Перейти к главам: 1-5, 6-10, 11-15, 16-20, 21-25, 26-30, 31-35, 36-39

Глава 16

Падение.

Эрик вспомнил, что однажды видел, как она что-то прячет среди своих вещей. Его сердце сжималось от волнения; он молился, чтобы он ошибся, и там ничего не оказалось. С него было достаточно и того, что он только что увидел там, наверху. По-прежнему не выпуская руку жены, Эрик несколькими решительными шагами пересек её комнату. Подойдя к её комоду, он открыл ящик и стал шарить рукой среди нежных тканей. В ящике лежали аккуратно свернутые женские сорочки.

- Вы не имеете права, - сказала она, выглядывая у него из-за спины. - Зачем вы роетесь в моих вещах? Пожалуйста, дайте мне отдохнуть.

Оставив первый ящик в полном беспорядке, Эрик открыл второй и стал обыскивать её корсеты и панталоны. Он прощупал каждый уголок, каждую щель, но не нашел ничего, кроме её белья. Он даже не знал, что именно он ищет. Его сердце пело от радости. "Может быть, я действительно всё это придумал. Она, наверное, просто убирала свою одежду". Он почувствовал, как она дергает его за руку, но предпочёл проигнорировать её, продолжая свои исступленные поиски.

- Пожалуйста, Эрик, позвольте мне сейчас отдохнуть. Я очень устала. Вы же не хотите, чтобы я заболела, не правда ли? Мы можем поговорить позже, - сказала она, пытаясь оторвать его от комода.

Задержав дыхание, он открыл последний ящик. Он вовсе не был уверен, что ему так уж хочется узнать, что она там могла прятать, но что-то словно заставляло его продолжать поиск. Кристина продолжала оттаскивать его от комода - безуспешно: остановиться он не мог. Она в отчаянии дернула его за руку:

- Это мои вещи. Прекратите, Эрик... ох, пожалуйста, прекратите! - застонала она.

Ее ночные сорочки были свернуты и сложены аккуратной стопкой. Он бесцеремонно схватил их в охапку и вышвырнул из ящика. Из складок ткани вылетели бумаги. У него упало сердце. Едва дыша, Эрик наклонился, чтобы поднять один из листков. Испытывая безотчетный страх, он облизнул пересохшие губы и медленно развернул бумагу.

Она попыталась выхватить письмо из его рук, но он поднял его повыше, вне её досягаемости, и впился взглядом в ровные строчки. Кристина замерла. Эрик прочитал письмо и повернулся к ней. Ему казалось, что из комнаты разом исчез весь воздух, в глазах потемнело. Его рука с зажатым в ней письмом безвольно опустилась вниз.

- Мой рецепт, Кристина? - мрачно спросил он. - Это и есть то специальное блюдо, которое вы собирались приготовить для меня? - его голос был холодным, но в нем ощущалась явная боль. В его глазах за маской сверкали слезы, но он не снимал её, чтобы вытереть их.

- Я... я... Ох, Эрик! - она не могла заставить себя взглянуть ему в глаза. Какие оправдания могла она ему предоставить?

Хотя она ничего вокруг не могла разглядеть из-за своих собственных слез, она опустилась на пол, чтобы собрать оставшиеся бумаги. Может быть, он ещё не успеет увидеть всю степень её глупости.

Взгляд Эрика остановился на лежащем на полу куске картона; у него дрогнуло сердце, когда он нагнулся и прикоснулся к карточке, высвобождая её из складок одной из ночных сорочек Кристины. В его руке оказался чистый прямоугольник - не трудно было догадаться, что он держал перевёрнутую фотографию. Все ещё надеясь, что на ней окажется её отец или её драгоценная матушка Валериус, он, задержав дыхание, дрожащими руками перевернул снимок.

- Перестаньте, это моё, - всхлипнула она. - Это... моё... - она опустила голову и заплакала. - Прости... мне так жаль, Эрик, - прошептала она. Стоя на четвереньках, она лихорадочно собирала остальные письма и записки.

Снимок явно был сделан недавно, поскольку юноша выглядел почти так же, как и час назад. Он был в своей морской форме, вьющиеся светлые волосы аккуратно зачёсаны назад. Его лицо казалось столь милым и красивым, что вполне могло принадлежать и девушке, с такими-то пухленькими губками и яркими глазами, многообещающе смотревшими на него со снимка. Только линия усов выдавала его пол.

Эрик опустился на колени, оказавшись лицом к лицу с Кристиной. Он поднес фотографию Рауля к её глазам.

- Вы не это ищете, моя дорогая? - тихо, с угрозой спросил он. - А он действительно красивый юноша, не правда ли? Посмотри на фотографию, Кристина! - сказал он, поднося снимок вплотную к её лицу. Девушка отвернулась. - Смотри! - заорал он.

Он схватил её за волосы и заставил повернуться к фотографии, которую он держал в другой руке.

- Я сказал, посмотри на фотографию своего любовника! - закричал он. - Это ведь на неё ты смотрела перед тем, как поцеловать меня, чтобы не сойти с ума от моей безобразной внешности?

Слезы показались из-под маски и упали на его грудь. Он с трудом выдавил сквозь рыдания:

- Зачем ты целовала меня, Кристина? Мне было гораздо лучше до того, как ты поцеловала меня. Теперь я знаю, чем я никогда не смогу обладать. Посмотри на него, я сказал! Ты его видишь? Видишь своего любовника? Он никогда тебя не получит, а ты никогда больше не покинешь эти подвалы!

Он выхватил остальные бумаги из её рук. Она не пыталась остановить его, лишь молча смотрела, как он открывает и читает другие письма Рауля. После чего он медленно снова свернул их и положил вместе со снимком в карман своего жилета. Его душили рыдания.

- До чего же вы оба двуличны, моя дорогая. И вы думали, что сможете так легко избавиться от Эрика? Замечательно придумано, будто Эрик может попасться в такую простую ловушку! У вас было бы больше шансов, если бы вы использовали яд, который я вам дал.

Эрик поднял шёлковую ночную сорочку, которую она надевала этим утром, и осторожно погладил ткань. Затем поднес её к маске, слегка приподнял её и сделал глубокий вдох.

- Всё это было для него! - прошептал он, тяжело вздохнув. - Ты так красиво в ней смотрелась. Утром... я думал... как глупо с моей стороны, я думал, что ты надела её для меня, - он горько усмехнулся. - Я... я решил, что наконец-то кто-то любит меня... хочет меня. - Его голос стал совершенно безжизненным. Его печаль была слишком глубока, чтобы отражаться в его голосе. Она поняла это по его глазам. В них она читала такое безутешное горе - больше, чем она видела за всю свою жизнь, и осознание этого снова вызвало у неё слезы. Эрик встал, она заметила, как он слегка пошатнулся. Покачнувшись на месте, он ухватился за её комод. С трудом выпрямившись, он снова посмотрел на ночную сорочку. Смяв нежную ткань, он резко бросил комок ей в лицо.

- Предательница! - выплюнул он.

Кристина хотела сказать ему, что она любит его. Ей хотелось схватить его и заставить выслушать её признание в любви, но она боялась его реакции.

- Эрик, пожалуйста! - её враньё и увертки создали этого холодного мужчину, занявшего место её Эрика.

- Предательница! - проревел он.

По-прежнему стоя на коленях, она закрыла глаза, огромные слезы катились по её щекам. Он имел полное право быть разъярённым. Правда, она встретилась с Раулем лишь с намерением положить конец его заблуждениям по поводу их отношений, но она сделала это за спиной своего мужа. Она писала и получила письма от своего бывшего жениха, и снова за спиной мужа. Разве сможет он поверить, что она не предавала его?

Она ожидала, что он ударит её. "Может быть, он просто убьёт меня, и покончит с этим". Погрузившись в собственные мысли, она услышала, как хлопнула дверь её спальни. Любой другой на месте её мужа уже избил бы её. Он нашёл её в объятиях другого мужчины, причем застал их в момент поцелуя, нашёл фотографию другого мужчины среди её вещей. Мало того, он ещё и нашел письма от этого мужчины с угрозами лишить его жизни и обещаниями забрать его жену. Если после всего этого он ограничится тем, что просто изобьет её, любой мужчина во Франции посчитает его слабаком. "Может быть, он пошёл за оружием, или он прогонит меня на улицу, как поступают с неверной женой". Она сняла своё новое платье и надела персиковую ночную сорочку - ту сорочку, которая должна была знаменовать начало их новой совместной жизни. Она чувствовала, что не имеет права плакать, а потому изо всех сил сдерживала свои слезы. Кристина села на кровать, ожидая конца.


Эрик снова открыл дверь и вошёл, не сказав ей ни слова. Одним движением пальца он приказал ей встать. Она не могла разглядеть его глаза - ни огня, ни стали, только два бездонных чёрных отверстия, таких же чёрных, как его маска. Выглядело это так, словно он вообще лишился глаз. Он долго смотрел в её сторону, сжав губы в жесткую линию и прижав крепко стиснутые кулаки к бокам. Так ничего и не сказав, он резко развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Чуть позже он втолкнул в комнату поднос с пищей, а затем снова запер дверь. Она не ожидала от него такой доброты. Почему он не дал ей просто умереть с голоду? Она выпила немного чаю и поела холодного мяса. Она была уверена, что это будет её последняя еда перед казнью. Но затем она услышала звук - тихий сначала, он нарастал, вскоре заполнив всю пещеру, от него содрогались стены. Эрик рыдал. Время от времени рыдания прерывались протяжными стонами. Надрывающие душу звуки изводили её на протяжении многих часов. Она хваталась за голову, затыкала уши руками, но звук проникал и сквозь них. Она не могла ни отдохнуть, ни уснуть, пока его рыдания разрывали её сердце. "Прости, Эрик!" В конце концов, всё стихло, и она заснула. Под её глазами обозначились темные круги.

Утром она услышала его шаги за дверью. "Он идёт ко мне!" Шаги повернули назад, затем снова подошли к её двери, и обратно - одно и то же число шагов в каждом направлении, всего двадцать восемь. Она слышала, как он говорит сам с собой, но не могла разобрать слова. Порой это походило на пение, порой звучало так, словно он с кем-то спорил. Днём в какой-то момент появился другой поднос, первый исчез посреди ночи. Он что, кормит её перед тем, как убить?



- В эту историю трудно поверить, Луи, - сказал Филипп, залпом проглотив виски. - Но как вы можете быть столь уверенным?

- Вы помните моего отца, не так ли? - спросил маркиз.

- Конечно! Любой, кто хоть раз встречался с ним, забыть его уже не сможет.

- Почему, как вы думаете, он носил маску?

- Я никогда особо не задумывался об этом. Полагаю, я списывал это на старческие причуды... О нет, вы что, имеете в виду... у Призрака... Боже мой! - Филипп подал знак лакею, чтобы тот снова наполнил его бокал.

- Его лицо было настолько уродливым, что вы себе этого даже представить не сможете. Я всего дважды видел его. В последний раз, уже когда он был при смерти.

- Тем не менее, он похитил девушку...

- И женился на ней. У них была настоящая свадьба. Я видел фотографии. Всё это законно. Она - Кристина Руксвилль.

- Настоящая свадьба, вы говорите... Бедный мой маленький братец, у него были такие надежды. Если честно, по-моему, это только к лучшему... однако для него это будет ударом.

- Он молод, красив... - осторожно заметил Луи.

- А что, вам это когда-либо помогало вылечить разбитое сердце?

Луи раскурил трубку и сделал глубокую затяжку.

- Моё сердце было разбито только один раз... и вылечилось... в конечном итоге, - он усмехнулся и подмигнул графу.

- Провалиться мне на этом месте! - воскликнул Филипп.

- Что так?

- Я никогда настолько не влюблялся в женщину, чтобы моё сердце было разбито... на самом деле, это грустно, - задумчиво сказал Филипп. - Кто знает, может быть, Раулю больше повезло. А с девушкой все будет в порядке? Я имею в виду, если он решит, что она хотела сбежать с моим братом...

- Я не подумал об этом... Я должен увидеть Кристину, - сказал Луи, выпуская колечко дыма.

- Он позволит вам войти в свой дом? Вы же знаете, что случилось с Раулем, - напомнил ему Филипп.

- Надо будет попробовать.



Прошло три дня. Кристина не видела его и не слышала от него ни одного слова. Она пыталась поговорить с ним, когда он шагал за её дверью, но он никогда не отвечал. Ночи были заполнены его рыданиями и стенаниями. Музыки не было, и это беспокоило её больше всего. Поскольку прошло уже много времени, Кристина поняла, что он не придёт, чтобы покарать её. Она могла лишь догадываться об ужасах, которые он вместо этого учинял над собой. Мысли о его боли ранили её больше, чем могли бы ранить побои. Кристина вспомнила о ремнях на его стене - о тех, с металлическими наконечниками, и задрожала. "Эрик! Я не стoю этого". Когда появился следующий поднос, она попыталась удержать дверь открытой, умоляя его освободить и выслушать её. Он ничего не сказал, лишь аккуратно отогнул её пальцы и закрыл дверь, заперев её, как всегда.

Ей было нечем заняться. У неё не было ни одной книги, чтобы почитать, не было бумаги, чтобы написать - ни одного занятия, кроме размышлений. А вот как раз этого Кристине делать не хотелось. Она не хотела думать о своём обмане. Она не хотела думать о его лице, когда он лежал рядом с ней. Она оплакивала всё, что она считала само собой разумеющимся, а теперь потеряла. Вместо того, чтобы ненавидеть его за то, что он запер её, она возненавидела себя - за свой обман. Она вспоминала их совместные трапезы, как они сидели рядом, просматривая свадебные фотографии, настороженный взгляд Эрика, когда она снимала с него маску. Она тосковала по нему, по его голосу, его прикосновениям, даже по его лицу. Его уродство обеспечивало ей такой покой.



Граф не навещал её несколько дней. Она наверняка заставит его заплатить за это, отказав ему в тех немногих любезностях, которые она ему позволяла. "Ах, Мегги". Со стороны могло показаться, будто он не желает видеть её, но это было не так. Граф Эдуард дю Вейль сюр-Мё не доверял себе.

В утро инцидента с Кристиной Даэ он так решительно вошел в комнату Мэг, потребовав прекратить кровопролитие, как будто он мог что-то сделать, чтобы всё это остановить. Фактически он назвал Филиппа де Шаньи трусом. А что, если бы мужчина в ответ вызвал его на дуэль? Он знал ответ на этот вопрос лучше, чем кто-либо другой. Никто не бросит ему вызов, так как все знали, что драться на дуэли с таким, как он, просто смешно. "Герой войны" - так его назвали после того, как он вернулся после сражений с пруссаками. Вернувшись в Париж, он стал не более чем просто калекой. Мэг так гордилась его медалями. Она до конца не понимала, чтo он потерял. Пропади они пропадом, эти медали! Мэг рассказала ему о предполагаемом уродстве Призрака. По крайней мере, Призрак сумел вытащить себя и свою женщину из сложной ситуации. Какая неравная борьба - трое против одного! По мнению Эдуарда, его отсутствующая рука была куда бoльшей проблемой, чем уродливое лицо. Теперь он ещё больше невзлюбил Филиппа де Шаньи из-за его постыдного поведения - что уж говорить об этом слабаке, его младшем брате! Однако, как бы он их ни презирал, они-то были целы и ни от кого не зависели.

А если бы он оказался на месте Призрака? Он бы не смог спасти Мэг. А если он не способен действовать как мужчина, то какое право он имеет навязывать ей себя как такового? Он знал, что Филипп флиртует с каждой проходившей мимо юбкой, но особенно его раздражало, когда тот испытывал свои чары на Мэг. "Я не способен защитить её честь".



Кристина услышала, как царапает днищем прибывающая лодка, затем она расслышала взволнованные голоса. Она узнала только голос Эрика. Другой явно принадлежал мужчине, но опознать его она не смогла. Эрик постучался к ней и открыл дверь. Она увидела того пожилого мужчину, который удержал шпагу Филиппа. "Если он здесь, то, возможно, и сам Рауль где-то неподалеку". Что будет с Эриком? Они снова попытаются убить его? Как она сможет помочь ему, если будет заперта? А самое главное - почему Эрик привел этого человека в их дом? Неизвестность её убивала.

Эрик находился вне поля её зрения, в то время как мужчина подошёл к открытой двери и спросил её:

- Кристина, с вами всё в порядке?

- Да.

И снова она заметила в нём что-то знакомое, хотя была твердо уверена, что ни разу не встречала его до инцидента, произошедшего три дня назад. Она не знала, до какой степени можно доверять этому человеку.

- Вы хорошо питаетесь? - его глаза обвели комнату, остановившись на пустом подносе рядом с дверью.

- У меня всё хорошо. Мой муж превосходно заботится обо мне, как всегда, - она слегка понизила голос. - Но... вы не могли бы сделать мне одолжение?

- Если смогу, - сказал он, внимательно рассматривая её, как до этого её комнату.

- Вы не могли бы проследить за тем, чтобы с моим мужем всё было в порядке? Я не хочу, чтобы он пострадал, - её боль за него была видна невооруженным взглядом.

Мужчина улыбнулся её словам и кивнул.

- Уверяю вас, моё присутствие ему не повредит.

Дверь в её комнату снова закрылась. Почему этот мужчина кажется настолько знакомым?

Она услышала их разговор, а через некоторое время до неё снова донеслось царапанье днища лодки, когда вернулся Эрик.


На следующее утро Эрик выпустил её из комнаты. Увидев его, она была потрясена его растрёпанным видом. Его волосы были распущены, свободно свисая вдоль его лица и плеч. Он похудел, очень сильно похудел. Вместо обычной кожаной маски на нем была толстая фарфоровая.

- Эрик...

Он оборвал её, подняв руку. Глядя мимо неё, он сказал:

- Я сожалею. Я не сообразил, что вам там нечего даже почитать. Пожалуйста, выберите несколько книг и возвращайтесь в свою комнату. Чуть позже я принесу вам бумагу. Полагаю, чернила и ручка у вас есть, - с этими словами он ушел от неё.

Пока он говорил, она радовалась неземному звуку его голоса. "Эрик, мой Эрик!" Она выбрала книги и вернулась в свою комнату, как он и просил. Через некоторое время она услышала, как он запирает её дверь. И снова ей пришлось слушать, как он расхаживает перед её комнатой. Она едва могла читать, её преследовали мысли о том состоянии, в котором она его увидела. Она была права: он морил себя голодом, наказывая себя за её глупость.

Эта более тяжелая маска должна причинять ему боль. Он ни разу не взглянул на неё, но она разглядела его опухшие, покрасневшие веки через прорези маски. Слезы навернулись ей на глаза. "О, Эрик, что я с нами сделала? Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?"



Ему казалось, что его голова сейчас просто разорвется. Ещё одна мысль, ещё одно воспоминание - и он лопнет, как перезревший фрукт. Он уже с трудом ощущал свои ноги. Он шагал почти непрерывно на протяжении трех дней, останавливаясь только для того, чтобы приготовить ей еду, под конец дня просто падая от изнеможения.

Эрик не осмеливался прекратить бесконечное хождение. Он вернулся - этот жуткий голос, предлагающий ему ужасные вещи. О, как он хотел, чтобы Эрик совершил непоправимое! Но Эрик не сдавался, и поэтому голос наказал его, заполнив его голову. Он, в свою очередь, сдерживал голос, не давая ему пищи, изнуряя себя и ослабляя свое тело. Пока Эрик шагал, он владел собой. Он должен был защитить её, даже если она его не любит. Кристина должна быть защищена любой ценой. Он шагал и шагал, чтобы к тому времени, когда он будет вынужден отдохнуть, у него не осталось сил сделать то, что ему советовал голос.

Голос всегда был с ним. Помогал ему, когда он был ребенком, когда другие превратили его жизнь в ад; он же подсказал, как поступить с Карлом. Только в Персии Эрик предоставил ему полную свободу. Это было восхитительно - просто уступить голосу. Это была не его вина, но другие этого не понимали. Эрику не нравилось проливать кровь - он любил музыку, искусство, он любил изучать науки, архитектуру и историю. А вот голос восхищался безжизненными телами, лужами крови и болью. Как голос наслаждался зрелищем чужой боли!

Голос был оскорблён поступком Кристины. Для этого не было причины, всё это случилось по его вине. Она никогда не говорила ему, что любит его. А он надеялся. Несмотря на многолетний опыт, он посмел надеяться. Кристина была не виновата. Она просто глупое дитя. Но голос обвинял её в разбитом сердце Эрика. "Око за око, зуб за зуб, а сердце за сердце..." - советовал ему мерзкий голос. - "По правде говоря, для этого не потребуется особых усилий - просто схватить эту тоненькую шейку... на несколько секунд... или даже меньше..." Так, он должен оставаться начеку - никакого сна, постоянное движение. Пока он осознает себя, ничто и никто не причинит вреда его единственной любви.



Глава 17

Камера пыток.

Он сидел в библиотеке, уставившись на противоположную стену, его тело застыло в полной неподвижности. Ни одна книга так и не дождалась его внимания. Услышав первый крик, Эрик заскрежетал зубами, но за первым последовали и второй, и третий - каждый следующий более пронзительный, чем предыдущий, заставив его крепче стиснуть подлокотники кресла. Он хотел вскочить и броситься к ней, но не смог сдвинуться с места. Эрик слышал, как она раз за разом повторяет его имя и гремит дверной ручкой. На его лбу выступили крупные капли пота. Крики усилились, следом раздался грохот, Эрик побледнел, но тем не менее продолжал сидеть, не двигаясь. "Кристина!" Он услышал, как в комнате что-то разбилось, его тело покрылось холодным потом. "Пусть это будет ей уроком! Что она будет делать без Эрика? Она тебя совсем не ценит".

Он не ел уже три дня. До того, как Кристина стала жить с ним, Эрик без труда мог не есть четыре или даже пять дней. Но после женитьбы на ней он привык есть, по меньшей мере, четырежды в день. Теперь же он страдал из-за отсутствия пищи. Впервые в жизни Эрик был абсолютно, невероятно голоден. Его живот урчал, настойчиво требуя её завтрака.

Никогда ещё он не чувствовал себя настолько слабым и подавленным. Одежда висела на его истощённом теле, словно на скелете. Эрик снова услышал её крик. Он так сильно стиснул подлокотники кресла, что у него побелели суставы. На глаза навернулись слезы. "Любовь моя!" Эрик разрыдался, сотрясаясь всем своим тощим телом. Он вцепился костлявыми пальцами в обивку сиденья.

Он доверял ей, считая, что Кристина полюбила его, хотя бы немного. Никто никогда не целовал его, а она поцеловала. Он был благодарен ей за это. Чего он не смог вынести - так это зрелища своей любимой в объятиях мальчишки, его губ на её губах. А затем, словно этого было недостаточно, он нашел письма от виконта и проклятую фотографию. "Они планировали уничтожить тебя". - "Меня пытались убить монархи - и те потерпели неудачу, а этот жалкий виконт решил, что он сможет расправиться с Эриком!" - "А кто помог тебе одолеть их всех, Эрик? Кто всегда был на твоей стороне?"


Вконец измучившись, Кристина взобралась на комод и стала бросать оттуда вещи, стараясь попасть в голову непрошенной гостьи и призывая мужа на помощь:

- Эрик!

Девушка, дрожа, сидела на узкой поверхности, следя за ползущей тварью. Та была, как минимум, трёх футов в длину - мерзкое создание с маленькой, плоской головой. Раздвоенный язык высовывался изо рта при каждом её движении. Кристина увидела, как покрытое сетчатым узором тело скользнуло под кровать. После чего змея взобралась по спинке кровати и проползла по подушке, исчезнув под одеялом. Девушка отчетливо видела, как та движется под тканью. Кристина бросилась к двери и безуспешно попыталась открыть её, после чего изо всех сил забарабанила по створке.

С края кровати тварь соскользнула на пол. Затем подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза. Кристина почувствовала, как волосы у неё встают дыбом, и закричала. Змея была песочного цвета с темными пятнами вдоль всей спины. Девушка не видела ни капли живого блеска в холодных глазах - просто два маленьких тёмных пятна на голове. Они были совершенно непохожи на глаза Эрика - те в любой момент выдавали, какие эмоции бушуют внутри него. У её мужа были самые выразительные глаза из всех, которые она когда-либо видела.

Когда гадина попыталась взобраться на комод, Кристина отбежала от двери, запрыгнула на кровать и закричала во всю силу своих лёгких. В руке она по-прежнему сжимала кувшин, который и швырнула в тварь, но промахнулась. Словно передумав, та наконец отстала от неё и отползла в сторону. Девушка снова осторожно вскарабкалась на комод. Слезы катились по её лицу, затрудняя ей обзор. "О, Господи, я же так могу её не увидеть". Она в отчаянии кусала губы, кидая взгляды на дверь. Где же Эрик? Он должен был услышать её крики. Он всегда всё слышит. "Это - моё наказание за измену. Я что, должна умереть от укуса змеи? Я когда-нибудь упоминала при нем, как я ненавижу змей? И как долго должно длиться моё наказание? Пока я не умру?"

- Эрик! - "Он любит меня. В его сердце должно быть хоть немного жалости". - Эрик! ЭРИК!

Среди вещей, которыми она бросалась с комода, был пузырек с ядом, который Эрик дал ей в день их свадьбы. "Интересно, можно ли его использовать, чтобы отравить эту гадину? Как заставить её проглотить яд?" Бутылочка выскользнула на пол и разбилась, разлив смертоносное содержимое. "Может быть, она хоть проползёт по нему и умрёт". Но тварь проползла мимо, совершенно проигнорировав разлившуюся лужу.

Эрик вошёл к ней в комнату.

- Из-за чего весь этот грохот, моя дорогая? - спокойно спросил он.

Она спрыгнула с комода в его руки, чуть не сбив его с ног. Эрик оступился, но сумел восстановить равновесие. Он сжал её в объятиях, она тут же уткнулась лицом ему в шею:

- Заставьте её уйти, Эрик, пожалуйста!

Она прижималась губами к его шее, отчего её жалобный голосок звучал приглушенно. Горячее дыхание девушки вызвало неожиданную реакцию в его теле. Жар охватил всё его тело, растворяя боль и гнев. Дрожащая в его объятиях жена заставляла его чувствовать себя мужчиной. "Какой же ты слабак, Эрик, одно её прикосновение - и ты забываешь... обо всём".

Как он мог наказать её, если она дарила ему такие ощущения? Эрик отнес жену к кровати и сел, не выпуская её из объятий. Кристина всхлипнула и крепко обхватила его, прижавшись к нему всем телом. Она сидела у него на коленях, а он поглаживал её по спине, успокаивая, позволив себе ещё раз насладиться ощущением её близости.

Из-под кресла выползла змея. "Каким образом напарник Себастьяна попал в её спальню?"

- Успокойся, это всего лишь змея крысолова. Это питон, он безобидный, - сказал он, крепко прижимая девушку к себе.

- Эрик, уберите её.

- Что тебе здесь понадобилось, Анри? Дай-ка угадаю, ты хотел составить компанию моей проказнице-жене!

Даже не взглянув в ту сторону, она крикнула:

- Пожалуйста, избавьтесь от него! - она ещё глубже уткнулась лицом ему в шею и сжала его плечи.

- Кристина, или ты отпустишь меня, чтобы я мог его поймать, или мы сидим здесь и смотрим, как он ползает по всей комнате.

Она с трудом оторвалась от него и позволила ему усадить себя на постель. Затем Эрик нагнулся и вытащил рептилию из-под её кровати.

- Вот и всё, Анри. Как же ты убежал от своего хозяина? - змея плавно обернулась вокруг его руки. - Давай-ка я отнесу тебя домой.

Уже стоя у двери, он повернулся к ней:

- Не волнуйся, Кристина, он не вернётся. Я принесу тебе успокаивающий чай через пару минут.

Он опустил Анри возле одного из туннелей, куда только что шмыгнула крыса.

- Иди, поймай себе обед. - Анри обернулся и вызывающе уставился на него.

"Она не лучше, чем эта тварь, у неё свои способы снова заползти в твоё сердце." - "Я скучаю по ней". - "Слабак! Она снова причинит тебе боль!" - "Это было непреднамеренно". - "Вот увидишь".

Кристина была жестоко разочарована, когда он поставил поднос за её дверью, так и не присоединившись к ней. "О, Эрик, сможем ли мы когда-нибудь всё исправить?"


Даже через дверь она слышала его рыдания. Периодически в них звучало её имя. Кристина забарабанила в дверь.

- Эрик, пожалуйста, откройте! Позвольте мне помочь вам. Пожалуйста!

В ответ - тишина, затем она снова услышала, как он рыдает. Его мучения пронзали ей сердце, каждый звук болью отдавался в её душе. "Эрик!"

"Она предала тебя! Если бы ты не пришёл, она бы сбежала с мальчишкой. Неудивительно, что она любит его - он красив. Она, должно быть, чувствовала такое отвращение, когда ты целовал её." - Ей нравились мои поцелуи! - "Правда? Тогда почему она побежала целоваться с мальчишкой? Ты же видел, как она прижималась к нему, наслаждалась его прикосновениями. Она должна быть наказана за это. Она выставила тебя дураком." - Я знаю, чего ты хочешь на самом деле. Ты не получишь Кристину. - "Она наверняка смотрела на его фотографию перед тем, как заставить себя лечь с тобой в постель. Кто-то должен быть наказан! Или она - за своё предательство, или ты - за то, что допустил это." - Тогда пусть это буду я. Ты не причинишь ей вреда.

Голос звучал непрерывно, заглушая бoльшую часть его мыслей. Эрик знал, чего хотел голос, и боялся, что тот в конечном итоге просто сотрёт его личность, чтобы добиться своего. Если он не в состоянии остановить его, то стоит попытаться его задобрить и самому стать жертвенным агнцем.

Эрик постучался и вошёл к ней в комнату. Она попыталась ему улыбнуться. Эрик бросил к её ногам ремень и встал перед ней на колени.

- Ударь меня! - скомандовал он, начиная расстегивать свою рубашку.

- Что? - ей показалось, что она ослышалась.

- Я сказал, ударь меня, - повторил он.

- Я не сделаю этого, Эрик.

- Нет? Ты позволишь другим умереть из-за своей слабости?

- О чём вы говорите? Я не хочу, чтобы кто-либо умер, и тем более не хочу причинять вам боль.

- Если ты не хочешь, чтобы другие пострадали, ты сделаешь то, что я требую! - он продолжил расстёгивать рубашку и снова бросил ей кожаный ремень. - Ударь меня!

- Нет! Вы пытаетесь меня запугать.

- Хорошо, посмотрим.

- Я не буду бить вас, Эрик. Я не могу!

- Ты сделаешь, как я говорю, или увидишь настоящую смерть в моем лице.

- Эрик, пожалуйста, я не могу.

- Ага, подожди. Да! - он сжал руки. - Я принесу тебе его сердце! Разве не этого ты всегда хотела? - Эрик безжалостно рассмеялся.

- Вы говорите о Рауле? Мне не нужен ни он, ни его сердце.

- И всё же ты обнимаешь и целуешь его... странно. Ничего, я принесу тебе сердце мальчишки ещё бьющимся, и ты сможешь сколько угодно сжимать его в объятиях.

Он встал и начал застегивать рубашку.

- Эрик, их зaмок хорошо защищен. У них есть охрана. Вас или тяжело ранят, или убьют.

- Неужели ты думаешь, что я не смогу перехитрить твоего мальчишку?

- Один на один - да, но только не в его собственном доме. Пожалуйста, я не хочу, чтобы вы пострадали. Пожалуйста!

- Слишком поздно. У тебя был шанс, - он направился к двери.

- Я сделаю это! - закричала она, удерживая его за рукав. Сердце бешено колотилось в её груди. - Только поклянитесь мне, что не пойдете туда.

- Я клянусь - если ты ударишь меня достаточно сильно, я не подойду к мальчишке.

- Или к его дому... Поклянитесь в этом, Эрик.

- Ну давай, сделай это, - сказал он, вручая ей кожаный ремень с металлическим наконечником.

В её руках эта вещь смотрелась просто дико.

- Поклянитесь в этом, Эрик!

Вздохнув, он прошептал:

- Я клянусь, Кристина.

Он снова разделся, на этот раз полностью сняв рубашку. Кристина заметила, как сильно выпирают его ребра. На спине во множестве красовались свежие рубцы. Она взяла ремень и шлёпнула его по спине.

- Не играй со мной, девочка! Я сказал, ударь меня! - Эрик выхватил ремень из её руки и с глухим стуком опустил его на свою спину. - Вот так! - хрипло прокомментировал он.

- Ох, Эрик, - Кристина почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Но нет, она должна держаться. Кто знает, что он может натворить, пока она будет без сознания.

Он сунул ремень ей в руку:

- Сделай это, давай.

Она не могла заставить себя причинить ему боль. Ей хотелось обхватить его худую спину, быть с ним вместе, любить его... Ничего не поделаешь, она собралась с духом и шлёпнула его немного сильнее, чем раньше.

- Ты должна делать это вот так, - сказал он, схватив её руку вместе с ремнем, и резко ударил себя по спине. От звука, который издал ремень, соприкоснувшись с его кожей, ей стало дурно. На его спине тотчас образовались тонкие красные рубцы.

- Ударь меня! - снова скомандовал он.

- Эрик!

- Сделай это, или твой любовник умрет, - прошептал он, повернувшись к ней ровно настолько, чтобы встретиться с ней взглядом. В его холодных глазах было куда больше стали, чем золота. Она знала, что в таком состоянии он пойдет к дому Рауля, где его просто убьют. В его взгляде не осталось ни капли рассудка. Лишь только грозно сверкала слепая ярость, вызванная её предательством. "Что мне делать? Если я его не побью, он будет убит в поместье де Шаньи".

Она ударила его немного сильнее.

- Сильнее, Кристина, - предупредил он. - Если ты этого не сделаешь, сегодня ночью я заберусь к де Шаньи и вернусь с его сердцем, ещё трепещущим от страха.

- О, Эрик... Вы сведете меня в могилу! - она уронила голову на руки, всем сердцем желая убежать от этого кошмара.

- Хотя я бы предпочел тебя живой, но если придется, будешь моей мертвой женой. А теперь действуй!

Тогда она ударила его - в страхе за его жизнь и в гневе оттого, что всё это было так несправедливо, так ужасно несправедливо. Кристина хлестала его по спине снова и снова. Она поднимала и опускала руку, ничего не видя перед собой и слыша лишь его голос:

- Сильнее, да, вот так... да, сильнее, сильнее.

- Да, да, сделай это, Кристина, бей меня, любовь моя! Спасай его. Бей меня и спасай своего любовника. Да сильнее же!

Она потеряла счет количеству ударов, и всё это время он подстрекал её, подгоняя до предела. Ее прическа рассыпалась, волосы прилипли к потному лбу.

Вдруг Кристина услышала его неровное дыхание и, опомнившись, открыла глаза. Эрик трясся и дрожал, и наконец всей тяжестью рухнул у её ног. Он лежал перед ней на полу, вся его спина была в крови, дыхание было частым и неглубоким. Она бросилась к мужу и перевернула его, прижав к себе.

- Эрик? - Кристина была удивлена, что он не сопротивляется ей. Она прижала его к своей груди, чтобы ничто не коснулось его истерзанной спины. - Эрик, Эрик, прости меня!

Она держала его в своих утомленных руках, её слезы смешивались с его кровью. Почти теряя сознание, он тихо застонал:

- Я бы умер за тебя, - он закашлялся у её груди. Она прижалась губами к его губам, нежно осыпая поцелуями его потное лицо и шею. Он снова задрожал в её руках и закрыл глаза.

"Что ж, Эрик, вот тебе и доказательство, которого ты требовал. Она все-таки избила тебя, чтобы спасти мальчишку! А теперь держит тебя, чудовище, в своих сострадательных объятиях!" - Ты же этого и добивался. Зачем причинять ей бoльшую боль? - "Она вынуждает Эрика плакать." - Я заставил её избить меня, чтобы удовлетворить тебя! - "Ха! А закончил ты тем, что получил огромное удовольствие." - Она не должна знать, какая я грязная скотина. - "Ты должен был взять её, она твоя жена, и она нарушила договор." - Я заставил её выйти за меня! - "Ты грязная, мерзкая тварь, ты специально выбрал такой способ, и вместо наказания получил удовольствие от её руки." - Я... я не смог удержаться... она не должна знать. - "Ты думаешь, что она не поняла, как тебе нравится корчиться под ремнем?" - Она такая хорошая девочка, она доставила Эрику это удовольствие, такая хорошая девочка. - "Если она узнает, она почувствует отвращение." - Зато до чего же хорошо лежать в её объятиях! Если бы мне ещё хватило сил ответить на её поцелуи... - "Тебе так мало надо для удовлетворения, как противно... однако я не таков." - Ты хотел крови? Я дал тебе кровь - мою! Ее ты не получишь! - "Я не удовлетворен!"

Кристина слушала, как его дыхание постепенно выравнивается, пока он приходил в себя. Через некоторое время Эрик приподнялся с пола и оттолкнул её руки. Застонав, он сумел выползти из комнаты. Покрытая его кровью, Кристина обессиленно рухнула на кровать. "Что я наделала?" Она забылась тяжелым сном без сновидений.



- Я слышала, он снова её похитил? - спросила Мэриел, надеясь добыть у Мэг пару свежих сплетен.

- О каком похищении может идти речь, если она его жена? Ты слишком много болтаешь, Мэриел.

- Он же утащил её вниз, разве не так? Там внизу темно, как ночью. Даже свои ноги не разглядишь.

- Откуда мне знать... Мне действительно пора бежать, мне ещё надо переодеться, - ответила Мэг.

- Неужели вам совсем не любопытно, Мэг? Узнать бы, где они живут.

- Любопытство убило кошку. А я не настолько любопытна!

- С этой свадьбой дело нечисто, уже почти все гости мертвы, ну кроме меня, вас, вашей матери и того субъекта в чёрном. Вам бы стоило проявить интерес по этому поводу, вдруг вы будете следующей!

- Вдруг я буду - что?

- Вдруг вас однажды найдут мёртвой!

Мэг почувствовала дрожь от того, как Мэриел смотрела на неё. Взгляд девушки пугал её больше, чем любая из историй о Призраке.

Не сказав больше ни слова, она поспешила к своей комнате. Эдуард скоро приедет за ней. "Только бы с тобой всё было в порядке, Кристина".



"Они разбегаются по всему дому. Это она принесла их. Посмотри, они выползают из-под её двери. И что ты будешь делать, Эрик, что ты сделаешь с ней? Она принесла заразу в твой дом." - "Это не её вина, а мальчишки, это он - источник заразы!"

Он распахнул дверь в её комнату.

- Эрик, вы напугали меня! - вздрогнув, воскликнула Кристина. Она сидела за столом и что-то писала.

- Эрик не может быть слишком аккуратным в таком месте, как это. Они тут повсюду! - он сорвал всю постель с её кровати и свалил кучей за дверью, стряхивая что-то со своей одежды. Она никак не могла разглядеть, что он там стряхивает.

- Что это, Эрик? Это насекомые? Клопы в постели, да? - она увидела, как он несколько раз на что-то наступил ногой. "Они, наверное, очень маленькие. Как он их разглядел? И как он узнал?"

- Что повсюду? - спросила она его. Что бы там ни было, она была рада его компании и тому факту, что он оставил дверь открытой.

- Вши! - сказал он наконец. - У нас тут всё заражено паразитами! Всё, всё придется чистить. Это твоя вина! - сказал он, сверкая глазами. - Твои шашни с мальчишкой принесли это проклятие в мой дом.

"Это больше не наш дом". Сглотнув, она с трудом удержала слезы.

Он вынул все её платья и верхнюю одежду, свалив их на полу. Одним молниеносным движением он связал ей спереди руки одним из шарфов, а затем вывел её из комнаты. До сих пор она ни разу не была связанной, поэтому ей даже на ум не пришло возражать или сопротивляться ему. Ее сердце бешено колотилось. Пока он выводил её из комнаты, она ещё оглядывалась, надеясь на помощь - разумеется, это было совершенно бесполезно, пятью этажами ниже Оперы не было ни одного человека, способного ей помочь.

- Я не дам им заполучить тебя, Кристина. Я люблю тебя, - он пробежал с ней через весь дом в свою комнату. Когда они миновали гроб, заменявший ему кровать, она ощутила привычный озноб.

- Не бойтесь, любовь моя, эта комната все ещё безопасна. Я помогу вам.

Его голос звучал более мягко, успокаивающе. Он завел её в свою ванную. "Может быть, он хочет спрятать меня здесь, пока будет разбираться с тем, что проникло в мою комнату. Но зачем меня связывать?" Надежда жила в её сердце до тех пор, пока она не почувствовала, как он тянет её вниз, и как холодная вода, мгновенно пропитав одежду, коснулась её кожи.

- Эрик, нет! - закричала она. Девушка изо всех сил пыталась выбраться из металлической ванны.

- Вас тоже надо очистить. Это для вашей же пользы, любовь моя! - он затолкнул её голову под воду. Она рванулась вверх, захлебываясь. Эрик снова окунул её. Кристина в ужасе схватилась связанными руками за край ванны. Он снова затолкал её под воду. "О, Господи! Он хочет утопить меня!" Эрик окунул её ещё несколько раз. Кристина почувствовала, что теряет силы, её руки соскользнули с края ванны. От неожиданности она растерялась и вдохнула воду в тот момент, когда ей следовало бы задержать дыхание. "Кто-нибудь, на помощь!"

Внезапно он вытащил её из ванны и уселся с ней на край постамента, возле гроба, обнимая её и напевая ей своим ангельским голосом. Она кашляла и дрожала в его руках.

- Я не должен позволить вам простудиться.

Он отвел её обратно в комнату и развязал ей руки. Затем дал ей полотенце и сунул в руки домашнее платье:

- Я... я извиняюсь. Я понятия не имею, что на меня нашло. Пожалуйста, переоденьтесь как можно быстрее. Простите меня!

Эрик вышел и запер дверь. Через некоторое время он вернулся, чтобы дать ей горячий чай и привести в порядок её постель.

Кристина села на свежезастеленную кровать, обхватив себя руками. Эрик бросил ей ключ от двери.

- Это единственный. Больше не впускайте меня, что бы я ни говорил. Я оставлю вам пищу на подносе за дверью.

Она взяла чётки и стала молиться. Прежде, чем закрыть за собой дверь, он повернулся к ней, глядя на неё нежным и полным любви взглядом:

- Я больше не могу гарантировать, что не причиню вам вреда. Голос слишком силен!

- Чей голос, Эрик? Здесь никого больше нет! - её охватил ужас.

- Вам лучше не знать этого. Поверьте, вы не захотите его услышать! Просто держите свою дверь запертой.



- Где Кристина, Эрик? - спросил Перс. Намного более худой, чем он был в последнее время, да к тому же ещё и неопрятный, Эрик смотрелся ужасно. Их дом выглядел так, как будто в нём уже долгое время никто не убирался. Кристина никогда не содержала дом в таком виде! Он не придал этому значения во время своего последнего визита, но состояние подземного дома ещё больше ухудшилось.

- Почему я должен отвечать на твои вопросы в своём собственном доме?

- Не играй со мной, Эрик! Где Кристина?

- Она в своей комнате.

- Я не видел её, когда был здесь в прошлый раз.

- Она была занята, - ответил Эрик, глядя себе под ноги.

- Я хочу увидеть её, Эрик!

Отец Эрика отправил ему письмо с просьбой приглядывать за девушкой. Если Перс чувствовал тревогу, значит, должно было происходить что-то из ряда вон выходящее. Нос дароги никогда не подводил его.

- Уверен, она сейчас дремлет.

- Эрик!

- Прекрасно, тогда я скажу своей жене, что она не может отдохнуть, потому что дарога Персии требует её общества! - крикнул он, умчавшись к спальне.

Хафиз удивился, что Эрик снова носил дома маску. Помимо общей нехватки чистоты, в доме ощущался жуткий запах - как будто смерть скрывалась поблизости.

Эрик постучался в её дверь.

- Одевайтесь, Хафиз здесь. Ничего не рассказывайте ему о нас, - рыкнул он на неё.

Когда Кристина услышала звон сигнализации из туннеля, который использовал Перс, её сердце подпрыгнуло от радости. Она только надеялась, что Эрик разрешит ей выйти.

"Это может быть моя единственная возможность. Я не должна создавать впечатление, будто мне не терпится выйти."

- Я не хочу никого видеть, - сказала она, начиная одеваться для их гостя.

- Твои желания меня не волнуют. Выходи и улыбайся. Представь, что собираешься к своему виконту! И поторопись.

Хафиз вздрогнул, увидев её бледное лицо. Она надела лёгкое красное платье, подвязав волосы красной лентой. Туфли также были темно-красными. Накрашенные губы смотрелись, словно кровавый разрез на её бледном лице. Судя по всему, девушка добросовестно попыталась выполнить его условие. Хафиз посмотрел ей в глаза. Кошмар! Она шла немного позади Эрика и одними губами шептала: "Помогите!"

Перс понял, что момент настал. Конец миссии, которую он возложил на себя много лет назад. Ему придется просчитывать каждый свой шаг, его враг коварен и хитер, как все остальные враги, вместе взятые. Он имеет дело со свернувшейся коброй. И правда, монстр!

В опасности была не только его жизнь, но и жизнь Кристины. Может быть, ему следует прикончить чудовище прямо сейчас? Сумеет ли он?

Кристина приготовила чай. Когда она наливала чашку Персу, тот увидел красные следы на её запястьях. "Стоит сейчас пристрелить его - и с этим будет покончено". Хафиз погладил маленький пистолет, который всегда лежал у него в потайном кармане.

- Гляди, я ведь сказал тебе, что у неё все хорошо.

Перс заметил, что они сели не вместе. Кристина сидела, опустив голову, а Эрик был необычайно многословен. Он без остановок болтал о всяких разных пустяках, не обращаясь ни к кому конкретно. К жене он не обратился ни разу, лишь несколько раз украдкой взглянул на неё. Глаза у обоих были воспалёнными. Очевидно, произошло что-то ужасное. Он должен вывести Кристину отсюда!


Едва Перс ушел, Эрик набросился на неё:

- Почему ты вся оделась в красное, словно проститутка?

- Вам всегда нравился красный цвет на мне.

- Да, но не тогда, когда ты похожа на ходячий факел! Ты, должно быть, оделась для своей новой роли - куртизанки, - процедил он. - Тебе не стоит пытаться обмануть Эрика. Ничем хорошим для тебя это не кончится.

- Именно так вы заставляете меня чувствовать себя, - ответила она, вскинув голову. - Разве вы не сказали "платье для своего любовника"?

- Я хотел быть добрым с тобой, но ты мне не позволяешь.

- Я... я... не позволяю вам, Эрик?

- Ты упорно продолжаешь своё бесстыжее поведение.

- Позвольте мне поговорить с вами!

- Я не собираюсь выслушивать, что мне наплетет твой лживый язык!

- Эрик, вы ведёте себя, как животное.

- Наконец-то до тебя дошло, глупая ты девчонка! Да, да, теперь ты поняла, что вышла замуж за зверя!

- Я ненавижу вас! - сказала она, захлопнув дверь перед его лицом. И тщательно заперла её.



Уже второй раз за эту ночь он подошел к её двери и попросил её открыть. У неё перед глазами все ещё стояла яркая картина собственных мучений в ванне.

- Любимая, - произнес прекрасный голос, проникая через её дверь. - Что вы сказали обо мне, когда впервые встретились со мною?

- Голос? - с невольной дрожью спросила она.

- Да, это я. Ваш Ангел! Не хотите ли вы открыть дверь вашему Ангелу? Мы можем спеть вместе.

- Эрик? Я совершенно запуталась. Чего вы хотите? Что я должна сделать?

- Кристина, не открывай дверь! - его голос показался ей сдавленным.

- Откройте дверь, и я спою с вами реквием.

- Реквием? ... по кому?

Засмеявшись, он отошел от двери, и от этого смеха она ощутила мурашки по всему телу. "Не открывайте дверь, что бы я ни говорил". Именно это он и сказал ей. Она будет держать дверь закрытой, пока Перс не сможет спасти её.


Она снова услышала сигнализацию и голос Хафиза. "Он пришел за мной. Но как Эрик отпустит меня с ним?" Кристина не могла поверить в то, что Эрик разрешит ей уйти с другим мужчиной.

Эрик захлопнул дверь, и наступила тишина. Когда Хафиз снова исчез, Кристина почувствовала отчаяние. Как он собирается спасать её? Время тянулась мучительно долго, пока снова не зазвучал звонок сигнализации.

- Кристина? - у её двери стоял Хафиз. - Откройте.

Девушка открыла дверь, обнаружив за ней его смуглое лицо, покрытое бисеринками пота.

- Поторопитесь, я не знаю, как долго он будет отсутствовать.

- Но как вы...

- Сейчас нет времени. Я объясню позже.

- Я уже собрала свои вещи, - сказала она, поворачиваясь, чтобы забрать сумку.

Прежде, чем войти в туннель, она окинула их дом последним, долгим взглядом. Вернётся ли она когда-нибудь сюда - в дом, наполненный любовью Эрика? Перс коснулся её локтя, и она быстро последовала за ним в затемненный туннель.



Едва вернувшись в дом, он моментально ощутил холод и пустоту. Его сердце пропустило удар, а затем бешено заколотилось в груди. "Кристина!" Ее комната была пуста. Он помчался по дому, уже зная, что не найдет её, но всё равно пытаясь отыскать.

- Кристина? Кристина! - его голос отражался от холодных стен. "Она в безопасности." Улыбка возникла на его лице, в то время как рыдания сотрясали его худую фигуру. Шагая, словно слепой, он поскользнулся и грохнулся, ударившись о стену.

Эрик продолжал поиски, по нескольку раз осматривая каждую комнату, до тех пор, пока не рухнул без сил посреди комнаты в стиле Луи-Филиппа.

"Снова один!" Он потерял её. "Она бросила тебя. Будь ты проклят, ты позволил ей уйти!" - "Она может ненавидеть меня, но моя Кристина спасена от тебя". - "Если я её не получил, то и Париж не получит!" - "Пусть так". Ничего больше не имело значения, зачем теперь утруждать себя сопротивлением голосу? Отныне он не несет никакой ответственности.

Эрик зашёл в камеру пыток и открыл люк в полу. Он спускался в заплесневелые подвалы, где держал свои бочки, по крайней мере, бoльшую их часть.



Глава 18

Бич Парижа.

"Она в безопасности!" - Его голова тяжело откинулась на спинку стула. - "Теперь я могу умереть". - "Ты, конечно, можешь умереть, если хочешь, но действительно ли она в безопасности, Эрик? Где она? В объятиях своего виконта? Что же ты за мужчина! Ты позволишь этому хныкающему мальчишке забрать твою жену? Лучше бы тебя сделали евнухом в Персии". - "Кристина, куда этот Перс увел тебя? Если бы только... если бы я только мог увидеть тебя в последний раз". - "Выпусти на волю кузнечика, Эрик. Для Парижа это будет особый маскарад, все наденут маски смерти!"

Он достал из кармана фотографию виконта и уставился на неё, ощущая наплыв эмоций - каждая следующая более мрачная, чем предыдущая. Эрик начал сминать фото в руке, затем остановился и положил его назад, в свой карман. "Задуши его собственным изображением, затолкай его ему в глотку и наблюдай, как он будет корчиться. Пенджабское лассо - слишком грубый инструмент для такого красивого юноши".


- Аллах! Что же я наделал? - задохнулся Перс.

Хафиз опустил свой экземпляр "Le Siecle" на колени. Дрожащей рукой он достал большой носовой платок и вытер лоб. Затем снова поднял газету и перечитал заголовок:

«Ещё трое бродяг найдены мертвыми.

Неизвестный, прозванный Парижской жандармерией "Бичом Парижа", уже очистил городские улицы от многих сомнительных элементов. Прошлой ночью ещё трое пьянчуг были найдены за "Косой таверной".
"Они всю ночь пили сидр, и под конец стали совершенно невменяемыми", - прокомментировал бармен.
Только на этой неделе это уже восьмой нераскрытый случай со смертельным исходом. В заявлении начальника полиции Пьера Лальмати сказано, что между жертвами не обнаружено никакой связи, поскольку все инциденты произошли возле таверн в разных частях города».


- Проклятье! Сколько ещё потребуется тел, чтобы утолить твою жажду?

Если жестокость Эрика дошла до такой степени, Хафиз уже ничего не мог с этим поделать. Если бы он рассказал жандармам о доме Эрика, то погибло бы множество хороших людей. К этому моменту уже по всем туннелям устроили бы облаву. Он не хотел, чтобы на его совести оказались жандармы, попавшие под обвал в туннелях или утонувшие в неожиданно хлынувшей из стен воде. Подземный дом Эрика должен изобиловать новыми ловушками и смертоносными иллюзиями. Даже он не стал бы входить туда без самого Эрика.

Оставалось, как и всегда, только одно решение этой проблемы - Кристина Даэ! Но как он может с чистой совестью отдать её в руки сумасшедшего?



- Вы уверены, что это он? - спросил Луи.

- Да, я убедился в этом из-за описаний, приведенных в "Le Siecle". Они ведь были задушены странным способом? В Персии Эрик был известен как Король душителей; своим оружием он всегда выбирал пенджабское лассо. Он - мастер в его использовании. Вот, смотрите: «Все жертвы были задушены тонкой веревкой. Один случай был настолько жестоким, что несчастный был обезглавлен - возможно, он пытался сопротивляться. Оружием подозреваемого является тонкая веревка вроде гарроты» - другими словами, пенджабское лассо. Лассо Эрика, могу я добавить, сделано из кетгута, но жандармы не в состоянии различать такие тонкости.

- Вот, - сказал Луи, помахав в воздухе несколькими листами бумаги. - Это может его образумить.

Перс задался вопросом, сможет ли образумить Эрика хоть что-либо, кроме пули в сердце.

- Что это?

- Я получил эти письма от Филиппа де Шаньи, их оставил его брат. Это письма Кристины, объясняющие молодому виконту, она не хочет иметь с ним ничего общего! - с удовлетворенным видом пояснил Луи. - Я пойду, встречусь со своим сыном, и если я посчитаю, что он не представляет опасности, нам, скорее всего, придётся вернуть ему Кристину. Боже мой, больше одиннадцати смертей за одну неделю!

- Уверен, остальные тела ещё просто не найдены, - сказал дарога, в его тёмных глазах отражалось чувство вины.

- Она вернётся к нему? - спросил маркиз, кивая в сторону комнаты Кристины.

- Она бродит вокруг, словно тень. Я сомневался в её чувствах к нему, когда впервые услышал о предстоящем браке, но я видел их вместе в этом его подземном доме, они представляли собой картину абсолютного семейного счастья, - мимолетная улыбка появилась на его губах. - Я не сомневаюсь, что она с удовольствием ухватится за возможность вернуться в свой дом с нашим Призраком Оперы.

- Я пройду через улицу Скриба и позову его с этой стороны озера, как делал в прошлый раз. Постараюсь убедить его в невиновности Кристины Даэ. А затем сообщу ему о её местонахождении. Надо остановить эти чудовищные действия, - маркиз по-прежнему считал почти невероятными истории о персидском прошлом Эрика, рассказанные ему Хафизом. Однако свидетельство лежало перед ним - чёрным по белому. Они с Персом покрывали личность "Бича Парижа". Его недавно найденный сын был безумцем и, вероятно - нет, определённо, - убийцей! Отцовство оборачивалось для него неприятным сюрпризом.

- Вы же не знаете, в каком состоянии будет его разум, прежде чем он увидит, что это вы. Держите одну руку на уровне глаз. Вот так, - показал Хафиз. - Это единственная возможная защита от его летающего лассо.


Перс объяснил маркизу, что его квартира - это первое место, в котором Эрик будет искать Кристину. Поэтому Луи отвез Хафиза с девушкой в маленький дом в предместьях Парижа. Дом был простым и скромным. Раньше маркиз использовал его, чтобы наслаждаться компанией дам с хорошей репутацией, не причиняя вышеупомянутой репутации особого вреда. Дом был слегка запущен, но для нынешней ситуации подходил идеально.

Кристина устроилась в нём так, как многие селятся в гостиницах - зная, что пребывание здесь является временным. Хафиз не стал ни о чем расспрашивать её, но его глаза следили за каждым её движением. На третий день она сама отказалась от своего молчания и стала пересказывать Персу, что произошло у них с Эриком после её неудачной встречи с Раулем.

- Затем он рассмеялся - казалось, что этот ужасный звук поднимается прямо из ада! Когда он так смеётся, ты уже ничего не можешь сделать, остается только перекреститься. Он пытался напугать меня, намекая, что уже убил или покалечил сотни людей. Так я ему и поверила... сотни, - фыркнула она. - Не смотрите на меня так, Хафиз. Я не ребёнок. Я знаю, что Эрик убивал... и, вероятно, не раз. Это не имеет значения... вернее, почему он это делал.

Перс отошел к окну и уселся на подоконник, дав ей знак продолжать.

- Началось всё с того, что ко мне комнату вползла огромная змея, и сколько я его ни звала, он не приходил. В конце концов, Эрик всё-таки меня спас и избавился от зверюги. Вы бы видели её глаза - темные и бесстыжие. Эрик сказал, что она принадлежит крысолову Оперы. Следующей каплей стало то, что он пришёл ко мне в комнату и заставил меня избить его кожаным ремнем. Пришлось это сделать, иначе бы он пошел в поместье де Шаньи и его бы там просто убили. И хотя он даже потребовал, чтобы я била его как можно сильнее, я была настолько выведена из себя, что избила его слишком сильно. Он чуть не потерял сознание, после чего позволил мне держать его в объятиях и подарить ему хоть немного покоя. Хафиз, он выглядел таким слабым и больным! Вот чего я не смогла вынести - так это того, как он окунул меня в ванну, утверждая, что у меня вши. Я уже думала, что он меня точно утопит, но потом он меня вытащил и обнимал, как раньше. Он прижимал меня прямо к сердцу, и я чувствовала, как сильно и быстро оно бьётся. О, Хафиз, как же я хочу, чтобы всё вернулось, как раньше!

- Как только он обо всем этом услышит, я уверен, виконт тут же заберет вас...

- Что?! Я хочу, чтобы всё вернулось, как прежде - до того,как я пошла на эту проклятую встречу! По-вашему, Рауль де Шаньи причинил мне недостаточно горя?

- Вы имеете в виду, что хотите вернуться к Эрику?!

- Вы что, меня не слушали? Разве вы не видели, как хорошо нам жилось в нашем доме? Разве не было очевидно, что мы были счастливы и... и влюблены. Он - самый замечательный муж! Сначала, когда мы поженились, я не могла разобраться в своих чувствах, я не хотела своего мужа и тосковала по своему красавцу-возлюбленному. Но моё сердце никогда не было двуличным. Я никогда не любила Рауля по-настоящему. Я была ослеплена тем, что он собой представлял и символом чего являлся. Я люблю, и всегда любила, только своего мужа. Неужели вы не видите, что мне нужен только мой Эрик? Я хочу вернуть его назад!

Хафиз не мог поверить своим ушам. Как он ни силился, но удержать рот закрытым он так и не сумел.

- Вы не хотите быть с виконтом? - он чувствовал, что должен внести полную ясность в этот вопрос.

- Хотела, пока не узнала Эрика. Я имею в виду, до того, как мы поженились, и я узнала его по-настоящему. Что я теперь буду делать с этим мальчиком? Эрик и я... у нас была замечательная жизнь... - слезы покатились по её щекам. - Я такая надменная идиотка. Я всё испортила. Вы знаете, что я зашла настолько далеко, что отказала ему в супружеских правах?

- Иного я и не ожидал.

- Почему? Вы думали, что его жена не позволит ему дотронуться до себя, не так ли? Из-за его лица?

- Вообще-то, да, именно так я и думал, - виновато ответил он.

- Всё из-за того, что он заставил меня выйти за него. Это всё моя гордость, - она опустила голову. - Однако вы правы, Хафиз. Я долго не могла свыкнуться с его лицом. Правда, потом, когда я привыкла к нему, я попыталась его соблазнить, - призналась она, покраснев. - Но он тоже очень гордый, и не стал рисковать из-за боязни быть отвергнутым. Он никогда не делал первого шага. Я всегда была инициатором наших поцелуев. А он лишь ждал, когда я его поцелую... хотя... стило ему убедиться, что это доставляет мне удовольствие, как он тут же отбрасывал свою сдержанность, - она почувствовала, как кровь прилила к её щекам.



Странные звуки привлекли его внимание к конюшням, не на шутку встревожив его. Луи пошёл на шум, ежась в зябком предрассветном ветерке. Приблизившись, он увидел пару ног, судорожно дёргающихся на земле; булькание прекратилось. На земле лежал охранник, его голова застыла в неестественном положении, остекленевшие глаза вылезли из орбит, распухший язык свисал изо рта. Позади него сливался с мраком чей-то взгляд, невидимый для всех, кроме того, у кого были такие же глаза. В приступе внезапной паники Луи схватился за своё горло. Затем вспомнил слова Перса и вскинул руку к лицу, на уровень глаз.

Окутанная ночными тенями мужская фигура медленно отступала до тех пор, пока горящие глаза не стали просто точками. "Может быть, стoит просто дать ему уйти". У маркиза возникло желание убежать отсюда в безопасное место, в дом. Но слова его собственного отца удержали Луи на месте: "Разве Руксвилль может сбежать?" Это даже никогда не являлось вопросом. По росту тени он догадался, что это был его сын, пришедший убить Рауля де Шаньи! Ему не придется идти к Эрику домой - они встретятся здесь и сейчас.

- Эрик! Тот, за кем ты пришел, находится не здесь! - он был благодарен, что его голос прозвучал уверенно.

- Откуда ты знаешь, что я пришел не за тобой? - донёсся до него голос Эрика.

- Я все ещё живой!

Эрик рассмеялся своим дьявольским смехом:

- Тушe! Я принес обед для мальчика. Где он?

Луи мог только догадываться, чем Эрик хотел накормить Рауля. Он был благодарен, что оба де Шаньи сейчас находятся далеко отсюда.

- Брат отослал его в Англию.

Эрик некоторое время молчал, а затем едва слышно спросил:

- Она уехала с ним?

- Если ты о своей жене, то нет. Молодой виконт уехал через два дня после того злополучного инцидента; она в это время ещё была с тобой. Ты можешь осмотреть дом, если хочешь. Филипп тоже уехал по делам.

- Почему же вы остались здесь? - спросил Эрик, с презрением оглядывая тщательно постриженные газоны. Он подошёл немного поближе, позволив свету упасть на его глаза - так, чтобы они засверкали.

- Я недолюбливаю гостиницы, а Филипп оказался единственным человеком в Париже, предложившим мне своё гостеприимство.

Эрик на мгновение опустил глаза:

- В моей темнице вам бы не понравилось. Особенно после такого огромного дома, как ваш.

- У вас прекрасный дом, Эрик. Правда, я заходил к вам лишь на несколько минут. Как бы то ни было, перед тем, как уехать, Филипп вручил мне это. Думаю, вам захочется на это взглянуть.

Эрик переместился немного ближе к свету, одет он был, как обычно, в чёрное. Отблески лунного света мерцали на его плечах.

- Почему?

- Потому что это письма, посланные вашей женой Раулю де Шаньи! - он протянул письма Эрику. Его сын забрал их не сразу - он медленно, даже как-то жутковато, раскрывал ладонь, взяв их, наконец, своими дрожащими пальцами.

- Моя жена! - фыркнул он. - Вы имеете в виду, что она все ещё не развелась со мной?

Затем спросил, указав на сложенные листы в своих руках:

- Вы прочитали их?

- Да.

Доступная взору часть лица Эрика побледнела, однако он дрожащими руками поднял письма и вышел на открытое место, к свету. Луи застыл рядом в ожидании, в то время как его сын развернул первое попавшееся письмо и стал читать:


«Мой милый друг,

Я пишу Вам с тяжелым сердцем. Кажется, Вы предпочли проигнорировать все мои предыдущие письма к Вам. Я пишу снова, чтобы сказать, что я замужем, очень люблю своего мужа и не имею ни малейшего намерения покидать свой дом.

Если Вы по-прежнему желаете увидеться со мной, мы можем встретиться, и тогда я уже лично повторю Вам, что я действительно счастлива замужем.

Рауль, Вы были моим первым, моим единственным другом в детстве, проведённом в постоянных путешествиях. Я благодарна Вам за то, что Вы снова протянули мне дружескую руку в те дни, когда мы играли в наши детские игры в помолвку. Я запуталась в своих чувствах и позволила своему девическому восхищению Вашей внешностью и положением ослепить меня. Простите мне, если я причинила Вам боль, но я никогда не должна была принимать Ваше предложение, поскольку я уже была помолвлена с другим, доказательством чего являлось золотое кольцо, которое я носила. Я тогда до конца не понимала собственные чувства и боялась того, кого полюбила.

Давайте сохраним наши воспоминания и, возможно, однажды в компании наших собственных супругов мы сможем посмеяться над нашей глупостью и обняться ещё раз, как настоящие товарищи.

До тех пор,
Ваш преданный друг,

Кристина».


Эрик, открыв рот, уставился на листок бумаги, дрожащий в его руках. У него подогнулись колени. Он осмотрел письма, слегка приподнял маску и поднес их поближе, чтобы вдохнуть запах.

- Она написала ему, что была счастлива... счастлива в нашем доме... и что она полюбила меня, - взволнованно сказал он.

Эрик сквозь слёзы прочитал второе письмо и почувствовал, что прочитать два оставшихся уже не в состоянии. Маркиз услышал, как он шумно выдохнул и снова затаил дыхание. Луи молча смотрел, как Эрик, так и не поднимаясь с колен, стал плакать. Встряхнув зажатыми в руке письмами, он поднял взгляд на отца, похоже, даже не осознавая, что по его лицу текут слезы.

- Будь он проклят! Она более чем ясно выразилась в этих письмах! - он снова попытался перечитать письма, но ему помешали слёзы. - Вы сказали, что вам их дал его брат? Зачем ему это было нужно?

- Филиппу хотелось, чтобы его брат выбросил из головы этот каприз, он хочет, чтобы тот дальше жил своей жизнью. И он знает, что вы - мой ребёнок.

- Вы рассказали людям об Эрике? Он... он знает, что у меня это? - он в шоке указал на свое лицо. Признать его на бумаге - это одно, но на самом деле позволить окружающим узнать, что он породил изуродованное существо - этого Эрик никак не ожидал.

- Конечно, Эрик, я не собираюсь скрывать вас!

- Если он знал о её чувствах, почему же этот мальчишка продолжал преследовать её? Зачем встречался с ней?

- Он ведь влюблен в неё. Разве вы не захотели бы увидеться и поговорить с ней, будь вы на его месте?

Эрик снова раскрыл письма:

- Она не собиралась бросать меня ради него!

Опираясь на стену, он сполз вниз и уселся на землю, прижав колени к груди и уронив голову на руки; рыдания душили его.

- Она не знала, как сказать мне о своих чувствах, - рыдал он. - О, Боже, я разрушил свою жизнь. Она никогда не собиралась уходить от Эрика! Она хотела меня, вы понимаете - кто-то хотел меня! а я причинил ей боль. Всё в итоге получилось из-за фотографии. У неё в комоде лежала фотография мальчишки.

Луи чувствовал, как болит у него сердце за сына. Он сел рядом с ним на холодную землю.

- Эрик, у меня есть фотографии, от которых я давно уже должен был избавиться. Проживая жизнь, мы стремимся сохранить воспоминания. Может быть, для того, чтобы напомнить нам, что мы шли по этой жизни и для кого-то имели значение, или лишь для того, чтобы успокоить нас в старости. Я не знаю, почему, но все мы храним фотографии и сувениры из нашего прошлого. Вы спрашивали её, зачем она хранила снимок?

- Я не спрашивал её ни о чем... я ни разу не позволил ей поговорить или объясниться.

- Она хочет быть с вами, это-то я знаю!

- Откуда вы знаете?... Вы знаете, где?... Она у вас! - он несколько секунд сверкал глазами.

- Я обеспечил ей безопасность, ради вас же. Она с Персом, - ответил Луи.

- Как она может хотеть быть с Эриком, после всего? Я причинил ей боль!

- Она никогда не говорила об этом.

- Зато я говорю! Я был чудовищем. Я обезумел от гнева и боли. Она нужна мне!

- Я знаю, - мягко ответил Луи, обнимая сына. Он тут же почувствовал его напряжение, но затем Эрик расслабился и принял утешение.

- Отвернитесь, пожалуйста, мне надо вытереть лицо.

- Вам не нужно прятаться от меня, когда бы то ни было, но я выполню вашу просьбу.

- Я всё испортил. Как мне вернуть её? Я понятия не имею, что мне теперь делать.

Взгляд маркиза упал на мертвеца, являющегося немым свидетелем их беседы; он отвел глаза. Эрик проследил за его взглядом.

- Там, сзади, ещё один, - Эрик небрежно махнул рукой назад, в сторону кустарников. - Я хочу увидеть её сегодня же!

- Вы хотите, чтобы она увидела вас в таком состоянии?

Впервые за несколько дней Эрик посмотрел на себя. И содрогнулся, представив Кристину в своих объятиях. От него пахло грязью и тленом.
"Я же говорил тебе, что она хорошая девочка, я говорил тебе!" - "Возможно".

- Отец, помогите мне вернуть её! Я не могу потерять мою Кристину! Если это случится, то Париж навсегда запомнит этот день скорби!

Луи решил проигнорировать загадочное сообщение. Его сын просит у него помощи. Для него это была возможность показать Эрику, что у того есть настоящий отец.

- Значит, вы не знаете, как вернуть её? Это, к вашему счастью, как раз та область, в которой я являюсь экспертом! Я отвезу вас домой, а затем вернусь и... приберу здесь.

- Он обо всём здесь позаботится.

Впервые Луи заметил вторую тень, двигающуюся в темноте. Он был прав - если бы Эрик намеревался причинить ему вред, то к этому моменту он был бы уже мёртв и похоронен.

- Себастьян, я возвращаюсь домой со своим отцом. На сегодня здесь заканчиваем. Всё! А ты останься и наведи тут порядок.

Луи показалось, что он услышал тихий разочарованный стон, но звук тут же был унесен ветром.



Глава 19

Возвращение домой.


"Le Siecle" 28 октября 1883 г.

«Парижская полиция сбита с толку волной преступности.

Четыре тела в разных стадиях разложения были обнаружены в нескольких районах города. Все жертвы были задушены. Инспектор Эмиль Лорен, представитель Сюрте, не видит связи между убийствами бродяг и происшествием в поместье де Шаньи, где прошлой ночью двое охранников погибли в результате конфликта из-за игры в карты. Семья де Шаньи в настоящее время недоступна для прессы, но близкий друг семьи, проживающий в замке, рассказал, как нечаянно услышал на днях, что у обоих охранников наступило время выплаты по карточным долгам неизвестному третьему лицу. Никаких других тел обнаружено не было».

- Не видит связи... вздор! Когда я был дарогой, меня никто не мог так легко одурачить!



Имение он нашел довольно легко. Проехать туда можно было по длинной вымощенной дорожке. Если посмотреть с главной дороги, невозможно было догадаться, что за высокими деревьями скрывается дом - незамысловатое здание, окруженное зарослями. Изнутри белые стены были декорированы недорогими репродукциями. Даже ковры были дешёвыми, явно купленными на турецком базаре. Эрик был уверен, что Луи приводил в это место тех дам, которых ценил не особенно высоко. Некоторые статуи были просто отвратительными по качеству. И его Кристина жила в этой нищете из-за мальчишки! Если бы тот не вмешался, ни одно из этих недоразумений бы не произошло. Пусть он сейчас в Лондоне, но однажды ему придется вернуться. И когда это случится, он найдёт Эрика, ожидающего его с нетерпением!

Хафиз видел, как сильно волновался его гость, по его бледной челюсти и по тому, как тот сжимал руки, кусал губы и раскачивался. Если уж Эрик нервничал, то он нервничал. Ему придется вести себя с ним очень осторожно.

- Моя жена теперь составляет рецепты только для Эрика. Она изучила, что ему нравится, а что - нет. Всё, что она делает, основывается строго на его вкусах. Ты не в состоянии оценить их, потому что они не были созданы специально для тебя. Знаешь, она делает мне одно особенное безе из яичных белков, она назвала его "Волосы Ангела". Блестящий юмор, ты не находишь, учитывая, что у меня-то самого с этим негусто? - он нервно рассмеялся, проведя дрожащей рукой по своим редеющим волосам.
- Тебе стоило бы увидеть, как мы с ней счастливы. Как она смеётся и указывает мне на всё подряд, когда я вывожу её покататься в карете. Я даже подумываю о покупке собственного экипажа, чтобы он всегда был у нас под рукой. Да, возможно, я так и сделаю. Всё, что угодно, лишь бы моя жена была счастлива! - он встал и начал мерить шагами комнату, Хафиз молча наблюдал за ним. Рука Перса периодически сжималась в кармане. Эрик тем временем продолжал:

- Она облюбовала моё кресло в библиотеке, ну ты знаешь, то, большое; она часто сворачивается в нём и засыпает, - он кивал сам себе, расхаживая по комнате. - Она позволяет мне обнимать и целовать её без маски! Какая женщина, кроме ангела, позволила бы такое? - Эрик остановился перед Персом и повернулся к нему лицом:

- Я даже не ожидал этого, это не было частью соглашения. Все эти поцелуи, это великодушие ко мне, были её идеей, - он снова обессиленно рухнул в кресло и крепко сцепил руки.

Внезапно он оглушительно хлопнул в ладони и произнес:

- Что ж, хватит этой болтовни. Эрик готов сейчас же забрать свою жену домой, и тогда она сможет готовить ему, а он будет читать ей, и вместе они будут петь. Ты же знаешь, что ей скоро возвращаться на сцену. Для этого мы, помимо всего прочего, должны как следует упражняться. Да, да, - он медленно поднял голову, пока его глаза не встретились с глазами Перса.

Хафиз пристально рассматривал сидевшего перед ним истощенного мужчину. Одежда Эрика свисала с него, как никогда прежде. Глаза запали настолько глубоко, что Перс видел лишь бездонные тёмные омуты. Маска, которую он надел, была не из обычного черного шелка, а из чего-то вроде керамики.

- Мы должны выяснить, желает ли она пойти домой с тобой, Эрик, - он попытался удержать тон настолько ровным, насколько это было возможно.

- Эрик пойдёт и поговорит с ней. Конечно, она волнуется. Допускаю, что я мог повысить голос, когда мы были в нашем доме. Но ей не стоит беспокоиться, я никогда не смог бы причинить ей вред, - продолжал он, его голос звучал спокойно, но всё же на полтона выше, чем обычно.
- Я принесу извинения за свои поспешные выводы. Теперь мне всё известно. Я видел письма, - он встал и посмотрел в сторону полутёмной прихожей. "Она там!"

- Я знаю, что ты их видел, - Перс не отрывал взгляд от мужчины в маске.

- Конечно, мой отец не мог не поделиться этим с тобой. Я готов поговорить с ней и отвезти её домой. А теперь приведи её, - его рот сжался в жесткую линию.

- Нет, пока нет. Я спрошу её, будет ли она разговаривать с тобой.

- Черт побери, она жена Эрика! - он чуть повысил голос и отвёл взгляд.

- Ты хочешь потерять её навсегда? - мягко спросил Хафиз.

- Эрику нужно только, чтобы она вернулась с ним. Что ты держишь у себя в кармане? Почему твоя рука постоянно там? - он пристально разглядывал карман Перса.

- Я тебе что, указываю, где ты должен держать свои руки?

Эрик с презрением повернулся к Хафизу спиной.

- Ты не понимаешь, дарога. До её появления я был уверен, что умру в одиночестве. Как ты знаешь, меня никто никогда не любил. У меня уже не осталось ни капли надежды, что кто-нибудь сможет меня полюбить, а затем... она пела для меня, и она изменила мой мир. А когда она вышла за меня замуж... Я не могу жить без неё, - он обхватил голову руками, его длинные костлявые пальцы побелели от напряжения. - Эрику в голову приходят чудовищные идеи. Я вижу смерть... смерть, говорю я тебе! Голос хочет играть в смертельные игры, а я... я этого не допущу.

- Какой голос, Эрик? - Перс невольно вздрогнул, его рука слегка шевельнулась в кармане.

- Голос, который разговаривал с моей любимой женой и обучал её. Голос, который рассказал Эрику, как построить дворец в Персии.

Перс шумно выдохнул. С трудом сглотнув, он произнес:

- Аллах! Смилуйся над нами!

- Не смотри на меня так, дарога, да... смертельные игры, прямо здесь, в Париже. Она нужна мне. Я устал от смерти. Их кровь переполняет мой нос... Ха-ха, нос! Да, я чувствую запахи, ты знал об этом, дарога? Хоть у меня и нет настоящего носа. Думаю, ты даже не догадывался, что у меня прекрасное обоняние, как у собаки, - я всегда чую неладное! - он перевел взгляд на руку Перса, скрытую в кармане сюртука. - Ах, дарога, вряд ли тебе хочется погибнуть в такой день.

Глаза Перса расширились, и он осторожно убрал руку из кармана.

- Я читал о твоих играх в газетах, Эрик, - его голос был едва слышен.

- Это не мои игры, это чтобы успокоить его. Это ещё были мелочи, - он оглянулся, словно проверяя, что они здесь одни, и снова повернулся к Хафизу. Приглушив голос, он сказал, - Вот кого тебе стоит опасаться, дарога, так это кузнечика. Голос попросил, чтобы я освободил его, и теперь у него есть собственные желания. Он хочет прыгать. И голос хочет увидеть, как он прыгает! - он рассмеялся, и Хафиз содрогнулся. - Только она может управлять кузнечиком. Он не станет прыгать, если она будет рядом. Ей нельзя причинить боль. Ей это не нравится.

Он придвинулся поближе к Хафизу и наклонился, чтобы прошептать ему на ухо:

- Она выбрала скорпиона!

- Да, помню, как раз перед вашей свадьбой.

- Это другой, это он любит кузнечика. Между прочим, это могло бы быть грандиозное зрелище, заметь! Впервые в Париже! Огни! Такого вы никогда ещё не видели! - Эрик потёр руки и начал постукивать одной ладонью по другой, не переставая расхаживать по комнате. Затем его руки взметнулись в стороны, будто он намеревался взлететь.

- Эрик, если ты не успокоишься, я не позволю тебе увидеться с ней! - нервно сказал Хафиз.

- Эрик спокоен, - мирно ответил он, с трудом сглотнув. - Я хочу свою жену! - крикнул он, снова стиснув руки.

- Сядь! - сказал Хафиз уверенным, властным голосом. Он не был уверен, откуда у него взялся такой решительный тон, но это сработало. Эрик сел и откинулся назад. Перс заметил, что его подбородок блестит от пота. Эрик сжался и так сильно стиснул пальцами колени, что Хафиз побоялся, как бы он не причинил себе вред. Ситуация была взрывоопасной. Учитывая манеру поведения Эрика, он не мог позволить ему выйти из этого дома. Люди... Чёрт! Весь Париж находится в опасности! Если Кристина откажется пойти с ним, ему придется попытаться убить его тут же, в доме Луи, и плевать на последствия. Однако в том случае, если он промахнётся, он немедленно погибнет, а Эрик торжествующе переступит через его безжизненное тело, заберёт свою жену и, скорее всего, взорвет по пути Париж. Лучше соблюдать осторожность; Кристина будет в бoльшей безопасности, если он останется в живых.

Хафиз почувствовал что-то близкое к отчаянию. Из этой ловушки не было никакого выхода. Если она согласится вернуться с Эриком, он возненавидит себя за то, что отдал её в руки сумасшедшего. По причинам, в которых он не желал признаваться даже самому себе, ему не хотелось, чтобы она ушла. Она заполнила ту пустоту в его жизни, в наличии которой он уже долгие годы не хотел признаваться даже самому себе.

Ещё будучи дарогой в Персии, он однажды едва не женился - как раз тогда, когда в его жизни появился Эрик. Он позабыл о своей будущей невесте не более, чем на три недели, будучи, как и все вокруг, очарован новым волшебником шаха. Она была из луров. Джамиля была обещана ему с самого своего рождения. Ему надо было послать эскорт для защиты её каравана. "Проклятые мерзавцы!" Его невеста, как и бoльшая часть её свиты, прибыла в Хорремабад мертвой.

Когда они, наконец, установили личность грабителей, Эрик с удовольствием предоставил Хафизу всё, в чем тот нуждался. Эти негодяи стали первыми, кто испытал на себе камеру пыток. Он стоял у небольшого окошка, наблюдая, как Эрик устанавливает кнопки то тут, то там. Способ ещё не был усовершенствован, и всё испытание получилось шумным и грязным. Месть вышла медленной и сладкой.

Он мог понять отчаяние Эрика, потому что теперь он сам внезапно осознал, что, когда Кристина уедет, он останется совершенно один. Она была женой Эрика. Хафиз не мог сказать, что любит её или особенно желает как женщину, но он бы оставил её у себя, если бы мог. Даже это нелепое убежище становилось тёплым от её присутствия.

Эрик уже начал скрежетать зубами. Пожалуй, это был самый чудовищный звук, который только мог исходить из его рта. Перс вышел.

- Жди здесь! - сказал он убийце.

Эрик едва слышно прошептал сам себе:

- Прекрати! - "Я не позволю тебе. Прекрати это. Никаких прыжков. Никто не прыгнет. Нет, нет, вообще никаких прыжков. Она положит конец твоим глупым играм!"


Она выглядела такой маленькой, когда сидела на кровати. Её руки сминали носовой платок. Как он мог отдать её в руки явного убийцы? Перс приблизился к ней и вздохнул.

- Я не могу заставить вас пойти с ним, но если вы этого не сделаете, то погибнут ещё сотни.

Кристина удивленно подняла глаза.

- Я с удовольствием пойду с ним. Но вы ошибаетесь, Хафиз, Эрик вовсе не является тем человеком, который там запугал уже весь город. Я только что выглядывала. Он похож на испуганного маленького мальчика. Разве вы не видите, как он волнуется? Как он беспокоится, вернусь ли я к нему? Неужели вы действительно думаете, что он способен убить множество людей? - она недоверчиво покачала головой.

Хафиз поразился её наивности. Говорила ли Кристина искренне? Могла ли она быть настолько слепой к грехам Эрика? Или она была так сильно влюблена, что видела в нем только хорошее? Возможно, в этом и заключается её власть над ним. Может быть, действительно только она может вызвать в нём доброту?

Она тем временем продолжала:

- Он нуждается во мне, и это - моя возможность загладить свою вину перед ним. Кажется, его гнев прошел. Может быть, он снова готов быть моим мужем. На этот раз я постараюсь как следует ухаживать за своим сокровищем! - Кристина распрямила плечи. - Я готова пойти домой, - сказала она, указывая на чемодан. Хафиз и не заметил, что она уже сложила вещи.

Он вывел её и поставил рядом с ней сумку. Эрик медленно поднял голову. Хафиз увидел вспышку света в тёмных отверстиях за маской.

- Я оставлю вас наедине, - сказал Перс, покидая пару.

Когда она вошла в комнату, Эрик вскочил на ноги. Его глаза широко раскрылись, будто пытаясь охватить её всю целиком. Он не мог выдавить из себя ни слова. "Он выглядит так, словно вот-вот расплачется!" Кристина заметила, как он попытался сглотнуть, но даже в этом потерпел неудачу. Эрик открыл рот и снова со щелчком закрыл его. Когда его губа задрожала, она не выдержала и бросилась в его объятия, поцеловав его и прекратив тем самым его мучения.

- Я готова пойти с вами, Эрик, но только при одном условии, - она старалась, чтобы её голос звучал спокойно.

- Позовите меня, если я вам понадоблюсь, - прервал её Перс, поворачиваясь, чтобы уйти.

- Подождите, Хафиз! - сказала она, останавливая его.

- Я согласен на всё, что вы хотите, - быстро сказал Эрик, отбросив всю свою гордость.

- Пообещайте, что вы никогда больше не будете запирать меня... ни при каких условиях. Хафиз - свидетель ваших слов, - сказала она.

- Это было ради вашей же собственной безопасности!

- Обещайте, Эрик!

- Я обещаю, Кристина. Только пойдемте домой сейчас же! - взмолился он.

Она перевела взгляд на сумку, и Эрик бросился подхватить её. Затем распахнул перед женой дверь. Кристина повернулась и поцеловала Перса в щеку.

- Мы будем ждать вас в следующий четверг, Хафиз. Я приготовлю ваше любимое блюдо.

Эрик сузил глаза, но ничего не сказал, его губы сжались в жесткую линию.

- Долма баденджан?* - спросил Хафиз и увидел, как она утвердительно кивнула головой. Он попытался улыбнуться, но не смог. - Я принесу баклажаны. Буду ждать этого с нетерпением. Спасибо.

Долма баденджан

- Нет, дарога. Я предоставлю своей жене всё, в чем она нуждается. Если она хочет приготовить то блюдо, которое не является моим любимым, я достану всё, что ей для этого понадобится, - сказал Эрик чрезмерно сдержанным голосом.

Как только они уселись в карету, с его губ слетело глухое рычание. Он еле процедил сквозь зубы:

- Думаешь, я не почувствовал запах? Ты готовила для него. Ты никогда не должна готовить для мужчины, если это не Эрик. Для всех же будет лучше, если ты это запомнишь.

Она улыбнулась его ревности:

- Эрик, я буду готовить для вас каждый день, а в следующий четверг он будет нашим гостем.

- Я не собираюсь ни с кем делить тебя, Кристина! Ты только для Эрика!

- Как же иначе, Эрик? Разве я не ваша жена? - повернувшись к нему и внимательно глядя ему в глаза, она сказала:
- И это тоже один из способов быть ею.

Эрик отвёл взгляд и откинулся на сиденье, немного успокоенный её словами. Во время поездки он продолжал краем глаза наблюдать за ней.

- Я чувствую себя в долгу перед Хафизом за то, что он заботился обо мне. Он был очень вежлив и добр со мной.

- Ты ничего не должна этому похитителю!

- Смотрите, Эрик, Опера, - сказала она, указывая на огромное здание. - Как же я соскучилась по ней!

- Это всё, по чему ты соскучилась, Кристина?

Ничего не ответив, она положила ладонь на его затянутую в перчатку руку и слегка сжала её.

Эрик закрыл глаза, наслаждаясь её прикосновением. "Она моя!"



Когда необычная пара ушла, бывший дарога Персии почувствовал себя побеждённым. Он отдал её Бичу Парижа. "Она всё равно не стала бы слушать!" Единственное, чему он был рад - это тому, что убийствам положен конец. Хафиз наблюдал, как они отошли от дома и направились к экипажу. Эрик был более чем на голову выше Кристины. Держа её сумку, он помог ей усесться в карету, поставил сумку и сам забрался в экипаж, исчезнув во тьме.

Хафиз проклинал себя за то, что не попытался убить Эрика сразу на месте. У него до сих пор дрожали руки. Перс отправился в спальню, и уже через некоторое время он окутался умиротворяющим дымком кальяна. Его мысли порхали с одного предмета на другой; так порой кто-нибудь глядит на восточный базар с высоты террасы, позволяя своим чувствам унестись вдаль следом за толпой. "Неужели она правда верит в его невиновность? Вот ведь лукавое дитя... совсем как та". Он тихонько засмеялся и откинулся на подушки. В конце концов его блуждающие мысли остановились на пожелтевшей, обрамленной серебром фотографии на комоде... Джамиля!



Плавные покачивания лодки убаюкали Кристину, и её глаза невольно закрылись, как только суденышко отправилось в короткую поездку к их дому. Вскоре они пристали к противоположному берегу, Эрик выпрыгнул из лодки, и от этого толчка она проснулась.

- Подождите, дайте я помогу вам, - он поднял её на руки и мягко опустил на землю.

"Ну вот, я дома". Кристина вошла через дверь, которую Эрик придержал для неё. Зайдя вовнутрь, она ничего не сказала по поводу состояния, в котором находилось их жилище. Столы, да и прочая мебель, были либо сломаны, либо повреждены, по углам виднелись мелкие осколки посуды. "Он явно пытался прибраться для меня".

- Я прошу прощения, - сказал Эрик, оглянувшись вокруг и взмахнув рукой. Они с отцом попытались навести порядок, но теперь он отчетливо видел, что он сотворил с их домом. - Я не слишком-то приспособлен к семейной жизни, - он попытался виновато искривить губу, но неудачно.

- Я ужасно устала, Эрик. Не могли бы вы сделать нам немного чаю и принести его в постель?

- Конечно! - от его внимания не ускользнуло, что она сказала "нам". Он отнес её сумку в спальню и пошёл на кухню приготовить чай.

Кристина стала готовиться ко сну. Она выбрала одну из своих самых красивых хлопковых ночных сорочек и пошла в ванную. Когда она вышла, Эрик стоял с подносом в руках, ожидая её. Она села на кровать и похлопала по противоположной стороне, предлагая ему присоединиться к ней. И тут же улыбнулась, когда он принял приглашение и сел на кровать рядом с ней. Они пили чай в уютном молчании.

Тишину под Оперой нарушал лишь слабый, отдаленный, постоянно возвращающийся звук. Измучившись, Кристина заснула, так и не сумев убедить его снять маску. Довольный тем, что его счастье вновь вернулось к нему, он напряжённо лежал в углу кровати, следя за тем, чтобы не прикоснуться к ней ни одной частью своего тела. Эрик смотрел на спящую жену, чувствуя, что самому ему вряд ли удастся уснуть этой ночью.
______________________
* Долма баденджан (Dolme Baadenjaan) - персидское блюдо: баклажаны, фаршированные мясным фаршем, рисом и пряными травами (прим. пер.)




Глава 20

"Ange adorable"**

Эрик приготовил ей простой завтрак из хлеба с маслом и джемом из крыжовника, но сам не стал ни есть, ни даже садиться за стол. Его лицо было закрыто керамической маской. После еды он подвел её к дивану в гостиной и встал перед ней на колени:

- Я прочитал ваши письма к мальчику. Но я хочу услышать это от вас. Скажите мне только, почему вы встречались с ним за моей спиной?

Кристина начала заламывать руки, и он накрыл их своей большой ладонью.

- Я... я была... я думала, вы... ну... вы становитесь таким сердитым... я думала... что вы... попытаетесь убить его, - она низко опустила голову.

- Посмотрите на меня, Кристина. Я что, настолько безрассуден, что вы даже не могли сказать мне о том, что он посылает вам письма? - Эрик заметил, как она пожала плечами. - Нет, не отвечайте на это. Да, конечно же, - он громко вздохнул. - Мой проклятый характер!

Эрик поднялся и встал у камина. Кристина последовала за ним, как будто его общество притягивало её. Обернувшись, Эрик обнаружил её перед собой; он невольно улыбнулся и молча вручил ей перевязанную черной лентой розу, которая до этого лежала на каминной полке. Кристина поднесла цветок к носу и вдохнула аромат. Эрику нравилось наблюдать, как вздрагивают её ноздри и трепещут ресницы полузакрытых глаз. Он скользнул взглядом по её вздымающейся груди... и решил отныне дарить ей розы ежедневно.

- Я думала, что смогу решить всё сама, - сказала Кристина, пряча руки за спину и с надеждой глядя на него снизу вверх. Своим видом она напоминала ему школьника, который честно сознался в серьезном проступке и ожидает неминуемого выговора.

- Вам совершенно не нужно решать что-либо самостоятельно. Вы должны были иметь возможность подойти с этим ко мне. Я подвел вас.

- Нет, Эрик... Я... - она приблизилась на несколько шагов. Он предостерегающе поднял руку:

- Если бы вы смогли подойти ко мне со своей проблемой, ничего из этого не произошло бы, - он оглядел их разрушенный дом.

- Я... я послушалась... неправильного совета. Этого больше не случится.

- Я не обвиняю вас, но... зачем было хранить его снимок? - спросил он, словно сбрасывая тяжелый груз с плеч.

- Не считая матушки Валериус, он - моя единственная связь с прошлым. Он знал меня ещё ребенком, мы вместе играли. У него есть воспоминания о моем отце, которых нет больше ни у кого.

В этот момент он ненавидел виконта де Шаньи даже сильнее, чем сам мог представить. Тот сохранял с его Кристиной нерушимую связь, которая сложилась за годы до того, как девушка появилась в Опере. Эрик будто своими глазами видел, как они вспоминают какие-то личные шутки и хихикают над чем-нибудь забавным, что говорил её отец. Шутки, из которых он, Эрик, исключен лишь потому, что встретился с ней позже. Он не мог попросить жену разорвать эту связь, тем не менее, её необходимо будет устранить. Эта ситуация требовала тщательного анализа.

- Я поступила неправильно. Я причинила вам боль, - прошептала она, опуская голову.

- Да, - ответил он через некоторое время, словно ему пришлось вспомнить об уже давно прошедших событиях. - Боль была невыносимая... думать, что вы хотите его. Вы, в его объятиях!

Она увидела, как он содрогнулся, произнося эти слова.

- О, Кристина, на самом деле цена оказалась довольно высокой для многих, и едва не стала ещё больше. Для человечества будет лучше, если с этого времени вы будете решать свои проблемы другими способами, Кристина. Вы - моя жена, и только моя. Я не умею делиться.

- Я не уверена, что понимаю вас, - она опустила взгляд на свои руки и ждала, когда он продолжит.

Эрик снова сел и тщательно раскурил свою трубку. Он уже давно не позволял себе этого удовольствия. Кристина, покусывая ногти, уселась на тахту напротив него, на расстоянии вытянутой руки. Завтра, решил он, они добавят к её занятиям этикет.

В попытке отвлечь её внимание от рук, он начал снова:

- В общем, он отдал мне письма.

- Кто он?

- Простите, я имел в виду своего отца. Он попросил, чтобы я не убивал мальчишку.

Дым волнами поднимался над его головой. Расслабившись, Эрик откинулся на подушки. Во рту остался приятный вкус табака.

Кристина, слегка растерявшись, взглянула на него:

- Он знает Рауля?

Едва имя слетело с её губ, как она тут же об этом пожалела. Это явно вызвало у Эрика боль, что было заметно и по жесткому выражению его глаз, и по тому, как он мгновенно стиснул зубы.

- Я рада, что он оказался там и позаботился о вашей безопасности. Мне бы ни за что не хотелось, чтобы вы пострадали, Эрик, - она положила свою маленькую ладонь поверх его. Эрик взял руку жены и поднял её, прижав к своей щеке. Его выдох нежно погладил тыльную сторону её ладони. Продолжая удерживать её руку, он посмотрел ей прямо в глаза:

- То, что я вам наговорил... было недопустимо. Я убил бы любого, кто посмел бы разговаривать с вами в таком тоне. Я обязан попросить у вас прощения, хотя и не ожидаю, что вы с лёгкостью дадите мне его, - из кармана его сюртука появился маленький пакет. Он протянул его Кристине.

- Что...?

- Это ваше, - сказал Эрик, вставая и уходя. Обернувшись на пороге, он кратко добавил:

- И прекратите грызть ногти!

Кристина открыла пакет и обнаружила в нём свои письма, записки Рауля и смятую фотографию. Просматривая их, она услышала, как со щелчком закрылась дверь в его комнату.



Эрик стоял на каменных ступенях старого разрушенного туннеля. Тот был очищен и снова годен к использованию. Он нетерпеливо постукивал носком ботинка.

- Мы не будем ничего делать ни с банком, ни с чем-либо ещё, - отрезал он.

- Я... я думал, что смогу хоть немного получить с этого налета.

- Говори потише, это не для ушей моей жены. Чтобы не было никакого "налета"... И кое-что из этого ты получишь, но не сейчас.

- Тогда... могу я закончить свою работу наверху? Осталась только одна, та девчонка. А вы продолжаете откладывать это, господин.

- Мне не нравится убийство женщин или детей, и именно сейчас мне не хочется больше смертей. Это же всего лишь одна девчонка, ну сколько от неё может быть вреда? - пренебрежительно заметил Эрик.

- Я бы так не сказал. Вы знаете, сколько вреда она может причинить.

- Ради Бога! Не надо так на меня смотреть. Иди-иди, убей несколько крыс. Может быть, через неделю или две ты и сможешь сделать то, что должен, наверху... да, потом будет нормально, а сегодня я не хочу крови на своих руках.

- На ваших руках?

- Да, на моих. Если я посылаю тебя, то мои руки столь же запятнаны, как и твои. Будь уверен, судья повесил бы меня рядом с тобой. А прямо сейчас мне необходимо, чтобы моя душа была чиста... ради неё.

- А что вы прикажете сделать с бочками пороха под банком и другими зданиями?

- Оставь их. Убирать их слишком опасно, а пока к ним не добавлены мои механизмы, они практически безвредны. Пусть Париж пока постоuт.

- О, ещё кое-что, господин Эрик... Не могли бы вы взглянуть на это для меня? Оно прибыло сегодня утром.

Несмотря на перчатки, Эрик старался не прикасаться к рукам Себастьяна, забирая письмо. Открыв конверт, он начал читать:

«Дорогой Себ,

Мы остановились в Армантьере, это немного к востоку от Кале.

Братец, мне вскоре понадобится отвезти моего маленького Жана к доктору. Его продолжает лихорадить. Мне очень не хочется снова просить тебя, но моей пенсии на это не хватит. Мне нужно 10 франков, оплатить посещение доктора и лекарства. Боюсь, мне придется просить милостыню на улицах, прежде чем всё это закончится. Пожалуйста, как можно скорее вышли мне, сколько сможешь, и приезжай к нам, как только у тебя получится. Я хочу, чтобы ты увидел моих мальчиков прежде, чем они станут совсем взрослыми.

Фелиси.»


- До сих пор я думал только о том, чтобы заполнить свои карманы, но эти деньги нужны моей сестре. Я хотел отослать средства на её нужды. Мы ведь собирались взять банк, Эрик.

- Жизнь никогда не была снисходительна к обедневшим вдовам. Однако я не буду взрывать банк, чтобы добыть несколько франков для твоей или ещё чьей-нибудь сестры. Ты понимаешь? Нет, само собой, до тебя не доходит.

- Но ей ведь нужно отвезти мальчика к доктору и купить лекарств. Она рассчитывает, что я что-то сделаю для неё, а я получаю не больше, чем мне дают за пару дюжин крысиных хвостов! - взвыл Себастьян.

- Держи, - Эрик покачал головой и вынул деньги из своего кошелька. - Я дам тебе аванс за работу наверху, - он постарался передать деньги крысолову, не касаясь его.

- Я в долгу перед вами... я... надо же, здесь больше, чем мне нужно ей выслать, - он пересчитал монеты и засунул их в карман. - Ммм... я... не думайте, что я неблагодарный, я имею в виду, за это... - сказал он, достав пару монет из тех, что дал ему Эрик. - Но вы ещё будете нужны мне, чтобы написать для неё ответ.

- Очень хорошо, Себастьян, я сделаю это для тебя. Завтра в любое время можешь пройти здесь, забрать своё письмо с ответом, - сказал Эрик, сворачивая письмо и убирая его в карман сюртука. - О, и Себастьян? - окликнул он мужчину. - Очень скоро у меня может быть другая работёнка для тебя.

Крысолов кивнул и отошёл на несколько шагов; снова зайдя в туннель, он слился с тенями.



Следующие два дня Эрик уходил из дома перед завтраком. Кристина готовила простые блюда, а затем с тяжёлым сердцем выбрасывала его порцию.

Он всегда возвращался к полудню и шёл прямо на кухню, готовить обед и ужин для неё. Всю оставшуюся часть дня он проводил в своей комнате, откуда доносились новые мелодии. Во второй половине дня она испекла ему маленькие кексы, его любимое печенье с патокой и заварила мятный чай, постаравшись, чтобы запахи пропитали весь дом. Появившись из своей комнаты, Эрик заявил, что у него болит голова, и забрал чашку с чаем к себе в спальню. Кристина сосчитала печенья и сложила их в жестяную банку. Вечером, когда она их пересчитывала, все печенья были на месте.

У неё опустились руки. Все их традиции словно в воду канули, и теперь они были не ближе, чем в день своей свадьбы. "Моя вина". Единственное время, которое они проводили вместе, это во время её уроков, и Кристина прилагала все усилия, чтобы эти уроки продолжались как можно дольше. Эрик был непреклонен в соблюдении установленного им же графика занятий. Много времени они проводили в библиотеке, обсуждая заданное ей чтение.

Вторая неделя началась так же, как и первая. Кристина неприкаянно бродила по дому, который был наполнен музыкой, но лишён радости. Она скучала по свом беседам с Мэг и даже по историям Хафиза о его жизни в Персии. Но больше всего она скучала по тем отношениям, которые были у них с Эриком до того, как она поднялась в Оперу и встретилась с Раулем. Она хотела вернуть то, чего они достигли. "Я не позволю, чтобы это произошло с нами! Я люблю его".


Эрик уже очень долго не снимал маску и теперь стыдился сделать это перед Кристиной. Поэтому он продолжал спать в маске, снимая её только в те часы, когда находился один в своей комнате. Хотя он приобрел новую кожаную маску, от той старой, более тяжелой, у него на лице появились язвы, испортив его внешность ещё сильнее. Теперь сон с маской на лице делал боль невыносимой, просто адской.


Она, как обычно, сидела на тахте рядом с его большим креслом в библиотеке. Несколько открытых книг лежали на полу.

- Не отвлекайся, Кристина. Посмотри на рисунки. Ты видишь, почему эти oрганы не должны быть так сдавлены? Если у них не будет достаточно места, они не смогут нормально функционировать.

- Я понимаю это, Эрик, но юбки с кринолином выглядят гораздо красивее. Мне нравится пышные платья, Эрик, чем больше кринолина, тем лучше, а для этого требуется жесткий корсет. Иначе я буду похожа на тыкву, - хихикнула она.

Чувствуя, что его терпение на исходе, он начал повышать голос:

- Сжимать внутренние oрганы вредно для здоровья! Я этого не позволю!

- Вы бы предпочли, чтобы я разгуливала вокруг в панталонах, как те женщины, о которых мы читали? Равенство для всех - это одно, однако, дорогой мой муж, я не хочу выглядеть, как мужчина!

- Почему ты вечно всё перемешиваешь и утрируешь? - взвился Эрик. - И не пытайся таким образом отговорить меня от моего изречения. С этого момента ты не будешь носить эти тесные корсеты. Я тебе запрещаю!

Кристина молча собрала свои юбки, поднялась и вышла.

- Не смей уходить, когда я говорю с тобой! Я твой муж! - проревел он ей вслед. Затем встал и направился за ней.

Погоня Эрика закончилась внезапно и совершенно неэлегантным образом: он чуть не врезался в неё, когда она повернулась и сделала глубокий реверанс.

- Да, мой господин и повелитель, или я скажу проще - супруг... вот вам и всё равенство! Да, Эрик?

Она увидела, как покраснела линия его челюсти.

- А также вот и всё с занятиями на сегодня! - "Я не позволю дразнить себя какой-то глупой девчонке". Он небрежно обошел её и направился к своей комнате.

- Эрик?

Он тотчас же остановился, его спина напряглась:

- Да?

- Могу я попросить вас об уроке музыки?

Она боялась, что он не ответит. Однако через пару секунд он повернулся и сказал:

- Полагаю, да. Если таково ваше желание. Но я вас предупреждаю - никаких больше разговоров насчет... той темы.

Эрик прошел к фортепиано, сел на скамью, выпрямив спину, и начал играть гаммы.

- Что бы вы хотели спеть сегодня?

Она знала, что лучше не отвечать, так как через мгновение Эрик сам предложит то, над чем бы ему хотелось поработать.

- Может быть, начнем с "Je veux vivre" Джульетты?

- Это было бы прекрасно, Эрик. - "Я и правда уже неплохо вас изучила, муж мой!"

- Хорошо, тогда давайте начнем с разминки.

Кристина стояла рядом с фортепиано, повернувшись лицом к Эрику и задумчиво разглядывая насыщенный цвет его редких волос. Она едва сдерживалась, чтобы не пробежаться по ним пальцами.

- Кристина? - его пальцы на мгновение застыли над клавишами, пока он ждал, чтобы она заняла правильную позицию.

После окончания арии Эрик снова стал пролистывать свои ноты.

- Я думал, они у меня здесь. Они ведь должны были быть вместе, - бормотал он себе под нос.

Кристина села, когда он встал и помчался в свою комнату. Из всего, что они делали вместе, это она любила больше всего. Ей не нравилось изучать этикет, она не видела смысл заниматься этим, живя в подземелье под Оперой. Кристина больше предпочитала их жаркие дискуссии о правах человека. Ещё ей нравилось, когда он показывал ей свои книги по живописи. "Как же звали того художника, которого он встретил несколько лет назад, Бастьен-Лепаж? Эрик сказал, что этот человек очень дерзок, но его картины будут помнить и после того, как с нынешними рисовальщиками подтёков и пятен будет покончено".

- Вот они, моя дорогая, вам всегда нравится это петь, "Ange adorable"! - он вытянул свои длинные пальцы над клавишами фортепиано и расслабил плечи.

Через прорези маски Кристина заметила воспаление вокруг его глаз. В третий раз поправив маску, Эрик зашипел. "Ему, должно быть, очень больно". Она обязана заставить его убрать эту маску с лица.

- Эрик, вам нравится заставлять меня грустить? - спросила она, слегка надув губки.

- Что? Нет, вы же знаете, что нет, Кристина.

- Вы заставляете меня грустить прямо сейчас.

- Как это? Я думал, вы хотели петь?

- Вы испытываете боль, а помочь вам вы мне не позволите.

Он покачал головой:

- Это пустяки. Я не желаю подвергать вас...

- Значит, от меня в этом доме нет никакой пользы, - Кристина постаралась, чтобы её голос прозвучал тихо и грустно. Она начала отворачиваться, но Эрик схватил её за руку.

- Вам будет лучше, если... если я позволю вам помочь мне? - тихо спросил он.

- Да, я - ваша жена. И помогать вам - моя обязанность, - сказала она.

Эрик вздохнул:

- Что ж, хорошо, но вам следует знать, что оно гораздо уродливее, чем раньше. Неимоверно уродливее... сами увидите.

Она сняла с него маску. Первое, что её поразило, это запах. Пота, смешанного с отмирающей плотью. Давным-давно, ещё во время её путешествий с отцом, они однажды видели, как две собаки дерутся из-за старого куска мяса. Когда псины наконец его разорвали, вокруг разлилось зловоние. Это был тот же самый, сладковатый и тошнотворный запах смерти и разложения.

Его лицо было покрыто красной сыпью. Воспаленные рубцы очерчивали границы маски, а на скулах и бровях образовались глубокие язвы. Более старые нарывы начали гноиться. Если бы это не было лицо Эрика, её бы вырвало на месте. Кристина почувствовала, как напрягся её живот и скопилась слюна во рту. "О нет, он не вынесет, если меня стошнит от вида его лица". Кристина подавила тошноту и пошла за тазом и чистыми тряпками. На кухне она умыла свое лицо холодной водой и прислонилась к стене. "Кристина, иди, делай свою работу!" Однако ноги не хотели подчиняться её командам. "Ты никудышная актриса. Всё это из-за твоей ошибки, так что иди и исправляй её". Она вернулась к Эрику и начала аккуратно очищать его лицо. К тому времени, когда она закончила наносить бальзам, Кристина была уже в состоянии смотреть ему в глаза и улыбаться.

- Не надевайте маску некоторое время, Эрик.

- Спасибо, Кристина, - сказал он с благодарностью, но при этом стараясь не глядеть на неё. Ему явно было очень стыдно. Кристина вспомнила свое более раннее желание и погладила Эрика по голове, оставив поцелуй на его редеющих волосах. Он на мгновение поднял на неё сияющие глаза.

- Именно для этого я здесь и нахожусь - чтобы заботиться о моём муже, - улыбнулась Кристина.

Ей хотелось поцеловать его в губы, однако, вспомнив его лицо несколько минут назад, она почувствовала, что просто не способна на это. Она была благодарна, что Эрик не мог увидеть её внутреннюю борьбу. Кристина улыбнулась и оставила его, чтобы вылить воду из таза. Она все ещё ощущала слабость в ногах. Когда она вернулась, Эрик поднялся во весь свой рост и протянул ей руку:

- Может быть, теперь мы вернемся к нашей песне, любовь моя?


К концу недели Кристина поняла, что их брак в беде - банка с печеньем оставалась нетронутой. Хафиз пришёл к ним, как и обещал, и они пообедали вместе. Перс сумел оттеснить её подальше от Эрика и спросил, чувствует ли она себя в безопасности. "Да, - ответила она, - но я не уверена, что в безопасности находится мой брак". Смуглое лицо приняло довольно странное выражение, однако он пообещал прийти снова.

Она слышала музыку, доносящуюся из комнаты Эрика - бессвязные, повторяющиеся отрывки. Затем он снова стал работать над своим "Торжествующим Дон Жуаном". После обеда Кристина подошла к его двери и постучалась. Она продолжала стучать, пока он не распахнул дверь и впился в неё взглядом. На его подбородке красовались чернила, а рука, удерживающая дверь, была в пятнах. Было очевидно, что он сочинял.

- Я буду готова через полчаса, - спокойно сказала она. Эрик озадаченно уставился на неё. - Пожалуйста, отвезите меня обратно к Хафизу. Он сейчас должен быть у себя в квартире. У меня здесь есть адрес, - она показала ему листок с записью и тут же убрала его, будто боялась, что Эрик попытается выхватить у неё записку.

Эрик открыл рот, однако прежде, чем он смог хоть что-нибудь сказать, она продолжила:

- Для меня совершенно очевидно, что здесь во мне не нуждаются... поэтому я...

- Не нуждаются? - недоверчиво воскликнул он. - Разве может кто-нибудь не нуждаться в вас?

- Вы избегаете меня любыми способами, поэтому я пришла к выводу, вы больше не заинтересованы в том, чтобы быть моим мужем! - заявила она.

- Я пытался спасти вас от своего общества. Не очень-то приятно любить такого красивого юношу, как виконт, и выйти замуж за такое чудовище, как я.

- О, Эрик, как вы можете знать так много о мире и, тем не менее, так плохо знать свою жену? Я не люблю Рауля и, скорее всего, никогда не любила.

- Хотел бы я быть великодушным и полностью отказаться от тебя, но я не могу. Я никогда не смогу оставить тебя, Кристина. Я старею; может быть, скоро ты будешь осчастливлена моей смертью!

- Почему вы так говорите, Эрик? Вам плохо? Это был бы худший день в моей жизни! – вскрикнула она, прижав руку к груди. - Я ведь люблю вас!

Громко зарыдав, она убежала и заперлась в своей комнате. Эрик прислонился к двери, совершенно ошеломленный. "Она сказала...? Что она...? Я слышал...? Ты идиот, Эрик! Но как она может?" Он сидел на кухне, как ему казалось, целую вечность. Он бы мог пойти за ней, но тогда она могла бы повторить сказанное... а вдруг это будет вовсе не то, что, как ему показалось, он услышал?

Эрик увидел, как Кристина вышла из комнаты, с трудом вытащив свой чемодан.

- Я уезжаю, - сказала она непреклонно. Затем уперлась в чемодан спиной и протолкнула его немного дальше.

Эрик улыбнулся её браваде, находя ситуацию забавной, несмотря на трагический сценарий.

- Никуда ты не уедешь, - спокойно сказал он.

- Если вы не отвезете меня, я уйду сама.

- Ты не уйдешь, Кристина. Неужели ты действительно думаешь, что я позволю тебе оставить меня после того ада, через который я недавно прошел?

- Что ж, когда Хафиз снова придет, чтобы проверить меня, он заберёт меня отсюда. Я буду сидеть прямо здесь! - она с трудом втащила свой огромный чемодан в гостиную и уселась на диван. Эрик последовал за ней и сел рядом, не зная, что ей сказать.

- Я раскрываю вам свою самую заветную тайну, а вы смеетесь надо мной! - рыдала она.

Эрик повернулся к ней лицом. Затем пальцем стер её слезу и задумчиво попробовал её на вкус.

- Повтори мне, что ты сказала до этого? Ты что-то пробормотала, когда я просил тебя не уходить, и... и я не расслышал.

- Вы просто не захотели расслышать.

- Дорогая моя, хотел или не хотел - это не имеет значения, - сказал он, начиная выходить из себя и повышая голос. - Суть в том, что я не знаю, что ты сказала.

- Я много чего сказала, - ответила она.

- Чёрт побери, Кристина! - взорвался он. - Слова, слова, которые ты сказала. Не дразни меня и просто повтори их! - угрожающе потребовал он, приблизив лицо к ней вплотную. Ей не улизнуть, только не на этот раз. Она повторит сказанное, или... или... он погибнет. Его руки сжались в кулаки.

Кристина взяла его лицо в свои ладони и прижалась губами к его губам. Эрик задрожал, но не отодвинулся. Он вернул ей поцелуй, и когда она провела языком по его губам, он слегка приоткрыл рот и встретил кончик её языка. Его сердце колотилось, заглушая все звуки, кроме их тихого дыхания. Этот поцелуй не был ни долгим, ни глубоким, но в нем и заключался её ответ. Кристина отодвинулась и пристально посмотрела на его лицо, смело встретив его ожидающий взгляд. Эрик опустил глаза на её маленькую фигурку - такую хрупкую, а потому нуждающуюся в его защите.

- Это - мой ответ, Эрик!

Он хотел большего, чем она только что дала ему. Её поцелуй подарил ему незабываемые впечатления, но что касается её ответа - тут он ничего не понял и не знал, как реагировать. Почему она не могла просто сказать это и повторить те слова, которые либо подарят жизнь, либо убьют? Что это было - поцелуй любви или прощальный поцелуй? Им надо было поговорить. И они поговорят, хочет она этого или нет. Так или иначе, он расшифрует её ответ или вытащит его из неё. "А что, если она действительно это сказала? Или если она...?" Эрик не смог закончить мысль. У него похолодели конечности, когда его сердце пыталось принять тот факт, что он, возможно, наконец добился того, о чем мечтал всю свою жизнь - быть любимым другим человеком.

- Приготовьте нам чай, Кристина! - скомандовал он, подняв её чемодан, чтобы отнести его назад в спальню. И заметил, как она с довольной улыбкой направилась к кухне.

Когда Кристина тащила чемодан в гостиную, она выглядела так, будто ей очень и очень тяжело. Однако Эрику тот показался неожиданного легким. В дверях спальни любопытство все-таки одолело его, и он открыл крышку, обнаружив тайну огромного, но лёгкого чемодана. Тот был пуст!

- Моя прелестная маленькая шалунья! - восхищённо сказал Эрик, облизнув губы.

____________________
** Глава названа по одноименному мадригалу из оперы Шарля Гуно "Ромео и Джульетта" (впервые была поставлена в 1867 году в театре Лирик в Париже).
"Je veux vivre" - тоже из этой оперы. (прим. авт.)

<<< Главы 11-15    Главы 21-25 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы