На главную В раздел "Фанфики"

Black Despair©
by Susana Martin
Copyright July 9, 2006
NYC, USA

Автор: Phantasmarose
Перевод: Мышь_полевая
е-мейл для связи с переводчиком

Перейти к главам: 1-5, 6-10, 11-15, 16-20, 21-25, 26-30, 31-35, 36-39


Глава 6

Трапезы и книги.


Эрик готовил для Кристины её любимый завтрак: омлет с луком, помидорами, нарезанной кубиками картошкой и грибами, а также тост с толстым клином расплавленного сверху сыра "камамбер". Этим утром он выходил наружу сразу после рассвета, благодаря чему стал первым клиентом в продуктовом магазине. Он всегда мог рассчитывать на его хозяйку, мадам Реми, из-за её обходительности и рассудительности.

Мадам Реми поставляла провизию для человека в маске уже больше десяти лет. Сперва она думала, что он красив. У него были правильные черты лица и красивые янтарные глаза, обрамленные густыми ресницами. Он закрывал большую часть лица шляпой и всегда поднимал отвороты плаща. Волосы свои он собирал лентой на шее. Спустя несколько месяцев она поняла - то, что она приняла за красивые черты лица, в действительности было маской, раскрашенной под цвет плоти. Каждые две недели в течение последних десяти лет он заходил и покупал одни и те же продукты, в одном и том же количестве, без изменений. Затем вдруг, два месяца назад, он стал совершать другие покупки, в разных количествах: грибы, специи, тростниковый сахар, а кроме того, розовые ленты для волос и дюжины роз. Когда она удивилась таким переменам, он издал что-то похожее на смех, и сказал ей, что он теперь женат. До сих пор она никогда не слышала смех этого человека, даже не видела, чтобы он улыбался. Мадам Реми задавалась вопросом, что же за женщина вышла замуж за её странного клиента; однако она не желала смущать его, поэтому просто поздравила его и поинтересовалась его заказом. Он был единственным из её клиентов, который никогда не торговался, и иногда даже оставлял ей чаевые.

Эрик подвинул стул для Кристины, и она уселась за маленький столик. Как обычно, был приготовлен только один столовый прибор. Она выбрала свежую грушу из корзинки и разрезала её на маленькие кусочки, которые можно было есть руками. Эрик прислонился к раковине и тихонько посмеивался, наблюдая за её едой. Остальная часть её завтрака все ещё находилась в духовом шкафу. Кристина подняла глаза и увидела, как он изучает её из-за прорезей маски. Он был одет в свои обычные чёрные штаны и белую, застегнутую на все пуговицы рубашку. Его рукава были закатаны, открывая мягкие, тёмные волоски на его предплечьях; с широких плеч она перевела взгляд на его узкие бедра. Несмотря на худобу, фигура у Эрика была внушительной. "Слишком тощий! Если бы он только позволил мне накормить его как следует. Он бы у меня заполнил свою одежду". Она улыбнулась ему снизу вверх и с удовольствием продолжила еду.

Снова взглянув на него, она спросила:
- Эрик, почему вы никогда не едите со мной?

Он вздохнул и поправил свою маску.

- Когда я был ребенком, мне никогда не разрешалось подходить к столу, когда мои родители ели, - ответил он ровным, бесстрастным тоном.

Она была потрясена:
- Почему? - она боялась ответа на свой вопрос.

- Я говорил вам, какое отвращение мои родители испытывали... к моему... моему... лицу, - сказал он, указывая на маску.

- Но в таком случае, где вам разрешалось есть? - спросила она, повернувшись к нему и откладывая свои фрукты.

- В своей комнате... Я всегда ел один в своей комнате, - он отвел от неё взгляд, старые чувства вновь всколыхнулись в его сердце. - Однажды я попытался сесть за стол, но я получил такую трёпку за это, что... ну... я больше никогда не садился есть с кем-либо, - он отвернулся, чтобы проверить духовку. Кристина снова повернулась к столу, когда он поставил перед ней омлет и тост.

- Давайте, ешьте! - грубо сказал он. В тот день отец чуть не убил его. Избиение было столь жестоким - больше недели он не мог ходить и вынужден был ползать по своей комнате, как пресмыкающееся. Его глаза закрылись на минутку. Эрик сильно сжал спинку одного из стульев, пока его пальцы не почувствовали боль. Контролируемая боль всегда помогает. Ему удалось затолкать старые чувства назад в их потайное место. Ее голос вернул его назад.

Она заметила, каким напряженным он казался, когда закрыл свои глаза.

- Это ужасно, - её глаза увлажнились, и она накрыла его руки своими. - Вы были всего лишь ребёнком.

Она вспомнила некоторые из историй, которые он рассказывал ей перед тем, как они засыпали ночью. Она слушала его истории, но никак не могла понять ту жестокость, которая исходила от его матери или отца. "Когда у меня будет ребёнок, я буду любить..." Она осеклась, вспомнив, что, согласившись выйти замуж за Эрика, она отреклась от материнства одновременно с отказом от своей свободы. Она что, хочет ребенка? До сих пор Кристина никогда не думала о себе как о матери. В своем представлении она всегда была дочерью. Она хочет когда-нибудь стать матерью?

Углубившись в воспоминания, он тем временем продолжал:
- В её глазах я видел отвращение... эта боль была хуже всего, - его взгляд был направлен куда-то за кухонные стены, во все ещё яркое прошлое. С самого его рождения мать чувствовала отвращение к его уродству. Она по мере возможности избегала смотреть на него, но иногда гладила его по голове и угощала конфетой. Она никогда не била его, как регулярно делал его отец. "Мать не останавливала побои, она просто не могла, она была маленькой изящной женщиной. Как она могла бороться с таким крупным человеком, как отец?" Мать всегда ухаживала за ранами, которые он наносил Эрику. Он был уверен, что она по-своему любила его.

- Эрик! - Кристина потянула его за рукав. Он выглядел смущённым.

То, через что он прошел, никогда не должен был испытать ни один ребёнок, особенно из-за того, в чём не было его вины. Его лицо уничтожило любой шанс на нормальное детство. "Нет! Его лицо было ни при чем. Они должны были любить его, несмотря на любые дефекты". Если бы у неё был некрасивый ребёнок, ничто в мире не помешало бы ей любить его или её, и защищать. Снова эта мысль, она же сказала ему, что у неё никогда не будет ребёнка от него. Это было их соглашение - брак без близости, и никаких детей. "Почему я продолжаю думать об этом? Я сожалею об этом?"

Ее собственные родители очень её любили. Они умерли много лет назад, но она всё равно тосковала, ей хотелось увидеть их, поговорить с ними. Даже с Мэг, воспитываемой строгой мадам Жири, никогда плохо не обращались. Что касается неё самой, она помнила, что периодически заслуживала наказания, но никто никогда не поднимал на неё руку. Любимым методом расправы у её отца было заставить её сидеть и читать на крыльце, одну. Она очень не любила пропускать домашние события.

Кристина не могла изгнать нахмуренное выражение со своего лица или тяжесть из своего сердца. Она убрала свои руки с его. Когда он сжал стул, его суставы побелели.

- Я терпеть не могу есть одна, Эрик, не могли бы вы поесть со мной? - попыталась она уговорить его.

- Нет! - сказал он грозным голосом. Его маска скрывала почти всю верхнюю губу. Это был единственный способ полностью спрятать уродство. Чтобы плотно поесть с маской на лице, приходилось поворачивать вилку или ложку таким образом, чтобы бoльшая часть пищи могла попасть в рот. Вилка неизбежно наталкивалась на маску, и часть пищи падала обратно на тарелку или пачкала маску. Он попробовал бесчисленное количество раз, но так и не смог добиться успеха в том, чтобы нормально поесть с маской на лице. "Я перепачкаюсь в еде, и она почувствует отвращение. Нет! Я никогда не буду есть обычную пищу перед ней".

- Почему нет? - Кристина отложила вилку и приблизилась к нему. Эрик отступал назад, пока раковина не остановила его. Она медленно подошла к нему и засунула кусочек груши ему в рот. - Мне нравится, когда мы едим вместе, - сказала она, улыбаясь ему.

- Я... я не могу нормально есть с маской на лице. Мне придется снять её, а этого я делать не буду.

Она положила другой кусочек груши ему в рот. От такого простого действия у него перехватило дыхание. Эрик не знал, куда смотреть, пока она делала это, поэтому просто отвел от неё взгляд, но угощение принял. Он не отказался бы от него, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он надеялся, что она не заметит, как тяжело он сейчас дышит. Эрик спрятал свои дрожащие руки, неспособный сдвинуться с места, его ноги словно приклеились к полу.

- Вы должны иметь возможность комфортно питаться в вашем собственном доме, - её пальцы задели его нижнюю губу, когда она засовывала ещё один сочный кусочек в его рот. Она видела, что его губы, принимающие фрукт, дрожат под кончиками её пальцев.

- Я не буду этого делать ради вас. Вы должны иметь возможность поесть... в покое, - упорствовал он. Ее рука снова наградила его губы прикосновением, пока она кормила его. Он по-прежнему стоял, принимая каждый кусочек, каждый ломтик, которые она клала ему в рот, наслаждаясь случайными касаниями. Его тело реагировало на её прикосновения. "Если она сейчас посмотрит вниз... какое унизительное положение!" Она увидит, каким он был извращённым существом. Она узнает, что такое простое действие, как кормление с рук ломтиками фруктов, превращает его в животное. Он стоял неподвижно, очень желая убежать, но будучи совершенно неспособен сдвинуться с места. "О, Кристина, почему ты не можешь быть моей?" Эта мысль должна была быть стёрта, похоронена! Она стала его женой, и этого должно быть достаточно.

- До моего появления здесь вы ведь питались за столом? - спросила она.

Он пожал плечами:
- До вашего появления я был еле жив, - прошептал он. "Сейчас я слишком живой!" Он должен был решить свою дилемму, прежде чем она что-либо заметит. Эрик попытался повернуться к печи, но она осталась рядом с ним.

- Я знаю, что у вас под маской. Вы не обязаны носить её, находясь рядом со мной.

- И вы заставите себя вытерпеть это из жалости? - парировал он.

- Я не жалею вас, Эрик. И никогда не жалела.

Она подошла ещё ближе. Кристина чувствовала, что его надо было успокоить. Его лицо больше ничего для неё не значило. Почти каждую ночь она мельком видела его без маски. Ее муж был добрым, великодушным человеком. Тот факт, что его лицо было не таким, как у большинства людей, наполнял её печалью из-за той боли, которой это ему стоило. Он заслужил немного нежности и теплоты в своей жизни.

Она прислонилась к нему и положила голову ему на грудь. Он напрягся, но не пошевелился. "По крайней мере, он не отталкивает меня". Она чувствовала на макушке его дыхание, каждый тихий выдох шевелил её волосы. Глубоко в его худом теле Кристина расслышала ускорившееся сердцебиение... "Я заставляю его волноваться? Ну конечно! Я хочу успокоить его, а не нервировать. Может быть, мне стоит остановиться". Она не двигалась, ей было так хорошо находиться рядом с ним. Она думала, что его надо успокоить, но она также нуждалась в этом. По-прежнему прижимаясь к его груди, Кристина обняла его. Она услышала, как низкий стон слетел с его губ. В этот момент ей следовало отпустить его, вместо этого она обхватила его ещё крепче. Кристина почувствовала, что его дрожащие руки обвились вокруг её талии. Она услышала, как он прошептал на выдохе её имя. Почти незаметно, но она услышала дрожащее «Кристина» над своим ухом. Оно звучало как просьба, только просьба о чём? Если он не хочет её объятий, тогда почему он просто не отодвинется?

Она вспомнила свою беседу с Мэг. Она любит Эрика? Если она не любит его, почему она так наслаждается его прикосновениями? Она виновато призналась в себе, насколько же ей нравится видеть, как он реагирует на её близость. Она была просто жестока, или Мэг оказалась права, задав ей этот вопрос? Могла ли она любить двух мужчин? "Невозможно! Я по-прежнему люблю Рауля. Мой милый, милый Рауль!" Она всегда любила Рауля, сначала как друга, а теперь как свою тайную любовь. С тяжелым сердцем она вдруг поняла, что не думала о Рауле всю неделю. Кристина почувствовала, как большие пальцы Эрика крошечными кругами поглаживают её талию, остальные его пальцы впились в кожу, и ощущения от этого были восхитительные. Его дыхание стало коротким, неглубоким и затруднённым. Ее глаза трепетали, закрытые, и она успокаивалась, наслаждаясь ощущениями.

- Я беспокоюсь, что вы недостаточно хорошо питаетесь, - она сказала, все ещё нежась в его руках.

- Не сомневаюсь. Что ж, вы не должны волноваться на мой счет. Я предпочитаю свою собственную компанию за обедом, и советую вам выработать в себе такое же пристрастие, - яростно ответил он. Эрик оттолкнул её и быстро вышел из кухни. Его слова не могли быть совершенно искренними, она была уверена, что он наслаждается их послеобеденным чаем. Ее тело быстро остыло, и она почувствовала себя несчастной и одинокой. Она продолжит убеждать его есть вместе с ней. Будет намного более приятно делить трапезы вместе как можно чаще.



- Она все ещё у этого чудовища под Оперой! - воскликнул Рауль, сжав в руке записку Кристины. - Я не осмеливаюсь думать, что он может с ней делать, - свирепо нахмурившись, добавил он. - Я должен отправиться к ней, Филипп, я должен! - он держал записку Кристины в руке.

- Ты не выйдешь из этого дома, Рауль. - Филипп возвышался над ним. - У тебя только прошла лихорадка.

- Как ты можешь предполагать, что я оставлю её в его руках? Она моя суженая, - протестовал он, не убежденный словами брата.

- Ты действительно думаешь, что сможешь предстать перед этим монстром, как ты его называешь? В твоём-то состоянии? - упрекнул Филипп. - Если бы я знал, что ты так разволнуешься, я бы никогда не отдал тебе это послание.

- Я не могу игнорировать это! Мы должны привлечь жандармов! - упорствовал Рауль. Его глаза искали поддержку в глазах брата.

- Прежде, чем мы это сделаем, нам нужно какое-нибудь доказательство, что она не хочет быть с ним, - сказал Филипп. - Записка, которую она тебе отправила, доказывает противоположное.

- Кристина любит меня, и хочет быть со мной! Я знаю её! - уверял Рауль брата. - Она просит о моей помощи, - настаивал он.

- Как раз это нам и необходимо подтвердить.

Филипп ответил на стук в дверь. Это была Мирей, одна из служанок.

- Господин, у вас посетитель, - застенчиво сказала она ему, не поднимая глаз с пола. Мирей была новенькой в хозяйстве, и граф приводил её в трепет.

- В это время? Кто это?

- Это маркиз Луи дю Бур-Дени, - ответила она, по-прежнему не глядя на него.

Филипп улыбнулся:
- Ах, ну так бы сразу и сказала, девочка. Убедись, что маркиз устроился удобно... и передай, чтобы для него поставили прибор в столовой.

Он повернулся к брату:
- Идем, Рауль, Луи здесь. Одевайся и присоединяйся к нам в гостиной.

Гость де Шаньи сидел в широком кресле, вытянув перед собой длинные ноги. Это был красивый, подтянутый мужчина худощавого телосложения. Его редеющие седые волосы составляли разительный контраст с его мальчишеским лицом. Только мрачные глаза выдавали его возраст - почти шесть десятилетий.

- Вы выглядите намного лучше, Рауль. Не правда ли, Филипп? - маркиз покачал широким бокалом с бренди. Его длинные пальцы обхватывали бокал, чтобы жидкость оставалась теплой. Он закружил янтарный напиток вокруг бокала, рассматривая на свет золотые волны. Сделал глоток, смакуя кальвадос. Луи поднес бокал к носу, его ноздри вздрогнули, улавливая аромат. Он предпочитал более острый арманьяк.

- Я, может, и выгляжу лучше, но Филипп настаивает, чтобы я оставался в доме, - сказал Рауль, усаживаясь. Мирей принесла ему горячий чай. Рауль подал знак лакею, и в его напиток немедленно добавили немного бренди.

- Я согласен, его румянец вернулся. Но он все ещё далек от выздоровления. - Филипп тоже сидел с бренди. Он осушил свой напиток. Лакей немедленно снова наполнил бокал и попытался подогреть бренди, но Филипп отмахнулся от него. - Что привело вас в Париж на этот раз?

- Я что, не могу просто проведать своего крестника? - сказал Луи с притворной невинностью.

- Конечно, я только... - Филипп с сомнением смотрел на старика.

Тот склонил голову на бок и усмехнулся:
- А поскольку я здесь, то я могу заодно составить ему компанию, и попасть в Оперу.

- Ах! Вот теперь это Луи, которого я знаю, - Филипп, отвечая тем же, присоединился к Луи в сердечном смехе.

- Моя невеста была похищена сумасшедшим! - прервал их Рауль. - А Филипп не позволит мне спасти её!

Луи резко выпрямился в кресле, чуть не пролив напиток, его глаза загорелись любопытством.

- Похищена? - спросил он. - Неудивительно, что ваш брат не отпускает вас, юноша! - сказал он с беспокойством. - Каким-нибудь развратником или действительно сумасшедшим?

Он повернулся к старшему брату:
- О чём он, Филипп?



После чаепития Кристина присоединилась к Эрику в библиотеке.

- Что вы читаете?

Прежде чем ответить, он глубоко затянулся своей трубкой и медленно выдохнул, наполнив комнату ароматом нового табака.

- Книгу, - ответил он, не поднимая глаз.

- Это очевидно, Эрик! - огрызнулась она. - Как называется книга? Вы выглядите таким заинтересованным! - она встала и обошла его.

Едва она приблизилась к его креслу, он закрыл книгу и засунул её в кресло за спину.

- Вам это будет неинтересно, моя дорогая.

Она ненавидела, когда он делал великую тайну из какой-нибудь мелочи. Любопытство терзало её.

Перед сном Кристина вернулась в библиотеку, чтобы убрать свою книгу. Она увидела тонкий томик, выглядывающий между подушками. Наклонилась и подняла его. "Это та книга, которую читал Эрик!" Без колебаний она засунула её за корсаж платья и пошла в свою комнату. Открыв книжку, она почувствовала, что щеки у неё заполыхали. Жар охватил все её тело, когда она перелистнула несколько страниц. Дважды она задерживалась, прежде чем захлопнуть книгу. Задыхаясь, она выбежала из своей комнаты и на цыпочках подошла к библиотеке. Она положила книжку назад, скрывая её между подушками, как все и было. Только она собралась покинуть библиотеку, как к ней подошел Эрик.

- Вы ищете что-нибудь почитать, Кристина?

"О, Боже, он знает!" Она не смела повернуться к нему лицом.

- Нет, Эрик, я просто возвращала свою книгу, - она была благодарна, что он не сказал больше ни слова, пока она не ушла.


Проходили дни, но она не могла выбросить из головы изображения, вызванные книгой. Даже когда она мыла посуду, мысли об этом преследовали её. "Если мы должны стать близки, это - то, что он хочет сделать со мной?" Она избегала Эрика и чувствовала прилив жара к лицу всякий раз, когда встречалась с ним взглядом. Его изящные, умелые руки обжигали её, когда кончики его пальцев будто случайно задевали её кожу.

Кристина выпила стакан хереса, пока месила тесто для своего печенья. Она радовалась усилиям, которых требовало густое тесто. "Эрик такой джентльмен, он, конечно же, не собирается делать со мной те вещи, что упомянуты в книге". Она расплющила тесто своими маленькими кулаками. "А зачем ещё ему читать такую книгу?" Взяв тяжелую скалку, она раскатала тесто. "Если бы он действительно попробовал, я бы ему позволила?" Кристина задавалась вопросом, каково это было бы - чувствовать руки Эрика, прикасающиеся к ней таким образом. Его руки были такими изящными, длинные тонкие пальцы созданы для игры на фортепиано, созданы для... Она снова почувствовала, что лицо у неё полыхает. Сделала ещё один глоток хереса. Так или иначе, этого никогда не будет, у них был договор - никакой близости. Он никогда не вернет назад своё слово, а она останется преданной Раулю. "Он думает о том, чтобы сделать это со мной?" Картинка всплыла перед её глазами, столь же яркая, как в тот момент, когда она впервые увидела её. Кристина прикусила нижнюю губу. От тепла, распространяющегося по её телу, у неё закружилась голова. Задохнувшись, она села. Она допила херес, пытаясь ослабить засуху во рту.

Эрик заметил, что Кристина стала краснеть вообще без всяких причин. Каждый раз, когда она оказывалась перед ним лицом к лицу, её румянец усиливался. Он задался вопросом, не думала ли она о виконте. Он почувствовал, как в нём закипает гнев. Она вспоминала поцелуи мальчишки? Он надеялся, что она ничем больше не занималась с виконтом. Он не мог перенести мысли о руках мальчишки, изучающих её тело. "Мне следовало убить его".

- Кристина, с вами все в порядке? Вы покраснели, - осторожно спросил он.

- О! - она прижала руки к лицу, почувствовала жар и побежала в свою комнату. Она решила принять холодную ванну.

- Кристина, вы скажете мне, что не так, прямо сейчас! - нахмурившись, потребовал Эрик.

"Ты можешь убить меня, но я не скажу, Эрик".
- Я... в порядке, я...

- Ерунда! - завопил он. Ее глаза расширились в страхе. Он заставил себя успокоиться и продолжил:
- Вы действовали очень странно, моя дорогая.

Он изучал её. У неё была очень стройная фигурка. Тонкая талия подчеркивала изгиб бедер. Ее грудь, хоть и маленькая, была совершенной для её миниатюрных пропорций. Прямые каштановые волосы были свободно рассыпаны по плечам, маленькая гребёнка с каждой стороны удерживала волосы от лица, когда она склонялась над своей книгой. Он был более чем на голову выше её, и хотя он был очень худым, миниатюрность её тела заставляла его чувствовать себя крупным рядом с ней.

Она встала, чтобы уйти:
- Эрик, я вернусь, мне надо пойти в свою комнату.

- Мы не сдвинемся отсюда, пока вы не скажете мне, что с вами не так!

- Вы будете удерживать меня здесь против моего желания? - спросила она.

- Если придется, - упорствовал он. - Вы готовы сказать мне?

- Разумеется, нет! - оборвала она.

- Тогда вы не пойдете в свою комнату, - холодно сказал он.

"Проклятье! Вот почему он предложил мне дополнительную чашку чая". Кристина начала вышагивать по комнате. Через несколько минут она сказала:

- Мне действительно надо идти.

- Я вам рекомендую говорить быстро, - приказ в его голосе прикрывался сладким звучанием тембра.

- Эрик, я ваша жена, а не рабыня. И сейчас пойду в свою комнату! - воскликнула она в смятении.
Кристина резко развернулась и быстро достигла своей комнаты. Она уже представила себе облегчение, которое последует через несколько мгновений. Внезапно она почувствовала, что её оторвали от пола; она повисла вниз головой, когда он перебросил её через свое плечо.

- Я сказал, что никто не выйдет из этой комнаты, пока вы не скажете мне, что не так, - он, не торопясь, пошёл назад в библиотеку.

Положение, в котором он её держал, сильно давило на её пузырь, и она ещё сильнее чувствовала побуждение уйти. Эрик опустил её в центре комнаты. Она стояла лицом к нему, вытянувшись во весь рост. Ее руки сжались в кулаки:

- Как вы смеете не допускать даму к уединению? - потребовала она.

- Упомянутой даме разрешат всё уединение в мире, когда она скажет мне, почему она краснеет всякий раз, когда видит меня, без какой-либо явной причины, - парировал он.

Она должна была воспользоваться ванной прямо сейчас, или произойдет несчастный случай. "Я не опозорюсь перед ним".

- Прекрасно, я скажу вам...

...Несколько мгновений спустя Кристина вылетела из библиотеки, её лицо горело.

Эрик остался на месте, его руки сплелись под маской, прижавшись ко рту в попытке сдержать хохот, срывающийся с губ. "Маленькая чертовка!"



Глава 7

Прекрасная картина.


- Сконцентрируйся, во имя всего святого, или давай отложим урок до завтра! - Эрик ударил кулаком по фортепиано.

- Почему я должна продолжать занятия, если я никогда больше не буду петь на публике? - заныла Кристина, опустившись рядом с ним на скамью у фортепиано.

- Скажи на милость, Кристина! - нетерпеливо сказал он. - Почему это ты не будешь больше петь на публике? - спросил он с недоумением.

- Вы имеете в виду, что не станете возражать... если я буду выступать? - его ответ захватил её врасплох. Она предполагала, что Эрик будет похож на большинство мужей. Едва женившись, мужчины ограничивали появление своих жен в обществе до пары знакомств; она никогда не ожидала снова блистать на сцене.

- Против чего я бы возражал, это если бы ты впустую потратила мое время. Я не обучаю салонных певцов! - парировал он с раздражением.

- О, Эрик! Когда? Скажите мне, когда? Пожалуйста? - Кристина была в восторге. Она чувствовала желание прыгать, скакать и размахивать в воздухе руками от радости.

- Я верну тебя на сцену, когда ты будешь готова полностью заменить Карлотту. У неё нет твоего таланта, но за годы она выработала великолепное умение подать себя, чего тебе пока не хватает. Кроме того, у неё обширный репертуар, поэтому ты должна развивать и укреплять свой, - спокойно сказал он.

- Я обещаю, что буду упорно трудиться. Так усердно, как вы от меня хотите, - она, словно в молитве, сложила перед собою руки.

- Тогда прекрати тратить впустую мое время, и начни с верхней части. Второй такт, аллегро. Это идет на пользу не только твоему голосу, моя дорогая, но и твоей выразительности, - насмешливо сказал он. - Или ты думаешь, что сможешь отделаться любезной улыбкой? О, и сотри это глупое выражение со своего лица прежде, чем мы начнем. Раз, два, три... - его костлявые пальцы вытянулись над клавишами.

- Да, Маэстро! - ответила она и обняла его, заставив его закоченеть в ответ. Кристина мягко поцеловала его в губы. Эрик задохнулся и немного отодвинулся, распрямив плечи. Она снова легонько поцеловала его, и на сей раз её губы задержались в поцелуе. Они оторвались и пристально посмотрели друг другу в глаза. Его глаза были широко открыты и наполнены тоской. Он был так неподвижен, что она не могла понять, дышит ли он вообще. "Почему я чувствую эту потребность поцеловать его в губы? Это всего лишь губы, но какие же они нежные, когда их целуешь! Я никогда не была настолько бесстыдной с Раулем! Но ведь Эрик - мой муж". Затаив дыхание, она снова приблизилась к его губам. Его голова немного наклонилась к ней, его глаза уже закрылись, ожидая её.

Прозвучал тревожный звонок. Рассерженный несвоевременным вмешательством, Эрик открыл глаза и отвел взгляд к потайному входу из туннеля. Когда он снова повернулся к ней, момент был упущен; она покраснела и встала. Он чувствовал слабость от её поцелуев и был взбешен от прерывания такого момента.

Он пошел ко входу, чтобы проверить личность вредителя.

- Это Хафиз, - удалось крикнуть ему. Эрик проклинал себя за то, что поставил сигнальное устройство в туннель, используемый Хафизом. Он решил, что неожиданный приход гостя будет хуже. "Будь проклят этот Перс!" Надо было вообще замуровать этот вход.


- Что тебе от меня сегодня понадобилось? - натянуто сказал Эрик.

- И тебе добрый вечер, Эрик, - улыбнулся Хафиз, входя в комнату.

- Давай быстро, чего ты хочешь? - он не потрудился скрыть своё неудовольствие от визита.

- Я пришел нанести визит вежливости, - ответил Хафиз, удивленный. Он подошел к камину и протянул руки к теплу.

- Ну что ж, раз тебе ничего не надо, можешь уходить, - кратко сказал ему Эрик.

- Эрик! - Кристина покачала головой, глядя на мужа. Она стояла позади него. Грубость по отношению к гостю была недопустима, даже если в тот момент она была рада видеть Хафиза не более, чем Эрик. Она наслаждалась их последним поцелуем и с нетерпением ждала того, который прервал Хафиз.

- Хафиз, как замечательно видеть вас! Не желаете ли присесть?

Эрик громко застонал и тоже сел. Она сердито посмотрела на него и присела рядом с ним. Эрик мог чувствовать тепло её тела, она сидела на диване очень близко к нему. Он все ещё был раздражен появлением Перса, но это его пока успокоило.

- Как вы поживаете? - спросила она гостя.

- Вполне хорошо, спасибо, Кристина, но я что, чему-то помешал? - спросил Хафиз с притворным простодушием. Ни один из хозяев не казался особо счастлив видеть его, хотя Кристина, по крайней мере, предпринимала усилия в любезности.

- Я давал Кристине урок пения, - слишком быстро вмешался Эрик. Он посмотрел на Кристину, кратко встретил её взгляд и повернулся назад к Хафизу.

По быстрому ответу Эрика, их кратким взглядам и внезапному румянцу Кристины, Хафиз мог сказать, что он прервал нечто большее, чем простой урок. Сидя рядом, они смотрелись так, словно один украл козу, а другой продал её. "Что происходит с этими двумя?"

- Пожалуй, я сделаю нам чай. Извините меня, пожалуйста, - сказала она, быстро уходя на кухню.

- Мало того, что ты дурак, но ты ещё и суёшь нос не в своё дело, - сказал Эрик с раздражением.

- Мой дорогой друг, почему я ощущаю исходящую от тебя враждебность? Ты не рад меня видеть? - поддразнил Хафиз своего друга.

- Сегодня твоё присутствие невыносимо! - ответил Эрик, приведенный в бешенство. - Ты приходишь, когда захочешь, словно я должен всегда, всё время радушно принимать тебя. Ну так я этого не делаю! - его руки сжались в кулаки, но он сдержал свой гнев.

- У нас с тобой соглашение! - невозмутимо напомнил ему Перс. Их договору было теперь уже больше двадцати лет, и это был далеко не первый раз, когда Эрик попытался изменить своему слову. С другой стороны, он впервые видел столь расстроенного Эрика без гнева, взявшего над ним верх. "Хорошая девочка, вы приручаете волка!"

- Соглашение, а не тюремный срок! И напоминаю тебе, что я был вынужден пойти на это. - Эрик впился в него взглядом.

- Всё равно, договор есть договор, - ответил Хафиз. Спасение жизни Эрика наконец дало ему право не опускать перед ним головы. Они были связаны жизнью.

- Зачем ты пришел сегодня... просто досаждать мне? - прошипел Эрик. - Я не желаю тебя тут видеть!

- Эрик, я слышу, что вы грубите нашему гостю? Эрик? - выкрикнула Кристина из кухни.

Эрик пробурчал под нос:
- Проклятье! Будь ты проклят, Перс! - он повернулся лицом к кухне, изменил свой голос на более мелодичный и сказал:
- Нет, я не грубил. Я просто дразнил своего друга.

Гнев заплескался в глазах Эрика, заставив Хафиза согнуться в кресле пополам. Его хриплый смех заполнил комнату. Она вошла с подносом.

- О, хорошо, вы развлекаете Хафиза! - она послала мужу широкую улыбку.

- Сюда, Кристина, позвольте мне помочь вам с этим, - Хафиз взял у неё поднос, прежде чем Эрик смог добраться до него. - Вы представления не имеете, каким забавным может быть наш Эрик.

- Да вы что? Спасибо, Хафиз, - сказала она, выкладывая содержимое подноса. Она поставила заварной чайничек и кружки на маленький столик рядом с Эриком. Поднос с её печеньем отправился на центр стола.

Перс чувствовал на себе взгляд Эрика. Он испытывал соблазн посмеяться снова, но затем подумал о своей личной безопасности, и решил этого не делать. Волк был одомашнен, но он по-прежнему оставался волком.

- Я скоро присоединюсь к вам. Пожалуйста, начните без меня, - сказала Кристина, снова оставляя их наедине.

Внезапно изменив манеру поведения, Эрик беззаботно откинулся назад.

- Бери, угощайся любыми, - сказал Эрик, указывая на печенье на подносе. - Моя жена делает их для меня. Она каждый день делает новые, но только те, что мне нравятся, конечно, - он глубоко вздохнул и покачал головой. - Это доставляет мне массу хлопот, приходится покупать всё ингредиенты, которых она требует. Но она настаивает на использовании только самых лучших продуктов, чтобы делать мне всякие пирожные и тому подобное, - его напускной тон не выдавал ни капли гордости, сияющей в его глазах. Голос звучал подчеркнуто небрежно, нарочито. В этот момент он был похож на претенциозного дворянина, обеспокоенного необходимостью выбрать себе ботинки среди множества пар. Хафиз отметил, что Эрик обращается к Кристине не по имени, а вместо этого называет её "моя жена". Свет, сияющий в глазах Эрика, выдавал то огромное удовольствие, которое он получал от повторения этих простых слов.

- Я бы не хотел лишить тебя любимых сладостей, Эрик, - ухмыльнулся Хафиз.

- Не волнуйся насчёт меня. Моя жена просто сделает ещё, - ответил Эрик.

- А что случается с теми, которые тебе не нравятся?

- О, эти мы берем с собой, когда наносим визиты. Это превосходные печенья, просто не мои любимые, - он откинулся на диване, наконец-то непринуждённо, впервые с момента появления Хафиза.

Кристина вернулась и села с ними. Ее волосы были только что расчесаны и снова закреплены гребнями. Ее блестящие розовые губы казались Эрику восхитительными. Он не мог оторвать от неё глаз в благоговении.

- Вам надо было начать без меня, - сказала она, наливая чай Эрику. Положив туда полторы чайных ложки сахара и размешав, она вручила чай ему. Он взял чашку и потянул носом в её направлении.

- Вы замечательно пахнете, - сказал он, закрывая глаза, чтобы сконцентрироваться на её аромате.

- Это духи, которые вы мне подарили, - сказала она, поднося запястье к его лицу. - Видите, те самые, которые вам нравятся.

Эрик был неспособен что-либо ответить. Аромат вызывал в его памяти некоторые дни, когда она его наносила, включая день их свадьбы.

- Да, дорогая, я люблю эти духи на вас, - пробормотал он. Он приблизил к ней лицо и снова втянул воздух у неё за ушами.

Хафиз неловко пошевелился в своем кресле.

Она повернулась к гостю и налила чай для Хафиза:
- Сахар?

- Да, три, спасибо, - Перс заметил, что Эрик немного нахмурился на чашку Хафиза, а затем отвёл взгляд. - Что-то не так?

- Нет, вовсе нет, - небрежно сказал он.

- Ты смотришь на мой чай так, будто с ним что-то не в порядке. Что случилось? - спросил Перс.

Эрик сдержанно ответил:
- Что ж, просто ты будешь не в состоянии оценить печенье, как следует.

Хафиз недоумённо посмотрел на него.

- Моя жена говорит, что у тебя в чае не должно быть много сахара, если ты...

- Ох, Эрик, оставьте его в покое... он вполне может пить такой чай, какой захочет, - упрекнула его Кристина.

Эрик пожал плечами и неторопливо отпил из своей чашки. Подняв крошечный кусочек, он положил его в рот. Затем повернулся к Кристине.

- Как всегда, любовь моя, восхитительно! - он взял её руку и слегка прикоснулся губами к её пальцам.

Она улыбнулась ему и положила руку на его колено. Эрик поглаживал её руку и продолжал спокойно потягивать свой чай.

Хафиз про себя отметил, что если они ведут себя вот так постоянно, то ему следовало наносить визиты почаще, чтобы вдоволь посмеяться. Невероятно! Он вёл беседу с Королем Убийц, Эриком Жестоким, безжалостным палачом, бессердечным убийцей тех несчастных, которым довелось впасть в немилость у Королевской семьи, об оптимальном количестве сахара, которое нужно класть в чай, пробуя выпечку. Если бы не маска, он бы решил, что перед ним другой человек, человек с чистым прошлым.

Эрик допил свою обязательную третью чашку чая. Закончив с угощением, они откинулись на спинку дивана, пресыщенные сладостями.

- На самом деле, я действительно принес подарки, или сюрприз, как ты и хотел, - Перс вынул маленький пакет из кармана пальто и сунул его Эрику. - Держи, ваши свадебные фотографии.

Эрик выхватил свёрток из протянутой руки Хафиза. Открывая, он оторвал верхушку и высыпал фотографии на стол с чайным сервизом.

- Ты должен был немедленно отдать их мне, вместо того чтобы развлекаться своими глупостями.

- Я полагаю, что это было "спасибо". Ну так, пожалуйста, - сказал Перс.

- Спасибо, Хафиз, - сказала Кристина, стреляя в Эрика предупреждающим взглядом.

- Вы не должны благодарить меня, дорогая девочка. Мне было очень приятно, - ответил Хафиз.

- Она не должна благодарить тебя, зато я должен, да? Я, кого ты достал своим глупостями. - Эрик поднял фотографию. Сначала он посмотрел на ту, где была только одна Кристина. На его губах появилась улыбка. Затем он посмотрел на ту, где они были вдвоём. Ни Кристина, ни Хафиз не знали, что Эрик впервые в жизни позволил кому-либо запечатлеть свое изображение.

- Могу я посмотреть на них, Эрик? - спросила она, протягивая руку.

Он откашлялся, поднял все фотографии и направился из гостиной, что-то тихонько бормоча. Кристина расслышала только его "Извините меня", - едва слышно, хриплым голосом. Он вылетел из комнаты с фотографиями в руке.

- Думаю, я увижу их позже, - сказала она.

Хафиз заметил разочарование в её голосе и задался вопросом, не имело ли её разочарование отношения к свадьбе. Может быть, фотографии напомнили ей об упущенных возможностях с виконтом? Свадьба, хотя и настоящая, состоялась благодаря угрозам и похищению. Он был бы не удивлён, если бы она все ещё печалилась о своем жребии. Задумавшись, он не заметил, как она приблизилась к его уху.

Сердце Хафиза упало, когда он увидел Кристину рядом с собой. Всё было именно так, как он и боялся - Эрик удерживал её насильно!

- Он принуждает вас жить здесь, Кристина? - прошептал Хафиз, косясь в том направлении, куда ушёл Эрик.

- О чем вы говорите? - спросила она.

Он придвинулся к ней поближе:
- Вам нужна помощь, чтобы убежать от него?

- От Эрика? Я не хочу убегать от своего мужа! - раздраженно сказала она. - С какой стати?

- Что тогда? - спросил Хафиз, смущённый.

- Сюда приходит один мужчина, - поделилась она.

- О? - Хафиз был обескуражен. К чему тогда вся эта секретность?

- Он приходит и уходит через туннель, как вы... не завязывая глаза. Эрик не захотел представить нас, даже не позволил мне увидеть его.

Сердце Перса пропустило удар. Эрик снова вернулся к своим старым фокусам?

- Это очень странно - как только он приходит, они тут же приглушают голоса. Вы не знаете, кто бы это мог быть? - спросила она Перса.

- Нет, как он выглядит?

- Он одевается в чёрное. Это всё, что я смогла увидеть. Но я слышала их разговор, - добавила она.

- И на что похож голос этого загадочного человека? - спросил Хафиз.

- Он похож на раненого кузнечика, - сказала она, усмехаясь. Затем, улыбаясь, воспроизвела для него это звучание. Хафиз засмеялся, и Кристина присоединилась к нему.

- Вы помните, о чем они говорили?

- Эрик давал ему деньги, - прошептала она.

- Вы уверены, что не наоборот? - исходя из его опыта общения с Эриком, люди частенько желали заплатить ему значительные суммы, чтобы он квалифицированно помог кому-нибудь покинуть этот свет.

- Я уверена. Эрик заставил человека пересчитать деньги. Что это означает, Хафиз? Кто-нибудь может его шантажировать? - спросила она, заинтересованная.

Это, скорее всего, была ошибка. Очевидно, что Кристина не знала о прошлом Эрика. Хафиз взял на заметку выяснить, чем Эрик занимался в последнее время.

- Кристина, я должен знать. Вы счастливы? Эрик хорошо с вами обращается? - спросил он её на этот раз осторожно, чтобы вопрос не показался оскорбительным.

- Со мной никогда ещё не обращались с большей любовью и уважением, - сказала она с безграничным осуждением. Даже его лучший друг предполагал о нём самое худшее. Если бы Эрик родился с нормальным лицом, эта беседа бы не состоялась. Кристина почувствовала разочарование в Хафизе; жизнь была так несправедливо жестока к её мужу, если даже его лучший друг думал, что он мог попытаться причинить ей боль.

- И вы сможете прожить с ним всю оставшуюся жизнь?

Она подумала об их поцелуях у фортепиано и об обещании её мужа вернуть её на сцену.

- Да, - сказала она. - Я всегда буду с Эриком, - её саму изумило, как легко она отнеслась к идее провести всю жизнь с Эриком.

- Если вы когда-нибудь будете нуждаться во мне... если вам понадобится моя помощь, чтобы спастись от него, скажите мне об этом без колебаний. Я помогу вам, несмотря ни на что. Я знаю Эрика ещё с тех пор, как он был молодым. Я знаю, на что... на что он способен, - он надеялся, что это не прозвучало оскорбительно, но он должен был сообщить ей, что она могла рассчитывать на него.

- Он теперь мой муж. Я сомневаюсь, что мне придется убегать от него, - кратко сказала она, отводя взгляд от Хафиза.

Перс почувствовал её дискомфорт. Ее преданность Эрику была покоряющей, но он должен был предупредить её. Он должен был подстраховать её... на всякий случай.

- Будьте осторожны, Кристина, и помните обо мне. Я буду посещать вас время от времени. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, наденьте красное, так много красного, как сможете найти, и я пойму, - добавил он.

- Хафиз, разве вы не самый близкий его друг? Тогда зачем вы говорите такое? - она казалась смущённой и задетой. - Будто бы Эрик причинит мне боль.

- Я был с ним, когда... - он осёкся. Он не имел права выдавать тайны Эрика.

- Когда что? - спросила она.

Бесшумно, как всегда, Эрик вернулся в библиотеку, все ещё держа фотографии.

- Я должен сделать вывод, что именно я являюсь причиной вашей тихой беседы? - Эрик перевёл взгляд с одного на другого, наблюдая за ними. - Вот теперь твоя работа сделана, дарога. У тебя хороший фотограф, - он вручил фотографии Кристине и встал около неё.
- Кристина снова будет петь на публике! - объявил он Хафизу, указывая вверх.

- В Опере? Когда? - Хафиз усмехнулся, показав блестящие белые зубы.

- Когда? Когда я скажу, что она готова, и ни днём раньше! - он скрестил руки на груди.

Кристина была полностью поглощена фотографиями. Когда она взяла одну из фотографий, Хафиз увидел, как она вытерла слезу с уголка глаза. Ее реакция ошеломила его. Действительно ли это было возможно? Для женщины, которая вышла замуж по принуждению, она действовала скорее как застенчивая невеста, чем как несчастная жертва. Кристина вообще видела, что находится под маской?

- Они прекрасны, Эрик, - она плакала. - Присядьте рядом со мной, - она похлопала по дивану. Ее услужливый муж покорно сел рядом, рассматривая фотографии вместе с ней.

Ни один из хозяев не заметил, как Хафиз встал и направился ко входу в туннель.

- Оставляю вас наслаждаться вашими фотографиями. Спасибо за ваше восхитительное угощение, - сказал Перс.

- Да, хорошо, выход сам найдешь... Спасибо! - пробормотал Эрик. Кристина, полностью поглощенная, кивнула Хафизу, не сказав ни слова.

Перед тем, как войти в туннель, он повернулся и посмотрел на пару - её, миниатюрную, красивую юную девушку, и его, худого мужчину с редеющими волосами и с чёрной маской на лице. Они сидели бок о бок, касаясь плечами, оба склонились над своими свадебными фотографиями и что-то шептали друг к другу.

Хафиз покачал головой и отправился домой.



Глава 8

Лето в подвалах.


Кристина заметила каплю пота, выкатившуюся из-под нижней части маски и повисшую на его подбородке. Эрик смахнул её затянутым в перчатку пальцем, затем приподнял маску ровно настолько, чтобы приложить к лицу носовой платок.

- Эрик, почему ты не снимаешь её? Тебе, должно быть, ужасно неудобно, - сказала она.

- Со мной всё в порядке, - он дотянулся до стакана воды на фортепиано, только чтобы обнаружить, что тот пуст.

- Я принесу тебе стакан прохладного лимонада. Я сделала его утром, - сказала Кристина, направляясь к кухне. Она достала лимонад с ледника и налила его в длинный стакан.

- Спасибо, - сказал он, взяв стакан и поднося напиток к губам. Край стакана, тихонько звякнув, столкнулся с нижней частью его маски; он посильнее откинул голову назад, чтобы суметь напиться.

Она сидела, откинувшись на спинку его большого кресла в библиотеке, поджав под себя ноги и читая "Кандид" Вольтера. Книгу порекомендовал Эрик. Для романа Кристина находила политические ссылки скучными, но глядя на её лицо, никто бы об этом не догадался. Она всегда слушала и пыталась понять Эрика, когда тот говорил о науке или политике, но правда заключалась в том, что всё это было вне её понимания. Она бы лучше предпочла сидеть с последним выпуском "Эпок". Кристина потянулась, как кошка, и зевнула. На ней была только сорочка под лёгким халатом, свободно обвязанным вокруг талии. День был слишком жарким, чтобы наряжаться дома. Она пожалела тех, кто находился выше, в Опере. Если здесь, внизу, было так жарко, то они там наверху должны просто умирать.

Музыка Эрика расслабила её, поэтому она откинула голову назад и наблюдала за ним сквозь полуприкрытые веки. На нем была белая рубашка с расстёгнутым воротом и тёмно-серые брюки. Его шея и подбородок блестели от пота. Он поправил скамью и снова начал играть, останавливаясь через каждые несколько нот в лихорадочной попытке записать своё сочинение. Так продолжалось некоторое время. Спустя несколько минут она снова заметила то же самое действие. Другая капля свисала с его подбородка, угрожая упасть на нотную бумагу. Покачав головой его упрямству, она отвернулась к своей книге и услышала приглушенное проклятие. Он прикладывал к нотной бумаге свой носовой платок, который становился всё более чёрным с каждым прикосновением.

- Вот именно, Эрик, сейчас же сними свою маску!

- Что? - недоверчиво спросил он.

- Я сказала, сними свою маску. Зачем ты мучаешь себя? - она встала и направилась к нему.

- Я в порядке, просто... - начал он отвечать.

- Я не могу сидеть здесь и смотреть на это... Я пойду наверх раньше, чем собиралась, так что тебе будет удобно остаться здесь в уединении.

- Нет, подожди, не уходи пока. Мне не нравится навязывать это тебе, - сказал он, указывая пальцем на свое лицо.

- Сегодня ужасно жаркий день, чтобы позволить тебе сидеть и вот так страдать. Я уже много раз видела твое лицо, - возразила она, положив руки ему на плечи.

- Но выглядит оно по-прежнему отвратительно! - напомнил он ей.

- Это твои слова, Эрик, не мои, - она встала около него, уперев руки в бедра. - Ты заставляешь меня чувствовать себя гостем, как будто мы не одна семья.
"Семья! Я назвала его семьёй! Я прежде никогда не считала его семьей, но он... " Он был такой же семьёй, как матушка Валериус. Эрик был её семьёй. Странно, она никогда этого не замечала до того, как произнесла.

- Семья! Однако... что ж, пожалуй, - он издал длинный вздох и взялся руками за края маски. Приподняв, он удалил черный лоскут кожи со своего лица. Его обнажившееся лицо было красным и слегка опухшим после заточения. Он отвернулся от неё и, снова вытерев лицо носовым платком, склонился над своей работой.

Она вышла из комнаты, вернувшись несколько минут спустя с влажной тканью.

- Нет, нет. Я теперь в порядке, - быстро сказал он, глядя на ткань и избегая её глаз.

- У тебя на лице чернила! - она захихикала. Его глаза сузились при мысли о том, что она может смеяться над его лицом.
- Посмотри на свой носовой платок.

- Проклятье! - пробормотал он, уставившись на почерневший носовой платок. Он подозрительно посмотрел на неё, когда она подошла ближе.

Встав за его спиной, она мягко притянула его голову назад, к своему животу, и положила прохладную ткань на его лицо, не касаясь руками воспалённой кожи. Кристина положила руки ему на плечи и несколько минут разминала мускулы его шеи и плеч, пока он немного не расслабился.

- Ох... как хорошо. Спасибо, - он позволил своей голове прислониться к ней, восхищаясь прохладой ткани на своем лице. Он не помнил, чтобы в Париже когда-нибудь было столь же жарко, как сегодня. Жаркие дни в Персии и Турции воспринимались совершенно по-другому, так как там было очень сухо. Обычно в подвалах под Оперой было прохладно, но сегодня некуда было деться от влаги, поднимающейся с озера.

Кристина улыбнулась; обычно он не позволял ей ухаживать за ним. Ей было приятно, что она сумела хоть немного облегчить неприятные ощущения, испытываемые её мужем в этой жаре. Когда она убрала ткань, его глаза нашли её лицо. В этот момент они мерцали тёмным золотом. Она также заметила стальной отблеск, но затем он исчез. Она находила его глаза неотразимыми, хотя больше всего она любила преданность, с которой он смотрел на неё, как будто не было больше в мире никого, достойного его пристального взгляда.

- Спасибо, - сказал он, его взгляд блуждал по её лицу и наконец остановился на её губах. Неосознанно он облизнул свои собственные.

Ее сердце забилось в груди; теперь уже она почувствовала себя неловко, когда он отвёл взгляд.

- Пожалуйста. Если тебе теперь лучше, то я тебя оставлю и вернусь позже с другим, - сказала она.

Он захватил её запястье.

- Тебе не обязательно уходить. Присоединишься ко мне? - его простой вопрос заставил её сердце затрепетать. Она скользнула на скамью рядом с ним. Он снова поднял свою маску и начал устраивать её на лице. Она забрала её у него из рук.

- Слишком жарко, оставь её.

- Я не могу, Кристина, - он приладил маску на место и начал играть. Ее сердце сжалось от сочувствия к мужу. Необходимость скрывать лицо настолько укоренилась в нем, что хоть рядом и не было никого, способного подразнить или высмеять его, он все равно надел маску на своё лицо и спрятался в поисках безопасности. Его лицо было ужасно, но теперь оно ни в коем случае не могло испугать её или внушить ей отвращение. Ей было так стыдно за свою прошлую реакцию на его внешность. Она сидела рядом с ним, пока он играл для неё часть своего нового сочинения. В одном или двух местах она смело высказала своё мнение. Сначала удивившись, он все-таки принял её предложения. Он даже включил один из её вариантов, который повел пьесу в другом направлении.

В три часа Кристина отправилась с визитом к подруге. Она надела жёлтое летнее платье с низким воротником, маленькая весёлая шляпка с крошечным зелёным пером красовалась на её голове. Эрик переправил их через озеро и проводил её до комнаты Мэг.

Сегодня он впервые решился предоставить её саму себе за пределами их дома.

- Ты уверена, что сможешь вернуться самостоятельно, Кристина? - ужасное предчувствие сжимало его сердце. Он больше не испытывал желания заканчивать свое произведение.

- Да, уверена. Иди, работай над своей музыкой. Я знаю дорогу домой, - настаивала она.

Сказанное ею "домой" умерило его тревогу, но страх по-прежнему не отпускал его.
- Во сколько ты вернёшься?

- К пяти часам я должна быть дома.

Снова это слово - "дома". Если она считает это своим домом, то она вернётся, как обещала. Он чувствовал, что должен доверять ей, но сердце говорило ему иное.

Пока она стучала в дверь Мэг, он поцеловал её в щеку и слегка улыбнулся. Кристина сопротивлялась искушению прикоснуться к его губам. Она поздоровалась с подругой, как только та открыла дверь. Эрик, как обычно, уже ушёл.

Мэг стояла в свободном домашнем платье, прикладывая к лицу носовой платок.

- Им сегодня пришлось отменить репетицию, Сорелли потеряла сознание из-за жары! - она скорчила гримаску, изображая обморочную балерину.

- Я буду примадонной! - воскликнула Кристина. - Эрик готовит меня, чтобы вернуть на сцену.

- Он тебе позволит? Мы снова будем вместе! - девушки закружились, задевая юбками мебель.
- Тебе повезло, что он согласился. Большинство мужей даже слушать бы об этом не захотели, - сказала Мэг.

- Я даже не спрашивала его, это была его идея, - добавила она. - Он сказал: "Я не обучаю салонных певцов", - Кристина попыталась изобразить его голос, но разразилась смехом.

Девушки, смеясь, сидели на маленькой кушетке. Мэг покачала головой, не в силах поверить удаче подруги.
- Мы снова будем каждый день видеть друг друга!

- Смотри, Мэг, - она вытащила из сумки несколько свадебных фотографий.

- О, нет! На мне шляпка криво сидит. - Мэг в ужасе смотрела на карточку.

-Что?

- Моя шляпка... смотри, - сказала Мэг, указывая. - Не очень ровно, правда?

- Ох, Мэг! - Кристин хихикнула и стукнула кулачком по руке подруги.

- Ты прекрасно смотрелась, Кристина. Все так говорили. Фотография чудесная. Очень плохо, что он должен носить эту вещь на своём лице. Должно быть, то, что под ней скрывается, просто ужасно.

- Это совсем не ужасно, - соврала она, защищая его. - Между прочим, если бы он не был настолько застенчив, он мог бы показать своё лицо.

- Может быть, оно не ужасно для тебя! - Мэг никогда не видела Призрака, но в Опере были те, кто видел его без маски. Истории, которые они рассказывали, вызывали мурашки по коже. Почувствовав дискомфорт подруги, Мэг сменила тему. Снова посмотрев на свадебную фотографию, она указала на неё:
- О, смотри, это Пьетро и Жан, да хранит Господь их души! - сказала она, перекрестившись. Она подождала, пока Кристина делала то же самое. Снова указывая на фотографию, она сказала:
- Пьер покинул Оперу. Однажды он просто взял и исчез, вместе со своей толстой женой. Помнишь, как она ела в тот день? Тьфу! Я думала, что пирога больше никому не хватит! - она засмеялась. - В общем, он исчез и всё бросил, как безответственно! Теперь им приходится заставлять кого-нибудь помогать с уборкой декораций. Он один был силён, как вол! Им придется брать двух мужчин на его место. Какой он всё-таки был большой и глупый!

- Но не настолько глупый, чтобы не пялиться на наши ноги, - напомнила Кристина подруге. - Как продвигаются ваши дела с графом дю Вейлем? - спросила она.

- Он собирается с духом, чтобы сообщить о нас своей матери, - печально ответила Мэг.

- Это уже шаг вперёд, - ободряюще сказала Кристина.

- Он набирается смелости для этого разговора уже четыре месяца. Полагаю, что у него уже больше храбрости, чем нужно! - она хихикнула. - В венах его матери течёт голубая кровь. Ох, ладно. Жаль, что у меня не хватает мужества взять назад своё слово, - подавлено сказала балерина.

- Ты действительно любишь его, да? - спросила Кристина, накрыв рукой руку Мэг.

Мэг отошла к окну и вздохнула:
- Да, действительно, - она неуверенно повернулась к подруге. - Кристина, у меня для тебя кое-что есть. - Мэг достала листок бумаги из ящика:
- Граф Филипп принёс это на прошлой неделе, - она вручила Кристине сложенную записку на дорогой бумаге.

У Кристина задрожали руки, когда она взяла ответ Рауля. В животе свернулся тугой комок, её затошнило.

- Ты выглядишь совсем больной, Кристина! - Мэг озабоченно прикоснулась к руке подруги.

- О, Мегги! Я чувствую себя ужасно. Посмотри на то, что я держу в своей руке! - воскликнула она, взмахнув запиской.

Мэг недоуменно посмотрела на неё.

- Смотри... нож... нож, готовый вонзиться в сердце моего мужа! Это предательство! Он любит меня так сильно, Мэг, что иногда я не могу этого вынести, - она уронила голову на руки. - С каких пор я столь низко пала? - всхлипнула она, её глаза наполнились слезами.

- Пожалуйста, Кристина, убери это письмо... если моя мать его увидит... - нервно сказала Мэг.

- Я должна выбросить его и покончить с этим. Сожги его! - закричала она.

- Как ты тогда узнаешь, о чем там говорится? Может быть, он сообщает тебе о своей предстоящей свадьбе?

- Рауль никогда бы так не поступил со мной, - сказала она с уверенностью.

- Ты ожидаешь, что он всю жизнь будет чахнуть без тебя? Ты вышла замуж!

- Да, чтобы спасти его! - она снова почувствовала, будто причиняет боль Эрику этими словами.

- Я не знаю, что сказать, - Мэг села рядом с подругой.

- Я не знаю, что делать, - парировала Кристина.

- Кристина, ты должна определиться с тем, чего ты хочешь, иначе будет беда. Ты не можешь получить их обоих! Прочитай это, а потом избавься от него, - впервые посещение подруги раздражало её. Кристине оказывали внимание, её странный муж любил её до безумия, а она игралась в переписку со своим бывшим женихом. Мэг все ещё ждала того, кто захочет жениться на ней. Она любила Эдуарда, но знала, что их отношения не были долговременными. Что бы он ни говорил, в конечном итоге она была не более чем симпатичным трофеем, которым он наслаждался, пока не нашел себе подходящую жену аристократического происхождения. Если бы у неё был такой преданно любящий муж, как Эрик, она бы находилась рядом с ним, заботясь о его счастье, а не развлекалась с каким-то глупым мальчишкой-аристократом. Сегодня было слишком жарко, чтобы выслушивать эгоистические колебания подруги, хоть она и любила её.
- Просто прочитай его и покончи с этим, - она теряла терпение.

Кристина заметила перемену в Мэг.
- Я прочитаю его позже... Спасибо, Мэг.

Мэг пожалела, что согласилась стать посредником. Она чувствовала себя так, будто она тоже предавала человека, который в течение многих лет обеспечивал финансовую стабильность ей и её матери.
- А знаешь, что... пойдем попьем минеральной воды в Bon-Deux cafe, у них там есть по-настоящему холодные напитки! - предложила Мэг.

- Но Эрик думает, что я здесь, - возразила Кристина.

Мэг не могла больше выдержать в этой комнате ни минуты.
- Давай, Кристина, это прямо за углом.

- Хорошо, но только минеральной воды, и сразу же возвращаемся назад.

- Давай возьмём с собой матушку, она тоже не откажется от прохладного напитка, - она опустила глаза на свое платье и ойкнула. - Ты пригласи матушку, пока я переоденусь.

- Мэг? Ты думаешь, что я глупая, не так ли? - спросила Кристина свою самую старую подругу.

- Глупая? Нет, я думаю, что ты очень избалована. Сначала твой отец давал тебе всё, что ты хотела, даже то, что он не мог себе позволить. Следом мадам Валериус, которая относилась к тебе так, будто сама родила тебя. Затем ты встретила виконта, который действительно хочет жениться на тебе, и теперь у тебя есть муж, который готов умереть за тебя. Муж, который готовит тебе еду и хочет, чтобы ты вернулась на сцену, ради всего святого! И что делаешь ты? Ты заводишь отношения со своим бывшим женихом!

- Я не завожу... - начала она, её глаза наполнились слезами.

- Заводишь, Кристина. Вы отправляете друг другу послания, и ты планируешь встретиться с ним за спиной своего мужа. В любом французском суде это назовётся супружеской изменой! - ну вот, слова, которые так долго вертелись в голове Мэг, наконец вырвались на свободу.

Кристина была потрясена вспышкой подруги. Ее глаза горели от непролитых слёз.
- О Мегги, может быть, нам стоит пойти за напитком? - слезы все-таки покатились, когда её подруга отвернулась, чтобы переодеться. Кристина вышла из комнаты, чтобы позвать мадам Жири, к глазам она прикладывала новый носовой платок с монограммой, который купил ей Эрик.


Он сидел за фортепиано, работая над особенно трудной частью своего произведения. В последнее время он ощущал небывалое вдохновение. Время от времени он даже садился за стол, проектируя здания, которые, он знал, никогда не будут построены. Одно лишь её присутствие заставляло его ум создавать конструкции, которые превосходили способности большинства строителей. Его сочинения также стали звучать легко, их сложность достигалась благодаря свету, а не тьме. Его музыка всё ещё была чувственно глубокой и таинственной, но тьма, пропитывавшая все его более ранние работы, ушла. Он отложил "Дон Жуана," решив, что добавить туда уже нечего.

Эрик вынул свои часы: пять часов. Она опаздывала! Он вернулся к своей музыке, но несколько минут спустя снова проверил часы. Он ещё раз попытался позволить музыке отвлечь себя от ужасного предчувствия, но на сей раз не выдержал даже минуты.

Что такого могло случиться с ней по пути вниз? Хотя они много раз проходили вместе через туннели, ведущие к их дому, сегодня она впервые должна была спуститься одна. Она знала дорогу, он был уверен! Эрик встал, пересёк озеро и поплёлся к маленькой квартирке Жири. Прижал ухо к двери. Обычно он слышал девушек, их звонкий смех, даже через дверь. Сейчас стояла тишина. Он пошёл по боковому проходу. Никогда до сих пор не использовавшийся, тот был полон паутины. Эрик довольно хорошо видел в темноте, и вскоре нашел механизм, открывающий панель внутрь шкафа. Он прошел через неё в комнату Мэг. Комната, конечно, была пуста. Он пересёк комнату и позволил себе заглянуть в остальную часть квартиры. Никого. Мучительный стон пронёсся по пустому дому. "Они предали меня! Что старая ведьма, что её никчёмная дочь... эта неосмотрительность дорого им обойдется".

Его сердце дико стучало в груди. "Она обещала!" Кристина не могла нарушить своё обещание. Не теперь, они были женаты. Кристина казалась счастливой, когда была с ним. Их связывало столь многое. Она бы не стала, не могла притворяться и подделывать всё это только ради того, чтобы одурачить его и освободиться из клетки. "А что бы ты сам сделал, чтобы освободиться из своей клетки? Убил бы? Убил, солгал, украл - всё, что угодно". Теперь он знал правду. Кристина не вернётся. Эрик едва мог дышать. Он покинул квартиру и направился к своему дому.

"Итак, у неё есть сообщник, и больше чем один, это очевидно. Они искупаются в своей собственной крови! К этому времени она уже может быть в объятиях мальчишки. Возможно, даже в его кровати. Я сплю на полу, как червяк, а он занимается любовью с моей женой в своей постели!" Сбившееся дыхание заставило его остановиться в темноте, чтобы отдышаться. Его ноги дрожали. "Как я мог позволить этой женщине довести меня до такого состояния?" Эрик продолжил путь вниз, к пятому уровню подвалов, хватаясь за стены для поддержки. "Кристина, ты не можешь быть с ним!"

"Дурак! Дурак! Дурак, что позволил ей уйти. Ты владел ею, и позволил ей уйти. Какой ты дурак, Эрик! Разве могло быть иначе? Ты вынудил её остаться с тобой, и теперь ожидаешь, что она забудет мальчишку и полюбит тебя? Дурак! Такая молодая девушка, как она, о чем ещё она может мечтать? о тебе с твоим лицом, когда она может мечтать о нём - молодом красивом юноше? Кто хоть когда-нибудь любил тебя? Как мог такой совершенно прекрасный ангел, как Кристина, полюбить тебя? Она была уже настолько щедра, что вышла за тебя замуж, разделила с тобой свою жизнь. Она целовала тебя... тебя, без твоей маски! Кто ещё сделал бы это, кроме ангела? Другая бы умерла!"
Его грудь сжало, словно твёрдый комок застрял между его ребрами. "Тебе подарили чудо, а ты всё равно хочешь большего. Жадный... жадное чудовище! Ты не заслуживаешь того, что она дала тебе. Ты неблагодарный, презренный негодяй!"

Но ведь он гений. "Удивительно бесполезный гений! Да, бесполезный, возможно... но не слабак!" Он вернет её, сколько бы тел ни пришлось положить, чтобы добраться до неё. "Кровь будет течь по улицам сплошным потоком. Они все заплатят - и виновные, и невинные, одинаково". Эрик вынул бутылку коньяка и налил себе половину стакана. Он расхаживал взад и вперёд по комнате, ощущая противоестественный холод в своём страдании. Он залпом выпил коньяк и вышел из комнаты.

- Себастьян, Себастьян! - Эрик подбежал ко входу в туннель и закричал во всю силу своих лёгких. - Себастьян!

Он наполнил другой стакан, и к тому моменту, когда тот опустел, Эрик услышал шаги.

- Вы, должно быть, в плохом настроении... - он мужчина на Эрика и сказал, - она вас бросила! - в голосе крысолова не отражалось никаких эмоций. Он был одет в чёрное, с головы до пят. Его волосы были коротко острижены и прилизаны к голове обильным количеством дешёвой помады. Он был немного ниже Эрика, и значительно крепче. Правильные черты лица сводились на нет его грязным и неопрятным внешним видом. Запах плесени цеплялся за него. Его глаза были тёмными, без блеска - тусклые чёрные угольки, окруженные бледной кожей.

- Он забрал её! - закричал Эрик.

- Я думал, вы по другому вопросу... Не важно. Для чего я-то понадобился?

- Эрику нужно оружие, - сказал он.

- Я думал, вам не нравится огнестрельное оружие. Как же ваше лассо?

- Мое лассо при мне, но... Я не юнец и не дурак. Достань две винтовки... лучшие, что ты... сможешь найти. Держи, этого должно хватить, - он вручил Себу толстую пачку банкнот, осторожно, чтобы не коснуться грязной руки, даже перчаткой.

- Я принесу их завтра, - ответил крысолов.

- И патроны... принеси как можно больше, - добавил Эрик. - И два мешка селитры. Остальное у меня есть.

- Для чего вам понадобились две винтовки? - спросил Себ.

- Я приведу домой свою жену!

Тот понимающе кивнул:
- И на кого мы охотимся?

- Для начала, Рауль де Шаньи - и любой, кто встанет на пути!


Когда он наконец полностью осознал её предательство, боль стала невыносимой. Чёрная тоска охватила его. Эрик пошёл в свою комнату, все ещё сжимая в руке пустую бутылку. Достал кожаный ремень, висящий на стене комнаты. Разделся до талии, встал коленями на плетёный коврик и начал хлестать себя ремнём по спине. Слёзы гнева, отчаяния и боли подступили к его глазам. Сердце колотилось, угрожая выскочить из груди. Он продолжал самоистязание до тех пор, пока не заметил кровь на ремне.

"Никто не отнимет то, что принадлежит Эрику!"


Кристина ждала с другой стороны озера, когда Эрик заберет её. Она знала, что он будет беспокоиться, потому что она сильно опаздывала. Женщины втроём пошли в кафе, где время пролетело совершенно незаметно. Ей очень понравилась прогулка, но теперь она была готова вернуться домой. Забавно, что она стала считать эти подвалы своим домом. Она любила гулять под солнцем, но теперь она жаждала успокоительной темноты. Когда он придет, она обнимет его, и он обнимет её в ответ. Она соскучилась по его крепким объятиям. Кристина снова позвонила в звонок. Она заметила тараканов, ползущих вдоль стены. Тьфу!

"Эрик!"

Она быстро позвонила ещё раз. Ее тревога возросла, она заметила, что тварей стало ещё больше. Кристина закрыла глаза, чтобы не видеть паразитов. На всякий случай она приподняла юбки и позвонила снова.

- Эрик! - закричала она. Здесь было настолько тихо, он должен был услышать её. До этого она представляла его мечущимся по дому в беспокойстве. Теперь она поняла, что он, видимо, до сих пор был увлечён своей музыкой и не думал о ней. Он даже не понял, что она вернулась. Она решила, что это даже хорошо, поскольку больше всего её пугала в нём именно его одержимость ею. Очевидно, теперь, когда Кристина принадлежала ему, эта страсть потеряла силу. Скорее всего, ежедневный контакт притупил новизну её присутствия. Однако... он забыл даже об общепринятой вежливости по отношению к жене! Она заметила, что из угла на неё пристально уставилась крупная крыса.

- ЭРИК! - она звонила и звонила в звонок. "Чёрт бы побрал его бесчувственную душу!"

- ЭРИК!

Где-то в глубине сознания он услышал звук. Эрик с трудом пришёл в себя и сел в гробу. Оцепенение от боли и выпивки дурманило его чувства.

"Кристина... Кристина?"

"Кристина! Звонок! Она вернулась ко мне!"
Он каким-то образом выполз из гроба, потерял равновесие и растянулся на полу, сбив гроб с возвышения.

"Кристина!"

Он должен был добраться до неё, но его тело отказывалось подчиняться разуму. Эрик чувствовал себя на удивление неуклюжим; его мозг был словно зажат в тиски, не позволяющие ему связно мыслить. Он натянул рубашку на обнаженное тело. Передвигаясь с большим трудом и придерживаясь за стены, он добрался до лодки. Дважды он поскользнулся и чуть не выпал, однако сумел продолжить движение. Шест придал ему устойчивости ровно настолько, чтобы суметь переправить лодку через озеро.

- ЭРИК! - раздался её вопль. Последний крик Эрик услышал уже в тот момент, когда различил её движущуюся фигурку. Кристина придерживала юбки и пританцовывала на противоположном берегу. Он мог видеть её глаза, не отрывающиеся от крысы, скрывающейся поблизости. Сцена показалась ему настолько забавной, что он откинул голову назад и рассмеялся. Достигнув берега, он помог ей забраться в лодку, а затем обнял её так сильно, что они чуть не потеряли равновесие. Справившись со своими эмоциями, он сумел оттолкнуть лодку шестом.


Она наконец увидела приближающуюся лодку и его фигуру в ней. Когда Эрик оказался неподалёку, она заметила, что он выглядит растрёпанным. Его волосы, обычно зачёсанные назад и перевязанные лентой, свисали несколькими прядями, падающими ему на глаза. Его одежда тоже не соответствовала его обычному виду. Рубашка помялась и наполовину вылезла из брюк.

Хотя он уже был очень близко, она снова позвала его.

Тогда он начал смеяться, такого смеха она ещё никогда от него не слышала. Кристина вообще не была уверена, что ей хочется возвращаться через озеро с этим незнакомцем. Эрик помог ей забраться в лодку и схватил её в медвежьи объятия, выведя лодку из равновесия. Они оба упали на колени, чуть не опрокинув лодку. Она почувствовала грубый мужской запах, смешанный с оттенком алкоголя. Он пил! Она расслабилась. Никто больше не пах так, как Эрик. Она была в безопасности.

Он торопился доставить её через озеро назад в их дом. На другом берегу он достал её из лодки и крепко обнял. По-прежнему удерживая её в руках, Эрик уткнулся носом ей в шею и стал покрывать небольшими поцелуями её ключицу. Кристина застонала. Это его чуть не погубило. Его тело отреагировало, и ему страстно захотелось отбросить благоразумие. Эрик позволил своей руке спуститься ниже её талии - туда, где её фигура округлялась. Кристина обняла его, погладив по спине. Спина взорвалась острой болью, когда она прикоснулась к израненной плоти, приведя его в чувство. Эрик отступил от неё, ужаснувшись тому, что он собирался сделать.

Когда он пошёл перед ней, чтобы открыть дверь, она увидела сзади слабые красные пятна на его рубашке. Кристина решила не надоедать ему расспросами сегодня вечером, учитывая его явно нетрезвое состояние: она подождет до завтра. Ее мужу придётся дать ей некоторые объяснения. Она пошла к своей комнате, надежно укрыв записку за корсажем.



Глава 9

Туннель.


Мэг повернулась, услышав резкий стук в дверь. Она была последней из балерин, оставшейся в гримёрной, и уже собиралась уходить.

- Да?

- Это я, - объявил низкий мужской голос.

- Толкни дверь, открыто.

Эдуард встал, закрыв собой весь дверной проем. Он был в тёмном фраке, безупречен с головы до пят, и тем не менее, ему удавалось выглядеть чуточку небрежным. Лишь взъерошенные волосы выдавали присущую ему непокорность. Он вошёл с широкой улыбкой и поцеловал её в макушку.

- Ты была на высоте! Правда, удивительно! Я не могу понять, почему ты не прима-балерина? - восторгался он.

Она вернула улыбку:
- Я говорила тебе, что у Сорелли есть... определенные качества, которых ещё нет у меня... Если я когда-нибудь буду...

- Я думаю, ты была просто великолепна, - он вытащил букет цветов из-за спины и выставил его прямо перед её носом.

- О, Эдуард, правда! - она засмеялась и позволила его руке скользнуть вокруг её талии, заключая её в объятия. Он замер посреди действия, когда раздался стук в дверь.

- Ее здесь нет, - выкрикнул он.

- Эдуард, ты не можешь так поступать, - прошептала она. - Да?

- Я могу войти? Это Филипп де Шаньи.

Эдуард нахмурился, но не отодвинулся, его рука собственнически касалась её талии.

- Моя дорогая мадемуазель Жири, вы были очаровательны! Мои поздравления, - он взял её протянутую руку и прикоснулся губами к пальцам. Кивнул Эдуарду.

- Спасибо, граф Филипп.

- Пожалуйста, просто Филипп. Вы заставляете меня чувствовать себя стариком!

- Не думаю, что кто-либо мог бы так считать, - сдержанно сказала она.

- Держите, это для вас... и... - он откашлялся и понизил голос. - Вот записка для мадемуазель Даэ от моего брата. Вы же убедитесь, чтобы она получила её, не правда ли? - она кивнула, и он слегка поклонился ей.

- Приятного вечера, - игнорируя Эдуарда, он развернулся и вышел.

Эдуард достал свой носовой платок и вытер пальцы Мэг, которые поцеловал Филипп:
- Какое отвратительное позёрство! Мне следует вызвать его на дуэль на рассвете! Какой хам!

Мэг рассмеялась:
- Ох, оставь его в покое.

- Ладно, цветы я ему прощаю, а что там в этой записке?

- Это для моей подруги от его брата, - ответила она.

- Мэг, ты меня, часом, не обманываешь? Я боюсь, что он отправляет тебе послания!

- Разве ты мне не доверяешь? - она посмотрела ему в лицо.

- Тебе - да... а ему... чёрта с два!.. прости мой язык, - он покраснел. - Пожалуйста, покажи мне записку... Ты заставляешь его чувствовать себя стариком... Наверное, потому что он такой и есть! Старый козёл! - продолжал он шуметь.

- Он не такой уж и старый, Эдуард.

- Ему должно быть, по меньшей мере, сорок, но возможно, тебе такие по душе, - он надулся.

- Ты глупый, - она встала на цыпочки и легонько поцеловала его в губы.

Он обошел её сзади и прижал её к себе:
- Пойдем, поужинаешь со мной, - сказал он, уткнувшись носом в её волосы.

- Уже поздно, матушку не позволит мне в такое время, - напомнила она ему.

- Я знаю... но завтра я приеду и заберу тебя, - сказал он, слегка поклонившись и расшаркиваясь, - приглашу тебя и твою дорогую матушку на завтрак, - добавил он.

- Мы сможем потом пойти в парк?

- Конечно, ты выберешь парк, и я возьму вас... обеих, - он вздохнул, усмехаясь. - Прежде, чем я тебя покину, пожалуйста, позволь мне увидеть, что в записке, иначе я сегодня не усну.

- Попридержи свою дерзость. Я не буду показывать тебе послание. Оно предназначено не для меня. Это всё, что ты должен знать, - с этими словами она вытолкала его из гримерки, как раз в тот момент, когда появилась мадам Жири.

- Мадам, - он отвесил глубокий поклон и убежал.


- Ты счастлива, Кристина? Живя здесь, со мной? - Эрик не дал ей возможности ответить. - Ты делаешь меня настолько счастливым, я бы не хотел отказывать тебе в том же.

Они сидели в библиотеке и пили свой вечерний чай. Кристина подняла глаза от своей чашки, задаваясь вопросом, чем это может быть вызвано. Маска скрывала большую часть его выражения, но она заметила, что его рот сжался в прямую линию, а руки крепко сжали подлокотники кресла, он был очень напряжён.

- Я в порядке, Эрик, тем более, что теперь я могу гостить у своих друзей. Мне это доставляет огромное удовольствие.

- Хорошо... "Конечно, она не могла сказать, что счастлива со мной... Как она может быть счастлива, живя с трупом, будучи насильно погребённой в этих подвалах? Я не могу отказаться от неё. Жаль, что я не могу этого сделать ради неё! Что ж, раз она вынуждена терпеть мою компанию, то я обязан как можно больше облегчить её участь, и почаще разрешать ей посещать своих друзей."

- Допей свой чай, Эрик, ты выпил пока всего одну чашку, - сказала Кристина. Она подумала, что он очень привлекательно выглядит в своём новом вечернем костюме. Как и все предметы его одежды, тот был скроен так, чтобы скрыть его худобу.

- Допью, если ты сядешь со мной. Мы можем снова вдвоем посмотреть наши фотографии, - предложил он. "Ей должно быть скучно здесь, в компании такого, как я. Что я могу предложить ей, кроме моих книг и музыки?"

- О, да, с удовольствием, - она села на низкий табурет рядом с ним, налила чай и вручила ему чашку. - Вот, возьми.

- Спасибо, Кристина. Ты не присоединишься сразу ко мне? - спросил он её.

- Думаю, я могу сама налить себе вторую чашку, - ответила она, наливая себе чай.

Указывая на отца Жюля, он заметил с ухмылкой:
- Интересно, быть полным - это что, обязательное требование, чтобы стать клириком?

- Это кощунственно, Эрик! Это была красивая церемония, - она смотрела на него. Его настроение уже изменилось; она всегда поражалась, насколько непостоянны были его капризы. "Возможно, это - часть его очарования".

- Я не отказываю человеку в его таланте, - продолжал Эрик. - Церемония была изысканно прекрасной, но это не отменяет того факта, что он действительно весьма тучен! Люди голодают, а священники становятся столь же полными, как их казна. Разве это разумно?

Игнорируя его комментарий, она указала на свою подругу на фотографии:
- Посмотри на Мэг, - сказала она, указывая на карточку. - Ее платье было таким красивым со всеми этими крошечными розочками.

Эрик не сильно опечалился тем, что она сменила тему. Он уже заметил, что вовлечь его любимую Кристину в серьёзное обсуждение было почти невозможно. Ему следовало отрегулировать её обучение и больше внимания уделять её чтению.

- Она действительно выглядела очень привлекательно, - сказал он, соглашаясь.

Кристина почувствовала некоторое раздражение от того, что Эрик может находить другую женщину привлекательной, пусть даже её лучшую подругу, но тут же ощутила вину за подобные эмоции. Она уже сожалела, что затронула эту тему.

Он продолжал:
- Я помню малышку Жири ещё ребенком. Она была такой тихой, настоящей маленькой дамой, и всегда следовала за своей матерью.

- Она уже больше не тихая, - сказала Кристина, вспомнив тираду Мэг в тот вечер. Она прикусила губу и не добавила "и она больше не маленькая дама".

- Да уж наверное, нет.

Она хотела отвлечь его внимание от Мэг, и снова указала на свадебные фотографии:
- По правде говоря, я не поняла, сколько людей было на нашей свадьбе, - сказала она, указывая на групповой снимок:
- Их было больше, чем я надеялась. Бедные Пьетро и Жан... такие ужасные трагедии. Я говорила тебе, что Большой Пьер внезапно покинул Оперу? Кажется, это было на прошлой неделе, - сообщила она ему.

- Да, это так, - сказал он. - Если бы ты вышла за виконта, у тебя было бы бoльшее торжество по случаю бракосочетания, не говоря уже о том, где бы вы жили, - он пожалел о сказанном в тот же момент, как только слова вылетели у него изо рта. "И почему мне обязательно надо было упомянуть о мальчишке?"

Кристина не хотела причинять ему боль, поэтому не стала ему напоминать, что он лишил её возможности какого-либо реального выбора:
- Это было бы грандиозное событие, со множеством совершенно незнакомых мне людей, - она слегка содрогнулась. - И каждый светский человек жестоко бы меня критиковал. На нашей свадьбе мне было гораздо более уютно. Только такой масштаб и подходит для меня, - правдиво ответила она.

- Иногда я задаюсь вопросом, чего я лишил тебя со своим эгоистичным обожанием, - сказал он. - Но я рад, что наша свадьба тебе понравилась, любовь моя.

Она поцеловала его в щеку чуть ниже маски и снова вернулась к фотографиям:
- Посмотри на наш торт. Он ведь был больше трёх футов в высоту, правда? - Эрик кивнул в знак согласия. - И такой вкусный. Я никогда ещё не пробовала столь восхитительных профитролей. У нас была такая красивая свадьба, Эрик! Все было столь изысканно, - слёзы обжигали её глаза, и она понятия не имела, почему это заставляло её плакать. - Мэг сказала, что они все ещё говорят об этом наверху.

- Кто именно говорит об этом? - с опаской спросил он и повернулся лицом. - Кто...

Прозвучал тревожный звонок. Звук немного отличался от того, что был в туннеле, используемом Хафизом.

- Ну что теперь, ради всего святого? - раздражённо воскликнул Эрик.

- Может быть, это Хафиз? - спросила Кристина.

- В том туннеле? Нет, это внутренний туннель. Должно быть, какая-то крыса вызвала тревогу, - сказал он.

- Возможно, это тот твой друг, которого ты так тщательно скрываешь, - сказала она, подстрекая его на ответную реакцию.

Он ничего не сказал на её комментарий и встал, вытянувшись во весь рост:
- Я должен пойти, посмотреть, - сказал он и вручил ей фотографии. Эрик явно был раздражен вмешательством в их совместное времяпровождение. Он стремительно помчался через главный вход к озеру.

Впервые с тех пор, как они поженились, Эрик оставил парадную дверь открытой. Кристина вышла следом за ним и увидела, как его высокая тёмная фигура, поднявшись на несколько шагов, исчезает в тени туннеля. Когда он вошёл, она расслышала его приглушенные проклятия, пока он ощупывал стену в попытке найти факел. Она улыбнулась тому, как легко он расстраивался и раздражался. Кристина только направилась к дому, когда оглушительный грохот заставил её вернуться по своим следам. Огромное облако пыли вырвалось из туннеля, и затем все стихло.

Сердце Кристины остановилось. Она открыла рот, но не смогла даже пошевелиться.
- Эрик? - прошептала она.

- Эрик? - повторила она немного громче и помчалась ко входу в туннель. Темнота и тишина, как в могиле.

- Эрик! - в этот раз она уже кричала, во рту пересохло. Она почувствовала головокружение и была вынуждена ухватиться за стену. "Этого не могло случиться!" Ее ноги так дрожали, что она не могла сделать следующий шаг.

- Эрик, пожалуйста! - образ Эрика преследовал её: его золотые глаза, чей взгляд провожал её по всему дому; Эрик на кухне, запасающийся любимым печеньем, думая, что она его не видит; вот он свернулся на коврике в её комнате, и нервно возвращает её поцелуи - образы крутились в её голове. "Этого не может быть". Она подождала, надеясь услышать его голос, разносящийся по туннелю. "Он выйдет, ругаясь на чем свет стоит и проклиная половину мира!" Она попыталась улыбнуться этой мысли, но внутри всё сжалось. Казалось, будто из подвалов разом исчез весь воздух. Ее сердце колотилось, она боялась задохнуться. Кристина перевела дыхание. "О, Боже, я не могу потерять его! Эрик, ты мне нужен!" Ее тело словно заледенело, и она замедлила шаг. "Не умирай, пожалуйста, пожалуйста!" Она вспомнила слова Мэг, сказанные в прошлый раз, - она была испорчена! Даже теперь она ожидала, что он спасётся сам, выберется наружу, придет к ней. Глубоко в душе она нашла зерно совершенно новой для себя силы.

- Эрик! - начала она кричать. - Эрик!

Ее голос становился все более сильным:
- Эрик!

"Может быть, если он услышит меня, он найдет выход".

- ЭРИК!

"Он очень расстроится, если я поврежу свое горло!.. Какой толк заботиться о пении, если я потеряю его?" Кристина поднялась ко входу в туннель и начала убирать сверху упавшие камни, чтобы впустить немного воздуха. Она не была уверена, насколько это было полезно, но если ему придётся сдвинуть хоть на один камень меньше, чтобы вернуться к ней, она с радостью сделает это для него.

- ЭРИК! - она кричала во всю силу своих лёгких, останавливаясь только для того, чтобы убрать небольшие камни, которые она была в состоянии унести.


Туннель.


Он никогда не использовал этот туннель из-за его тесноты. Этот путь вел к нижним подвалам. Эрик проклинал себя за то, что не проверил его более тщательно. Кто знает, какие структурные повреждения были ему нанесены за время господства Коммуны? Его факел горел достаточно ярко; участок позади него, ведущий к нижним подвалам, был завален. Он увидел, что часть туннеля около входа также обрушилась. "Теперь мне придется прокапывать себе выход через этот завал в моём новом костюме". Он едва мог дышать, пыль забивала лёгкие. Обвал, перегородивший выход, наполнил воздух пылью. Во рту ощущался песок; вдобавок его начали беспокоить его глаза, когда он вдруг услышал свое имя. Кристина звала его! Будучи в сильном раздражении, он оставил дверь открытой, но вместо того, чтобы сбежать, она звала его. Он не решился крикнуть ей в ответ из боязни, что вибрация от его голоса вызовет очередное обрушение.

Хоть его глаза и были оцарапаны песком, выход он видел вполне ясно. Эрик стал убирать упавшие камни, откатывая самые большие. Стены туннеля снова покачнулись, и ему пришлось отскочить под опорную конструкцию, чтобы новые камни не упали на него. Когда ему показалось, что туннель стабилизировался, он снова стал вытаскивать камни и отбрасывать их назад. Он не смел думать о том, насколько это повредит его пальцы. Его факел сгорел дотла. На лице проступили мельчайшие бисеринки пота. Он снял сюртук и мешающую ему маску. Спустя некоторое время он расширил отверстие настолько, чтобы суметь протиснуться через него. Он не осмелился тянуть дольше, опасаясь неустойчивости туннеля. Если его одежда зацепится за камни, это может вызвать новый обвал. Жилет отправился следом за сюртуком.

- Эрик! - теперь он ясно слышал её голос. Вдобавок он различил рыдания, и его сердце переполнилось нежностью. Он снял также рубашку и ботинки. "Очень неразумно с её стороны продолжать в том же духе. Она же повредит свое горло!" Улыбка расплылась на его лице. Пот, покрывающий его тело, помог ему стать более скользким. Благодаря своей исключительной худобе он сумел протиснуться в щель между обвалом и сводом туннеля. Несмотря на перчатки, он чувствовал, как камни впиваются в его руки, когда он подтягивает себя вперед. Он заскрежетал зубами, протаскивая свое тело прямо по зазубренным валунам. "Маска!" Слишком поздно, теперь он уже ничего не мог сделать. Попытка вернуться назад спровоцирует новое обрушение. Все это время её крики и рыдания придавали ему силы, необходимые, чтобы выбраться самостоятельно из туннеля. Он продолжал ползти через расширенную им щель. Уже на выходе он растянулся поверх груды. Но тут он почувствовал дрожь в туннеле и позволил себе скатиться по куче камней, почти врезавшись в Кристину. Он приземлился на спину, хрипя и кашляя.

- Эрик! - он поднял глаза и увидел над собой её бледное лицо с расширенными глазами. Она выглядела потрясённой его внезапным появлением.

- Извини, я оставил её там, сзади... - он попытался спрятать от неё лицо.

Договорить он не сумел, так как она прижалась к нему, обнимая его, целуя и смеясь одновременно. Теперь настала его очередь быть потрясённым.

- Ты в порядке? - спросила она его, касаясь его обнаженного тела в поисках повреждений.

- Я... нормально... Крис... тина... правда! - он запинался, пытаясь отдышаться.

Она снова обняла его и поцеловала его лицо. Она держала его так крепко, что это причиняло боль его усталым мускулам.

- Идем, идем вовнутрь, - она потянула его за собой, и они снова вошли в свой дом.

Эрик едва мог поверить в то, что Кристина, получив шанс, не убежала. А теперь она ещё и поцеловала его лицо без маски. Она прижалась своими красивыми губами к его чудовищному лицу. "Как такое может быть? Я отвратителен, а она всё равно ведёт себя так, как если бы я был нормален. Будто мое лицо можно трогать человеческими руками". Одно дело - в душевном порыве прикоснуться поцелуем к его губам. Но чтобы поцеловать его отталкивающую плоть живого трупа - это было совсем другое.

Она на удивление крепко цеплялась за него, пока они шли, будто он снова мог исчезнуть в туннеле. Одной рукой она придерживала его за талию, головой прижималась к его плечу, другой рукой обхватывала его шею. Его руки устало свисали по бокам. Таким образом они и прошли на кухню.

Кристина заставила его сесть на табурет, пока она готовила горячую воду, мыло и полотенца. Когда она вернулась, он все ещё сидел на табурете, слегка сгорбившись в приступе глубокого кашля. При более близком осмотре она заметила крошечные царапины на его теле, но они не выглядели серьёзными. До сих пор Кристина никогда не видела его без рубашки. Она отметила, насколько же худым он был на самом деле. Его лопатки торчали наружу. Ребра отчетливо вырисовывались и спереди, и на спине. Каждый позвонок выступал из спины, напоминая ей о древнем создании, которое она видела в одной из книг Эрика. Она заставила его вытянуть руки вперёд, изодранные перчатки свисали с кончиков его пальцев. Острые камни безжалостно порвали его перчатки, но его руки были спасены.

Она подошла к нему с тазом воды, когда он увидел её красные руки, ногти на них были стерты непрерывным собиранием камней.

- Кристина, что случилось? - он задержал их, осматривая.

Она пожала плечами:
- Я должна была помочь тебе. Я испугалась, что ты можешь... не вернуться, - она сбросила остатки перчаток с его рук. Покачав головой, он опустил её руки в таз и слегка намочил их. Он намыливал её руки, осторожно, чтобы не повредить кончики её пальцев. Его длинные намыленные пальцы скользнули вверх по её запястьям и вокруг её ладоней. Эрик погладил мягкую кожу между её пальцами. Затем пробежался по каждому её пальцу, поглаживая кожу, позволяя успокаивающей теплой воде облегчить её боль. Она вздрагивала, и он остановился, давая ей время привыкнуть к его прикосновениям. Потом продолжил смывать всю грязь с её рук.

Его лицо было покрыто пылью, но мыть его лицо она не стала, потому Эрик решил, что это будет для неё уже слишком - слишком много соприкосновений. Он встал.

- Куда ты собрался, Эрик? - спросила она его.

- Надеть рубашку и взять... - он был вынужден остановиться из-за приступа кашля. - Взять... другую маску, - он снова закашлялся.

- Эрик, сядь, - сказала она, усталость начинала сказываться и на ней. Как он мог подумать надеть маску на такое лицо? Ее муж мог быть гением, но время от времени он явно испытывал недостаток здравого смысла. Она подошла к нему с влажной тканью.

- Ты не должна делать этого, Кристина. Хватит, - отрывистый кашель застал его врасплох. Кристина похлопывала его по спине, пока приступ не прошел. Она взяла его за руку и привела обратно к кухонному табурету. Затем принесла ему таз, наполненный водой, чтобы он мог опустить туда своё лицо. Держа глаза открытыми, он засунул голову в прохладную воду и резко помотал ею.

Она видела его лицо уже много раз, и кроме того давнего первого раза, её реакцией всегда были доброта и сочувствие. До сих пор Эрик не имел возможности увидеть её глаза, когда она созерцала его лицо так близко. Он почувствовал её дыхание на своем лице. Он был изумлён тем, что она могла смотреть и трогать его так долго, и ей при этом не становилось дурно. Когда она вытирала его лицо, Эрик снова начал кашлять. Закончив, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Ее губы скользнули к уголку его рта, и она поцеловала его ещё и там. Он был рад за наличие табурета под собой, иначе он поставил бы себя в неловкое положение, упав в обморок от её поцелуев. Она повредила руки, пытаясь помочь ему, вместо того чтобы сбежать. Теперь она в очередной раз мужественно вынесла вид его лица, его Кристина не переставала поражать его.

- Готово, - она улыбнулась.

Он встал, возвышаясь над ней:
- И кстати, как ты могла так рисковать? Всеми этими воплями ты могла повредить свои голосовые связки! - сделал он ей выговор.

- О, Эрик, не время было думать об этом! - сказала она, улыбаясь его предсказуемой природе.

- Приоритеты, моя дорогая, приоритеты! - сказал он, покачав головой. - Я вернусь через минуту, я должен найти другую...

Она сразу поняла, что он имеет в виду, ещё прежде, чем он закончил говорить:
- Эрик, больше никаких масок. Только не дома, - умоляла она.

- Я не могу расхаживать тут... - он остановился, закашлявшись.

- До того, как мы поженились, ты же ходил под дому без маски? - спросила она.

- Да, но я был один. Я не мог никого оскорбить, - он закашлял. - Если только не проходил перед зеркалом, - он слегка усмехнулся собственной шутке.

Кристина не оценила шутку и осталась серьёзной:
- Мне не нравится, что мой муж ощущает необходимость скрываться от меня, - сказала она ему.

- Это для твоего же комфорта, поэтому... - он остановился из-за очередного приступа кашля, - я и ношу маску.

- Тебе не стоило утруждать себя, так как именно маска и лишает меня комфорта, - объявила она, мягко положив ладонь на его ужасную щеку.

- Я не могу, - сказал он, покачав головой. - Я не могу просто ходить здесь, без маски, как будто я нормален. Я привязан к этой проклятой вещи настолько же, насколько она привязана ко мне!

- Если ты не считаешься с моими чувствами, тогда делай то, что тебе больше нравится, - прошептала она, отводя взгляд от него.

Эрик не знал, что сказать, это было совершенно не тем, чего он хотел. Он хотел, чтобы ей было хорошо и удобно с ним. "Почему она не хочет, чтобы я избавил её от этого ужасного облика?"

- Кристина, я... - он снова начал кашлять.

Несмотря на свою худобу, он был намного выше и крупнее, чем она. Кристина посмотрела на него снизу вверх, позволив ему увидеть в своих глазах всю боль, через которую она только что прошла.

- Пожалуйста, никакой маски, только не в нашем доме, - попросила она, вздыхая.

- Это не то, что... Кристина... Я просто... - он был изумлен; его жена хотела, чтобы он не закрывался перед ней. Она желала терпеть его безобразие. Ее доброта изумляла его.

- Я сделаю, как ты хочешь, любовь моя, - ему удалось сдержать кашель. - Но если это начнет беспокоить тебя, не стесняйся сообщить мне. Это не причинит мне боли.
"Лгун, если она отнимет у тебя свою доброту и расположение, ты захочешь прекратить своё существование". Хотя он чувствует себя неуверенно, он согласится на её требование.

- Тогда пойдем, - сказала Кристина, обхватив его талию. Она тепло улыбнулась ему. - Ты, должно быть, измучен и нуждаешься в отдыхе.

Решительное выражение её глаз удержало его от дальнейших споров. Он действительно чувствовал себя утомленным и пошёл прямо на свой коврик.

- О, Эрик, не туда... - печаль в её голосе остановила его на полдороге.

- Что теперь? - спросил он, задаваясь вопросом, каких ещё перемен захочет сейчас его жена.

Она потянула его к своей кровати.

- Я не могу, Кристина, - он закашлялся. - Мне будет вполне хорошо прямо здесь, - он указал на коврик.

- И ты оставишь меня в кровати, в полном одиночестве, когда я так нервничаю? - спросила она самым сладким голосом.

- Кристина... это уже слишком. Как я могу...

- Эрик, ты - мой муж! Иди в кровать, - она тянула и подталкивала его, пока он не сел на её постель. - Ложись, Эрик, - настаивала она. - Побудь со мной сегодня ночью, я до сих пор ещё чувствую сильнейшее потрясение.

- Кристина, я... - приступ кашля прервал его. Она похлопала его по спине, пока он не отдышался.

- Твой кашель меня беспокоит. Позвольте мне позаботиться о тебе сегодня.

Он чувствовал себя изумительно, когда она прикасалась к нему с таким участием. Он останется с нею в постели, если только однажды ночью... наверное, он сможет остаться до тех пор, пока она не сожмется от отвращения и не отодвинется от него, что обязательно случится, и в тот день он уползёт прочь и умрет.

"Она хочет заботиться обо мне". Это было впервые в его жизни. На глаза набежали слезы, и он отвернулся.

- С тобой всё хорошо, Эрик?

- Я в порядке, за исключением вот этого, - сказал он сквозь очередной приступ кашля. - Этот... проклятый кашель!

- Я плохо в этом разбираюсь. Но тебе будет удобнее, если ты будешь спать рядом со мной.

"Невинное дитя, кто сможет спать, лежа рядом с тобой? Даже у евнуха воскресло бы то, чего он лишился. А я не евнух!"
- Я вдохнул слишком много пыли, - он снова закашлялся. - ... там, не волнуйся.

- Ты правда напугал меня. Никогда больше так со мной не поступай! - сказала она, подарив ему краткое объятие.

- Тебя действительно напугала мысль о том, что я... - он снова остановился, чтобы прокашляться, - ...что я мог не вернуться?
"Возможно ли это на самом деле? Может быть, она..." Эрик покачал головой своим мыслям. Он не осмеливался размышлять о том, что бесспорно было плодом его воображения; желание, которое никогда не будет выражено словами.

- Больше чем когда-либо за всю мою жизнь, - пылко ответила она.

- Почему? - спросил он. Надежда вспыхнула против его воли.

- Открой рот, - приказала она и дала ему чайную ложку мёда. - Это поможет тебе от этого кашля.

Она легла в постель.

- Кристина, ты не ответила на мой...

- Доброй ночи, Эрик, - ответила она, задувая свечу.

"Может быть, это тоже своего рода ответ? Иначе почему бы она так покраснела?" Даже теперь, когда он был женатым человеком, женщины все ещё оставались для него полной загадкой, так же сбивающей с толку, как и всегда.

После очередного приступа кашля она почувствовала, что её муж успокоился и откинулся на подушки. Кристина улыбнулась, перевернулась на другой бок и заснула.



Глава 10

Воскресная поездка.


Никто никогда не изъявлял желания ухаживать за ним. Эрик всегда отличался хорошим здоровьем, но при ранениях ему приходилось самому заботиться о себе. За два года до этого, когда он слёг с бронхитом, он в полном одиночестве страдал от жара в своем подземном доме. Теперь у него была жена, которая желала заботиться о нем, хотя он даже не был болен! Всё, что у него было - это легкий кашель, вызванный вдыханием пыли во время обрушения туннеля. Он когда-то шёл больше мили по пустыне с ножевой раной в боку, и выжил после побоев, рассчитанных на взрослого мужчину, хотя он был ещё ребенком. Ему было не привыкать к боли. Со стороны Кристины было просто глупо так суетиться над ним. Эрик не знал, что делать. Всё это внимание смущало его. Однако он не хотел задевать её чувства, поэтому уступил и позволил ей ухаживать за ним. Он даже согласился находиться без маски во время их занятий музыкой, стараясь в это время не поворачиваться к ней лицом, и - что было самое трудное - во время завтрака.

Запах мёда вызывал у него теперь отвращение. После происшествия с туннелем она влила в его горло больше пинты мёда. Он уже боялся издать любой звук, который она могла бы истолковать как кашель. И тем не менее он знал, что если она встанет перед ним со своими обеспокоенными глазами и предложит ему полную ложку мёда, его рот откроется, и он проглотит мерзкое липкое вещество с улыбкой.

Эрик наслаждался новым порядком, заведённым в их спальне. Он никогда не чувствовал себя более счастливым, чем когда он ложился рядом с Кристиной на её кровати. Именно она всегда снимала с него маску и клала её на ночной столик. Ей было невдомек, что она не могла раздеть его сильнее, чем когда она делала это. Они разговаривали в темноте, и она рассказывала ему о своих детских приключениях с отцом. В их жизни было общее - каждый в свое время, оба они были артистами и выступали на передвижных ярмарках. Она знала мир лучше, чем большинство молодых особ её возраста, посетив несколько стран и пообщавшись с сотнями незнакомцев, которые стремились услышать её милый голосок и увидеть её прелестное личико. Свой родной шведский язык она знала так же хорошо, как французский, а также немного говорила на испанском, которому она научилась у цыган Андалусии.

Не вызывало сомнений, что родилась она в Швеции. Происхождение её отца было неизвестно, однако на дагерротипе, который она показала Эрику, тот имел скорее славянскую внешность, чем какую-либо ещё. Мать её была, вероятно, шведкой, но не осталось ни одного факта, подтверждающего это, равно как осталось под вопросом и происхождение её исключительной красоты. У неё была стройная фигурка, полные губы, а её глаза хоть и были большими, имели загадочный разрез.

Кристина спала очень беспокойно. Она всю ночь ворочалась, металась, толкалась, пиналась, пихалась и била его во сне, сохраняя при этом ангельское выражение на лице. В её постели ему спалось ненамного лучше, но долгие часы лежания в кровати вознаграждались, когда её заблудившаяся рука оказывалась на его колене или бедре. Однажды её рука дерзко убежала, и она ударила его по лицу тыльной стороной ладони, порвав тонкую кожу на его скуле. Страдая от боли, Эрик неподвижно лежал под её пальцами, не желая прерывать соприкосновение. Кровь стекала по его лицу, собираясь во впадинке возле ключицы. На следующий день он придумал какую-то отговорку, когда она спросила его про след от удара. В течение многих лет он слышал жалобы других мужчин на то, как грубо ведут себя их жены во сне. Как эти мужчины пострадали, когда их жены вдруг избили их посреди ночи. Эрик презирал их за слабость. Оказывается, его Кристина тоже дралась во сне, так вот что случалось с женатыми мужчинами в постели.


По прошествии второй недели он понял, что должен положить конец её суете вокруг него. У него возникла идея. Он вышел из спальни с криком:

- Кристина, надень шаль!

- Зачем? Мне не холодно, - сказала она.

- Надень шаль, сейчас же! - повторил он.

Она направилась к своей комнате:
- Хорошо, но мне не холодно.

- Мне нужен свежий воздух... из-за этого кашля. Мы выходим! - скомандовал он.

- Наружу? - её глаза взволнованно расширились. - Ты уверен, что хочешь подняться?

- Да, а теперь позволь мне помочь тебе с шалью, - сказал он, взяв шаль за завязки и обернув ею плечи Кристины. Под его руками она чувствовала себя изумительно тепло.

- Куда мы пойдем? Мне надо переодеться, - сказала она, её волнение росло с каждым вздохом.

- Нет времени, - он надел сюртук.

- Но я не одета для того, чтобы выйти на улицу. Это домашнее платье.

- Кристина, кто заметит твое платье, увидев твою совершенную красоту? - он взял её под локоть, ведя её к озеру.

- Да любая женщина! - ответила она, огорчённая невозможностью одеться соответствующим для такого события образом.


Эрик сидел рядом с ней в карете. Он открыл окно, позволив свежему воздуху ворваться в душный экипаж. Они не выезжали на прогулку в экипаже с тех пор, как поженились. За пару месяцев до того он несколько раз вывозил свою ученицу, однако случайная встреча с виконтом быстро положила конец этим поездкам. Тогда она была просто его ученицей. Теперь все было по-другому, теперь она была его женой. Он имел право вывозить её, куда ему будет угодно. Лошади медленно цокали копытами по мостовой. Он наблюдал, как она смотрит из окна, и когда они проезжали мимо достопримечательностей, делал краткие комментарии о понравившемся ей фонтане или памятнике. Ее рука лежала на сиденье между ними, он накрыл её своей и задержал дыхание. Эрик ожидал, что она уберёт свою руку, если не сразу, то чуть позже - при первой же возможности. Он был удивлён, когда она не только не убрала руку, но даже перевернула её ладонью вверх, к нему. Он выдохнул, и всю оставшуюся часть поездки был неспособен сконцентрироваться на чем-либо ещё. Его расстроило, что он был вынужден носить перчатки.

Когда они проезжали по Елисейским полям, она воскликнула:
- О, смотрите, Эрик! Мы приближаемся к Тюильри. Мы можем пойти в парк?

Он выглянул из окна и увидел море экипажей, несколько маленьких двуколок, кабриолетов, фиакров и таких же двухместных карет, как у них, едущих в том же направлении.

- Мы можем пойти куда угодно, куда пожелает моя жена, - ответил он.

В это мгновение он вдруг осознал, что сегодня было воскресенье, и он ехал в карете со своей женой, направляясь в парк, - так же, как он всегда мечтал, точно так же, как любой другой человек.


Мэг потребовались два месяца, чтобы сломить его сопротивление. Эдуард согласился на дневную прогулку в экипаже вместе с ней. Это было равносильно публичному объявлению ухаживания. Он решился показаться с ней на публике. Мэг надела своё розовое прогулочное платье с кружевным воротником. Она полюбила его ещё больше после того, как Кристина сказала, что она выглядит в нём очень скромной. Она хотела походить на знатную даму, сидящую рядом со своим графом. Эдуард в светлом костюме выглядел, как всегда, элегантно.

- Мы в парке, светит солнце, почему ты выглядишь таким серьёзным? - спросила она его.

Он похлопал по её ладони на своей руке:
- Если бы у тебя были такие проблемы, как у меня, ты бы меня об этом не спрашивала, - спокойно сказал он, сохраняя мрачное выражение лица, его глаза беспокойно метались по сторонам.

- Если бы у меня были такие проблемы, как у тебя, я бы их решила, - ответила она.

- Моя милая девочка, ты действительно думаешь, что всё решается так просто? - он резко повернулся к ней.

- Если ты... - внезапно Мэг почувствовала его руку на затылке, толкающую её вниз. Она потеряла равновесие и упала на пол экипажа.

- Оставайся внизу... Боже! Это мой брат! - пробормотал он.

Она услышала, что он предложил водителю тройную оплату сверху, и экипаж качнулся вперед, его рука все ещё удерживала её голову.

- Он ушёл, поднимайся, - он обхватил её за талию и поднял её на сиденье. Ее платье спереди было испачкано; она увидела, что он тоже это заметил, однако отвел взгляд, покраснев.

- И это - одна из моих проблем, - сказал он, указывая назад на человека в цилиндре. - Если они узнают о нас, я всё потеряю.

- Всё? - спросила она, сузив глаза.

- Да, сколько раз я должен это объяснять? У меня есть только жалкое наследство моего отца. Если я выйду за рамки дозволенного... Я потеряю поддержку матери. О, Боже, как мне выдержать эту невозможную ситуацию! - сказал он с отчаянием в голосе.

- Полагаю, ты думаешь, что для меня это легко, - сказала она, прижимая руку к глазам, чтобы не дать воли слезам.

- Я знаю, что это не может быть легко, Мэг. Мне очень жаль.

- Конечно же, работать и показать им, что ты - независимый человек, для тебя невозможно, - сказала она, стиснув зубы.

- Но что я умею делать? - пожаловался он. - Я же никогда не готовился заниматься чем-либо?

- Ну почему же, ты можешь делать то же самое, что делаешь сейчас, дорогой мой... просить милостыню! - бросила она.

Его глаза расширились, и она увидела, как он отчаянно покраснел, однако он ничего не ответил и продолжал смотреть вперед, как и она, пока они не прибыли к парадному входу в Оперу.


Движение через парк в Париже было совсем не таким, как на окраине. Дорожки были переполнены, повсюду неимоверное количество людей. Кристина мельком заметила, как она разочарована тем, что никого не знает. Хотя на нём была маска, более всего походившая на живое лицо, он был рад, что они не столкнулись с кем-нибудь из знакомых. К тому времени, как они вернулись, газовые огни вдоль Елисейских полей были зажжены, и вся аллея купалась в романтическом сиянии. Пары сидели в открытых кафе или прогуливались в толпе. Она положила голову ему на плечо, и он наклонился к ней.

- Мы можем посетить матушку Валериус, когда поедем в следующий раз? - спросила она.

- Конечно, если вы этого хотите.

- Я рада, что вы ни разу не закашлялись. Может быть, нам следует выходить почаще, - вздохнула она.

Все время, пока они ехали, она ни разу не высвободила свою руку из его. Только по возвращению домой он разъединил их руки, чтобы помочь ей спуститься из кареты. И тут же положил её руку на свою, чтобы идти в Оперу через улицу Скриба.

Кристина обожала их прогулки в карете, но ненавидела маску, которую он надевал. Это невыразительное лицо вызывало у неё беспокойство, когда он поворачивался к ней. Всякий раз, когда она смотрела в его сторону, ей казалось, будто рядом с ней сидит незнакомец. Она держалась за его затянутую в перчатку костлявую руку, чтобы убедиться, что это был он. Затем его голос раздавался из-за странного лица, и она успокаивалась, расслабляясь в чувстве привычной безопасности, вызванном его голосом. Она не могла дождаться, когда же он вывезет её снова.


Завтрак был адом! У них было соглашение, что после того, как она снимала его маску на время сна, он не будет снова её надевать, пока не закончится завтрак. Сидеть за столом с обнаженным лицом Эрик находил очень изнурительным; он вспоминал реакцию своей матери каждую секунду, что он там сидел. Однако он чувствовал, что должен вытерпеть это. Он был женат, и должен был соблюдать определённые правила приличия, и это было одним из них.

Кристина настаивала на том, чтобы готовить еду для него все то время, пока она считала его "больным". Едва освободившись от её опеки, он обнаружил, что ему придется делить с ней кухню. Сначала он был разгневан её вмешательством, когда он пытался приготовить им еду, но затем научился наслаждаться совместным приготовлением пищи. Так или иначе, завтраки ей удалось сохранить исключительно за собой.

Сидеть перед ней без маски было для него унизительно. Когда они уселись за стол в первый раз, ей всё-таки стало плохо. Ему захотелось убежать в спальню и схватить свою маску. Только данное ей слово удержало его за столом в тот день. Кристина вернулась к столу и села. Действуя так, как будто ничего не произошло, она с аппетитом прикончила свой завтрак. Она была настолько спокойна во время еды, что это заставило его задаться вопросом, уж не вообразил ли он те звуки, которые только что доносились из ванной. Его Кристина была просто умничкой.

- Вот, пожалуйста, твой завтрак, - она поставила перед ним блюдо и села напротив него с такой же тарелкой.

Эрик начал есть, опустив голову настолько низко, как только смог. Он набил рот яйцами и сжевал несколько кусочков ветчины с необычным для себя голодом.

- Ты хорошо ешь сегодня, - она усмехнулась.

- Эти особенно хороши, Кристина, - сказал он, снова наполняя рот.

Она фыркнула, но выглядела довольной.

- Я добавлю тебе немного картофеля, - она встала и принесла кастрюлю к столу.

- Только немного, спасибо.

- Если бы ты ел вот так почаще, ты бы набрал несколько фунтов. Ты очень худой, знаешь ли, - добавила она.

- Да, я знаю. "Какую совершенно отвратительную привычку имеют здоровые, красивые люди! Почему она и все подобные ей, кажется, чувствуют непреодолимую потребность сообщать таким, как он, о строении их тел, словно их владельцы совсем не обращают внимание на состояние своего веса, здоровья и внешности?"

- Держи, - сказала она, устанавливая маленькое блюдо с картофелем перед Эриком. Он был уже сыт, но отказываться не хотел. Кристина села напротив, заканчивая собственный завтрак. Она продолжала смотреть на его тарелку с выражением удовлетворения на лице. Он заметил, что её глаза не поднимались до уровня его лица.

В первый день, когда он сел перед ней, она едва смогла поесть. Даже легкий красновато-желтый цвет его кожи вызывал отвращение. Бледность остальной части лица не помогала. Она дважды вставала из-за стола: один раз, чтобы дать ему добавки. И ещё раз она пошла в свою комнату под предлогом необходимости поправить бельё. Ее стошнило, едва она вошла в ванную, надеясь, что он не сможет её услышать. Она умыла лицо прохладной водой и вышла с улыбкой. Она не хотела причинить боль чувствам Эрика, поэтому села перед своей едой и проглотила всё, что смогла.


Кристина совершенно измучилась. Дни проходили за днями, и постепенно приближалась назначенная встреча с Раулем. Между ними всё было кончено, и Раулю придется смириться с этим. Все её записки говорили об одном: она теперь замужем, и никогда не будет снова с ним. Все его записки говорили об одном: он придёт к ней и спасет её от Эрика. Что, если Рауль бросится сюда с половиной парижской полиции? Где они спрячутся? Как ей защитить своего мужа?

- С тобой всё в порядке, моя дорогая? - Эрик немного поднял взгляд и посмотрел на неё. Он, казалось, слегка нахмурился, но продолжал есть.

- Да, всё хорошо. Я просто обдумываю список того, что необходимо сделать. Ты знаешь, что у нас снова заканчивается мыло? - она болтала о пустяках, чувствуя вину из-за того, что думала о Рауле в присутствии Эрика.

Она должна встретиться с Раулем и покончить с этим. Она не станет рисковать тем, что имеет. Впервые в жизни у неё был постоянный дом. Даже её отец не мог их этим обеспечить. Самое близкое к этому, что у неё было - это жизнь с матушкой Валериус. Теперь у неё был дом, с мужем, который её обожал. С мужем, которого она тоже полюбила.


Кристина зашла в библиотеку и обнаружила его, читающего письмо.

- Я не знала, что ты получаешь корреспонденцию, - сказала она, глядя на него с умилением.

- Почему бы мне не получать корреспонденцию? Я не похож на других мужчин, знакомых с людьми, которые могут написать им? Я не призрак или ангел, а человек из плоти и крови! - рявкнул он. - У меня была жизнь и вне этих стен до того, как я встретил тебя, и за свою жизнь я знал множество людей, - прорычал Эрик и стал складывать своё письмо.

Кристина съёжилась под градом обвинений. Она не была уверена, то ли ей сбежать, то ли стать как можно более незаметной и забиться в угол.

- Извини, Эрик, - удалось ей сказать дрожащим голосом. - Мой глупый комментарий... подразумевал не то, о чём ты подумал.

Он заметил, как она побледнела, и проклял свой характер.

- Это не имеет значения, я прошу прощения за то, что повысил голос и напугал тебя.

- Я... я испугалась совсем немного, - сказала она слабым голосом.

- Я уеду на несколько дней, - сказал он, пытаясь поднять ей настроение. Эрик боялся её реакции. Она начнет смеяться и танцевать, или побежит упаковывать вещи и будет ждать его у края озера, нетерпеливо ожидая своего избавления? Он готовился к её ликованию.

- Куда мы поедем? - спросила она с улыбкой, цвет вернулся к её щекам.

"Бедная девочка, она все ещё не понимает, что будет на несколько дней свободна от меня".

- Я в очередной раз прошу прощения, моя дорогая, но я должен поехать один.

Кристина почувствовала себя круглой дурой, ощутив, как глаза наполняются слезами.

- О! - сказала она, отворачиваясь от него и вытирая непрошенную слезу.

- Ты останешься с мадам Жири. Я обо всем договорюсь, - её реакция совершенно смутила его. "Она что, действительно не хочет, чтобы я уезжал?"

- Разве я не могу остаться здесь, в нашем доме?

- Ни в коем случае! Наш дом безопасен, только пока ты со мной... в этом случае он наиболее безопасен! ... что за мужем бы я был, если бы оставил тебя на несколько дней в одиночестве, на пять этажей под землей?

- Дни! Как долго тебя не будет? - спросила она, новые слезы набежали на глаза.

- Два или три дня. - "Я даю ей временную передышку. Почему она отказывается от неё?"

- Могу я узнать, куда едет мой муж? - натянуто спросила она. Обида прозвучала в её голосе.

Она выглядела подавленной, что его порядком удивило.

- Это неподалеку от Руана, посетить старого знакомого, - ответил он.

- Ясно, - она поджала губы. - Ты уедешь прямо сейчас?

- Завтра, - нерешительно сообщил он ей.

- Могу я теперь пойти собирать вещи? - спросила она, убежав в спальню и хлопнув за собой дверью.

Эрик покачал головой, направляясь к бару, и налил себе большой бокал бренди. Он выпил его залпом, пока бокал не опустел. Он сел со вторым, восхищаясь его золотыми оттенками; это был один из его любимых, амонтильядо. "Черт бы побрал эту девчонку!" Почему она никогда не делает то, чего он от неё ожидает?

Этой ночью она наблюдала из кровати, как он упаковал вещи. Он взял свои лучшие костюмы, оба чёрные. Он также взял свой бордовый жилет и изящный, серый с золотом, который он надевал на их свадьбу.

- Ты полностью собралась, Кристина?

Она не ответила. Он решил, что она заснула, так как её глаза оставались закрытыми. "Ему уже скучно со мной, он хочет снова уехать в свои путешествия. Его жизнь до прихода в Оперу была настолько более захватывающей". Кристина перевернулась так, чтобы он не увидел, как её слезы скатываются на подушку.

Закончив упаковывать вещи, Эрик погасил свечу и скользнул в кровать. Она всегда снимала с него маску, так что он ставил её на лице. "Если ты хочешь спать со мной без маски, то тебе придется снять её".

В темноте она положила руку на его лицо и почувствовала на нем маску. Не говоря ни слова, она сбросила её.

- Я думал, ты спишь, - прокомментировал он.

Она не ответила, но продолжала держать свою руку на его лице, осторожно касаясь каждой выступающей вперед кости, каждой рельефной вены. Ее пальцы запоминали его лицо. "Может быть, я делаю это в последний раз".

Слезы катились из-под её ресниц и, сливаясь с темнотой, незаметно просачивались в подушку.


Эрик стоял у входа в подвалы, все ещё скрытый тенями; он снова вынул письмо и перечитал его.

« Дорогой Эрик,

Мне было бы очень приятно, если бы Вы провели несколько дней со мной, в доме, который является также и Вашим. Мы должны поговорить о многих вещах, которые невозможно выразить в письме. Позвольте мне высказаться со своей стороны, и затем Вы сможете составить собственное мнение. Я пошлю за Вами экипаж в четверг утром. Он будет ожидать Вас снаружи у Вашего главного выхода.

Ваш отец.
»

Эрик перевернул письмо, восхищаясь прекрасной бумагой. "Даже чернила высшего качества!" Он снова положил его в карман.

Эрик вышел на улицу Скриба. Его плащ хлопнул на ветру, предупредив кучера о его присутствии. Черная маска закрывала его лицо. Он сощурился от яркого света. День был солнечным и безоблачным. В конце улицы его ожидало черное ландо. Эрик заметил герб на дверце и фыркнул. Когда он приблизился к экипажу, ему поклонились двое мужчин в ливрее, один из них открыл дверь экипажа. Рука протянулась, чтобы помочь ему подняться. Он проигнорировал руку и заскочил на сиденье, медленно погружаясь в его роскошное удобство. Пространство внутри было отделано темно-бордовым бархатом и кожей. "Значит, вот как он живет! Ничего, на том свете он этого лишится". Когда экипаж качнулся вперед, он засунул руку под плащ и убедился в наличии лассо. "Весьма разумно, только ему потребовались 42 года, чтобы признать меня своим сыном. Мне потребуется две секунды, чтобы разорвать эти отношения, что тоже весьма разумно".



<<< Главы 1-5    Главы 11-15 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы