Если бы Кристина Дааэ не была её лучшей подругой, Мег бы её убила. Она часто думала об этом долгими зимними ночами, сидя на кровати без сна и исподлобья наблюдая за тем, как безмятежно спит Кристина. Летними же ночами руки прямо-таки тянулись к горлу подруги. Сложно сказать, что именно останавливало мадемуазель Жири. Страх? Страх быть раскрытой, арестованной и осужденной? Вполне возможно — но нет. Совесть? Совесть, которая не позволяла ей убить подругу? Вполне возможно — но нет. Человечность? Человечность, которая не позволяла ей убить человека? Вполне возможно — но нет. На вооружении Мег было около трёх десятков самых разнообразных способов умерщвления лучшей подруги. Они даже были выстроены по реестру — от удушения во сне подушкой (банально, действенно и чистенько) до подпиливания досок сцены и вкапывания заострённых кусков арматуры (оригинально, ещё как действенно и грязненько). Но что-то её останавливало. Она даже не могла ударить Кристину штакетником во время прогулок по Люксембургскому саду — а уж это-то было вообще раз плюнуть. Все бы удивились, если бы кто-то сказал, что малышка Мег завидует Кристине. И правильно бы удивились. Она не завидовала ей. Ненавидела — да. Но зависть была плохим чувством, и ему не было места в этой хорошенькой светлой головке. Но не нужно было так глубоко копать — достаточно было увидеть, как девушки щебечут, прикасаясь друг к другу плечами, как они помогают друг другу, если не получается какое-нибудь па, как они... да мало ли примет в мире, доказывающих, что эти девушки — настоящие подруги! Можно даже сказать, что Мег опекала Кристину. Следила за тем, чтобы ту никто не обидел. Чтобы никто не издевался над её верой в ангелов. И чтобы ни у кого — не дай Бог! — не возникло и мысли, что Кристине не место в Опере. Мег ненавидела Кристину всей душой — и всеми силами старалась, чтобы она оставалась рядом. Чтобы ни разу не разуверилась в том, что малышка Жири — её лучшая подруга. Чтобы не утаила ни единого момента из своего общения со своим Ангелом. Ангелом, который почему-то из стольких девушек выбрал именно эту пустоголовую шведку с толстой жопой и так себе голосом. Ангелом, который при всей своей божественной, или полубожественной, или даже — да, мама, я помню, что ты мне рассказывала! — банальной человеческой сущности не смог понять, не смог разглядеть, не смог почувствовать, КТО по-настоящему любит его. Кто на самом деле больше всех в Опере — да даже и во всем мире! — нуждается в нём. Этим слепым, глухим и таким тупым к чужим чувствам Ангелом! Но таким... таким... таким... ангелом... Эта тварь опять спит, разметавшись по кровати, и чуть слышно бормочет во сне: «О... мой Ангел Музыки». Он мой, слышишь, он мой! Он только мой и ничей больше! И пусть он об этом ещё не знает — но он мой и будет моим, и никому я его не отдам! Подушка поднимается в ночной тишине и нависает над лицом Кристины. Эта тварь отобрала Его у меня. И пусть я даже и не знала тогда о Его существовании, но это не отменяет того, что она его отобрала! Подушка начинает стремительно приближаться к лицу. Эта тварь ничем, ничем, ничем не заслужила Его! Да, я тоже Его не заслужила — ну, так это она не даёт мне такой возможности! Подушка... Подушка замирает в паре дюймов от лица — и убирается прочь. Эта тварь... Эта тварь — единственная причина, почему Он тут. Не будет её — не станет и Его. Поэтому её надо беречь. Поэтому нужно быть её лучшей подругой. — Кристина, проснись! Тебе снова снились кошмары...
В раздел "Фанфики"
Наверх
|