Вегас не спит. Жизнь бьет ключом, не замирая ни на миг, и надо быть двужильным, чтобы не выбиваться из ритма города. Я приехал в четверг днём и, как был, с сумкой на плече, помятый и слегка не в себе после четырёх часов по трассе с поломанным кондиционером, окунулся в шум, гам, пробки и запахи. Ехать автобусом надоумил портье в отеле. «Ты, — говорит, — на самолёт забей, проторчишь в аэропорту как пить дать, Вегас — это вам не Эл-Эй, там что ни день — фигня какая-нибудь случается». Спасибо, Билли, хорошо не автостопом предложил. И спасибо мне, что заранее отель забронировал. Ничего такой, чистенький, и та шоколадка на ресепшене мне явно улыбалась не по-деловому.

Город мне понравился. Была в нём какая-то сумасшедшая харизма, он пульсировал, пыхтел, прижимаясь жаркими боками небоскрёбов, визжал, стонал и кончал, вздымая к небу прожекторы. Я бы тоже так хотел — у меня и с харизмой всё в порядке, и с фасадом, и с кредитками.

Я намылся до блеска, подсушил ёжик на голове феном и добился эффекта «буря в стакане», как причёску называла моя бывшая, даже зубы почистил. Оставалось купить в автомате в холле пачку презервативов и сунуть парочку в бумажник, где уже лежал билет на «самое крутое шоу с тёлками», как назвал его всё тот же ушлый портье. Впрочем, после засады с автобусом я уже начал сомневаться, стоит ли ему верить.

Часам к семи, при параде и в приподнятом настроении, я влился в плотный поток туристов. Я был с ними одной крови — саранчой, жаждавшей хлеба и зрелищ. И быстрой любви без обязательств. Максимум — перекинуться парой сообщений в скайпе: «Привет» — «Привет». — «Ну, как жизнь?» — «Лучше всех». А как зовут эту «сирену26» или «долли-НЙрк» — уже и не помнишь.

Вместе со всеми я вышел к «Белладжио» и, оглушённый музыкой и ослеплённый бившими на поражение огнями, поддался общему безумию. Даже пару раз на телефон щёлкнул фонтан и отослал кузине Мэри.

Кузина Мэри, нью-йоркская паршивая овца в нашем старосветском стаде, была к тому же старой девой, и потому — феминисткой. «Да хоть лесбиянкой», — припечатала как-то Мод, двоюродная тётка отца, пережившая двух мужей, двух любовников и двух диктаторов, а потому имевшая право говорить всё, что заблагорассудится. Больше кузину Мэри при ней не упоминали.

Мэри взялась показать мне Нью-Йорк, я попал в её цепкие паучьи лапки в Джей-Эф-Кей, едва получив багаж. В прошлый приезд мне удалось от неё улизнуть, в этот раз — нет, и три дня моего и без того короткого отпуска пошли коту под хвост. Самое неприятное — кажется, она ждала, что я буду к ней клеиться. Она так многозначительно смотрела на меня поверх очков, так улыбалась, демонстрируя прекрасную работу дантиста, что мне было неловко. Ради поддержания репутации пришлось ущипнуть её за тощую задницу, но удовольствия от этого я не получил. Уже из Лос-Анджелеса, понимая, что надо как-то загладить неловкость, я послал ей пару смсок, в основном, смайлики, оставшиеся без ответа.

Получив унылое «Спс» в ответ на фотки, я посчитал миссию по утешению кузины выполненной. Пора было занимать место в партере.

Джипиэс-навигатор в телефоне указал дорогу — прямо два километра, налево пятьдесят метров, — и вот я уже перед фасадом.

Огромный купол, походивший одновременно на купол собора Святого Петра и цирковой шатёр, светился, переливался и слепил. Вокруг купола, фиолетовым и золотым, бежала надпись: «Фантазма».

Внутри было роскошно, видно, деньги текли владельцам рекой. Будь я менее благодушен, назвал бы всю эту мраморно-золотую лабуду понтами.

Оказалось, что представление, на которое у меня был билет, проходит не в концертном зале отеля, а в небольшом клубе в соседнем здании.

Клуб тоже назывался «Фантазма» и был куда менее понтовым и гораздо более уютным. Первым делом я направился к бару. Давно известно — хочешь понять, что за место, посмотри, как бармен управляется с бутылками. Здешний дело своё знал. Я заказал «Отвёртку», чтобы настроиться на вечер, и огляделся.

Данспол, закуток с гардеробом, боковой коридор и лестница, простенько — бывал я в местах гораздо круче, — но впечатление приятное. И публика приличная, как любит говорить моя матушка. Вот так присядет, вся в бриллиантах, на краешек кресла в Опере, в пальцах с идеальным маникюром бокал с шампанским и: «Сегодня приличная публика».

Прикинув, не опрокинуть ли вторую «Отвёртку», я отказался от этой мысли — зрителей уже пригласили в зал.

Кресла располагались вокруг сцены четырьмя секторами. С потолка — очень высокого металлического каркаса — спускались вниз несколько пилонов.

Все расселись по креслам (свободных мест не осталось), и без предупреждения погасли все лампы, погрузив зал в темноту. Вдруг в центре сцены появились четыре женские фигуры. Просто так, ниоткуда. Зазвучала музыка, и фигуры пришли в движение. Приглядевшись, я понял, в чём фишка: девчонки были затянуты в светоотражающие костюмы.

Двигались эти цыпочки шикарно. Синхронно, плавно, убыстряя темп вслед за музыкой. Барабаны и скрипки. Скрипки и барабаны. Необычная, ритмичная мелодия вошла с «Отвёрткой» в резонанс и завела меня. Танцовщицы собрались в центре сцены, тела сплелись, руки выгнулись, образовав странный цветок, одновременно прекрасный и хищный, — цветок пропал, и одновременно на пилонах возникли головами вниз ещё четыре девицы в чёрных шортиках и топах. Их длинные волосы слегка колыхались, попки были прижаты к шестам, ноги — разведены в шпагат, на лицах — чёрные маски от лба до верхней губы. Барабаны грянули громче. Со сцены вверх вырвался столб светового огня, по стенам включились прожекторы, с потолка спустились платформы, обтянутые чёрной тканью с неоновыми бордюрами. Девицы на пилонах вытворяли чёрт знает что, гнулись во все стороны, цеплялись руками, ногами, опускались вниз головой, горизонтально, под немыслимым углом. И вместе, блин, так синхронно, будто в зеркале отражались.

На платформах тоже были, вы не поверите, девчонки. Оголённые на грани приличия, в чёрных масках с прикрепленными ко лбу микрофонами, смотрелись они феерически.

Из центрального столба света выплыла ещё одна платформа — к ней с потолка спустился пилон. На платформе миниатюрная блондиночка в микроплатье — она взлетела на пилон, который начал медленно вращаться.

— Ночь в самом разгаре, оковы чувств ты отбрось, темнота пробуждает то, что днём не сбылось, — речитатив, усиленный динамиками, эхом разнёсся по залу. Где-то я уже слышал этот голос. — Ночь набросит вуаль на бесчувственный свет, слушай музыку ночи, ничего больше нет.

— Закрой глаза, — вступил хор, — поддайся желаньям, забудь всё, чем жила раньше, тебя ждёт новая жизнь.

— Наслаждайся моментом, дай душе воспарить, обнажённые чувства смогут нас окрылить. Весь во власти желаний, насладись темнотой, и под музыку ночи оставайся со мной. — Не бог весть какие вирши, но, блин, как поёт!.. Как поёт, мать вашу, бери меня, крошка, я весь твой!

На сцене всё вращалось, двигалось, сверкало, переливалось, и над этим плыл голос, перекрывавший собой хор:

— Закрой глаза, поддайся желаниям...

Я закрыл глаза.

— Всем на пол! Руки на голову! Шевелись! — раздался истошный крик. — Полиция!

Спасибо, Билли.

Врубили свет, музыка поперхнулась и заткнулась, какая-то женщина заголосила на грани ультразвука, что-то громыхало, слышался топот слоновьего стада — зал наводняли копы в камуфляже. Кстати, выполнить их команду было не так-то просто — везде кресла, свободного пространства мало, и оно уже занято славными блюстителями закона. Куда тут ляжешь... Девочки из шоу сгрудились на сцене, посрывали маски. Полицейские грубо схватили их за руки, пытаясь стащить вниз. Кто-то пытался сбежать, кто-то нецензурно бранился. Намечалась паника.

Ни хрена ж себе! Кристина? Кристина?!

Голосистая малышка, отдаться которой я только что хотел, была Кристина Дааэ?! Я узнал её, как только она повернулась в мою сторону, пытаясь что-то втолковать полицейскому. Вместе с маской она стащила блондинистый парик, под которым оказались её собственные тёмные волосы.

— Кристина! — я рванул к ней со своего пятого ряда.

В группе полицейских произошло какое-то движение, и на сцену прорвался тип в чёрной куртке поверх чёрного же худи с капюшоном, надвинутым на самый лоб. Он прикрыл собой Кристину, выталкивая со сцены.

Я почти добежал до них, когда дорогу мне преградила дубинка.

— На пол! — рявкнул полицейский. Видит бог, я пытался объяснить ему, что мне надо пройти, но мой английский до него не дошёл.

За его спиной Кристину почти не было видно.

Я выбросил вперёд кулак, услышал, как хрустнула под ним кость, и сразу же налетел на ответный удар, куда мощнее. Алкогольные пары выветрились в одно мгновение, но я уже упал и краем глаза увидел, как странный тип подхватил Кристину на руки, и оба они исчезли.

* * * * *

Отличный был вечер! Жаль, закончился дерьмово, и вместо того, чтобы подзаняться акробатикой с какой-нибудь цыпочкой в номере, я торчал в тесной коробке. Дешёвый стол, дешёвые стулья, в углу видеокамера, а за зеркалом на всю стенку, держу пари, пялится на меня местный флик с пластиковым стаканчиком мерзкого кофе. Я бы на его месте пялился на знойную черноглазую брюнетку напротив. Цветок, расцветший под солнцем Средиземноморья, лет четыреста назад она бы отбивалась от художников, жаждущих написать очередную мадонну или Марию Магдалину. А в этом столетии — деловой костюм, золотой значок детектива и пушка в кобуре. Всё равно хороша, в другой раз я бы подумал насчёт более тесного знакомства... Увы, здешняя обстановка к романтике не располагала, а я всё ещё бываю иногда сентиментален.

Оторвав, наконец, взгляд от каких-то документов, она соизволила обратить на меня внимание.

— Значит, лейтенант Рауль Дешани....
— Де Шаньи, — поправил я из непонятной педантичности. Хотя аристократическую приставку в нынешние-то времена да на службе я старался использовать по возможности реже.
— Гражданин Франции, — продолжила она, пропустив моё замечание мимо ушей. — Далеко от дома вас занесло.
— Отпуск и желание потратить заработанные евро, madame.
— Моя фамилия Гуидичелли. Можете обращаться ко мне «детектив».
— Отлично. Итак, детектив, я арестован?
— Нет.

А в глазах явно читалось: «пока». И сожаление.

— В таком случае, у вас нет оснований меня здесь удерживать. Или мне стоит позвонить адвокату?

Она снова на пару секунд уткнулась в свои бумаги.

— Для начала, мистер Дешани (правильное написание моей фамилии она забыла нарочно, разумеется), я бы хотела задать вам несколько вопросов.
— Я могу не отвечать?
— А вам есть, что скрывать?

По ней было заметно, что она готова играть в эту игру ещё долго, как кошка с мышью, то выпуская когти, то пряча их, пока жертва не издохнет. Кошке развлечение, но не мне. Можно было потребовать связаться со стариной Бенни, нашим семейным юристом, редким занудой и убежденным кровопийцей. Или всё же попробовать договориться по-хорошему: с детектива Гуидичелли — ну и фамилия, с такой бы в опере петь — станется устроить мне максимум неприятностей законными способами.

Я откинулся на спинку стула и зевнул.

— Детектив, я не нарушал никаких законов...
— Формально ваша выходка трактуется как нападение на офицера при исполнении им служебных обязанностей, — ехидно отметила она. Я невольно потер скулу — если срочно не принять меры, на улицу придётся выходить только в темноте. Или в гриме.
— Послушайте, — с трудом сдержался, чтобы не грохнуть кулаком по столу, — я пришел в ночной клуб развлечься и внести свой вклад в экономику вашего города. Но когда прямо во время просмотра шоу тебя срывают с места, кидают на пол и волокут в полицию — это довольно сильно раздражает. Я глубоко сожалею, что врезал офицеру, примите заверения в совершеннейшем к вам почтении и так далее.

Она и бровью не повела в ответ на мои излияния.

— Вы бывали в клубе «Фантазма» раньше?

Я решил ответить честно:

— Нет. Я впервые в Лас-Вегасе.
— И для знакомства отправились именно в «Фантазму»? Это не самый известный клуб, точно не «Тао» или «Джет».
— Мне играть в казино не хотелось, а посмотреть красивое представление всегда приятно.
— В Лас-Вегасе — и не играть? Вы интересная личность, — впервые за всю нашу беседу по её губам промелькнула хоть и слабая, почти тень, но искренняя улыбка.
— Я не любитель азартных игр. Меня пригласил друг, с которым мы не виделись несколько лет, недавно он сюда переехал.
— У вашего друга есть имя?
— Арман Карими. Правда, не представляю, какой вам от этого прок.
— Это позвольте судить мне, — она записала что-то в блокнот. — Больше вы никого в городе не знаете?

...Оказалось, что знаю, хотя сцена «Фантазмы» — последнее место, где я ожидал увидеть Кристину...

Я отрицательно покачал головой, откровенничать на тему прошлого с детективом Гуидичелли не хотелось. Да и вряд ли Кристина меня вообще заметила в толпе зрителей.

Дверь вдруг распахнулась, будто с той стороны хорошенько наподдали, и пропустила в допросную незнакомого типа: гладко выбритый подбородок, благородная седина, костюм стоимостью в моё жалованье за полгода, и в глазах так и светятся баснословные гонорары. Есть в дорогих адвокатах что-то делающее их похожими как родные братья. Судя по кислому выражению лица детектива, она эти характерные признаки тоже узнала.

— Какие обвинения предъявлены моему клиенту? — с места в карьер рванул адвокат. Интересно, когда это я успел стать его клиентом, и во сколько мне это обойдется?
— Оказание сопротивления при задержании, — ледяным тоном ответила Гуидичелли.
— Полная чушь, и вам это известно, — отрезал он. — Мы немедленно уходим, и позже я непременно порекомендую моему клиенту подать иск.

Гуидичелли презрительно хмыкнула. Я встал, снял со спинки стула свой пиджак и перекинул его через руку.

— Позвольте откланяться, детектив, — я действительно изобразил нечто в этом роде, но моя учтивость не произвела впечатления — наверное, я всё-таки плохо усвоил бабкины уроки.
— Надеюсь на официальные извинения с вашей стороны, — бросил адвокат на прощание. — Безосновательное задержание иностранного гражданина может стоить вам карьеры.
— После официального запроса из французского консульства, — в тон ему процедила она. — Всего доброго.

Вместе со мной в клубе задержали немало народу, и зрителей, и работников, но сейчас в участке осталось всего несколько человек, а настоящего допроса удостоился, похоже, только я один. Иногда моё семейство оказывается правым: несдержанность выходит мне боком. Так бы уже давно отделался парой объяснений и отправился на все четыре стороны.

Кристины в участке не было. Конечно, её могли уже отпустить, но мысленно я всё время возвращался к тому типу, который утащил её со сцены. Куда?

— Allons, monsieur, — позвал адвокат, заметив мою заминку.
— Я говорю по-английски, — отмахнулся я и, не обращая внимания на его недовольство, поймал за рукав ближайшего флика: — Скажите, офицер, здесь была девушка из клуба, танцовщица? Её зовут Кристина Дааэ, на вид лет двадцать, темные волосы, карие глаза, фигурка — отпад.
— Здесь было немало девушек, — ответил флик, стряхивая мою руку.
— Идёмте, — поторопил меня юрист, которому откровенно не хотелось проводить в участке ни одной лишней секунды, чтобы не дай бог не вдохнуть здешнего воздуха лишний раз.

Разгадка моего чудесного спасения ожидала у входа в участок.

— Ну, привет, старина! — сказал он, одаряя меня ослепительной улыбкой кинозвезды.
— И тебе привет, Перс! — ответил я, стискивая его так, что кости хрустнули.

...Его прозвали Персом еще в школе. У его родителей был какой-то общий бизнес с де Шаньи, и мы в детстве крепко сдружились; потом он успешно влился в семейное дело, я уехал в Пульмик, в офицерскую школу, но мы не теряли друг друга из виду. Он всегда был склонен к широким жестам в стиле киногероев, да и внешне смотрелся подходяще, вылитый благородный шейх Старого Голливуда. Даже как-то неловко стало за свой потрёпанный вид.

— Рауль, ты идиот! — заявил он, лихо разворачивая свой «кенигсег». — Ты должен был сразу позвонить мне, и я бы тебя вытащил в пять минут. Сколько ты проторчал в участке?
— Несколько часов. — Я пожал плечами. — Да ладно, это было даже занимательно. Как говорят у нас, познакомился с интересными людьми. К примеру, детектив Гуидичелли...

Перс присвистнул.

— Она за тебя лично взялась? Ну, тебе и повезло.
— Ты её знаешь? — заинтересовался я.
— Из нью-йоркских Гуидичелли, пятое поколение копов, безумное количество успешных дел, — довольно мрачно ответил мой друг. — Перебралась в Вегас год назад, новая метла. Странно, что она вдруг снизошла до такой мелочи, как ты.
— Видно, тому причиной мой французский шарм, — отмахнулся я.

Как и положено преуспевающему бизнесмену с кучей денег, Арман занимал роскошный пентхаус, из окон которого открывался дивный вид на огни Лас-Вегаса. После захода солнца, разумеется. В дневном свете город лишается значительной части своего инфернального обаяния.

— Желаешь выпить? — спросил он, сразу направляясь к бару.
— Не откажусь. — Я осмотрелся, выбирая, куда бы упасть, и в итоге остановил выбор на широченном диване цвета слоновой кости.
— Воды? — издевательски уточнил Перс.
— Иди в жопу. За последние месяцы вода мне так осточертела, что отныне я желаю видеть её только в ванной. И то, жаль, нельзя принять душ из виски.

Перс хохотнул и достал бутылку бурбона. Мы чокнулись за встречу.

— Кстати, ты в курсе, что Кристина тоже здесь? — спросил я между делом.
— Какая Кристина? — он уселся в кресло напротив меня.
— Дааэ. Неужели не помнишь её, дочка скрипача? Они жили по соседству с нами.
— Кажется, что-то такое припоминаю, — равнодушно отозвался Перс. — Милашка. У тебя с ней что-то было ещё... Говоришь, она в Лас-Вегасе? Рано или поздно все дороги приводят сюда.
— Угадай, чем она занимается, — я снова потянулся к бутылке.
— Понятия не имею.
— Выступает в клубе «Фантазма»!
— Не знаю такого.
— А я-то думал, ты в курсе всех местных заведений!
— Тут их безумное количество, а у меня слишком мало времени на развлечения. Всё дела, знаешь ли.
— Только не разговоры о бизнесе! — запротестовал я. — Мне их хватило в последнюю встречу с братом.
— Кстати, передавай Филиппу от меня привет, — Перс поднялся на ноги. — Ты где остановился?

Я ответил, и мой друг чуть не взорвался от возмущения. В следующие пару минут я узнал много нового о своём психическом и умственном развитии и получил приказ немедленно собрать вещи и перетащить их в пентхаус Перса. Он порылся в столе и бросил мне что-то, я машинально поймал и только потом рассмотрел: ключи от машины. Конечно, вряд ли от его «кенигсега», я бы лично никого чужого за руль такого монстра не пустил. Но это было кстати, я всё равно собирался брать что-то напрокат.

— Даю тебе час времени на переезд, — заявил он. — Хотя нет, траффик. Два часа.
— Уложусь, — решил я. — Кстати, я не договорил. Прошлой ночью в этом клубе случилась занятная история, когда туда ворвались полицейские. Кристина была на сцене. Вдруг откуда-то появился странный тип, весь в чёрном, схватил её и — клянусь богом! — исчез вместе с ней прямо у меня на глазах!
— Тебе, похоже, крепко заехали по голове, — сочувственно сказал Перс. — Шоу Копперфильда — в Гранде.

Мы ещё поболтали, а потом я решил всё-таки вернуться к себе и перевезти чемодан. В конце концов, если мне предлагают вместо скромного номера — шикарный, да ещё и бесплатно, кто я такой, чтобы спорить? И на обратном пути, если я правильно запомнил дорогу, можно сделать небольшой крюк и заглянуть в «Фантазму», порасспросить о Кристине. Не могла же она раствориться в воздухе! Даже в Лас-Вегасе.

* * * * *

Днём Вегас выглядел как любой другой американский мегаполис. Смрад, разношёрстная толпа на улицах, пыль, жара и пробки. Один раз я даже подумал, может, бросить тачку — кстати, Перс от щедрот своих выделил мне «порше» — и пойти пешком, но передумал — кондиционер и радио всё-таки предпочтительнее.

«Фантазма» при дневном свете мало внушала — вывеска не горела, фасад сливался с соседними. Я боялся, что после облавы клуб обнесут жёлтой ленточкой, но обошлось.

В баре сидело несколько человек. За стойкой стояла незнакомая девчонка. Видимо, вчерашний бармен либо в кутузке, либо во второй смене.

Я заказал двойной эспрессо. И завёл разговор о вчерашнем происшествии.

— Какой вчера был вечер, да?
— Вы были вчера?
— А что, по мне не видно? — ухмыльнулся я, поворачиваясь к ней синяком. Девочка-бариста распахнула глаза.
— Круто!
— Ещё бы. И часто тут у вас такое?
— Первый раз! Я вчера не была, мне рассказали. Но вообще за пять лет работы клуба — никогда! У нас репутация!
— Народу много было, — кивнул я, отпивая кофе. — Что, процветаете?

Она неопределенно пожала плечами.

— Мне вчера понравилось. Не полиция, конечно, — уточнил я. — Классное шоу. И девушки как на подбор.

Она стрельнула в меня глазами, что-то передвигая за пределами видимости. Кофе пах одуряюще. И тут я понял, что со вчерашнего дня ничего не ел, только пил — причём, в основном, алкоголь.

— Дайте-ка мне сэндвич, что ли, — заказал я и сделал ещё одну попытку разговорить баристу. — И пели здорово. Особенно Кристина.
— Вы знакомы? — Ага! Кажется, попалась, теперь главное, чтобы не соскочила.
— Угу, — сказал я с набитым ртом. Прожевал. — С детства.
— Я вас раньше не видела.
— А я только вчера приехал. Из Парижа. — Название не сработало, девочка только вежливо улыбнулась. — Специально хотел на Кристину посмотреть.
— На неё многие ходят специально смотреть. Она талантливая.
— И много работает, наверное.
— Очень много! С ней наш постановщик отдельно занимается.

Мило. Чем они там занимаются, хотелось бы знать?

— Это который, тот, что в чёрном ходит? Он вчера на сцену за ней выскочил. — Чёрт, пока только я делюсь информацией! Так не пойдёт. — Так что ищу теперь её, найти не могу.
— А на звонки не отвечает? Дома у неё были? — спросила девочка. Я сделал скорбную мину. — Тут её пока не было, но вы подождите.

Я попросил ещё кофе.

И увидел Кристину.

В джинсах и футболке с Микки-Маусом она казалась крошечной, особенно по сравнению с подружкой — пышущей здоровьем крашеной блондинкой с такими буферами, что мне стало страшно: а вдруг перевесят и бедняжка грохнется на пол. И силиконовые шарики лопнут. И всё забрызгают.

Я сморгнул, прогоняя видение.

— Кристина! — окликнул я. Она обернулась и нахмурилась. — Не узнаёшь? — Я говорил по-французски, как в старые добрые времена, когда мы ещё гуляли вместе по берегу Ла-Манша. — Я Рауль. Рауль де Шаньи.
— Рауль! — она ахнула и замерла, как вкопанная. — Прости, не узнаю. И прости, французский почти не помню.
— Без проблем, — перешёл я на английский. — Я страшно рад тебя видеть!
— Я тоже!

Она сделала шаг мне навстречу, явно не зная, то ли обнять меня, то ли руку пожать. Я стащил свою задницу с барной табуретки, подошёл к ней, и мы обменялись поцелуями в щёчку. От Кристины пахло земляничным мылом.

— Что ты тут делаешь?
— Был вчера на шоу. Видел тебя. Офигел.
— Брось шутить, — она засмеялась. — Так уж и офигел.
— Какой там. Ты мне вчера мозг взорвала. Где ты так петь научилась?

Она досадливо поморщилась.

— Занималась много. Ну, пока, мне надо идти. Кстати, это Мег, — спохватилась она и показала на свою спутницу, которая на протяжении всего разговора оценивающе меня разглядывала.
— Привет, Мег, — я обаятельно осклабился. Подружки Кристины — мои подружки. Мег натянуто улыбнулась.
— Пока, Рауль, — сказала Кристина. — Была рада тебя увидеть.
— Погоди! Давай посидим, поболтаем. Я тебя сто лет не видел! — переговорщик из меня сегодня ни к чёрту не годится. — Мне так...
— Надо идти. — Она смягчилась. — У нас всё строго. Нельзя опаздывать на репетицию. А после вчерашнего...
— Вчера! — воскликнул я. — Слушай, что вчера было? Что это за тип в капюшоне?! Он тебе ничего не сделал?
— Рауль, мне надо идти. — Кристина холодно кивнула. Они с Мег повернулись ко мне спиной.
— Вот, блин, и поговорили, — раздосадованный, я залпом выпил всё, что оставалось в моей чашке. Бариста делала вид, что её интересует пакетик с молоком, и злорадно улыбалась.
— Рауль, — Кристина бесшумно возникла за моей спиной. — Давай потом поговорим. Я позвоню. Дай мне свой номер. Я правда страшно рада тебя видеть.

Я продиктовал ей. Жизнь определенно налаживалась.

Посидев ещё немного и окончательно убедившись, что днём в ночных клубах делать нечего, я расплатился, присовокупив чаевые. Пара кофе с сандвичем обошлись в стоимость обеда с пятью переменами блюд, но, как всем известно, хочешь сэкономить — не суйся в Вегас.

— Кстати, а где тут у вас туалет?
Девушка указала направо.
— По коридору и вниз по лестнице.

Уж не знаю, кто строил этот клуб, но ходов накрутил он порядочно. Думаете, достаточно было спуститься, чтобы сразу увидеть вожделенную дверь? Да чёрта с два, дверей там было штук пять, и нужную я нашёл со второй попытки — сорванный знак валялся на полу в противоположном углу. Наверное, вчерашние гости из полиции прочесали не только залы, отработали на совесть. Интересно, что же они там искали? Самое очевидное в таких клубах — проститутки и наркота...

Помыв руки, я пошёл обратно к лестнице, когда сзади хлопнула дверь и послышались быстрые шаги. Не оборачиваясь, я посторонился, уступая дорогу, а в следующий момент оказался прижатым лицом к стене. Попытался освободиться — безуспешно.

— Шёл бы ты отсюда, модник, — прошипели у меня над ухом.
— А то что? — поинтересовался я и сразу понял, что стена может оказаться ещё ближе, нос и скулы чуть не расплющило.
— Костюмчик свой модный испачкаешь. В городе полно клубов, выбирай любой. Но сунешься ещё раз в «Фантазму» — пожалеешь.

Захват ослабел и пропал, я развернулся, но успел увидеть только как закрывается соседняя дверь за чужой спиной. Я задумчиво потёр шею — кто бы это ни был, он меня чуть не задавил.

* * * * *

В довершение всего я забыл код от входной двери, поцапался с охранником и прошмыгнул к лифту, когда он отвернулся, чтобы звонить в полицию. Пока лифт тащился вверх, я рассеянно теребил ёжик на голове и размышлял, какие тёмные делишки могут проворачивать в «Фантазме». И какова роль Кристины в этом балагане?

Какого хрена она вообще делает в Лас-Вегасе, когда могла бы уже покорить Бродвей?

Хотя, конечно, с тех пор, как мы играли вместе, многое изменилось. Вон, Перса же занесло в Америку.

Его отец, выходец из Саудовской Аравии, женатый на француженке иранского происхождения, был банкиром. Арман же твёрдо — как можно в тринадцать лет быть уверенным в завтрашнем дне — решил изучать химию, чтобы со временем стать специалистом по нефти. Однажды он по большому секрету рассказал, что его мать из царского рода, и я прозвал его иранским принцем, но Филипп, которому я всё рассказал, в своё время увлекался компьютерными бродилками и сказал, что «иранский принц» не канает, надо назвать Армана «принцем Персии», а потом прозвище сократилось до Перса. Арман был польщён — уж не знаю, почему. Может, просто потому что это был Филипп, которого Арман выбрал в кумиры и которому пытался подражать.

Хотя прозвать его надо было шайтаном — за смуглость, чёрные волосы и глаза, как выражалась матушка, с поволокой. Насчёт поволоки не уверен, а хитрожопости хватало с лихвой. Особый дар — выходить сухим из воды, помноженный на уверенность в том, что в этой вселенной деньги решают всё. И медаль за наглость. Мы учились в одном классе, и Перс не был душой компании, лидером, не был даже отличником. Но почему-то всегда решающее слово оставалось за ним. Шла ли речь о том, чтобы сбежать с уроков и совершить набег на игровые автоматы в торговом центре, или собраться ночью у кого-нибудь дома и смотреть порнушку под стянутый из отцовского бара вермут — возникала пауза, все глаза устремлялись на Перса, и он решал судьбу очередного мероприятия с таким видом, как будто он Жак Ширак на параде на Елисейских полях.

Почему я с ним дружил? Не знаю, наверное, потому что тоже хотел походить на Филиппа, в этом мы с Арманом были похожи, а ещё потому что среди всех выхолощенных прилизанных детишек нашего класса он выделялся независимостью и несгибаемой уверенностью в том, что мир принадлежит ему. Я тоже хотел, чтобы мне принадлежал мир.

И ещё была Кристина.

Мы с Персом нечасто ругались — нечего было делить, или я просто уступал ему, лень было спорить. И первый раз вдрызг рассорились именно из-за Кристины Дааэ. Перс назвал их с отцом «нищебродами».

Они гостили у профессора Валериуса, и профессорская жена, подружка матушки, часто водила Кристину к нам в гости. Конечно, они не бедствовали, то есть милостыню не просили, но денег в семье постоянно не хватало. Не хватало на приличные шмотки, кока-колу, киношку, у Кристины даже не было мобильника.

Но это пренебрежительное персово «нищеброды», брошенное мимоходом, выбесило меня. Наверное, потому что я влюбился в Кристину с первого взгляда.

Я скинул обувку, бросил на столик у двери ключи от машины. Стягивая через голову футболку, прошлёпал босыми ногами в гостиную, на ходу прикидывая, как завязать с Персом разговор на интересующую меня тему.

Перс, удобно устроившись на диване, ловил кайф.

У него между ног, на ковре, сидела полуголая девица и делала минет. Видимо, страсть застала их внезапно, потому что раздеться до конца они не успели — на Персе был ролекс, один носок и повисшая на одном рукаве рубашка, девушке повезло больше, на ней остались трусики, тонна мейкапа и розовый топик.

Вид кроваво-алых губок, полирующих тёмный ствол, завёл меня не по-детски. Я застыл, пялясь на парочку. Перс откинул голову, одной рукой опираясь на диван, а другой вцепившись девчонке в волосы и насаживая на себя ещё глубже.

Сбежать я не успел — приятель повернулся ко мне и ухмыльнулся.

— Не стой столбом, — сказал он. Девица с липким чпоканьем выпустила изо рта его член, стащила с себя трусики (демонстративно повернувшись ко мне спиной, чтобы я в полной мере оценил её полушария) и забралась Персу на колени.

Мой собственный член упёрся в молнию джинсов.

— Что пялишься, — сказал Перс. — Не видишь, я занят. Или выйди, или присоединяйся. Мы не против.

Девица, не обращая на меня внимания, приподняла свою великолепную силиконовую попку и, помогая рукой, оседлала Перса.

— Твою мать, — простонал он, моментально теряя ко мне интерес. — Давай, детка, давай, покажи папочке высший класс.

Мне стало неловко.

Я пошел в свою комнату, взвинченный увиденным, разделся и полез под душ. Можно было, конечно, расслабиться в кулак, но сознание того, что дрочишь на светлый образ друга, которому сегодня повезло больше, чем тебе, не вдохновляло.

С полотенцем вокруг бёдер, я вернулся в комнату. И вовремя — сотовый тренькнул, рапортуя о сообщении в вотсапе.

«Привет, репетиция закончилась, можем встретиться?»
«Привет, Кристина! — набрал я мокрыми руками. — Конечно! Где?»

Телефон тренькнул ещё раз, доставляя мне адрес.

* * * * *

Я свернул с проспекта на боковую улицу и тормознул у магазина. Не являться же с пустыми руками. Так, с бутылкой наперевес, я пересёк чисто выметенный двор и позвонил в квартиру. Жилой комплекс расположился недалеко от «Белладжио», удобно. Примерно прикинув стоимость аренды, я даже присвистнул — надо полагать, Кристина хорошо получает за свои шоу.

Дверь открыла Мег и по-хозяйски забрала у меня бутылку.

— Ну, пока вы тут щебечете, — сказала она, подхватывая пляжную сумку, — пойду окунусь.

Оказалось, при доме были и бассейн, и корт, и прочие блага цивилизации.

Квартиру Кристина снимала с Мег на пару, а половину стоимости оплачивали владельцы «Фантазмы».

Мы сели в гостиной, я разлил вино по бокалам. Помолчали.

— Ты... — начали мы хором, и я сделал жест рукой, приглашая Кристину продолжить.
— Ты надолго в Вегас?
— Ещё недельку побуду, наверное. Отпуск.
— Я слышала, ты поступил на флот.
— Да, — я неопределённо пожал плечами. — Ты же знаешь, традиция у нас такая в семье. Филиппу пришлось учиться на юриста, а я...
— Да, я помню.

Она вела себя скованно, понятно, что прошло столько лет — и доверие между нами дало трещину. Но мне очень хотелось пробиться через её панцирь и достать ту Кристину, которую я знал.

— Эй, — сказал я, подвигаясь к ней и легонько толкая в плечо. — Я всё тот же парень, который полез в море за твоим шарфом.

Она хихикнула.

— А потом оказалось, что, во-первых, это была какая-то жуткая тряпка, которую ты терпеть не могла, а во-вторых, плавала ты тогда лучше меня и сама прекрасно бы его достала.
— Я потом этот шарф постирала, — Кристина всё ещё улыбалась. — И долго хранила. Потеряла, когда мы переезжали в Штаты.
— Я даже не знал этого...
— Года четыре назад, после смерти профессора Валериуса. Он оставил мне кое-какие деньги, а его жена, ты помнишь её, смешная такая, восторженная, устроила мне прослушивание в Джульярде.
— Вот я всё и думаю, почему ты здесь, а не там?

Мы сидели плечо к плечу, я чувствовал тепло её тела, видел, как слегка поднимается и опускается при дыхании её грудь, обтянутая всё той же футболкой с Микки-Маусом, и такая волна нежности вдруг затопила меня, что сдавило виски.

— У папы здесь были дела, — сказала Кристина тихо. — Он тут и умер. Инсульт. И оказалось, что денег больше нет, потому что папа все деньги вложил в какой-то бизнес, понёс убытки, влез в долги...
— Хрень какая-то, — пробормотал я. — Твоя отец — и вдруг бизнес... Он же музыкант!
— Был, — вздохнула Кристина. — У него был артрит, он почти перестал играть, понимаешь.

Она прижалась ко мне, её ладошка стиснула мою руку.

— Ты такой хороший, Рауль, — сказала она. — Ты сам не представляешь, какой ты хороший.
— Значит, всё будет хорошо, — сказал я единственное, что пришло на ум.

А спустя секунду мы уже целовались.

Я прихватывал её губы своими губами, зажимая лицо в ладонях, у неё была такая нежная кожа, и пахло от неё опять земляничным мылом.

Это была моя первая влюблённость, совпавшая с половым созреванием, и первый утренний стояк, и первая мастурбация тем летом. Уж не знаю, догадывалась ли Кристина, какую власть надо мной и моими фантазиями она имела, но смотрела она всегда только на меня, не на Перса, и даже не на Филиппа, в которого втрескались все окрестные девчонки, когда он приехал навестить матушку.

Её ореховый взгляд вызывал учащённое сердцебиение и, как следствие, приток крови к моему паху.

Вот как сейчас.

Я оторвался от неё на секунду, чтобы удобнее сесть, и тут же снова потянулся к её губам, одновременно ныряя рукой под футболку. Оттянув ткань бюстгальтера, я накрыл ладонью её маленькую грудку. Я-то раньше считал, что шелковистая кожа — это просто придумали писатели для красного словца. А теперь я гладил большим пальцем её шелковистую на самом деле кожу, умышленно задевая отвердевший сосок. Второй рукой я придерживал её затылок, не давая увернуться, и жадно целовал — не только губы, но и глаза, щёки, нос, ушки... Кристина застонала и обмякла, увлекая меня за собой.

Я позволил нам упасть на мягкое сидение, накрыл её горячее тело своим, потёрся пахом о её бедро, просунул левую руку ей под шею. Стянул с неё шорты вместе с трусиками и, дурея от стонов, правой рукой принялся гладить бёдра. Кристина развела ноги, допуская меня до самого интимного места. Я провёл пальцами по мягким волоскам на лобке, спустился ниже, медленно, круговыми движениями, задевая клитор, ласкал её. Она вцепилась пальцами мне в плечи, подалась навстречу, откровенно предлагая мне себя.

— Ты такая красивая, — прошептал я, осторожно погружая палец в её лоно. — Такая восхитительная, — мой палец входил в нее ритмично, доставляя наслаждение и подготавливая для иного вторжения.

Кристина уткнулась мне в шею, руками вцепилась в обивку дивана, она стонала почти не переставая, её бёдра двигались в одном ритме с моим пальцем, и я почувствовал, что она близка к развязке. Поэтому остановился.

— Ч-ш-ш, — сказал я ей на ухо, легонько поцеловал и поднялся.

Она смотрела, как я раздеваюсь, зрачки были расширены, кажется, она мало понимала, где находится.

Это заводило. Один этот взгляд, скользящий по моему телу, дразнил и наэлектризовывал. Я нашарил бумажник, достал презерватив. Повернувшись к Кристине, чтобы она увидела, как я раскатываю резинку по своему торчащему члену. Она хихикнула и протянула мне руку.

Я снова лег на неё, между разведённых ног, и она потянулась ко мне, целуя в губы и направляя в себя.

Мысли покинули мою голову, осталось только инстинктивное желание двигаться, сильнее, быстрее, упираясь ногами в подлокотник дивана, крепко держась одной рукой за плечо Кристины, а второй — за её бедро, удерживая под собой, подчиняя себе, и она покорно обхватила меня ногами, подставляя губы для быстрых поцелуев — почти укусов. Кажется, я шептал какой-то горячечный бред про то, какая она горячая и влажная внутри, как сжимает меня, как я с ума по ней сходил, а потом сил на это уже не осталось, и я просто вбивался в неё, пока в голове что-то не взорвалось, и я, сделав ещё пару движений, упал на Кристину.

Через некоторое время способность соображать вернулась.

Кристина подо мной завозилась, пытаясь устроиться поудобнее. Я скатился с неё и примостился рядом, на краю дивана. Она молчала, и что-то мне подсказало, что удовольствие получил только я один.

И я снова потянулся к её клитору.

Кристина металась, насколько позволял узкий диван, снова стонала, пыталась оттолкнуть мою руку, но я гладил её, то по кругу, то погружая пальцы на всю длину, и скоро она коротко и хрипло вскрикнула и выгнулась дугой. Я ласкал её и дальше, пока она не притихла и не сказала почти нормальным голосом:

— Хватит.

Тогда мы просто легли рядом, удовлетворённые, и через пару минут Кристина уже спала.

* * * * *

Мобильные телефоны — бич современной цивилизации, это подтвердит любой, кого мерзкая трель заставала в процессе важного занятия. Пусть даже достоинств у них полно, но в такие моменты хочется одного: грохнуть эту навороченную дрянь об стенку, особенно когда звонят даже не тебе.

— Не бери, — я попытался отпихнуть телефон подальше.
— Нельзя, — Кристина перегнулась через меня и потянулась к трубке, — это из клуба.
— Ну и пусть, у тебя выходной, или нет?

Она взяла мобильный, игриво шлепнула меня по руке и выскользнула из-под покрывала. Я схватку с телефоном проиграл, оставалось только лежать, таращась в потолок — или любоваться фигуркой моей подружки в лучах утреннего солнца, что я сразу же нашёл более продуктивным занятием.

— Алло? Да, это я, конечно... Что?.. Сегодня?.. Я не планировала, вообще-то... Да. Понимаю. Хорошо. Прости, Рауль, — это уже мне, — планы меняются. Мне нужно в «Фантазму».
— Ты же говорила, сегодня у тебя выходной и выступает другая солистка!
— Форс-мажор, — пояснила Кристина. — У неё растяжение, на несколько дней никаких танцев.
— А дублёрша? — не сдавался я. — У звезды должна быть дублёрша!
— Правильно! — Кристина уже натягивала через голову топ. — Я, к примеру, звезда, и дублёрша у меня есть, но иногда, знаешь ли, именно звёздам и приходится выходить на замену. — Она быстро наклонилась ко мне, чтобы поцеловать. — Давай встретимся после шоу.
— У меня идея получше! — я тоже соскочил с кровати и потянулся к валяющимся на полу джинсам. — Я тебя отвезу в клуб и дождусь после окончания шоу.
— Тебе придётся долго ждать, — засмеялась она.
— Ничего, я сегодня совершенно свободен. К тому же всегда хотел побывать на репетиции, сравнить, похоже это на то, что показывают в кино, или нет.
— Это плохая идея, Рауль, — посерьёзнела Кристина. — Наш постановщик терпеть не может посторонних во время работы. Он тебя и на порог не пустит.
— А ты проведи меня чёрным ходом и найди местечко где-нибудь в тёмном уголке, — подмигнул я. Сам не знаю, почему, но эта затея мне с каждой секундой казалась всё привлекательнее. — Клянусь честью рода де Шаньи, что не сдам ваши секреты конкурентам.
— Только попробуй, я тогда сама тебя убью, — Кристина снова улыбалась. Я её уговорил! — Договорились, я тебя проведу. Но дальше твоё дело — стать тише воды, и если вдруг тебя заметят...
— Ты будешь всё отрицать, — кивнул я.

Кристина фыркнула, подхватила с кресла свою сумочку и пошла к двери. Я поспешил следом. Жаль, конечно, что пришлось вылезти из постели, но альтернатива вдруг показалась мне не менее захватывающей. Кроме того, постель от нас никуда не денется.

...Мы подъехали к служебному входу, который, в отличие от фасада, ничем не намекал на таящиеся внутри красоты: кирпичная кладка стен, довольно обшарпанных, кстати, железная дверь, скучающий одинокий охранник, неподалёку выстроились несколько мусорных баков. Я понял, что свалял дурака, и, высадив Кристину, сначала отогнал одолженный Персом «порше», а потом вернулся пешком.

Кристина ждала у входа. Охранник, здоровенный лоб, подозрительно покосился на меня, но она быстренько шепнула ему что-то на ухо: пояснила, что я свой. Мы проскользнули мимо него в коридор, потом свернули и поднялись по лестнице. Я оказался в закулисье.

— Кристина! — Мег спускалась к нам по еще одной лестнице: похоже, их тут не меньше, чем в нашем старом родовом особняке. Подойдя, она окинула меня взглядом с ног до головы и обернулась к подруге: — Ну вы даёте, я оставила вам квартиру в полное распоряжение на целый день, а вы умудрились припереться сюда!
— Cette circonstance, ma chère, — развел я руками. Блондиночка наморщила носик — ещё одна стойкая натура, на которую не производит впечатления мой французский. Что случилось с этим миром?!
— Идём, — обернулась ко мне Кристина, — я покажу, где можно устроиться, только запомни...

Она осеклась. Замерла, глядя куда-то мне через плечо. Я обернулся и тоже увидел.

Он стоял в другом конце коридора, опять в чёрной куртке с низко надвинутым капюшоном, буквально излучая мрачную ярость, а потом быстрым уверенным шагом пошёл к нам. Мне стало не по себе, но я взял себя в руки. Ещё не хватало, чтобы лейтенант ВМС Франции потерял лицо перед... непонятно кем.

— Добрый день, месье, — начал я. — Извиняюсь за вторжение, поверьте, у меня и в мыслях не было что-либо нарушать...
— Я предупреждал, — прорычал он. — Что если ещё раз сунетесь сюда — я вас убью. Всех, и тебя, шавка, и твоего хозяина.

Летящий прямо в лицо кулак я заметил слишком поздно и не успел уйти от удара, но он пришёлся мне в плечо, а не в голову. Всё равно, я не устоял на ногах, отлетев и врезавшись в стенку. А этот буйный псих оказался рядом, и следующий удар пришелся мне точнёхонько в солнечное сплетение. Внутри всё взорвалось болью, я задохнулся — воздух из лёгких выбили, будто наступив на сдувающийся мяч, перед глазами поплыли круги. Каким-то чудом я умудрился увернуться от третьей попытки чёрного типа размазать меня по стенке апперкотом, дернулся вбок и пнул его под колено, заставляя припасть к полу, двинул кулаком по почкам и вложил весь свой вес в удар по голове сверху.

Он упал, перекатился и выбросил в сторону ногу — я грохнулся от этой подсечки рядом. По-прежнему не поднимаясь, он двинул меня сверху локтем, а потом одним прыжком оказался сверху. Руки его легли мне на горло — в движениях была какая-то сверхъестественная лёгкость и даже аккуратность — и я понял, что сейчас он сломает мне шею.

Я пальцами впился ему в лицо, отринув прочь все правила цивилизованной схватки: я боролся за свою жизнь, и в этом все средства хороши. Выдавить ему глаза, вырвать из их глазниц? Отлично!

Ему было адски больно, но он не ослаблял хватку — как и я, хотя в глазах уже начинало темнеть. Он оторвал одну руку от моего горла и попытался отцепить мои пальцы, рукав задрался, перед моими глазами мелькнули вытатуированные буквы — «mper Fi», я извернулся и заехал ему локтем, а потом, упершись ногой в живот, сбросил с себя.

Мы оба вскочили на ноги. В пылу драки с него слетел капюшон, и я впервые увидел его лицо. Лучше бы не видел: вся правая половина представляла собой мешанину жутких шрамов и ожогов — когда-то парню сильно не повезло. Каким-то странным лихорадочным жестом он снова натянул капюшон себе на голову.

— Ты больной придурок! — рявкнул я, воспользовавшись передышкой, сначала по-французски, а потом по-английски. — Что тебе нужно?

Он не ответил, и я понял, что сейчас он опять бросится на меня. Паршиво: он был выше ростом, тяжелее и явно куда опытнее.

К счастью, здесь вмешались — наконец-то! — охранники. Один обхватил меня, зажав как железными обручами, ещё двое вцепились в психопата и оттащили — вдвоём они были сильнее, но он всё равно продолжал молча вырываться. Вдруг к ним кинулась блондиночка-Мег и повисла у чёрного на плече, что-то шепча на ухо — и он опустил голову. Чудо почище библейского, невинная (кхм) дева укрощает яростного зверя.

— Отпустите его, — приказала Мег. Охранники, поколебавшись чуток, ослабили хватку.
— И меня тоже, — буркнул я. Громила, поняв, что я не буйный, тоже прекратил ломать мне ребра и дал вздохнуть.
— Рауль, боже мой, — прошептала Кристина. — Прости, пожалуйста.
— Тебе-то за что извиняться, — я всё-таки умудрился выдавить из себя улыбку. — Наверное, ты была права, это плохая идея. Увидимся после шоу.

Я поцеловал её в щечку и потрепал по плечу.

— Все по местам, — раздался сзади незнакомый голос. Я обернулся и с удивлением понял, что это тот самый псих. Вот уж не подумал бы, что он умеет не только рычать... Еще через секунду (да, привычная живость ума не сразу вернулась ко мне после схватки) я понял, что он приказывает артистам идти на репетицию, и они слушаются. Это что же, всё-таки он и есть тот самый постановщик, не любящий посторонних?

Он снова обернулся, мы встретились взглядами.

— Тебе место в дурдоме, — сказал я, отвернулся и пошёл на выход.

Забрав машину со стоянки — недолго она там пробыла — я несколько минут изучал себя в зеркало заднего вида, прикидывая, можно ли так показаться на людях. Ещё попытался собрать мысли по поводу всего случившегося за эти сутки — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: в клубе что-то творится, и мне нужно переговорить с кем-то, кто разбирается в делах этого города. Почему-то я даже не подумал о Персе, зато вспомнил полицейское вторжение в «Фантазму». Возможно, если удастся заставить кое-кого меня выслушать... если, конечно, я смогу говорить — горло болело, и я знал, что скоро на нём проступят синие следы... Мысли перескочили на татуировку ненормального типа. Хотя я увидел только половину, но готов был биться об заклад, что полностью она будет «Semper Fi».

Я развернул «порше» и двинул в направлении бульвара Мартина Лютера Кинга.

* * * * *

Детектива Гуидичелли на месте не оказалось, но одна добрая душа в синей форме подсказала, где искать. Последовав совету, я поднялся на второй этаж и нашел её возле кофе-автомата. Заметив меня, она замерла, так и не отпив из поднесённого к губам картонного стаканчика, брови поползли вверх — наконец-то мне удалось произвести впечатление.

— Что вы здесь забыли, Дешани? — холодно поинтересовалась она.
— Нужно поговорить, — я проигнорировал произношение моей фамилии. — Что происходит в клубе «Фантазма»?

Она всё-таки отпила, кофе был отвратительный, я это чувствовал даже на расстоянии и недоумевал, как она может его пить. Возможно, это некий ритуал сродни жертвоприношению?

— С чего вы решили, что там что-то происходит?
— Два дня назад туда ворвались полицейские и перевернули всё вверх дном. Зачем бы им это делать с чистым заведением? Они что-то искали и не нашли, в противном случае «Фантазму» сразу бы прикрыли. Сегодня я был в клубе, пообщался с тамошним постановщиком, кратко, но очень тесно. Он агрессивный психопат и убийца, который почему-то на свободе.

Детектив допила свою мерзкую коричневую жижу, смяла стакан и бросила его в корзину для мусора.

— Клуб — отличное прикрытие. Для чего? Деньги мафии? Проституция? Наркотики? — её губы дрогнули на неимоверно короткое мгновение, я скорее угадал её реакцию, чем увидел. И, тем не менее, почувствовал, что прав. — Значит, наркотики.

Лицо детектива Гуидичелли застыло, а потом она схватила меня за воротник рубашки и толкнула к стене.

— Не лезь в это дело, — прошипела она сквозь зубы. — Ты не представляешь, с чем связываешься. Последнее, что мне нужно, — это активный дилетант, возомнивший себя Алым Первоцветом.
— Всегда болел за Шовлена, — парировал я.
— А ну, пошли, — мне осталось только перебирать ногами.

Лифт доставил нас вниз, в открывшиеся двери пахнуло холодом и химией. К сожалению, я сразу узнал этот запах, еще до того, как мы зашли в морг. Гуидичелли сдернула простыню с ближайшего стола.

Сначала я увидел только маленькую темную дырочку в центре лба лежащей на столе мертвой девушки. Потом — всё остальное. Прежде, чем застрелить, её жестоко избили. Я не в первый раз видел смерть, но ещё ни разу — вот так, на столе в прозекторской, как кусок мяса, прежде чем его начнёт кромсать патологоанатом. И главное — я узнал её. Когда накануне она одарила меня парой заманчивых взглядов, а Перс предлагал присоединиться к их развлечениям...

— Танцовщица из «Фантазмы», — голос детектива Гидичелли донёсся до меня словно издалека. — Одна из тамошних звёзд. Она тоже заподозрила что-то неладное в клубе. Сегодня утром её тело нашли в переулке за клубом. По всем признакам — ограбление.

Я замер. Танцовщица, звезда, которая не смогла выйти на работу, и поэтому в «Фантазму» срочно вызвали Кристину.

— Вы знаете, что значит «Semper Fi», детектив? — спросил я.
— Латынь, общепринятое сокращение от «Semper Fidelis», — ответила она. — «Всегда верен». Известная фраза.
— Среди прочего — девиз Корпуса Морской Пехоты, — закончил я. — Там ведь крепкие ребята, не так ли? И очень хорошо обученные убивать.

Я бросился к выходу. Кристина! Я должен забрать её из клуба.

* * * * *

Попасть за кулисы на этот раз оказалось сложнее, но мне удалось. Пришлось, правда, кое-где раскошелиться, но это всего лишь деньги!

Я издали заметил знакомую и, подбежав, схватил её за плечи.

— Мег, ты видела Кристину? Она здесь?
— Ты совсем с ума сошёл? — она стряхнула мои руки. — Кристина ушла наводить красоту в салон. Вернётся вечером к началу шоу.
— Мне срочно нужно с ней поговорить, она в опасности! Этот ваш психопат-постановщик, он уже убил одну девушку...
— Чтооо? — Мег не дала мне закончить, вцепившись уже сама в мои плечи, и толкнула в сторону, к полуоткрытой двери подсобки. Мы оказались внутри, среди стеллажей, заставленных какими-то коробками. — Что ты несешь? Какую девушку?

Я рассказал. Мег выслушала. Потом отошла от меня на шаг и выразительно покрутила пальцем у виска.

— Ты совсем рехнулся, если думаешь, что Эрик мог причинить вред хоть кому-то из наших, — сказала она.
— Я был в морге и видел тело. В полиции сказали, что она из здешних звёзд. У вас ведь сегодня кто-то не вышел на работу?
— Я тебе не верю, — сказала Мег. — Позвоню в полицию сама.
— Cделай одолжение. Заодно расскажи, как этот ваш псих чуть не убил меня без малейшей причины. Что ему могло помешать избить и пристрелить танцовщицу, если она ему, к примеру, не дала?

Я опять не успел уклониться, щёку обожгло как огнём. Теряю форму, черт подери.

— Кстати, Эрик просил передать тебе свои извинения, — сказала Мег, явно стараясь, чтобы голос прозвучал ровно, и потёрла руку — её ладонь тоже покраснела от пощечины, которую она мне отвесила. — Он принял тебя за другого.
— Просто слов нет, как я рад это услышать, теперь-то всё встало на свои места. Он ведь морпех, так? Бывший, как я понимаю. Наверное, прошел горячие точки, Ирак, Афганистан... там тяжело, многие не выдерживают и слетают с катушек.
— Ты идиот, — ответила она. — Эрик скорее сто раз умрёт сам, чем допустит, чтобы пострадал кто-то из его людей. Видел его лицо? Это подарок от палачей в Ираке, самый мелкий из оставленных ему. Его отряд попал в засаду — ошибка разведки. Была настоящая бойня, он прикрывал отход, а сам не успел. Четыре месяца в плену. Морпехи своих не бросают, знаешь ли, его искали, хотя бы для того, чтобы похоронить по-человечески. Но он оказался жив. — Она замолчала, собираясь с мыслями. — От него мало что осталось, врачи сумели собрать его по частям и подлатать, но они не всесильны... Награды ему вручали на больничной койке, потом медсестра их выуживала из мусорного ведра... Служить в морской пехоте он больше не мог, ему предложили какую-то бумажную работу в штабе, он отказался. Уволен в отставку с почестями, так это называется. Когда я нашла его, он собирался пустить себе пулю в лоб.
— А ты-то как в этом деле оказалась? — спросил я.
— Одним из тех ребят, кто остался жив в Ираке благодаря Эрику, был мой брат. Я узнала об этом уже после того, как он вернулся. — Она снова замолчала. — Клуб раньше назывался «Сандаун», я уже танцевала в его шоу. Узнала, что нам нужен опытный человек в охрану и порекомендовала Эрика. Он, кстати, сначала отказался наотрез, но я уговорила и привела его сюда. За руку. Сначала он изредка навещал нас на репетициях. Потом стал заглядывать чаще. Потом начал спрашивать о постановке шоу и предложил свою идею, мы рискнули — и сработало. Успех был невероятен. Кажется, он всегда увлекался музыкой и театром. Вскоре босс решил, что главу охраны найти намного проще, чем такого постановщика, эти — товар штучный. А потом появилась Кристина, и Эрик с ума сошёл по ней. Не криви рожу, не в этом смысле. У него была очередная идея, для которой он всё искал идеальную исполнительницу. Когда всё получилось... я до сих пор помню его глаза, он смотрел как бог на только что сотворённый мир. «Фантазма» — его детище. Надеюсь, ты теперь понимаешь, почему я сказала, что ты рехнулся.
— В тот вечер, когда на шоу ворвалась полиция, он унес со сцены Кристину. Зачем?
— Да чтобы защитить её, конечно же! — Мег опять посмотрела на меня как на кретина. Вздохнула. Полезла в сумочку. — Держи.

На её ладони лежал диск в конвертике.

— Это запись с камеры слежения, они тут всюду. За вчерашний вечер, босс распорядился собрать все записи и отнести к нему, а я вытащила диск с видео из кабинета Эрика. Он не любит, когда подглядывают за его работой. Но тебе дам. Посмотри — и убедишься сам.

Я взял диск, взвесил его на ладони и засунул в карман джинсов.

Потом я поехал домой, по пути оставил Кристине с полдюжины голосовых сообщений и еще на всякий раз отправил смс: пожалуйста, позвони мне, как только сможешь. Но телефон молчал.

* * * * *

Качество записи оставляло желать лучшего. Мы снимаем «Аватар» в три-дэ, почему ж тогда так паршиво работают скрытые камеры, хотя дураку ясно, какой из фильмов может спасти чью-то жизнь.

Комната была небольшая, и почти вся попала в объектив камеры. Я перемотал вперед до того момента, как дверь отворилась, и Эрик втолкнул внутрь Кристину.

— Что происходит? — спросила она, садясь в кресло. Комната была заставлена стеллажами с барахлом, у стены примостился синтезатор, в углу стояли штуки четыре разномастных гитар.
— Хрень полная, — ответил Эрик. В этом я был с ним солидарен, как ни крути. — Я не ждал копов, не так скоро.
— Послушай...
— Это ты послушай, — Эрик придвинул себе табуретку, стоявшую под синтезатором. Он снял куртку, но капюшон откидывать не стал. — Отыграем премьеру, а потом ты уедешь.
— Я не...
— Да знаю, что тебя тут держит. — Голос Эрика звучал хрипло. — Только денежки, что твой отец задолжал, ты уже вернула, причём с такими процентами, что...
— Ты что-то путаешь.

Эрик пожал плечами.

— Тебя тут ничего не держит, — сказал он, отвернувшись.
— Ты не прав, — голос Кристины, даже искажённый в записи, всё равно звучал мягко и ласково. — Мне нравится моя работа.
— У тебя большое будущее.
— Если ты так говоришь...
— Мы поедем в Нью-Йорк. Ты доучишься в Джульярде, — голос Эрика окреп. — И на Бродвее порвёшь всех на Юнион Джек.
— Эрик... — Кристина потянулась к нему. Он дёрнулся, но она все равно стянула с него капюшон. Та половина его лица, что уцелела, была, чего скрывать, красива. Той мужской красотой, которую матушка называет «на все времена». Она много таскала Филиппа, а потом и меня по музеям, пытаясь привить хоть каплю вкуса, так что теперь я влёт опознавал классику. И что только Аполлона понесло в Аресы?..

— Послушай, — Эрик вскочил с табуретки, повернулся спиной. — Я тебе покажу один кусок... вчера переделал аранжировку.

Я видел, как двигаются его локти. Кристина сидела, сгорбившись и уронив руки на колени. Зазвучало что-то драйвовое, и мы с Кристиной вздрогнули — так не вязалась музыка с обстановкой в комнате.

Музыка оборвалась так же внезапно, как и началась.

Кристина встала, покрутила головой из стороны в сторону, разминая мышцы. Подошла к Эрику.

Р-раз! Он схватил её, усадил на синтезатор, который жалобно заныл нажатыми клавишами.

Я привстал.

Эрик склонился над Кристиной, но не целовал её, просто уткнулся своим уродливым лицом ей в шею, а она прижалась к нему щекой и осторожно гладила по голове.

Картинка дёрнулась и замерла.

Я принялся тыкать во все кнопки на пульте и добился того, что диск начал проигрываться с самого начала.

Сзади что-то скрипнуло, я поставил запись на паузу и обернулся. В дверях моей комнаты стоял Перс — в очередном шикарном костюме и как всегда, улыбаясь.

— Старик, ну ты нашёл себе занятие! Сидеть в номере и смотреть видео. В отпуске! В Вегасе!
— Ты прав, это глупо, — засмеялся я и выключил плеер.
— Что это за шедевр хоть? — Мы вышли в гостиную, и Перс направился к бару, где стоял его любимый бурбон.
— Домашнее видео кузины Мэри, — соврал я. — Настоящий экзистенциальный ужас, но ознакомиться в общих чертах нужно, иначе дома меня сожрут с потрохами за неуважение к семейным традициям.
— Спасибо, что напомнил, как мне повезло быть единственным ребенком в семье! — Перс уселся в кресло со стаканом и кивком указал мне на второй. — Присоединяйся.
— Снова алкогольная диета, — хмыкнул я.
— Тогда считай это аперитивом, — заржал он. — Пошли пообедаем, расскажешь, как тебе Вегас, коль скоро ты успел за двадцать четыре часа побывать там, куда я не успел добраться за три года.

Кристина всё не звонила. Я сунул мобильный в карман и пошел за Персом — при упоминании о еде я сразу вспомнил, что успел только выпить кофе с утра по дороге в клуб с Кристиной, и ощутил зверский голод. Пока не буду рассказывать о гибели той девушки. Во-первых, не хочу портить настроение другу, во-вторых, настроение ему испортит лично детектив Гуидичелли, если показания Перса понадобится полиции.

* * * * *

Я открыл глаза и увидел плоский белый потолок. Потом понял, что лежу на спине, в руке торчит игла, а от неё тонкий прозрачный шланг уходит вверх к капельнице. Итак, я в больнице. Но как, чёрт подери, я сюда попал?

— А ты везунчик, — произнес рядом знакомый женский голос.

Повернув голову, я узнал детектива Гуидичелли. Она сидела на стуле у окна, закинув ногу на ногу, и изучала меня с заметным исследовательским интересом.

— Привлекательное зрелище? — поинтересовался я, пытаясь сесть, но сил пока не хватало. Что же со мной стряслось?
— Не особо, — она скривила губы. — Жертвы отравлений редко хорошо смотрятся. Зеркало дать?
— Не надо, верю на слово. Отравления? — я попытался сосредоточиться. Мы с Персом спустились вниз, он взял машину и сказал, что собирается угостить меня обедом в каком-то ресторане, где потрясающе готовят. Я вспомнил, как мы зашли, кажется, что-то заказывали, но Перс говорил на языке, которого я не знал. Может, фарси? А потом чёрный провал в памяти.
— Тебя нашли валяющимся без сознания на полу мужского туалета в ресторане «Камели» и вызвали парамедиков.
— Так я и знал, что восточная кухня не для меня. — Я откинулся на подушку и снова уставился в потолок. — А вас-то что сюда привело, детектив? С каких пор вы занимаетесь пищевыми отравлениями?

Она встала и подошла ко мне, глядя сверху вниз.

— Тебя накачали наркотиком в дозе достаточной, чтобы убить троих таких, как ты, — пояснила она. — Врачи говорят, просто чудо, что ты выкарабкался.
— Де Шаньи пережили Робеспьера и Бонапарта, нас так просто не возьмёшь, — вздохнул я. — Ошибки быть не могло?
— Нет.

Я погрузился в раздумья. Ну да, я с самого начала чувствовал, что вляпался в какое-то дерьмо и что оно как-то связано с «Фантазмой», но дальше не продвинулся ни на дюйм. Я всё так же ни хрена не понимал, что творится, как и в день приезда... Но кто-то решил иначе. Знать бы, почему?

— Кому я мог помешать в этом ресторане? — спросил я, обращаясь в никуда.
— Скорее всего, это произошло не в ресторане, — ответила детектив. — Судя по степени интоксикации, наркотик тебе подсунули раньше.

Я с силами провёл ладонями по лицу. Раньше? Где? Я ведь почти ничего не ел и не пил с самого утра.

— Сколько времени?

Она бросила взгляд на часы.

— Половина десятого вечера.
— Что?

Я сел. Потом встал. Это было сложно и удалось попытки с пятой. Меня дико мутило и вывернуло бы наизнанку, если бы было, чем. Вцепившись в спинку кровати, я кое-как добрался до мобильника и провел пальцем по тачскрину. Часы не врали, на дворе стоял глубокий вечер, а у меня из жизни вырвали целых полдня. И с полдюжины пропущенных звонков от Кристины.

— Вы на машине, детектив? — спросил я, шаря в поисках своей одежды. — Подвезите меня до «Фантазмы».
— Куда? Ты на ногах не держишься, де Шаньи!

Я криво ухмыльнулся в ответ:

— Мне уже лучше. Услышал, что вы всё-таки помните мою фамилию, так сразу и полегчало.

Мы застыли друг против друга. Она была высокой, да плюс каблуки — прищуренные чёрные глаза оказались напротив моих. Пару секунд мы играли в гляделки, и я так и не понял, кто же выиграл.

— Пошли, — сказала Гуидичелли.

...Охранник у служебного входа снова не хотел меня пускать, и тогда она сунула ему в зубы свой значок. Вдвоём мы обошли его, я уверенно нырнул первым в коридор и махнул детективу, призывая следовать за собой. Закулисье шумело и сверкало, танцовщицы так быстро носились туда-сюда на своих огромных шпильках, что держу пари — без каблуков они сразу же начнут шататься и спотыкаться. До нас доносилась гремящая музыка, на сцене начиналось представление, кто-то уже выскочил туда, кто-то лихорадочно нёсся к выходам, ожидая своей очереди.

Я заметил психа наверху — он стоял на огороженной площадке с узкой лестницей для служебного пользования, опять в своём капюшоне — теперь я понимал, почему — и что-то кричал, размахивая руками. Маэстро за работой, да. Не раздумывая, я кинулся туда, оставляя где-то за спиной детектива, сейчас мне было не до неё. И в любом случае, она сама о себе позаботится.

— Эй, ты, Семпер Фиделис! — я вскочил на ступеньку. Что бы там ни говорила Мег насчет того, что этот тип, Эрик, — что он мухи не обидит, но я-то с ним уже имел дело. — Нужно поговорить.

Поднявшись, я подумал, не двинуть ли ему в челюсть, и с сожалением отказался от этой идеи.

— Где Кристина? — заорал я, перекрикивая музыку.
— На сцене, конечно, придурок! — ответил он.
— Мне срочно нужно её увидеть! — я вцепился в отворот его куртки: — Здесь творится какое-то дерьмо, и ты об этом знаешь!
— С ней ничего не случится, — он оторвал мою руку от себя и отпихнул, не будь у меня за спиной перил — грохнулся бы я вниз метров с трёх высоты.
— Так же, как не случилось с вашей звездой, которая не вышла сегодня?
— О чем ты, дьявол тебя раздери? — он рявкнул мне в лицо, живо воскрешая в памяти наставника в учебке.
— О том, что она лежит в морге с дыркой во лбу, а сейчас, скорее всего, уже и выпотрошенная. — Он окаменел, и я воспользовался этим, чтобы добить. — Кем ты себя возомнил, здешним ангелом-хранителем? Так вот, у меня для тебя плохая новость: ты её не охранил!

Он схватил меня за плечо и толкнул в дверь. Мы оказались в тускло освещенном коридоре. С другой стороны был выход, я думал, что туда мы и направимся, но псих вместо этого взял меня за грудки и приложил к стене.

— Если ты врешь...
— Здесь полицейский детектив, который ведет расследование, — сказал я. — Могу дать её номер. А ты сам, твою мать, разул бы глаза и посмотрел, что творится под носом, вместо того, чтобы кидаться на меня!
— Я обознался, — хрипло сказал он. — Твоя чертова тачка...
— Тачка? «Порше»?

И я вдруг понял, что случилось, и почему погибла та девушка, и почему пытались убить меня, и кто и когда подсыпал мне яд. Я открыл рот, но сказать ничего не смог — шею сзади пронзила адская боль, и я рухнул на пол.

* * * * *

Тусклый свет ударил в глаза — это было очень больно. Кое-как проморгавшись, я попытался подняться на ноги, но меня не пустила цепь. Я полулежал на холодном бетонном полу в каком-то здоровом полутёмном помещении, прикованный за одну руку наручниками. Повернувшись, я увидел Эрика: он лежал ничком у стены, не шевелясь, без сознания или мертвый. Тут в поле моего зрения вступила пара дорогущих ботинок и загородила мне обзор.

— Что же ты натворил, старина? — печально произнес Перс, присаживаясь на корточки и аккуратно приподнимая мне голову.
— Извини, приятель, — прохрипел я в ответ.

Он покачал головой и встал на ноги. Проследив его взглядом, я увидел еще человек шесть, здоровых и вооруженных. Охрана клуба? Мег ведь говорила, что раньше этим занимался Эрик, но потом он сменил профессию.

— Где я?
— В подвале, — ответил Эрик. Он был жив, кое-как перевернулся на спину и с ненавистью смотрел на Перса. — Ты всё-таки пролез в мой клуб, тварь!
— Твой клуб? — такого веселого и заразительного смеха я давно не слышал. — Опомнись, кретин: этот клуб — мой! Ты работаешь на меня и приносишь прибыль! Довольно неплохую, для скромной жизни хватило бы.
— Перс, почему? — подал голос я.
— Ради денег, — он обернулся и посмотрел на меня так же, как в школе, когда объяснял какую-то особо заковыристую химическую формулу. — Поддерживать мой образ жизни нелегко, царских ты кровей, или нет. А к титулам сейчас далеко не всегда прилагаются богатства, уж кому, как не тебе это знать, виконт.

Уел. У нас древний род, это правда. Есть дом, фамильные драгоценности матери, кое-какой семейный бизнес — предки, узнав, что де Шаньи опустились до зарабатывания денег как последние буржуа, встали бы из гроба, а потом умерли второй раз. Мы адаптировались к новому времени и можем позволить себе жить комфортно. И всё это — жалкая капля в море по сравнению с деньгами Перса. Кажется, я знаю только один источник, дающий такую чудовищную прибыль.

— Ты торгуешь наркотой, — сказал я.
— Самой лучшей, заметь, — весело отозвался Перс. — Идеально очищенной, прямая дорога в рай для страждущих! А наш постановщик пытался меня выкинуть из моего же собственного клуба, представляешь? — Он снова подошёл ко мне и склонился. — Дружище, поверь, я бы всё отдал, чтобы этого не случилось, но когда ты увидел меня на записи... остальное только вопрос времени.
— На записи? — я начал истерически ржать. — Я не видел тебя! Всё, что меня волновало, — это Кристина!
— Вот чёрт! — искренне вздохнул Перс. — Я-то не знал!
— И тогда ты подсунул мне наркотик, — продолжил я. — В бурбоне перед выходом, так?

— Хотел сделать всё чисто и безболезненно для тебя. Мы же друзья. Сейчас, увы, будет грязно. — Он указал на Эрика, который так и сидел у стенки, обхватив голову руками, как будто в ступоре. — Какая печальная история: два парня не поделили девушку, один из них — ветеран Ирака, профессиональный убийца с психическими проблемами. Утром было полно свидетелей вашей драки... итоги легко предсказать.
— Кристина... Ты же знал, что она в клубе?
— Более того, это я её купил, — подмигнул мне Перс. — Её папашка обратился ко мне, когда ему понадобились деньги. Кристина была влюблена в тебя, я твой друг, усекаешь логику?
— Ублюдок!
— Деловой человек. Она действительно талантливая. — Кажется, Перс был искренним. — И принесла клубу кучу денег — достаточно, чтобы налоговая слюни пускала на неё, а не на мои счета.
— За что ты убил ту девушку? — спросил я. — Ты знаешь, какую.
— Ах, малышку Лидию? — улыбнулся он. — Да за то же, что и тебя сейчас: она узнала то, что не должна была. Представляешь, решила, что после секса я ей разболтаю что-нибудь, собиралась идти в полицию. — Он бросил последний взгляд на Эрика, потом кивнул охраннику: — Пусть будет похоже на перестрелку.

Тот подошел к Эрику, на ходу вытаскивая ствол... Эрик неторопливо поднял голову, расправил плечи. И я успел заметить его взгляд.

Уж не знаю, где мой бывший друг Перс нанимал этих ребят, уверен, у них всех были хорошие рекомендации. Но им явно недоставало опыта общения с ветераном морской пехоты — с кучей наград и съехавшей крышей.

Казалось, что внутри него переключили тумблер: только что он безучастно сидел под стенкой, а сейчас удерживает обмякшее тело охранника, прикрываясь им как щитом. Остальные тоже схватились за оружие — слишком поздно. Мег сказала, что тогда в Ираке, когда этот псих попал в плен, была бойня. Спасибо, блондиночка, теперь я знаю, как называется то, что я вижу.

По-моему, он не хотел убивать чисто. Хотел бы — ограничился одной обоймой и не стал бы расстреливать их, всаживая пулю за пулей, и почти любуясь, как брызгают в ответ кровавые фонтанчики и разлетаются осколки кости. Они умерли довольно быстро, за несколько секунд, но, уверен, им они показались годами. И утром он не собирался меня убивать. Так, небольшое недоразумение и лёгкая потасовка.

Перс застыл рядом. Я двинул его по ноге, подсекая, точно так же, как Эрик свалил меня на пол — пистолет вылетел из руки, а я, не давая Персу встать, обрушил ботинок ему на запястье, с удовольствием прислушиваясь к хрусту кости.

Эрик покончил со всеми и подошел к нам. Дуло плюнуло огнем два раза, пули вошли в лицо Перса и разнесли ему затылок. Потом он направил пистолет на меня.

Грохот меня чуть не оглушил, а отлетевшее звено разбитой выстрелом цепи чиркнуло по лбу, оставляя длинную царапину, из которой сразу же потекла кровь. Впрочем, плевать.

Эрик отвернулся и пошёл к выходу, я с трудом поднялся на ноги и пошлёпал за ним.

В открывшуюся дверь ворвался раскаленный воздух и опалил мне лицо.

Честно говоря, понятия не имею, как мы выбрались из пожара. Он начался в подвале и стал слишком быстро распространяться по клубу. Я метался в дыму и жаре, звал Кристину, а когда она выскочила мне навстречу — сгреб её в охапку, и мы бросились наружу. Потом я вернулся, чтобы помочь остальным. Если бы не Эрик, жертв было бы много, но он приказывал, и я подчинялся. Я думаю, что мысленно он вернулся в Ирак и снова прикрывал отступление своего отряда.

Потом я стоял на улице, глядя, как прибывшие пожарные команды пытаются унять огонь. Рядом была Гуидичелли и с кем-то ругалась по мобильному, одновременно руководя своими людьми — разумеется, она вызвала подкрепление. Полицейские тоже внесли свою лепту в спасение.

Кристина прижималась к моей груди, её всю колотило, я пытался как-то натянуть на её плечи куртку... Эрика среди спасённых не было. Он остался где-то там, за огнём.

* * * * *

— Ну что, едем?

Я стоял на пороге и ждал Кристину. Она начала собирать вещи ещё вчера, когда мы вернулись из полиции, где нас долго допрашивала Гуидичелли. Кстати, я узнал, как её зовут: Карлотта! С ума сойти, неудивительно, что она требует называть себя «детектив».

Обвинений нам не вынесли, но я на всякий случай связался с нашим семейным адвокатом: извини, милая, ничего личного, но мы с Кристиной хотели бы как можно скорее убраться из Вегаса, не задерживаясь на всякие дополнительные вопросы и уточнения.

Я взял билеты до Эл-Эй, к черту Билли — только самолёты! И такси уже стояло у порога.

Кристина сбежала по лестнице и бросила сумку на заднее сиденье.

— Секунду, я должна кое-что сказать Мег! — она сунула мне в руки куртку, развернулась и кинулась к подруге, они о чем-то зашушукались. Мег была сама не своя после пожара, мне кажется, не потому что клуб сгорел и она потеряла место. Не просто так она защищала Эрика... Я ощущал себя брошенным на произвол судьбы, и поэтому полез устраивать сумки в багажнике.

Под рукой что-то зажужжало, и я нащупал в кармане Кристининой куртки мобильный. Точно чёрт меня дернул — я вытащил его и посмотрел на экран с всплывшим на нём полем.

«Кристина, это я...»

— Что там? — спросила Кристина, подскакивая ко мне. — А вообще, свинство, чужие телефоны трогать.
— Прости, детка. В Премиум Аутлетс распродажа, скидки до пятидесяти процентов, — засмеялся я, аккуратно нажимая на «стереть».

В раздел "Фанфики"
Наверх