Перейти к главам: 1-5, 6-10, 11-15, 16-20, 21-25, 26-30, 31-35, 36-39

Глава 31

Компромисс.

Луи нервно провёл рукой по своим редеющим волосам. И снова содрогнулся всем телом.

- Чёрт, - подобной бурной реакции он не испытывал с тех пор, как нашёл Аналисе с одним из её "любимчиков". Это стало последней каплей в том, что у них называлось браком. Когда Луи увидел ткань на лице Эрика, у него всё вспыхнуло перед глазами, и, потеряв контроль над собой, он напал на врача. Шпага прошла через правую щёку мужчины. После чего отрезала язык и пронзила другую щеку. Вместо того чтобы прямо вытянуть её назад, Луи направил руку вниз, к губам, разрезав доктору рот почти от уха до уха. Маркиз пришёл в себя, только когда увидел лежащий на полу язык и кровь, хлещущую изо рта доктора, словно из опрокинутого ведра. Он словно со стороны услышал свой голос, отдающий кому-то приказ сохранить врачу жизнь, а затем выбежал из комнаты, едва не толкнув свою ошеломлённую невестку, отпихнул в сторону одного из слуг и выбежал наружу через парадную дверь. Луи прислонился к дереву и стоял, дрожа, его тело сотрясалось от сухой рвоты, которая никак не могла облегчить его состояние. Ему было стыдно выказывать такую слабость перед своими людьми.

Он заметил, как замялся слуга, не решаясь предложить помощь. В итоге юноша решил отойти. Луи дрожал - не от того ужаса, который он только что натворил, а от накатившей ярости, которую он все ещё ощущал в себе. Сделанного ему было недостаточно, он хотел, чтобы этот мужчина выжил, чтобы он мог утолить эту свою жуткую потребность. Маркиз вяло подумал, чувствовал ли его сын то же самое, когда убивал. Нет, вряд ли - Луи видел, как Эрик убил двух человек той ночью в поместье де Шаньи. Расправившись с охранниками, Эрик остался совершенно спокойным, и хотя он, вроде бы, не получал от этого удовольствия, однако смерть этих мужчин ничего для него не значила, взволновав его не больше, чем камешек, брошенный в пруд и вызвавший рябь на воде.

Ла Фолетт оказал доктору Цвигу первую помощь, чтобы предотвратить дальнейшую потерю крови. Следующие три дня его держали под действием снотворного, тем временем Луи направил Эдуарда в Руан, чтобы тот организовал доставку врача в больницу "Сен-Люсиль". Доктор Цвиг будет помещён в отделение для самых буйных пациентов, в тюремное помещение больницы для душевнобольных преступников. Он будет содержаться в изоляции, и лечить его там никто не станет. Директора больницы предупредили о том, что этот человек совершил покушение на жизнь сына маркиза. Кроме того, было отослано крупное пожертвование на строительство нового отделения больницы, а также личная благодарность директору от маркиза.

Сосущее чувство под ложечкой уменьшилось, и Луи подошёл к окну. Прошло уже две недели, и Эрик шёл на поправку. Маркиз знал, что был прав, защищая своего единственного сына, но несмотря на это, когда он оценивал свои действия, на него накатывало чувство тошноты.



Тео села на край постели. Она должна будет вернуться в зaмок через несколько минут. После того, как врач напал на неё, она убежала домой и бросилась в объятия матери, поведав ей о своём бесчестьи. Мать проверила полученные ею травмы и потащила её обратно в зaмок. Позвали её отца для обсуждения сложившейся ситуации. Они не могли оставить всё как есть. Благодаря Хабарду, который вернулся в конюшню и дал своё изложение событий, о случившемся знали слишком многие. Отец согласился, что надо поставить в известность маркиза, а Теодоре было сказано вести себя так, как будто ничего не случилось.

Она знала, что в тот день, когда маркиз её потребует, не произойдет ничего особенного. Ей просто будет прислан подарок в дом её родителей, так же, как и подарок для них самих, и ночью она придёт к нему в спальню. Захочет ли он её теперь, с таким-то поворотом событий?



Эрику не впервой было испытывать боль. Он терпел и куда более сильные мучения, чем сейчас, но ни разу ещё не было такого, чтобы ныл каждый дюйм его тела. Стоило ему пошевелить пальцами ноги, как боль вцеплялась в его неповрежденную ногу, вызывая напряжение в спине, которое распространялось вверх, к плечам и шее.

Однако это ещё ничего, с каждым днём он чувствовал всё меньший дискомфорт. Вот что его убивало - так это полная зависимость от других. Он не мог встать, и поэтому все потребности приходилось удовлетворять в этой же постели. Эрик был благодарен своему отцу за то, что тот предоставил ему слуг и медсестёр, которые заботились о самых элементарных его нуждах. Если бы ему пришлось зависеть в этом от Кристины, он бы предпочел сразу петлю на шею.

Хотя к нему возвращались силы, а страдания уменьшалась с каждым днем, дышать по-прежнему было очень больно. Ничего, дайте время - и его ребра заживут. Доктору он ничего говорить не будет, иначе они снова начнут суетиться вокруг него.

Как только Эрик смог ходить, хотя и с помощью слуги, его настроение заметно улучшилось, и даже боль стала меньше, когда он вышел на воздух. "Мне уже лучше. Всё, что мне нужно, - это время... и она!"


Кристина читала книгу, сидя у окна в комнате Эрика. Он смотрел, как она переворачивает страницы. Её головка немножко наклонена под углом, и солнце ласкает завитки волос на лбу. Когда она вот так наклоняла голову, он мог получить доступ к её шее и оставить там свой поцелуй. Эрик напряг мышцы живота и попытался сесть. Но тут же почувствовал острую боль в боку и задохнулся, хотя он и не упал обратно на подушку.

Кристина повернулась к нему, когда он втянул воздух сквозь зубы.

- Как давно ты проснулся? - она слегка нахмурилась.

- Недавно.

- А почему не дал мне знать? - спросила она, помогая ему сесть.

- Был занят, любуясь пейзажем, - ответил он с легкой ухмылкой.

Эрик увидел, как она покраснела и опустила глаза.

- Иди сюда, моя застенчивая малышка.

Кристина опустилась на пол у его кровати и положила подбородок на матрас, глядя на него снизу вверх.

- Ты выглядишь лучше.

- С чего ты взяла?

- Я смотрю на тебя, глупый.

- Я никогда не выгляжу лучше, - сказал он, правда, без обычной горечи. Его указательный палец очертил её губы.

"Моя жена", - прошептал он.


Прошло уже две недели с тех пор, как Эрик вернулся под присмотр доктора Ла Фолетта. Он уже не испытывал сильных болей, но все ещё чувствовал слабость. Столько времени в постели он не проводил ни разу с тех пор, как произошёл инцидент с Карлом. С чьей-либо помощью ему удавалось пройти несколько метров. Но бoльшую часть времени его катали повсюду, засунув в инвалидное кресло. Эрик ненавидел эту колесную штуковину, хоть она и помогала ему бежать из заточения. Она словно кричала всему миру, что он такой же бесполезный, каким он себя и ощущал.

Он должен быть счастлив. Впервые за всю его жизнь кто-то любил его. У него была жена, как и у большинства мужчин, и у него не было никаких сомнений в том, что она его любила. По правде говоря, он не мог придумать ни одной причины, за что ему было даровано такое благословение. Несмотря на его ужасную внешность, каким-то образом этот воплощённый ангел нашёл в нём что-то, чтобы полюбить.

И ещё у него был отец, который заботился о нём и защищал его, не жалея средств для его удобства. Отец действительно обрадовался, увидев его с открытым лицом. Никого из окружающих, казалось, не беспокоило лицезрение его без маски. Если их это тревожило, то они были куда лучшими актёрами, чем те, что работали над его бывшим домом. У него было всё, чего он когда-либо хотел... а всё, чего он хотел, - это прилепить свою маску на лицо и сбежать обратно в свою нору под Оперой. Эрик вздохнул и закрыл глаза, позволяя мраку сомкнуться над ним.


Несколько часов спустя Эрик проснулся с головной болью и в дурном настроении. Кристина зашла в его комнату и скрылась в ванной. Наконец, она появилась с его тонизирующим напитком.

- Опять ты с этой гадостью? Я лучше умру, чем снова попробую это.

Она не ответила, продолжая стоять перед ним с его порцией, со спокойной улыбкой на губах.
Эрик позволил ей положить ложку ему в рот и проглотил липкую жидкость, скорчив гримасу. Кристина закатила глаза и вышла.

- Это отвратительно, - сказал он ей вслед, зная, что это не возымеет никакого эффекта.

Через несколько минут она вернулась, неся таз и белые тряпки. Эрик зарычал на неё, когда она прошла мимо него и поставила таз на стол рядом с ним. Когда Кристина спустила с него простыни, он застонал.

- Почему ты настаиваешь на том, чтобы самой заниматься этим? Почему? Я бы предпочёл, чтобы ты оставила это медсестре, - солгал он.

- Ты такой милый, когда ворчишь, - Кристина окунула полотенце в таз и приступила к своей работе.

Её пальцы пробежались по его слишком уж заметным костям и ушибленным рёбрам под кожей, покрытой ещё не рассосавшимися синяками. Отеки сошли, и тазовые кости снова выпирали вверх. Сквозь тонкую кожу виднелась грудная клетка, чуть заметно вздрагивающая от ударов его сердца. Кристина прилагала все усилия, чтобы сохранить в тепле его худое, желтоватое тело, пока мыла его.

Эрик не открывал глаз, внутренне готовясь ко второму испытанию. Намылив другое мягкое полотенце, Кристина приблизилась к его лицу и начала очищать его, особое внимание уделяя его носу. Нежно промокнув расщелину тампоном, она затем аккуратно прочистила тканью глазные впадины. После чего наклонилась к нему, задержав свои губы в паре сантиметров от его, пока он не смягчился и не поцеловал её. Этот поцелуй невольно вызвал у него вздох и трепет. Он по-прежнему будет позволять ей ухаживать за ним, радуясь тому, что она действительно может находить его милым... милым!



Кристина, наконец, узнала имя пожилой женщины, которая облегчила ей первые часы пребывания в этом доме сразу после приезда. Это была повариха Донна Берта. Дед Эрика отдавал предпочтение кухне южной Испании, поэтому он и привёз её оттуда ещё юной девушкой, чтобы она готовила для них. Луи вырос на её стряпне. Няньки, а затем гувернёры приходили и уходили, а Донна Берта всегда была здесь.

- Донна Берта?

- Да, госпожа?

- Вы ведь уже давно живёте в этом доме, правда? - после единственного кивка, в котором совершенно не было необходимости, Кристина продолжила, не дав пожилой женщине раскрыть рта:

- У меня есть несколько вопросов. Можем ли мы сесть и поговорить?



Ещё когда он впервые очнулся от наркотического сна, Эрик удивился, увидев, что его лечение снова возглавляет старый врач. Когда он спросил о молодом докторе, последовали уклончивые ответы. Он понял, что его отец разобрался с этим типом, но никто не хотел сообщить ему подробности, несмотря на его требования. Эрик решил получить ответы непосредственно от своего отца сразу же, как только сможет ходить без посторонней помощи.

Эрик ощущал своё полнейшее бессилие. С доктором Цвигом он хотел расправиться сам. Кроме того, Кристина спасла его жизнь уже дважды. Его Кристина, женщина, которую он поклялся защищать, сама стала его защитницей. Эрик не знал, как к этому относиться. Никто никогда его раньше не защищал. Он не знал, как теперь реагировать на это, как разговаривать с ней. Он больше не обеспечивал своей жене ни крышу над головой, ни безопасность. Если он умрёт, о ней прекрасно позаботится его отец. Он знал, что должен быть благодарен, но в его сердце росла обида.

- Эрик, ты поужинаешь с нами в...

- НЕТ!

- Я могу тебя...

Он бросил взгляд в сторону ненавистного кресла.

- Я не проклятый инвалид!

- Но столовая далеко отсюда. Я просто хотела помочь.

- Не надо, Кристина. Просто иди, ужинай. - "Наслаждайся их компанией и оставь меня в покое. Как оно всегда и было. Это то, чего я заслужил".

Взгляд на её лицо заставил его смягчиться. С помощью медсестёр он устроился в кресле и поехал к столовой. Въезжать туда в кресле он отказался, и Кристина помогла ему встать на ноги. Направляясь к столу, он тяжело опирался на неё. Расстояние казалось бесконечным. Он был рад, что отец не предложил ему помощь. Чувствуя слабость и задыхаясь, он упал на сиденье без своего обычного изящества. Ему было неловко за такую потерю контроля над собой. Эрик весь покрылся холодным потом. Он не стал смотреть в сторону Кристины, опасаясь, что она глядит на него с жалостью. Его отец оставался на ногах, пока Кристина не села.

- Вижу, они вытащили тебя из твоей постели. Оставь её для дам! - усмехнулся Луи.

Эрик пожалел, что настоял на том, чтобы надеть маску. Под ней скапливался пот, заставляя его чувствовать себя ещё более неуютно.

Его отец начал говорить о лошадях, и, к удивлению Эрика, Кристина сделала несколько замечаний. С каких это пор она что-то знает о животных? Луи кивнул и продолжил. Стало очевидно, что Кристина бывала на конюшне, и не раз. Затем она поинтересовалась об одной из кобыл, назвав её по имени, и маркиз дал ей всю необходимую информацию. Разговор быстро свернул на сады и на предпочтения Кристины в цветах. Эрик восхищался тем, как легко его отец поддерживает беседу. Ведя разговор, он тем не менее не доминировал и прилагал все усилия, чтобы в беседе принимал участие каждый. К концу обеда Эрик чувствовал себя почти нормально. Кристина вернулась к себе в комнату, а он остался за столом с Луи, с большим бокалом кальвадоса в руке. Он выпил его залпом, жалея, что это не его арманьяк.

- Ты быстро поправляешься. Мне нужна твоя помощь, - тихо сказал Луи.

- Зачем? Ты достаточно неплохо справлялся и без меня.

- Я справился хорошо, не спорю, но я старею, Эрик. У меня впереди ещё года два, а если повезёт, то, возможно, и десять. Я жил жадно и быстро, боролся со слишком многими соперниками, выпил слишком много бутылок вина и развлекался со слишком многими дамами - я устал, - возразил Луи, но при этом никакой жалости к самому себе в его голосе заметно не было.

- В один прекрасный день всё это станет твоим, сын, - продолжил он.

- Я в этом не заинтересован, научи её.

Маркиз вздохнул:

- У нас есть долг перед многими людьми, мы обязаны обеспечить им средства к существованию.

- Они - не моя забота, - сказал Эрик, махнув рукой.

- Не спорю, ты можешь отмахнуться от жизни сотен, но разве ты не заинтересован в том, чтобы позаботиться о своей жене?

- Почему я должен быть в этом заинтересован, если у тебя это получается, кажется, гораздо лучше, чем у меня?

Его отец спокойно проигнорировал этот комментарий.


Луи решил не отвечать ему. Слова Эрика сильно задели его, но он отказался вступать в спор со своим выздоравливающим сыном. Он вспомнил одну из старых поговорок Берты: "Juntos pero no revueltos". * На данный момент это означало, что он должен дать сыну побольше жизненного пространства.

Утром он вызвал к себе Кристину и откровенно с ней поговорил. Она с ним согласилась, и они вместе обошли владения, осмотрев все свободные здания. Наконец, Кристина остановилась на небольшом доме с верандой с другой стороны пастбища. Он находился на окраине имения, неподалёку от зaмка. Одноэтажный, в несколько комнат, а вокруг - маленький садик.

Лучший способ сохранить своего сына - это жить от него отдельно.

__________________
* Juntos pero no revueltos (исп.) - "Вместе, но не вперемешку" (прим. авт.)





Глава 32

Ошибки и исследования.

Лёгкий туман стелился по земле. Он спускался по холмам, задерживаясь в низинах, усеивая земли нежным дымчатым бисером, тут и там открывая взору чистые вершины холмов. Направляясь к дому родителей, Тео смотрела, как в тумане постепенно исчезают конюшни. Маркизу рассказали о её бесчестьи. Зайдя к себе, Тео уселась на тонкий матрас, обхватив себя дрожащими руками. Из замка не поступало никакого ответа. Отец сказал, что маркиз спокойно выслушал его, а затем приказал ему вернуться к работе. Хозяин никак не прокомментировал случившееся, и ничего больше не обсуждалось. Теодоре пришлось ждать. Рано или поздно она получит ответ. Но сейчас ей хотелось, чтобы всё это закончилось побыстрее. Что бы он ни собирался с ней сделать, пусть делает это быстро.


Конечно, он мог снова жениться. Он мог бы сделать это в любое время в течение последних сорока лет. Но правда заключалась в том, что ему не хотелось постоянной привязанности, он не хотел, чтобы кто-то предъявлял требования на него, его время и его эмоции. Все его предыдущие любовницы это знали. Независимо от того, насколько благородными они были по происхождению, он четко давал им понять, что не будет никаких обязательств, никаких долгосрочных отношений. Алекса, графиня де Лизье, была самой красивой и самой упорной, настаивая на том, что их отношения должны развиваться на другом уровне. Они наслаждались не только телами, но и компанией друг друга до полного умопомрачения. С ней Луи уже почти передумал - почти. Благодаря своей щедрости и обаянию он был практически неограничен в выборе женщин. Однако, стоило им начать предъявлять к нему какие-то требования или заводить разговор о том, что они хотят от него бoльшего, как он тут же терял к ним интерес, вычёркивая их из своей жизни. Теперь, в старости, ему хотелось лишь партнёршу в постели, женщину, которая будет знать своё место в жизни и ценить это. Она предоставит ему душевное тепло и чувственные удовольствия. Он же, в свою очередь, будет обеспечивать её материально. Не проститутка, а своего рода компаньон, с определённым положением в его доме, в его имении. Ему нужна была даже не столько доступная партнерша в постели, сколько кто-то постоянный рядом. Годы сказывались на нём, и теперь маркиз отдавал предпочтение постоянству над новизной.

Три года назад он остановил свой взгляд на Теодоре. Он не любил иметь дело с женщинами из собственного поместья, но в этот раз всё было по-другому. Ему хотелось, чтобы одна женщина разделила с ним постель с сегодняшнего дня и до его смерти. Что-то в глазах юной девушки подсказало ему, что этой женщиной будет она. Маркиз дал понять, что желает её, и откровенно поговорил с её отцом. Они договорились, что он подождёт, пока Теодоре не исполнится восемнадцать, и тогда уже заберёт её к себе. Луи хотел подождать до лета, когда не уладит ситуацию со своим сыном. Ещё несколько месяцев ничем не замутнённой радости наблюдать, как она расцветает, зная, что он похитит этот букет, когда тот будет готов.

Руан. Родовое имение Луи Руксвилля, маркиза дю Бур-Дени. Кливлендская гнедая.

Карета, запряжённая четвёркой Кливлендских.

Частная дорога, ведущая к имению.

Въездные ворота на территорию замка.

Маленькое озеро за домом Эрика и Кристины.

Сам дом (внутренний двор).

Спальня Эрика и Кристины.

Старая башня замка.

Замок Луи.

Несколько построек в имении.

Шёлк ночной рубашки скользнул меж его пальцев, прохладный и гладкий. Ее кожа должна была ощутить эту мягкость, но теперь она не заслуживает надевать то, что он приобрёл специально для того дня, когда она подарит ему свою девственность. Она была тронута. Без какой-либо вины с её стороны, он согласен, но она уже больше не девственница.

Как посмел этот маньяк ограбить его, похитив тот плод, который он так долго выращивал?! Теперь этот плод был погублен. Испорчен! Все в поместье знали, что она была тронута другим. Черт бы побрал её родителей за то, что они не сумели обеспечить ей безопасность! Это был нелепый довод, он знал, но всё равно упорно цеплялся за него, не обращая внимания ни на что. Он не хотел стать посмешищем перед своими собственными людьми. Доктору Цвигу повезло, что он сейчас находится в больнице. Если этот врач когда-либо снова попадётся ему на глаза, к его языку присоединятся и другие части тела.



Придя в себя, Жиль открыл глаза в крошечной комнатушке. И снова закрыл их, когда боль обрушилась на него в полную силу. Голова раскалывалась. Он, должно быть, ранен, но куда его привезли? Эта маленькая комната не похожа на больничную палату. Стены были грязными, и когда он слегка повернул голову, чтобы осмотреться, то обнаружил, что постельные принадлежности выглядят неоднократно использованными. Жиль попытался сесть, упершись локтями в постель, но тут же понял, что его что-то удерживает. Хотя кисти рук были свободны, что-то привязывало его руки к бокам. Несмотря на головную боль, он решился кого-нибудь позвать. Бессмысленные звуки, вылетевшие из его уст, потрясли доктора. Он снова попытался заговорить, и снова с его губ слетело что-то непонятное. Сердце бешено колотилось в груди. Кто-нибудь должен объяснить ему весь этот абсурд. Почему он, доктор Жиль Цвиг, связан и находится в таком месте? Подобные вещи могли случаться с незначительными людьми вроде его отца, но не с такими, как он. Жиль увидел поток света, хлынувший в открывающуюся дверь.

Он снова громко заговорил, пытаясь поставить их в известность, кто он такой.

- Боже, так это он тут шумит! - в комнату вошёл высокий худой мужчина, сопровождаемый более низким, но крепким спутником.

Сильные руки схватили за плечи, ему что-то засунули в рот, а затем закрепили у него на затылке. Они что, не слышали его? Что, чёрт возьми, происходит? С этой штуковиной во рту он ничего не сможет им рассказать.

- Это должно утихомирить этого ублюдка, - сказал коротышка. Они оба враждебно уставились на него. Жиль никогда в жизни не видел этих людей. Почему они так настроены против него?

- Это тот самый, который пытался убить сына маркиза. Лично мне плевать на всех этих благородных придурков, но больница получает деньги, а нам с тобой доплачивают за то, что мы с ним возимся.

- Да, этот уже явно никогда солнца не увидит.

- Ещё один псих. И тоже ненастоящий.

- Зато этот думает, что он врач.

- Так ты мне будешь начальник? Эй, парень? Доктор, - мужчина фыркнул от смеха.

Первое, что вспомнил Жиль из последних событий, это собственный язык на полу. И тут же остальные воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он едва не задохнулся. Эта тварь была на свободе, а он - здесь!

Он начал биться головой о подушку, пытаясь выбросить эти мысли из головы.

- Ты так повредишь себе чего-нибудь.

- Да пусть. Мы его подлечим. Он никуда уже отсюда не денется. Это отделение "Сен-Люсиль" никто не покидает.

"Сен-Люсиль? Психиатрическая больница?"

Жиль бился головой о подушку всё сильнее и сильнее, пока свет не стал ярче, и он растворился в нём.



Из замка поступило сообщение для Тео. Маркиз известил о своём желании, чтобы она пришла к нему - без предисловий. Добавило ей унижения и то, что он не прислал никакого подарка - ни ей, ни её родителям. Она пойдёт по приказанию.

Теодора появилась перед ним, опустив голову, не отрывая глаз от своих туфель. Ей не хотелось видеть выражение отвращения на его лице.

- На постели кое-что из одежды для тебя. Я вернусь через четверть часа, будь готова, - было всё, что сказал маркиз. Тео не знала, смотрел ли он на неё, поскольку сама на него взглянуть не осмеливалась. Она ответила ему, просто кивнув.

К тому времени, как он вернулся в спальню, Тео уже лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, со слезами на глазах. Она ненавидела перемены в своей судьбе, но он был прав, обращаясь теперь с ней, как с никчёмной. Она обманула ожидания всех.




Луи мерил шагами спальню от окна до большой дубовой двери. Он пытался вспомнить слова её отца, а также слова конюха, который пришёл к нему первым. Правда была утрачена где-то там. Это они что-то не то ему сказали? Или он неправильно истолковал?

Теодоре было страшно, он это знал и старался быть нежным - не словами, но в обхождении с ней. Для него стало совершеннейшим шоком, когда в приступе страсти он натолкнулся на её непорочность, - слишком поздно, чтобы обуздать этот импульс. Тео была девственницей! Почему он не спросил её? Опустив голову от стыда, Луи продолжил свои изнурительные метания по комнате. Он лишил её чести, даже не придав этому значения. Он должен загладить свою вину перед ней, но как это сделать, не оскорбив её ещё больше? В тот момент он хоть и не извинился перед ней, но шепнул несколько утешительных слов, которые едва смог выдавить из себя от смущения. Дурак!



Стоило им обосноваться в доме, как их жизнь вошла в привычную колею. К Эрику возвращались силы, он начал постепенно набирать вес, и всё чаще и чаще выходил из дома. Правда, аппетит к нему ещё не вернулся, хоть Кристина и пыталась соблазнить его разнообразными блюдами. Ей одной удавалось уговорить его немного перекусить, пока он не начинал сердиться. Эрика раздражало, что она улыбалась, даже когда он находился в гневе, словно говоря: "Вижу, тебе уже лучше".

Эрику нравилась их просторная ванная комната с огромной ванной. Теплая вода, ласкающая его больное тело, навевала ему мысли о жене.

Откинув голову назад, Эрик подозвал её:

- Кристина, иди сюда, ко мне?

- Это неприлично.

- Моя дорогая, кто в нашем доме решает, что является приличным, а что - нет?

Кристина закатила глаза и оставила его одного.

Выбравшись из ванны, Эрик лег на кровать, и она стала целовать его. Он уткнулся лицом ей в шею, но она прижала его к себе и снова нашла его губы. Эрик, как всегда, отчетливо осознавал, что лежит сейчас без маски. Он знал, что ему следует взять на себя инициативу, но до чего же было хорошо позволить Кристине захватить лидерство! Она сорвала с него последние покровы тайны, однако, кажется, принимала его таким, какой он есть.

Ночь была просто изумительной. Хотя Эрик ещё недостаточно окреп для их прежнего способа близости, он всё же позволил ей приласкать себя. Кристина чувствовала, как он уступает ей, расслабляясь под её поцелуями. Она переместила поцелуи ниже, с его лица на грудь. Раньше Эрик никогда не допускал её к своему телу. Кристина воспользовалась этой возможностью, чтобы исследовать губами его худющее тело. Нежно лаская мужа, она осторожно уселась на него сверху, осыпая его поцелуями, перемежаемыми тихим шёпотом. Ее дыхание щекотало ему грудь, руки скользили по его телу, пока она изучала губами своего возлюбленного. Эрик держал глаза закрытыми, напрягшись всем телом. "Трупное окоченение", - хмыкнул он про себя. Лишь незначительные изменения в его дыхании давали ей понять, как он наслаждается её действиями... Он плакал в её объятиях, когда всё было закончено.


Проснулся Эрик с головной болью. Кристина, сидевшая рядом с ним, немедленно поднесла ему микстуру.

- Я не собираюсь снова пить эту дрянь.

Она проигнорировала его слова, продолжая стоять перед ним с полной ложкой. Проглотив жидкость, Эрик скорчил гримасу.

Кристина улыбнулась его ребячливости и вышла.

- Одевайтесь, сегодня мы завтракаем с вашим отцом, - сказала она, когда снова вернулась в комнату.

Эрик со стоном перевернулся и накрыл голову. Кристина прилегла к нему на постель и тут же поняла свою ошибку, почувствовав, как костлявые пальцы впились в неё, нещадно щекоча. Рассмеявшись, она спрыгнула с кровати.

- Эрик, вставай сейчас же!

Он с новым стоном спустил ноги на пол.


Эрик решил, что за пределами своего дома всё же будет носить маску. Он не мог привыкнуть к тому, чтобы находиться всё время с неприкрытым лицом в окружении посторонних. Вернув себе эту старую удобную привычку, он теперь на некоторое время присоединялся к отцу и Кристине, и отдыхал. Частенько он просто дремал в удобном кресле, слушая оживлённый разговор между Кристиной и своим отцом. Он ещё никогда не чувствовал себя таким старым.

С легкой грустью он припомнил, что только неделю или около того назад его так обрадовала новая привилегия наконец-то самому пользоваться уборной. Как же низко он пал! Однако он тут же вспомнил, что раньше с ним происходили и гораздо худшие вещи. Он - Эрик, и Эрик снова придёт к власти. "На этот раз с разрешения Кристины", - улыбнулся он про себя.



Миновали Рождественские праздники, а следом и Новый год. В поместье вернулся Эдуард в сопровождении Мэг и мадам Жири, чтобы отпраздновать день рождения Кристины. Кристина наслаждалась компанией своей подруги, а Эрик был рад услышать сплетни из Оперы от Эдуарда. Он даже с удовольствием сел играть с Эдуардом в шахматы, пока не понял, что молодой человек ему просто поддаётся. "Я что, настолько жалок сейчас, что люди чувствуют необходимость позволить мне выигрывать?" Он даже не смог вызвать в себе старый гнев, чтобы как следует рассердиться на молодого человека.

Пару недель спустя он уже ненадолго выходил погулять с Кристиной в саду. А вскоре уже и сам стал предлагать ей выйти на свежий воздух. Эрик очень любил эти прогулки. Походив с ним минут десять или около того, Кристина заставляла его присесть под тенистым деревом. Пока они сидели, она всегда целовала его. С момента их последней близости прошло уже достаточно много времени, и его тело жаждало её. Эрик не смел сказать ей об этом, боясь поставить её в неловкое положение, но каждый день думал об этом всё чаще. Он знал, что его тело пока ещё не в состоянии выполнять такие действия, но часть его с этим не соглашалась. Ее прикосновения обжигали его, но вместо того, чтобы вылезти из этого кипящего котла, Эрик прыгал прямо в огонь, продолжая их волнующие игры.

Его руки становились всё более дерзкими, а рот - всё более жадным, но пока ещё он не мог уходить с ней достаточно далеко, чтобы скрыться от любопытных глаз. И потому ограничивал свои прикосновения областью её рук и талии. Но как же он радовался этим изысканным пыткам!


В первые дни весны Эрик помогал Кристине в саду за домом, но это быстро ему надоело. Он пытался проявить интерес к лошадям, но исходящий от них запах показался ему противным. А вот фруктовые сады его восхитили, и он подолгу гулял среди деревьев. К востоку от них Эрик обнаружил небольшой виноградник. Искривленные побеги виноградной лозы ютились на отдалённом участке, охватывающем не более одного акра. Когда он спросил Луи о миниатюрном винограднике, отец рассказал ему, как один из их предков сохранил эту лозу, когда король Людовик XIII приказал заменить все виноградники в Нормандии на яблоневые сады. Этот небольшой участок был спасён. Для бутылок произведенного здесь вина по-прежнему использовалась оригинальная этикетка. С тех пор они здесь культивируют виноградную лозу, производя ровно столько бутылок, сколько необходимо для их семьи. Маркиз открыл бутылку и щедро налил им обоим вина. Эрику почему-то доставил особое удовольствие тот факт, что из уродливой лозы получается столь вкусное вино.


Теплыми весенними вечерами они с Кристиной сидели на скамейке, которую маркиз велел поставить на берегу озера, под сенью старого дерева. Эрик всегда собственнически клал руку на её колено; лёгкая улыбка на её губах поощряла его оставить руку там. Они сидели лицом к заходящему солнцу, прохладный ветер овевал их спины, её голова уютно лежала у него на плече.


Старая башня зaмка привела Эрика в восхищение. Она была серой, с несколькими окошками, и по сравнению с самим зaмком - уродливой. Эрик стал расспрашивать отца о старинной постройке. Это была самая старая часть поместья, относящаяся к тринадцатому веку. Первый владелец замка как раз и посадил виноградники, в которых он так любил гулять. Луи знал об этом не особенно много, но сказал Эрику, что внутри башни есть книги, в которых тот найдёт гораздо больше информации о семейной недвижимости. Сам он никогда не ощущал необходимости копаться в старых архивах.

Эрик провёл бесчисленные часы, тщательно исследуя помещения. Во многих местах он обнаружил вентиляционные шахты и подвалы, не указанные в бумагах. Луи сказал, что сам неоднократно собирался изучить их, но у него всегда находились более важные занятия. Шли годы, и всё оставалось по-прежнему.

Во время своих странствий по замку Эрик обнаружил старые туннели.

Один из них он прошёл до конца, и в итоге лишь услышал над собой чьи-то голоса, но так и не смог разобраться, где же он находится. На следующий день Эрик решил исследовать ещё один туннель. Этот привел к гораздо более тихому строению. Выбрав ещё один туннель для изучения, Эрик был оповещён звучным голосом Донны Берты о том, что находится под зaмком. Все туннели были переплетены между собой, а некоторые даже вели за пределы имения, в глубь леса. Эти, наверное, были проложены, а возможно, даже использованы первым владельцем замка для побега в случае нападения. Однажды Эрик нашёл странные знаки вдоль стен туннеля, но решил выбрать для их изучения другое время.

В этих сырых, тёмных туннелях, с их влажностью, он снова почувствовал себя сильным. Они были не такими глубокими, как те, что он построил вокруг своего дома под Оперой, но главное, что они находились под землёй. Наконец, Эрик нашел туннель, который привёл к их домику. Некоторые коридоры вели к помещениям с низкими каменными полками - возможно, в прошлом они использовались как своего рода хранилища. В одном помещении он обнаружил подземный колодец. Эрик с трудом поднял его крышку, надеясь, что тот будет пригодным для использования. На следующий день он принес с собой ведро и веревку, проверил воду на нескольких курах и свиньях, а затем попробовал и сам. Вода оказалась слаще, чем в тех колодцах, которые использовали наверху.

Эрик с таким огромным энтузиазмом занялся своими исследованиями, что вечером забыл вовремя вернуться к ужину.

Он вышел из туннеля в лесу, не желая, чтобы кто-нибудь догадался, где он находился, и пошёл домой. Люди уже вышли на его поиски. Встревоженным Луи и Кристине он сказал, что пошёл гулять в лес и заблудился. Довольный, он даже вытерпел обильные предостережения, после чего обнял свою плачущую жену, утешая её. Эрик не знал, почему, но ему не хотелось, чтобы кто-либо ещё узнал о туннелях. Все эти странствия и исследования туннелей позволяли ему чувствовать себя здесь, как дома, но также и заставили его затосковать по прежнему дому. Эрик решил вернуться в свою Оперу, нанести несколько визитов. Несколько человек там крупно ему задолжали.



Глава 33

Выполнить обещания.

- Нет, нет, Кристина, посмотрите на меня ещё раз, - прозвучал бархатный голос. - Чуть-чуть согните колени, вот так, а затем наклонитесь. Да, именно так. У вас очень красиво получается.

Лицо Кристины блестело, она изо всех сил старалась подражать стоящей перед ней элегантной женщине. Они занимались уже несколько часов. У неё болело всё тело, но её поддерживало радостное возбуждение от того, что она делает. Маркиз предложил пригласить кого-нибудь, способного помочь ей подобрать новый гардероб и дать совет, как вести себя в высшем обществе, Эрик согласился. Луи тут же усмехнулся и упомянул Алексу де Брессюир. По его словам, Алекса была младшей дочерью барона де Брессюира. Ее отец промотал почти всё семейное состояние. То, что осталось, спас старший сын, который не отличался щедростью. На первых порах Алексе удавалось поддерживать своё положение в обществе благодаря своей внешности, и если бы не её дорогостоящие вкусы, она могла бы скопить приличное состояние. Луи в своё время был её основным покровителем, способным удовлетворить любую её прихоть, ну и конечно, она тоже доставляла ему удовольствие. С годами её красота потускнела, и теперь она преимущественно наставляла молодых жен не столь благородного происхождения на путь истинный. Алекса не просто выглядела так, словно сошла со странички модного журнала, но она ещё и была хорошо знакома с обычаями французского дворянства.

- Давайте, Кристина, попробуйте ещё раз, а потом мы сможем пойти пообедать, - уговаривала Алекса. - Расслабьте спину...

Услышав это указание, Кристина немедленно ему последовала, довольно расслабившись и потянувшись всеми заново обнаруженными у себя мышцами. Неважно, как тяжело ей будет даваться обучение, но когда она встретится с аристократией Руана, Кристина Даэ... нет, Кристина Руксвилль будет выглядеть, разговаривать и вести себя, как они. Каждая клеточка её тела будет источать благородство. А остальное восполнят её актёрские способности. Она едва не вышла замуж за виконта, но жизнь распорядилась так, что она стала женой человека, который по праву является графом, если только согласится принять титул. Второй раз она не будет отрекаться от своей судьбы. Ее свёкр никогда не позволит ей вновь петь на публике, с этим придётся смириться, но в этой новой жизни он помогал ей подготовиться к тому, чтобы было для неё сейчас наиболее важным. Эрик будет очень недоволен тем, что его певчую птичку заставили молчать на публике, и в своё время ей придётся столкнуться с этим. Но сейчас Кристина мечтала о красивых платьях, званых обедах и балах, которые обещал ей Луи. Она была молода и хотела насладиться своей новой жизнью.

- Кристина! - маркиз подошёл, поцеловал её в щеку и положил её руку на свою, накрыв сверху своей широкой ладонью. - Как у вас дела с Алексой? - спросил он, чуть насмешливо прищурив глаза. - Она бывает несколько властной, - подмигнул он. - Но зато... она настоящая дама.

- Я бы хотела быть такой, как она. Она с такой элегантностью делает... всё, что угодно!

- В элегантности ей не откажешь. Но нет, моя дорогая, - он похлопал её по руке. - Вы не захотите быть похожей на Алексу. Только представьте, что вам придётся предлагать свои услуги, работать лишь для того, чтобы обеспечить себе пропитание. - "Нет". - он мрачно покачал головой, поджав губы. Кристина всю жизнь оказывала услуги, работая артисткой, но решила не упоминать об этом. Она взяла Луи под руку, и он повёл её в столовую. - Вы, моя дорогая Кристина, будете великолепной, очаровательной хозяйкой этого поместья. - Луи усмехнулся и поцеловал ей пальцы, после чего снова вернул её руку на своё предплечье.

- Так, а где мой сын? Снова ушёл заниматься своими изысканиями?


Различные материалы, использованные при строительстве туннелей, словно рассказывали ему их историю. Некоторые были сложены из тех же камней, что и старая башня замка. В других случаях строителями использовались более современные кирпичи. Тип конструкций открывал ему ещё больше. Для большинства людей туннель был просто туннелем, и разницы они не замечали. Что же касается Эрика, то туннели рассказывали ему больше, чем дома. Туннель был скрыт под землёй, поэтому его архитектура, его конструкции были обнажены. Единственное требование к туннелю - быть надёжным. И если кто-то брал на себя труд украсить его, значит, на то была уважительная причина. Туннели, ведущие из старой башни, сделанные в ходе подготовки к вооруженным столкновениям, были сработаны наиболее грубо. Те, что вели от нового замка в направлении их дома, были изысканно украшены. По бокам вместо грубых столбов возвышались дорические колонны. Кое-где попадались маленькие скамеечки. Эти туннели явно предназначались для развлекательных прогулок. Эрик направился через туннели обратно к дому. У него сердце разрывалось при воспоминаниях о своём старом доме и туннелях, которые он сам проложил в подземельях Парижа. Эрик собрал вещи и оставил Кристине записку, поставив её в известность, куда он направляется.

Он выбрал себе небольшую карету без фамильных гербов, с одним кучером. Когда наступила ночь, Эрик забрал у кучера вожжи, чтобы дать тому отдохнуть и самому насладиться свободой, сидя на козлах. Дул прохладный ветер, наполняя его лёгкие свежим ночным воздухом. Если бы он рассказал Кристине о поездке, она бы засомневалась в состоянии его здоровья. Но ему было хорошо, так хорошо, как никогда прежде. Его отец стал бы доказывать, что в Париже ему находиться небезопасно. Да, Париж небезопасен, но для него он был наиболее родным из всех городов; он манил его к себе. Лучше всего будет сделать всё по-своему, как всегда.

Подъехав к Парижской Опере, он отослал кучера и карету в ближайший постоялый двор с конюшней и вошёл в свой старый дом через калитку со стороны улицы Скриба. Эрик бесшумно спускался по извилистому туннелю к озеру. Неприятный мускусный запах от воды ударил ему в нос. Лодка почему-то казалась меньше, чем он помнил. Эрик сел в неё и, оттолкнувшись шестом, направился к дому.

Продвигаясь вглубь Оперы, он скорее чувствовал, чем слышал звуки музыки сверху. Репетировал оркестр. Эрик видел, как медленно испаряется вода в озере, окутывая его туманом. Он смотрел, как капли воды падают сверху, сливаясь с озером, и весь процесс начинается заново. Эрик стряхнул несколько капель со своих плеч. Выйдя из лодки, он тщательно привязал её к столбику и вошёл в свой дом у озера.

В доме все ещё ощущался её запах. Тут же нахлынули воспоминания о том времени, что они провели вместе, с самых первых мучительных дней, когда она фактически была его пленницей, до их первых робких поцелуев. Эрик вспомнил о том, как они были близки, и почувствовал укол одиночества, испытывая нестерпимое желание сбежать назад, в Руан, чтобы быть рядом с ней. Почти всё здесь выглядело по-прежнему, но это больше не был его дом, ему хотелось быть со своей женой.

К его удивлению, в доме был порядок, даже чистота. Он же был готов увидеть свой дом в руинах. Обходя помещения, он заметил дыру на кухне, через которую проникли бандиты, вторгшиеся в их дом. Широкая дыра была на месте, однако обломки были убраны. Эрик почувствовал, как от одного взгляда на это у него сжалось сердце, и вышел из кухни. Зайдя в их спальню, он сел на край постели, чтобы унять растущее бешенство. От нахлынувших воспоминаний о собственном бессилии и ярости у него всё внутри сжималось, дрожали колени и перехватывало дыхание. Во время недавнего разговора Кристина сказала ему, что воры приходили за ней, за её драгоценностями. Они собирались причинить вред его Кристине! Эрик встал и выбежал из дома.


- Аааагх!

- Какого чёрта ты следуешь за мной? - заорал Эрик, повернувшись.

Тёмная фигура боролась с тесной удавкой на своей шее, продолжая издавать странные задыхающиеся звуки. Эрик подтащил полупридушенного человека к факелу на стене туннеля.

- Ты идиот! - нахмурился он, посмотрев на мужчину. - Я же мог просто убить тебя.

- Эрик, - пытался выдавить хриплый голос. Эрик убрал лассо и отпустил тут же обмякшее тело. Крысолов попытался выпрямиться.

- Себастьян, ты так ничему и не научился? - Эрик снова свернул кетгут и отвернулся от мужчины, прислонившегося к стене.

- Я... я не знал, что вы вернулись, господин Эрик, - робко поднял глаза Себастьян.

Эрик не стал утруждать себя ответом и пошёл прочь. Крысолов отстал, но продолжал следовать за ним.

- Если ты собираешься идти за мной, делай это тихо. Я не имею привычки обнаруживать своё присутствие.



Найдя на кухонном столе записку Эрика, Кристина передала её маркизу. Луи не стал ничего говорить, но его явно задело то, что Эрик ни слова не сказал ему о своей поездке. К удивлению Кристины, её саму внезапное исчезновение Эрика нисколько не обидело. Она вернулась домой с двумя служанками, и они быстро собрали самые необходимые ей вещи, после чего она вернулась в свою старую спальню в замке. Замок Кристина обожала. Ей очень нравилось находиться с Эриком в их доме, но оживлённая суета в замке с Донной Бертой и другими слугами приводила её в восторг.


Эрик резко остановился возле квартирки мадам Жири.

- Себастьян, иди, узнай, где сейчас находятся остальные ублюдки, что вторглись в мой дом. У меня здесь дела. И найди мне ту девку.

- Но, господин... я...

- Давай, действуй! - он исчез за дверью.

Он находился в той же нише, где прятался с Кристиной, когда на него напали де Шаньи. Эрик оглядел из укрытия комнату, и едва лишь старшая Жири появилась в поле зрения, он вышел, постаравшись выпрямиться во весь свой немалый рост. Однако старуха не выглядела испуганной, и это привело его в раздражение.

- Сударь... или мне следует называть вас Ваше Сиятельство?

- Мы не в зaмке.

- Однако ваше происхождение никуда не делось, вы по-прежнему тот же самый человек.

- Поступайте, как хотите, мадам Жири, однако я бы предпочел, чтобы вы обращались ко мне с той же степенью почтительности, как раньше.

- Я рада видеть вас в добром здравии.

- Пожалуй.

- Вы вернулись, сударь? Или это просто визит?

Он отвернулся от неё.

- Как бы ни огорчала меня необходимость покинуть это место, однако Кристина поставила меня в известность о том, что полиция хорошо осведомлена о существовании моего дома.

- Да, от Мэг я слышала то же самое. Она оставалась с Кристиной в ту ночь.

- Что вам известно об этой... Мэриел? Мне нужно кое о чём побеседовать с упомянутой молодой дамой.

- Разве вы не слышали, сударь? - она пригладила тугой пучок волос на затылке и медленно перевела взгляд на Эрика.

Он, сузив глаза, с раздражением смотрел на неё.

- Не испытывайте моего терпения, мадам! Расскажите, что вам известно, и не тратьте понапрасну моё время, - проворчал он с досадой. - Не слышал чего?

- Ее нашли несколько месяцев назад. Если вы говорите об уборщице Мэриел, - она замолчала, наблюдая за выражением удивления на его лице. Затем с трудом сглотнула и медленно продолжила, словно смакуя своё владение подобной информацией. - Ее нашли с содранной кожей... и живой! - рассказывая свою историю, она смотрела куда-то в пространство, словно подчёркивая её важность.

Эрик решил не дарить ей больше удовольствия, чем было необходимо, поэтому постарался сохранить полную невозмутимость.

- Где её нашли?

- За декорациями для "Фауста".

Ему с трудом удалось удержать улыбку.

- И как долго она ещё прожила?

- Несколько дней, как я слышала. Говорят, она кричала на всю больницу.

- Полагаю, во всём обвинили меня.

- Кто-то вас видел, - хмыкнула старуха, показывая щель между зубами.

Эрик усмехнулся.

- Ну конечно, - он наклонил голову, как бы меняя тему разговора. - Что ж, у меня есть деловое предложение, касающееся малышки Жири. Я нуждаюсь в её услугах, пора выполнять обещание.

Он увидел, как цвет начал стремительно покидать сморщенные щёки старухи.

- Мадам Жири, я счастливый в браке мужчина, - напомнил он ей с бoльшим терпением, чем ощущал сам. - Услуги, которые мне необходимы, носят... вертикальный характер.

- Я к вашим услугам, сударь, как обычно, - сказала она, цвет на её щёки вернулся даже в бoльшем количестве, чем ей того хотелось.

- Вы помните письмо, которое я прислал вам некоторое время назад, касательно малышки Жири? *

- Помню ли я письмо? Я его надёжно спрятала в моей шкатулке с бижутерией.

Эрик пристально посмотрел ей в глаза и со значением произнёс:

- Настало время малышке Жири сделать ещё один шаг навстречу своему будущему.

Старуха ахнула, её глаза заблестели от слёз:

- Остался всего один год.

- Значит, не будем терять время, - Эрик уселся на маленький диванчик и снял перчатки.



Зажав губами булавки, швея легонько коснулась локтя Кристины, заставив её повернуться на четверть оборота.

- Двадцать лет назад моя талия была ещё такой же, как у вас, - задумчиво произнесла Алекса.

- Она и сейчас ненамного больше. Вы такая красивая, Алекса. Хотела бы я обладать вашим изяществом.

- Оно у вас будет, Кристина. За этим я и здесь.

Снова прикоснувшись к её локтю, швея повернула Кристину ещё на четверть оборота.

- К тому времени, как вернётся ваш муж, вы будете полностью подготовлены к вашей новой роли - графини.

Кристина почувствовала, как по спине пробежал озноб. "Графиня!" Она хотела этого всем своим существом, но Эрик ещё не согласился официально принять титул. "Он должен, он просто обязан!"



- Я ждал, господин, - прошептал Себастьян.

- Молодец, - кивнул Эрик. - Но ты не рассказал мне о своих подвигах, мне пришлось узнавать это... из вторых рук. - Эрик слегка коснулся плеча мужчины, и крысолов выпрямился. - Об этой девке, я имею в виду... она умерла не быстро... очень хорошо!

Некоторое время они шли молча.

- Ты нашёл остальных? - спросил Эрик, посмотрев на идущего рядом мужчину.

- Да, я уже сделал это, господин. Я знаю, где они находятся. Из них только двое работают здесь, в Опере. Я бы позаботился об этом... но я... у меня не было приказа... я следил за ними.

Когда они подошли к дому у озера, Эрик отвернулся от мужчины, позволяя ему войти в свой дом.

- Мы сейчас возьмём с собой кое-какие вещи, а затем пойдем на охоту.



Услышав стук в дверь, Луи выругался сквозь зубы. Не говоря ни слова, Тео быстро подтянула одеяло к подбородку. Она до сих пор стеснялась находиться в его постели. Маркизу очень нравилась её искренняя невинность. Он послал за ней на следующий же день после того, как понял свою ошибку. Теперь у Тео была своя комната в замке, и прислуживала она теперь лишь в качестве компаньонки Кристины. О комнате Кристины и её личных нуждах заботилась горничная. Луи заказал платья специально для Тео и уже одарил её безделушками. Она с радостью пришла к нему, и тот факт, что ей с ним хорошо, доставлял ему не меньшее удовольствие.

Стук повторился, Луи надел шёлковый халат и открыл дверь.

- Господин маркиз, у вас посетители.

Он закатил глаза:

- В такое время?

- Они прибыли ещё днём, Ваше Сиятельство, - камердинер слегка усмехнулся. - Это граф Филипп и его брат.

- Позаботься о них, я сейчас спущусь. И сотри эту ухмылку со своего лица. Честно говоря, я, кажется, слишком многое позволяю своим слугам, - он произнёс это не слишком серьёзно, но камердинер тут же изменился в лице.

- Да, Ваше Сиятельство.

Луи скривился и направился обратно к постели, легонько поцеловав Тео. Она улыбнулась:

- Я пойду, составлю компанию мадам.



Алекса осторожно заглянула в дверь парадной гостиной и ахнула:

- О, Кристина, эта возможность была послана нам небесами! - её взгляд моментально оценил тех, кто находился в комнате. - Идём, моя девочка. Будем упражняться в знакомстве. - Алекса взяла Кристину за руку и повела её в гостиную.

Кристина увидела, как две большие фигуры быстро поднялись и направились к ним. Сосредоточив взгляд, она обнаружила перед собой Рауля де Шаньи. Алекса что-то сказала за её спиной.

Рауль слегка приоткрыл рот. Он выглядел старше и казался усталым. Возможно, это из-за долгого путешествия.

Он поспешно сократил расстояние между ними:

- Кристина!

Они стояли, уставившись друг на друга. Ни один из них не произнёс ни слова. Кристина хотела что-нибудь сказать или шевельнуться, но тело её не слушалось.

- Кристина, это... Кристина?.. Кристина? - она слышала голос Алексы за спиной, но не могла ответить.

- Как вы поживаете? - голос Рауля вернул её к клятвам, произнесённым почти год назад на крыше под лирой Аполлона. Мужчина, стоявший перед ней сейчас, уже не был тем мальчиком. Его золотые кудри были острижены, как было принято у моряков, усы слегка завиты. Он был красив, как и прежде, но теперь она не могла бы сказать, что он "хорошенький". Даже кожа его была обветрена на Северном море. В нём ничего не осталось от того мальчика, которого она знала.

- Рауль! - Кристина надеялась, что напряжение, которое она ощущала, не отразилось в её голосе.

- Ох! - тихонько воскликнула Алекса. - Вы знакомы друг с другом...

Кристина впервые услышала, как самоуверенная красотка буквально лишилась дара речи.

- Кристина, вы смотритесь... вы смотритесь... - его голубые глаза сверкали в вечернем свете.

Филипп встал между ними и повернулся к своему брату:

- Луи спускается вниз. Успокойся, мужчина! - прорычал он сквозь сжатые зубы. Ей Филипп не сказал ни слова, и она отступила назад, встав рядом с Алексой.

Кристина чувствовала, что её лицо неудержимо краснеет. Алекса с улыбкой на лице взяла её за руку и слегка сжала.

- Поднимите глаза и улыбнитесь. Сейчас же, Кристина!

Она мгновенно послушалась и смотрела, как трое мужчин обнимаются и хлопают друг друга по плечам. Луи взъерошил светлые волосы Рауля:

- Бог мой, юноша, чем они вас кормят? - произнёс Луи, заметив, насколько крупнее стал Рауль. - Я думал, военно-морской флот подразумевает, что вас будут морить голодом, подгоняя всех по форме.

Мужчины рассмеялись. Алекса извинилась за них с Кристиной, и они удалились. Кристина чувствовала, как горящий взгляд проводил её до двери.

Оказавшись в комнате Кристины, Алекса заперла дверь и прислонилась к ней спиной.

- Что всё это значило?

- Мы некоторое время тому назад были помолвлены, - она не могла заставить себя посмотреть ей в глаза.

- И он знает, что всё кончено?

- О, Алекса, - она вздохнула и кивнула.

- А вы знаете?

Кристина обессиленно села на кровать и закрыла лицо руками. Она избегала смотреть на свою наставницу. К этому моменту у неё даже уши горели.

- Вы влюблены в...

- Нет, нет, я... я просто удивилась, - она наконец подняла глаза. - В последний раз, когда мы видели друг друга... впрочем, обстоятельства изменились. Он изменился, - она сцепила пальцы рук.

- Он знает, что вы замужем?

- Он чуть не убил моего мужа. То есть, он пытался... Да, он знает.

- Вы действительно были помолвлены с виконтом де Шаньи? - Кристина кивнула. - И тем не менее, вы выбрали...

Кристина резко вскочила с постели, встав перед женщиной:

- Я люблю своего мужа! Я люблю его так... я даже не знала, что смогу так полюбить, - Кристина нахмурилась. Она вспомнила, что когда Алекса встретилась с Эриком, она уставилась на его маску, и тот повёл себя резко, если не сказать грубо. У этой женщины остались не лучшие впечатления от её мужа.

- Тогда что случилось там, внизу?

- Ничего! Рауль был моим лучшим другом, когда мы были детьми. Моей первой девичьей любовью. Затем, год назад, всё это началось снова, и я думала... нет, я любила его. А потом произошло всё это... с Эриком, - она опустила взгляд на свои руки.

Алекса покачала головой.

- Расслабьтесь, моя дорогая, я пойду, прикажу подать нам чаю, хотя, возможно, сегодня нам лучше подошло бы вино, - сказала женщина, оставляя вновь заломившую руки Кристину.



- Алекса, они останутся здесь на несколько дней. Филипп хотел уехать, но я об этом и слышать не хочу. Я уже нескольких месяцев не видел своего крестника. Тебе необходимо остаться. И... не надо так удивлённо на меня смотреть, я знаю, что ты уже учинила девушке допрос, - он взволнованно ходил перед ней. - Я был там в тот день, когда она отвергла молодого Рауля, выбрав моего сына. Однако ты должна остаться. Я не хочу, чтобы она оставалась в одиночестве хоть на одну минуту, а Тео... Теодора слишком юна. Я хочу, чтобы Эрик знал, что его жена всё время находилась в надлежащем сопровождении.

- Значит, вы нуждаетесь во мне?

Луи долго молчал, но когда её брови поднялись ещё выше, он капитулировал.

- Что ж, называй свою цену. Чёрт бы тебя побрал, женщина. Дело всегда в первую очередь. Не задумывайся о цене, я заплачу тебе столько, сколько ты захочешь, - он легонько поцеловал её в губы и, покачав головой, ушёл. Ее весёлый смех полетел следом за ним.

- Вам придётся послать за моими вещами, Луи.



Эрик, поморщившись, вытер кетгут о тряпку. Он затянул удавку слишком сильно, едва не отрезав голову. "Давно не было практики". Он был рад, что сейчас находится один. Это должно быть сделано. Все эти люди представляют угрозу для его Кристины и для него самого. Он мог бы сказать себе, что теперь, когда они живут в Руане, эти ублюдки ничем им не угрожают, но Эрику лучше знать. Живой враг всегда является потенциальной угрозой. Он уже совершил ошибку с этой девкой, больше этого не повторится. К счастью, Себастьян взял на себя Мэриел. Эрик терпеть не мог расправляться с женщинами.

Он начал с двух грабителей, которые работали около карьеров, затем разобрался с тем, что жил над мясной лавкой, и только что отправил на тот свет огромного типа, который часто бывал в одном баре неподалёку от церкви Мадлен. Себастьян указал их местонахождение, и Эрик расправлялся с ними, одним за другим, - просто, быстро и эффективно. Это заняло у него немало времени. Его длинные ноги преодолевали узкие улицы с прежним изяществом.

Эрик нервничал, оставаясь в своём доме у озера, пожалуй, впервые с тех пор, как подземная темница под его домом использовалась Коммуной. Он снова смотал удавку, положил её в карман и надел плащ. "Дарога, должно быть, ещё не спит, а если даже и спит, то придётся его разбудить". Эрик пожелал Себастьяну спокойной ночи и направился в противоположную сторону, продолжая петлять по парижским переулкам. Голову он держал под определённым углом, как делал всегда, чтобы его маска скрывалась под капюшоном плаща. Все его старые привычки возвращались к нему.

_____________________
* Ссылка на письмо Призрака Оперы, написанное мадам Жири, в котором говорилось, что в 1885 году Мэг станет императрицей. "Призрак Оперы" Гастона Леру, глава 17. (прим. авт.)



Глава 34

Призраки прошлого.

- Дарога, проснись. Это Эрик! - забарабанил он в дверь. В ответ послышались медленные шаги. Эрик слушал шарканье и ворчание за дверью и ждал. Наконец дверь приоткрылась. Опухшие спросонья глаза на смуглом лице пристально всматривались в него.

- Эрик? - раздался неуверенный голос.

- Ты полный болван, если думал, что избавился от Эрика. Открывай!

- Да, это действительно ты, - сказал Хафиз, глядя на маску. Он открыл дверь немного шире. - Ну надо же, а ты...

- Избавь меня от болтовни. Здесь холодно. - Эрик попытался улыбнуться, но его тонкие губы сложились лишь в жалкую гримасу. - Открывай. Я пришёл остановиться у тебя, - настойчиво заявил он.

- Что ты имеешь в виду, Эрик? Под этим "остановиться у меня"? - Хафиз широко открыл дверь, перегородив вход своим телом.

- Ты ведь, конечно, не ожидаешь от меня, что я останусь в доме с дырой в полу, пробитой грабителями? Я же не дурак. Нет, я пришёл, чтобы сегодня переночевать у тебя.

- Ты не можешь заснуть из-за дырки в полу, а я теперь, безусловно, не усну, потому что здесь ты... со своим лассо, разумеется.

- Ты стал настолько эгоистичен, дарога, что спустя столько времени ты даже не осведомишься о моём здоровье?

- О твоём здоровье я уже знаю от графа де Сюр-Мё и мадемуазель Жири. Они принесли мне печальные новости. Но известия о твоём здоровье с каждым разом становились всё лучше и лучше. А теперь я собственными глазами вижу, что ты в полном порядке.

Скрестив руки на груди, Эрик начал раздражённо постукивать ногой.

- Не заставляй меня тратить попусту свое время, дарога. Ты впускаешь меня или нет? Я мог бы тебе напомнить, что ты всё ещё отвечаешь за моё поведение.

- Очевидно, твоя прекрасная жена, наконец, пришла в себя и вышвырнула тебя. Рад за неё. - Хафиз глубоко вздохнул, потер глаза и шагнул назад, позволяя Эрику войти.

- Для меня очевидно то, что ты стал очень мало ценить свою жизнь.

- Добро пожаловать, Эрик, - Хафиз отвесил ему глубокий поклон с усмешкой на губах. - Таким образом, я прощаюсь с хорошим ночным отдыхом, - он прошёл впереди своего гостя, указав:
- Ты можешь спать на этом диване или занять свободную комнату.

- Ты не только стал эгоистом, но ещё и берёшь на себя грех скупости. Мне что, даже не предложат глоток сидра? Или ты так же прячешь его подальше, как и своё гостеприимство?

- Я предложу тебе чай, поскольку я не употребляю алкоголь, - он повернулся к Эрику, уперев руки в бедра. - Разве я не говорил тебе об этом уже много раз, Эрик, как здесь, так и в Персии? Я мусульманин! Я был им, когда мы встретились, и я по-прежнему исповедую ислам. Несмотря на это, ты упорно настаиваешь на своём!

- Ох, не приставай ко мне со своими нотациями, старина, предлагай, что хочешь, - ответил Эрик, начиная терять терпение.

- Я предлагаю тебе свой дом и свою кухню. Свою постель я оставлю себе! - сказал Хафиз и направился на кухню.

Эрик посмотрел вслед своему другу, после чего опустился на диван и аккуратно свернул свой плащ, положив его под голову. Вытянувшись, он почувствовал, что его ноги свисают с края, но махнул на это рукой. Глаза невольно закрывались, и к тому времени, как вскипела вода, он уже крепко спал.



- Кристина, мы можем поговорить? Неофициально? - виконт де Шаньи преградил ей путь.

Вопрос Рауля застал её врасплох, и Кристина остановилась посреди коридора, сопровождаемая Алексой с одной стороны, и Тео - с другой. Она заметила, как Рауль выпрямился, по-прежнему игнорируя обеих её спутниц. Он долго смотрел Кристине прямо в глаза, пока она не моргнула, опустив взгляд. Откуда у него взялась эта дерзость? Она кивнула, и все четверо прошли в библиотеку.

- Кристина, вы выглядите очаровательно, - его глаза оценивающе скользнули по её фигуре, прежде чем вернуться к её лицу.

Кристина почувствовала, что краснеет. Алекса сделала шаг вперёд.

- Даже на розе подобный оттенок не выглядит столь привлекательным и заманчивым. Но я уверен, что вы об этом знаете. Ваш муж, должно быть, говорит вам это каждый день. Я знаю, что если бы я женился на вас, то повторял бы это снова и снова, и не только эти слова.

Алекса кашлянула, пытаясь привлечь внимание виконта. Тео переступила с ноги на ногу, не отрывая взгляд от пола. Кристина стояла, словно пригвождённая к месту, не осмеливаясь поднять глаза выше его подбородка.

- Если бы я был женат на такой, как вы, я бы говорил вам, как сильно я вас люблю, - продолжал виконт. - Я бы говорил, что вы занимаете все мои мысли.

- Сударь, - вмешалась Алекса. - Это неприлично.

Рауль, по-прежнему игнорируя обеих женщин, пальцем приподнял подбородок Кристины, заставив её посмотреть в его кристально чистые голубые глаза. Она почувствовала, что краснеет ещё сильнее, и нервно сжала руками свои юбки.

- Я бы сказал вам, что время и расстояние для меня не существуют... так же, как и обещания, данные другим.

- Сударь, я настаиваю, чтобы вы ушли, иначе... - повысила голос Алекса.

- Конечно, сударыня. Хоть я ещё и не закончил, но уверен, что меня услышали, - он не отрывал глаз от Кристины. - Вы бы могли найти в своём сердце сострадание ко мне, если бы знали, что мне не позволено говорить такие слова, поскольку я не женат на этой даме. Не по собственной воле, а потому, что женщина моей мечты была у меня украдена.

Тяжело вздохнув, он слегка поклонился:

- Дамы, - и оставив изумлённых женщин, вышел из библиотеки.



Эрик остановил лодку неподалёку от противоположного берега озера. Встав на колено, он наклонился и протянул руку к воде, его ладонь осторожно погладила поверхность озера, вызвав рябь. Не дожидаясь ответа, он, насвистывая мелодию, снова тихонько похлопал по воде.

- Давай, девочка. Ты злишься на меня? Поверь, я не собирался оставлять тебя одну. Я был без сознания, когда они увезли меня отсюда. Ты наверняка видела, - он снова похлопал по воде, пристально вглядываясь в озеро. - Ты же видела, что случилось. Покажи мне своё милое личико, моя маленькая сирена. Ну давай, ты же не сердишься на своего Эрика, правда?

Поверхность воды всколыхнулась, и тонкая рука осторожно скользнула в его ладонь.

- Вот так, моя девочка. Мне надо закончить здесь пару дел. А затем мы отправимся к нашему новому дому.



Щёлк! Эрик посмотрел на безвольно повисшую голову своей жертвы. "Всё, готово, больше никого". Он улыбнулся, довольный своей работой. "Намного лучше. Всё, что мне было нужно, - это немного практики. Все эти недели, проведённые в постели, ни на ком бы хорошо не сказались". Он перевёл взгляд на другое тело. Голова этого тоже была повёрнута под неестественным углом.

- Они сами виноваты, - сказал он Себастьяну. - Разве я приглашал их в свой дом? Разве я надоумил их, что им следует возжаждать драгоценностей моей жены? Нет, Эрик не приглашал их, однако они решили пробить дыру в полу моего дома, осквернить мою обитель. Теперь они больше никогда нас не побеспокоят, - он расхаживал перед трупами. Себастьян стоял в углу, с опаской наблюдая за рукой с лассо.

- Этого повесь внизу, - приказал Эрик, указывая на одно из тел. - Он не должен быть найден до того, как Эрик уедет. Второго используем пораньше.

- Сегодня вечером я воспользуюсь своей ложей. Как же давно я не наслаждался оперой! - Эрик опустил взгляд, посмотрев на свой наряд. - Я не могу идти в такой одежде. Так не годится. Нужно проверить, в каком состоянии находится мой лучший костюм, - он пошёл прочь, оставив изумлённого Себастьяна позади. Тот стоял, по-прежнему прижавшись к стене, не отрывая глаз от удаляющейся спины Эрика.


Одетый в тёмный элегантный костюм, Эрик осторожно шагнул в ложу № 5. Впервые с момента открытия Оперы он заплатил за привилегию сидеть в своей любимой ложе. Эрик был раздосадован, что в этот вечер давали Массне, "Дон Сезар де Базан". Он что-то проворчал про себя, однако при этом не сводил глаз со сцены. Сам он предпочел бы "Короля Лахорского".

Поднялся занавес, и он перенёсся в Испанию. Звуки музыки достигли его ложи, и он расслабился, опустившись на сиденье. Заказанные им закуски были немедленно доставлены к нему мадам Жири.



Вечером женщины втроём пили чай, после чего Тео вызвали к маркизу. Кристина пролистала с Алексой несколько модных журналов, указывая, на какие платья стоит обратить внимание. Увидев, что Кристина уже дважды украдкой зевнула, Алекса быстро убедила свою подопечную отправиться на вечернюю прогулку в сады, прежде чем ложиться спать. Вечер был теплый, и они надели только светлые плащи. Воздух был наполнен свежим запахом недавно вскопанной земли. Как только они вышли, Алекса заметила в другом конце сада молодого виконта. Поняв свою ошибку, она сообщила об этом Кристине и взяла молодую женщину под локоть, чтобы развернуться. Услышав шелест юбок, Рауль поднял глаза. Губы, обрамлённые светлыми усами, раздвинулись в озорной улыбке.

- Неужели дамы собираются оставить меня в одиночестве?

- Облегчать вашу боль - это не наша обязанность, поэтому... - ответила Алекса.

- О, Алекса, неужели в вашем сердце всё ещё не нашлось жалости для меня? - он замаскировал свою претензию широкой улыбкой.

Женщина засмеялась:

- Как можно жалеть столь удалого юношу, как вы, виконт?

Рауль повернулся к Кристине.

- Жалеть надо, сударыня, учитывая не мой внешний вид, а моё разбитое сердце. Со времени моей потери прошло уже много месяцев, а я до сих пор не нахожу утешения в этом мире...

Алекса встала между ними, загородив собой Кристину и глядя в упор на молодого человека:

- Сударь!

- ... или в сражениях. Если бы она была рядом, я бы хотел дать знать этой даме, что я вступал в бой с мыслями о ней. И только лишь сладость этих мыслей позволила мне пройти через всё это.

Кристина выглядела шокированной, её сердце громко стучало в груди. Она никогда не хотела, чтобы Рауль попал в беду. Если уж на то пошлo, её первоначальная жертва была только ради него.

- О каких битвах вы говорите, Рауль? - спросила она. - Я не знала, что вы были в опасности.

- Незначительные стычки, не слишком большой важности, однако они стоили жизни двум моим людям.

Кристина задохнулась, прижав руки к сердцу:

- О, Рауль.

Раулю удалось обогнуть Алексу и встать перед Кристиной, взяв её за руку:

- Не терзайте себя тем, что осталось в прошлом, моя дорогая Кристина.

- Виконт, опять же, я должна протестовать, - повысила голос Алекса.

- Конечно, вы должны протестовать, как и любая порядочная компаньонка, - Рауль наклонился к Кристине и прошептал ей на ухо:
- Я должен поговорить с вами. Только не так. Пожалуйста! - он ждал от неё ответа и, не дождавшись его, продолжил: - Пожалуйста, вы мой самый близкий друг!

Она слегка кивнула, и он отступил. Продолжая удерживать руку Кристины, он легонько коснулся губами её пальцев.

"Я найду вас", - сказал он одними губами.

У неё перехватило дыхание. "На что я согласилась?" Кристина почувствовала, как Алекса тянет её за руку. Ее наставница выглядела чрезвычайно раздосадованной и что-то бормотала себе под нос.

Отвесив быстрый поклон в их направлении, виконт направился вглубь сада. Алекса потащила Кристину за руку, пока они благополучно не достигли комнаты молодой женщины. Только после этого она повернулась к Кристине.

- Что ж... я... а он всегда такой... такой пылкий?

Кристина только покачала головой. Она все ещё прижимала руку к сердцу.

- Ой, мне же ещё нужно сделать выкройки для себя, - вздохнула Алекса. - А ещё мне нужна капля бренди и прибавка к жалованию!



Эрик сидел на краю своего кресла в ложе № 5. Его ногти впивались в ладони, когда король пытался совратить Маритану, жену дона Сезара. Стоило ему подумать о возможности её неверности, как у него внутри всё сжималось. Его мысли невольно возвращались к Кристине, его Кристине. "Нет, я не хочу подобных мыслей о ней". Он заставил себя откинуться на спинку кресла и дышать медленно. "Она заслуживает моего полного доверия".

Несколько раз во время выступления он поворачивался, чтобы что-то прокомментировать Кристине, но затем вспоминал, что она находится не рядом с ним, а в Руане. В конце концов, невозможность высказать ей свои замечания по поводу общего отсутствия таланта как у исполнителей, так и у оркестра, испортила ему весь вечер. Он равнодушно отметил, что благодаря отсутствию Карлотты роль Маританы исполняется хорошо, с чувством, хотя и со значительными ошибками. То, как молодая певица исполнила арию "La Sevillana", совершенно очаровало его, и он полез в программку, чтобы узнать её имя - мадемуазель Перидот. Несомненное улучшение по сравнению с мадемуазель Приолой.*

Ещё один взгляд на программку подсказал ему, что что-то было не так. Его глаза задержались на дате и резко расширились от внезапного осознания. У него ёкнуло сердце. Завтра годовщина их свадьбы! Схватив плащ жестом, который можно было назвать каким угодно, но только не сдержанным, он покинул покинул ложу через ту же колонну, через которую и вошёл. Несколько человек повернули головы, увидев мелькнувшую тень в ложе № 5.

Спустившись в свой подземный дом, он тут же приступил к сбору всех вещей, которые планировал взять с собой. Воспользовавшись тем, что рядом никого не было, он собрал всю наличность, спрятанную в разных тайниках. Те, которые он показал Кристине, она опустошила, ещё в прошлый раз. Несколько самых надёжных тайников он проверил и оставил нетронутыми, как яйца, которые лучше хранить за пределами пресловутой корзины.

Себастьян вернулся в дом, когда Эрик снимал со стен картины. Крысолов уже отнёс первую партию вещей, оставив их у выхода на улицу Скриба.

- Ты нанял повозку? - спросил Эрик Себастьяна, аккуратно сворачивая картины, украденные из архивов Парижской галереи.

- Да, на завтра, как вы и сказали.

- На завтра не годится. "Я должен уехать сегодня вечером!" Планы изменились. Слушай меня внимательно, Себастьян. Ты останешься с моими вещами, а завтра повезешь их в повозке в Руан.

-Я должен доставить вещи в ваш дом, господин?

- Да.

- А когда это будет сделано, вы отправите меня назад, сюда?

Эрик оглядел поношенный костюм мужчины. Себастьян не отрывал от него напряжённого взгляда. Эрик посмотрел в глаза мужчины и кивнул.

- Мне понадобится надёжный человек в Руане. Ты не возражаешь против переезда?

- Я? Господин! - Себастьян на какое-то мгновение лишился дара речи. С трудом сглотнув, он продолжил: - Только надо будет написать моей сестре, поставить её в известность. Я готов, когда вам будет угодно, господин.

- Тогда давай продолжим. Нет времени на всю эту болтовню. Ничего не бери с собой. Я куплю всё, что тебе может потребоваться, - Эрик повернулся к мужчине спиной и стал снимать другую картину. - Иди, ты должен доставить мою карету, а затем отнести наверх ещё пару свёртков.

- Да, господин, - улыбнулся Себастьян.

- Что ж, с ловлей крыс тебе придётся распрощаться.

- Вряд ли я буду скучать по этим тварям, господин.

- А теперь иди и найди моего кучера. Он должен забрать меня у входа с улицы Скриба. Мне нужно немедленно уезжать.

- Как скажете, - Себастьян развернулся и исчез в туннеле.

Эрику понравилось немедленное повиновение мужчины. Он вспомнил наивную податливость Кристины, когда он впервые встретил её. "Моя Кристина. Кристина! Ох, чёрт! Где же я раздобуду ей подарок в такое время, ночью?" Опоздать на их первую годовщину, и без подарка! "Кристина будет ждать подарка". Зайдя в гостиную, он нажал на необычной формы извилину в камне. Открылся небольшой люк, и Эрик достал оттуда кожаный мешочек. Сунув руку внутрь, он вытащил большой камень - Слеза Константинополя, совершенный голубой бриллиант размером с голубиное яйцо. Это был подарок от султана в знак благодарности за его работу. Другие остались во дворце правителя. Монарх намеревался вернуть себе камень, как только Эрик будет мёртв. К удивлению своего работодателя, Эрик сделал так, что исчезли оба - и камень, и придворный маг. Теперь он хотел подарить его Кристине и сразу, как только получится, оправить его в брошь. Беспокоиться о том, как преподнести ей свой дар, он будет на обратном пути в Руан. Сейчас ему необходимо упаковать вещи, а затем провести короткую беседу с мадам Жири. Он надеялся, что старуха не испортит его планы.


- Малышка Жири будет императрицей. Конечно, я прав, мадам. Шаг за шагом, мы подведём её к этому, и первым шагом для неё будет замужество с графом де Сюр-Мё.

- Я полностью доверяю вам. Она многого добилась как танцовщица. Она далеко пойдёт.

- Она пойдёт ещё дальше, намного дальше сцены.

- Мы сделаем так, как вы скажете.

- Мне безразлично, как вы это сделаете. Через пять дней вы и ваша дочь должны быть в замке. Сюда вы уже не вернётесь, поэтому заберите всё, что представляет для вас ценность, - он передал мадам Жири полный кожаный кошелёк. - Этого должно быть более чем достаточно на покрытие ваших расходов. Постарайтесь не оставить ни следа, ни даже намёка о вашем новом местонахождении. Малышка Жири не должна знать об этом, пока не будет уже находиться в пути. Граф не должен узнать, что с ней случилось. Ни одного намека. Если вы не справитесь с этим, я снимаю с себя всякую ответственность за вас обеих.

- Но если он не будет знать, как он ...? - она замолчала, увидев, как недобро сверкнули его глаза. - Я буду в точности следовать вашим инструкциям, сударь. Через пять дней мы будем в замке, - подтвердила старуха.

- Когда получите конверт с деньгами, которые мне задолжали директора, спрячьте его и заберите с собой, - она даже не успела дать согласие выполнить и эти инструкции тоже, как тень скользнула в стенной шкаф, и она осталась одна.



Кристина приступила к выбору платья, которое она наденет завтра. "Наша первая годовщина!" Она надеялась, что Эрик вернётся сегодня к ночи. "В крайнем случае, он должен вернуться завтра утром". У них будет специальный обед в их доме. Она была уверена, что Эрик уехал в Париж, чтобы привезти ей какой-нибудь особенный подарок, который нельзя достать в Руане. "Может быть, это будут духи, конфеты или даже драгоценности?" Она вдруг с досадой вспомнила, что оставила платье в их доме. Рано утром надо будет пойти туда с Тео или Алексой, чтобы забрать его и убедиться, что всё готово.

Её мысли продолжали вертеться вокруг событий этого дня и упорства Рауля. Кристина была уверена, что его поэтическая болтовня была вызвана присутствием Алексы. Она позволит Раулю немного поговорить с ней наедине, но они должны будут находиться в каком-нибудь общедоступном месте. Она помнила о своей ошибке в прошлый раз. Этого больше не повторится. В то же время, она не могла отказать своему другу детства в нескольких минутах невинного общения. Это также даст ей возможность убедиться, что он понимает её позицию и прекратит ставить её в неловкое положение.

Её саму удивлял тот факт, что она находила Рауля невероятно красивым, однако даже не рассматривала вопрос о продолжении их старого романа. Эта часть её жизни теперь принадлежала Эрику. Что же Эрик привезёт из Парижа? Ее мысли снова вернулись к планированию их годовщины. У Кристины было два подарка для Эрика. Луи отдал ей серебряную заколку для галстука, которая в своё время принадлежала деду Эрика. Второй подарок был её собственным. Доставка его займёт считанные секунды, но ему это должно понравиться больше всего.



Уже собираясь выйти из кабинета, господин Ришар, директор Оперы, полез в карман и обнаружил письмо. Он сразу же узнал красные чернила.

«Уважаемые директора,

Я искренне надеюсь, что Вы находитесь в добром здравии. Некоторое время у меня не было необходимости общаться с Вами, и сейчас я делаю это с тяжёлым сердцем.

Я был очень недоволен, обнаружив, что моя ложа продана господину Руксвиллю. Неужели Вы забыли о нашей договоренности? Разве я не просил Вас не распоряжаться моей ложей? Я нахожу ваши действия неприемлемыми и очень разочарован Вами.

В связи с непредвиденными обстоятельствами Кристина Даэ не смогла поделиться с Вами своим талантом в конце прошлого года, как мы с Вами обсуждали. Однако мадемуазель Даэ снова присоединится к Вам этим летом. Я дам Вам знать, когда Вы должны подготовить всё к её приезду, поскольку ей будет необходима просторная гримёрная и несколько горничных. Моё жалование за этот месяц Вы можете вручить сегодня вечером мадам Жири. На данный момент Вы должны мне жалование за четыре месяца, которое, чтобы сделать нашу жизнь проще, я округлю до 80.000 франков. У Вас есть четыре дня на то, чтобы передать ей и эту сумму. Если случится так, что ровно через четыре дня, начиная с этого момента, мадам Жири не получит этих денег, Вам может потребоваться снова начать поиски талантов.

Ваш скромный и покорный слуга,
П.О.»


Не на шутку встревожившись, Фирмен Ришар выглянул из полутёмного кабинета и позвал Армана Моншармена. Арман, который уже дошёл до конца коридора, повернулся к своему компаньону, словно тот по-прежнему находился рядом с ним.

- Фирмен? - Арман недоуменно огляделся.

- Вернись сюда, - прошептал тот, поманив его пальцем.

Глубоко вздохнув, Арман Моншармен повернул назад и, ещё не дойдя до двери, услышал громкий шёпот своего партнёра:

- Он вернулся.

- Кто? О ком ты говоришь?

- О нём.

- О нём?

- О нём. Он. Та тень, что изводит нас. Кто же ещё? - ответил Фирмен, слегка раздражаясь от тупости своего партнёра.

- Что заставило тебя подумать...?

- Вот, вот тебе доказательство, - он помахал письмом перед носом Армана. - Я нашел его... у себя в кармане... только что.

- И как же оно попало в твой карман? - спросил Арман. - Ладно, не бери в голову, и чего он хочет?

- А что он ещё может хотеть, кроме денег? 20.000 франков сегодня и ещё 80.000 в течение четырех дней.

- Он что, с ума сошёл?

- Он это называет задержкой жалования, - поморщившись, сказал Фирмен.

- Мы не дадим ему ни франка... - начал говорить Арман, поджав губы, чтобы подчеркнуть свою решимость.

Оба подскочили, услышав визг одной из танцовщиц.

- Нет, нет, нет. Давай просто отдадим деньги, - сказал Арман, тут же изменив своё мнение.

- Что ж, это не так уж и страшно, давай лучше пойдём посмотрим, из-за чего все эти крики, - сказал Фирмен, направляясь к выходу.

Они вышли из кабинета и тут же увидели бегущих людей. Их секретарь, господин Реми, махал снизу рукой, приглашая их следовать за собой. Он указал на собравшуюся неподалёку группу.

- Вон, это там. Идёмте, господа. Малышка Жамм нашла тело Пьера за декорациями в подвале.

- Мёртвого? - спросил Фирмен. Он хотел спросить, что там делала малышка Жамм, но этот вопрос вылетел у него из головы, даже не успев прозвучать.

- Тело, господин директор, - заметил господин Реми.

- Да, конечно, - ответил Фирмен и посмотрел на Армана. Его партнёр серьезно покачал головой. Вместе они подошли к группе вокруг тела.



Эрик заставил кучера гнать лошадей во весь опор. Подарок Кристине на годовщину он держал в своём кармане, изредка похлопывая по нему, чтобы успокоить себя. Его волнение при мысли о том, как он появится перед ней, не уступало ужасу от возможности пропустить их годовщину вообще.

Он обратился мыслями к своей спутнице. Эрик надеялся, что она будет счастлива в своём новом доме. Он никогда не смел обсуждать этот вопрос с Кристиной, но, возможно, сейчас, после того, как прошло столько времени... Он вздохнул. Маловероятно, что Кристина когда-либо сможет узнать о его подруге. Две женщины в его жизни будут оставаться каждая в своей собственной обители. Тонкие, влажные пальцы снова сжали его ладонь, и он откинул голову на спинку сиденья. Когда они выехали из Парижа, у него возникло ощущение, что, когда он вернётся, этот город для него будет уже таким же, как и любой другой, он больше никогда не будет его домом. У него всё сжалось внутри от осознания того, что Париж и его Опера никогда больше не будут принадлежать ему.

____________________________
* Мадемуазель Приола играла Маритану в первой постановке оперы "Дон Сезар де Базан" в Опера Комик в Париже 30 ноября 1872 г. (прим. авт.)



Глава 35

История одного дворянина.

Новое приобретение его конюшни - великолепный племенной жеребец - ещё не полностью адаптировался, поэтому его держали отдельно от других. Он будет получать особое внимание, пока не привыкнет к своему новому дому. Животное разместили в небольшом деннике для его собственной безопасности и для удобства его тренера. Через неделю, а может быть, и раньше, ему будет позволено присоединиться к остальным. Жеребец был ещё далёк от того, чтобы считаться старым конём, но, безусловно, свой расцвет для участия в бегах он уже миновал. Он мог бы продолжать участвовать в скачках, и может быть, даже каким-то чудом победил бы. Или же он мог получить травму, стремясь вырваться вперёд, как привык делать, будучи чемпионом. Луи попытался его погладить, но животное непокорно вскинуло голову. Чемпион в нескольких поколениях, он стоил целое состояние. Луи охотно заплатил требуемую сумму, зная, что его инвестиции окупятся многократно.

До того, как имение перешло к Луи, оно не было процветающим. Его отец господствовал посредством страха, используя своё уродство как оправдание для своей жестокости. У него не было преданных рабочих, которые бы вкладывали душу в эти земли, а были лишь батраки, которые, словно рабы, не смели ослушаться его из страха, что с них живьём сдерут кожу. Луи хотел, чтобы на него работали компетентные люди, любящие это имение, которое удовлетворяло все их нужды. Для своих лошадей он нанимал лучших тренеров и квалифицированных конюхов. Людям, занятым в поместье Руксвилля, нравилось работать на него: оплата была высокой, а труд - вполне приемлемым. Пожалуй, это была лучшая работа, которую можно было найти на севере Франции. Он принимал их преданность до тех пор, пока она оставалась несомненной.

Его лошади считались лучшими в регионе. Луи откровенно восхищался своими чистокровными красавцами. Они были великолепны. Крепкие, поджарые, мощные - все эти характеристики он также считал применимыми и к себе. Тихий смех слетел с его губ. Жеребец, повернувшись, посмотрел на него и позволил себя погладить. Ноздри зверя расширились, и он издал довольное ржание. Да, он привык быть в центре внимания, пользоваться привилегиями. Луи полностью его понимал. Конь с трудом воспринимал приближающуюся старость - как и он. Тот же вопрос снова завладел его мыслями. От него зависели столь многие, так может ли он положиться на Эрика и быть уверенным, что тот не бросит их людей на произвол судьбы? Его сын уже выказал равнодушие к их семейному бизнесу, однако как он поступит, когда придёт время? Справится он или же пошлёт всё к черту, как делали многие представители их сословия? Целые состояния спускались, пропивались и проигрывались; деньги и фамильные драгоценности засовывались в пышные бюсты девочек из борделей. Отовсюду неожиданно слетались друзья, готовые помочь потратить богатства. Он сам тоже мог пойти таким путём, но уж слишком велика была его любовь к поместью. Он любил ночные удовольствия, женщин, любил тратить деньги, но ещё больше ему нравилось спокойно покататься верхом по своим землям. Даже когда была жива Аналисе, он любил бывать дома.

Луи так и не понял, почему его отец в тот момент поторопился женить его. Это произошло из-за инцидента с Сесиль, или же это был чистый расчёт? Аналисе Маргрет Софи Гольштейн-Кассель, внучке обедневшего датского герцога, только-только исполнилось шестнадцать лет. Самому Луи в день их свадьбы было семнадцать. Они встретились за неделю до свадьбы, и до церемонии обменялись буквально парой фраз. Этот союз был взаимовыгоден их семьям и короне. Одни повышали свой статус, другие пополняли свою казну. А французский король, Луи-Филипп, приобретал столь необходимого союзника. Маркиз дю Бур-Дени пользовался благосклонностью короля. Спустя несколько лет Луи услышал, что король нуждался в альянсе, и маркиз предложил своего единственного сына как жертвенного агнца. Их земли почти сразу удвоились. В конечном итоге он, Луи, должен был получить выгоду от этой сделки.

Аналисе была красавицей, с длинными светлыми волосами и большими карими глазами. Ее молодой муж сперва был к ней неравнодушен, но он не смог смириться с её характером, найдя её холодной, педантичной и скучной. Все её разговоры вращалась вокруг сплетен и последней моды. Она требовала его присутствия, чтобы она могла принимать участие в той деятельности, которая ей нравилась. Едва разделив брачное ложе, они оба молча согласились, что это не доставляет им взаимного удовлетворения. Маркиз попытался ублажить её, позволив ей привезти из Дании любимую лошадь и личного тренера. Тренером оказался крепкий рыжеволосый парень, посвятивший жизнь этой лошади и её хозяйке.

Луи любил проводить время с гораздо более интересными женщинами. Для того, чтобы позволить себе достойные удовольствия, он купил дом на окраине Парижа. Это как раз и был тот самый дом, где спустя много лет его невестка, Кристина, и Перс прятались от впавшего в буйство Эрика. В доме периодически гостили или даже проживали дамы из разных дворянских семейств. Основное достоинство этого дома - скрытность - спасло более десятка репутацией благородных дам, включая Алексу. Во время брака он обнаружил, что драгоценности великолепно улаживают разногласия между его поведением и требованиями его жены.

Аналисе ненавидела находиться вдали от Копенгагена. Поскольку ей пришлось жить во Франции, то она не могла представить себе другого места, которое могло бы воссоздать её прежнюю идиллическую жизнь, кроме Парижа. Однако последовавшее исключение её из светской жизни и ссылка в поместье Руксвиллей превратили Аналисе из болтливый юной девушки в озлобленную женщину, считавшую себя пленницей. Они редко бывали близки за два года их брака. Луи чувствовал вину за свою реакцию на неё и даже жалел молодую женщину.

Однажды, подойдя к конюшням, он услышал странный шум, доносящийся из одного стойла. Решив, что какой-то вор пытается увести одну из их призовых лошадей, Луи направился к стойлу с обнаженной саблей. Ворвавшись внутрь, он был поражён, увидев рыжую голову между грудей своей жены. Удар саблей был нанесён мастерски, тело тренера завалилось на бок, а графиня осталась, прижимая к себе отрезанную голову и пронзительно крича. Когда Луи выходил из конюшни, несколько рабочих бросились мимо него вовнутрь. Проклиная свой слабый желудок, он оставил свой обед рядом с конюшней.

За два года их брака они редко делили постель. К тому времени, как Луи заметил её округлившийся живот, прошёл уже почти год с тех пор, как он в последний раз прикоснулся к ней. Первым его побуждением было избить её, но он никогда не мог поднять руку на женщину, и хоть в данном случае это было бы вполне заслуженно, Луи сдержался. Он поставил в известность своего отца, надеясь, что тот сделает то, чего не смог молодой граф. Луи стоял неподалёку, когда старый маркиз посетил свою невестку, и был свидетелем её выступления против него. Маркиз скривился от отвращения и издал какое-то горловое рычание. Аналисе дрожала в присутствии своего свёкра. Она плакала и умоляла дать ей возможность вернуться к своей семье. Несколько дней спустя они были проинформированы о решении его отца.

Луи и Аналисе были на несколько дней отправлены в Париж с визитами. Ей было разрешено посетить свою семью и друзей. Они присутствовали на музыкальном вечере у де Шаньи. Там же были обе дочери де Шаньи - одна сидела на коленях у матери, другую держала на руках нянька. Его крестник, виконт Филипп, одетый в свой лучший костюмчик, сидел рядом с ним. Даже в таком юном возрасте мальчик был очень привязан к нему. Луи нравились восхищенные взгляды, бросаемые на него мальчишкой. Аналисе воспользовались их визитом в столицу, чтобы получить возможность пройтись по магазинам. После того, как они вернулись домой, ей было запрещено впредь покидать поместье.

Луи не было дома, когда у неё начались схватки. Сообщение застало его в маленьком домике на окраине Парижа. Естественно, он тут же бросился обратно домой. Запах крови ударил ему в нос, когда он вошёл в комнату. Никогда ещё он не видел столько крови. Ею были окрашены белые накрахмаленные передники акушерки и её помощниц. Ею были забрызганы стены. Она словно висела в воздухе.

Его взгляд остановился на свёртке, лежащем рядом с женой. Развернув его, он испытал шок, обнаружив рыжие волосёнки над простым красным личиком ребёнка. Бледно-серые глаза объяснили ему всё остальное. Аналисе не сказала ему ни слова. Она была мертвенно-бледной и выглядела измученной. Ее усталые красные глаза пристально вглядывались ему в лицо в поисках утешения. Луи развернулся, вышел из комнаты и направился на кухню. Донна Берта предложила ему просто поесть супа. Он уселся там же, за небольшим столом. Остальные слуги незаметно ретировались, чтобы позволить молодому графу побыть в одиночестве. Луи хотел пожалеть жену, утешить её, но не смог вызвать в себе эти чувства. Она была ему совершенно чужой, поэтому он ел суп, постаравшись выкинуть из головы её окровавленную фигуру.

Донна Берта села напротив молодого человека.

- Это не ваша забота, вы же знаете, - сказала она с сильным испанским акцентом. - Ваш отец позаботится обо всём. - Он вздохнул и кивнул.

На следующее утро он проснулся от громких голосов снизу. Спустившись, он обнаружил, что его жена умерла, а ребёнок похищен. Рыжий конюх, видимо, пытался остановить бандитов и погиб. Жандармы из близлежащего городка и из Руана обыскали поместье и окрестности. В итоге обвинили группу местных цыган. Луи не мог понять, почему отец настаивал, чтобы все поверили в похищение ребёнка. Почему было просто не сказать, что он умер сразу после рождения вместе со своей матерью? Зачем было оставлять открытыми окна?

Когда все посторонние покинули их дом, он подошёл к отцу. Его глаза умоляли ответить на все вопросы, которые он не осмеливался озвучить.

- Мне что, всегда придётся убирать за тобой? - его отец держал стакан с тёмной жидкостью. Залпом выпив его содержимое, он посмотрел на своего сына.

- Я-то здесь при чём?

- Ты мог бы приложить хоть одно усилие. Она была красива.

- Она была шлюхой.

В какой-то момент Луи показалось, что отец его сейчас ударит, но маркиз просто зарычал и процедил:

- Никчёмный, бестолочь.

Подобные слова могли бы раздавить его, однако его отец уже не впервые отзывался так о нём.

- Если бы ты выполнил свои обязанности надлежащим образом, всех этих неприятностей можно было бы избежать. Очевидно, я даже не могу доверить тебе оплодотворить свою жену. Для этого тебе тоже нужен репетитор, Луи? - злобно зашипел он.

- Зачем беспокоиться? Вы ведь позаботились обо всём, не так ли, отец?

- Нельзя было позволить этой шлюхе опозорить наше имя. А этому недоразмению, которое она родила, я не позволю узурпировать место, принадлежащее моей плоти и крови.

Луи, чувствуя замешательство, посмотрел на него более пристально, внезапно ему стало плохо:

- Ваша плоть... Сесиль? Значит, был... у неё... был... ребёнок? Мой ребёнок? - маркиз ничего не ответил, но в глубине запавших глаз Луи видел пламя.

Луи почувствовал приступ дурноты. Неужели его отец "позаботился" и об этом ребёнке тоже?

- Сесиль... она... я... Отец, ты знал... ты знал? - однако ответа не было, а разглядеть выражение его лица через маску Луи не мог. - Почему ты не сказал мне?

- Мой внук будет найден и в конечном итоге доставлен сюда. Не слишком быстро, чтобы мы могли скрыть разницу в возрасте. Он будет вашим с Аналисе потерянным ребёнком. Откровенно говоря, я уже не верю, что ты сможешь породить ещё одного.

Луи очнулся, обнаружив себя в своей комнате. Донна Берта протирала влажной тканью его лицо.

- Всё будет хорошо, мой мальчик. Не беспокойтесь, - она улыбнулась, продолжая поглаживать его по лбу. Он прижался к её рукам и заплакал так, как не плакал с того дня, когда произнёс свои брачные клятвы.

В день похорон его жены ему было двадцать лет. Луи стоял оцепеневший, бледный, изо всех сил стараясь держаться прямо. Ее семья старалась утешить его, обещали помочь с поиском ребёнка. Он едва заметил, когда гроб опустили в землю, все его мысли были заняты Сесиль и их ребёнком. Предательство отца вызывало у него физическую тошноту.

Вернувшись в замок после похорон, он немедленно приступил к поискам своего ребёнка - его ребёнка от красивой горничной, которую он любил, кажется, целую жизнь тому назад.



- Мне очень жаль, господин, сломалось дышло, а запасного у меня нет. Придётся ждать до утра, - пожилой мужчина смущённо смотрел на Эрика.

Эрик повернулся на сиденье к своей спутнице. Она уже качала головой в знак согласия. Не говоря ни слова, он покинул карету.

- Подготовьте одну из лошадей. Мне нужно быть там сегодня вечером.

- Но, господин, у меня нет подходящей верховой лошади.

- Давай лучшую, что у тебя есть, и подготовь её, - его нетерпение, очевидно, прорезалось в его голосе.

- Боже мой... господин, если вы покалечитесь... ваш отец снимет с меня голову, - кучер заломил руки, но подчинился.

- Он так или иначе снимет с вас голову за то, что у вас нет полагающихся запасных частей, - сказал он. - И для вас же будет лучше, если голову с вас будет снимать мой отец, нежели я, поверьте мне, - усмехнулся Эрик. Он увидел, как мужчина побледнел и с трудом сглотнул. "Хмм, он слышал сплетни. Хорошо".

- Не впускайте никого в карету. У меня там кое-что важное.

- Нет, конечно, нет, господин.

Оставляя карету позади, Эрик оглянулся только один раз. "Пожалуйста, держись. Будь осторожна, моя крошка". Проверив свою маску, он пустил лошадь в галоп.

<<< Главы 26-30    Главы 36-39 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы