только тогда я осознал, что партия Аминты еще не создана.

- Я не могу… - тихо молвил я, удрученно опустив голову, - я не могу сыграть то, чего нет…

- Ты можешь, – все так же нежно и уверенно ответила она, мягко погладив тыльной стороной ладони по моей щеке. – Играй то, что ты чувствуешь своим сердцем.

И я заиграл. Казалось, будто кончики моих пальцев сливались воедино с клавишами органа, создавая чарующую божественную мелодию. Я не знал что и как я делаю, я не задумывался над тем, правильно это или нет, я просто играл, играл, потому что она была рядом, потому что она того желала... Наслаждаясь звуками, я на мгновение закрыл глаза, как вдруг услышал за своей спиной лиричное сопрано Кристины. Она запела. Запела так, как я никогда ранее её не слышал. В её голосе одновременно переплетались в изысканном кружеве звуков гамма эмоций и чувств: нежность, страдание, любовь, боль, страсть... Это был всего лишь вокализ, но я странным образом понимал содержание того, что она пела. Всё происходило не на вербальном уровне, это было просто невозможно передать словами, ибо в таких случаях человеческий язык слишком скуп для описания волны нахлынувших на нас чувств и переживаний. Я просто чувствовал её голос, а она – мою музыку. Две души слились на мгновение воедино, и в этом было нечто сокровенное, сакральное, божественное… Ария Аминты стала не только кульминацией оперы, а и кульминацией всего моего творчества.

Но, увы, даже самым прекрасным вещам в мире со временем приходит конец. Кристина умолкла так же внезапно, как и зазвучала в начале арии, а я просто ей покорился, завершив игру массивными аккордами. Всё произошло слишком быстро, я не успевал следить за этой лавиной чистого искусства. Помолчав несколько минут, не решаясь обернуться на девушку, я собрался с мыслями и наконец решился заговорить, но мой голос звучал не так уверенно, как я того хотел:

- Ария… Я сочинил арию. Но только благодаря тебе…

- Ты искренне желал этого, Эрик, - она впервые за всё время назвала меня по имени, - теперь ты понимаешь, что для настоящего искусства нет ничего невозможного!

- Да… я желал… - тихо повторил я, вникая в суть её слов, - Но теперь мне необходимо записать всё на бумагу, иначе есть риск, что я потеряю, потеряю ноты, потеряю звуки, потеряю Аминту!..

Я лихорадочно начал искать среди гор исписанной нотами бумаги чистые листы, перо и чернильницу, как вдруг прикосновение её теплой ладони остановило меня. Я оглянулся, что б увидеть её взгляд.

- Не бойся, ты не потеряешь. Теперь она всегда будет с тобой.

- Но если бы не ты... Не твой голос, твоё присутствие, я бы никогда…

- Считай это даром Ангела Музыки, – не дав возможность мне договорить, промолвила Кристина, жестом призывая меня подняться.

- Но что я могу дать ангелу взамен? – моих губ коснулась легкая улыбка – впервые за многие месяцы моего одиночества. Кристина ответила мне тем же, так же мягко и нежно, как и прежде, погладив меня по щеке ладонью.

Наслаждаясь её прикосновением, я вдруг вспомнил о букете алых роз, которые я храню для каждой минуты триумфа моей возлюбленной на сцене оперного театра. Вытащив одну из них из высокой бронзовой вазы, я отсоединил раскрывшийся бутон от стебля и прикрепил цветок в пышные темные волосы Кристины. Почему то в этот момент я хотел именно так отблагодарить её, скромный цветок, хотя в душе я искренне мечтал бросить целые миры к её ногам.

Я смотрел на неё, пытаясь запечатлеть в памяти каждую черточку её лица, восхищаясь её чистой красотой и грацией. Её дыхание вновь обжигало мне кожу, а духи дурманили голову. Не знаю, то ли её красота, то ли великая сила музыки внезапно затуманили мой рассудок, ослабив самоконтроль и я решился… Идя на поводу у неизведанных ранее внутренних инстинктов, я осмелился заключить её в объятья и поцеловать. Я впивался в её губы так, словно целую её в последний раз в своей жизни, боясь, что после этого потеряю её навсегда, но… неожиданно для меня она ответила на мой поцелуй, одарив меня своим теплом и нежностью. Да, она тоже решилась…

* * * * *

Как сладок первый поцелуй… Мне казалось, что время сжалилось надо мной и замерло на месте, позволив насладиться моментом истинного счастья некогда несчастного Призрака. Закрыв глаза, я чувствовал каждый импульс, каждую мельчайшую эмоцию, которая проскакивала, словно искра, между нами. Я все сильнее осмеливался дарить ей поцелуи, а она решительно осмеливалась на них отвечать. Да, это был пик человеческого счастья, о большем я даже мечтать не мог, не говоря уже о желаниях. Но вдруг что-то внезапно заставило меня отстраниться от предмета моего обожания, что-то внутри зловеще нашептывало «очнись…», толкая меня в бездну непонимания и растерянности. Я отпустил её. И когда я осмелился открыть глаза, то больше никого перед собой не увидел… Кристина, мой Ангел, словно растворилась в пустоте, вновь оставив меня наедине со своим одиночеством. И только странный, но, казалось, очень знакомый голос все сильнее и сильнее восклицал: «Очнись! Очнись!», заставляя меня лихорадочно искать выход из безвыходности. Плотно прижав ладони к ушам, стараясь избавить себя от зловещих криков, я отчаянно зажмурил глаза. Если это ужасный сон, то я хочу скорей проснуться, как можно скорее проснуться! Очнись, Эрик, очнись!

Внутренний толчок заставил меня открыть глаза под ужасный аккомпанемент органа, на котором я, кажется, заснул во время работы над «Триумфом Дон Жуана». Это был всего лишь сон. Музыка, Кристина, поцелуй… это все было только сном. Какой жестокий обман!

Весь переполненный горькой злостью, я рывком сбросил с органа все ноты моей когда-то многообещающей оперы. Мне казалось, что я лишился всего, ради чего когда-то жил и творил, я потерял самого себя, а самое главное – я потерял Её, и никакое желание не в силах этого изменить!

Но в момент отчаянья, когда я утратил веру в себя, любовь к своему творчеству и надежду на самый малый луч света в темном забытом омуте одиночества, мой взгляд упал на уцелевшую кучку листов на органе, которая странным образам не поддалась силе моей злости и мирно покоилась в компании старинных бронзовых канделябров. Моему изумлению не было предела, когда я осознал, что держу у себя в руках законченную арию Аминты. Почерк, стиль написания, композиция – все указывало на то, что ноты принадлежат моему перу, но как такое возможно? В моей голове невольно пронеслись слова Кристины из моего сна: « Ты искренне желал этого, Эрик…» и я осознал, что если ты действительно чего-то искренне желаешь, то все рамки реального и возможного стираются перед тобой, уступая место мечте…

Мой Ангел Музыки не покинул меня. Теперь я это не просто чувствовал, я знал это наверняка. И еще я знал, что в каждом сне есть доля реальности, ведь сны не возникают из ниоткуда и не исчезают в никуда.

Я долго буду помнить этот сон так же, как буду хранить стебель розы без бутона…

Конец.


В раздел "Фанфики"
На верх страницы