***
"...ВСЕ МЫ - БОЖЬИ СОЗДАНИЯ".

Призрак Оперы перевернул страницу книжки и потянулся к свечкам, в подсвечнике они уже почти догорели и приходилось напрягать глаза, чтобы разобрать мелкий шрифт. Когда зажглись новые ровные золотистые огоньки, хозяин подземелья довольно вздохнул и вернулся к чтению.

Грохот. Выкрики глубоко нецензурного содержания, постепенно переходящие в возмущенное «понаставили тут!», затем из дальнего прохода вывалилась самого люмпенского вида парочка, явно намеревающаяся предъявить претензии Призраку Оперы.

– Это что, ..., за ...???!!! – информативно возопил один, потрясая ногой, зажатой в медвежий капкан. – Ты че, гражданин, совсем ох...л?

Призрак встал из-за стола, выпрямляясь во весь свой немалый рост.

– Жеводанский волк тебе гражданин, - прорычал он. – Пшли вон отсюда!

– А ты не пугай, не пугай, - встрял второй. – Че ты нам сделаешь? Запоешь до смерти?

Хозяин потянулся, достал из-под стола некий предмет и, многозначительно вскинув бровь, продемонстрировал его незваным гостям. Те понимающе сглотнули и попятились.

– А капкан? – пискнул первый, уже намного скромнее.

– Оставь себе! – царственно разрешил Призрак Оперы. – У меня еще есть.

Когда оба нарушителя спокойствия удалились, он раскрыл ежедневник и, обмакнув перо в чернильницу, вывел: «Заколотить четвертый западный проход». Дважды подчеркнул. Аккуратно промокнул текст. А потом открыл ящик стола и бросил туда остро заточенный деревянный кол.

АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ.

ФАКТЫ:

1. Поголовье вампиров города Парижа сильно увеличилось за последние двадцать-тридцать лет, чему в особенности способствовали массовые беспорядки после Коммуны.

2. Вампиры не переносят солнечного света, из-за чего вынуждены днем либо не покидать своих убежищ, либо передвигаться под землей, пользуясь системой катакомб.

3. Какая-то сволочь (примечание на полях, сделанное рукой Призрака Оперы: «в скором будущем – покойная») сорвала таблички-указатели в катакомбах.

4. Вампиры в большинстве своем не отличаются высоким интеллектом, поэтому, если есть вероятность свернуть не туда и попасть в, например, жилище Призрака Оперы, они непременно свернут не туда.

АРГУМЕНТЫ:

Переписка Призрака Оперы с руководством Опера Популэр, в которой Призрак требует навести порядок в подземельях (в частности – забить часть выходов из катакомб), а руководство переадресует его к коммунальным службам города Парижа.

Копия ответа коммунальных служб, ссылающихся на нехватку средств, прилагается.


Фантом вернулся к своей книге и успел прочесть половину пятнадцатой главы, когда за его спиной раздался звук чужих шагов.

– Чудовище! Богопротивный монстр и порождение тьмы!

Призрак Оперы обернулся и смерил взглядом незнакомого господина, без приглашения вторгшегося в его жилище.

– Да, это я, - кивнул он. – Чем обязан вашему посещению?

Вместо ответа господин извлек из-за пояса здоровенное серебряное распятие и сунул прямо под нос хозяину.

– Кхм, - сказал Фантом, двумя пальцами отодвигая крест от своего лица. – Литое серебро, кажется, итальянская работа. Шестнадцатый век? Нет, семнадцатый. Если вас прислал директор и так пытается погасить долг по выплате жалованья, то вынужден отказаться. У меня нет времени бегать по ювелирам, не говоря уж о том, что сдавать эту вещь в качестве лома мне не позволит эстетическое чувство. Так что я предпочитаю, чтобы мои честно заработанные двадцать тысяч франков мне, как обычно, прислали почтовым переводом.

Глаза посетителя за круглыми стеклами очков сверкнули безумием. Свободной рукой он вытащил из кармана пузырек темного стекла, выдернул зубами пробку и плеснул содержимым в лицо Призраку Оперы. Тот рефлекторно отшатнулся, закрывая лицо руками, ведь кто знает, что за гадость это могла быть? Впрочем, никаких последствий от воздействия жидкости ни на рукаве, ни на открытой коже, куда она попала, не наблюдалось.

– Сударь, - в глазах Призрака зажглись желтые огоньки, - вы что, сбежали из приюта для буйнопомешанных? Чем это вы в меня плеснули? – он поднес мокрые пальцы к носу и опасливо понюхал.

– Это святая вода, нелюдь немертвая!

– Что?

За спиной наглеца в воздух поднялся антикварный подсвечник и обрушился на его голову. Гость без звука упал на пол.

– Я прошу прощения за вторжение, - сказал новоприбывший, все еще сжимая подсвечник в руке. - И за невежливость моего… эээ… преследователя.

Он опустился на корточки рядом с бесчувственным телом и принялся сноровисто освобождать его карманы от содержимого. На каменном полу потихоньку образовывалась горка серебристо блестящих предметов, что веками использовались представителями вида хомо сапиенс для нанесения телесных повреждений разной степени тяжести своим ближним. Рядышком выстраивалась батарея разнообразных флакончиков. Наконец, закончив работы по обезоруживанию, незнакомец расстегнул воротник лежащего без сознания человека, повернул его голову набок и деловито пошлепал по шее.

– Ты что это собираешься делать? – опомнился Призрак Оперы.

– Ужинать, - невозмутимо сказал гость и обнажил длинные белые клыки, целясь в артерию.

Однако его зубы клацнули вхолостую, когда в грудь уперся деревянный кол.

– У меня тут не ресторан, - сказал Фантом. – Тем более, для всяких упырей.

– Желаешь, чтобы он оставался лежать у тебя на полу? А может, отпустить его? Только учти, через час здесь будет дюжина охотников.

– Я не ем людей, - сказал хозяин, слегка усиливая нажим на кол.

– Я тоже, - пожал плечами вампир. – В данном случае это простая самооборона.

– Подозреваю, этот достойный господин на тебя напал первым и попытался съесть?

– Да ты на него посмотри! – возмутился кровосос. – На лицо его! Настоящий каннибал!

В свете многочисленных свечей простые, в общем-то, черты, выдававшие иностранное происхождение несостоявшейся жертвы вампира, неожиданно приобрели действительно зловещее выражение. Призрак Оперы даже поежился, представив, как тот сейчас откроет глаза и скажет что-нибудь. Однако он решительно оттеснил вампира в сторону, не отводя своего деревянного оружия.

– Ты им пользоваться умеешь? – поинтересовался тот. – Колом?

– Умею, - ответил Фантом. – Впрочем, для тебя могу предложить пенджабское лассо.

Вампир ошарашено посмотрел на хозяина дома и вдруг расхохотался.

– В меня стреляли, меня сжигали, рубили саблями, поили святой водой, пугали распятиями… но задушить пока что еще никто не догадался. Занятно. Нужно будет попробовать.

В это время лежащий на полу застонал, приоткрыл глаза и попробовал подняться.

– Проклятая богом и людьми нежить! – воскликнул он. – Все равно тебе никуда не деться от Божьего гнева! Можешь убить меня, но за мной придет мой сын, потом внук, и кто-то из нас, Ван Хелсингов, одолеет тебя!

– И ведь он не шутит, – горестно вздохнул вампир. – Его чертова семейка преследует меня уже который год, куда я – туда и они. А его братец Абрахам лично убивал меня в моем собственном замке.

– Мсье Ван Хелсинг, - вежливо обратился Призрак Оперы, - я был бы вам весьма признателен, если бы вы перенесли свои личные трения куда-нибудь в другое место. Подальше от моего жилища.

– Тебя, нежить, спросить забыл, - огрызнулся тот.

– Потрудитесь объясниться, - зловеще протянул хозяин. – На каком основании вы меня называете нежитью?

– В зеркало на себя глянь, - посоветовал Ван Хелсинг. – Или скажешь, что ты смиренное божье создание?

Фантом глянул. Ну, бледный вид – из-за подземного образа жизни и недостатка свежего воздуха, глаза горят желтым, но это еще ничего не значит! У вампира они красные. И зубы нормальные! В подтверждение своих мыслей он ощерился так, что отшатнулся даже гость-вампир. Да и вообще, все мы – божьи создания.

Именно это он и сообщил Ван Хелсингу и пока тот сидел в ступоре, в мгновение ока связал незадачливого охотника на нежить. Заткнув рот импровизированным кляпом, сделанным из черной бархатной повязки, Призрак Оперы водрузил «гостя» на табурет в углу.

– Ну и что мне с этим всем делать? – задал он риторический вопрос. Риторический – потому что вразумительного ответа ему бы все равно не дали.

– Я предлагаю – выпить его, - вампир облизнулся.

– Выпить – это хорошо, - кивнул хозяин подземелья. – У меня еще пара бутылок вина оставалась...

– Я не пью, - кровосос сделал эффектную паузу, - вино.

– А токайское? – ухмыльнулся Призрак.

– Токайское? – задумался гость. – Ну, разве что токайское.

...Как известно, совместный труд способствует объединению и понимаю. Не менее этому содействует совместное распитие алкогольных напитков.

Связанный Ван Хелсинг старательно изображал полное равнодушие, в пропорции один к одному с благородным презрением, меланхолично пережевывал кляп и с отвращением наблюдал за тем, как два чудовища приговаривают уже третью бутылку вина.

– Можешь звать меня просто Эрик. А ты, говоришь, Дракула?

– Влад, просто Влад, - махнул рукой вампир. Его щеки слегка порозовели от выпитого вина, верхнюю пуговичку сорочки он расстегнул, а когда говорил, то свободной от бокала рукой проделывал в воздухе разные пассы – не то душил кого-то, не то изображал веер. Его собутыльник без сожаления избавился от шейного платка и небрежно закинул ногу на ногу, покачивая в воздухе ботинком в такт словам.

– А гроб для кого приготовлен? – спросил Влад, на правах почетного гостя окинув цепким взглядом помещение.

– Это мой, – смутился Эрик. – Я его на просушку поставил. Потолок в спальне протек.

Вампир сфокусировал взгляд на хозяине дома и уважительно покачал головой.

– Изящная вещица, – оценил он драпировку, кисти и лакированные бока.

– Мерси.

– А курицу ты для кого держишь? – продолжил Дракула через глоток.

– Курицу? – Призрак Оперы проследовал взглядом по линии, указанной перстом собеседника. – Для моей будущей девушки. Мы с ней сегодня ужинаем вместе на предмет планов на будущее. Курица и токайское, идеальный выбор для ужина.

– Точно, – согласился Влад. – Я тоже всегда гостей так кормлю. Потом у них самих такой вкус приятный...

– У кого?

– У гостей. Мне, между прочим, нужно еще и слуг кормить, и невест. Трех.

– Трех? – настало время Призрака Оперы уважительно смотреть на собеседника. – Сложно?

– Нудно, – признался кровосос. – Только и слышишь – «да, хозяин», «нет, хозяин», «хочу есть, хозяин»… или просто шипят и стонут. Никакой возможности для общения. Эх, был бы у меня брат… мы бы с ним всегда вместе.… И на охоту, и на рыбалку, и в горы, и по бабам.

– А я в детстве придумывал, что я на самом деле принц, – признался вдруг Призрак Оперы. – Вот когда с цыганами путешествовал в цирке, все мечтал: пройдет этот день, тогда приедут родители и заберут меня с собой в свой замок.

– Мне родители говорили, что у меня был брат-близнец, – печально сказал Влад. – Но когда нам было по два годика, на замок напали, и он погиб. А может, его украли, у нас вечно в округе цыганские таборы кочевали...

Одна и та же мысль пришла в их затуманенные превосходным вином головы одновременно. Мужчины сдвинулись почти нос к носу и внимательно изучили друг друга. Вампир, как ему и положено, в зеркале не отражался, так что о своей внешности имел смутное впечатление, а вот Эрик вгляделся в черты гостя и подумал, что они весьма напоминают его собственные, там, где их не прикрывает белая маска.

– Наш род издавна правит Румынией, - сказал Влад. – И его представителей всегда можно опознать – по фамильному родимому пятну в форме драконьего крыла.

– И где это пятно? Только не говори, что на заду.

– Нет-нет...

Эрик пожал плечами и начал откупоривать новую бутылку токайского.

– Впрочем, кого я пытаюсь обмануть, – драматично сказал вампир. – Оно именно там!

Сидящий в углу вампиробОец с ужасом наблюдал, как богомерзкие нелюди вдруг соскочили и начали лихорадочно расстегивать штаны – несомненно, намереваясь предаться гнусному разврату. Эта мысль поразила настолько, что ткань кляпа не выдержала работы его челюстей. Через несколько секунд он выплюнул то, что от него осталось, и заголосил во весь голос, мешая молитвы с проклятиями. Но оба чудовища его не слушали.

– Оно! – прошептал Эрик. – Родимое пятно. В форме крыла дракона. – Он всхлипнул.

– Брат!

...Кристин Дааэ, спустившаяся в подвал к оговоренным восьми часам вечера на скромный ужин, застала кошмарную картину: в углу на высоком табурете извивался упакованный не хуже окорока господин, оглашая подвал воплями на латыни, а Эрик сжимал в объятиях незнакомого высокого черноволосого мужчину. Оба были без штанов.

– Какой ужас, – прошептала девушка и лишилась чувств.

...На следующее утро весь персонал Опера Популэр столпился на сцене, где какой-то шутник обвязал канатом рояль, поднял его в воздух и так и оставил висеть, заклинив лебедку. На крышке рояля было написано белой краской: «Уехал в отпуск в Румынию. Целую. Ваш П.О.»

В раздел "Фанфики"
На верх страницы