На улице в этот час было многолюдно.

Я подставила лицо под робкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь тучи. После стольких недель страха, боли, унижений - впереди теперь были только счастье и радость. Ужасы Оперы постепенно начали изглаживаться из нашей памяти, оставив горьковатое послевкусие.

Я, насколько было в моих силах, старалась помочь Раулю пережить смерть его брата, которого он любил и почитал как отца. Мой милый Рауль в одночасье стал главой семьи, приобрел многочисленные обязанности, заботы. Он гордился и вместе с тем страшился той ответственности, что легла на его плечи. С грустью и нежностью он теперь вспоминал те времена, когда он беззаботным офицером мог кутить, развлекаться. Он подал в отставку, вступил в права наследования, с очаровательной терпеливой улыбкой сносил визиты и назойливых визитеров.

Моя жизнь стала похожей на сбывшуюся сказку: к моим услугам были наряды и украшения, сестры Рауля приняли меня хорошо, всячески опекали, помогали войти в их круг. Дни мои были наполнены новыми заботами, а ночи… ночи были наполнены липкими кошмарами. В них звучала неземная музыка, которая страшила меня и заставляла плакать и страдать.

Из задумчивости меня вывел голос мальчишки, бойко продававшего газеты. Чтобы отвлечься от воспоминаний, я протянула ему мелочь, а он мне - свернутую в трубочку "Эпок".

Прогулка моя несколько затянулась, и я поспешила домой. Оставила шляпку, перчатки и плащ в прихожей, поспешила с газетой наверх. Вышколенный слуга открыл передо мной дверь в мою комнату.

Переодеваясь к обеду, я бегло просматривала страницы, пока не наткнулась на раздел некрологов. И хотя это объявление было почти незаметным, теряющимся в окружении себе подобных, все же я увидела его моментально. "Эрик скончался", гласило оно. Шпильки выпали у меня из руки. Волосы рассыпались по плечам, я присела за стол, дрожащими пальцами разглаживая страницу вокруг двух таких страшных слов в траурной рамочке.

Эрик скончался. Мой Ангел Музыки… Мой учитель, мой злой гений, страшный урод с руками, обагренными кровью, наивный бедный Эрик, которого не научили в детстве различать добро и зло… Его нет больше. Слезы закапали на газету, я не смогла сдержать рыдания и бросилась на кровать, уткнув лицо в подушку. Оплакивала ли я несчастного или себя саму, я не знала.

Слезы высохли быстро. Потому что на рыдания у меня не было времени.

Я быстро закончила свой туалет, прибрала волосы и открыла шкатулку, в которой хранила милые сердцу безделушки. На дне лежало маленькое простое золотое кольцо. Единственная вещь, которая напоминала мне об Эрике. Он подарил мне его на нашу помолвку, Бог мой, как давно это было… и каким фарсом это было… но это было… Он взял с меня обещание вернуть ему кольцо, когда он умрет. И настал час исполнить обещанное.

Я была полна решимости. Эрик любил меня страшной любовью, всепоглощающей, страстной, смертельной любовью. Он подарил мне свой голос. И только за одно это я должна быть ему благодарна.

Мои движения стали четкими и твердыми. Я не сомневалась в своей правоте, как не сомневалась и в том, что моему дорогому Раулю не стоит знать, куда я направляюсь.

Я оставила ему записку, в которой говорилось, что я отправилась за необходимыми покупками к нашему отъезду, передала ее слуге, попросила его передать также сестре Рауля, у которой я жила, что к обеду меня не будет, спокойно, словно действительно намеревалась отправиться в магазин, вышла из дома и остановила фиакр.

- На улицу Скриба, - попросила я, экипаж тронулся, и силы оставили меня.

Эрик объяснил мне подробно, как найти его жилище, как избежать ловушек и что сделать с его телом. И я чувствовала в себе силы совершить все надлежащим образом.

Экипаж вез меня по парижским улицам, а я вспоминала, впервые, быть может, за все время, пока я жила у сестры Рауля, вспоминала, каким невероятным образом моя судьба оказалась связанной с судьбой гения с обезображенным лицом.

"Кого бы вы полюбили, Кристина, если бы Эрик был красив?" - спросил меня Рауль, услышав на крыше Оперы впервые от меня о развенчанном Ангеле Музыки. Ответа на этот вопрос я не знаю до сих пор, столь глубоко в собственную душу я не осмеливаюсь заглянуть. Судьба до того момента не сталкивала меня с подобными людьми, чей гений возвышал бы их над окружающими. Никто никогда не учил меня общаться с ними. Что вообще я видела в своей жизни, ограниченной вначале отцовским домом, затем домом тетушки Валериус, моей артистической уборной и магазинчиком мадам Рю, куда мы с девочками из балетной труппы бегали полюбоваться на изящных куколок из папье-маше и искусно сделанные маски. Маски… Голос и маска, скрывающая лицо, - этого оказалось достаточно, чтобы увлечь такую простую девушку, как я.

Воспитанная на северных сказках, прекрасных и страшных одновременно, я была легко внушаема и предрасположена к романтическим отношениям, далеким от настоящей жизни. В придуманном мной мире был Голос, был Ангел, таинственный посланник Неба, дарующий музыку, которая затрагивала мою душу, звала с собой, рвала нити, связывающие меня с землей. А в мире реальном Голос принадлежал человеку, уродливому, живущему во тьме и творящему темные дела…

Мир грез разбился. И тут появился Рауль, мальчик из прошлого, предмет моей детской влюбленности. Он вошел в мою жизнь, и мир детства, потерю которого я так оплакивала после смерти отца, снова окружил меня.

"Кого бы вы предпочли, Кристина?" - звучит в ушах снова и снова. Рауля, чей мир богатства и знатности мне незнаком? Рауль всячески старается не замечать разницу в нашем положении, он мягко подсказывает мне, и эта мягкость ранит меня. Эрика, гениального и ужасного? Его мир также далек от меня, мир подвалов, люков и божественной музыки. Один внушает страх, другой - нежность. Один готов был умереть за меня. Другой - любя, отпустил.

Фиакр остановился. Я расплатилась и подождала, пока возница не уехал.

По этой дороге мы уходили с Раулем из дома на озере. Как пройти по ней, Эрик велел мне выучить наизусть. Он не собирался избавиться от всех ловушек, которые призваны были оградить его жилище от непрошеных гостей, однако хотел, чтобы для меня путь был безопасен.

Я запалила факел и начала свое путешествие, стараясь не думать о крысах, которые непременно должны жить в таких местах.

Все, чего хотел Эрик, это быть как все. Иметь жену, дом. Бедняжка, он мечтал петь мне и развлекать фокусами. В его понимании это и означало счастливую семейную жизнь. Даже в своих мыслях он не прикасался ко мне. Когда я жила в его доме неделю, он был счастлив только быть рядом со мной, сидеть у моих ног и слушать, как я пою, или рассказывать о странах, где он бывал. Это было трогательно. Однако только теперь в полной мере оценила я деликатность Эрика. Теперь, когда он больше не расскажет мне ни единой истории…

Помедлив перед лестницей, ведущей вниз, я стала спускаться, придерживаясь одной рукой за стену, поскольку ступени были очень крутыми. Было слышно, как где-то капает вода, кто-то скребется и попискивает, трещит факел.

Я хотела немедленно отправиться на вокзал Нор дю Монд, чтобы поезд умчал нас с Раулем далеко-далеко от Парижа, но это оказалось невозможным. Тысячи условностей и обязанностей стали препятствием на пути к нашему венчанию. Вначале это несколько раздражало. Теперь мне только грустно.

Даже любовь графа де Шаньи не в силах сделать из оперной певицы светскую даму. И чем больше пройдет времени, тем дальше людская молва будет разносить нас с Раулем. Я боюсь даже предположить, что произойдет, когда он поймет, что я - не та маленькая Кристина, в которую он когда-то был влюблен пылкой детской любовью, маленькая Кристина выросла и изменилась. Если к тому времени мы будем женаты, Господи, помоги мне не возненавидеть его.

Ступеньки закончились, и передо мной предстал вход в узкий коридор, откуда тянуло сыростью и плесенью. Стиснув зубы, я вошла в коридор.

В своей жизни я подарила поцелуй только двум мужчинам. Раулю - на крыше Оперы как залог моего расположения и доверия и Эрику - прощальный поцелуй, смешанный со слезами. Оба поцелуя были приняты охотно, но что они означали для каждого из мужчин?! Раулю он казался залогом будущего счастья и будущих ласк. А Эрик… По иронии судьбы он не стал первым, кого целую я, но я для него стала первой женщиной, поцеловавшей его.

Я остановилась. Глупая девчонка, глупая и злая, злая… Все, что хотел Эрик - чтобы я навещала его изредка, говорила с ним и позволяла любить себя. Это ничтожно мало по сравнению с тем, что я могла бы дать мужчине. Со временем я бы приучила его к мысли, что могу стать его другом, не более… Вместо этого я испугалась, и мой испуг и моя слабость привели к трагедии…

Не могу сказать, что эта мысль стала для меня открытием, просто по малодушию я отгоняла ее от себя.

"Кого бы вы полюбили, Кристина?" - снова вспомнился мне голос Рауля. Сейчас, в темноте, которую даже факел не способен разогнать, признайся себе раз и навсегда.

Я полюбила бы Эрика, не будь я такой наивной и перепуганной самой мыслью о переменах в своей жизни. Я полюбила бы Эрика, дай он мне больше времени, чтобы привыкнуть к нему. Я полюбила бы Эрика, моего Ангела Музыки. О, почему тетушка Валериус не отхлестала меня по щекам, не привела в чувство и не сказала: "Кристина, очнись от сна! Твоего Ангела не существует. Есть только человек. И сколь бы ужасен он ни был, у него есть душа, к которой мы должны взывать!"

А теперь Ангел мертв.

Я вытерла непрошеные слезы и взяла факел в другую руку. Нечаянно взглянув под ноги, я обнаружила огромную крысу совсем близко от моего сапожка. Она смотрела на меня глазками-пуговицами, скалила острые зубки и поводила усиками. Непроизвольно я отпрянула в сторону, поскользнулась и упала. Факел выскользнул из моих рук, упал в лужу, зашипел и начал гаснуть. Я потянулась к нему, оперлась о стену… и вдруг случилось страшное - с ужасным скрежетом стены начали двигаться, и в последнем отблеске факела я увидела, что попала в каменную ловушку: стены окружали меня со всех сторон.

В панике, граничащей с безумием, я заколотила по камням, разумеется, безрезультатно.

Обессиленная, я села на пол, подтянула колени к подбородку, закрыла глаза и стукнула по полу кулаком. Кольцо Эрика впилось мне в палец.

"Где бы ты ни была, Кристина, знай, что ты можешь позвать меня, и я услышу тебя", - сказал мне Эрик, когда я спросила его, что мне делать, если я заблужусь в многочисленных коридорах и подземных этажах Оперы. Какой горькой иронией прозвучали эти слова теперь.

Не знаю, на что я надеялась, но я позвала его. Позвала так, что от моего крика дрогнули стены. Я вложила в этот крик весь свой страх, избавляясь от него. Вложила всю жалость, избавляясь и от нее. Вложила всю внезапно обретенную правду.

- Эрик! - позвала я и потеряла сознание.

Тьма, окутавшая сознание, начала отступать, когда моих висков коснулась ткань, смоченная водой. Я поняла, что жива, кто-то вытащил меня из каменной тюрьмы. Я открыла глаза. И снова их закрыла, потому что вокруг меня было по-прежнему темно. С моих губ сорвался тихий стон и повторился легким эхом.

- Кристина, - услышала я, - Кристина…

- Эрик?! - воскликнула я и закашлялась. Человек, кем бы он ни был, приподнял меня, обняв за плечи.

- Не бойтесь, Кристина, - сказал человек голосом Эрика. - Вы в безопасности. Я успел вытащить вас.

- Эрик, это вы? Это и вправду вы? - спросила я шепотом, прижимаясь лицом к шершавой ткани сюртука.

- Кристина, моя Кристина, - сказал он, прижимаясь щекой в маске к моим волосам, - вы дрожите… Вы боитесь меня?

Я все сильнее прижималась к нему, и слезы душили меня. А он обнимал меня, баюкая и что-то бормоча.

- Нет, Эрик, - сказала я, когда смогла справиться со слезами, - я не боюсь вас. Я дрожу, потому что испугалась того, что со мной могло бы быть, не приди вы ко мне…

- Вы позвали меня, Кристина.

- Вы живы…

Эрик, которому не нужен был свет, он прекрасно видел и в темноте, накрыл своей холодной ладонью мои пальцы, погладил кольцо.

- Вы пришли исполнить обещанное, - сказал он. - Значит, Перс дал объявление.

- Да, я прочла некролог. Эрик, но вы живы! Зачем вы так жестоко посмеялись над своей Кристиной?

Эрик поднялся с пола и помог подняться мне. Секунда - и вспыхнула лампа. Эрик поднял ее повыше, взял меня за руку. Мы были возле озера, от которого исходило голубоватое свечение.

Не говоря ни слова, он отвязал лодку, помог мне сесть в нее. В полном молчании мы пересекли озеро, вошли в его дом. Там, пройдя в свою комнату, я села в кресло, а Эрик устроился у моих ног, положив голову мне на колени, как не осмеливался делать раньше.

- Я прислал Персу все, что было мне дорого и напоминало о вас, - начал он, - и просил дать объявление, потому что чувствовал, что часы моей жизни утекают. Я приготовился… я не боялся, ведь там, на Небесах, я бы вновь увидел вас, Кристина. Я вырыл могилу… Это далось мне с трудом, я очень ослаб. Трижды я отдыхал… И вот когда я закончил работу, и оставалось только принести гроб… тот самый, из моей комнаты… я услышал ваш голос… я слышал ваш голос часто, он приходил ко мне… вы говорили со мной, пели… о, это был мираж, но мне было довольно и этого. Вы позвали меня, Кристина, и это был самый странный голос из всех, что возникали в моем мозгу… он был полон отчаяния и… я боюсь признаться сам себе, что еще почудилось мне в этом крике. Я решил было, что мне все чудится. Но… но словно что-то заставило меня пойти на зов… и я увидел, что одна из ловушек сработала. "Это невозможно, - сказал я себе, - чтобы там была Кристина". Но я открыл ловушку, и там были вы, без сознания, такая холодная, что я решил, вы умерли…

Эрик говорил все тише и тише, потом, обессиленный, замолчал. Я осторожно положила руку ему на голову, незнакомым мне самой жестом погладила жесткие волосы, стянула маску. От Эрика осталась лишь тень. Он и раньше отличался крайней субтильностью, теперь же вовсе был похож на бесплотный дух. И только в глазах, горящих золотом, теплилась жизнь. Он смотрел на меня, словно хотел спросить, что же дальше.

- Вам надо поспать, - сказала я, заставляя его подняться. - Отдохните здесь, в моей комнате, ведь в вашем доме больше нигде нет кроватей. А потом обязательно поешьте.

Он пошатнулся, и я обхватила его за талию, подвела к кровати, сдернула покрывало. Когда он лег, я присела с краю, взяла его руки в свои, чтобы он чувствовал мое присутствие.

- Кристина, - едва слышно прошептал он, - спойте… спойте для своего бедного Эрика…

- Я спою вам потом, - сказала я. - И вы споете вместе со мной.

И он забылся сном. И пока он спал, я охраняла его покой, согревала его руки и старалась не думать о Рауле, который, наверное, уже давно беспокоится обо мне, ведь я пропала так внезапно… Найдя газету с некрологом, догадается ли Рауль, что я последовала зову сердца?

Вся во власти размышлений, я не заметила, как Эрик проснулся и начал наблюдать за мной. Я без страха посмотрела ему в лицо, нашла силы улыбнуться.

- Вам лучше? - спросила я. - Вы раздумали умирать?

- Нет, Кристина. Смерть дала мне отсрочку, только и всего.

- Что мне сделать, чтобы она ушла совсем?

Эрик покачал головой.

- Она не отступит. Вам следует вернуться к нашему юному другу. Оставьте мне кольцо, как вы и намеревались. И не возвращайтесь больше. Я не смогу помочь вам в другой раз…

Я встала.

- Мне и правда надо уходить, - сказала я. - Но я вернусь. А потому я не отдам кольцо. Обещайте, что дождетесь меня.

Эрик закрыл глаза.

- Не говорите таких слов, иначе Эрик поверит вам, - сказал он. - Он поверит, что его Кристина вернется.

- Дождитесь меня, - прошептала я, прикасаясь губами к его щеке. - Иначе я никогда не прощу себе, что вы умерли. И мне придется заколоть себя в духе Джульетты. А я так не хочу умирать.

И я покинула Эрика.

Без приключений выбравшись из подземелий, я долго не могла найти пустой экипаж, замерзла и почувствовала страшный голод.

Дома меня встретил обеспокоенный Рауль.

- Кристина! - воскликнул он, едва я переступила порог. - Где вы были?!

- Мой дорогой Рауль, не спрашивайте меня ни о чем, - покачала я головой. - Распорядитесь подать мне в комнату ужин, прошу вас.

- Кристина, Кристина! - Рауль взял меня за руку, стиснул до боли. - Что с вами? Вы исчезли, написав эту глупую записку… Я подумал было, что…

- Что же вы подумали? - спросила я, высвобождаясь.

- Что вы вновь у НЕГО, - выпалил Рауль и покраснел. - Вы не давали повода упрекнуть вас, но, Кристина, что мне было еще подумать?

- Вы подумали правильно, - сказала я, поднявшись на ступеньку и погладив молодого человека по щеке. - Я была у него. Он нуждался во мне.

- Он же обещал оставить вас в покое! - обиженно воскликнул Рауль. - Бесчестный обманщик!

- Нет, Рауль. Я по своей воле отправилась к нему. А теперь, мой дорогой, позвольте мне переодеться и немного поесть.

Тут Рауль заметил, что мое платье пришло в совершенную негодность.

- Где вы так испачкались?!

- В подземелье. А теперь позвольте пройти.

Я переоделась, умылась. В это время Рауль принес мне поднос. Пока я утоляла голод, он терпеливо ждал, но я видела, какую боль причинило ему мое признание.

- Расскажите мне, Кристина, - попросил он, наливая мне воды. - Расскажите мне все.

- Сначала скажите мне ВЫ, Рауль. Вы любите свою маленькую Кристину?

- Вы еще спрашиваете? - горько улыбнулся он. - Люблю ли я свою Кристину? Спросите, люблю ли я солнце?

- Тогда вы должны желать мне счастья, - сказала я.

- Я желаю вам счастья, Кристина! К чему эти разговоры?!

Я помедлила. Вот они, две двери. За одной Рауль, участник моих детских забав, мой маленький рыцарь, преданный друг. За другой - Эрик. Мой Ангел Музыки.

Я вздохнула. И решительно открыла вторую дверь.

- Отпустите меня, Рауль, - сказала я.

- Отпустить к нему? - спросил он обиженным тоном. - Мне казалось, что вы сделали выбор, Кристина.

- Вы говорите, что любите меня. Но любить кого-то - значит, желать счастья этому человеку.

- Вы будете с ним счастливы? С этим убийцей, жалким уродом?

- Отпустите меня, Рауль. Пройдет время, и вы излечитесь от любви ко мне. В сущности, вы уже почти не любите меня. Вы найдете девушку, более достойную вас. А меня, вашу маленькую Кристину, забудьте. И будьте счастливы.

- Я вижу, вы твердо решили покинуть меня, - сказал Рауль, поднимаясь. - Тем хуже для вас. Знайте же, я не приму вас обратно!

Я улыбнулась. В этом весь он, мой Рауль, горячий, пылкий, но нежный и открытый сердцем. Не будь я такой глупой вначале, Рауль мог остаться мне другом… Что за мысли… Я начала собирать вещи.

- Куда же вы, уже ночь, - сказал Рауль с горечью. - Останьтесь до утра. Или ОН не станет ждать до утра?

- Нет. Если я не вернусь к нему скоро, он умрет, Рауль. И в этом разница между вами. Вы сможете жить без своей Кристины, а он нет.

И я покинула дом сестры Рауля, если и сожалея, то немного.

Эрик встретил меня у озера. Он был очень слаб, но все же правил лодкой, помог мне донести багаж до дома.

- Что все это значит, Кристина? - спросил он, опускаясь на стул, поскольку ноги больше не держали его. Я сняла плащ.

- Я пришла спросить вас, Эрик, примете ли вы свою Кристину обратно? Все, чего она хочет, это быть счастливой.

- Счастливой? Но может ли Эрик сделать ее счастливой? Эрик, которого она отвергла, предала, которого она ненавидит за его уродство…

- Простите меня, и я постараюсь вновь завоевать ваше доверие. Если вы еще меня любите.

- Запоздалое раскаяние? - сказал Эрик, не находя сил даже рассмеяться. - Поздно, слишком поздно. Эрик почти мертв.

Я прислонилась к стене.

- Что ж, мне остается только одно - действительно похоронить вас. И умереть самой.

- А ваш дорогой виконт?

- Он стал графом… Он отпустил меня и больше не примет назад, - сказала я. - Эрик, вы пытаетесь сказать, что я больше не нужна вам? Тем хуже для меня. Это жестокий урок за мое слабоволие.

Эрик медленно поднялся, подошел ко мне, оперся о стену.

- Скажите, маленькая лгунья, зачем на самом деле вы пришли? - спросил он. Я подняла на него глаза. Смею надеяться, в них не было ни капли боязни.

- Я пришла стать вашей женой. Вдовой, коль скоро вы умираете.

- В ваших словах столько иронии. Вы не похожи на ту Кристину, которая с трепетом внимала своему Ангелу в артистической.

- Этой Кристины больше нет. Она умерла в каменной ловушке.

Эрик продолжал смотреть на меня своими светящимися глазами. В отчаянии я протянула к нему руки.

- Что же мне делать, чтобы вы приняли меня?

И я поцеловала его как невеста - в губы, холодные, омертвелые, солоноватые губы. И они шевельнулись. Эрик неловко, робко ответил на поцелуй, затем отстранился, чтобы прижать меня к себе.

- Вы не дрожите, - сказал он, зарываясь лицом в мои волосы, - вы не боитесь меня. Вы целовали меня так, как если бы я был вашим виконтом. Значит, вы чуточку любите меня. Это счастье, Кристина, и вам не понять его глубину. После этого можно умереть.

- Нет, живите, Эрик, - прошептала я. - Ваша Кристина просит вас об этом.

Не знаю, как долго мы стояли обнявшись. Затем Эрик все же выпустил меня из кольца своих рук, чтобы опять сесть.

- И вы, Кристина, сможете жить со мной в этом доме? - спросил он.

- Да, - ответила я, добавив про себя "Пока не уговорю вас найти дом НА земле, а не ПОД землей".

- И вы будете мне женой?

- Да, - ответила я.

- И будете петь мне?

- Да, - сказала я, помедлив.

И мы обвенчались через несколько дней в маленькой церквушке на окраине Парижа, где священник, флегматичный и торжественный сообразно моменту, не высказал удивления, почему на невесте обычное платье и дивной красоты фата, а жених неестественно худ и в маске.

Я перестала бояться будущего, странный покой снизошел на меня… Хотя еще два вопроса волновали меня. Первый разрешился сразу по прибытии домой после венчания.

Пока я переодевалась, Эрик достал свою скрипку и предложил мне немного повокалировать.

Я сжала его руку, держащую смычок.

- Я солгала вам, Эрик, - сказала я через силу, - солгала, когда обещала петь вам. Если бы я сказала правду, вы не женились бы на мне…

- Правду, Кристина? - обеспокоенно переспросил Эрик. - Что случилось?

- Правда в том, что я больше не могу петь. Я сорвала голос, когда позвала вас тогда, в ловушке… С тех пор у меня саднит горло, мне больно даже говорить… Помните, я сказала, что Кристина, которую вы знали, умерла в той ловушке… Простите, Эрик. Ваша Кристина теперь безголосая.

Эрик помолчал, затем отложил скрипку и взял меня за руки.

- Если вы хотите, я буду вашим голосом. Эрик будет петь своей Кристине.

- Да, я очень этого хочу. Пойте мне, мой Ангел Музыки.

И он пел. Его голос заставлял меня плакать и смеяться, грустить и радоваться.

Второй вопрос прояснился, когда Эрик закончил очередную арию и строго, но ласково велел мне отправляться спать.

- У вас был трудный день, моя дорогая Кристина, постарайтесь отдохнуть, - сказал он. И проводил меня до дверей моей комнаты. В дверях он остановился и спросил очень тихо: - Вы позволите поцеловать вас на ночь?

Поскольку я замешкалась с ответом, он поспешно объяснил:

- Вы моя супруга теперь, и это дает мне некоторое право… И я не буду снимать маску…

- Нет-нет, Эрик, - ответила я в некотором замешательстве. - Вы можете поцеловать меня.

И он прикоснулся губами под черным шелком к моему лбу.

И оставил меня.

Как и обещал, Эрик наполнил мои дни музыкой, фокусами и рассказами о далеких странах. Порой он рисовал мне диковинных животных, которых встречал, на картоне, нотных листах или углем прямо на стенах. Ни часа я не пожалела о своем выборе. Каждый вечер Эрик провожал меня до моей комнаты и спрашивал разрешения меня поцеловать.

В душе я радовалась его деликатности, но не этого я ожидала. При всей своей невинности я все же была осведомлена о таинстве, происходящем на супружеском ложе. О, я никогда бы не осмелилась спросить Эрика прямо. И в душе я была рада, что мы спим в разных комнатах. Брачные обязанности страшили меня своей загадочностью. Я была далека от мыслей о плотских утехах. Однако в Библии сказано, что муж и жена должны делить ложе. Так почему бы не следовать Библии? Я привыкла к осторожным и мимолетным прикосновениям пальцев Эрика к моим пальцам. Меня больше не страшил их холод. Я привыкла и к поцелуям "на ночь", шелк маски ласкал кожу, и поневоле сердце мое с замиранием ждало этого маленького ритуала. Не думаю, что делить ложе с Эриком будет мне неприятно. В темноте не будет видно лица, ну а в остальном, кажется, мой супруг не отличается от прочих мужчин.

Он стал более сдержан, спокоен. Забыл или делал вид, что забыл о люках, ловушках и удавках. Знаки внимания, которые он мне оказывал, милые безделушки, которые приносил, или механические игрушки, которые мастерил, все это трогало мое сердце и убеждало вновь и вновь, что я выбрала правильного мужчину.

И в один прекрасный день я решилась. В конце концов, я замужем. Чего мне стыдиться? К ужину я надела самое красивое платье, коснулась висков и запястий пробкой от флакончика с духами и распустила волосы. Эрику всегда нравилось, когда мои волосы свободно спадали на плечи, он сравнивал меня тогда с Принцессой Грезой.

- У нас праздник, Кристина? - спросил Эрик, отодвигая мне стул. - Праздник, о котором я забыл?

- Вам нравится мое платье, Эрик? - спросила я вместо ответа. Он кивнул. При мне есть он не решался, поскольку для этого пришлось бы снять маску, поэтому трапезничала я одна, а он что-нибудь рассказывал мне.

- Эрик, возьмите себе тарелку, пожалуйста, - попросила я. - Я уверена, вы голодны.

- Хотел бы я знать, что вы замышляете, моя дорогая, - вздохнул он и покорно поставил себе прибор.

- А теперь снимите маску. Вы будет ужинать со мной.

Что ж, мне удалось удивить его.

Вечером Эрик, как обычно, проводил меня к дверям моей комнаты.

- Я могу поцеловать вас, Кристина? - спросил он. И я ответила:

- Нет.

Но прежде, чем с его губ сорвался вздох отчаяния, я добавила:

- Не здесь.

И открыла дверь.

- Кристина, - прошептал Эрик, медля переступить порог, - правильно ли я понял?..

- Да, Эрик, вы поняли правильно.

- В таком случае могу я погасить свет?

И я ответила "Да".

Позже, много позже мы лежали на смятых простынях, и моя голова покоилась на груди мужа.

- Эрик, - позвала я его.

- Да, Кристина, - отозвался он едва слышно.

- Я должна еще кое в чем признаться вам… тебе.

- Да, Кристина.

- Мне кажется, я люблю тебя…

Эрик вздрогнул.

- Что случилось? - обеспокоенно спросила я, приподнимая голову.

- Сердце замерло, - ответил мой муж. - Оказывается, от счастья можно умереть быстрее, чем от горя.

Через несколько дней в нашем доме появилось первое зеркало.

В раздел "Фанфики"
На верх страницы