На главную В раздел "Фанфики"

Революция

Автор: Голос Тех, Кого Нет
е-мейл для связи с автором


Тихой тёплой золотой осенью в Париж пришла Великая Социалистическая Революция. Национализированная, но пока не знающая об этом Опера Популер спала могучим сном после вечерних трудов на благо муз.

Призрак как раз закончил утреннюю разминку и присел в позу лотоса поразмыслить, над чем бы таким сегодня пострадать для вдохновения, когда, хлюпая и чавкая сапогами, к нему ввалились трое. Призрак пристально изучил проход, впустивший незваных гостей, и напомнил себе проверить ловушки и смазать в них запирающие механизмы. Пока же он собирался выслушать пришедших — такое многообещающее выражение лиц было ему в диковинку. Нет, случались разные встречи в его жизни, но утром! сами! и так бодренько! — посетители к нему не хаживали.

— Товарищ Эрик? — коротышка в винтажном кожаном френче не говорил, а выталкивал слова коротко и упруго. Собственно, он так и выглядел: коротенький и упругий бочонок, заряженный чёрт его знает чем, но точно не холостыми. — Мы к вам по вопросу уплотнения.

Термин был сантехнический… Только откуда у простого парижского сантехника деньги на кожаный прикид?

«Нормандский волк тебе товарищ», — мог бы ответить на такую фамильярность Призрак, но при всей своей несдержанности он был очень воспитанный. И буддист. Приняв молчание за согласие, троица продолжала развивать тему.

— Вы один занимаете чрезмерную площадь! — сообщил коротышка.

— Совершенно чрезмерную!!! — звонко подтвердил второй, сильно похожий на женщину, но выросший при театре Призрак относился к такому вполне толерантно. — Вы живёте один во всех подвалах здания!

— Живу и РАБОТАЮ в подвалах, — подчеркнул Призрак, — и желал бы занять чердак. Он мне необходим под библиотеку — а то ноты отсыревают.

— Это неслыханно!!! — возмутилась троица в унисон. — И подвал, и чердак? Такого нет ни у кого в Париже!

— Даже у Айседоры Дункан! — гордо добавил высокий и звонкий.

— Не имею чести быть знаком с этой особой, — пожал плечами Призрак. — Может, у неё подвалы сухие. Может, она живёт в соляной шахте, и там отличный микроклимат.

— Так или иначе, искусство теперь принадлежит народу! И радуйтесь, товарищ, потому что религия, например, вообще упразднена.

— Декретом! — подтвердил звонкий.

— Соответственно, собор Нотр-Дам как памятник архитектуры переводится в нежилой фонд. Так что придётся потесниться. И имейте в виду, чтобы без всяких там ваших штучек, товарищ Призрак, типа удавочек. У самих револьверы найдутся! И у Парижа, кстати, тоже есть 101-й километр…

На этой хамской ноте троица удалилась, громыхая и хлюпая.

Заподозривший недоброе Призрак уставился на то, что при появлении бодрой троицы принял за тень в боковом коридоре. Высокий человек в чёрной сутане, скрестив руки на груди, с презрительной гримасой истинного аскета обвёл взглядом захламленное, но довольно богато обставленное помещение. Объект, напоминавший кучу мусора возле колонны, пошевелился и оказался удивительным существом, приведшим Призрака в глубокую задумчивость. ОНО проковыляло вглубь подвала, уставилось на Призрака единственным глазом и неожиданно хрипло произнесло:

— Скажи «Белль»!

От неожиданности Эрик икнул и выполнил требуемое.

— Квазимодо, не приставай к дяде, — велел человек в чёрном. — Пойди лучше поищи кухню.

Оправившись от первичного шока, Призрак вспомнил, что, как бы там ни было, но здесь — ЕГО территория. И он типа даже альфа-самец! Только беда состояла в том, что по недосмотру революционеров в этом замкнутом влажном вольерчике назревал взрывоопасный «альфа-квадрат».

— Бордель какой-то, — пробормотал сквозь зубы никем не званый гость, минуя кровать.

— Вам на слово поверить, вы знаток? — обиделся за лебедя Эрик. — Здесь сплю я. А вы можете выбирать любой другой подвал. Кстати, попадаются очень уютные ловушки. И плод ваших… хмм… алхимических опытов… тоже потрудитесь забрать с собой!

Галльский профиль архидьякона, очерченный зыбким свечным сиянием, уже сейчас приводил Призрака в бешенство. Тоже мне, певец минимализма. Дизайнера обидеть может каждый! А между прочим, на шкатулку с обезьянкой заглядывался, нас не проведешь.

* * * * *

Тем временем полдень вступал в свои права и, как ни печально, обязанности. Опера Популер просыпалась, умывалась, скудно завтракала и начинала трудовые будни. Ставили «Дон Жуана». В балетном классе несвежие после вчерашнего лебедята кряхтя разминались, поминали чёрта и его бабушку, а также палёный абсент. Вошедшая мадам Жири придала экзерсисам темп, весьма отличный от вялого анданте, но вызвать «лёгкое порхание» у этих небесных ласточек не смогла даже она.

Два изумленных карих глаза следили с опутанной верёвками высоты за Мэг Жири, старательным волчком крутившей фуэтэ. «А если к ней ещё ременную передачу прицепить, — думал архидьякон, — это же можно сколько воды накачать! Такая энергия — впустую…» Практик и педант, он почти болезненно реагировал на подобное расточительство. Да ещё заблудился здесь, в этих лестницах и сценах, а всего-то хотел присмотреть тихое помещение под новую лабораторию.

— Выше! — командно стукнула трость мадам.

— ГУП!!! — дружно подпрыгнув, вернулись на грешную землю лебедята.

— Иииии! — виновато скрипнула дверь.

Мадам Жири задумчиво глядела на опоздавшую Кристину, и во взгляде этом уверенно наращивал обороты счётчик штрафных упражнений.

— Простите, я проспала, — бодро отрапортовала кудряшка. — Опять меня всю ночь зеркало петь учило! Надоело — жуть. Переселюсь, ей-богу, переселюсь.

Невыветрившийся из мозга лебедят абсент сказал решительное «верю». Но трезвенница-мадам сильно усомнилась. И тут… сверху что-то рухнуло, поднимая вековую пыль. Пока балерины с визгом отскакивали от бухты страховочного троса (а что там ещё могло упасть-то?), лишившегося опоры архидьякона Квазимодо уволок в боковую дверцу.

— Он здесь, — пожала плечами Кристина. — Призрак Оперы. Прямо вот достал уже.

Призрак же и думать не гадал, что у него образовался дублёр. Он даже не успел оценить преимущества положения: сидишь себе, пишешь музыку в своё удовольствие, а трудоёмкие пугания и пакости устраивает кто-то другой. (С пуганиями дело обстояло прекрасно, ибо алхимическая лаборатория — дело громкое и, как бы это сказать, — внезапно пахнущее… и хотя Фролло подобрал весьма укромный уголок, но после пары экспериментов по Опере пополз конкретный слушок, что Призрак вконец разошёлся и того и гляди спалит всю конструкцию). К Призраку пришло вдохновение, а в таком состоянии он бывал благословенно слеп к окружающему миру.

Но, поставив последнюю кляксу на новой нетленке, Эрик очнулся, огляделся и стукнул по голове надоедливо пиликающую обезьянку. «Проверь ловушки», — гласил плакатик в маленькой сморщенной лапке. А, это ж я напоминалку поставил, догадался Призрак. Ну, надо — значит, надо.

— А добрый день вам в вашей хате! — звонко раздалось откуда-то сзади.

Да какие ловушки?! Тут уже пора турникеты ставить. ЭТО откуда взялось?

Загорелая юная брюнетка в алом платье такого безошибочного покроя, что слезились глаза, уперла руки в крутые бёдра и повторила:

— Здоровеньки булы, хозяева! А мне бы Квазимодо позвать, а? Бубен опять порвался, что ты будешь делать…

Призрак последний раз напомнил себе, что он — творческая интеллигенция и не должен терять лицо, и попытался решить дело миром:

— Если вы на прослушивание, то вам с другого входа.

— Да я и вижу, шо ты прослушал. Квазимодо позови, мил-любезен человек в рваной рубашке. Инструмент чинить срочно надо, представление срывается, полная площадь народу. Или бью в бубен я — или бьют в бубен мне, сам понимаешь.

Честные глаза-вишни с ресницами невероятной длины, рассыпавшиеся по плечам кудри и белозубая улыбка… Эрик уже не обрадовался, что подошёл поближе рассмотреть визитёршу. Даже не удалось примериться удавкой к шее, потому что взгляд всё время соскальзывал ниже.

— Я могу починить, — неожиданно для себя сказал Призрак. — Представление срывается — это серьёзно. Шоу маст гоу он, кто ж не понимает…

Хороший старинный инструмент, подумал Фантом, заправляя клок дублёной кожи обратно в медную подложку и для надёжности заклёпывая. На внутренней поверхности чернилами неровно было выведено «Исмиральдо». Будем знать, видать, надёжная фирма-производитель. Интересно, а гитары эта «Исмиральдо» делает? Страдивари отказался, ширпотреб, мол. А для новой оперы надо позарез.

— От спасибочки тебе, от спасибочки! Ты это… денег нету, но приходи вечерком к площади у собора, я те рубашку зашью — в благодарность!

Цыганка выхватила бубен и усвистела быстрее сквозняка. Чего она к рубашке-то привязалась, недоуменно оценивал себя Призрак в зеркале. И тут его ждал грандиозный сюрприз — оказывается, во время беседы с гостьей он… забыл надеть маску! Ну вот забыл, начисто… Писал арию, умаялся, вспотел, снял маску, протёр — и не надел. На всякий случай оглянулся — ушла девица, даже поорать не на кого. В расстроенных чувствах Призрак потянулся к остаткам шоколадного торта — но и тут ожидал сюрприз.

— Скажи «Белль»! — весело предложил Квазимодо, облизывая выпачканные шоколадом пальцы. — Белль!

Я монархист, понял Призрак. Боже, храни короля. Долой революцию! Даёшь маску, одиночество и двадцать тысяч франков в месяц! Свобода, равенство, братство — отдельно, а искусство — отдельно. Как бубен чинить — так Эрик, а как торт доедать — …эх!

Призрак молча оделся, на этот раз приладив все аксессуары как полагается, и пошёл прогуляться. Рубашку прихватил, пусть зашивает, если хочет. Хотя как она зашьёт, слепая поди совсем, ну или очень близорукая, бедняжка. Мысли пойти и как-то проявить себя на вечернем спектакле даже не посетили совершенно дезориентированного Эрика.

После окончания представления Кристина с урожаем букетов карабкалась вверх по лестнице, а возле комнаты её уже поджидали. И вот как раз на любого Призрака Оперы променяла бы мадмуазель Дааэ ту неумолимую гражданку, которая маячила на пути к её, мадмуазель, светлому будущему (горячей ванне и подушке). Но, увы, мадам Жири энергичным жестом пригласила войти:

— Решила тоже взять пару уроков… пения… у твоего зеркала, Кристина. Может, и мне завтра удастся проспать репетицию?

Кристина обречённо вздохнула. Ладно, нервы у мадам крепкие. Доброй ночи.

Надо сказать, ночь выдалась доброй. Сначала, не успела ещё и подушка прогреться, а ванна остыть, в окно постучали.

«Ветка», — мысленно предположила мадам.

Из-за окошка донеслось:

— Открой, моя конфетка!

Поскольку с кровати не доносилось ничего, кроме посапывания, мадам Жири потянула за створку из чистого любопытства. В распахнутом окне маячил никак не сонный виконт с ещё одним букетом.

— Мсье... — начала было менторша, но Рауль перебил:

— Не знаю, за каким чёртом вы там, сударыня, но передайте Кристине букет и чтобы собиралась. Лошади у выхода. Я покидаю Париж. Жду её ровно пять минут.

— Краткость определенно сестра таланта, виконт, но вы бы хоть предложение-то толком…

— А гильотина — мать краткости, мадам Жири. Пять минут!

Рауль с грохотом обрушился с приставной лестницы. Мадам растолкала Кристину:

— Замуж за виконта пойдешь из Парижа? Лошади ждут пять минут, с букетом вниз!

Кристина внимательными, сонными, бессмысленными глазами посмотрела на неё:

— А Мэг говорила, что абсента больше не осталось, — видать, соврала.

И, повернувшись на другой бок, отчалила в страну Морфея. Мадам пожала плечами.

Прошло ещё около получаса.

Зеркало предупреждающе скрипнуло, потом из щели потянуло холодом, и в комнату вполз какой-то дым. Мадам без энтузиазма перекрестилась.

— Эрик, — тихонько позвала она, — заканчивал бы игры в мэтра, у посредственной балерины и то больше поклонников, чем у супер-певицы. Пусть уж девочка поспит.

Дым продолжал ползти, попахивало сероводородом. Кристина поморщилась, села на кровати и укоризненно уставилась на мадам Жири.

— Это из зеркала, — возмутилась та.

— Ну да!

— Не веришь, подойди и понюхай! — мадам взялась за раму и с усилием попыталась задвинуть устройство. Оно взвыло дурным голосом, а лик, что показался по ту сторону зеркала, мадам ещё долго припоминала в своих кошмарах. Но пока что тихий обморок избавил её от необходимости как-то участвовать в ночной пьесе.

— Квазимодо, место! И пробирку вымой. А что ногу прищемили — так нечего лазить, где не следует.

Вот тут Кристину реально пробрало, и она вполне себе проснулась, лихорадочно припоминая, что из тяжёлого лежит поблизости. Надоедливые поучения Призрака она уже умела игнорировать и даже спать в особо патетические моменты, но в тембре из зазеркалья сегодня прорезалось что-то новенькое.

— Я… я позову стражу! — пискнула Кристина и запустила подсвечником наугад.

Раздавшаяся в ответ чеканная латынь была непереводима в принципе. Зеркало рухнуло, и из проема выбрался Фролло, стряхивая с широких чёрных рукавов крошки амальгамы. Вытерев ближайшей портьерой кровь со щеки, он устремил возмущённый взгляд туда, откуда, по его мнению, и прилетел подсвечник. И увидел — собственно, второй подсвечник, уже приготовленный к атаке. А также смятую постель и перепуганную Кристину в тонком кружевном пеньюаре. К чести цыганки Эсмеральды, её сценические наряды были ярки и откровенны, но — непрозрачны.

Святого отца на минуту конкретно парализовало. Мадмуазель Дааэ со свойственной ей проницательностью решила, что всему виной подсвечник.

— Не бойтесь, — выдохнула Кристина. — Тот был настоящий, а этот — бутафорский. Простите меня… Я думала, вы — Призрак. То есть Ангел Музыки… ну, он ещё представлялся моим папой.

«Не знаю, какие отношения у этой кудрявой были с папой, но на месте любого ангела я бы второй раз уже не зашёл».

Кровь с царапины была вытерта платком и дезинфицирована каким-то алкоголем из плоской фляжки.

— В моей молодости девушки в тумбочках ленты прятали... ну, или, там, фантики от конфет, но не, — Клод принюхался, — односолодовый виски?

— Мораль мне Призрак уже читал, — сухо ответила Кристина, — и где теперь Призрак?

— Откуда мне знать? Это же у вас не последний подсвечник?

— Хорошенькое дело! Являются среди ночи в спальню к девушке, устраивают тарарам, да ещё и чем-то возмущены?

К своему стыду, дуэль глаза в глаза архидьякон проиграл. И даже покраснел.

— Спокойной ночи, — отрезала несгибаемая Кристина и демонстративно улеглась в кровать. Пеньюаром… ой, то есть спиной повернувшись.

Между «выполнить приказ какой-то девчонки» и «немедленно получить инфаркт» Фролло выбрал первое — но уйти не успел. Материализовавшийся в проёме Квазимодо показал руками сложное словосочетание и даже подпрыгнул, подчеркнув важность задачи.

— Я сказала — до свидания, — Кристина встала и вновь ухватила подсвечник. — Вообще уже, да? Толпами тут ходят!!

Квазимодо дважды повторил всю серию жестов, подпрыгивая понастойчивее.

— Ещё и неприличное показывают! — девушка нахмурила брови. — Он немой, что ли?

— Не совсем, — покачал головой Фролло. — Но знает только два слова: «Белль» и «Бля», и все время их путает.

— Театр абсурда, — хмыкнула мадмуазель Дааэ. — Ждёшь Ангела Музыки — а приходит демон Максвелла какой-то.

Архидьякон подумал, что ослышался. И вкрадчиво уточнил — откуда столь юное создание знает про демонов Максвелла?

— А, — Кристина махнула рукой, — мне папа прекрасную библиотеку оставил! Целых пять книг! Партитура «Щелкунчика», «Коран», «Вязание крючком» и двухтомник теоретической физики.

— Почему «Коран»? — пробормотал Фролло. Изумление прогнало с его лица постоянную суровость, и стало видно, что архидьякону-то, в общем, не так много лет.

— ВОТ! Я тоже долго думала… Лучше бы, конечно, ещё по геометрии чего-то подкинул, а то выкройки на платья сама чертить училась. Ну, а в физике кроме этих самых демонов столько занятного — каждое утро на репетицию опаздываю, как вечером зачитаюсь. До смешного доходит: бывает, крутану фуэтэ и машинально вычисляю угловое ускорение. Только увлекаюсь и об косяки часто бьюсь.

В доказательство Кристина, ничтоже сумняшеся, продемонстрировала гладкое бедро, украшенное синяком. Столь ангельская простота добила бы затворника-Фролло на месте, если бы его мозг уже до этого не ушёл в перезагрузку. Женщина, которая знает о демонах Максвелла и умеет вычислять угловое ускорение, находилась в его рейтинге чудес где-то между превращением воды в вино и детской сказкой про единорога. Короче, как сказал Фома Аквинский, «верую, ибо абсурдно».

— ЫЫЫЫ!!! — возопил горбун и дернул Клода за рукав, чем и вернул к окружающей действительности.

Вид Квазимодо, на самом деле, мадмуазель Дааэ не сильно смущал. То ли дело Карлотта в гриме Медузы для оперы «Персей»! Вот там была белль, бля. А тут такое себе создание, странное, но даже по-своему милое, как домашний василиск. Оглянувшись на мадам Жири, обморок которой, похоже, счастливо перешел в сон, Кристина решила продолжить поиск приключений на свой пеньюар. Не одна же у нас Мэг героиня квестов и расхитительница гробниц, вот и я кой-чего могу! Потому спокойно подождала, пока священник очнется, и предложила:

— Вообще-то он бумажкой размахивал, может, хотел, чтобы вы прочли?

Фролло поднес жёлтенький лист поближе к керосиновой лампе и зачитал вслух:

«ДЕКРЕТЪ ОБ ЧИСТОТЕ РЯДОВЪ

Революционный Худсовет Национальной Оперы постановил:
1. Революционное искусство в массы — бесплатно! Билеты в свободном доступе будут распространяться через профкомы.
2. Отменяются прослушивания и прочие буржуйские выдумки, поощряющие взяточничество и разврат. Каждый гражданин имеет право выступить со сцены!
3. Очистим нашу Оперу от чуждого классового элемента, отрицающего новый строй! А кто знал, что рядом работал подлый буржуйский прихвостень и не сообщил в Ревком, — тот сам баран, пойдет как соучастник.

(Здесь Квазимодо учинил такой балет с пантомимой, что Кристина невольно залюбовалась.)
4. Объявляется полная свобода воли, самовыражения и революционного творчества. Для контроля и защиты полной этой самой свободы каждое представление будет снабжено двумя ротами красноармейцев, заодно и развлечение, военные тоже люди.
Худсовет»


— Позорище какое, — резюмировала мадмуазель Дааэ. — Ничего не поняла, но хамство и обидно.

— Да, третий пункт как-то настораживает.

— Наверное, надо это Призраку показать? Он же в Опере вроде как… почти главный.

И вопросительно, снизу вверх, заглянула в глаза архидьякону.

Фролло, по умолчанию способный послать «вниз по матушке по Сене» всю королевскую гвардию, проглотил комок в горле и выдал жест неуверенного согласия. Перед этим странным хрупким созданием, демонстрирующим несовместимые с такими внешними данными познания, он чувствовал себя беспомощно, как единорог перед девственницей. И примерно так же неловко.

Балеринка кивнула, подхватила керосиновую лампу, фляжку и с готовностью замерла у проёма, за которым чернел коридор.

* * * * *

Квазимодо тащил за руку своего покровителя и — нимало не смущаясь — Кристину, удачно огибая все ловушки и потайные камеры. Когда же на пути встало подземное озерцо, девушка попятилась. По своему шалому обыкновению, мадмуазель Дааэ проделала путь босиком, а вот в мокрое заходить отказывалась, как норовистая лошадь.

Квазимодо опять показал руками что-то такое особенное, ещё и накрест потыкал пальцами в попутчиков. На этот раз Фролло его понял и также понял, что никакой валидол под язык и трижды «Te Deum» уже не спасут. Озеро вот оно, девчонка босиком, а немой ростом не вышел для выполнения задачи. А идти — надо (Квазимодо как раз умоляюще попилил ребром ладони по горлу). «Вот один раз даешь слабину — и потом на шею садятся, — подумал архидьякон, легким движением поднимая Кристину на руки, — Ничего, тут близко, до бортика донесу, а там посмотрим».

А посмотреть было на что! Призрак, раздобывший гитару, радостно мучил новую игрушку, и выходило у него настолько ладно, что любой зритель охотно бы присоединился к отбивающей чечётку цыганке.

— Твою эпистолу, — пробормотал сквозь зубы Фролло, — мало ей гвардейца!

— Вот теперь ни в жизнь не поверю, что это мой папа!! Да и до ангела тут далеко… извращенец в маске, — возмутилась Кристина.

Что она сама в распахнутом пеньюаре, на руках у постороннего мужчины, к тому же в общем-то священника, девицу не смущало. Тепло, удобно, практично. А вот Призрак — гад, да.

Наконец Призрак окончил играть и чуток постучал по деке.

— Всё равно что-то не так, — задумчиво сообщил он.

— Потому что четверть тона не строит! — злорадно подал голос Фролло и опустил наконец свою ношу на пол.

Воцарилась пугающая тишина. Эрик шокировано созерцал Кристину, Кристина оценивающе присматривалась к корсажу цыганки, Эсмеральда независимо постукивала каблучком, бросая косые острые взгляды то в сторону неизвестной дамочки, то — с долей уважения — на архидьякона, Фролло сложил руки на груди и по обыкновению превратился в статую «Порицание». И только Квазимодо продолжал свою молчаливую манифестацию, до тех пор, пока не всучил-таки Призраку в руки «ДЕКРЕТЪ ОБ ЧИСТОТЕ РЯДОВЪ».

— Худсовет, — оторопел Призрак, — ерунда какая-то. Нет, ну совсем эти революционеры обнаглели! Писать письма с ерундой — моя прерогатива, мне за это деньги платят!

— И много? — поинтересовалась Эсмеральда.

— Не жалуюсь, — с оттенком гордости ответил Фантом. — Даже в банк откладываю. Швейцарский.

— Ой, нынче почту часто грабят! — поддел святой отец.

— А у меня свой туннель!

— Да вы, батенька, недобитый буржуй, про вас и бумажка читана!

— Кто бы говорил, месье Фролло ДЕ Молендино, если не ошибаюсь? Вам эта милая приставочка может вполне стоить головы.

— Хватит ругаться, — устало сказала не выспавшаяся Кристина. — Тут всем нехорошо. У нас через одну балерину — обедневшие аристократки. И первый состав весь… не слишком крестьяне. Карлотта, несмотря на полное отсутствие вкуса, — отнюдь не дитя помойки. Так что — кто останется? Рабочие сцены? Ну, вот пусть они и поют, и танцуют. Бесплатно причем!

На слове «бесплатно» Эсмеральда красноречиво фыркнула.

— Наверное, они и будут петь, — пожал плечами Призрак. — Фу, как представлю — даже душить противно. Нет, видал я такую оперу в гробу.

— А какие предложения? — вздохнул архидьякон. — Две роты солдат — это серьёзно. Ну, сбежать из Оперы можно. Что вы будете делать, месье Призрак-неизвестно-чего?

— А вы, месье архидьякон-неизвестно-чего? Или уже нашли философский камень и можете превращать камни в золото?

— У тебя действительно есть туннель в Швейцарию? — встряла Кристина, — Или врешь?

— Я никогда не вру, — обиделся Призрак.

— Да-да-да, «папочка», конечно. И туннель есть, только ты забыл, за каким зеркалом, да?

— Ничего я не забыл, вон за тем! — крикнул Эрик и швырнул в зеркало куском какой-то декорации.

В раме из осколков явственно просматривался извилистый ход, даже освещённый факелами. Кристина торжествующе улыбнулась.

— Вот и славно. Предлагаю делать ноги.

— Своими ногами пойдёшь или одолжишь у виконта парочку fine horses? — огрызнулся Призрак.

— Рауль давно уже сбежал, — успокоила его Кристина. — Да все дворяне, наверное, слиняли вмиг. Это мы тут — ах, искусство, ах, горение души… А они — вжик, и смылись.

— Угу, — подтвердила цыганка, — тут один гвардеец… знакомый… на той неделе быстренько исчез. Даже на дилижанс занял и не вернул, ссскотина.

— А вас, махровый пролетариат, чем новая власть не устраивает? — съязвил Фролло. — Вы как раз в шоколаде.

— Пусть им тут крысы поют бесплатно, — уточнила свою позицию цыганка. — А я нигде не пропаду. Да с таким аккомпаниатором!

И обласкала Призрака взглядом так, что тот аж поперхнулся.

Откуда-то сверху посыпалась труха, и эхо повторило череду гулких неприятных звуков.

— Похоже на выстрелы, — поежилась Кристина. — Вы решайте тут быстрее, а? Вон, человечек уже испрыгался весь. Хотя, может, просто в туалет хочет?

Квазимодо неустанно семафорил возле разбитого зеркала, настойчиво и в лицах изображая, что будет, если господа не прекратят ругань и ещё чуток промедлят. Пантомиму осознали все.

— Главное, чтобы нас по этому ходу не преследовали, — побеспокоилась Кристина, проходя через раму.

— Ну, это им будет затруднительно. Я как раз вчера получил неплохие образцы тротила, — ответил Фролло и, оглядев пол, усыпанный острыми осколками, каким-то уже привычным движением подхватил мадмуазель Дааэ на руки.

Призрак закинул на плечо гитару и задернул занавеску за последним уходившим.

Шипение факелов и отдаляющиеся выстрелы провожали их, как аплодисменты.

* * * * *

На окраине маленького уютного городка, на неестественно зеленом склоне расположились четверо…

Юная девушка в тонком кружевном пеньюаре беспокойно спала, то и дело высовывая босые ступни из-под черной ткани, которую упорно и методично набрасывал ей на ноги спутник. Строгое лицо архидьякона выражало лишь усталость и порой — внимательную сдержанную нежность.

Завернутая в тяжелый бархатный плащ цыганка чуть ёжилась от утренней сырости, но с удовольствием осматривала уютный город, в котором предстояло провести некоторое время. Потом же она надеялась снова пуститься в дорогу — и желательно не в одиночку! Эсмеральда чуть покосилась на мужчину в белой полумаске и вздохнула: ну всем хорош, и умный, и на все руки мастер, и поёт, и играет — только откуда такая страсть к рваным рубашкам? Ладно, зашьем, не убудет.

Пятый путешественник, весело гугукая, гонялся по лугу, пытаясь изловить для объекта обожания белую козу пушистой ангорской породы. Мирная швейцарская коза была в диком шоке и скорее уползала на полусогнутых, чем скакала, попутно серьёзно удобряя пейзаж.

— Нет, — вскрикнула Кристина и села, проснувшись.

— Чшшш, — примиряюще усмехнулся Фролло, — Доброе утро.

— И никакой революции, — подтвердил Призрак.

— Но и никакой Оперы, — грустно пошутила Кристина. — Что же мы теперь будем делать?

— Ну, для начала пойдем позавтракаем, — зевнул Эрик. — Я тут слегка со счета снял, поделим. А потом, думаю, каждый пойдет своей дорогой.

Кристина приподняла брови.

Призрак смутился.

— Я, наверное, должен попросить прощения за этот маскарад… с зеркалом и дымом… и про папу… нехорошо вышло.

— Да уж.

— Как честный человек я, наверное, должен… ну это…

— Должен, — засмеялась Кристина. — Пообещать, что больше не станешь меня нотной грамотой умучивать. Меня, вообще-то, больше таблица Менделеева интересует.

Призрак облегченно выдохнул и пообещал всё что угодно, плюс богатое приданое — почти что угодно, кроме шкатулки.

И ничто не смущало их покой в это дивное утро свободы и новой жизни, даже загадочные звуки из высокой травы.

Квазимодо стреножил-таки козу и теперь учил её говорить «Белль».


В раздел "Фанфики"
Наверх