Перейти к главам: 1-5, 6-10, 11-15, 16-20, 21-25, 26-30, 31-35, 36-39

Глава 21

Признания.

Они пили чай, и Эрик даже взял печенье с тарелки. Однако, откусив кусок, он едва сумел проглотить его из-за нервозности. Вкуса он даже не ощутил.

- Теперь, моя дорогая, не будете ли вы так любезны повторить для меня этот ваш секрет?

- Какой ещё секрет?

- Кристина, прекрати это немедленно! Разве ты не видишь, что ты делаешь со мной? Я тебя умоляю, повтори мне свои слова, - сказал он, его напряженные пальцы впились в подлокотники кресла.

- Теперь я смущаюсь, - сказала она, опуская голову.

- Идите-ка сюда, любовь моя, - он сгреб её и посадил к себе на колени; её голова уютно устроилась на его груди. Кристина прикусила ноготок. Эрик отнял её руку ото рта, поцеловал палец и задержал его в своей руке.

- А теперь, дорогая моя девочка, вы избавите меня от этого страдания?

Несколько секунд она опиралась на его грудь. Затем, захватив отвороты его сюртука, робко произнесла:

- Я хочу, чтобы вы знали, что... что я люблю вас, - с этими словами она снова спрятала лицо у него на груди, чувствуя, как горят её щеки.

Эрик замер. На этот раз она не отпиралась от своих слов. Она сказала это. Кристина сказала, что любит его! Он смаковал эти слова, снова прокручивая их в своем уме так же, как он обычно вспоминал мелодию. "Я хочу, чтобы вы знали, что... что я люблю вас".

Эрик почувствовал головокружение и ухватился за неё. Его тело было натянуто, как струна. Он задыхался. Осознав, что он просто прекратил дышать, Эрик резко втянул воздух. Словно издалека он слышал её голос и, кажется, даже чувствовал прикосновения. Он ощущал холод и нехватку воздуха. "И что мне теперь с этим делать? Что делают нормальные люди, когда кто-то их любит?" Он знал, что Кристина находилась в его объятиях, но не мог ни почувствовать её, ни увидеть. "После всех этих лет, после всех этих лет! Смотри, Кристина, твоя любовь меня убивает".


Его мать вовсе не собиралась причинять ему боль, сказанное даже не предназначалось для его ушей, тем не менее, она сказала всё то же самое. Эрик стоял возле лестницы в их старом доме, как всегда, навострив уши. У лестницы была замечательная акустика, и звуки отчетливо доносились до него.

- Почему вы всегда так плохо к нему относитесь, Сесиль, он ведь ваш сын?

- Я не хочу испортить его... позволить ему думать, что у него будет нормальная жизнь. Никто никогда не полюбит такое лицо. А значит, он тоже может вырасти жестоким.

- Что плохого в том, что вы обнимете своего сына? Он ведь маленький мальчик!

- Обнять это? Вам хорошо говорить, а вы видели, что у него под маской? Это лицо демона. Как я могу это обнять? Вам этого не понять, пока вы этого не увидите. Я не могу заставить себя чувствовать к нему то, что должна, как мать. Я знаю, я поступаю неправильно, но вы же видите, я не убила его при рождении, хотя, может быть, мне и следовало бы это сделать. Я кормлю его и содержу в чистоте. Он - хороший мальчик, послушный и шустрый, как кнут. Его даже нет нужды бить по-настоящему. Но, да поможет мне Бог, я не могу любить что-то столь отталкивающее. Никто не сможет.


Кристина ожидала, что он, как минимум, вскочит и начнет танцевать с ней по комнате. Его реакция её озадачила. Эрик сидел молча, его лицо даже не изменило выражения. Он спокойно смотрел в комнату. Кристина была разочарована. Если бы она сказала ему, что заварила ему другой сорт чая, он и то отреагировал бы сильнее. Сильнейшая обида выросла и обосновалась в её сердце. Возможно, он больше её не любит. Очевидно, её признание ничего для него не значило. Однако, может быть, он просто её не расслышал? Он никогда прежде такого не слышал, может быть, он просто оглох. Надежда снова зашевелилась в её сердце.

- Эрик, вы слышали, что я вам сказала?

Он по-прежнему не двигался, и тут она заметила, что его подбородок был очень бледным.

- Эрик?

Его глаза выглядели неестественно, будто стеклянные. Кристина сняла с него маску, и когда он даже не дернулся остановить её, она начала паниковать. Остальная часть его изъязвленного лица была столь же бледна. Выглядело это ужасно.

- Эрик, пожалуйста, скажите что-нибудь!

Кристина слегка встряхнула его за плечи. Она услышала свистящий вдох, после чего Эрик отчаянно стал заглатывать воздух, раздувая свою тощую грудь. Его руки были холоднее, чем обычно. Кристина взяла кружку с чаем и, придерживая салфетку, поднесла теплую жидкость к его бледным губам. Эрик слегка пошевелился, и она дала ему немного мятного чая. Наконец он сделал глоток и закрыл глаза.

- Вам лучше?

Она увидела, как Эрик слегка кивнул. Его холодный лоб прислонился к её лбу. Наконец он, поморгав, открыл глаза.

- О, Кристина, - услышала она хриплый шепот.


Вот он - важнейший момент в его жизни. Он любим! Эрик заключил женщину, которая его любила, в свои крепкие объятия и опустил свою голову к её голове. Несомненно, он обязан сделать что-либо, чтобы увековечить это событие. "Кристина, Кристина". Он не мог ничего придумать. Через некоторое время его сердце все ещё продолжало колотиться, но он наконец-то пришел в себя и обрел способность мыслить. Только вот о чём? Эрик поднял руку, чтобы поправить маску, и коснулся обнаженного лица. Он резко выпрямился в кресле, его глаза засверкали.

- Моя маска! Где...?

- Здесь, Эрик, - сказала она, помогая ему надеть её. - Вы плохо выглядели, и я её сняла.

Кристина не стала настаивать на том, чтобы он остался без маски, и из-за этого чувствовала себя ужасно. Она смотрела, как Эрик поправил ремень и закрыл лицо чёрным шелком.

- Скажите это ещё раз, Кристина.

- Вы плохо выглядели, и я...

- Это не смешно.

- Я люблю вас, Эрик, - она хихикнула и поцеловала его в подбородок.

Его сердце снова сорвалось в галоп. "Ты действительно считаешь, что можешь сказать это столь небрежно, Кристина? Сказать эти слова мне... чудовищу".

Эрик внезапно встал, чуть не сбросив её со своих коленей:

- Я слышу.

- Эрик?

Сделав два стремительных шага, он оказался уже почти за пределами гостиной. Повернувшись в дверях, он сказал:

- Ах, да, и я тоже люблю вас всем сердцем, мой маленький ангел! - Эрик бросился из комнаты.

Несколько секунд спустя она услышала, как он играет на фортепиано. Нежнейшие, сладчайшие мелодии полетели из-под его пальцев.


Эрик сидел в библиотеке, читая газету. Кристина, обложившись книгами, сидела на полу, заканчивая задание. Она увидела, как Эрик вытащил карандаш, чтобы решить числовую головоломку* в "Le Siecle". Он снова поправил маску, после чего ему явно стало неудобно смотреть - глазные прорези слегка сместились. На неё накатило чувство вины. Маска все ещё причиняла ему боль. Кристина не сказала ему на слова о том, чтобы он снимал маску на время завтрака. Вместо этого она разрезала пищу на его тарелке на очень маленькие кусочки, чтобы он мог поесть с маской на лице. От одного лишь воспоминания о том, как она наносила бальзам на его язвы тем утром, у неё полностью пропадал аппетит. Кристина просто не смогла бы выдержать зрелище его искалеченного лица перед собой во время еды. Стыдясь своих чувств, она старалась не встречаться с ним глазами в течение всего завтрака. Когда Эрик допивал последнюю чашку чая, она мыла руки, и они вместе проходили в библиотеку, чтобы начать её занятия.

После её признания они стали проводить вместе бoльшую часть времени. Единственное, что потребовал Эрик - это полного уединения в то время, когда он пишет музыку. Мелодии, доносившиеся из его комнаты, стали нежными и воздушными. К её огорчению, его творческий порыв мог растянуться на часы. У Кристины подобных требований не было, и всё своё время она старалась проводить с ним.

Она похлопала его по колену и указала на числовую головоломку. Эрик с улыбкой опустил газету и спокойно объяснил ей суть задачки. Затем подождал, пока она не нашла решение, и вернулся к своей головоломке.

Числовая головоломка в газете Эрика. "Le Siecle" 1892.

Перед сном Эрик убирал маску, и Кристина обрабатывала его лицо. Оказавшись в постели, она поворачивалась к нему спиной, и он заключал её в свои объятия. Каждую ночь он спрашивал:

- Вам не кажется, что сегодня уже немного получше? Как глупо с моей стороны было позволить этому случиться, - заключал он покаянно.

- Ваше состояние улучшается, Эрик. - "Оно улучшилось бы ещё быстрее, если бы я заставила его всё время ходить без маски". Единственное, что её успокаивало, это то, что его лицо действительно заживало: сыпь исчезла, как и большинство мелких ранок. Остались только более глубокие, для их заживления требовалось гораздо больше времени.

- Добрая ты душа, Кристина, позволяешь мне обнимать себя, когда я так выгляжу.

- Эрик, я люблю спать в ваших объятиях.

Его лицо и прежде выглядело плохо, однако она спокойно могла прикасаться к нему. Теперь же Кристина ничего не могла поделать со своей реакцией на это новое состояние. Она с глубочайшим стыдом признавалась себе, что его вид внушает ей отвращение. Кристина уже давно привыкла к его уродству, но сейчас оно действительно было омерзительным, и слава Богу, что временно. Скоро она уже снова будет в состоянии спокойно смотреть на его безобразное лицо. Несмотря на эту логику, её преследовало чувство вины. Хотя она любила Эрика, любила по-настоящему, ей было противно думать, что его лицо могло прикоснуться к её лицу. Когда она наносила бальзам, другое дело. В конце концов, она касалась его всего лишь кончиками пальцев и потом могла вымыться - и мылась, пока не смывала все ощущения от прикосновений к этим язвам.



Ну почему из-за его лица всегда так? Эрик отметил, как застыла Кристина, когда он расстегнул ремень на затылке. Она задержала дыхание и напряглась. "Она чувствует отвращение! Что ж, ничего удивительного, это лицо и так далеко от нормы, а теперь ещё и с этими болячками..." Он и сам вполне мог позаботиться о своем лице. Язвы у него появились далеко не впервые. Это случалось и раньше, когда он был вынужден слишком долго ходить в маске. Однако Кристина настаивала на том, чтобы самой очищать его лицо и наносить бальзам. Эрик терпел это унижение дважды в день. "Она должна любить меня, раз она хочет делать это для меня".

Маска причиняла ему боль, натирая чувствительную кожу, но Эрик решил во что бы то ни стало не снимать её перед Кристиной, кроме как во время их ежедневных процедур. "Она должна действительно чувствовать отвращение, раз позволяет мне оставлять маску во время завтрака. Я не хочу увидеть, как она останется без еды из-за моей внешности. Нет, нет, только не это. Ей нужно хорошо питаться, а она вряд ли сможет удержать еду в желудке, если глянет на это". Его лицо начинало саднить уже через несколько минут, но у него в запасе ещё была пара часов до того, как оно разболится всерьёз. Когда Эрик не мог больше выносить боль, он уходил к себе в комнату и закрывал дверь, чтобы спокойно снять маску. С обнажённым лицом он садился за фортепиано и расслаблялся, сочиняя музыку для своего ангела - ангела, который его любит.

Когда они ложились спать после лечебных процедур, Кристина всегда отворачивалась от него. А затем брала его руку и оборачивала её вокруг себя. Эта любезность с её стороны утешала его. Никто другой не стал бы находиться к нему так близко. И хотя она никогда не просила об этом, Эрик прикладывал все усилия, чтобы ни в коем случае не коснуться её своим лицом. Он бодрствовал, пока её дыхание не выравнивалось, а затем отодвигался на свою сторону кровати. "Она любит меня. Я не имею права ожидать от неё большего".

Несколько ночей спустя, сняв его маску для лечения, Кристина внезапно убежала в ванную. Эрик услышал, как её выворачивает наизнанку. Он вернул маску на место, подошел к ней и аккуратно отвел волосы с её лица.

- Прости меня... - сказала она - Прости, мне... так жаль.

- Тише, - Эрик отнес её в постель и пошел заварить ей чай. Вернувшись, он нашел её в слезах.

Кристина плакала в его объятиях. Когда он спросил, что случилось, она расплакалась ещё громче.

- Я люблю тебя, но я такая слабовольная, Эрик. Прости меня.

- Не переживай, Кристина, никто никогда не мог долго смотреть на моё лицо. А теперь, с этим... - он покачал головой. - Ты просто ангел, что делаешь для меня столь многое. Ты позволяешь мне спать рядом без маски! Я никогда даже не мечтал, что кто-нибудь будет на это способен. Я не смею просить большего.

Кристина выпила чай, а потом он заключил её в свои объятия, как делал каждую ночь. С тех пор, как бы противно ему ни было смотреться в зеркало, он стал сам заботиться о своем лице. И был очень рад, что она не попыталась снова возложить это на себя.


Его голос прорезал темноту спальни:

- Как насчет того, чтобы завтра отправиться в поездку?

- Это было бы неплохо. Куда? В парк?

- Намного дальше. Мы могли съездить... к твоей матушке Валериус. Как тебе это?

- Правда? Ты сделаешь это для меня?

- Конечно, любовь моя. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, чего бы мне это ни стоило.

- О, Эрик, спасибо! - воскликнула Кристина, обнимая его. Повернувшись, она поцеловала его в висок, где кожа была чистой. - Нам придется встать довольно рано. Ты не возражаешь? - она быстренько свернулась в клубочек и обернула его руку вокруг себя.

- Ну же, Эрик, потуши свет.

Почувствовав её волнение, он усмехнулся в темноту ночи.


Эрик начал терять терпение, ожидая её. Он слышал, как девушка возится в комнате. Ей было нелегко одеваться одной. Однако этим утром Кристина категорично заявила, чтобы он остался снаружи. Наконец, она предстала перед его взором. Эрик отметил, что она надела под синее платье корсет, который он модифицировал для её удобства.

- Ты выглядишь на самом деле восхитительно, любовь моя.

День был не по сезону холодным и пасмурным. Невзирая на это, Кристина настояла на том, чтобы взять зонтик, который идеально подходил к её темно-синему прогулочному платью. Эрик прихватил с собой скрипку.

Синее прогулочное платье Кристины.

В карете они уселись рядышком, Кристина переплела пальцы с его и внимательно посмотрела на мужа. Он, должно быть, почувствовал это и повернулся, с опаской встретив её взгляд. Насколько она могла разобрать, выражение его лица было грустным, но затем он улыбнулся и похлопал её по руке, выглянув из окна.

- Эрик, ты действительно простил меня? За прошлую ночь?

- Мне совершенно не за что тебя прощать, Кристина. Мое уродство вне человеческого понимания, а потому и вне человеческого сострадания. Несмотря на это, ты испытывала сострадание и даже научилась любить меня. Если я умру...

- Нет, Эрик! - прервала она. - Давай не будем искушать судьбу.

- Ещё одно суеверие из Перроса?

- Ну...

- Мы ещё далеко оттуда, а ты уже чувствуешь притяжение этих старых историй. Однако я должен сказать, что я очень благодарен твоему отцу за его сказки об Ангеле Музыки. Они оказались весьма удобными.

Кристина слегка стукнула его кулаком по руке. На сей раз Эрик не позволил застать себя врасплох и ущипнул её за нос. Она улыбнулась и откинула голову ему на плечо, ощущая через ткань, какой он все-таки костлявый.

Черная маска закрывала бoльшую часть его лица, поэтому Кристина не могла понять по его выражению, нравится ли ему поездка. Ей приходилось строить догадки по линии его рта, повороту головы, наклону корпуса или по его голосу, когда он на что-либо ей указывал. Чем ближе они подъезжали к Перрос-Гирек, тем больше менялись их роли, и теперь уже она указывала ему на места, которые они проезжали. Кристина прекрасно знала местность неподалеку от дома, где сейчас снова проживала матушка Валериус. Она показала Эрику несколько зданий, которые помнила ещё с детства, таких, как маленькая школа, которую она некоторое время посещала, пока отец не увез её выступать на передвижных ярмарках. Ещё Кристина показала ему пекарню, где пекли печенье "мадлен", покрытое шоколадной глазурью, которое она любила в детстве. Эрик фыркнул, и она состроила ему гримаску; он, в свою очередь, притворно изумился и назвал её "бесстыжий ребенок".

Затем она указала на зазубренный край скалы, ведущей к морю. Кристина не стала упоминать, что это и было то самое место, где Рауль давным-давно вытащил из моря её шарфик. Но Эрик, по-видимому, вспомнил эту историю, потому что быстро отвел взгляд и спросил её о доме, стоящем в отдалении. Кристина охотно сменила тему и с радостью сообщила ему, что это и есть дом матушки Валериус. Её удивило, что Эрик вел себя так, словно уже бывал здесь прежде. Когда она спросила его об этом, его ответ был, как обычно, загадочным.

- Возможно, - сказал он.

Экипаж остановился, и кучер объявил о прибытии. Прежде, чем спуститься из кареты, Эрик отвернулся от неё.

- Кристина, позволь, я сменю эту маску на другую. Я не хочу испугать госпожу Валериус.

- Эрик, тебе вовсе не обязательно это делать! Матушка Валериус уже несколько лет как совершенно ослепла. Вряд ли что-то может испугать её.

- Я могу, моя дорогая, я могу, - ответил он печально.

Повернувшись к ней спиной, Эрик снял свою обычную маску и заменил её лайковой, окрашенной под цвет кожи, которая делала его похожим на нормального человека. Немного поёрзав в ней, он отрегулировал всё необходимое. Хотя Кристина уже видела его в этой маске, смотреть на Эрика с лицом было по-прежнему удивительно. Такое простое, обычное лицо. Лицо, на котором не задержишь взгляд, а на улице просто пройдешь мимо, забыв его сразу после того, как увидишь.

Они прошли по гравиевой дорожке, и Кристина постучала в дверь. Горничная впустила их в дом. Едва они вошли, их приветствовал запах свежеиспеченного хлеба. Однако дом был тёмным и мрачным. Она помнила, что в эти комнаты раньше проникало намного больше света.

Матушка Валериус, утопая в подушках, сидела в кресле у окна. Она поприветствовала Кристину, обняв и поцеловав её, и протянула руку, предлагая им присесть. Эрик поблагодарил её и натянуто сел на край кресла. Матушка Валериус повернулась к Кристине.

- Кого это ты привела с собой на этот раз, Кристина? Это тот господин де Шаньи? Это он тебя сопровождает, Кристина?

- Нет, матушка, я...

- Твой молодой человек был здесь, - продолжала старуха, - забил мне голову всякими глупостями.

Кристина взглянула на Эрика, но эта маска полностью закрывала его лицо и шею. Она не могла понять его реакцию, его глаза казались глубокими, темными омутами. Она перевела взгляд на его руки и отметила, что они напряженно застыли на его коленях. Эрик выглядел натянутым, как доска. Комментарий ему явно не понравился.

- Рауль вовсе не "мой".

- Тогда он весьма самонадеян, поскольку он говорил именно так. Ты теперь замужем и должна поставить его на место.

Кристина украдкой взглянула на Эрика и увидела, как его руки начали расслабляться.

- Матушка, позвольте мне представить вам моего мужа, Эрика. Я писала вам о нем.

- Значит, вот он, этот мужчина, который забрал мою маленькую девочку и прислал мне вместо неё сиделку.

- Очень приятно, мадам. Мы с Кристиной были весьма заняты, иначе я привез бы её к вам раньше.

- Какой красивый голос у твоего мужа. Надо же, кажется, я могу упасть в обморок, - хихикнула старуха. - Этот Рауль де Шаньи заставил меня разволноваться, рассказывая чепуху о том, как тебя похитил монстр. Только представь! По-моему, твой муж похож на ангела.

- Я верю, что он и есть Ангел Музыки, которого обещал мне мой отец. Хотя он утверждает, что он всего лишь человек, - сказала Кристина, улыбаясь Эрику. Тот ответил ей предостерегающим взглядом.

- Подойдите сюда, - сказала мадам Валериус, поманив его пальцем. Эрик подошел к старухе. - Ближе, - скомандовала она. - Я слепа, и мне нужно увидеть вас своими руками.

Эрик бросил взгляд на Кристину, и та нервно пожала плечами. Он напряжённо склонился и позволил старухе коснуться его маски.

- Значит, это и есть монстр, о котором говорил мне глупый мальчик. Но это совершенно нормальный мужчина! Думаю, в следующий раз я просто запрещу этому юноше входить в мой дом! Вы же Эрик, так?

Все ещё ошеломленный неожиданным комплиментом, он едва смог ответить:

- Да, мадам.

- Отец Кристины обычно играл на скрипке. Это приносило такую радость в наш дом. Вы когда-нибудь встречались с ним?

- Не имел такой чести, но я действительно привез с собой свою скрипку. Вы не хотите, чтобы я сыграл для вас?

- Да, конечно, - ответила она, устраиваясь поудобнее в своем кресле. - Мне бы это доставило удовольствие.

Получив возможность отойти от неё, Эрик с облегчением выпрямился, открыл футляр и начал настраивать инструмент.

- Матушка, вы должны услышать, как он поёт, - с гордостью сказала Кристина.

Эрик поднес скрипку к подбородку и заиграл. Через пару секунд он уже погрузился в свою музыку. Его глаза закрылись, тело напряглось и покачивалось, он словно составлял одно целое со своей скрипкой. Звучала часть его нового произведения.

- Когда он закончит, мы попросим, чтобы он спел, - шепнула Кристина матушке Валериус.

Когда Эрик закончил играть и получил заслуженную похвалу, он не стал отнекиваться, как обычно это делал, и согласился спеть короткую песню. Он запел им старую французскую колыбельную.

- Вы слышите моего ангела?

Обе женщины попали под его чары и могли говорить о нем лишь короткими фразами. Кристина склонила голову на бок и прикрыла глаза. Говоря о нем, она улыбалась. Матушка Валериус закрыла глаза и глубоко дышала. Когда Эрик закончил, они словно очнулись ото сна.

- В его горле самый прекрасный инструмент, который я когда-либо слышала, - сказала матушка Валериус.

- Он самый замечательный муж на свете, - присоединилась Кристина.

- Да, он действительно тот самый Ангел Музыки, о котором говорил твой отец. Твой отец... как я жалею, что никогда не смогу снова услышать, как он играет, - старуха вытерла слезы со своих блеклых глаз. - Радуйся, что я старая и слепая, иначе я бы попыталась отбить у тебя такого мужа, - засмеялась она. - И он играет для тебя каждый день, ты говоришь? Какая же красивая у вас жизнь, моя дорогая. Именно такую красоту твой отец и подарил нам, когда переехал сюда - его скрипка и ты.

Во время долгой обратной поездки Кристина свернулась на сиденье и положила голову к Эрику на колени, пока он играл её волосами. Её так успокаивало, когда он гладил её по голове.

- Сегодня ты меня не спрашивал, - заметила она.

- Да, не спрашивал.

- Я люблю тебя, Эрик!

Он продолжал нежно перебирать её волосы, поглаживая голову. Когда ласки вдруг прекратились, Кристина подняла глаза, слегка раздраженная тем, что он лишил её маленького удовольствия. И увидела, что его голова прислонилась к стенке кареты, а глаза закрылись. Эрик спал. Из-под чёрной маски виднелась лишь лёгкая улыбка на тонких губах. Она положила его руку на себя и с довольным вздохом заснула на его коленях.

___________________
* Числовые головоломки (судоку) впервые были изданы в парижской газете "Le Siecle" в конце XIX века. (прим. авт.)




Глава 22

Общение.

- Юный де Шаньи оказался прав насчет мужа Кристины. Он, должно быть, сильно изуродован. На нём маска, которая полностью скрывает лицо, - сказала матушка Валериус своей молодой сиделке.

- Надо же, а я и не заметила, что это была маска, мадам. Я думала, это его лицо, такой с виду обычный человек.

- Мои пальцы не нащупали края, я даже не нашла швов. Это действительно прекрасная маска и, наверное, выглядит она, как человеческое лицо, но всё равно это маска. Жалко, что он чувствует необходимость скрываться даже от меня, старой слепой женщины.

- У него, должно быть, была тяжёлая жизнь, мадам, - сказала сиделка.

- Виконт ошибся только в одном, Эрик не монстр. Вы слышали смех Кристины, и как меняется её голос, когда она говорит о нем? Думаю, мне с господином Валериусом было ничуть не легче в дни нашей юности, - она слегка приподнялась и пригладила волосы. - Ни один человек, который может играть и петь вот так, не может быть монстром. Я думаю, Господь просто не мог подарить своему самому музыкальному ангелу всё, поэтому Он и лишил его лица. Подумать только, Ангел Музыки был в моём доме, - она вздохнула и прислонилась к подушкам.

- Вам что-нибудь ещё понадобится, мадам? Я поднимусь наверх, помою пол.

- О, не забивайте себе голову всей этой уборкой, милочка. Всё равно увидеть грязь я не смогу. Идите, присядьте рядом со мной и почитайте мне роман. Может быть, какая-нибудь из мелодий ангела и прилетит сопроводить меня ко сну.



- Эрик, ты не будешь против, если я навещу Мэг? - она робко взглянула на него, зная, о чём напомнит ему этот вопрос.

Однако ожидаемой реакции не последовало. Эрик медленно встал со своего кресла и подошел к камину. Протянув вперед свои длинные, костлявые руки, он неторопливо помахал на языки пламени.

- Да, моя дорогая, я отведу тебя утром.

Кристина почувствовала напряжение в его голосе. Не было никакой необходимости заставлять его вновь пережить то фиаско:

- Или, если хочешь, мы можем проехать по магазинам.

Обернувшись, Эрик посмотрел на неё, его взгляд смягчился:

- Почему бы не взять малышку Жири вместе с нами? Тогда вы сможете заодно и поболтать о своих девичьих секретах.

- О, Эрик, ты согласен на это?

- Это сделает тебя счастливой?

- Ну конечно, да! - Кристина подбежала и обняла его. Эрик тихонько засмеялся и прижал её к себе, спрятав свое скрытое маской лицо у неё в волосах.

Перрос-Гирек. Кристина жила здесь в детстве со своим отцом**. Они переехали сюда с пожилой четой Валериус. Матушка Валериус и сейчас живет здесь с сиделкой, которую нанял Эрик. Дом матушки Валериус.

Вид на пляж в Перрос-Гирек.

Песчаная часть пляжа в Перрос-Гирек.

Выступ скалы, на котором сидела Эсме, слушая Эрика. ** ещё одна вольность со стороны автора. Все мы помним, что Кристина приезжала в Перрос только летом, а не жила там постоянно. (прим. пер.)

Эрик отослал девушек в чайную, чтобы они спокойно насладились беседой за чашечкой чая, а сам сидел в углу кареты, скрываясь во тьме, благо его одежда прекрасно помогала ему сливаться с тенями. Его глаза не отрывались от двери учреждения. Он уже скучал по ней. И моментально заметил её, едва она вышла и направилась к их карете.

- Ты пропускаешь чай со своей подругой, - пожурил её Эрик, всем сердцем желая, чтобы она осталась с ним.

- Мы встретили внутри Эдуарда, поклонника Мэг. Так что, думаю, я оставила её в хорошей компании. Я пришла, чтобы выпить чай с моим мужем.

Пока она это говорила, к их карете приблизился официант, нагруженный чайным сервизом.

- Прямо сюда, пожалуйста, - позвала она официанта.

- Почему ты не хочешь пить чай в красивом окружении, а не с...

- Мужчиной, которого я люблю? Почему я должна лишать себя твоей компании? Вряд ли чайная сможет конкурировать с этим, - заметила она, подарив ему быстрый поцелуй.

Эрик не мог припомнить, когда ещё он чувствовал себя настолько комфортно и спокойно. Он откинулся на сиденье, и Кристина щедро наполнила его чашку чаем.

Когда они допили чай, к ним присоединилась Мэг:

- Эдуард хочет знать, найдется ли место для него. Он хотел бы присоединиться к нам в нашем хождении по магазинам, - сказала она, бросив умоляющий взгляд на Эрика.

- Нет! Ни в коем случае! - рявкнул он.

- Эрик, он очень милый, - сказала Кристина.

- Я плохо воспринимаю незнакомцев, - упорствовал он. У Эрика никогда не было такого, чтобы его о чём-нибудь просили две женщины одновременно.

- Пожалуйста, Эрик, пожалуйста, - умоляла его Мэг, взяв его руку в свои маленькие ладошки. - У нас никогда не было другой пары, с которой мы могли бы вместе проводить время.

Ему пришло в голову, что у них тоже, и что Кристина могла бы наслаждаться этим взаимообменом, даже если это будет означать несколько болезненных часов для него. "Что в этом может быть плохого, если это нравится ей?"

- Как я могу одержать верх, если на меня давят две юные красотки? Однако если желание этого мужчины присоединиться к нам означает, что он будет глазеть на меня, то осмелюсь заметить, что ему будет лучше последить за своим здоровьем. Идите, малышка Жири, приведите вашего молодого человека! - проворчал он.

Едва согласившись, он тут же пожалел об этом. "О, Кристина, на что я иду ради тебя!"

Мэг убежала от кареты с такой скоростью, какую ей позволяло её платье. Кристина прошептала ему на ушко: "Спасибо!" - и быстро поцеловала его прямо в ухо, прежде чем последовать за подругой. Тихий стон слетел с его губ. От её дыхания, ласкающего его ухо, у него пробежала дрожь по позвоночнику, а поцелуй его почти добил. "Она так невинна, она даже не понимает, как мучает меня". Однако как следует посмаковать эти чувства Эрик не успел, потому что Эдуард уже садился в карету с широкой улыбкой на лице. Зайдя, он стал озирался, моргая в темноте. Эрик перебирал лассо под плащом. Эдуард уловил легкое движение и увидел мужчину, медленно появившегося из тени. Лица он не разглядел, однако не придал этому никакого значения и протянул левую руку к фигуре, смутно вырисовывающейся в темноте кареты. Эрик чуть сместился на свет и осторожно принял протянутую руку, уставившись на пустой рукав молодого человека.

- Извините, война, - добавил Эдуард к своему приветствию, проследив направление взгляда Эрика. Эрик заметил вспышку боли в глазах молодого человека, которые не соответствовали его беззаботной усмешке. "Проклятье. Я только что сделал то, что больше всего ненавижу у других людей по отношению ко мне!"

- Думаю, она каждого из нас чего-нибудь лишила, - сказал Эрик своим мелодичным голосом.

- Могу я? - Эдуард указал на место напротив Эрика. - Девушки проскользнули в магазин рядом с чайной... Шляпный, кажется?

Эрик кивнул.

- Что ж, вы теперь эскорт малышки Жири! Располагайтесь поудобнее, у них это займет немало времени.


Мало того, что хозяйка магазина оказалась медлительной, из-за её некомпетентности ей пришлось снова и снова перекладывать купленное, ещё больше задержав обеих девушек. Кристина и Мэг оставили мужчин одних, чтобы те сами познакомились друг с другом, пока они продолжат свои покупки. Приблизившись к карете, девушки услышали доносящиеся оттуда громкие, взволнованные голоса. Эрик! Что произойдет, если Эдуард оскорбит его? На самом деле Кристина прекрасно знала, что случится, если только у Эдуарда не было оружия, да ещё на такой небольшой дистанции! У девушки сжалось сердце. Она повернулась к Мэг, и её подруга, всё поняв, побледнела до такой степени, словно готова была вот-вот упасть в обморок. К их удивлению, один из громких голосов оборвался смехом. Затем Кристина услышала низкий, довольный хохот Эрика, так он всегда смеялся, если ему было действительно весело. Она дрожащей рукой начала открывать дверь кареты.

- Подождите, любовь моя, позвольте, я помогу вам подняться. Вам следовало позвать меня. Простите, меня тут развлекли, - золотые глаза Эрика мягко сверкали из-за маски.

- Я рада, Эрик, - сказала она ему. Хотя Кристина все ещё дрожала, она попыталась справиться со своим голосом, чтобы это было не слишком заметно.

Эдуард спустился, чтобы помочь сложить пакеты в экипаж. Медлительная хозяйка магазина все ещё выносила коробки. Затем Мэг уселась рядом с Эдуардом, держа его за руку и положив голову ему на плечо.

- Нет, правда, Мэг, если хозяйка магазина настолько надоедлива, вам больше не следует ничего там покупать. Вы выглядите больной, моя дорогая, - сказал ей Эдуард.

- Она что, была невежлива с вами? - спросил Эрик у Кристины.

Она решила, что не перенесёт, если он пойдет в магазин и устроит там сцену. Её и так уже измотанные нервы просто не выдержат.

- Нет, Эрик, она просто очень медлительна, - Кристина заметила, что Эрик вопросительно посмотрел на неё, но ничего больше не сказал.

Девушки поудобнее устроились в карете, и маленький отряд двинулся к следующему магазину.


Неожиданно для себя Эрик увлекся этой авантюрой с хождением по магазинам. Поклонник малышки Жири оказался сообразителен и ни разу не уставился на его маску. Разговаривая с Эриком, он смотрел ему прямо в глаза. Очком в его пользу было и отсутствие правой руки, что сделало его инвалидом. Ничего в этом молодом человеке не напоминало ему о мальчишке! Эдуард был старше и опытнее. Его тело имело обычные, угловатые, мужские очертания. Хоть и приятный с виду, он не обладал той нежной, женственной красотой, которой мог похвастаться мальчишка. Эдуард выглядел, как солдат, побывавший в сражениях. На его обветренном лице Эрик заметил несколько маленьких шрамов.

Они обсудили текущие события в Париже и окрестностях, сойдясь во взглядах относительно некомпетентности верховного командования во время осады Парижа. Пока девушки не вернулись, Эдуард признался, что именно во время попытки прорвать кольцо блокады он и получил ранение в руку. А затем ещё рассказал Эрику о некоторых своих подвигах. Эрик спросил его, не на войне ли он познакомился с виконтом.

- Нет, этот хорошенький мальчик в ту пору был ещё ребенком, висевшим на сиське у старшего брата, - ответил Эдуард.

Эрик надеялся, что Эдуард не скажет такое перед Кристиной, но пока её здесь не было, и он позволил себе насладиться шуткой. Ужасно забавная картинка встала у него перед глазами, и с губ сорвался низкий смех.



Тем же вечером, пока Эрик готовил им ужин, зашел Хафиз, чтобы передать письмо от Луи.

- Как насчет чашечки чая? - спросил его Эрик.

- Ты не против, что я пришел без предупреждения?

- Я привык к твоим надоедливым визитам, - ответил он, слегка изгибая губы в улыбке.

- Что ты скрываешь, Эрик? Ты что-то слишком счастлив. Где Кристина?

- Вечно ты всё портишь. Но я тебе отвечу, даже несмотря на то, что не обязан это делать в моём собственном доме. И напомню тебе, что тебя сюда никто не приглашал... Кристина у себя в комнате... и да, я позову её для тебя через несколько минут, чтобы ты мог посмотреть на неё, но только лишь потому, что ей нравится твоя компания. Странная она девушка, моя жена!

- Ты сегодня просто сам не свой, - упорствовал Перс.

Эрик остановился перед Хафизом.

- Она любит меня, - заявил он.

- Я знаю.

- Как, чёрт возьми, ты можешь это знать?

- Она мне сказала.

- Она сказала тебе? - Эрик недоверчиво встряхнул головой. - С какой стати ей говорить это тебе?

- Она сказала мне, что должна вернуться к тебе, потому что любит тебя.

- О!

Перс рассмеялся над гримасой, которую состроил Эрик, хотя сам он мог только видеть только нижнюю треть.

- Мы сегодня выезжали на прогулку... с другой парой, - сообщил Эрик.

- Вы с Кристиной?

Эрику понравилось потрясенное выражение лица Перса, поэтому он продолжил:

- К нам присоединились малышка Жири со своим другом. Я боялся, что ничем хорошим это не кончится, но молодой человек был даже по-настоящему любезен. Он не стал пялиться на меня или в чём-нибудь обвинять. В отличие от присутствующих, мог бы я добавить. Кристина говорит, что он терпеть не может находиться среди людей, которые его жалеют.

- Уверен, уж от тебя-то он жалости точно не дождался, - заявил Перс.

- А с какой стати я должен его жалеть? У него есть лицо.

- Представляю, каким он считает тебя счастливчиком, раз у тебя есть две руки.

- Что? Да, наверное. Две руки, уж это-то у меня действительно есть.

Кристина вошла в гостиную, прервав мужчин:

- Действительно есть что, Эрик? О! Добрый вечер, Хафиз.

Темнокожий человек подошел к ней и, как обычно, поцеловал руку. Эрик заметил:

- Я рассказывал, как вы наслаждались сегодняшней поездкой. Мы могли бы запросто повторить это мероприятие.

Кристина приобняла Эрика за талию и прислонилась к нему. Он небрежно положил руку ей на плечи и прижал к себе. Он был доволен, что Хафиз сейчас находится здесь и видит, как она демонстрирует свою любовь к нему.

- Это была, пожалуй, лучшая моя беседа с кем-либо за последние годы, - продолжал Эрик. - Его взгляды намного опережают его ровесников. Эти идиоты в армии просто не знают, кого они с такой лёгкостью увольняют. Может, мы потому и проиграли, что наверху всем заправляет горстка некомпетентных дураков.

Он заметил, что Кристина не пригласила Перса на ужин. Его до сих пор поражал тот факт, что он получил такое удовольствие от прогулки с другими людьми. Никогда в жизни он не делал ничего подобного.

Открыл письмо Эрик уже после того, как они поужинали, и Кристина отправилась принимать ванну.


«Дорогой сын,

Я соскучился по Вам за последние несколько недель. И хотя я прожил без Вас долгие годы, я полюбил Вашу компанию. Я стар, и нам не стоит терять время, которого нам осталось, может быть, не так уж и много. Я надеюсь, что Вы нашли время и способ рассказать Вашей жене о Вашем истинном происхождении. Мне очень хотелось бы, чтобы вы оба приехали в Руан.

Ваш отец,
Луи.»


Разве его отец болен? Он казался совершенно здоровым. Тогда почему он намекает на скорый конец?

Ему придется поехать, и он возьмёт Кристину с собой. После инцидента с виконтом у него не было ни малейшего желания когда-либо снова путешествовать в одиночестве, оставляя её в Опере. Надо будет подготовить Кристину. Как она воспримет новость о его происхождении? Теперь он может сказать ей; она доказала, что любит его ради него самого.

Аристократия никогда не внушала ему благоговения. Ещё когда он жил со своей матерью в Лион-ла-Форе, он не забыл, как ощущал себя хозяином в большом доме, где брал уроки вместе с Карлом.

Почему он никак не решается сказать ей правду? "Чего я боюсь?" Будет ли она настаивать, чтобы он принял титул? Эрик хотел вести простую жизнь, хотел уединения. Они могли бы покинуть Оперу. Он мог бы купить для них маленький дом, возможно, неподалеку от матушки Валериус, ради Кристины. Он не хотел жить слишком близко к Руану, просто потому, что Лион-ла-Форе находился по соседству, и ужасы его детства - тоже.


Они поехали в Перрос-Гирек на каникулы. Он, как всегда, сопровождал Карла. Бабушка Карла была больна и осталась дома. Мальчиков послали с учителем, двумя гувернантками и кучером, которые должны были находиться при них неотлучно. Обоим было по 13. Впервые за то время, что Эрик знал его, Карл продемонстрировал жадный аппетит к своим занятиям. Кроме того, впервые Эрик не был приглашен участвовать в уроках и помогать с ними Карлу.

Бoльшую часть времени Эрик проводил там в одиночестве, гуляя по дорогам и пляжам. Он впервые в жизни увидел океан и парусные суда. Эрик с восхищением наблюдал, как волны разбиваются о скалы и мягко подкатываются к его ногам. Во время его длительных прогулок местные жители постоянно глазели на него, но скоро они привыкли к странному мальчику в маске, а некоторые даже начали приветствовать его. Несколько раз он увязывался за кучером, который ходил за продовольствием. Тот в юности был моряком. Старик рассказывал ему истории о далеких местах, где он побывал, когда был молодым. Эрик был очарован и выпрашивал у старика описания других стран.

Это был самый приятный месяц в его юности. Он часами играл на скрипке, стоя на берегу. У него не было никаких обязанностей, и никто его не бил. Во время одной из своих прогулок он увидел юную девушку; она, наверное, была его возраста или чуть старше. Она сидела на соседней скале, перебирая тонкими пальцами свои длинные светлые волосы, и слушала его музыку. Девушка не разговаривала с ним и не пялилась на его маску, а просто спокойно сидела на берегу, пока он играл, и пристально смотрела на воду своими глазами цвета морской волны. Каждый раз, когда он заканчивал пьесу, она изящно аплодировала ему. Эрик очень нервничал, так как у него почти не было опыта в общении с девочками. Он представлял её сиреной, напевая ей свои мелодии. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Он снова поднес свою скрипку к подбородку, когда вдруг прибежала полная женщина, схватила её и потащила прочь, нервно наблюдая за ним. Уходя, девочка обернулась и снова улыбнулась ему. Каждый день Эрик спускался к берегу и играл, но никогда больше её не видел. И даже спустя много лет он помнил улыбку девушки. "Эсме" - назвала её женщина. Прошли годы, и Эрик убедил себя, что она на самом деле была сиреной и защищала его, несмотря на его злодеяния. Часто, путешествуя по морю, он произносил вслух её имя, надеясь на случайную возможность снова увидеть её улыбку.



Эрик пригласил Кристину войти к нему в комнату. Он знал, что ей это не очень нравится из-за гроба.

- Кристина, я хочу поделиться с вами кое-какой информацией о моей жизни, о моем отце, я... - он подошел к ящику письменного стола. - Я храню все свои личные документы здесь, - Эрик достал большой, плотно перевязанный кожаный конверт.

- Что там, черт возьми, такое? - выругался он, когда вдруг какой-то громкий звук проник в дом. - Готов поспорить, это снова эти директора. Они, должно быть, придумали очередной оригинальный образчик тупости.

Он положил конверт назад в ящик.

- Я должен заняться этим, любовь моя, я не позволю им издавать этот адский грохот, нарушая наш покой, - Эрик прижался губами к губам Кристины и с наслаждением поцеловал её. Ее глаза, затрепетав, закрылись, а подбородок приподнялся ему навстречу. Когда Эрик отодвинулся, она улыбнулась ему. Он все ещё поражался, что она позволяла ему делать это всякий раз, когда он этого хотел. "Я могу поцеловать свою жену в любой момент, когда захочу!" Кристина была ангелом, посланным только для него. "Если бы только я родился с другим лицом..." Он погладил её щеку своими костлявыми пальцами. - Подождите меня.

- Себастьян! - заорал он, покинув дом.


- Ничего. Мы ничего не нашли. Мы обошли туннели, и ничего не нашли! - раздраженно ответил Эрик.

- Звуки прекратились почти сразу после того, как вы ушли, - сообщила она ему.

- Я бы поспорил, что это директора. С тех пор, как мы поженились, я не следил за происходящим в Опере. Я должен напомнить этим двум, кому на самом деле принадлежит театр. Я не собираюсь это терпеть. Завтра вечером мы посетим оперу!

- О, Эрик, да! да! Что сейчас ставят?

- Думаю, "Аиду". Их основное старьё, когда нет ничего нового.

- Вы должны подарить им свою музыку. Особенно вашу оперу, "Торжествующий Дон Жуан".

- Нет, Кристина! Мою оперу они не услышат никогда. Люди не должны это слышать, - он немного снизил голос, понимая, что напугал ее.

- Я её слышала, - призналась Кристина, стиснув руки.

- Вы услышали только то, что я позволил вам услышать. Нет, моя дорогая, мой "Дон Жуан" не для человеческих ушей, - он поцеловал Кристину в лоб, пытаясь убедить её, что он вовсе не раздражен.

- Почему? Это же написано человеком. Гением, но человеком, - сказала она, погладив его ухо и подбородок.

Эрик прижался к её ладони:

- Не настаивайте, Кристина. Кстати, насчёт того, что я человек - даже это довольно спорно.

- Эрик, мне не нравится, когда вы принижаете себя. Вы самый великий человек, о котором я когда-либо слышала. Да вы даже превосхoдите...

- Хватит, моя дорогая, вы сейчас раздуете моё самомнение, а никаких перспектив у меня нет - ни одной. Как насчет последней чашки чая, прежде чем мы ляжем спать? - он взял её руку в свою и легонько поцеловал тыльную сторону, затем перевернул её и повторил то же самое на её ладони.

Кристина грустно улыбнулась ему и последовала за ним на кухню.




Глава 23

Новые начала.

Эрик находился в превосходном настроении. Он собирался сводить свою жену в оперу. До чего же изумительно нормально это звучало! Хотя Эрик не мог сопровождать её лично, он постарался убедиться, что она будет в безопасности и что они вместе проведут время в ложе № 5, наслаждаясь "Аидой". Реакция директоров на его сообщение этим утром привела его в прекрасное расположение духа. Он написал им письмо, попросив их проследить за тем, чтобы его ложа была свободна и предоставлена в распоряжение мадемуазель Кристины Даэ. Кроме того, он потребовал обеспечить ей эскорт, который должен был сопроводить её в ложу № 5 и обратно. Посмеиваясь, он вложил в письмо ещё и щедрые чаевые за их услуги! Самым забавным было то, как он подложил конверт в карман Фирмена Ришара без его ведома. А затем послал мадам Жири сообщить Ришару, что тому следует поискать письмо в своём кармане. Взгляд на лица директоров едва не стоил ему самообладания; Эрик уже почти забыл свое любимое развлечение с секретными люками. Он собирался быть старым женатым человеком. При этой мысли он покачал головой, расплывшись в счастливой улыбке.


«Уважаемые директора!
В интересах сохранения вашего спокойствия и доброго здоровья, я советую вам обеспечить нижеследующее обслуживание:
1. Ложа № 5 будет зарезервирована за мадемуазель Кристиной Даэ, включая услуги билетёрши, мадам Жири.
2. Для удовольствия мадемуазель Даэ в ложе будут приготовлены закуски.
3. Мадемуазель Даэ прибудет в 7:35. Проследите за тем, чтобы ей был обеспечен эскорт, который проводит её в ложу № 5. По окончании представления указанный эскорт обязан сопроводить мадемуазель Даэ обратно в экипаж.
Обратите внимание на красоту и безмятежность мадемуазель Даэ. Узрите свою следующую примадонну. Я понимаю, что ваша новая опера должна быть представлена в марте. Постарайтесь, чтобы к этому времени были готовы её костюмы. Я гарантирую её готовность к этой роли.
Уверен, что могу рассчитывать на ваше благоразумие.
Ваш покорный слуга,
П.О.»


- Эрик, нам надо поговорить.

- Мы и так постоянно разговариваем, моя дорогая. Я не хочу, чтобы вы опоздали. Я назначил время для вашего выхода.

- Да, но я не об этом, - упорствовала она.

- Да? И что же это за тайна, которую мы должны раскрыть, не обращая внимания на тот незначительный факт, что это нарушит мой график? - он скрестил руки на груди.

- Эрик, мы женаты уже восемь месяцев, - она глубоко вздохнула и продолжила, - Я думаю, нам следует подумать о том, чтобы стать более... ну, вы знаете.

- Нет, не знаю.

- Мы должны стать более... женатыми.

- Уверяю вас, любовь моя, наш брак является абсолютно законным и скрепленным...

- Эрик, я... я думаю, что мы должны стать более... близки, - выпалила Кристина. Эрик увидел, как она стремительно покраснела.

- О! Вы абсолютно уверены, Кристина?

- Да, я думала об этом... часто, и ответ - да.

- Как только это будет сделано, пути назад не будет.

- Я не ребёнок. Я знаю об этом.

Эрик посмотрел на неё, сузив глаза. Она имеет в виду, что у неё уже есть опыт? Они с мальчишкой могли...?

- Как только я возьму вас... Вы будете принадлежать мне, даже больше, чем сейчас, - предупредил он.

- Эрик, я полностью принадлежу вам и сейчас.

- Не предлагайте мне себя так легко, любовь моя. Очень щедро с вашей стороны предложить... интимные отношения такому чудовищу, как я... Я не позволю себе обнажить перед вами своё уродство, чтобы вам снова стало плохо.

- Я уже ваша... если вы хотите меня, - она ушла готовиться к вечернему событию, оставив Эрика совершенно озадаченным.


Платье, которое он ей принес, было похоже на мечту. Эрик подарил ей его этим утром. Он не упомянул, что сам делал его эскиз, но Кристина знала, что это так. На фоне роскошного золотого бархата её кожа словно светилась. Эрик протянул ей черный бархатный футляр. Кристина открыла его и обнаружила серьги и ожерелье, украшенные рубинами и бриллиантами. Она никогда ещё не видела таких драгоценностей, как эти. Однако Эрик позволил ей лишь легкий поцелуй в знак благодарности, чтобы она не испортила свой макияж, и помог ей надеть её новые украшения.

Кристина никогда бы не выбрала всё это для себя, посчитав такой наряд чересчур роскошным. Это платье подошло бы аристократке, а драгоценности - королеве. Большинство посетительниц оперы выбирали модные наряды, что означало платья, плотно прилегающие к телу, с затянутой в тесный корсет талией и большим турнюром сзади. Подарив ей это платье, Эрик заметил:

- Королева не гонится за модой, она её создает.


С того момента, как она спустилась из кареты, в Опере только о ней и говорили. Кристина поднималась по парадной лестнице, минуя мраморные статуи кариатид и пифий, именно так, как обучил её Эрик. Шлейф её платья шелестел за спиной, когда она огибала разноцветные мраморные колонны. Она много раз бывала здесь прежде, но всегда только как актриса. На этот раз у неё было время полюбоваться на фризы, украшавшие стены. Кристина с улыбкой рассматривала Пана, ухаживающего за Персефоной. До сих пор она всегда находилась за кулисами, с обратной стороны занавеса.

Когда она шла, её платье плавно покачивалось, как и задумал Эрик. Кристина чувствовала, что многие взгляды сейчас устремлены на неё. Она приподняла голову чуть повыше и продолжила свой путь. За её спиной звучал шёпот: "Даэ... Даэ... Даэ..." - словно брошенные поцелуи. Ее сопровождающий открыл дверь в ложу № 5 и закрыл её за спиной Кристины. Она расправила платье и уселась. Её взгляд невольно устремился к огромной люстре. Девушка слегка потрясла головой, словно очищая её от неприятных мыслей.

- Почему вы так упорно продолжаете напоминать себе о том неудачном инциденте? Я уже объяснял, что это был несчастный случай!

Его голос! Она не могла понять, сидит он в ложе рядом с ней или находится в другом месте, выделывая трюки своим голосом. Он казался раздражённым.

- Я знаю, просто та бедная женщина...

Последовала напряженная тишина. Кристина перевела взгляд на сцену.

- Ваш выход был изумителен, любовь моя.

- Вы меня видели?

- Разве мог я такое пропустить? - у него не получилось перебросить свой голос, и она догадалась, что он находится прямо позади неё.

- Эрик!

- Не оборачивайтесь! - скомандовал он. А затем более мягким тоном добавил, - За вами сейчас наблюдают весьма влиятельные особы.

- Я немного смущаюсь от всех этих взглядов.

- Чепуха, вы сами знаете, что вам это нравится. Кроме того, это... это - ваш долг.

- Меня даже директора разглядывают.

- Возможно, они подумывают предложить вам маленькую роль.

- Вы думаете, Эрик? - взволнованно спросила она. - Они действительно дадут мне роль?

- Должны, если они не абсолютные дураки.

В этот момент погасли огни и начал подниматься занавес. Отсюда, сверху, сцена смотрелась совершенно по-другому.

- Я уже и забыла, какой хороший обзор отсюда.

Кристина почувствовала его дыхание на своей шее, и она могла поклясться, что он её там поцеловал. Или она только хотела, чтобы он так сделал? Она невольно подалась к нему всем телом.

Сидя за ней, Эрик со своего места тихонько комментировал пение, продолжая обучать Кристину. Его легкие прикосновения подсказывали ей, что необходимо взять на заметку, и мягко указывали, на что обратить внимание. Он шептал ей, насколько лучше её голос, дикция и умение держаться на публике по сравнению с существом, которое узурпировало её законное место там, внизу. К концу второго акта она уже преисполнилась гордости за свои экстраординарные способности. Тогда её маэстро начал перечислять, что ей все ещё необходимо сделать, чтобы быть готовой взять на себя роль примадонны. Оказывается, Кристине придется проделать ещё такую огромную работу, что ей захотелось заползти в поисках утешения к нему на колени и спрятаться в его объятиях.

После того, как упал занавес, Кристина вышла из ложи № 5 и стала спускаться вниз. Кажется, все взгляды в Опере были сейчас прикованы к ней. Ее проводили до кареты, которая сделала несколько кругов по улицам и вернулась ко входу со стороны улицы Скриба. Зайдя в тёмный туннель, она почувствовала присутствие Эрика прежде, чем увидела его.

- У меня получилось?

- Откуда вы узнали, что я здесь?

- Я знаю своего мужа.

- Ммм... не уверен, что мне нравится быть предсказуемым. Это опасная черта для такого, как я, - он взял её за руку и подвел к лодке.

- Сегодня мы используем это?

- Да, я хочу запомнить вас плавающей по воде, словно толстый лист кувшинки!

- Это было ужасно, Эрик, честно!

Эрик пожал плечами, и они оба рассмеялись над его неудачной попыткой пошутить. Он возвышался над ней с шестом и смотрел на неё с такой огромной любовью, что у Кристины учащённо забилось сердце, ей даже показалось, что оно сейчас разорвётся. Взгляд Эрика обжигал её.



- Эрик, мне нужна ваша помощь, чтобы снять это платье.

- Я сейчас подойду, Кристина, - отозвался он из гостиной.

Ей придется взять это дело в свои руки. Ее муж, умелый во всем остальном, в области выполнения их супружеских обетов был неопытен. Приняв ванну, Кристина нанесла за уши немного розовой воды, готовясь к соблазнению Эрика. Она освежила в памяти все советы мадам Жири. Она покажется ему во всей красе, заставит его откинуться на кровать, а затем будет направлять его руки. Кристина была готова к соблазнению своего мужа. Больше она не будет ждать, когда он возьмет на себя инициативу. Иначе ей придется ждать ещё год, или два... если она вообще когда-нибудь этого дождётся.

Наконец, он явился - на нём были темные брюки и шёлковый халат. Чёрная маска надежно скрывала лицо. Однако тут же она заметила и кое-что иное - незнакомый блеск в его глазах. Эрик подошёл к ней, подхватил её на руки и, властно поцеловав, уложил на кровать. Кристина ожидала, что ей придётся уговаривать его сделать это. И всё равно ей по-прежнему казалось, что она должна будет учить его.

Однако Эрик бросился на её тело, словно ребенок - на первый в жизни карнавал: он хотел до всего дотронуться и всё попробовать на вкус, разве что без детской игривости. Эрик брал всё, чего хотел и что считал своим по праву, удовлетворяя каждую свою прихоть. Толкнувшись в неё, он вдруг обнаружил сопротивление. Она что, что-то туда подложила, чтобы спастись от его вторжения? "Слишком поздно, Кристина!" Даже если и так, никакая преграда его не остановит. Эрик продолжил свой натиск, пока её плоть не уступила ему, и в этот момент услышал, как она всхлипнула, укусив его за плечо. "Ты идиот, Эрик, она девственница!" Он всегда думал, что она в последнюю минуту станет бороться с ним, однако Кристина уступила без борьбы, прильнув к нему в потном объятии, испустив мучительный, гортанный стон. Прежде чем двинуться снова, он ненадолго замер внутри неё, давая ей время привыкнуть. Ее хриплые стоны сделали дальнейшее промедление невозможным.

- Я должен продолжить, Кристина. Я... должен.

Он двигался в ней, всё быстрее и быстрее. Время поцелуев и нежности закончилось, его толчки становились всё неистовее; теперь Эрик не смог бы остановиться, даже если бы она его об этом попросила. Его больше не волновали её стремления или желания - одна лишь долго подавляемая, острая потребность излить в нее своё семя.


Кристина ожидала, что Эрик в постели будет робок и нерешителен. Она готовилась вести и направлять его. Не то, чтобы у неё был какой-нибудь личный опыт, но зато у неё была наставница, эдакий самопровозглашённый эксперт. Но Эрик даже не спрашивал её. Он полностью подчинил её себе, заставляя её хотеть того же, что и он - его желания становились её потребностями. Словно подхваченная вихрем, она не контролировала происходящее, лишь позволяя своему телу получать одно удовольствие за другим.

Его худое тело почти ничего не весило, тем не менее, он чуть не раздавил её, чуть не уничтожил страстным натиском. Взрыв наслаждения накрыл её сорвавшейся лавиной. Эрик не дал ей времени подготовиться к этому, с неистовой страстью лаская её. Ей хотелось остановиться и посмаковать новые ощущения, но он продолжал. Его длинные тонкие пальцы, его рот были повсюду, и вот уже накатила новая волна экстаза, выгибая её ему навстречу, заставляя её закрыть глаза и схватиться за простыни, чтобы удержать контакт с реальностью. К тому моменту, когда Кристина почувствовала, что Эрик начал входить в неё, она уже ощущала себя тряпичной куклой в его руках, ожидая следующего удовольствия, которое подарит ей он.


Возбуждение охватило каждую клетку его тела и продолжало нарастать, пока не затмило собой все чувства, за исключением невероятного наслаждения. Эрик больше не мог ни говорить, ни думать, ни двигать руками, чтобы помочь себе или доставить удовольствие ей. Он резко втянул воздух открытым ртом. И в следующую секунду весь мир, включая его любимую Кристину, исчез за мутной пеленой забвения. Эрик закричал, словно искупая этим актом все свои грехи, и с дрожащим стоном обессиленно рухнул на кровать.


Он был почти грубым, даруя ей наслаждение, и протяжные стоны и всхлипы беспрепятственно слетали с её губ. От прикосновений Эрика по её телу пробегала чувственная дрожь, и она хваталась за него в поисках поддержки, чувствуя, что это уже слишком, и всё же вновь и вновь неосознанно открываясь ему для бoльшего. Когда всё было закончено, она не могла точно вспомнить, что он с ней делал или чем она больше наслаждалась. Его прикосновения накладывались, словно в красивой акварели: каждый слой сам по себе отдельный, однако основан на предыдущем. Кристина была уверена только в одном: никогда больше она не захочет снова обходиться без его прикосновений. Изнуренная наслаждением, она лежала, растянувшись на кровати, без покрывала и без стыда, с одним только словом на уме: "Эрик!"


Они лежали рядом, Кристина спрятала лицо у него на груди. Он издал какой-то странный звук; она подумала было, что он, наверное, разрыдался. Однако в следующую секунду Эрик расслабленно откинулся на спину, и она поняла, что он смеется. Заметив, что она смотрит на него, он смутился и попытался отвернуться от неё. Кристина поцеловала его в щеку, и он снова повернулся к ней лицом.

- Ты моя! - сообщил Эрик. Затем поцеловал её в макушку и, удовлетворенный, снова откинулся на подушки.

- Милая девочка, - произнес он, наматывая её шелковистый локон на свой длинный палец. "Она никогда не принадлежала мальчишке! Я у неё первый!... Позор, Эрик, позор! Унизиться до такой гнусной мысли. Неужели, если бы она сперва принадлежала ему, ты бы любил её хоть чуточку меньше?" Эрик знал ответ на этот вопрос. Он обожает Кристину, и ничто не сможет поколебать его любовь к ней. Он даже сам себе не мог объяснить то изысканное наслаждение, которое доставляла ему её девственность, её абсолютная невинность. "Тогда какое это имеет значение? Это совершенно, совершенно недостойно тебя, Эрик!" В этот момент он ощутил себя абсолютно презренным существом. Неужели он ничему не научился, читая о правах человека? Рейналь, Монтескьё, Джон Милль, помимо всего прочего. Получается, что его научные изыскания были напрасны? Разве он не прочитал трактат о правах женщин Мэри Уолстонкрафт? Разве не согласился с ним абсолютно искренне? Эрик продолжал ругать себя, а губы его расплывались в удовлетворённой улыбке. Его мысли снова предавали его, когда его грудь распирало от гордости: "Кристина - только моя!" Её голова благополучно устроилась в сгибе его локтя, глаза Эрика закрылись, и сон настиг его.

Эрик наслаждался покоем, которого не ощущал, пожалуй, ни разу за 43 года. Уже засыпая, он продолжал перебирать в уме всё, что приводило его в такое блаженство: у него была жена, которая хотела быть с ним. Она сказала ему, что любит его. Он только что занимался с ней любовью, и она, кажется... нет, она определённо наслаждалась этим! Он, Эрик, чудовище, Призрак Оперы, сумел доставить удовольствие своей жене!

Здание Парижской Оперы, 1883 г.

Парадная лестница

Статуя пифии

Люстра

Вид на сцену с опущенным занавесом

Посетители заходят в Оперу

А это - то самое платье, которое имела в виду автор, описывая платье Кристины.

Глава 24

Око за око.

Проснувшись, Кристина увидела перед собой его обнаженное лицо. Бoльшая часть язв исчезла, но выглядело оно всё ещё неважно. Смотреть на его лицо она могла уже спокойно, но прикасаться к нему ей по-прежнему не хотелось. Эрик спал, совершенно расслабившись, сквозь приоткрытые губы виднелась ровная полоска зубов. Кристина положила руку на его мерно вздымающуюся грудь, прислушиваясь к его спокойному дыханию. От её прикосновения Эрик шевельнулся и слегка вытянулся, однако так и не проснулся. Он не был похож ни на одного из парижан, которых она когда-либо видела. Её одновременно и отталкивало, и непреодолимо тянуло к нему. Эрик напоминал ей какого-то сильного лесного зверя, из тех, что она видела на картинках. Только теперь, поглядев на него, она вдруг почувствовала, как болит её тело. Кристина поняла, чтo он имел в виду, говоря о том, что она будет ему принадлежать ещё больше, если они станут близки. Теперь она отдалась ему целиком, и отныне он будет доставлять ей удовольствие на своих условиях. Если он проснется и захочет её, он не станет её спрашивать, а просто возьмет от неё всё, чего пожелает. Эта мысль взволновала её. Он уже давно забрал её душу, а теперь завладел и её телом. Она принадлежала Эрику.

Однако постепенно её начали одолевать угрызения совести. "Ты позволяешь ему оставаться в маске. Ты даже не заставила его снять её, когда он занимался с тобой любовью". Эрик никогда не станет обвинять её, наоборот, он будет чувствовать благодарность за то, что она позволила ему такую интимную связь. Он будет превозносить её, но ей-то лучше знать. Она также обратила внимание, что он вчера не снимал одежду. Не раз он намекал, что с его телом что-то неладно. Прошлой ночью она позволила ему остаться в одежде, не желая узнать, что именно с ним "неладно". Она нахмурилась и со вздохом загнала эти мысли поглубже. Кристина чувствовала себя одновременно и сонной, и совершенно разбитой; в таком состоянии она еле выбралась из кровати, чтобы приготовить им восстанавливающий силы завтрак. Поставив еду в духовку, она заползла обратно к нему в постель.

Эрик проснулся голодным, как волк, и тут же ощутил потрясающие ароматы, доносящиеся из кухни. Как такое могло быть, если Кристина лежала здесь же, обняв его своими тёплыми руками? Это был самый замечательный способ пробуждения, какой только мог быть. Эрик украдкой глянул сквозь ресницы на свою прекрасную жену. Он не мог постичь, за что она любит его, как она утверждает, и почему она позволила ему, живому трупу, вступить с ней в интимные отношения. Ее слова и реакции не оставили ему ни малейших сомнений, что этот небесный ангел действительно любит и хочет его. Он вкусил райского блаженства. "Может быть, ей просто было любопытно? Просто хотелось узнать, каково это - заниматься любовью с чудовищем. Это ведь так похоже на Кристину?" - "Ты действительно будешь полным дураком, если причинишь ей боль своими сомнениями". Ему нужно знать, была ли последняя ночь случайностью. Если сегодня она его не захочет, всё, что ей нужно сделать, это лишь сказать об этом, и он уползёт в свой гроб. По-прежнему не открывая глаз, Эрик подтянул её поближе к себе.

Эрик овладел ею, не позволяя себе достичь блаженства, пока не услышал, как она кричит от удовольствия, хватаясь за него. Она действительно хотела его. Кристина попыталась приласкать его, но он остановил её блуждающие руки; он не позволит ей ни посмотреть на него, ни прикоснуться к его телу. И никогда больше он не будет отказывать себе в удовольствии наслаждаться телом своей жены. Зная, что это его оазис, он будет пить из этих вод столь часто, сколько ему потребуется, чтобы утолить свою жажду.


За это утро Эрик несколько раз спросил, любит ли она его. Неважно, сколько раз она уже это говорила, сегодня это не могло удовлетворить его. Его глаза постоянно искали её. Их близость сделала его ещё более уязвимым. Его любовный голод был поистине безграничным, и как бы ни пыталась Кристина этот голод утолить, его нужда в ней никогда не ослабнет. Эрик весь день держал её рядом с собой, словно она могла исчезнуть.

Кристина присела около него, одетая в персиковое платье с большим турнюром сзади. Очень тугой корсет подчеркивал осиную талию. Эрик припомнил это платье как одно из тех, которые она купила во время поездки с Мэг и Эдуардом. Выглядела она потрясающе, однако Эрик поинтересовался, зачем было так одеваться для дома.

- Эрик, я подумала, что мы могли бы ненадолго пойти прогуляться в парк.

- В парк? - "Почему она так со мной поступает?" - В дневное время?

- Ну, в карете.

- Я не понимаю, зачем тебе вообще было утруждать себя и интересоваться моим мнением, раз ты уже одета для прогулки, - накинулся он на неё.

- Я думала, мне можно, - смущённо сказала она, опустив глаза на своё платье.

- Это то, чего я должен теперь ожидать, Кристина? Значит, теперь строить для нас планы будешь ты. А я должен быть твоей послушной собачкой? - Эрик чувствовал, как закипает в нём гнев.

- Ты всегда говоришь мне думать за себя и принимать свои собственные решения, - возразила она.

- Да. Да, но я не давал тебе разрешения делать это сегодня! - огрызнулся он, прижав стиснутые кулаки к бокам.

Кристина встала, глядя на него в упор расширенными глазами и уперев руки в бедра. Его жена выглядела рассерженной. Даже её дыхание изменилось. Эрик пожалел, что у него было не так много опыта обращения с женщинами. Что-то из того, что он только что сказал, очевидно, привело её в ярость. "Не стоило мне сегодня выходить из себя".

Эрик искоса посмотрел на неё и вздохнул:

- Ох, Кристина, ты вышла замуж за старика. Сможешь ли ты простить своего ничтожного супруга? Я действительно хочу, чтобы ты принимала собственные решения, - сказал он, делая свой голос настолько мелодичным, как только мог. - Единственное, это… этот корсет. Он вреден для тебя, моя дорогая. Пожалуйста, сними его.

- Этот корсет лучше всего подходит к этому платью, - Эрик понял, что по этому вопросу она уступать не собирается. Может быть, логические рассуждения сработают.

- Что важнее, мода или здоровье?

- Если я поношу его несколько часов, ничего со мной не сделается.

Куда делась та покладистая женщина, которая только что покинула их постель? Та, которая трепетно ловила каждое его слово? Он же её муж, черт побери! "Неужели это занятие любовью так влияет на женщин?" Он мысленно улыбнулся, вспомнив о том, что происходило этой ночью и утром.

- Надеюсь, эти несколько часов ты намерена провести стоя? Вряд ли ты сможешь сесть хоть на одно нормальное сиденье с этими большими сосисками сзади, - рискнул он пошутить, надеясь снять напряжение.

- Я буду ходить в этом! - очевидно, она не заметила шутку или была не в настроении легко на неё отреагировать.

- Ты бросаешь мне вызов, Кристина? - он нервничал из-за разгоревшегося спора. А что, если она перестанет любить его или снова откажет ему в супружеских правах? Вопрос о том, чтобы взять её силой, даже не рассматривался. Никогда. Если она его возненавидит, он не сможет жить. Эрик почувствовал, что взмок от пота. Он должен держать себя в руках, хоть он и был невероятно раздражен.

- Ты мне запрещаешь, Эрик? - вызов был брошен.

- Я не хочу тебе препятствовать, но я не уверен, что мы оба поместимся в карете, если ты... будешь... в этом! - он совладал со своим голосом, сохранив его легким. Он скривил губы, стараясь превратить в улыбку подступающее рычание.

Кристина внимательно посмотрела ему в глаза.

- Тогда давай пойдём на компромисс. Я надену своё платье в том виде, какое оно есть, а на прогулку в карете мы отправимся после нашего вечернего чая. К тому времени должно быть уже достаточно темно, - предложила она.

- Твоё упрямство сведёт меня в могилу, - Эрик отвесил ей иронический поклон, радуясь разрешению конфликта. Он собирался поцеловать её в карете, когда они будут проезжать по Парижу, поцеловать основательно, в губы, и возможно, не один раз. От одной только этой мысли ему кровь бросилась в голову.



Приближалось время чаепития, когда они услышали сигнал тревоги, обозначающий визит Хафиза. Эрик пошел ко входу в туннель, чтобы поприветствовать человека, который на протяжении стольких лет преследовал его, пытаясь играть роль его нештатной совести. Сегодня был не тот день, когда Эрику хотелось бы принимать гостей.

Мужчины уселись напротив друг друга.

- До чего же я утомился, - усмехнулся Эрик, вытянув руки над головой.

- Сейчас только десять утра. Как ты мог устать?

- Ну, полагаю, тебе-то ночью удалось хорошо отдохнуть.

- Почему ты никогда не можешь высказаться прямо? Пытаешься намекнуть, что тебе не удалось?

- С какой стати я должен тебе на что-либо намекать? - набросился на него Эрик.

Хафиз покачал головой и нахмурился. Он сел на краешек кресла.

- Ты не сможешь быть счастлив, если будешь причинять зло, Эрик ... ты не сможешь. Отпусти девушку.

- Отпустить её? Она моя жена. Она говорит, что любит меня. Чего ещё ты от меня хочешь?

- Она говорит это, когда ты её спрашиваешь, или по собственной инициативе?

- Она приходит ко мне с поцелуями. Она принимает мои прикосновения.

- Но при каких обстоятельствах? Ты... ты трогал её?!

Эрик отвернулся.

- Аллах милосердный! - Перс схватился руками за голову. - Как далеко ты зашел? Ты навязал себя этой девушке силой, Эрик?

- Она моя жена. Мне вовсе не нужно себя навязывать... - проворчал он.

- Ты хоть спросил её? Ты когда-нибудь предоставлял ей выбор?

- Повторяю тебе, она моя жена. Она выбрала меня, выходя замуж.

Хафиз, глубоко вздохнув, продолжил:

- Когда происходит эта... аберрация, она позволяет тебе снимать маску?

"Кристина даже смотреть не может на моё лицо без тошноты".

- И конечно, тело своё ты ей не показал. Она когда-нибудь видела тебя во всей красе, как я на Нижегородской ярмарке?

Даже прошлой ночью он оставался в одежде, сняв её ровно настолько, чтобы выполнить свою задачу. "Нет, она не видела меня, и я никогда не обнажу себя перед ней".

- Ты рассказал ей, как зарабатывал на жизнь, выставляя напоказ перед толпой своё уродство? Ты говорил ей, что тебя называли "живым трупом", на которого, в сущности, ты и похож?

Он почти ничего не рассказывал ей о своей прошлой жизни. Он сумел завуалировать все отвратительные подробности, подчеркнув то, как строил дворцы в Персии и Константинополе. А до этого он был артистом, фокусником и музыкантом.

- Ты ходишь по тонкому льду, дарога, - с этими словами Эрик обмяк в кресле и положил голову на руки.

Покачав головой, он сказал:

- Мне нужна её любовь. Я заслужил любовь так же, как и все остальные.

- Мне очень жаль. Я знаю, чего ты хочешь, но ты не задумываешься о том, что лучше для неё. Ей девятнадцать лет, она застряла здесь, внизу с живым трупом, потому что не знает ничего лучшего. Ты даже заставляешь её думать, что она счастлива. Ты поёшь ей?

Он услышал, как Эрик застонал.

- Ты знаешь власть своего голоса. Она может думать, что любит тебя, но я не поверю в это, как и ты, пока она не увидит настоящего тебя и тогда уже скажет это.

Кристина никогда не говорила этого, опять-таки, без его подстрекательства. Он без конца просил её повторить это. "Мне обычно приходится вытягивать это из неё". Она вела себя так, словно действительно любила его. Но теперь он уже не был в этом уверен. Эрик не мог отчётливо вспомнить, говорила ли она это потому, что действительно чувствовала это, или только чтобы угодить ему, потому что он был так жалок. "Черт бы его побрал, но может быть, он прав, а она меня не любит. Нет, нет, она любит меня, она сказала это! Я ведь не спрашивал в первый раз. Или спрашивал? Я что, действительно её принуждаю?" Эрик совершенно ничего не соображал от беспокойства. Он оставил Хафиза и присоединился к Кристине на кухне.


Эрик взял её за плечи и повернул лицом к себе:

- Кристина, ты правда меня любишь? Я пойму, если твой ответ будет отрицательным.

- Я люблю тебя, Эрик.

Он посмотрел на неё с такой болью, что она встревожилась.

- Эрик, что случилось, во имя всего святого?

- Я заставляю тебя повторять это снова и снова. Во всяком случае, ты сама мне об этом больше не говоришь... если вообще когда-нибудь говорила.

Если бы эти обвинения были брошены кем-либо другим, она бы обиделась. Но Кристина ожидала этого. Эрик постоянно спрашивал её, любит ли она его по-прежнему, действительно ли она любит его, и как она может любить его. Она знала, что ей придется его успокаивать. Ее Эрик не может с легкостью принять тот факт, что он любим.

- Эрик, я полюбила тебя уже давно, но мне нужно было осознать эти чувства в себе. Я не была уверена, потому что никогда раньше не любила.

- А как же мальчик? - спросил он, его голос источал яд. - Разве ты не говорила ему о своей любви?

- Он... - она знала, что имя Рауля лучше вслух не произносить, - ... был моим другом детства, и мы несколько недель играли, что он ухаживает за мной. Мы оба запутались в своих чувствах и в конце концов решили, что так оно и есть на самом деле.

- Он вовсе не запутался. Он любит тебя.

- Что ж, мне очень жаль его, если это так, потому что я люблю своего мужа больше, чем кого-либо в целом мире.

От её слов глаза Эрика менялись, становясь всё более похожими на янтарь. Они словно засияли. Эрик улыбнулся.

- Правда? Неужели ты можешь любить это существо, которое все остальные отвергают? Я ведь так уродлив, - сказал он, опустив взгляд в пол.

- Значит, судя по всему, я люблю уродливых, - парировала она, слегка пожав плечами. Кристина жалела, что не могла попросить его снять маску и поцеловать его, однако она не могла гарантировать свою реакцию. "Как тебе не стыдно, Кристина! Неудивительно, что он в тебе сомневается!" Она привстала на цыпочки, мягко поцеловала его и вышла, прихватив чайный поднос.

Эрик вздохнул, прикоснувшись к своим губами. Ее губы были такими нежными и вкусными. "Я люблю уродливых," - сказала она. Неужели такое может быть? Неужели она правда может любить его, даже если он урод? Он последовал за ней, чтобы увидеть самое шокирующее зрелище в своей жизни.


Благодаря своему любопытству, Кристина слышала каждое слово. Ей хотелось узнать, станет ли Эрик хвастаться своему другу, что они были близки. Эрик намекнул на их секрет, как она и ожидала. А вот чего она не ожидала, так это последовавшего затем шквала жестокости от Хафиза. И этот человек спас её от Эрика, когда она своими уловками чуть не довела мужа до безумия! Кристина была ему благодарна, но обижать её Эрика она не позволит никому.

Да, она и правда чувствовала себя неуютно из-за его лица, и никогда не видела бoльшую часть его тела, поскольку он купался и переодевался в своей комнате. Эрик надежно укрывал своё тело несколькими слоями одежды. Когда они ложились спать, он надевал на ночь рубашку и нижнее бельё. Прошлой ночью Кристина ощутила его невероятную худобу под одеждой. Если ориентироваться на его лицо, его тело должно быть просто страшным. Нет, она не хотела это видеть, но она любила Эрика. Сегодня утром они снова были близки, но он ни разу не позволил ей дотронуться до него. Их любовь была страстной, но неторопливой. Никаких обоюдных ласк - каждое прикосновение было направлено на то, чтобы доставить удовольствие ей. Как бы ни наслаждалась этим Кристина, она всё равно чувствовала, что это он удовлетворяет её, а не они занимаются любовью. Она знала, что ей придется проявить терпение и в этом, так как, по его словам, для него всё это тоже было новым.

Кристина подошла к столику в библиотеке и поставила на него поднос. А затем встала перед Хафизом и хлестнула его по щеке.

Эрик увидел, как дёрнулась назад голова Перса. Лицо мужчины исказилось от шока и изумления.

Кристина стояла, гневно сверкая глазами.

- Я слышала, что вы сказали моему мужу! Зачем вы намеренно причиняете ему боль? Я ведь всё рассказывала вам, и я говорила вам, что люблю его. Если вы не можете вести себя вежливо и доброжелательно по отношению к моему мужу, то в этом доме вам делать нечего!

- Я ...

- Нет, я не собираюсь извиняться, Хафиз. Я даже не хочу слышать ваш голос. Вы сможете вернуться, когда подумаете об этом и будете готовы извиниться перед ним за своё сегодняшнее поведение. А теперь, пожалуйста, оставьте нас.

Потрясенный Перс взял шляпу и, не говоря ни слова, покинул их дом через туннель.

- Какая наглость! - прошипела она.


Эрик подождал некоторое время после того, как ушел Хафиз. Ему не хотелось, чтобы его жена узнала о том, что он подслушивал.

- Где Перс? - спросил он.

- Ему пришлось уйти. Ему необходимо подумать о некоторых вещах. Идем, дорогой, - Кристина взяла его за руку, и они вдвоем уселись на диван. - Давай попьем чай, а потом мы можем отправиться в парк... если мой супруг не против.

После того, чему он только что был свидетелем, его жена может надевать всё, что захочет!



- Матушка, вы читали сегодняшний выпуск? Статья о Кристине! Надо сохранить это для неё, - Мэг подошла к мадам Жири со свежим номером "Эпок":

«Возвращение Кристины Даэ в Парижскую Оперу произвело настоящий фурор!
Бывшая дива "Фауста" вернулась туда, где добилась невероятного успеха в начале этого года. Своим внезапным появлением она удивила всех. Прошлым вечером Даэ в своем великолепном наряде снова завоевала Париж. И всё это - не издав ни единого звука своим золотым голосом.
Несколько месяцев любители оперы строили предположения о том, куда пропала молодая дива. Более того, все до сих пор задаются вопросом, действительно ли Даэ вышла замуж за призрака, проживающего в Парижской Опере.
Столичные портные сегодня с утра были засыпаны заказами на такие же платья, как у Даэ.
Директора Оперы выразили ликование по поводу её возвращения и даже намекнули на возможность того, что она будет петь там в ближайшее время.»



- Эрик, ты не застегнёшь мне пуговицу на воротнике? - Как правило, он всегда слышал её, и звать его не было необходимости. - Эрик!

- Да?

Даже одетая в то же платье, она изменилась до неузнаваемости. Кристина выглядела, как одна из тех картинок в журнале мод. Она была безупречна от кончиков своих уложенных локонов до изящных ботиночек. Эрику очень нравилось, что его жена выглядит столь элегантно. Она идеально смотрелась в центре библиотеки, посреди его бесценных книг. Он уже не был уверен, что станет целовать её в карете, Кристина не заслуживала того, чтобы он помял и растрепал её ради своего удовольствия.

- Я просто спрашивала, можешь ли ты это сделать?

Тем временем царапающий звук становился всё громче.

- Видишь, это вовсе не мое воображение. Признайся, ты ошибся, Эрик!

- Что ж, я ... это из-за того, что ты неверно это описaла, Кристина. Ты сказала, что это было похоже на грохот, - сказал он.

- Я не позволю тебе уйти с этим, - сказала она, наступая на него. - Скажи: "Извини, что я тебе не поверил, Кристина".

- А это ещё что за адский шум? Мы с Себастьяном не смогли найти его источник. Пора дать о себе знать этим директорам.

Он ленился связываться с директорами, больше беспокоясь о своих отношениях с женой. Прежде, когда он жил один, он бы ни за что не допустил такого нарушения своего покоя. Теперь же он был постоянно занят какими-нибудь делами, связанными с Кристиной. Его жизнь наполнилась прогулками, совместным музицированием, чтением, трапезами, а теперь ещё и любовными играми. Эрик положил свою бесстрашную руку на её грудь. "Моя!" Улыбка подкралась к его губам. Тем не менее, он должен положить конец этому назойливому шуму, но только после того, как они вернутся с прогулки.

- Если честно, Эрик, ты заслуживаешь... - она подошла к нему вплотную и начала щекотать его.

- Кристина! - предупредил он в шутку и отступил назад.

Она продолжала, пока не добилась такой редкой для него широкой улыбки. Он прижал её к себе:

- Моя любимая девочка.

В этот момент весь дом на берегу озера, казалось, содрогнулся. Они услышали громкий стук, за которым последовал ещё более громкий треск.

- Стой здесь! - приказал Эрик.

Он выбежал из библиотеки и буквально тут же вернулся, взволнованно сказав:

- Кристина, они ворвались в дом!

- Кто? Чего они хотят?

- Меня, - сказал он спокойно. - У нас есть всего несколько минут, за мной! Я увидел человек десять, но их может быть и больше.

Ему не справиться с десятью мужчинами, только не в замкнутом пространстве.
Эрик видел испуг в её глазах. Он её прекрасно понимал, потому что и сам был шокирован. Эти незваные гости осмелились вломиться в его дом! Но у него не было времени её утешать. Эрику было стыдно за то, что он позволил этому случиться, а теперь вынужден прятаться, потому что ситуация вышла из-под его контроля.

- Извини, Кристина. Я ... - он взял её за руку и быстро подвёл к книжной полке. Эрик коснулся защёлки, и полка повернулась, открыв небольшую нишу. Отблески факелов плясали на стенах. Они услышали незнакомые голоса от входной двери.

- Открывай, черт возьми, - произнес мужской голос.

- Надо открыть ту дверь, чтобы зашли остальные.

- Взломай замки. Просто впусти их, - кряхтел другой, словно делал что-то с большими усилиями.

- Быстро, сюда... заходи, - Эрик взял Кристину за руку и резко пихнул её в нишу. Она попыталась вжаться в угол, чтобы освободить место для него, но не смогла. Ее платье с большим турнюром занимало слишком много места.

Ее глаза расширились от ужаса:

- Нет... Эрик, здесь не хватает места. Мне надо снять платье.

- Нет времени!

Пока она металась, пытаясь придумать для него способ поместиться в тесном пространстве, Эрик повернул голову к приближающимся голосам:

- Ты - моя жизнь. Я люблю тебя, как, должно быть, Господь любит своё творение, - хрипло сказал он.

Они услышали взрыв. Дверь наверняка слетела с петель! До них донесся шум голосов. Эрик отчаянно поцеловал её в губы и послал ей грустную улыбку, в золотых глазах отражалась его любовь к ней - любовь, которая будет длиться вечно.

- Я всегда буду любить тебя.

- Нет, Эрик, тебе нужно войти. Пожалуйста, пожалуйста, любимый, зайди! Они ведь пришли за тобой! - Выкручиваясь в тесном пространстве, как только можно, Кристина безуспешно пыталась убрать турнюр с платья. - Оторви его!

Звук приближающихся шагов был оглушительным.

- Чтобы выйти, нажми вот здесь, - Эрик взял её за руку и показал. - Смотри! Здесь, просто нажми... Помни мою музыку, Кристина! - он захлопнул дверь перед её лицом.

- Нет, Эрик!

Она с удивлением обнаружила себя за небольшим двусторонним зеркалом. Обзор был лишь немного ограничен несколькими книгами. Ощущение было такое, словно никакая дверь не отделяла их друг от друга. Кристина услышала, что тяжелые шаги стали ближе. Они были уже так близко... где же он спрячется? Жаль, что они не могли быть вместе. Но ведь у него должно быть и другое запасное укрытие. Но где? Кристина сходила с ума от беспокойства. "Спрячься, Эрик. Пожалуйста! Спрячься от них. Спасайся!"

- Прячься, Эрик! - крикнула она. Даже если он её и услышал, то не подал вида.

Кристина ощупывала дверь, пытаясь найти защелку, которую он ей показал, когда они вошли в комнату. Она коснулась руками прозрачного зеркала. В их дом проникли, как минимум, пятнадцать головорезов. Грубые с виду мужчины с железными трубами и деревянными палками в руках. Они выглядели грязными и злыми. В некоторых из них Кристина узнала уборщиков и чернорабочих из Оперы.

Ее муж стоял перед ними во фраке, величественно, словно собирался спеть арию.

- Однако, вы даже не постучали, господа. Какое достойное сожаления поведение! - сказал Эрик, пустив в ход самую мелодичную свою интонацию. На какое-то мгновение бандиты остолбенели, застыв на месте. Эрик с важным видом направился к ним.

- Простите мои манеры, господа и мадемуазель.

Только услышав его слова, Кристина заметила среди них женщину. Она едва могла разглядеть маленькую женскую фигурку за спинами этих головорезов.

- Это тот самый ублюдок, душегуб! Убейте его и найдите её, - завизжал кто-то сзади. Бандиты пришли в себя и набросились на Эрика. Кристина узнала голос Мэриел.

- А где же Кристина? - произнесла та.

- Найдите женщину. Она должна быть здесь, - приказал один из них.

- Найдёте её - получите драгоценности. Я видела, у неё их множество. Думает, что она лучше других, да? А этот позёр пусть остается здесь. Идём! - Мэриел повела двух мужчин в другую часть дома.

Они пришли за ней! Кристина инстинктивно отпрянула назад и боролась с собой, чтобы не закрыть глаза.

Эрик рассмеялся, отвлекая их внимание на себя:

- Она ушла по магазинам, вы только что с ней разминулись, - сказал он, подпустив в голос издевательскую насмешку.

Один из уборщиков ударил Эрика сбоку палкой по голове. Вслед за этим моментально последовал удар гаечным ключом по его плечу. Ещё один тип размахнулся толстым металлическим прутом и ударил Эрика в грудь. Эрик согнулся пополам, и его потащили прочь, осыпая его спину ударами палками и трубами. "Эрик!" Он исчез из вида, скрывшись за их телами и размахиваемым оружием.

Кристина открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука, задыхаясь от застрявшего в горле крика. Она их больше не видела, но снова и снова слышала слова "монстр" и "убить его". Дьявольский грохот, раздававшийся в доме, приводил её в отчаяние. Она должна пойти к нему и отдать им всё, что они хотят! Ее пальцы искали защелку. "Они ведь пришли за мной! Я с радостью отдам им все драгоценности, только бы они оставили его в покое".

В пещере раздался выстрел, и у неё сжалось сердце. Кристина сжалась в своём убежище, опасаясь худшего. На этот раз её глаза закрылись сами собой. Она не хотела знать. Голоса стихли, сменившись одним голосом, раздающим приказы. Кристина всё ещё не могла найти защёлку. Она знала, что на этот раз её Эрик не вернётся выпустить её. Она боялась оказаться погребённой в этой нише. Неожиданно его судьба показалась ей менее жестокой, чем её собственная. За тот короткий промежуток времени, что у него был, Эрик показал ей, что надо делать, но она не обратила на это внимания. Кристина в отчаянии продолжала ощупывать края двери, пока не нашла выступ. Ее маленькая ручка дергала крошечную защёлку, и наконец та открылась. Кристина толкнула тяжёлую дверь и выбежала, бросившись к озеру.

Жуткая тишина ужаснула её. В доме никого не было. Дверь была распахнута. Должно быть, эти мужчины забрали его. Кристина ожидала, что их дом будет полностью разгромлен, однако этого не случилось. Ноты Эрика были рассыпаны по полу, подсвечники были скинуты с фортепиано на пол. Скамейка у фортепиано лежала на боку, лишившись одной ножки.

- Эрик? - тихо прошептала она. Он теперь уже может быть за решеткой. Как ей помочь ему, если он в тюрьме? Кристина побежала к выходу. Находясь в таком подавленном состоянии, она только теперь заметила струйку крови, стекавшую под небольшим наклоном в сторону берега.

- Эрик! - она бросилась к двери. Большая тёмная фигура лежала, скрючившись, на камнях, всё вокруг было в крови, его левая рука застыла в неестественном положении. Окровавленный подсвечник лежал возле его головы. Оторванная ножка скамейки валялась здесь же. Кристина одновременно и вздохнула с облегчением, и ужаснулась от этого зрелища. Эрик не двигался.

- Эрик, мой Эрик, - тихо повторила она, опускаясь рядом с ним на колени. Собрав все силы, Кристине с трудом удалось перевернуть Эрика. Его белая рубашка спереди потемнела от крови. Лицо было совершенно искалечено. Она положила его окровавленную голову к себе на колени.

- О, Эрик, - этого она уже вынести не смогла, и горячий поток слез хлынул на его лицо.

Ее любимый лежал искалеченный, не подавая признаков жизни. Кристина посмотрела на лицо Эрика. Его просто не стало, черты лица были полностью уничтожены. То, что когда-то было его лицом, теперь превратилось в окровавленную массу с единственной щелью, которая ещё позволяла ему дышать. Они словно соскребли его, лица не было! Кристина вспомнила о том, как беспокоилась, чтобы его лицо не коснулось её, потому что ей было противно. "Ты позволяешь ему оставаться в маске. Ты даже не заставила его снять её, когда он занимался с тобой любовью". Горло сжималось всё сильнее, пока она не почувствовала, что задыхается.

В этот момент Эрик дёрнулся, захлебываясь кровью. Он что, ещё дышит? Кристина вспомнила, как доктор в опере проверял пульс пациентов. Она положила пальцы ему на шею, пытаясь нащупать сердцебиение. Ничего! Ей показалось, что издалека донеслись какие-то крики. Это никогда не прекратится. Далекий вой продолжался, проникая сквозь стены и скрадывая их очертания, пока и само озеро не провалилось в темноту. Кристина почувствовала, что задыхается, и в следующую секунду упала без чувств рядом Эриком.



Глава 25

Что посеешь, то и пожнёшь.

Она что, упала в обморок? "И как долго я тут лежу?" Внезапно Кристина вспомнила, чтo заставило её лишиться чувств. "Эрик?" Она задохнулась, оцепенев от страха. "Мёртв?" Кристина коснулась его руки, та была ледяной. Что ей делать с его телом? Она не могла с ним расстаться. От этих мыслей она расплакалась.

Услышав плеск воды, Кристина решила, что эти бандиты вернулись закончить начатое, уничтожив тело её мужа, и инстинктивно прикрыла его собой, судорожно рыдая. "Эрик!" Они и так лишили её всего, она даже не смогла проститься.



Подплывая к берегу, Гастон услышал рыдания... женские рыдания. Сбитый с толку, он выпрыгнул из лодки и увидел женщину, распростёршуюся над темной фигурой. Она так крепко прижималась к лежащему мужчине, что Гастон мельком подумал, что эти грабители вряд ли сумели бы оторвать её от него.

- Уходите! Я не дам вам больше притронуться к нему. Разве вам ещё не достаточно того, что вы сделали? - она задыхалась от рыданий.

Гастон опустился рядом с ними на колени. Взяв левое запястье Эрика, он попробовал нащупать пульс.

- Нееет, нет! Отпустите его! Я не позволю вам забрать его! - взвизгнула она и выхватила его руку у Гастона. Рыдания усилились.

Гастон растерялся.

- Послушайте, я хочу помочь вам, - сказал он неуверенно.

- Слишком поздно. Мой Эрик мертв! Оставьте нас, - её голос дрожал от боли.

Интуитивно он быстро поднес руку к шее Эрика, и на этот раз сумел нащупать пульс.



Гастон чувствовал под пальцами легкую пульсацию. Сердце билось очень слабо, но тем не менее, оно билось.

- Сударыня, этот мужчина жив!

Она с трудом сглотнула.

- Жив? - у неё дрогнул голос. Кристина приподнялась и стала наблюдать за грудью Эрика, пытаясь разглядеть признаки дыхания. Затем приблизились губами к его рту, откуда в последний раз видела его выдох, но теперь его дыхания она не ощущала. Ее рука неуверенно легла на его грудь. Биения сердца она не почувствовала. Кристина с отчаянием взглянула на незнакомца.

- Не там, - указал мужчина. - Здесь, - он взял Кристину за руку и положил её пальцы поверх артерии на шее Эрика. - Чувствуете? - спросил он.

Она почувствовала, и каждый слабый удар его сердца возвращал её к жизни. Благодарная улыбка расцвела сначала на её губах, а затем и в глазах. Она по-прежнему чувствовала оцепенение и некоторую заторможенность из-за всего произошедшего.

Внезапно ей показалось, что воздух вокруг неё стал разреженным, сердце забилось учащенно. Озеро и пещеры словно увеличились в размерах, хорошо хоть ещё не кружились. Кристина почувствовала, что её тело покрылось легким потом, когда она пыталась протолкнуть в свои лёгкие немного воздуха.

- Эрик, о Эрик! - прошептала она.

Кристина хотела позвать его громче, но голос ей не повиновался.

- Эрик, ты меня слышишь?

- Мадам, ему не стoит здесь лежать... куда я могу ...?

Конечно, Эрик не должен оставаться здесь, но чего от неё хочет этот человек, глядя на неё таким вопрошающим взглядом? Всё было так запутанно.

- Да?

- Проводите меня к его постели, - мягко сказал незнакомец. Кристина кивнула, и он поднял находящегося без сознания Эрика на руки. "Эрик, должно быть, весит совсем немного. Ему действительно следует есть побольше". Она слегка наклонила голову, подавая мужчине знак следовать за собой.


Гастон уложил неподвижное тело на кровать в стиле Луи-Филиппа. Для него было очевидно, что девушка находится в шоке. Она могла бы помочь, но только в том случае, если он будет руководить.

- Принесите мне таз с водой и чистые полотенца. Если у вас есть какой-нибудь антисептик, захватите и его тоже.

Кристина молча вышла, чтобы принести всё, что он попросил. Гастон стал аккуратно снимать с Эрика пропитанную кровью рубашку. Этот человек выглядел совершенно истощенным. Может быть, он несколько месяцев скрывался в подземелье, но если здесь был его дом... странно. Гастона очень беспокоила окровавленная голова мужчины. Совершенно очевидно, что на неё пришлось несколько весьма сильных ударов. Гастон не мог понять, почему этот человек, которого все называли Призраком Оперы, находится в таком плохом состоянии. Если верить словам служащих Оперы, это должен был быть очень ловкий, коварный тип с лицом монстра.

Девушка вернулась со всем, что он попросил. Затем начала очищать лицо лежащего на кровати, двигаясь быстро, бесшумно и невероятно сосредоточенно. Искалеченный лик Призрака Оперы начал появляться из-под запекшейся крови. По мнению Гастона, "Призрак" выглядел, словно живой, безликий труп. Когда женщина закончила приводить его в порядок, Гастон понял, что этот человек, должно быть, обычно так и выглядел, поскольку она не кричала, да и вообще не выказывала ни малейших признаков отвращения. Он удивился тому, с какой любовью она прикладывала сложенную ткань к изуродованному лицу. Благодаря своей профессии, ему частенько приходилось видеть трупы. Некоторые выглядели гораздо хуже, чем этот человек, но он-то был живым! Ни один живой человек не заслуживает такого лица. Гастон теперь понял, почему Призрак носил маску. И ещё он подумал, что никогда не видел, чтобы женщина смотрела на мужчину с такой любовью. Гастон подошел к ней сзади и тихо произнес:

- Вам надо отдохнуть. Я могу закончить сам.

Даже не взглянув на него, она только покачала головой. Гастон знал, что это не было проявлением неучтивости, она просто не могла оторвать взгляд от своего спутника.


Кристина сидела рядом с Эриком, только лишь теперь до конца осознавая, что её муж всё ещё жив. В этот раз всё было не так, как после инцидента в туннеле. Тогда он отделался лишь несколькими царапинами. Теперь же раны были намного более серьезными. Эрик был жестоко избит тупыми предметами - скорее всего, обрезками труб и деревянными палками; Кристина из своей тесной ниши видела, как нападавшие размахивали ими. Теперь, очистив его лицо, она смогла оценить причиненный ущерб. Кожа в нескольких местах была содрана, вероятно, в тот момент, когда его тащили по полу. Правый глаз был багровым и опухшим; Кристина осторожно приоткрыла его, обнаружив, что золотистая радужка окружена морем крови. Слева красовался такой же насыщенный синяк, но только под глазом; удар, видимо, был слабее. Опухшие губы были в три раза больше их нормального размера. Каким-то чудом все зубы остались на месте. Его правая скула, всегда такая резко очерченная, вздулась от удара. Она ожидала, что ему будет больно, но к её ужасу, Эрик не шевелился и не жаловался. Его левая рука дрожала, и Кристина взяла её в свои ладони. Темно-багровые пятна покрывали его грудь, свидетельствуя о том, что и туда было нанесено множество ударов. Сквозь редкие волосы на голове виднелись шишки и синяки.

Отверстие на месте его отсутствующего носа было по-прежнему забито запекшейся кровью. "Неудивительно, что он открыл рот". Если бы у Эрика был нос, он бы теперь был непоправимо сломан. Кристина осторожно прочистила носовой ход, и тут же увидела, как он начал втягивать через него воздух. Она была рада, что Эрик находится без сознания, он ни за что бы не позволил ей сделать всё это, если бы очнулся. Его рука все ещё лежала, вывернутая под неестественным углом к телу, но Кристина не осмеливалась к ней прикоснуться. Судя по состоянию остального тела, она могла сказать наверняка, что у Эрика сломаны кости. До неё доносилось его затрудненное дыхание, но за каждый сделанный им вдох она безмолвно от всего сердца благодарила Господа, потому что Эрик был жив. "Мой Эрик!"

Надо же, как жизнь расставляла всё на свои места. Прежде Кристина считала его слишком уродливым, чтобы любить, слишком уродливым, чтобы смотреть на него без маски. И когда они, наконец, занялись любовью, он разрушил все её представления о том, какой должна быть брачная ночь; он подарил ей то, о существовании чего она даже не подозревала. И тем не менее, даже тогда он был слишком уродлив для неё, чтобы она могла попросить его снять маску во время их акта любви. "Кристина, ты дура! Я не заслужила его. Мир не заслужил его!"

Что бы она только сейчас ни отдала, чтобы увидеть открытыми эти золотые глаза на этом уродливом лице! "О, Господи, дай мне шанс загладить свою вину перед моим Эриком! Какой же я была глупой и самовлюблённой. Никто не любил меня так, как он". Она подумала о своём отце, который любил её не меньше, однако, следуя его желанию исполнять музыку, они переходили с ярмарки на ярмарку, из города в город, оставив позади свой дом и её учебу. Он подарил ей любовь, но при этом совершенно неприемлемое детство. Его мечты, его музыка всегда были на первом месте. "Только для Эрика я всегда была важнее всего остального". Кристина снова расплакалась, вспомнив, как он думал только о её безопасности, спрятав её в свой тайник.

Она не сможет сама вылечить его травмы. Никакая мазь или чай тут не помогут. Эрик нуждается в медицинской помощи. Она должна найти способ доставить его к врачу. Может быть, мужчина, который принес Эрика, поможет ей? Интересно, почему он не ужаснулся, увидев лицо Эрика, и даже предложил ей помочь. Кристина подняла взгляд на мужчину, и только теперь осознала, что тот был в форме - он был из полиции! Кристина с ужасом посмотрела ему в глаза. Мужчина не казался агрессивным, но у неё не вызывало ни малейших сомнений, что он намеревается забрать Эрика в тюрьму, едва тот поправится. Она этого не допустит.



Гастон заметил выражение лица девушки после того, как её взгляд пробежался по его фигуре, остановившись на мундире. Было очевидно, что она боялась его и его власти, опасаясь, что он причинит ей вред или посадит в тюрьму ее спутника. После того, как её шок прошел, он сказал:

- Я был невежлив и не представился. Я Гастон Дюран, инспектор полиции Парижа.

- Я Кристина, Кристина Даэ. Это мой муж... Эрик, - сообщила она, взвешивая каждое своё слово, стараясь ничем не выдать человека, лежащего на кровати.

"Кристина Даэ. Ах да, та девушка, которую предположительно похитил Призрак. Она сказала, он её муж? Еще один миф развенчан. Как интересно, у Призрака, оказывается, есть настоящее имя, Эрик".

Он продолжал свои попытки успокоить её.

- Мне было поручено вести расследование по поводу банды грабителей, действующих в этом районе. Мне доложили, что они обосновались здесь, в подземельях Оперы, превратив их в своё убежище. В этот день мы как раз решили провести на них облаву. Думаю, они были в той части подвалов, которую называют темницей коммунаров. Она находится прямо под вашим домом. Вам повезло, что мы подоспели вовремя.

- Где они сейчас? - спросила она.

- Они разбежались, но мои люди пошли за ними. Я должен скоро получить доклад.

- Значит, вы не искали...? Ну и ну! - она вздохнула с облегчением.

Гастон увидел, как её плечи расслабились, и она снова начала рассеянно поглаживать волосы Призрака.

Неожиданно Кристина подняла на него глаза:

- Мне нужно доставить его к врачу. У нас есть деньги.

- Да, мы можем отвезти его в больницу.

- Ему нужен индивидуальный врач; травмы моего мужа требуют особого ухода. Можете ли вы остаться с ним, пока я схожу наверх? Мои друзья знают, как добраться до врача.

- С удовольствием, мадам. Будьте осторожны по пути. Я бы послал с вами кого-нибудь, но, как вы видите, мы одни.

- Я хорошо знаю дорогу, сударь. Я постараюсь вернуться поскорее. Спасибо вам.

Он увидел, как девушка подошла к постели Призрака, запечатлела поцелуй у него на лбу и побежала к двери.

Гастон сел рядом с Эриком и посмотрел в его чудовищное лицо:

- Ну вот мы и встретились снова, господин Призрак!



Мэг! Мэг может помочь ей. Кристина как можно быстрее взбежала вверх по лестнице. Когда она ворвалась к Мэг, в гостях у той оказался Эдуард. Кристина сходу выпалила им всё, что произошло. Мэг с Эдуардом тут же спустились с ней к дому на берегу озера. Эдуард немедленно предложил к их услугам свой экипаж и ушел сделать соответствующие приготовления. Мэг осталась с ней, сидя возле Эрика, пока Кристина собирала вещи.

Кристине хотелось задушить Мэриел теми драгоценностями, за которыми та явилась. Она перекрестилась и прошептала короткую молитву, чтобы избавиться от таких мыслей. Однако ярость никуда не исчезла, и потому она предпочла заняться упаковкой вещей в чемодан.

"Если бы не мое упрямство по поводу этого глупого платья, мы бы оба поместились в укрытие, которое он подготовил. Нет же, мне обязательно надо было приобрести самый модный, самый большой турнюр из всех, что были в продаже! Я пошла против его воли, и вот результат!" Кристина сняла платье, нижние юбки, турнюр и корсет и бросила их в угол. Затем села на постель - их постель; постель, которую они делили вот уже несколько месяцев; постель, на которой они занимались любовью. Она надела простое домашнее платье и корсет, который Эрик модифицировал для неё. Затем связала волосы в тугой узел и продолжила сборы. Время от времени она оставляла свои заботы и возвращалась проверить Эрика.

Вернутся ли они сюда когда-нибудь? Это уже небезопасно. Даже полиция знала, как найти их дом. "Эрик был бы в ужасе от такого вторжения в его личную жизнь".

Кристина упаковала все самые необходимые вещи в саквояжи и чемоданы. Все его ноты были сложены стопкой и аккуратно уложены в чемодан вместе с его скрипкой. Она не имела представления, когда они вернутся, и вернутся ли вообще. Кристина заглянула во все тайники, которые он ей показал, и достала оттуда деньги, драгоценности и другие ценные вещи. Ее собственные украшения были уже аккуратно упакованы. Им понадобятся деньги, пока он не поднимется на ноги, а потом... она не стала загадывать так далеко. Кристина взяла пачку денег и положила её в свою сумку.

В его письменном столе Кристина нашла толстую кожаную папку с документами. В ней находились его свидетельство о крещении, документы, в которых его официально признавал его отец, а также другие бумаги, понять которые Кристина не смогла. Кроме того, там лежали документы на иностранных языках, которые она не смогла разобрать. В верхней части некоторых документов она нашла адрес и имя, Луи Руксвилль - это, должно быть, отец Эрика. Другое имя периодически появлялось в газетах, маркиз дю Бур-Дени - его отец, наверное, работает у этого дворянина. Она показала бумаги Гастону, и тот пообещал с утра отправить отцу Эрика телеграмму, сообщив ему об их предстоящем прибытии и о состоянии Эрика. "По крайней мере, он будет нас ждать". Она надеялась, что их приезд не будет стоить этому человеку его работы. Эрик, кажется, любил своего отца.

Гастон покинул их дом, когда прибыли его люди. Одного из своих подчиненных он оставил охранять снаружи дверь. Ему доложили, что были обнаружены лишь некоторые из членов банды, все мужчины. "Ее не поймали". Кристину беспокоило, что Мэриел все ещё находится на свободе. Она потрясла головой, пока в ней не успела сформулироваться очередная нехорошая мысль.

Что делать, если Мэриел убедит других вернуться с ней и завершить это гнусное дело? Они с Мэг были одни, не считая одного охранника. Кристина подошла к ящику Эрика и достала пистолет. Чтобы добраться до него, им сначала придется разделаться с ней. Господь простит ей самооборону, а жизнь Эрика она готова защищать любой ценой. Кристина перекрестилась и засунула пистолет за пояс.

Несколько часов спустя Мэг оставила их в спальне вдвоём и легла спать на диван. Кристина заползла в постель к Эрику и смотрела на него, пока её собственные глаза не закрылись от усталости.



Гастон постучал в дверь.

- Войдите, - она проснулась не более часа назад. Эрик сегодня утром постоянно дрожал.

Кристина посмотрела на своего вчерашнего спасителя и сказала:

- Ещё спит.

Он заметил у Кристины за поясом пистолет. Гастон сомневается, что она знает, как им пользоваться. Он подумал, что девушка выглядит очень смешно, и пожалел, что Призрак в этот момент не видит свою жену. Но затем заметил опущенные уголки губ и темные круги под покрасневшими глазами. Нет, тот не захотел бы это увидеть.

- Наверное, это хороший знак, его телу необходимы силы для исцеления, - сказал он не слишком убежденно, испытывая потребность сказать это ради неё.

- Карета уже здесь, - сообщил он ей.

Кристина быстро прикрыла лицо Эрика кожаной маской. Он бы хотел этого. Она почувствовала вину за то, что вновь молчаливо согласилась с его невысказанной просьбой.


В отдалении маячила какая-то тень. Приблизилась, превратившись в человека с грязным лицом, одетого во всё черное:

- Я крысолов... Я знаю Эрика.

- Вы приходили к нам, - она недоумевала, зачем Эрику было связываться с таким человеком, как этот. Ее муж был таким культурным, таким утончённым, что их общение противоречило логике.

- Да.

- Он знаком с Эриком, - сказала она Гастону. - Вы поможете нам?

- Если помощь нужна ему, я готов. - Крысолов помолчал, словно пытаясь собраться с мыслями. - Мадам, тем, что пришли... Они не знают своего места. Прикоснуться к такому человеку, как он! Они заслуживают веревки на шею.

Себастьян провел Эдуарда и двух крепких лакеев в дом через туннель, который использовал Хафиз. Они подняли её мужа на носилки и ушли с ним. Когда его поднимали и уносили, он казался невероятно хрупким. Остальные вещи, которые она собрала, были распределены между Гастоном, Эдуардом и Себастьяном. Кристина и Мэг взяли сумки с ценностями и продуктами. Оглядываться она не стала.


- Вот, возьмите это, - сказала Кристина, протягивая деньги Себастьяну.

- Нет, мадам, я не буду брать деньги за помощь ему.

На нем был поношенный костюм, плотно облегавший его мускулистое тело. Материал и покрой костюма были слишком хороши, чтобы поверить, что он изначально принадлежал крысолову. Кристина слегка отвернулась, почувствовав его зловонное дыхание.

- Мадам, когда он очнется, скажите ему, что я не люблю быть перед кем-то в долгу. Работу оплачивают для того, чтобы она была сделана.

- Пожалуйста, возьмите деньги. Он бы хотел этого, - сказала она, протягивая руку с монетами.

Но мужчина уже скрылся в темных глубинах туннелей.

Она недоумевала, что же имел в виду этот странный человек. Кристина вертела в уме сказанные им слова и так, и эдак, но так ничего и не поняла. Она сейчас хотела только одного - уехать и увезти своего мужа в более безопасное место, чем Париж.

Они положили Эрика на одно из сидений. Ему явно было тесно и неудобно.

Гастон сказал, что проводит их до границ города на случай возникновения каких-либо проблем. Эдуард же предложил сопроводить её до места назначения. Кристина отказалась от его предложения.

- Ваш муж не хотел бы, чтобы вы путешествовали в одиночку, - сказал ей Эдуард.

- Я не одна. Я со своим мужем.

- Ваш муж находится без сознания и не в состоянии защитить вас, - настаивал он.

Его глаза умоляли её разрешить ему сделать это. Она посмотрела на Мэг и увидела такое же выражение в глазах подруги. Кристина поняла, что Эдуарду необходимо это сделать не только для неё, но и для себя.

- Буду признательна за помощь.

Мэг благодарно улыбнулась ей и поцеловала Эдуарда, когда тот садился в карету.



Усевшись в карету, Гастон заметил бледность девушки. Она пристально смотрела на мужа, словно надеялась, что он поправится одной только силой её любви. Потом Кристина нервно начала говорить. Она рассказала им о том, как Эрик спас её от банды грабителей, а затем сам сдался им, словно жертвенный агнец. Она упомянула, что одной из нападавших была Мэриел, и что она была гостьей на их свадьбе. Эдуард и Гастон были поражены наглостью уборщицы, вернувшейся как вор в тот дом, где однажды была гостем.

А затем Гастон рассказал им о своём знакомстве с Призраком Оперы. Его история на некоторое время полностью захватила внимание Кристины и Эдуарда.

<<< Главы 16-20    Главы 26-30 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы